Ночная Прага встретила путников проливным дождем. Небо было затянуто тучами, и в этих тяжелых свинцово-черных покровах не было видно ни единого просвета. Казалось, тучи нарочно укрыли собой город, чтобы спрятать от посторонних глаз.

Кортеж въехал на Карлов мост. Четыре черных поджарых автомобиля «БМВ М5» шли колонной, держась друг за другом, почти бампер к бамперу. На улицах было необычайно пустынно. Не горела ни одна вывеска. Ни одного прохожего, ни автомобиля — как будто весь город в одночасье вымер.

— Проклятье.

Пассажир, сидящий на заднем сиденье головной машины, поежился, как от холода. Это был уже немолодой, но тем не менее крепкий, подтянутый мужчина. И посеребрившая виски седина его только украшала.

— Здесь всегда такая мерзкая погода?

Сидящая рядом брюнетка улыбнулась.

— Дядя, по-моему, у Вас плохое настроение. На такую встречу нельзя ехать с негативным настроем. Попробуйте думать о чем-нибудь приятном.

— Вся в мать, — вздохнул мужчина. — Та еще гадюка.

Брюнетка улыбнулась, закинула ногу на ногу, вынула из сумочки сигареты и закурила. Про «змей в доме» — классика, ее это ничуть не задело. Тем более имидж гадюки был ей жизненно необходим — уж такова была среда, в которую ее забросило неисповедимой волей судьбы.

Кортеж миновал мост и направился на мощеную булыжником набережную. Их уже ждали. Десяток черных внедорожников — два «Мерседес Гелендваген» с характерной синей полосой и проблесковыми маячками, свидетельствующими об их принадлежности к окружной прокуратуре — и восемь американских «Хаммеров»; машины расположились полукругом, рядом замерли десятка три вооруженных человек. Несмотря на проливной дождь, они стояли не шелохнувшись, глядя на проезжую часть. Как-то незаметно позади всей этой компании спрятался черный лимузин.

— Я смотрю, встречают нас роскошным парадом, — заметила племянница.

Кортеж свернул с дороги, перестроился в шеренгу и остановился в десяти метрах от всей процессии.

— Решили мышцами поиграть, — дядя брюнетки презрительно скривил рот. — Попугать меня решили. Ну что ж, пугайте, я сам пуганый.

Из «Хаммера» вылез высокий мужчина средних лет в деловом костюме, раскрыл зонтик и двинулся к «БМВ».

— Ты не забыла, о чем мы с тобой говорили по дороге? — спросил дядя свою племянницу.

Та в ответ лишь кивнула.

— Умница, — сказал мужчина. — Вся в мать. Хоть и гадюка.

Он открыл дверцу и вылез из машины, под дождь. Мужчина из «Хаммера» ускорил шаг, подошел к нему и услужливо подставил зонтик.

— Его Величество ждет.

Вдвоем они направились к притаившемуся на заднем плане лимузину. Брюнетка провожала их взглядом. Не дожидаясь помощи, мужчина сам открыл дверцу и залез в салон.

— Дорогой Мартин…

На заднем сиденье сидел молодой высокий мужчина. Одет он был в черные брюки и атласную красную рубашку, поверх которой носил полицейский бронежилет. Прямые иссиня-черные волосы были стянуты на затылке в небольшой хвостик.

— Здравствуйте, Ваше Величество, — вздохнул Мартин, пожал протянутую ему руку.

— Ты не рад мне? — удивился мужчина.

Мартин чуть помедлил.

— Вы, наверное, очень хорошо питаетесь, раз так прекрасно выглядите, Ваше Величество, — сказал он сдержанно.

И побелел. От страха.

— Что Вы хотите этим сказать? — весь лоск тотчас пропал, речь мужчины стала холодной, как сталь.

— Хочу сказать, что после того, как посол Вашего семейства со всей своей свитой побывал у нас с дипломатическим визитом, нам пришлось целый район закрывать на карантин, — сказал Мартин озлобленно. — Не слишком ли распустились Ваши подчиненные? Не хватало еще, чтобы по подворотням валялись и гнили изуродованные трупы. Тогда точно начнутся эпидемии и мор.

— А Вы научитесь как следует прибирать на своей территории, — ответил недовольно монарх. Он понимал правоту своего гостя, и оттого было вдвойне неловко — эдакий вполне обоснованный выговор от своего вассала. Да, переговоры начались удачно, ничего не попишешь.

Мартин достал резной портсигар черного дерева, протянул монарху. Тот молча взял сигару. Они закурили. Красноречивый жест со стороны гостя, своего рода «трубка мира».

— Речь ведь не о том, барон, — вздохнул король. — Я Вас не за тем вызвал сюда. У нас с Вами есть куда более значимые темы для беседы, я предлагаю перейти к ним.

Мартин угрюмо кивнул.

— Не угодно ли отужинать в моей скромной компании? За столом нам будет легче договориться, — предложил монарх.

Мартин снова угрюмо кивнул. Когда сам король приглашает на ужин — отказывать не принято. Отказа король не приемлет. Лимузин тронулся с места и выехал на дорогу. Вся процессия тотчас зафыркала моторами, скрипнула шинами и направилась следом.

— Мы ввели комендантский час, — сказал монарх. — Специально ради вашего приезда. Весь город под замком.

— Тронут Вашей заботой, Август, — сказал Мартин.

— Меня интересует финансовый отчет концерна «АЕГ» за текущий квартал, — сказал Август уклончиво. — Сами знаете, у меня там свой интерес.

— У меня там интересов нет, это не мои угодья, — сказал Мартин сдержанно. Барон уже понял, к чему его склоняет монарх.

— Зато Вы можете достать этот отчет для меня, — как бы между прочим подсказал Август.

— Я не стану подставлять свою голову, — ответил Мартин сквозь зубы. — У нас с семьей Ле’Санг пакт о ненападении. Если я его нарушу…

— Если Ваш сын станет женихом моей дочери, то ни семья Ле’Санг, ни ваши мелкие будапештские междоусобицы волновать Вас уже не будут, — пообещал Август.

— Вы… — Мартин на какое-то время потерял дар речи.

Монарх не мешал ему собираться с мыслями.

— Вы хотите предложить… — прошептал Мартин…

Август кивнул, откинулся на спинку сиденья и рассмеялся.

— Черт… — промолвил барон. — Так неожиданно…

— Мой друг, считайте это приятным сюрпризом, — сказал монарх.

— Да, сюрприз, точно, — сказал Мартин. — А если Андреа не захочет?

— А кого это волнует? — задал риторический вопрос Август. — Мы решили? Решили. Все, стерпится-слюбится.

— Почему именно Андреа? — спросил Мартин, спинным мозгом чувствуя подвох. — В самом деле, не ради рейдерского же захвата «АЕГ»?

В салоне лимузина повисла тишина — Август медлил с ответом.

— Нет, — ответил монарх, наконец, и тотчас посерьезнел. — Мне нужно как-то пристроить мою Анджеллу. Отдавать ее черт знает кому я не стану. А вот Ваш парень — вполне так подходящая кандидатура. Я давно к нему присматриваюсь, еще с тех пор, когда он находился при дворе гарантом Вашей вассальской преданности. Да, были и другие кандидаты, но сравнения с Вашим сыном они не выдержали. Он действительно производит впечатление. Вот и пускай его пожизненным заданием станет забота о моей дочке. А уж я со своей стороны сделаю все, чтобы отношения между нашими семьями становились все крепче и крепче.

— Ну, Август… — произнес Мартин ошеломленно. — Я прямо не знаю, что сказать. Мы с Вами месяц назад были готовы друг другу глотки рвать, а теперь Вы предлагаете поженить наших детей…

— У меня и без Вас врагов хватает, дорогой барон, — ответил Август. — А такой выход с династическим браком — мне видится вполне подходящим для разрешения всех наших противоречий. Так что я хочу услышать ваше слово.

— Вы меня знаете, Ваше Величество, — сказал Мартин, выдержав паузу. — Если я дал слово — оно останется неизменным до самой моей смерти. Так что я согласен.

Они обменялись рукопожатиями.

— Раз такое дело… — Август открыл мини-бар и вынул два бокала и бутылку коньяку. — Угощайтесь, мой друг, это Мартель 1919-ого года.

Затвор громко щелкнул, патрон ушел в патронник, и тотчас автоматический пистолет «Глок-21» 45-ого калибра разразился оглушительной канонадой. Стоящая метрах в пятнадцати мишень брызнула щепками. Стремительно разрядив обойму, пистолет щелкнул отсечкой-отражателем и замолчал. В наступившей тишине послышался звон покатившейся по полу стреляной гильзы.

— Молодец, — стоящий у боковой стены белый мужчина двух метров ростом, очень крепкого телосложения, с бритой головой и крепкой шеей. — Все как один в яблочко уложила.

Девушка небрежно взмахнула головой, будто убирая с лица мешавшиеся пряди волос, заодно продемонстрировала свои длинные густые черные волосы, отливающие на свету дымчато-сизым оттенком. Она вынула пустой магазин и замкнула откатившийся затвор, положила пистолет на прилавок.

— Что дальше?

Мужчина с некоторым удивлением посмотрел на девушку. Нет, он не ошибся, она лукавила. Будто не он, а она устроила ему это маленькое испытание. Сможет ли он найти хоть одно слабое место в ее подготовке?

— Ох, и хитрая же ты! — воскликнул мужчина.

— Не всегда же мышцами работать, — девушка красноречиво кивнула в сторону десятка изрешеченных мишеней.

— Ладно, сдаюсь, ты победила, — всплеснул мужчина руками в притворном ужасе. — Соревнование окончено в твою пользу. Довольна?

— Именно этого я и ожидала, — отрезала девушка, взяла с прилавка автоматический кольт армейского образца и сунула оружие за ремень кожаных брюк. — Я свободна?

— Как пожелаешь, — рассмеялся мужчина.

В этот момент дверь тира открылась и в помещение вошла молодая высокая стройная женщина в черном вечернем платье. Выглядела она необычайно молодо, не старше двадцати пяти лет. Но густые, жесткие, поседевшие, подкрашенные и оттого отдающие свинцовым оттенком волосы портили всю картину. Чуть желтоватое, узкое вытянутое лицо — и ни одной морщинки. Тонкий длинный нос, выразительные широко открытые глаза. Черное вечернее платье с вырезом кармен, отделанным шиншилловым мехом, открывало необычайно худые бледные плечи, над ключицей виднелся тоненький переродившийся белесый шрам длиной почти шесть сантиметров, а на правом плече — что было само по себе невероятно — характерная татуировка в виде древнеегипетского иероглифа «анк», означавшего вечную жизнь.

— Альфан, пошел вон, — коротко, тихо, спокойно произнесла она; и тотчас мужчина, не сказав ни слова, удалился.

Женщина прошлась неспешной походкой, цокая высокими шпильками по бетонному полу, подошла к прилавку, взяла в руки полицейский «Хеклер-Кох» 45-ого калибра, взвесила в руке. Брюнетка, до этого методично расстрелявшая все мишени, с интересом следила за ее действиями. Женщина вскинула пистолет и спустила курок. Последовала длинная серия выстрелов. Одна из мишеней покрылась сеточкой пулевых отверстий. Хоть и не в десятку — но для такого темпа стрельбы меткость была вполне соответственной.

— Продолжаешь играть в игрушки? — женщина отложила пистолет и с укором посмотрела на брюнетку. Сказано это было без тени насмешки, как будто для этой женщины стрелковое оружие, способное причинить смерть живому существу — было действительно всего лишь игрушкой.

Брюнетка не нашлась что ответить.

— Ты знаешь, что отец сегодня рассчитывает на твою поддержку? — спросила женщина.

— Мы с ним это обсуждали, — сказала брюнетка уклончиво.

— Значит, знаешь, — удовлетворенно кивнула женщина. — Знаешь, тебе в какой-то мере повезло. Тебе некого терять. Ты сама по себе. Ощущаешь это?

— Ощущаю, — чуть слышно ответила брюнетка.

— Прелестно, — ответила женщина. — Надеюсь, что ты не станешь искать у меня поддержки. Потому что у меня ты ее не найдешь, я во внутренние дела ваших семей не вмешиваюсь.

— Тогда почему Вы здесь? — спросила брюнетка.

— Потому что того требуют интересы всего Клана, — ответила женщина. — Союз ваших семей приведет к консолидации внутри Клана; меня, если честно, достали все эти ваши междоусобицы, без которых мелочные изолгавшиеся князья просто жить не могут. С этим пора кончать, в интересах сохранности наибольшего числа наших сородичей.

— Поломать мою жизнь в интересах Клана? — спросила брюнетка жалобно.

— Молодец. Ты правильно понимаешь суть сложившейся ситуации, — похвалила женщина. — Так что отправляйся в свои покои, приводи себя в порядок, надень самое красивое вечернее платье, которое только найдешь. И вот еще что.

Женщина красноречиво показала тонким костлявым пальцем на кольт.

— Если додумаешься выйти к гостям со своим стволом на бедре — я лично засуну эту пушку тебе во влагалище и спущу курок. Понятно?

Брюнетка скривила губы, развернулась, взмахнув гривой густых волос, и быстрым шагом вышла, хлопнув дверью.

Когда лимузин остановился перед широким крыльцом загородного дома и полупьяный сюзерен, подбадривая своего вассала удалыми возгласами, принялся выбираться из машины — бывшие противники стали лучшими друзьями.

— Август, ты не прав! — восклицал Мартин. — Свадьбу мы сыграем где-нибудь в провинции Бордо; есть у меня там на примете один замок…

— Мартин, да пошел ты знаешь куда со своими замками? — вопрошал монарх.

— Если дочь скажет — в Швейцарии, значит, в Швейцарии. Я ее как-то возил в швейцарские Альпы, так она влюбилась в те края до беспамятства…

— Ладно, будь по-твоему, — барон кое-как выбрался из салона, одернул пиджак и направился вслед за королем к парадному входу. — А может, еще по стаканчику, пока королева не видит?

— А что? Можно, — согласился монарх. — Эй! А ну-ка подайте нам еще коньяку!

— Отец приехал, — сказала брюнетка грустно, глядя в окно.

Она стояла у распахнутого окна, в белоснежном облегающем платье. Ветер то и дело швырял ей в лицо пригоршни дождевых капель.

— Это хорошо, что уже приехал — мы почти закончили, — женщина, что недавно в тире столь убедительно играла роль злой мачехи, стояла сзади и помогала затянуть викторианский корсет со шнуровкой на спине. — Оденешь еще вон те перчатки. — Она закончила с корсетом, бесцеремонно задрала юбку. — Чулки надела? Молодец. Это любого кобеля свалит наповал.

Брюнетка тяжело вздохнула.

— Скажи, у тебя в детстве была хоть одна кукла? — спросила женщина и протянула своей подопечной пару длинных белоснежных перчаток без пальчиков из тончайшего кружева. — Вот, надевай, куколка моя.

Брюнетка промолчала.

— У тебя и детства-то не было. У меня тоже не было. Вот и не наигралась, — сказала женщина сочувственно. Она вдруг почувствовала, как на плечи наваливается огромный камень и становится тяжело дышать.

— Вам плохо, госпожа? — спросила брюнетка.

— Нет, что ты, Анджелла, — госпожа небрежно отмахнулась, желая скорее скрыть внезапно проявившуюся слабость. — Если тебе от этого станет легче — считай, что мне тебя немножко жалко.

— Спасибо, — Анджелла всхлипнула.

— Если ты сейчас разревешься — я тебе шею сверну, потому что заново наносить тебе весь вечерний макияж я не собираюсь, — процедила сквозь зубы госпожа.

Анджелла проглотила комок в горле. Женщина взяла ее за локоть, вывела в коридор и грубо толкнула в спину.

— Иди, — сказала она. — И не вздумай ослушаться. Запомни, ты нужна своей семье кроткой и послушной.

Анджелла снова всхлипнула. Сердце сжалось в маленький тугой комочек, в какой-то момент она поняла, что вот-вот расплачется. Девушка взяла всю свою волю в кулак, проглотила слезы и пошла, цокая шпильками по паркету и покачивая бедрами — в точности так, как ее научили.

Когда она вошла в банкетный зал, гости уже сидели за накрытым столом. Тут же были отец — во главе стола — и мать, по левую руку от него. Анджелла остановилась на входе, отвесила легкий реверанс, чуть наклонила голову вперед.

— Хороша, — произнес сидящий по правую руку от монарха барон, оценивающе оглядев девушку с ног до головы. — Андреа нравятся такие милые смазливые девочки.

Анджелла пересекла зал, подошла к столу. Альфан поднялся с места и учтиво подставил ей стул — рядом с матерью. Девушка села.

— Здравствуй, Анджелла, — произнес Мартин.

— Здравствуйте, — тихонько произнесла девушка. Она чувствовала, что внутри вся дрожит, но старалась не показывать этого.

— Расскажи нам о себе, Анджелла, — сказал Мартин. — Ты очень хороша собою, но нам важна не столько внешность, сколько внутреннее содержание.

— Зачем Вам это? Вы и так все решили, — огрызнулась девушка.

Мать сжала губы в тонкую ниточку, незаметно под столом ущипнула дочь за бедро. Анджелла вздрогнула от боли, но ни один мускул на ее лице не шевельнулся.

— Она стесняется, — объяснил Август. — Она очень милая, домашняя девочка. Скромная, необщительная, избегает шумных компаний, и свободное время предпочитает проводить наедине с собой. То книжки читает, то стишки всякие пишет. Вот, в последнее время увлеклась верховой ездой, просит купить ей вороную кобылку.

— Я пишу не стишки, а прозу, — тихо произнесла Анджелла. — Даже этого не знаете.

— Молчать, — прошипела мама.

— А почему это от стеснительной и милой домашней девочки так воняет пороховой гарью? — вежливо осведомилась племянница барона.

— Альфан… — процедил сквозь зубы Август.

— Виноват, — мужчина встал, покорно склонил голову. — Это моя вина, госпожа графиня. Я, как личный телохранитель принцессы, считаю, что при всей своей слабости она должна уметь постоять за себя. Потому и взял на себя ее стрелковую подготовку. Должен сказать, ею можно гордиться и в этом плане — у нее твердая рука и точный глаз.

— Хорошо, с этим все ясно, — графиня улыбнулась, продемонстрировав кончики белоснежных клыков.

— Да, девочка своенравная, — вздохнул Мартин. — Никто не идеален, это естественно. Но, конечно, достоинств у нее на порядок больше, чем недостатков. Давайте устроим ей встречу с Андреа, пускай познакомятся, обнюхают друг дружку.

— Хочешь увидеться со своим суженым? — спросила мать тихонько.

— Тебе честно ответить, или соврать что-нибудь красивое? — фыркнула Анджелла озлобленно.

— А придется, — ответила мать, стиснув зубы.

— Когда мы сможем устроить нашим детям свидание? — спросил Август.

— Сию минуту, — барон поднялся. — Извините.

Он вышел из-за стола, отошел к окну, достал сотовый телефон и набрал номер.

— …никогда бы не подумал, что венгерский язык так возбуждает.

В комнате было темно, окна были занавешены плотными шторами. Напротив окна стояло двуспальное ложе, убранное ярко-красным полупрозрачным пологом. В камине трещали сухие поленья. Он свесился с кровати, поднял с пола бутылку вина и два бокала.

— Не составишь компанию?

— С удовольствием, — промурлыкала блондинка. — Скажи, а ты бы хотел, чтобы у нас был ребенок?

Она прижалась к его груди, мягко прикоснулась ладонью к твердому как камень плечу.

— Нет, — ответил он, разливая вино по бокалам. — Я вообще не настроен заводить детей.

— Ну что ты… — прошептала блондинка разочарованно. — Ты же не знаешь, как это здорово… когда дома ждут близкие… дети и любящая жена…

— Я себя отцом не вижу, — ответил он. — Собственно, мужем тоже. Далек я от семейных ценностей, идеалов, и все такое…

Она притихла.

Мужчина подал ей бокал с вином, блондинка сделала пару глотков.

— Тогда мне придется сделать аборт… — прошептала она в страхе, и задрожала — словно мороз пробежал по коже.

— Что ж, сделай, — разрешил мужчина.

— Ты так спокойно об этом говоришь… — ужаснулась она. — Ведь это и твой ребенок!

В этот момент громко запиликал телефон.

— Подожди, — отмахнулся мужчина, встал с постели, разворошил ком одежды, лежащей на полу и вынул из брюк мобильный.

— Андреа, ты сейчас чем-то занят? — осведомился Мартин.

— Ничем существенным, отец, — ответил мужчина, косо глянув на голую девицу в своей постели.

— Прекрасно, — сказал барон. — Нам нужно срочно поговорить. Собирайся и мчи ко мне, дело не терпит отлагательств.

— А ты сейчас где? — удивился Андреа.

— Я в Праге. В гостях у короля Августа, — ответил Мартин. — Если тебе так уж страшно — возьми людей, но только умоляю тебя — поспеши.

— Хорошо, отец, считай, что я уже выехал, — ответил Андреа и разорвал связь, сел на край кровати и принялся одеваться.

— Куда ты? — спросила блондинка.

— Твое-то какое дело? — удивился Андреа. — Одевайся и проваливай.

— Андреа, ты что… — прошептала девушка, не на шутку перепугавшись.

— Денег я тебе потом вышлю, — продолжал Андреа. — Найдешь себе мужика, будут у вас и дети, и кого только не будет.

— А как же мы с тобой? — девушка уже плакала, не скрывая слез.

— А мы с тобой уже закончили наши отношения, — ответил Андреа. — Все, малышка, ты мне больше не нужна.

— Какой ты жестокий, бессердечный… — проплакала блондинка.

— Холодный и бесчувственный, — подсказал ей Андреа. — Пойми, чтобы любить — нужно иметь сердце, а у меня его член заменяет.

— И я для тебя совсем ничего не значу…

— Нет, не значишь, — ответил Андреа беззаботно. — А теперь давай, собирайся, успокаивайся, и исчезай. Я не расположен продолжать этот бессмысленный разговор.

Он достал телефон, набрал номер. На том конце трубку долго не брали.

— Алло, — наконец раздался в трубке подвыпивший голос. На заднем плане гремела клубная музыка, звучали голоса навеселе.

— Привет, Франци, — сказал Андреа. — Не хочешь прокатиться со мной в Прагу?

— А что, всех будапештских девчонок ты уже перепортил? — спросил Франци развязным тоном.

— Не знаю, может быть, — ответил Андреа. — Короче, у меня в Праге дела, хочу, чтобы ты меня подстраховал. Сможешь?

— А как я смогу помочь тебе в такой ситуации? — спросил Франци. — Ну, конечно, завещание я тебе составлю, без проблем…

— Отлично, это как раз то, что нужно. Заскочи за мной, и двинем, — сказал Андреа. — И это, какие-нибудь специальные средства с собой захвати…

— Э… ладно, договорились, — ответил Франци и повесил трубку.

Щелкнула дверь, и в покои вошел король Август. Анджелла сидела за письменным столом, погрузившись в ноутбук. Отец подошел к столу, посмотрел на нее — она не отрывала взгляд от экрана.

— Эй, — Август грубо окликнул свою дочь.

Анджелла вздрогнула от испуга, тотчас захлопнула ноутбук.

— Опять занимаешься всякой ерундой? — спросил отец строго. Анджелла обиженно надула губки, но промолчала.

— Ты меня подводишь, — сказал Август. — Тебе надлежит быть милой и приветливой, а не угрюмой и замкнутой.

— Хорошо, Ваше Величество, я постараюсь, — ответила Анджелла.

— И хотя бы изредка проявляй уважение к нам с матерью, мы все-таки твои родители, как-никак, — сказал Август назидательным тоном.

— Уж лучше никак, чем так, — сказала Анджелла тихонько.

Ответ не заставил себя долго ждать — отец хлестанул ее ладонью по лицу, Анджелла мотнула головой, схватилась ладонью за разбитые губы.

— И если после первой же вашей ночи выяснится, что ты уже не девочка — я тебя размажу по стенке, — сказал Август, задыхаясь от гнева.

Анджелла не ответила, она смотрела ему в глаза, не скрывая ненависти.

— Меня ждут гости, — ответил монарх и вышел, хлопнув дверью.

Анджелла отняла ладонь ото рта, открыла ноутбук, вчиталась в написанные только что строчки, и поняла, что изображение вдруг стало каким-то размытым. Через мгновение она уже рыдала в голос, закрыв лицо руками.

Поначалу Андреа решил, что причиной такого внезапного вызова стала одна из его маленьких любовных интрижек — полюбил не ту, и теперь придется оправдываться перед самим монархом. И когда черный «Мерседес» замер у крыльца роскошного трехэтажного дворца, служившего официальной королевской резиденцией — молодой барон Грейхарт уже основательно нервничал. Через некоторое время его отец вышел из особняка и спустился к машине, сел в салон. Франци все понял без слов, взял сигареты и вылез наружу, оставив мужчин наедине.

— Что случилось? — спросил Андреа.

— Сынок, я даже не знаю, что тебе сказать, — сказал барон. — В общем, мы тут с королем Августом немного посовещались и решили, что тебе пора жениться.

— За что?! — воскликнул в ужасе Андреа.

— Да ты не бойся, кольцо надевается только лишь на палец, — попытался подбодрить его отец. — Но жениться тебе придется в любом случае.

— А если нет? — спросил Андреа.

— Тогда мне снимут голову, — грустно сказал отец. — И тебе, кстати, тоже.

— Круто, — сказал Андреа. — Это кому же я сделал так плохо?

— Да ты тут вообще ни при чем. Успокойся, — махнул рукой барон. — Тебя Светлейший Князь выбрал в качестве жениха для своей дочери.

— За какие грехи? — спросил Андреа.

— Ну, ему выгодно, чтобы мы породнились, — сказал отец. — Сам понимаешь, перечить ему я не решился.

— И ты вот так просто меня поженил? — спросил Андреа. — Отец, я с тебя офигеваю. Ты хоть понимаешь, что ты наделал? Ты в курсе, что Изабелла ждет от меня ребенка?

— Ты ее вчера вообще бросать собирался, — резонно заметил отец.

Андреа пригорюнился.

— Да не переживай ты так, — отец похлопал сына по плечу. — Девочка вполне так мила собой, хороша телом, внешность приятная. Ну, с характером, ничего не поделаешь. Ты только руки в ее отношении не распускай, а то — не приведи Господь — пожалуется своему папе, и останутся от тебя рожки да ножки. И от меня, кстати, тоже.

Андреа тяжело вздохнул.

— Ну что, пойдем знакомиться с невестой? — спросил Мартин.

— Пошли… — вяло махнул Андреа.

Для знакомства монарх великодушно выделил библиотеку. Это была просторная комната в двух уровнях, посреди нее стоял лакированный черный беккеровский рояль и пара кожаных диванов, а также резной антикварный столик. Присев на подлокотник одного из диванов, племянница барона — брюнетка небольшого роста, с длинными прямыми волосами, в строгом черном классическом костюме — докуривала восьмую сигарету. Едва барон и Андреа вошли в библиотеку, она быстрым жестом раздавила сигарету в пепельнице и встала.

— Привет, Констанс, — сказал Андреа.

— Привет, братец, — Констанс подошла, обнялась с мужчиной, чмокнула его в щеку. — Как поживает твоя дорогая Изабелла?

— Мы только что расстались, — сказал Андреа, грустно вздохнул. — Она ждет от меня ребенка.

— Она не ждет от тебя ребенка. А если и ждет — то не от тебя, — утешила его Констанс. — А сказочку с беременностью придумала в надежде удержать тебя. Уж мне ты в этом можешь доверять — я самая отъявленная сплетница во всем Будапеште.

— Вот сука, — сказал Андреа разочарованно. — Значит, поддержать меня в трудную минуту ей, видите ли, недосуг, а вот трахаться со мной да пользоваться моей щедростью и положением…

— Сын, довольно, — сказал Мартин. — Что с них взять?

Констанс скривила губы, плюнула на паркет.

Андреа небрежно плюхнулся на диван, откинулся на спинку и вытянул ноги.

— Ну и где моя невеста? — спросил он.

— Не знаю, — пожала своими изящными плечиками Констанс. — Пойду, попробую сыскать ее. Дядя, не составите мне компанию?

— Охотно, — сказал Мартин.

Вдвоем они вышли.

Сначала Андреа покурил, потом походил по комнате, осматриваясь по сторонам и изучая обстановку, наконец, взял с одной из полок достаточно увесистый томик Маркса и устроился на диване, дабы почитать.

Когда дверь открылась и в библиотеку вошла Анджелла, Андреа небрежно отбросил книгу в сторону, встал, подошел к ней, медленно прошелся вокруг, оценивающе осматривая девушку.

— Ну, как? — спросила она робко. — Нравлюсь?

— Неплохо, — ответил Андреа.

Он подошел поближе, взял ее за плечи — Анджелла вздрогнула от неожиданности — провел пальцами по нежной, шелковой коже.

— Значит, ты — моя невеста? — уточнил Андреа.

Анджелла кивнула.

— Я и не знаю, что сказать, — произнес Андреа. — Со мной такое впервые. Тебе, наверное, тоже неловко, да?

Анджелла снова кивнула.

— Слушай, а ты всегда такая немногословная? — спросил Андреа.

— Да, — ответила Анджелла. — Я не выношу шум и крики. У меня аквариумные рыбки из-за этого не прижились — галдели сильно.

Андреа рассмеялся, взял Анджеллу за руку и подвел к дивану.

— Садись, — указал на кожаное сиденье и сел рядом.

Анджелла осторожно села, одернула платье, закинула ногу на ногу.

— Ну что, Анджелла? — спросил Андреа. — По-видимому, нам с тобой родители иных вариантов не оставили. Поэтому придется думать, как мы с тобой будем уживаться вместе ближайшие сотню-другую лет.

— И жили они долго и счастливо. Очень долго… — задумчиво произнесла Анджелла.

Ее не волновала окружающая действительность. Подумаешь, она выходит замуж. Сменить одну золотую клетку на другую — невелика потеря; стоит ли из-за этого так уж убиваться? Рядом появится мужчина, будет ночами пропадать неизвестно где и неизвестно с кем, приходить под утро, может быть, даже обойдется без скандалов — какая разница? Единственное, чего ей сейчас хотелось больше всего — поскорее закончить эту нудную бессмысленную церемонию и вернуться к своему ноутбуку, к очередной своей незаконченной пока еще истории.

— Анджелла, ты меня слушаешь? — спросил Андреа раздраженно.

— Что? — переспросила девушка. — Прости, нет, я отвлеклась…

Андреа тяжело вздохнул.

— Нам с тобой нелегко придется, если ты будешь постоянно витать где-то в облаках, — сказал он. — Тебе не кажется?

Анджелла виновато кивнула.

— Слушай, может тебе налить чего-нибудь? — спросил Андреа. — Может, хотя бы с помощью выпивки мне удастся раскрутить тебя на диалог?

— Может, — согласилась Анджелла, тяжело вздохнула.

— Где у вас тут обитает виночерпий? — поинтересовался Андреа.

— Кто? — переспросила Анджелла.

— Виночерпий. Ну, это такой мужик, который наливает, — объяснил Андреа. — Боже, неужели ты до такой степени неиспорченная?

Он всплеснул руками в притворном ужасе.

— Я — домашняя девочка, — сказала Анджелла скромно. — Я как растение — меня сажают в горшочек, подкармливают и ставят на солнышко, и я расту.

Андреа пристально посмотрел на девушку. На слабоумную вовсе не похожа — слюну на пол не роняет, да и тонкое чувство юмора косвенно указывает на интеллект. Значит, либо просто придуривается, либо пытается сказать ему что-то, что-то очень важное для нее; нужно всего-то — внимательнее прислушаться к словам невесты. Что, вроде бы, не так уж и трудно сделать.

— И все-таки, мне бы хотелось по факту; где у вас тут наливают? — спросил Андреа. Теперь он всерьез задался целью напоить принцессу во что бы то ни стало. Чисто из спортивного интереса — напоить и посмотреть что будет.

— Ты хочешь выпить? — переспросила Анджелла. — Можем переместиться в мои покои, я распоряжусь, и вино принесут туда.

— Вот как? — Андреа слегка опешил от такого поворота событий. — Ладно, пусть будет по-твоему.

Когда они вышли из библиотеки, рядом незаметно появился Альфан.

— Симон, я бы хотела побыть с Андреа наедине, — сказала Анджелла. — Но ты можешь распорядиться, чтобы в мою комнату принесли бутылку вина.

— Да, госпожа, — Альфан кивнул, замедлил шаг и отстал от парочки.

— Это что за шкаф с антресолями? — спросил Андреа.

— Мой телохранитель, — ответила Анджелла.

— О да, такое тело надо хранить, оберегать, и даже застраховать, — сказал Андреа и тотчас зажал себе рот ладонью. — Прости, вырвалось по привычке.

— Ты такие пошлые комплименты раздаешь всем понравившимся девушкам, или только избранным? — съязвила Анджелла.

— Я же извинился… — сказал Андреа.

— Забудем? — предложила Анджелла.

Андреа покорно кивнул. Да, девочка и вправду с характером — в этом эпизоде с «комплиментом» она вырулила ситуацию с позиции силы. Интересно, какие еще сюрпризы она для него приготовила?

Комната принцессы находилась на третьем этаже, на углу здания. Едва Андреа вошел, как на него напала какая-то тоска. В покоях было холодно и неуютно. Окна были открыты настежь, дул ветер, развевались занавески. Комната выглядела пустой — платяной шкаф, двуспальная кровать, туалетный столик, ширма, да письменный стол. Рядом с кроватью лежала черная прямоугольная непромокаемая армейская сумка.

— Я смотрю, тебя родители не балуют, — заметил Андреа.

Анджелла не ответила. Она села на край кровати и принялась расшнуровывать корсет. Андреа тем временем медленно прошелся по комнате и замер у письменного стола в замешательстве.

— Это в такие игрушки нынче играют молодые неиспорченные домашние девушки? — спросил он удивленно, взял в руки тяжелый армейский кольт 45-ого калибра с никелированным затвором, взвесил. — Он еще и заряжен, я так полагаю.

— Это что-то вроде презерватива, — поспешно объяснила Анджелла. — Он оберегает меня от нежелательных половых контактов. И — да, заряжен.

— Интересная ты девушка, — сказал Андреа, отложил пистолет, посмотрел на свою невесту и снова опешил от удивления.

Анджелла сидела на краю кровати обнаженная, платье скомканным ворохом тряпья лежало у ее ног.

— И что это значит? — спросил Андреа.

— Ну… — протянула Анджелла нерешительно. — Ты же знаешь, родители нам другого выхода не оставили. Так что можешь начинать привыкать ко мне прямо сейчас. Только осторожнее, ладно? Ты у меня первый…

Она виновато опустила взгляд, ссутулилась. Андреа невнятно выругался. Он подошел и сел рядом, положил ладони на плечи девушки. Некоторое время они молчали, лишь дождь шумел за окном.

— Я не могу так, — сказал Андреа, наконец. — Понимаешь, мне нужно время. Ты красива, привлекательна, но я не могу просто взять и трахнуть тебя. Это ведь как с резиновой получается.

— Отец обещал размазать меня по стенке, если выяснится что я уже не девушка, — вздохнула Анджелла. — Так что, если тебе хоть чуть-чуть жаль меня…

Она согнулась пополам, закрыла лицо ладонями и заплакала. Андреа присел на пол, осторожно взял девушку за запястья и отнял ее руки от лица.

— Что? — простонала Анджелла сквозь слезы.

— Не надо, не плачь, — попросил Андреа, улыбнулся и принялся подушечками пальцев осторожно стирать слезки с ее лица. — Все у нас с тобой будет хорошо. А сейчас давай спать. Уже почти утро, а у тебя сегодня был очень трудный день. Как ты на это смотришь, маленькая моя?

Анджелла кротко кивнула. Андреа поднялся с пола, прошелся по комнате, потушил свет и закрыл окно. Анджелла тем временем надела коротенькую шифоновую ночную сорочку и змейкой скользнула под толстое одеяло. Андреа медленно разделся, осторожно лег рядом с девушкой. Анджелла робко легла ему на грудь, прижалась.

— Спокойной ночи, Андреа… — прошептала она.

— Спокойной ночи, моя принцесса, моя малышка, моя Анджелла, — прошептал Андреа, осторожно положил ладонь на спину девушки…

— Ждать быстрого развития ситуации не приходиться…

Барон затянулся. В полумраке огромного зала загорелся оранжевым огоньком кончик его сигары. Это был самый верхний этаж королевского дворца. Зал заканчивался огромным балконом — отсюда был виден весь город как на ладони. Сам король стоял у парапета, глядя куда-то вдаль, всецело погруженный в свои невеселые мысли.

— Все-таки они очень разные, не соприкасаются ни в одной плоскости. А сердцам не прикажешь…

Графиня фон Нойбах налила себе полный бокал коньяку, пригубила, прошлась по залу — в тишине цокот ее шпилек эхом отзвучал в самых дальних уголках зала — села на кушетку рядом с бароном.

— Давайте дадим им немного времени, Ваше Величество, — согласился с нею барон Грейхарт. — В самом деле, они ведь только познакомились.

— А кто даст время мне? — спросил король строго.

— Ваше Величество никогда не ошибается, но сейчас мне послышалось рациональное зерно в словах барона… — загадочно прошипел Александр Шони и вышел на балкон к королю. — Андреа не глупый парень, он не станет метаться из стороны в сторону и осложнять нам жизнь. То ли дело Анджелла…

— Я ей уже все сказал, — холодно ответил монарх.

— Принцесса весьма своенравна и не признаёт над собой никого… как и ее отец… — также загадочно прошипел Шони.

Август тяжело вздохнул.

— Ваше Величество, мы всегда готовы принять участие в отношениях молодоженов… — сказал барон, медленно поднялся с кушетки. — Но сейчас Вы хотите всего, и сразу; боюсь, дело слишком деликатное и такого подхода не потерпит.

— Хорошо, Мартин, будь по Вашему, — монарх наконец-то отступил со своей позиции. — Пусть все идет своим чередом.

Они обменялись рукопожатиями на прощанье, барон и молодая графиня вышли, оставив короля наедине с шефом Собственной Безопасности.

— Александр, я бы хотел просить тебя об одной услуге, — сказал Август уклончиво. — Я знаю, отказать мне ты не посмеешь.

Шони покорно кивнул.

— Я прошу тебя присматривать за моей дочерью… — монарх повернулся спиной к ночному городу. — Больше мне некого просить, я уже никому не верю.

— А разве молодой барон Грейхарт не в состоянии позаботиться о своей супруге? — в голосе Шони прозвучали нотки удивления.

— Я боюсь, я не доживу до той поры, когда они станут супругами… — также уклончиво отвечал король.

— Ваше Величество могут рассчитывать на меня, — ответил Шони.

День 8-ой

4:00

Долгая дорога утомляет. Даже если и передвигаешься с комфортом, все равно в один прекрасный момент однообразные пейзажи за окном надоедают и хочется развеять скуку. Например, бокальчиком-другим. Но пить нельзя, нельзя терять концентрацию. Это может дорого обойтись в нашем мире. Чтобы отвлечься, ты начинаешь перебирать в памяти различные истории, забавные и не очень. А проклятая память так и подсовывает одну и ту же сцену, сцену знакомства с принцессой.

БМВ Х5 в сопровождении двух джипов с охраной уже четвертый час находился в пути. До этого им пришлось провести шесть часов в самолете, причем это были не самые приятные часы — конвой опоздал, и они выбились из графика на сорок пять минут. И теперь колонна мчала под всеми парами, стремясь наверстать потерянное время.

— Над чем-то задумался? — спросил сидевший за рулем БМВ Льюис, поглядел в зеркало заднего вида.

— Я в тяжелых раздумьях о предстоящей свадьбе, — ответил Андреа. — Не хотелось бы, чтобы ее что-то омрачило.

— Боишься, кто-то возьмется отомстить? — спросил Льюис.

— Не боюсь, но опасаюсь, — ответил Андреа, выдержав некоторую паузу.

— Брось, — предложил Льюис беззаботно, щелкнул селектором и облокотился на рычаг коробки передач. — Кто отомстит? Артур Ле’Санг? У такого сопляка на тебя рука никогда не поднимется.

— Я опасаюсь не за себя, а за мою ненаглядную Анджеллу, — сказал Андреа. — Если с ней что-нибудь случиться по вине какого-нибудь мерзавца, клянусь — он у меня пожалеет, что мать его на свет выплюнула.

— Она у тебя девушка боевая, сама может за себя постоять. Сам знаешь, кто она, — напомнил Льюис.

— Да, а еще я лучше всех знаю, какая она на самом деле хрупкая и беззащитная, — ответил Андреа. — Я в свое время совершил великую глупость, о которой сейчас очень сожалею. Сожалею о несделанном, понимаешь?

— Понимаю, — кивнул Льюис. — Лучше один раз сделать, и жалеть; чем вообще не сделать, и все равно жалеть. Так?

— Так, — кивнул Андреа.

Льюис улыбнулся белоснежной улыбкой.

— Не дрейфь, все будет хорошо, — сказал он.

— Я постараюсь, — пообещал Андреа.

05:00

…Это было свежее морозное зимнее утро. Солнце еще только-только выглянуло из-за горизонта, бросило вытянутые тени деревьев на выпавший этой ночью сухой рыхлый снег. Впрочем, снега выпало совсем чуть-чуть, его хватило только на то, чтобы укрыть от взора смерзшуюся холодную землю. Хвойный лес спал, укутанный безмолвием, словно плотным одеялом. Издалека раздался приглушенный стук копыт, и вскоре из-за плотного ряда вековых елей на опушку выскочили трое всадников. Осадив коней, они спешились и медленно пошли по опушке, вглядываясь в снег, пытаясь найти чьи-то следы на ровном белом полотне. Странные это были всадники. Вместо шлемов и кольчуг — они предпочитали сапоги на шнуровке и черные кожаные одежды строгого покроя. Один из них — высокий кареглазый мужчина европейской внешности — поверх брюк и куртки носил черный плащ с ярко-красным подбоем, его длинные смолисто-черные прямые волосы были затянуты в тугой хвост, в ножнах на боку висел страшный двухметровый клинок, выполненный из стали превосходного качества.

Позади раздалось громкое ржание, мужчины обернулись на звук. Из хвойной стены выскочила вороная кобыла, галопом пересекла опушку, промчавшись мимо всадников, затем резко затормозила, взметнув копытами облако снежной пыли. Молодая всадница спешилась и направилась к мужчинам. Это была высокая брюнетка, одетая по той же моде, что и остальные всадники, с тем лишь различием, что ее одежда была подогнана по фигуре и прекрасно подчеркивала характерные женские формы. Поверх одежды женщина носила черную кожаную накидку.

— Нашли что-нибудь? — громко спросила она издалека.

— Прерывистая цепочка следов, тянется туда, к перевалу! — ответил повышенным тоном один из мужчин, махнув рукой в сторону невысоких гор на западе. — Следы совсем свежие — снег выпал этой ночью, они не могли далеко уйти. Скорее всего, спрятались где-то, затаились в какой-нибудь пещере в горах.

— Раз так — я думаю, к вечеру мы их настигнем, — сказал мужчина в плаще.

— Было бы неплохо, — сказала женщина. — Я уже порядком устала от жизни в седле.

— Ты сама выбрала такую жизнь, — заметил мужчина. — Жалеешь?

— Нет, — ответила брюнетка отрывисто. — Просто даже самое лучшее иной раз успевает надоесть.

Она развернулась и пошла к своей лошади. Мужчина смотрел ей вслед с улыбкой. Верная боевая подруга, переплывшая с ним три моря и прошедшая плечом к плечу всю Европу вдоль и поперек.

