Поначалу ее движения были осторожными и несмелыми, но очень скоро Аня вошла во вкус.

— Нюська… Девочка моя… — шептал бессвязно Влад, толкаясь навстречу движениям ее рта, путаясь в распущенных по спине волосах, и в своих мыслях путаясь. То погружаясь на самое дно океана страсти, то выныривая на поверхность. Он не мог скрывать от нее правду, когда она так отчаянно, так бесстрашно отдавала ему всю себя. Но в то же время его не отпускал страх. Что будет, когда эта самая правда всплывет на поверхность? Что, мать его, будет? Как она отреагирует, что сделает, или скажет? Поймет ли его? Простит? Так много вопросов, ответов на которые просто не было. Так много чертовых вопросов…

Влад резко отстранился. Подхватил ничего не понимающую Аню под локти, заставив подняться, и заглянул ей в глаза. Такие голодные, но такие растерянные…

— Почему ты… Тебе не понравилось?

Влад затряс головой:

— Понравилось. Просто я хотел… хотел… — он не нашелся с ответом. Погладил ее по щеке и, склонившись к губам, медленно поцеловал. Губы Нюськи имели его вкус. И от этого крышу сносило напрочь. Влад застонал, подтолкнул Аню к кровати, опрокинул на спину и накрыл ее своим телом. Он больше не сдерживал свою страсть. Было поздно. Она вырвалась из-под контроля и разлилась по телу. Все другое забылось, отошло на второй план. Осталась лишь его острая в ней нужда. Остался лишь голод. Влад дорвался… до её губ, до её гладкой, как шелк, кожи. И до ее мягкой, исходящей соком плоти. Он развел ноги Ани и, уже зная, как она любит, принялся ласкать ее языком, губами, пальцами… Ему так нравилось балансировать с ней у этой зыбкой черты. Подводить к краю и замирать над бездной. В абсолютной тишине, нарушаемой лишь звуками их надсадного дыхания.

— Влад… Что ты…

— Перевернись! Вот так. На колени. Обопрись руками.

Влад обхватил член рукой. Пережал у основания и толкнулся между её широко расставленных ног. С силой. Так, как давно хотелось. Отступил. Почти полностью вышел и снова в неё ворвался. Так глубоко… Так невыносимо глубоко. Зубы сжались где-то у основания шеи, одна рука обхватила Аню за живот, вторая легла на грудь. Влад двигался в ней с такой яростной силой, что та просто не могла выдерживать его натиск, и если бы он её не держал — ничего бы не вышло.

— Влад! Влад… Влад… — бессвязно повторяла его имя Аня. И это тоже не добавляло выдержки. Ведь это он — он, и никто другой, был причиной её безумия.

В какой-то момент Аня резко выгнулась. Взмыла вверх, прижимаясь к нему спиной, опустила пальцы на влажный, истерзанный ласками бугорок и закричала, забилась в оргазме, который судорогой прокатился по ее телу. Он едва не кончил от этого. Но в последний момент опомнился. Влад очень хотел увидеть свою Нюську беременной. Очень… Но сейчас это было бы нечестно по отношению к ней. Это было нечестно. Гори оно все в аду.

Когда страсти утихли, и Аня расслабленно лежала у него на груди, она спросила:

— Ты передумал насчет малыша? Думаешь, нам не следует торопиться?

Влад замер. Пальцы, которыми он поглаживал хрупкую, покрытую испариной спину, одеревенели.

— Ну-у-у… Ты ведь восстановилась в университете. А потом сразу в декрет?

— Да, логики мало, — улыбнулась ему в бок Аня и… расслабилась, да. А он только тогда понял, какой напряженной её была спина.

— У нас все впереди, Нюська. Спешить некуда.

— Некуда, — согласилась Аня и, потянувшись до хруста в костях, зевнула.

— Спи. Хочешь ведь.

— Хочу. Но с тобой побыть хочу еще сильнее.

— Побудешь. Я все время с тобой.

— Да. И так глупо, что я до сих пор не могу поверить, что это на самом деле. Все время жду какого-то подвоха.

Влад скосил взгляд, в глубине души понимая, что чем раньше они поговорят, тем, наверное, лучше. Ожидание смерти гораздо хуже ее самой. Но когда он, было, решился, Нюська уже спала. А утром… утром его смелость испарилась. День выдался сонным, небо нахмурилось и пролилось на землю ливнем. Они с Аней лежали под одеялом и, глядя на разгулявшуюся за окном стихию, шептались о каких-то мелочах. По выбившейся простыне к ним в постель пытались взобраться подросшие котята. Васька поглядывала на них с улыбкой, возвращала на пол и вновь утыкалась в подаренный Владом планшет. Наверное, опять о чем-то переписывалась с Лилькой.

— Надо бы позвать в гости Веселых, — будто читая мысли Санина, зевнула Аня.

— Надо бы.

— Может быть, завтра?

— Завтра у меня репетиция, а послезавтра еще один кастинг.

— Правда? Ты ничего не говорил…

— Забыл. Я с тобой вообще обо всем забываю.

— И мне это нравится…

— Кстати, Васька… Васька!

Васька вытащила наушник из одного уха и уставилась на отца:

— Чего?

— А что ты скажешь насчет работы?

— Работы? Это такой вопрос с подвохом? — пошевелила бровями девочка. Влад рассмеялся:

— Нет. Никакого подвоха. Мне очень понравилось, как звучал твой голос в

новинке.

— И? — насторожилась девочка.

— Я хотел бы записаться с тобой.

Васька вскочила на ноги, хотя до этого расслабленно лежала на животе и лениво махала в воздухе согнутыми в коленях ногами.

— В смысле — записаться? Послушать, как мой голос будет звучать в записи?

— Послушать, — согласился Влад. — И если все выйдет так же хорошо, как вчера — записать трек. Думаю, он взорвет все чаты. Ты пела просто невероятно.

— Спасибо, — буркнула Васька, вновь перехватывая карабкающегося по простыне Пушистика.

— Тебе не за что меня благодарить. Это правда. Но если ты не хочешь — то ничего страшного. Я почему-то подумал, что тебе это может быть интересно.

— Мне интересно! Только страшно немного…

— Эй, чудик! Ну, а страшно чего? Не получится — ну, и хрен с ним. Подумаешь. Я в принципе не очень-то и хочу, чтобы ты в артистки подалась.

— Правда?

— Ну, а чего мне врать?

— Это хорошо. Потому что я еще не определилась, кем хочу стать, когда вырасту. Может быть, врачом, как мама.

— Мама еще не врач, — вздохнула Аня, не открывая глаз, потому что было ужасно лень. Да и не нужно ей больше было за всем присматривать. Держать под своим контролем. С этим Влад и сам отлично справлялся. И это было так круто, Господи. Она и не знала, как это. Расслабиться. Снять с себя всю ответственность просто потому, что кто-то другой, более сильный, без слов взял ее на себя.

— Но будешь, — уверенно сказал Влад. — Тебе всего-то два года осталось.

— А потом еще интернатура! Год или два… смотря какую специализацию выберу.

— А в этом плотном графике есть место, чтобы родить мне сестру? — скороговоркой выпалила Васька и покраснела. А Влада будто пнули под дых. Он-то и Нюське не знал, как все объяснить, что уж говорить о Ваське? Разве десятилетняя девочка сможет понять, что её отец любит одну женщину, а ребенка ждет от другой? Он и сам не понимал, как такое возможно.

Так. Стоп! Какого ребенка? Он что же… выходит, уже все решил?

Влад отбросил с лица волосы и медленно встал с кровати. Вопрос Васьки завис в воздухе, и если бы не Нюська, которая наигранно возмутилась любопытству дочери, выкрутиться из ситуации ему было бы сложней. А так, под их шутливую перепалку, Влад просто сбежал. И потом долго стоял на веранде, глядя на дождь…

А вот глядеть в глаза Майи было сложнее. Она приехала утром чуть позже всех остальных. Бледная, с темными кругами под глазами.

— Эй, ты как? В порядке?

— В переводе на русский это означает, что я дерьмово выгляжу?

— Есть такое, — пожал плечами Санин. Ну, а что ему было делать, если его провоцировали на правду? Не врать же. Это бы жалко выглядело.

— Плохо мне. Тошнит и вообще… Ты, кстати, решил что-нибудь? Потому что, если мы решаемся на аборт, я бы…

— Нет! — Влад резко обернулся и полоснул Майю взглядом. Может быть, он был неправ, нет, даже не так… Он был не прав однозначно! Да только, когда он думал о том, что она готова вот так легко убить его ребенка… В общем, злился он. Неоправданно, по большому счету. Ведь Майю было можно понять. И он бы непременно так и сделал. Если бы она была беременна от какого-нибудь мужика, который не мог предложить ей ровным счетом ничего, чтобы она чувствовала себя так, как должна себя чувствовать любая беременная женщина. Не мог дать ей любви.

— Нет? — Влад не мог разобрать, чего было больше в голосе Майи. Удивления, надежды или облегчения. Все эти чувства смешались в ядреный коктейль.

