В камине трещал огонь. В гостиной было необычайно холодно и грязно — на потолке копоть и клубы паутины, повсюду толстый слой пыли. Ксандр поворошил угли ржавой кочергой и громко выругался.

— На дворе уже 20-ый век, а мы нашли приют в какой-то лачуге, где нет ни отопления, ни воды, ни электричества… дикость.

— Ксандр, ты либо чересчур нудный, либо чересчур трусливый, — сказал Тони недовольно. — Давай уже быстрее определяйся со своим амплуа.

— Что? — переспросил Ксандр, поднялся, держа в руке кочергу.

— Что слышал, — ответил Тони. — Уж лучше тебе быть нудным — так от тебя хотя бы вреда меньше.

Ксандр отвел руку с кочергой в сторону, приготавливаясь ударить.

— Так, хватит, — сказал третий мужчина, сидевший на сумке со снаряжением.

— Не думаю, что Анджелла одобрит вас, если вы устроите тут мини-турнир по реслингу.

— А ты, значит, арбитр? — спросил Ксандр.

— Нет, я олицетворение здравого смысла, — ответил мужчина, встал с сумки и подошел к окну, осторожно — чтобы не запачкаться — кончиком пальца отодвинул занавеску в сторону. — Не понимаю женщин. Скажите мне, где можно шляться ранним утром, оказавшись в заброшенной деревне?

— Женщина всегда найдет, где шляться, — ответил Ксандр хмуро. — Было бы с кем.

— Похоже, этот вопрос тоже уже решен, — сказал мужчина, олицетворяющий собою Здравый Смысл. — Посмотри.

Ксандр подошел к окну. К дому приближались две фигуры. В одной он безошибочно Анджеллу. Вторым был молодой худощавый мужчина среднего роста, с длинными, прямыми русыми волосами, стянутыми в хвост на затылке; в черных джинсах, американских военных ботинках и короткой стеганой куртке.

— Я ей поражаюсь, — произнес Ксандр мрачно.

— Ты все-таки редкостный зануда, — сказал Тони.

— Прекратите, — умоляюще произнес воплощенный Здравый Смысл. — Вы меня уже достали своими семейными сценами. Устроили тут Санта-Барбару, понимаешь ли.

В коридоре скрипнули старые половицы. Анджелла вошла и хозяйским взглядом оглядела присутствующих.

— Знакомьтесь, — представила она своего спутника. — Виконт Брант, из Будапешта.

— Вячеслав, — скромно представился мужчина.

— Данте Кардин, — Здравый Смысл подошел к нему и пожал руку.

Остальные двое не шелохнулись.

— Это Ксандр, это Тони, — сказала Анджелла.

Брант кивнул.

— Я учту, — сказал он. — Собирайтесь, господа, у меня за углом повозка.

— Чего? — не понял Ксандр.

— Собирайтесь и поедем, — сказала Анджелла. — Брант будет нашим проводником. А заодно и заменит… заменит погибшего.

— Вот так вот запросто? — спросил Ксандр с недоверием.

— Ксандр, у тебя что-то случилось? — Анджелла чуть наклонила голову и посмотрела на парня сквозь прядки темных волос. — Я неясно выразилась? Брант заменит погибшего. Вопросы по существу будут?

Ксандр бросил косой взгляд в сторону Тони. Тот молча поднялся и принялся собирать свои вещи. Кардин с интересом следил за этой психологической схваткой.

— Я не настроен после ночного полета и пробежки по лесистым холмам тащится еще куда-то, — сказал Ксандр. — Вы поезжайте, а я останусь тут.

Анджелла побелела и Брант невольно отступил в сторону. В отличие от многих, он знал, что белеет Анджелла не от страха, а от злости.

— Ксандр, чего ты как девочка? — торопливо спросил Тони, чтобы предупредить бурю. — Тебе помочь упаковаться?

На шоссе неподалеку от крохотной деревеньки полицейский наряд нес дежурство. Ночь выдалась спокойной, смена заканчивалась — оставались какие-то полчаса. Один из полицейских вылез из автомобиля, прошелся по обочине дороги. В сумерках казалось, что в ветвях придорожного кустарника пляшут жуткие тени. А может, это усталость, помноженная на воображение. Или все-таки? Полицейский даже остановился на минуту, осветил их фонариком — нет, ему показалось, это всего лишь игра света и тени. Он спрятал фонарик в карман и в это мгновение в лесной чаще прямо перед ним раздался пронзительный вой.

— Ну что там?

Полицейский повернулся на голос — его приятель высунулся из машины.

— Волки, — пожал плечами мужчина и побрел к полицейскому автомобилю.

— Много их развелось за последние года два-три, — сказал его товарищ. — Никто их не стреляет, вот и бродят стаями по лесу. У Фицджеральдов две недели назад овцу задрали. Скоро от бескормицы к жилью выходить начнут…

— Да, надо бы как-нибудь сходить на охоту, — согласился полицейский задумчиво. — Айда со мной?

— …здесь перевяжи.

Кардин тяжело дышал, стиснув зубы, но не издал ни звука, когда Тони отрезал ножом рукав его форменного кителя и туго перетянул руку чуть выше локтевого сгиба.

— Рана глубокая, — сказал Ксандр.

— Вижу, — процедила сквозь зубы Анджелла.

Громко хрустнули ветки, в овраг по глинистому склону сполз Брант, держа штурмовую винтовку наперевес. Анджелла встретила его вопросительным взглядом.

— Надо валить, — ответил Брант. — Они сужают круги, готовятся напасть.

— Он истекает кровью, — подлил масла в огонь Ксандр. — Надо срочно делать переливание, а то он так тут и останется.

Анджелла тихонько выругалась.

— Бросьте меня, — прохрипел Кардин.

Анджелла снова выругалась.

— Анджи, решайся, — сказал Брант. — Сейчас или никогда.

— Плечевая кость раздроблена, — простонал Кардин, зажмурившись от боли. — Оставьте меня, я вас прикрою, успеете уйти.

— Уймись, сейчас не тот год и не та страна… — фыркнула Анджелла озлобленно.

Где-то совсем неподалеку протяжно взвыл волк.

— Волчица, — отметила с некоторым удивлением в голосе Анджелла. — Когда бы это волчица возглавляла стаю?

— Анджи, в тебе не вовремя проснулся Брем со своими зоологическими изысканиями, — сказал Брант. — Что решаем?

Анджелла задумчиво посмотрела на Кардина, затем метнулась из оврага…

— …на охоту. У меня есть карабин гладкоствольный, — полицейский потер небритый подбородок и зевнул. — Представь, погуляем на природе, лес, чистый воздух…

Громко хрустнули ветки, на обочину из кювета вскарабкалась женщина в кожаных брюках, сапогах на платформе и ярко-красном свитере. Она подбежала к полицейским, тяжело дыша, несколько раз беззвучно открыла рот, хватая воздух. Полицейские оглядели женщину с ног до головы — спутавшиеся волосы, одежда вымазана грязью, на подошвах сапог налипли комья глины.

— Там… человек… — прошептала Анджелла сбивчиво, тяжело переводя дыхание. — Он тяжело ранен. Помогите.

— Где? — спросил один из офицеров.

— Там, — Анджелла показала рукой в сторону леса. — Он там… в лесу…

— Что случилось? — полицейский подошел к ней, взял за руки. — Не бойтесь, Вы в безопасности.

— На него напал волк… — произнесла Анджелла. — Помогите, он истекает кровью…

— Так, я пойду с ней, а ты вызови скорую, — сказал полицейский товарищу.

Тот согласно кивнул и взялся за рацию.

Когда Анджелла и полицейский спустились в овраг, никого, кроме раненого Кардина там уже не было. Офицер подошел к нему, наклонился, осветил рану фонариком.

— О, мой Бог…

Анджелла подошла сзади и с размаху ударила его по затылку рукояткой кольта. Полицейский рухнул рядом с Кардином. Сзади послышались шаги. Анджелла даже не оглянулась, она взяла полицейского под плечи и подтащила поближе к раненому товарищу. Брант спустился в овраг, тихонько присвистнул.

— А этих ты где бросил? — спросила Анджелла.

— Поставил охранять подступы, — сказал Брант, вынул из кармана складной нож. — А у тебя прямо таки талант решать проблемы по мере их поступления.

— Должен же здесь хоть кто-то решать проблемы, а не создавать их… — огрызнулась в ответ Анджелла.

Ярко-желтый диск солнца уже висел высоко над горизонтом. Солнечные лучи залили комнату теплым светом. За окном шумели городские улицы. Анджелла встречала рассвет, стоя перед окном, невидящим взглядом смотрела куда-то вдаль. Брант неслышно вошел в комнату, прикрыл за собой дверь.

— Как он? — Анджелла все также неподвижно смотрела в окно.

— Оклемается, — сказал Брант. — Еще пару часов полежит и оклемается. Вовремя ты это… кровь для переливания достала.

Анджелла кивнула.

— Анджи, я… — начал было Брант, но она жестом остановила его.

— Не продолжай, — сказала Анджелла.

— Я хотел сказать, что я про засаду ничего не знал… — сказал Брант, переминаясь с ноги на ногу. — Ну, сама подумай, на кой мне тебя подставлять?

— Вячеслав, если бы я хоть чуть-чуть сомневалась в тебе — ты бы со мной сейчас уже не разговаривал, — обнадежила Анджелла.

— Тебе придется доложить префекту… — сказал Брант уклончиво.

— Придется, — согласилась Анджелла. — Нас всех в любом случае будут проверять. Независимо от содержания моего доклада. Собери остальных. Как только Кардин встанет на ноги — поедем к префекту.

Брант тяжело вздохнул — в отличие от того же Ксандра он не привык обсуждать приказы — и вышел, оставив ее одну.

В качестве жилья префект предпочитал пентхаус в двух уровнях, неподалеку от делового центра города. С одной стороны очень удобно — все под рукой, начиная от подземного гаража и заканчивая любимым рестораном, с другой — если захотят убить… впрочем, об этом лучше не думать.

Гостиная находилась на первом уровне. Это была просторная комната, с панорамным остеклением, обставленная по минимуму — широкий диван да пара кресел. Здесь префект любил устраивать приемы, и потому предпочитал держать ее как можно более свободной.

Сам префект сидел в одном из кресел и нервно курил сигарету за сигаретой. В комнате помимо него находились мужчина и женщина — в их компании он чувствовал себя неуютно и не мог скрыть это.

— Где же они? — женщина выжидающе посмотрела на префекта.

— Право, госпожа, я не знаю… — префект затянулся, в очередной раз посмотрел на циферблат наручных часов. — Они должны были прибыть еще рано утром, затемно; но пока никаких вестей от группы не было…

— На заходе солнца, если группа так и не объявится, я повелю отрубить Вам голову, — ответила женщина как бы невзначай, сосредоточенно разглядывая свой безупречный французский маникюр.

— Как Вам будет угодно, госпожа, — еле выдавил из себя префект, побелев как мел.

— Если всякий раз, как она куда-то пропадает, мы будем рубить головы префектам — управлять делами Клана на местах очень скоро станет некому, — сказал мужчина с едва заметным укором.

— Альфан, не учите меня жить, — сказала женщина устало.

— И в мыслях не было, госпожа Десмод, — ответил Альфан.

И снова в комнате повисла тишина. Префект не выдержал, поднялся, прошелся по комнате, затем встал у стеклянной стены и снова закурил.

«Твою мать, еще минут десять такого напряженного ожидания — и я начну грызть ногти. На ногах…» — подумал он мрачно.

Женщина звонко рассмеялась — словно прочитала его мысли. Префект понял, что еще немного и его тихая истерика плавно перейдет в громкую панику. Сопровождаемую хрустом ногтей — сил находиться в обществе этих гостей уже не осталось…

Его ногти избежали незавидной участи. В гостиную вошел слуга и доложил, что группа в полном составе прибыла и теперь ждет аудиенции. Префект не смог сдержать облегченного вздоха. Альфан посмотрел на свою спутницу — она наблюдала за изменением эмоционального состояния префекта с нескрываемым удовольствием.

— Введите ее. Одну, — повелела госпожа Десмод.

Слуга поклонился и вышел. Самоуправство женщины у префекта никакого протеста не вызвало.

Когда Анджелла вошла в гостиную, префект уже был спокоен как слон; сидел в кресле с бокалом коньяка и приводил в порядок свои потрепанные стрессом нервные клетки. Его гости расположились на диване.

— Здравствуй, Анджелла, — произнесла женщина тонким певучим голосом.

— Здравствуйте, госпожа Десмод, — сказала Анджелла холодно. — Что, Вы все-таки решили, что я нуждаюсь в Вашей заботе?

— Как показали последние события — скорее да, чем нет, — ответила женщина. — Нам уже все известно о вашем небольшом приключении на пути сюда. Можешь передать Бранту, чтобы не беспокоился — его мы уже проверили.

Анджелла вопросительно посмотрела на нее, затем на Альфана.

— Следили за мной все это время? — процедила она сквозь зубы.

— Работа такая, — виновато произнес Альфан.

— Он погиб; вы же могли вмешаться и спасти его… — прошептала Анджелла, чувствуя, как задыхается от гнева.

— Его жизнь не имела существенного значения, — ответила госпожа Десмод спокойно. — В отличие от твоей жизни. На эту ситуацию можно взглянуть под разными углами; с одной стороны, он принял мученическую смерть, с другой — ты взяла на себя ответственность за его гибель, это в какой-то мере закалило твой характер. Так что твой товарищ в любом случае жил и умер не напрасно. И потом, ты отдала его, а взамен спасла всю группу. А ты знаешь, что древние римляне, например, принося жертву своему верховному богу Юпитеру — всегда подкрепляли обряд обязательной фразой: «даю, чтобы Ты дал»?

— Вы даже не знаете его имени, — сказала Анджелла.

— Несущественно, — небрежно отмахнулась Десмод. — Я надеюсь, здесь у тебя больше не осталось незавершенных дел?

— Что это значит? — спросила Анджелла.

— Мы едем в Чехию, — ответила женщина. — Нравится тебе это или нет.

— Ни за что, — фыркнула Анджелла. Она уже начала догадываться, что все это означает.

— А кто тебя будет спрашивать… — Десмод устало вздохнула. — За тебя уже все решили. В очередной раз. Так что поедешь. И кстати — попрощайся со своей группой. В эту префектуру ты уже не вернешься.

— Это еще почему? — спросила Анджелла.

— В целях твоей же безопасности, — ответила Десмод небрежно. — Уходя — ты всегда уходишь, понимаешь? Нам лишние слухи ни к чему.

— С чего это столько внимания к моей скромной персоне? — спросила Анджелла.

— Персона твоя вовсе не скромная. Тебе напомнить? — спросила Десмод резко.

— Почему бы вам всем просто не оставить меня в покое? — Анджелла озлобленно глядела на свою собеседницу.

— Ты не заслужила покоя, — парировала Десмод. — Давай хотя бы попробуем построить отношения на взаимности: ты не осложняешь жизнь мне, а я надоедаю тебе ровно настолько, насколько того требуют обстоятельства. Договорились?

— А если нет? — спросила Анджелла.

— Возьму тебя за шкирку, как драную кошку, и отволоку на перрон, — пообещала холодно Десмод. — Я, конечно, не так молода, как ты, но силенок справиться с тобой у меня пока еще хватит.

При этом ее сжатые в тонкую полоску губы чуть скривились, изобразив насмешку.

— Что вы на этот раз придумали? — спросила Анджелла. — Какой еще способ отравить мое существование взбрел вам в ваш коллективный разум?

— Наивная девочка полагает, что Совет Опекунов день и ночь не ест и не спит, а только лишь ломает голову над тем, как бы сделать больнее ей, такой одинокой и несчастной, — насмешливо пояснила Десмод Альфану. — Анджелла, откуда эта презумпция зла? Никто не собирается тебя мучить; все, что мы делаем — мы делаем исключительно во благо тебе.

— Я ценю вашу заботу, госпожа, — горько усмехнулась Анджелла. — Но мне хочется иметь представление о том, что меня ждет.

— Что ж, имей. На этот раз мы решили немножко помочь тебе и устроить твою личную жизнь… — уклончиво сказала женщина.

Анджелла посмотрела на нее исподлобья взглядом полным ненависти, словно желая показать, насколько ее заботят чужие фантазии насчет ее личной жизни. Госпожа Десмод лишь улыбнулась загадочной улыбкой Джоконды.

— Пустите! — она громко кричала, извивалась ужом, пытаясь вырваться.

Госпожа Десмод не вела — тащила свою подопечную по коридору, схватив за волосы. Следом шел Альфан.

— Я же предупреждала, что если ты меня ослушаешься, я стану обращаться с тобой как с драной кошкой… — прошипела Десмод.

Открыв дверь в одну из комнат, она затащила туда Анджеллу и толкнула на кровать.

— Сидеть здесь, никуда не выходить! — рявкнула Десмод и вышла, захлопнув за собой дверь. — Альфан! Охрану к этой двери!

Она стремительно зашагала прочь.

— Госпожа, если требуется, я готов предоставить своих людей… — начал было попавшийся ей под ноги префект.

— Исчезни! — рявкнула Десмод, да так, что префект в ужасе шарахнулся от нее.

Альфан осторожно постучал в дверь.

— Войди, Симон, — ответил холодный стальной голос.

Способность хозяйки сквозь стены чувствовать других людей шокировала непосвященных; впрочем, он уже давно к ней привык. Альфан зашел в апартаменты и закрыл за собой дверь. Госпожа Десмод стояла у окна и глядела на город.

— Я приставил охрану к ее комнате, — отчитался он. — Восемь бойцов, если что — на какое-то время это ее задержит…

Госпожа Десмод молчала. Альфан чуть подался вперед и как бы невзначай глянул ей в лицо. Она не отвернулась, не спряталась от него и страж увидел две влажные дорожки на щеках своей хозяйки.

— Я сожалею, что нарушил Ваш покой, госпожа, — сказал Альфан. — Позвольте мне откланяться.

Десмод кивнула. Симон направился к выходу и тут она окликнула его. Страж обернулся на зов. Она взяла с полки пару книг и протянула ему.

— Возьми, отнеси ей вот это, — сказала Десмод. — Ей тяжело без лучших друзей…

День 16-ый

00:01

Он вышел из ресторана через черный ход. Проулок был завален картонными коробками, деревянными ящиками и прочим хламом — видимо, хозяева экономили на вывозе мусора. Оглянувшись по сторонам, он решительным шагом двинулся вглубь переулка с тем, чтобы миновать пару кварталов и выскочить на проспект в районе главной городской площади.

Предчувствие чего-то неприятного не покидало его на всем протяжении пути. Весьма болезненно сосало под ложечкой. Возможно, ему не стоило так резко обращаться с Арлин. Она на самом деле очень милая девушка, но иногда ее капризы невыносимы. Хотя он мужчина, и следовательно — должен был применить всю свою выдержку. Внезапно он замер как вкопанный. Потому что почувствовал себя зверем — настоящим диким зверем, на которого развернули охоту прямо в каменных джунглях. И прямо сейчас по его следу идет охотник. А может, уже не идет — может, уже выследил его, и теперь прикладывает ружье к плечу, чтобы сделать единственный выстрел…

Он обернулся, поглядел по сторонам. Казалось, в этот зимний вечер центр города вымер. Ни одного прохожего, ни одного автомобиля. Тишина, и мягко падают редкие снежинки, покрывая асфальт тонким покровом. Он еще раз огляделся. Безлюдный город давил на психику. Городская ратуша глядела на него в упор, ощетинившись статуями жутких демонов, заседающих на крыше. Крайняя статуя внезапно ожила, расправила крылья, лениво протянула к нему свои ужасные лапы… он мотнул головой и мираж исчез. Проглотив комок в горле, мужчина укутался в воротник и зашагал прочь. И в этот момент Луна вынырнула на мгновение из пелены облаков и ненадолго осветила бледным, безжизненным светом крышу ратуши.

Демон сложил крылья — ветер переменился и полы плаща опустились под тяжестью собственного веса, укрыв пару тонких стройных ног в черном нейлоне. Анджелла открыла глаза, встряхнулась, пробуждаясь от полудремы, прогоняя грезы и остатки тягостных воспоминаний. На крыше дул порывистый, пронизывающий ледяной ветер, периодически бросающий в лицо колючую словно стекло снежную пыль, треплющий плащ и путающий волосы.

По переулку в сторону проспекта неторопливо шел человек. На вид ему было лет сорок. Он был одет в черное кожаное пальто и фетровую шляпу с узкими полями. Человек этот куда-то спешил, постоянно оглядывался и озирался по сторонам. Дойдя до проспекта, он поднял голову и еще раз осмотрелся. На какое-то время ему даже показалось, что на крыше старинного здания, прямо на самом краю, среди фигур каменных чертей и бесов кто-то сидит. Решив, что это все-таки воображение, мужчина развернулся и зашагал дальше.

Барс медленно прошел по краю балкона в 50-ти метрах над землей, присел на корточки, впился взглядом в ноги человека. Прямо на него смотреть нельзя — словно дикий зверь, он почует взгляд преследователя. Где-то за спиной чуть слышно хлопнула кожа, фон Ульрих обернулся на звук, выхватил из-под плаща автомат АК-74. На своих высоких каблуках она рысью пробежала по парапету, не издав при этом ни звука, и опустилась на корточки рядом с ним. Барс опустил оружие, показал ей куда-то вниз — на удаляющуюся от них фигурку, вынул из-за голенища кинжал, медленно провел широким лезвием по тыльной стороне ладони. Анджелла схватила его за локоть, предостерегающе помотала головой. Затем вынула из-под плаща винтовку «Хеклер-Кох», уперлась прикладом в плечо, поймала в прицел голову человека, спустила курок. Оружие хрустнуло затвором, выбрасывая стреляную гильзу. Кусочек свинца швырнул фигурку на асфальт. Барс лишь развел руками и убрал кинжал.

— Точность — вежливость снайперов, — тихо произнесла Анджелла.

Фон Ульрих согласно кивнул.

Охранник обошел склад и снова встал на пост, аккурат под тускло горящей лампой. Немного размяв закоченевшие пальцы, он вынул сигареты и закурил. Где-то рядом раздался протяжный свист и застучали колеса о железнодорожное полотно — товарный состав сегодня задержался на десять минут.

Крозье осторожно подошел к самому краю, посмотрел вниз — на курящего охранника. Затем поднял пистолет, прицелился и нажал на спуск. Шум поезда прекрасно скрыл звук выстрела. Тотчас Веймар перелез через забор, зацепившись за колючую проволоку и тихо ругнувшись, спрыгнул и подбежал к трупу, осмотрел его. Затем поднял голову вверх. Крозье сделал пару выразительных жестов и скрылся из поля зрения. Специальными ножницами Люк откусил дужку замка, поднял винтовку, осторожно приоткрыл дверь с надписью «пожарный выход» и еле слышно ступая, вошел на склад.

Обменявшись любезностями с товарищем, Крозье пригнулся, пробежался по крыше, медленно, бесшумно спустился по пожарной лестнице и оказался перед железной дверью. Первым порывом было — как научили в парашютном полку — ударом ноги выломать дверь, вбежать в помещение и накрыть возможного противника короткими очередями, но Крозье сдержался. Здесь нужно было действовать гораздо тоньше.

Внутри было тихо. Ни одной живой души, разве что пара охранников на посту, там, под потолком. Но они — на совести Виктора. Поэтому Люк решил структурировать свое свободное время иным образом. Стараясь не попадать в поле зрения камер наблюдения, он подкрался к одному из контейнеров и открыл его, бесцеремонно сорвав печати. Внутри ровным рядом стояли картонные коробки. Отложив винтовку в сторону, Люк взял одну из коробок, вынул, поставил на пол и открыл. Внутри оказался заботливо упакованный ноутбук. Видимо, только что с завода изготовителя. Такая находка смутила Веймара — он ожидал обнаружить стрелковое оружие, боеприпасы, взрывчатку на худой конец.

— Эй, ты что там делаешь? — раздался гневный окрик прямо над ухом.

Веймар наработанным за годы практики движением схватил винтовку, упал на пол, откатившись в сторону, и выстрелил очередью на звук.

Крозье напряг слух. Внутри кто-то выстрелил из штурмовой винтовки. Теперь прятаться было бессмысленно. Он вскинул оружие, ударом ноги выбил дверь и вбежал в караульное помещение. Автоматной очередью сидящего за столом охранника швырнуло на пульт сигнализации. Второй выскочил из-за стола и отлетел к стене, медленно сполз на пол, оставив кровавые подтеки на белой пластиковой панели. Внизу кто-то громко крикнул, взвыла сирена.

Где-то вдалеке пронзительно, протяжно заревела сирена сигнализации. Сквозь шум ночного города он своим чутким слухом без труда различил загрохотавшие выстрелы. Барс выплюнул комок жевательной резинки.

— Мудаки, — сказал он самому себе сердито. — Кто же так делает?

Он обернулся — Анджеллы рядом уже не было. Он так и не услышал, как она ушла.

— Талант, — покачал головой фон Ульрих.

Он плавно соскользнул с края и мягко приземлился на асфальт, подошел к телу, присел, перевернул его и принялся обыскивать. Наконец, вытащил из внутреннего кармана пальто трупа бумажник и вывернул его наизнанку, пытаясь найти хоть что-то, что поможет установить, под какой личиной жил этот на вид вполне обычный человек.

По умирающему телу волной прошла судорога, пальцы скрючило, а из груди вырвался слабый стон. Труп явно не спешил становиться таковым. Барс отработанным движением выдернул из ножен кинжал и воткнул в грудь оживающему покойнику, аккурат меж ребер — в самое сердце. А затем, как ни в чем ни бывало, вернулся к изучению документов трупа.

Сбив с ног бомжа, ковыряющегося в мусорном контейнере на предмет цветных металлов и иных полезностей, в переулок забежал довольно прилично одетый молодой человек. Переулок оканчивался тупиком, к его глубочайшему сожалению. Ибо следом подъехал черный «Мерседес», стекло задней двери опустилось под мерное жужжание, и раздались трескучие автоматные выстрелы. Молодой человек упал на кучу мусора и задергался в припадке. Открылась дверца и из «Мерседеса» вылезла высокая блондинка в длинном обтягивающем черном платье, с винтовкой М4 Кольт Кэрбайн наперевес. Увидев такую картину, бомж поспешил запрыгнуть в мусорный контейнер. А она подошла к бьющемуся в судорогах парню, подняла оружие и разрядила весь магазин почти в упор.

Барс шел вдоль широкого проспекта. Если верить найденным в карманах трупа кассовым чекам, где-то здесь находится забегаловка, в которой он любил бывать, будучи еще живым. Конечно, зацепка слабовата, но такие ребята в случайные заведения не ходят. А вот и вывеска, и крыльцо.

Его внимание привлекла одинокая сгорбленная фигура маргинального вида, быстро забежавшая в бар. Обычно таких личностей из подобных заведений выбрасывали спустя пару секунд, но в этот раз данная стандартная процедура места не имела. Отметив про себя этот факт, Барс сунул руку под полу плаща, привычно нащупал автомат, перевел АКСУ-74 в режим непрерывной стрельбы. Какая-то тень пришла в движение сзади, он уловил слабую дрожь воздуха и обернулся. Это была Анджелла.

— Ты думаешь о том же, о чем и я? — спросил Барс.

Она кивнула.

— Я зайду первым, — сказал фон Ульрих. — Прикроешь?

Девушка вновь кивнула. Барс поднялся по ступенькам и вошел в распивочную. Анджелла прислонилась спиной к кирпичной стене, согнула ножку в коленке и скрестила руки на груди. Пока все выглядело достаточно тихо, мирно. Проезжающая мимо машина внезапно резко затормозила.

Опустилось оконное стекло, изрядно выпивший молодой человек высунулся, дыхнув на девушку перегаром, весьма неоднозначно оглядел выглядывающее из-под плаща коротенькое тоненькое гипюровое платье и кружево чулок.

— Детка, а почем нынче любовь? — спросил он развязным тоном.

— Любовь не продается. И не покупается, — гордо ответила Анджелла.

— Нет, ну это понятно… — парень слегка растерялся от такого ответа. Внезапно его осенила догадка. — А плотская любовь?

Его товарищи дружно рассмеялись.

— Ребята, ехали бы вы отсюда… — дружелюбно предложила Анджелла.

— А что так? — спросил парень, слегка расстроившись.

Загремели выстрелы, раздался треск рвущейся занавеси, с грохотом осыпалось витринное стекло бара, и на тротуар вылетел окровавленный фон Ульрих. Некоторое время он лежал на снегу не шевелясь, затем пришел в себя, медленно поднялся, шатаясь из стороны в сторону, провел дрожащими пальцами по щеке, размазывая по лицу сочащуюся из простреленного виска кровь.

— Бляди. Опять в голову попали. Зрение опять погасло, — Барс принялся ладонью пробовать на ощупь воздух.

Молодые люди в автомобиле притихли, постепенно трезвея.

— Барс, ты как? — спросила Анджелла.

— Еще жив, как это ни странно, — жалобно ответил фон Ульрих. — Жаль, что ни хера не вижу. Что мне эта пуля? Жалкий кусок свинца. Меня «Циклоном» травили — и ничего, до сих пор живой…

— Ладно, пойду, пообщаюсь с этими ребятами. Подожди меня здесь, — распорядилась девушка.

— О’кей, — махнул рукой Барс.

Анджелла выхватила из-под плаща винтовку, взбежала по лестнице, открыла дверь в питейное заведение и вошла в темное душное помещение распивочной. В нос ударил резкий запах спирта и горелого пороха. Анджелла тотчас отпрыгнула в сторону. Хлопнул помповый карабин, заряд дроби с хрустом врезался в кирпичную стену. Стрелок засел за барной стойкой. Это была отличная позиция для стрельбы — вход в бар был как на ладони. Барную стойку отделяла перегородка из потемневшего от времени и исцарапанного битым стеклом дерева.

Анджелла лишь усмехнулась. Конечно, есть шанс, что стандартный промежуточный патрон не возьмет перегородку, если она окажется довольно толстой, а порода дерева довольно крепкой, но…

Сухо треснула короткая очередь, пули с хрустом проломили барную стойку навылет, кто-то отчаянно завопил от боли. Анджелла запрыгнула на стойку, посмотрела на скорчившегося в конвульсиях бармена. Через мгновение прозвучала еще одна очередь, бармен дернулся и затих.

Чья-то тень метнулась к выходу, снова загремели выстрелы, кто-то со стуком упал в коридоре и захрипел, словно ему прострелили легкое. Анджелла спрыгнула со стойки, подошла к беглецу. Это был молодой, прилично одетый парень.

— Ну и много вас тут? — вежливо осведомилась Анджелла, наводя на него винтовку.

Тот разжал пальцы, на пол покатилась граната.

— Блядь, — чертыхнулась Анджелла, отпрыгнула в сторону.

Грохнул взрыв, свистнули маленькие свинцовые шарики, которыми была начинена граната. Спину девушки обдало жаром, брызнули осколками стекла, стоящие на полках бутылки с выпивкой, Анджелла упала на грязный заплеванный дощатый пол. Ударной волной распахнуло входную дверь.

Зрение потихоньку восстанавливалось. Первое, что он увидел — это несколько полупьяных физиономий, таращившихся на него из автомобиля. Тотчас приобретенный за десятки лет рефлекс заставил Барса вскинуть автомат и выстрелить. Три коротких очереди — и никаких свидетелей.

Перезарядив АКСУ-74, фон Ульрих направился к входу в бар. Грянул взрыв, дверь распахнулась, выпуская наружу сноп пламени, волну черного дыма и стеклянных осколков. Барс на мгновение остановился, задумчиво вложил в подствольный гранатомет 30-ти миллиметровую фугасную гранату, взял оружие наизготовку и вошел в распивочную. Анджелла стояла возле барной стойки и отряхивала с плеч и волос битое стекло и деревянную труху. За ее спиной трещал огонь, медленно поедавший лакированную столешницу.

— Все, эту высоту мы взяли, — сказала она.

— Нет, — Барс отрицательно покачал головой. — Там черный ход есть, наверняка по нему ушли — их здесь с десяток было.

Анджелла поправила винтовку, посмотрела на стрелка. Барс прошел за стойку, свернул в подсобное помещение. Девушка последовала за ним. Да, запасной выход имел место быть.

Барс вышел в заброшенный переулок, присел на колено возле кучи картонных ящиков, провел ладонью по асфальту.

— Иди к своим, — сказал он Анджелле. — Я попытаюсь выследить их. Ты мне не поможешь, только зря под ногами будешь путаться.

— Шовинист ты, Барс. Ублюдок, — сказала Анджелла презрительно, убрала винтовку, одернула плащ и пошла прочь.

— Да, девушка с характером…

Фон Ульрих тяжело вздохнул, глядя ей вслед, покачал головой и принялся дальше изучать щербатый асфальт.

Брант откупорил бутылку водки, разлил прозрачную жидкость по пластиковым стаканчикам. Стратегически позиция была чрезвычайно удобна — они прекрасно видели вход в интересующую квартиру, и вместе с тем эта колоритная компания в черных одеяниях и армейских ботинках, вооруженная водкой и пластиковой тарой, вполне к месту смотрелась на площадке между двумя этажами.

— Вот она какая, — любовно произнес Вячеслав, глянув сквозь бутылку на свет лампочки, висящей под потолком. — Как слеза…

— Нет, — сказал стоящий рядом вольный стрелок. — Все-таки горилка «Немиров» лучше. Она с перцем.

Это была уже третья бутылка за вечер. Над лестницей густой сизой дымкой выстилался сигаретный дым. Посреди площадки аккуратным холмиком возвышалась кучка окурков. Подоконник был заставлен опустошенными консервными банками из-под икры, лосося и еще чего-то съедобного. Брант залпом выпил свою порцию, поставил стаканчик на пол и достал из своей сумки литровую банку квашеной капусты.

— Хороша закуска — квашена капустка! И подать не стыдно, и сожрут — не жалко, — сказал он, весьма довольный своей предусмотрительностью.

Капуста имела колоссальный успех — пять рук протянулись к банке и уже через минуту она была пуста. Под этот музыкальный хруст открылась дверь и в подъезд вышел один из местных обитателей. Оглядев всю эту компанию, он сделал несколько удивленное выражение лица.

— Закон Архимеда еще никто не отменял, — объяснял Брант одному из вольных стрелков тем временем. — И поэтому из-за двух перчиков в каждой бутылке «Немирова» нам не доливают 50 грамм.

— Ребята, а вы что, спецназовцы? — спросил житель.

На площадке между этажами стояли не совсем привычного вида пятеро мужчин, четверо из них были в черной спецназовской форме, один — в черной кожаной куртке и джинсах, и одна женщина в кожаных брюках и косухе — тоже черных. Вся эта компания была обута в черные армейские ботинки.

— Нет, черепашки-ниндзя, — ответил Брант.

— Аааа… — понимающе сказал житель. — Ну, вы, конечно, пиздец — выбрали место для внутреннего раскрепощения…

Где-то вдалеке раздались выстрелы. Это послужило сигналом к атаке. Тотчас стаканы и пища полетели на пол. Брант подхватил с пола свою сумку, подбежал к курившему соседу, рывком расстегнул черный кофр и вынул пулемет, со словами «на, подержи» всунул сумку в руки мужчине, сбежал вниз по лестнице, встал напротив двери и нажал на курок. Пули со свистом прошили дверь, выбили замок. Бернски выхватила два «Дезерт Игла», ударом ноги выломала остатки двери и вошла в квартиру.

В этой квартире явно только начали капитальный ремонт. Никакой мебели, голые стены. А к батарее был прикован наручниками какой-то мужчина. Судя по его внешнему виду — его очень долго и упорно били по лицу, и не только по нему. И тут же выстрелил короткой очередью автомат, девушку откинуло к стене. Возле входа в соседнюю комнату стоял молодой бритоголовый парень в спортивном трико и кожаной куртке, с «Узи» в руках. Джилл медленно сползла по стене на пол.

— Что, все? Дождались? — его товарищ выпрыгнул из комнаты напуганный грохотом выстрелов, посмотрел на лежащую у стены девушку.

— Ага. Все, надо когти рвать, — парень перезарядил автомат.

Они вошли в соседнюю комнату, открыли окно. Рядом с ним лежала свернутая бухта троса, один его конец был привязан к батарее. Они выбросили трос за окно и приготовились спускаться.

— Не, это дурацкий план, так мы не уйдем, — сказал парень с автоматом.

— Ты сам его предложил, так что поздняк метаться, — сказал его товарищ.

— Я дико извиняюсь за то, что прерываю вашу светскую беседу, — в дверном проеме появилась Бернски в разорванной пулями косухе. По ее черным кожаным брюкам бежали тоненькие струйки крови. — Но я все-таки пока еще жива.

С этими словами она подняла пистолеты. Парни уставились на нее, широко раскрыв рты. Загрохотали выстрелы, зазвенело битое стекло, одного из них колоссальной энергией пули 50-ого калибра выбросило из окна, он с воплем полетел вниз. В квартиру вбежали Брант и четверо стрелков.

— Как ты? — спросил Вячеслав, увидев кровь.

— Я в норме, — вяло махнула дулом пистолета девушка.

— А там что за субъект? — спросил Брант, кивком головы указав на соседнюю комнату.

— Эй… помогите! — донесся оттуда жалобный голосок.

— А мы это сейчас узнаем, — один из стрелков подошел к трупу, присел рядом, вынул кинжал.

Бернски перезарядила свои пистолеты, убрала в карманы. Стрелок повернулся к своим товарищам. Он внезапно от чего-то побледнел, лицо его исказила гримаса внутренней, душевной боли.

— Ребята… — жалобно позвал он.

Остальные впились в него настороженными взглядами.

Черный «Мерседес» медленно подъехал к проходной. Из будки выбрался грузный охранник и вразвалочку подошел к автомобилю. Стекло передней пассажирской двери медленно опустилось.

— Пропуск есть? — спросил охранник, заглядывая в салон.

В ответ из окна высунулась рука, сжимающая пистолет. Дуло оружия уперлось в лоб охранника. Бедняга поднял руки, попятился назад. Открылись задние дверцы, из машины вылезли блондинка в длинном вечернем платье и молодой человек в кожаных брюках и пуховике. Девушка без долгих колебаний рубанула ребром ладони по шее охранника, и вся эта туша весом добрых полтора центнера повалилась на землю. Блондинка взяла сраженного сторожа под мышки и без особых усилий оттащила к сторожке.

Молодой парень тем временем открыл багажник, достал штурмовую винтовку, пару запасных магазинов.