— Женись, — предложил один из всадников.

Мужчина промолчал.

— Любишь ее? — спросил его товарищ.

— Люблю, — ответил он.

— А почему не женишься?

Мужчина снова промолчал. Он сам себе боялся признаться, что впервые оробел перед женщиной. Пускай такой сильной, волевой, вспыльчивой — но все же женщиной. Раньше он никогда не отказывал себе в плотском удовольствии, а если приглянувшаяся особа не отличалась смирением — брал силой. Но с ней — он не мог так поступить. Впервые в жизни в его сердце проснулись чувства, впервые он посмотрел на женщину как на равную, на спутницу, на друга. А раньше женщины были для него всего лишь игрушками, которых он оценивал гораздо дешевле, нежели, например, своего коня.

— Дурак ты, Август, — его приятель плюнул на снег, растер плевок подошвой сапога. — Я много кобыл повидал, послушайся совета бывалого кобеля — женись. Такую ты больше нигде не найдешь.

— Это тебе легко говорить, Шони, — сказал Август. — Ты всегда любил советовать. А женитьба — шаг очень ответственный, тем более в моем положении. Ну, допустим, женюсь я на ней. А дальше что?

Его приятель задумчиво поскреб грязными ногтями небритую шею.

— Слушай, Август, ты верующий? — спросил мужчина.

— Нет, — ответил Август. Неожиданный вопрос совершенно сбил его с толку.

— Тогда покрестись, — посоветовал ему приятель.

— Зачем? — удивился Август.

— Будешь епископу трахать мозги своими глупостями, а не мне, — ответил Александр Шони раздраженно.

Женщина тем временем села в седло и неспешно подъехала к советующимся мужчинам.

— Князь Август, мы так и будем стоять посреди опушки? — осведомилась она.

— Да, ты права, — Август словно опомнился. — Седлайте коней, друзья, к вечеру — мы уже должны покончить с этими зверями.

Анджелла сидела на полу в своей комнате, в полной темноте, и курила. Вернее, держала в пальцах подкуренную сигару. Воспоминания ее родителей жили в ней, в ее крови, ее снах. Она очень мало общалась с отцом, и еще меньше — с матерью. Обоих родителей она всю жизнь люто ненавидела, они стали для нее символом предательства в тот момент, когда отдали ее, маленькую несмышленую девочку, на воспитание в школу военной подготовки. Там ее с младых ногтей натаскивали убивать без малейших колебаний. И натаскали. Это искусство она освоила в совершенстве. Ненависть к окружающему миру, озлобленность на тех, кого когда-то считала самыми близкими своими людьми, сделали свое дело. Все, что сжигало ее изнутри дотла холодным огнем, заставляло восставать из пепла, словно птицу Феникс — все это она научилась вымещать на своих жертвах. Это не было местью — это было разрядкой. Словно загноившаяся рана, которую наконец прорвало — свой гнев Анджелла выплескивала щедро и непредсказуемо. И когда гной сходил — оставалась вспоротая плоть, и кровь начинала хлестать из вновь открывшейся раны.

Но сейчас она поймала себя на мысли, что уже не чувствует той ненависти к отцу, что терзала ее все это время. Король умер, и она с удивлением обнаружила, что все еще питает теплые чувства к своему родителю, так несправедливо с нею обошедшемуся. И когда она мысленно простила его за все содеянное — что-то холодное и тяжелое отпустило ее сердце, стало чуточку легче дышать, смеяться, плакать. Но в то же время — стало горько и обидно за то, что пока была возможность — отец не спешил искупать свою вину перед нею, а она — не спешила прощать его. И вот теперь — все это уже неважно, потому что прошлого уже не исправить. Жаль.

Щелкнула дверь, вошедший Веймар отвлек ее от тяжелых размышлений.

— Ты просила разбудить тебя пораньше, — сказал он. Анджелла кивнула.

— С тобой все в порядке? — спросил Люк, приглядевшись к своей начальнице.

Анджелла снова кивнула.

— Ты какая-то странная сегодня, — сказал Веймар. — Постой, ты что, опять меня гипнотизируешь?

— Я просто размышляю о смысле жизни, — сказала Анджелла.

— Ну и в чем смысл жизни? — спросил Веймар.

— В том, что она кончается, — ответила Анджелла.

— У тебя необычное чувство юмора, — заметил Люк.

Анджелла пожала плечами.

— Какой же это юмор, это целая философия… — произнесла она устало.

18:45

Вдали от оживленных магистралей, в глухом лесу, на склоне обросшей ельником сопки стоял двухэтажный коттедж, огороженный высоким забором. С виду дом выглядел заброшенным, за территорией во дворе никто давно не ухаживал — все поросло густым кустарником, кое-где высотой до пояса. Дом не подавал признаков жизни.

БМВ Х5 остановился у ворот. Льюис коротко посигналил, затем еще раз. На зов никто не откликнулся, никто не вышел встретить припозднившихся гостей.

— Странно, — сказал Льюис озабоченно. — Нас должны были ожидать здесь; согласно графику — еще с шестнадцати часов.

— Зайдем? — предложил Андреа.

Льюис пожал плечами. Выбирать было особо не из чего — машины сопровождения еще двадцать километров назад оставили их на границе округа.

Андреа открыл дверцу, вылез из салона, осмотрелся. С виду ничто не вызывало подозрений. Разве что внезапное отсутствие группы, которая должна была встретить их. Льюис заглушил мотор, выбрался из кабины и вынул револьвер. Андреа кивнул ему, подошел к воротам, взялся за одну из створок и медленно потянул на себя. Льюис взял оружие наизготовку.

Ничего. Из-за ворот не полетели тучи пуль, никто на них не набросился, даже слова плохого некому было сказать. Пусто. Андреа повернулся к Льюису, молчаливо развел руками. Тот убрал револьвер, подошел к воротам и открыл вторую створку.

Закатив машину во двор и закрыв ворота, друзья вынули из багажника две сумки с вещами, кейс Андреа с его рабочими документами. Несмотря на напускную беспечность, с которой барон Грейхарт встретил отсутствие эскорта, Льюис также взял из багажника автомат Калашникова 74-ой модели, со складным прикладом и сдвоенным магазином. Со всем этим скарбом они подошли к крыльцу. Андреа вынул ключи, отомкнул дверь и вошел в небольшую прихожую, щелкнул выключателем на стене. Вспыхнул свет. Друзья внесли вещи в дом, заперли дверь изнутри.

— Что скажешь? — Льюис машинально поправил висящий на плече автомат.

— Неплохо, — ответил Андреа. — Вполне уютно.

Он поставил сумку с вещами на пол и пошел в просторную гостиную, по очереди заглядывая в зашторенные плотными занавесками окна. В принципе, дом не был обжит — голые стены, никаких ковров, минимум мебели — диван да пара кресел у камина.

— А архитектор, спроектировавший домик, был очень умным мужиком! — заметил Андреа, повысив голос, пока Льюис в прихожей разбирался с багажом. — Из окон открывается очень красивый вид, все как на ладони! Прекрасная огневая точка! Держу пари, если под домом есть подвал с генератором, запасом топлива и пресной воды — здесь можно продержаться не одну неделю.

— Это если враги пару танков не подгонят, — сказал вошедший в гостиную Льюис.

— Льюис, в тебе нет ни капли романтики, — сказал Андреа. — Разве это не красиво — оказаться в осаде, отбиваться от врагов, сражаться до последней капли крови, плечом к плечу с верным старым другом, с которым вместе съели не один пуд соли…

— Знаешь, Андреа, шел бы ты с такой романтикой… — предложил Льюис хмуро.

Андреа сел на диван, стоящий боком к камину, вытянул ноги и потянулся.

— Сейчас бы бутылочку хорошего вина, да пару симпатичных девочек. Разожгли бы огонь, свечи… — произнес он мечтательно, ослабил узел галстука.

— Андреа, ты вообще-то жениться едешь, — намекнул Льюис.

— Пока не женился — можно и по девочкам погулять, — ответил Андреа. — Держу пари, она точно также гуляет по мальчикам.

— Зря ты так, — Льюис тяжело вздохнул, сел рядом, положил автомат на колени. — Ты ведь сам подумай, посмотри на себя со стороны. Ты к ней относишься холодно, вниманием не балуешь, чисто как к аксессуару. Как, например, к ремню на брюках. А она же тоже живая, ей ведь хочется чувствовать себя любимой. Вот и почему ей не искать у других того тепла, которого она не получает от тебя. Измени свое отношение к ней, и она сама моментально изменится.

— Ты эту штуку от меня подальше убери, — попросил Андреа, осторожно кончиками пальцев взял автомат за пламегаситель и отвернул дуло от себя.

— Извини, — сказал Льюис, сдавленно хихикнул.

Андреа стянул с плеч пиджак, повесил его на подлокотник, снял галстук и расстегнул ворот рубашки.

— Что мы будем сегодня на ужин? — спросил он.

— В машине есть консервы. Можно их разогреть на сковороде, потушить, и в принципе, если срок годности до сих пор не истек, мы получим вполне так нормальную пищу, — сказал Льюис.

— Что-то у меня аппетит пропал, и настроение совсем испортилось, — сказал Андреа разочарованно.

— Да ладно тебе, — сказал Льюис с усмешкой. — Помнишь, как иной раз бывало? Как мы на Аляске на нефтяном терминале сидели? Тебе эти консервы тогда были как манна небесная.

— Так то на Аляске… — пробормотал Андреа.

— Как знаешь, — сказал Льюис, поднялся с дивана.

— Эй, ты куда? — спросил Андреа.

— В машину. За консервами. Ты можешь голодать, сколько тебе вздумается, но я хочу перекусить. Так, пожевать — чисто чтобы челюсти размять немного, — сказал Льюис.

— А… — понимающе сказал Андреа. — Ты, это… возьми и мне парочку с чем-нибудь мясным. А я пока дом осмотрю. Автомат дашь?

Льюис без слов снял с плеча оружие, протянул другу. Андреа кивнул, взял автомат, резким движением дослал патрон в патронник.

— Андреа, ты вроде взрослый адекватный мужчина, но порой дурачишься, как маленький ребенок, — сказал Льюис недовольно.

— Девушкам нравиться, — развел руками Андреа.

— И не маши этой штукой во все стороны, — Льюис указал на автомат. — А если курок спустишь нечаянно? Все стены изрешетишь. Что про нас потом подумают?

— Подумают — кто-то крупно поругался, — усмехнулся Андреа.

Он медленно поднялся по лестнице на второй этаж. Позади щелкнула замком дверь — Льюис вышел на улицу. Андреа медленно прошелся по паркету и толкнул дулом автомата приоткрытую дверь. Это была просторная ванная комната, совмещенная с туалетом. И здесь было пусто — ни полотенец, ни зубных щеток. Дом был мертв, судя по всему — уже достаточно давно.

Андреа вышел из ванной, осторожно заглянул в соседнюю дверь. Очевидно, когда-то эта комната была хозяйской спальней. У стены стояли два платяных шкафа, на полу лежал огромный пушистый ковер, а на широкой кровати лежало бесформенным комом большое толстое одеяло. В отличие от всего остального дома — эта комната хранила в себе частицу тепла, словно не желала расставаться с той жизнью, что когда-то торжествовала в этих стенах. И какое-то странное чувство тотчас заставило напрячься каждый мускул. Что это за чувство — разобраться было сложно. Но источник, его спровоцировавший, был еще интереснее. Запах. Такой до боли знакомый, едва уловимый, сладкий запах. Запах самки. Андреа опустил автомат.

Она сидела в кресле у окна, в тени, невидимая на фоне плотной темной шторы. Закинув ногу на ногу, она листала странички небольшой книги.

— Привет, — сказал Андреа. — А где все остальные?

— А зачем? — спросила флегматично Анджелла.

— Действительно, зачем нам кто-то еще? — Андреа бросил автомат на постель, подошел, наклонился, положил ладонь на колено девушки.

— Кхм, — сказала Анджелла и вытянула ноги, освободившись от его руки.

Резким ударом Андреа выбил книгу из ее рук, схватил девушку за плечи, оторвал от кресла и с силой встряхнул.

— Ты забыла, кто я для тебя? — спросил он разгневанно.

Она дрожала от страха, отвернулась в сторону, пыталась как-то закрыть лицо бессильными ладонями. Андреа выпустил ее плечи, Анджелла безвольно сползла на пол, облокотилась на кресло и заплакала.

— Прости… — пробормотал в растерянности Андреа. Вспышка ярости прошла также внезапно, как и началась. — Прости… я сделал тебе больно, да?

Он сел рядом с нею.

— Нам нельзя всегда быть вместе… — простонала Анджелла. — Когда-нибудь ты точно убьешь меня.

— Ну что ты… — Андреа положил ладони ей на плечи. — Это я из ревности. Каждый день о тебе думал, так ждал, что снова тебя увижу…

— А нельзя было взять и приехать? — проплакала Анджелла отчаянно. — Выдернуть меня из всего этого ужаса, в котором я живу уже столько лет?!

— Я виноват, — Андреа осторожно обнял девушку. — Я сожалею, что у нас с тобой все так получилось.

Анджелла тихонько всхлипнула.

Андреа уже проклял себя, как только мог. Такой отборной глупости он от себя никак не ожидал. Начинать супружескую жизнь с домашнего насилия вовсе не хотелось, Андреа понимал, что любая ссора будет некстати — особенно учитывая вспыльчивый темперамент его будущей супруги. Но в самый ответственный момент проклятая ревность взяла верх над разумом. И вот теперь ему приходится искать способ загладить свою вину.

— Ладно, — Анджелла успокоилась, отдышалась, вытерла слезы. — Ты всегда так красиво говорил про нас с тобой, про то, что супруги это, прежде всего, друзья, это ответственность друг перед другом… ты и в этот раз скажешь что-нибудь красивое. Не важно. Льюис здесь?

— Да, здесь. Он на улицу вышел, — сказал Андреа.

— Вот и чудесно, — Анджелла встала, подобрала с пола книжку.

— Анджелла, я… — Андреа хотел, было, обнять ее за талию.

— К черту, — бросила она отрывисто, плавным движением выскользнула из его рук, подошла к кровати и вынула из складок одеяла кобуру с кольтом.

— Анджелла, сейчас не лучший момент, чтобы выяснять отношения, — сказал Андреа, поднялся с пола.

— Но ты начал именно с этого, — парировала Анджелла, резко повернулась, взмахнув густым волосом, и вышла, покачивая бедрами.

Андреа посмотрел по сторонам, затем коротко взмахнул рукой. Стоящий на туалетном столике у изголовья кровати запылившийся от времени торшер с грохотом обрушился на пол, брызнув разбитым стеклом.

День 8-ой

21:45

Ужинали они вдвоем. Анджелла не соизволила присоединиться к их трапезе, более того — она исчезла без следа, едва вышла из спальни. Льюис, в тот момент вошедший в дом, не видел ее, не слышал ее шагов. И потому он поначалу даже не поверил Андреа, что Анджелла находилась в коттедже.

Поели без удовольствия. Андреа был угрюм и необщителен, что являлось контрастом на фоне его постоянного жизнерадостного душевного состояния. Из этой резкой перемены Льюис сделал вывод, что встреча с невестой после долгой разлуки прошла не так тепло и романтично, как того ожидал Андреа.

После ужина барон Грейхарт тенью отца Гамлета шатался по коттеджу. На мансарде его привлекло открытое окно. Не терзаясь размышлениями, Андреа ухватился руками за раму, подтянулся и вылез на крытую черепицей крышу. Она сидела на самом краю, неподвижно, безмолвно глядела на черное ночное небо. Звезд не было — обрывки сизых туч укрыли собой россыпи созвездий.

Он осторожно прошелся по крыше, сел рядом с нею на корточки.

— Ты сердишься на меня?

— Нет, — ответила она после недолгого молчания. — Я уже привыкла, что для тебя силовой метод воздействия — единственный приемлемый.

— Не говори мне, будто я только и делаю, что истязаю тебя, — Андреа на такой ответ отреагировал раздраженно.

— Не скажу… — ответила Анджелла чуть слышно.

— Ты уже думала насчет свадьбы? — спросил Андреа. Он решил перевести русло разговора в более актуальное направление.

— Да, когда выбирала, где бы повеситься, — Анджелла фыркнула.

— Не будь колючкой, — сказал Андреа.

Некоторое время Анджелла молчала — подбирала слова.

— Знаешь, я не страдаю от одиночества, — сказала она, наконец. — Я прекрасно живу сама по себе, мне очень хорошо с собой; вот только окружающие постоянно вторгаются в мой маленький мирок и портят кровь. Так что я не имею предрасположенности к счастливой семейной жизни. А замуж за тебя я выхожу по единственной причине — мне надоело быть полуофициальным резервуаром для твоей спермы.

— И ты решила закрепить этот статус на официальном уровне? — спросил Андреа.

Анджелла не сказала ни слова, она поднялась и пошла прочь. Первым порывом было броситься следом, схватить за руку, остановить, но Андреа сдержался. Зная ее — а он уже успел узнать ее достаточно хорошо — такая модель поведения только усугубила бы ситуацию.

Андреа свесил ноги с крыши, поболтал ими в воздухе, затем плюнул куда-то вниз. Надеялся, что этот нехитрый ритуал поможет сосредоточить внимание на двух самых важных для него вещах: что же ему делать с Анджеллой, и что делать ему ни в коем случае не стоит.

Льюис поднялся на второй этаж.

— Андреа! — позвал он.

Никто не ответил. Льюис сделал несколько шагов вперед, и услышал какой-то шорох — кто-то шелестел шелковым одеялом. Звук доносился из-за приоткрытой двери спальни. Льюис осторожно подошел, толкнул дверь, она со скрипом отворилась. В комнате было темно. Окно было распахнуто настежь, ветер лениво трепал тяжелые занавески. Льюис вошел, и тут что-то оторвало его от земли, ударило пару раз спиной и боком о стену, после чего швырнуло на пол. Громко хрустнул металл. Льюис ошарашено смотрел на возникшее в полуметре от его лица черное жерло кольта.

— Черт… — Анджелла выдохнула и опустила оружие.

— Мое почтение, Ваше Высочество, — произнес Льюис.

Анджелла протянула руку, помогла ему подняться.

— Прости, Льюис, это все мои профессиональные рефлексы, — сказала Анджелла.

— Я понимаю, — Льюис покорно склонил голову. — Я бы не хотел оказаться тем подданным, который попадет к Вам в немилость.

Анджелла улыбнулась. К такому обращению она не привыкла. Что ж, теперь ей придется учиться жить заново. Вот, например, придется научиться общаться с придворными.

— Вы как-то незаметно перемещаетесь по дому. Я даже сперва усомнился в словах Андреа о Вашем присутствии, — сказал Льюис.

— Это все уже давно вошло у меня в привычку, — сказала Анджелла, расправляя на постели одеяло. — Кстати, навык весьма полезный — буду подслушивать и подсматривать за нерадивыми придворными.

Льюис рассмеялся. Спокойно, без тени фальши, искренне.

— Андреа по Вам очень скучал, — сказал он, внезапно посерьезнев. — А в дороге он весь извелся. Так ждал встречи…

Анджелла глубоко вздохнула, но не ответила. Ей было нечем ответить, и Льюис это сразу понял, без слов. Девушка взбила одну за другой две подушки, положила их у изголовья кровати.

— Возьму на себя смелость сказать, что на самом деле он ценит Вас и Ваши с ним отношения, — сказал Льюис. — Поверьте, я достаточно хорошо знаю его, чтобы делать такие выводы.

— Льюис, скажи, а какую выгоду ты сейчас преследуешь? — голос Анджеллы вдруг стал каким-то подозрительным, она глядела на него, чуть прищурив глаза.

— Андреа мой друг. Я желаю ему только хорошего, — ответил Льюис. — И вижу, что с Вами ему хорошо.

— Понятно, — сказала Анджелла.

— Спокойной ночи, Ваше Высочество, — Льюис поклонился и вышел.

Анджелла небрежно кивнула вслед, затем села на край кровати и принялась расшнуровывать свои сапожки.

— Надеюсь, что бить мною о стены и тыкать мне в лицо дулом пистолета ты не станешь, — Андреа бесшумно вошел и запер за собой дверь.

— Я посмотрю по твоему поведению, — сказала Анджелла снисходительно.

— Слушай, я был не прав, — Андреа сел рядом, вплотную к девушке. — Я не хотел так все начинать. Давай начнем все сначала?

— Давай, — Анджелла отвлеклась от своего занятия, обняла руку Андреа, прижалась щекой к его плечу.

Андреа обнял ее плечи, ткнулся носом в макушку девушки, понюхал запах ее волос.

— Что скажешь? — спросила Анджелла тихонько.

— Скажу, что ты нужна мне. Такая дикая, холодная, кровожадная, отчужденная, замкнутая, надменная — все-таки очень нужна мне. Я не могу без тебя. Я сойду с ума, если тебя не будет рядом; если не буду знать, что с тобой все в порядке… — ответил Андреа, поглаживая ладонью ее плечо, спину, шею.

— Зачем я тебе такая… — пожала плечами Анджелла.

— Боюсь, я не в силах тебе этого объяснить, — сказал Андреа. — А может, и объяснять не стоит.

Анджелла стянула сапожки, аккуратно поставила их чуть поодаль, затем принялась снимать брюки.

— Давай я тебе помогу, — предложил Андреа и не дожидаясь ответа, встал перед ней на колени, бережно взял девушку за бедра.

Спустя пару секунд скомканные брюки упали в кресло. Андреа обнял ноги девушки, прикоснулся губами к ее колену.

— Моя королева… — прошептал он.

— Андреа, не сейчас, — предупредила Анджелла. — Я не настроена.

— Как скажешь, — Андреа выпустил ее ноги, сел на край кровати рядом с нею и принялся расстегивать рубашку. — Заметь, ты не настроена с момента нашего знакомства. Интересно, а в брачную ночь ты меня также отошьешь? Кстати, мой вопрос о свадьбе остается в силе.

— Мне нечего ответить, — Анджелла стянула джемпер. — Просто приехала графиня и поставила меня перед фактом. Как гром среди ясного неба.

— Ничего, все образуется, — сказал Андреа. — У Констанс много знакомых, найти тебе достойного модельера труда не составит. Я привез с собой обручальные кольца, их сделал по заказу мой знакомый ювелир. Штука уникальная, второй пары таких колец просто не существует в природе.

— Это очень трогательно, но сейчас я хочу просто выспаться, — ответила Анджелла устало. — Последнюю неделю меня бросает из огня в полымя. От вооруженных до зубов ублюдков — к княжеским прихвостням. И еще неизвестно, кого из них стоит опасаться больше.

— Если бы я не владел реальным положением дел, я бы просто решил, что ты сгущаешь краски, — ответил Андреа, повернулся и принялся расстегивать застежку бюстгальтера Анджеллы. — Однако мне все известно. Почти что из первоисточников.

— Ай… — фыркнула Анджелла. — Аккуратнее нельзя?

— Извини.… Я давно не практиковался, — ответил Андреа.

Анджелла усмехнулась.

— Можно подумать, у тебя не нашлось под боком подходящего практического пособия, — сказала она с горечью в голосе.

Андреа тяжело вздохнул.

— Знаешь, если мы при первом удобном случае будем припоминать друг другу старые обиды — нормальной супружеской жизни нам не видать, — сказал он.

— А ты все лелеешь идею о семейной идиллии? — усмехнулась Анджелла, натянула любимую леопардовую сорочку и забралась под одеяло. — Все надеешься, что когда-нибудь я подарю тебе наследника?

— А куда ты денешься? — Андреа повесил брюки на подлокотник кресла и лег рядом с Анджеллой. — Не жди, что я буду тщательным образом оберегать тебя от беременности. И — я ни за что не поверю, что в тебе начисто отсутствует материнский инстинкт и потребность заботиться о потомстве.

— Ты забыл, кто я, — Анджелла будто бы ненароком вынула из-под подушки кольт, взяла оружие на предохранитель и положила пистолет на столик у изголовья. — Уж не хочешь ли ты, чтобы я продолжала резвиться с огромным животом?

— А ты не будешь резвиться, — пообещал Андреа и лег на спину. — Ты будешь целыми днями сидеть во дворце. Будешь мерить одно за другим роскошные вечерние платья. Заниматься верховой ездой. Дегустировать вместе со мной редкие вина. Читать глупые глянцевые журналы и трепаться с глупыми одноклеточными фрейлинами. Готовиться к беременности, учиться кормить грудью, и все такое…

В знак несогласия Анджелла громко фыркнула и повернулась к нему спиной.

— Не упрямься, — сказал Андреа. — Не могу же я позволить, чтобы моя супруга каждую ночь носилась по улицам города с пистолетом наготове.

— Шовинист, — фыркнула Анджелла.

— А ты трусиха, — ответил Андреа и принялся щекотать ее бок.

Анджелла громко завизжала.

— Я тебе покажу шовиниста! — продолжал Андреа.

Анджелла схватила его за запястье и впилась острыми ногтями в кожу.

— Ай! — Андреа одернул руку.

Будущая супруга тотчас притихла, видимо испугавшись.

— Больно, да? — спросила Анджелла тихонько.

— Немного, — Андреа потер расцарапанную тыльную сторону ладони.

— Извини, — ответила Анджелла. — У меня это непроизвольно получилось. Я же щекотки боюсь…

— А я знаю, — улыбнулся Андреа. — Потому и щекотал тебя.

Он обнял девушку расцарапанной рукой. Анджелла тяжело вздохнула.

— Тебе не тяжело? — спросил Андреа.

— Нет, все хорошо, — сказала Анджелла чуть слышно. — Пообещай, что мы больше не будем ссориться?

— Обещаю… — прошептал Андреа ей на ушко. — А теперь спи…

— Ладно, так уж и быть, — Анджелла сладко зевнула и закрыла глаза. — Спокойной ночи…

Андреа провел ладонью по ее груди, вниз к горячему шелковому животику — Анджелла довольно замурлыкала — скользнул ладонью по талии к бедру, немного подержался за попку девушки, затем бережно сжал ее в объятиях, вспомнил слова старого друга Льюиса «Измени свое отношение к ней, и она сама моментально изменится», и улыбнулся.

Остроумное воображение тотчас нарисовало красочную картинку: толстая книга в клееном переплете, напечатанная на глянцевой бумаге, на обложке заголовок — «Анджелла. Инструкция по эксплуатации. Обращаться нежно».

День 9-ый

6:00

В гостиной было необычайно шумно. Муравейник ожил, команда Анджеллы не спеша и методично проверяла снаряжение, Веймар стоял у камина, заряжая винтовку с оптическим прицелом, Бернски сидела за журнальным столиком и смазывала свои «Орлы Пустыни». Подошедший Брант с грохотом поставил на стол сумку. Крозье застегнул бронежилет, повесил на бедро кобуру с пистолетом и удивленно посмотрел на него.

— Вячеслав, ну зачем же перед работой напиваться? — спросил он с укоризной.

Брант молча расстегнул свою сумку и вынул оттуда пулемет М249, заправил ленту, с сочным хрустом передернул затвор. Крозье уважительно покачал головой и бросил взгляд на Веймара. У того выражение лица переменилось точно также, как и в тот момент, когда он узнал что Пол Фергюссон и Анджелла — брат и сестра.

— Люк, тебе надо было в цирке работать, людей веселить, — усмехнулся Виктор, надевая пиджак. — Серьезно, такой талант пропадает.

В этот момент в гостиную вошли Вернер, молоденькая рыженькая девушка среднего роста, и с ними семеро человек в деловых костюмах.

— Это Марго, она поведет моих людей, — представил Вернер девушку. — Они выдвигаются с некоторой задержкой после вас, вместе с остальной колонной встречаемся на точке сосредоточения.

— Цирк сгорел, а клоуны — остались, — сказал Брант недовольно.

За его спиной сдавленно хихикнула Бернски, Веймар наблюдал за реакцией Вернера, не скрывая широкой улыбки. Марго посмотрела на Вернера. Тот лишь развел руками.

06:30

Анджелла едва прикоснулась к его плечу, как Андреа встрепенулся, пробуждаясь ото сна, сел и вопросительно посмотрел на свою невесту. Она уже оделась, повесила на бедро кобуру с любимым Кольтом.

— Вставай, соня, — Анджелла улыбнулась, подала ему рубашку и брюки. — Нам пора.

Андреа кивнул и стал быстро одеваться.

— Льюис уже приготовил машину, — говорила тем временем Анджелла.

— Мы даже не позавтракаем? — спросил Андреа, слегка разочаровавшись. — Я так хотел покормить тебя с ложечки самыми вкусными кусочками…

— Успеешь еще, — холодно ответила Анджелла.

Машина ждала за воротами. В воздухе еще висела легкая предрассветная дымка. Стояла тишина, казалось, что каждый звук слышен на десятки километров вокруг. Они вышли из дома и сели в БМВ.

— Готовы? — Льюис завел мотор.

— Да, почти, — ответила Анджелла.

Льюис понял без слов, подал ей автомат Калашникова 74-ой модели. Анджелла взвела затвор, взяла оружие на предохранитель и положила в багажник, прямо за спинкой сиденья.

— Все настолько серьезно? — спросил Андреа.

— Боюсь, что да, — вздохнула девушка.

Щелкнула рация.

— Слон, это Ладья, мы на позиции, — сквозь помехи прозвучал голос Бранта. — У нас все спокойно. Ждем.

— Ладья, это Слон, — ответила Анджелла. — Где вторая Ладья?

— Вторая Ладья всем экипажем отправилась в пролесок, подвязать коней, — ответил Брант. — Как поняли меня? Прием.

— Поняли вас хорошо. Поздравьте от нашего имени экипаж второй Ладьи с облегчением, — сказала Анджелла. — Отбой.

— 10*4, — ответил Брант и отключился.

— Твои подчиненные? — спросил Андреа.

Анджелла кивнула.

— Ничего ребята, с юмором, — сказал Андреа.

— Галдят сильно, — ответила Анджелла, и в ее голосе Андреа отчетливо уловил нотки неудовольствия.

— Но ты же не станешь с ними, как с рыбками? — с робкой надеждой в голосе произнес он.

БМВ ехал по старой объездной дороге, окаймлявшей заброшенный карьер. Вокруг все поросло редким кустарником. Пыль стояла столбом. Мелкие камешки, частички гравия то и дело стукались о днище автомобиля. Проехав карьер, они должны были выехать на трассу и встретиться с эскортом.

На обочине грунтовки стояла полицейская машина. Это была обычная дорога, по которой аборигены, находившиеся под градусом, добирались к себе домой — в соседний поселок. Поэтому и неприглядная разбитая грунтовка занимала особое место в личном бюджете у местных блюстителей закона. Увидев черный БМВ, страж пыльных обочин привычно взмахнул жезлом, примерно прикидывая ожидаемый прирост своего личного капитала.

— Черт, — выругалась Анджелла. — Только их нам еще не хватало.

Патрульный офицер подошел к водительской двери, отдал честь, представился. Льюис протянул ему водительские права и документы на машину. Полистав бумаги, полицейский кивнул.

— Откройте багажник, — приказал он.

Льюис развел руками, вылез из машины, следом вылезла и Анджелла. Они подошли к корме машины, Льюис открыл заднюю дверцу.

— А это еще что такое? — недоуменно спросил полицейский.

— Автомат, — ответила Анджелла невозмутимо. — А что, не похож? Офицер рывком выхватил пистолет из кобуры на поясе, и тут грянула очередь. Полицейского швырнуло на землю. Его коллега выскочил из патрульной машины. Прогрохотала еще одна очередь, лобовое стекло полицейского автомобиля покрылось аккуратными пулевыми отверстиями. Мгновенно оценив обстановку, патрульный прыгнул в овраг, скатился по глинистому склону и плюхнулся в глубокое, наполненное кофейно-ржавой водой озерцо, оставленное горняками при разработке карьера.

Анджелла неторопливо подошла к самому краю обрыва, машинально убрала с лица мешавшую прядку волос, перехватила автомат поудобнее, прицелилась. Спустя некоторое время полицейский вынырнул и громко захрипел, жадно хватая ртом воздух. Анджелла мягко спустила курок, выпуская оставшийся боезапас. Оружие противно залязгало, задергалось в ее руках, отплевываясь раскаленными осколками свинца.

День 9-ый

12:00

Порывистый ветер растрепал волосы, Анджелла невольно поежилась и попыталась спрятаться за широкий кузов «Сабарбена» — чтобы не продуло. Не помогло — ветер выдался на удивление капризный, то и дело менял направление, казалось, он специально кружит вокруг девушки, чтобы простудить ее. А она никак не могла усидеть на одном месте — постоянно куда-то рвалась, что-то обеспокоено искала, проверяла, потом снова внезапно куда-то срывалась…. А когда Крозье, наконец, спросил, в чем дело, лениво отмахнулась — «ты не поймешь». Вот и теперь она мерила шагами асфальт вокруг джипа и дрожала — от холода или от мучившего ее беспокойства?

Андреа отошел к стоящему неподалеку автомобилю Льюиса, залез в салон, что-то там поискал, потом вернулся к своей невесте, протянул термос.

— Это горячий шоколад, — сказал он. — Выпей, согреешься.

Анджелла кивнула, дрожащими от холода руками взяла у него термос, попыталась отвернуть крышку, выронила скользкий дюралевый цилиндр из рук и зашипела от злости. Андреа поднял термос, отвернул крышку, налил полчашки и протянул Анджелле. Та с благодарностью взяла и стала пить мелкими глоточками.

Автомобили стояли на обочине небольшой, но достаточно аккуратной и ухоженной трассы, ведущей на периферию округа. Погода с самого утра выдалась мерзкой — ветер, пасмурное небо и изредка накрапывал моросящий дождик.

— Пора бы им появиться, — подошедший Крозье показал Анджелле циферблат наручных часов, основная группа уже опаздывала на двадцать минут.

Анджелла промолчала, оглянулась по сторонам. Метрах в десяти от нее Веймар сидел на капоте головной машины и беззаботно щелкал семечки. Рядом с ним — сунув руки в карманы неизменной косухи — стояла Бернски, глядела куда-то вдаль и нервно покусывала губы. Брант же сидел в теплом салоне машины и дремал, откинув спинку сиденья.

Итого — если Марго и ее недоразвитые не будут мешаться под ногами и добровольно лезть под пули, даже при самом неблагоприятном раскладе шансы на успешное выполнение задания весьма велики.

Анджелла направилась к головной машине, жестом поманив за собой Виктора. Когда она подошла — Веймар рефлекторно спрыгнул с капота и спрятал семечки в карман — разве что не встал по стойке «смирно».

— Послушайте меня, если все пойдет наперекосяк и дойдет до боевых действий, а Вернер и весь его выводок будут путаться под ногами и лезть под пули — валите их к чертовой матери, за их жизни с нас никто не спросит, — сказала Анджелла.

Виктор подивился такому распоряжению, но вида не подал.

— Ты боишься, что когда мы пойдем с основной колонной — нам придется прорываться с боем? — спросил Веймар.

Анджелла утвердительно кивнула.

— Не хотелось бы этого, — сказал Крозье.

— Мне тоже, — сказала Анджелла. — Пойду, выпью еще шоколаду.

— Вон они, едут, — Бернски махнула рукой куда-то в сторону горизонта…

17:23

Колонна двигалась с относительно небольшой скоростью по проселочной дороге, поднимая клубы ржаво-коричневой пыли. Впереди ехали машины с охраной, замыкали конвой бронированный «Линкольн Навигатор», который префект любезно выделил для высоких гостей, а также БМВ Льюиса. С одного края грунтовку окаймлял густой лес, с другого — извилистая петляющая речушка. Далеко на противоположном берегу реки раскинулась небольшая деревенька.

Они молчали. Долгая дорога действовала утомляюще. Полусонный Крозье смотрел в окно, любуясь пейзажем.

— Ящерицы, — внезапно сказал Брант.

— Чего? — удивился сидящий за рулем Веймар.

— Ящерицы. Они землетрясения предчувствуют, — ответил лениво Брант.

— И что? — удивился Веймар.

Брант не ответил. И тогда Крозье понял — эта фраза предназначалась ему. Он оглянулся на Анджеллу. Она успокоилась. Впервые за весь день ее ничто не терзало, она никуда не металась, ничего не теряла и не искала, а просто спокойно сидела на заднем сиденье и глядела в окно отрешенным взглядом. И тут впереди раздался оглушительный взрыв. В воздух поднялся огромный сноп пламени, повалили клубы густого черного дыма. Головную машину подкинуло вверх метра на три. Раздалась автоматная стрельба. Брант выставил из окна ствол пулемета и ударил длинной очередью наугад. Крозье выпрыгнул из джипа и оказался в эпицентре паники — люди Вернера высыпали из своих автомобилей, кто-то рвался спасать раненых, кто-то пытался отстреливаться по невидимому врагу, сам Вернер безуспешно пытался руководить этим роем. Виктор пригнулся, посмотрел по сторонам, увидел, что Анджелла уже на земле, поднимается, хватает Андреа за руку и бежит прочь, в лес. Где-то совсем рядом грохнул еще один взрыв, горячий воздух ожег голову. Виктор потерял сознание.

…Она выпрыгнула быстрее…. Она уже была готова действовать, когда он только приходил в себя.… Почему именно сегодня она села сзади, а не спереди… Она знала…. Она заранее знала, когда и где будет совершено нападение… «Ящерицы предчувствуют землетрясения»… Она знала…

Крозье открыл глаза. Он лежал на траве в тени большого ветвистого дерева. Рядом валялась выпотрошенная автомобильная аптечка. Солнце медленно садилось. Сумерки окутали лес плотным покрывалом, с запада наползали белые клочья тумана. Вместе с сознанием пришли и чувства, а с ними — боль, будто в затылок вбили восьмидюймовый гвоздь. Брант положил ему на лоб холодный компресс.

— Сейчас пройдет, — сказал он. — Потерпи. А я тебе за это спиртика налью.

— Что… случилось? — облизав пересохшие губы, спросил Крозье охрипшим голосом, с трудом ворочая непослушным языком.

— В нашу машину попала граната. Обыкновенная реактивная граната, — сказал Брант. — Тебя обломками машины зацепило. Веймар молодец, сразу видно — сваливать умеет. А вот ты замешкался. Не, я не спорю, тетка она и впрямь красивая, только ты выбрал неудачное время ею любоваться. Да и задача у нее — спасать его, а не тебя, так что зря ты время терял…. Да не, не обижайся, я просто прикалываюсь…

День 9-ый

18:57

— Вот здесь они нас и ждали, — Анджелла копнула землю носком сапожка. — Видишь окурок? — она подобрала втоптанный в землю бычок. — «Капитан Блэк». Не думаю, что у местных найдется столько денег. Курили днем — ночью курит только сумасшедший. Они ждали нас именно сегодня, знали, во сколько мы тут проедем.… Боюсь, среди нас завелся крот.

19:03

Крозье шел, прихрамывая на левую ногу и опираясь на винтовку М4 вместо трости. Брант шел рядом, взвалив пулемет себе на плечи. Чуть поодаль шли с оружием в руках Вернер, Марго, и несколько человек из охраны префекта. Замыкала шествие Бернски в изрядно потрепанной сегодняшним происшествием косухе. Солнце уже почти село, над лесом сгустились сумерки. Причудливые, пугающие тени побежали по земле. Лес плотным одеялом окутала тишина.

— Привал, — громко объявил Брант, остановился, снял пулемет с плеч и присел у ближайшего дерева.

Крозье с трудом примостился рядом.

— Как нога? Болит? — спросил Брант сочувственно.

— Немного, — сказал Крозье. — Заживает.

— Дойдешь? — спросил Брант.

— Дойду, — сказал Крозье. — Виски ужас как хочется, поэтому — обязательно дойду.

— Правильно, у каждого должен быть свой Берлин, — усмехнулся Брант.

— Чего? — удивленно переспросил Крозье.

— Слышал когда-нибудь про Маутхаузен? — спросил Брант.

— Что-то на уровне слухов. В основном нелепицы, чушь всякую, — сказал Крозье.

— Я прошел подготовку там, — сказал Брант. — Это был фашистский концлагерь. После войны наши там развернули экспериментальное поле по подготовке штурмовых подразделений. Ничего особенного — руины, полуразрушенные здания, колючая проволока, катакомбы. Вот в этих катакомбах мы и жили. Прятались как крысы, выживали в совершенно диких условиях. И тут же учились, тренировались. Однажды один из нас, молодой парень, мой ровесник, ослушался приказа наставника. А дисциплину в Маутхаузене прививать умели.…

Его подвесили к перекладине за кисти рук. Он провисел так трое суток. Когда его сняли и бросили к нам, в «жилое помещение», Боже мой.… Видел бы ты его руки. Разорванные суставы зарастали несколько дней. От боли он не мог ни есть, ни пить, он только бился в конвульсиях и кричал «Я еще увижу Берлин, слышите! Я не умру! Я вернусь обратно в Берлин!». И он выжил, представляешь? Этот сукин сын выжил, и даже вновь увидел свой чертов Берлин…

Хрустнула ветка, из-за дерева вышел Веймар со снайперской винтовкой.

— Я прочесал местность в радиусе полутора километров, никого. Можно идти дальше, — сказал он, настраивая тепловизор.

— Отлично, пошли.

Брант тяжело поднялся, взял пулемет и выжидающе посмотрел на Крозье.

— Звали того парня Пол Фергюссон, — добавил он.

День 9-ый

19:23

Сумеречный лес встретил своих невольных гостей не вполне дружелюбно — кроны деревьев закрыли собой небо, разбросав повсюду причудливые тени. В воздухе повисла сизая дымка. Порывистый бриз продолжал шелестеть листвой деревьев. Анджелла насторожилась. Ей послышалось — или где-то справа и вправду прозвучали чьи-то тяжелые глухие шаги? Она остановилась, медленно обернулась, всматриваясь в окутанную туманом высокую стену кустарника.

— Тебе что-то показалось? — спросил Андреа настороженно.

Анджелла смотрела в одну точку. Андреа попытался проследить за ее взглядом, но так и не понял, что же она там увидела.

— Нет, не показалось, — ответила она. — Идем.

Андреа пожал плечами, но на всякий случай вынул из-за пазухи револьвер «Кольт Питон» и поставил на боевой взвод. Револьвер этот он в свое время купил для форсу — хвастать перед друзьями. И теперь не было никакой уверенности, что он сумеет применить оружие по назначению. Анджелла словно считала все это по его не слишком умелым действиям, улыбнулась, но не сказала ни слова.

«Миленький, как же я могу объяснить тебе, что нас через весь лес ведет что-то, что я увидела в тех кустах…»

Андреа удивленно посмотрел на возлюбленную, будто прочел все это в ее глазах. Анджелла робко отвела взгляд в сторону. Андреа обернулся назад, тщетно пытаясь высмотреть там хоть что-то. Может, ей показалось? Или в этой плотной белесой дымке и вправду кто-то прячется, идет по их следам все это время?

«Почему же он не нападает?» — спросил сам себя Андреа.

Он прислушался — ни звука. Сумеречное безмолвие надежно прятало своих незваных гостей — или их преследователя?

— Идем, — позвала его Анджелла. — Нам нужно спешить.

Андреа ускорил шаг, догоняя невесту и периодически оглядываясь назад.

— Тебя ничего не настораживает? — спросил он.

— А должно? — Анджелла удивленно подняла бровь.

Андреа мысленно поразился беспечности своей любимой.

— Не бойся, я хорошо запутала следы, если пойдут по ним — там черт ногу сломит, пытаясь разобраться, что и куда, — объяснила Анджелла.

Андреа догнал ее и бережно взял за руку.