— Нет. Я не хотел бы, чтобы ты избавилась от ребенка.

— Тогда что ты предлагаешь?

— Поддержку. Ты не будешь воспитывать малыша одна. Я во всем тебе помогу. О деньгах речь вообще не идет. Можешь о них не беспокоиться, но…

— Но между нами все кончено?

— В плане личного — да. Однако мы все еще добрые друзья, и у нас общее дело.

— Я не знаю, Влад. Правда… Не думай, я не пытаюсь тебя наказать. Или шантажировать, — Майя горько усмехнулась. Зарылась рукой, путая и без того всклоченные волосы. — Просто… Меня даже мама в этом случае не поймет. Не поймет и не поддержит. И с кем я останусь? Одна?

— Эй! Ну, вы долго тут еще будете шептаться? Мы работать сегодня будем? — проорал в окно кухни Санчо.

— Мы идем! — крикнул в ответ Влад, а потом снова обернулся к Майе: — Знаешь, обычно мамы намного более понимающие, чем мы о них думаем. Ты ей обо всем расскажи. Вдруг она удивит тебя?

— Я не знаю… — покачала головой Майя. — Ты сам-то рассказал?

— Моя мать давно мертва.

— А я не о матери. И ты это знаешь. Учишь меня жизни, а сам трусишь, как последний заяц.

Влад ничего не ответил и пошел в дом.

Запись Васьки немного отвлекла от тягостных мыслей. Невозможно было не радоваться, глядя на дочь. Не зарядиться ее энтузиазмом. Даже парни, вдохновившись, в тот день играли чуточку лучше обычного. И Нюська спустилась в студию, чтобы послушать, как поет Василиса.

Лишь Майя, которой становилось с каждой секундой все хуже, не разделяла всеобщего веселья. Она вообще не знала, зачем приехала, если Влад принял решение доверить партию дочери. Её мучил проклятый токсикоз, гормоны скакали, и ей хотелось уйти, громко хлопнув на прощанье дверью. Обида… не на Санина даже, на жизнь… сжирала её душу поедом. Майя смотрела на хозяйничающую в кухне Нюську и не понимала… не понимала просто, чем та лучше её. И знала ведь, что дело не в «лучше» или «хуже», а все равно не могла перестать сравнивать. И злиться. На девочку эту, на то, что она, спустя столько лет, ураганом ворвалась в их жизнь, сметая хрупкую связь, которую они с Владом так осторожно и вдумчиво создавали. Боясь обжечься, дуя на воду. Майя ведь не догадывалась даже, что Влад способен вот так безоглядно в кого-то влюбиться. Зная его столько лет, она и думать не думала что под маской холодного и расчетливого человека кроется настоящий кипящий страстями вулкан. Она чего-то так и не поняла в этом мужчине, не разгадала… А теперь уже поздно было.

Острый приступ тошноты заставил Майю вскочить. Закрывая ладонью рот, она помчалась к туалету и, упав на колени возле унитаза, вырвала.

— Эй… Ты как? — раздался обеспокоенный голос.

— Уйди!

— Я — медик. И могла бы тебе помочь…

Майю скрутил очередной рвотный спазм. А когда она выпрямилась, едва дыша от усталости, на ее покрытый испариной лоб лег холодный компресс.

— Я же сказала… мне ничего от тебя не надо.

— А я ничего такого и не сделала, — мягко улыбнулась Аня. — Вот… здесь сорбент. И вода.

— Да что ты ко мне прицепилась?! Не нужен мне этот сорбент. Беременная я! Беременная, понимаешь?!

Майя раздражённо взмахнула рукой и, не рассчитав движение, выбила стакан из Аниных рук. Он со звоном упал на кафельный пол и разбился. Аня отступила назад. Рука взметнулась к горлу, как будто кто-то её душил, и она хотела освободиться.

— Прости… Прости, я не хотела. Да стой ты! Здесь же стекла везде… — бормотала Майя, с тревогой глядя на побелевшую соперницу.

— Что здесь происходит? Какого черта…

— Ничего… — Аня медленно облизала губы, — Майе стало плохо, и вот… — развела руками она и снова покачнулась, наступив босой ногой на осколок.

— Не шевелись! — рявкнул Влад. В одно мгновение преодолел разделяющее их пространство и подхватил Нюську на руки. — Ну, что ты, маленькая? Как так неосторожно?

Аня всхлипнула. Дернулась, высвобождаясь из объятий Санина.

— Майя беременна, — прошептала она, — ты знал?

— Аня…

— Ты знал?! — закричала она.