Они практически доезжают до города, когда Степан бросает резко:

— Поворачивай назад.

— Куда?

— Не тупи, Слабый. К ведьме этой поворачивай.

Что и говорить, проняла его девка. До печенок проняла. Ну и разозлила, конечно. Не то, чтобы он поверил во все ведьмовские бредни, но вероятность того, что ее слова по поводу Игоря имеют под собой хоть какое-то основание… Если из-за него с другом хоть что-то случится… Короче, Степан готов был даже переломить себя и еще раз вернуться к этой полоумной. Он попробует. А если ничего не выйдет — то чем это не повод поставить на место надменную суку?

Когда они вернулись, в доме никого не оказалось. Игорь пошел осмотреться и обнаружил еще несколько хозяйственных построек, да собачью будку. Интересно, где сама собака? Не хватало еще нарваться на какого-нибудь бульдога.

— Вообще-то волкодава, — хриплый голос из-за спины, который заставил Игоря натуральным образом подпрыгнуть.

— Ты что же, и мысли читать умеешь?

— Эта ситуация не требовала от меня таких навыков. Последнюю фразу ты произнес вслух, — серьезно глядя на него, парирует Ксения. — Где твой друг?

— Перед домом.

— Пойдем! — повелительно.

Игорь послушно плетется за Ксенией, разглядывая ее высокую, тощую фигуру.

— Ничего примечательного, да? — хмыкает ведьма.

— Ну почему же? — не растерялся Игорь, — ножки очень даже.

Ксения искоса взглянула на мужчину и пробурчала:

— Не боишься, что превращу тебя в лягушку за подобные вольности?

— А ты можешь?

Очередной косой хмурый взгляд. И оставленный без ответа вопрос.

Встрепенулся в кресле Степан, завидев их приближение.

— Решили все-таки побороться?

Степан кивнул, не спуская глаз с девушки.

— Будет тяжело, невыносимо больно, и в процессе ты сто раз пожалеешь, что не ушел сегодня. Готов ли ты к этому?

Степан кивнул. Интересно, почему она обращается к нему по-разному? То на “вы”, то на “ты”. Чем руководствуется при выборе способа обращения?

— Ты будешь жить здесь. Сельская амбулатория переполнена, да и местные приютили всех, кого могли. Нет больше мест.

— Я не могу…

— Это не обсуждается! — твердо. — Я думала, мы уже пришли к согласию относительно полного послушания на весь период реабилитации.

— Я не могу не из прихоти, а по чисто физиологическим причинам, — рявкает в ответ Степан, — или тебе хочется мне памперсы менять?

Ксения бросает еще один внимательный взгляд на мужчин:

— Мой дом полностью оборудован под потребности не ходящего человека. Везде есть поручни и специальные механизмы. Туалетная комната в гостевой также снабжена всем необходимым. Для смены памперсов в обычных условиях у меня имеются санитары и волонтеры, но поскольку вы будете жить у меня… Сейчас эту функцию выполняешь ты? — черный взгляд на Игоря.

Тот уверенно кивает.

— Тогда ты тоже переезжаешь. Сюда. — Не вопрос. Утверждение. — Возвращайся в город и привези вещи на первое время. И себе, и другу. Да, главное, не забудь взять историю болезни. С полным диагнозом, описанием проведенных операций, полученного лечения и рентгеновскими снимками.

— Зачем? — изумляется Игорь, — ты что-нибудь в этом понимаешь?

Ведьма посмотрела на него так… вот как на имбецила, честно.

— Привези, что я сказала. — И уже обращаясь к Степану, — заезжай в дом. Посмотрю тебя руками. И поскорее, у меня день по секундам расписан. И так рушишь мне все планы!

— Так чего тогда помогать вздумала? — пробурчал Степан, заезжая по пандусу.

— За меня все было решено. Не мне переиначивать.