20:40

Темнело. Небо вспыхнуло ярко-красным заревом. Брант сунул в зубы сигарету, подкурил, затянулся.

— Ну, как тут у тебя? Подменить не надо? — спросил подошедший Веймар. Чуть поодаль, в низине, остальная часть группы, охраняющая высоких персон, обустраивалась на привал.

— Да нет, приятель, не стоит… — Брант как-то отрешенно всматривался вдаль.

— Что-то интересное высматриваешь? — Веймар осторожно встал рядом и попытался разглядеть, что же так заинтересовало Бранта.

— Ну да, — сказал Вячеслав. — Там внизу у самого подножья холма, в лесной чаще последние минут 30–40 мелькают какие-то тени; складывается ощущение, что кто-то в камуфляже маленькими группами по два-три человека прочесывает лес.

— Ты серьезно? — спросил Веймар с недоверием.

Брант коротко кивнул.

— Черт… — Веймар вскинул винтовку и глянул на лесную чащу через оптический прицел. — Черт, старина, а ведь ты, похоже, прав…

— Угу, — согласился Брант, затягиваясь сигаретой.

— Может, наших предупредить? — спросил Веймар.

— Люк, ты же башковитый парень… — тяжело вздохнул Брант. — У нас там адекватных людей только Виктор и Джилл. Сам подумай, какую панику поднимут Вернер и весь его выводок? А еще охраняемые персоны, на которых его доводы подействуют в большей степени, ибо он личный страж префекта. Оно нам надо?

— Да… — согласился Люк. — Черт, как же ты прав…

— К тому же сюда они не пойдут, — сказал Брант. — Они ищут не нас.

— А кого они ищут? — удивился Люк и тут же сообразил. — Анджелла?

Брант кивнул.

— Черт… — простонал Люк.

— Да не бойся, она уже далеко оттуда, — успокоил его Брант. — Они на одном месте топчутся уже почти час, я же говорил. Давай сделаем так — я сейчас пойду к остальным и изображу из себя уставшего от напряженной вахты охранника, а заодно пришлю к тебе Виктора, ты его введешь в ситуацию…

20:51

Голоса звучали все ближе и ближе. Сначала Анджелла просто ускорила шаг, а затем бросилась бежать. Андреа еле успевал за ней. Преследователи случайно наткнулись на свежие следы — очевидно, поняв тщетность своих усилий, они просто расширили зону поиска. И это принесло свои плоды.

Анджелла на секунду замерла, вслушиваясь в голоса где-то поблизости. Она беззвучно шевелила губами, по голосам считая примерное количество преследователей. Хрустнула ветка. Кто-то ругнулся вполголоса, щелкнула рация.

Анджелла с силой толкнула Андреа в овраг и сама плавно опустилась на землю рядом. Андреа вопросительно посмотрел на нее. У них над головой раздались шаги.

— Центр, я Бета 2. Прошли 23-ий квадрат, никого, — сказал мужской голос. — Вас понял, отбой.

— Ну что там? — спросил второй голос.

— Ищем, — ответил первый. — Этот лес можно долго прочесывать. Искать иголку. Эй, видишь следы? Далеко они уйти не могли.

Он подошел к краю оврага и хотел было что-то сказать, и даже успел открыть рот, но армейский кольт 45-ого калибра его опередил. Сочно хрустнул выстрел, и труп как подкошенный свалился в овраг.

— Центр, это Бета 2, на нас напали! — закричал отчаянно голос.

Анджелла взяла из рук покойника штурмовую винтовку, передернула затвор, вскинула оружие и поднялась во весь рост. И тут же столкнулась нос к носу со вторым. Он был всего в паре метров от нее — в камуфляже, с АК-47 в руках. Она спустила курок, винтовка треснула короткой очередью. Откуда-то слева уже слышались крики и беспорядочная стрельба. Девушка бросила винтовку, подхватила Андреа, помогая ему встать. Громко свистнула пуля, из ствола ближайшего дерева с хрустом выбило щепки. Свистнуло еще раз — и Анджелла с коротким криком упала на землю и схватилась за плечо. Из-под пальцев тонкой струйкой побежала, шипя и дымясь, почерневшая кровь. Андреа взял ее под руку, помог подняться. Снова раздался выстрел — пуля прошла в полуметре от его головы. Анджелла окровавленной рукой схватилась за пистолет, обернулась и выстрелила в ответ пару раз. Кто-то отчаянно закричал — очевидно, пули достигли своей цели.

Весь лес погрузился во тьму. Андреа не знал, куда он забрел и сколько сейчас времени, и ищут ли их, или всех остальных уже перебили и остались только он и Анджелла.…

А девушка потеряла сознание еще час назад — как раз тогда, когда, запутав следы и кое-как избавившись от погони, они вышли на опушку леса. Она, обессилевшая, упала на землю, выронив пистолет. Должно быть, от потери крови. А может, и от болевого шока. Но это все частности, тем более что Андреа плохо разбирался в подобных тонкостях. Достаточно было видеть, как густая алая кровь девушки моментально темнеет, приобретает антрацитовый оттенок, и толчками выплескивается на черную кожу плаща…

Он бережно поднял ее на руки и понес, медленно поднимаясь по склону холма, чтобы оттуда осмотреться и определиться с дальнейшим маршрутом. Перебравшись через залитый туманом овраг и высокий кустарник, Андреа двинулся вдоль кромки леса, когда внезапно — нет, не услышал — почувствовал кончиками пальцев чью-то тяжелую поступь за спиной. Андреа рывком обернулся. Странное ощущение — будто кто-то смотрит на тебя. Андреа развернулся и побрел дальше, старательно делая вид, что не замечает этих гулких шагов, теперь уже отчетливо звучащих позади.

«Почему же ты не нападаешь, сволочь?» — мысленно спросил Андреа, ускоряя шаг. — «Что же тебе мешает? Ведь я даже оружие достать не успею…»

Анджелла шумно выдохнула ртом, вытянула руки, обнимая его шею.

— Халтурщица… — произнес Андреа с улыбкой вслух. — Хватит бессознательную изображать. А то пешком у меня потопаешь.

— Я раненая… неси… — прошептала Анджелла, еле шевельнув губами. — Ты же обещал меня на руках носить…

— Халтурщица! — рассмеялся Андреа во весь голос, и внезапно застыл как вкопанный, прислушиваясь.

Таинственный преследователь отстал также тихо, как и вышел на след. Андреа медленно двинулся дальше, мягко переступая и вслушиваясь в каждый звук. Нет, ошибки быть не могло — они снова одни. Что бы это ни было — оно ушло. Может быть, обнаружив какую-то страшную угрозу для себя?

Анджелла дремала у него на руках, сладко улыбаясь во сне. Даже будучи раненой — она одним только своим присутствием защищала его.

Поднявшись на склон холма, Андреа окинул взором окрестности и заметил небольшую заброшенную фермочку в лощине.

«За час дойду» — решил он.

И тут где-то высоко над головой раздался гром, молния косой чертой перечеркнула небо и мелкий дождик зашелестел по траве.

День 9-ый

23:35

Солнце уже почти село, когда он ударом ноги распахнул дверь в амбар и вошел внутрь. Ферму бросили давно, от хозяев не осталось и следа, но колодец во дворе все еще хранил в себе чистую питьевую воду. Постелив на дощатом полу солому, а сверху — ее плащ и положив на него девушку, Андреа подобрал пустое ржавое ведро, набрал колодезной воды и принес в амбар; бережно умыл лицо невесты, смыл засохшую кровь с ее шеи, затем медленно снял с нее пуловер. На плече, пробитом пулей, не осталось никаких следов раны — лишь небольшой розовый шрамик с аккуратными побелевшими краями. Он набрал в ладонь немного воды, осторожно оттер с плеча пятнышко спекшейся крови, и тут чья-то рука обвила его шею и тонкие пальцы нежно коснулись затылка, нажали на него, заставляя опуститься как можно ниже, и тотчас Анджелла страстно впилась губами в рот Андреа. Он осторожно обнял ее одной рукой, запустил пальцы в ее густые волосы, принялся поглаживать ее затылок.

Наконец Анджелла отпустила его, Андреа мягко опустил девушку на пол. Она лежала и смотрела на него своими бездонными выразительными влюбленными глазами.

— Глупышка, — сказал Андреа, улыбнувшись. — Капризная маленькая девочка…

— Тише, — прошептала Анджелла. — Не говори ничего, не надо.

Она коснулась своими ладонями его груди, плавно скользнула вверх, к ключицам, чуть сжала их, слегка массируя кончиками пальцев. Андреа обнял ее за талию, дрожащими пальцами стянул с плеч бретельки бюстгальтера, опустился на пол и принялся осторожно, едва касаясь целовать ее шею, поднимаясь все выше, и вдруг замер, встретившись с нею глазами. Она осторожно обвила его шею руками и поцеловала его по-французски. Через минуту, выпустив ее язычок изо рта, он уже нежно покусывал ее мочку уха, одновременно с этим сняв с нее черный кружевной бюстгальтер и поочередно бережно массируя упругие мячики ее груди. Анджелла сладко застонала от удовольствия, а Андреа принялся стаскивать с девушки брюки…

Снаружи шумел ливень, барабанил по деревянной крыше амбара, шелестел опавшими листьями, и сквозь этот шум чуть слышно звучали протяжные женские стоны…

Она лежала, накрывшись джемпером, и сладко сопела, слегка подрагивая от холода. Заметив это, Андреа взял свою куртку и набросил ей на ноги. Страшно хотелось курить. Он осторожно поднялся, вышел из амбара. Дождь кончился, на чистом ночном небе ярко горели звезды. Андреа достал сигареты. «Ночью курит только сумасшедший» — прозвучало нежное контральто любимой в голове. Он спрятал пачку, вдохнул свежий морозный воздух полной грудью.

«Все, бросаю курить» — решил Андреа. Еще некоторое время он стоял на улице, дыша ночным воздухом, а потом пошел внутрь.

Громко скрипнула амбарная дверь. Он сделал еще несколько шагов и тут в темноте раздался громкий выразительный металлический щелчок. Андреа чиркнул спичкой. В полумраке он увидел Анджеллу. Она стояла посреди амбара, обнаженная, с растрепанными волосами, прикрыв грудь своим джемпером. В правой руке девушка сжимала пистолет 45-ого калибра, его дуло смотрело Андреа в лоб.

— Это я, маленькая моя, не переживай. Все хорошо, — сказал он.

Она глубоко вдохнула, опустила оружие. Андреа подошел к ней и обнял за плечи, осторожно коснувшись губами ее губ. Пальцы девушки разжались. Пистолет со звоном упал на доски.

— Давай спать, — он поднял ее на руки, отнес к их импровизированной постели и опустил на измятый плащ. — А это что за пятнышко?

На подкладке плаща виднелась засохшая полупрозрачная мутноватая лужица.

— Это я… — смущенно произнесла девушка.

Андреа не сказал ни слова, он лишь подал ей пистолет, укрыл ее своей курткой, лег рядом и прижал девушку к себе.

— Ты чего это не спишь? — спросил он спустя некоторое время и отодвинулся, чтобы видеть ее лицо.

Она молча смотрела на него влюбленными глазами.

— Спи, малышка моя, — ласково произнес он, поглаживая ее плечо. — Еще только шесть утра.

— Сколько? — тотчас встрепенулась Анджелла.

— Шесть утра… — недоуменно произнес Андреа.

Она села и принялась судорожно шарить по полу в поисках одежды. Андреа зажег спичку. Анджелла надела бюстгальтер, натянула джемпер.

— Вот, — он подал ей небольшую черную кружевную тряпочку. — Скажи, к чему такая спешка?

— Бежим, — коротко ответила она стальным тоном. — Пока темно — у нас больше шансов.

Анджелла быстро натянула брюки, накинула плащ, сунула кольт в кобуру. Андреа крайне удивила эта внезапная перемена — еще каких-то шесть часов назад она так сладко стонала в его объятиях, на пике страсти шептала ему на ушко такие ласковые слова — а сейчас эта девушка исчезла без следа, оставив после себя начальника штурмовой группы — бездушный механизм без тени сомнения. Коим она, в принципе, и являлась.

Андреа надел свою уже изрядно измятую куртку, похлопал по карманам, проверяя — ничего ли не забыл. Она подошла к нему и прижалась к его груди. Андреа бережно обнял женщину, ставшую такой дорогой для него.

— Пошли? — чуть слышно, почти шепотом произнесла Анджелла.

— Пошли, — ответил Андреа.

День 10-ый

6:55

Вся деревенька еще спала, солнце только начинало подниматься из-за сопок, когда окрестности наполнились грозным низкочастотным ревом моторов. По дороге на огромной скорости неслись шесть черных, заляпанных грязью американских джипов с правительственными номерами. Машины, пережившие мясорубку, были помяты, а в некоторых местах еще и прострелены, что придавало конвою особый колорит.

— Быть может, все-таки стоило прочесать лес? — спросил сидящий на переднем сиденье в одном из автомобилей Вернер.

— Не вижу смысла, — ответил сидящий позади него Брант. — Если она жива — она сама найдет дорогу домой.

— А если нет? — спросил Вернер.

— Она жива, — ответил Брант.

— Почему вы так уверены, Брант? — спросил Вернер.

— Потому что, — сказал Брант. — Когда слишком долго работаешь вместе с таким человеком — постепенно сливаешься с ним мыслями, чувствами; становишься его тенью. А он — твоей. А по-другому и нельзя, ибо от этого зависят ваши жизни. Вам этого не понять, господин Вернер, Вы всего лишь охранник.

— Думаю, Брант прав, — сказал Крозье и потер израненную ногу. — Уж кто-кто, а Анджелла более всех нас вместе взятых способна позаботиться о себе…

Вернер сердито посмотрел на Бранта в зеркало заднего вида, но промолчал.

10:00

Черный армейский вездеход Хаммер М998 выскочил из-за деревьев, пронесся по каменистому дну широкого ручья, взметнув фонтаны брызг; с ревом запрыгнул на край оврага, проехал по пустырю и остановился возле амбара. Хлопнули дверцы. Со стороны переднего пассажира вышел молодой мужчина, тщательно выбритый, с длинными, аккуратно зачесанными назад черными волосами, одетый в черный замшевый плащ.

— Ну что, друг мой, они были здесь? — спросил он.

Подошедший к нему человек в камуфляже отрицательно покачал головой.

— Ферма заброшена, — произнес он. — Мы проверили территорию — никаких следов. Их здесь не было.

Человек кивнул.

— А это что? — спросил он.

— Где? — удивился солдат.

Мужчина показал пальцем. У входа в амбар стояло пустое ржавое ведро.

— Ведро, — недоуменно ответил солдат.

— Правильно, — ответил мужчина. — Просто поразительно. А тебе не показалось странным, что ведро все это время стояло на улице, под дождем, и оказалось совершенно пустым? И ведь оно не дырявое. Готов поспорить. Так какой вывод делаем? Правильно. Кто-то рано утром вынес ведро из амбара на улицу, где и взял его. А кто?

У солдата прояснилось лицо.

— Вот именно, — сказал мужчина. — Обнюхать каждую плоскость в радиусе полукилометра. Она, конечно, профессионал, но она — живой человек, ей свойственно ошибаться. Штефан!

Тотчас из-за джипа вышел молодой угрюмый парень в черной форме бойца спецназа с закатанными по локоть рукавами, и армейских ботинках, с безразличным каменным лицом.

— Осмотри амбар, на этих сапожников я не надеюсь, — сказал мужчина.

Штефан кивнул.

Солнце уже светило вовсю. Они вышли на полянку и теперь шли вдоль неширокой мелкой речушки. Громко пела птица, где-то неподалеку. Ветер играл осенней листвой.

— Как все-таки здесь здорово! — воскликнула она и вскинула руки вверх.

Он стиснул ее в объятиях, страстно поцеловал, вдвоем они повалились на траву. Она смотрела на него все теми же бездонными влюбленными глазами, что и вчера вечером, в амбаре. Он удивился, неужели она такая хрупкая и изящная? Плащ и высокий рост отлично скрывали истинные пропорции девушки. И лишь обняв Анджеллу, он понял, какая она на самом деле худенькая, стройная, маленькая. Но, вспомнив утреннюю метаморфозу, Андреа осознал, его невеста — волчица в овечьей шкуре. И это тотчас охладило его пыл. Он сел, стряхнул с плеч пожелтевшую опавшую листву. Она поднялась и повисла у него на шее.

— Милый, в чем дело?

От этого тонкого ласкового голоса Андреа стало не по себе. Он все никак не мог связать воедино эти два образа — беспощадной машины и нежной любящей женщины. Это отталкивало его от нее — никогда не угадаешь, кто она в данный момент.

— Ни в чем, — ответил Андреа. — Нужно идти, ты же сама сказала — чем быстрее мы будем двигаться, тем больше у нас шансов.

Он встал, принялся отряхивать брюки и вопросительно посмотрел на нее. Она обиженно надула губки и протянула ему руку. Андреа осторожно взял эту маленькую, хрупкую ручку и помог девушке встать. Она взяла его под локоть, прижалась к нему…

11:00

— Босс, мы обыскали ферму, — Штефан закурил «Капитан Блэк». — Ничего, абсолютно. А вот амбар Вам бы следовало осмотреть самому. Я сомневаюсь.

— Хорошо, — произнес мужчина.

Вдвоем они вошли в амбар, где уже столпились человек пять.

— Бегемоты, — презрительно плюнул словом босс. — Все следы затоптали.

— Прогнать? — спросил Штефан.

— Не надо, — махнул рукой начальник. — К черту. Пусть остаются. Для мебели. Хуже уже не сделают. Уже сделали.

Он принялся не спеша прохаживаться по амбару из стороны в сторону. Внезапно мужчина остановился.

— Штефан, тебя не беспокоит эта солома на полу? — спросил босс.

— Ветер, — ответил кто-то коротко.

— Точно, — сказал босс. — Ветер, дождь, пустое ведро — что еще скажете? Как у вас все примитивно, тривиально! Самих еще не тошнит? А теперь заткнитесь и слушайте. Вам нужно разбавить сухую логику воображением, романтикой. Представьте, он несет ее на руках, такую красивую, раненую, беззащитную. Спасает ей жизнь. И вот они вдвоем оказываются на заброшенной ферме, в амбаре. Ночь, дождь, одни, спасения ждать неоткуда. А он рядом, такой сильный, храбрый… Готовый носить ее на руках в любой момент,… Конечно, она захочет отблагодарить его! А вы говорите — ветер… Вы посмотрите, как лежит эта солома! Нет, это не ветер, господа! И, Штефан, неужели ты не чувствуешь запаха?

— Запах распаленной женской плоти? — спросил безразлично Штефан.

— Именно, — сказал босс. — Ну, скажи, чем еще могла отблагодарить женщина своего спасителя в такой ситуации? Только собой. Ищите следы, они будут. Главное — уметь искать и анализировать информацию. Побольше внимания к мелочам — из них состоит главное!

Закончив лекцию, он вышел. Штефан присел на корточки над разбросанной соломой, что-то изучая.

— Смотри, он сейчас по запаху след возьмет… — хихикнул кто-то.

Штефан бросил через плечо каменный взгляд и тотчас все смешки стихли.

12:30

Черный Хаммер с воем перемахнул через канаву и замер у небольшой мелкой узенькой речушки. На ее берегу уже стояли два таких же джипа и пара кроссовых мотоциклов.

— Ну, чем порадуешь, Штефан? — спросил босс, выбираясь из внедорожника.

— Следы, — коротко ответил Штефан. — Вдоль реки тянутся следы двух человек — женщины и мужчины. Она высокая, вес — где-то 60 кг, на высоких каблуках. Он тоже не пигмей, вес где-то 85 кг. Перешли реку. Ниже по течению из речки тянется цепочка следов мужчины, возможно, они разделились.

— Точно. Разделились, — подсказал босс. — Разбежались. Разошлись. После упоительной ночи в амбаре? Нет, друг мой, нет. Он перенес ее через ручей, чтобы она не замочила ног, не застудилась и не заболела — видишь, какой он заботливый? Быть может, это настоящее чувство? А потом он просто не захотел отпускать ее и понес дальше — ведь она такая худенькая, легкая, хрупкая. Тебе бы понравилось носить на руках такую женщину?

Штефан молчал.

— Правильно, ничего не говори. Я уже знаю ответ на мой вопрос, — сказал босс. — Пойдем по следу, ни к чему велосипед изобретать. Счастье — в простом.

Он сел в хаммер.

— Штефан! Я хочу, чтобы ты взял людей и прочесал все окрестные деревеньки. Такая экстравагантная парочка не сможет оставаться незамеченной в местной среде, ты понял меня?

День 10-ый

15:00

Анджелла вышла на обочину трассы, огляделась. Тишину нарушил донесшийся из-за угла рокот мотора. Девушка подняла руку. Из-за поворота выскочил черный седан «Мерседес» и лихо затормозил рядом с ней.

— До города подвезете? — спросила она водителя.

Тот окинул ее с ног до головы недвусмысленным взглядом.

— Сделаешь минет — подвезу, — сказал он.

— Хорошо, — сказала с готовностью Анджелла, открыла дверцу, села на переднее пассажирское сиденье.

Водитель с энтузиазмом расстегнул молнию на брюках, вынул свой член. Анджелла повернула на себя зеркало заднего вида, посмотрела на свое отражение, достала из кармана патрон с губной помадой, сложила свои соблазнительные пухлые губки бантиком и подвела их темно-красным цветом. Затем отработанным движением, резко взмахнув рукой, врезала водителю ребром ладони по шее. Тот потерял сознание. Девушка вылезла из машины и жестом подозвала Андреа. Ее жених выбрался из придорожной канавы и подошел к автомобилю.

— Что с водителем сделаем? — спросил он.

— Пристрелить бы, — сказала Анджелла. — Ладно, сейчас в себя придет — и за руль сядет, машину он поведет.

— А потом? — спросил Андреа.

— Дам ему денег и отпущу, — сказала Анджелла. Андреа с недоверием посмотрел на нее.

— Разумеется, оглушу и сожгу вместе с машиной, скорее всего, — сказала девушка.

— Вот это уже больше похоже на правду, — сказал Андреа укоризненно.

15:02

Это был не самый лучший день в его жизни. Префект фон Штернгольдт нервно расхаживал из стороны в сторону, меряя шагами свою гостиную. Брант, Крозье, Веймар, и Бернски сидели на диване и молчали. Сухо трещали горящие поленья в камине. Вернер стоял у стены, осунувшийся и бледный.

— И как прикажете это понимать!? — рявкнул, наконец, князь. — На колонну напали, барон Грейхарт пропал без вести, мы потеряли четырех бойцов, и среди них — командир штурмового подразделения! Вы что, забыли все, чему вас учили? На кой такие бойцы вообще нужны!

— Анджелла сразу сказала — путь, который предложил для колонны Вернер, слишком опасен. Но он ее не послушал и сделал по-своему, — сказал Брант невозмутимо.

— Что? — переспросил фон Штернгольдт, на мгновение умолк, словно переводя дыхание. — Ладно. Вернер, зайдешь ко мне через полчаса, мы это обсудим. А что с Грейхартом?

— Думаю, он вместе с ней, а раз так — ему ничто не грозит, — сказал Брант.

— Хорошо, — префект несколько успокоился. — Тогда вы свободны, отдыхайте. Я прикажу собрать поисковую группу. А ты, Вернер, все-таки зайди ко мне в кабинет…

«Мерседес» свернул в карьер и остановился.

— Все, приехали. Выходи, — Анджелла толкнула водителя в бок дулом пистолета.

Тот открыл дверь, девушка с размаху ударила его рукояткой по затылку. Мужчина упал на руль. Анджелла и Андреа вылезли из машины. Девушка вынула из багажника канистру с бензином, купленную на заправочной станции несколько километров назад, открутила пробку, поставила емкость на заднее сиденье и как бы ненароком опрокинула ее на бок. Бензин выплеснулся на кожаную обивку салона. Анджелла закурила и бросила горящую лучину на сиденье.

Когда они уходили, автомобиль уже полыхал как факел.

15:32

— …ты знаешь, как много она для меня значит! — орал фон Штернгольдт на Вернера. — Ты хоть понимаешь, что ты наделал!

Вернер что-то пробормотал в свое оправдание.

— Из какой помойки я тебя вытащил! — продолжал князь. — Одел, обул, накормил! В люди вывел! А ты что? Угробил мою мечту, мою надежду! И что я теперь должен, по-твоему, делать, а?

— Но жизнь ведь на одной женщине не заканчивается, — пробормотал Вернер.

— Найдете себе другую, которая сможет Вас по достоинству оценить. А Анджелла Вас ведь ни во что никогда не ставила.

— Да не нужна мне другая! — закричал фон Штернгольдт. — Это у тебя все так просто — сегодня трахнул одну, завтра — другую.

— Интересный у Вас тут разговор завязался… — раздался тихий голос с порога. Фон Штернгольдт обернулся и увидел стоящую в дверном проеме Анджеллу.

Она по своему обыкновению оперлась спиной на дверной косяк и скрестила руки на груди. Фон Штернгольдт подошел к ней, хотел поцеловать — она отвернулась.

— Даже не начинай, — процедила девушка сквозь зубы. — Я тебе этого никогда не позволю.

— Хорошо, — сказал фон Штернгольдт, взяв себя в руки. — Что с бароном Грейхартом?

— Это уже не твоего ума дело. В одном могу заверить, Андреа цел и невредим, — ответила Анджелла.

— Отлично, — сказал префект. — Сдай отчет и можешь быть свободна. Кстати, я бы хотел сегодня поужинать с тобой. Наедине.

— Без проблем. Если ты только не забыл, что ты для меня всего лишь бифштекс, — отрезала Анджелла ледяным тоном и вышла.

Князь провожал ее ошалелым взглядом.

16:32

Черный хаммер М998 остановился на въезде в карьер. Хлопнули дверцы, два человека вылезли из джипа и подошли к груде обгоревшей окалины, которая когда-то была автомобилем.

— Она свидетелей не оставляет… — заметил Штефан.

— Тем лучше, — ответил удовлетворенно его начальник. — Тем интереснее будет наша охота на нее.

18:35

Бернар фон Штернгольдт сидел за своим рабочим столом перед включенным ноутбуком и раз за разом перечитывал один единственный текст, занявший всего пять страниц. Но этих пяти страниц хватило князю с избытком. Сухие слова описания воспоминаний, сделанного сотрудником Собственной Безопасности, заставляли префекта сжимать кулаки и нервно кусать губы.

«…нападение… была ранена… судя по внешним признакам ранения — ионизированная оболочечная пуля, скорее всего — калибра 7,62 мм… Оказавшись отрезаны от остальной группы, достигли заброшенной фермы ориентировочно в 23:00…

…Где вступила в интимную близость с А. Грейхартом, по собственной инициативе… болевой импульс в начале акта сигнализировал о преодолении девственной плевы; гормональный всплеск и резкое увеличение концентрации эндорфинов в крови указывает на испытанный оргазм… увеличение количества тестостерона в крови, полученного в результате полового акта от сексуального партнера…»

Фон Штернгольдт закрыл файл и выключил ноутбук, погасил настольную лампу. Он еще долгое время растерянно сидел перед погасшим экраном, совершенно не представляя, что ему теперь делать.

День 10-ый

19:45

…пентхаус в двух уровнях в современной новостройке, с видом на залив. Льюис оставил машину на парковке у парадной, помог Андреа выгрузить вещи.

— 28-ой этаж, — сказал он. — Большая просторная гостиная с панорамным остеклением. Столовая, кухня, библиотека и салон. В салон я распорядился поставить бильярдный стол — обещают привезти через пару дней. На втором этаже хозяйская спальня и несколько жилых комнат.

— Мы там не заблудимся? — спросила Анджелла.

— У меня есть gps, — обнадежил ее Андреа.

— А охрана? — спросила Анджелла.

— Я, — скромно сказал Льюис. — Больше и не понадобится, поскольку скоро прибудут друзья Андреа — праздновать вашу помолвку. Они лучше любой охраны. Пентхаус один на весь этаж, поэтому проблем с соседями не будет. Прошу, — Льюис любезно распахнул двери парадной. — Это, конечно же, на первое время — позже можно будет уже подумать о покупке какой-нибудь виллы…

В холле за стойкой мирно восседал вышколенный консьерж. Льюис о чем-то быстро переговорил с ним и повел влюбленную пару к лифту. Путь на 28-ой этаж занял считанные секунды.

— Да, это не сравнить с моим жильем… — произнесла Анджелла задумчиво.

— А что, ты разве не у префекта под крылом обитаешь? — спросил Андреа как бы между делом.

— Вот еще… — фыркнула Анджелла недовольно.

Льюис отомкнул замки и отворил облицованные махагоном тяжелые двустворчатые двери. Они вошли и сразу же оказались в просторной и светлой гостиной. Ничего особенного ждать не приходилось — только камин да огромный канделябр украшали комнату. Мебели не было. Гостиная была выдержана в однотонной цветовой гамме, цвет айвори визуально делал квартиру светлее и просторнее.

— Жилье только что куплено, обставить толком еще не успели, — будто оправдываясь, произнес Льюис.

— Дружище, все нормально, — успокоил его Андреа.

— На втором этаже несколько комнат для гостей и хозяйская спальня. Спальню уже обустроили, — сказал Льюис.

Они поднялись на второй этаж.

Спальня оказалась большой комнатой, состоящей из нескольких частей. В первой находилось что-то типа небольшой гостиной, она сообщалась с кабинетом и непосредственно спальней. Тут же была отдельная ванная комната и туалет.

Анджелла вошла в спальню и захлопала в ладоши от восторга. Посреди комнаты стояла огромная кровать с ажурным пологом цвета бордо, у стены стояли шифоньер и ширма, тут же находился и туалетный столик с большим зеркалом.

— Дорогая, тебе нравится? — спросил Андреа.

— Я в восторге! — Анджелла сбросила с плеч плащ и упала на убранную шелком постель. — Все, до пятницы меня не беспокоить, я буду отсыпаться…

Она сладко потянулась, предвкушая грядущий сон на всем этом великолепии.

— И мне, пожалуйста, три десятка пуховых перин, как в сказке про принцессу на горошине, — добавила Анджелла.

Андреа рассмеялся.

— Я еще нужен? — спросил Льюис.

— Приятель, ты всегда нужен, — сказал Андреа. Он взял его за локоть и повел к выходу из спальни. — Организуй мне романтический ужин с этим парнем, Альбертом Прадтом.

Льюис согласно кивнул.

— Я дико стесняюсь спросить — а что, мой будущий супруг предпочитает в большей степени молодых мальчиков? — спросила Анджелла, приподнявшись на локтях.

— Все, Льюис, увидимся, — Андреа похлопал друга по плечу. — Видишь ли, солнце мое, Прадт хоть и простой смертный, но — сын того самого Джеймса Прадта, и значит — прямой наследник всей его финансовой империи и, что немаловажно — кресла при Верховном Совете. А мне, будучи королем — такой союзник будет очень полезен. Так что пока есть объективная возможность — я буду наводить мосты с этим парнем.

— Ясно, — фыркнула Анджелла недовольно. — Политика.

— Да, солнце мое, — Андреа сел на кровать рядом с нею. — Пока ты тут крошила в мелкий винегрет внешних врагов — я занимался врагами внутренними, хотя это и прошло мимо тебя незамеченным.

— И как, успехи есть? — спросила Анджелла.

— Да как сказать… — Андреа тяжело вздохнул. — Твой отец успел настроить против себя весь Клан, за исключением разве что нашего семейства, и то благодаря династическому браку. Боюсь — тяжело нам придется, особенно на первых порах.

Анджелла снова недовольно фыркнула.

— Да не расстраивайся ты так… — Андреа взял любимую за коленку. — Все будет нормально. Надо только держаться друг за дружку.

— Вижу, ты уже начал… — улыбнулась Анджелла, положив ладонь на руку любимого.

— Я не против продолжать… — улыбнулся Андреа и повел ладонью вверх по бедру.

— Давай для начала я приму ванну, — предложила девушка. — А потом мы выпьем моего любимого шампанского, и…

— Ну что тут скажешь, желание королевы — закон! — рассмеялся Андреа.

Вытершись насухо полотенцем, переодевшись и высушив волосы феном, Анджелла спустилась на первый этаж и вошла в столовую. Андреа уже заканчивал последние приготовления — зажигал от лучины вторую свечу. Подсвечниками ему служили две пустых пивных бутылки, которые он же и опустошил несколько минут назад, перелив их содержимое в свой желудок. На столе лежало огромное блюдо с фруктовым салатом, бутылка итальянского полусладкого игристого вина, и лежала коробка шоколадных конфет с начинкой из ирландского кофе и карамели.

Андреа зажег свечу и обернулся. Анджелла восхищенно смотрела на него. На ней было короткое шелковое белоснежное летнее платьице с набивным рисунком в виде красных роз, белоснежные тонкие чулки с широким кружевом на резинке, и белые босоножки на высоких шпильках.

— Ты прекрасна, — промолвил Андреа и обнял девушку.

Анджелла осторожно коснулась ладонью его щеки, скользнула пальцами на его затылок, провела по темным прямым волосам Андреа; обняла его за шею и поцеловала по-французски. Андреа обнял девушку за талию и закрыл глаза, правой рукой медленно повел вниз и прикоснулся ладонью к мягкой круглой попке любимой, целиком сосредоточившись на ощущениях, ему хотелось только одного — чтобы время остановилось, чтобы это сладкое мгновение никогда не кончалось. Спустя минуту он выпустил влажный язычок Анджеллы из своего рта, взял ее за руку и подвел к столу, подвинув стул.

— Спасибо, — произнесла Анджелла тихонько, села, поправила платьице.

Андреа погасил электрический свет и сел рядом. Анджелла взяла вилку, осторожно наколола на нее кусочек ананаса, откусила от него и принялась жевать, неотрывно глядя на Андреа. Он откупорил бутылку с вином, разлил игристую жидкость по двум высоким бокалам. Анджелла осторожно взяла один из них, двумя пальчиками держа за тонкую ножку.

— Тост, — Андреа торжественно поднял бокал. — За самую красивую, умную и удивительную женщину на свете.

Анджелла смущенно улыбнулась.

— Скажешь еще, — тихонько произнесла она.

Они чокнулись, пригубили вино.

— Я даже не представляла себе, что когда-нибудь в моей жизни появится такой мужчина, как ты, — сказала Анджелла каким-то странным тоном.

— Считай, что это тебе маленькая компенсация за все твои лишения, — улыбнулся Андреа.

— Пообещай кое-что… — сказала Анджелла, глядя куда-то в сторону.

— Я весь во внимании, — сказал Андреа.

— Пообещай, что никогда не бросишь меня. Что бы ни произошло… — сказала Анджелла.

— Обещаю, — произнес Андреа. — А ты пообещай, что никогда мне не изменишь…

— Обещаю, — произнесла ласково Анджелла и улыбнулась.

Она облокотилась на стол, подперла подбородок руками. Ее лицо оказалось в десятке сантиметров от его лица, Андреа поддался искушению, чуть наклонился вперед и нежно коснулся губами уголка ее рта.

И тут где-то совсем рядом что-то зажужжало и запиликало. Анджелла вздрогнула от неожиданности.

— Это мой телефон… — будто извиняясь, сказал Андреа, вскочил из-за стола и бросился на кухню. Через некоторое время мелодия гудка прервалась. — Алло…

— Приятель, это я, по поводу мальчика… — это был Льюис. — В общем, Прадт-младший может встретиться с тобой сегодня вечером. Ты как?

— Во сколько? — спросил Андреа.

— Часа через три, у него тут небольшая тусовка с фуршетом подходит к концу, так что думаю — он будет расположен к неформальному разговору, — сказал Льюис.

Андреа глянул на часы.

— Отлично, — сказал он. — Заедешь за мной через три часа, и двинемся.

Он выключил телефон и сунул его в карман брюк.

— И куда это ты, на ночь глядя? — спросила Анджелла.

— По мальчикам, — улыбнулся Андреа.

Ответ привел Анджеллу в замешательство.

— С Прадтом пообщаться, — пояснил Андреа.

— А я? — спросила Анджелла расстроено.

— Я обещаю хранить верность тебе, — улыбнулся Андреа. — Не переживай, это не займет много времени. Придется сорваться через пару часов, но я постараюсь вернуться как можно быстрее.

Он наклонился и поцеловал свою возлюбленную…

Убравшись на кухне, они прошли в спальню. Анджелла сдернула с кровати шелковое покрывало — постель была уже готова ко сну.

— Тебя что-то беспокоит, малышка? — спросил Андреа, снимая рубашку.

— Да, — ответила девушка коротко, подошла к огромному зеркалу и окинула еще раз взглядом свой вечерний наряд. — Я боюсь, что все это просто сладкий сон и я вот-вот проснусь…

Анджелла расстегнула молнию на спине, платье соскользнуло вниз, обнажив белоснежное нижнее белье, декорированное кружевом — бюстгальтер-балконет и трусики-стринги. Андреа разулся, стянул брюки и сел на кровать, любуясь своей невестой. Анджелла подняла платьице с пола, расправила его и повесила в платяной шкаф, затем повернулась к любимому мужчине. Тот не отрываясь, зачарованно смотрел на девушку — сквозь тоненькую ткань трусиков было отчетливо видно — «там» у нее нет ни волоска.

— Ты такая изящная, — восхищенно произнес он.

Она подошла к нему, присела на край кровати рядом. Андреа принялся гладить ее плечи, массировать ключицы, шею. Анджелла выгнулась дугой от удовольствия, зажмурилась, затем легла на спину, вытянула руки вверх. Андреа принялся гладить ее дрожащий животик, затем провел ладонью по тоненьким трусикам, бережно коснулся кончиком пальца половых губ, медленно провел по ним.

— Мммм… — промурлыкала Анджелла, сладко потягиваясь.

Андреа лег на бок, коснулся губами сквозь прозрачную чашечку лифчика ее сосочка. Анджелла с шумом вздохнула полной грудью. Андреа запустил руки ей под спину, нащупал застежку бюстгальтера и расстегнул ее. Анджелла прикрыла грудь ладонями, медленно убрала с плеч кончиками пальцев тоненькие кружевные бретельки, а затем плавным движением сняла прозрачную сексуальную тряпочку и бережно положила на подушку. Некоторое время Андреа ласкал ее грудь, поглаживая сосочки кончиком пальца, затем принялся массировать их губами. Сначала Анджелла молчала, в тишине было слышно, как бешено бьется ее сердце; через некоторое время она стала тихонько постанывать, запустила ладонь в трусики. Андреа приподнялся и посмотрел на свою любимую — от возбуждения у нее покраснели щечки. Недолго думая, он осторожно, медленно стянул до колен, а затем и вовсе снял с нее стринги, раздвинул ей ноги и коснулся языком ее клитора.

— Милый… — громко, во весь голос простонала Анджелла, выгибаясь колесом от удовольствия. — Дорогой… что же ты… делаешь,… глупыш… любимый… я хочу тебя, слышишь! — не выдержала и закричала она.

Андреа снял с ее ног босоножки, бережно коснулся ладонями ее бедер…

Фон Штернгольдт стоял у окна своего кабинета и курил сигару, нервно заламывая пальцы.

— Мы были у нее на квартире, — сказал Вернер, скромно стоявший позади. — Там никого. Все пусто, там уже несколько дней никто не появлялся. Проверили гостиницы, но на ее документы номеров никто не снимал. Через агентства тоже все глухо — жилье она не нанимала и не приобретала.

— А барон Грейхарт? — спросил префект.

Вернер отрицательно покачал головой.

— Носом землю рой, но найди мне ее… — рассерженно сказал князь.

День 11-ый

02:00

Андреа сидел в кресле у открытого окна, глядел на огни ночного города и курил. Любая биологическая жидкость содержит в себе ДНК ее хозяина, он знал это. И потому для Андреа не стало сюрпризом, что кровь и жидкость влагалищной секреции Анджеллы во время полового акта без труда проникли в его организм, чтобы со временем передать небольшую часть своих свойств его клеткам.

Анджелла заворочалась, перевернулась на спину, оторвала голову от подушки.

— Ты уже приехал? — спросила она сонно.

Андреа не слышал ее. Он не видел ни ночного города, ни этих стен. Перед его глазами стояла одна и та же сцена: полуголый префект, придавив его невесту коленом к кровати, хлещет ее ремнем.

«Я шлюха…» — дрожащим, задыхающимся от слез голоском шепчет Анджелла, а на нее вновь и вновь обрушиваются удары, а она плачет не переставая…

— И ты мне ничего не сказала… — отрешенно произнес, наконец, Андреа.

— А что бы я тебе сказала? — спросила Анджелла жалобно.

— Я бы его убил… не сходя с места… — также произнес Андреа.

— И отправился бы в ссылку, — сказала Анджелла и тяжело вздохнула.

Она села, обхватила ноги и уткнулась носом в коленки. Андреа бросил в пепельницу давно потухшую сигарету. Они молчали. Впрочем, в этой ситуации говорить ничего и не требовалось.

— Как твой ужин с мальчиком? — Анджелла, наконец, нарушила молчание.

— Неплохо, — сказал Андреа. — Парень попался сообразительный, быстро понял все свои перспективы. Советовал мне обратиться к Эмильену Фарлею, это член Верховного Совета и глава Казначейства. Он, кстати, прибудет на следующей неделе, надо бы его выхватить еще до форума и пообщаться…

— А что со мной? — робко спросила Анджелла.

— А с тобой будет возиться Констанс, она обещала уже завтра сводить тебя в салон вечерней моды и подобрать несколько нарядов, не только на свадьбу, но и вообще на выход в свет. Ибо этих выходов у нас будет более чем… и учти, пожалуйста, что каждый такой выход это еще и информационный повод.

— Типа, если о нас не сплетничают — нас как бы и нет? — спросила Анджелла.

— Что-то около того, — ответил Андреа.

Анджелла тяжело вздохнула.

— Давай спать… — предложила она.

День 11-ый

10:00

Она лежала, прижимаясь к его груди, и улыбалась во сне. Андреа нежно поглаживал спину девушки ладонью, запустив руку под шелк пеньюара. За окном ярко светило солнце. Шумел ветер. Внезапно громко запиликал мобильник, нарушая утреннюю тишину. Анджелла открыла глаза, подняла голову, окинула сонным взглядом окружающее пространство.

— Доброе утро, дорогой, — ласково произнесла она.

— Доброе утро, моя малышка, — Андреа дотронулся губами ее щечки.

Анджелла продолжала лежать, не обращая внимания на надрывающийся телефон.

— Почему ты не берешь трубку? — спросил Андреа.

— Это префект, — коротко ответила девушка голосом, полным презрения.

— А может, что-то случилось? — спросил Андреа.

— Это его проблемы, — отмахнулась девушка.

Андреа не выдержал, встал, взял с туалетного столика мобильный телефон и отдал его любимой.

— Да… — Анджелла ответила на вызов.

— Почему так долго берешь трубку? — фон Штернгольдт еле сдерживал гнев.

— Сплю, — ответила Анджелла устало. — Чего тебе нужно?

— Свяжись немедленно с Брантом, он сам тебе все расскажет. Так что не сильно увлекайтесь, — ответил князь и повесил трубку.

— Скотина, — плюнула словом Анджелла и выключила телефон. Потом будто опомнилась, включила и набрала номер своего подчиненного.

Брант был предельно лаконичен — условились, что он заедет за своей начальницей и все детали они обсудят уже в дороге.

— Так значит, этот префект имел неосторожность запасть на мою невесту? — спросил Андреа, одеваясь.

— Что-то около того, — ответила Анджелла, подражая манере любимого, и обиженно надула губки. — Эта сволочь продолжает испытывать свою судьбу на прочность.

