— Ну, вы посмотрите, кто домой вернулся! — закричала Люба, сбегая по ступенькам крыльца Даше навстречу. С ее рук прямо им на одежду сыпалась мука, но разве это имело значение? Даша тоже соскучилась… Вдохнула теплый Любин аромат, подмигнула вышедшему из дома Яну.
— Привет…
— Ну-ка, дай на тебя посмотрю… — Люба отстранилась от приемной дочери, внимательно её разглядывая. — Все хорошо? Тебя никто не обижает? — требовательно поинтересовалась она, воинственно нахмурив брови. С губ Даши сорвался смешок, а потом она и вовсе захохотала.
— Нет, ну, а что? — растерянно пробормотала женщина. — Ставр, вот чего она ржет?
— Наверное, потому, что считает себя взрослой и умудренной жизненным опытом, — хмыкнул Ставший, отставив в сторону ящик с овощами.
— Вот-вот. А ты со мной, как с первоклашкой, — улыбнулась Даша, выбирая из ящика свежий хрустящий огурчик.
— Я просто переживаю за тебя, — смутилась Люба, поглядывая на мужа.
— Не стоит, Люб, правда. У меня все хорошо… Даже лучше, чем я могла бы подумать, — заверила Дашка, переключаясь на сына: — А ты как, красавчик? Что нового? Не звонишь мне даже… Совсем старушку забыл.
— Ну, извини, старушка, — передразнил мать Ян, — мы тут все в мыле. Готовим кое-кому праздник… — подмигнул игриво сынок.
Дашка опять рассмеялась. Вот же… вырастили сердцееда, девкам на погибель. Потрепав сына по плечу, женщина потянулась сладко, раскинула руки в стороны, будто бы в попытке обнять все кругом. Как же хорошо дома! Как замечательно, что ей всегда есть, куда вернуться. Место, где ее любят и ждут. Просто так, без всяких для себя выгод. Здесь было так тихо и спокойно… Умиротворяюще.
Этим утром Даша проснулась разбитой. Ей часто снились странные, подернутые дымкой сны, в которых она искала кого-то, звала, блуждала в одиночестве по запутанному лабиринту, не в силах найти выход. Сегодня ей тоже приснился лабиринт… Герман уже ушел, и в голову снова полезли всякие мысли. За прошедшие полторы недели им так и не удалось пролить свет на случившееся на площадке несчастье. Не удалось выяснить, кто подкинул Дашке записку, как и не удалось найти Керимова. Он как будто сквозь землю провалился, после того, как у него закончился срок испытания. Надежда на то, что правда откроется — таяла с каждым днем. А место надежды в душе потихоньку заполнялось страхом. Записи могли всплыть в любой момент. Но боялась Даша не этого. Напротив, она уже даже хотела вскрыть поскорее нарывы. В ее случае, ожидание смерти было хуже её самой. Она столько лет боялась, что в какой-то момент страх разоблачения полностью исчерпался. Однако появились новые поводы для волнений. Даша опасалась навредить Герману. Страшилась, что ее счеты с Керимовым коснутся кого-то еще… За себя так никогда не переживала, как за других…
Она стала чаще задумываться о смерти. То есть тема смерти и раньше занимала ее мысли, но теперь Даша размышляла о ней постоянно. Думала о том, что после всего, случившегося с ней, наверное, и не жила… Нет, жизнь, конечно, продолжалась, и в ней происходило много чего хорошего, но… Она как будто зависла в прошлом, наблюдая за всем со стороны, просеивая все происходящее через сито пережитого ею кошмара. И не чувствовала в полной мере вкуса жизни.
С появлением Германа все изменилось. Он дал ей то, чего у Даши никогда не было. Будто бы вывел из комы. Обрушил на нее тысячи различных эмоций… Наполнил её иссушенную душу счастьем. И ей понравился его вкус.
— О чем задумалась?
Даша обернулась на голос.
— Даже не знаю. В голове столько всего… Но… все хорошо, правда.
— Я рада за тебя. Очень рада…
— Спасибо, Люб. И еще раз извини, что сбросила на тебя подготовку праздника.
— Вот еще. Начнем с того, что ты вовсе его не хотела. Так что, все происходящее целиком и полностью на нашей с Яном совести. Да и готово уже все. Не о чем переживать.
— И ромашками зал украшен? — подколола женщину Даша.
— Нет… — рассмеялась та. — Ромашками все украсят ночью. Иначе, задохнемся от их запаха. Знаешь, эти цветы имеют не очень приятный аромат.
— Как-то я не подумала об этом…
— Ну, и пусть! Это сейчас не важно. Лучше скажи, ждать ли нам новых гостей.
— Новых гостей? — удивилась Дашка.
