Последние сутки прошли словно в тумане. Вернер, его мерзкое лицо и не менее отвратительный голос. Эти уколы, такие болезненные, от которых сначала болит все тело, а потом одно за другим выключаются чувства. И между этими черными безднами, в которые проваливаешься — обрывки каких-то сновидений, и не понятно, то ли это какие-то странные воспоминания, взявшиеся у тебя невесть откуда — или ты просто на короткое мгновение пришла в себя…

Последнее, что она видела более-менее осознанно — сначала черный, душный гроб автомобильного багажника, потом яркий свет и голос самого близкого человека на свете. Ее спасли? Она в безопасности? Трудно сказать. Бездна снова поглотила ее измученное сознание.

Потом начались сны.

Это был люкс какого-то отеля, скорее всего — где-то на Лазурном побережье. Почему она так решила? Она не знала. Просто возникла именно такая мысль. Впрочем, это не так важно. Одинокий мужчина, он стоит на балконе, курит сигару. На нем только брюки, и те — довольно сильно измяты. Он курит и задумчиво глядит на россыпи огней там, внизу. Будто этот мужчина — какой-то могущественный правитель, а огни ночного города — драгоценные камни из его казны.

Она накинула на голое тело длинный шелковый халат, завязала пояс и вышла к нему на балкон, осторожно взяла мужчину под локоть, прижалась к его мускулистой, волосатой руке.

— С тобой я словно оказываюсь в мире самых сладких грез, — он небрежно выбросил сигару, повернулся, обнял девушку. — Я проклинаю себя за то, что не могу быть постоянно вместе с тобой.

Она загадочно улыбнулась, обхватила руками его шею, прижалась к нему всем телом.

— Частица меня теперь будет с тобой всегда… — прошептала девушка.

Он стиснул свою возлюбленную в объятиях, бережно провел по ее длинным иссиня-черным волосам, с наслаждением вдохнул запах любимой женщины.

— Будь проклята вся эта жизнь, если я не могу разделить ее с тобой… — прошептал он, и в его голосе зазвучали нотки отчаяния. — Я бы отдал корону, лишь бы посвятить свою вечность одной тебе…

— Нельзя, — тихонько прошептала она. — Королевская власть не должна попасть в руки недостойного, иначе не избежать злоупотребления ею…

Он поднял девушку на руки. С ней ему хотелось отодвинуть все проблемы как можно дальше и окунуться в этот стремительный водоворот чувств. Сбежать от всего, что его окружает, оказаться там, где их не потревожат, где будут только он и она — короткий проблеск счастья среди мрака и безнадежности его королевской жизни.

Он бережно опустил возлюбленную на постель, аккуратно помог ей высвободиться из вороха шелковой ткани. Такая изящная, такая хрупкая — она лежала на постели, глядела ему в глаза и ненароком поглаживала ладонью свой слегка округлившийся животик.

— Как скоро мы сможем порадоваться нашему пополнению? — он улыбнулся, положил свою могучую руку на ее маленькую ладошку.

— Через пару месяцев, — ответила она. — Ты знаешь, я очень волнуюсь. Однажды, когда-то давно, я уже потеряла всех, кто был мне дорог. Я не хочу пережить этот ужас вновь.

— Не бойся, Эжени, — он наклонился, поцеловал ее. — Я буду рядом. Я не позволю кому бы то ни было посягнуть ни на тебя, ни на нашего малыша. Интересно, каким он будет…

Она замерла, словно прислушиваясь, затем улыбнулась.

— Темпераментная натура. Чувствую, очень сильный характер, — сказала Эжени. — Мы еще намучаемся с воспитанием…

Он улыбнулся.

— Сильный характер это хорошо, король должен быть сильным…

Она как-то сразу перестала улыбаться, посмотрела куда-то вбок.

— Тебя что-то беспокоит, любимая? — спросил он.

— Нет, ничего… — ответила она чуть слышно.

— Я же вижу, — настойчиво произнес он. — Тебя что-то тревожит.

— А если будет королева? — спросила она.

Он промолчал. Затем полез куда-то под кровать — там еще стояла недопитая с утра бутылка коньяка. Он взялся за нее, отпил прямо из горлышка.

— Сын, — твердо произнес монарх. — Ты поняла меня? Сын.

— Ты позволишь мне хотя бы изредка навещать нашего ребенка? — спросила она, и ее голос едва заметно дрогнул.