Она сняла комбинацию, взяла с изголовья кровати лифчик, застегнула крючок на спине, поднялась с постели и подошла к платяному шкафу. Андреа с интересом наблюдал за действиями любимой. Анджелла вынула свое вчерашнее платье, одевшись, она подошла к зеркалу и критически осмотрела себя со всех сторон. Андреа подошел к ней сзади, обнял за талию, поцеловал в шею.

— У тебя потрясающая кожа, — прошептал он и снова поцеловал ее.

— Ах, милый, я бы с удовольствием понежилась с тобой в постельке, но сегодня у меня, судя по всему, будет дел по горло, — сказала Анджелла грустно. — С моей работой никакой личной жизни не получается.

— Тогда прими душ, а я придумаю нам завтрак, — предложил Андреа. Анджелла согласно кивнула.

11:30

В дверь громко постучали. Анджелла по привычке взяла свой любимый пистолет и отправилась открывать. На пороге стоял Вячеслав Брант. Увидев ее, он изумленно присвистнул.

— Привет, — сказала девушка. — Входи.

Брант вошел, запер за собой дверь.

— Ну, как я выгляжу? — спросила Анджелла, повернулась вполоборота, соблазнительно согнула ножку в колене.

Вячеслав окинул взглядом платье, чулки.

— Знаешь, я бы тебя трахнул, — изрек он глубокомысленно. — Выглядишь просто обалденно.

— Спасибо, — сказала девушка. — Проходи. Можешь не разуваться. Что там такое приключилось, что префект заранее позвонил и предупредил о твоем визите?

Они прошли в столовую.

— Привет, Андреа. Неплохие у вас тут хоромы, как я погляжу, — Брант пожал Грейхарту руку, небрежно скинул свою куртку с плеч и сел за стол. — Префект рвет и мечет. Расхерачил за сегодняшнее утро три фарфоровых вазы. Отрывается на Вернере, на нас срываться не решается.

— Правильно делает, — заметила Анджелла. — А что по существу?

— А по существу у Хорста Дике была любовница, — сказал Брант. — И надо сказать, отношения у них были настолько доверительные, что все свои рабочие документы он держал у нее — видимо, знал, что за ним установлена слежка. Нужно забрать их у бедняжки, и чем быстрее — тем лучше.

— Хорошо, сейчас поедем, — Анджелла допила кофе, бросила в рот конфету и вышла из-за стола.

12:30

Любовницу Дике звали Маргарет Шеффер. Она жила в небольшой аккуратной однокомнатной квартире недалеко от центра города. Ей было 27 лет, она работала секретаршей в небольшой компьютерной фирме. Девушка весьма удивилась, когда на пороге появились три человека, и один из них предъявил удостоверение внутренней службы безопасности «Объединенного медицинского концерна», на который работал Дике. Маргарет Шеффер быстро взяла себя в руки, провела гостей в комнату и предложила кофе с рулетом. Парень с удостоверением и жгучая брюнетка в черном плаще согласились. Маргарет была очень хозяйственной девушкой, поэтому быстро управилась с кофе и теперь сидела на кровати, отвечая на вопросы гостей.

Брант и Анджелла сели в небольшие кресла у стены, Крозье стоял в проходе.

— Маргарет, все это чудесно, кофе просто великолепен, — Брант сидел в кресле, закинув ногу на ногу. В одной руке он держал небольшую чашечку, в другой — ломтик рулета. — Но пришли мы к Вам не только кофе попить. Хорст держал у Вас документы.

Брант вопросительно посмотрел на девушку.

— Да-да, конечно, — Маргарет вскочила, подбежала к прикроватной тумбочке и принялась рыться в выдвижном ящике. — Он очень переживал, говорил что-то про новые исследования, про свой авторский эксперимент. Боялся, что из его квартиры документы могут выкрасть конкуренты. Вот.

Она протянула Бранту небольшую пластиковую папку. Вячеслав поставил кофе на журнальный столик, сверху положил на чашечку надкусанный ломтик рулета, открыл папку. В папке была подшита толстая кипа листов формата А4, на титульном листе была оттиснута эмблема концерна и заголовок «Хорст Дике; проект 240, повышение иммунного статуса».

— Он говорил, что его лекарство сможет вылечить все болезни, даже рак и СПИД, — сказала Маргарет. — Он очень переживал, говорил, что за ним следят, и вот теперь…

Она расплакалась. Брант продолжал невозмутимо листать бумаги.

— Больше он ничего не говорил? — спросил Вячеслав.

— Нет, — ответила Маргарет, вытирая слезы.

— Что ж, по-видимому, больше нам здесь делать нечего, — Брант захлопнул папку, поднялся. — Спасибо за гостеприимство, мадемуазель Шеффер.

— Подождите, — сказала девушка. — Еще он держал у меня свой пистолет, говорил — мне он нужнее, чем ему…

Она подошла к изголовью кровати, вынула что-то из-под подушки. Анджелла в мгновенье ока оказалась рядом с ней, выдернула оружие из рук Маргарет.

— Это не пистолет, а револьвер, — поправила она, разглядывая оружие. — шестизарядный «Кольт Питон» 357-ого калибра. Одна из тех милых игрушек, с которыми можно охотиться на медведей. — Она отомкнула замок, вынула патроны, затем взвела курок и нажала на спуск. Ударно-спусковой механизм громко хрустнул. — Спусковой механизм надпилен — это чтобы легче срабатывал. К тому же — не взят на предохранитель. Стоило тебе хоть раз неудачно повернуться во сне — и он бы снес тебе голову.

— Ладно, хватит, не нагоняй жути, — сказал Брант, забирая у Анджеллы револьвер и барабан с патронами. — Прощайте, мадемуазель Шеффер.

Вся компания направилась в прихожую.

Анджелла сидела за рулем, облокотившись на баранку. Черный седан «Ауди А8» стоял возле многоэтажной свечки, в которой находилась ее старая квартира.

— Я вот что думаю, — сказала она, наконец. — Дике знал, что за ним следят. Просто так биохимик за такую гаубицу не схватится. Значит, кто-то пронюхал о его эксперименте. Интересно, на что же такое важное он наткнулся? Брант, ты сможешь узнать, над чем работал Дике?

— Проще простого, — Брант сидел на заднем сиденье и игрался «Кольтом» Дике. — Самым сложным будет разобраться во всей этой медицинской херне под названием терминология.

— Надо будет съездить в усадьбу Эрлиха, забрать мой «Кадиллак», — сказала Анджелла. — Заодно проедем по маршруту колонны, осмотрим место, где на нас напали. Крозье, возьми джип с правительственными номерами и езжай сюда, сегодня же займемся этим. Я спинным мозгом чувствую — среди нас завелся крот. И более того — судя по всему, Дике знал, кто это…

Она вылезла из машины и вошла в подъезд. Брант перебрался за руль, бросил револьвер в перчаточный ящик, завел мотор.

— Чтобы попасть в Джи-2, надо быть настоящим профессионалом, лучшим из лучших. А чтобы продержаться там хотя бы неделю, нужно быть полным психом, — сказал Крозье, задумавшись.

— Ты это о чем? — удивился Брант, оглянулся на Виктора.

— Да мой бывший командир из М-6 сказал мне напоследок эти слова, — сказал Крозье. — А мне тут подумалось — неделю в Джи-2 я уже продержался…

— Ну, значит, не маленький ребенок, сам вывод сделаешь, — сказал Брант, снимая машину с ручника и включая передачу.

Седан фыркнул двигателем, развернулся, и выехал из квартала.

День 11-ый

13:40

Анджелла быстро поднялась на этаж и вошла в свою квартиру. Здесь царило запустение пополам с беспорядком. Она прошла в спальню, села на полу и попыталась поддеть ногтями плитку паркета возле стены. Наконец ей это удалось, участок пола размером в половину квадратного метра приподнялся. Девушка отложила квадратную доску в сторону. Тайник был заложен скомканным поролоном. Анджелла развернула поролон и извлекла из тайника два пистолета «Зиг — Зауэр», два пистолета «ФН Файв Севен», два пистолета «Дезерт Игл» и несколько картонных коробок с патронами разных калибров. Затем развернула газету, принялась чистить и смазывать оружие. Когда она уже заканчивала, зазвонил телефон. Звонил Крозье — сказать, что машина подана.

Спустя десять минут Анджелла вышла из подъезда, окинула взглядом двор. Возле угла дома стоял черный «Шевроле Сабарбен» с правительственными номерами. Девушка села в джип. Автомобиль взвыл восьмицилиндровым мотором…

Джип давно выехал из города и теперь плавно катил по загородной трассе.

— Как и просила, — Крозье указал пальцем на перчаточный ящик. Анджелла вынула оттуда небольшой диктофон.

— Запись нашего разговора с Альком, — пояснил Виктор.

Анджелла включила диктофон на воспроизведение. Из динамика раздался приглушенный голос Густава Петера Алька:

— Где Фрэнк? — спросил он звучным тенором.

— За товаром поехал, — отвечал ему Крозье. — Крупная партия прибыла, много людей потребовалось. Меня он за старшего оставил.

— Постойте, а мы с Вами раньше не встречались? — спросил Альк. — Вы случайно не из Польши?

— Я француз, — коротко ответил Крозье. — С Лазурного Берега.

— Весьма интересно, — сказал Альк. — Но я адресовал свой вопрос Вашей спутнице.

— Я из Праги, — ответила Бернски. — Из семьи Альфреда Химмеля.

— Я имел честь познакомиться с ним пару лет назад в Вене, — ответил террорист. — Скажите, кем Вам приходится Альфред Химмель?

— Это мой дядя, — ответила Джиллиан.

— Ну что ж, — сказал Альк. — Несомненно, Фрэнк поведал Вам о моей скромной персоне. Позвольте представиться! Густав Петер Альк.

— Виктор Крозье, — сухо представился Виктор.

— Джиллиан Бернски, — представилась девушка.

— Теперь, дамы и господа, когда мы знакомы, позвольте перейти к делу.

Альк сухо щёлкнул пальцами.

— Виктор, будьте любезны, укажите любой слиток, — сказал террорист.

Раздался щелчок, обозначивший открывшийся дипломат. Анджелла нажала на ускоренное воспроизведение, диктофон противно зашелестел, перематывая пленку.

— Скажите, Виктор, а можете ли Вы, то есть Ваша фирма, разумеется, поставить мне под заказ то, без чего невозможен ни один взрыв?

— Радиодетонаторы, часовые механизмы?… — отвечал Крозье.

— Нет, скорее то, что имеет тенденцию взрываться… — уклончиво произнёс Альк.

— Тротил, пластид…

— Нет, мне на ум приходит несколько иное вещество… — Альк помедлил с ответом, и выдержав паузу, сказал коротко — Уран.

— Вообще… — замялся Крозье. — Вообще ничего невозможного нет.… Свяжитесь с нами недели через три, мы попытаемся выяснить, насколько возможно удовлетворить Вашу просьбу.

— Благодарю Вас, Виктор, — сказал Альк. — А теперь, не угодно ли Вам показать мне мой товар?

Анджелла остановила воспроизведение, перемотала пленку.

— Скажите, Виктор, а можете ли Вы, то есть Ваша фирма, разумеется, поставить мне под заказ то, без чего невозможен ни один взрыв?

— Радиодетонаторы, часовые механизмы?… — отвечал Крозье.

— Нет, скорее то, что имеет тенденцию взрываться… — уклончиво произнёс Альк.

— Тротил, пластид…

— Нет, мне на ум приходит несколько иное вещество… — Альк помедлил с ответом, и, выдержав паузу, сказал коротко — Уран.

— Вообще… — замялся Крозье. — Вообще ничего невозможного нет.… Свяжитесь с нами недели через три, мы попытаемся выяснить, насколько возможно удовлетворить вашу просьбу.

Анджелла нажала на «стоп», задумалась.

— Виктор, тебя ничего не смущает? — спросила она спустя некоторое время.

— Нет, — ответил Крозье, сосредоточенно глядя на дорогу. — А должно?

Анджелла снова перемотала пленку, включила диктофон на воспроизведение.

— Нет, скорее то, что имеет тенденцию взрываться… — уклончиво произнёс Альк.

— Тротил, пластид…

— Нет, мне на ум приходит несколько иное вещество… — Альк помедлил с ответом, и, выдержав паузу, сказал коротко — Уран.

— Вообще… — замялся Крозье. — Вообще ничего невозможного нет.… Свяжитесь с нами недели через три, мы попытаемся выяснить, насколько возможно удовлетворить вашу просьбу.

Анджелла вновь перемотала пленку, и снова включила воспроизведение.

— Нет, скорее то, что имеет тенденцию взрываться… — уклончиво произнёс Альк.

— Тротил, пластид…

— Нет, мне на ум приходит несколько иное вещество… — Альк помедлил с ответом, и, выдержав паузу, сказал коротко — Уран.

Анджелла вопросительно посмотрела на Крозье. Тот неотрывно смотрел на дорогу. Девушка вновь перемотала пленку, и, глядя на Крозье, включила воспроизведение.

— Тротил, пластид…

— Нет, мне на ум приходит несколько иное вещество… — Альк помедлил с ответом, и, выдержав паузу, сказал коротко — Уран.

Диктофон противно запищал перематываемой пленкой, клацнул приводом.

— Нет, мне на ум приходит несколько иное вещество… — Альк помедлил с ответом, и, выдержав паузу, сказал коротко — Уран.

Анджелла вновь надавила пальчиком на кнопку перемотки.

— Уран, — сказал Альк коротко.

Девушка вопросительно посмотрела на Крозье. Некоторое время тот сидел не реагируя. Джип плавно катил по трассе, чуть кренясь в поворотах. Внезапно Виктор включил аварийные огни и остановил автомобиль у обочины.

— Что все это значит? — спросил он.

— Ты все слышал сам, — Анджелла сидела на пассажирском сиденье, скрестив руки на груди, весьма довольная собой.

— Подожди, я за тобой не успеваю, — сказал Крозье. — Альку был нужен уран. А зачем? Строить атомную электростанцию? Я не улавливаю твоей логики. Не для атомной же бомбы, в конце концов!

— Я понимаю, это звучит нелогично, но… — Анджелла сделала паузу, затем продолжила. — А ты знаешь, что, например, конечным продуктом атомной реакции изотопа урана-235 является плутоний? Хороший материал для оружия массового поражения…

Крозье ошалело смотрел на нее.

— А с таким товаром можно и на мировой оружейный рынок выходить, — усмехнулась Анджелла. — Или, может, он бы стал торговать электроэнергией, производимой его станцией? Что, тоже маловероятно?

— Все, хватит, замолчи! — замахал Крозье руками. — Ты меня окончательно запутала. Что ты хочешь всем этим сказать?

Анджелла достала сигару, прикурила, затянулась. Некоторое время они сидели молча.

— Небольшой экскурс в историю. 6 августа 1945-ого года, — проговорила она с наслаждением. — Тебе ни о чем не говорит эта дата?

Крозье пожал плечами. Он уже ждал всего, чего угодно. Но Анджелла в очередной раз превзошла абсолютно все его ожидания.

— тихо и с выражением продекламировала девушка. — 6 августа, 1945-ого года, Хиросима. Атомная бомба «Малыш», сброшенная американцами, несла в себе заряд на основе изотопа урана-235. Цепная реакция сровняла с землей японский город Хиросиму.

Крозье изумленно посмотрел на нее. Девушка продолжала курить как ни в чем ни бывало. Крозье облегченно вздохнул.

— Мы вовремя убрали Алька, — сказал он.

— Да, — согласилась Анджелла. — Вот только…

Крозье внимательно посмотрел на нее.

— Вот только если Альк пытался купить у нас уран для атомной бомбы несколько дней назад и потерпел неудачу, то где гарантия, что кому-нибудь из его сотоварищей до сих пор не удалось сделать этого? — спросила Анджелла и выжидающе посмотрела на Крозье.

Виктор ничего ей не ответил. Он выключил аварийный свет, схватился за торчащую из рулевой колонки кочергу селектора коробки передач, с хрустом воткнул переднюю передачу и выехал на трассу. Анджелла вновь перемотала пленку, включила воспроизведение.

— Постойте, а мы с Вами раньше не встречались? — спросил Альк заинтересованным голосом. — Вы случайно не из Польши?

— Я француз, — коротко ответил Крозье. — С Лазурного Берега.

— Весьма интересно, — сказал Альк. — Но я адресовал свой вопрос Вашей спутнице.

— Я из Праги, — ответила Бернски. — Из семьи Альфреда Химмеля.

— Я имел честь познакомиться с ним пару лет назад в Вене, — ответил террорист. — Скажите, кем Вам приходится Альфред Химмель?

— Это мой дядя, — ответила Джиллиан.

Анджелла нажала на «стоп», скрестила руки на груди, задумалась.

— Что-то не так? — насторожился Виктор.

— Да нет, ничего особенного, — сказала Анджелла.

15:00

Тот самый мужчина 45-ти лет, который с таким энтузиазмом проводил Виктора Крозье к деревенскому доктору, сидел теперь в полицейском автомобиле, а Фредерик Форсберг торопливо записывал его показания.

— Значит, их было несколько человек? — спросил он.

— Да — ответил мужчина. — Отвел я их к Райерсону, взял деньги, ну и спать пошел. А через день смотрю — самогон кончается, надо доктора срочно навестить, прихожу — а он уже холодный, застывший весь. Ну, я полицию и вызвал-то.

Приехавшие по вызову мужчины-полицейские осмотрели дом Райерсона, но так ничего и не нашли. Убийца не оставил следов, лишь окровавленную простыню на диване. Закончив работать со свидетелем, Форсберг тщательно перечитал его показания. Затем мысленно прикинул, сколько крови должен был потерять пациент, чтобы так сильно испачкать простыню, и сколько преступникам пришлось проехать с раненым товарищем, чтобы добраться до этой деревушки.

21:55

Они тщательно осмотрели практически каждый метр пути, пройденного колонной. Ни следа. Было ясно, что для такой операции потребовалось много людей, но все было организовано столь быстро и точно, что эта маленькая армия просто не успела наследить. Что еще раз подтвердило догадку Анджеллы — они знали, когда и где проедет колонна, поэтому все свои приготовления осуществляли в самый последний момент.

— Смотри, — Анджелла подошла к краю оврага, присела на корточки, посветила фонариком на почти высохший ручеек. На застывшей от холода глинистой почве четко отпечатались следы широких военных покрышек с грунтозацепами.

Виктор встал рядом, достал фотоаппарат, сфотографировал оставленные автомобилями колеи.

— Было восемь автомобилей, — сделал вывод Крозье, покончив со съемкой. — Судя по глубине следа — машины тяжелые, скорее всего армейские вездеходы.

— Хаммер Н1. Армейский вариант называется М998. У Пентагона был пятнадцатилетний контракт с фирмой АМ GENERAL на поставку этих автомобилей в ряды армии США, — подсказала Анджелла. — Видишь? Ширина колеи практически 2,2 метра, длина автомобиля больше пяти метров, колеса расположены почти по углам кузова — чтобы нельзя было опрокинуть машину. Конечно, они занимали позиции в самую последнюю минуту. У них все было рассчитано заранее, они двигались синхронно с колонной. И ведь такая толпа людей сумела оставаться незамеченной до самого последнего момента. Да, кстати, возьми себе на заметку — когда они шли по нашему с Андреа следу, они прекрасно ориентировались в лесу, мне стоило большого труда запутать их так, чтобы они потеряли след. Вывод — они знали не только маршрут колонны и время проезда, они успели прекрасно изучить местность; выходит — у них было много времени на подготовку операции, то есть информация утекла не из усадьбы Эрлиха, а из особняка префекта фон Штернгольдта. Так что, у меня действительно паранойя?

— Вот дерьмо! Черт возьми. Вполне оправданно, — согласился Крозье пораженно. — Подозревать можно абсолютно всех, без исключения. — Внезапно его осенило. — Вернер. Он прекрасно видел, что этот путь опасен, но все равно настоял на своем. И он — начальник личной охраны префекта…

Анджелла посмотрела на него, подняв брови.

— Ты знаешь, а это мысль, — произнесла она задумчиво.

День 12-ый

8:20

Он сквозь сон почувствовал аромат свежего кофе, повел носом и проснулся. Комната была залита солнечным светом, за окном шумел, словно потревоженный улей, проснувшийся город. Андреа сел, натянул джинсы, не спеша обулся, поднялся с кровати и только теперь увидел лежащую на постели у изголовья скомканную леопардовую сорочку. Он прошел на кухню и увидел Анджеллу. На ней был короткий красный шелковый халатик, тоненькие прозрачно-черные чулочки с широким кружевом, и строгие вечерние туфельки-лодочки из черной замши на высоких шпильках. Она стояла возле стола и разливала кофе по двум небольшим фарфоровым чашечкам. Рядом лежал пакет со свежими, горячими булочками.

— Доброе утро, — сказал Андреа, любуясь девушкой. — Когда ты успела приехать?

— Привет, любимый, — Анджелла поставила кофейник на стол, подошла к нему, поцеловала в щеку. — В два часа ночи. Я боялась, что разбужу тебя, но ты спал как убитый. Хочешь кофе?

— Конечно, — Андреа обнял Анджеллу, бережно прижал к себе. — Мне было так одиноко, весь день без тебя…

— Мне тоже, — грустно сказала Анджелла.

Они сели за стол. Андреа достал булочку, откусил, пригубил кофе.

— Как у тебя прошел вчерашний день? — спросил он.

— Да как тебе сказать… — задумчиво произнесла Анджелла, попивая кофе. — Вопросов все еще больше, чем ответов. Гораздо больше.

— И ты даже не можешь предположить, кто напал на конвой? — спросил Андреа.

— Нет, — ответила девушка. — Есть кое-какие догадки, — она откусила булочку. — Но это всего лишь догадки, пока что все еще слишком туманно.

— А я вчера ездил к модельеру, — сказал Андреа. — Тебе надо сходить снять мерки.

Анджелла недовольно скривила губы.

— Зря ты так. Констанс сказала, что он один из лучших, — сказал Андреа.

— Прости, я не могу сейчас думать о свадьбе, — сказала Анджелла.

— А тебе и не надо думать. Тебе надо сходить к модельеру, чтобы он снял с тебя мерки, а думать о свадьбе буду я, — сказал Андреа. — И пора бы тебе уже потихоньку завязывать жить этой войной. Скоро у тебя будет совсем другая жизнь.

Анджелла на мгновение закрыла глаза.

— Как тебе сказать? — она вновь взялась за чашечку с кофе, пригубила ее. — Для меня война — смысл существования. Ничего другого я не умею, да и не желаю заниматься чем-то еще.

— Но ведь война не вечна, — сказал Андреа. — Когда-нибудь и она закончится. Что станет с тобой тогда?

Анджелла задумалась, помедлила с ответом. Они молча допили кофе, Андреа убрал со стола, девушка вымыла чашки.

— Когда война окончится — я стану никому не нужной, отходом производства. Надеюсь, я не доживу до окончания войны, — сказала наконец Анджелла, вытирая руки полотенцем. Затем повесила полотенце на крючок, подошла к окну, скрестила руки на груди и окинула взглядом город. — Любите мир как средство к новым войнам! И притом короткий мир — больше, чем долгий. Война и мужество совершили гораздо больше великих дел, чем любовь к ближнему. Не ваша жалость, но ваша храбрость спасала доселе несчастных! — продекламировала Анджелла вдохновенно.

Андреа удивленно смотрел на нее.

— Ницше, — коротко объяснила Анджелла. — Мой любимый поэт. Но ему не всегда так везло с поклонниками.

9:00

Виктор Крозье вернулся в особняк префекта глубокой ночью. Он первым делом отправился на кухню, взял несколько яблок, груш, слив, бутылку сухого красного вина и отправился в свои покои. Приняв ванну, он поужинал фруктами, выпил полбутылки, лег в постель и уснул крепким сном.

Проснулся Виктор спустя семь часов. Едва он открыл глаза, как вновь вернулись мысли о нападении на конвой и Вернере. За последние почти две недели слишком большой объем информации свалился на голову Крозье. Смерть близкого друга — Дике, охота на Алька, эта ночная перестрелка в подземном переходе, затем нападение на конвой, и вот теперь — крот. Вернер.

Виктор протянул руку, взял с тумбочки пачку сигарет, зажигалку, закурил. Да, Вернер. Все указывает на него. Он знал, когда и где проедет конвой.

Знал, что колонна будет тщательно охраняться и поэтому понадобиться большая команда для такой операции. И он так рьяно настаивал на этом маршруте, что даже проигнорировал доводы двух штурмовиков. Брант — еще куда ни шло, Вернер его видел впервые в жизни, да и кто он такой? Обычный штурмовик, как Бернски или Веймар. А вот Анджелла — командир подразделения, и она в равной с Вернером степени отвечала за колонну. И, несмотря на все ее обоснованные доводы — Вернер ведет конвой по своему маршруту. К засаде.

С другой стороны — какой смысл Вернеру открыто настаивать на своем маршруте? Ведь сразу станет ясно — он привел колонну в ловушку. Выходит, Вернер подставил самого себя? Что-то не то. Не вяжется это как-то. Да, Вернер — крот. Выходит, он по глупости своей раскрыл карты там, в гостиной у Эрлиха, отстаивая свой план. Или он на это и рассчитывает? На то, что все будут думать, что такой шаг лишен всякого смысла, а потому — Вернер ни в чем не виновен?

Крозье затушил недокуренную сигарету в пепельнице, достал новую, закурил.

Дике… Черт с ним, с Вернером. Дике знал, кто работает на два фронта. Но не сказал. Никому. Ни ему, Виктору, ни Анджелле, ни даже префекту фон Штернгольдту. Почему? Не верил. Никому. Значит, крот — далеко не пешка. Кто-то из высшего эшелона.

«Вывод — они знали не только маршрут колонны и время проезда, они успели прекрасно изучить местность; выходит — у них было много времени на подготовку операции, то есть информация утекла не из усадьбы Эрлиха, а из особняка префекта» — раздался в его голове голос Анджеллы.

«Черт!» — мысленно воскликнул Виктор. — «И все встало на свои места! Вернер — всего лишь пешка на побегушках у фон Штернгольдта! А наш князь, как закулисный кукловод, дергает за ниточки…».

Крозье бросило в жар. Это было уже слишком. Виктор выскочил из постели, принялся в спешке одеваться.

9:59

— Анджи! — позвал он.

Она не откликнулась.

— Анджи! — повторил Андреа настойчиво.

— Мммм… — простонала девушка в ответ.

Она лежала на его груди, спрятавшись под одеялом.

— Ты спишь? — спросил Андреа.

— Угу… — сонно простонала Анджелла.

— Не спи.

— Угу…

— Не спи.

— Угу…

— А если за ухо?

— Угу… ай, больно, пусти…

Андреа вылез из-под одеяла, посмотрел на Анджеллу. Она повернулась на бок и накрыла грудь, оставив спину и плечи открытыми. И смотрела на него своими бездонными влюбленными глазами, как в ту ночь в амбаре.

— Знаешь, кого ты мне сейчас напомнила? — спросил Андреа.

— Кого? — чуть слышно спросила Анджелла.

— Кошечку. Такую очаровательную ухоженную ангорскую кошечку с блестящей шерсткой, — сказал Андреа, провел рукой по подбородку. — Так, я сейчас в ванну — приведу себя в порядок, и поедем к модельеру. Хватит волынку тянуть.

— Глупыш, раньше надо было бриться, — улыбнулась Анджелла. — Всю меня исцарапал. Кактус, — добавила она обиженно.

Андреа взял бритвенные принадлежности и отправился в ванную. Анджелла закрыла глаза, задремала. Громкий стук в дверь оборвал ее сон. Андреа вышел из ванной комнаты, весь в пене для бритья и с опасной бритвой в руке, отправился открывать дверь. На пороге стоял Крозье.

— Привет, — сказал он. — Анджелла дома?

— Да. Привет, Виктор. Проходи, — Андреа отошел в сторону, пропуская гостя.

— Я ожидал увидеть что угодно, но только не это, — Крозье показал пальцем на бритву, которую Андреа продолжал держать в руке.

— Ага, — сказал Андреа. — А я тут, как видишь, бреюсь. Милая! — позвал он. — К тебе Виктор приехал!

Он скрылся за дверью, оставив Виктора в гостиной.

Через минуту из спальни вышла Анджелла, накинув одеяло на голое тело.

— Привет, — сказал Виктор. — Вижу, у вас все хорошо?

— Более чем, — ответила Анджелла, осторожно спускаясь по лестнице, плавно переступая по ступенькам босыми ножками. — Немного раздражения вначале и… вслед за этим большая любовь. Так от трения спички происходит взрыв, — произнесла она с чувством. — Что у тебя приключилось?

— Долгий разговор, — сказал Крозье. — Просто я тут с утра подумал…

— Понятно, — устало произнесла Анджелла. — Пройди, подожди немножко. Сейчас я переоденусь, и мы с тобой поговорим.

— Хорошо, — Виктор прошел в столовую, сел на стул.

«Они что, и на столе „этим“ занимались?» — с некоторым удивлением подумал он, разглядывая разбросанные по полу столовые принадлежности, ломтики хлеба и высыпавшиеся из коробки шоколадные конфеты. Виктор облокотился на стол и тотчас почувствовал, что залез во что-то мокрое, увидел прозрачную лужицу; понюхал свою руку — в ноздри ударил специфичный мягкий дурманящий аромат — да, сомнений не было. Это была жидкость влагалищной секреции. Виктор встал, подошел к рукомойнику, тщательно ополоснул руку горячей водой и вытер посудным полотенцем. После чего вполне обоснованно решил больше ни до чего здесь не дотрагиваться.

Через некоторое время на кухне появилась, цокая высокими шпильками черных замшевых «лодочек», Анджелла в красном трикотажном джемпере с длинными рукавами и черной обтягивающей мини-юбке с разрезами по бокам, сквозь которые было отчетливо видно кружево ажурных чулок. Крозье окинул ее взглядом, покачал головой.

— Ну, что у тебя стряслось? — спросила Анджелла.

Виктор выложил ей все свои соображения.

— Все может быть, — сказала Анджелла, обдумав услышанное. — В любом случае, у нас пока что мало информации. Собери всех, пускай приедут сюда. Займемся реконструкцией нападения на конвой.

Она взяла с рукомойника влажную тряпку и принялась вытирать стол.

День 12-ый

11:03

Фон Штернгольдт пригубил коньяк, затянулся сигарным дымом.

— Значит, он умер в церкви?

— Да, — ответил ван Риберг. — Как обычно в таких случаях, от потери крови. Моя начальница все больше и больше подкапывает под Вашей подчиненной. Боюсь, как бы она не накопала слишком много.

— А разве там есть за что зацепиться? — спросил князь.

— Она беседовала со священником… — сказал Отто.

— С тем самым? — спросил фон Штернгольдт.

— Да, с тем самым, — сказал ван Риберг. — А потом устроила обыск в ЕЕ квартире. И что-то там нашла, что именно — она не сказала. Но это что-то ее серьезно потрясло.

Фон Штернгольдт молчал.

— Да, надо что-то делать с мисс Ричардс, — сказал он наконец, и залпом допил коньяк. — Она прямо-таки собралась похоронить всю нашу ячейку в этой префектуре. Ладно, иди. Продолжай работать.

— Хорошо, — Отто кивнул, сунул руку в карман, и вынул оттуда сжатый кулак.

— Это Вам. Этот подарок так неосмотрительно оставил кто-то из Ваших подчиненных в том самом подземном переходе…

Фон Штернгольдт, недоумевая, подставил ладонь. Ван Риберг разжал кулак, раздался тихий металлический звон. Князь поднес ладонь к носу. Это были стреляные гильзы…

Ван Риберг вылез из лимузина, забрал у Альфана свой служебный пистолет, и вышел из переулка. Личный телохранитель префекта сел в «Линкольн».

— Ну что? — спросил префект.

— Ван Риберг чист, — сказал Альфан. — Есть пара мелких огрехов в работе — но кто не совершает ошибок? В целом очень благоприятная картина. Вполне надежно. Было бы хуже, если бы не было этих мелких досадных ошибок. А так — я лично не нашел повода придраться.

Князь показал ему стреляные гильзы. Альфан взял одну кончиками пальцев, повертел перед глазами.

— 5,7×28 миллиметров, «Фабрик Националь», — резюмировал он, осмотрев стальной цилиндр со всех сторон. — Сколько там всего гильз?

— Семь, — ответил князь сухо.

— Совпадает с отчетом Крозье, — кивнул Альфан. — Семь выстрелов — семь гильз. Я думаю, вы зря подозреваете ван Риберга, он здорово подставлялся, когда прятал эти улики. Ведь это — прямое доказательство того, что в перестрелке в подземном переходе участвовал еще один человек…

— Да, Симон, ты не зря ешь свой хлеб… — облегченно вздохнул фон Штернгольдт.

11:00

Расстелив на столе карту и отметив на ней маршрут колонны и место нападения, Анджелла заварила кофе, достала коньяк и сигары. Крозье нарезал ломтиками яблоки, персики, выложил их на блюдо. Через некоторое время в дверь постучали. Анджелла, по своему обыкновению, взяла «Кольт» и отправилась открывать. На пороге стояли Брант, Веймар и Бернски. Поздоровавшись с хозяйкой, они прошли в столовую.

— Итак, — Анджелла склонилась над картой. — Что у нас есть? Колонна выходит из особняка Эрлиха. Спустя четыре с половиной часа конвой обстреливают из гранатометов. — Она оглядела присутствующих. — Кто-то заранее узнал и время, и маршрут проезда конвоя. И организовал покушение. Кому это надо было — думаю, всем и так ясно. Ну что ж, Виктор, поупражняйся в ораторском искусстве.

Она отошла от карты, встала у стены, прижавшись к Андреа. Крозье кашлянул в кулак, встал во главе стола, хлебнул кофе.

— Ситуация выглядит очень напряженно, — произнес он. — Осмотрев с Анджеллой место нападения на колонну и проехав по всему маршруту, мы пришли к очень интересному выводу. Эти ребята явно занимали позиции в самую последнюю минуту. У них все было рассчитано заранее, они двигались синхронно с колонной.

Мы обнаружили следы восьми тяжелых внедорожников, предположительно американские Хаммер Н1. Но, скорее всего, их было примерно в два раза больше. Это указывает на то, что к операции привлекалось не меньше пяти десятков человек, или около того. При этом, как подметила Анджелла — Крозье кивнул в сторону девушки — такая толпа людей сумела оставаться незамеченной до самого последнего момента. Они знали не только маршрут колонны и время проезда, они успели прекрасно изучить местность; выходит — у них было много времени на подготовку операции, то есть информация утекла не из усадьбы Эрлиха, а из особняка префекта фон Штернгольдта.

Вернер. Начальник личной охраны князя. Он выбрал маршрут для колонны, и он же настаивал на нем, когда Анджелла указала ему слабые места. Вместе с тем, зачем Вернеру так явно раскрываться? Хотя, может быть, он именно на это и рассчитывал?

А теперь Дике. Он знал, кто работает на два фронта. Но не сказал. Никому. Почему? Потому что никому не верил. Значит, крот — далеко не пешка. Кто-то из высшего эшелона. Кто? А если Вернер действовал по прямому приказу фон Штернгольдта? Ведь информация ушла из княжеского поместья.

Таким образом, мы не можем на данном этапе сказать однозначно, кто работает на ту сторону. Но если крот — фон Штернгольдт, то все идеально ложится на свои места. И утечка информации, и — надо заметить, Дике знал, что в ячейке завелся крот, и даже знал, кто это. И фон Штернгольдт отдал приказ ликвидировать его. Такие дела, — закончил свою речь Крозье.

Анджелла похлопала в ладоши.

— Бля, — сказал Брант. — Вот ведь погано.

— Да, — согласился Веймар. — Есть над чем поразмыслить. Кротом может быть и Альфан, у него есть возможность отслеживать действия князя, в том числе все его контакты, звонки, корреспонденцию…

— Правильно мыслишь, — подметила Анджелла.

— Да примитивно все это. Крот — князь-префект? Он же под колпаком у Собственной Безопасности, они знают даже, сколько раз он за день в туалет сходил. Не то, что работа на два фронта, — сказал Веймар.

— Да у нас все примитивно. Даже заборы до сих пор строим дедовским способом — сначала пишем слово «хуй», потом к нему приколачиваем доски. Предлагаю сделать небольшой перерыв, — махнул рукой Брант. — Чувствую, сейчас у всех головы закипят. Пойдемте, погуляем, просвежимся. Может, еще что-нибудь придумаем.

— Идите, — сказала Анджелла, достала сигару. — Джиллиан, пойдем в библиотеку. У меня есть кое-что для тебя.

Бернски вошла в просторный зал, закрыла за собой дверь. Анджелла расположилась в кожаном кресле, прикурила сигару, затянулась, выпустила струйку сладкого ароматного сизого дыма. Джиллиан встала рядом, скрестила руки на груди и выжидающе посмотрела на свою начальницу.

— За два дня до нашей операции по ликвидации Алька, в Варшаве спецподразделение Эль-9 штурмовало квартиру Альфреда Химмеля. Сам Химмель и двое его людей погибли в перестрелке. Альк об этом, естественно, знал. И мог вполне обоснованно предположить, что и к нему подобрались вплотную, — сказала Анджелла.

— И что? — спросила Бернски.

Анджелла взяла с журнального столика диктофон, включила.

— Постойте, а мы с вами раньше не встречались? — спросил Альк заинтересованным голосом. — Вы случайно не из Польши?

— Я француз, — коротко ответил Крозье. — С Лазурного Берега.

— Весьма интересно, — сказал Альк. — Но я адресовал свой вопрос Вашей спутнице.

— Я из Праги, — ответила Бернски. — Из семьи Альфреда Химмеля.

— Я имел честь познакомиться с ним пару лет назад в Вене, — ответил террорист. — Скажите, кем Вам приходится Альфред Химмель?

— Это мой дядя, — ответила Джиллиан.

Анджелла остановила воспроизведение.

— Альк и Химмель были не просто компаньонами. Они поддерживали очень тесные дружеские отношения друг с другом. И, конечно же, Альк прекрасно знал, что ни братьев, ни сестер у Химмеля нет. А значит, не может быть и племянницы, — произнесла она, небрежно стряхнула пепел с кончика сигары и вновь затянулась.

Бернски стояла, понуро опустив голову, и молчала.

— За то, что не растерялась, нашлась что соврать — ставлю твердую пятерку, молодец, — сказала Анджелла назидательным тоном. — А вот за легенду — единицу. Когда Альк поднимал с пола пулю, он уже знал, что за всем этим стоим мы с Фергюссоном. И он мысленно уже был готов к бегству. И эту сценку с пулей разыграл специально — чтобы красиво уйти. Вот где видно настоящего профессионала.

Бернски подняла голову, посмотрела на свою начальницу.

— Так ты что, не ругаешь меня? — спросила Джиллиан удивленно.

— Нет. А за что? — удивилась Анджелла. — Поставленная задача выполнена. Альк мертв, его организация разрушена. Единственное, что омрачило всю картину — ваша с Веймаром недоработка по штурму логова Алька. Если бы вы там не наплевали на все и вся — было бы вообще замечательно.

Анджелла раздавила окурок в пепельнице, поднялась и вышла из комнаты. Бернски некоторое время стояла и глядела то на пустое кресло, то на оставленный диктофон, затем вынула пачку сигарет и закурила.

Анджелла вошла в спальню, села на краешек своего королевского ложа, закинула ногу на ногу, задумалась. Мысль постоянно ускользала, не давала облачить себя в определенную форму. Андреа зашел и закрыл за собой дверь.

— Я не помешаю? — спросил он.

— Ну что ты, любимый, — улыбнулась Анджелла, оторвавшись от своих размышлений.

Андреа сел рядом.

— Тебе очень идут мини, — заметил он. — У тебя такие красивые ножки…

— Спасибо, — улыбнулась Анджелла. — Я люблю тебя.

Она обхватила руками его шею, поцеловала в щеку. Андреа положил ладонь на бедро девушки, медленно провел вверх, под юбку. Анджелла выпустила его из своих объятий, сняла с себя джемпер, небрежно бросила его на постель. Под ним оказался черный кружевной бюстгальтер на косточках. Девушка медленно сняла одну за другой тоненькие бретельки с плеч. Андреа положил Анджеллу животом на постель, задрал ее юбку, запустил ладонь в ее трусики. Девушка сладко застонала. Почувствовав на кончиках пальцев влагу, он стянул ее черные кружевные стринги до колен. Анджелла выгнулась дугой, приподнимая свою попку. Андреа снял джинсы, взял ее за бедра, провел пальцем по преддверию влагалища, затем резко дернулся вперед. Анджелла громко вскрикнула.

— Малышка, тебе больно? — спросил Андреа испуганно.

— Ну что ты… милый мой… любимый мой… — прошептала Анджелла, задыхаясь, дрожа мелкой дрожью, выгибая спинку; судорожно сжимая складки белой ткани, комкая своими тонкими изящными пальчиками простынь. — Мне хорошо, слышишь? Мне очень хорошо с тобой…

Дверь открылась, и в квартиру вошли, оживленно о чем-то беседуя, Веймар, Брант и Крозье. Они прошли на кухню, выгрузили из двух пакетов восемь бутылок пива и пакет с сушеной кальмарной стружкой, сели.

— А где Анджелла? — спросил Брант.

— Она там. В комнате. С Андреа, — сказала, краснея, Бернски.

— Пойду, позову, — Веймар поднялся из-за стола.

— А ну назад! — распорядился Брант.

Веймар вопросительно посмотрел на него. Вячеслав приложил палец к губам в знак молчания. Только теперь остальные услышали звучащие все громче и громче протяжные женские стоны, доносящиеся из спальни наверху. Бернски покраснела еще больше.

— Завидую Андреа, — сказал Брант задумчиво, открыл пиво. — Такие женщины — одна на миллион. А то и на миллиард. Вот где происхождение соответствует на все сто воспитанию.

— А она что, из аристократов? — спросила Бернски.

— О, даже не представляешь, насколько из аристократов, — ответил Брант. — Она свою родословную до восьмого колена знает. А ты?

Бернски побелела от злости.

— Молодец, Брант! — воскликнула она. — А я, значит, дворняжка безродная!

Джиллиан выскочила из-за стола, бросилась в туалет.

— Чего это она? — удивился Брант. — Месячные, что ли?

— Зря ты ее так, — сказал Веймар.

Щелкнула дверь, и на кухню вошел Андреа. На руках он нес Анджеллу. Андреа сел на табуретку, посадил девушку к себе на колени поудобней. Щечки Анджеллы горели румянцем.

— Вячеслав, там в холодильнике красное вино было — налей бокальчик, пожалуйста, — попросил Андреа.

Брант вынул бутылку, наполнил высокий бокал, протянул его Андреа. Тот осторожно поднес его к губам Анджеллы, наклонил. Девушка мелкими глоточками выпила вино, поцеловала любимого в щеку. Андреа поставил бокал на стол.

— Свежих мыслей ни у кого нет? — спросил Веймар.

Некоторое время все молчали.

— Я даже не знаю, как это назвать, — сказала на удивленье тихо Анджелла.

— Скажи как есть, — хмыкнул Брант, попивая пиво.

— Вы будете смеяться, — сказала Анджелла, несколько смутившись. — Да, пожалуй. Моя интуиция мне подсказывает, что мишенью для нападавших были не гости префекта из Европы.

— А кто? — удивился Веймар.

Все изумленно уставились на Анджеллу.