— Разделимся на пары, осматриваем наш сектор, — распорядилась блондинка.

— Кардин, ты со мной.

Пассажир, сидевший спереди, вылез из машины и пошел к багажнику.

Крозье приземлился на контейнер, от удара армейские ботинки с толстой подошвой громко бухнули по стальной поверхности. Виктор пробежал вперед, спрыгнул на бетонный пол склада, выскочил из-за угла и столкнулся нос к носу с охранником. Он едва успел вскинуть помповый карабин, как прогремела автоматная очередь. Крозье, пригнувшись, крадучись подошел к охраннику. Тот лежал на бетоне, не подавая признаков жизни. По полу расплывалась кровавая лужа. Крозье присел рядом, вынул из ножен нож, провел лезвием по запястью трупа, слизнул кровь языком. Некоторое время он стоял как зачарованный, словно взору его открылась совершенно потрясающая картина. Затем мотнул головой, словно отгонял назойливую муху.

— Веймар! — громко позвал Крозье.

— Я здесь, — Люк вышел из-за угла, опустил винтовку.

— Смотри, — Крозье вновь полоснул лезвием по запястью покойника, протянул кинжал Веймару.

Тот взял клинок, провел по губам.

— Понял? — спросил Виктор.

Люк закрыл глаза, на мгновение погрузившись в воспоминания. Этот человек родился 27 лет назад, в семье польского иммигранта, он учился в университете, жил в общежитии, подрабатывая охранником на этом складе, у него была любимая девушка…. И он явно никогда не слыхал о штурмовых подразделениях и вольных стрелках…

— Понял… — сказал Веймар с дрожью в голосе. — Надо найти Ларсен, пока еще и они тут дров не наломали.

Снаружи загрохотали автоматные выстрелы.

— Поздно… — тяжело вздохнул Крозье.

02:00

Гремела тяжелая музыка, наголо бритый вокалист надрывался фальцетом. На подмостках крутились танцовщицы в нижнем белье, ажурных чулках и босоножках на высокой платформе. Прожекторы, выстроившись батареей на самом краю сцены, били в такт музыке пульсирующими залпами электрического цвета. По стенам плясали разноцветные огни. Периодически громким хлопком заявляла о себе пиротехника, заполняя зал густыми клубами белесого дыма. Зал был забит до предела. Повсюду вспыхивали ярко-красным и белым атласом пышные платья на корсетах; всполохи светомузыки вырывали из темноты латекс алого и черного цветов. Ботинки на толстых подошвах, рваные черные чулки, кожаные брюки, и вульгарный макияж — собравшаяся публика явно принадлежала к готической субкультуре. А музыка все продолжала играть, заполняя собой пространство.

Слегка покачивая роскошными, обтянутыми черным нейлоном чулок бедрами, в зал вошла высокая темноволосая женщина в черном кожаном плаще. Оказавшись среди всех этих эпатажно одетых юношей и девушек, она смотрелась более чем органично — скорее даже, вполне естественно.

Анджелла вошла в зал и остановилась у входа, окинув взглядом помещение. Тотчас изображение перед глазами стало блекнуть, и спустя доли секунды все цвета исчезли, оставив после себя черно-белую картинку. Впрочем, стало светло как днем. Для Анджеллы. Как только зрение переаккомодировалось к сумеркам концертного зала, женщина прошла вдоль стены ближе к сцене. Толпу уже основательно разогрели спиртным и тяжелой музыкой. На нее налетела, толкнув, какая-то молодая особа лет шестнадцати. Из одежды на ней была только белая простыня, запачканная кровью. Точнее, томатной пастой, разведенной водой. Анджелла отпихнула ее в сторону, та прошипела несколько вульгарных ругательств о том, с какими животными совокуплялись ее родители. Но, благодаря музыке, Анджелла этого так и не расслышала. Что ж, может, оно и к лучшему.

Выступление продолжало набирать обороты, все помещение погрузилось во тьму, прожекторы вырвали из темноты двигающихся в такт музыке танцовщиц; одна за другой они стали медленными движениями снимать с себя нижнее белье, бросая его в зал, ко всеобщему одобрению толпы.

Протиснувшись почти к самому краю сцены, Анджелла с наслаждением принялась ловить каждый звук, доносящийся из динамиков; удары низких частот отдавались где-то внутри нее эхом. Вскоре она уже машинально притопывала ногой в такт музыке. Ей всегда нравилась именно такая музыка — сплав, симбиоз эмоции, чувства и мысли. Но вдосталь насладиться таким радикальным направлением искусства ей не дал запах. Еле уловимый среди сигаретного дыма, дешевых духов и пота, смрадный, животный запах — тот самый, запомнившийся на всю жизнь, знакомый еще по катакомбам старого бомбоубежища в той психиатрической клинике. Она еще даже не успела осознать, ЧТО она почуяла, а пальцы уже налились свинцом, костяшки хрустнули, сведенные судорогой. Анджелла внезапно, взмахнув густыми черными волосами, повернула голову на 90 градусов и выхватила взглядом из толпы молодого симпатичного парня в кэтсьюте из черного латекса и ботинках на высокой платформе. Он ни одеждой, ни манерой поведения не выделялся из окружающей толпы. Но Анджелла отчетливо почувствовала, это — враг. А враг существует только для того, чтобы его уничтожили. Это знание с самого рождения жило в Анджелле на уровне инстинкта, она никогда не задавалась вопросом, почему она должна убивать таких, как он — она просто убивала. Не задумываясь.

А парень смял и бросил пивную банку в урну, направляясь к выходу из зала. Анджелла выждала некоторое время, затем пошла следом. Она прошла по коридору и оказалась в баре. Бар был почти пуст, только за двумя столиками разместились весьма колоритные представительницы субкультуры в пышных черных платьях и кожаных ошейниках, усеянных длинными шипами. Они окинули завистливыми взглядами точеную фигуру в кожаном плаще, и снова взялись за пиво и сигареты. Анджелла ускорила шаг, прошла мимо них к двери в противоположной стене. За ней находился еще один коридор. Где-то впереди клацнула дверная ручка. Анджелла бросилась бежать, рывком распахнула дверь с надписью «gentlemen», ворвалась в мужской туалет, схватила заходящего в кабинку парня в черном кэтсьюте за горло и отшвырнула к стене. Он все понял без слов, лицо исказила гримаса злобы, челюсти принялись вытягиваться, приобретая волчьи очертания, заострились зубы, кожа приобрела иссиня-черный оттенок, узловатые антрацитовые пальцы вмиг украсились острыми когтями, подернулись шерстью…

Анджелла не стала дожидаться окончания метаморфозы, она вскинула винтовку, но оборотень одним ударом выбил ее из рук. А через мгновение и сам набросился на девушку. Затрещал рвущийся кожаный плащ, Анджелла исхитрилась набросить остатки своей верхней одежды на противника, оттолкнула его, схватила винтовку и спустила курок. Из соседней кабинки раздавались полупьяные женские стоны, там явно кого-то трахали, причем любовники были настолько поглощены собой, что не замечали вокруг ничего — ни стрельбы, ни, тем более, концерта.

Снаружи продолжала играть музыка, заглушая лязг затвора, звон стреляных гильз и предоргазменные вопли.

Опорожнив обойму, Анджелла отпустила винтовку, схватила парня за ворот кэтсьюта, с силой дернула. Латекс треснул, обнажив шею и плечо…

Все та же колоритная готическая компания в баре окинула ее заинтересованным взглядом, заметив забрызганные кровью декольте и руки. Плаща не было, тонкое гипюровое платье и чулки прекрасно дополняли небольшой разгрузочный пояс с двумя «Дезерт Иглами» за спиной и несколькими запасными магазинами, а венчала образ висящая на плече штурмовая винтовка H&K G36K.

Под грохот музыки Анджелла вышла из концертного зала.

Дверца кабинки распахнулась, оттуда, хватаясь за стены, выбралась пьяная готэсса в мини-юбке, расстегнутой черной полупрозрачной гипюровой блузке и рваных чулках. За ней следом, надевая кожаные брюки, вышел ее кавалер. Через секунду стены туалета задрожали от женского вопля — на полу у писсуаров в огромной алой луже лежал окровавленный труп с изрезанным бритвой горлом.

Дверь пожарного выхода слегка приоткрылась, Ларсен резко развернулась и чуть было не ударила автоматной очередью по ней. Оттуда высунулся Крозье.

— Это мы, — объяснил он.

Ларсен облегченно вздохнула и опустила винтовку.

— Ларсен, мы не на тех напали, — сказал Виктор.

Он и Веймар подошли к командиру. Грохнул выстрел, заставив всю троицу пригнуться. Веймар прыгнул на асфальт, развернулся на 180 градусов и одиночным выстрелом ссадил сидящего на крыше охранника с винтовкой.

— А говоришь — не на тех, — сказала Ларсен, поднимаясь.

— А ты кровь попробуй, — предложил Крозье.

Снег сочно хрустнул под толстой подошвой тяжелого армейского ботинка.

— Снег, — задумчиво сказал Шидлер. — Чудесный белый снег.

— Ты чего это? — удивился Дибровский.

— Да так, — сказал Шидлер. — Просто красивый снег. Все белым-бело, деревья присыпало, закутало белым покрывалом… хочется стихи писать.

Дибровский покачал головой. Они сидели на лавке возле входа в подземный переход, в котором находилась станция метрополитена. Где-то вдалеке чуть слышно звучали приглушенные выстрелы.

— Как думаешь, скоро до нас дойдет? — Дибровский кивнул в ту сторону, откуда доносилась пальба.

— Не знаю, — пожал плечами Шидлер. — Может, и не дойдет. Или мимо пройдет.

— Хреново будет, — проворчал Дибровский недовольно. — Я сюда воевать приехал, а не на лавке сидеть.

— Тебе так и не терпится пострелять? — спросил Шидлер сочувственно.

— Ага, — сказал Дибровский. — Знаешь, с каким удовольствием я бы сейчас расстрелял пару-тройку волков? А то сидим тут, как два дебила. Хотя — почему как? Да…

Он вынул сигареты, закурил, вопросительно протянул пачку Шидлеру. Тот отрицательно покачал головой, Дибровский философски хмыкнул и спрятал сигареты обратно в карман. Шидлер вытянул шею и удивленно присвистнул.

По тротуару к ним бежал Веймар. Следом за ним из-за угла выскочил Крозье.

— Чего это он? — удивился Дибровский. — Они же должны склады прочесывать?

Веймар подбежал к ним, остановился, тяжело дыша.

— Что случилось? — спросил Шидлер.

— Там где-то какая-то хуйня у кого-то с кем-то. Которую еще никто не курил, — ответил он скороговоркой. — Где Йохан?

— В подземке, — ответил растерянно Дибровский.

Крозье и Веймар переглянулись, бросились к станции метро.

— А нам-то что делать? — крикнул им вслед Шидлер.

— Сидите дальше! — крикнул Крозье в ответ и скрылся в подземке.

Некоторое время они сидели молча.

— Там явно что-то назревает, — Дибровский поднялся со скамейки.

— Ты куда? — спросил Шидлер.

— Как это куда? — удивился Дибровский. — Вниз. Воевать.

— А приказ ты слышал? — спросил Шидлер. — Мы должны оставаться тут. Или ты думаешь, что эти ребята без нас не справятся?

— А я хочу поглядеть, как работают настоящие штурмовики, — Дибровский поправил висящий под плащом помповый карабин и пошел к переходу.

Через некоторое время Шидлер поддался стадному инстинкту и бросился вслед за ним.

Брант взбежал по лестнице, замер у двери. Подбежавшая Бернски кивнула, он распахнул дверь, девушка выбежала на крышу, тотчас отпрыгнула в сторону, присела на колено, вскинув пистолеты, обернулась на 360 градусов.

— Чисто! — крикнула она.

Брант вышел на крышу, оглядел пространство.

— Ушел, сучонок, — сказал он.

— Пойдем следом? — предложил подошедший вольный стрелок. В руках он держал крупнокалиберную снайперскую винтовку с цилиндрическим затвором.

— с чувством продекламировал ему в ответ что-то наподобие японского хокку Вячеслав Брант. — Ушел он, не догоним уже. Эх, надо было его еще в универмаге брать…

— Ага, вломились бы в закрытый универмаг, разнесли бы там все… — сказал стрелок.

— Представляешь, как оттянулись бы… — сказал Брант мечтательно.

Стрелок в ответ лишь покачал головой.

— Все равно, свой район мы уже прошли. Сейчас нужно возвращаться к станции метро и ждать остальных, — сказала Бернски.

Брант кивнул. Он перехватил пулемет поудобнее и обошел крышу по периметру.

— Ладно, пошли к станции метро, — махнул рукой Брант, закончив осмотр. — Здесь мы всех уже распугали.

Барс поднялся на среднюю площадку и окинул взглядом сидящих в салоне пассажиров автобуса. Фыркнул дизельный двигатель, засвистел компрессор, автоматические двери закрылись у него за спиной. Фон Ульрих пригляделся — всего в автобусе было восемь человек, считая водителя. Одному пассажиру, сидящему на переднем ряду, очевидно, стало плохо — он сполз на сидение, задрожал всем телом. Хрустнули кости.

Эти симптомы ему были хорошо известны. Барс вскинул автомат и веером накрыл салон автобуса. Тотчас где-то рядом раздался пронзительный волчий вой. Водитель, получивший в затылок пулю, выпустил руль, и неуправляемая машина с воем вылетела на середину проспекта, ее занесло и с громким визгом швырнуло прямо на придорожный столб уличного освещения. С треском вылетели боковые стекла, брызнули блестящие осколки, фон Ульриха откинуло спиной на двери, он не удержал равновесия и упал на грязный железный пол. Автобус замер, все стихло. Барс поднялся, вскинул автомат и прошел по салону, оглядел пассажиров автобуса. Все они были мертвы. А вот пассажир с переднего ряда куда-то исчез, оставив после себя кровавую лужу на сиденье. Лобовое стекло было выбито.

— Ушел, гад такой, — сказал Барс сам себе недовольно, убрал автомат и выпрыгнул из автобуса через отсутствующее лобовое стекло.

И замер. На свежевыпавшем снегу отпечаталась пара кровавых следов.

— Так, родной мой, — Барс присел рядом, осторожно коснулся пальцами окровавленного снега, поднес их к глазам, облизал кончики. — Да, я вижу, ты отсюда уйти не торопишься. Ладно, значит поиграем в прятки…

Он сунул руку под плащ, нащупал автомат. По стене дома в двух десятках метров над землей метнулась черная тень, но фон Ульрих ее не заметил. Зверь обрушился на него через секунду, опрокинул на землю, вцепился в него своими когтями; затрещал рвущийся кожаный плащ и клубок из двух тел прокатился по заснеженному асфальту. Барс исхитрился выдернуть нож из-за голенища высокого ботинка и тут же всадил клинок в горло чудовища. Кровь цевкой брызнула из поросшей жесткой шерстью глотки. Оборотень взвыл, выпустил добычу из когтистых лап. Барс прокатился по инерции еще почти пять метров и тотчас присел на колено, вскинул автомат и спустил курок. Загремели выстрелы. Бросившийся на него зверь взвыл от боли, упал прямо у его ног. Барс перезарядил АКСУ-74, поднялся, медленно приблизился к оборотню. Это был матерый волчище ростом почти 2,5 метра, с лоснящейся, антрацитовой кожей. Про себя фон Ульрих отметил, что такой трофей его вполне достоин. Барс сделал последний рывок и вцепился клыками в шею чудовища. Через секунду мощный природный антикоагулянт, содержащийся в слюне вампира, сделает свое дело — уничтожит тромбоциты; кровь перестанет сворачиваться и это не оставит оборотню шансов…

02:30

Зазвенело битое стекло, витрина осыпалась дождем блестящих осколков и на перрон вылетел окровавленный мужчина в черном плаще, синих джинсах и армейских ботинках. Раздался женский крик, громко клацнули когти по бетонному полу. Иссиня-черный зверь неторопливо прошел по перрону на четырех лапах, оглядывая горящими глазами пятящихся назад людей, с шумом вдохнул и выдохнул.

Крозье медленно поднялся, вскинул штурмовую винтовку. Волк взревел и бросился на него, загрохотали выстрелы, с хрустом посыпалась на бетон гипсовая крошка, отбитая пулями со стен. Звериный рев потряс стены метро. Крозье отпрыгнул в сторону и чудовище пролетело по полу мимо, оставив размазанный кровавый подтек. Раздались крики, началась паника. Людские толпы бросились к выходам из подземки. Виктор перезарядил автомат, стал медленно приближаться к оборотню.

— Блядь, он сейчас вскочит и бросится на меня, как всегда бывает в идиотских американских боевиках, — сказал сам себе Виктор.

Метро внезапно опустело. В воздухе повисла тишина, лишь где-то вдалеке раздавались неразборчивые крики. Зверь лежал не шевелясь. Громко хрустнуло под толстой подошвой армейского ботинка битое стекло.

— Ну, точно, бросится, — сказал Виктор спокойно, замедляя шаг и прицеливаясь в голову чудовища.

Оборотень все также не подавал признаков жизни. Крозье почувствовал, как у него начинают дрожать руки — нервы были уже ни к черту.

— Да сдохни ты, скотина мерзкая! — заорал Виктор, подбежал к зверю, приставил дуло автомата к антрацитовой, поросшей жесткой черной шерстью спине и спустил курок, разряжая оружие.

Винтовка сочно клацнула затвором, последняя стреляная гильза со звоном упала на пол. На перроне вновь воцарилась тишина.

— Вот это да… — произнес Виктор, стер пот со лба, и перезарядил свое оружие.

Оружие Крозье, его лицо, джинсы, руки по локоть забрызгало темно-красной кровью зверя. Но Виктор не придал этому значения. Он повесил автомат на плечо, схватил рукой шею чудовища, впился в нее клыками. Взвизгнула пневматическая винтовка и в спину Крозье впилась полая игла. Тотчас руки и ноги стали ватными, челюсти сковало параличом. Виктор рухнул на пол рядом с оборотнем. Он все видел, все слышал, все осознавал, но не мог пошевелить даже кончиками пальцев.

— Отличный выстрел, Штефан.

Сказавший это был мужчина средних лет, высокого роста, с длинными, до самых плеч, зачесанными назад прямыми черными волосами. Он подошел к Виктору, потрогал его лицо носком армейского ботинка. Следом из темноты тоннеля появился угрюмый невозмутимый Штефан, повесил пневматическую винтовку на плечо и вынул из кобуры «Дезерт Игл» 50-ого калибра.

— Эй! — человек в черном замшевом плаще махнул рукой.

Тотчас из тоннеля выбежали восемь человек в грязных рабочих спецовках. Человек указал на лежащего на бетонном перроне парализованного Виктора Крозье. Те молча подняли его, понесли. Человек и Штефан последовали за ними.

Крозье прекрасно видел, как его несут — вначале по тоннелю метро; затем процессия повернула за угол, спустилась по служебному тоннелю и оказалась в канализации.

Странно, — думал Крозье, — а в канализации не так уж и грязно, как я думал раньше.

Они миновали несколько тоннелей, затем свернули в какой-то коллектор, и вышли в катакомбы, оставшиеся еще с начала века.

У них тут, очевидно, целый подземный город, — подумал Крозье. — Сколько же их здесь может быть? Сотни две, если не три. Гнездо. Огромное гнездо. И ведь все у нас под носом… Анджелла была права с самого начала — крот наверху. Убрать его — и пройти по этим тоннелям с огнеметами, выжечь эту заразу дотла…

Выбраться…

Выбраться отсюда живым, привести сюда остальных штурмовиков…

Они вошли в котельную, бросили Крозье на полу. Ему сковали наручниками ноги, руки, усадили на деревянный ящик. Затем человек в черном замшевом плаще взял шприц, вонзил иглу в его сонную артерию — Крозье даже не почувствовал, как сталь проткнула кожу — набрал несколько кубиков крови.

— Ну что ж, посмотрим на мир вашими глазами, — сказал он Виктору, делая себе инъекцию.

После чего отбросил в сторону ненужный шприц.

Осколки кафеля громко хрустнули под ногами. Звякнула, покатилась по бетону стреляная гильза. Здесь явно побывал кто-то из своих. Веймар перехватил винтовку, медленно подошел к лежащему ничком на самом краю перрона человеку, осторожно взял его за плечо, перевернул. Его грудь была испещрена мелкими кровоточащими черными точками, горло было рассечено чем-то острым.

«Оборотень» — догадался Веймар.

— Крозье! — громко позвал он.

Его крик эхом отозвался в глубине тоннеля. Никто не откликнулся.

— Крозье! — крикнул он вновь.

И снова — молчание.

Внезапно Люк почувствовал чей-то взгляд, невидимым ножом вонзившийся ему в спину точно меж лопаток; он обернулся, вскинув винтовку. Это была Анджелла. Она бесшумно прошла быстрым шагом по самому краю перрона и остановилась рядом, окинула взглядом труп.

— Виктор исчез, — сказал Люк, опустив винтовку.

Анджелла вынула кинжал, присела на корточки, провела лезвием по горлу покойника, слизнула кровавую полосу с клинка.

— Крозье у них, — сказала она, выждав паузу, глядя в одну точку отсутствующим взглядом. — Скорее всего, они ушли в канализацию. Воспоминания стираются — с момента его смерти прошло достаточно времени, чтобы кровь уже начала терять свои свойства.

По ступеням, громко топая армейскими ботинками, сбежал Вячеслав Брант с пулеметом в руках, подошел к ним.

— Там полиция приехала, все оцепили, — сказал он. — Наше прикрытие работает, их уже предупредили об операции управления по борьбе с наркотиками и приказали всячески содействовать спецподразделению. Я распорядился никого не впускать и не выпускать из оцепленной зоны, кем бы ни оказался.

Анджелла кивнула.

— Где остальные? — спросила она.

— Приводят себя в порядок. Сейчас подойдут, — сказал он.

— Придется спускаться в канализацию, — сказала Анджелла с отвращением.

— Чистоплюйка! — рассмеялся Брант. — Правильно сказал Фергюссон — ты любишь других в говно макать, а сама туда не особо стремишься!

Анджелла пожала плечами.

— Фергюссону виднее, конечно, — сказала она обиженно. — А что с нашим снаряжением?

— Ждем, — сказал Брант. — Должны подъехать.

В подземку спустилась Бернски, следом за ней шли Ларсен, Колльберг, Йохан, Барс и остальные, участвовавшие в операции.

— Ну что? — спросил ее Брант.

— Подвезли наше снаряжение, — сказала Джилл, подойдя к ним. — Сэм уже руководит разгрузкой.

— Отлично, — сказала Анджелла. — Надеюсь, клаустрофобией никто из присутствующих не страдает?

— Анджелла, что это значит? — спросил Йохан насторожившись.

— Мы пойдем в канализацию, — сказала девушка, вынула из винтовки обойму, посчитала оставшиеся патроны, вставила магазин обратно.

— Ты что, взялась за старое? Вспомнила Маутхаузен? — удивился Йохан.

— Крозье у них, — ответила Анджелла.

— И что? — спросил Йохан. — Ему уже не помочь, ты прекрасно знаешь, что они с ним сделают, когда получат от него необходимую информацию.

— Мы в любом случае попытаемся, — сказала Анджелла. — Я не хочу, чтобы его потом назвали перебежчиком.

— Анджелла, так рисковать из-за одного штурмовика — это же глупо! — воскликнул Йохан.

— Не знаю, как принято у тебя в команде, Карл Йохан, а у меня во взводе своих не бросают, — отрезала Анджелла, небрежно взяла винтовку за цевье и пошла на выход.

Остальные члены Джи-2 направились за ней.

— Колльберг! — крикнула Анджелла, остановившись на ступенях.

Командир Н-5 обернулся на голос.

— Это предатель, — Анджелла указала пальцем на Йохана. — Арестуйте его. Казнить на рассвете.

Йохан от удивления широко открыл рот.

«Вот как!» — подумал он с ужасом. — «Нашла таки наша Анджеллочка, как со мной старые счеты свести…»

Колльберг кивнул, заломил ему руки за спину и повел с перрона.

— Нашей Анджелле всего семьдесят лет, а характер такой паскудный, словно живет целую вечность, — сказал, с укором глядя ей вслед, Брант.

Протискиваясь сквозь толпу собравшихся, несмотря на ночное время, зевак, Эмма наконец прорвалась к оцеплению, сунула полицейскому под нос свое удостоверение. Тот лишь виновато развел руками: «приказ — ни одной живой души за оцепление, управление по борьбе с наркотиками, операция спецназа».

— В чем дело? — к ней, наконец, протиснулся Вагнер.

— Не впускает, — пожаловалась Эмма. — Говорит, специальная операция.

Полиция тем временем начала разгонять собравшуюся толпу.

— Да осадите же, наконец, этих идиотов! — кричал чей-то голос.

Зеваки стали по одному, по двое пятиться назад, уходить прочь.

— Какого черта я не знаю об этой операции? — взорвалась Эмма. — Стоддарт мог бы и предупредить, сообщить нам.

— Смотри, — Вагнер взял ее за локоть, повернул.

Эмма обомлела.

По заснеженному асфальту, к стоящему посреди проспекта военному вертолету, шла высокая брюнетка в черном гипюровом платье, со штурмовой винтовкой в руках.

— Она? — удивленно прошептала Ричардс.

— Она, — согласился Вагнер. — Да что она, ты на вертолет посмотри.

— А что с ним не так? — спросила Эмма.

— MH-60G Pave Hawk — многоцелевой вертолет для сил специального назначения, вот чего. Таких вертолетов, насколько мне известно, всего десять — и все десять находятся на вооружении 55-й эскадрильи специального назначения США, — сказал Вагнер тихо. — Эти ребята явно не из управления по борьбе с наркотиками. Похоже, в чем-то Ильм был прав. Здесь происходит совсем не то, что нам так сильно стараются показать.

А брюнетка тем временем открыла боковую дверь и залезла в салон вертолета.

Колльберг вывел из подземки Йохана и подвел его к трем стоящим у тротуара черным американским джипам.

— Вот, — сказал он, подойдя к одному из сотрудников Собственной Безопасности. — Арестован по приказу Фрайхайт, обвинение в измене. Командование группой Джи-3 она взяла на себя.

Тот кивнул, расстегнул кожаную куртку, вынул из-за пазухи стальной браслет и застегнул его на лодыжке Йохана. В браслет был вмонтирован мощный радиопередатчик. Снять его было практически невозможно — только вместе с ногой.

— Меня обвинили незаконно, — запротестовал Йохан.

— У нас всех обвиняют незаконно. Полезай, — страж распахнул перед ним боковую дверь джипа. — Все, можете не волноваться, мы за ним присмотрим.

Колльберг согласно кивнул и подошел к вертолету. Н-5, Н-7, Джи-2 и Джи-3 уже собрались там и почти закончили экипироваться.

— Гартман со своим звеном перекроет эту станцию, — сказала Анджелла, когда он подошел к ним. — Мы пойдем вниз, разделимся и прочешем все подземные тоннели. Держим связь по радио. Если для Крозье все уже закончилось — мы хотя бы поквитаемся за него. Если у кого-то сильно дрожат коленки — можете не идти, оставайтесь здесь. Я принуждать не стану.

Она оглядела подразделение Джи-3. Новоиспеченные штурмовики молчали.

— Отлично, — Анджелла сунула в разгрузку пару сдвоенных магазинов, взяла винтовку H&K G36E с длинным стволом и направляющей picattiny rail. — Барс со своими ребятами уже там, держат вход в канализацию. Колльберг, ты как?

Колльберг взял помповый карабин и патронташ с патронами 12-ого калибра.

— Готов, — сказал он и передернул затвор, дослав патрон в патронник.

Анджелла махнула рукой и пошла к станции метро. Остальные пошли следом.

Ее догнал Веймар, легонько толкнул в бок локтем. Девушка вопросительно посмотрела на него. Люк незаметно указал на стоящих у оцепления Ричардс и Вагнера.

— Черт с ними, — прошипела Анджелла. — Не до них сейчас.

— А они не могут нам все испортить? — спросил Веймар.

— Руки коротки, — ответила Анджелла.

Веймар пожал плечами.

— Тебе, конечно, видней, — сказал он.

Они спустились в подземку. На перроне, под дулами автоматов вольных стрелков, лежали пять человек в каком-то грязном изорванном тряпье, положив руки на затылки. Анджелла подошла к Барсу, вопросительно подняла брови.

— Зверье, — коротко ответил он. — Вылезли из канализации, из коллектора. Хорошо вооружены, накормленные, глянь, какие холеные морды. Однозначно — гнездо у них под городом свито.

— Допроси, — предложила Анджелла.

Барс кивнул, подошел к несчастным.

— Всем привет, — вполне доброжелательно начал он тоном кладбищенского сторожа. — Меня зовут Вильгельм фон Ульрих. Я — тот самый Барс. Автографов не даю, извините. Видите этот шрам? — он ткнул пальцем в висок. — Это значит, что мне сегодня один раз уже прострелили голову, поэтому я не в духе. Будет гораздо лучше, если вы сразу скажете, где гнездо и куда вы утащили нашего товарища.

Оборотни молчали.

— Анджелла, они мне не говорят, — обиделся Барс.

Анджелла кивнула.

— Сама у них спрошу. Дайте одного сюда, — она отошла к стене.

— Зря вы так, — сказал Барс оборотням. — Я бы на вашем месте сказал ему, — он ткнул себя пальцем в грудь.

Одного оборотня поставили на колени, уткнув лицом в стену. Анджелла схватила его за волосы, заставляя наклонить голову в сторону, и впилась клыками в горло. Тоненькая струйка крови побежала по грязной сальной коже. Некоторое время она стояла, наклонившись над оборотнем, не шевелясь, затем выпрямилась, вытерла кровь с губ и подбородка, сняла винтовку с плеча, взяла оружие наизготовку.

— Мне они больше не нужны, — сказала она презрительно, указав стволом на оборотней, спрыгнула с перрона и пошла по путям.

Остальные пошли следом. Барс схватил стоящего на коленях у стены несчастного за руку, укусил за запястье. Затем бросился вслед за Анджеллой.

— Эй, Барс! А с этими что делать? — крикнул ему в спину Гартман.

— В расход! — ответил Барс, не оборачиваясь.

За его спиной раздались выстрелы.

— Мне очень жаль, мой друг, — человек в черном замшевом плаще подошел к Виктору, взглянул ему в глаза. — Но часть информации, которая так нужна мне от Вас, скрывается за стеной. Кто-то воздвиг стену в Вашем подсознании, и вместо четкой картины я вижу лишь бессвязную, хаотичную цепь образов. Но мы можем кое-что сделать.

К Крозье подошел Мартин Ильм с большим шприцом в руках. Шприц был наполнен мутно-желтой жидкостью.

— Это что-то вроде сыворотки правды, — пояснил мужчина, пока Ильм вводил препарат в вену Виктора. — Сковывает волю, развязывает язык. В общем, это поможет нам в наших изысканиях.

— Сука… — прохрипел Крозье, запрокидывая голову.

Он побелел, осунулся, уронил голову на грудь, его пальцы свело судорогой.

— Что это с ним? — насторожился человек в черном замшевом плаще.

— Я уже сталкивался с этим раньше, — сказал Ильм. — Такой метод часто практикуется в военной контрразведке. У него на подсознательном уровне находится психологическая защита от такого воздействия — он впал в коматозное состояние и не выйдет из него, пока ему не введут специальную сыворотку, блокирующую эту защиту. Или не назовут определенную цепочку слов, связанную в его подсознании особым ассоциативным рядом. Это что-то вроде пароля для него.

— И что нам делать? — спросил человек.

— Можно попробовать использовать вместо сыворотки тяжелые наркотики, например героин, — сказал Ильм задумчиво. — Это, конечно, поможет. Но есть один побочный эффект — он станет законченным наркоманом.

— Меня это не волнует, — сказал человек.

Ильм взял небольшой кейс, открыл, вынул пластиковый пакет с белым порошком…

03:15

С потолка капало. Стояла отвратительная вонь. Анджелла шла быстрым шагом, осторожно перешагивая маленькие лужицы на бетонном полу. Было темно — но кого это волновало? У Анджеллы в памяти была четкая карта всех канализационных тоннелей, через какие когда-либо проходил оборотень, которого она укусила.

Барс насторожился. Что-то тут было не так. Ну конечно. Иммунный барьер уже начал брать свое — лейкоциты обнаружили и принялись поражать кровяные тельца оборотня, уничтожая чужеродные клетки, оказавшиеся в организме. А с ними — и его воспоминания. Еще немного времени — и он все забудет…

А Анджелла шла как ни в чем ни бывало, как будто помнила все предельно ясно. Но ведь организм вампира построен таким образом, чтобы как можно быстрее справляться с любыми инородными клетками, попавшими в организм. Значит, она тоже уже почти все забыла, они просто-напросто битые полчаса ходят кругами, не подозревая, что заблудились в этих тоннелях, ходах, перекрытиях…

Барс догнал ее, взял за руку. Она остановилась. Они оказались перед Т-образным перекрестком.

— Куда теперь? — спросил Барс.

Анджелла закрыла на секунду глаза, погрузившись в воспоминания.

— Сюда, — она повернула направо.

Он остановил ее, сжав пальцами локоть.

— А, по-моему, ты все уже забыла. Также как и я, — сказал Барс.

— Возможно. Скорее всего, так и есть, — ответила Анджелла растерянно. Но тотчас взяла себя в руки, освободилась от его пальцев. — А я не полагаюсь на воспоминания, я просто слушаю свою интуицию.

Она пошла вглубь тоннеля. Барс прожил два столетья, и за это время накопил достаточно жизненного опыта, чтобы без труда уловить фальшь в голосе девушки.

«Или не забыла?» — в душу фон Ульриха закрались подозрения. Но вампир не может так долго сохранять такие воспоминания, иммунный барьер не позволит…

Все последовали за ней. Барс окинул взглядом коридор, запоминая каждую деталь, каждую мелочь.

— Я тебя понял, — сказал Веймар.

— Чего? — удивился фон Ульрих.

— Насчет Анджеллы, — сказал Веймар. — Она сама себе не хочет признаться, что все воспоминания оборотня уже стерлись, и мы просто ходим кругами.

— Она не успокоится, пока не найдет хотя бы одного оборотня. Просто отомстить за вашего товарища, — предположил Барс.

— Конечно, — согласился Веймар. — Знаешь, я ее прекрасно понимаю, я сам не прочь воздать им по заслугам.

Из-за угла донеслись автоматные выстрелы, эхом отозвались в глубине тоннелей. Громыхнула взрывом осколочная граната. Все стихло.

— Значит, не заблудились? — потрясенно спросил Веймар.

Вдвоем они побежали на звук.

На мокром бетонном полу лежали, скорчившись, два изрешеченных пулями трупа. Патронов не пожалели. Анджелла перешагнула через них и направилась вентиляционному коллектору, через который можно было, спустившись, попасть в катакомбы, оставшиеся практически еще с начала века. На ходу она вынула двойную обойму, перевернула и вставила другим торцом, передернула затвор, досылая патрон в патронник. Клацнули о бетон стальные когти и из-за угла на нее выскочил оборотень. Винтовка громыхнула очередью, ей вторил пулемет. Шквалом свинцового огня зверя отбросило на пол, он задергался в конвульсиях.

— Я займусь им, не останавливайся, я вас догоню, — сказал Анджелле шедший следом Брант, отделился от остальных и направился к пораженному зверю.

Анджелла зашла за угол и тотчас отпрыгнула в сторону. Загрохотали выстрелы. Она отползла обратно, села на корточки, прислонившись спиной к бетонной стене.

— Ты как? — спросил подбежавший Веймар. — Ранена?

Анджелла отрицательно помотала головой.

— Там их с десяток, — сказала она. — Хорошо окопались.

— Ничего, сейчас мы их откопаем, — Веймар снял с пояса осколочную гранату, выдернул чеку, и размахнувшись, бросил ее из-за угла в узкий длинный коридор, ведущий к вентиляционному коллектору. Раздался взрыв, засвистели осколки. Анджелла поднялась, вскинула винтовку.

— Пошли, — сказал Веймар.

Вдвоем они вошли в коридор, стали медленно продвигаться вперед. Осколочные гранаты все также оставались наиболее эффективными средствами в подобных ситуациях — в узком коридоре укрыться от стальных осколков было невозможно. Анджелла осторожно переступила через кровавый фарш. Из-за трубы отопления раздался приглушенный рык. Она замерла. Веймар, шедший позади, достал еще одну гранату. Зверь выпрыгнул из вентиляционного колодца, Анджелла вскинула винтовку и разрядила в него остатки обоймы, затем прыгнула назад. Оборотень приземлился на пол, зарычал, выпрямился, его мышцы напряглись, готовясь к прыжку. Веймар, недолго думая, сунул гранату за пазуху и короткими очередями заставил чудовище упасть на пол. Анджелла поднялась, отряхнулась, перезарядила винтовку.

— У нас очень быстро расходятся патроны, — заметила она.

Веймар чертыхнулся.

— Да, эти твари требуют к себе повышенного внимания, — сказал он. — Как-то опрометчиво мы не рассчитали наш приход с расходом.

Из-за изогнутой буквой «L» трубы отопления выпрыгнул оборотень, Анджелла и Веймар вскинули оружие, раздались короткие очереди. Чудовище швырнуло на пол рядом со своим сородичем. Анджелла посмотрела на тонкую полоску прозрачного пластика сбоку обоймы, посчитала оставшиеся патроны.

— 17 карандашей, — сказала она.

— У меня 20, — сказал Веймар. — Надо бы еще наточить.

— Было бы где… — горько усмехнулась Анджелла. — Жаль, но придется экономить.

Они медленно, держа оружие наизготовку, направились вглубь коридора.

03:45

Шидлер крадучись шел вдоль стены, когда из-за угла на него выскочил двухметровый зверь. Ференц не растерялся, сжал автомат сильнее и выстрелил длинной очередью в оскаленную пасть. Это подействовало — чудовище, словно наткнулось на невидимую стену, рухнуло на пол. Шидлер подошел к нему, выстрелил одиночным в голову. Затем, как учили в Маутхаузене, присел, впился клыками в поросшее шерстью плечо. Рядом показалась небольшая перемычка, соединяющая две секции параллельных тоннелей с бомбоубежищем. Оттуда доносились выстрелы. Шидлер проверил обойму, снял с предохранителя подствольный гранатомет, и направился туда.