— Ну, я подумала, что ты, возможно, захочешь пригласить кого-то из съёмочной группы. Вдруг ты с кем-то успела подружиться… Что скажешь? Нет?
Даша пожала плечами. Это был тот праздник, который бы она хотела провести исключительно в кругу семьи. Родных, тысячу лет знакомых людей. Она даже и не задумывалась о том, чтобы пригласить кого-то из своих новых приятелей. Единственным человеком, которого она хотела бы видеть сверх утвержденного списка, был, разве что, Герман. Но он не мог присутствовать на вечеринке. Они и без этого выбились из графика. В общем, Дашка даже предлагать ему ничего не стала. Не хотела ставить в неловкое положение. Все равно, работа Германа бы не отпустила. Он был той одержим…
— Нет. Никаких новых гостей.
— Ну, и ладно… Ты не передумала надевать то шикарное платье от Zuhair Murad?
— Не-а. Оно висит в шкафу и ждет своего часа.
Дашке было немного неловко, что она не может разделить с Любой ее любовь к шикарным дизайнерским тряпкам, поскольку сама была к ним равнодушна. Но наряд, подаренный ей Любой на прошлый Новый год, вызывал трепет даже у нее. Произведение искусства, а не платье!
— Ты будешь в нем великолепна!
— Ага…
Дашка отвела взгляд. Удивительно, ей столько раз делали комплименты, но она до сих пор не научилась их принимать достойно. Воистину, комплексы родом из детства неистребимы…
— Ну, ладно… Я тогда пойду, ты, наверное, с дороги отдохнуть хочешь?
— Немного. Но потом можешь рассчитывать на меня. Я помочь не отказываюсь.
— Да, в принципе, все уже готово… — растерялась Люба. — Но ты можешь мне рассказать что-нибудь интересное о съемках…
— Хорошо, — улыбнулась Дашка Любиному энтузиазму. — Дай мне пару часов.
Вечер накануне Дашкиного тридцатилетия так и прошел — она рассказывала Любе киношные байки и помогала готовить ужин. В тот день они разошлись по домам довольно рано. Ян изъявил желание ночевать с Дашкой, и они еще немного погоняли с ним в приставку. Однако уже через час, несмотря на протесты сына, та отправилась спать. Давно у нее не было такой возможности — лечь пораньше. С тех самых пор, как она стала спать с Германом. Интересно, как он сам выдерживал такой темп? И на площадке, и в постели?
Дома спалось хорошо. Родные стены тому способствовали. А может, и правда вымоталась сверх меры, да и напряжение спало. Все-таки только здесь Дашка чувствовала себя в полнейшей безопасности. А там… Несмотря на наличие профессиональной охраны — все равно оставалась настороже. Привыкла сама о себе заботиться и не изменяла своим привычкам.
Не успела Дашка проснуться, как на пороге ее спальни возник сначала сервировочный столик, а затем и Ян, собственной персоной. Сын первым решил поздравить ее с тридцатилетием. Улыбка сама собой наползла на лицо.
— Хеппи бездей ту ю…
— О, Боже…
— Хеппи бездей ту ю…
Если в этой жизни и существовало что-нибудь такое, что не давалось Яну ни при каких обстоятельствах, так это — пение. Ему не то, что на ухо медведь наступил — он там брейк-данс станцевал. Или выбил чечетку.
— Знаю-знаю, — нисколько не смущаясь, оскалил зубы парень. — Пение — не мой конек. Зато я приготовил для тебя завтрак… С юбилеем, мама!
— Спасибо, дорогой, — расчувствовалась Дашка. Шмыгнула носом и сняла крышку с блюда. — Хоть кто-то мне принес завтрак в постель.
— Хм… Не просто кто-то, а сын! Это две большие разницы! Хотя, я не против, если кто-нибудь другой возьмет на себя эту функцию.
Ян игриво пошевелил бровями, и Даша закашлялась.
— Ты на что намекаешь?
— Ты — красотка, мам Даш. А вокруг полно нормальных парней.
— Да, неужели? — Даша смущенно отвела взгляд.
— Ага… Ну, ты давай… Ешь, и отправляйся в СПА. Там тебя уже ждут.
— В СПА?
— Угу. Подарок от фирмы! — рассмеялся сынок.
— Ух, ты! Живем!
Ян помахал матери рукой на прощание и вышел из комнаты. Дашка тут же схватилась за телефон. Герман!
«С днем рождения!»
«Ты уже спишь?»
«Спишь… А мне, вот, не спится… Непривычно без тебя. Возвращайся. У меня есть для тебя подарок»
Даша прикусила щеку. Сердце мучительно сжалось. Послевкусием пряной сладости накатила тоска. Горчинка — которой она не находила объяснения.
