— Нет. Не знал.
Герман остановился. И Даша тоже ненадолго замерла:
— Что? Почему ты так смотришь?
— Я должен был догадаться, — покачал головой мужчина, возобновляя движение.
— Почему? Разве у меня на лбу горит неоновая вывеска? — ощетинилась Даша.
— Нет… Все гораздо проще — в период подготовки к съемкам я общался со многими детдомовцами… Отирался в их компании, наблюдал за ними, прислушивался к их разговорам. И знаешь, что понял? В таких людях есть некая индивидуальность. То, что их выделяет из серой массы других людей…
— И что же это? — женщина ещё сильнее нахмурилась
— Аура недоверия.
Даше совсем не нравилось то, что ей говорил Герман. Она не хотела углубляться в анализ и раздумывать над тем, что он имел в виду.
— Чушь.
Герман искоса взглянул на неё и покачал головой:
— Мне так не кажется.
— Аура недоверия? Ты серьёзно?
— Детдомовцы — одиночки, факт. Всегда держатся особняком. Ни на кого на рассчитывают, и никого, по большому счёту, не любят.
Можно было бы поспорить, и Даша даже открыла рот. Но в тот самый момент, когда слова уже должны были сорваться с губ, поняла, что так и не нашла аргументов. Обладала ли она аурой недоверия? Черт, да какая там аура… Аура — это что-то эфемерное, бестелесное. А её недоверие можно было потрогать руками. Даша жила под ним, как под куполом, не боясь боли и потрясений. И её вполне устраивало, что эта жизнь была абсолютно стерильной. Недоверие и было тем самым стерилизатором. Дашка это понимала. Другое дело, что Герману вовсе необязательно было быть таким проницательным…
— А если все так, как ты говоришь, то почему же ты не вычислил меня сразу?
Герман поддел носком шикарной туфли камешек и сухо прокомментировал:
— Наверное, потому, что в то время мои мысли были заняты совсем другим.
— Да, извини… Я знаю о трагедии, случившейся с твоей семьей.
— Я потерял сына.
Теперь первой остановилась Даша. Было ужасно непривычно идти вот так… и просто разговаривать. Как будто и не было всей той неприязни между ними.
— Не представляю, как ты это пережил. Просто не представляю.
Герман не знал, что ответить. Он вообще не понимал, почему разоткровенничался. Не иначе, что-то повредило ему мозг. Или… дело было в том, что с течением времени Даша открывалась ему совершенно с новых сторон. Она была не только талантливой актрисой, но еще и удивительно не привередливым, организованным человеком. Все члены команды, которые сталкивались с Дашей в процессе подготовки к съемкам, отзывались о ней, как о большой трудяге. За все время до него не дошло ни единой жалобы. Хотя, если признаться, он довольно скрупулёзно отслеживал этот вопрос. Ну и, конечно, космической силы притяжение. Он не помнил, что так бывает. И не стал бы утверждать, а случалось ли с ним такое вообще… Когда любой жест, взгляд, движение ресниц пробуждали что-то низменное, возвращая к жизни. Герман столько лет жил работой, и только Даша совершенно непостижимым образом заставила его от нее оторваться. Заинтересоваться чем-то еще… Заинтересоваться ею. А ведь не делала для этого ничего. И не планировала даже…
— Как пережил? Не знаю… Тяжело пережил. Как сейчас помню день, когда сын родился. Как я впервые взял его на руки, удивляясь, почему все вокруг говорят, что он красивый. На самом деле Егор был красным, сморщенным и страшным… Господи, прости…
Дашка рассмеялась. Ей это было так знакомо! Ян тоже ей поначалу показался не слишком красивым. Но она постеснялась высказать свое мнение.
— Знакомая ситуация…
Зря она так редко улыбалась. Это было красиво. Даша вообще была невероятно, завораживающе прекрасна. Он тонул, потеряв ориентиры.
— Ты родила…
— В пятнадцать. Не считай…
— Не каждый бы на такое решился.
— А я бы и не решилась, если бы не Люба и Ставр. Я им по гроб жизни обязана.
Если бы кто-то месяц назад сказал Даше, что она будет делиться с Германом самым сокровенным, она бы рассмеялась ему прямо в лицо. Но сегодня… что-то навсегда изменилось.
— Ты куда сейчас?
— В гостиницу…
— Давай, подкину?
