В голове гудело, и ужасно хотелось пить. Так сильно хотелось, что даже иступленную боль по всему телу не сразу почувствовал. Облизал пересохшие, истрескавшиеся губы и застонал.

— Ваня… Ванечка…

Люся… Опять снится? Нет, вот же… руки ее ласковые. И запах… Он ни с чем его не перепутает.

— Как ты, хороший мой? Ванечка…

И целует… ну, точно, она.

— Хорошо…

Черт, почему его голос такой странный? Что, мать его, вообще происходит? Иван приподнялся немного, но тут же без сил упал на подушку.

— Нет-нет… Ванечка, лежи, тебе нельзя вставать…

Это еще почему? Иван попытался открыть глаза, но веки оказались неподъемно тяжелыми, и у него ничего не вышло. А потом сознание снова куда-то уплыло. Он даже испугаться не успел…

Люся сморгнула слезы. Она знала, как человек отходит от наркоза, поэтому отключка парня её не слишком напугала. Её уже вообще вряд ли что испугает так, как это случилось, когда она только узнала о случившемся с Иваном несчастье. Лишь теперь, как только врачам удалось убедить Люсю, что жизни ее любимого ничего не угрожает, она хоть немного пришла в себя. А вместе с этим пришло понимание, что без Вани из этой больницы она не уйдет. И пусть Люся пока не представляла, как докажет Ивану свою любовь, но все же не сомневалась, что ей это удастся сделать.

Дверь в палату открылась:

— Люсенька, тут тебя спрашивают… — прошептала одна из постовых сестер, с которыми Люся уже успела наладить контакт.

Оставлять Ваню Люсе совершенно не хотелось. Но она прекрасно понимала, что у ее любимого есть и другие родственники, которых может очень удивить присутствие «жены» в его палате. Поэтому с большой неохотой она отпустила безвольную руку Ивана и тенью скользнула за дверь.

— Николай Васильевич? — удивилась Люся, разглядывая в тусклом свете больничного коридора своего генерального директора.

— Люся?! А я хотел с женой Ивана переговорить, а…

— Это я.

— Ты?! Эээ… — на Люсиной памяти, генеральный никогда не терял самообладания. Не потерял он его и сейчас. Но был очень к тому близок. — Ну, тогда, наверное, даже не стоит просить, чтобы вы не давали хода делу?

— А вы, что же… Гринева прикрываете?

— Да причем здесь Гринев, Люся? Я репутацию свою спасаю. И нервы… Ну, так, что скажешь?

Замнем?

Люся покачала головой из стороны в сторону.

— Нет, Николай Васильевич. Все должно быть по совести. Мы не можем знать, чем травмы Вани обернутся в дальнейшем, мы не знаем, как будет проходить реабилитация — все-таки травма тяжелая…

— Значит, производственная травма.

— Я не знаю, как это будут квалифицировать, ведь техника безопасности соблюдалась. Возможно, вину полностью возложат на начальника участка, и Стройком не пострадает.

Люся развела руками, не зная, что еще здесь можно сказать. Николай Васильевич нахмурился.

— Люсь, ну, вам же еще работать в этой фирме…

— Не надо, Николай Васильевич. Не портьте впечатление… Я тут увольняться надумала, и не хотела бы перечеркивать свое хорошее впечатление о вас. Мне вы всегда казались порядочным человеком, каких сейчас мало…

— А теперь, выходит, ты меня подлецом считаешь? Думаешь, сладко мне сейчас будет с этими всеми комиссиями и проверками?!

Люся вскинула голову и в легком недоумении уставилась на начальника.