Степан находился как в двух измерениях сразу. Он, детдомовец без роду и племени, добившийся в жизни определенных благ, имеющий достаточно рациональный склад ума, сейчас был вынужден столкнуться с чем-то неизведанным и для него непонятным. Кем решено за нее? Она так тонко намекает на судьбу? И как она определила, что с ним? Почему отвела ему только месяц? Как узнала о его все возрастающем желании пустить себе пулю в лоб? А эти бредни о связавших их с Игорем нитях судьбы? Точно, бред! Даже если и представить, что они со Слабым чем-то там связаны… То, что там она плела о третьем? Откуда он взялся, третий-то? Всю жизнь они друг у друга только и были. Нет, бред… В своем ли она уме? А он? Решивший доверить себя этой… Ведьме?

— Не пытайся понять то, что для тебя недоступно, — хриплый голос за спиной.

— Блядь… Вы не могли бы не подкрадываться?! Пугаете меня до усрачки такими выходками!

Ксения хмыкает и вытирает полотенцем мокрые руки:

— Пугливый какой… И называй меня уже на ты. А то странно, что мужчина твоих лет мне выкает.

— Что значит — моих лет? — взвивается Степан.

— Тебе сколько? За сорок? А мне двадцать девять. Так что, согласись — странно.

— Ты выглядишь старше! — маленькая низкая месть со стороны Степана.

Глаза ведьмы еще больше чернеют, обжигая мужчину своей холодной бездной:

— Обопрись на ручку этой кушетки. Сможешь забраться на нее животом? С ногами я помогу…

Игорь выполняет все ведьмины команды и, кряхтя, укладывается.

— А ты большой, хоть и низкий.

— Я не низкий!

— Ты с меня ростом всего. Не спорь.

— Это не я низкий, — заводится Степан, — это ты, как жердь!

— Низкий и плотный. Тяжело мне с тобой будет.

— Ты хочешь сказать, что я толстый?!

— Молчи, — шикает на него, задирая футболку.

Прикасается руками к спине, замирает. Сдвигает ладони выше в полнейшей тишине. Ведет вверх, периодически останавливаясь и прислушиваясь к себе.

— Хорошо… Хорошо..

Хмурится в одном месте. Сосредотачивает в нем свою силу. Степан стонет.

— Хорошо… Чувствуешь? — шепчет на ухо.

— Дааааа.

— Хороший мальчик.

Тепло переходит в легкую боль, которая становится сильнее. Это она руками своими вытворяет? Но как?! Даже не касаясь его… Стонет. Ксения убирает руки.

— Ну что? — вскидывает глаза Степан.

— Если вынесешь все… сдюжишь, то встанешь. Больно будет адски, — предупреждает.

— А как ты…

Ксения смотрит прямо на него, помогая перевернуться.

— Не пытайся понять, как. Это не главное, да и не поймешь ты. Сосредоточься на выздоровлении.

А она сильная, — отмечает мужчина. Высока, болезненно худая, но сильная… Жилистая. И красивая просто невероятно, хотя и выглядит старше своих лет. Брови соболиные хмурит, пересаживая его в коляску.

— Почитаю твою историю болезни, составляю план реабилитации, и приступим с завтрашнего дня. На растущую луну.

— На луну? — скептически.

— Именно так, — обдает холодом, — рекомендую не сомневаться в моих методах. Мне нужно твое полное доверие. Или так, или никак.

Степан поднимает вверх руки в знак капитуляции. В конце концов, она реально доказала, что может… Что-то. Он чувствовал тепло и боль в том месте, которое в течение последних шести месяцев было абсолютно и совершенно не чувствительным. А может, она грела чем? А он, дурак, и рот раскрыл?

Поднимает на нее глаза, а она в ответ смотрит на него с презрением и жалостью, как на неполноценного какого-то:

— Ага, грела… паяльником! Уймись ты уже, Зима.

И уходит. А он остается в коляске с открытым ртом. Ну, точный недоумок… Нет, подождите… Она что, правда прочитала его мысли?!