Даша пожала плечами. Если есть такое желание — почему нет? Они свернули к стоянке, прошли к черному двухдверному BMW. Как и следовало ожидать, Герман открыл для нее дверь, и помог устроиться на пассажирском сидении. Даша в восхищении осмотрелась:
— Красивая машина.
— Спасибо.
Богатая отделка кожей двух цветов, детали из ценных пород дерева и безупречный эргономичный интерьер создавали в салоне атмосферу изысканного благородства. А мерное урчание мотора просто кричало о феноменальной мощности двигателя… Автомобиль плавно тронулся и рванул вперёд, отчего в животе женщины взволновались бабочки. Дашка тихонько выдохнула, сжала ноги, в попытке с ними совладать, и искоса взглянула на Германа. Он внимательно следил за дорогой, нацепив на нос шикарные очки. Вроде, Gucci… Но она не стала бы спорить. Люба разбиралась во всех этих дизайнерских штучках. Даша — нет. Последовав примеру мужчины, она извлекла из своего рюкзака гораздо более демократичные Rey Ban. Спрятав глаза за непроницаемыми стёклами очков, почувствовала себя намного увереннее. Так можно было наблюдать за водителем, не выказывая своей истинной заинтересованности. Красивая широкая ладонь переместилась с руля на колено, тихонько заиграла музыка. Что-то из классики. Возможно, Вагнер.
— Какие планы на вечер?
— Да, никаких. Съем свой дерьмовый ужин и завалюсь спать.
— Дерьмовый?
— Угу… — Даша прикусила губу изнутри. Пожалуй, теперь ей следовало лучше следить за своим языком. Герман был большим интеллигентом, и девушке не стоило осквернять его слух. — Понятия не имею, как в достаточно хорошей гостинице может быть настолько паршивый ресторан.
Герман не стал комментировать ее слова. Аккуратно перестроился в крайний ряд, и на первом же перекрестке свернул. До гостиницы Даши оставался всего квартал.
— Эй, куда это мы?
— В одно хорошее место, где нас покормят.
Даша подняла очки на макушку:
— Я не напрашивалась, Герман.
— Я знаю. — Мужчина повернул к ней лицо. — Моя актриса не должна есть дерьмовый ужин.
— Это не настолько принципиально… — растерялась Дашка.
— А для меня — принципиально. И, на будущее, если тебя что-то не устраивает, сразу об этом говори ответственным.
— Господи, это всего лишь ужин…
— Дерьмовый ужин, заметь.
Ситуация была настолько абсурдной, что Даша нервно рассмеялась. Она не знала, что думать. Ей и без того оплачивали все расходы — гостиницу, еду, дорогу… Ей бы и в голову не пришло предъявлять какие бы то ни было претензии. Тем более, режиссеру. Но жалоба прозвучала. И вполне возможно, теперь кому-то влетит за то, что её не устроил ужин. Ведь за комфорт съёмочной группы кто-то, да отвечал. И теперь, у этого человека определенно будут неприятности…
— Герман, меня все устраивало. Правда. Никаких нареканий, все хорошо…
— Я понял… Приехали.
Ей показалось, или он действительно улыбнулся? Дашка была готова поклясться, что увидела его улыбку. Немного насмешливое движение губ, которое сделало что-то странное с её пульсом. Она все еще пыталась разобраться, что же, черт возьми, произошло, когда дверца машины распахнулась:
— Пойдем…
Ее дрожащие пальцы доверчиво скользнули в его ладонь. После прохладного салона автомобиля раскаленный воздух улицы удушающим жаром проник в легкие. В горле пересохло, и Даша сглотнула.
— Что это за место? — немного скрипучим голосом поинтересовалась она.
— Ресторан моей бабки. Ты, должно быть, слышала о нем.
Даша бросила на мужчину испуганный взгляд. Почему-то сам факт того, что Герман привез её именно сюда, взволновал. К входу в заведение девушка шла на подгибающихся ногах, не в силах разобраться, а что же, собственно, её так сильно взбудоражило. Возможно ли, что всему виной — идущий рядом мужчина? Наверное, да… А ведь много лет назад Даша дала себе зарок, что больше никогда не позволит такому случиться. Мужчины, подобные Герману — слишком большое испытание для любой женщины. Ей такое счастье было абсолютно без надобности.
— Вечер добрый, Герман Маркович… Ох, и обрадуется Маргарита Александровна вашему визиту…
— А что, Марго еще здесь? — удивленно вскинул брови Герман, пожимая руку швейцару.
— В кабинете. Она сегодня не в духе, — прошептал Василич в усы.
— Разберемся…
Любезно пропустив спутницу вперед, Герман вошел в открытую дверь. Дашка осмотрелась. Ей пришелся по душе уютный интерьер ресторана. Выполненный в прованском стиле, он скорее напоминал загородный дом с просторной верандой, в окнах которой виднелась гостиная — главный зал ресторана. На стенах — открытый кирпич приятного белесого цвета. На полах — дубовый, с сединой, паркет. В тон ему — дверцы гардеробной и перила шикарной кованной лестницы.
— Гера! — Послышалось за спиной.
Даша медленно обернулась и встретилась взглядом с пожилой статной женщиной.
— Марго…
— Ты почему мне не сказал, что приедешь? Я бы приготовила что-нибудь вкусненькое…
— Нас прекрасно накормит твой шеф. А тебе бы следовало отдохнуть.
— Вот еще… — фыркнула Марго. — Он опять разговаривает со мной, как с выжившей из ума старухой, — пожаловалась Даше, будто бы они тысячу лет были знакомы. — Можете называть меня Марго…
— А я Дарья Иванова… Даша.
— Марго, девятый час… — вмешался в разговор Герман. — Ты обещала мне не задерживаться на работе так долго…
— Ай, Гера… Без меня здесь все идет кувырком, вот сегодня говядина… Из Новой Зеландии, Даша, представляешь… Мы ее так долго ждали, а она…
Герман шел за бабкой, которая, подхватив его спутницу за руку, вела ту в сторону своего кабинета, и не мог поверить тому, что видит перед собой. Абсолютно игнорируя внука, Марго сосредоточилась на Даше и довольно живо обсуждала с ней проблемы ресторанного бизнеса. Что-то спрашивала, рассказывала о чем-то своем, показывая той что-то в компьютере. Смеялась и спорила. Герман тысячу лет не видел бабку такой оживленной! А Даша? Немного освоившись в компании незнакомого человека, она вновь стала другой! Её изменчивость манила Германа со страшной силой. Заставляла хотеть большего — вызывала желание постичь до конца… Он тряхнул головой, но так и не смог избавиться от наваждения. Однажды он понял, что талант артиста — это не его умение петь или играть. Это, в первую очередь — сумасшедшая энергетика, которая затягивала окружающих, подобно тайфуну. Вот почему его притяжение к Даше в этом плане было вполне понятно… К чему он не был готов — так это к тому, что она затянет его совсем другим. Своими женскими тайнами, своей личностью, всей своей сутью…
Некоторое время спустя прямо в кабинете накрыли ужин, но женщин, похоже, он мало интересовал — настолько они увлеклись беседой. Хотя, нет… Даша получала истинное удовольствие от еды. И это выглядело чертовски сексуально! Герман взгляда не мог отвести! А Даша, не замечая его пристального внимания, аккуратно отрезала очередной кусочек телячьего медальона, окунула его в их знаменитый вишневый соус и аккуратно сняла губами с вилки. Капелька соуса сорвалась вниз. В нарушение всех правил этикета, Даша подхватила ту пальцами, облизала их и, как ни в чем не бывало, вернулась к беседе о новозеландской говядине. А у него земля ушла из-под ног.
— Гера… Ге-е-ер!
— А, что, прости? — вернулся в реальность мужчина.
— Уже поздно, а у Даши завтра тяжелый день… Отвези девочку домой.
— Я могу и на такси, Марго…
— Вот еще. Я отвезу.
В гостиницу ехали в полнейшем молчании. Но оно было уютным, и нисколько не портило впечатление о проведенном совместно вечере. Пожалуй, еще никогда в жизни Герман не был настолько растерян.
— Ты улетаешь завтра?
— Да, вечером… После репетиций.
Это хорошо… Это просто отлично. Ему нужна пауза, чтобы все обдумать, как следует. Сейчас слишком много эмоций в душе. Слишком много чувств. Плохие советчики — с какой стороны ни посмотри.
— Тогда, наверное, до встречи на вашей территории?
— Ага… К вечеринке все уже готово.
— Хорошо…
— До встречи.
— Спокойной ночи.
Даша прошла через полупустой холл гостиницы, поднялась в лифте на свой этаж и открыла дверь. С удовольствием скинула свои кеды, и наступила на какую-то бумажку. Поднесла ту к глазам, и едва не задохнулась.
«Я все о тебе знаю, грязная шлюха. Убирайся — не то пожалеешь!»