— Ты не только будешь навещать его, но и будешь присматривать за ним, — сказал он. — Я вообще собираюсь дать тебе права опекуна, но с условием, что наш ребенок никогда не узнает, кто его настоящая мать. Мне достаточно того, что Каролина и так уже готова растерзать меня за отношения с тобой.

— Тебе нужно лучше воспитывать свою жену, — сказала она, и в ее голосе промелькнула обида.

— Я же не знал, что встречу тебя… — виновато произнес он. — А моя благоверная, похоже, знает о нас слишком много. Я не доверю ей нашего ребенка, отвергнутые жены бывают очень коварны. Меньше всего мне бы хотелось, чтобы она сжила со свету нашего малыша…

Он бережно прикоснулся к животику любимой, заглянул ей в глаза — прочел в них беспокойство и даже страх.

— Не бойся, — прошептал монарх. — Вы всегда будете под моим покровительством. Я всегда буду заботиться о самых дорогих мне существах…

Потом картинка словно переключилась. Некоторое время все мелькало, словно в калейдоскопе. Наконец, изображение более-менее стабилизировалось. Появились какие-то белые стены, высокий потолок. Ее словно куда-то везли на каталке.

Здание городского перинатального центра находилось на углу, совсем недалеко от центральной части города. Доктор Джон Хъюард размеренным шагом шел по тротуару, перешагивая маленькие лужицы. Чем ближе он подходил к старому, потемневшему от времени трехэтажному зданию из некогда красного кирпича, тем более мрачным становилось выражение его лица. Вот уже двенадцать человек умерло от неизвестной болезни за последние две недели, и это — в нескольких кварталах, совсем недалеко от перинатального центра. Симптомы одни и те же — нарушение свертываемости крови, внутреннее кровотечение. Все происходило спонтанно, единственное, что могли сделать в данном случае врачи — констатировать смерть. Если это повторится еще дважды — местным властям придется объявлять карантинную зону.

Хъюард взошел по ступенькам и потянул на себя тяжелую входную дверь. В последнее время ситуация стала совсем безнадежной — о провинции забыли, люди здесь жили и умирали в нищете, медицинское обслуживание почти не финансировалось, безработица била все рекорды, процветала организованная преступность. Складывалось впечатление, что столица просто высасывает все соки из провинций, оставляя жителей на произвол судьбы.

За этими грустными мыслями врач вошел в ординаторскую, поздоровался с коллегами, переоделся и погрузился в истории болезни своих больных. Через полчаса он начнет свой ежедневный обход.

Телефон зазвонил протяжно и надтреснуто. Он вздрогнул от неожиданности, отложил бумаги и снял трубку.

— Доктор Хьюард, у нас экстренный случай, — сообщила медсестра из регистратуры. — Только что привезли пациентку, у нее воды уже отошли.

— Готовьте родильный зал, — распорядился врач, положил трубку на рычаг и вышел из ординаторской.

Холодный пот лил градом. Каталка скрипела и покачивалась, угрожая опрокинутся. Было страшно. Что-то словно разрывало тело изнутри, пытаясь выбраться наружу. Она тяжело дышала, сердце бешено колотилось.

Пациентку вкатили в родильный зал, аккуратно перенесли на стол. Доктор Хъюард вошел, оценил ситуацию.

— Это Ваш первенец? — спросил он.

Она не ответила.

Вообще, женщина выглядела довольно странно. Густые, жесткие, поседевшие волосы. Отдающая нездоровой желтизной кожа. Осунувшееся лицо, впалые глаза, украшенные черными кругами. Такое ощущение, будто женщина тяжело больна, и болезнь стремительно высасывает из нее жизнь.

Взгляд Хъюарда скользнул по ее телу и замер на плече, украшенном татуировкой в виде древнеегипетского иероглифа «анк».

«Наркоманка, что ли?» — подумал доктор недовольно. С этой опиумной аудиторией никогда не было просто. Видимо, день будет тяжелым.

Двери родильного зала отворились, пропуская вперед мужчину в строгом черном костюме в тонкую белую полоску. А за ним — несколько вооруженных человек в военной форме.

— Что здесь происходит? — спросил Хъюард.

— Пошли все вон отсюда, — распорядился мужчина. — Кто здесь главный?

— Вообще-то я, — сказал Хъюард.

— Теперь я, — сказал мужчина. — Давай, работай.

Он кивком головы указал на роженицу.

— Что Вы себе позволяете? — спросил доктор.

Мужчина предпочитал не церемониться — вынул из-за пазухи пистолет и приставил к его голове.

— Я же сказал, все вон отсюда! — прикрикнул он. — Выпроводите посторонних. У дверей поставьте охрану. Здание оцепить.

— Хотя бы одну ассистентку мне оставьте! — взмолился Хьюард, видя, что сопротивляться в данной ситуации бесполезно.

Мужчина коротко кивнул.

— Мисс Беннет, я вас прошу, — сказал доктор.

Наконец их осталось четверо — Хъюард, его медсестра, роженица и мужчина с пистолетом. Поначалу все шло как при обычных родах, женщину удалось успокоить и теперь она дышала в такт схваткам. Видя, что ситуация стабильна, Хъюард немного осмелел и даже сделал мужчине замечание — помещение родильного зала предполагало полную стерильность. Мужчина лишь шикнул на него, но тыкать дулом пистолета в спину врача не стал.

Наконец, наружу показалась верхняя часть тела плода. Малыш достаточно резво выбирался из теплой и уютной утробы своей мамы и вскоре оказался целиком на руках у врача. Увидев ребенка, медсестра пошатнулась и сползла на пол. Доктор Хъюард, конечно, был достаточно хорошо подготовлен, и по примеру своей ассистентки терять сознание не стал, но, тем не менее, содрогнулся от отвращения.

Человеческого в этом существе было совсем немного. Небольшая, треугольной формы голова, с торчащими торчком, слегка поросшими пушком треугольными ушами больше напоминала голову летучей мышки. Непропорционально короткие ручки заканчивались чрезвычайно длинными и тонкими пальчиками, меж которых протянулись тонкие кожистые перепонки. Короткое туловище было покрыто все тем же белесым пушком и заканчивалось парой лапок. Лапки же эти были украшены коготками.

— Это мальчик или девочка? — спросил мужчина с пистолетом.

— Мне тяжело сказать, — ответил Хъюард. — Я с такими мутациями встречаюсь впервые в жизни.

— Ты врач или кто? — рассерженно сказал мужчина. — Не знаешь, чем мальчики от девочек отличаются?

Существо открыло украшенный маленькими клыками ротик и противно запищало. Мужчина с пистолетом побелел, не выдержал и отвернулся.

— Мне кажется, у Вас и Вашего мужчины рецессивные гены… — сказал потрясенно Хъюард.

— Дайте мне… — измученно простонала роженица. — Дайте мне подержать ее, пожалуйста…

Существо снова запищало — на этот раз угрожающе. А через мгновение писк сменился шипением, словно это была не летучая мышка, отдаленно напоминающая изуродованный человеческий зародыш, а какая-нибудь королевская кобра.

Хъюард решил не рисковать и отдал существо матери. Она бережно прижала своего ребенка к груди. Поразительно, но летучая мышка тотчас успокоилась, прижалась к женщине, расправив свои недоразвитые крылья и даже стала издавать какой-то низкий утробный звук, больше всего напоминающий урчанье кошки.

— Моя девочка… — с улыбкой прошептала женщина, бережно прижимая мышку к себе. — Моя Анджеллочка…

И тут ее руки ослабели и повисли безвольными плетьми, а сама она закрыла глаза.

— Доктор! — закричал мужчина, не помня себя от ужаса…

Хъюард вышел из палаты. Он нетерпеливо подскочил со стула, подошел к врачу.

— Все хорошо, — предвидя вопросы мужчины, Хъюард жестом успокоил его. — Мы сделали переливание крови, она пришла в себя. Жизни Вашей жены и Вашего… кхм… ребенка сейчас уже ничего не угрожает.

— Она мне не жена… — каким-то чуждым голосом сказал мужчина. — Я могу их видеть?

— Я думаю, ничего плохого уже не случится, — сказал Хъюард. — Ваша любимая поразительно быстро восстанавливает силы. Только я Вас попрошу недолго — все-таки роды это очень большой стресс…

Мужчина кивнул.

— Доктор, Ваши усилия не останутся незамеченными, — сказал он. — Поверьте, я могу отблагодарить Вас так, как ни один из Ваших самых богатых клиентов не…

— Луну с неба достанете? — прервал его Хъюард.

— Луну — нет, — сказал мужчина с некоторым сожалением. — А вот пост министра здравоохранения я Вам организую одним звонком.

Хъюард хотел было отшутиться, но внезапно понял — этот человек не лжет и не шутит. Если это вообще человек…

Он тихонько вошел в палату. Любимая была занята — осторожно двумя руками поддерживала маленькую летучую мышку, присосавшуюся к ее груди. Она слегка морщилась от боли — своими клыками дочка прокусила сосок и пила молоко вместе с кровью матери. Да, выражение «кровь с молоком» здесь имело буквальное значение.

— Как ты? — он подвинул стул, сел рядом.

— Нормально, — вздохнула она. — Смотри, как много она пьет…

— Я боюсь за тебя… — начал он.

— Не бойся, — сказала она. — Я выдержу. Не в первый раз.

— Эжени, я не думал… — начал он.

— Ты понимаешь, что я не могла родить по заказу? — оборвала она его. — Я же не центр планирования семьи, все-таки. Лучше посмотри, какая у нас получилась замечательная девочка…

— Ты шутишь? — спросил он. — Я вообще боюсь на нее смотреть!

— Это все гены ее дедушки… — сказала Эжени. — Поверь, он при жизни выглядел гораздо страшнее. А она через пару лет придет к обычному человеческому облику.

— Я боюсь догадаться, кто у нее в дедушках… — осторожно начал мужчина.

Она не ответила.

— Кто ее дедушка? — настойчиво спросил он. — Я должен знать, Эжени! Что ты от меня скрываешь?

— Ты так старательно нарываешься… — вкрадчиво прошептала она. — Ее дедушка был вожаком Стаи…

Некоторое время он молчал, потрясенный услышанным.

— Значит, сказки не лгут…

Она не ответила.

— Значит, все это правда… — мужчина заерзал на стуле. — Черт возьми, кого же ты мне родила…

— Милую, очаровательную девочку… — она улыбнулась, бережно провела кончиками пальцев по пушистому затылку дочки.

— Эжени, почему ты мне не говорила раньше? — спросил мужчина.

Она продолжала улыбаться, глядя, как дочь ужинает.

— Эжени, я задал вопрос! — он повысил голос.

— А ну замолкни, Август, — стальным тоном произнесла женщина. — Ты пугаешь мою малышку.

— Малышку! — воскликнул Август. — Ты родила мне чудовище!

Она молчала. Затем стала говорить. Что это за язык — Август не понял. Он владел в совершенстве двумя десятками языков, но это наречие было ему абсолютно не знакомо. Внезапно он осознал, что голос любимой звучит у него в голове. Потом мозг стало давить, словно прессом. Перед глазами замелькали красные пятна. Он не понимал что происходит, ничего не видел и не слышал. А когда наваждение прошло — обнаружил, что стоит на четвереньках. Костюм изорван, словно он пытался выбраться из собственной шкуры. На полу кровавые подтеки.

— Что это было? — спросил он, тяжело дыша.

— Язык Стаи, — коротко ответила Эжени. — На полукровок вроде тебя, произошедших от смешанных браков перворожденных вампиров с людьми, он оказывает вот такое сильное влияние. Как хорошо, что в моей доченьке этого генного мусора не больше, чем на четверть…

Она с любовью посмотрела на свою летучую мышку, принялась бережно гладить ее загривок и почесывать за ушком. Мышка снова стала утробно урчать.

— Откуда ты знаешь язык Стаи? — прохрипел Август, пытаясь подняться с колен. Ноги дрожали и не слушались. — Почему ты сказала, что вожак Стаи — ее дедушка? Кто ты вообще такая?

Она не ответила. Она лишь показала ему открытую ладонь — пять пальцев. А затем еще два.

— Я должен был понять… — прошептал Август. — Какой же я дурак…

Прошло еще несколько дней. Крыло перинатального центра, где поселилась необычная роженица, по-прежнему было оцеплено солдатами, из всего персонала туда допускали только доктора Хъюарда. Простым пациенткам вход туда был заказан.

Утро выдалось чрезвычайно беспокойным. Поговорив по телефону с начальником городского департамента здравоохранения, Хъюард первым делом направился в изолированное крыло.

Август в это время уже бодрствовал. Он вообще спал мало, предпочитая как можно больше времени проводить с любимой. Казалось, напряжение в их отношениях, вызванное родами, прошло, да и новоиспеченный папаша потихоньку привыкал к своей не вполне обычной дочери.

— У нас проблема, Ваше Величество, — начал Хъюард прямо с порога. — Они объявляют карантин. Болезнь распространяется. Этой ночью нашли два трупа на соседней с нашим центром улице. Симптомы повторяются, обильная кровопотеря…

Август недовольно посмотрел на свою возлюбленную.

— А что я сделаю? — спросила Эжени. — Запас крови в Вашем центре иссяк. Свежую еще не поставили. А мне надо самой питаться и доченьку выкармливать.

— Неужели это действительно необходимо — так безудержно высасывать кровь из всех этих несчастных? — спросил Хъюард.

— Боюсь, что да, — сказал Август обеспокоено. — Видите ли, доктор, если у моей ненаглядной начнется приступ голода — тогда мы двумя десятками человеческих смертей не отделаемся. Ввиду ее происхождения, я со всей ответственностью заявляю — пиздец придет нам всем. Мои бойцы ее не удержат.

— Надо что-то делать, — произнесла Эжени, бережно покачивая на руках свою новорожденную летучую мышку, нареченную Анджеллой.

— Надо, — согласился Август. — Решено. Мы уезжаем. Я сейчас же распоряжусь.

Он поднялся с края кровати.

— Разве это не опасно — везти так далеко новорожденную малышку? — спросила Эжени. Своим внутренним чутьем она поразительно точно считала весь предстоящий маршрут, выбранный Августом.

— Оставаться здесь еще опаснее, — сказал Август. — Пока ты не восстановила силы после беременности и родов, ты беззащитна. И на тебе еще наша дочка.

Эжени бережно прижала к себе Анджеллу. Внезапно она осознала — на ее плечи опустился груз ответственности за чужую жизнь. Странно, а ведь она уже совсем позабыла это ощущение…

— Доктор Хъюард, вы едете с нами, — сказал тем временем Август.

— А как же мои пациентки? — спросил Хъюард.

— У Вас теперь будет только одна пациентка, — ответил монарх.

Хъюард тяжело вздохнул, но перечить не стал. Он был не робкого десятка, но перечить королю вампиров — нет уж, увольте.

Спустя некоторое время Август вошел в палату к любимой. Она уже оделась, укутала в пеленки дочь, и приготовила для нее небольшую плетеную корзинку.

— Мне звонили из Берлина, — сообщил Август. — Каролина родила вчера вечером. У нее мальчик.

— Что ж, значит, у нашей маленькой Анджеллы будет сводный брат, — безразлично произнесла Эжени.

Она решила перед отъездом еще покормить свою малышку.

— Корону наследует старший ребенок, — сказал Август.

Она села, стянула с плеч блузу.

— Тебя что-то беспокоит?

— Да, милая, — Август сел рядом. — Первое время вас придется тщательно прятать, пока Анджелла не пройдет стадию очеловечивания. Но это меньшая проблема. А вот проблема наследования гораздо серьезнее. Ты представляешь, как встанет на дыбы Совет, когда узнает, что ярлык на Великое Княжение завещан женщине?

— Оставь ярлык сыну, которого родила Каролина, — предложила Эжени безразлично, подавая грудь своей крошке.

— Я не могу, это против закона, — сказал Август. — Обычай наследования это одно, закон — совсем другое. По закону Ярлык наследует старший ребенок. Значит, корона достанется Анджелле. Я не могу переступить через Книгу Клана только потому, что это нарушает какой-то долбанный консервативный обычай вековой давности.

— Твоя верность нашим законам похвальна, — сказала Эжени, зажмурилась от боли, когда дочка вновь прокусила ее кожу своими клыками.

— Я боюсь, из-за моего решения начнется смута, — сказал Август. — Как же нам обезопасить нашу красавицу?

Он кончиком пальца принялся почесывать Анджеллу за ушком. Дочка в ответ на ласку утробно заурчала, захрипела, подавившись ланчем, и во всеуслышанье фыркнула.

— Какая она чудесная… — Август широко улыбался.

Эжени с некоторым удивлением заметила, что ее мужчина светится от счастья. А с ним это происходило очень редко.

На перроне их уже встречали. Десяток человек, одетых по последней гангстерской моде. Один из них отделился от толпы, запрыгнул на подножку и направился вглубь вагона. Дойдя до дверей одного из купе, он остановился, постучался. Через мгновение наружу вышел Август.

— Привет, Алекс.

Мужчины обменялись рукопожатиями.

— Как дорога? — спросил Алекс.

— Нормально, — ответил монарх. — Как вы без меня?

— Скучали, — ответил слуга.

Следом за королем из купе вышла молодая женщина, в руках она держала небольшую плетеную корзинку с каким-то тряпьем.

— Простите, мы представлены? — спросил Алекс.

— Алекс, знакомься, это моя советница по финансовым вопросам… — начал было Август.

— Десмод, — бесцеремонно перебила короля девушка. — Ангела Десмод. Очень приятно.

— Алекс Фонтейн, — он слегка поклонился. — Начальник охраны Его Величества.

День 26-ой

21:00

Она открыла глаза, прислушалась. Ни звука. Тишина давила тяжелой гранитной плитой. Первой мыслью было, что это транквилизатор лишил ее слуха. Она чуть приподняла голову и убедилась, что с рецепторами все в порядке — она отчетливо видит меблировку комнаты, огромные окна и ветви деревьев, раскинувшиеся по ту сторону стеклянного полотна. Правда, болела голова и ломило тело, как от хорошей взбучки. Хотя — это, скорее всего, следствие общения с Вернером и его костоломами. Но все-таки, почему же так тихо?

Она попыталась встать на локтях и тотчас резкая боль прошила левую руку. Она издала короткий стон и рывком выдернула из вены погнувшуюся иглу, чуть не опрокинув при этом стоящую у изголовья кровати капельницу. Белая жидкость тоненькой струйкой брызнула из иглы на ковер.

Анджелла села на кровати и теперь уже оглядела обстановку. В этом доме она никогда не была раньше, но почему же здесь пахнет так знакомо? Это был явно какой-то особняк за городом. Комната находилась то ли на третьем, то ли на втором этаже, это было видно из окон. Обставлено помещение было достаточно богато — огромная кровать с пологом, у стены — большой комод красного дерева, рядом маленький аккуратный туалетный столик, а у стены напротив — платяной шкаф. На полу — белоснежный пушистый ковер. Девушка осторожно встала с кровати и только теперь заметила, что она абсолютно голая.

— Просто прелестно, — фыркнула Анджелла, накинула на плечи одеяло и отправилась осматривать комнату.

Это была небольшая, уютная спальня, судя по всему — для гостей. Она была обставлена не бедно, но тем не менее, без излишеств, в нейтральном классическом стиле. Чтобы гости чувствовали себя комфортно в чужом доме.

Анджелла напрягла слух и тотчас почувствовала, как за стеной метрах в пятидесяти от нее идут несколько человек. Она отошла к стене, встала, облокотившись на платяной шкаф, слившись в темноте с ореховым деревом. Звук шагов приближался, клацнула дверная ручка. Тотчас девушка почувствовала целую симфонию знакомых запахов.

— А где же она? — спросил мужской голос.

Щелкнул выключатель, и под потолком вспыхнула хрустальная люстра.

— Вот она, — сказал второй голос.

На входе стояли Андреа, Пол Фергюссон, Алекс Фонтейн и какой-то престарелый мужчина. Фергюссон поставил на пол у кровати черную прямоугольную сумку, от которой исходил ее запах.

— Привет, мальчики, — выдохнула Анджелла.

— Привет, — сказал Пол. — Как ты себя чувствуешь?

— Голова болит, кости ломит. А в остальном хорошо, — ответила девушка.

— Последствия интоксикации, — сказал престарелый мужчина. — Скоро пройдет. Я думаю, капельницу можно будет поставить перед сном, на часик. А утром посмотрим Ваше самочувствие.

— Это доктор Энссон, он мой личный врач. Правда, в основном не мой, а моей охраны — иногда вынимает пули из телохранителей, — сказал Фергюссон. — Он один из лучших врачей нашего клана, поэтому я и доверил ему привести тебя в порядок.

— Хорошо, — кивнула Анджелла.

— Да, доктор, я чуть не забыл. Давайте сразу решим один чисто технический вопрос, — Фергюссон вынул из внутреннего кармана пухлую пачку купюр в банковской упаковке и протянул ее врачу.

Тот кивнул и с благодарностью взял деньги.

— Я очень рад работать с вашей организацией, мне ни разу не пришлось пожалеть о нашей договоренности, — сказал доктор.

— И не пожалеете, — пообещал Фергюссон. — Во всяком случае, Вы уже обеспечили безбедную старость себе и жизнь без проблем — своим детям.

— Что ж, с Вашего позволения, я буду в гостиной, — откланялся доктор, прихватив с собой стоящую у изголовья капельницу.

— Я тоже пойду, — сказал Фергюссон. — Анджелла, вы тут поговорите, а мы с Алексом и нашим доктором в гостиной посидим.

Девушка кивнула. Они вышли, Андреа запер за ними дверь. Она тем временем села на кровать.

— Прости меня… — попросила Анджелла робко. — Я ведь не хотела…

— Нет, это ты меня прости, — сказал Андреа, сел рядом. — Я просто ляпнул не подумав. Твоей вины тут нет.

— Нет, есть, — фыркнула Анджелла. — Я во всем виновата, я так люблю тебя, и иногда теряю голову от избытка чувств. Просто не могу поверить своему счастью.

— Ну теперь ты веришь? — Андреа бережно обнял ее.

— Милый, — прошептала Анджелла.

— Что? — также прошептал Андреа.

— Я должна тебе кое-что сказать, — доверительно прошептала Анджелла. — Через годик ты станешь папой…

— Что?! — не поверил своим ушам барон.

— Я так и знала, что тебе не понравится, — обиженно надула губки Анджелла, отвернулась от любимого. — Я беременна. От тебя.

— Милая, это же прекрасно! — воскликнул Андреа. — Я так люблю тебя!

Он прижал Анджеллу к себе, она всхлипнула.

— Радость моя, что такое? — Андреа заглянул в глаза девушки, заблестевшие влагой.

— Я так боялась… — прошептала Анджелла.

— Не бойся, любимая, — Андреа провел ладонью по ее щеке. — Я очень рад, что у нас наконец-то будет семья. Теперь нам осталось только пожениться и дождаться наследника.

Анджелла слабо кивнула.

— Не волнуйся, ангелочек мой, — Андреа принялся гладить ее затылок, запуская пальцы в густые черные волосы. — У нас все будет прекрасно. Пойдем в гостиную? А то хозяева ждут, Пол очень хочет с тобой пообщаться.

— Хорошо.

Анджелла встала, бросила одеяло на кровать, расстегнула сумку и принялась доставать свои вещи. Внезапно она почувствовала, как подкашиваются ноги, и сползла на пол, цепляясь за постель и стягивая простынь.

— Анджи! — Андреа вскочил, в одно мгновение оказался рядом с ней, бережно поднял на руки — она была без сознания. Он положил ее на постель, накрыл одеялом. Она открыла глаза, слабо улыбнулась.

— Я тебя напугала, да? — спросила девушка чуть слышно.

— Да, — Андреа присел рядом, положил ладонь ей на лоб. — Я могу сделать что-нибудь для тебя?

— Конечно можешь, — улыбнулась Анджелла. — Обними меня…

Андреа наклонился, бережно обнял любимую за плечи. Анджелла с шумом выдохнула, потерлась кончиком носа о щеку любимого.

— Ты самый лучший, — прошептала она ему на ухо.

— А ты другого и не достойна, — сказал Андреа, выпуская девушку из объятий. — Скажи, что нам теперь делать?

— Отдыхать, — ответила Анджелла, тяжело вздохнула. — Вернер нас теперь не тронет. Оборотни — тоже. Фон Штернгольдт далеко. Элджин нас здесь не найдет.

— Но мы не сможем прятаться здесь вечно, — сказал Андреа.

— Сейчас меня это не волнует, — устало произнесла Анджелла. — Я хочу выспаться и прийти в себя. И ты тоже отдыхай. А Пол все устроит. Он здесь префект. И мой брат.

— Хорошо, — Андреа нехотя согласился, разделся, погасил свет и забрался под одеяло, обнял Анджеллу. — Не помешаю?

— Нет, что ты… — улыбнулась Анджелла, поворачиваясь на бок и обнимая его за шею.

Андреа принялся поглаживать ладонью талию девушки, ее спинку, плечо.

— Какая же ты изящная, — сказал он. — Моя муза. — Он подался вперед и поцеловал ее щечку. — Ты просто вдохновляешь меня, хочется стихи писать.

— Пиши, — предложила Анджелла, лизнула его нос.

— Обязательно напишу, — пообещал Андреа. — