Нет, Оксана так и не дала своего согласия на переезд к Матвею, но каким-то образом он сделал так, что уже к концу следующей недели к нему плавно перекочевала добрая часть её гардероба и прочего, присущего только женщинам, барахла. Ну и, конечно, Яша. Куда ж без него? Кот, кстати, привыкал к новому дому даже дольше, чем сама Оксана. А она как-то быстро втянулась в новую жизнь, хотя все еще не до конца верила, что это действительно с ней происходит. Яшка же… рассматривал Матвея как конкурента. Хорошо хоть не метил свою территорию. Что, впрочем, не мешало ему бросать на хозяина полные презрения взгляды и вероломно на того нападать.
— Не смей, Яшка! — заступалась Оксана за Матвея, а он только смеялся в ответ:
— Да брось! Я его понимаю. Он просто ревнует. А к этому твоему тоже так ревновал?
Оксана вскинула настороженный взгляд, но, не найдя в глазах мужчины упрека, просто пожала плечами:
— Нет.
— Ха! Я даже знаю, почему!
— Почему? — Оксана отложила в сторону планшет и уставилась на любовника.
— Он не воспринимал его всерьез. То ли дело я!
— А в чем разница? — искренне заинтересовалась женщина.
— Ты меня любишь, что здесь непонятного?
— Ну-ну… — протянула Оксана и, пряча смущение, снова уткнулась в свой гаджет. Зачем он так? Она ведь не признавалась ему в любви! Он сам пришел к таким выводам. И пусть догадки Матвея были не так уж и далеки от истины, сейчас она просто не могла с ними согласиться. Не могла… Эти слова слишком обязывали. Ставили в зависящее положение. И было так сложно, будучи однажды преданной и разбитой, отпускать свои чувства на волю. У нее язык немел, и горло каждый раз перехватывало…
Матвей сел рядом и бесцеремонно отбросил ее айпад.
— Эй…
— Что означает твое «ну-ну»?
— Кое-что… Отдай! Мне еще нужно немного поработать…
— А мне нужно немножко любви, — дурачился мужчина, нависая.
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты маньяк? — сощурилась Оксана.
— Вот еще… Глупости какие.
Матвей запрокинул ее голову и коснулся губами тонкой трепещущей венки на горле. Мягкая бородка царапала кожу, и это было так приятно, что Оксана тихонечко застонала.
— Вот так… Пошуми для меня…
— Матвей…
— Скоро нам придется вести себя тише, а пока… пошуми!
Жаркий рот скользнул ниже, к обтянутой простой трикотажной майкой груди. Зубы сомкнулись на вершинке. Прямо поверх изношенной ткани, которая, соприкасаясь с телом, лишь усугубляла её удовольствие. Делая его острым, почти болезненным.
— Почему тише? — задыхаясь, спросила Оксана в надежде ослабить закручивающуюся внутри потребность.
— Потому что с нами будет жить маленькая… впечатлительная… девочка, — прерываясь на ласки, ответил мужчина.
Оксана вскочила. Отбросила его руки. Желание не ушло, нет… Но над ним взяло верх совсем другое чувство.
— Ты поговорил с Лилу? Она отдаст нам… тебе Лилю?!
— Ты не рада? — свел брови Матвей.
— Я… рада, конечно. Просто не ожидала… Ты ничего не говорил… Когда ты ее заберешь?! — Сердце Оксаны колотилось так сильно, что она почти не слышала собственных слов.
— Мы договорились на субботу.
Оксана приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но губы дрожали, и она не смогла произнести ни звука.
— Эй… Ты чего? — насторожился Матвей, заключая её в объятия.
— Я просто…
— Если ты не готова, то просто скажи. Мы как-то решим это…
Оксана вцепилась в ворот его футболки и затрясла головой:
— Нет! Нет… дело не в этом.
— А в чем? — губы мужчины коснулись ее волос, пальцы нежно погладили шею.
— Ты решишь, что я спятила.
— Не решу.
Она, наконец, подняла на него взгляд. Матвей выглядел таким уверенным! В ней, в том, что он делал. Казалось, ничто не может сбить его с намеченного курса! И это так сильно её подкупало…
— Лиля родилась в тот день, когда я потеряла ребенка, — взволнованно облизав губы, прошептала Оксана то, в чем еще минуту назад вряд ли бы смогла признаться, — я знаю, это глупо… Но как только я увидела Лильку, то почувствовала что-то необъяснимое. Как будто нас что-то связывало… Звучит довольно бредово, я понимаю…
— Нет!
— Да! — стояла на своем женщина. — Но я не безумна. Не думай. Учителя каждый год проходят медосмотр у психиатра и нарколога, — рассмеялась она сквозь слезы. — Так что… я в здравом уме.
— И я не сомневаюсь.
Матвей запрокинул лицо Оксаны и приковал к себе внимательным, наполненным силой, взглядом. В этой силе тонули все её сомнения и все её страхи.
— Не сомневаюсь… Но, знаешь, я каждый день ругаю себя за то, что не встретил тебя раньше… И в общем-то понимаю, о чем ты. Может быть, я тоже безумен?
— Матвей… — Оксана закусила губу и положила свои ладошки поверх его рук.
— Почему нет? Я ведь тоже ощутил что-то странное. И с каждым днем это чувство лишь крепнет.
— И что же это за чувство? — прошептала Оксана, слизывая слезы.
— Чувство, что ты моя… нет, не половинка. Это глупо звучит. Просто… мой человек. Я тебя чувствую как-то иначе. Ярче, острее, чем всех других. Не знаю, как описать… Оно просто пришло — понимание того, что ты та, кого я так долго искал. С кем хотел бы провести жизнь и состариться.
— Осторожней, Супергерой, это звучит как…
— Предложение?
— Да, — всхлипнула Оксана и рассмеялась.
— А что, если это оно и есть? Ты согласишься?
Глаза женщины изумленно расширились. Она не ожидала. Вот так, глупо… просто не ожидала, что он предложит ей руку и сердце. И снова в ней всколыхнулся страх. Будь ты проклят, Букреев! Чтоб тебя черти жарили…
— Я боюсь…
— Я знаю! Да я и сам в ужасе. Даже руки трясутся со страха.
— Скажешь тоже… Ничего ты не боишься, — чтобы хоть как-то разрядить обстановку, Оксана легонько ткнула Матвея в грудь.
— Как это? А если ты скажешь «нет»?
— Не скажу. Просто… давай пока не будем торопиться? Мне нужно время, чтобы привыкнуть к этой мысли.
— Ладно, — легко согласился Матвей, а ей почему-то сделалось грустно. Глупо… Неужели ждала, что он примется её уговаривать? А он не стал. И даже отступил, выпуская ее из объятий.
— Эй… что ты делаешь?
— Помогаю тебе определиться…
Матвей стащил с нее майку и отбросил в сторону. Взвесил в чашах ладоней грудь, поймал ее взгляд и с силой выкрутил соски. Оксане было ужасно стыдно, но… она не могла скрыть — ей нравилась его грубость. Она её заводила. И Матвей это знал. Но в тот раз — он был мучительно нежным. Как будто давал возможность сравнить. И она таяла, плавилась в этой неге. Терялась в ласке сильных настойчивых рук, растекалась жидким огнем под его губами. Неторопливыми, но настойчивыми и жадными. Он поцеловал, кажется, каждый миллиметр её тела. Крутил, как ему было удобно, переворачивал. В какой-то момент Оксана полностью растворилась в происходящем. И все, что она могла — лишь кусать уголок подушки, глуша собственные крики и стоны.
— Нет… Нет, маленькая. Покричи… Сегодня можно…
Матвей отобрал у Оксаны подушку и, приподняв ее за талию, подложил ту ей под живот. Коснулся губами выступающих позвонков, пальцами скользнул между ягодицами. Оксана захныкала.
— Вот так лучше… — прошептал Матвей, ни на секунду не прекращая своих бесстыдных, порочных игр. Он стал ее ожившей мечтой. Во всем. Даже в тех моментах, о которых она и думать не смела. Стыдясь своих чувств и порывов.
— Матвей… — кричала она.
— Сейчас… Потерпи, моя сладкая девочка…
Мышцы поддавались нехотя, впускали его по чуть-чуть. Она кричала, хрипела, захлебывалась легкой, тянущей болью, но с радостью сдавалась ей в плен. Она плакала… От его нежности, от его страсти, от того, что он учил её… учил любви. Вытаскивал на волю все желания, что она давным-давно в себе похоронила. Исцелял… освобождая своей любовью. Давая вольную всем её чувствам.
Оксана неслась навстречу неизбежному. Рычала и кусала его сжатую в кулак руку, на которую он перенес свой вес, двигаясь в ней, как заведенный. Пока он не замер, тяжело дыша за спиной…
— Скажи, что любишь! — прохрипел, задыхаясь.
— Матвей…
— Скажи, что… ты… меня… любишь! — с силой толкнулся и вновь отступил.
— Я люблю тебя… — всхлипнула Оксана, не в силах противостоять его напору и тем чувствам, что рвали её на куски.
— Скажи, что выйдешь за меня!
— Господи, Веселый… что мы внукам-то будем рассказывать? Вот спросят они у тебя, как ты сделал мне предложение, и что ты ответишь? — сквозь стон рассмеялась Оксана.
— Что-нибудь совру… — Одной рукой он приподнял ее попку над постелью, второй безошибочно нашел изнывающий клитор. — Так как? Ты выйдешь за меня?
— Матвей… — захлебнулась восторгом Оксана и чуть подалась вперед.
— Выйдешь? — ущипнул, наказывая за медлительность.
— Да! — всхлипнула она, давая отмашку его бешеной страсти. — Да! Да! Да…
Она в ту весну как на крыльях летала. И это бросалось в глаза. Всем… Родители Оксаны с ума сходили от счастья. Еще бы — наконец их дочь не одна! Коллеги провожали любопытными взглядами и наверняка мыли ей кости. А ей было все равно. И только иногда улыбка Оксаны гасла. Обычно в эти моменты она вспоминала Бедина.
Он ей не звонил. Даже по делу о наркотиках она теперь общалась с другим человеком. Тем, кому он его поручил вести. От следователя Оксана узнала, что родители Киры — той самой девочки, которая первой рассказала ей о творившемся в гимназии беспределе, дали добро на дачу той показаний. Правоохранители вышли на сайт, через который распространяли наркотики, установили слежку за торговцами. Даже, возможно, вычислили того, кто проносил наркоту в гимназию. И вроде бы все двигалось к завершению, но чувство тревоги Оксану не покидало.
— Оксана Владиславовна, у нас ЧП…
— Лилька опять?
— Нет! Курянский!
— Снова подрался?
— В кровь! По-моему, он не в себе. Он даже на Ивана Петровича бросался. Мы вызвали его родителей.
Оксана вскочила и зашагала вслед за секретаршей. Наравне с Лилькой Миша Курянский был их вечной головной болью. Фактически, до ее появления — этот парень был единственным, кто вызывал серьезные опасения у их психолога и педагогов. Сын именитого борца, он был слишком агрессивен. Чересчур… По этому поводу они имели с матерью парня неоднократные беседы. Которые, впрочем, оказались совершенно безрезультатными. Эта тихая женщина не имела на сына абсолютно никакого влияния. А отцу Миши было не до посещения школы.
— Что здесь происходит?
Проигнорировав ее вопрос, парень сплюнул кровь прямо на натертый до блеска кафель кабинета медика. Оксана нахмурилась от такой наглости и перевела взгляд на школьного психолога, которого пригласили сразу же, как и всегда в таких случаях.
— Молчит, как рыба об лед.
— Миш, — начала по-доброму Оксана, — ну, вот что ты мне прикажешь с тобой делать?
— Можешь мне отсосать, — скаля залитые кровью зубы, заржал мальчишка. Глаза Оксаны шокировано распахнулись. За всю свою педагогическую карьеру она еще не сталкивалась с таким отношением. Холодок прошел по спине.
— Что ты себе позволяешь, щенок? — вмешался в разговор стоящий чуть позади Иван Петрович.
— Не нужно, — Оксана оглянулась к взбешенному охраннику и в предупреждающем жесте коснулась руки.
— Да он не в себе!
— Вот и зафиксируйте этот факт. Зоя Константиновна, что сказали родители? Когда нам их ждать?
— Отец обещал подъехать с минуты на минуту.
— Отец? — синхронно переспросили Оксана и сам Курянский.
— Матери я не дозвонилась, — подтвердила секретарша.
— Хорошо. Возможно, так даже лучше.
Оксана отвела взгляд от Зои Константиновны и натолкнулась на взгляд хулигана. Его зрачки были ненормально расширены, но не это испугало Оксану больше всего. Ненависть… В его глазах плескалась лютая, черная ненависть. Оксана отшатнулась. Коснулась дрожащей рукой беззащитного горла, в которое, казалось, он только и ждал, чтоб вцепиться.
— Я буду у себя, — бросила, с трудом сохраняя достоинство, — когда господин Курянский появится — проводите его в мой кабинет.