Лена стояла, уткнувшись носом в стекло. Она ждала приезда любимого, тем самым нарушив его приказ отдыхать. Девушка улыбнулась, вспомнив, как Гриша отреагировал на ее спасение. Он может отрицать сколько угодно, но она-то знает, как его трясло там… На трассе. Невозможно испытывать такие эмоции по отношению к постороннему человеку. Значит, и Гришу проняло. Пусть и тяжело ему с этим свыкнуться.

Лена обхватила себя руками, в попытке согреться. Ее вымотал сегодняшний день, внутри все противно позвякивало от страшных воспоминаний. И тревога не покидала ее сердце, и томительное ожидание чего-то… Душа рвалась к Грише, но Плюшка понимала, что он должен закончить с этим делом. Любимый уехал практически сразу же после того, как обработал все ее ссадины и убедился, что она в порядке. Перед глазами Лены стояли его тревожные, завораживающие глаза. Гриша не хотел уходить, девушка видела, как он с трудом превозмогал себя, оставляя ее на попечение одного из военных. Сейчас этот мужчина ходил по периметру веранды.

Сегодня она, пожалуй, впервые увидела настоящего Гришу. И это было сродни прикосновению к чуду. В нем было столько всего: нерастраченного, невостребованного, непонятого… Под всеми слоями брони, которыми Гриша себя окружил, бушевал безбрежный океан любви, и Лене хотелось погрузиться в него с головой. Принимая все эти чувства, жадно впитывая каждой порой, но и отдавая не меньше взамен.

Гриша подъезжал к дому совершенно сокрушенный. Он понятия не имел, как пережил этот день, не свихнувшись. И как упустил тот момент, когда опять потерялся в женщине. Как это вообще случилось, после всего, произошедшего с ним? Какими чарами его околдовала Елена Прекрасная? Своей добротой, милосердием, порядочностью?

Припарковался у ворот и торопливо направился к дому под порывами налетевшего ветра. Отпустил охранника, тихонько открыл дверь, чтобы не разбудить Принцессу. Так же тихо щелкнул замком, и не поверил свои глазам: она не спала. Стояла в другом конце коридора, и такое в ее глазах бушевало… Он не знает, кто сделал первый шаг. Мгновение спустя они просто рванули навстречу друг к другу. И вот уже его губы на ее губах. Жадные объятья, руки сжимают до боли, и не понятно, где заканчивается он, и начинается она. Или их просто нет уже порознь? Целует девушку сладко, жадно, слизывает слезы, которые отчего-то водопадом хлынули из ее глаз. Притормаживает немного:

— Что, Леночка? Больно… Плохо? Что? — тревожный взгляд Гриши мечется по ее лицу.

А она машет отчаянно головой из стороны в сторону и, обхватив его колючие щеки ладошками, шепчет хрипло:

— Нет. Просто люблю тебя… Очень.

От этих слов предохранители срывает полностью. Он со стоном снова набрасывается на ее губы. Руками скользит вдоль тела, и нет никакой возможности притормозить. Она — совершенство. Хочет ее до смерти. И не столько в физическом плане, хотя и этого, чего скрывать, хочется до трясучки. Но первоочередное другое — сделать ее своей, заполнить собой весь ее мир. Стать незаменимым, как воздух. Чтоб и она в нем потерялась… Отрывается на мгновение, только чтобы стащить с Лены платье. Замирает на ней взглядом. Как приклеенный, не может глаз отвести от совершенного видения. Какая же она красивая! Длинные ноги, полная грудь, пока еще скованная лифчиком, совершенный живот. Проводит по нему дрожащей рукой. Его вообще всего колотит. За окном начинается гроза, гремит гром, сверкают молнии. И точно такой же Армагеддон начинается в его сердце.

— Дыши, Гришенька…

Ну что же она делает с ним, а? Стаскивает с себя одним движением футболку, и к ней скорее. Коснуться телом тела. Вдохнуть ее невозможный аромат. Кое-как добираются до кровати. Это его комната или ее? По фигу! Скользит жадно губами вдоль тела. Срывает остатки одежды и набрасывается на грудь с нежными розовыми сосками. Лену трясет не меньше его. Она хнычет и извивается под его губами. Мужчина скользит пальцами по нежным губкам, проверяя готовность. О, да! Она готова. Входит в нее одним слитным толчком и… Задыхается.

— Дыши… — шепчет девушка, а слезы, как звезды, сверкают в ее глазах.

— Как… Почему? Господи… — Спрашивает хрипло, захлебываясь воздухом

Лена накрывает его губы ладошкой и мягко толкается навстречу.

— Дыши, — шепчет, глядя в его потрясенные глаза.

Гриша делает пару глубоких вдохов, прислонившись на мгновение лбом к ее лбу, и, не отрывая взгляда от широко распахнутых девичьих глаз, начинает медленные, плавные толчки. Его не хватает надолго. И ничего удивительного в этом нет. Последний секс у него был десять лет назад. Да и то, что он первый у Принцессы, не добавляло самообладания. Точнее, вообще делило на ноль любую выдержку. К тому же, не хотелось причинять девушке лишнюю боль. Это только в книгах первый раз может быть в удовольствие. А на деле же это достаточно болезненный процесс. Кончает со стоном, уткнувшись в шею Принцессе. И вместе с оргазмом в голове взрывается еще что-то мощное и бесконтрольное, превращающее все его барьеры в руины. Он оголен, как никогда до этого. Скатывается с девушки осторожно и привлекает ту в свои объятия, нежно поглаживая по волосам, целуя светленькую макушку. Господи, она же девчонка совсем. Привыкшая совсем к другому. А что, если ей надоест? Очередная волна паники накрывает с головой. Дыхание перехватывает, Лена приподнимается на локте и, глядя прямо в переполненные паникой глаза, улыбается мягко, повторяя, как мантру:

— Дыши, любимый… Дыши.