У перемычки уже собралось в полном составе подразделение Джи-3 и половина Джи-2. Шидлер вбежал в узкий тоннель с высоким потолком — и на него тотчас уставились 3 винтовки, два пистолета «Дезерт Игл» 50-ого калибра, помповый карабин 12-ого калибра и пулемет. Идентифицировав своего товарища, штурмовики опустили оружие.

— В честь чего такой пикник?

Они обернулись на голос и увидели шедшую с другого конца тоннеля Анджеллу. Позади нее шагал Веймар.

— Мы загнали их в бомбоубежище, — отрапортовал Дибровский. — Оттуда нет другого выхода, но они там очень хорошо окопались, да и бомбоубежище — это целый двухэтажный подземный комплекс, просто так мы его не вычистим. Я считаю, необходимо вызвать подкрепление.

— Считайте, что оно только что прибыло, — Анджелла небрежно бросила на пол винтовку, вынула свои пистолеты-пулеметы 440-ого калибра, и две обоймы из подсумка за спиной, зарядила полуоболочечные экспансивные пули со стальными сердечниками. — Мы зайдем внутрь, и пройдем через бомбоубежище. Брант и Бернски останутся здесь — блокируют выход из комплекса.

— Сколько их там? — спросил Веймар.

— Не меньше пяти, — ответил Гершвин. — Все с автоматическим оружием.

Веймар немного подумал, зарядил подствольный гранатомет своей винтовки, затем разрядил брошенный Анджеллой «Хеклер-Кох» и доложил освободившиеся патроны себе в магазин.

— Готовы? — Анджелла оглядела Джи-3.

Дибровский кивнул. Анджелла стволом указала на вход в бомбоубежище. Казимир вскинул карабин, дослал патрон в патронник, но стоило ему выйти в коридор, как раздались автоматные выстрелы и его отбросило к стене. Шидлер подхватил раненого товарища под руку и оттащил с линии огня.

— Все приходится делать самой… — тяжело вздохнула Анджелла, вопросительно посмотрела на Веймара.

Тот кивнул, вскинул винтовку. Она взяла оружие наизготовку, развернулась на 180 градусов и вошла в коридор, Люк бросился следом…

03:50

…Картинку перед глазами застлало ярко-красной пеленой, сквозь которую контрастно выделялись неподвижные объекты и предметы. Ярко-белым цветом вспыхнул движущийся силуэт, Анджелла прицелилась и выстрелила. Дымчато-серыми пятнами полыхнули полуметровые дульные вспышки. Пули 440-ого калибра мгновенно прочертили на красном фоне горячими потоками воздуха тонкие белые нити, и силуэт брызнул белыми каплями крови, помутнел, стал терять былую яркость, его очертания подернулись красной окантовкой. Анджелла не слышала ни грохота выстрелов, ни криков Веймара позади — она слышала, как кровь шумит в висках, как толчками в груди бьется сердце, а где-то совсем рядом, практически над самым ухом — под оглушительный лязг ударно-спускового механизма — кто-то шепчет глубоким сексуальным контральто, считая щелчки, с которыми затворы пулеметов выбрасывают стреляные гильзы:

«Один… два… три… пять… семь».

Она почувствовала движение, повернулась и выстрелила в бежавшего прямо на нее по гладкой бетонной стене зверя.

«Десять… двенадцать… пятнадцать».

Чудовище упало, дернулось пару раз, и затихло. Анджелла почувствовала движение за спиной, рефлекторно повернулась влево, вскинула руку и чуть было не разрядила оставшийся боезапас в Веймара.

Они прошли коридор и оказались в просторном холле. Справа находилась двухъярусная галерея, и оттуда на них, естественно, бросились два оборотня. О чем, собственно, и пожалели спустя долю секунды. Полуоболочечные экспансивные пули Hydrashock не только способны пробить навылет шестицилиндровый дизельный двигатель Cummins; при попадании в мягкие ткани они резко тормозятся и передают всю свою кинетическую энергию мишени. Поэтому тотчас в разные стороны полетели рваные клочья внутренностей, звери с глухим призвуком упали на бетонный пол, а Анджелла на ходу перезарядила свое оружие и быстро огляделась по сторонам, определяя следующий источник угрозы.

Он не заставил себя ждать.

Она не слышала и не видела — она почувствовала слабый электрический импульс сокращающейся мышечной ткани, повернулась и разрядила обе обоймы в бетонную стену. С треском на пол посыпалась вначале цементная крошка, а затем и огромные куски бетона, обнажив арматурный каркас; в стене образовалась солидных размеров дыра, сквозь которую Веймар увидел дергающегося в предсмертных конвульсиях оборотня. Это его, мягко говоря, поразило — за всю свою жизнь он ни разу не видел, чтобы живое существо могло чувствовать сквозь бетонные стены.

А Анджелла, как ни в чем ни бывало зашла за угол и оказалась в длинном коридоре. Пройдя по нему и на ходу перезарядив оружие, она миновала дыру в стене и поверженного оборотня, замерла в десятке метров от стальной двери. Шедший следом Веймар повесил винтовку, остановился рядом и достал из кобуры излюбленный пистолет 45-ого калибра.

— В чем дело? — спросил он.

Дверь распахнулась, Анджелла прыгнула в сторону. Грохнул 50-ый калибр и Веймара швырнуло на пол. Из-за двери вышел мужчина в черном замшевом плаще, с зачесанными назад волосами. В руке он держал пистолет «Дезерт Игл». Анджелла удивленно подняла брови, глядя на него. Коридор был слишком узок, деваться было некуда. Он вскинул оружие, нажал на курок. Раздался выстрел, еще один. Пули с хрустом прошили бетон. Анджелла не осталась в долгу, ответив парой коротких очередей. Веймар потрясенно наблюдал эту дуэль — противники расстреливали друг друга почти в упор, но ни один из них ни разу не попал в оппонента. Мужчина, продолжая стрелять, подошел к ней вплотную, схватил рукой за горло и бросил на бетонный пол рядом с раненым Веймаром. Из-за двери появился оборотень, он неторопливо прошелся на четвереньках по коридору, подошел к Анджелле, обнюхал ее, оскалил клыки и зарычал, провел горячим липким бугристым красным языком по ее шее. Анджелла вжалась в стену, отвернулась, зажмурилась, ее затрясло от отвращения. Мужчина подошел к зверю сзади, схватил его за загривок, не напрягаясь оторвал от земли и швырнул вглубь коридора.

— Пошел отсюда! — крикнул он, выстрелил вдогонку зверю, и словно опомнившись, бросился бежать следом.

Анджелла поборола растерянность, вскинула пулемет и добила остатки обоймы ему вслед. Пули со свистом отбивали куски бетона со стен, но ни одна из них так и не достигла цели. Веймар медленно поднялся, опираясь на стену.

— Что все это значит? — спросил он.

Анджелла продолжала сидеть на холодном бетонном полу, не шевелясь, она тряслась, дрожала мелкой дрожью.

— Ты чего? — удивился Веймар. — Испугалась?

— Нет, — ответила она тонким дрожащим голоском. — Замерзла.

И тотчас принялась быстрыми движениями стирать звериную слюну со своей белоснежной шелковой шейки.

— А какого хера сидишь на холодном полу? Простынешь. Заболеешь, — сказал Веймар.

— Надо же, он обо мне заботится, — хмыкнула Анджелла обиженно.

— Ты, конечно, крутая умная грудастая телка, но ты, между прочим, женщина. Делай скидку на свою половую принадлежность и специфику женского организма, — морщась от боли, быстро проговорил Люк, не давая ей возможности вставить слово.

— Ну да, конечно, — фыркнула Анджелла. — Все вы видите во мне сначала ноги, и только потом — мою грудь. А что творится у меня на душе — вам наплевать, вас интересует только мое тело…

Она могла бы продолжать свою гневную тираду, но Веймар жестом остановил ее.

— Не надо, — попросил он. — Не продолжай. Я и так херовато себя чувствую, не хватало еще твоей ругани. О’кей?

— Ладно, — сказала нехотя Анджелла, махнула рукой и поднялась с пола, отряхнулась, провела ладонью по обтянутой черным кружевом попке, подняла с пола второй пулемет. — Что, пришел в себя?

— Да, вроде бы, — Веймар выдернул торчащую из раны сплющившуюся пулю.

— Вот скоты. Экспансивными бьют.

Простреленная ключица уже начала заживать, перестала кровоточить. Боль утихла. О ранении напоминали лишь разорванная материя бронежилета и огромное пятно почерневшей крови. Анджелла проверила свое оружие, махнула дулом на дверь. Веймар согласно кивнул. Она распахнула дверь, вошла и оказалась в большом просторном зале, судя по всему — столовой. Медленно пройдя это помещение, они оказались перед дверью с надписью «только для обслуживающего персонала». Не колеблясь, Анджелла распахнула дверь и вошла. Это была котельная. Посреди комнаты на деревянном ящике сидел Крозье и невидящим взглядом смотрел на нее. Рядом стоял Мартин Ильм.

— Не надо! — закричал он. — Я не вооружен! Я простой человек, не надо, не стреляйте!

— Что вы с ним сделали? — спросила Анджелла строго.

— Я не успел… честно! — воскликнул Ильм.

Анджелла убрала оружие за спину, подошла к нему. Мартин попятился назад. Она дернулась вперед и вцепилась ртом в его горло. Мартин почувствовал, как тонкие острые изящные клыки с легкостью прекрасно заточенного лезвия рассекают кожу, мышечную ткань, протыкают сонную артерию…

Внезапно что-то произошло с его зрением. Стало темно. Но ненадолго. Сначала он услышал, как где-то рядом зашумел дождь, и чье-то томное сексуальное контральто произнесло ласково:

«Тише. Не говори ничего, не надо…»

Затем перед глазами появилась картинка — в полумраке амбара стоял какой-то молодой мужчина с горящей спичкой в руке.

— Это я, маленькая моя, не переживай. Все хорошо, — сказал он.

Ильм почувствовал, как его пальцы разжимаются, и тяжелый армейский «Кольт» со звоном падает на дощатый пол.

«Господи, что за бред!» — воскликнул беззвучно Ильм. — «Откуда у меня такие тонкие изящные ЖЕНСКИЕ пальцы? Как я здесь оказался? И что стало со мной? Откуда у меня взялась талия? Мои ноги, моя фигура… моя грудь…»

И тотчас все завертелось, и перед его глазами калейдоскопом помчались черно-белые обрывки воспоминаний — все тот же молодой мужчина, колонна автомобилей едет через лес. Ночь и Густав Петер Альк, лежащий на смерзшейся земле среди клочьев собственных внутренностей…

«Я скорблю. Мой враг мертв…»

Бордовый «Мерседес Бенц» посреди гаража… Какой-то особняк, и мужчина в дорогом костюме и цилиндре — тогда еще молодой, летняя прогулка при Луне и первый поцелуй — робкий, чувственный — у фонтана, под звездным небом…

«Ах, как он нежен!» — сказало шепотом глубокое контральто.

Он сделал над собой последнее усилие, заставляя себя открыть глаза. Девушка в черном грязном платье и рваных ажурных чулках стояла, наклонившись, смотрела Виктору в глаза, что-то говорила. Тот не реагировал. Ее товарищ с пистолетом сторожил вход. Мартин прислушался к своему организму — точно. Сердце уже не билось. Он лежал в огромной луже собственной крови.

— Так вот как это происходит. Оно и к лучшему. Зато познал, как устроен мир, прикоснулся к великому — оно того стоило… — спокойно сказал Мартин сам себе и закрыл глаза.

Потом стало темно. Совсем темно.

— Море, — подумал Мартин, но почему-то совсем не испугался. — Глубокое, черное море. Как чернила, точь-в-точь. На дно иду? А, какое это уже имеет значение?

И тотчас стало светлеть, словно он поднимался к поверхности, а затем ему показалось, словно он вылетел из воды и взмыл ввысь, сквозь облака, к самому солнцу…

В ведущем ко входу в бомбоубежище коридору раздались шаги. Брант поднял пулемет, Шидлер присел на колено, упирая приклад автомата в плечо.

— Стрелять короткими очередями, — приказал Брант тихо.

Из-за угла вышел Барс с автоматом наготове. Увидев штурмовиков, он опустил оружие.

— Чисто! — крикнул он куда-то назад.

Тотчас следом за ним появились еще два вольных стрелка, у одного была винтовка СВД, у другого М4 с глушителем. Брант и Шидлер опустили оружие, повернулись обратно к выходу из бомбоубежища.

— Как ваши дела? — спросил Барс.

— Загнали всех зверей сюда, — ответил Брант. — Анджелла и Веймар пошли внутрь, наводить там свои порядки.

— Понятно, — сказал Барс. — Ладно, мы идем за ними.

— Хорошо, — сказал Брант.

Вольные стрелки скрылись за железной дверью в конце коридора. Через пару минут оттуда раздалась беспорядочная стрельба.

Барс вошел в коридор, миновал шлюз и оказался возле просторной двухъярусной галереи. Как и следовало ожидать, повсюду лежали человеческие трупы. Из-за угла вышел мужчина в дорогом черном замшевом плаще. Его одежда, мягко говоря, не увязывалась с волчьей манерой одеваться. Если зверье предпочитало недорогую практичную одежду, исходя из расчета, что она порвется или потеряется после метаморфозы, то этот парень явно уделял своему гардеробу много времени и внимания. И выглядел соответственно.

Все эти мысли пронеслись одним мгновением в голове Барса. А человек подошел к нему, взял его автомат за ствол, с силой дернул на себя, перехватил цевье и врезал прикладом в грудь. Барса отбросило к стене. Мужчина повернулся к остальным стрелкам, одного расстрелял в упор из только что приобретенного оружия. Второй только и успел, что вскинуть СВД, как на него сбоку набросился оборотень, вцепился клыками в плечо. Человек выбил прикладом из его рук винтовку, выпустил оставшиеся в магазине патроны ему в грудь. Затем отбросил АКСУ-74 и перезарядил свой пистолет.

Брант едва успел направить свой пулемет на фигуру в черном замшевом плаще, как прогремел выстрел и пуля, ударившая в правое легкое, заставила его отлететь к стене и сползти по ней на пол. Джи-3 бросились врассыпную. Дибровский получил пулю куда-то в спину и рухнул на пол как подкошенный. Бернски высунулась из-за угла и выпустила в мужчину всю обойму, но он шел на нее, не шелохнувшись. Как будто не в него попали семь оболочечных пуль Uni-cor 50-ого калибра.

Он подошел к девушке, схватил ее за волосы, с силой потянул. Джилл закричала от боли. Мужчина приставил дуло своего пистолета к ее груди, выстрелил. Девушка дернулась всем телом. Он швырнул ее на пол рядом с Брантом. Джиллиан прижала ноги к груди, жалобно заскулила от боли и страха.

— Люк, ну где же ты… — прошептала она, давясь собственным плачем.

Человек тем временем повернулся и поднял свою гаубицу на вытянутой руке.

Дибровский с трудом поднялся, вскинул карабин и выстрелил. Мужчина с некоторым удивлением посмотрел сначала на него, затем на свой простреленный дробью, запачканный кровью плащ. Хлопнул 50-ый калибр и Казимира протащило по полу несколько метров огромной кинетической энергией пули. Шидлер выскочил из-за угла, вскинул автомат — но тотчас грянул выстрел, и штурмовика развернуло на 180 градусов, он с воплем рухнул на пол. Человек подошел к Бранту, перевернул его ногой на живот, выстрелил ему в ключицу. Посмотрел на Бернски — та подняла второй, заряженный пистолет, глянула на него заплаканными голубыми глазами, спустила курок. В тот же момент человек взмахнул ногой, пуля ушла куда-то в потолок, а пистолет полетел на пол. Еще один удар — и Бернски вскрикнула, схватилась за разбитые губы. Человек оглядел поле битвы, перезарядил свой пистолет. Затем с чувством выполненного долга неспешно удалился.

Колльберг подошел к перемычке, соединяющей две параллельных тоннельных секции, осторожно выглянул из-за угла. И тотчас почувствовал, как сжалось сердце от увиденного — Брант, весь в крови, сидит у стены, согнувшись, словно складной перочинный ножик, а Бернски обыкновенными нитками зашивает страшную сквозную рваную рану на его ключице. Дибровский сидит рядом, сжимая окровавленной рукой карабин. Шидлер неторопливо прохаживается по перемычке с автоматом в руках, а отметина на его бронежилете говорит о том, что он относительно легко отделался. Диана и Гершвин стоят рядом с Джилл. Он забежал в коридор, сел рядом с Брантом.

— Что случилось?

— Он был всего один, — сказала Джилл дрожащим голосом. — Мы так ничего и не смогли сделать. Его наши пули не берут…

— А где остальные? — спросил Колльберг.

— Барс и еще два стрелка пошли в бомбоубежище, вслед за Анджеллой и Веймаром, — ответила Бернски.

Со скрипом отворилась железная дверь и из бомбоубежища, перебравшись через высокий порог, вылез вольный стрелок. Он был тяжело ранен, изорванная полевая форма пропиталась кровью. Идти он не мог, он полз по бетону. Но, тем не менее, он так и не расстался со своей винтовкой. Шидлер и Гершвин тотчас подбежали к нему, подхватили под мышки и поднесли к Колльбергу.

— Там этих тварей… две сотни, не меньше… — доложил он, тяжело дыша, с шумом вдыхая и выдыхая влажный воздух. — У наших патроны на исходе. Скорее, помогите им, их в кольцо взяли…

— Гершвин, отведи его наверх, к Гартману. Шидлер, ты за мной, — сказал Колльберг.

Стрелок обвил рукой шею Гершвина, штурмовик осторожно повел его по коридору. Колльберг и Шидлер ворвались в бомбоубежище, прошли через длинный коридор и наткнулись на два трупа. Один был раздет, его горло было перерезано чем-то острым, грудь испещрена черными точками. Рядом лежала винтовка СВД.

— Оборотень, — сказал Шидлер.

Колльберг врезал ему подзатыльник.

— Это снайпер из моего подразделения, — сказал он, подошел к нему и пощупал пульс. — Вернее, бывший снайпер…

Командир сжал кулак, стиснул зубы.

— Суки. Парню двадцать лет было, я его как собственного сына растил, — процедил он сквозь зубы.

— Слушай, а почему он тогда раздетый? — удивился Шидлер.

…Они шли уже по тоннелю метрополитена. До станции, блокированной Гартманом и его людьми, оставалось совсем немного — от силы десять минут хода. Внезапно раздался хруст костей, стрелок выгнул спину…

Колльберг потрясенно уставился на Шидлера. Тот мигом побелел.

— Гершвин… — прошептал он.

Гершвин повернул голову и от удивления у него округлились глаза — затрещала рвущаяся ткань, челюсти стрелка вытянулись, приобретая волчьи очертания, вмиг почерневшая кожа подернулась редкими куртинами жесткой шерсти, узловатые пальцы украсились когтями, и раздался низкочастотный утробный звериный рык…

— Гершвин! — закричал Колльберг, вскочил на ноги.

Вместе с Шидлером они бросились бежать обратно.

Было холодно. Ужасно холодно. И мокро.

«Черт, это же мой пот…» — проползла в голове ленивая мысль.

— Где я… — губы не слушались. Липкая слюна тонкой струйкой потянулась куда-то вниз, капнула на бронежилет.

— Мы все еще в катакомбах. Под городом, — сказало знакомое до боли сексуальное контральто.

Крозье повернул голову на звук, открыл глаза и увидел идущую рядом Анджеллу со своими любимыми пулеметами в руках. Он посмотрел в другую сторону и увидел, что его почти несет на себе Веймар, подставив плечо как опору. Они медленно шли через какой-то коридор, по нижнему ярусу галереи.

— Ребята… не поверите… я вас сейчас расцеловать готов… — проговорил Крозье непослушными губами.

— Успеешь, старик, — кряхтя, сказал Веймар. Он надсадно засмеялся. — Вот домой вернемся — там и поцелуемся, только так, чтобы Джилл не видела — приревнует. Анджеллу благодари — она распорядилась за тобой спуститься.

Крозье посмотрел на свою начальницу.

— Анджи… ты самая замечательная женщина на свете… — прошептал Виктор.

— Я знаю, — невозмутимо ответила Анджелла и улыбнулась.

Они вышли из галереи, хрустнул затвор. Анджелла опустила пулеметы.

— Тьфу, бля… — Барс облегченно вздохнул, опуская автомат. — Вы меня напугали. Ну что, можем возвращаться?

Анджелла кивнула.

— Я впереди пойду, если нас там поджидают — испорчу им сюрприз, — сказал Барс и взвел подствольный гранатомет.

Он словно чувствовал — едва следопыт вбежал в коридор, ведущий к выходу из бомбоубежища, как раздался волчий вой. Барс не стал разбираться, кому и зачем он так не понравился — он просто выстрелил навскидку. Рефлексы, наработанные за два столетия, не подвели. 30-миллиметровая фугасная граната разорвала зверя напополам. Барс подошел к трупу, пнул верхнюю часть тела.

— Вот так вот, — сказал он грустно. — Хороший парень, плохой парень, главное — у кого пушка есть. — Он любовно погладил цевье своего АКСУ-74.

На станции метро было чрезвычайно людно — благодаря людям в черной полевой форме. Повсюду сновали сотрудники Службы Собственной Безопасности в штатском, в полевых условиях снимая у штурмовиков самые свежие воспоминания и отправляясь небольшими группами на зачистку очередного поля брани.

— Не густо, — Гартман сжал кулаки.

Анджелла кивнула. Ее отвлек от разговора один сотрудник, взял кровь из вены на тыльной стороне ладони, поместил в специальный контейнер, сказав «это для отчетности, вместо стандартного рапорта», отошел прочь. Из тоннеля донесся звук шагов, и вскоре на свет вышли несколько вольных стрелков.

— Вы нашли Гершвина? — спросила Анджелла.

— Не совсем… — замялся один из них. — Мы нашли то, что от него осталось…

Он подал ей пожарное ведро.

— Опознали только по одежде. Да еще винтовка его рядом лежала, — сказал стрелок. — Крови там уже почти не осталось — все засохло…

— Да святится имя твое… — произнесла Анджелла тихонько и отдала ведро стрелку. — Вот так, нам всем есть чему у него поучиться. Он умер как солдат. Заберите его останки с собой — мы его и похороним соответственно.

— Итого — мы потеряли семерых. Из пяти десятков, — сказал Барс.

— А положили полсотни. Или около того, — сказала Анджелла.

— В принципе, правильно считаешь, — согласился Гартман.

— Да, хорошо погуляли, — согласился Веймар.

— Тогда уходим, — сказала Анджелла. — Пускай дальше работает Собственная Безопасность. Не будем им мешать.

04:30

Эмма Ричардс все-таки смогла выбрать удачный момент и протиснулась сквозь толпу, пролезла под натянутой желтой лентой с надписью «не пересекать» и сбежала по ступеням в метро. Вагнер заметил маневр своей начальницы и последовал за ней.

По перрону несколько человек в штатском уже несли черный полиэтиленовый пакет. Эмма подошла к ним, бесцеремонно расстегнула молнию и обомлела. В пакете лежал труп бывшего судмедэксперта Мартина Ильма.

— Эй, Вы кто такая? — спросил один из носильщиков. — Кто пропустил Вас за ограждение?

Он махнул рукой, тотчас подбежал спецназовец в зимнем камуфляже и схватил ее под локоть.

— Я начальник следственной группы Интерпола, — запротестовала Эмма.

— А мне хоть Микки-Маус, — ответил носильщик.

Ее и Вагнера бесцеремонно выпроводили за оцепление.

— В чем дело, Эмма? — спросил Курт.

— Там Мартин. Мертвый, — сказала Эмма тихо. — Как он здесь оказался?

— А помнишь, он что-то такое говорил про заговор и про то, что этого следователя Форсберга устранили как свидетеля? — спросил Вагнер.

— Нужно срочно съездить на квартиру Ильма, может у него остались какие-нибудь материалы или записи, или еще хоть что-то полезное по этому делу, — сказала решительно Ричардс.

День 16-ый

07:30

Черный вертолет с рокотом опустился на заснеженную лужайку перед особняком. Из-за горизонта показался край солнца. С лязгом открылась сдвижная боковая дверца, из салона винтокрылой машины выбралась Анджелла, оглядела окрестности хозяйским взглядом. Порыв ветра растрепал ее и без того не идеальную прическу, бросил на лицо прядь черных волос. Следом за нею вылезли Бернски, Брант и Веймар, помогли вылезти Крозье. Он все еще не отошел от действия введенной ему сыворотки.

Весь особняк гудел как потревоженный улей. Известие об окончании облавы воспламенило пороховую бочку. Гости, а также адъютанты и эскорт инспектора Шони собрались в гостиной в ожидании штурмовиков. Их любопытство было вполне понятно — для большинства из них это были персонажи полумифические, овеянные дымкой легенд и историй.

Двери распахнулись и в гостиную вошла высокая темноволосая девушка в грязном, изрядно потрепанном черном платье. За ней шли остальные. Гости поднялись со своих мест, чтобы стоя приветствовать воинов. Увидев брюнетку, они разочаровались. Эта изящная хрупкая девушка никоим образом не соответствовала всему тому, что они слышали о тактических войсках. Поэтому кто-то даже попытался сострить что-то насчет женского батальона. А Анджелла не обратила на это внимания, она медленно, держась одной рукой за перила, поднялась по лестнице на второй этаж и направилась к своей комнате.

Остальных штурмовиков тотчас обступили сотрудники Собственной Безопасности, изъяли оружие и отвели в западное крыло, где располагалась допросная Службы. Никто не выказал удивления — это была стандартная процедура.

Анджелла вошла в комнату, на пороге разулась, сняла порванное платье, стянула чулки, сложила все это в пластиковый пакет и вышвырнула за дверь.

— Зачем ты это сделала?

Она обернулась. Андреа сидел на подоконнике.

— Там все грязное и рваное. Пускай прислуга займется утилизацией, — ответила девушка. — Ты почему не спишь?

— Я не мог уснуть без тебя, — признался Андреа.

— Тогда сейчас я приму ванну — и мы ляжем спать, — сказала Анджелла. — Я сама с ног валюсь.

Она скрылась в ванной комнате. Андреа все продолжал сидеть и смотреть в окно. Он увидел, как к особняку подъехали несколько джипов «Шевроле Сабарбен», пара черных «Мерседесов» и еще какие-то машины; из одного из внедорожников кое-как выбрался коренастый тучный Колльберг, принялся что-то доказывать вылезшей из «Мерседеса» высокой блондинке.

— Андреа! — позвала Анджелла.

Барон спрыгнул с подоконника и вбежал в ванную комнату.

В воздухе стоял потрясающий аромат розы и жасмина, с примесью малины и клюквы. Анджелла сидела в большой просторной ванной с джакузи, согнувшись дугой, обхватив руками колени.

— Милый, потри мне спинку, — попросила она, кокетливо выгнула бровки домиком.

Андреа взял мочалку, медленно провел по ее плечам, затем скользнул вниз, его рука вошла под воду; коснулся ладонью попки девушки, погладил ее упругие ягодицы, и повел вверх, провел пальцами между лопаток — Анджелла зажмурилась от удовольствия. Андреа провел по мочалкой по ее бокам, затем снова по спине, круговыми движениями по попке. Внезапно Анджелла откинулась на спину, легла в ванне, вытянула руки вверх.

— Милый, потри меня там… — прошептала она.

Андреа отбросил мочалку, коснулся ее груди, прошелся по твердым, огрубевшим от возбуждения сосочкам, его рука скользнула вниз, к животу, а потом еще ниже — к половым губам. Не в силах больше сдерживаться, Анджелла громко застонала.

Через полчаса барон Грейхарт вытер любимую большим махровым полотенцем, вынес на руках из ванной в спальню. Анджелла сдернула с кровати покрывало и Андреа обомлел — ложе любимой было убрано шелковым постельным бельем. Анджелла подошла к трюмо, выдвинула ящик, достала оттуда классические черные кружевные трусики-стринги и любимую леопардовую ночную сорочку. Одевшись, она высушила волосы феном и задернула окно черной лаковой шторой.

Тотчас в комнате стало темно, как ночью. Девушка положила на стоящую возле изголовья кровати тумбочку свой «Кольт», села на край кровати. Сразу же усталость огромным тяжелым камнем навалилась на плечи. Она легла на простынь, сунула ладошки под подушку и закрыла глаза. И уже сквозь сладкую дрему почувствовала тепло тела любимого и прикосновение крепких мужских рук, бережно, нежно сжавших ее в объятиях.

14:00

Отто ван Риберг вышел на край тротуара и взмахнул рукой. Скрипнув по свежему снегу шипованными покрышками, рядом с ним остановилось желтое такси. Ван Риберг сел на заднее сидение, захлопнул дверцу, автомобиль отъехал от тротуара и помчался по широкому проспекту.

Радио шуршало помехами, но все-таки голос певца угадывался без усилий.

— Все-таки любят эти мигранты-таксисты слушать всевозможный андеграунд, — думал ван Риберг.

Водитель чуть прибавил громкости, подкрутил настройку приемника. Песня зазвучала гораздо четче.

— Я все-таки согласен с Вами, — сказал ван Риберг. — Работа в Интерполе до седых мудей — совсем не то, чего бы мне хотелось от жизни.

— Разумеется, — ответил бархатистым тоном сидящий рядом с ним мужчина в черном замшевом плаще. — Но, как Вы понимаете, это накладывает на Вас определенные обязательства.

— Я думал об этом, — сказал ван Риберг. — Меня это вполне устраивает.

— Что ж, тогда я рад за Вас, господин ван Риберг, — сказал мужчина и провел ладонью по зачесанным назад волосам. — Добро пожаловать в команду. Мой водитель сегодня вечером передаст Вам все необходимые инструкции. Подъемные Вы получите в полном объеме сразу же. Основная сумма будет уплачена по факту выполнения работ. Штефан, поверни здесь налево.

Водитель, молодой парень с угрюмым лицом, хмуро кивнул.

— Меня беспокоит фон Штернгольдт, — сказал Отто. — Он что-то подозревает. Копает под меня.

— Фон Штернгольдт — не повод для беспокойства, — сказал мужчина насмешливо, небрежно махнул рукой. — Он всего лишь полуспившаяся машина для подписания бумаг.

— А Симон Альфан? — резко выкрикнул ван Риберг.

В салоне воцарилась тишина. Некоторое время они молчали. Седан свернул с проспекта, проехал по внутриквартальной дороге и въехал в центр города.

— У Альфана руки длинные… — заметил наконец задумчиво мужчина. Такси остановилось у Дома Полиции. Ван Риберг расплатился с таксистом, вылез из автомобиля и скрылся в здании.

— Ненавижу таких, — процедил сквозь зубы мужчина в черном плаще, глядя ему вслед. — Всё продадут, всё и всех.

— Вы не отпустите его, — предположил Штефан.

— Разумеется, — сказал мужчина. — Свою малую долю он получит в свинцовом эквиваленте.

15:00

Обыск в квартире Мартина Ильма ничего не дал. Ни одной зацепки. Курт Вагнер сидел за компьютером и просматривал диски, найденные под кроватью патологоанатома, но пока ничего, кроме групповой и лесбийской порнографии найти не удалось. Эмма стояла за его спиной и пила кофе. В Управлении полиции было тихо. Было воскресение — основная масса сотрудников отправилась по домам, к семьям.

— Интересно вот что, — сказал Вагнер. — У нашей «знакомой» ты нашла кучу всевозможных трудов по философии. А у Мартина в квартире мы нашли почти такую же подборку книг, взятых из библиотеки буквально сразу после нашего визита к нему. Совпадение?

— Возможно, — сказала Эмма. — Но уж очень к месту оно пришлось. Я имею в виду, хронологически.

Вагнер согласно кивнул.

— Такое впечатление, что он специально разыграл перед нами эту сценку с водкой и расстроенными нервами, — сказал он.

— Это точно, — согласилась Эмма. — И в метро он, судя по всему, оказался не случайным свидетелем, а непосредственным участником событий. Я знаешь, что думаю? Что нам не помешает еще раз посетить квартирку нашей общей «знакомой».

Она поставила чашку на стол.

— Схожу в туалет, — сказала Ричардс. — Как думаешь, там меня уже ждут?

— Угу, — сказал Вагнер, не отрываясь от монитора. — Банда маньяков-вуайеристов. Ты только не вздумай философские тексты там читать.

Когда Эмма вернулась, Вагнер уже слушал какую-то аудиозапись. Эмма не сразу узнала голос Мартина Ильма.

— …образец крови подозреваемой, — говорил Мартин размеренным тоном. — Траектория полета дробового наполнителя указывает на то, что она находилась возле колонны № 9, отмеченной на схеме соответствующим образом. Далее, оставив следы крови № 3, найденные нами как возле, так и на самой колонне, она вышла и открыла огонь по налетчикам из автоматического оружия калибра 440. Кор-бон. Баллистическая экспертиза это подтверждает.

Итак, ДНК подозреваемой, извлеченное из ее крови, не имеет аналогов в нашем архиве. Более того, оно тождественно человеческой ДНК лишь на 25 % по оценке эксперта. Полное заключение экспертизы по образцу крови № 3 смотри в Приложении 2 данного рапорта. Иначе говоря — это существо, чей фенотип почти полностью копирует человеческий. Но его генотип для меня загадка, поэтому я передал все имеющиеся материалы для дальнейшего исследования в институт Линнея.

— И что все это означает? — спросила Эмма.

— Эту запись Мартин оставил у себя, не решился прикрепить в дело, — пояснил Вагнер, задумчиво кусая кончик карандаша. — Я ее среди порнографии нашел. И означает все это то, что наша «знакомая» — не человек.

— А кто же она тогда? — спросила растерянно Эмма.

Вагнер ничего ей не ответил.

19:30

Анджелла открыла глаза, сладко потянулась, зевнула, обнажив пару тонких изящных белоснежных клыков. За окном было уже темно. Она прислушалась — из гостиной доносились звуки классической музыки.

— Ах да, очередной званый ужин. На этот раз, очевидно, в честь успешной облавы, — хмуро сказала она самой себе.

Анджелла поднялась с постели, сняла ночную сорочку и надела вместо нее короткое ярко-красное трикотажное платье с длинным рукавом, натянула черные чулки в мелкую сеточку и обула изящные черные босоножки на шпильках. Несмотря на достаточно долгий сон, чувствовала она себя отвратительно. От слабости у нее подкашивались колени, тошнило, болела голова. Анджелла вышла из спальни и оказалась в своей гостиной. Она подошла к мини-бару, открыла его, выставила десяток заиндевевших бутылок наружу и только после этого смогла вынуть маленький прозрачный пластиковый пакетик с ярко-красными, размером с патрон 45-ого калибра, капсулами — это была обогащенная гемоглобином человеческая кровь. Открыв его, она бросила четыре капсулы в рот, запила водой из стоящего рядом графина. Затем убрала все обратно, налила в стакан на два пальца виски, села в кресло, закинув одну ногу на другую.

«Физические упражнения закончились» — подумала Анджелла, пригубила стакан. — «Пора немножко поработать головой».

Она встала, взяла с книжной полки первый том «Государя», карандаш. Открыла страницу, пробежала по ней глазами.

«Все это время у нас под носом находилось гнездо» — подумала девушка. — «Как так получилось, что мы раньше не были там, под землей? А сейчас вдруг приходят данные по этому району — и если бы мы не спустились в канализацию за Крозье, то ни за что бы об этом не узнали. Возможно ли, что оборотни прекрасно понимали, что мы пойдем за ним? И Крозье мог быть приманкой, чтобы затащить нас туда. Эта версия жизнеспособна — они явно рассчитывали на то, что нам удастся найти гнездо; там не было ни одной суки, ни одного волчонка — значит, ушли задолго до начала нашей облавы. Встречали нас только самцы, вооруженные до зубов, откормленные, хорошо подготовленные к нашему приходу. Значит, и гнездо к тому времени уже перенесли на новое место. Значит, все-таки крот. Может, даже и не фон Штернгольдт. Но явно — кто-то из власть предержащих. Очень хорошо устроился. Не поделил что-то с оборотнями — и натравил на них нас…»

Она, все так же глядя в книгу, опустилась в кресло, подогнула под себя ноги.

В дверь постучали.

— Кто там? — спросила Анджелла.

— Префект, — ответил хмурый голос.

Тотчас дверь отворилась, и вошел фон Штернгольдт.

— Можешь войти, — снисходительно сказала девушка.

— Благодарю, — князь сел на кушетку.

— Присаживайся, — пригласила девушка.

Князь метнул на нее испепеляющий взгляд.

— Шони уже начал анализ отчетности. Что ты не поделила с Йоханом?

— Не твое дело, бифштекс, — ответила Анджелла, пригубила стакан и погрузилась в книгу, старательно делая вид, что она в очередной раз очень занята и ей в очередной раз абсолютно наплевать на префекта с его очередной надуманной проблемой.

— Тебя не смущает интерес Шони к твоей персоне? — спросил префект.

Анджелла отрицательно покачала головой.

— Его с недавних пор одолевают навязчивые мысли взглянуть на тебя сверху вниз, — сказал префект доверительным тоном, понизив голос. И добавил, уточняя. — С миссионерской позиции.

Анджелла саркастически усмехнулась.

— Поверь, такие мысли одолевают не только его, — сказала она, продолжая, прищурившись, вглядываться в текст на странице. — Это он от тебя заразился. Должно быть, половым путем.

— Это как? — опешил префект.

— При церебральном сексе. Выебал тебя в мозг за то, что меня и мои ночные прогулки покрываешь. В надежде, что рано или поздно я снизойду до твоей пошлой плоти хотя бы из чувства благодарности, — ответила Анджелла.

— Анджелла, перестань переводить все на наши отношения, — сказал префект.

Раздался стук.

— Кого это еще принесло? — разозлился князь.

Дверь отворилась и в комнату, предварительно кое-как протиснувшись сквозь дверной проем всей компанией одновременно ввалились уже изрядно подвыпившие Виктор Крозье, Люк Веймар, и Вячеслав Брант.

— Анджи, Ваше Высочество, а это мы… — сказал Веймар, плюхнулся в кресло.

— Как пиздато жить после бутылки доброго коньяка!

— И не говори, — согласился Брант, сел на кушетку рядом с князем. — А вы, Ваше Княжество, опять нашей очаровательной малышки домогаетесь? Как не стыдно! Такой большой взрослый мальчик — а все один спать боитесь!

Князь кашлянул, у него побагровели щеки.

— Брант, напомню — в Ваши обязанности не входит насмехаться над префектами, — заметил он вскользь.