«Спасибо. Мне тоже без тебя как-то не так»
Оправила, не раздумывая, едва написала. Иначе — передумала бы, стерла бы набранное сообщение.
В гостиной послышался шум — с поздравлениями заявились Люба и Ставр. Ее вообще все поздравляли. Куда бы она ни пошла, наталкивалась на широкие улыбки и теплые пожелания. Ужасно трогательно. Почти до слез.
Герман перезвонил, когда за нее уже взялись девочки-косметологи, из-за чего разговор вышел скомканным и пустым… Хотя одно обстоятельство Дашку все же порадовало… Герман очень бурно отреагировал на ее рассказ о шоколадном обертывании. Она никогда не слышала, чтобы он так ругался.
— Оставь для меня чуточку шоколада… — прохрипел он.
Даша тихонько рассмеялась и положила трубку. Дабы не искушать. Его. И себя…
Сама вечеринка проходила на веранде центрального ресторана, которая действительно была украшена ромашками и зелеными веточками иглицы. Вместе с декоративными фонариками и шикарными кружевными скатертями на столах — они создавали поистине сказочную атмосферу.
— Очень красиво, — в полном восторге пробормотала именинница и, не сдержавшись, сжала приемную мать в крепких объятьях. — Спасибо, Любаш… Спасибо.
— Ну, а слезы чего на глазах?
— Нет-нет… Никаких слез. Это фонарики отсвечивают… — смущенно пробормотала Дашка и тут же сменила тему, завидев друга. — Привет, Костя! Ну, наконец-то… А я думала, где тебя носит?
— С днем рождения, Даша. С юбилеем.
— Не напоминай…
— Шикарно выглядишь, — неловко приобняв именинницу, добавил мужчина.
— Ага… Ничего, для такой старушки. Правда?
Даша подхватила платье и медленно повернулась, сияя, как утренняя звезда.
— Правда, — серьезно согласился Константин.
— Мам Даш… Вы чего застыли на ступенях, у нас с отцом уже слюнки текут!
— Кому что, а некоторым — лишь бы пожрать, — пробубнил Константин.
Дашка рассмеялась, подхватила его под руку:
— Пройдемте, сударь. Не будем задерживать голодающих…
Тот вечер навсегда врезался в Дашкину память. Лилась тихая музыка, вспоминались байки из жизни юбилярши, тосты затягивались, то и дело прерываясь взрывами смеха, щелкали фотоаппараты. Такие редкие моменты абсолютного, безграничного счастья. Она как раз вернулась к столу после медленного танца, на который Дашку пригласил Ян, когда Ставр, кряхтя, встал со своего места. В руке у него был зажат бокал, как будто он собирался произнести тост. Впрочем, так оно и было. Дашка взволнованно вытерла руки о подол.
— Сегодня тебе тридцать. И хоть шестнадцать лет назад, помнится, ты считала этот возраст глубокой старостью, теперь, надеюсь, все изменилось.
Даша улыбнулась шутке приемного отца и дурашливо кивнула головой.
— Тридцать — это только начало. И несмотря на то, что ты уже многого в этой жизни добилась, еще большее тебя ждет впереди. Потому что ты этого достойна. Как никто другой. Я горжусь тобой, дочка… Я тобою горжусь.
Даша закусила дрожащую губу. Горечь слез подступила к горлу. Это было настолько трогательно, что она забыла, как нужно дышать. Кислород застрял в легких и жег их… И она не могла выдавить из себя ни слова! А потому злилась… так злилась на себя!
— Кстати, о прошлых заслугах… Мы тут подумали, что тебе, может, будет приятно, если эта штука вернется к тебе…
Ставр сделал пару шагов к Дашке, ставя на стол перед ней подарочную коробку. Даша оставила губы в покое и до крови прикусила изнутри щеку, на которой яростно бился нерв.
— Откроешь? — поднял бровь мужчина.
Она не знала, где нашла в себе силы, чтобы просто пошевелить руками. Будто бы утопающий в поисках спасательного круга, осмотрелась, поймав Костин взгляд. Он одобряюще кивнул. Не решаясь снять крышку с коробки, посмотрела на Любу и сына. Те тоже кивали ей головой и улыбались. Это немного отрезвило. В конце концов, ей и раньше дарили подарки. Почему же в этот раз её так накрыло? Только ли от слов Ставра, которых она совсем не ждала?
Коробка открылась легко. И Даша даже сумела натянуто улыбнуться родным, перед тем, как взглянуть на ее содержимое.
— О, мой Бог… О, мой Бог… Извините… Я… О, черт… Спасибо. О, черт… Извините… пожалуйста, мне просто нужна минуточка…
Дашка подхватила подол и побежала прочь из ресторана.