— Первый выстрел был сделан по головной машине, — сказала девушка также тихо. — В ней находились люди Вернера, двое из них погибли. Следующий выстрел был сделан по замыкающей машине. Андреа оказался в ней совершенно случайно, по моей вине, я не захотела отпускать его от себя. Хотела побыть рядом с ним подольше. Это называется «человеческий фактор», предугадать это абсолютно невозможно. В обоих случаях мишенями служили машины с охраной. Если бы они хотели достать гостей префекта — стреляли бы по «Линкольну» с самого начала. Но они стреляли по эскортным «Шевроле». Какой смысл? Зачем пытаться убрать охрану? Только зря обнаруживать себя.

— Кому же это мы так помешали? — спросил Брант.

— Вот и я хочу это узнать, — сказала Анджелла. — Хотя, в принципе, и так понятно.

— А если связать все это с нашими размышлениями о кротах? — спросил Веймар. — Фон Штернгольдту кажется, что мы начали о чем-то догадываться, и он решает убрать всю команду разом?

— Не знаю, не знаю, — сказал Брант. — На тот момент у нас еще не было оснований подозревать кого-то в предательстве.

— А префекту-то об этом откуда узнать? Разве только фон Штернгольдт боялся, что Дике выдал перед смертью имя этой двуличной твари; его имя, — сказал Крозье задумчиво. — Тогда получается, что он сначала убирает Дике, потом ликвидирует всех нас. Прячет концы в воду.

— Да бред все это, — сказала Анджелла, нахмурившись. — Фон Штернгольдт прекрасно знает о моем уровне подготовки; знает, что именно к таким ситуациям меня и готовили, он никогда на такой шаг не пойдет.

— Да мало ли, — сказал Веймар.

— Анджелла права, это лишено всякой логики — атаковать с той стороны, откуда мы постоянно ждем нападения, — сказал Брант. — Фон Штернгольдт, конечно, идиот, но — не до такой степени. Хотя — кто его знает… — усмехнулся он напоследок.

— Ладно, — Крозье поднялся из-за стола. — Пока это все — гадание на кофейной гуще. Вы как хотите, а я поеду в особняк, как следует высплюсь. Меня до сих пор в сон кидает.

— Проваливай, — махнул рукой Брант. — И мы пойдем.

Он заговорщицки подмигнул Андреа. Анджелла сжала кулак и показала Вячеславу отогнутый средний палец, обняла своего возлюбленного за шею, поцеловала по-французски. Довольно посмеиваясь, Брант вышел вслед за остальными штурмовиками вон.

— Вячеслав, Виктор! — окликнул Андреа, когда они уже вышли на лестничную клетку.

— Да, Андреа.

Брант остановился, подождал его.

— Парни, я на 90 процентов уверен, крот — именно фон Штернгольдт, — сказал, понизив голос, барон Грейхарт, догнав их.

— А Анджелла так не думает, — сказал Брант. — И знаешь, я с ней согласен. Ну, сам посуди, на кой ему все это? Пошли, чего мы стоим?

Они вместе стали спускаться по ступеням.

— Фон Штернгольдт все пытается добиться Анджеллы, — сказал Андреа. — Я вам скажу одну вещь, но она останется только между нами. Он пытался изнасиловать ее. Но не смог, и выместил на ней всю свою злость — избил ее. Мою Анджеллу…

В этом месте Андреа стиснул рукой лакированный деревянный поручень, и Виктору даже показалось, что дерево под его хваткой тихонько затрещало.

Брант остановился, удивленно посмотрел на него.

— А ты прав, — сказал он потрясенно. — Естественно, она теперь не посмеет и косо глянуть на него — случись что, это будет выглядеть, как месть с ее стороны.

Крозье и Андреа переглянулись.

— Вот ведь дерьмо, — сказал Виктор раздраженно. — И Дике молчал — понял, что мы приехали по его душу, по приказу фон Штернгольдта; боялся, что мы тоже работаем на ту сторону, потому и промолчал.

11:32

Мартин Ильм окончил медицинский университет восемь лет назад. Его всегда привлекала судебная медицинская экспертиза. Вот и теперь он обследовал тело деревенского врача, зверски зарезанного несколько дней назад. Фредерик Форсберг сидел на стуле рядом с операционным столом и пил кофе.

— Удар был нанесен очень профессионально, — с легкой ноткой зависти в голосе прокомментировал Ильм, привычно орудуя скальпелем. — Точно между ребер, в левый желудочек. Поэтому он потерял так много крови.

Громко чмокнув под нажимом скальпеля, лопнула кистозная почка, брызнув светло-зеленым гноем.

— Обалдеть! — сказал, обрадовавшись, Ильм, осматривая внутренне ее содержание. — Что же он такое пил? — он щелкнул пальцами. — Официант, мне того же!

Форсберг поперхнулся кофе.

Мартин принялся старательно вырезать скальпелем фиброзную ткань.

— Это мы отправим в Сочельник ребятам из гистологии, — произнес он с любовью, осторожно подцепил пинцетом небольшой лоскут ткани и положил его в стеклянную колбу.

— Слушай, Мартин, а ты фотографией еще увлекаешься? — спросил Форсберг как бы невзначай.

— Ну да, а в чем дело? Нужно сфотографировать какую-нибудь дамочку в стиле «ню»? — ухмыльнулся Ильм.

— Нет, Эмма… — начал Форсберг.

— Эмму сфотографировать в стиле «ню»? — перебил Мартин. — Ну, только если она готова оплатить натурой.

— Нет, Эмме нужно установить, когда точно была сделана одна фотография, — сказал Форсберг. — Ты к ней на досуге зайди, поговори об этом. Только не распространяйся потом про мою просьбу. Даже ее ребятам. Никому. Ясно?

— Конечно, ясно, — сказал Ильм, продолжая кромсать мертвую плоть. — А вот этот кусочек можно в кастрюльку — и на стол…

Форсберг хотел добавить что-то еще, но его отвлек зазвонивший телефон. Проворно выхватив трубку, он ответил на вызов.

— Да… да, я. Что? Хорошо, я выезжаю.

День 12-ый

15:00

«Форд» Фредерика Форсберга катил по загородной дороге. Перед глазами старшего следователя стояла одна и та же картинка — оцепленная пустошь, сложенные в ряд черные целлофановые мешки с трупами, снег покрыт черными же пятнами спекшейся крови. Покосившаяся избушка без одной стены, с полуобвалившейся крышей. Джип «Тойота Лэнд Крузер», расстрелянный из крупнокалиберного пулемета, с выбитыми стеклами, изрешеченными боками. И в трех десятках метров от водонапорной башни — труп Густава Петера Алька. От одного воспоминания об этом зрелище Форсберга передернуло — он отчетливо видел разбросанные на пять метров вокруг экспансивными пулями внутренности террориста № 1 в Европе.

— Сначала наркоторговцы и рэкетиры Марко и Сантино Сальвадоре. Потом банда грабителей в подземном переходе. Мелкий наркодилер в церкви. Банда торговцев оружием. А теперь волей ее у нас зажмурились Густав Петер Альк собственной персоной и десяток его отборнейших головорезов, — сказал после долгих раздумий Форсберг сидящему на пассажирском сиденье ван Рибергу. — Знаешь, а мне начинает нравиться эта ваша подруга…

Некоторое время они ехали молча. Внезапно Форсберг остановил машину, выскочил из салона, прошелся взад-вперед по обочине, остановился у капота «Форда» и закурил. Отто вылез из автомобиля, подошел к нему.

— Не говори ничего! Я все понял! — сказал Форсберг.

Ван Риберг удивленно уставился на него.

— Все, вот теперь мне все предельно ясно! — сказал следователь, затягиваясь.

— Черт возьми! И ведь все перепробовали — и ужесточать уголовный кодекс, и амнистии, и суды присяжных — все! И ничего не помогло, ничегошеньки! И тогда пошли на крайние меры, да? Это ведь по-своему грандиозно! Ввести планомерный отстрел подобной швали! И вот — утрируя — появляется национальная угроза вроде Густава Петера Алька — и вы идете на переговоры, тянете время, а потом раз! — и вся банда Алька вместе с вожаком порублена в кровавый фарш; а ребята из Интерпола идут по следу неизвестных мстителей и зачищают следы, да? Ведь и так видно — не одна была здесь ваша «знакомая», а с целым взводом! И много у вас таких команд?

— Дурак ты, Форсберг, — тяжело вздохнул ван Риберг. — Бросай смотреть ящик для идиотов. И вообще. Тебе в отпуск надо.

Отто покачал головой и сел в машину. Форсберг еще некоторое время курил, пытаясь привести в порядок свои нервы, затем выбросил бычок и сел за руль.

Ван Риберг набросил на плечо ремень безопасности.

— Кстати, про знакомую, — добавил он как бы невзначай. — Ты еще забыл упомянуть некоего ван Вейдена, убиенного ею несколько лет назад.

— А это что за птица? — спросил Форсберг, заводя мотор.

— Как выяснилось позже, он был главным бухгалтером Алька, так скажем… — ответил ван Риберг.

17:55

Эмма Ричардс вышла из квартиры Мартина Ильма, спустилась по лестнице. Анализ фотографии ничего не дал — наоборот, появилось еще больше вопросов. Она вышла на улицу и медленно побрела к станции метро. Рядом с ней остановился серый «Форд», посигналил. Девушка села в машину.

— Тебя подвезти? — спросил Форсберг.

— Хорошо бы, — сказала Эмма. — Я тут квартиру снимаю, тут совсем недалеко…

«Форд» въехал в узкий проулок с односторонним движением.

— Как там Мартин? — спросил следователь, поворачивая руль.

Седан миновал пару домов, свернул на широкий проспект и вклинился в поток машин, стоящих в заторе.

— Нормально, — ответила Эмма. — Все шутит.

— А что с той твоей фотографией? — спросил Форсберг, устало глядя на дорогу.

— Смотри, — Эмма дала ему снимок.

Форсберг взял фото, повертел в руках.

— Эта девушка на снимке, — подсказала Эмма. — Она один в один совпадает с той женщиной на видеопленке, которая убила Марко и Сантино Сальвадоре.

— Ну и что? — спросил Форсберг, отдавая ей фото. — Можно сделать качественный фоторобот.

— Дело не в этом, — сказала Эмма, пряча снимок в сумочку. — Мартин провел анализ этой фотографии. Ей сорок лет.

— Сколько?! — не поверил своим ушам Форсберг.

— Сорок. Или около того, плюс-минус полтора-два года, — сказала Эмма. — Я сама никак не могу понять, что все это означает. Но это факт, Ильм несколько раз проверял результаты анализа.

— Да не может этого быть. Где-то облажался наш Мартин. А впрочем, дай-ка мне ее, я попробую через наших экспертов прогнать, может хоть они что умное скажут, — сказал Форсберг. — Кстати, а ты помнишь того нашего наркодилера?

— Это которого? — спросила Эмма.

— Того, что в церкви кровью истек, — сказал Форсберг. — Я говорил с экспертами, гемофилию они исключили — парень был абсолютно здоров.

— Тогда как объяснить его смерть? — спросила Ричардс.

— Наши ребята склоняются к варианту, что это был какой-то натуральный антикоагулянт, либо синтетический, но идентичный натуральному, — ответил Форсберг. — Поэтому в его крови не найдено никаких следов. Вот только есть одна неувязка…

— Какая? — спросила Эмма.

— Они так и не нашли на теле следов инъекции. Разве что кроме тех, что на шее погибшего, — сказал Форсберг. — Вот ведь интересное дело с этой вашей приятельницей. Вроде, разрешается одна загадка — а взамен появляются еще как минимум две…. А, черт, как достали меня эти пробки!

Он включил сирену, проблесковый маячок, выехал на тротуар и помчал вдоль проспекта, обгоняя застывшие автомобили.

19:00

— Ты хотел меня видеть? — Отто ВанРиберг вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.

— Да, проходи, присаживайся, — Фредерик Форсберг неотрывно читал какие-то бумаги. Рядом лежала толстая картонная папка.

Ван Риберг сел за стол, достал сигареты, закурил.

— Отто, скажи, тебе говорит о чем-нибудь имя Бернар фон Штернгольдт? — спросил Форсберг, все также неотрывно вчитываясь в напечатанные мелким шрифтом слова на бумаге.

— Впервые слышу, — сказал Отто, затягиваясь. — Еврей? Сумасшедший еврей с пулеметом крупного калибра?

— Нет, тут все гораздо интереснее, — сказал Форсберг, перелистывая бумаги.

— А где же… а, вот где! Нашел.

Он вынул из вороха бумаг одну.

— Значит, Бернар фон Штернгольдт, потомственный аристократ, владеет брокерской конторой, сетью ресторанов; и кроме всего прочего — один из совладельцев «Vereinigten Medizinischen Konzern», на который работал ныне покойный Хорст Дике. Его убила ваша «знакомая». Так? — спросил Форсберг.

— Ну да, — согласился ван Риберг. — Я все еще не понимаю, к чему ты клонишь.

— У него были проблемы с Марко Сальвадоре, — сказал Форсберг. — Сначала они не поделили ресторанный бизнес, долго судились из-за якобы «недобросовестной конкуренции», а потом Сальвадоре взял в одном из банков, соучредителем которого был фон Штернгольдт, кредит на очень кругленькую — даже в масштабах такого крупного бизнеса — сумму. И долго тянул с возвращением. А потом якобы — информация еще не подтверждена, но это только вопрос времени — занял денег лично у фон Штернгольдта. И тот, по истечении срока погашения долга, отдал приказ его убрать. И это отразилось на видеопленке камеры слежения в ресторане Сальвадоре. А знаешь, кто исполнил приговор нашего князя?

— Наша знакомая, — сказал ван Риберг. — Фред, не юли. Говори по существу.

— Мы составили фоторобот вашей киллершы, дали в телеэфир, — сказал Форсберг, переведя дыхание. — На, прочитай.

Он протянул ван Рибергу распечатку. Тот взял в руки листок бумаги, повертел, вчитался в слова, нахмурился.

— Что это за бред? — спросил Отто, отложив бумагу в сторону.

— Свидетельские показания, — ответил Форсберг. — Маргарет Шеффер, любовница — теперь уже бывшая — Хорста Дике. Она позвонила через час после того, как мы выпустили фоторобот в эфир. Ваша «знакомая» приходила к ней в компании двух дюжих парней. Они оказались из — знаешь, откуда?

Форсберг подался всем телом вперед, впился взглядом в ван Риберга.

— Ну? — ван Риберг вопросительно посмотрел на друга.

— Из внутренней службы безопасности того самого «Объединенного медицинского концерна»! — выпалил залпом Форсберг. — И интересовали их какие-то рабочие документы Дике, которые тот боялся держать и у себя на работе, и в собственной квартире, поэтому хранил у любовницы. Ну, каково?

— Ни хера себе… — произнес Отто потрясенно.

— Да, такие пироги, — согласился Форсберг. — Послезавтра фон Штернгольдт дает в своем поместье бал, пригласил кучу влиятельных бизнесменов. Я бы очень хотел там побывать. Помоги другу, устрой это?

— Почему я? — спросил ван Риберг.

— Потому что все мои просьбы выделить мне приглашение на эту закрытую вечеринку они переводят на вмешательство полиции в частную жизнь, — ответил разгневанно Форсберг. — А конфликтовать с Интерполом не решатся, я так думаю.

— Хорошо, я попробую что-нибудь сделать, — сказал ван Риберг, вставая из-за стола. — Но пойдем вместе. Чтобы ты меня не опозорил.

Он похабно подмигнул Форсбергу и вышел.

20:00

— Что ж, если господину старшему следователю так хочется посетить наше скромное мероприятие, то я думаю, будет вполне уместно удовлетворить его просьбу. Завтра Альфан соизволит передать тебе приглашение на две персоны, — фон Штернгольдт затянулся, положил докуренную сигару в пепельницу.

Черный лимузин как обычно стоял в переулке меж двух старых обветшалых панельных коробок.

Ван Риберг кивнул, вылез из машины, по обыкновению забрал свой служебный пистолет у Альфана и пошел прочь. Телохранитель префекта залез в «Линкольн», автомобиль тронулся с места.

— Слишком много знает этот наш Форсберг. Чувствую, доставит он нам хлопот еще больше. Не остановится, — сказал фон Штернгольдт. — Убрать его.

— Прямо сейчас? — спросил Альфан безразлично.

Фон Штернгольдт повременил с ответом, взвешивая в уме все возможные варианты развития событий.

— Нет, сейчас, пожалуй, не стоит, — сказал князь, наконец. — Дождемся бала. Пускай приходит, я хочу поглядеть на него. На балу решимся.

День 13-ый

9:00

Громко, противно задребезжал звонком старый телефон.

— Старший следователь Форсберг!

— Старина, пляши! — Раздался в трубке радостный голос ван Риберга. — Есть приглашение на две персоны, на бал у князя Тьмы, то есть у князя фон Штернгольдта. Так что будет у тебя шанс закадрить себе молоденькую миллионершу.

— Отто, откуда? — удивился Форсберг.

— Надавил на него, — сказал ван Риберг. — Я ему предложил подробный аудит его налоговых деклараций за последние десять лет провести. Он понял, что ему приглашение обойдется гораздо дешевле, потому что две персоны на фуршете не съедят и на миллионную долю того, что он отмыл за все эти годы. Так что иди выбирать смокинг, дружище.

— Вот так сразу и смокинг? — удивился Форсберг.

— Конечно, — сказал ван Риберг. — У них дресс-код, и кстати, пушку свою не бери с собой, а то там охрана сильно занервничает.

— Хорошо, — сказал Форсберг. — Ну, бывай, до встречи.

Он положил трубку.

9:01

Черный «Кадиллак Эскалад» бесцеремонно въехал на тротуар, чуть прокатился по инерции и замер у старинного дома постройки прошлого века. Анджелла и Андреа вылезли из машины и медленно поднялись по ступенькам, ведущим ко входу в салон свадебного и вечернего платья.

— А вот и мои влюбленные! — Констанс сидела в просторном холле, обложившись каталогами платьев. — Идите сюда, Анджелла, я покажу Вам несколько вариантов, которые мне показались интересными.

Анджелла повесила плащ на вешалку и села рядом с графиней.

— Не то, — сказала она, торопливо перебирая страницы каталога и отвергая одно за другим предложенные платья. — Тоже не то. А это кошмар какой-то. В этом я буду похожа на летучую мышь. А это какое-то мрачное. А это вообще безвкусица.

— Да, Анджелла, угодить Вам достаточно трудно, — тяжело вздохнула Констанс.

— И это все при том, что я привез ее сюда только с третьего захода… — заметил Андреа как бы мимоходом.

— А это что? — взгляд Анджеллы упал на короткое платье кремового цвета с открытыми плечами, на корсете и с отделанной вставками из тюля юбкой.

— А что, очень мило! — сказала Констанс. — У Вас замечательный вкус. Ну что, начинаем?

Анджелла кивнула. Констанс отошла куда-то и вскоре вернулась в сопровождении хозяина салона и двух портних.

— У нас есть уже готовое платье, мы только подгоним его по фигуре, — говорил модельер. — Также мы можем предложить Вам нашего стилиста, он поможет подчеркнуть Ваш неповторимый образ.

Портные принялись снимать мерки с Анджеллы. Хозяин салона тем временем запер дверь и повесил табличку «закрыто». Андреа сел на кушетку.

— Надеюсь, мы успеем приготовиться к балу, — сказал он.

— Не волнуйся, я все рассчитала, — ответила Констанс.

— Устраивайтесь, как вам удобно, я распоряжусь, чтобы подали кофе, — хозяин салона был сама любезность.

— Да, это будет очень кстати! — согласилась Констанс. — Ты ничего не слышишь?

Андреа напряг слух. В дверь кто-то долго и упорно колотил ногами. Судя по звукам, этот кто-то носил армейские ботинки.

— Кто это к нам ломится? — спросила Анджелла встревожено.

— Не знаю, — Андреа пожал плечами.

Грохот не утихал.

— Пойду, разберусь, — Анджелла высвободилась из цепких рук портнихи, натянула джемпер, взяла пистолет и пошла встречать столь наглого незваного гостя..

Стоило ей открыть, как в салон влетел разъяренный Вячеслав Брант, захлопнул за собой дверь и ткнул в лицо девушки изорванный листок бумаги.

— Ты совсем охерела?! — закричал он на девушку.

Анджелла развернула комок — это был фоторобот. Ее фоторобот. А под ним — мелким шрифтом слова…

«Массовое убийство… вооружена и опасна… вознаграждение за любую достоверную информацию о ее местонахождении…»

— Они по всему городу расклеены, — сказал Брант. — А ты по салонам шляешься. Тебе сейчас вообще противопоказано на улицу высовываться. Вот замнет фон Штернгольдт всю эту шумиху — тогда и вылезешь, а пока залегай на дно и будь тише воды, ниже травы.

— Успокойся, Вячеслав, — Анджелла отдала ему бумагу. — По этому фотороботу опознать меня почти невозможно. Да и по приметам я тоже не слишком подхожу. Просто нужно будет гардероб сменить на время. И машину.

— Ты так думаешь? — спросил Брант.

Анджелла кивнула.

— В любом случае, я бы на твоем месте бы поостерегся, — сказал Брант.

— Ты не на моем месте, — отрезала девушка.

Пистолет отправился в кобуру. Анджелла вернулась к портнихам. Хозяин салона проводил взглядом удалившегося Бранта.

— Если вы когда-нибудь заикнетесь о том, что видели этих людей, вас не станет в течение следующих двенадцати часов, — как бы невзначай предупредила его Констанс.

10:00

Эмма вошла в кабинет, села за стол напротив старшего следователя.

— Держи, — Форсберг протянул ей черно-белый фотоснимок. — Как и следовало ожидать, Ильм где-то облажался. Фото сделано пару месяцев назад.

— Понятно, — Эмма тяжело вздохнула, забрала фотографию. — И на том спасибо.

— Не обижайся на него, — сказал Форсберг. — Сама понимаешь, он как лучше хотел. Все ошибаются, мы ведь люди, а не машины.

— Я понимаю, — сказала Эмма и убрала злосчастный снимок в сумочку. — Ладно, мне пора. Увидимся.

Форсберг кивнул и снова углубился в бумаги. Девушка поднялась и вышла из кабинета. Закрыв за собой дверь, она вынула фотографию из сумочки и снова как следует, осмотрела ее. Это было видно даже невооруженным глазом, сомнений не было — это не оригинал. После проведения всех своих исследований — Мартин Ильм оставил настоящую фотографию себе, подсунув Эмме копию.

13:00

Префект фон Штернгольдт стоял на балконе и глядел на лужайку из искусственной зелени, раскинувшуюся перед его особняком. В центре лужайки находился роскошный фонтан. Фонтан испортился еще в позапрошлом году, но у князя все никак не доходили руки заняться им. Вот и сейчас префект глядел на фонтан и попивал коньяк. Вообще за последний десяток лет князь Бернар фон Штернгольдт не расставался с алкоголем ни на один день. Но выпивка не спасала, она лишь усиливала его душевные страдания. Он все никак не мог понять, что же он сделал неправильно тогда, с самого начала, почти десять лет назад.

Десять лет назад он стал префектом. Десять лет назад он впервые увидел ее. И влюбился, с первого взгляда влюбился. Они были словно созданы друг для друга. Все началось в тот дождливый вечер. Она по привычке сидела на подоконнике, наслаждаясь шумом падающей с небес воды. Перед глазами вновь встала полузабытая картина, от которой защемило сердце и к глазам подступили слезы: настежь распахнутое окно, полумрак ее комнаты, одинокая точеная фигурка в коротком черном гипюровом платье, из-под которого так соблазнительно выглядывает кружево чулок.

Она сидит на подоконнике, опираясь спиной на раму окна, скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу. За окном шумит проливной дождь, и не просто дождь, а ливень, вода стеной падает с бесконечных свинцово-черных небес. Он вошел, присел на пол у ее ног. Они молчали. Им так много можно было рассказать друг другу, но они молчали. Целый час они сидели молча, он — на ковре, она — на подоконнике. Внезапно молния расколола небо, прогремел гром. Она рефлекторно вздрогнула. И тогда он спросил ее, о чем поет дождь. Она смущенно улыбнулась, сказала, что в этой музыке каждый найдет что-то свое. «А что ты находишь в ней?» — спросил он. Она задумалась. Он не торопил с ответом.

— Удары сердца твердят мне, что я не убит, сквозь обожженные веки я вижу рассвет; я открываю глаза — предо мною стоит великий ужас, которому имени нет. Они пришли как лавина, как черный поток, они нас просто смели и втоптали нас в грязь. Все наши стяги и вымпелы вбиты в песок — они разрушили все, они убили всех нас. И можно тихо сползти по горелой стерне, и у реки, срезав лодку, пытаться бежать; и быть единственным выжившим в этой войне — но я плюю им в лицо, я говорю себе «встать!». Я знаю то, что со мною в этот день не умрет. Нет ни единой возможности их победить. Но и мне — право на то, чтобы видеть восход; у них — вообще нет права на то, чтобы жить. И я трублю в свой расколотый рог боевой, я поднимаю в атаку погибшую рать, и я кричу им «вперед!», я кричу им «за мной!». Раз не осталось живых, значит — мертвые, встать! — чуть слышно, с чувством продекламировала она.

Хлопнула дверь, оборвав его воспоминания. Он обернулся. Это был Альфан. Телохранитель прошел на балкон, встал рядом с князем.

— Все о ней грустишь? — спросил он.

Фон Штернгольдт вновь поразился этой способности Альфана интуитивно чувствовать мысли и переживания других людей.

— Да, — ответил князь. — Скажи, Симон, тебя не посещают подозрения?

— Какие? — насторожился телохранитель.

— Мне в последнее время кажется, что у нас в префектуре нечисто, — сказал князь.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Альфан.

— Я подозреваю, что среди нас завелся червь, — сказал фон Штернгольдт. — Маленький отвратительный червяк, подтачивающий изнутри сердцевину системы.

— Не может быть! — воскликнул Альфан.

Фон Штернгольдт удивленно уставился на него — впервые за все время их знакомства Альфан проявил хоть какие-то эмоции.

— Может, друг мой, вполне может, — сказал князь. — Вспомни М-2. Там крот работал три года, прежде чем его вычислили.

— Почему ты так решил? — спросил Альфан.

— Слежку за Дике организовали так, будто имели доступ к досье, а оно, как ты знаешь, храниться в моем компьютере, — сказал префект. — Нападение на колонну организовывали, зная время, место — абсолютно все. Даже количество машин сопровождения. Вопрос в том, кто это мог быть?

Альфан задумался.

— Да, — произнес он, спустя несколько минут. — Штурмовиков подозревать бессмысленно — они отчитываются перед Службой Безопасности, как и ты, и Вернер со своими людьми. А вот инспектор Шони… как-то интересно совпали по времени все наши неприятности с его приездом. Практически с ювелирной точностью. И Отто ван Риберг жаловался на слежку аккурат в день его приезда…

Князь внимательно смотрел на своего телохранителя.

— Постой, Бернар, уж не меня ли ты подозреваешь? — спросил Альфан.

Фон Штернгольдт промолчал, не найдя, что ответить.

День 13-ый

23:35

…По небу медленно проплывали разрозненные обрывки дождевых туч. Протяжно выл ветер. Было необычайно холодно — несмотря на то, что было лето, морозный воздух пробирал до самых костей. Ни одной звездочки не горело на небе, ни одной. По земле струился плотной рекой белесый туман. Временами моросил мелкий дождик.

Здания городской психиатрической клиники находились на окраине города, вдалеке от жилых кварталов. К этому времени дома уже изрядно обветшали, а год назад три корпуса признали аварийными и освободили, переселив немногих пациентов в четвертый. Впрочем, казалось, что пациенты этому даже рады.

В пустом здании звуки шагов разносились по всем этажам, гулким эхом отдаваясь в самых дальних закоулках. Четыре года назад Стоун сдал свой полицейский значок и служебный пистолет, и вышел на пенсию. Очень быстро осознав, что пенсией сыт не будешь, он устроился работать охранником в психиатрический стационар. И вот он уже четвертый год каждую ночь честно стаптывает свои ботинки, осматривая один за другим брошенные корпуса клиники.

Поначалу он не придавал значения жалобам психов, живущих в этих корпусах. Мало ли чего могут навыдумывать себе шизофреники, которые рисуют собак и кошек с танковыми гусеницами вместо конечностей? Потом кто-то стал воровать сильнодействующие лекарства. Провели внутреннее расследование, но вычислить вора так и не смогли. А когда три корпуса освободили, Стоун обрадовался, что теперь работы будет меньше, но радость его была недолгой. По ночам кто-то ходил по брошенным зданиям. Звуки шагов, темные силуэты в окнах — видели многие охранники. Иногда, примерно раз в четыре месяца, в одном из корпусов кто-то терзал собак и кошек. Всякий раз охрана прочесывала здание сверху донизу, но ни разу никого не обнаружила. Зато в одной из комнат корпуса неизменно находились горящие свечи, нарисованная на стенах и потолке кровью сатанинская символика, выпотрошенные тушки зверей. После этого Стоун вытребовал у начальства приобрести для охраны огнестрельное оружие.

По округе поползли зловещие слухи о психушке, которую облюбовала сатанинская секта. А на той неделе в парке совсем недалеко от клиники пропали двое молодых людей — парень и девушка. Они вместе учились в университете и после занятий решили прогуляться в парке, потом пойти в кино. На третий день полиция осмотрела весь парк, кинологи с собаками обнюхали каждый куст, но нашли только сумочку девушки с оборванным ремешком.

Стоун осмотрел все этажи и направился в цоколь. Там находились морг и небольшой медицинский склад, а под цоколем — большое бомбоубежище, построенное на случай ядерной войны. Туда Стоун уже спускался пару раз, впервые — когда только пришел сюда работать, из чистого любопытства, и второй раз — вчера, когда надеялся обнаружить возможные следы пропавших парня и девушки. Но все тщетно. Бомбоубежище было целым лабиринтом из ходов и галерей, обойти его в одиночку — задача непосильная.

Стоун миновал несколько комнат для особо опасных пациентов и толкнул дверь, ведущую на склад. К его удивлению, она распахнулась. Этого не могло быть — сразу же, как только заступил на смену, Стоун обошел все свое хозяйство, в том числе и склад — он лично отпирал и запирал дверь. Ошибки быть не могло. Он достал из кобуры пистолет, взял оружие наизготовку, толкнул дверь ногой и медленно вошел. Под ноги с громким мяуканьем бросилась кошка. Споткнувшись о его туфли, она в один прыжок покрыла расстояние до двери и прошмыгнула под ней.

Стоун снял пистолет с предохранителя и взвел оружие. И тут где-то внизу раздался чей-то крик. Охранник пробежал сквозь склад и оказался на лестничной клетке — преодолев два пролета, он пересек коридор, ведущий к входу в бомбоубежище, и тут застыл, не веря своим глазам. Массивная герметичная дверь была открыта нараспашку. Он миновал воздушный шлюз и камеру дезактивации, и оказался в небольшом конференц-зале. Под ногу попалось что-то мягкое, он посветил фонарем — это была свеча. Луч света скользнул по полу — здесь было разбросано десятка два свечей. Стоун направил фонарь на стену — недорисованная уже привычная пентаграмма с сатанинскими знаками была смазана.

— Вот вы и попались, сучата… — тихо сказал сам себе Стоун.

Он повернулся, и тут на него что-то бросилось, схватило и попыталось потащить куда-то. Сначала Стоун рефлекторно врезал по этому рукояткой пистолета, но почувствовав, как это обмякло, добивать не стал, а посветил фонарем. Это была молодая девушка, совершенно обнаженная, растрепанная, выпачканная в крови, зареванная и напуганная до смерти. Охранник схватил ее за локоть, вывел из убежища, а герметичную дверь запер.

Она сползла по стене на пол и разрыдалась.

Главный врач, несмотря на поздний час, приехал быстрее полиции. Девушку умыли, вкололи успокоительное, передали врачам скорой помощи. Охрана оцепила корпус, без полиции решили туда не лезть.

Вскоре к клинике подъехали три черных «Мерседеса». Из машин вылезли восемь довольно мрачных фигур — семеро мужчин и одна девушка. На проходной их уже встречал главный врач в сопровождении двух охранников и здоровенного ротвейлера.

— Вы кто такие? — поинтересовался он.

Ротвейлер громко лаял, норовя сорваться с поводка и наброситься на полуночных визитеров.

— Понимаю, вы ожидали полицейскую машину, — ответил молодой мужчина лет тридцати, очевидно возглавлявший процессию. — Мое имя Стоддарт, я руководитель оперативно-следственной группы Интерпола. Эти ребята, прописавшиеся у вас — радикальное крыло одной из религиозных сект, мы их выслеживаем уже полгода.

Собака продолжала лаять и рычать.

— Да заткни ты эту псину! — не выдержал главврач.

Внезапно девушка в коротком черном платье, стоявшая позади мужчин все это время, вышла вперед и протянула руку к самой морде пса. То, что произошло в следующее мгновение, повергло в шок и главврача, и охранников. Здоровенный волкодав, который, казалось, не знает страха — почуяв запах девушки, жалобно заскулил, попятился назад, и даже, кажется, сделал лужу.

— Господин Стоддарт, у нас режимный объект, — сказал главврач. — Прежде чем пропустить Вас и ваших людей нам необходимо зафиксировать это в протоколах и снять Вас на фотопленку.

Это привело полицейского в некоторое замешательство.

— Что ж, хорошо… — сказал он. — Если таков порядок, то…

Здесь же на проходной каждого из посетителей сфотографировали и заставили расписаться в журнале посещений.

— Мы силами личного состава оцепили здание, но внутрь не пошли, — сказал главврач.

— Правильно, — похвалил его предусмотрительность Стоддарт. — Преступники вооружены и очень опасны. Вам незачем рисковать своими людьми. Приступайте!

Последнее было адресовано оперативникам. Через несколько минут небольшая группа людей уже направлялась к оцепленному корпусу.

— Это мистер Стоун, он обнаружил похищенную девушку, — представил их главврач, подойдя к охранникам.

— Что нас может там ожидать? — спросил Стоддарт.

— В цоколе находятся морг и медицинский склад, пройдя через этаж, вы сможете спуститься вниз, в бомбоубежище, — ответил Стоун. — Освещения нет, но можно запустить аварийный дизельный генератор, он прямо на выходе из камеры дезактивации. Самих сектантов я не видел, но следы их пребывания там в достатке. Из здания никто не выходил, так что можно предположить, что они по-прежнему там. Сколько их, к сожалению, нам не известно.

Стоддарт кивнул.

— Я буду ждать здесь, — сообщил он.

— Отлично, у нас есть приказ, — сказала высокая брюнетка в коротком черном платье, из-под которого робко выглядывало кружево чулок и в сапожках на высоком каблуке. — Пошли.

Она сняла с предохранителя винтовку DSA-58, дослала патрон в патронник и полная решимости, вошла в здание. Остальные последовали за ней.

— Хотел бы я посмотреть, как она в этом платьице поднимается по лестнице… — шепнул Стоуну на ухо его товарищ. — Говорят, такие стервозные сучки частенько не носят нижнего белья…

— Да пошел ты, Дик… — усмехнулся Стоун.

В здании царил мрак. Трише осторожно двигался в темноте, взяв наизготовку помповый карабин. Он ждал сегодняшней ночи всю жизнь, всю жизнь он к ней готовился; и вся его прежняя жизнь была распланирована из расчета на это — а теперь он впервые в жизни столкнулся лицом к лицу с неизвестностью, и это пугало его гораздо сильнее, нежели предстоящее испытание. Неподалеку раздался звук шагов. Трише резко обернулся, посмотрел куда-то в сторону — на идущую в кромешной тьме с винтовкой наперевес точеную женскую фигурку.

«Если мне так страшно даже представить, что нас ждет там, внизу — то каково должно быть ей?» — подумал тоскливо Трише, глянув на девушку.

Анджелла запомнила эти мгновенья на всю оставшуюся жизнь — мелкий моросящий дождь, холод, зловещий полумрак брошенного здания психиатрической клиники и то самое пьянящее ощущение — предчувствие чего-то страшного, неотвратимого — возбуждающее, волнующее кровь, сводящее судорогой пальцы, заставляющее сердце биться быстрее. Она пересекла холл и остановилась рядом с наставником, замершим у дверей в приемный покой. Где-то вдалеке кипела ночная жизнь, горели огни рекламных вывесок, витрин всевозможных заведений, шумели автомобили, текли людские реки. А здесь, на окраине, было тихо и спокойно.

Пока.

— Начинайте, — коротко приказал наставник.

Анджелла взяла винтовку одной рукой и осторожно приоткрыла дверь. Никого. Ни звука. Как будто корпус и вправду вымер. Анджелла отворила дверь пошире и проскользнула внутрь. И в этот момент из-за туч показалась полная Луна и залила сквозь зарешеченные окна мертвенно-бледным светом длинный коридор. Анджелла медленно двинулась вперед, мягко ступая по бетонному полу. Сзади скрипнула дверь — Трише шел следом. Анджелла подкралась к ближайшей двери, ладонью легонько толкнула ее, осторожно заглянула, осматривая кабинет. Пусто. Она махнула рукой, Трише подошел к следующей двери и бесцеремонно распахнул ее, приготовившись разрядить дробовик в того, кто там окажется. Но там тоже никого не было.

Дальше коридор заканчивался лестничной площадкой, мужским отделением и лабораторией.

— Брант, пойдешь со мной, — тихонько отдавала распоряжения девушка. — Трише и Фергюссон, прочешите отделение. Йохан и Мэтколф, идите наверх. Выполнять.

Она перехватила винтовку поудобнее и принялась осторожно спускаться по лестнице, периодически заглядывая через перила вниз. Брант шел сзади с пулеметом М240, прикрывая тыл.

Они спустились в узкий сырой коридор с низким потолком, под которым тянулись несколько труб — отопления и водопровода. С них капали мелкие капельки конденсата. Брант хотел зажечь фонарь, но Анджелла жестом остановила его. Они шли в полной темноте. Внезапно где-то впереди полоснул яркий луч электрического света. Анджелла тотчас замерла. Это были явно не их товарищи — они точно также прекрасно обходились в темноте без света. Значит — незваные гости…

Анджелла сжала в руках штурмовую винтовку, стала медленно двигаться вперед. У нее за спиной прозвучал еле слышный щелчок предохранителя. Она мгновенно обернулась и увидела Бранта, держащего в руках свой излюбленный пулемет. Анджелла показала пальцем на его оружие, затем недвусмысленно постучала себя кулаком по лбу. Брант виновато пожал плечами.

Впереди зазвучали невнятные голоса. Раздался отвратительный скрежет — кто-то открывал тяжелую металлическую дверь, ведущую в бомбоубежище. Анджелла замерла. Вскоре голоса стихли, раздался звук удаляющихся шагов. Анджелла медленно двинулась следом. Она подошла к массивной железной двери, плавно открыла — за нею находился длинный широкий коридор с уклоном вниз. Пол тоннеля был выложен досками, и Анджелле пришлось идти, прижимаясь к стене, чтобы не выдать себя громким стуком каблуков по дереву.

Впереди, примерно через сотню метров, появился Т-образный перекресток. Анджелла остановилась, посмотрела по сторонам. Затем, махнув рукой Бранту, повернула налево. Ее всегда терзала одна и та же мысль — почему она не может противиться своей интуиции? Почему она всегда поступает так, как ей велит сердце? Вот и сейчас она шла по широкому коридору, подчинившись своей интуиции, своему предчувствию. В коридоре было темно, но уровень освещения ее никогда не волновал. Она, как и все ее сородичи, прекрасно ориентировалась в кромешной тьме, не боялась высоты и отлично чувствовала окружающее пространство. Пройдя по бетонному полу еще сотню метров, она оказалась перед проржавевшей герметичной дверью. Девушка взялась за выступ, чуть потянула ее на себя. Дверь подалась без малейших усилий, плавно, не издав ни единого скрипа — словно петли только что смазали.

«Как только я войду туда — на меня набросятся» — сказала сама себе девушка, и медленно потянула дверь. И тотчас она почувствовала, словно суставы сводит судорогой, а пальцы наливаются свинцом, и где-то далеко, почти неслышно, пищит какой-то комар. Девушка отпрыгнула в сторону — а через долю секунды пуля калибра 12,7 мм пробила дверь навылет, пролетев на уровне ее головы.

В воздухе повисла тишина.

— По-моему, я попал. Сходи, посмотри, — раздался растерянный мужской голос. — Иди-иди, я тебя прикрою.

Щелкнул затвор винтовки. Со звоном упала на бетон стреляная гильза. Раздался чуть слышный звук шагов — кто-то крался к двери. Анджелла лежала на вентиляционных трубах под самым потолком, в паре метров над полом. Кто-то подошел к двери, рывком распахнул ее. Тотчас Анджелла, просунув одну ногу между труб, свесилась вниз, схватила его за горло, резко дернула вбок, и мгновенно втащила к себе наверх, пощупала кончиком пальца сонную артерию — пульса не было, человек был мертв. Она сломала ему шею, и он умер от разрыва спинного мозга.

Его товарищ потрясенно моргал глазами, некоторое время пытаясь сообразить, что это только что было. Еще секунда — и с глухим звуком на бетонный пол шлепнулось мертвое тело. И в ту же секунду Анджелла свесилась вниз с винтовкой в руках и нажала на курок. Оружие плюнуло двумя короткими очередями, человека откинуло на пол. Вверх головой, вниз головой — для Анджеллы это не имело никакого значения; ее с самого раннего детства учили убивать — а она была очень прилежной ученицей.

Девушка спрыгнула с труб, одернула платье, вынула из-за спины армейский кольт 45-ого калибра. Сделав три контрольных выстрела одному трупу, она подошла к другому. Он еще дышал. Анджелла добила в него остатки обоймы и перезарядила кольт. И тотчас где-то вдалеке гулко загрохотали выстрелы. Кто-то стрелял из карабина с помповым затвором, почти без задержки. Через пару секунд все стихло.

Анджелла насторожилась. Откуда-то издалека вновь послышался тот самый писк. Пальцы свела судорога, заставляя плотнее сжать холодную стальную рукоятку винтовки. За спиной раздались еле слышные шаги. Она обернулась, и чуть было не разрядила весь магазин в метнувшуюся в сторону тень. Трише замер, вжавшись в стену, опустил карабин. Анджелла длинно и цветисто выругалась.

— Мы с Фергюссоном прошли отделение и лабораторию, там все чисто. Поэтому решили спуститься сюда, — сказал Трише.

— Хорошо, — одобрила девушка. — Приглядывай за ним, ладно?

Трише кивнул. Анджелла перехватила винтовку, побежала вперед по коридору и вскоре оказалась перед широкой двухуровневой галереей. Девушка медленно поднялась по железной лестнице на второй ярус и оказалась в большом темном зале. Там ее уже ждали. Где-то в глубине помещения раздалось тяжелое прерывистое дыхание. Анджелла вскинула оружие, выстрелила короткой очередью в полутемный силуэт и бросилась бежать. Чудовище взревело от боли. Девушка выскочила в коридор, сзади раздались глухие шаги — оно бежало следом. Анджелла отступила на пару метров назад и оказалась прямо рядом с нишей вентиляционного колодца. Чудовище выскочило из-за угла, девушка расстреляла остатки магазина в оскаленную пасть и вытянув руки вверх, прыгнула в шахту колодца. Пролетев вниз с десяток метров, она с громким металлическим звоном приземлилась на железную решетку, повесила винтовку на плечо и вынула кольт. Чудовище зарычало, бросилось вслед за нею. Анджелла вытянула руки вверх, спустила курок, разряжая оружие, и отступила в сторону. С оглушительным грохотом чудовище упало на решетку, задергалось в агонии. Анджелла перезарядила пистолет, подошла к монстру, придавила его ногой к решетке и вскинула оружие. Один за другим прогремело семь выстрелов. Брызнувшая кровь залила стены шахты, решетку и сапожки девушки. Анджелла перезарядила пистолет, спрятала за спину, затем перезарядила винтовку и огляделась — она оказалась в электрощитовой. Пройдя мимо пары генераторов, Анджелла увидела дверь, ведущую наружу. Оттуда раздались выстрелы. Девушка прислушалась, определяя местонахождение противника и калибр оружия. Стреляли из пистолета 45-ого калибра.