— Да, и денег мне за это не платят, — грустно согласился Брант, но тотчас просиял, и добавил с ухмылкой. — А я по собственной инициативе, волонтер, так сказать.

— Вот извернулся! — восхищенно подметил Веймар.

— Ваше Высочество, а знаете, какие мысли родились у Ваших подчиненных? — Виктор подошел к мини-бару, вынул бутылку ирландского виски, взял несколько стаканов, поставил все это на кофейный столик. — Мы ведь все-таки думаем, что крот наш действует из личных интересов. Посудите сами: сначала нанял Дике, чтобы что-то изучить, затем — получив результат — ликвидировал его. А теперь эта облава. Ну ведь явно подделан был отчет разведки. Кто-то из волков ему дорожку перебежал — вот он и показал им свое место. Да, кто-то из наших мудрых руководителей явно затеял что-то масштабное, раз пошел на такое…

Фон Штернгольдт поднял удивленный взгляд на девушку — все это время, пока Крозье говорил, Анджелла смотрела на префекта исподлобья холодным взглядом, не мигая глазами, губы ее тронула зловещая улыбка.

— Скажи, Бернар, каково это — быть Макиавелли? — произнесла она чуть слышно, но в наступившей тишине ее голос прозвучал очень громко.

Князь встал с кушетки и вышел из комнаты, хлопнув дверью. Его проводили весьма неоднозначными взглядами.

— А кто такой этот Макиавелли? — спросил Веймар.

— Николо Макиавелли, известен своим политическим трактатом «Государь», — сказала Анджелла с наслаждением. — В нем он повествует об идеальном правителе и его государстве — естественно, через призму своего восприятия политики. Он первым выдвинул идею разделения власти на три ветви — законодательную, судебную, и исполнительную, но главное не это. Суть трактата умещается в одной-единственной, но очень емкой, лаконичной фразе…

Анджелла закрыла книгу, прижала ее к груди, окинула взглядом присутствующих.

— «…Цель оправдывает средства» — сказала она и сладко зажмурилась, словно кто-то массировал ее плечи.

Подчиненные молчали, проникаясь торжественностью момента.

— Правда, тюрьма его испортила, — сказала как бы между делом Анджелла.

Крозье разлил виски по стаканам, взял себе один.

— И все-таки, эта облава только укрепила нашу теорию о префекте, — сказал он.

— Я бы сама была рада так подумать, — произнесла Анджелла. — Но что-то мне не дает вынести окончательный вердикт.

— Например? — спросил Веймар.

— Наша маленькая победоносная операция, в честь которой префект всю неделю будет закатывать праздничные приемы — образец безалаберности и профанация, — ответила Анджелла. — Разведка облажалась от и до, по всем пунктам. Оперативный район оказался слишком велик для такой маленькой группы. Низкая квалификация личного состава поставила под угрозу всю операцию еще в начале.

— Колльберг? — спросил Крозье.

— В том числе, — ответила Анджелла. — Так что исход предсказуем. Поведение слона в посудной лавке, без жертв не обошлось.

— А отчет разведки мог быть подделан? — спросил Крозье.

— Мог, — согласилась Анджелла.

— Кем? — спросил Виктор.

— Инспектором Шони, — ответила Анджелла, не раздумывая.

Крозье беззвучно открыл и закрыл рот.

— Но послушай мой совет, не спеши предъявлять ему претензии, — предостерегла Анджелла. — Попадешь в очень неловкое положение.

— Почему это? — спросил Крозье.

— Потому что он слишком циничен, чтобы заниматься такими мелочами, — ответила Анджелла. — Он мерзавец, подонок, козел, но не предатель.

— Значит, мы возвращаемся к версии с префектом? — спросил Крозье.

— Выходит, так, — согласилась Анджелла равнодушно. — Хотя, сейчас я задаю себе очень интересный вопрос — как мы могли не подумать, что это именно он работает в обе стороны?

— То есть? — оживился Брант.

— Ситуация очень интересная, — сказала Анджелла. — Прямых улик нет. Косвенно все указывает на фон Штернгольдта. Очень изящно.

— И что? — озадачился Веймар.

— Слишком изящно, — ответила Анджелла. — Неестественно изящно. Красивая история в яркой глянцевой обложке. И в центре — штурмовая группа, которая носится как со священной коровой с версией, что князь-префект скурвился.

— У тебя есть мотив оправдывать его, — заметил Брант.

— Да, у меня есть мотив оправдывать его, — Анджелла на удивление не стала отпираться. — Но хорошо бы посмотреть на все произошедшее со стороны. Нас взяли за шкирку и потыкали в князя носом. Вот он, он ссученный, ату его! Ты сам разве не чувствуешь?

Скрипнула, робко приоткрылась дверь, затем распахнулась и в покои вошел Андреа с серебряным подносом в руках. На подносе стояли две чашечки кофе, лежала коробка конфет «чернослив в шоколаде».

— Привет, ребята, — сказал он, закрывая ногой дверь.

— Привет, Андреа, — Брант тотчас вскочил с кушетки, взял за шиворот Крозье, затем подошел к креслу, вытащил оттуда за лацкан пиджака Веймара и направился к выходу, не выпуская своих товарищей из рук. — А мы, собственно, уже уходим. Мы тут на секундочку забежали, проведать вас, так сказать. Встретимся за ужином.

— Конечно, — сказал молодой барон, слегка растерявшись.

Штурмовики покинули комнату.

— Странные они какие-то, — сказал Андреа, поставил поднос на кофейный столик.

— Нет, они просто галдят много, — улыбнулась Анджелла, встала с кресла, убрала книгу обратно на полку. — Как спалось?

— Как младенчик, — ответил Андреа. Он сел на диван, распечатал конфеты. — Как ваш ночной моцион?

— Неплохо, — ответила Анджелла, села рядом, прижалась к любимому, положила голову ему на плечо. — Плодотворно отдохнули. Много информации для размышления получили. В том числе есть кое-какие мысли по поводу нападения на наш конвой. Я чувствую, здесь что-то затевается, но доказать пока не могу.

Андреа подал ей чашечку.

— Осторожно, горячий, — предупредил он.

— Сладкий? — спросила Анджелла.

— Крепкий и сладкий, — отвечал Андреа. — Как раз как ты любишь.

— Спасибо, — чуть слышно выдохнула девушка.

Она еще сильнее прижалась к нему, подогнула под себя ноги. Андреа обнял ее за плечи, принялся гладить ладонью по затылку. И в этот момент, как назло, в дверь постучали.

— Анджелла, это я! — раздался снаружи жалобный голос Германа.

— Нет, Анджелла — это я, — сказала девушка рассерженно. — Тебе-то какого от меня нужно? — спросила она, повышая голос.

— Префект к себе в кабинет зовет, — ответил Герман через дверь. И поспешно добавил. — Вот только стрелять не надо!

Анджелла вынула из-под кофейного столика «Орел Пустыни» 440-ого калибра и выстрелила в стену в полуметре от дверного проема. Пуля прошла сквозь гипсокартоновое перекрытие как раскаленная спица сквозь масло. Тотчас в коридоре раздался душераздирающий вопль дворецкого. Андреа удивленно поднял брови. Анджелла довольно улыбнулась.

21:00

Когда Карл Йохан вошел в кабинет князя и запер за собой дверь, у него подкосились ноги. За столом префекта восседал инспектор Службы Собственной Безопасности Александр Шони, на диване по правую руку от него сидели Анджелла, Брант и Альфан, по левую — стояли фон Штернгольдт, Веймар и Колльберг. Йохан сразу понял, что это означает.

— Проходи, Карл Йохан, — сказал вкрадчиво Шони и жестом указал на стул перед княжеским столом. — Садись, пожалуйста.

В горле тотчас пересохло, а сердце забилось, словно отбойный молот.

— Спасибо, я лучше постою, — ответил Карл, подойдя к нему.

— Лучше сидеть перед фрайграфом, чем стоять перед инквизитором, — резонно заметил Шони.

Подразделение инквизиции при Собственной Безопасности отвечало за исполнение наказаний.

Йохан сел. И тотчас заметил, что у него дрожат колени. Страх был вполне обоснован — суд Фемгерихт породил вокруг себя много легенд. Рассказывали, будто заседания проводятся тайно, а заседатели носят черные маски, скрывавшие лица; символом же Фемгерихта являлся меч — как олицетворение правосудия. Фрайграф — председатель суда — происходил из уважаемого дворянского рода и назначался самим Королем пожизненно; обширные полномочия Фемгерихта накладывали не менее обширную ответственность вплоть до расплаты собственной жизнью за вынесение ошибочного вердикта. Поэтому авторитет судов-фемгерихтов был непререкаем. Не явившийся на заседание суда обвиняемый — объявлялся вне закона и каждый мог при случае привести приговор Фемгерихта в исполнение.

— Карл Йохан, почему ты отказался подчиниться приказу непосредственного начальника и не повел подразделение Джи-3 вместе с остальными? — спросил Шони.

— Это был необоснованный риск. Это было глупо — так рисковать четырьмя штурмовыми группами и тремя звеньями стрелков ради одного бойца, — поборов дрожь в голосе, отвечал Йохан сдержанно.

— Да, ты прав, — согласился Шони. — Спасая жизнь и честь одного бойца, мы потеряли семерых. Но при этом обнаружили гнездо, и уничтожили — по последним подсчетам — 58 зверей. Выходит, риск был вполне оправданным?

Йохан молчал.

— Резюмирую, — сказал Шони. — Фемгерихт провел расследование этого инцидента, и в действиях командира спецподразделения Джи-3 Карла Йохана состава преступления не усмотрел.

В этом месте Анджелла во всеуслышание недовольно фыркнула.

— Но! — продолжал Шони, назидательно подняв палец. — Учитывая особого рода отношения, сложившиеся между тобой и командиром параллельного подразделения, Фемгерихт рекомендовал перевести тебя в другую префектуру, подальше от нее. До тех пор, пока тебе не будет найдена замена — Джи-3 останутся под началом Анджеллы. Это все, заседание объявляю закрытым.

Как только Йохан покинул кабинет, фон Штернгольдт отправился к своим гостям в гостиную. Альфан, как обычно, сопровождал его, а инспектор Шони приказал Колльбергу убираться отсюда, но вначале пригласить Крозье, Бернски, и то немногое, что осталось от подразделения Джи-3, и теперь восседал за княжеским столом и ждал, когда же лазерный принтер выплюнет, наконец, лист глянцевой бумаги.

— Вот, — сказал инспектор и протянул сидящему на диване Крозье напечатанную только что фотографию.

Тот взял ее, посмотрел. Фото было отнюдь не лучшего качества. На снимке был изображен высокий молодой мужчина с узким лицом, орлиным носом, высоким лбом и большими карими глазами. Его длинные черные волосы были зачесаны назад и стянуты в конский хвост на затылке. Он смотрел куда-то вбок, подставив под объектив фотокамеры свой профиль, обернувшись через правое плечо и что-то говорил — будто отдавал кому-то какие-то распоряжения. Одет мужчина был в черный замшевый плащ. В руке он держал пистолет «Дезерт Игл».

— Его зовут Жан Фарэ, — сказал Шони.

Крозье передал фото Веймару. Веймар бегло глянул и отдал Бернски. Фигура на снимке показалась знакомой, и Джиллиан принялась перебирать в памяти старые образы, пытаясь вспомнить — откуда же возникло чувство, что она уже встречалась с этим человеком…

— Впервые мы повстречались с этим человеком 20 лет назад, — продолжал инспектор. — Это наемник высочайшей пробы. Для него не существует ни моральных принципов, ни чувства долга — только деньги. Он всегда там, где назревает военный конфликт или революция. Ему удалось собрать небольшую, но очень хорошо подготовленную наемную армию. Военные перевороты, террористические акты, промышленный шпионаж, ликвидация физических лиц — они охватывают очень широкий спектр весьма специфичных и оттого дорогостоящих услуг. И судя по всему — нападение на нашу колонну организовал именно он. На зверей это не похоже — это была работа экстра-класса.

— И что теперь? — спросила Бернски, передавая снимок дальше.

— Он здесь. В этом городе, — сказал Шони.

В комнате повисла зловещая тишина.

— Почему ты не стреляла в него? — спросил Шони строго.

— Я стреляла. Я промахнулась, — процедила сквозь зубы Анджелла.

— Я видел твой отчет. Ты стреляла в стены, потолок, куда угодно — но не в него. Это же измена, — сказал Шони.

— Я стреляла в него. И промахнулась, — повторяла, словно мантру Анджелла.

— Ты лжешь, — обозначил Шони.

— Я промахнулась, — продолжала настаивать на своем Анджелла.

Шони устало махнул рукой.

— Иди. Отдыхай, — сказал он. — Брант, ты тоже свободен. А с вашими товарищами я еще поговорю.

Брант и Анджелла вышли. Шони вынул сигару и закурил.

— Девять лет назад нам удалось выследить его в Норвегии, — сказал инспектор. — Его вертолет был сбит. Анджелла и Брант прекрасно видели, как объятая пламенем груда железа рухнула в море. У него не было ни одного шанса. Но он выжил. Самое сложное заключается в том, что мы не можем его выследить. Он не пахнет. Ни как вампир, ни как оборотень. Он альбинос, очевидно, поэтому его и отвергли сородичи. Очевидно, поэтому он сейчас использует любую возможность отомстить нашему клану.

— И это все? — спросил Веймар.

Шони кивнул.

— Вы свободны, — сказал он. — Praemonitus praemunitus.

— Чего? — переспросил Веймар.

— Кто предупрежден — тот вооружен, — ответил Шони.

Штурмовики поднялись и вышли из кабинета.

— Виктор!

Крозье остановился. Люк и Бернски подошли к нему, Веймар натянул пиджак.

— Знаешь, я думаю, не зря нам все это рассказал Шони, — сказал он.

— Ты это о Фарэ? — спросил Крозье.

Веймар кивнул.

— Он и Анджелла стреляли друг в друга в упор у меня на глазах, но я почти сразу понял — это все спектакль для Собственной Безопасности, — сказал Веймар.

— Шутишь? — спросил Крозье.

— Нет, — отрезал Веймар. — На этот раз нет. Понимаешь, меня Барс научил в свое время по запаху в толпе различать зверей и наших.

— Ну и? — спросил Крозье.

— Анджелла не пахнет, — сказал Веймар. — Я поначалу думал — мне кажется, а сейчас точно знаю — у нее нет своего запаха. И теперь я даже знаю, почему.

— Да ты подожди, не торопись с выводами. Вот начнется у нее через неделю-другую течка… — предложил Крозье.

— Дело не в месячных, Виктор, — сказала Бернски. — Месячные у Анджеллы закончились две недели назад, я знаю, поверь мне.

— И что? — удивился Крозье. — Черт…

— Я с самого начала заметил, она — не от мира сего, — сказал Веймар. — И не стреляла в Фарэ потому, что почувствовала родство. Все объясняется очень просто, наша любимая Анджелла — такой же альбинос, как и Фарэ…

Андреа уже крепко спал, когда Анджелла неслышно вышла из ванной комнаты, повесила на спинку стула платье, чулки, надела ночную сорочку и забралась к нему под одеяло. Андреа вновь видел странный сон, будто это были воспоминания — но не его, чужие воспоминания. Они появлялись из ниоткуда, часто представляли собой бессвязный калейдоскоп видений, галлюцинаций, но иногда внезапно выстраивались в четкую цепочку, и можно было различить отдельные лица, слова, фразы. Это началось после первой их совместной ночи, когда кровь и жидкость влагалищной секреции Анджеллы во время полового акта без труда проникли в его организм, чтобы со временем передать небольшую часть своих свойств его клеткам.

Ночь. На небе — ярко горят звезды. Тепло.

«Чудесная осенняя ночь» — подумал Андреа.

Он все никак не мог понять, где и как он очутился. Он очень хорошо помнил, как засыпал в постели любимой в особняке префекта. А теперь вдруг оказался посреди развалин. Он стоял в компании каких-то людей, справа и позади него выстроились в ряд два джипа «Виллис» и несколько танков.

«Надо же, и Брант здесь» — подумал Андреа.

Ветер порывом ударил ему в лицо. Только сейчас Андреа заметил, что у него длинные, до самых плеч, черные как смоль волосы.

«Никогда я таких длинных волос не носил» — удивился Андреа. — «Да и мои волосы всегда были темно-каштанового цвета».

Инспектор Шони неторопливо прошелся перед выстроившимися у полуразрушенной бетонной стены шестью штурмовиками, остановился.

— У Ученого Совета есть повод гордиться вами, — сказал он. — Вы самим своим существованием внесли огромный вклад в нашу науку, вы подсказали нам возможные методы подготовки спецподразделений. И вы еще многое нам подскажете — когда получите распределение по спецподразделениям и в боевых условиях покажете, чему вас удалось научить. Но напоследок необходимо закрепить один наиважнейший урок, который вам преподнес Маутхаузен.

Брант и Фергюссон удивленно переглянулись, вопросительно посмотрели на стоящего позади Трише. Тот лишь недоуменно пожал плечами.

— Мэтколф! — позвал Шони.

— Я, — Мэтколф сделал три шага вперед.

Шони схватил его одной рукой за затылок и опрокинул на землю. За спинами штурмовиков звонко хрустнул танковый пулемет, кровь брызнула фонтаном. Мэтколф лежал на щербатом бетонном дорожном покрытии и кричал, бился в конвульсиях. Один из сотрудников Собственной Безопасности открутил пробку и облил его бензином из канистры. Шони чиркнул спичкой, полыхнул огонь. Мэтколф продолжал кричать, кататься по земле, пытаясь сбить пламя. В воздухе запахло горелым мясом. Александр Шони вынул крупнокалиберный автоматический пистолет и несколько раз выстрелил в него, целясь в икроножные мышцы.

— Вы всегда будете жить в постоянном ожидании смерти, — сказал Шони назидательно, опустил разряженное оружие. — Вас готовили из расчета на то, что все вы умрете. Поэтому смерть не станет для вас неожиданностью. И только полная готовность к смерти может однажды спасти вам жизнь. И учтите — на месте Мэтколфа сегодня мог оказаться любой из вас.

День 17-ый

04:35

В коридоре раздался топот ног, поднялся крик. Анджелла вытянула руку и взяла с туалетного столика свой пистолет, села. Андреа нигде не было. Она прислушалась — кто-то отчаянно вопил. Анджелла отбросила одеяло в сторону, поднялась с кровати, и тут вошел Андреа в одних джинсах.

— Что случилось? — спросила девушка.

— Не волнуйся, малышка, все хорошо, — сказал Андреа. — Похоже, кто-то из гостей напился и выпал из окна.

— Скорее, кто-то из моих подчиненных, — сказала Анджелла хмуро, положила пистолет на столик, легла, закуталась в одеяло.

Андреа снял джинсы и лег рядом.

— Знаешь, а мне сегодня Брант приснился, — сказал он.

— Интересно. Расскажешь мне? — произнесла тихонько Анджелла, прижимаясь к любимому.

— Не думаю, что в этом есть смысл, — сказал Андреа. — Разве что в очередной раз сделаю тебе больно, пересказывая твои собственные воспоминания…

Анджелла приподнялась, опершись на локоть, удивленно посмотрела на него.

— Иногда я вижу во сне твои воспоминания, — ответил Андреа. — Видел, как с тобой обращался префект, видел Бранта и Шони. Совсем чуть-чуть, но этого достаточно чтобы понять, какой жизнью ты жила. Как из тебя сделали монстра. И сейчас, поняв, через что тебе пришлось пройти — я начинаю совсем по-другому относиться к тебе. И еще, мне становится тяжело, когда понимаю, что сам я также зачастую был бессердечен и равнодушен по отношению к тебе.

Она легла ему на грудь, глубоко вздохнула.

— Все это в прошлом, — сказала Анджелла, выслушав его. — Теперь у нас с тобой все будет иначе. Правда?

— Обязательно, моя малышка, — Андреа обнял ее обеими руками.

Анджелла молчала. Внезапно она осознала, что постепенно вся ее прошлая жизнь раскрывается перед будущим супругом, словно книга. А его жизнь — перед ней. И скоро не будет его, и не будет ее. Они станут частями целого.

День 17-ый

06:29

Тускло горела лампа на туалетном столике. Его руки скользили по ее спине, осторожно массируя тонкие плечи и шею.

— Проснулась?

— С тобой разве выспишься… — чуть слышно и совсем беззлобно фыркнула она.

Он рассмеялся.

— Милая, мне надо уехать.

— Это с чего вдруг? — она в одно мгновение стряхнула с себя остатки сна.

— У нас с друзьями есть традиция, устраивать всякий раз небольшой мальчишник, провожая одного из нас в семейную жизнь, — ответил Андреа.

— И ты хочешь сказать, что ты сейчас умчишься гулять с друзьями, неизвестно где и неизвестно с кем? — спросила Анджелла обиженно.

— Нет, я хочу сказать — поехали с нами, — предложил Андреа. — И я буду гулять не неизвестно где и неизвестно с кем, а с тобой, моя любимая…

Он наклонился и поцеловал ее в шелковую спинку.

— Ты знаешь, а ведь я давно не устраивала себе отпуск… — промурлыкала Анджелла, перевернулась на спину, обхватила своего любимого за шею.

— Тогда начинай собираться уже сейчас, — сказал Андреа. — А то пока ты все свои вечерние наряды упакуешь…

— А я возьму только пару самых любимых платьев, — сказала Анджелла. — А то опять буду жаловаться, что нечего надеть… подай мне вон то красное платье с чулками.

— Далеко собралась? — спросил Андреа, стянув со спинки стула короткое трикотажное платье с длинным рукавом. — Льюис приедет только через пару часов.

— Пойду, поставлю префекта в известность о моем отъезде, — сказала Анджелла, натягивая на ноги черные сеточки. — Да и надо за главного кого-то оставить. Чтобы этот детский сад без вожатого дури не натворил.

06:59

Она вошла в гостиную и остановилась в нерешительности. Несмотря на ранний час, оба ее подразделения собрались в комнате и что-то оживленно обсуждали, громко спорили и смеялись. И среди всего этого веселья сидел на кушетке Люк Веймар, мрачнее грозовой тучи. Его правая рука висела на перевязи.

— Что за повод для веселья? — спросила Анджелла, повысив голос.

Все стихло.

— Люк вчера по пьяному делу полез на звезды смотреть и с крыши сверзился, — ответил Брант, еле сдерживая смех.

— Я почему-то именно так и подумала, — сказала Анджелла. — Это все?

— Нет, — ответил Брант, широко улыбаясь. — Дибровский хотел его остановить и тоже упал следом, — в этом месте Брант дико расхохотался, согнулся пополам, обхватил обеими руками живот, и добавил. — Вечерело… штурмовики продолжали падать…

Это вызвало новый взрыв хохота.

— Молодцы, — похвалила Анджелла. — А где был Крозье все это время?

— А он сказал, что мы все идиоты и пошел спать, — ответил, просмеявшись, Брант. — И ведь прав был, зараза!

— Н-да, Виктор — прямо глас разума в вашем балагане, — сказала Анджелла. — Брант, я уезжаю на некоторое время. Ты останешься за старшего.

— Это с чего такому распиздяю, как я, такая ответственность? — спросил Брант.

— Тебе уже пора выдвигаться на Совет Командиров, — сказала Анджелла. — Когда вернусь, сделаю на тебя представление. Пускай тебе дадут свою группу.

— Ты издеваешься? — спросил Брант. — Да я их в трех соснах растеряю. В болото заведу и утоплю.

— Не хочу ничего слышать, — Анджелла жестом остановила его протестный монолог. — Поговорим после моего возвращения.

08:34

К широкому мраморному крыльцу княжеского особняка подкатил черный паркетник BMW X5. Льюис некоторое время курил, ожидая своих венценосных пассажиров, затем поднялся по ступеням, чтобы взять у Андреа пару сумок. Молодой барон поднял на руки свою невесту и осторожно спустился к автомобилю, открыл дверцу и усадил Анджеллу на кожаное сиденье.

— В этом простом красном платье она выглядит еще прекрасней, чем в дорогих вечерних нарядах от кутюр… — с тоской произнес фон Штернгольдт, глядя в окно. — Вас кто-нибудь видел?

— Нет, мы прошли через черный ход, — ответил Вернер.

— Прекрасно, — префект отошел от окна, взял сигару и раскурил, предложил портсигар гостю.

— Я не совсем понимаю предмет нашего диалога, — начал мужчина.

— Все очень просто, — ответил князь. — Общий враг сближает. У нас с Вами есть таковой. Я могу его выследить для Вас. Вы убьете его для меня. Все будут довольны. Что скажете?

— Буду вам признателен, — ответил Артур Ле’Санг, затягиваясь сигарой.

13:00

Лесная дорога уходила куда-то глубоко в чащу.

— Здесь нас никто не найдет, — пообещал Андреа.

Анджелла прижалась к нему, скинула туфельки и вытянула ножки, положив их на переднее пассажирское сиденье.

Вскоре машина выехала к реке. Проехав по ее берегу, автомобиль стал подниматься вверх по склону, огибая вершину горы. Через некоторое время дорога уперлась в небольшой двухэтажный бревенчатый охотничий домик, спрятавшийся среди вековых сосен. Рядом уже был припаркован черный вездеход «Мерседес Гелендваген».

— Кто-то нас опередил? — спросила Анджелла.

— Да, это мой отец, — сказал Андреа. — Ты помнишь его?

— Немного, — ответила невеста.

Где-то совсем рядом громыхнул выстрел. Раскатистое эхо отдалось в долине. Анджелла встрепенулась, полезла в багажник.

— Да не переживай ты так, — Андреа схватил любимую за талию и усадил к себе на колени. — Здесь же охотничий заказник, тем более сезон начался, вот и бьют дичь…

— Из гаубицы? — спросила Анджелла резонно.

— Из винчестера, — сказал Андреа. — В горах всегда громко.

Льюис открыл пассажирскую дверцу и подал руку, помогая будущей королеве выбраться из машины. Снова прозвучал одинокий выстрел.

— Это неподалеку, примерно в полукилометре от нас, — сказала Анджелла.

— Охотники дичь бьют, говорю тебе, — повторил Андреа.

— Из гаубицы? — снова спросила Анджелла.

— Из винчестера, — повторил Андреа.

Льюис тем временем выгрузил вещи из багажника.

— Ну что, пойдем в дом? — предложил он.

— Пойдем, — Андреа ловким движением поднял любимую на руки.

Домик, конечно, был относительно небольшой, но уютный. Весь первый этаж занимали гостиная и кухня. На втором этаже расположились несколько комнат для гостей.

— Тебе здесь нравится? — спросил Андреа, прохаживаясь по комнате.

Они заняли комнату с широким балконом, с которого открывался вид на долину.

— Очень, — Анджелла тем временем доставала из сумки одно за другим вечерние платья, сверток с чулками и перчатками, и прочие милые женскому сердцу тряпочки. — Как ты думаешь, что мне надеть на сегодняшний вечер?

— Ну вот, началось… — вздохнул Андреа.

— Я же не должна ударить в грязь лицом перед твоими гостями, — обижено фыркнула Анджелла.

— Да черт с ними, — рассмеялся Андреа, подошел и обнял любимую за талию.

— Главное, чтобы тебе самой нравилось.

Где-то внизу щелкнула дверь и раздались шаги.

— Слышишь? — прошептала Анджелла.

— Это Льюис, — отмахнулся Андреа.

— Нет, не Льюис, — ответила Анджелла, затаила дыхание.

Кто-то внизу зашелся хриплым кашлем.

— Это отец, — ответил Андреа.

Старый барон имел в деловых кругах кличку «Бульдог» за свою мертвую хватку. Она с одной стороны помогала ему не отпускать лакомые кусочки, с другой — именно из-за нее он в свое время нажил достаточно врагов, а потом и спровоцировал небольшую войну за передел сфер влияния. В итоге его сестре пришлось применить весь свой недюжинный дипломатический талант, чтобы путем интриг ослабить противников, посеять средь них зерна раздора, а с оставшимися — семейством Ле’Санг, отличавшемся крайне жестокими методами борьбы с конкурентами — заключить небольшой мир. Позже барон Грейхарт все-таки сумел обзавестись новыми противниками, но теперь его жизнь и интересы отстаивала уже дочь сестры, его племянница Констанс. Сестра же заплатила сполна за свое участие в интересах барона; кто именно выпил последние капли крови из ее вен — неизвестно, но во всех злачных местах Будапешта упорно ходят слухи, что причастна к этому ныне покойная супруга Артура Ле’Санга. Впрочем, про убийцу мадам Ле’Санг никаких слухов не ходит — все знают, что к ее атласной шейке приложился клыками сам Андреа Грейхарт, чем также нажил себе немало проблем. Позже, однако, по неизвестной причине, сам Светлейший Князь Август благоволил семейству Грейхарт, и многие проблемы этой достойной семьи были решены на пустыре, где-то на окраине Будапешта. Чудный это был пустырь! Все проблемы Будапешта решались на этом пустыре. Там в свое время было вырыто немало ям, и в каждую яму — закопано по проблеме. Парадокс заключался в том, что, несмотря на значительную отдаленность от городского центра — пустырь был очень оживленным, людным местом. Бывало, привезешь туда проблему, не успеешь выкопать яму — а надо копать еще три…

И вся эта замечательная банка с пауками оставалась плотно закрытой, и пауки копошились в ней, предоставленные самим себе, периодически кусая ядовитыми клыками самых назойливых, но случилось непоправимое. Гибель монарха опрокинула банку, банка упала, разбилась, и все ее мерзкие и ядовитые обитатели расползлись кто куда.

— Отец!

Мартин Грейхарт вынул магазин, проверил патронник и поставил винтовку в угол за камином.

— Здравствуй, сын.

Андреа спустился по лестнице, они обнялись.

— Ну, как ты поживаешь? Дай погляжу на тебя, — Грейхарт-старший взял сына за подбородок, потянул вверх. — Да, вижу, уже не гуляешь круглые сутки напролет? Остепенила тебя твоя невеста?

— Да брось, отец, — весело отмахнулся Андреа. — Я же никогда не был безбашенным обормотом…

— Знаю я, каким обормотом ты был, — рассмеялся барон. — Ни одной юбки не пропускал, ни одной рюмки без тебя не обходилось. Все, сын, веселая развратная жизнь окончилась. Женишься — примешь мои дела.

— А как же ты? — спросил Андреа.

Барон устало опустился на диван, вынул сигару и закурил.

— Меня, сын, укатали крутые горки, — тяжелым тоном произнес он. — Я уже не тот, что раньше. Враги моложе, злее, сильнее, их много — а я один. Мне с ними не тягаться. Ну, и где же твоя невеста?

— Здравствуйте, барон, — Анджелла стояла на лестнице.

— Здравствуйте, Ваше Величество, — Мартин поднялся и отвесил поклон. — Вы очаровательны!

— Благодарю, — Анджелла спустилась, подошла к мужчинам и неожиданно взяла в руки винтовку барона. Это была крупнокалиберная винтовка с цилиндрическим затвором и оптическим прицелом, и судя по всему — из нее совсем недавно стреляли.

— Я же говорила — гаубица, — торжествующе объявила Анджелла своему жениху. — Дайте угадаю, — она повернулась к Грейхарту-старшему. — Отклонение на сто метров около двух угловых минут?

Мартин кивнул.

— Ну, сын, с невестой тебе невероятно повезло, — сказал он.

Анджелла отвесила легкий реверанс, поставила оружие на место.

— Подстрелил кого-нибудь? — спросил Андреа.

— Нет, я так, пристреливать взялся, — сказал Мартин. — Дай, думаю, приготовлюсь, пока никого нет. А то гости понаедут, никаких забот, кроме пьянства, не станет…

— А кто еще ожидается? — спросила Анджелла, села в кресло напротив камина.

— Да так, несколько моих друзей со своими подругами, — сказал Андреа. — Франци, например, приедет.

— Вот, хоть один приличный человек у тебя в друзьях оказался, — недовольно проворчал его отец.

Франциско Андретти был одним из нотариусов Клана, имел прекрасное образование и незапятнанную репутацию. Будучи другом молодого барона, он часто вытаскивал Андреа из различных неприятных историй. Впрочем, их дружба была обоюдной. Андреа никогда не отказывал в помощи другу, если к тому не было объективных препятствий.

— Да они все приличные, — сказал Андреа. — Вон, Данте — служит в штурмовом подразделении.

— Данте Кардин? — переспросила Анджелла.

— Да, а ты его знаешь? — удивился Андреа.

— Да, приходилось как-то встречаться, — уклончиво ответила Анджелла.

— В каком смысле? — спросил Андреа.

— Он в свое время был у меня в подчинении. Потом перевелся в подразделение Грейс, — ответила Анджелла.

— Какой Грейс? — спросил Андреа.

— Грейс Ларсен, — ответила Анджелла. — Была с нами на облаве такая высокая пергидрольная блондиночка. Ты разве не замечал ее в княжеском особняке?

— Ты шутишь? — спросил Андреа удивленно. — Это же его девочка. Они уже черт знает сколько времени вместе.

— Ну, раз твоя невеста с ними знакома, значит, и вправду люди приличные, — развел руками отец.

— Невеста сама не может похвастать образцовым кругом общения… — невзначай отметила Анджелла.

Повисла неловкая пауза.

— Что ж, я с вашего позволения, откланяюсь, — произнес барон, слегка запинаясь. — Надо еще переодеться и привести себя в порядок к приезду гостей.

Взяв винтовку, отец жениха принялся тяжелой поступью подниматься на верхний этаж.

— Совсем сдает мой старик… — чуть слышно произнес Андреа. — Я знаешь, о чем иногда думаю?

— О чем? — спросила Анджелла.

— Не прогадал ли твой отец с выбором жениха, — ответил молодой барон. — Наше семейство и в то время занимало достаточно зыбкое положение в Будапеште. А сейчас, после смерти твоего отца мы лишились его покровительства, зато нажили новых врагов.

— Ты только дай мне на престол взойти… — попросила Анджелла.

— Еще мне не хватало, чтобы ты во всю эту политику ударилась! — рассмеялся Андреа. — Давай ты все-таки предоставишь все дворцовые интриги мне, ладно?

— Ты боишься, что я не справлюсь? — удивленно подняла брови Анджелла.

— Что ты! Я боюсь, что ты справишься слишком хорошо, — ответил Андреа.

За окном раздалось мерное рычание мотора. Анджелла повернула голову, прислушалась. Какой-то большой и тяжелый автомобиль осторожно пробирался по лесной дороге к их маленькой резиденции.

— Встретим гостей? — предложил Андреа.

— Гостей? — переспросила Анджелла. — Ах, да, конечно. Извини, я сейчас…

Она побежала вверх по лестнице, отстукивая шпильками по ступеням.

Андреа тяжело вздохнул, подошел к бару, взял наугад первую попавшуюся бутылку и хлебнул из горла. И тотчас скривился — напиток оказался каким-то приторным вермутоподобным слабоалкогольным компотом. Черный американский внедорожник тем временем подкатил к домику и замер, припарковавшись рядом с остальными автомобилями.

Не дождавшись супруги, Андреа глубоко вздохнул и направился к двери. В этот момент за спиной снова застучали шпильки по ступеням — Анджелла успела переодеться в золотистого цвета короткое платье на тонких бретельках, и дополнила его черными чулками в мелкую сеточку. Платье было немного коротковато для ее роста, и потому кружево чулок чуть выглядывало из-под его края. А в правой руке Анджелла держала свой неизменный кольт 45-ого калибра. Поймав на себе не вполне одобрительный взгляд любимого, девушка смущенно улыбнулась и убрала руку с пистолетом за спину. Андреа любезно предоставил ей свой локоть, и вдвоем они вышли из домика — встречать гостей.

Внедорожник был украшен правительственными номерами. Серия номеров свидетельствовала посвященным, что это служебный автомобиль группы специального назначения. Буквенное обозначение говорило, что автомобиль прибыл из соседней префектуры.

Данте Кардин открыл переднюю пассажирскую дверцу, подал руку, помогая своей спутнице выбраться из кабины.

— А откуда ты его знаешь? — как бы невзначай, чуть слышно спросила Анджелла, когда Андреа решительно отворил входную дверь и сделал шаг на крыльцо.

— Франци его откуда-то знает, может быть по родственной линии, — ответил ей жених. — Я как-то не вникал в подробности, если честно. А что, у тебя с ним какие-то проблемы?

— Просто поинтересовалась, — скороговоркой пробормотала Анджелла.

— Вы нас уже встречаете? — Грейс обрадовано улыбалась, вновь увидев свою заклятую подругу.

— Ты обещала мне посиделки за бутылочкой мартини, — напомнила Анджелла. Грейс рассмеялась.

— Мартини я прихватила! — ответила она и приложилась в знак приветствия ярко накрашенными губами к щечке подруги. Анджелла не преминула ответить тем же.

— Привет, Андреа, — Данте подошел к ним, пожал руку своему другу, учтиво прикоснулся губами к тыльной стороне ладошки Анджеллы. — Смотри, кого мы тебе привезли…

Он повернулся и оторопел. Кроме двух парочек на импровизированной парковке у охотничьего домика никого не было.

— Что такое? — насторожился Андреа.

— А… куда же он делся? — простонал Данте.

Казалось, еще чуть-чуть, и у него случится сердечный приступ. Кустарник возле новоприбывшего автомобиля затрещал, и из него вылез молодой темноволосый парень в потрепанных джинсах и старом свитере. На руках он бережно, словно младенца, держал какое-то полено. Очевидно, украденное у обитателей домика по соседству, которые, судя по легкому дымку, решились растопить баню.

— Франци, где ты лазаешь? — недовольно спросил Кардин.

— Тсссс… — Франци приложил палец к губам.

— Привет, дружище, — Андреа шагнул к нему, друзья обменялись рукопожатиями. — Вот, знакомься — моя невеста.

Андреа подвел друга к Анджелле. Франци прижал к себе полено и поклонился.

— Для меня большая честь и все такое, Ваше Величество, — сказал он. — Кстати, премного Вам благодарен. Мне звонил Карло, рассказал о Вашем с ним прекрасном взаимопонимании.

— Хорошим людям надо помогать… — снисходительно улыбнулась Анджелла.

— Франци, а что это за полено? — спросила Грейс.

— Это полено, дорогая моя, олицетворяет собой то состояние, в котором мы все скоро окажемся… — отвечал Франци.

17:00

Обещанная бутылочка мартини уже подходила к концу.

— Вот оно что, значит, — улыбнулась Грейс. — Теперь многое встает на свои места. А я все гадала, чего это княжеские шавки приплясывают на полусогнутых при одном только упоминании твоего имени…

— Да, я внезапно оказалась из очень знатного рода… — Анджелла кокетливо прикрыла глаза опахалом ресниц.

— А я только накануне облавы из отпуска вернулась, — поделилась Грейс.

— С возвращением, — сказала Анджелла. — Как сын?

— Ему уже шесть лет, совсем взрослый, — улыбнулась Грейс.

— Как мама? — Анджелла наклонила бутылку, разливая по бокалам остатки. — Черт, и ведь придется второй раз бегать…

— С тех пор как отец погиб, мама совсем руки опустила, — сказала Грейс, сразу погрустнев. — Нашла себе какого-то кретина… не знаю даже, как выразить… по принципу «хоть какой-то мужчина в доме». У меня даже пристрелить его рука не поднялась, представляешь?

— Да, представляю, какое там убожество, раз даже тебе его так жалко стало. Член в штанах — еще не критерий аутентики, — заметила Анджелла резонно.

— Полностью согласна, — вздохнула Грейс. — Только где сейчас нормального мужчину взять? Кстати, а твой князь все также сохнет по тебе?

— Он не мой, — отрезала Анджелла, отставила пустую бутылку в сторону. — Только он сам этого понять не хочет. А объяснять я уже устала. Проще ему шею сломать — чтобы сам не мучался и меня, бедняжку, не мучил.

— Зачем ты вообще в тот раз слабину дала? — спросила Грейс сочувственно, вынула тонкие дамские сигареты, закурила, откинулась на спинку кушетки, небрежно закинула ногу на ногу. — Сглупила?

— Ой, не то слово, — вздохнула Анджелла тяжко. — Надо было ему по морде врезать пару раз как следует. Полежал бы в больничке с ушибом головного мозга. А я, как последняя дурочка, потащилась гулять с ним вокруг фонтана. Поцеловать себя позволила…

— Не кори себя, — сказала Грейс ласково, затянулась, раскашлялась. — Он ведь… это ведь… тьфу, проклятые сигареты. Понимаешь, ты на самом деле очень добрая, доверчивая девочка. Вот только опыта обращения с мужчинами у тебя нет совсем. Да и откуда бы ему появиться, если тебя всю жизнь держат, словно в монастыре — в штурмовом подразделении, вдали от красивой королевской жизни и ее соблазнов. Вот ты и ведешь себя как наивная шестнадцатилетняя девочка-подросток, которая искренне верит в любовь-морковь и прочие романтические неприятности. Только они этого не понимают. Потому и бьют тебя. А потом — искренне обижаются и обвиняют в конфликтности — когда получают от тебя взаимность в виде апперкота в верхнюю голову. И этого не исправить, они привыкли жить по-волчьи. А ты так просто не умеешь. Играть по их правилам — ты не станешь. И без средства дрессировки — она красноречиво кивнула в сторону лежащего на столе кольта — тебе очень тяжело. Ты просто та хрупкая роза из романа Экзюпери — кругом тигры, а у тебя только четыре шипа.

— Не может быть, — сказала Анджелла, вынула из пистолета обойму, принялась пересчитывать патроны. — Один, второй, третий, четвертый, пятый, шестой, седьмой. Не четыре, а семь шипов.

Подруги рассмеялись.

— Я слышала, ты все-таки достала Густава Алька? — спросила Грейс, меняя тему разговора. — Мои поздравления. Как все прошло?

— Спасибо, — сказала Анджелла. — Он держался молодцом. Не скулил, как многие его собратья, принял расклад спокойно, как должное.

— От тебя многие принимали свою смерть как должную, — как бы невзначай заметила Грейс. — Скажи, где этому учат?

— Чему? — удивилась Анджелла.

— Так располагать к себе противников, — сказала Грейс.

— Не знаю, — Анджелла пожала плечами. — Может, с кровью передается.

— А может, все-таки половым путем? — рассмеялась Грейс.

— Намекаешь на моего суженого? — улыбнулась Анджелла.

— А что? Андреа — самец вполне представительный, мне он сразу понравился, — сказала Грейс. — Вот выйдешь за него — так на тебя никто косо взглянуть не посмеет. Такой коршун, как Андреа, любого петуха заклюет.

— Не нужен мне самец, Грейс! — обиделась Анджелла, надула губки. — Мне нужен мужчина, понимаешь? Умный, добрый, ласковый, чтобы не обижал. Чтобы обязательно заботился обо мне, чтобы оберегал меня!

— Мне кажется, такие только в Париже остались, — сказала Грейс.

— Да? — приободрилась Анджелла, словно готовая прямо сейчас сорваться с места и отправиться в Париж за подходящим мужчиной.

— В музее мер и весов, — уточнила Грейс.

— Тяжела наша женская доля. Что в рот, что между ножек — то и наше, — грустно произнесла Анджелла.

Грейс расхохоталась.

— Знаешь, такие краснокнижные тетки, как мы с тобой, тоже нечасто встречаются, — как могла, утешила она Анджеллу. — Так что, дорогая подруженька, не грузись этими мелочами. А если придут тигры — у тебя есть шипы, повоюем.

Через некоторое время подруги все-таки спустились в гостиную за еще одной бутылочкой мартини. Количество гостей тем временем изрядно увеличилось — в центре комнаты, облепив диваны, расположились уже полтора десятка мужчин, большинство из которых Анджелле были незнакомы. Что-то оживленно обсуждали, смеялись, выпивали и дымили сигарами. И в этот момент Андреа поднялся со своего места.

— Дорогая! — позвал он.

И все разговоры смолкли, и взоры гостей обратились к двум девушкам на лестнице. В этот момент Анджелла была готова провалиться сквозь землю, лишь бы не пережить во второй раз то унижение, которое она испытала, оказавшись перед толпой придворных, которые глазели на нее словно на диковинную зверушку.

В этот раз все оказалось по-другому.

В мгновение ока Андреа оказался рядом, взял ее за руку и увлек за собой. Она оказалась прямо в эпицентре общения. Андреа представлял ей своих друзей, а она даже не успевала ответить приветствием каждому. Лица мелькали калейдоскопом, голоса звучали потревоженным роем, но здесь не было и тени фальши — всеми фибрами Анджелла чувствовала искреннюю доброжелательность друзей своего жениха. Именно то, чего ей так не хватало на балу у префекта, когда Шони официально объявлял о грядущей свадьбе принцессы.

Через мгновение она сидела на диване, прижавшись к Андреа, а очередной его друг рассказывал какую-то смешную историю из жизни. Кажется, речь шла о пари, когда два старых приятеля поспорили о меткости. Насколько Анджелла поняла, оппонент предложил попасть в его пятую точку из охотничьего ружья с расстояния в сто шагов.

— Так вот, беру ружье, смотрю — заряжен патрон с картечью, — рассказывал друг жениха, отчаянно жестикулируя, подробно изображая все свои действия с ружьем. — Я подумал, что уж слишком это по-зверски — картечью, да еще в задницу… откуда мне было знать, что он пулю из патрона предусмотрительно вынул? В общем, снаряжаю ружье мелкой дробью, вскидываю, прицеливаюсь, стреляю — и попадаю!

Анджелла рассмеялась. Здесь она могла не таиться, здесь она чувствовала себя в безопасности, и потому — не стеснялась своих эмоций.

Данте и Грейс стояли на веранде. Кардин обнял свою подругу за талию и что-то нежно шептал ей на ушко. В сумерках блеснули огоньки противотуманных фар. Грейс слегка повернула голову, чтобы лучше видеть приближающуюся машину.

Серый легковой Вольво медленно, практически на холостом ходу, подкатился к домику. Мотор кашлянул и затих.

— Смотри, кто это? — спросила Грейс встревожено.

Из Вольво вылезли трое мужчин. Один из них отделился от всей компании и подошел к парочке на террасе.

— Что вам угодно? — вежливо осведомился Кардин.

— Нам нужен Андреа Грейхарт, — ответил мужчина.

— Хорошо, сейчас посмотрим, — ответил Кардин, и увлекая за собой девушку, скрылся в доме.

Некоторое время было тихо. Затем, с шумом, смехом и веселыми криками, вся компания высыпала наружу.

— Кто мною интересовался? — спросил изрядно развеселившийся Андреа.

— Я, — ответил тихий, спокойный голос.

Мужчина отошел от Вольво и направился к хозяевам торжества. И пока он шел — вся веселость куда-то пропала с лица Андреа, а сам он стал мрачнее тучи.

— Чего тебе нужно? — хмуро спросил молодой барон.

— Сатисфакции, — ответил мужчина. — Ты убил мою жену.

— Твоя жена убила мою тетю, — парировал Андреа.

— Давай я убью твою жену, и будем считать, мы в расчете, — предложил мужчина.

Первым порывом было выйти из-за широких спин друзей супруга и всыпать этому наглецу по первое число, но что-то остановило Анджеллу. Какое-то смутное чувство, что так легко разрешить данную ситуацию не получиться. И лицо этого вечернего посетителя показалось смутно знакомым…

— Я тебе этого не позволю, Артур Ле’Санг, — ответил Андреа.

Один из секундантов Ле’Санга услужливо подал тонкий вытянутый футляр. Андреа обернулся в сторону дома.

— Отец! — громко позвал он.

Старый барон осторожно спустился по ступеням, в руках он нес огромный двуручный меч в ножнах.

— Ой, что сейчас будет… — простонал Франци.

— А что именно будет? — спросила Анджелла.

— Дуэль, — коротко ответил кто-то из друзей Андреа.

Ле’Санг вынул из футляра изящный арабский клинок, пару раз взмахнул им в воздухе, пробуя на вес.

— Смотри, не поранься, — предостерег его Андреа.

За спиной молодого барона раздались смешки его друзей. Мартин подал своему сыну меч. Андреа с усилием выдернул оружие из ножен. Клинок был необычайно длинным и тяжелым. Одного удара таким мечом было достаточно, чтобы разрубить противника пополам.

— Господа, за домом есть небольшая, но очень уютная полянка, со всех сторон укрытая деревьями и кустарником, — сообщил Грейхарт-старший. — Поверьте, там ваш маленький спор будет более уместен.

Немного подумав, дуэлянты согласились с несомненно более опытным в таких делах бароном. Вся компания стала медленно перемещаться за дом. Анджелла собиралась было проследовать за гостями, но Мартин остановил ее.

— Сударыня, там сейчас будет очень грубый мужской разговор, я бы не хотел, чтобы Вы там присутствовали, — сказал он.

— А мне кажется, я должна быть рядом с моим мужем, — отрезала Анджелла.

— Я понимаю Ваши чувства, — сказал барон. — Но, поверьте, так будет лучше. Андреа ничего не грозит, поверьте…

Он осторожно взял невестку под локоток и вежливо, но настойчиво вел к домику.

— Я должна быть рядом с ним, — протестовала Анджелла. — Я не могу допустить, чтобы этот мерзавец…

— Дорогая, я сам не допущу, чтобы этот мерзавец навредил Вашему жениху! — сказал барон, открыл дверь и силой впихнул Анджеллу внутрь.

Она хотела развернуться и перебросить будущего свекра через плечо, чтобы уже через мгновение бежать к своему любимому на помощь, но замерла, как вкопанная. В прихожей в углу стояла начищенная до блеска, смазанная винтовка барона.

— Я пристрелю любого мерзавца, который посмеет поднять руку на моего сына, — срывающимся голосом проговорил барон, схватил винтовку и выпрыгнул на улицу, напоследок хлопнув дверью.

Еле переставляя непослушные, дрожащие мелкой дрожью ноги, Анджелла подошла к дивану, безвольно опустилась на сиденье. Сначала снаружи громко лязгнул металл. Затем прогремел одинокий выстрел. Анджелла откинулась на спинку дивана, закрыла глаза. Она уже начинала морально готовиться услышать самую тяжелую весть в своей жизни.

Дверь отворилась. Никто из вошедших не проронил ни слова. Сквозь дверной проем она увидела, как двое секундантов несут обезглавленное тело к серому Вольво.

— Ну вот, одной проблемой стало меньше, — прокряхтел Мартин Грейхарт, поставил винтовку в угол, достал любимые сигары, закурил и сел на диван напротив Анджеллы. — А Вы волновались, сударыня…

— Ты нам с ним даже толком мечами помахать не дал, — сокрушенно произнес Андреа.

— Еще чего! — сказал барон. — Если бы я не видел в своей жизни столько дуэлей, я бы не был так предусмотрителен. Помнится, не так давно — в 17-ом веке, с виконтом Ренекским мы стрелялись из аркебуз. Так вот, выстрелами свалили наповал двух зрителей и лошадь.

— А чем все закончилось? — спросила Анджелла.

— Мы помирились, — сконфуженно произнес Мартин Грейхарт.

21:00

— Мой господин, к Вам посетители, — сказал Вернер.

— В такой час? — недовольно проворчал префект.

Впрочем, быть готовым к приему гостей в любое время суток — входило в его непосредственные обязанности. Фон Штернгольдт довольно быстро освежил себя, надел чистую рубашку, повязал галстук и на ходу натягивая пиджак, прошел через небольшую замаскированную дверь в стене, в одно мгновение оказавшись в собственном кабинете.

Дверь открылась и Вернер отступил в сторону. Двое молодых парней внесли какой-то большой черный продолговатый сверток.

— Что это такое? — в душу фон Штернгольдта закрались самые неприятные подозрения.

Один из секундантов расстегнул пластиковую молнию. В мешке лежало обезглавленное тело. Префекту не нужно было представлять своего вечернего гостя — он и так догадался, кем было это туловище при жизни.

— Вы послали его на верную смерть, — сказал секундант, присевший рядом с мешком. — Вы знаете, за гибель членов нашей семьи — мы взыскиваем.

— Я могу как-то финансово загладить свою вину? — спросил каким-то чуждым голосом фон Штернгольдт.

— Я передам Вашу просьбу, — ответил секундант. — И сообщу о принятом решении.

Он застегнул мешок.

День 17-ый

23:00

Веселье постепенно сбавляло обороты. Многие гости к этому времени уже откланялись, сославшись на достаточно плотный деловой график предстоящей недели. Впрочем, сомневаться в них не приходилось — теплая сердечная атмосфера, царившая в маленьком лесном домике, наглядно продемонстрировала степень искренности друзей молодого барона. Оставшиеся все также заседали в гостиной, пили вино и неспешно беседовали на не самые серьезные темы. Франци с некоторой тоской глядел на свое полено — он ожидал, что все гости, как это обычно бывает, упьются в дрова, а вместо этого получились довольно спокойные, почти домашние посиделки. Почти — если не считать почившего с миром Артура Ле’Санга. Об этом и думал старый барон Грейхарт. И хотя победителей не судят — его вмешательство в дуэль добавит еще пару витков в спираль взаимоотношений с семьей Ле’Санг. А семья эта влиятельная, и потому остается надеяться, что свадьба Анджеллы и Андреа произойдет в обозначенные сроки и без эксцессов. А иначе — тяжко придется семейству Грейхарт. А особенно — Андреа. Нет, он совсем не хотел втравливать сына в эти интриги. Но кто же знал, что молодость возьмет свое и Андреа закрутит интрижку с мадам Ле’Санг? Он тогда был при дворе, попал в фавор к самому Королю и сделал головокружительную карьеру — он был надежно защищен королевским патентом, дарующим не самую последнюю должность в не самом последнем министерстве, а с ним и неприкосновенность, до известных пределов. Но потом позиции семьи Ле’Санг в Верховном Совете усилились и Андреа был вынужден подать прошение по собственному желанию. И это на самом деле большая удача, что сын приглянулся самому монарху — без покровительства короля Августа Андреа бы не прожил так долго…

Как-то внезапно Данте и Грейс исчезли из поля зрения. Сначала Анджелла обеспокоено осматривалась по сторонам, стараясь уловить каждый звук, затем поднялась на второй этаж, прошлась мимо спален для гостей, замерла возле одной из них, напрягла слух. Едва заметно улыбнувшись, она собралась вернуться на первый этаж, но неожиданно перед ней возник Андреа.

— Заблудилась, моя хорошая? — спросил он, бережно обнимая любимую за талию.

— Ну что ты, просто подружку потеряла, — улыбнулась Анджелла.

— Я рискну предположить, что подружка занята чем-то приятным, — сказал Андреа, губами слегка коснулся губ своей невесты.

— Не будем им мешать, — прошептала Анджелла, ответила на его ласку чувственным поцелуем, слегка захватывая его верхнюю губу.

— Как пожелаешь, — ответил Андреа, взял любимую за бедра и поднял на руки, прижимая к себе.

Анджелла обхватила его шею руками и принялась страстно целовать своего мужчину. Андреа тем временем сделал несколько шагов назад, ногой толкнул дверь их спальни и внес любимую внутрь, бережно опустил на постель.

— Закрой дверь, пожалуйста, — попросила Анджелла.

Он отправился выполнить просьбу невесты, а она тем временем села на край кровати и плавным движением сняла с себя платье, оставшись в трусиках и чулках.

— Ты моя соблазнительница, — он улыбнулся, глядя на любимую.

Она сидела вполоборота к нему, закинув ногу на ногу и кокетливо прикрыв ладонями свою шикарную грудь. Через мгновение Анджелла уже лежала на постели, согнув ножки и плотно сжав колени, а Андреа сначала бережно снял с нее туфельки и чулки, затем осторожно стянул с любимой трусики, и теперь плавно водил ладонью по внутренней стороне ее бедра, параллельно успевая покрывать поцелуями губы, шейку, декольте и грудь девушки.

— Мой хороший… — прошептала Анджелла, чувствуя как ее постепенно накрывает горячая волна.

Он тем временем слегка повернулся и принялся водить кончиком пальца по промежности любимой девушки, такой горячей и влажной. Выбрав момент между ударами сердца Анджеллы, Андреа сделал еле уловимое движение ладонью, и девушка выгнулась колесом, сладко застонала.

— Моя девочка… — прошептал Андреа, аккуратно водя пальцем по бугристой, горячей и влажной стенке пещерки Анджеллы.

— Я с ума схожу… — выдохнула она.

— Хочешь сразу два пальца? — спросил Андреа, и не дожидаясь ответа любимой, сделал еще одно движенье кистью руки.

Анджелла застонала во весь голос.

Через мгновение он лежал на спине. Она сидела на нем верхом, придавливая своими нежными руками его плечи к постели.

— Вот так, моя сладенькая, — шептал он, поддерживая ее за бедра, помогая ей слегка приподнимать свою попку и снова опускаться куда-то в район его паха.

Анджелла тяжело дышала, чувствовала, как бешено стучит сердечко, норовя выпрыгнуть из груди. В какой-то момент он отпустил ее бедра и принялся бережно ласкать грудь девушки. Анджелла сделала еще несколько движений, а потом мягко опустилась на своего мужчину и с шумом выдохнула.

— Я так больше не могу, — простонала она измученно, словно умоляя о пощаде.

Андреа еще некоторое время гладил ее спинку, грудь, ее шелковый животик и бедра. Анджелла жмурилась, словно кошка, которую любимый кот таскает за загривок. Внезапно Андреа взял ее за бедра и приподнял над собой.

— Что случилось, милый? — спросила Анджелла, словно испугавшись, что на сегодня все самое сладенькое закончилось.

Стоять на четвереньках она уже не могла — она лежала на груди, вытянув вперед ослабевшие, безвольные руки, а Андреа держал ее за попку, ритмично толкая девушку всем корпусом. Потом он бережно развел ножки любимой в разные стороны, она опустилась всем телом на кровать, а он — лег на нее сверху, поддерживая вес своего тела на руках, чтобы не придавить любимую, а затем высвободил одну руку и обнял ею девушку за грудь.

— Милый… — застонала Анджелла, чувствуя, как внутри все заполняется чем-то большим и твердым, и где-то внизу живота загорается небольшой огонек.

Потом Андреа взял небольшой тайм-аут. Две больших подушки оказались прекрасным подспорьем для тонких, изящных плеч и шейки Анджеллы. Она согнула ножки в коленях и слегка раздвинула бедра, позволяя любимому опуститься на нее сверху. Андреа облокотился на постель, принялся целовать свою невесту.

— Я очень люблю тебя, — прошептала Анджелла.

— Я говорил тебе это еще десять лет назад, и с тех пор ничего не изменилось, — ответил Андреа, на секунду оторвавшись от шелковой шейки невесты.

Потом она сидела у него на коленях, повернувшись к нему лицом и обхватив ногами его тело. Он бережно прижимал девушку к себе. Какое-то мгновение назад она еще скакала, словно грациозная лань, судорожно стиснув своими пальчиками его могучие плечи, а теперь сидела, не шевелясь и боясь вздохнуть.

— У нас все произошло одновременно, да? — робко спросила Анджелла, чувствуя, как внутри разливается что-то горячее и вязкое.

— Да, моя девочка, — ответил Андреа чуть слышно, прижал ее к себе, запустил пальцы в ее густые, спутавшиеся волосы.

— Знаю, что надо в душ, но отпускать тебя совсем не хочется… — прошептала Анджелла.

— Тогда держись крепче, — Андреа бережно взял девушку за бедра, слегка приподнял…

День 18-ый

07:00

Несмотря на столь ранний час, барон Грейхарт уже совершил свой утренний туалет, надел свежий костюм и теперь сидел в гостиной, начищая и смазывая свою винтовку. Все события, в которых так или иначе принимала участие семья Ле’Санг — получали стремительное развитие, а значит, надо быть готовым к любому повороту. Льюис уже дежурил снаружи, держа под рукой заряженный автомат.

То, что утро безнадежно испорчено — стало понятно, когда сквозь лесную чащу Льюис разглядел не вполне обычный кортеж — четыре черных Хаммера Н2 довольно бодро укатывали лесную дорогу, а за ними еле волочился мрачный, словно катафалк, черный Кадиллак ДеВилль, длиной с квартал.

— У этого мерзавца нездоровая тяга к трупам, которых не он нагрузил, — недовольно буркнул себе под нос Льюис и снял автомат с предохранителя. — Эстет хренов…

Кортеж рассредоточился по полянке. Из Хаммера вылез быковатой наружности субъект, подошел к Кадиллаку и услужливо открыл заднюю дверцу.

— Здравствуй, Льюис!

На вид ему было не больше сорока лет. Весьма долговязый, худощавый мужчина, выбритый до синевы. Брюнет, хотя, скорее темный шатен. Длинные прямые волосы он по давней аристократической моде собирал в пучок на затылке. Дорогой до неприличия костюм, галстук подчеркивала изящная золотая брошь, усыпанная алмазами.

— Доброе утро, господин Ле’Санг, — ответил Льюис неохотно.

— Ты не видел здесь барона Грейхарта? — как ни чем ни бывало спросил Ле’Санг, приблизившись к нему.

— Господин барон уже давно ожидает вас, — ответил Льюис сухо.

— Да, заставлять ждать — не совсем вежливо с моей стороны, — согласился Ле’Санг. — Ты не будешь против, если я войду?

Льюис развел руками — вопрос был риторический — взялся за ручку и с силой потянул дверь на себя, впуская в дом незваного гостя.

— Дорогой Мартин!

Услышав этот знакомый до боли возглас, барон Грейхарт приложил всю свою недюжинную силу воли, чтобы не вскинуть винтовку и не выстрелить на звук. Его гость тем временем вошел в гостиную, по-хозяйски осмотрел комнату, и наконец уселся на диван напротив барона.

— Где ты шастал столько времени, Винсент? — спросил барон Грейхарт. — Мне пришлось изрядно понервничать, не случилось ли чего с тобой по дороге.

— А должно было случиться? — Винсент Ле’Санг картинно приподнял брови, изображая высшую степень удивления. Как будто не нажил он за свою многовековую жизнь несметное число врагов, готовых растерзать его при первой же возможности.

— Да как тебе сказать… — барон красноречиво посмотрел на лежащую у него на коленях винтовку.

Проследив за его взглядом, Винсент тотчас помрачнел, нахмурился.

— Значит, из этой пушки был убит мой племянник? — спросил он.

— Не совсем, но она там тоже оказалась замешана, — уклончиво отвечал барон.

— Нам надо что-то решать, Мартин, — сказал Винсент. — Ты ведь знаешь, я всегда стараюсь придерживаться нашего кодекса чести. Я понимаю, валить сына за племянника как-то неправильно.

Мартин кивнул.

— И племянницу за племянника валить тоже неправильно, — продолжал размышлять Ле’Санг. — Все-таки племянницы у нас повыше котируются, ты же за нее потом двух-трех моих братьев нахрен вырежешь, и будешь, в общем-то, прав…

Мартин снова кивнул. Винсент откровенно загрустил.

— Слушай, Мартин, а у тебя еще племянников случайно нет? — спросил с надеждой в голосе Ле’Санг.

Барон лишь развел руками.

— Все-таки муторное дело эта вендетта… — тяжело вздохнув, пожаловался Ле’Санг своему собеседнику.

— Эй, господа, а нельзя ли вас как-то заткнуть еще на пару часиков? — спросила Анджелла недовольно.

Она стояла на самом верху лестницы, завернувшись в одеяло.

Ле’Санг повернулся и окинул ее весьма неоднозначным взглядом.

— Вот это шлюшка! — сказал он восторженно. — Слушай, Мартин, дай мне ее часика на два-три? Обещаю, сильно не заезжу.

Барон поднялся с дивана, отложил винтовку и низко поклонился своей невестке.

— Ваше Высочество, прошу простить моего друга, — сказал он. — Видите ли, у него очень серьезные проблемы на личном фронте, полвека назад расстался с любимой женщиной и с тех пор предпочитает профессионалок. На этой почве у него деформировалась психика, и всех женщин он воспринимает только в данном контексте.

Ле’Санг все это время тщательно внимал словам барона.

— Мартин, Вы меня очень обяжете, если представите мне своего друга, — сказала Анджелла. — Я хочу знать, чью голову я сниму с плеч первой сразу же после коронации.

— Ваше Высочество, возможно, не стоит так вот сразу начинать свое правление со сведения личных счетов… — уклончиво попросил барон.

Анджелла нахмурилась.

— Я, похоже, очень сильно запорол… — как бы между делом заметил Ле’Санг.

— Более чем, — обнадежил его барон.

Винсент Ле’Санг встал, повернулся к Анджелле и отвесил поклон.

— Я покорнейше прошу простить мою дерзость, Ваше Величество, — сказал он.

— Я слышал, что у Клана появилась королева, но и вообразить не мог, что она настолько прекрасна, поэтому и отреагировал так грубо на ваше появление. Право, завидую новому королю, ибо более очаровательной женщины я за свою жизнь не встречал — а она у меня оказалась очень длинная, уж поверьте…

— Мартин, что это за подхалим? — спросила Анджелла строго.

Она принялась осторожно спускаться, робко ступая по деревянным ступеням босыми ножками.

— Ваше Высочество, позвольте представить вам моего давнего друга из Будапешта, Винсента Ле’Санга, — отвечал барон.

Она спустилась с лестницы, подошла к мужчинам.

— Винсент, познакомься, это наследная принцесса Анджелла, — представил ее барон. — Невеста моего сына, Андреа.

— Невеста? — чуть слышно произнес Ле’Санг, изумленно глядя на белоснежные плечи и декольте Анджеллы.

Внезапно он встал на колено перед девушкой и склонил голову.

— Я присягаю вам на верность, Ваше Величество, — произнес он. — Если есть возможность как-то искупить мою дерзость, покорнейше прошу Вас мне ее предоставить.

— Я сегодня добрая, — небрежно отмахнулась от своего первого вассала Анджелла. Все-таки рациональное зерно вновь проявилось в словах барона, и будущая королева со своим проницательным умом легко отделила его от плевел. — Приготовьте нам хороший завтрак на семь персон, и я сделаю вид, что забыла о вашем проступке.

— Поистине, вы самая великодушная королева на свете, — ответил Ле’Санг.

Он поднялся с колена, вышел на крыльцо и свистом подозвал свою многочисленную охрану.

— Эй, охламоны! Гоните в ближайший приличный ресторан, и соорудите нам завтрак на восемь персон, только так чтобы по-взрослому, с горячим и десертами! — выкрикнул он.

— Пускай пару чизкейков возьмут, и банановый сплит с взбитыми сливками, — подсказала Анджелла.

— Как пожелаете, Ваше Величество! — просиял Ле’Санг и направился к своим бойцам — уточнять детали и пинками поторапливать самых нерасторопных.

07:45

— Неловко как-то получилось, да?

Ле’Санг сидел напротив барона и курил сигару.

— Ты ведь мне, вроде как, жизнь спас…

Мартин благосклонно улыбнулся. Ле’Санг протянул ему свою длань.

— Я не хочу, чтобы ты думал, будто я не ценю свою жизнь, — произнес он. — Поэтому я, пожалуй, предложу тебе нетленный мирный договор между нашими семьями. Думается мне, такой обмен справедлив.

Барон подался вперед и пожал протянутую руку. Нейтрализация такого опасного врага пришлась как нельзя кстати.

— Мартин, финансовых претензий я к тебе не имею, — продолжал Винсент, затягиваясь сигарой. — Но есть один момент, в прояснении которого ты мне можешь помочь. Дело в том, что незадолго до смерти король Август предложил мне очень вкусную сделку. По бросовой цене я мог выкупить львиную долю нефтяной компании…

— Вместе с нефтяным терминалом на Аляске, — подсказал Мартин. — Да, я в курсе той истории. Моя деловая разведка не лаптем щи хлебает.

— Это хорошо, что тебе все известно, — сказал Ле’Санг уклончиво. — Видишь ли, короля завалили, и сделка наша так и не состоялась, хотя, как сказал Франци — все документы были уже подготовлены.

Мартин понимающе кивнул.

— Убийца короля поимел меня на конкретный кусок от всего мирового нефтедобывающего сектора, — сказал Ле’Санг. — Владея этой компанией, я бы придавил семью Бладсайн к ногтю, понимаешь?

Мартин снова понимающе кивнул.

— Мартин, помоги мне найти этого козла, — понизив голос, попросил Ле’Санг.

— Деньги значения не имеют, у меня их — как навоза в свинарнике.

Барон развел руками.

— Винсент, ну ты же понимаешь, что я не вхож в Верховный Совет… — словно извиняясь, произнес он.

— Значит, убийца из Совета… — произнес Ле’Санг.

— Я этого не говорил, — поспешил поправить своего собеседника барон.

— За триста лет, что я тебя знаю, врать ты так и не научился, — сказал Ле’Санг. — Можешь назвать конкретное имя?

Барон пожал плечами.

— У него в Совете друзей не было, — сказал он. — Он даже с казначеем на ножах был последнее время, а чтобы поссориться со стариком Фарлеем — надо обладать поистине недюжинным талантом наживать себе врагов…

Винсент тяжко вздохнул, поднялся, прошелся по гостиной и снова сел на нагретое место.

— Значит, она невеста Андреа? — спросил он, круто переменив тему для разговора.

— Ты все слышал сам, — ответил барон Грейхарт.

— И когда свадьба? — спросил Ле’Санг.

— До коронации, — уклончиво ответил Мартин.

— Меня пригласят? — с надеждой в голосе спросил Винсент.

— Мы же заключили мир… — барон развел руками.

— Значит, будем придумывать оригинальный свадебный подарок, — задумался Винсент. — Вот скажи, как угодить и принцессе, и твоему сыну одновременно?

— У тебя горнолыжный курорт в Швейцарии есть, — констатировал факт Мартин.

Ле’Санг кивнул из вежливости.

— Вот и подари, — предложил барон. — Андреа, конечно, холод не очень жалует, но я как-то пригрел ушки, будучи во дворце, и услышал, что принцесса неровно дышит в сторону сноубордов и зимних пейзажей.

— Неплохая идея, — согласился Винсент. — Пожалуй, распоряжусь я там построить домик специально для сладкой парочки.

— Что ж, распорядись, — согласился Мартин.

— Может, еще яхту, до кучи? — спросил Винсент.

— Решай сам, — пожал плечами Мартин.

08:30

Она по уже устоявшейся привычке лежала на животе, подложив руки под подбородок, а он гладил ее спинку.

— Там к твоему отцу приехал какой-то старый друг из Будапешта, — произнесла она.

— Что еще за друг? — насторожился Андреа.

— Какой-то Винсент, как там его… — произнесла Анджелла. — Ле’Санг, по-моему.

Некоторое время Андреа молчал.

— Милый, ты мне спинку будешь гладить или нет? — обиженно надула губки Анджелла.

— Извини, я задумался, — сказал он, бережно прикоснулся к любимой женщине. — Не похоже на Винсента Ле’Санга. Если бы это был действительно он — он бы уже устроил тут кровавую баню.

— Он мне на верность присягал, — ответила Анджелла. — Вообще, подхалим невозможный.

— У нас с ними давняя война, — ответил Андреа. — Может, они с отцом как-то договорились полюбовно…

В дверь кто-то робко постучал.

— Я занят! — сказал Андреа, повышая голос, продолжая поглаживать спинку любимой.

— Андреа, в столовой подают завтрак! — сообщил Льюис.

— Хорошо, мы сейчас будем! — ответил Андера.

Она надела вчерашнее золотистое платье на тонких бретельках и чулки, взяла под руку любимого.

— Ты только не бойся, если что — я всегда рядом, — сообщил он ей на ушко.

— Ну вот еще, — смущенно улыбнулась Анджелла. — Чтобы я испугалась какого-то будапештского упыря…

Гости сидели за большим круглым столом. Боевики Ле’Санга примеряли на себя непривычную роль стюардов, суетились вокруг собравшихся, подавая одно за другим различные блюда.

— А вот еще анекдот… — сам Винсент Ле’Санг шутил и травил одну за другой байки вперемешку с анекдотами, старательно пытаясь скрыть легкое волнение. Все-таки не каждый день ему удавалось оскорбить венценосную особу.

Остальные на его шутки реагировали слабо, лишь Мартин изредка посмеивался, поддерживая своего старого друга и не менее старого заклятого врага.

Едва влюбленная пара появилась на пороге столовой, как все завтракавшие поднялись со своих мест, дабы выразить свое почтение. Анджелла жестом остановила их, прошла к столу и села на одно из свободных мест.

— Приятного аппетита, Ваше Величество, — улыбнулся Ле’Санг.

Анджелла небрежно кивнула в его сторону, взялась за вилку и принялась осторожно ковырять в тарелке с пармской ветчиной. Андреа тем временем сел рядом с возлюбленной, налил себе и ей белого вина.

— У Вас интересная репутация, Винсент, — вскользь заметила Анджелла.

Ле’Санг тотчас помрачнел.

— Ну что Вы, это все следствие столь ревностной защиты своих деловых интересов, — проговорил он.

Анджелла продолжала сражаться с ветчиной.

— Вам не кажется, что вся наша вампирская знать в деле защиты своих интересов стала заходить слишком далеко? — спросила Анджелла, бросила ветчину, взяла бокал с вином, пригубила.

— Вам виднее, Ваше Величество — я всего лишь более-менее крупный делец и Ваш покорный слуга… — пожал плечами Ле’Санг. — Вы же не думаете, что сможете прекратить все разногласия, просто издав указ?

— Мы что-нибудь придумаем на этот счет, — обнадежила его Анджелла. — Наш Клан слабеет, мы теряем былое влияние. Между тем, наш внешний враг умело этим пользуется, вытесняя нас с ключевых позиций. Война обескровила нашу экономику, в такой ситуации бойня за активы Клана выглядит не вполне уместной.

— Собираетесь отобрать и поделить? — Ле’Санг помрачнел пуще прежнего.

— Будет вам, Винсент, — отмахнулась Анджелла. — Не демонизируйте меня. Я хоть и кровопийца, но все же не поклонница социализма, и революциями не пылаю. На первое время, текущее положение дел будет законсервировано, нам сейчас необходимо подавить внешнюю угрозу.

— Хотите загнать всю эту свору обратно в конуру? — спросил Винсент.

— Можно и так сказать, — ответила Анджелла.

— Боюсь, Вы не понимаете, о чем говорите, — осторожно произнес Ле’Санг.

— Боюсь, Вы не понимаете, кому вы это говорите… — Анджелла медленно повернула запястье, чтобы ее собеседник увидел выжженные лазером на нежной шелковой коже маленькие черные цифры и буквенный код личного номера бойца тактического подразделения.

— Вы… — нерешительно промямлил Ле’Санг.

— Я, — твердо ответила Анджелла. — Командир сил специального назначения. Все еще сомневаетесь в моих способностях загонять эту свору в конуру?

— У меня нет слов! — воскликнул Винсент, всплеснул руками. — Такой королевы сейчас очень не хватает Клану!

— Крупная война это прекрасный способ оживить экономику, — продолжала Анджелла. — В конце концов, в качестве контрибуции мы отхватим солидный кусок от их сферы влияния. А это — расширение наших корпораций, наша финансовая экспансия.

— Эту крупную войну еще надо выиграть, — мимолетом заметил Ле’Санг.

— Сейчас я не имею необходимого влияния на Совет, чтобы решать наболевшие вопросы в нашей войсковой системе, — сказала Анджелла. — Но как только я взойду на престол — займусь этим. У нас очень много паразитирующих на военном комплексе бюрократов. Сперва мы отряхнем этих прилипал.

— Вы рискуете нажить себе новых врагов, многие из этих прилипал лоббируют интересы влиятельных семей, занимающихся в числе прочего военными заказами, — подметил Ле’Санг.

— Я готова резать по живому, — сказала Анджелла. — В нынешнем виде система неповоротлива и крайне прожорлива. Она нежизнеспособна, и мне изнутри это очень хорошо видно.

— Ваш отец не был таким решительным реформатором, — сказал Винсент.

— И Клан превратился в тухлое болотце, — подсказала ему Анджелла.

— Зря вы так, — сказал Ле’Санг.

— Аргументируйте, — попросила Анджелла.

Ее оппонент открыл было рот, но словно споткнулся — схватил бокал с вином и выпил залпом.

— Вот видите, — Анджелла торжествующе улыбалась.

— Ваше Величество, Вы собираетесь наступить на те же грабли, что и Ваш отец, — предостерег ее Ле’Санг. — Я Вам крайне не советую наживать себе врагов в Верховном Совете. Это очень страшная организация.

— Сборище заплывших жиром бюрократов, спящих и видящих, как бы оттяпать от Клана кусок посолиднее, — презрительно скривила свои чудесные губки Анджелла.

— Именно этим они и опасны, каждый уже оттяпал достаточно, чтобы опираться на собственные штыки… — уклончиво произнес Ле’Санг.

— Я не собираюсь ходить против них в штыковую, у меня в арсенале достаточно штурмовых винтовок, — Анджелла указала ладонью на сидящих за столом Грейс и Данте.