— Там, — Люся кивнула головой в сторону палаты, — после достаточно сложной операции еще не пришел в себя один из лучших ваших сотрудников. Человек, который, несмотря на наличие высшего строительного образования, вкалывал на вас чернорабочим добрые пять лет. Который собственным здоровьем расплатился за то, что вы оставили на должности человека, который этой самой должности не соответствовал по целому ряду оснований. У Вани травмы, серьезные травмы, которые неизвестно как скажутся с течением времени. Вам не стыдно, Николай Васильевич? Мне лично — очень. За того мужчину, которым я вас всегда считала. И если после моих слов у вас еще остались ко мне вопросы, еще раз повторю: ситуацию на тормозах мы не спустим. Завтра я положу заявление об увольнении вам на стол. Иван это сделает сразу же, после закрытия больничного листа. А если вы планируете и положенных компенсаций его лишить…

— Да за кого ты меня принимаешь? — взорвался-таки начальник. Но на уставшую Люсю его демарш не произвел никакого впечатления. Деньги портили людей. Жаль, что она всегда считала генерального исключением… — Не собираюсь я его ничего лишать!

— Вот и хорошо. Я пойду, Николай Васильевич…

Люся вернулась в палату и совершенно без сил прислонилась к стене. Все, что происходило, было ужасно несправедливо. И страшно, на самом деле. Но она точно знала, что в их с Ваней случае справедливость восторжествует. Одного она никак не могла понять, почему Гринев так взбеленился?

Разве он не понимал, к чему может привести потасовка на высоте? Чем думал? Поговорить бы с мужиками… Ведь их показания имеют большое значение. Это понимали и Гринев, и сам генеральный… Неужели прикажет молчать? И можно ли надеяться, что те не испугаются угроз? Кому захочется лишиться работы в наше неспокойное время? Ситуация у них не из легких… Ну и пусть, главное, что Ванечке ничего больше не угрожает.

Иван зашевелился на постели. Люся быстренько метнулась к нему.

— Ванечка… Все хорошо. Постарайся слишком не активничать…

— Что случилось?

— Несчастный случай на стройке… Но ты не переживай. Уже все позади. Переломы заживут, и будешь, как новенький… Тш… Не шевелись!

— Дед…

— Дед? Извини, хороший мой… Я не знаю, сообщил ли ему кто-то…

— Не нужно… ничего… сообщать… Проведать…

— Проведать?

— Да. Его забрали в больницу. Сердце…

— Я поняла. Нельзя беспокоить деда, но нужно проведать, так? Иван опустил веки, соглашаясь.

— Хорошо. Я все сделаю… Ты, главное, не переживай! В какой он больнице, помнишь?

— Во второй… — прохрипел Иван и снова облизал пересохшие губы. Но во рту было так же сухо, и это не слишком помогло.

— Сейчас, Ванюша… Немного воды можно. Ну-ка, давай, через соломинку… Только немного…

Хорошо… Немного… По глоточку. Это так необычно, когда о тебе, больном, заботится женщина. Так ново. И непонятно, что она вообще здесь делает.

— А ты… ты здесь почему?

Люся сглотнула. Отставила дрожащими руками стакан с водой. Робко взглянула на парня из-под ресниц.

— А где же мне еще быть, как не с тобой?

— Жалеешь, значит…

— Нет. Просто люблю.

Он никак не отреагировал на ее слова. Только крылья носа немного дрогнули. Будто бы он жадно вздохнул.

— Мне к деду нужно… — сменил тему мужчина.

— Вань… Не глупи. Ты только после операции. У тебя перелом ноги, открытый… Сложный…

— А что еще? — вдруг всполошился он, будто бы только сейчас дошло, что он действительно серьезно пострадал.

— Тише-тише… Все хорошо! Правда… Ты не волнуйся. Нога, рука… А так — все в норме.

— Я смогу ходить?

— Ну, конечно, Вань… Сразу же, как только кость срастется. А пока на костылях, конечно, придется.

Прислушайся к себе… Ты чувствуешь и ноги, и руки!

Договорить они не успели. В палату зашли доктора. Ивану полагался послеоперационный осмотр.