Гриша обнял Принцессу изо всех сил и вдохнул полной грудью только ей присущий аромат. Он не будет заглядывать наперед. Пусть все идет, как идет.

— Лен, — вдруг вскидывается мужчина, — я такой дурак!

Засыпающая уже Плюшка с трудом разлепила веки:

— Почему?

— Я же ну… не предохранялся совсем.

Лена проснулась мгновенно. Поймала его полный тревоги взгляд. И, отвернувшись, неловко проговорила:

— Ты переживаешь, что я забеременею?

— Я переживаю, что не позаботился о тебе, — отвечает мужчина, аккуратно разворачивая девушку лицом к себе.

Плюшка неохотно развернулась и, смущенно уткнувшись в шею любимого, прошептала:

— Не беспокойся. Я не могу иметь детей.

Гриша замер на мгновение, а потом все-таки поинтересовался:

— Почему?

Как ему объяснить? Как вообще признаться любимому мужчине в том, что она, по сути, неполноценная? Что в ней отсутствует главная женская функция. В ней просто нет такой опции, как таковой. Не заложила природа.

— У меня дисфункция яичников. Лечению не поддается. Никакому лечению, — шепчет приглушенно.

— А вы пытались?

— Сколько раз… У меня с детства что-то не то с гормонами. Меня и Плюшкой прозвали потому, что я на этой почве пухленькой всегда была.

— Может быть, еще можно…

— Нет, Гриша. Я столько натерпелась с этим лечением. Где меня только не обследовали. Пожалуй, все методы испробовали. Только даром… Не судьба. Так что… не волнуйся, — заканчивает скомкано.

Гриша поджимает губы. Это какая-то вселенская несправедливость, что такие светлые, добрые женщины не могут родить, в то время, как всякие твари плодятся, как кошки. Ему даже представить сложно, как его светлая девочка переживала это все. Для нее, наверное, бесплодие стало серьезным ударом. И ведь не озлобилась, не очерствела. Невероятная женщина. Его… Целует пальцы Принцессы, преклоняясь перед ее силой. Восхищаясь ее женственностью. Желание просыпается вновь, накаляя пространство. Лена вскидывает смущенный взгляд:

— Гриш…

— Прости, Принцесса, оно само… — оправдывается бессвязно, отодвигаясь.

Глаза девушки теплеют, в них появляются задорные смешинки:

— Как ты меня назвал?

— Принцесса. Моя принцесса, — повторяет зачем-то.

— Твоя, — расцветает девушка, — только твоя.

Гриша не выдерживает, склоняется над Леной опять. Целует сладкие губы. Жадничает, торопится. Будто боится не успеть. Глупый. Она же теперь все, что хочешь, за него отдаст. За взгляд этот теплый, переполненный нежностью, за руки сильные и красивые. Она вообще обожает его руки. И всего его обожает. До дрожи в коленях просто.

— Люблю тебя, — шепчет Лена, в то время как его руки опускаются на ее грудь.

— Леночка, хорошая моя, девочка сладкая.

Девушка буквально тает от этого его «моя». Всхлипывает жалобно, подставляясь под жаркие поцелуи. По венам бежит огонь, разгоняя по телу желание. И хочется чего-то неведомого… Так хочется, что перед глазами темнеет. Ее первый раз был болезненным, несмотря на то, что любимый старался действовать, как можно нежнее. И, видимо, поэтому ей не удалось получить удовольствие по полной… А теперь желание вернулось, скручивая низ живота.

— Гриша, Гришенька — шепчет бессвязно, в промежутках между поцелуями. Водит руками по его сильным плечам, поглаживает дрожащими пальцами седой затылок. А он с ума сходит от этого хриплого «Гриша». Трется о ее влажные складочки, целует всю с головы до ног. Лена постанывает тихонько и хнычет жалобно, потому что нет сил терпеть. В ней зарождается что-то неконтролируемое, и ищет выход. Гриша опускает пальцы на маленький набухший клитор, поглаживая тот в такт своим движениям.

— Давай, Леночка, солнышко мое… Давай… — торопит девушку, потому что даже от простого петинга он улетает, сдерживаясь из последних сил.

И она взрывается, широко распахивая глаза. Счастливая и потрясенная новым опытом. Это так… прекрасно.

Гриша догоняет девушку тут же. Целую вечность спустя скатывается с нее и ложится на бок лицом к лицу. Их руки переплетены, он вообще не знает, сможет ли теперь когда-нибудь отпустить эту маленькую ладошку. Так и лежат, глядя друг другу в глаза. Знакомясь по новой, раскрывая секреты, оголяя страхи и опасения. Гриша впитывает, как губка, Плюшкину любовь, оттаивая и возрождаясь к жизни. А вместе с этим оживают и все демоны, терзающие его душу: недоверие, сомнение, боязнь вновь быть обманутым и лишиться всего того, что было его жизнью.

— Дыши, любимый… Дыши, — шепчет Лена, целуя его руку. И он с вымученным стоном закрывает глаза, привлекая девушку в свои объятья.

Принцесса засыпает практически мгновенно, а Дед встает с кровати, потирая глаза, подходит к окну и распахивает его настежь, впуская грозу в дом, выпуская свои страхи наружу.