Подружка улыбнулась, послала ей воздушный поцелуй.

— Надеюсь, Вы трезво оцениваете свои силы, — сказал Ле’Санг. — А иначе нас ждет очень смутное время…

В этот момент в столовую вошел один из боевиков Ле’Санга и что-то произнес на ухо своему боссу.

— Ах, вот оно как… — произнес Винсент. — Что ж, не будем утомлять сего почтенного господина долгим ожиданием.

Он поднялся из-за стола, поклонился.

— Ваше Величество, я вынужден покинуть ваш такой уютный и гостеприимный дом, — сказал он с сожалением в голосе. — Однако обстоятельства вынуждают меня. Надо одного козла нагрузить финансово.

Анджелла благосклонно кивнула, возвращаясь к своей ветчине.

— Увидимся, барон, — Винсент пожал руку Мартину, затем его сыну. — Мое почтение будущему королю.

Распрощавшись с остальными, он поманил жестом своих бойцов и вышел вон. Некоторое время в столовой царило молчание.

— Мерзавец, — безразлично произнесла Анджелла, наконец.

— Мерзавец, — тяжело вздохнул, соглашаясь с нею, барон. — Но если этот мерзавец действительно встанет на нашу сторону — это будет большая победа. Ибо мерзавец этот с не таких давних пор вхож в Верховный Совет.

14:35

Ничто не предвещало беды. Пообедав, префект решил посвятить остаток дня бумажной работе. Необходимо было разгрести гору финансовой отчетности, оставшейся после облавы.

— Мой господин, к Вам посетители.

Вернер как всегда был немногословен.

— Введи, чего уж там, — махнул фон Штернгольдт, погружаясь в свои бумаги.

Спустя некоторое время гость вошел, плюхнулся на кожаный диван и закурил сигару. Изящными манерами он не блистал.

— Чем могу быть полезен? — спросил префект, не отрываясь от бумаг.

Гость щелкнул пальцами. Вошедший в кабинет боевик ударом выбил бумаги из рук префекта и не особо церемонясь, схватил его за шиворот, перетащил через стол и поставил на колени перед гостем.

— Что ж ты наделал, сучий хвост… — тихо произнес гость, выпуская клубы дыма.

— Я не совсем понимаю… — испуганно произнес князь фон Штернгольдт.

В кабинет зашел еще один боевик, наигранно прокашлялся.

— Его Превосходительство, член Верховного Совета Винсент Ле’Санг! — громко объявил он.

— Вы? — у префекта сперло дыхание.

Ле’Санг подался вперед, облокотился на собственные колени, снова затянулся.

— Как же ты меня подставил, выродок людской… — произнес он, глядя в лицо князю.

— Я же не знал, что они убьют Артура Ле’Санга… — прошептал фон Штернгольдт.

— Это я не знал, когда будущую королеву матом обложил, — процедил сквозь зубы Ле’Санг. — Сколько стоит твоя шкура, выродок?

— Это… это же… — пролепетал префект.

— На бумаге пиши, — махнул рукой Ле’Санг, откинулся на спинку дивана. — Бумага все стерпит.

Боевик взял фон Штернгольдта за шиворот и отволок за стол. Через некоторое время префект передал Ле’Сангу через боевика лист бумаги со старательно выведенной суммой. Винсент посмотрел, небрежно отбросил лист на пол.

— Еще нолик подрисуй, — распорядился он.

Префект вновь лишился дара речи.

— Ничего-ничего, не обеднеешь, — ободрил его Ле’Санг.

День 18-ый

17:25

Это был какой-то завод в промышленном районе. Рабочий день на сегодня закончился, станки замерли, и только несколько охранников периодически нарушали тишину и покой периметра, прохаживаясь по охраняемой территории.

Спустя некоторое время завод снова ожил. Через проходную с интервалом в две-три минуты проехало несколько автомобилей. Первым был мрачно-черный «Кадиллак Эскалад». Его хозяйка — жгучая брюнетка в коротком золотистом платье — спрыгнула с подножки, оглядела двор, довольно быстро сориентировалась в окружающем пространстве, словно уже бывала здесь, и решительно направилась к одному из производственных строений.

Следом подъехало несколько таких же мрачных черных американских внедорожников. Последним в этом сборище стал черный «Мерседес» S-класса.

В одном из помещений стоял круглый стол и стулья. Всего собравшихся было восемь человек — жгучая брюнетка в золотистом платье, высокая пергидрольная блондинка в роскошном черном вечернем платье длиной в пол, и шестеро мужчин. Последний мужчина, приехавший на «Мерседесе», оглядел собрание и удовлетворенно кивнул. Садиться за стол он не стал.

Брюнетка встала со своего стула.

— Совет Командиров объявляю открытым. Председательствовать буду я. От Собственной Безопасности присутствует инспектор Шони.

— Что решаем? — спросил один из мужчин.

— Вопрос об избрании командиром подразделения Вячеслава Бранта, — ответила брюнетка.

— Голосуем? — спросила Грейс.

Анджелла кивнула.

Блондинка слегка задрала платье, запустила руку в разрез и вынула пистолет, извлекла обойму, осторожно поддела патрон длинными ногтями и поставила его на стол. Сидящий рядом с ней мужчина также вынул откуда-то из-под куртки пистолет, щелкнул затвором, подхватил выброшенный патрон и поставил его донышком гильзы на стол.

— Я, как вы понимаете, — слегка смущаясь, произнесла Анджелла, вынула из-за резинки чулка заранее заготовленный патрон и поставила его на стол.

Внезапно хлопнул выстрел. Звякнула, покатилась по полу стреляная гильза. Стрелявший нагнулся, поднял ее и поставил в центр стола, к остальным патронам.

— Итак, — провозгласил Шони. — Семеро «за», один «против». Командир Бентон, можно узнать Вашу мотивационную часть?

Мужчина, незадолго до этого стрелявший из пистолета, прокашлялся и поднялся со стула.

— Меня не восхищают инициативы Анджеллы, — сказал он. — На последней нашей совместной операции, руководить которой было поручено ей — я потерял двух бойцов. Считаю, что ей еще рано рекомендовать Совету Командиров какие-то решения.

Высказавшись, он сел.

— Я Вас немного поправлю, Бентон, — сказал Шони. — В целом Вы правы, но дьявол, как это всегда бывает, скрылся в мелочах. Ваши бойцы погибли потому, что Вы отступили от плана, предложенного Анджеллой — то есть, по сути, нарушили приказ командира, отвечающего за всю операцию. И тот факт, что Вы сейчас заседаете здесь, с нами — целиком и полностью следствие личного заступничества Анджеллы за Вашу командирскую тушку передо мной.

Бентон покраснел, словно вареный рак, заерзал на стуле, затем протянул руку и щелчком пальца отправил стреляную гильзу со стола. Она громко звякнула о пол и покатилась в дальний угол.

— Резюмирую, — сказал Шони. — Семеро «за», один воздержавшийся. Что ж, раз такова воля Совета Командиров, значит быть Вячеславу в вашем славном обществе. Анджелла, можете сообщить Бранту решение.

Брюнетка кивнула.

Через некоторое время она села в свой джип, завела мотор.

— Ну как? — спросил сидящий на пассажирском сиденье Брант.

— Совет согласен, — сказала Анджелла. — У тебя впереди квалификационный тест в Собственной Безопасности.

— Что еще за тест? — разволновался Брант.

— Пустяк, — Анджелла небрежно махнула рукой. — Я помогу тебе подготовиться. Постараюсь договориться с Шони, чтобы они протестировали тебя. Я хочу, чтобы ты получил свое подразделение как можно скорее.

— К чему такая спешка, Анджи? — спросил Брант.

Джип клацнул коробкой передач, развернулся и выехал со двора.

— Я боюсь, грядет драка — просто так взойти на престол Верховный Совет мне не позволит, — сказала Анджелла, нервно закусив нижнюю губу.

— Поэтому ты заранее готовишь себе огневую поддержку, — догадался Брант.

Анджелла кивнула.

20:01

Когда она вошла в кабинет, князь сидел за столом и перебирал корреспонденцию.

— Ты так геморрой заработаешь. Все время за столом сидишь, — сказала Анджелла сочувственно.

— Я его уже заработал, когда только получил в управление эту префектуру, — раздраженно ответил фон Штернгольдт. — Ты мой геморрой.

— Кудряво сказано. А проще? Что такое? — спросила Анджелла.

— У нас большая проблема, — сказал фон Штернгольдт.

— Надо же, как нетривиально! — Анджелла всплеснула руками в притворном восхищении лицедейством префекта.

Префект метнул в нее суровый взгляд, но не стал затевать перепалку.

— Алька больше нет, — сказал он. — А на Алька было завязано их материально-техническое обеспечение в нашем округе. С его смертью им пришлось налаживать новые каналы поставки. Недавно поступила информация, что к нам движутся двадцать фур с оружием и боеприпасами, из-за границы.

— Хотя бы на этот раз разведка не облажалась? — с надеждой в голосе спросила Анджелла.

— Слушай, мне не до сарказмов! — взорвался префект. — Каждый грузовик движется сам по себе, своим маршрутом. У нас есть их данные, есть примерный график следования, но это адова работа — прочесать все окружные дороги, чтобы выцепить каждую фуру! Кстати, времени совсем немного — они могут сработать на опережение. Как видишь, мне сейчас не до шуток.

Анджелла нахмурилась.

— Что с огневой поддержкой? — спросила она.

— Полный карт-бланш, — сказал князь, полез в ящик стола и вынул пухлый конверт с вводными данными. — Можешь затребовать подкрепление из соседних префектур. Их нельзя упустить, понимаешь? Будет лучше, если они вообще не пересекут границу.

Анджелла кивнула, взяла протянутый конверт и вышла из кабинета.

20:15

Вновь оставшись в одиночестве в апартаментах любимой, Андреа сначала взялся было читать свежую прессу, но затем его взгляд как-то сам собой упал на оставленный Анджеллой на письменном столе ноутбук. Недолго думая, Андреа открыл крышку и запустил его. На экране загорелось требование ввести пароль. Он слегка напряг память, вычленяя из воспоминаний обрывки образов, принадлежащих Анджелле. Вот она садится за стол, ее тонкие пальчики набирают комбинацию букв и цифр на клавиатуре…

Через минуту он уже сидел за столом, перебирая файлы текстовых документов. Святая святых Анджеллы — ее литературное творчество. Здесь были и батальные сцены, и история жизни весьма успешной деловой женщины, и даже немного эротики — такой целомудренной и чувственной. Внутренний мир любимой раскрылся с неожиданной стороны. Нет, он знал, что она умна и талантлива, но только прикоснувшись к плодам ее литературных трудов, он смог это прочувствовать в полной мере.

И когда он уже почти дочитал очередной рассказ, какая-то неведомая сила с легкостью оторвала его от стула и швырнула в противоположный угол комнаты.

— Никогда! — рявкнула Анджелла.

Андреа посмотрел на любимую и содрогнулся. Милое личико перекосила гримаса ненависти, верхняя губа вздернута вверх, обнажая клыки, щеки пылают огнем, эти тонкие изящные пальчики скрючены, словно сведены судорогой.

— Никогда не смей прикасаться к моему ноутбуку! — выкрикнула Анджелла, после чего повернулась, закрыла файл и выключила компьютер.

— Анджи, прости… — произнес Андреа. — Прости, это все как-то само получилось. Просто вспомнил, как ты набирала пароль, а дальше руки уже сами все сделали…

Она устало опустилась в кресло. Андреа встал, подошел к ней, присел рядом на колени, бережно взял ее за руку. Она тяжело дышала.

— Извини, малышка, — прошептал он. — Я не должен был. Ведь это для тебя так важно…

— Это мое убежище, — чуть слышно произнесла Анджелла. — Туда я убегаю от ублюдков и подонков, из которых состоит окружающий меня мир…

Спустя некоторое время черный внедорожник «Кадиллак» замер у обшарпанной многоэтажной свечки. Анджелла вылезла из машины и жестом поманила за собой своего любимого мужчину.

— Что это? — спросил Андреа, с некоторым удивлением оглядывая строение.

— Вот здесь я и живу, — объяснила Анджелла, взяла его под локоть и повела к подъезду.

— Здесь что, война была? — спросил Андреа.

Анджелла лишь кокетливо улыбнулась.

— Ты еще мою квартиру не видел… — как-то загадочно произнесла она.

Жилье любимой произвело на него впечатление.

— Дорогая, можно поинтересоваться, что это за бомжатник? — спросил Андреа, осматривая ее спальню.

— Это всего лишь мое жилище, — сказала девушка, открывая шкаф. — Конечно, не особняк префекта, но теперь здесь будет безопаснее. Смотри, вот здесь постельное белье…

— А разве в доме префекта, под охраной — мне что-то угрожает? — спросил Андреа, осторожно присев на край дивана.

— Не думаю, — ответила Анджелла. — Видишь ли, судя по ряду признаков — они готовят масштабную акцию. Наиболее вероятная цель — наш дорогой префект, со всей нашей инфраструктурой, скрытой в его особняке. Про эту квартиру они даже не знают — про нее вообще мало кто знает. Здесь тебе будет гораздо спокойнее, я уверена.

— Это надолго? — спросил Андреа.

— Не знаю, — ответила Анджелла. — Многое зависит от того, как мы в этот раз отобьемся.

Андреа встал с дивана, подошел к ней и бережно обнял за талию.

День 18-ый

22:05

Люк Веймар вошел в комнату и замер, опешив от неожиданности. Джиллиан Бернски стояла перед зеркалом и застегивала на груди цельный кэтсьют из черного латекса.

— Мать моя… — прошептал Веймар восхищенно. — Да тут и у мертвого поднимется!

Он подошел к девушке сзади, положил ладони ей на плечи.

— Люк, я хочу, чтобы ты кое-что знал, — слегка запинаясь, произнесла Бернски.

— Да моя хорошая, я тоже люблю тебя! — Веймар принялся целовать ее в шею.

— Подожди, — ответила девушка раздраженно. — Ты стал какой-то озабоченный. Я с тобой поговорить хотела, а ты…

— Ну ладно, рассказывай, — Люк плюхнулся на диван, небрежно положил ноги на журнальный столик.

Бернски застегнула пластиковую молнию, повернулась. Люк восхищенно похлопал в ладоши.

— Мне очень нравится, что ты стала перенимать привычки нашей начальницы, — сказал он.

— Я здесь именно из-за нее, — тяжело вздохнула Джилл.

— То есть? — не понял Люк.

— Помнишь, она говорила про отчетность командира подразделения Эль-9? — спросила девушка.

Веймар кивнул.

— Этим подразделением командует мой отец, — произнесла тихонько Бернски.

— Понимаешь, я наркоманка…

От услышанного у Веймара перехватило дыхание. Он несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот, встал, затем сел.

— Первые три года все было хорошо, но потом у меня на глазах убили одного из моих друзей по подразделению, — сказала Бернски. — А через неделю — другого. Я не выдержала, стала снимать напряжение кокаином. Отец это знал и покрывал меня. Целых два года он на свой страх и риск чистил отчеты о моих воспоминаниях. А потом его вызвали в Собственную Безопасность и в неофициальной обстановке прозрачно намекнули, что меня нужно отправить куда-нибудь подальше от отчего дома, к строгому командиру на перевоспитание.

— И отправили в Джи-2. К Анджелле, — догадался Веймар.

— Да, к Анджелле, — устало вздохнув, подтвердила Джиллиан. — Меня с самого начала предупредили, что новый командир будет держать меня, да и вообще всех остальных в ежовых рукавицах. Но когда я впервые увидела Анджеллу, я не поверила. А потом… ты сам знаешь.

— Да, на меня она тоже произвела неизгладимое впечатление, — сказал Веймар.

— Я боюсь ее, Люк. Мне очень страшно находиться рядом с ней, — сказала Бернски. — Иногда, когда она смотрит мне в глаза, мне кажется, что она читает мои мысли, понимаешь? Она настолько тонко чувствует людей, что складывается впечатление, будто они все — марионетки, а она дергает за ниточки.

— Она просто хороший психолог, — сказал Люк.

— Вполне возможно. Особенно учитывая уровень ее подготовки, — согласилась Джиллиан. — А еще я постоянно ловлю себя на мысли, что если я хоть что-то сделаю неправильно — она убьет меня на месте, без раздумий.

Веймар промолчал. Его самого подобные мысли в последнее время посещали довольно часто.

— И именно благодаря Анджелле я наконец-то завязала с проклятым кокаином, — сказала Бернски отрывисто.

Она застегнула на бедре кобуру, сунула в нее «Дезерт Игл» 50-ого калибра, глянула куда-то поверх его головы. Веймар приподнялся с дивана, повернул голову, чтобы проследить за ее взглядом, и увидел, что Анджелла стоит, прислонившись спиной к дверному косяку. Все это время она стояла в комнате и слушала их разговор. Осознав это, Веймар поежился.

— Так. Один птенчик оперился, — прошипела Анджелла довольно. — Я рада, что ты сама нашла в себе силы рассказать кому-то о своем прошлом.

Бернски вяло кивнула.

— Анджелла, ты бы предупредила, что вошла, — сказал Веймар недовольно.

— А что, я тебя испугала? — спросила Анджелла.

— Да нет, просто неожиданно, — сказал Веймар.

Он обернулся на Бернски и посмотрел в зеркало. Анджелла встала возле двери так, что в зеркале отражалась лишь косая тень на полу.

— Да, Анджи, подготовка у тебя на высоте, — сказал Люк. — Давай поговорим начистоту. Выкладывай, где всему этому учат?

— Чему? — растерялась Анджелла. — В Маутхаузене.

— Наши ребята из Джи-3 тоже прошли подготовку в Маутхаузене, — сказал Люк. — Но они в отличие от тебя не стреляют в оборотней сквозь бетонные стены!

Услышав это, Бернски удивленно подняла брови.

— Я… нет, постой… я просто подумала, что он там… нет, не так… почувствовала… я не могу объяснить, это все моя интуиция… — растерялась Анджелла.

— Я все видел, не делай из меня дурака! — повысил голос Веймар.

У Бернски екнуло сердце. Она уловила дрожь в голосе Люка.

«Да он же боится! Боится и все равно отчитывает ее!» — подумала Джилл.

— А я не собираюсь перед тобой оправдываться! — рявкнула внезапно Анджелла, развернулась, и вышла, хлопнув дверью.

— Привет, куда это ты потерялась? — спросил Крозье, увидев идущую по коридору ему навстречу Анджеллу.

Она шла быстрым шагом и сперва даже прошла мимо него, погруженная в свои какие-то очередные безрадостные мысли. Затем остановилась, обернулась.

— Труби сбор, Крозье, — распорядилась Анджелла. — У нас опять аврал.

23:00

Группа Бентона прибыла последней. Для брифинга префект с готовностью выделил свой кабинет. После оглашения вводной, в комнате повисла тяжелая мрачная тишина.

— Они же не отпустят такой груз без охраны? — предположила Грейс.

— Надо полагать, — согласилась Анджелла.

— Бойня будет, — заметил Бентон.

— У нас хорошая поддержка, — сказала Анджелла. — Четыре Раптора префект нам обеспечит, главное — пометить цели.

— Что с поисками? — спросила Ларсен.

— Спутник, четыре вертолета, — ответила Анджелла. — Есть свои дозорные на пограничных переходах. Полицию решили не привлекать, поскольку там у них наверняка есть свои осведомители.

— Та еще работа, — хмуро заметил Бентон. — Когда выдвигаемся?

— Прямо сейчас, — распорядилась Анджелла.

В кабинет вошел фон Штернгольдт.

— Сэм прибыл, — сообщил он. — Обеспечение предоставлено.

— Отлично, тогда начнем, — сказала Анджелла.

На этот раз в целях прикрытия мрачные служебные автомобили было решено заменить полицейскими «Хаммерами».

— Эта расцветка мне больше нравится, — между делом заметил Крозье, забравшись на водительское сиденье, и завел мотор.

— Повторяю последний раз, — устало объясняла Анджелла, включив рацию. — Разделимся по парам. Одна пара — один грузовик. Если видите, что противник не по зубам — вызывайте подкрепление, ваши героические трупы мне не нужны. Драки избегать до последнего момента, ваша задача — пометить фуру радиомаяком. Раптор сделает все остальное.

Внедорожник прошуршал по мощеной булыжником дорожке и выехал за ворота особняка.

— Все запомнили? Или еще повторить? — спросила Анджелла.

— Запомнили, — ответил за всех Крозье. — Анджи, на кой хер столько раз повторять одно и тоже? Будто мы какие-то птенцы необстрелянные.

— Не вы, — Анджелла отрицательно покачала головой. — Они.

Она кивнула головой на заднее сидение. Там сидели Шидлер, Дибровский и Фронстессон. Виктор тотчас вспомнил их разговор по пути в особняк Эрлиха, и как Анджелла настойчиво сбивала его с мысли, не давая вставить ни слова о ядерной бомбе, заставляя проанализировать сразу несколько возможных, хотя и маловероятных вариантов. Этот урок он прочно усвоил. Крозье понимающе кивнул.

— Просто учебников по нашему ремеслу не выпускают, — пояснила Анджелла.

— Поэтому всем нам учиться приходится на практике.

23:45

Из-за стоящего на заснеженной обочине полицейского седана вышел патрульный офицер, взмахнул жезлом, приказывая остановиться. Крозье чертыхнулся, включил поворотник. «Хаммер» скрипнул резиной по снегу, проехал по инерции еще метров пять, и остановился.

— Приехали, — зло произнесла Анджелла. — Страж пыльных обочин, твою маму.

Офицер неторопливой походкой, с чувством собственного достоинства подошел к внедорожнику.

— Ну что, коллеги, нарушаем? — спросил он сочувственно. — Выйдите из машины.

Последняя фраза была адресована водителю. Крозье бросил косой взгляд на Анджеллу. Та едва заметно кивнула. Он вылез из машины и пошел к полицейскому седану, на ходу вынимая ворох документов.

— Да не торопись ты со своими бумажками, — вяло отмахнулся офицер, принялся щелкать рацией.

У Виктора все похолодело внутри. Он посмотрел на «Хаммер», сквозь стекло разглядел лицо Анджеллы. Она все прочла в его взгляде.

«Это не настоящий полицейский!»

Хлопнула дверца «Хаммера». Офицер успел только повернуть голову на звук. Хлопнул одиночный выстрел, затем второй. Обезглавленный патрульный рухнул на снег. Анджелла стреляла на ходу из своего «Орла Пустыни». Заднее стекло полицейского автомобиля осыпалось, багажник покрылся сеточкой пулевых отверстий. Ее целью была бортовая рация.

Напарник ныне покойного офицера выскочил из машины с карабином в руках. Виктор был готов к такому повороту — он уже держал его на мушке. Загрохотала серия выстрелов.

Анджелла подошла к Виктору, оглядела поле битвы.

— Он успел что-то передать? — спросила она.

— Только если канонаду нашей перестрелки, — ответил Виктор.

Она залезла в полицейский седан и с мясом выдрала рацию из передней панели, затем несколько раз грохнула ее об асфальт.

— Поехали, — приказала Анджелла. — Время работает против нас.

Остальные части уже ждали на точке сосредоточения. Как только машина остановилась, Анджелла выпрыгнула на снег и пошла к собравшимся в кучку бойцам.

— У нас засветка, — довольно бодро сообщила она. — Они знают, что мы начали перехват. Сейчас я вас быстро разбросаю по парам, и начнем чесать округ.

Веймар посмотрел на Диану и ему самому стало дурно — девушку било крупной дрожью.

— Может, останешься здесь? — спросил он сочувственно.

— Нет, — кое-как выдавила она из себя. — Я должна перебороть свой страх.

— Дурочка, — фыркнула Джилл надменно, и в этом жесте Веймар безошибочно узнал Анджеллу. — Люк, наверное, не просто так тебе это предлагает. Вдруг ты умом тронешься на нервной почве? Мало того, что сама погибнешь — еще и нам всю операцию провалишь.

Анджелла кивнула, соглашаясь с Бернски.

— Да, повернула тебе Анджи мировоззрение, — сказал Веймар любимой.

День 19-ый

00:45

Бранта она определила в пару с Шидлером. Не сказать, что Вячеслав был доволен таким распределением — он бы скорее предпочел общество юной Дианы. Но приказы не обсуждаются.

«Хаммер» замер на круглосуточной парковке. Брант взял пистолет и отправился осматривать припаркованные грузовики, оставив Шидлера в машине на случай поспешного отступления.

Шидлер преспокойно почивал на заднем сиденье, когда дверной замок хрустнул, и кто-то пролез в кабину. Обнаружив спящего бойца, незваный гость принялся бесцеремонно избивать его монтировкой. Шидлеру это не понравилось. Он попытался закрыться руками, выдернуть оружие у нападавшего, но в тесной кабине внедорожника это не очень-то получалось. Подошедший сзади Брант выдернул грабителя из кабины за шиворот, ударил несколько раз головой о подножку, затем положил его лицом на порог и с размаху хлопнул дверцей. Хрустнула черепная коробка.

— Что здесь происходит? — прошипела вездесущая Анджелла.

Брант обернулся. Из кабины «Хаммера» вылез, держась за голову, окровавленный Шидлер. Анджелла посмотрела на него, затем на Бранта, и, наконец — на труп с проломленным основанием черепа.

— Мы ему это… — Брант замялся. — Дали немножко пиздячек. Насмерть…

— Я знала, что просто отработать операцию не удастся, — раздраженно произнесла Анджелла.

Через двадцать минут полицейский «Хаммер» остановился напротив круглосуточного придорожного кафе. Анджелла окинула взглядом парковку.

— Ну как? — спросил Брант.

— Ждем, — коротко ответила девушка.

Спустя несколько минут на парковку заехал седан «Опель». Хозяин вылез из автомобиля, включил сигнализацию, и исчез в закусочной.

— Пошли, — скомандовала Анджелла. — Шидлер, открой нам.

Боец бодро пробежался пальцами по клавишам ноутбука, взламывая автомобильную сигнализацию. Анджелла и Брант вынули большой черный продолговатый полиэтиленовый сверток из багажника джипа и понесли его к «Опелю». Седан приветливо пискнул сигнализацией, отомкнулся замок багажника.

Анджелла подняла крышку багажного отсека, Брант положил сверток на велюровый пол и развернув, вытряхнул из него покойника. Затем взял полиэтилен, свернул. Анджелла захлопнула багажник.

— Вот так, — сказала она удовлетворенно, весьма довольная своим остроумием и находчивостью.

Девушка и Брант обернулись и увидели, что в паре метров от них стоит хозяин «Опеля».

— В интересную игру мы тут играем, правда? — спросила Анджелла, источая приветливость и дружелюбие.

— Да, мне любопытно, что это вы делаете с моей машиной, — сказал мужчина.

— Любопытно? — удивилась девушка, и произнесла вкрадчиво — знаешь, любопытство людей убивает…

06:15

Полицейский «Хаммер» подъехал к закусочной. Диана Фронстессон вылезла из автомобиля и отправилась купить что-нибудь к завтраку. Или обеду, но это было не столь важно. Бернски покрутила регулятор громкости, подстроила радио.

— Сегодня утром у кафе «Ротонда», что совсем недалеко от города ******, был обнаружен автомобиль марки «Опель Вектра», — повествовал ведущий информационного выпуска. — В багажнике автомобиля обнаружены два трупа — владельца «Опеля» и неизвестного мужчины примерно 37 лет от роду, возможно, ранее судимого. Ведется следствие. К другим новостям…

07:20

Они его все-таки выследили. Промотавшись всю ночь по проселочным дорогам — выехали на более-менее нормальную асфальтовую полосу и практически нос к носу столкнулись с тяжеловозом. Люк среагировал мгновенно, сначала осадил тяжелый внедорожник, а потом, лихо развернувшись, помчался следом.

— А ну притормози его, — приказал он Дибровскому.

Дважды говорить не пришлось. Казимир высунулся из окна с винтовкой М4, выдал короткой очередью по колесам.

Несколько пуль гулко шлепнулись о полуприцеп.

— Мазила! — крикнул Веймар.

Прозвучала еще одна очередь. Что-то громко хлопнуло, и фуру стало заносить. Люк отпустил педаль газа, у него на глазах тяжелый грузовик понесло юзом, а затем полуприцеп просто лег на бок и снес пытавшийся затормозить тягач.

Джип замер рядом с поверженным мастодонтом. Дибровский вылез из кабины и держа винтовку наготове, медленно направился к останкам грузовика. Люк стоял, высунувшись из кабины и держа весь сектор под прицелом «Штаира».

Казимир осторожно обошел тягач.

— Люк, похоже, наш водятел готов! — сообщил он.

— Проверь! — распорядился Веймар.

Дибровский ругнулся вполголоса, наклонился, потом присел на корточки и осторожно приблизился к залитой кровью кабине тягача. Внутри что-то зарычало, изучать источник звука он не стал — примерно ориентируясь на слух, выколотил половину магазина в потрескавшееся лобовое стекло. Внутри что-то булькнуло и затихло. Решив подстраховаться, Дибровский добил остатки и перезарядил винтовку.

Веймар тем временем открыл полуприцеп, осторожно забрался внутрь. Здесь сквозь аромат масла и дизельного топлива отчетливо слышался звериный запах. Ни оружия, ни боеприпасов — фура была пуста, за исключением пары больших деревянных ящиков. Это не было их оплошностью — грузовик по номерам и описанию соответствовал вводным данным. Значит, разведка опять ошиблась.

«Что-то часто стала наша разведка ошибаться» — подумал Веймар, перебирая в памяти детали прошедшей недавно облавы. — «Даже, пожалуй, слишком часто…»

Держа винтовку наготове, он прошел пару метров, и замер, не в силах поверить своим глазам. Прямо за одним из ящиков, свернувшись клубком, лежал маленький волчонок. Ему не было еще и месяца от роду. Веймар никогда не видел таких маленьких волчат, он и представить себе не мог, как они беззащитны в первые месяцы жизни. Он подошел к волчонку, тот встрепенулся, отпрянул от вампира, прижался к стальной стенке, жалобно заскулил. Веймар наклонился, чтобы взять его за шкирку, но тут где-то впереди раздался звериный рык. Веймар поднялся. Во тьме полуприцепа на него рычала самка, матерая взрослая волчица. Веймар посмотрел на ее набухшие соски, затем — на волчонка.

— Должно быть, из ее помета, — догадался Люк.

Он поднял винтовку и тут совсем рядом кто-то запищал тоненьким голоском. Веймар непроизвольно повернул голову вбок. В углу копошились три таких же маленьких светло-серых комочка. Веймар вновь посмотрел на волчицу. Она не нападала. Она стояла на четвереньках, пригнувшись, готовая к прыжку, оскалив клыки. Она молчала. Веймар перевел винтовку в режим непрерывной стрельбы. Что-то хрустнуло, волчица выпрямилась, встала на задние лапы. Ее кожа стала светлеть на глазах, куда-то исчезла шерсть, и через десяток секунд перед Веймаром стояла высокая стройная обворожительная брюнетка с длинными густыми волнистыми волосами.

— Пожалуйста, не надо, — молящим голосом произнесла она.

Веймар как зачарованный глядел на ее обнаженную фигуру.

— Не надо, прошу тебя, — сказала она. — Не убивай. Они ведь безобидны, посмотри на них. Еще совсем-совсем крошечные, крошки мои…

— Через полтора года твои крошки будут убивать и калечить моих собратьев, — сказал твердо Веймар, крепче сжимая штурмовую винтовку. — И они уже не будут такими крошечными и безобидными.

— Мы уедем на Восток, — пообещала брюнетка, убрала с лица прядь непослушных волнистых волос. — Подальше от вас. И они не тронут тебя, твоих друзей, твоих близких. Пожалуйста, отпусти нас. Мы ведь тебе ничего плохого не сделали.

— Такие, как ты, напали на мой дом, убили мою мать и изнасиловали мою невесту, — сказал Веймар. — И что мне теперь прикажешь делать?

— Я к этому непричастна. И мои дети тоже, — сказала брюнетка. — Пожалуйста, отпусти нас. Мы ведь тоже жить хотим.

— Я не могу, — процедил Веймар, стиснув зубы, мысленно проклиная свое малодушие. Он так и не мог заставить себя спустить курок. — Я не могу этого сделать, понимаешь? Я обязан убить вас.

— Проклятая война… — тяжело вздохнула брюнетка. — Неужели нельзя ее прекратить? Мне ведь тоже досталось сполна от твоих сородичей, но я тебя в этом не виню. Пожалуйста, не надо. Не делай этого.

— Я солдат, — отрезал Веймар. — Я должен.

— Отпустите нас, — просила брюнетка. — Мы уйдем в лес. Там нас никто не найдет.

— Пожалуйста… — простонал Веймар.

— Но ведь нет ничего невозможного, — сказала брюнетка молящим тоном, посмотрела ему в глаза. — Ведь из любой ситуации можно найти выход.

Она смотрела на него ласковым взглядом, надув губки.

— Пожалуйста… прости меня, — сказал Веймар дрогнувшим голосом, и спустил курок, опорожняя обойму.

Винтовка отвратительно затрещала, выпуская пули. Девушка взвизгнула от боли, брызнула кровь. Веймар выдернул пустой магазин, перевернул и вставил другим торцом, передернул затвор. Она лежала не шевелясь. Раны затягивались, но уже гораздо медленнее, чем обычно, словно по инерции. Люк подошел к брюнетке, нагнулся. Да, она уже больше не встанет — вместо сердца у нее была рваная рана с обожженными краями. Она уже не была оборотнем, смертельно опасным врагом, дикой волчицей.

Она была просто красивой девушкой, которую он убил.

Веймар глубоко вздохнул и опустил винтовку, развернулся на каблуках и подошел к волчонку. Тот за свою короткую жизнь еще ни разу не видел вампира, но страх, прописавшийся в генах его родителей века назад, заставлял ползти прочь, вслепую, натыкаясь мокрым носиком на препятствия. Веймар взял его за загривок, поднял, посмотрел в глаза волчонку. Затем схватил его рукой за вытянутую морду, впился клыками в тоненькое детское горлышко. Волчонок пронзительно завизжал от боли…

Они появились почти сразу, как только Дибровский доложил о возникшей проблеме. Когда Джиллиан вошла в полуприцеп, он сидел на железном полу, опершись спиной на деревянный ящик, сжав одной рукой цевье винтовки, и курил сигарету. Рядом уже лежали несколько бычков. Посреди прохода лежал труп молодой темноволосой девушки и клочья светло-серой шерсти — все, что осталось от растерзанных волчат. Она поняла все без слов.

— Привет, любимый, — она наклонилась, слегка прикоснулась губами к его щеке. — Идем. Вставай.

Она взяла его за руку. Веймар выдернул руку.

— Пошла на хер, — отрезал он.

— Люк, что с тобой? — испугалась Бернски.

Веймар продолжал сидеть на полу, глядя впереди себя невидящим взглядом.

— Милый, это я, Джиллиан, — сказала Бернски ласково, села подле него, коснулась ладонями его груди. — Ты меня не узнаешь, да?

Она обняла его за шею, прижалась к нему.

— Я тебя ненавижу, — процедил сквозь зубы Веймар. — И Бранта тоже. Всех вас ненавижу. И самого себя.

— Люк, не пугай меня, — прошептала Бернски. — Идем. Нам тут делать уже нечего. Анджелла дала отбой операции, едва услышала, что никакого оружия вы не обнаружили. Все закончено. Идем, слышишь?

Веймар тяжело поднялся, опираясь на винтовку.

— Вот так, умница, — Бернски осторожно взяла его под руку. — Идем, мой милый, все будет хорошо.

07:35

Брант поднес к глазам бинокль. Позицию для засады выбрали с умом, довольно оперативно окопались, накрылись маскировочной сеткой и теперь продолжали наблюдать за дорогой. Помимо самой операции перехвата, на его плечи легла еще и педагогическая нагрузка, но делиться наработанными за годы службы знаниями с подрастающим поколением Бранту даже нравилось — видимо, в нем умер неплохой учитель.

— Не видать нашего красавца, — Шидлер показал ему циферблат наручных часов, ожидаемая фура опаздывала на 40 минут.

— Распиздяи, — пожаловался ему Брант. — Наверное, такие же, как я.

Еще некоторое время они лежали в засаде, обмениваясь дурацкими шутками. Контакт с Шидлером наладился довольно неплохой, и Брант был рад этому. Все-таки скоро на его плечи ляжет огромная ответственность — собственное подразделение. И было бы неплохо упросить Анджеллу, чтобы этого парня отдали ему — хоть и молод, но толк из него выйдет при должном подходе. Так рассуждал Брант, обозревая дорогу, когда из-за поворота появилась колонна.

Их было не меньше пяти десятков. Все как на подбор — черные, обутые в армейские колеса с глубоким протектором. И пока эта жутковатая змея ползла по трассе мимо их засады — Брант успел помрачнеть сильнее грозовой тучи. Что смотрелось неестественно на фоне его хронического жизнелюбия.

— Черт, это еще что такое? — спросил Шидлер.

— Сиди и не высовывайся, — приказал Брант. — Этот пирожок не про наш роток.

Щелкнула рация.

— Брант, отмена на перехват, — раздался в наушнике голос Анджеллы.

— Вас понял, — ответил Брант. — Все, парень, сейчас еще чутка полежим, и поедем домой. Там у нас бутерброды еще остались?

08:00

Это была маленькая придорожная гостиница. Они собрались в люксе.

— Полный провал, — фыркнула Анджелла сердито.

Брант откупорил одну за другой несколько бутылок с пивом, принялся разливать пенный напиток по бокалам. Стол был занят стейками с кровью, блюдом с овощами, десертами.

— Да, по головке за такое не погладят… — согласился с нею Крозье.

Он утопил клыки в сочном мясе.

— Я не понимала, куда делись все фуры, пока Брант не доложил про появление этих черных «Хаммеров», — сказала Анджелла, взяла один из бокалов, сделала несколько глотков. — Теперь все стало ясно. Про нашу попытку перехвата они узнали еще в самом начале. Разгрузили грузовики и отправили порожняком. А оружие перевезли этой черной колонной.

— На кой было отпускать пустые грузовики? — спросил Шидлер.

— Отвлекали внимание, — ответила Анджелла.

Брант взялся за бутылку с пивом, пригубил.

— Фарэ? — предположил он.

— К гадалке не ходи, — сказала Анджелла. — Так оперативно сработать… да, я сама бы наняла такого специалиста.

— Боюсь, он дорого берет за свои услуги, — скептично заметил Брант.

— Ты уже присмотрел себе кого-нибудь? — спросила Анджелла.

— Да, потихоньку начинаю набрасывать список пожеланий, — ответил Брант.

— Отлично, — похвалила Анджелла. — Можешь еще попрактиковаться. Собери всю группу и доставь на базу. Я подтянусь чуть позже.

Брант кивнул.

— Ну что, бойцы, двинули? — спросил он.

Повторять дважды не пришлось. Когда ее оставили наедине с собой, Анджелла скинула сапожки, легла на кушетку и вытянула ослабевшие ножки.

— Анджи… — тихо позвала вошедшая в номер Бернски.

— Чего тебе, Джиллиан? — отозвалась Анджелла измученным голосом.

— Спасибо тебе, — произнесла Бернски.

— За что? — усмехнулась Анджелла.

— За все. За все, чему ты меня научила, — сказала Джиллиан.

— За то, что изуродовала по собственному образу и подобию? — спросила Анджелла с иронией в голосе.

— Зачем ты так? Не надо. Ты ведь не такая уж и плохая, какой стараешься казаться. Ты жесткая, но так и должно быть, ведь ты командуешь одним из лучших подразделений в мире. Попробуй, добейся от такой разношерстной компании дисциплины. Ты настоящий друг, я знаю, Брант многое о тебе рассказывал. Ты жестока, но те, на кого направлена твоя жестокость, того вполне заслужили. Ты добрая. Посмотри на Андреа, ты ведь сделала его счастливым. Вот и выходит, что ты очень даже неплохая тетка, — сказала с улыбкой Бернски.

Анджелла не ответила, она повернулась на бок, скрипнув кушеткой.

— Анджи… — позвала Джиллиан.

— Отвали. Я сплю. Не мешай, — произнесла стальным тоном Анджелла.

— До свидания, Анджи, — произнесла Бернски нежно.

Анджелла молчала. Бернски вздохнула, развернулась, и собралась выйти из номера.

— До свидания, Джилл, — произнесла Анджелла тихонько.

День 19-ый

09:00

Александр Шони был инспектором Собственной Службы Безопасности, но де-факто эта должность была закреплена за ним только для обеспечения своеобразного иммунитета. Александр Шони состоял в Ученом Совете, он курировал разработки биологического оружия. За свою многовековую жизнь Александр Шони успел побывать на всех континентах. Он долго изучал различных хищников в их природной среде обитания, большую страсть питал к змеям — из-за их терморецепторов. Восхищался некоторыми насекомыми, в первую очередь — пауками, за их умение ориентироваться в окружающем пространстве, не имея зрения как такового. Одной из его причуд было таскать с собой во всех своих путешествиях огромного мохнатого африканского тарантула в небольшой литровой стеклянной банке. Тарантул периодически подыхал от старости, поэтому хозяину приходилось обновлять содержимое своего переносного бестиария. Поговаривали, будто его собственный дом просто кишит всевозможной экзотической смертельно опасной живностью.

Второй его страстью после всевозможных ползучих и мохнатых гадов были женщины. Он никогда не пропускал мимо ни одной юбки. Даже в лошадях он не видел вороных, гнедых и прочих — он видел брюнеток, блондинок, шатенок. При всей своей любви к противоположному полу Шони никогда не допускал грубости или неуважительного отношения к своим женщинам, он всегда находил для них роскошные ювелирные украшения, дорогие автомобили, но как только женщина надоедала ему — бросал ее без малейших колебаний. О его любовных похождениях тоже ходили легенды, подчас даже более невероятные, чем о его увлечении экзотическими тварями.

Александр Шони был мужчиной на вид примерно 45-ти лет от роду, с овальным лицом, высоким лбом, узкими прищуренными глазами и тонким длинным носом. Он носил длинные, зачесанные назад пепельно-серые волосы. На безымянном пальце Шони носил серебряный перстень, пожалованный ему Его Императорским Величеством в 1940-ом году, за операцию в Израиле. За эту же операцию израильская разведывательная служба МОССАД объявила охоту на него. Шони это не сильно волновало, даже несмотря на то, что МОССАД никогда не отказывается от своих целей по прошествии даже длительного срока времени. Именно из-за этого израильского упорства за последние полвека МОССАД лишился 28-ми своих агентов. Но им в какой-то мере повезло — им удалось увидеть живьем такую легендарную фигуру. Правда, за мгновение перед собственной смертью. Да, когда речь заходила о его личной безопасности — Александр Шони не знал жалости.

Александр Шони вальяжно расположился в кожаном кресле с сигарой меж пальцев и бокалом коньяка в руке. Он обмакнул кончик сигары в «Мартель», затянулся, зажмурился, смакуя купаж.

— Значит, она подозревает Вас? — спросил он.

Фон Штернгольдт кивнул.

— А недавно она практически прямо в лицо заявила, что подозревает меня в шпионаже, — сказал князь.

Он сидел за своим рабочим столом с бокалом красного вина.

— А Вы кого-то подозреваете? — спросил Шони.

— Да, — сказал префект. — Я думаю, что это или Альфан, или… — князь помедлили с ответом, затем собрался с силами и продолжил, — или Вы…

— Вполне логично, — сказал Шони, пригубил коньяк, снова затянулся сигарой. Подозрения князя никак не сказались на его душевном спокойствии. — «Уеду в Сантьяго-де-Куба… С головою Фонсеки, курчавой и русой, уеду в Сантьяго-де-Куба…» — продекламировал он, повертел меж пальцев длинную ароматную «торпеду». — Гаэтано Лорка, замечательный поэт, воспевший красоту родного края и, между прочим, прекраснейших сигар. Между нами говоря, не понимаю, что нашла ваша Анджелла в этих «Cohiba». По-моему, «Fonseco» гораздо лучше, утонченнее. Кстати, а Вам не кажется, что это именно она и работает на два фронта, и давит на Вас, чтобы отвести от себя все подозрения?

— Этого не может быть… — обомлел префект. — Она же отчитывается перед вашей службой, вам сразу все станет известно.

— А почему, как Вы думаете, я приехал в Вашу префектуру с инспекцией? — спросил Шони насмешливо. — Успокойтесь, я пока еще не утверждаю, что Анджелла — предательница, просто я обдумываю все возможные варианты. И этот вариант мне кажется наиболее вероятным.

— Нет, это невозможно! — вспыхнул префект. — Я никогда не поверю в это! Кто угодно, но только не она! Кто, как не Вы, знает это лучше!

— Возможно, — Шони небрежным движением стряхнул пепел с кончика сигары в серебряную пепельницу. — А если мне не удастся убедить в этом Верховный Совет?

— А Совет отважится предъявить ей такие обвинения? — удивился фон Штернгольдт.

— И не только отважится, но даже будет к этому усердно стремиться, — сказал Шони. Голос его тотчас утратил былую плавность, похолодел, стал отрывистым, как команда, как распоряжение. — Вы сами знаете, как все осложнилось со смертью короля Августа. Сейчас нами правит Верховный Совет, но это ненадолго. Спустя 30 дней после смерти императора Совет Опекунов должен определить, может ли наследник занять престол, подготовлен ли он к этому. А Анджелла вовсе не годиться на роль королевы, она совершенно не разбирается ни в политике, ни в балансе сил внутри нашей системы. Ее этому никто не учил. И не забывайте что она — женщина; никогда прежде женщина не занимала престол. И они используют это против нее, испробуют все, чтобы отнять у нее престол. И Фергюссон здесь не поможет, потому что он — второй ребенок. И ярлык на великое княжение всегда остается за первым ребенком короля, но Август не ожидал рождения дочери. И даже если Совет Опекунов сможет доказать, что Анджелла способна править — Верховный Совет обязательно найдет, в чем ее обвинить, чтобы лишить законного права на трон. А если легального способа не найдется — они поступят так же, как и с ее отцом. Физическое уничтожение.

— И Вы так спокойно об этом говорите! — воскликнул фон Штернгольдт.

— Конечно, — Шони вновь затянулся. — Это ведь для Вас она — предмет обожания, восхищения, причина банального невроза под названием «любовь». Для меня Анджелла Фрайхайт — отход производства. Пилотный экземпляр для формирования тренировочных программ Маутхаузена. И все. Точка. Как Вы уже поняли, я приехал сюда вовсе не проверять деятельность Вашей префектуры. Меня интересует только она. Признаться честно, я с самого начала был против всех этих генетических модификаций, но результат превзошел все наши ожидания в сотни раз. Она живет, понимаете? Она живет уже седьмой десяток лет, и это значит, что модифицированный генный аппарат прижился. Если Верховный Совет все же отважится на ее уничтожение — что ж, я бы с огромным интересом взглянул на это.

Бернар фон Штернгольдт мысленно ужаснулся цинизму своего собеседника — неужели жизнь для инспектора Шони действительно так мало значит, раз он так спокойно рассуждает о возможном убийстве Анджеллы?

Шони вновь стряхнул пепел, глотнул коньяку, улыбнулся.

— Понимаете, мой дорогой префект, это очень похоже на двух скорпионов в банке — каждый может убить своего оппонента, но с огромным риском для собственной жизни.

Ни один боец императорской гвардии не сможет противостоять ей, — сказал он, и в его голосе явно зазвучала гордость. Гордость доктора Франкенштейна, оживившего чудовище. — Я видел ее отчет о прошедшей облаве. Она предчувствует опасность, она чувствует сквозь стены, прекрасно ориентируется в трехмерном пространстве, отлично координирует движения. Это идеальная биологическая машина. Мы в Маутхаузене не зря постарались. Она непобедима.

Шони положил окурок в пепельницу, взял с кофейного столика бутылку коньяку, наполнил свой бокал.

— Какая изысканная ирония судьбы, — задумчиво произнес он, смакуя коньяк.

— Один скорпион — это Верховный Совет со всей своей имперской гвардией. А другой скорпион — это хрупкая, изящная, подавленная грузом собственных комплексов девочка…

И тут же умолк, задумчиво покрутил зажатую меж пальцев сигару.

«Не слишком ли я самоуверен?» — подумал он. — «Создать чудовище — это одно, а вот объявлять это чудовище непобедимым — совсем другое…»

09:15

Шел дождь, мелкий противный дождик. Было холодно. Белый Ауди А4 подъехал к многоэтажной свечке. Отто вылез из машины, поглядел по сторонам.

— Как думаешь, сколько у нас времени? — спросил он.

— Час. Не больше, — сказал Вагнер.

— Значит, надо поспешить, — сказал ван Риберг.

Андреа разбудил щелчок входной двери. Первой мыслью было, что это Анджелла, но не услышав знакомый стук высоких каблуков, парень насторожился. Затем раздался приглушенный мужской голос. Андреа не раздумывал ни секунды, он выскочил из постели, рывком распахнул окно и вылез на подоконник. Здание по всему этажу опоясывал узенький карниз. Андреа осторожно перелез через подоконник и встал на него, стал медленно, пригнувшись, двигаться к углу здания.

Отто вошел в квартиру и замер на пороге спальни. Окно было распахнуто настежь, дождь заливал подоконник. Ван Риберг вынул пистолет и вошел в комнату, держа оружие наготове.

— Ну что? — спросил Вагнер.

— Не знаю, — сказал Отто. — Мне показалось, что дома кто-то есть.

Он подошел к окну, выглянул.

— Нет, все-таки показалось, — сказал ван Риберг и закрыл окно на защелку.

09:30

Лифт как всегда был сломан. Анджелла взбежала по лестнице на пятый этаж. Запах любимого, отчетливо сохранившийся в памяти, будоражил кровь, заставляя сердце бешено биться, дышать глубже, идти быстрее. Внезапно девушка остановилась посреди коридора, словно наткнулась на невидимую стену. Долю секунды она пыталась осознать, что же ее остановило.

ЗАПАХ.

Незнакомый, чужой, враждебный запах. Или его обладатель только что ушел, или все еще поджидает ее в своей засаде. Анджелла вынула из-за спины свой излюбленный кольт и направилась к своей квартире.

Войдя в жилище, она заперла за собой дверь. Здесь этот запах чувствовался особенно остро. Их было двое, и они были в ее квартире.

— Андреа! — позвала девушка.

Он не откликнулся. Анджелла вошла в спальню. Неубранная постель, разбросанная одежда — на него это было совсем не похоже. Девушка подошла к окну и увидела, что подоконник залит водой. Она распахнула створки окна, взобралась на подоконник, оглядела город. Затем встала на карниз, не спеша прошла по нему с пистолетом в руках, зашла за угол здания. Вжавшись в стену, дрожа от страха и холода, на карнизе стоял раздетый и мокрый Андреа.

— Привет, милая, — выдавил он из себя дрожащим голосом.

Она подошла к нему, бережно взяла его за руку.

Спустя некоторое время Андреа уже сидел на кухне, завернувшись в большое махровое полотенце, и пил горячий кофе с коньяком.

— Это уже ни в какие ворота не лезет, — посетовала Анджелла, включила электрочайник и села за стол. — Меня очень раздражают подобные посещения моей норки всякими сомнительными личностями. Боюсь, пока я не выясню, что за остряк решил со мной вот так пошутить, нам придется переселиться к префекту.

— Анджи, а может, не надо? — спросил Андреа. — Ты ведь говорила, что грядет большая драка, и префект может попасть под огонь первым.

— Там у меня больше шансов тебя защитить, — сказала Анджелла.

Перед тем как уйти, Анджелла прикрутила проволокой к дверному косяку осколочную гранату, и привязала тоненькую леску к кольцу. На другом конце нити она завязала петлю и накинула ее на дверную ручку, затянула потуже.

— Пускай приходят, — усмехнулась она, осторожно закрывая дверь.

11:00

Префект был разъярен.

Едва Андреа скрылся в ванной комнате, как он ворвался в покои Анджеллы. Она была готова к этому. Девушка сидела на диване, поджав под себя ноги. Фон Штернгольдт захлопнул дверь, подошел к ней и взмахнул рукой. Его ладонь замерла в десяти сантиметрах от ее лица. Она держала его запястье мертвой хваткой; тонкие холодные пальцы больно сдавили запястье князя. Префект удивленно уставился на нее.

— Один раз ты меня ударил — больше я не позволю тебе этого, никогда, — сказала Анджелла тихо. — И если ты думаешь, что я это забуду — заблуждаешься. На такие вещи у меня память очень хорошая.

— Еще бы, — процедил сквозь зубы префект, дернул рукой, пытаясь высвободиться.

Анджелла продолжала держать его за запястье, сильнее и сильнее надавливая на сустав. Префект снова дернулся, и снова безрезультатно.

— Да ты, сука, вконец обнаглела! — воскликнул фон Штернгольдт. — Что ты себе позволяешь?

Девушка глядела на него, чуть вздернув вверх верхнюю губу — от этого ее клыки обнажились, лицо приобрело пугающее выражение. Анджелла резким движением повернула кисть руки князя на 90 градусов, фон Штернгольдт невольно вскрикнул, упал на колени перед диваном.

— Я могу сделать вот так, — сказала Анджелла стальным тоном и снова повернула руку князя.

Фон Штернгольдт заорал, схватился за запястье второй рукой, дернул на себя. Анджелла усмехнулась, поднялась с дивана и хлестанула префекта по лицу свободной рукой. Фон Штернгольдт дернулся еще раз, девушка разжала пальцы и князь упал на пол в паре метрах от нее.

— Запомни как следует, — сказала Анджелла ледяным тоном, глядя на префекта. — Ты его пальцем не тронешь. И никто больше не будет обыскивать мою квартиру. Или тебе настолько интересно, какие трусики я ношу?

Князь поднял на нее удивленный взгляд. Анджелла презрительно скривила губы, увидев его разбитый нос и огромную кровоточащую ссадину на щеке. Она подошла к нему, снова замахнулась. Префект зажмурился, закрылся руками. И тут же на его голову обрушился еще один удар. В глазах у князя потемнело, он ничком упал на ковер. Анджелла взяла его за шиворот, протащила по полу до двери и вытолкнула из своей комнаты.

Андреа вышел из ванной, вытирая голову полотенцем.

— Что-то случилось? — спросил он.

— Ничего особенного, — беззаботным тоном ответила Анджелла, закрыв дверь.

— Префект заглянул.

— И как? — спросил Андреа.

— Что «как»? — удивилась девушка.

— Как префект? — уточнил ее жених.

— Да так, ничего. Нормально. С лестницы упал, лицо о ступени в кровь разбил, — ответила беззаботно Анджелла.

— Знаю я эту лестницу, — сказал Андреа и с укором посмотрел на возлюбленную. — У нее еще четвертый размер груди. Слушай, а ты не подумала, что к обыскам в твоей квартире он не причастен? Может, ты просто ищешь любой удобный повод, чтобы поквитаться с ним и показать свой характер?

— А кто тогда? — удивилась Анджелла.

Молодой барон развел руками.

— Хорошо, я подумаю над этим, — сказала она растерянно.

Симон Альфан с картонной папкой под мышкой вошел в кабинет префекта и удивленно уставился на своего избитого начальника.

— Бернар, ты что, сегодня двери головой выбивал? — спросил он. Префект поднял на него свинцовый взгляд.

— Да, вижу — ты не в духе, — догадался Альфан.

Князь взял из его рук картонную папку.

— Она сказала, что ее квартиру кто-то обыскивал, — произнес он. — Займись этим. Я хочу знать, кто решил посягнуть на ее покой.

Альфан кивнул.

12:00

Анджелла оставила его одного. В очередной раз. Пару минут назад за ней зашел сотрудник Собственной Безопасности и пригласил отчитаться о проведенной операции перехвата. Судя по его интонации, все прошло отнюдь не так радужно, как хотелось бы.

Андреа сидел на диване и перебирал огромную стопку книг, взятых с книжной полки. Среди них ему попалась небольшая тоненькая книжица в мягком переплете. Андреа перевернул ее и прочел заголовок на обложке: «Сун Цзы. Искусство войны». Молодой барон открыл книжку, и тотчас увидел на форзаце написанную от руки размашистым кривым почерком фразу «Ars longa — vita brevis est!». Недолго думая, он отложил книгу в сторону.

По книгам было видно, что их действительно читают, а не хвастаются ими перед друзьями. Поля каждого тома были испещрены маленькими аккуратными пометками, сделанными простым карандашом и все тем же кривым почерком. Сам по себе почерк Анджеллы выдавал в ней импульсивную, агрессивную натуру.

— И кто ее додумался Анджеллой назвать? — спросил сам себя Андреа. — Вот тебе и назвали. Как вы яхту назовете…

Вошел Герман. Он тихо прошел по комнате, поставил поднос с ленчем на кофейный столик.

— Зря она притащила тебя сюда, — сообщил он, тяжело вздохнув. — Фон Штернгольдт никогда не смирится с ее выбором.

Андреа обернулся.

— Зачем ты говоришь это мне? — спросил он. — Сказал бы это ей…

— Да? — горько усмехнулся дворецкий. — А ты знаешь, что со мной сделает за это твоя психически неуравновешенная пассия? Для нее существует только два мнения: ее собственное и неправильное.

Он сервировал стол, забрал поднос и ушел.

— Да, вытянул я счастливый лотерейный билетик, — тяжело вздохнул Андреа, сел за столик и принялся за трапезу.

«А люблю ли я ее?» — спросил сам себя барон Грейхарт, отложив вилку, задумался. — «Раньше меня этот вопрос не интересовал, я твердо знал, что она мне нужна. Но сейчас это чувство куда-то ушло. Так почему же я до сих пор с ней? Потому что боюсь. Боюсь этой разъяренной тигрицы. Ей закон не писан, она сама себе закон. Как она отреагирует на такое признание? Хорошо, если не убьет. Но тянуть больше нельзя. Я должен ей признаться, так будет, по крайней мере, честно».

Покончив с ужином, Андреа сел за письменный стол, взял листок бумаги, карандаш, и принялся аккуратным почерком плавными движениями выводить небольшие ровные красивые буквы.

«Дорогая Анджи! Я не могу больше молчать. То яркое, сильное чувство, которое я испытывал к тебе всего несколько дней назад, куда-то исчезло! Ты привлекаешь меня как женщина, ты замечательная подруга, но я больше не испытываю той любви к тебе».

Он отложил карандаш, взяли лист в руки, прочел.

— Нет, не так, — сказал Андреа недовольно, перечеркнул текст и начал все заново.

«Дорогая Анджи! Я больше не хочу жить в постоянном страхе. Ты прекрасная женщина, но я не хочу связывать с тобой свою жизнь. Ты слишком опасна для меня, я даже не представляю себе, как ты отреагируешь на то, что я хочу тебе сказать. В общем, я больше не люблю тебя, прости».

— Что за бред… — барон устало выдохнул, скомкал листок бумаги и бросил в урну. — Какая-то пошлая бредятина. Выходит, я все еще люблю ее, раз не могу вот так запросто порвать с ней? Значит, нужно расстаться как можно быстрее. Чтобы не затягивать эту агонию чувств.

Он снова взялся за карандаш.

«Дорогая Анджелла! Я так больше не могу. Вспомни, с чего начались наши отношения. Нас просто поженили наши родители. Я не уверен, что именно меня ты хотела бы видеть всю жизнь рядом. И не думаю, что, имея альтернативу, ты бы выбрала меня.

Я так и не смог узнать тебя ближе, ты все также далека от меня. Ты сама не хочешь пустить меня к себе в душу, чего ты боишься? Выходит, ты тоже не любишь меня и просто играешь со мною в любовь? И потом, у меня есть своя жизнь, свои дела, свои мечты, стремления. Я не могу неделями безвылазно сидеть в твоей убогой квартирке или особняке префекта и ждать, когда же ты вернешься, если еще вернешься. И все эти интриги с Верховным Советом — ты оказалась в центре очень опасной игры. Не этого я хочу от жизни. И на одном сексе, каким бы бурным и разнообразным он ни был, отношений не построишь. Мы не подходим друг другу. Прости, но у меня больше нет сил идти рядом с тобой по жизни. Нам тесно на одной дороге. Настала пора расставаться».

Андреа взял листок, критическим взглядом окинул свою писанину.

— Что ж, вроде бы сойдет, — сказал он неуверенно. — Значит, этого варианта и буду придерживаться.

Позади чуть слышно щелкнул замок, отворилась дверь. Андреа этого не заметил, он продолжал продумывать свою предстоящую прощальную речь. Внезапно кто-то закрыл ему глаза ладонями. Барон рефлекторно схватился за руки и почувствовал до боли знакомые тонкие длинные пальцы.

— А вот и я, мой дорогой, — Анджелла отняла руки от его лица, наклонилась, поцеловала его в щеку. — Скучал без меня?

— Не совсем… — замялся Андреа.

— Чем занимался? — Анджелла взяла со стола листок бумаги. — Можно?

— Э-э-э… нет… — произнес Андреа. — Послушай, Анджи, нам нужно серьезно поговорить.

Анджелла бегло пробежалась взглядом по строкам, нахмурилась. Пока она читала, барон сидел, затаив дыхание.

— Ты действительно думаешь, что нам нужно расстаться? — спросила она строго.

— Да. Анджи, я так больше не могу, — сказал он, замирая от страха.

— Хорошо. Иди, — сказала, выдержав паузу, Анджелла каким-то чужим голосом.

— Что? — не поверил своим ушам Андреа.

— Иди, — повторила Анджелла, положила листок на стол. — Раз ты так считаешь — уходи. Надеюсь, со следующей девушкой тебе повезет больше.

Андреа был крайне удивлен. Такого взвешенного разумного поступка он от Анджеллы никак не ожидал.

— Идем, — Анджелла направилась в спальню. — Я помогу тебе собрать твои вещи.

Совершенно растерявшись, Андреа прошел за ней. Она молча помогла ему упаковать все свои вещи в большую непромокаемую армейскую сумку.

— Ничего не забыл? — Анджелла устало села на кровать.

— Нет, — Андреа поднял сумку с пола, повесил ее на плечо.

— Тогда иди, — сказала Анджелла измученным голосом. — Не оглядывайся. Уходя — уходи. Провожать я тебя не стану. Пожалуй, попробую позвонить этому вашему Ле’Сангу, раз он член Верховного Совета — такой жених мне будет более выгоден, нежели ты. Только не подумай, что я пытаюсь разжечь в тебе ревность.

— И мысли такой не было, — сказал Андреа. — Удачи тебе.

— Тебе тоже, — Анджелла даже не поднялась с кровати, чтобы проводить его.

Он неторопливо шел по коридору, когда навстречу ему попалась Джиллиан Бернски.

— Ой, привет, Андреа! — улыбнулась она. — Как Анджелла?

— Привет, Джилл, — сказал он сдержанно. — Мы с ней расстались, так что я теперь не интересуюсь положением ее дел.

Джилл слегка опешила от такого откровения.

— Ну ты… — произнесла она, слегка запинаясь. — Ну ты и дурак. Где ты найдешь вторую такую девушку?

— Планета большая, — уклончиво отвечал Андреа.

Джиллиан красноречиво покрутила пальцем у виска и направилась восвояси. Некоторое время он еще стоял в коридоре, осмысливая ее слова. Потом нахлынули воспоминания.

Их первая встреча. Хрупкая точеная фигурка в облегающем корсетном платье. Робкая, дрожащая от страха. Как же ему захотелось тогда прижать ее к себе, согреть своим теплом, позаботиться…

Потом эта бесстрашная Валькирия, способная свалить любого противника. И тем более было непривычно и даже страшно видеть ее плачущую в лесном домике, встретившись спустя долгих десять лет разлуки.

А сейчас… кто она сейчас для него? Эти бесконечные ласки и нежность, которую она так щедро дарила ему. И эти бесконечные разговоры по ночам, после жаркого секса — с каким упоением они обсуждали то, что было интересно обоим. И ее рассказы. Здесь она выглядит безжалостной убийцей, где красота — сугубо маскировка. Но уже на следующей странице она предстает в совсем ином амплуа — глава транснациональной корпорации, привыкшая отвечать за каждое свое действие. И, наконец, эти бесконечные истории про влюбленную парочку, с неизменным счастливым концом.

И он еще ломал голову, пытаясь понять ее. А оказалось, он понял ее, и сам не заметил этого…

— Какого черта я делаю? — рассерженно спросил Андреа сам себя.

12:40

— Анджелла, я хотел тебе кое-что сказать, — начал с порога Андреа.

Она сидела на полу, прислонившись спиной к стене, и ревела, обхватив руками обтянутые черным нейлоном чулок колени. Слезы ручьями текли по ее щекам.

— Анджелла, я… — растерялся Андреа.

— Что я тебе сде… сделала… а? — захлебываясь плачем, выдавила из себя Анджелла.

— Анджи… — простонал Андреа.

— Не называй меня так! — взвизгнула Анджелла и зашлась плачем с новой силой.

— Анджи… — Андреа подошел к ней, сел рядом.

— Не приближайся… — выдавила Анджелла кое-как. — Я… я думала ты никогда… никогда-никогда не сделаешь мне по-настоящему больно. Ну и дурочка же я! Ты предал меня!

Она не заплакала — взвыла от терзавшей ее боли.

— Анджи… — Андреа придвинулся к ней вплотную.

— Не прикасайся ко мне! — воскликнула Анджелла, и снова зашлась плачем.

— Анджи, милая! — Андреа обнял ее.

— Не смей… — прохныкала Анджелла, размазывая слезы по щекам.

— Анджи… — Андреа прижал девушку к себе.

— Не надо… — чуть слышно всхлипнула Анджелла. — Отпусти. Дай пореветь…

— Нет, Анджи, — ответил Андреа. — Не отпущу. Теперь точно не отпущу.

— Отпусти… — прошептала Анджелла, вздрогнула от плача. — Я же… я же… мы никогда не сможем… вместе… Любимый, никогда…

— Сможем, — твердо сказал Андреа. — Мы найдем выход. Я отдам все, что у меня есть, лишь бы быть с тобой.

— Я же… — прошептала Анджелла испугано. — Андреа, я же убийца…

Она всхлипнула.

— Анджи… — Андреа принялся гладить ее ладонью по спинке.

Она вновь расплакалась.

— Анджи, мы будем вместе, — сказал Андреа. — Я избавлю тебя от этого кошмара, от этого рабства.

— Глупенький, я же рождена для этого… — прошептала Анджелла.

— Ты рождена быть королевой, — произнес Андреа, осторожно поцеловал ее макушку. — Я позабочусь о тебе. Даже если мне придется раздавить Клан.

— Глупыш… — прошептала Анджелла, вздрогнула. — Ты хоть представляешь себе, о чем говоришь? Они ведь уничтожат нас обоих…

— Нам нужно только жениться и пережить коронацию, — тихо проговорил ей на ушко Андреа. — И весь Клан окажется у твоих ног. У твоих прекрасных ножек.

Он вытянул руку и бережно взял Анджеллу за лодыжку, слегка потер, пытаясь согреть.

— Ты так думаешь? — спросила она робко.

— Конечно, — Андреа осторожно, подушечкой большого пальца, стер слезинку с ее щеки. — И ты никогда больше не заплачешь от боли. Только от счастья. Обещаю.

Он провел кончиками пальцев по ее лбу, бровям, она рефлекторно закрыла глаза, и Андреа бережно коснулся губами ее век, скользнул пальцами по щекам девушки, взял ее лицо в ладони, принялся целовать ее брови, губы.

— Анджи, спасибо тебе. Спасибо тебе, любимая моя, — прошептал молодой барон. — Я тебя не брошу, не оставлю никогда, ты слышишь меня?

— Да, мой милый, — прошептала в ответ Анджелла, чуть шевельнув губами, обхватила руками его шею. — Я люблю тебя, мой дорогой.

И снова заплакала, сначала сдерживаясь, потихоньку, но в конце концов, не выдержала и зашлась навзрыд.

— Тише, тише, моя маленькая, — Андреа прижал ее к себе покрепче. — Я с тобой, милая моя, ангелочек мой, я люблю тебя…

14:00

Графиня Фон Нойбах была довольно избалованной девицей и никогда не отказывала себе в удовольствии. Вот и сейчас она коротала время в гостиничном номере, со своим новым знакомым. Молодой парень лет 27-ми, мускулистое тело, безупречный внешний вид — да, таких она любила.

Графиня вышла из душа, расправляя слегка помятую шапочкой укладку. Он ждал ее, уже готовый к более чем близкому знакомству.

— Открой шампанское, дорогой, — попросила она его.

Кавалер взял бутылку, хлопнул пробкой, разлил игристую жидкость по двум бокалам. Она небрежно сбросила короткий халатик, оставшись в чем мать родила, села на постель рядом с ним.

— Прошу, — он протянул графине бокал.

— На брудершафт? — предложила она.

Парень с радостью согласился.

Андреа постучал в дверь. Им пришлось некоторое время подождать. Вскоре замок клацнул, и дверь отворилась, впуская их в гостиничный номер.

Из всей одежды графиня имела лишь длинное полотенце, в которое она и завернула свое тело. Посреди номера лежал посиневший застывший труп.

— Не обращайте внимания, — небрежно сказала она, перешагивая через своего недавнего кавалера. — Это всего лишь мой аперитив.

Они прошли, сели в кресла возле окна. Графиня уселась на кровать, посмотрела на влюбленную пару.

— Итак? — она вопросительно выгнула свои изящные брови.

— Констанс, нам бы свадебку организовать… — сказал Андреа.

— Ну наконец-то созрели! — всплеснула руками графиня. — А я уж заждалась!

— Мы тут накидали список гостей, — Андреа полез во внутренний карман пиджака, вынул сложенный вчетверо лист бумаги.

— Не густо, — сказала графиня, окинув взглядом выписанные столбиком фамилии.

— Пусть это будет небольшое домашнее торжество, — предложил Андреа. — Отмечать будем в нашей новой квартире, там и места достаточно, и охрану можно будет разместить.

— Надо снова ехать в салон, заказывать теперь уже свадебное платье… — графиня красноречиво посмотрела на Анджеллу.

— Значит, надо, — покорно вздохнула девушка.

— Тогда поехали, — графиня сгребла в охапку свою одежду и направилась в душ. — Сейчас приведу себя в порядок и отправимся!

21:00

Андреа забрался на убранную шелковым покрывалом кровать, лег рядом с Анджеллой.

— Милая моя, — он бережно обнял ее за плечи, прижал к себе. — Девочка моя, как же я тебя люблю!

— Угу… — хмыкнула Анджелла в ответ.

— Любимая, что случилось? — спросил Андреа. — Что-то снова не так?

— Да нет, — ответила Анджелла уставшим голоском. — Просто перенервничала я. Давление скачет, голова болит. Я же целый час проревела. А потом еще эти мотания по салонам… примерки, заказы… вся эта суета так выматывает. Очень устала, честно…

— Анджи, прости меня, — Андреа нежно чмокнул ее в шейку. — Прости, я ведь и не думал, что прошла влюбленность, но никак не любовь! Теперь я твердо знаю, я тебя люблю. Я просто по-другому стал воспринимать тебя.

— Как? — чуть слышно спросила Анджелла, шмыгнула носом.

— Как женщину, — ответил Андреа. — Я понял, насколько все-таки ты глубокий человек, гораздо глубже, чем я думал раньше. Ты на самом деле стала мне гораздо ближе. Нам нужно просто поработать над нашими отношениями, ты согласна?

— Согласна, — всхлипнула Анджелла. — Я знаю, на одном сексе настоящих, крепких отношений не построишь, но у меня никогда не было мужчины, я просто-напросто не знаю, как это делать.

— Я тебе помогу, — сказал Андреа.

— Правда? — Анджелла повернулась к нему лицом, вытерла своим кулачком слезинку со щеки.

— Правда, — сказал Андреа и поцеловал ее в носик.

Анджелла прижалась к нему, барон Грейхарт обнял ее.

— Пообещай, что больше никогда так не сделаешь, как сегодня, ладно? — спросила Анджелла робко.

— Обещаю, — прошептал Андреа.

— Честно? — спросила Анджелла, затаив дыхание.

— Честно, — ответил Андреа.

Еще некоторое время они лежали молча. Затаив дыхание, Анджелла слушала, как мощными толчками бьется сердце любимого. Андреа вытянул руку, взял свой смартфон.

— Что-то случилось? — спросила Анджелла.

— Пустяки, — поспешил утешить любимую барон. — Новости экономики не хочу пропускать.

Он пару раз кликнул по сенсорному экрану. Смартфон ожил, что-то пискнул в ответ. Андреа открыл сайт телевизионного агентства, зашел на вкладку экономических новостей, сел поудобнее, подложив под спину подушку. Анджелла устроилась рядом, положив голову ему на плечо.

Новости уже закончились. Андреа переключил пару каналов и остановился на третьем, где шла какая-то псевдодокументальная передача. Диктор подробно рассказывал о загадочном инциденте на небольшом острове близ берегов Шотландии.

В один день город обезлюдел. Все его население исчезло, не оставив и следа. Многие исследователи бились над этой загадкой, выдвигая версии одна фантастичнее другой.

— Чего только не выдумают эти журналисты, чтобы заработать на липовой сенсации, — недовольно произнес Андреа.

— Эта сенсация не совсем липовая… — загадочно прошипела Анджелла.

Он в очередной раз удивленно посмотрел на свою невесту. А она томно прикрыла веки, погружаясь в омут своих таких безрадостных кроваво-черных воспоминаний…

…решительно выгребла из ящика последние оставшиеся магазины, сорвала со стеллажа винтовку системы FN FAL и выскочила из схрона в душный, плесневелый подвал, замерла, прислушалась. Тишина. Ни звука. Наработанным движением вогнала магазин и передернула затвор. Затем стала медленно подниматься вверх по лестнице…

За окном догорал закат. Огненный шар медленно катился к самому краю горизонта. Еще каких-то полчаса назад было тихо — а теперь поднялся порывистый ветер, разбросал по тротуарам пригоршни золотистой листвы. Впрочем, было все еще достаточно тепло. Сентябрь в этом году вообще выдался на удивление теплый.

Казалось, маленький городок, единственный на этом острове, вымер. Улицы были пустынны. Дома пустыми глазницами окон безмолвно глядели друг на друга. Изредка взгляд выхватывал из общей панорамы выбитое стекло, выломанную раму, но больших разрушений не было. При всем этом — ни один магазин не был тронут мародерами, что само по себе уже было примечательно. А на центральном проспекте возле тротуара лежал на боку изрядно помятый одинокий полицейский джип. Стекла автомобиля были выбиты, передние покрышки были разорваны в клочья, словно машина наехала на полицейский «еж». И тишина, тяжелая, густая, сдавливающая грудь и виски тишина. Жизнь словно замерла в этом безмолвном царстве.

Но вот громко щелкнули механизмом часы на городской ратуше, и минутная стрелка сдвинулась на одно деление. И снова тишина тяжелым плотным покровом повисла над мертвым городом.

Внезапно пустыня подала слабые признаки жизни — в одном из окон на верхнем этаже ратуши вспыхнул свет, обозначил тени, замершие по ту сторону стекла. Теней было две, одна женская, вторая мужская. Мужская тень сидела на подоконнике, женская стояла рядом. Тени курили.

Солнце коснулось краем горизонта.

— А помнишь, мы собирались выбраться из города до заката? — спросила безразлично мужская тень.

— Помню, — также безразлично хмыкнула женская тень в ответ.

Она смотрела на город. Зажатая меж тонких пальцев сигарета уже была выкурена почти до фильтра, но продолжала дымить терпкой сизой струйкой. Женщина устало зевнула, раздавила окурок в стоящей на подоконнике пепельнице, скрестила руки на груди. Это была высокая брюнетка. Образ девушки завораживал, тянул к себе — падающие на грудь густые пряди черных волнистых волос, обтягивающие виниловые брюки, широкий кожаный пояс с массивной стальной пряжкой, сапоги на толстой подошве в стиле ranger-boots и короткий алый свитер с высоким горлом.

Мужчина невольно залюбовался ею. Честно говоря, он не любил высоких девушек. Но этот случай оказался исключением. Ее рост прекрасно сочетался с худощавым, астеническим телосложением. Конечно, худые, не вполне выразительные бедра портили картину, но все равно фигура девушки притягивала к себе мужские взгляды. Конечно, она страдала от постоянных неврозов. Но с другой стороны, это неудивительно: как такая тонкая, чувствительная натура, оказавшись в современном обществе, не превратится в резкую, неуравновешенную, визгливую неврастеничку?

Вот и сейчас она нервно курит у окна, проклиная свою слабость.

«Да она просто несчастная девочка!» — подумал мужчина сочувственно.

И тут же осекся, потому что понял — он сам бы ни за что не взял на себя ту ответственность, которую возложили на нее, которую она сейчас покорно несет, словно собственное распятие. А это значит — не такая уж она и слабая, какой иногда нечаянно кажется.

Позади, за входной дверью, раздались приглушенные шаги армейских ботинок. Женщина и мужчина обернулись на звук. В комнату, громыхая по дощатому полу толстыми подошвами, вошел молодой мужчина европейской внешности, в кожаных брюках и черной водолазке, поверх которой был надет армейский бронежилет. Мужчина был среднего роста, с длинными распущенными темными волосами. Он был явно чем-то обеспокоен.

— Вэйсан починил радио, нам удалось выйти в эфир и запросить эвакуацию. Так что есть две новости: первая новость, и плохая новость, — отчитался вошедший. — С какой начинать?

— Давай первую, — грустно попросил сидящий на подоконнике.

Женщина окинула вошедшего взглядом, вопрошающе кивнула.

— Вертолет будет через час и сорок минут, — ответил мужчина взволнованно.

Женщина посмотрела на сидящего на подоконнике.

— Лучше поздно, чем никогда, — сказал тот.

— А теперь плохая новость, — сказал вошедший дрогнувшим голосом. Женщина снова повернулась к нему.

— Они отказываются садиться в черте города, — закончил тот свою мысль. Некоторое время все трое молчали.

— Я бы за такое… со «Стингера», честное слово, — сказал, наконец переварив услышанное, сидящий на подоконнике.

— Я бы тоже, — согласилась женщина.

Она снова повернулась к окну, взяла с подоконника пачку сигарет, закурила, слегка обескураженная плохой новостью. Солнце уже скрылось за горизонтом. Недолго думая, женщина неспешно прошлась по комнате, разминая ноги, щелкнула выключателем. Тотчас кабинет погрузился в полумрак.

— Как будто за городом сейчас безопасней… — сказал спустя некоторое время сидящий на подоконнике.

— Трише, так ведь они же за нами охотятся, — ответил вошедший. — А значит, рыскают по городу, ищут, выслеживают нас.

— Карл, а зачем нас выслеживать? — спросил Трише. — Вот они мы, как на ладони, заходи и бери голыми руками. Я прав, Анджелла?

— Не прав, — ответила Анджелла отрывисто. — Пока мы здесь — мы в относительной безопасности. Выйдем из здания — и все, мы окажемся совершенно беззащитны, и спрятаться будет негде. Они просто задавят нас числом.

— Да, в этом есть рациональное зерно, — согласился Трише, поежился, глянул в окно на мертвый город. — Не хотел бы я сейчас оказаться там.

Анджелла затянулась и стряхнула пепел в пепельницу.

— Скажи, Трише, а что ты предлагаешь? Думаешь отсидеться в осаде до рассвета? — спросила она. — Мне просто всегда было интересно. Почему в пиковых ситуациях разгребать завал должна я одна?

— Прости, но у меня в таких ситуациях фантазия не работает, — ответил Трише. — Выйти из здания сейчас равносильно самоубийству.

— Недалеко от берега есть преобладающая высота, примерно сорок метров, — сказала Анджелла. — Поднимемся и вызовем вертолет. Там прекрасная огневая точка, все подходы на виду. Они туда не сунуться. Сколько у нас сигнальных ракет?

— Четыре. Кстати — у нас остались только трассирующие пули, в наступившей темноте — они и без всяких там ракет увидят наше световое шоу, — сказал мужчина. — Хотя я бы, например, не отказался от пары магазинов с бронебойными.

Анджелла согласно кивнула.

— Да, когда-нибудь все обязательно получится именно так, как нам этого хочется, — усмехнулась она.

Трише улыбнулся, согласно кивнул в ответ. Юмор Анджеллы всегда был ему по душе. Даже оказавшись загнанной в угол — она всегда находила нужные слова, чтобы разрядить обстановку.

— Ты в курсе, что нам придется в этом случае пройти почти полтора километра через лес? — спросил Йохан.

— Я в курсе, — ответила Анджелла и в ее голосе прозвучали стальные нотки.

Она демонстративно затушила сигарету о подоконник, глядя в глаза мужчине. Первая искра уже прошла — а Анджелла никому и никогда не позволяла разжигать пламя паники.

— И что? — спросил Йохан.

Он посмотрел на Анджеллу, затем — с упреком — на Трише, ожидая от него поддержки. Трише промолчал — Анджелла для него всегда была непререкаемым авторитетом.

— Я все сказала, — Анджелла взяла с подоконника кольт 45-ого калибра, проверила обойму, сунула оружие в кобуру на бедре, повесила на плечо штурмовую винтовку и направилась к выходу.

Трише вскочил с подоконника и быстрым шагом пошел за ней. Йохан длинно выругался, глянул в окно. Затем последовал за товарищами.

На ночном небе одна за другой загорались звезды.

Ночь выдалась необычайно свежая, по сравнению с дневным маревом — даже морозная. На небе ни облачка, в вышине горят звезды, белесым шелковым полотном простирается Млечный Путь. Сердце гулко стучит, а по рукам и ногам к самым кончикам пальцев разливается теплом и мелкой дрожью адреналин. В тишине слышен каждый шаг, каждый вздох.

Щелкнули двери ратуши и в опустошенный город вышли пять человеческих фигур, одна из которых несомненно принадлежала женщине — она без труда опознавалась, даже несмотря на кожаный плащ длиною чуть ли не до пола. Еще одна, мужская фигура, была примечательна большой прямоугольной сумкой армейского фасона, висящей на плече. Вся эта своеобразная компания направилась к городской окраине, оканчивающейся у кромки леса. За лесом находился невысокий гребень, словно стеной огораживающий городок от моря, увенчанный единственной сопкой.

Замыкающий шествие Трише ускорил шаг, догнал Анджеллу, поравнялся с ней.

— Как думаешь, нас скоро выследят? — спросил он.

— Я полагаю, что нас уже выследили, — ответила она. — И планирую наши действия, исходя именно из этого.

Такой ответ несколько смутил Трише. Впрочем, он привык, что Анджелла никогда не допускает существенных ошибок — точнее, она сама его к этому приучила — а значит, все ее выводы вполне обоснованны.

— Хорошо, тебе виднее, — согласился с нею Трише и вернулся в хвост цепочки.

Вскоре они подошли к окраине леса. Группа стала заметно нервничать — одна Анджелла оставалась невозмутимой. Лес их встретил не вполне дружелюбно — кроны деревьев закрыли собой небо, разбросав повсюду причудливые тени. Трише сам того не заметил, как прибавил шаг и снова догнал Анджеллу. Рядом с ней он чувствовал себя гораздо увереннее, почему — он и сам не понимал. Может быть потому, что к Анджелле его тянуло что-то такое, чего объяснить не мог даже он сам.

— Что с тобой, Жан? — спросила Анджелла неожиданно.

— Я? — Трише удивился такому вопросу.

— Испугался? — спросила Анджелла все также ласково.

— Ты знаешь, наверное, да, — помявшись, признался Трише. Он не стремился показать себя перед Анджеллой спокойным, уверенным в себе и своих силах парнем, как это пытался делать Йохан, и оттого Анджелла относилась к нему снисходительно, скорее даже по-дружески.

— Я тоже умею бояться, так что ты не один такой несовершенный, — улыбнулась женщина.

— Можно я рядом с тобой пойду? — спросил Трише, взяв наизготовку автомат «Хеклер Кох МП5».

— Можно, — кивнула Анджелла.

Порывистый бриз продолжал шелестеть листвой деревьев. Анджелла насторожилась. Ей послышалось — или где-то справа и вправду прозвучали чьи-то глухие шаги? Словно подтверждая ее подозрения, с треском проломив кустарник, черная тень обрушилась на замыкающего колонну. Раздались крики, затем громко хлопнул помповый карабин в руках Йохана. Тотчас ярко-белая трассирующая автоматная очередь на мгновение осветила лес, вырвав из темноты антрацитово-черный сгорбленный силуэт. Тень заревела от боли, прозвучал еще один выстрел. Но к сожалению, впустую. Тень уже скрылась из виду, словно растворилась в ночном лесу.

Анджелла подошла к раненому. Тот лежал на земле, скорчившись от боли, держался обеими руками за вспоротый живот и окровавленными пальцами судорожно пытался заправить обратно кольцами вываливающийся наружу кишечник. По земле медленно растекалось пятно горячей дымящейся крови.

Она критически осмотрела его, затем бросила на землю рядом свою винтовку.

— Что это? — простонал раненый.

— Захочешь — отобьешься от них, — отрезала Анджелла, вынула из кобуры кольт. Идем, — приказала она остальным. — И лучше бы нам поторопиться.

— А он? — Йохан дулом карабина показал на раненого.

— С ним уже все кончено, — ответила Анджелла.

— Нет! — прокричал бедняга. — Не бросайте меня, прошу вас!

Анджелла отвернулась от него, пошла прочь.

— Анджелла! — окликнул ее Йохан.

— Я все сказала, — бросила она через плечо, прибавила шаг. — А если тебе так жаль его — я могу положить тебя рядом с ним.

Йохан ошеломленно посмотрел вслед женщине. Остальные не стали спорить, отправились за ней. Йохан бросил сочувственный взгляд на раненого, затем на удаляющуюся группу, и бегом бросился догонять их.

Когда они вышли из леса и оказались у подножья холма, Анджелла велела Трише выпустить первую ракету. Тот достал ракетницу, выстрелил в воздух. В небе над их головами зажглась яркая красная звездочка. А через несколько секунд в лесу загрохотали выстрелы. Чаща осветилась яркими трассами.

— Что это? — спросил Ксандр.

— FN FAL, — коротко ответила Анджелла. — Там патронов 20 оставалось в магазине.

— Недолго он с нею продержится, — заметил Ксандр.

— Безвыходных ситуаций не бывает — застрелиться никогда не поздно, — ответила Анджелла холодно. — Давайте ускорим шаг — нам еще нужно подняться на вершину. До того, как лесное веселье настигнет нас.

Когда группа преодолела половину пути, Анджелла внезапно остановилась, повернулась к лесу, прислушалась. Беспорядочная канонада закончилась. Хлопнул одинокий выстрел, затем еще один.

— В чем дело? — Йохан подошел к женщине, и тоже повернулся к лесу, желая угадать, куда именно она смотрит.

— У него кончились патроны, — ответила Анджелла.

Словно подтверждая ее слова, наступившую тишину разорвал громкий крик. То была смесь боли, ужаса и отчаянья, присущая всякому несчастному, брошенному на верную смерть.

— Будем надеяться, он недолго мучался, — сказала Анджелла и продолжила путь.

Где-то вдалеке раздался шелест несущего винта. Черная тень вертолета, украшенная ходовыми огнями, вынырнула из-за гребня совершенно неожиданно — сказалась высокая скорость винтокрылой машины. Это был Sikorsky MH-60G Pave Hawk, предназначенный для сил специального назначения. Спустя еще минуту вертолет уже заходил на посадку на вершине холма.

Трише открыл боковую дверь, пропустил вперед Анджеллу. Как только вся группа оказалась внутри — вертолет осторожно оторвался от земли и принялся набирать высоту, затем чуть наклонил нос и набирая скорость пролетел над покинутым городом, вскоре оставив его далеко позади.

Анджелла посмотрела на Йохана, затем на Трише, перевела взгляд на Фергюссона.

— Понимаете… — Анджелле нелегко дались эти слова. — Понимаете, я должна была отдать его, чтобы вытащить вас.

Йохан промолчал.

— Не мне тебя судить, — сказал Трише и опустил взгляд.

День 19-ый

21:35

Они лежали в темноте, обнявшись, и молчали.

— Значит, это были вы… — нарушил тишину Андреа.

— Да, — слабым голоском произнесла Анджелла.

— И у тебя тоже случаются провалы в работе? — спросил Андреа.

— Я не идеальна… — тяжко вздохнула Анджелла.

Громко, противно запиликал Моцартом мобильник. Анджелла выругалась, взяла трубку.

— Приветствую, миледи, это Карло, — сказал запыхавшийся голос на том конце. — Клиент будет сегодня на квартире, этаж 12, номер 5. Но он будет не один. Это плохая новость. Хорошая новость — они там устраивают пьянку, думаю, вам это даже лучше; не сразу поймут легавые, что это таможенника заказали.

— Не факт, — сказала Анджелла. — Ладно, я попробую сегодня. Но больше на этот номер не звони, забудь его.

— Хорошо, — ответил Карло и отключился.

Анджелла встала с постели, взяла с туалетного столика кобуру с кольтом.

— Милый, мне надо ненадолго отлучиться, — сказала она, подошла к платяному шкафу, вынула черный трикотажный джемпер и брюки из винила; принялась переодеваться. — Не волнуйся, я скоро приеду.

— Это опасно? — спросил Андреа.

— Нет, ничуточки, — ответила Анджелла, вынула пистолет, проверила обойму.

— Я быстро разберусь с одним продажным чиновником и вернусь к тебе. И мы уже никогда не расстанемся, правда?

Она сунула пистолет в кобуру, наклонилась. Андреа приподнялся с подушки, подался вперед и чмокнул ее в губы. Девушка схватила висящий на спинке стула кожаный плащ и вышла из комнаты. Некоторое время Андреа лежал на кровати, затем встал, подошел к окну и выглянул из-за занавески.

На улице моросил мелкий дождик. Иногда ветер слабыми порывами пытался расшевелить ветки деревьев, но ему это не удавалось — слишком слаб он был. Внезапно взвыл мотор, по мощеной булыжником дороге промчался черный «Эскалад» и выскочил за ворота усадьбы. И снова стало тихо.

Андреа отошел от окна, лег на кровать. Затем перевернулся на бок. Полежав так с минуту, он обнял подушку, лег на живот и уснул.

21:40

Вернер вошел в кабинет префекта.

— Вы просили найти его косяки, — начал он уклончиво.

Фон Штернгольдт вонзил в него пристальный взгляд. Вернер бросил ему на стол папку бумаг.

— Описания ее воспоминаний, — сказал он. — На этот раз Ваши осведомители из Собственной Безопасности кое-что от Вас скрыли. Она была свидетельницей убийства Артура Ле’Санга.

— Продолжай, — сказал заинтригованно префект.

— Вы будете очень рады узнать имя убийцы… — сказал Вернер.

22:30

Анджелла вышла из-за угла и остановилась, глянула вниз. Город постепенно замирал, готовился к ночной жизни. Внизу текли тающие прямо на глазах людские реки, сновали черные прямоугольники автомобилей. Весь шум, суета остались там, внизу. Здесь, на 28-ом этаже, на самой крыше новостройки было тихо. Шумел ветер. Дождь крупными каплями падал на бетонный карниз, ручейками стекался к водостоку.

Анджелла присела на колено, окинула взглядом город. Она любила такие моменты — когда можно было отринуть прочь мирскую суету и, оставшись наедине с собой, прочувствовать всю красоту окружавшего ее мира. Именно в такие моменты она очень любила поразмышлять, беседуя сама с собой. Подобные мгновения случались в ее жизни нечасто, поэтому она высоко ценила их.

— Ну, что скажешь, подруга? — спросила Анджелла вслух. — Погода соответствует настроению?

— Да, — ответила ей Анджелла. — Настроение приподнятое, и погода не дает ему опуститься. Обожаю дождь. И с Андреа теперь все разрешилось. Я и не ожидала, что наши отношения окажутся такими значимыми для меня.

— А то, что он тебе устроил такой замечательный тест на выдержку? Он ведь так и ждал, что ты ему что-нибудь поломаешь, изобьешь его или хотя бы устроишь скандал. А ты? Держалась-держалась, и разревелась. Как какая-то потаскушка, — плюнула словами первая Анджелла.

— Ну и что, — ответила ей та, другая. — Зато он наконец-то увидел меня такой, какая я есть на самом деле, без прикрас, без этой моей вычурности и высокомерия. Все сложилось как нельзя лучше. И, страшно признаться, но мне понравилось плакать там, в комнате, в одиночестве. Как в старые добрые времена. И когда он увидел меня в таком состоянии и принялся жалеть — это было так приятно…

— Знаешь, ты просто мазохистка латентная, тебе лечиться надо, — фыркнула первая Анджелла презрительно.

— Зачем? — удивилась вторая Анджелла. — Мне и так хорошо. Я такая, какая я есть, если не нравится — проваливай, ищи себе другую шизофреничку.

Первая Анджелла звонко рассмеялась.

— Ой, спасите меня! — сказала она. — Девочка моя, ты еще и дурочка! Это не я — это ты здесь лишняя! Ты и проваливай!

Вторая Анджелла лишь скромно улыбнулась.

— Всегда быть одной слишком много для меня. Всегда одна и одна — это даст со временем двух, — ответила она нежно. — Уйдешь ты — а как же я? Я без тебя не смогу. И ты без меня. Так что не капризничай. Придется нам с тобой и дальше уживаться в одной голове.

— А… — вяло отмахнулась первая Анджелла. — Ты меня своим Ницше не удивишь, у нас вкусы общие. И мужчину ты выбрала отличного — у меня такого оргазма еще никогда не было — даже если душ между ног зажимала. А какой у него член… просто божественный! Ты даже не представляешь себе, каково это — обнимать его губами, чувствовать во рту твердый, горячий ствол…

— Все, заткнись! — не выдержала вторая Анджелла. Ее щеки вспыхнули румянцем. — Шлюха и шлюха, только и способна ножки раздвигать! Подумаешь, в ротик ее трахали… член она сосала — нашла, чем гордиться!

— А ты, сучка моя, завидуешь? — ехидно спросила первая Анджелла.

Та, другая, лишь нахмурилась и отвернулась, всем своим видом выражая обиду.

— Анджи, не обижайся, — первая Анджелла сразу отбросила в сторону свою заносчивость. — Хочешь конфетку?

— Не нужны мне твои конфеты, — сердито буркнула вторая Анджелла.

— Анджи, не надо, — произнесла первая Анджелла ласково. — Прости меня, ну, пожалуйста! Мы ведь с тобой не сестры, мы ведь с тобой гораздо ближе, нам нельзя ссориться! И кстати, кому как не тебе я могу доверить такое интимное переживание, как свою половую жизнь? Я так хотела, чтобы ты за меня порадовалась, а ты? Строишь из себя какую-то благовоспитанную дурочку. Скажешь слово «член» — и ты уже в полуобморочном состоянии. Прости меня, ладненько?

— Ладно, — ответила вторая Анджелла, смягчившись. — Только ты, пожалуйста, так натурально все, что вы с ним делаете, не описывай, хорошо?

— Хорошо, — ласково улыбнулась первая Анджелла.

Тут Анджелла сделала совершенно необычный для остальных людей жест — она обняла сама себя, посидела так еще мгновение и встала во весь рост, высвободившись из собственных объятий.

«А неплохая интермедия получилась» — похвалила Анджелла сама себя, и пошла по карнизу дальше. — «Все-таки это очень полезно — найти общий язык с собой».

Она взялась руками за край карниза, соскользнула на подоконник, поддела ногтями оконную раму и потянула ее. Та некоторое время сопротивлялась, затем хрустнул замок и стеклянное полотно поднялось вверх. Анджелла просунула ноги в окно и отпустила раму, скользнула по подоконнику и оказалась на кафельном полу ванной комнаты. Выпрямившись, она осторожно закрыла за собой окно и прошла к двери, прислушалась. Где-то вдалеке играла приглушенная музыка, шумели голоса. Анджелла вынула пистолет, сняла с предохранителя и толкнула дулом дверь. Та отворилась. Девушка прошла через спальню, не обращая внимания на разнежившуюся на огромной кровати обнаженную парочку, вошла в гостиную.

Разгоряченные спиртным гости сидели на диване и одобрительно кричали, глядя на раздевающуюся проститутку. Еще две ночных бабочки стояли поодаль в ожидании своей очереди. Увидев Анджеллу, один из гостей, высокий блондин в деловом костюме, поднялся с дивана.

— А эту куколку нам завернули в подарок от фирмы, как любимым клиентам? — обрадовался он и пошел к ней, спотыкаясь о ноги товарищей.

Оказавшись на расстоянии трех метров от дивана, Анджелла вынула из-за спины руку, сжавшую кольт, выстрелила навскидку. Блондин рухнул как подкошенный, остальные повскакивали со своих мест. Проститутки завизжали. Один из гостей бросился бежать, Анджелла повернулась и спустила курок, хлопнул выстрел, пуля раскаленной иглой прошила насквозь ногу беглеца.

Второй гость выхватил из-за пазухи пистолет, взвел курок; Анджелла левой рукой выдернула из-под плаща еще один пистолет и дважды выстрелила в него.

Филипп Эйст поначалу был рад, когда друг пригласил его к себе на вечеринку, сказав, что будут выпивка и девочки. А вот про наемницу с пистолетом 45-ого калибра умолчал. И теперь Филипп хромал вниз по лестнице, еле переставляя простреленную ногу, а за его спиной хлопали выстрелы.

«Говорил мне этот Карло, не надо связываться с ним. А я?» — ругал себя Эйст.

— «Я его всерьез не воспринял, так мне и надо. Только бы добраться до телефона-автомата, позвонить ему, пусть отменит заказ. Черт с этими деньгами, моя жизнь дороже!»

Он преодолел еще один лестничный пролет и вышел в холл. Здесь ему пришлось собрать в кулак все свое мужество и волю, чтобы пройти мимо охранника за конторкой не привлекая к себе внимания. Сделать это было не так уж и просто — ногу рвало на части от боли.

Эмма Ричардс вылезла из «Ауди», перешла на противоположную сторону дороги, зашла под полосатый зонтик продавца хот-догами и купила себе банку газировки и сдобную булочку. Десять минут назад поступила ориентировка от дорожной полиции, патруль заметил в этом квартале объявленный в розыск автомобиль «Кадиллак». Но когда Ричардс и ее следственная группа прибыли на место, машина уже куда-то исчезла.

Вагнер откинулся на спинку сиденья и потянулся.

— Все, опять проворонили, — сказал он. — Она всегда будет опережать нас на два шага.

— Не всегда, — ван Риберг ткнул пальцем в лобовое стекло.

Распихивая в стороны прохожих, по тротуару бежал, прихрамывая, промокший насквозь человек в черных брюках и белой рубашке.

— Вот псих, — сказал Вагнер.

— И есть от чего с ума сойти, — ван Риберг кивнул головой.

По тротуару следом за этим мужчиной шла высокая брюнетка в черном кожаном плаще, в руке она держала армейский кольт 45-ого калибра.

— Бляха-муха! — воскликнул Вагнер, схватился за дверцу.

— Сидеть! — скомандовал ван Риберг. — Пускай пройдет мимо нас.

— Она же убьет его! — сказал Вагнер.

— Отлично, возьмем ее по горячим следам, — сказал ван Риберг.

— А как же этот? — простонал Вагнер.

— Если мы возьмем ее сейчас — мы ничего не докажем. Я держу пари, что этот ствол чистый, — сказал ван Риберг. — На него у нее наверняка есть разрешение, эти ребята очень предусмотрительные. А так мы сразу инкриминируем ей убийство.

Вагнер стиснул зубы, отпустил дверную ручку.

— Да помогите же кто-нибудь! — орал Эйст, протискиваясь сквозь одинаковую безразличную мокро-серую толпу.

Внезапно он оступился и упал. Анджелла сделала еще три шага и оказалась прямо перед ним.

— Не стреляй… — пролепетал Эйст. — Давай позвоним Карло, он отменит заказ!

Анджелла наступила ему на грудь, придавила его ногой к земле, подняла пистолет и один за другим выпустила все 7 патронов из обоймы. Только после этого закричали перепуганные прохожие, в панике бросились бежать кто куда.

Эмма Ричардс вынула служебный пистолет и протискиваясь сквозь одичавшую толпу, направилась к Анджелле. Она увидела, как брюнетка в черном плаще стоит над трупом, заряжая пистолет, но тут Эмму кто-то толкнул, чуть не сбив с ног. Она отшатнулась назад, обернулась. Откуда-то донесся крик Вагнера. Ричардс повернулась в поисках убийцы и увидела, что тротуар уже пуст. Только раскинувший в разные стороны руки и ноги труп напоминал о происшествии. Эмма обернулась. Брюнетки нигде не было.

Сон Андреа:

— Значит, они взялись за генные модификации?

Александр Шони был мрачен как никогда. Он сидел за письменным столом и медленно вычищал грязь из-под ногтей канцелярским ножом. Десять минут назад ему передали неприятное известие — расформировать группу специального назначения М-1 и распределить ее членов по горячим точкам. Для Шони это означало конец всех его мечтаний, похороны перспективного проекта и возвращение к рутинной однообразной работе секретаря Ученого Совета.

— А может, параллельная разработка? — спросил стоящий у окна Карл Йохан с надеждой в голосе.

— Нет, — отрезала категорично Анджелла. — Снова шпион.

— Разработка или не разработка, шпион или не шпион — ты позволила этой твари убить одного за другим десять наших ребят подряд, и ничем ей не помешала! — вскричал Брант, вскочив со стула.

— А ты, Вячеслав Брант, до сих пор думаешь, что Анджелла могла что-то сделать в этой ситуации? — спросил Трише нарочито небрежным тоном.

Брант тотчас поник головой.

— Мы все давным-давно привыкли, что у нас есть ангел-хранитель. Точнее, Ангела-Хранительница, — сказал Трише с безупречным парижским акцентом.

— Вот только она, к сожалению не всемогуща. Я надеюсь, ты не думаешь, что ей наплевать на погибшего Вэйсана? На два подразделения, растерзанные этим монстром из пробирки?

Брант стоял молча, опустив взор.

— И позвольте напомнить, месье Брант, что год назад, когда на задании в Афганистане один кретин сорвался в ущелье с 50-ти метровой высоты, именно Анджелла спустилась за ним и вытащила на себе, — напомнил Трише.

У Бранта от стыда заалели щеки. Он сразу вспомнил, как внезапно земля просела и ушла из-под ног, а потом — удар о скалистый выступ и темнота. А потом было больно, и чьи-то тонкие пальцы надавили на бедро, зажимая артерию; и укол тонкой иглой… и израненная нога тотчас заледенела, и чье-то контральто ласково прошептало «тише, мой малыш, не кричи; все, больше больно не будет…»

— Я был неправ, — еле выдавил из себя Брант. — Извини, Анджелла.

Девушка молча поднялась со стула и вышла из комнаты.

— Извинения приняты, — ответил за нее Трише. — Видишь? Ей наплевать на твою выходку, она выше этого. Мы ведь для нее как собственные дети…

Анджелла стянула с себя брюки и свитер, встала под струйки горячей воды, задернула занавеску. Душ был ей необходим как воздух, она не могла прожить без него и дня. Щелкнула дверная ручка, в душевую кто-то вошел.

Их было двое. По запаху Анджелла безошибочно узнала бойцов из группы прикрытия. Они вошли в санузел и остановились аккурат рядом с ее душевой кабинкой. Один из них еле заметно кивнул головой, второй взмахнул резиновой дубинкой.

Сокрушающий удар пришелся точно в висок, Анджелла упала на пол. Они сорвали занавеску, схватили ее за руки и вытащили наружу. Один обхватил ее за плечи, заламывая руки за спину, второй принялся раздвигать ей бедра.

— Нет! — пронзительно закричала Анджелла, отбиваясь от него ногами.

— Ты смотри-ка, дергается, курва, — сказал тот презрительно. — Придуши сучку.

Шею сдавило стальным обручем, в глазах потемнело. Анджелла почувствовала, что задыхается, она попыталась закричать, но не смогла издать ни звука. Клацнула дверная ручка и в душевую вошел Трише с помповым карабином в руках. Он не колебался ни минуты — сначала врезал прикладом по голове насильнику, душившему Анджеллу, затем выстрелил в упор второму в грудь.

Анджелла лежала на полу, словно тряпичная кукла, не в силах пошевелить ни руками, ни ногами. Она лишь тихонько скулила, держась обеими руками за окровавленную голову. Трише посмотрел на нее, затем на насильников.

— С вами я обязательно разберусь, — пообещал он холодным тоном, повесил на плечо карабин, взял Анджеллу на руки и вышел вон.

Трише отнес девушку в ее комнату, положил на кровать, затем взял чистую простынь, разрезал ее кинжалом на маленькие лоскуты и смочив их в водке, принялся обрабатывать ее проломленный висок. За все время процедуры Анджелла не издала ни звука, хотя шипела, как потревоженная змея.

— Ну вот, — сказал Трише, перевязывая голову девушки. — Все, пускай заживает.

— Спасибо, Жан, — чуть шевельнув губами, произнесла Анджелла. — Знаешь, я так испугалась…

— Еще бы, — согласился Трише, надорвал край импровизированного бинта и завязал бантиком, фиксируя повязку. — Тебе — оказаться в такой ситуации, беззащитной, беспомощной… когда я вспоминаю о том, что они хотели с тобой сделать, меня самого передергивает от ужаса.

Он сел на кровать рядом с девушкой. Их взгляды встретились.

— Спасибо, Трише, — сказала чуть слышно Анджелла.

— Когда я вошел и увидел все это, мне стало дурно, — сказал Трише. — При одной только мысли о том, что эти твари тебя изнасиловали, мне становиться плохо. Начинает тошнить, и…

Трише замолк. Анджелла устало опустилась на постель, перевернулась на живот.

— Черт, извини, я совсем забыл! — Трише вскочил с кровати. — В каком шкафу у тебя полотенца?

— Вон в той сумке, — Анджелла протянула руку и указала на стоящую возле платяного шкафа армейскую сумку.

Трише расстегнул сумку, вытащил оттуда сначала распечатанную пачку гинекологических прокладок, затем темно-красный шелковый халатик, поллитровую алюминиевую банку с увлажняющим кремом, полироль для латекса, белые кружевные трусики-стринг, после чего, наконец, извлек большое широкое махровое полотенце.

— Это оно? — спросил Трише Анджеллу.

Та молча кивнула. Трише сел на кровать рядом с нею и принялся осторожными медленными движениями вытирать ее спинку. Анджелла глубоко вздохнула, она почувствовала, как от его прикосновений становится горячо между ног, внизу живота, и увлажняется влагалище.

— Анджелла, скажи, у нас могли бы быть близкие отношения? — спросил Трише, вытирая ее изящные плечи.

— Не знаю, Жан, — вздохнула Анджелла. — Я сейчас не могу об этом думать.

— Прости, — сказал Трише, накрыл полотенцем спину девушки и принялся кончиками пальцев осторожно массировать ее ключицы. — Но, по-моему, из нас бы вышла отличная пара. Я не хочу давить на тебя, но я уже давно расцениваю тебя как ту женщину, с которой я готов связать достаточно длительный период своей жизни. И тебе, я думаю, это тоже не повредит. Хотя бы просто исходя из насущных потребностей. Тебе ведь хочется ласки, заботы, секса, любви? Я готов дать тебе все это. Естественно, я отдаю себе отчет в том, что ты не бросишься сразу же в мои объятия; тебе, конечно же, нужно время, чтобы привыкнуть ко мне, отвыкнуть от своего извечного одиночества. Но начинать с чего-то все равно придется. Я не спорю, любовь просто так не приходит, но может нам стоит начать развивать отношения? А любовь придет потом. Наша дружба может стать отличным фундаментом для наших отношений, как ты считаешь? И не смущайся по поводу секса, друзья тоже «этим» занимаются…

— Нет, Трише, — выдохнула Анджелла измученно. — Я не хочу по дружбе. Я хочу по любви.

— Хорошо, — сказал Трише. — Как пожелаешь. Тогда я пойду. Мне еще нужно уделить некоторое внимание нашим общим друзьям из группы прикрытия.

Трише взял карабин и вышел из комнаты Анджеллы. Девушка еще некоторое время лежала, вслушиваясь в звук удаляющихся шагов, затем обхватила руками подушку и заплакала.

Выслушав доклад Трише о происшедшем, Шони распорядился вызвать к нему двух бойцов группы прикрытия.

— А ты выйди, мальчик мой, — сказал он Трише, снял пиджак и принялся закатывать рукава рубашки.

Трише кивнул, развернулся и покинул кабинет, оставив насильников наедине с инспектором. Сначала все было тихо, затем раздался какой-то грохот, треск рвущейся материи, и противный визг, словно за стеной разделывали живьем молоденького кабанчика. Через пару минут все стихло. Трише прошелся по коридору взад-вперед, затем любопытство взяло свое. Он вошел в кабинет.

То, что совсем недавно было парой бойцов из группы прикрытия, теперь вполне уместилось бы в полиэтиленовый мешок. Железный шкаф в углу обзавелся двумя огромными вмятинами. На полу лежали обломки стульев, кресло, стоящее в углу лишилось обивки и одного подлокотника. Стены кабинета были забрызганы кровью и обрывками живой ткани. Шони не столько вытер, сколько размазал окровавленной рукой алое пятно на подбородке.

— Жан, окажи любезность, возьми вон ту бутылку с водкой и помоги мне умыться, — сказал он.

Трише беспрекословно подчинился.

— Подонки, — сказал Шони, умывая руки. — Я ее столько лет нянчил, она же мне как дочь. Да вы все мне как дети. А эти сволочи — насиловать. Чем они лучше зверей? Ничем. А со зверьми я и поступаю по-зверски.

— Скажите, инспектор, а что с нами теперь будет? — спросил Трише.

— Ничего хорошего, — помрачнел инспектор. — Проект закрывают, а вас отправят по различным префектурам, как обычных штурмовиков.

— Это несправедливо, — запротестовал Трише. — Мы — элита. Наша подготовка несопоставима с подготовкой штурмовиков. Они — пушечное мясо в сравнении с нами. Это крайне неразумно.

— Я знаю, мальчик мой, я знаю, — проскрипел в ответ Шони. — Но я сам ничего не могу поделать в этой ситуации. Так решил Совет, я не могу идти наперекор ему.

— Я понимаю, — согласился Трише. — А как же Анджелла? Вы представляете ее состояние? Оторвать от нас, бросить к совершенно чужим людям… и опять — одиночество, боль, слезы.

— Она приспособится, — отмахнулся Шони небрежно. — Постой, уж не хочешь ли ты на ней жениться?

— Я думал над этим. И считаю — это вполне приемлемо, — сказал Трише.

— Это неприемлемо! — заорал на него Шони. — Она — оружие! Она должна воевать! И ты тоже! Я не для того вас растил! Запомни, Трише — вы никогда не будете детей нянчить; вы будете убивать, и только! Ты понял?!

— Да инспектор, я понял, — холодно ответил Трише.

— Ну, вот и отлично, — сказал Шони. — И раз дело приобрело такой оборот — я сделаю все, чтобы ты больше никогда не увидел Анджеллу, никогда. Запомни мои слова на всю свою жизнь, какой бы долгой она у тебя ни была.

Трише кивнул, швырнул бутылку с водкой в стену — от удара она разлетелась вдребезги — и вышел, хлопнув дверью.

Крупными каплями воды дождь барабанил по мощеной булыжником мостовой. На крыльце старинного здания, городской ратуши, стояли несколько человек.

— Фергюссон — Джи-3, — Шони протянул Полу билет. — Иди, вон твоя машина. Самолет через полтора часа.

Фергюссон взял билет, подошел к Анджелле, они обнялись. Затем, обменявшись рукопожатиями с Йоханом, Брантом и Трише, перебежал через дорогу и сел в полицейский седан «БМВ».

— Анджелла, — сказал Шони.

Анджелла стояла рядом с Трише и робко держала его за руку.

— Анджелла! — повысил голос Шони.

— Иди, — прошептал Трише ей на ухо. — Иди, не оглядывайся.

Анджелла выпустила его руку, подошла к инспектору, небрежным жестом убрала со лба прядь влажных черных волос.

— Ред-5, Румыния, — сказал Шони и протянул ей билет на самолет.

Она смотрела на него пристально, не моргая, прямо в глаза — это она переняла у своего наставника.

— Чего уставилась? Билет бери! — сказал, наконец, Шони разгневанно.

Девушка обиженно надула губы, вырвала у него из руки билет, развернулась и пошла к своим друзьям.

— Анджелла, ты что, заблудилась?! — крикнул Шони ей в спину. — Пошла в машину, быстро!

Она даже не оглянулась, всем своим видом показывая, что ей наплевать на инспектора.

— Прощай, Брант, — сказала Анджелла тихо, подойдя к товарищам.

— Прощай, — тяжело вздохнул Вячеслав. — Может, еще увидимся?

Анджелла пожала плечами.

— Прощай, Трише, — прошептала Анджелла.

— Прощай, любимая, — выдохнул Трише, ласково и бережно обнял девушку.

День 19-ый

23:00

Андреа проснулся оттого, что кто-то настойчиво тормошил его за плечо. Он открыл глаза, повернулся. Это был начальник личной охраны префекта Вернер.

— Подъем, подъем, — быстро проговорил он. — Вставай, поехали.

— Чего? — спросил Андреа.

— Поехали, я сказал! — Вернер бесцеремонно выволок его из постели.

— Пошел к дьяволу, — Андреа отпихнул его в сторону.

— Ну, как знаешь, — Вернер с размаху ударил его в челюсть.

Андреа упал на кровать.

— Вставай, ублюдок, — сказал Вернер. — Ты арестован по подозрению в убийстве, понял?

— Хорошо… — Андреа медленно поднялся, потирая ушибленную челюсть. — То, что ваш фон Штернгольдт — редкостная сука — я сразу понял. Ты не бойся, я на него управу найду. И тебе тоже достанется, холуй паршивый. Обещаю.

— Пошли, — Вернер схватил его за локоть, толкнул вперед себя. — Иди-иди, не бойся, я не отстану.

— А Анджеллы не боишься? — резонно спросил Андреа через плечо.

— Не поверишь, но — не боюсь, — сказал Вернер, подталкивая его в спину. — Фон Штернгольдт еще сделает из нее свою комнатную собачонку. И она будет радостно тявкать, когда хозяин будет ласково трепать ее за ухо.

— Мерзавец, — сказал Андреа. — Ты стоишь своего патрона.

— Само собой, — сказал Вернер, спускаясь по лестнице в гостиную.

На улице лил дождь. У крыльца уже стоял черный седан Ауди А8.

— Отвезете в аэропорт, там передадите ребятам из Собственной Безопасности, — распорядился Вернер, передавая молодого барона своим подчиненным. — И проследите, чтобы он не только успел на самолет, но и улетел отсюда к чертовой матери.

— Будет сделано, босс, — Марго открыла заднюю дверь. — Прошу вас, господин Грейхарт.

Андреа мельком бросил на нее испепеляющий взгляд и сел в машину.