Брант уперся спиной в стену, зарядил свой кольт, взглянул в глаза чудовища сквозь прорезь прицела, и выстрелил ему точно в лоб. Оно замерло буквально в метре от него, рухнуло на землю. Пораженный собственной меткостью, Брант разрядил в труп остатки обоймы. И тотчас пожалел об этом — из-за угла донесся уже знакомый рык, по стене побежала горбатая тень с вытянутой мордой. Скрипнула дверь в стене, и в коридор вышла Анджелла с винтовкой наперевес.

— Ты как? — спросила она Бранта.

— Я пуст, — пожаловался он. — Одолжи обойму?

— Обойдешься, — небрежно ответила Анджелла, осматривая труп. — Куда ты пулемет свой дел?

— Пулемет очень быстро разошелся, а без патронов это двухметровый лом, не более, — пожаловался ей Брант. — Так как насчет подхвата по патронам?

Анджелла, не отрывая взгляда от трупа зверя, молча показала Бранту средний палец. Он тяжело вздохнул. К его ногам со звоном упал заряженный магазин емкостью семь патронов 45-ого калибра.

— Спасибо, — несколько удивленно сказал Брант, заряжая свое оружие.

— Впредь полагайся только на себя, — отрезала Анджелла.

Она пошла прямо по коридору.

— Стой! — сказал Брант. — Ты что, не видишь?

Он указал на тень на стене. Анджелла замерла, Брант подошел к ней.

— Видишь? — спросил он тихонько. — Выжидает. Не решается напасть первым. Хочешь идти прямо к нему в пасть?

— А что делать? — хмыкнула Анджелла. — У тебя же на это духу не хватает…

Чудовище выскочило из-за угла, оттолкнулось всеми четырьмя лапами от стены, и прыжками побежало на Анджеллу и Бранта. Вячеслав успел отпрыгнуть в сторону, девушка — даже не попыталась. Со звоном штурмовая винтовка упала на бетонный пол.

В ноздри ударил отвратительный, смрадный животный запах. Анджелла схватила чудовище за одну лапу, чтобы обезопасить себя от его когтей и впилась в толстое, мускулистое горло. Ее чуть не стошнило от вкуса вонючей потной плоти, девушка переборола себя, с силой сдавила зубами мокрую, лоснящуюся иссиня-черную кожу. В рот потекла вязкая, горячая, обжигающая кровь. Волна тепла разлилась по всему телу, коснулась щек, ладоней, груди, заполнила желудок, лоно. Казалось, время остановилось. Чудовище ослабело, перестало трепыхаться, а затем — и вовсе свалилось на землю, придавив тяжестью своего тела девушку.

Пораженный Брант сидел, вжавшись спиной в стену, потрясенный увиденным. Анджелла выбралась из-под трупа, подошла к нему, подобрала с пола свою винтовку. Ее щеки горели румянцем.

— Почему ты не стрелял в него? — спросила она у Бранта строго.

— У тебя все лицо в крови… — произнес Брант, всё также потрясенно глядя на нее.

Анджелла провела ладонью по щеке, медленно слизнула багряное пятно с руки, зажмурилась, испытывая ни с чем не сравнимое наслаждение.

— Анджелла… — позвал Вячеслав.

Она открыла глаза, посмотрела на него исподлобья.

— Отдай мои патроны, — произнесла девушка.

— Анджелла… — проговорил Брант.

— Отдай мне мои патроны немедленно! — потребовала девушка.

— Зачем они тебе? — спросил Брант испуганно.

Анджелла подошла к нему, схватила его за горло, оторвала от пола. Брант зашипел, задыхаясь, выронил пистолет. Анджелла отшвырнула его от себя, подняла с пола «Кольт», вынула обойму и сунула ее себе за спину. Затем посмотрела на Вячеслава, словно ожидая, что он скажет.

— Что ты собираешься делать? — спросил Брант испуганно.

Анджелла презрительно поджала губы, посмотрела ему в глаза и бросила ему под ноги его пистолет.

— Я собираюсь почистить здесь все от этой заразы, — сообщила она стальным тоном. — Вижу, у тебя не хватает храбрости, чтобы идти со мной. Жаль!

— А как же наставник? — спросил Брант. — Это же нарушение приказа! Ты разве не боишься Ученого Совета?

Анджелла скрестила руки на груди, саркастически усмехнулась.

— Смерть достаточно близка, чтобы можно было не страшиться жизни, — произнесла она с наслаждением. — Откуда?

Она глядела на Бранта с нескрываемым чувством собственного превосходства. Брант пожал плечами.

— Фридрих Ницше, «Человеческое, слишком человеческое», — сказала Анджелла, развернулась и пошла прочь, туда, откуда пришло чудовище.

Брант все понял — ее звала жажда доказать всем — она лучшая. Самая лучшая. Или? Он посмотрел на труп чудовища. Это была жажда крови. Брант вскочил, бросился следом за девушкой.

— Вон там, за тем углом.

Трише чуть пригнулся, всматриваясь в темноту, пытаясь разглядеть мелькающие тени.

— Да, вот теперь и я увидел, — прошептал он. — Давай я обойду сверху, по вентиляции. Погоню его на тебя — тут ты его и кончай.

— Хорошо, — Фергюссон взял наизготовку автомат Томпсона.

Трише вскинул свой карабин, медленно двинулся вдоль стены к входу в соседнюю секцию. Едва он открыл дверь, как раздался чудовищный рев, загрохотали выстрелы, с треском на пол посыпались стреляные гильзы и бетонная крошка. Кто-то отчаянно взвыл, затем прозвучала вторая трескучая очередь. Трише, не раздумывая, бросился назад. Снова короткой очередью огрызнулся автомат и с металлическим звоном полетел по полу. Трише выскочил из перемычки, соединяющей две секции тоннелей. Чудовище придавило Фергюссона своим весом, тот пытался удержать когтистые лапы, а оно все норовило укусить его. Трише подбежал, приставил дуло карабина к боку зверя, спустил курок. Чудовище откинуло на пару метров. Фергюссон вскочил, схватил автомат, выстрелил короткой очередью. Зверь дергался в агонии.

— Добей его, — предложил Трише.

Фергюссон перезарядил автомат, и выстрелом снес зверю полголовы.

— Как сам? — спросил Трише.

— Вроде жив, — ответил Фергюссон. — Он только и ждал, когда ты отойдешь.

— Да, старина, тебе повезло, что я не успел отойти далеко, — сказал Трише, потрогал носком армейского ботинка труп чудовища. — Вроде не дышит.

— А должен? — спросил Фергюссон.

— Да как сказать… — произнес Трише задумчиво, поправил висящий на плече карабин. — Ладно, друг мой, идем — нас ждут великие дела!

Миновав галерею и пройдя по наклонному тоннелю еще сотню метров, он увидел обнаженный остывающий труп. Это был молодой парень. По полу вокруг него растекалось огромное алое пятно. Его шея была исполосована тонкими порезами — словно он изрезался бритвенным лезвием.

Сзади раздались шаги. Брант вжался в стену, поднял пистолет. Из памяти всплыла черно-белая картинка — он вставляет обойму в пистолет, откатом затвора досылается патрон в патронник; она бросает его на пол, поднимает его «Кольт», вынимает магазин…

«Всего один патрон — в патроннике…» — промелькнула у него в голове запоздалая грустная мысль.

— Ты слышал? — раздался приглушенный голос.

— Там, — вторил ему кто-то. — В тоннеле.

— Йохан! — крикнул Вячеслав, узнав голоса. — Это я, Брант!

Он вышел на середину тоннеля и увидел двух своих товарищей.

— Трише и Фергюссон отправились осматривать нижний ярус. Мы с Мэтколфом прошли весь верхний уровень, ничего, — сказал Йохан. — А у вас тут как обстоят дела?

— Неважно, — сказал Брант. — У меня закончились патроны. Посеял свой пулемет. А у Анджеллы, судя по всему, поехала крыша.

Йохан сочувственно вздохнул, протянул ему обойму, Брант заправил ее в рукоятку пистолета.

— Этого следовало ожидать, — хмыкнул Мэтколф, поправляя висящий на боку автомат. — У женщин психика гораздо слабее, чем у мужчин, чуть подтолкни — и готово. Я удивлен, что ее вообще допустили до последнего испытания. Помнишь, у нее результаты психиатрической экспертизы были гораздо хуже всех?

— Лучше всех, — сказал стальной голос.

Все обернулись и увидели наставника.

— Что это значит, магистр? — спросил Брант.

— Она лучше всех вас вместе взятых готова убивать. Мы специально сказали, что она завалила психиатрическую экспертизу — чтобы поставить перед нею психологический барьер. Сегодня она этот барьер успешно преодолела, — сказал магистр.

— То есть вы хотите сказать, что эта женщина подготовлена лучше всех нас… — начал, было, Брант.

— Это не женщина, — перебил его наставник. — Это машина. Беспощадная машина смерти. Сегодняшней ночью этот безотказный механизм был запущен. Вот только у этой замечательной машины есть один маленький недостаток.

— Какой недостаток? — спросил настороженно Йохан.

— Ее нельзя остановить. Ее нельзя выключить, — ответил магистр.

Словно подтверждая его слова, где-то в глубине тоннеля разразилась длинной очередью штурмовая винтовка.

— Вы свои навыки подтвердили, можете отправляться обратно на базу, — сказал магистр. — На сегодня ваш экзамен пройден. А я попробую увести отсюда Анджеллу.

— Разве это так сложно? — спросил Мэтколф.

Магистр ничего не ответил.

Пистолеты, автоматы, винтовки, тупоносые оболочечные армейские пули, ножи — она никогда не придавала этим вещам большого значения. Это были всего лишь инструменты, следствие причины. Причиной была мысль — осознание возникшей угрозы, формирование набора адекватных ответных действий. Настоящим оружием для нее всегда была мысль. Поэтому она старалась постоянно совершенствовать свое оружие, проводя почти всю массу своего свободного времени над книгами. Любое оружие можно и нужно совершенствовать — это был один из главнейших ее жизненных принципов.

Впереди мелькнула сгорбленная тень, она прислушалась — зверь двигался на нее. Возникла угроза, ситуация не позволяла уклониться от боя — впрочем, она этого и не желала. Анджелла подняла винтовку, и мысленно уже определила возможные пути к отступлению — чтобы как можно быстрее перегруппироваться и вновь нанести удар.

Мэтколф потрясенно уставился на наставника. Внезапно где-то наверху раздалось несколько сочных одиночных выстрелов, затем последовал пронзительный рев, что-то большое загремело в вентиляционной шахте и из колодца выпало окровавленное чудовище. Реакция штурмовиков оказалась мгновенной — прогремели выстрелы, спустя мгновение монстр уже бился в агонии. Что-то просвистело в вентиляционном колодце, раздался глухой стук, и из ниши, откуда только что выпало чудовище, вышла перепачканная кровью Анджелла, подошла к умирающей твари, придавила ногой к полу, вскинула винтовку. Хлопнул выстрел, затем еще один. Чудовище дернулось и затихло. Анджелла облизала губы и стерла тыльной стороной ладони кровавые брызги с подбородка. Она повернулась, чтобы пройти вниз по тоннелю, перезарядила оружие.

— Анджелла! — окликнул ее наставник.

— Да, магистр, — девушка подошла к нему, повесила винтовку на плечо.

— Анджелла, на этом ваше задание выполнено, — сказал магистр. — Идем. Мы должны вернуться домой до рассвета.

— Идите, — махнула девушка рукой. — Я здесь еще не закончила.

— Анджелла, это приказ, — сказал строго магистр. — Ты обязана подчиниться приказу. — Он произносил слова, тщательно выговаривая каждый звук, неотрывно глядя в ее бездонные зеленые глаза. — Ты или пойдешь вместе с нами, или…

— Или что? — резко спросила Анджелла. Тотчас кончики ее пальцев потяжелели, словно налились свинцом, суставы свело судорогой.

— Или мне придется убить тебя, — предостерег ее наставник.

Это была явная угроза. Анджелла ничего не ответила, она выдернула из-за спины «Кольт» и нажала на курок. Хрустнул ударно-спусковой механизм, и пистолет дал осечку…

Андреа разбудил громкий, пронзительный крик. Он был таков, что по голосу нельзя было определить, кто кричит — мужчина или женщина. Барон Грейхарт открыл глаза и увидел, что Анджелла сидит на постели, зажав рот ладонью.

— Девочка моя, что случилось? — спросил он, сел рядом, обнял ее — шелковая ночная сорочка была насквозь мокрая от холодного пота. — Черт возьми, да ты вся дрожишь! Что произошло, малышка?

— Ничего, мой милый, — дрожащим голосом еле выдавила из себя Анджелла. — Всего лишь сон, всего лишь сон.

— Принести коньяку пять капель, для сна? — спросил Андреа.

— Нет, что ты, любимый, — произнесла Анджелла тихонько, легла, укрылась одеялом. — Это был всего лишь сон, дурной сон.

Андреа лег рядом, прижал девушку к себе. Анджелла перестала дрожать, вжалась носом в подушку, поерзала, устраиваясь поудобнее. Но заснуть ей еще долго не давала одна-единственная мысль — в реальности, в ту ночь тридцать с лишним лет назад, ее любимый пистолет 45-ого калибра не подвел хозяйку — осечки не было…

День 14-ый

9:00

Мартин Ильм вновь орудовал над очередным трупом. Эмма Ричардс и Курт Вагнер сидели на стульях рядом, покорно ожидая, когда он закончит.

— И неимущим, и богатым мы в равной степени нужны! Сказал патологоанатом и вытер скальпель о штаны, — вдохновлено произнес Ильм, вытирая скальпель о свой халат.

— Ты хотел нам рассказать что-то об Альке. Точнее, о его трупе, — подсказал Вагнер.

— Алька хотите? — спросил Ильм хмуро. — Будет вам ваш Альк. Вам его надолго хватит. На всю оставшуюся жизнь. Я, когда вскрытие делал, чуть не поседел.

— Почему? — спросила Ричардс. — Тебя испугал покойник?

— Не покойник. Его внутренности, — ответил Ильм.

Эмма и Вагнер вопросительно переглянулись.

— Понимаете, его внутренние органы были в идеальном состоянии. Почти как у младенца, — сказал Ильм, присаживаясь на операционный стол рядом с только что вскрытым мертвецом, доставая из кармана халата бутерброд с колбасой и сыром. — Просто девственно чисты. И вместе с тем я вынул из него 51 полуоболочечную экспансивную пулю 440-ого калибра. Он умер не от ранений, его убил свинец.

— Чего? — переспросил Вагнер.

— Свинец. Свинцовая начинка попавших в его тело пуль. Свинец попал в кровь и с током крови очень быстро распространился по всему организму. Густава Алька убили не пять десятков полуоболочечных экспансивных пуль со стальными сердечниками — он умер от свинцового отравления, — сказал Ильм, пережевывая бутерброд.

Вагнер молчал, не зная, что сказать.

— Но ведь свинец не мог так сразу убить его, на это нужно время… — сказала Ричардс.

Мартин Ильм кивнул.

— Двое суток, — сказал он, встал со стола, подошел к рукомойнику, взял чашку, налил себе кофе из стоящего рядом кофейника. — Еще примерно двое суток он лежал на снегу, истекая кровью. И был жив.

— Но это же невозможно! — воскликнул Вагнер.

Эмма вынула из своей сумочки искусственно состаренную черно-белую фотографию, подсунутую ей патологоанатомом.

— Нет, Курт, возможно. Вполне возможно, — сказала она и протянула Вагнеру снимок.

16:45

— Нет, еще чуть-чуть затянуть…

Анджелла стояла перед зеркалом и не могла налюбоваться на себя. Выбранное платье кремового цвета, длиной выше колена, с узкой плотно сидящей по фигуре юбкой, украшенной вставками из тонкого кружевного тюля, очень выигрышно подчеркивало ее фигуру. С корсетом возникли проблемы — несмотря на свою природную астению Анджелла обладала поистине шикарной грудью, которая теперь отказывалась помещаться в корсет.

— Так не давит? Не больно? Удобно? — заботливо спрашивала Констанс, по чуть-чуть затягивая шнуровку. — Вот, кажется, все…

Анджелла повернулась к зеркалу боком, захлопала в ладоши. Платье отлично дополняли тоненькие ажурные чулочки телесного цвета и светло-бежевые сапожки на высокой шпильке.

— Будьте любезны, Ваше Высочество, — графиня подала ей замшевые перчатки в тон платью, длиной по локоть, и маленький изящный клатч.

— Не хочу перчатки, — капризно отмахнулась Анджелла, но сумочку отвергать не стала.

— Ваше Высочество, по этикету положено… — робко запротестовала Констанс.

— Я выше этикета, — отрезала Анджелла.

Она повернулась спиной к зеркалу и попыталась заглянуть через плечо, чтобы увидеть отражение своей спины. В это время в спальню вошел Андреа.

— Вот это да… — он замер на входе, захлопал в ладоши.

— Миледи, позвольте еще одну деталь… — графиня осторожно надела на Анджеллу короткое ожерелье из мелких жемчужин.

— Королева, — сказал Андреа. — Ни дать, ни взять, королева!

Она прошлась по комнате, посмотрела на себя в зеркало и обиженно надула губы.

— Я не хочу идти на этот бал… — капризно проплакала Анджелла.

— Милая, ну потерпи, — попросил Андреа. — Я хочу этого бала не больше, чем ты. Это всего лишь удачный повод объявить о нашей помолвке, не более того. Зайдем, отметимся, чуть поторчим и поедем домой. Главное чтобы подданные знали — у Клана теперь новая власть.

— Альфан тебе не передавал персональное приглашение от князя Фон Штернгольдта? — спросила Анджелла.

— Передал… — ответил Андреа сокрушенно. — Даже если бы у меня было желание идти к нему на бал — я бы не пошел, я бы лучше остался дома и провел время с тобой. А сейчас, зная какие вольности он позволил по отношению к тебе — я боюсь, у меня появится желание его прямо там…

— Я тебя, очень прошу, не сорвись на него… — также капризно проплакала Анджелла, словно репетируя манерное поведение изнеженной кисейной барышни. — Нам это пользы не принесет…

Она взяла любимого за руку, заглянула ему в глаза тем самым преданным влюбленным взглядом, кокетливо выгнула бровки домиком, надула губки.

«Если она сейчас скажет „иди и выпрыгни из окна“ — я пойду и выпрыгну…» — тоскливо подумал Андреа.

— Анджи, ты просто обезоруживаешь меня! — сказал он растерянно.

— Я просто из двух зол выбираю меньшее, — ответила Анджелла.

— А префект не сорвется, увидев нас вместе, и тем более узнав о таких серьезных наших отношениях? — спросил Андреа.

Анджелла отрицательно покачала головой.

— При гостях не решится, я так думаю, — сказала она. — Не решится опозориться. А если решится — есть еще последняя линия обороны.

— Последняя линия обороны? — переспросил удивленно Андреа.

Анджелла кивнула.

— Симон Альфан, — пояснила она. — Личный телохранитель наследной принцессы. Никто из здешней среды и не догадывается, что Альфан охраняет меня, а не префекта. Он не позволит фон Штернгольдту что-нибудь выкинуть. А страж префекта — всего лишь эффективное прикрытие. Хотя… ему не привыкать спасать честь нашего князя, — добавила она с усмешкой.

— А ты, наше будущее Величество, не желаешь примерить новый костюм? — Констанс вошла в спальню с несколькими объемными пакетами.

— Ну, раз надо… — сказал Андреа огорченно, сел на край кровати, скинул туфли и принялся стаскивать с себя привычные джинсы.

— Как твоя встреча? — спросила Анджелла, села на кровать рядом с ним.

— Ты знаешь, я сам не ожидал, — сказал Андреа. — Сначала когда старик Фарлей услышал, кто я, он отнесся ко мне с большим подозрением. Они с отцом давно друг друга недолюбливают из-за какой-то старой терки. Но когда он узнал что я твой будущий супруг — просто преобразился. Принял меня как родного сына. Был необычайно любезен и все такое. Оказывается, твой старик в завещании оставил ему кусок одного концерна, технично отпаханного в свое время у семейства Ле’Санг. Кусок настолько солидный, что теперь в Совете Директоров концерна председательствует доверенное лицо Фарлея. В общем, твой отец перед смертью сделал все, чтобы казначей Клана встал на нашу сторону всеми фибрами.

— Это все очень мило, — сказала Анджелла. — А ты сам что думаешь насчет него?

Андреа надел новую рубашку небесно-голубого цвета и принялся натягивать брюки.

— Фарлей уже очень старый, я, если честно, даже не помню, был ли у Клана иной казначей, кроме Эмильена Фарлея, — сказал он, немного поразмыслив. — Давить на него бессмысленно, как он сам имел удовольствие выразиться в разговоре со мной — он уже одной ногой в аду и черти его жарят. Реально его можно было бы достать, поставив под угрозу его родственников. Но как я понял из разговора, он ими не особо дорожит. Так что рычагов воздействия на него нет. Хотя…

Андреа на мгновение задумался.

— Что такое? — спросила Анджелла.

— Он упоминал своего сына. Старшего сына. Старшее дитя, как он сам выразился — сказал Андреа. — Говорил, что отдал бы все свои сокровища, лишь бы увидеть вновь безвозвратно утерянное дитя. В точности так и сказал.

— Я что-то такое слышала… — начала вспоминать Анджелла.

— Да, у старика Фарлея был старший сын, но они что-то не поделили всем семейством и сыну пришлось исчезнуть, во всяком случае, мне именно такую версию преподносили, — сказал Андреа. — Но после разговора с самим Фарлеем у меня почему-то сложилось впечатление, что сам старик приложился к этому…

18:00

Симон Альфан в белом смокинге больше напоминал зачехленный дирижабль, нежели личного телохранителя префекта. Пошить костюм на заказ просто не успели, и ему пришлось срочно ехать в магазин и покупать самый большой, который оказался в наличии. Для пистолета места в смокинге уже не оставалось, поэтому Альфан, не мудрствуя лукаво, прицепил на бедро огромную кожаную спецназовскую кобуру и сунул в нее «Дезерт Игл» 357-ого калибра с никелированным кожухом затвора. Впервые увидев его в столь футуристичном наряде, Герман отшатнулся к стене.

В гостиной уже собрались Вернер и вся его команда — охрана мероприятия была возложена полностью на них. Хотя в свете последний событий — и в частности нападения на конвой — фон Штернгольдт бы предпочел поручить это штурмовикам. Но к своему сожалению, князь знал, что это не входит в их прямые обязанности, а значит — они просто наплюют и на гостей, и на бал, и на самого князя.

Веймар в своем любимом белом пиджаке, сидел в кресле с бокалом вина и ехидничал в адрес стоящего рядом в смокинге Вернера. Тот лишь скрипел зубами — Люк был хозяином положения. Бернски, в пышном темно-красном платье на корсете, спустилась со второго этажа и вышла на середину гостиной. Веймар удивленно поднял на нее свой взгляд. Девушка улыбнулась ему.

— Гости начали прибывать, — сообщила вошедшая Марго.

18:10

Эмма Ричардс взяла сумочку, тоненькую папку с бумагами, зонтик, попрощалась с оперативниками, остававшимися на ночное дежурство и вышла из кабинета. Мысли беспокойно роились в ее голове. Наемная убийца, которой внешне никак не дать больше 25 лет от роду — и фотоснимок почти полувековой давности. Густав Петер Альк, расстрелянный из крупнокалиберного пулемета почти в упор и, тем не менее, умирающий в какой-то невообразимой агонии еще несколько суток.

— Эмма! — резкий окрик позади заставил ее обернутся.

Это был Вагнер.

— Слушай, Курт, я уже устала, давай завтра… — предложила Эмма.

Вагнер оставил ее мольбу без внимания.

— Я тут навел кое-какие справки, — тихо произнес он, наклонившись над самым ухом своей начальницы. — В общем, у ныне покойного Марко Сальвадоре были какие-то отношения с неким Бернаром фон Штернгольдтом. Я слегка покопал в этом направлении, все оказывается еще интереснее, чем мы думали. Этот фон Штернгольдт достаточно крупный делец, владеет в числе прочего небольшим коммерческим банком, в котором Сальвадоре брал достаточно крупный кредит под развитие бизнеса. Вот только мне удалось встретиться с одним из конкурентов Сальвадоре — ну, теперь-то уже бывших конкурентов — и он рассказал, будто сам Марко в этом кредите вообще-то не нуждался… но вот воля фон Штернгольдта была такова, что ему пришлось взять…

Эмма смотрела на своего подчиненного с неподдельным интересом. Потом взяла за локоть и силком повела на выход. Впрочем, он особенного сопротивления не оказал.

— Так вот, до этого они судились по какому-то поводу, — продолжил Вагнер. — Не помню из-за чего, но что-то было связано с этим злосчастным рестораном итальянской кухни. Оказывается, у этого самого фон Штернгольдта есть даже своя юридическая фирма, которую он натравил на Сальвадоре. А еще за несколько месяцев до этого на ресторан нашего итальянского друга набросились одна за другой разного рода проверки — санитарный надзор, пожарная охрана, налоговая дважды их терроризировала… это их бармен мне поведал. Тебе это ничего не напоминает?

— Собирали информацию, — сказала Эмма, выходя на крыльцо.

Вагнер довольно кивнул. Шел небольшой дождь, ей пришлось раскрыть зонтик.

— Я тут поднял архивы, оказывается, за последние пять лет в округе было возбуждено 89 уголовных дел, по своему составу подпадающих под понятие рейдерского захвата, — сказал он. — Причем до суда дошли только два дела, и одно в процессе развалилось. По счастливой случайности, в этом развалившемся деле в качестве обвиняемых фигурировали адвокат и два его помощника из юридической фирмы фон Штернгольдта. Понимаешь, что это значит?

Эмма кивнула. Дело, начавшееся с заказного убийства, приняло совершенно иной, зловещий оборот.

— Да, Марко Сальвадоре, конечно, мафиози, этого не отнять, — сказал Вагнер.

— Но вот он выглядит совершенно беспомощным невинным дитя рядом с этим Бернаром фон Штернгольдтом…

Эмма бережно взяла Курта за запястье и повела к ближайшему кафе.

— Я начинаю понимать, что чувствует букашка, на которую вот-вот упадет кирпич… — сказала она Вагнеру.

День 14-ый

18:30

Первым на белоснежном джипе в сопровождении пары стражей прибыл старый Эмильен Фарлей. Это был пожилой мужчина достаточно высокого роста, довольно сухощавый — что можно было отнести на счет его возраста. Длинные седые волосы Фарлей собирал в хвост на затылке. Одевался казначей чрезвычайно консервативно — предпочитал строгую пару черного цвета из последней коллекции Brioni. Казначей очень прохладно отреагировал на префекта с его водопадом любезностей и лишь осведомился, когда ожидается прибытие барона Грейхарта. Услыхав эту фамилию, фон Штернгольдт стал мрачнее тучи, а водопад любезностей куда-то загадочным образом исчез. Впрочем, Фарлею это было откровенно до лампочки.

Следом за Фарлеем в ворота усадьбы въехал черный БМВ М5. Графиня фон Нойбах, которую Фарлей за глаза не преминул назвать молоденькой кровожадной сучкой, прибыла без кавалера, зато в коротком ярко-красном коктейльном платье с открытой спиной, чем обозначила свои хищные намерения на этот вечер. Увидев казначея, графиня сразу же отправилась в противоположный угол гостиной, где принялась курить одну за другой тонкие длинные сигареты и беспокойно поглядывать в окно.

На какой машине прибыл инспектор Шони — так и осталось загадкой, но прибыл он в компании сразу двух молоденьких разнузданных девиц — блондинки и брюнетки. Девицы громко смеялись, курили, похабно шутили, а Шони без особого стеснения держал их за задницы и улыбался загадочной улыбкой тигрового питона, вышедшего на свою каждодневную охоту.

Фон Штернгольдт всеми силами старался разорваться напополам, чтобы уделить внимание и Фарлею, и графине, дабы высокие персоны не чувствовали себя покинутыми, но это давалось ему с трудом. А вот инспектор Шони со своим небольшим гаремом занял стратегическую позицию прямо посреди гостиной и постоянно всякими глупостями отвлекал префекта, мешая ему играть в гостеприимного хозяина.

Между тем, гости продолжали прибывать. Среди разного рода капиталистов и кровососов — угнетателей рабочего класса — промелькнул Альберт Прадт, и первым делом отправился засвидетельствовать свое почтение казначею. Фарлей в это время уже успел основательно загрузиться алкоголем и теперь обозревал с высоты своего роста всех гостей, периодически отпуская в их адрес не вполне пристойные комплименты. Увидев Прадта-младшего, он преобразился на глазах — мерзкий брюзгливый полупьяный старикан исчез без следа. Они оккупировали кушетку в самом дальнем конце зала и принялись что-то оживленно обсуждать, тыкая пальцами в экран карманного компьютера Альберта. Светские хлыщи, пожаловавшие на бал, больше уже не интересовали Фарлея — он вел молодого Прадта на экскурсию в таинственный мир базовых процентных ставок, инфляции, торгового баланса и валового внутреннего продукта.

Как-то незаметно в общей людской массе появились ван Риберг и следователь Форсберг. Увидев полицейского, фон Штернгольдт подошел к нему и сердечно поприветствовал.

— Что привело вас, дорогой друг, в мое скромное жилище? — спросил он.

— Я здесь исключительно неофициально, — сообщил следователь сухим официальным тоном, как будто отрапортовал на пятиминутке у начальства. — Знаете, полицейским тоже иногда становится скучно.

Префект выразил ему свое полнейшее одобрение.

— Надеюсь, Вам у нас понравится, — как-то загадочно произнес он.

Тем временем к крыльцу особняка подъехал черный «Мерседес» S-класса последней модели, в сопровождении тяжелого американского внедорожника с правительственными номерами.

Двери в гостиную широко распахнулись, и в зал вошли Брант в черной полевой форме, Льюис и Крозье в строгих черных костюмах. Открыв двери, они отошли в стороны, пропуская Анджеллу. Префект побагровел и непроизвольно сжал кулаки. Платье на корсете отлично подчеркивало ее точеную фигуру, вставки из тюля открывали взору роскошные бедра, украшенные кружевом чулок. Она держалась за локоть Андреа Грейхарта.

Навстречу им, впервые оторвавшись от прелестных окружностей своих спутниц, вышел Шони. Разговоры стали смолкать — всеобщее внимание постепенно переключалось на вновь прибывшую пару.

— Король умер! — с некоторым сожалением в голосе, словно извиняясь, сообщил Шони. И тут же провел рукой, приглашая присоединиться к всеобщему веселью. — Добро пожаловать, Ваше Величество!

Анджелла благосклонно кивнула. Фон Штернгольдт медленно менял окрас с багрового на мертвенно-бледный. Ваше Величество. Теперь все понятно. Да, Собственной Безопасностью ее не испугать — Собственная Безопасность не посмеет ее и пальцем тронуть. Да, она хороший оперативник. Но она… нет, не может быть…

— Бернар, если не можешь сдержаться — иди и напейся, — подсказал Альфан на ухо князю. — Полегчает, честное слово…

Форсберг повернулся, чтобы посмотреть, кому это оказывают такие почести, и остолбенел. Прямо перед ним, в роскошном вечернем платье, под руку с мужчиной — стояла девушка с фоторобота. И тогда в сознание следователя закралась зловещая мысль, что все собравшиеся здесь гости — вовсе не так чисты и невинны, как это могло показаться вначале; да, у них белый цвет кожи, голубая кровь и по выходным они играют в гольф и здороваются за руку с сильными мира сего — но кто сказал что, например, захваты судов в Индийском океане организовывают нищие малярийные дистрофики из безвестных африканских племен?

Эмильен Фарлей не торопясь, степенной походкой подошел к паре засвидетельствовать свое почтение.

— Браво, браво, сударыня! — говорил он, расцеловав ручки Анджелле. — Поистине, вы достойная Королева! Вас уже можно поздравлять, или стоит потерпеть еще немного, до официальной части?

— Господин Фарлей, давайте не будем торопить события, — предложила Анджелла.

— Как пожелает Ваше Величество, — Фарлей с достоинством поклонился, пожал руку Андреа. — А Вы, молодой человек, будьте любезны явиться ко мне завтра с утра, без головной боли и абстинентного синдрома. Есть что-то, что Вам не помешает узнать.

Андреа кивнул. Анджелла поманила рукой остальных штурмовиков — Бернски и Веймар покорно покинули свои места и отправились вслед за нею. Вместе со своей новоприобретенной свитой, в компании суженого принцесса пересекла гостиную и присела на один из широких диванов у стены рядом с камином. Свита тотчас окружила свою королеву.

— Я даже не знаю, как начать… — сказал Люк.

— Люк, расслабься, — сказала Анджелла. — Все нормально.

— Для Вас, Ваше Величество, может и нормально… — сказал Люк растерянно. — А как нам быть, бессребреникам? Мы Вам не чета, не князья всякие, как Вам с нами водиться…

— Ну, хочешь, я тебе какой-нибудь дворянский титул пожалую, раз ты так комплексуешь… — предложила Анджелла.

— Да на кой он мне… — махнул рукой Люк. — Им же рюмку не закусишь…

— Это правильно, — согласился Брант, уселся на подлокотник. — Поэтому проси прибавку к жалованью. Сегодня можно, сегодня Королева исполняет все желания своих подданных.

— Это в честь чего такой аттракцион неслыханной щедрости? — спросил Люк.

— Вам все объявят, — пообещала Анджелла и заговорщически подмигнула ему.

— Андреа, как думаешь, не пора ли? Ее жених смотрел куда-то в толпу.

— Андреа! — позвала Анджелла.

— Слышу, — произнес он, не шелохнувшись. — Видишь вон того парня в зале?

Анджелла чуть вытянула шею, высматривая того, о ком говорит ей любимый.

В самом деле, молодой человек среднего роста и худощавого телосложения, в строгом черном костюме пробирался сквозь гостей, опасливо озираясь по сторонам.

— Артур Ле’Санг, — с некоторым удовольствием произнес Андреа.

— Твой друг? — спросила Анджелла.

— Почти. Мой кровник, — ответил Андреа и улыбнулся.

Анджелла тихо выругалась.

— Это случайно вышло, — как бы извиняясь, произнес Андреа. — У меня была небольшая интрижка с его женой, она порывалась покаяться своему благоверному, подать на развод и сочетаться со мной священными узами. Пришлось ее слегка укусить…

— Замечательно… — выдохнула Анджелла.

— Это было еще до нас с тобой, — поспешно уточнил Андреа.

— Мне его кончить? — спросил задумчиво сидящий на подлокотнике Брант, скрестил руки на груди и как бы невзначай расстегнул оперативную кобуру, висящую под мышкой, положил ладонь на рукоять пистолета.

— Не сегодня, — сказал Андреа. — И не здесь.

Ладонь отпустила пистолет и застегнула кобуру.

— А как же дворянские понятия, ну там бросить перчатку, вызвать на дуэль и все такое? — спросила Анджелла язвительно, украдкой посмотрела на будущего супруга.

— Я не настолько благороден, а пятна есть даже на Солнце, — ответил Андреа.

Анджелла рассмеялась.

— Здравствуйте, очаровательнейшая! — не произнес — прошипел появившийся буквально из ниоткуда инспектор Шони. — Не будете ли Вы любезны позволить Вашему скромному слуге еще раз засвидетельствовать свое почтение?

Анджелла едва заметно кивнула.

«Гад ползучий», — подумалось Веймару. Что было не так далеко от истины.

— Я рад видеть Вас в добром здравии, — продолжил инспектор.

Анджелла снова слегка кивнула.

— Я слышал от господина Вернера, что во время операции по эвакуации конвоя его содействие непосредственно Вам и Вашей штурмовой группе было огромным, — сказал Шони, — Видите ли, Вернер рвется попасть в штурмовое подразделение, поэтому он с таким усердием, как мне показалось, берется за любую опасную работу. Это правда, что все титанические усилия этого бесспорно самоотверженного слуги Клана остались незамеченными Вами?

— Муха сидела на рогах буйвола; потом говорила «мы вспахали поле», — ответила Анджелла с едва заметной усмешкой.

— Я почему-то так и думал, — прошипел Шони, растянув тонкие синюшные губы в ехидной улыбке. Так он еще больше стал похож на какого-нибудь тигрового питона, улыбнувшегося от воспоминаний о вкусном обеде.

— Господин инспектор, по действиям господина Вернера я набросаю вам отдельный рапорт, — пообещала Анджелла.

— Это очень хорошо, — осклабился Шони. — Я очень люблю такие рапорты.

«Угу, кто бы сомневался…» — подумал Веймар.

— А мне бы хотелось коснуться операции по встрече наших будапештских гостей… — инспектор ненароком глянул в сторону Андреа. — И нападения на конвой, само собою. Есть сведения, что акцию планировали третьи лица, привлеченные со стороны. Вы понимаете, о чем я?

— Наемники? — спросила Анджелла.

Шони коротко кивнул.

— После ликвидации Алька у них не осталось материально-технических средств, достаточных для организации новых террористических групп в Вашем округе. Вы здорово пошатнули их положение в этой префектуре. Поэтому они пошли иным путем. Вы прекрасно знаете, сколько всевозможной продажной швали, желающей поживиться легкой добычей, всегда крутится возле нашего Клана. Нанять кого-то для выполнения грязной работы никогда не составляло труда. Впрочем, преступно утверждать, что наши князья сами никогда не пользовались услугами такого рода, когда дело доходило до решения различных междусемейных споров.

— Уже известно, кого наняли на замену почившему Альку? — спросила Анджелла.

— Нет, — ответил Шони отрывисто, и его голос едва заметно дрогнул.

«Да он же лжет!» — догадалась Анджелла.

— Лично я опасаюсь, что мишенью в скором времени станет Ваш будущий супруг, — сказал Шони. — Его гибель всерьез и надолго охладит отношения между Вашими семьями, а это может повлечь за собою междоусобную бойню. В которой никто не выиграет, а Клан в целом — проиграет. В нынешних условиях безвластия и экономического спада — ситуация легко может стать неконтролируемой. Я не люблю высоких слов, но сейчас на кон поставлено очень многое. От Вашего благоразумия и осторожности зависим все мы…

Анджелла кивнула.

— Я прониклась, — ответила она в свойственной ей небрежной манере.

— Право, о большем я и мечтать не смею, — Шони галантно поцеловал ей ручку и направился к своей небольшой свите.

— Ох, не нравится мне этот тип, — сказал Веймар ему вслед.

— Он вообще мало кому нравится, это нормально. Но просто так он бы не дернулся в нашу префектуру, — ответила Анджелла задумчиво. — Значит, дело обстоит серьезнее, чем мы предполагали изначально.

— Дамы и господа! — громко объявил инспектор, выйдя на середину зала, чем сразу привлек всеобщее внимание.

— Представление началось, глядите… — произнесла Анджелла обреченно.

— Я имею удовольствие сообщить, — голос инспектора звучал, словно бренчание струн расстроенной гитары, — прекрасную новость! Наша горячо любимая наследная принцесса Анджелла…

Анджелла поднялась с дивана, незаметно проводя ладонями по бедрам и разглаживая платье. По толпе прокатился недовольный шепот, свидетельствующий об искренности горячей любви подданных к наследной принцессе.

— …сочетается священными узами брака с бароном Грейхартом…

Услыхав это, Артур Ле’Санг, притаившийся на заднем плане, решительно двинулся через толпу и вскоре оказался в первых рядах, выглядывая из-за широких спин и стараясь узреть будущих Короля и Королеву.

— …через десять дней…

Анджелла взяла Андреа под локоть, глубоко вздохнула. Все-таки долгая практика под руководством профессиональных моделей не прошла бесследно — походка от бедра ей удавалась ничуть не хуже, чем стрельба с двух рук.

— …приглашения дорогим гостям…

Инспектор продолжал бренчать. Андреа ни на что не реагировал, стоял рядом неподвижно, вперив тяжелый свинцовый взгляд в Артура Ле’Санга. Гости, совершенно лишившись всякого стыда, тыкали в нее пальцем, обсуждая каждую деталь ее гардероба, каждый штрих ее макияжа, каждый изгиб ее тела. Анджелла медленно прикрыла веки, воображение нарисовало в ее руках немецкую штурмовую винтовку производства Хеклера и Коха со сдвоенным магазином, горы стреляных гильз под ногами, брызги клубничного морса на стенах, порубленные в фарш гости — позади всё горит, а впереди всё разбегается. А где-то на задворках сознания даже играет какая-то музыка…

Грезы так понравились ей, что она даже улыбнулась от удовольствия. Голос Андреа звучал все настойчивее. Она открыла глаза, посмотрела на любимого. Нет, это не ей — он объясняется с кем-то из приглашенных на свадьбу.

— Так значит, у Клана теперь новая власть? — спрашивал Артур Ле’Санг. — Вообще-то, я любил ее…

— Вообще-то, она со всеми вела себя как потаскуха… — подражая ему, отвечал Андреа. — И это, кстати, целиком твои проблемы. Надо было лучше выбирать себе жену.

— От дуэли это не освобождает… — заметил вскользь Ле’Санг. — И лучше бы ей быть до свадьбы. А иначе тебе придется стать вдовцом.

— Посмотрим, — пообещал Андреа. — А сейчас прошу меня простить, у меня есть и более важные темы для разговоров…

Он развернулся и быстрым шагом двинулся прочь, увлекая за собой невесту.

— Помедленнее, я же не успеваю… — взмолилась Анджелла, повиснув на локте своего жениха, быстро перебирая ножками на высоких шпильках паркет княжеской гостиной.

Андреа вышел в курительный салон, захлопнул дверь, глубоко вздохнул.

— Милый, что с тобой? — спросила Анджелла.

Он повернулся к ней — увидев его багровое, перекошенное от злости лицо девушка отпрянула.

— Этот ублюдок смеет угрожать… — прохрипел Андреа, принялся шарить по карманам в поисках сигарет. — Я его чуть не придушил прямо там…

— Не принимай все близко к сердцу, — Анджелла повисла у него на шее. — Это не такая большая проблема, чтобы на ней застревать…

— Этот мерзавец угрожал тебе, понимаешь, тебе! — не помня себя от бешенства бушевал Андреа.

— Мне он ничего не сделает, даже если сильно этого захочет… — сказала Анджелла, запустила свои тонкие пальчики в волосы любимого и принялась массировать ему затылок, одновременно с этим коснулась губами его губ. — А вот мы ему сделаем, я лично распоряжусь живьем спустить с него шкуру… — она уже не могла сдерживаться, принялась страстно целовать любимого в щеки, губы, брови…

Андреа крепко стиснул Анджеллу в объятиях, прижал к себе, а она все продолжала целовать его.

Крозье шел по коридору, когда из-за приоткрытой двери, ведущей в покои префекта, до него донесся разгневанный голос: «Скольких еще она должна убить?»

Крозье замер, вслушался в разговор.

— Имеющий глаза да видит, — продолжал голос. — За все эти годы мы так и не научились контролировать ее. Это бесполезно, ее не приручить.

— Почему вы молчали все это время? — раздался напуганный, и вместе с тем рассерженный голос фон Штернгольдта.

— А Вы, князь, хотели бы узнать, что Вам добрый десяток лет предстоит просидеть на часовой бомбе с тикающим механизмом? — раздался спокойный, плавный тенор инспектора Шони. — Я так не думаю.

— Все равно, это не снимает вопроса, — сказал первый голос. — Ее необходимо убрать.

— Убить? — словно уточняя, спросил Шони.

— Нет, убрать, — сказал, растерявшись, голос. — Убивать ее — слишком опасно. Отправить куда-нибудь подальше, в ссылку. Туда, где она сможет спокойно существовать, не создавая нам лишних проблем. И желательно сделать это до коронации, пока она не получила реальную власть над Кланом…

— Предлагаете замести под ковер наш провал? — спросил Шони.

— А что еще остается делать? — спросил голос.

Тотчас комната наполнилась шумом голосов. Голоса отчаянно спорили, но к общему решению так и не смогли прийти. Наконец кто-то ударил кулаком по столу, и все стихло.

— Как я вижу, у всех вас не осталось ни капли мужества, чтобы нести ответственность за содеянное, — строго сказал инспектор Шони. — Помнится, когда мы голосовали за старт проекта, я единственный высказался против. И вот теперь мне приходится отстаивать то, от чего отказываются его преданные сторонники.

— Потише, Шони, — грубовато произнес еще один голос. — Совету могут не понравиться Ваши высказывания подобного содержания.

— А что, Ученый Совет решится принять в отношении меня какие-то меры? — удивился Шони. — Или Вы, друг мой, окончательно позабыли, кто я в системе?

— Вам все равно до сих пор не удавалось влиять на нее, — сказал чей-то голос.

— А Вы не задумывались, что все это время мы не с той стороны подходим к этому вопросу? — спросил Шони.

— У Вас есть какие-то конкретные предложения, идеи? — спросил первый голос.

— Да, у меня есть кое-какие мысли по этому поводу, — сказал Шони. Он выдержал паузу и продолжил. — Пока предлагаю оставить все как есть. Мне нужно время, чтобы проверить, насколько я прав. Альфан, будь любезен, закрой дверь. У меня нехорошее ощущение, что нас подслушивают.

Скрипнула кожаная обивка дивана. Раздались тяжелые шаги, щелкнул дверной замок. Крозье отошел от княжеских покоев, вынул сигарету, закурил, прошелся неторопливой походкой по коридору. Затем спустился в гостиную.

Вечер был в самом разгаре. Пары танцевали под медленную классическую мелодию, повсюду сновали слуги с выпивкой на серебряных подносах. Веймар кружился в танце с уже захмелевшей Бернски, Крозье сидел в кресле перед камином с бокалом коньяка. К нему подошел Брант, подвинул кушетку, сел рядом.

— Чего скучаешь? — спросил он, вынул из кармана фляжку.

— А… — Крозье махнул рукой, поманил его жестом к себе. — Я тут ушки пригрел в одном месте, надо бы обсудить.

— Так давай, — предложил Брант, отпивая из фляжки.

— Не здесь. Слишком шумно, — Виктор отрицательно покачал головой и еле заметным кивком головы указал на стоящего в отдалении в компании нескольких человек князя Бернара фон Штернгольдта. Брант понимающе кивнул.

— Но ты с этим делом не тяни, — предупредил он. — Мало ли, что ему в голову взбредет, он, как я погляжу, изобретательный на гадости.

Виктор кивнул, отпил коньяку.

— Может, в курительный салон переместимся? — Брант вынул из кармана колоду карт.

— Да они у тебя все крапленые, — сказал Крозье.

— А я тебя научу крап считывать, — сказал Брант. — А потом пойдем, гостей в картинки обдерем. Выручку пополам.

— Вот шулер гребаный, — сказал Крозье, восхищаясь затеей Бранта.

Они еще некоторое время сидели и смотрели на пляшущий в камине огонь.

— Ну, пошли, — согласился, наконец, Крозье.

Он залпом допил коньяк, поставил бокал на небольшой столик, поднялся. Вдвоем с Брантом они отправились на второй этаж.

— А скажите, господин ван Риберг, чем занимается ваша фирма?

Форсберг чуть не поперхнулся шампанским.

— Мы экспортируем лес, — не моргнув глазом, отвечал Отто.

Шони удовлетворенно кивнул.

— Не откажите в маленькой просьбе, — попросил он. — Не будете ли Вы столь любезны, сыграть со мной в шахматы? Заодно мы сможем обсудить перспективы нашего сотрудничества. На взаимовыгодных условиях, разумеется.

— Конечно, — согласился ван Риберг.

Шони приглашающим жестом пропустил его впереди себя, они пошли сквозь толпу. Форсберг хотел было идти за ними, но путь ему преградил Симон Альфан.

— Господин Форсберг, я бы хотел поговорить с Вами в приватной обстановке, — сказал он, взял Форсберга за локоть и подтолкнул к лестнице на второй этаж.

— А в чем дело? — удивился Форсберг.

— Идемте, — сказал Альфан, сдавливая ему руку. — Там все узнаете.

Бернски вошла в женский туалет, остановилась у зеркала, поправила прическу. От выпивки ее уже пошатывало из стороны в сторону. Дверь одной из кабинок открылась, и оттуда вышли Андреа с бутылкой игристого в руке и Анджелла. На щеках девушки играл румянец, она заливисто, звонко смеялась, одергивая платье.

— Да, такого у меня еще не было, — сказала сквозь смех Анджелла.

Бернски потрясенно посмотрела на свою начальницу.

— Привет Джилл, — улыбнулась Анджелла смущенно, поймав на себе ее пристальный взгляд, принялась осматривать свое платье. — Милый, ты что, мое новое платье испачкал?

— Да нет, вроде, — Андреа погладил ткань ладонями, запустил пальцы под юбку, провел по кружеву чулок, затем еще выше, запустил руку в трусики…

— Ну не здесь же, глупыш… — простонала Анджелла, запрокидывая голову, хватаясь рукой за руку любимого. — Не при свидетелях…

Удивлению Бернски не было предела. Анджелла расправила платье, взяла своего жениха под руку, они вышли из туалета.

— Тьфу, блядь… — шокировано произнесла Джиллиан. — Извращенцы! — Крикнула она вслед влюбленной паре.

Анджелла вышла в коридор, споткнулась о порог, подвернула ногу. Андреа ловко подхватил ее, поднял на руки.

— Больно, малышка? — спросил он, глядя в ее бездонные зеленые глаза.

— Чуть-чуть, — Анджелла потерла кончиками пальцев лодыжку, обхватила любимого обеими руками за шею. — Давай убежим отсюда? — прошептала она ему на ухо.

— Давай, — согласился Андреа.

— Тогда отнеси меня в мою комнату. Мне нужно переодеться, — попросила Анджелла. Андреа поднялся на второй этаж, прошел по коридору, остановился у двери в апартаменты префекта.

— Здесь? — спросил он и ногой открыл дверь.

Посреди комнаты сидел привязанный к стулу старший следователь Форсберг. Снявший пиджак и закатавший до локтей рукава белой рубашки Альфан методично избивал его своими пудовыми кулаками.

— Нет, не здесь, — догадался Андреа, закрыл дверь.

Он открыл следующую дверь, это был курительный салон.

— А вот это — туз пик, — объяснял, показывая рубашку карты, Вячеслав Брант Виктору Крозье, как надо правильно считывать крап с его карт. — Вот, видишь, вот она — метка…

— Что это вы здесь делаете? — поинтересовался Андреа.

— В картинки играем, о своем перетираем, — ответил Брант, сосредоточенно тасуя колоду. — С нами не желаете?

— Нет, спасибо, у нас на вечер другие планы — Андреа заговорщически подмигнул и подошел к следующей двери.

— Эх, молодость… — вздохнул Брант и принялся сдавать.

Анджелла вышла из спальни с очередной бутылкой шампанского в руках. На ней был надет черный виниловый кэтсьют и корсет из кожи. Дополняли образ черные сапожки на толстой подошве и высоких каблуках. Влюбленные вышли из комнаты и спустились в гараж.

— Смотри, — Анджелла рывком сдернула брезентовый чехол.

Андреа несколько раз хлопнул в ладоши в знак одобрения. Это был темно-бордовый «Mercedes Benz SL55AMG» со складной крышей.

— Ну как? — спросила девушка. Она скрестила руки на груди, отступила на пару шагов назад, чтобы полюбоваться своей любимой игрушкой.

— Впечатляет, — согласился Андреа.

— Неплохая машинка для изнеженной богатой девочки, правда? — произнесла Анджелла с изрядной долей иронии в голосе. — А знаешь, как вся эта красота бегает?

Андреа заинтригованно посмотрел на любимую.

Через минуту бордовый «Мерседес» с ревом вылетел из гаража; вильнул кузовом, описав дугу, взвизгнул покрышками по мощеной брусчаткой дороге, оставляя за собой полосы жженой резины, и взревев двигателем, выскочил за ворота усадьбы.

День 14-ый

21:00

— Ну, что там с нашим следователем? — спросил фон Штернгольдт, с наслаждением вдохнув морозного ночного воздуха.

Князь и Симон Альфан стояли на балконе, курили сигары.

— Да помял я ему мордашку слегка. Аккуратненько все сделал, без следов обошлось, — отчитался Альфан. — Он догадывается, но догадки в корне неверные. Однако может накопать еще больше. Убирать его надо, Бернар, убирать. Один раз и навсегда.

— Убить следователя полиции в моем особняке! — воскликнул фон Штернгольдт. — Ты что, с ума сошел? Думаешь, никто не будет его искать?

— Нет, не в особняке, — ответил Альфан. — Есть у меня один апробированный сценарий, можно разыграть маленькую сценку.

— Сработает? — префект насторожился, вопросительно посмотрел на своего телохранителя.

Альфан утвердительно кивнул.

— Обкатанная схема, — сказал он. — Осечек не было ни разу.

— Все когда-то бывает в первый раз, — парировал префект.

— Возможно. Но для этого нужно быть дураком. Только дурак способен допустить существенную ошибку. Я никогда не ошибаюсь существенно. Я — профессионал, — сказал Альфан, чеканя слова.

— Тогда действуй, — кивнул фон Штернгольдт.

Альфан кивнул и пошел внутрь.

— Симон! — окликнул его князь.

Телохранитель обернулся.

— Мне очень повезло с тобой, — сказал префект, затянулся сигарой, выпустил колечко сизого табачного дыма.

— Это моя работа, — пожал плечами Альфан.

Через некоторое время черный джип «Шевроле Сабарбен» остановился у многоэтажного панельного дома, в котором жил Фредерик Форсберг. Альфан вылез из автомобиля, выволок из салона старшего следователя. Следом за ним из джипа выбралась Марго. Вся троица вошла в подъезд, причем Форсберга Альфан тащил, схватив за шиворот. Они поднялись в его квартиру. Пока Марго держала следователя на мушке своего пистолета, Альфан достал капроновую веревку, затянул петлю, а другим концом привязал ее к дверной ручке. Затем подошел к следователю сзади.

— Смотри, что это? — Альфан указал пальцем на потолок.

Форсберг рефлекторно поднял голову, телохранитель префекта тут же набросил удавку ему на шею, резко дернул, ударив ногой в поясницу. Шея следователя громко хрустнула, он мешком упал к ногам Альфана. Телохранитель поднял труп на плечо, перебросил веревку через дверь. Форсберг повис сантиметрах в 30-ти над полом. Недолго думая, Альфан принес с кухни табуретку и бросил ее под ноги покойнику. Затем оглядел свое творение с чувством выполненного долга. Так художник осматривает свою только что дописанную картину. Впрочем, Альфан и был художником, но расписывал окружающую действительность, и получалось у него почему-то только мрачными красками.

День 14-ый

21:30

У каждого из нас есть мечта. Блажен тот, кто живет с мечтой. У всех они разные, каждый мечтает по-своему. Кто-то старается всеми силами достигнуть своей мечты, а кто-то просто мечтает о чем-то. У строителя Стивена Андерса была давняя, по-детски наивная, заветная мечта — свиснуть что-нибудь с работы и продать повыгоднее. Сегодня она осуществилась. Вместе с товарищем они проникли в строящийся торговый центр и вынесли оттуда витринное стекло высотой 2 и шириной 1,5 метра. Андерс был на седьмом небе от счастья. Он уже успел примерно прикинуть в уме, кому и за сколько он это стекло продаст. Но это стекло еще надо было донести домой.

В воздухе висела зловещая тишина, нарушаемая только звуком шагов да тихим строительским матом. Обычно в это время город гудел, улицы были полны народа. Но сегодня этот проспект был пуст. И горящая ярко-желтым пятном высоко в небе Луна отлично работала на обстановку. В половине фута над землей тянулась плотная белесая дымка. Обстановка сложилась самая что ни на есть мистическая.

Андерс уже в мыслях начинал раскаиваться в совершенной краже. Его терзала совесть и страх быть пойманным — он никогда раньше не совершал ничего подобного. А теперь, оказавшись на вымершем проспекте, в полной тишине, во всей этой необычной обстановке — ему казалось, что небеса обязательно покарают его. Строитель непрестанно отгонял эти мысли, ему хотелось скорее пройти эту улицу и оказаться в людном месте. Он словно чуял — случится что-то нехорошее.

На пути строителей встал перекресток. Нужно было перейти дорогу, затем пройти еще два квартала — и вот он, родной дом! Они остановились на пешеходном переходе, немного передохнули, дожидаясь, когда на светофоре загорится зеленый свет, взялись за ручки с вакуумными присосками, подняли стекло и понесли его.

Ничто не предвещало беды, но когда строители дошли до середины дороги, раздался нарастающий грозный низкочастотный рев, который в конце концов взорвался визгом покрышек. Из-за угла, объятый клубами грязно-серого дыма, выскочил бордовый «Мерседес» и помчался прямо на них. Андерс и его товарищ замерли, не в силах шевельнуться от сковавшего их ужаса. А дочка Карла Бенца вальяжно вильнула кормой, вылетела на тротуар, проехала мимо них, свернула обратно на проспект, и исчезла за поворотом.

Все стихло. В воздухе вновь повисла мертвая тишина, так превосходно подчеркивающая интимность того процесса, который этой ночью совершили два строителя. Казалось, страх ушел. Андерс взялся за ручки, огляделся.

— Ну что, понесли? — спросил его товарищ.

— Понесли, — сказал, облегченно вздохнув, Андерс.

И тут витрина дала огромную трещину, и его мечта осыпалась на асфальт стеклянными осколками.

Через полчаса «Мерседес» выехал на невысокий гребень, с которого открывался изумительный вид на ночной город. Анджелла вылезла из машины, присела на капот, скрестив руки на груди. Андреа встал рядом. Некоторое время они молча смотрели на город.

— Я давно приметила это местечко, — сказала Анджелла. — Здесь тихо, безлюдно. Никто не беспокоит. Мне здесь очень нравится.

Она легла на крышку капота, вытянула руки, потянулась.

— Классно смотришься, — подметил Андреа, глядя на любимую. — Особенно в черном виниле на бордовом капоте. Как на красном лаковом покрывале.

— Андреа… — чуть слышно позвала Анджелла.

— Что, милая? — спросил он.

— Скажи, а ты мог бы меня ударить? — спросила Анджелла.

Андреа рассмеялся.

— Никогда, — ответил он решительно. — Я на тебя руки никогда не подниму.

— А если я попрошу? — спросила Анджелла.

— Дорогая, что это значит? — спросил Андреа строго. — Это все фон Штернгольдт со своими пьяными выходками, да? Это из-за него тебя сейчас вот так вот на садомазохизм потянуло?

— Нет, просто… — Анджелла обиженно надула губки, села, подперев спину локтями. — Просто я тут подумала, …а почему бы и нет? Я знаю, ты не сможешь сделать мне по-настоящему больно…

— Откуда ты знаешь? — спросил Андреа, растерявшись от такого поворота.

— Я чувствую, — не колеблясь, ответила девушка. — Я не боюсь довериться тебе.

— А тебе не кажется, что это уже извращение? — поинтересовался Андреа.

— Может быть, — согласилась Анджелла задумчиво. — А может, я шлюха? Может, я — потаскуха? Тебе не приходила такая мысль? Ну, давай, скажи «Анджелла, ты — потаскуха», тебе сразу станет легче. Что, слабоват на ругань?

— Анджелла! — Андреа побагровел, как совсем недавно в княжеском особняке, после беседы с Артуром Ле’Сангом. — Ты сама себя слышишь?

— Прекрасно слышу, — сказала Анджелла, в голосе ее зазвучала сталь. — Что, все? Скис? — Андреа стоял, глядя на нее непонимающим взглядом. — Правильно. Ни на что ты не годен. Тебе бы цветочки выращивать где-нибудь в лесу. Или в политиков играть, чесать языками в парламентах. Пацифист гребаный. Все, на что ты способен — это орать зверем, когда в меня кончаешь.

— Замолкни, — потребовал Андреа.

— А то что? — вызывающе спросила Анджелла.

Андреа взмахнул рукой. Тотчас раздался звучный шлепок. Анджелла застыла, не в силах поверить в происходящее. Ее щека горела огнем.

— Ты этого хотела? — спросил Андреа.

— Ты как посмел, щенок? — спросила Анджелла шепотом.

Андреа схватил ее за руку, поднял с капота, развернул, а затем с силой толкнул грудью на полированный металл.

— Андреа, что ты делаешь? — испугавшись, воскликнула Анджелла.

Андреа выдернул ремень из брюк, и с размаху хлестанул по обтянутой черным винилом попке. Девушка громко вскрикнула от боли.

— Ты этого от меня добивалась? — воскликнул Андреа и ударил еще раз.

Анджелла выгнулась колесом, всхлипнула.

— Ты этого от меня добивалась, да? — Андреа схватил ее свободной рукой за шею, и принялся бить по спине, попке, бедрам. — Мразь! Сука! Стерва! Потаскуха!

Хлесткие удары сыпались один за другим.

— Андреа… — простонала Анджелла сквозь слезы. — Любимый, милый… нет, пожалуйста, прости меня…

— Что, уже не хочешь так? — Андреа заломил ей руки за спиной, связал ремнем. Ничего, блядь, я тебе сейчас устрою…

— Андреа… — прошептала, подавившись плачем, Анджелла. — Не надо, прошу тебя…

— Сама виновата, — отрезал Андреа, расстегнул молнию на кэтсьюте между ног девушки, провел ладонью по половым губам. Низ живота, промежность словно обожгло огнем. Щечки девушки вспыхнули красным, она задрожала, затряслась мелкой дрожью.

— Андреа… — Анджелла все продолжала всхлипывать, слезы текли по ее щекам ручьями. — Я так не хочу, слышишь?

Тотчас низ живота разорвала тупая боль, девушка громко закричала…

Андреа сидел на капоте «Мерседеса» и курил. Пять минут назад, вдоволь насытившись любимой девушкой, он как ни в чем ни бывало надел брюки, заправил ремень, и достав из пиджака сигары, закурил. А Анджелла заперлась в машине, оттуда доносились только всхлипывания, да сдавленные рыдания. Андреа ненавидел себя за то, что сделал. Он был готов упасть к ее ногам и молить о прощении.

«Если она пожелает — стану ее личной половой тряпкой, пускай ноги об меня вытирает; я этого вполне заслужил» — подумал Андреа.

Щелкнула водительская дверца и из автомобиля вылезла Анджелла.

— Анджи! — воскликнул Андреа, бросился к ней.

Девушка испуганно отпрянула.

— Анджи… — Андреа упал перед ней на колени, обнял ее обтянутые черным винилом ноги. — Прости меня, пожалуйста!

— Андреа, милый… — Анджелла опустилась на корточки, коснулась ладонью его щеки. — Андреа, вставай.

Она взяла его за руку, потянула вверх. Они поднялись.

— Глупыш, — улыбнулась Анджелла. — Я ведь так люблю тебя.

— И я тебя люблю, — сказал Андреа. — В какое же чудовище я превратился…

Он закрыл лицо ладонями.

— Ты не виноват, — Анджелла обхватила его шею руками, прижалась щекой к его щеке. — Это я тебя спровоцировала. И должна признаться, мне очень понравилось то, что ты со мною сделал…

Она заглянула ему в глаза, и Андреа поежился, как от холода — ему показалось, будто радужная оболочка глаз девушки сверкнула зелеными искрами.

— Вижу, ты идешь к женщине, Заратустра? Не забудь плетку! — нараспев процитировала Анджелла.

День 15-ый

9:00

Виктор открыл глаза и тотчас пожалел об этом — солнечный свет ножом резанул по зрачкам; достал своим безжалостным ярким холодным лезвием до самого мозга.

— Бля, да что же вчера было? — простонал Крозье в голос.

— Нажрались мы с тобой, Витя! — вторил ему жалобно Брант.

Крозье повернулся на бок и увидел, что лежит он на кровати в своей комнате, в изрядно помятом костюме. Брант лежал рядом, на кушетке. У него все-таки хватило сил перед сном стащить с себя все, кроме брюк, в которых он запутался, и так и уснул.

— А что пили-то? — спросил Виктор.

— У Германа спроси… — ответил Брант дребезжащим с похмелья голосом. — Он жаловался, что мы весь стратегический запас вдвоем подмели подчистую. Бля, я себя чувствую, как Белая Армия!

— Это как? — удивился Крозье.

— На голову разбитым! — ответил Брант жалобно.

— Ну, тогда все понятно, — сказал Виктор, вынул из внутреннего кармана пиджака свою любимую армейскую фляжку, непослушными трясущимися руками отвинтил пробку, пригубил и протянул емкость Бранту. — Еще немного — и, мне кажется, я услышу, как мой мозг говорит мне «спасибо».

— Ага, а пока что «спасибо» тебе скажу я, — пообещал Брант, поправляя подорванное выпивкой здоровье. — Ты хоть помнишь, как мы вчера с гостями княжескими в карты играли?

— А разве играли? — удивился Крозье.

— А то! — усмехнулся Брант. — На пятьдесят тысяч этих грязных капиталистов обули. А ты думал, с чего мы так приняли на грудь?

Крозье встал с кровати, снял пиджак, понюхал.

— Да, теперь я это вспомнил, — сказал он. — Слушай, Вячеслав, а что за монашки вчера с нами в сауне были?

— Монашки? В сауне? — удивился Брант, почесал затылок.

— Значит, почудилось, — сказал Крозье разочарованно.

— Значит, хорошо погуляли, — сказал Брант довольно. — Выпивка не пропала зря. Слушай, а может, ты кого из гостей с монашками спутал?

Крозье сел в позе Роденовского «Мыслителя», крепко задумался.

— Веймара? — предположил он.

Брант прыснул со смеху.

— А что? — искренне удивился Крозье. — По пьяному делу его пиджак и за монашескую рясу вполне сойдет.

9:12

Она лежала, прижавшись, положив голову ему на грудь, и медленно водила ноготками по его плечу. Казалось, еще чуть-чуть — и девушка начнет мурлыкать от удовольствия. Это была уже не та разъяренная фурия, которая вчера ночью ворвалась в квартиру, стянула с него одежду еще в коридоре, а потом еще несколько часов не давала ему покоя; громко, протяжно стонала, извиваясь в его объятиях.

— Какая же ты все-таки… — произнес Андреа задумчиво.

— В чем дело, милый? — отозвалась Анджелла.

— Не могу привыкнуть, — ответил Андреа. — Кажется, я тебя уже достаточно хорошо знаю — и тут ты выкидываешь что-то запредельное, чего я совершенно не ожидаю. Повергаешь меня в шок.

Она промолчала.

— Анджи… — позвал Андреа.

— Мммм… — промурлыкала девушка.

— Давай, я кофе сделаю? — предложил Андреа.

— Угу… — произнесла Анджелла чуть слышно, плотнее прижимаясь к нему.

— Тогда подожди немножко, я сейчас принесу, — сказал Андреа и вылез из-под одеяла.

Некоторое время Анджелла лежала в постели. Потом все-таки решилась выбраться из постели, обула босоножки, одернула пеньюар, подошла к платяному шкафу, встала перед зеркалом и принялась расчесывать растрепавшиеся бурной ночью волосы. За этим занятием ее и застал Андреа.

— Кофе подан, — он сел на постель, поставил рядом поднос с двумя чашечками и парой сдобных булочек.

— Чувствую себя отвратительно. Как будто меня грузовик переехал, — пожаловалась Анджелла. — Слабость какая-то навалилась. И подташнивает.

— Это все оттого, что не высыпаешься, — высказал предположение Андреа. — Надо нашу постельную гимнастику днем проводить. А то ты прямо на работе будешь засыпать. С пистолетом в руках, прямо перед мишенью.

— Очень смешно, — вяло отмахнулась Анджелла. — Я иной раз вообще по трое суток не спала, и чувствовала себя гораздо лучше…

— Конечно. А ты сравни, сколько энергии человек тратит на повседневную жизнь, и сколько — на секс, — предложил Андреа, разламывая булочку. — Добавь к этому твое увлечение алкоголем — которое я скоро вырублю на корню вместе с курением — и все встанет по своим местам. Я ведь благодаря тебе до часу дня отсыпаюсь, и все равно в сон кидает. А как ты выдерживаешь такой бешеный ритм — для меня вообще загадка…

— А по ночам заниматься сексом мне нравится гораздо больше, чем днем, — сказала Анджелла, отложила расческу, провела ладонью по волосам, повернулась к любимому и добавила. — Я вообще — существо ночное…

Андреа невольно мотнул головой, прогоняя мираж — ему вновь показалось, что глаза девушки блеснули холодным зеленым огнем.

11:00

Люк Веймар пинком распахнул дверь и вошел в кабинет префекта.

— Вызывали, босс? — спросил он.

Князь по обыкновению сидел за своим столом, обложившись бухгалтерскими книгами.

— А, Люк! — обрадовался он штурмовику, отвлекся от бумаг и даже обменялся с ним рукопожатием в знак приветствия. — У меня есть для тебя маленькое поручение. Поезжайте вместе с Симоном в аэропорт, необходимо встретить свежую кровь. Машину я вам выделю.

— Кого? — удивился Веймар.

— Пополнение в подразделение Джи-3, — ответил фон Штернгольдт. — Сокращать наш контингент после недавнего нападения на колонну не стали.

Веймар козырнул, развернулся на каблуках и вышел строевым шагом.

«Козел!» — подумал про себя штурмовик. — «Превратил спецназ в своих адъютантов».

Где-то глубоко в душе Веймар трепетал перед начальством, но никогда этого не показывал. Он никогда не мог свыкнуться с мыслью, что им кто-то руководит. Поэтому Люк Веймар был вольным стрелком. Охотником, который сам определял перед собой задачу. А задача всегда была одна и та же, предельно проста и понятна — найти и уничтожить.

На этот раз место Симона Альфана за рулем занял личный водитель князя — для встречи новых членов подразделения Джи-3 префект выделил один из своих десятиметровых лимузинов — белоснежный «Lincoln Town car ultra».

Веймар вылез из салона, вынул сигареты, закурил. Час назад Альфан скрылся в здании аэровокзала, и с тех пор от него не было вестей.

Дул холодный ноябрьский ветер.

— Блядство.

Веймар поежился, сунул руки в карманы джинсов — не помогло, пальцы окоченели. Появилась вполне здравая мысль залезть в теплый салон «Линкольна» и выпить чего-нибудь крепкого, но тут из здания международного терминала вышел Симон Альфан, и с ним — пять человек в строгих темно-серых деловых костюмах, с черными прямоугольными армейскими сумками в руках.

— Вырядились, блядь… — произнес презрительно Веймар, увидев их. — Клоуны.

Он всегда считал, что одежда должна соответствовать работе ее хозяина.

— А это — наш штурмовик из Джи-2, Люк Веймар. До того, как попасть к нам, он был вольным стрелком в Англии, — сказал Альфан. — Люк, знакомься — ваши товарищи из подразделения Джи-3.

Веймар щелчком выбросил бычок.

— Карл Йохан, командующий группой, — молодой белобрысый парень на вид лет 25-ти протянул ему руку.

Люк с некоторым сомнением пожал ее, глядя на новоиспеченного командира. Йохан носил длинные, до плеч, волнистые светлые волосы, был тщательно выбрит. У него было лицо вышибалы — плоское, словно вытесано из куска скальной породы.

— Ференц Шидлер, — высокий молодой сухощавый парень ростом больше двух метров с бритыми висками и длинными, каштановыми, прямыми, стянутыми на затылке в конский хвост волосами, обменялся рукопожатием с Веймаром.

— Ничего так палочка — дерьмо мешать, — заметил Люк мимоходом, и у Шидлера покраснели кончики ушей.

— Казимир Дибровский, — коренастый лысый парень с широким массивным лбом и гранжевой бородкой тщательно вытер ладонь о лацкан пиджака и протянул ее Веймару.

— А я в зоопарке твоего брата видел, — вместо рукопожатия поведал ему Люк.

— В клетке с надписью «осторожно, горилла».

Дибровский сжал кулаки, Йохан похлопал его по плечу.

— Расслабься, Казимир, господин Веймар сегодня не в духе, — сказал он.

— Стивен Гершвин, — брюнет с мертвенно-бледной кожей среднего роста даже не пытался пожать Люку руку.

— Что-то ты, Стивен, совсем неважнецки выглядишь. Смотри, не помри, — предостерег его Веймар.

— Диана Фронстессон, — раздалось плавное сопрано из-за спины Йохана.

Люк удивленно поднял бровь. Командир отступил в сторону, и к Веймару подошла миниатюрная шатенка в сером деловом костюме. Люк окинул взглядом ее прикрытые юбкой ноги, затем — грудь 3-его размера, и наконец — милое лицо, окаймленное спадающей на плечи гривой темно-шоколадных волнистых волос.

— Бля, как давно я не трахался… — простонал Веймар.

Девушка побледнела, отступила назад. Йохан шокировано поглядел на штурмовика.

— Люк, будь добр, веди себя прилично. Им еще с твоим командиром предстоит познакомиться, — сказал Альфан. — Они только что окончили подготовку в Маутхаузене, господин Йохан — их наставник, ему доверили командовать группой.

— Это поэтому ваши люди так неприметно одеваются? — спросил Веймар, глядя на Йохана. — Прямо как расстрельная команда. Только повязки «СС» на рукаве не хватает. Камрады, так не пойдет. А если снайпер?

— Вы так думаете? — спросил Йохан с недоверием.

Веймар рассмеялся.

— У нас недавно среди бела дня колонну в сопровождении штурмовой группы расстреляли из реактивных гранатометов, есть несколько погибших. Думайте сами, — ответил Веймар.

— Это правда? — удивился Йохан, повернулся к Альфану.

Телохранитель кивнул.

— Нет, бля, занимательная басня. Сижу в горящем танке, пишу на сапоге убитого командира, — ответил Веймар. — А вы думали, вас на курорт отправили? В санаторий?

— Господа, прошу, — Альфан указал на лимузин.

Один за другим штурмовики залезли в машину. Это только снаружи «Линкольн» выглядел большим — на самом деле внутри было очень тесно из-за низкого потолка. Веймар сидел рядом с Альфаном и думал, что скоро у него начнется клаустрофобия — Симон ссутулился, пригнул голову, и все равно упирался затылком в потолок.

— Мсье Альфан очень хорошо отзывается о Вашей команде, господин Веймар, — сказал Йохан. — Вы ведь уничтожили Густава Алька?

— Не я, — кашлянув, сказал смущенно Люк. — Наш командир. Но вместе с тем умалять роль остальных членов группы тоже не стоит — каждый из них был на своем месте, выполнял свою задачу. Точно также важна каждая шестеренка в каком-нибудь сложном механизме.

Альфан хохотнул, но тотчас зажал рот кулаком и сидел теперь, широко улыбаясь.

— Что я такого сказал? — спросил Веймар.

— Да нет, ничего, Люк, — ответил Альфан, продолжая улыбаться.

Люк покачал головой.

— Я понял намек. Симон, давай обойдемся без подробностей. Не хочу думать, что ты можешь поступить как последний мудак, — сказал он.

— Я понимаю, Люк, я понимаю, — ответил Альфан, продолжая улыбаться.

День 15-ый

13:00

— Ну что ж, дамы и господа, добро пожаловать в наше скромное жилище, — Альфан распахнул двустворчатые двери и вошел в гостиную.

Идущий вслед за ним Карл Йохан застыл на месте, не веря своим глазам.

— Брант! — воскликнул он удивленно. — А ты здесь какими судьбами?

— Йохан!

Брант, сидящий вместе с Крозье перед камином и попивающий коньяк, выскочил из кресла, подошел к другу. Они обнялись.

— А я в Джи-2 попал, — сказал Вячеслав.

— Неужели командиром? — спросил Йохан.

— Нет, — ответил Брант, тотчас сник, погрустнел. — Командиром у нас не я.

— А кто? — спросил Йохан, продолжая улыбаться.

Брант молчал.

— Брант, пожалуйста… — Йохан осекся, улыбка стала медленно сходить с его лица.

Вячеслав ничего не ответил, он лишь тяжело вздохнул и плюхнулся на кушетку.

— Нет… — прошептал Йохан потрясенно. — Не может быть…

— Здравствуй, Карл, — прозвучало глубокое чувственное контральто у него за спиной. Он обернулся. Она стояла позади него, скрестив руки на груди. На ней было черное шифоновое платье длиной до середины бедра, с короткими рукавами, чулки в мелкую сетку, лаковые сапожки на шпильках. На поясе болталась кобура с кольтом.

— Анджелла… — произнес Йохан с отвращением.

— Ты перестал здороваться со мной четыре десятка лет назад. Где-то в глубине души я надеялась, что ты со временем забросишь эту нехорошую традицию, — сказала Анджелла холодно.

— Ребята, знакомьтесь, — обратился Йохан к своим бойцам. — Это непревзойденная убийца Анджелла. Ее даже ее собственный наставник не смог превзойти в искусстве лить чужую кровь реками. А знаете почему?

Все изумленно уставились на него.

— Не начинай, Йохан, — процедила сквозь зубы Анджелла.

— Тогда скажи сама, — предложил Йохан. — Где сейчас твой наставник?

В воздухе воцарилась мертвая тишина.

— Я убила его, — процедила Анджелла сквозь зубы. — Теперь ты доволен?

— Я буду доволен тогда, когда твой труп повесят во дворе этой усадьбы до тех пор, пока не завоняет, — ответил Карл Йохан.

— А, по-моему, твой труп повесят там гораздо раньше.

Хрустнул затвор в переносицу командира подразделения Джи-3 уставился черным жерлом пистолет 45-ого калибра. На него стало жалко смотреть — он моментально побледнел, на лбу выступили крупные капли пота. Карл Йохан прекрасно осознавал — от смерти его сейчас отделяют всего несколько миллиметров хода ударно-спускового механизма одинарного действия.

— Анджелла, убери пистолет, пожалуйста, — Симон хотел было подойти к ней и забрать оружие.

— Альфан, еще шаг — и я спущу курок, — предупредила Анджелла.

Альфан застыл на месте.

— Виктор, а можно я с этим засранцем обойдусь по рецепту Фергюссона? — спросил, зевая, Веймар у Крозье и кивнул в сторону Йохана.

— Это как? — спросил Виктор.

— Дам ему подарков под названием «пиздюли», — пояснил Веймар. — Они, конечно, сука, болючие, зато всегда на всех хватает.

— Валяй, — разрешил, безразлично махнув рукой, Крозье. — Как закончишь — меня позови, я тоже попрактикуюсь.

— Вы здесь еще гладиаторские бои устройте… — плюнула Анджелла словами, сняла пистолет с боевого взвода и вышла вон.

— Уф, — вздохнул облегченно Йохан, вытер лоб. — Спасибо, ребята, я вам очень обязан. Она ведь и вправду убить могла.

— Да ты не спеши благодарить-то… — предостерег его Веймар, бросил свой пиджак на журнальный столик, положил рядом с ним пистолет «Хеклер-Кох» 45-ого калибра, принялся закатывать до локтей рукава черной рубашки…

— Люк! Виктор! Да что с вами стало? — воскликнул префект.

Он уже добрых двадцать минут расхаживал по своему кабинету взад-вперед, пытаясь прийти в себя от услышанного.

— Устроили дебош, разгромили мою гостиную, избили командира параллельного подразделения! Вы ведь штурмовики, а не шпана уличная! И притом — одни из самых лучших!

— Знаете что, княже? — бесцеремонно перебил его Веймар, сжав кулаки. — Я может, работаю с Анджеллой не так давно. Я может, не так хорошо знаю ее, как этот Йохан. И отношения у нас с ней с самого начала не сложились, и я кое-где ошибался. Но! Я никогда не променяю ее на другого командира. И никогда не спущу с рук ни одного оскорбления, которое ей нанес какой-то там мудак, у которого лицо не обезображено интеллектом. Надеюсь, намек мой вам понятен?

Префект некоторое время обдумывал его слова, затем кивнул.

— И предупредите этого козла, — сказал Веймар и ткнул средним пальцем в кедровую столешницу. — Если он еще раз позволит себе вольность в ее отношении — он у меня опиздюлится по полной программе.

Префект от удивления беззвучно открыл рот, затем глубоко вдохнул, набрал полную грудь воздуха.

— Виктор, Вам есть что сказать? — спросил князь.

— Да, разумеется, — сказал Крозье, размяв пальцы. — Неисповедимы пути Господни. Живет штурмовик, раз — и не вернулся с задания. Война есть война — а на войне солдаты иногда и гибнут.

Спустя некоторое время Веймар и Крозье вышли из кабинета префекта в наилучшем расположении духа. Виктор по привычке вынул сигарету, закурил.

— Слушай, Люк, а что за хиппари с нами вчера на концерт «Битлов» ходили? — спросил Крозье. — На стадионе.

— Какие хиппари? — удивился не на шутку Веймар.

— Ну, мы с ними еще кричали «Леннон жил, Леннон жив, Леннон будет жить!» — ответил Крозье. — И там еще спонсором концерта магазин «Снайпер» был. А потом я залез на сцену и спрыгнул в толпу, и вы меня куда-то несли.

— Виктор, насчет сцены и концерта я не знаю, а вот то, что мы с Брантом тебя, пьяного до состояния детского кубика, до твоей комнаты по лестнице несли и уронили на ступеньки пару раз — это было, — отвечал Веймар.

— Правильно сказал мне Брант сегодня утром, выпивка не пропала зря, — заметил Крозье, затягиваясь сигаретой.

Когда Альфан вошел на кухню, Йохан бросил комок окровавленной марли в урну.

— Ну, как? — спросил Симон.

— Все, вроде бы перестало, — Йохан провел ладонью по лицу, ощупывая еще свежие затягивающиеся шрамы. — Да, вот так досталось мне. Я ведь в Маутхаузене инструктором рукопашного боя был, а тут… у двух… не знаю, как их назвать, в общем, получил на орехи.

— Ну, не совсем они такие, как ты их хотел назвать. И, заметь, били они тебя по очереди. Не накинулись вдвоем, — сказал Альфан, наливая себе кофе. — Да ты не переживай так, не зазорно у этих парней по морде получить, тем более — за дело. Веймар — вольный стрелок, он за двадцать лет своей работы всего нахватался — от кун-фу до искусства пьяной уличной драки «пятеро на одного». А Крозье в группе М-6 подготовку проходил, там же и служил. А М-6 находиться под эгидой DST.

— Под эгидой чего? — удивился Йохан.

— DST, — повторил Альфан. — Французская военная контрразведка. Так что и Крозье, и Веймар попали в Джи-2 не случайно, будь уверен.

— Да, я это уже понял, — сказал Йохан, потирая нижнюю челюсть. — Так значит, она здесь командиром?

Альфан кивнул.

— И мне с ней придется работать?

Снова кивок.

— Не с того ты начал, — сказал Альфан. — Тебе надо было с ней отношения рабочие налаживать, а ты… И избили тебя именно за это. А она на тебя после такого и не посмотрит, ты для нее теперь перестал существовать.

— И что мне теперь делать? — спросил Йохан.

Альфан недоуменно развел руками. Йохан залез в сервант, взял бутылку красного вина, откупорил, налил себе до краев высокий бокал.

— На завтра большая облава планируется. В ночь с сегодняшнего числа на завтрашнее, — сказал Альфан. — Но это так, информация к размышлению, тебе префект еще все подробно расскажет.

— Но ты не зря поднял эту тему, — догадался Йохан, пригубил вино.

— Да, ты прав, — проговорил скороговоркой Альфан. — Будет еще десяток-другой вольных стрелков и два подразделения из соседней префектуры. Будет много народа, в такой толпе трудно что-то проконтролировать. Тебе надо быть осторожнее, Анджелла может попытаться свести с тобой счеты. Пока все заняты ночной охотой.

— Думаешь, она пойдет на это? — спросил Йохан с недоверием.

Альфан утвердительно кивнул.

— А система отчетности? Или Собственная Безопасность спустит подобное на тормозах? — спросил Йохан.

— Спустит, — сказал Альфан уверенно. — Без колебаний. Не забывай, Анджелла — из первого выпуска Маутхаузена, пилотный образец, так сказать. На ней обкатывали программу подготовки, и сейчас она — прежде всего материал для исследования. Бесценный материал. Поэтому ее и пальцем не тронут. Но для тебя это уже не будет иметь абсолютно никакого значения.

— Это точно, — криво усмехнулся Йохан.

В дверь робко постучали.

— Войдите! — сказал властный, надменный голос.

В комнату вошли Веймар и Крозье. Анджелла сидела на подоконнике и смазывала «Орел Пустыни». Рядом стояли, выстроившись словно артиллерийская батарея, баночки со средствами по уходу за огнестрельным оружием, лежали коробки с патронами.

— Присаживайтесь, — Анджелла махнула рукой на кушетку.

Штурмовики сели.

— Ну? — Анджелла с хрустом вогнала в пазы матово-черный кожух затвора, щелкнула ударно-спусковым механизмом пистолета.

— Что это за интермедию вы разыграли с этим Йоханом в гостиной? — спросил, выдержав паузу, Веймар.

— Дела давно минувших дней. Преданье старины глубокой, — ответила Анджелла и принялась заряжать пистолет-пулемет.

— И все-таки? — спросил Веймар настойчиво.

— Ты все слышал сам. Я думала, догадался, — сказала девушка.

Веймар замолк.

— Значит, правда, да? — спросил он через некоторое время.

— Люк, тебе так не терпится залезть ко мне в душу и покопаться там? — спросила Анджелла раздраженно.

— Ну, не знаю, — сказал Веймар. — Я просто пытаюсь хоть немного тебя понять. До тех пор, пока в твоей жизни не появился Андреа, ты была машиной, механизмом. А теперь в тебе вдруг стали проявляться чувства, эмоции. Я имею в виду настоящие, искренние, не наигранные.

— Люк прав, — сказал Крозье. — Ты для нас как неземное существо, совершенно чуждое нашей логике, нашему мировоззрению. Нет, я, конечно, согласен, командир должен держаться особняком, служить авторитетом для подчиненных, но ты явно перегибаешь палку.

— А вы все ждете, что я снизойду до вас и одарю своим бесценным вниманием? — удивилась Анджелла.

— А я думал, командир должен не только отдавать приказы, но и стараться сплотить вокруг себя команду, — сказал Крозье укоризненно.

— А я думала, вы уже не маленькие, чтобы мне приходилось кормить и пеленать вас, — ответила Анджелла.

Вошел фон Штернгольдт. Некоторое время он смотрел на собравшихся в комнате штурмовиков. Потом подошел к бару, налил себе стакан виски.

— Обычно ты подчиненных так не жаловала. Под угрозой расстрела не позволяла к своей норе приближаться, — заметил он.