Люся предпочла не мешать делать им свою работу и вышла за дверь. Реанимационная палата была небольшой. Толкаться в ней не имело смысла. Чтобы не тратить время зря, позвонила во вторую, справилась у постовой медсестры о здоровье деда Ивана. Она запомнила, что того звали Андреем…

Как оказалось, справки по телефону в больнице давали неохотно. Ничего толкового добиться Люся не смогла. Ей только подтвердили, что Черный Андрей Федорович находится у них на стационарном лечении, и его состояние не вызывает опасений. Ну, что ж… Даже такая информация — значительно лучше, чем вообще никакой.

Только Люся положила трубку, как из палаты Ивана вышли доктора.

— Все хорошо? — на всякий случай уточнила она.

— Да, никаких осложнений. Здоровый у вас муж. Крепкий. Последствий быть не должно. Сейчас я распоряжусь о его переводе в другую палату. Сразу предупреждаю, что из-за этого чертового гололеда свободных коек нет. Будем вмещать на раскладушку…

— На какую раскладушку, доктор? Ему же нужен матрац нормальный… Чтобы нога лежала, как следует! — возмутилась Люся.

— Ну, нет у меня нужных мощностей, что прикажете делать? — устало заметил доктор. — Можете оплатить пациенту отдельную палату. Иного выхода я не вижу.

Люся задержала взгляд на заведующем. Ей сразу показалось, что дядька он неплохой. И, видимо, не ошиблась. Тут не врачи были виноваты в происходящем… А дурацкая система. Толку злиться?

— Ладно… Мы, конечно, оплатим. А потом, надеюсь, и домой отпустят.

— Конечно. Почему бы и нет? Говорю же, что все прошло без осложнений. Перелом, хоть и открытый, но без осложнений. Осколков нет. Рана чистая, небольшая. Крупные сосуды не задеты. Нервы не повреждены…

Люсю передернуло. Ну, не могла она спокойно реагировать! Стоило только представить, насколько хуже все могло бы быть. Запросто. Не надень он страховочный пояс — и вовсе… Господи, спасибо, что так… Спасибо…

— Да, действительно… Тогда, пусть нас все же оформят в отдельную палату. Буду вам безмерно признательна.

Когда Люся вернулась в палату, Ваня спал под действием обезболивающего. Она даже не хотела думать о том, как больно ему будет потом. Его боль воспринималась как-то неестественно остро.

Будто бы они были единым организмом с Иваном, и все его чувства стали её. Слезы опять подкатили к горлу, а сердце стучало, как сумасшедшее. Нужно было что-то делать… Люсе казалось, что если она остановится, то просто распадется на части. Так сильно её трясло изнутри. Недолго думая, она позвонила Стелле и рассказала той о случившемся. Слава Богу, Люся в начальнице не ошиблась, потому что она с пониманием отнеслась к ситуации, и очень обрадовалась её решению уйти из Стройкома. Потом на очереди был звонок бабушке и маме. Люся предпочла бы их не беспокоить, однако была не слишком уверена, что справится со всем сама.

— Так ты хочешь, чтобы мы с мамой взяли на себя деда твоего молодого человека?

— Не то, чтобы взяли… Но мне одной с двумя тяжеловато будет. Ванечка сейчас во мне нуждается. Он сам и в туалет-то не сходит… А вот с Андреем Федоровичем, как я понимаю, все не настолько критично. Его я планировала навестить, пока Ваня спит. Рассказать о случившемся, чтобы тот не переживал, куда внук подевался, и почему он к нему не приходит.

— Разумно… Так, а от нас что требуется сделать?

— Быть на подхвате. И, ба… Помнишь, у тебя был знакомый, инженер ТБ на Южстрое?

— Ага… — насторожилась бабуля.

— Он еще не помер?

— На прошлой неделе вроде живой был. Мы в бассейн ходили. На аквааэробику.

— Продиктуй-ка мне его номер. Он мужик грамотный… Может, чего подскажет.