Анджелла очень красноречиво вогнала обойму в рукоятку «Дезерт Игла», передернула затвор, исподлобья посмотрела на префекта.

— А по существу? — спросила она.

— Возьми молодежь, свози их к Сэму, познакомь. Пускай вооружит их, у вас будет очень долгая ночь, — предупредил князь. — Вечером приедут Колльберг и Ларсен со своим личным составом, и еще три десятка стрелков. Забыла, какой сегодня день?

Девушка вопросительно подняла брови.

— Полнолуние, — ответил префект. — Охота обещает быть весьма масштабной, заодно и проведем маленькую карательную акцию. Пусть видят, что мы не собираемся долго выяснять, какой наглец нападает на наши конвои. Пленных не берите, еще с прошлой облавы подвал в порядок не успели привести.

— А что случилось? — спросил Крозье.

— Одному удалось вырваться. И естественно, перед тем, как его нафаршировали свинцом под завязку, он успел освободить нескольких своих товарищей. Они растерзали двадцать пять бойцов личной охраны, долго крушили подвал, не в силах выбраться наружу — там толстая стальная дверь, гидравлический привод. А потом…

Фон Штернгольдт красноречиво оглядел присутствующих.

— А потом в подвал спустилось подразделение Джи-2 — и через пару минут все закончилось, — закончил он свою необычайно глубокую мысль.

— Прикрытие? — спросила Анджелла.

— Никакого прикрытия. У них, очевидно, свой контакт в полиции, поэтому сразу узнают о рейде, расползутся, как тараканы, по щелям — без огнемета не выкуришь, — ответил префект полным презрения тоном.

— Хорошо, — сказала, тяжело вздохнув, Анджелла. — Веймар, приготовь джип. Виктор, собери этот детский сад на прогулку, прямо сейчас и поезжайте. Как закончите — возвращайтесь в особняк, до вечера у вас будет свободное время, но в расположении группы. И учтите, вы мне сегодня нужны отдохнувшими, но трезвыми.

Штурмовики поднялись с кушетки и вышли.

— А ты чего ждешь? — спросила Анджелла, глядя на префекта.

— Если я попытаюсь поцеловать тебя силой — ты не посмеешь выстрелить в меня, — предположил префект.

— Да. Не посмею, — согласилась девушка.

Князь подался к ней.

— А вот ногу или руку сломаю, — пообещала Анджелла, с хрустом вогнала магазин в рукоятку второго «Орла пустыни», щелкнула затвором.

— Не будь такой строгой со мной, — взмолился князь. — Я ведь просто пытаюсь вернуть то, что у нас было раньше…

— А между нами ничего и не было, — сказала Анджелла, застегивая на поясе ремень, вешая на него кобуру с «Кольтом». — Тебе показалось, что между нами что-то есть, но на самом деле между бифштексом и человеком взаимных чувств не бывает в принципе.

14:00

— Ну что, допрыгались? — спросил Ильм.

Эмма недоуменно глядела на патологоанатома. Мартин метался по своей квартире в махровом халате и белых пушистых тапочках, с бутылкой столичной водки и граненым стаканом в руках. Вагнер и Отто стояли рядом, они тоже не совсем понимали, что могло так напугать Ильма.

— Вскрыл я Форсберга, — Мартин налил стакан, залпом осушил его, подбежал к столу, схватил помидор, закусил. Затем вытер с губ и подбородка брызнувший сок, и продолжил свое повествование. — И вроде все хорошо, перелом шеи, самоубийство — ясно как Божий день. А вот потом дальше пошел, прошел брюшную полость, решил посмотреть поясницу — как чувствовал! В поясничном отделе два позвонка сломано! Был там кто-то еще, понимаете? Это не самоубийство было! Это Форсберг куда-то влез, пытаясь найти вашу знакомую — и его убрали! Слишком глубоко залез! Не буду я вам больше помогать, не надейтесь! Ушел я из полиции, заявление вот сегодня же написал, я лучше сопьюсь, чем меня вот также повесят на двери! — он снова налил себе еще водки, выпил одним махом. — Уф! И вот ведь какая штука! Мучили Форсберга догадки какие-то, он все рвался мне сказать, да мне все дела до этого не было. И так и не успел рассказать, на что он там наткнулся, хвала небесам!

Ван Риберг подошел к нему, забрал водку, хлестанул его ладонью по щеке.

— Мартин! — сказал он. — Успокойся. Что ты как баба, вой поднял? Форсберг где работал? Вот именно, он старшим следователем был. А ты — патологоанатом вшивый, кому ты нахер нужен?

— Не знаю, — сказал Ильм, отнял у него бутылку, снова наполнил свой стакан.

— А вот купил я карабин помповый на всякий случай. Хотя — толку от него, наверное…

— Где моя фотография? — спросила Эмма. — Та, которую я тебе приносила на анализ. Оригинал ты оставил себе.

— Я ее сжег! — выкрикнул отчаянно Мартин Ильм. — И вам советую — не суйтесь вы в это дело!

— Понятно, — устало сказала Ричардс, махнула рукой обреченно. — Это у него правительственный заговор и паранойя, кругом — враги, везде — засада; а у нас все простое, приземленное, мещанское — несколько десятков трупов и наемная убийца, у которой на руках крупнокалиберный пистолет-пулемет. А Мартин, сдается мне, вообще последние сутки пьет запоем. Кто его знает? Поехали отсюда. Толку от него нам уже не будет, он такими темпами наверняка сопьется в ближайшем обозримом будущем.

Закрыв за гостями дверь, Мартин Ильм сунул руку в карман халата и вынул оттуда свернутую в 4 раза старую, пожелтевшую от времени, черно-белую фотографию, и усмехнулся, отмечая про себя, какой убедительный спектакль он разыграл перед полицейскими.

«Нет, ребята» — подумал он, развернул снимок, и провел кончиком пальца по глянцевой бумаге. — «Это — не наемная убийца, и это — не мафиозные разборки. Здесь что-то посерьезнее творится, что-то явно находящееся за пределами наших с вами представлений…»

14:30

Вернер вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.

— Вы посылали за мной.

Фон Штернгольдт сидел за столом, курил сигару и просматривал какие-то документы.

— Посылал… — ответил он, задумчиво пожевав кончик сигары. — Ты проходи, присаживайся.

Начальник княжеской охраны подвинул себе стул и сел напротив своего хозяина.

— Я хочу дать тебе шанс реабилитироваться, — сказал фон Штернгольдт. — После завала с конвоем и операцией сопровождения.

— Я весь во внимании, — Вернер подался вперед.

Фон Штернгольдт вынул из вороха бумаг фотографию и небрежно бросил через стол начальнику охраны.

— Я хочу иметь полный расклад на этого субъекта, — сказал он. — Вся биография до мельчайших подробностей. Особенно хочу знать, где и как он накосячил, и как это можно обернуть против него.

Вернер взял снимок — на фото был изображен высокий мужчина не старше 35 лет, темноволосый, в строгом деловом костюме. Снимок был сделан на каком-то официальном приеме.

— Барон Грейхарт? — уточнил Вернер.

Князь кивнул.

— Сколько у меня времени? — спросил Вернер.

— Нисколько, — ответил князь.

14:40

Бордовый «Мерседес Бенц» со складным верхом замер у парадной современного люксового небоскреба. Потихоньку начинал падать снег крупными липкими комьями. Анджелла хлопнула автомобильной дверцей, вошла в подъезд, поднялась в свою квартиру.

— Собирай вещи.

Андреа сидел за письменным столом, обложившись какими-то бумагами, и что-то читал с экрана карманного компьютера.

— Что? — он оторвался от своего занятия, поднялся из-за стола, подошел к любимой. Анджелла сбросила плащ с плеч, небрежно повесила его на ширму.

— Собирай вещи, милый, — сказала она, доставая из-под кровати потрепанную армейскую сумку со своими вещами. — Эту ночь тебе придется переночевать в моей комнате, в особняке префекта.

— Почему, любимая? — Андреа обнял девушку сзади, слегка прижал к себе.

— Ночь будет жаркой. В особняке тебе будет безопасней, там охрана, — сказала Анджелла, высвободилась из его объятий.

Андреа понимающе кивнул.

— Я вернусь утром, и мы снова переселимся сюда, — пообещала девушка.

— А префект? — спросил Андреа. — Он не вышвырнет меня на улицу? Это же как-никак его дом…

— А ты ему про меня напомни, — предложила Анджелла.

День 15-ый

14:45

Черный джип «Шевроле Сабарбен» заехал в переулок, проехал между двумя панельными домами, и, преодолев небольшой пологий подъем, оказался на проходной. Веймар откинулся на сиденье и стал ждать.

— А чего ждем? — спросил Йохан.

Сидящий спереди Крозье указал на камеру наружного видео-наблюдения. Вскоре появился Сэм с каким-то полицейским, он на ходу что-то говорил ему, показывая рукой на джип за забором. Полицейский кивал в знак понимания, а потом скрылся в дверях контрольно-пропускного пункта. Через несколько секунд ворота гостеприимно распахнулись.

— Я не совсем понимаю всех этих заборов, колючей проволоки, собак и полицейских, — осторожно высказался Йохан.

— И не говори, у меня аж прямо возникает ощущение, что это база роты полицейского спецназа, — ответил ему Веймар.

Йохан удивленно посмотрел на него в зеркало заднего вида. Крозье и Веймар переглянулись и рассмеялись.

— Эх, блядь, где же сейчас Фергюссон… — тяжело вздохнул Веймар, и в его голосе зазвучали нотки глубокой тоски.

Крозье понимающе посмотрел на своего товарища.

— Ностальгия, бля, — согласился он грустно.

Джип кашлянул мотором и въехал во двор. Ворота закрылись. Веймар вырулил к гаражу и остановился у открытых ворот.

— Все, приехали, — сообщил Крозье.

— Привет, Сэм, — Веймар выбрался из машины, пожал руку полицейскому. — Принимай птенцов. Им надо когти вправить и клюв наточить.

— Привет, Люк, — сказал Сэм, отвечая на рукопожатие. — А где Пол?

— Пол в Прагу улетел, — ответил Веймар с некоторым сожалением.

— Понятно. Мне сегодня фон Штернгольдт звонил, — сказал Сэм. — Пойдем, я вам там уже котомочку собрал.

Они прошли в тир. На столе был разложен весьма солидный арсенал — от пистолетов до гранатометов. Увидев это, новобранцы опешили.

— А как правительство смотрит на все это? — спросил Шидлер.

Веймар, Сэм и Крозье переглянулись и расхохотались.

— А мы ему не скажем, — доверительно сказал Веймар и заговорщически подмигнул Шидлеру. — Пусть это будет наш маленький секрет. О’кей?

— Веймар, не трахай ему мозги. Их у него еще нет. Подрастет — поймет, как дела делаются, — сказал Крозье, взяв в руки штурмовую винтовку М4 «Кольт Кэрбайн». — Вот эта игрушка мне по нраву. Подствольник есть?

Сэм указал пальцем на соседний стол. Виктор приладил к винтовке подствольный гранатомет, взял оружие наизготовку, крадучись прошелся вдоль стены, развернулся и ударил очередью по мишеням. Громко лязгнул затвор, и на пол со звоном посыпались стреляные гильзы.

— Мое, — коротко произнес он, опустив оружие.

— Я рад, что тебе понравилось, — сказал Сэм. — Значит, не зря я постарался.

Веймар взял «Хеклер-Кох» 45-ого калибра, сунул в свободный карман джинсов, затем взял пару автоматических «Глок 21», зарядил. Некоторое время он любовался матово-черными кожухами затворов, потом вскинул оружие и короткими очередями разрядил их в мишень. Удовлетворившись результатами, Люк отложил пистолеты для себя и стал рыться в винтовках.

— Тебе помочь? — спросил Сэм.

— Да не, я так, для общего развития, — сказал Веймар.

— Есть АК-74, М4, Хеклер и Кох, — сказал Сэм. — Тебе кого?

— Штаир Ауг А1, — ответил Веймар.

— Это вряд ли. Но есть кое-что, тебе должно понравиться, — Сэм подошел к соседнему столу, вынул винтовку, протянул Веймару. — Штаир Ауг А3 Кэрбайн, с укороченным стволом, подствольный гранатомет калибра 40 мм.

Люк взял винтовку поудобнее, выстрелил пару раз одиночным. Затем встал одной ногой на ящик, упер приклад в плечо, и разрядил обойму в гипсовую мишень. После чего ласково погладил винтовку по цевью.

— Красавица! — сказал он. — Я ее уже люблю.

— Магазины обычные, двойные, увеличенной емкости, — Сэм указал на стоящий у стены ящик. — Пули — обычные оболочечные, бронебойные, останавливающего действия. Есть даже с головной пустотой, типа Uni-cor. Берите, не стесняйтесь.

Мигнула небольшая красная лампочка под потолком, на мгновение озарив помещение алым светом.

— Так, меня вызывают. Пойду работать, — сказал Сэм. — Вы пока поковыряйтесь, может быть, еще что понравится.

— Конечно, иди. Мы еще пару часов у тебя погостим, — сказал Крозье. — Йохан! — крикнул он куда-то вглубь тира. — Ну и долго вы там собираетесь херней маяться?

— Они все никак не могут определить, что лучше — пистолет или автомат, — сказал недовольно подошедший Веймар. — Навозные черви. В своем гадючнике под названием «Маутхаузен» в дерьме не накопались.

— Что-то ты какой-то брюзгливый стал, — заметил Крозье. — Это из-за Йохана?

— А хрен его знает, — сказал Веймар озлобленно. — Может, и из-за него. К Анджелле привык, меня сейчас уже ничем не удивишь. Но этот гад меня занозил. Какое ему дело до ее отношений с наставниками?

— Да ладно тебе, — сказал Крозье. — На его девочку ты глаз положил, а она к нему жмется, ни на шаг от командира не отходит.

— На какую еще девочку? — спросил Веймар.

— На Диану, — уточнил Крозье.

— Окстись, Виктор, — сказал Веймар, отмахнувшись. — Меня же за педофилию посадят. И вообще, у меня — Джилл.

Они принялись расфасовывать свои «покупки» по двум непромокаемым армейским сумкам, лежащим под столом.

16:45

Мартин Ильм чертыхнулся, уперся коленом в стену, переложил стопку книг на бедро, вынул ключи и открыл дверь. Войдя в квартиру, он бросил взятую в библиотеке литературу на пол, запер дверь, разулся. Затем собрал с пола книги и вошел в гостиную.

В его любимом кресле сидел, развалившись, молодой мужчина в черных джинсах и черном замшевом плаще. У него были длинные, черные, зачесанные назад прямые волосы. Он смотрел прямо в глаза патологоанатому.

— Здравствуйте, дорогой господин Ильм! — сказал мужчина, наконец, смерив его оценивающим взглядом.

— Здравствуйте, — растерявшись, машинально ответил Мартин. — Вы кто такой, черт вас возьми?

Мужчина усмехнулся.

— Мое имя не имеет никакого значения, — сказал он. — Да и Вам оно ничего не скажет. Главное — что мы с вами наконец-то встретились. Вы ведь явно ищете того, кто смог бы дать ответы на Ваши вопросы, а их у Вас накопилось немало, я уверен.

Ильм положил книги на диван, сел рядом. Мужчина подался вперед, взял всю стопку, положил себе на колени, принялся читать названия книг.

— Гегель, Фейербах, Шпенглер, Ницше, Шопенгауэр, Карл Ясперс, Лао-Цзы, Конфуций… — произнес он, перебирая тома. — Здесь собраны труды и материалистов, и идеалистов. Очень интересно. Вы, я вижу, не отрицаете истинности как материальной, так и духовной концепции? Хотите получить наиболее полное представление об общей картине мира? Широко мыслите?

Мартин хмуро кивнул.

«В спальне под кроватью — карабин» — подумал он, прикидывая в уме расстояние, которое ему придется преодолеть. — «Вот сейчас бы до него добраться…»

— Что ж, весьма похвально, — сообщил мужчина. — Надеюсь, на задворках сознания Вы не держите мысли схватиться за оружие?

Ильм удивленно посмотрел на него. Губы мужчины тронула едва заметная усмешка.

— Люди… какие же вы люди… как вы предсказуемы…

Ильм растерянно моргнул. Нет, послышалось. Его гость не проронил ни слова. Эта фраза будто сама собой прозвучала в его голове.

Раздались тяжелые шаги армейских ботинок и из спальни вышел молодой парень с безразличным выражением лица, в черной спецназовской форме, с помповым карабином в руке. А мужчина тем временем вынул из кармана черно-белое фото, развернул его, глянцевая бумага громко хрустнула.

— Это Вас, несомненно, заинтересует, — он взял фото двумя пальцами, протянул Мартину Ильму.

Мартин взял снимок в руки и обомлел — разумеется, фото было сделано давно, не один десяток лет назад. Ильм слишком серьезно увлекался фотографией, он сразу понял — это не подделка. На снимке были изображены шестеро человек в полевой спецназовской форме, на фоне каких-то серых закопченных развалин. Их лица были старательно вымараны. А посреди них — высокая брюнетка, облокотившаяся на какой-то обломок стены, торчащий из земли.

Ильм потрясенно посмотрел на своего гостя.

— Спрашивайте, дорогой Мартин, — сказал мужчина. — Я давно хотел завербовать себе такого разностороннего специалиста…

— Хорошо, — переборов себя, начал Мартин. — Все началось с того, что я обследовал труп какого-то мелкого наркодилера. Он умер от потери крови…

Мужчина улыбнулся, видя, с какой нерешительностью говорит патологоанатом…

День 15-ый

19:00

Гостиная в особняке префекта на какое-то время превратилась в проходной двор. Повсюду сновали вольные стрелки и штурмовики, тут же крутились несколько ребят из Собственной Безопасности. Два подразделения из соседней префектуры вовсе не торопились являться и, таким образом, вся операция оказалась под угрозой срыва.

— Мне наплевать на них, — Анджелла продолжала препираться с князем. — Если не появятся до полуночи — пойдем без них. Десять бойцов особой роли все равно не сыграют. Тем более у нас три десятка стрелков на флангах.

— Ты, вижу, совсем из ума выжила, — сказал фон Штернгольдт. — Что, забыла? Вы ведь не в Диснейленд отправляетесь. С этими зверьми никогда не было так просто. Все может быть, сама понимаешь.

— Бернар, в конце концов, за операцию отвечаю я, — заметила Анджелла резонно. — Мне уж видней…

Вошел Герман, что-то шепнул на ухо князю.

— Отлично, — фон Штернгольдт потер руки. — Дамы и господа, минуту вашего внимания! Прибыло наше материальное обеспечение! Необходимо разгрузить машину. Добровольцам я был бы очень рад!

Один из вольных стрелков, не сказав ни слова, встал с кушетки, махнул рукой парням из группы Йохана, приглашая их присоединиться, и вышел.

— Эй, мальчики, чего застыли? — окликнула их Анджелла. — Ну-ка, взяли ноги в руки, и пошли, быстро!

Ослушаться Анджеллу они не посмели. Карл Йохан проводил их недовольным взглядом, затем метнул этот взгляд в Анджеллу, но она не обратила на это внимания.

В гостиную вошел Веймар в черной спецназовской форме с закатанными по локоть рукавами, армейских ботинках и тонких матерчатых черных перчатках с обрезанными пальцами. На пороге он столкнулся с каким-то вольным стрелком.

— Смотри, куда прешь, паскуда, — огрызнулся тот.

Веймар внимательно посмотрел на него. Это был высокий парень с длинными, до самых плеч, прямыми пепельно-серыми волосами, и бледным узким лицом. Один его глаз не имел зрачка. Одет он был также как и Веймар.

— Барс ты, что ли? — спросил Веймар, растерявшись.

— Да, я Барс, а ты кусок ослиного навоза, — сказал стрелок и бесцеремонно отпихнул его в сторону.

— Барс, я Люк Веймар, — сказал Люк.

Тот замер, убрал с лица прядь жиденьких тонких волос, пригляделся, прищурив свой единственный зрячий глаз.

— Блядь. И вправду Веймар. Извини — не признал сразу, давно не виделись, — Барс пожал ему руку, хлопнул дружески по плечу. — А я и не ждал, что еще увижу тебя живьем. Где охотишься?

— Штурмовик в Джи-2, — сказал Веймар. — По приказу Службы Безопасности.

— Да, точно, они вдруг в последнее время слишком усердно следят, чтобы наш брат вольный стрелок не выползал из-под колпака, — сказал Барс недовольно. — Ну, бывай. Увидимся на охоте.

Он вышел из гостиной. Веймар подошел к Анджелле, Джиллиан и Виктору.

— Вы знакомы? — спросил Крозье.

— Да. Это Вильгельм фон Ульрих, по кличке Барс. Он был моим учителем, — сказал Веймар, и в его голосе зазвучала гордость. — Он во время Второй Мировой войны к фашистам в плен попал, испытал на себе все прелести концлагерей и гестаповских пыток. А потом здорово удивил тюремщиков, выбравшись живым из газовой камеры. О нем вообще много легенд ходит.

— Да, я знаю, — сказала Анджелла. — Некоторые его приемы слежки и наблюдения в Маутхаузене преподают. Он один из лучших следопытов в мире. Это хорошо, что сегодня он с нами.

— Будет легче? — спросила Бернски с надеждой в голосе.

— Как тебе сказать… — произнесла, пожав плечами, Анджелла и медленно облизнула кончиком языка верхнюю губу. — Будет интересней…

Крозье удивленно поднял брови — ему вновь опять показалось, что в глазах Анджеллы вспыхнула та самая усмешка-искорка. Веймар передернул плечами, как от холода — от этой фразы у него мороз пробежал по коже.

Хлопнули двери, в гостиную вошел Сэм в сопровождении двух полицейских и штурмовиков, навьюченных сумками. Он сразу направился к фон Штернгольдту.

— Князь, в накладной распишитесь.

— Не сейчас, Сэм, — отмахнулся князь. — Пока не до этого.

— Вам не до этого, а мне по истраченным деньгам отчитываться, — резонно заметил Сэм и настойчиво протянул князю планшет с авторучкой.

Князь ругнулся.

— Где поставить крестик?

Сэм указал на поле для подписи. Фон Штернгольдт черкнул закорючку.

— Вот список, ознакомьтесь, — Сэм протянул ему несколько скрепленных между собой листов.

Князь пробежал по ним глазами.

— Так, а это что такое? — спросил он, нахмурился.

— Что мне заказали, то я и включил в партию, — сказал Сэм раздраженно. — По этой части спрашивайте уже со своих подопечных.

— Ладно, Сэм, не сердись, — сказал князь. — Спасибо за службу.

Сэм подошел к сумкам со снаряжением, поставленным на середине гостиной, принялся распаковывать оружие и амуницию. В это время двери распахнулись, пропуская вновь прибывших — четверо человек, одетых по местной моде в черную спецназовскую форму, и высокую пергидрольную блондинку в блестяще-черном вечернем платье сильно облегающего покроя, с открытой спиной и длинным разрезом сзади.

— Ты где шляешься, перекись водородная? — громко выкрикнула Анджелла.

— А пошла ты на хер, гламурь капризная! — ответила ей блондинка.

— Вот прямо после облавы на него и пойду! — взвизгнула Анджелла.

От такого приветствия у Веймара глаза медленно поползли на лоб. Анджелла же тем временем решительно направилась к блондинке.

— Ну, привет, солнышко! — блондинка расплылась в обворожительной улыбке, взяла Анджеллу под локоток, приобняла и чмокнула в щеку.

— Привет, прелесть, — Анджелла ответила ей тем же, поставив на щеке блондинки красочную отметину своей помадой. — Ну, как ты?

— Я что-то ни хрена не понимаю, — пробормотал Веймар.

— Не обращай внимания, — посоветовал внезапно появившийся из ниоткуда Брант. — Это ее давняя заклятая подруга.

— Подруга? — не на шутку удивилась Бернски. — Вот уж никогда бы не подумала, что у нашей Анджеллы могут быть подруги. Она всегда такая отстраненная, пафосная, замкнутая на саму себя…

— Ты представляешь, сейчас была на распродаже, оттопырила там себе такую сумочку… — рассказывала блондинка.

— Постой-постой, — сказала Анджелла. — Ты хочешь сказать, что вы опоздали на сбор, потому что ты отправилась по магазинам?

— Ну, как бы, да… — ответила блондинка смущенно.

— А меня не могла с собой позвать? — спросила Анджелла строго.

— Солнце, ну извини, не додумалась, — сказала подруга виновато. — Ты же знаешь, у блондинок с этим такие проблемы…

— Иди ты знаешь куда… — усмехнулась Анджелла. — Прибедняется она мне тут.

Блондинка смущенно опустила взор.

— Ларсен, я так понимаю — Н-5 прибыли? — спросил фон Штернгольдт, приблизившись к ним.

— Да, прибыли, — ответила блондинка. — Кто отвечает за облаву?

— Ну, наконец-то. Вас только за смертью посылать, — буркнул фон Штернгольдт. — Командовать парадом будет она.

Он показал на Анджеллу.

— Отлично! — обрадовалась блондинка. — Солнце, неужели возвращаются старые добрые времена?

— Боюсь, что нет, — ответила Анджелла, смутившись. — Теперь уже никогда не будет как раньше. Видишь ли, у меня в жизни столько всего произошло…

— Вот и отлично! — обрадовалась блондинка. — После облавы возьмем пару бутылочек мартини, посидим, все мне расскажешь. Идет?

— Конечно, — улыбнулась Анджелла и поспешила переменить тему. — А все-таки грустно будет, если Колльберг со своими не приедут. Нас ведь Собственная Безопасность достанет. Посадят на двухнедельный карантин до выяснения обстоятельств.

— Да, тогда нам всем придется несладко, — согласилась Ларсен. — Смотрю, стрелков сегодня больше, чем обычно. Не знаешь, с чем это может быть связано?

— Как обычно — где-то кого-то убили. Или обстреляли, — ответила Анджелла с напускной беспечностью. — И наши князья начинают играть мускулами. Показывать, кто в доме хозяин.

— А, как обычно, — согласилась блондинка. — Так что, ждем Колльберга?

— Конечно, — сказала Анджелла. — Наверное, застряли где-то в дороге. Хотя — мог бы и позвонить, предупредить, что задерживаются. Веймар, все наши здесь?

— Да вроде здесь… — ответил Веймар, глянув по сторонам.

— Проверь, чтобы все были на месте. И еще уточни, что там с транспортом на сегодняшний вечер, — распорядилась Анджелла.

Веймар кивнул и вышел. На пороге он столкнулся с коренастым, тучным человеком, одетым, как и большинство этим вечером, в черную спецназовскую форму. Тот был явно чем-то озабочен, сначала врезался в штурмовика, не заметив его; затем пробормотал извинения и отступил в сторону, пропуская Люка.

— Вон он, черт его побери, — сказала блондинка.

Коренастый и тучный человек забежал в комнату, протиснулся, распихав локтями нескольких вольных стрелков, через толпу в черном, и подбежал к князю.

— Группа Н-7 прибыла, — сказал он, тяжело дыша.

— Опаздываете, Колльберг, — фон Штернгольдт постучал ногтем по циферблату швейцарских часов. — Точность — вежливость королей.

— Погода. Форс-мажор, — сказал Колльберг.

— Это Вы скажете ей, — префект указал на Анджеллу. — А ты, — он повернулся к Герману, — быстро проверь, все ли на местах. Пора начинать.

Дворецкий кивнул и вышел.

— Привет, Анджелла, — Колльберг подошел к девушке, учтиво поклонился. — Как поживаешь?

— Все также, — ответила она. — Ну что, можно начинать?

— Наверное, — сказала Ларсен. — Вроде все в сборе.

— А где твои? — спросил Колльберг.

Ларсен указала на сгрудившихся возле дивана четырех штурмовиков.

— Тогда можно начинать, — согласилась Анджелла. — Бернар!

Князь оторвался от беседы с Альфаном, подошел к ней.

— Мы начинаем, — сказала Анджелла.

— Отлично, — фон Штернгольдт встал у камина, хлопнул в ладоши.

Все разговоры стихли, охотники повернулись на звук. В дверях замерли Веймар и Бернски.

— Дамы и господа! — произнес князь бархатистым голосом. — Сегодня мы устроим не просто облаву. Сегодня нам придется действовать безо всякого прикрытия, поэтому мы не будем брать пленных; а следом за вами пойдут санитары из Службы Безопасности, они заметут следы, насколько это будет возможно. Сегодня ваша задача — не допустить, чтобы хоть один зверь, оказавшийся в оперативном районе, ушел живым. Руководить операцией будет Анджелла, командир штурмового подразделения Джи-2. Вам надлежит беспрекословно следовать ее указаниям. Поэтому сейчас я прошу командующих звеньями подойти к ней и согласовать детали операции. А от себя хочу лишь пожелать вам вернуться целыми и невредимыми, пусть вам сопутствует удача.

Анджелла склонилась над картой. Ее окружили Йохан, Ларсен, Колльберг, Барс, еще пара стрелков. Сзади столпились Брант, Крозье, Веймар, Бернски, Шидлер, Дибровский и кто-то еще.

— Зайдем с севера, — предложила Анджелла. — Со стороны пригорода. Отрежем путь к отступлению через частный сектор. Если они пойдут по западной стороне, по проспектам к центральным улицам — Барс, я на вас надеюсь.

Фон Ульрих утвердительно кивнул. Девушка взяла черный карандаш и принялась рисовать пути движения звеньев.

— Тогда остаются еще вот эти склады, на берегу южнее нефтебазы, рядом с железнодорожной веткой, — Анджелла ткнула своим тонким изящным пальчиком в карту. — Здесь слишком большая площадь, боюсь — десятка вольных стрелков будет мало.

— Мы пойдем с ними, — предложил Колльберг. — У меня пара снайперов есть, ребята молодые, но — от Бога, по бегущим тараканам попадают.

Анджелла вопросительно посмотрела на одного из стрелков — командующего звеном. Тот согласно кивнул.

— Значит, в центре у нас — самое сложное? — спросил Йохан.

Фон Ульрих прищурился, единственным глазом вглядываясь в карту. Нарисованная черным карандашом подкова охватывала станцию метро.

— Они, суки, по метрополитену могут и до канализации спуститься — а там ты их хер найдешь, разбегутся по щелям как тараканы, — сказал раздраженно Колльберг. — Помню, ходили как-то раз за ними вот также, под землю. Только зря выпачкались.

— Пускай Джи-3 займут подходы к метро. Если они станут прорываться под землю — пойдете за ними, — сказала Анджелла, глядя на Йохана. — А с севера стрелки звеном пойдут. Погонят их прямо на вас. Загонят их в мешок — только горло завязать потуже останется. Но если хоть один из них уйдет в канализацию — ты пойдешь за ним следом. И не вернешься без его головы. Понял?

— Ты так и норовишь меня в дерьмо засунуть, — сказал Йохан укоризненно.

— Ты не постеснялся меня перед подчиненными в грязь обмакнуть — теперь моя очередь, — парировала Анджелла.

Фон Ульрих удивленно поднял на нее бровь, но тут же вновь надел свою маску невозмутимости.

— Наша Анджелла как вакцина от болезни — или заебёт, или иммунитет появится, — пояснил ему Брант.

За его спиной раздался сдавленный смешок Веймара.

— Эй вы, тише там, — усмехнулся Брант через плечо, весьма довольный своей шуткой.

— Моя группа вместе с Н-5 зайдет с юга. — Анджелла провела своим тонким изящным пальчиком по карте. — Таким образом, мы зацепим и небольшую часть этих складов, и часть вот этого проспекта, и выйдем к метро с флангов, возьмем станцию в клещи. В принципе, ничего сложного, район небольшой, но из-за подземки будет очень хлопотно.

На самый крайний случай есть прикрытие — мы проводим операцию управления по борьбе с наркотиками. Свой контакт в Интерполе сработает на подтверждение. Связь держим по радио, об окончании рейда я объявлю особо. До особняка префекта добираемся кому как заблагорассудиться. Ну что, ничего не упустили?

— Вроде нет, — сказала Ларсен.

— Тогда готовьтесь, выйдем в полночь, — сказала Анджелла.

Она вошла в комнату, распахнула дверцы платяного шкафа и замерла в нерешительности. Потом принялась перебирать одно за другим роскошные вечерние платья. Выбрав, наконец, понравившееся, она вынула его и небрежно бросила на постель, а сама принялась раздеваться.

— Вот это да… — раздался за спиной восхищенный голос.

Она обернулась. Андреа стоял на пороге спальни в одних джинсах.

— Твоей обнаженной натурой я готов любоваться до бесконечности, — сообщил он.

— Это замечательно, — ответила Анджелла. — Но пока тебе придется помочь мне.

Оставшись в одних трусиках, она села на край кровати, надела чулки, обула лаковые остроносые сапожки на высоких шпильках и натянула короткое облегающее полупрозрачное платье с широким вырезом, открывающим плечи, из тончайшего гипюра, щедро украшенное цветочными узорами в районе груди и паха.

— Что же мне сделать для тебя? — Андреа залез на кровать и бережно взял любимую за плечи.

— Там на спинке молния, застегни, пожалуйста, — попросила Анджелла.

— На спинке — это где? — спросил Андреа. — Это уже получается не на спинке, а чуть выше попки.

Он застегнул молнию, Анджелла встала, прошлась по комнате.

— Дорогая, а ты точно на войну собираешься? — поинтересовался Андреа.

— Да, а что? — Анджелла встала вполоборота, чуть согнула ножку в колене и кокетливо прикрыла глазки.

— Ты там всех убьешь своей красотой, — предупредил Андреа. — Причем наповал. Лично я хоть и привык, что ты такая красивая — а уже тяжело ранен.

Анджелла звонко рассмеялась, подошла и села к нему на колени, обняла любимого мужчину.

— Понимаешь, там моя подружка будет, а у нее платье новое… — объяснила она смущенно.

— А, ну тогда все ясно, — сказал Андреа. — Типа, война войной, а модная дуэль по расписанию, да?

Анджелла смущенно улыбнулась и кивнула.

— Ты, главное, там себе ничего не застуди, — Андреа совершенно не стесняясь, запустил ладонь под платье любимой. — У меня насчет тебя есть серьезные планы…

— Да, я помню, — ответила Анджелла, внезапно похолодев, встала и выволокла из-под кровати свою любимую непромокаемую армейскую сумку.

— Я все никак не могу привыкнуть, что под нашим супружеским ложем живет целый арсенал, — заметил Андреа с укоризной.

— Это всего лишь часть моей работы, — Анджелла вынула винтовку HK G36K, проверила магазин, разложила приклад, прошлась по комнате с винтовкой в руках и взяла оружие наизготовку.

— Ты, главное, свою работу не бери на дом доделывать, — попросил Андреа. — И когда вы отправляетесь?

— В полночь, — ответила Анджелла, опустила винтовку и села рядом с любимым. — Как только последние приготовления закончатся.

— Через два часа… — Андреа глянул на часы.

Анджелла кивнула.

— Надеюсь, что раньше. Ненавижу ждать, — сказала она недовольно. — Ожидание — самая отвратительная штука во всей нашей работе.

— Нервничаешь? — спросил Андреа.

— Если бы… — усмехнулась Анджелла. — Просто жду, когда пройдет время. Нервничать в таких ситуациях я давно разучилась, меня растили специально для таких… событий. Привыкла я к таким моментам…

Андреа бережно обнял ее.

День 15-ый

22:35

Ветер стих, но снег все еще продолжал падать крупными хлопьями. Город постепенно замирал, готовился к началу ночной жизни.

Гостей в заведении было немного. Основной пик посещаемости приходился на полночь. Старый музыкальный автомат надрывался рычащим гитарным аккомпанементом и хриплым голосом какого-то рок-музыканта. Посетители тем временем неспешно загружали в себя пиво кружку за кружкой.

Он вышел из бара, медленно спустился по небольшой кирпичной лестнице и сел в черный джип Хаммер М998, припаркованный на тротуаре. Вездеход сердито фыркнул дизельными легкими, хрустнул трансмиссией, съехал с тротуара, бухнув колесами об асфальт и покатил по широкому проспекту, скрипя по свежевыпавшему снегу широкими военными покрышками с глубоким протектором.

— Вот так-то, друг мой Штефан! — сняв с головы черную фетровую шляпу, человек провел ладонью по зачесанным назад волосам. — «Истинная победа достигается отнюдь не военными действиями — нужно уметь проникать в стан противника, и через эти лазейки претворять в жизнь свои планы, разрушая противника изнутри». Сун Цзы, «Искусство войны».

— Значит, мы действуем, руководствуясь восточной мудростью? — спросил сидящий за рулем молодой парень с безразличным, каменным лицом.

— Именно, — сказал человек. — До нас воевали не одно столетие, поэтому не стоит пытаться придумать что-то новое — гораздо плодотворнее будет изучить и обобщить опыт предшественников, и адаптировать к современным условиям. Вот и мы, как завещал великий Сун Цзы, используем свою маленькую лазейку в стане противника, и надо сказать — достаточно успешно. И сейчас мы имеем достаточно подробный план действий наших оппонентов на эту ночь.

— Так может, воспользуемся им? — спросил Штефан. — Выследим ее, а дальше — дело техники…

— Друг мой Штефан, — человек покачал головой. — Я в восторге. Ты самый лучший мой ученик, я еще не разу не пожалел о том, что занялся твоим обучением. Но ты еще слишком молод и оттого так горяч. Она ведь будет ждать нападения, она всегда готова превратиться из хищницы в жертву. Поэтому в эту ночь мы ее трогать не будем. И потом, там будет пятьдесят отборных штурмовиков, если мы нападем в открытую — это же будет Третья Мировая в миниатюре. Я не собираюсь тягаться силами с противником, настолько меня превосходящим, риск должен быть разумным и необходимым.

Он назидательно поднял указательный палец. Штефан молча угрюмо кивнул, соглашаясь с наставником. Хаммер выехал с проспекта, миновал подворотню, и ехал теперь вдоль складских помещений.

— Поэтому нам нужно будет лишь отманить от своих товарищей одного из ее бойцов. Он даст нам всю необходимую информацию, — сказал человек. — Этот путь гораздо изящнее, это придаст нашей охоте особую пикантность. И потом, мы получим представление об уровне подготовки ее бойцов. Конечно, практическую пользу мы из этого вряд ли извлечем, но для общего развития это будет очень полезно.

22:40

Веймар стоял у окна и глядел на небо. Он уже подготовился к облаве — повесил на пояс любимый пистолет системы Хеклера и Коха, на бедра — по одному «Глок 21» и взял наперевес штурмовую винтовку Штаир Ауг А3. За его спиной, не торопясь, заканчивали свою экипировку вольные стрелки из звена Барса. К Веймару подошел Крозье. На нем были темно-синие джинсы, заправленные в высокие армейские ботинки, и черный кожаный плащ, отлично скрывающий надетый поверх шерстяного джемпера с высоким горлом бронежилет и висящий на плече карабин М4А1.

— Красивая Луна, — заметил он.

Веймар посмотрел на Луну. Она то и дело выглядывала из-за туч, затем, словно за тонкой шелковой вуалью, пряталась за сизой туманной дымкой, светила ровным светло-желтым светом.

— Красивая, — согласился Люк.

Он достал пачку сигарет, вынул одну, закурил.

— Уф, кажется, со всеми закончил, — к ним подошел Сэм. — Ребята, только вы остались.

— А что нужно? — спросил Крозье.

— Расписаться за полученную снарягу, — ответил Сэм торопливо. — Вот, смотри, список выданных стволов — ищешь свой ствол по серийному номеру и расписываешься в получении. Также за патроны, бронежилеты и прочее.

— Бюрократия… — простонал Веймар.

— А что делать, — развел руками Сэм. — Если я не отчитаюсь по каждой копейке — меня потом натянут по самое ля-бемоль.

Виктор взял у него планшет с ведомостями и принялся искать свою амуницию.

— Вы там этим тварям привет от меня передавайте… — попросил Сэм каким-то странным приглушенным голосом.

— Да не вопрос… — сказал Веймар. — А в честь чего, если не секрет?

— Я примкнул к вам девять лет назад. Я тогда в Норвегии был, с женой и дочерью. Контракт с партнерами заключал, у меня свой небольшой бизнес был, как раз связанный с поставками оружия, — поведал Сэм. — Мы ехали на поезде, когда эти твари напали. Выжило всего полтора десятка человек из полутора сотен. Официально по телевидению объявили о железнодорожной катастрофе. А на самом деле…. Я там был, я видел все. И полсотни этих чудовищ, облепивших состав, и как они своими когтями одним ударом от горла до брюха животы распарывают. Это страшно, очень страшно, хотя — кому я это говорю? Ты и сам наверняка за свою жизнь этого успел насмотреться….

Эти звери не видели различий между взрослыми и детьми, мужчинами и женщинами. Это потом по телевизору сказали, что в результате железнодорожной катастрофы вспыхнул пожар, поэтому выживших так мало, и так тяжело проводить опознание. А я видел в одном из вагонов лежащую прямо в проходе молодую женщину, которая перед смертью пыталась кое-как придержать вываливающиеся из распоротого живота внутренности.

Вскоре наш состав догнал черный военный вертолет без опознавательных знаков; мы уже не знали чего ждать, мы бежали без оглядки к головному вагону, прятались куда придется. А потом началось…

Штурмовики шли медленно, методично вычищая вагон за вагоном, свинцовым огнем сметали на своем пути всех, выстрелы не смолкали ни на секунду. И впереди шла высокая брюнетка в черном латексе.

— Наша Анджелла, — догадался Люк.

— Да, ваша Анджелла, — подтвердил Сэм. — Их было всего пятеро, а больше и не потребовалось. Они добивали этих чудовищ, всаживая в трупы по 20–30 патронов. Затем остановили поезд, собрали немногих выживших.

Нам предложили два варианта — работать на вас или…

Я смотрел на окровавленные трупы, лежащие на черном полиэтиленовом полотне, и думал — а мог ли я защитить своих близких? И приходил к выводу, что не мог. А эти… это ведь уже не люди, это чудовища! Зверье! Они задрали мою жену, мою дочь. А я каким-то чудом выжил. О чем подчас сильно сожалею. С тех пор я веду свою войну с этими тварями. Вот такая история.

— Ничего, можешь не сомневаться — не уйдет ни один, — пообещал Веймар. — У нас тут у каждого к ним свой счет…

Сэм кивнул, украдкой вытер уголок глаза.

— Все, я со своим барахлом закончил, — Крозье передал бумаги Люку.

Один за другим несколько черных внедорожников «Шевроле Тахо» с правительственными номерами выезжали из гаража усадьбы и, приняв на борт груз и личный состав, медленно проехав по мощеной булыжником дорожке, скрывались за оградой. Последними на трех черных «Мерседесах» S-класса в оперативный район отправились группы Джи-2 и Н-5. Где-то там, на пригородной трассе они выстроятся в длинную колонну, которая змеей вползет в город и до самого утра будет рыскать по улицам, пока рассвет не положит конец кровавой жатве.

В комнате было темно, он не стал включать свет. Андреа стоял у окна и глядел на заснеженный двор, отъезжающие машины. В дверь постучали.

— Войдите, — сказал он, повысив голос.

Щелкнула дверь. Это был префект фон Штернгольдт.

— Вижу, Вам не спится, барон? — спросил он.

— Да, я не могу заснуть, — сказал Андреа, продолжая глядеть в окно.

— Мне тоже, — поведал князь доверительно, встал рядом. — Понимаю, Вам это неприятно слышать, но мне она тоже очень дорога. Я ведь тоже люблю ее.

— Если бы Вы ее действительно любили, Вы бы никогда не позволили себе поднять на нее руку, — скептически хмыкнул Андреа.

Князю стоило больших усилий сохранить молчание.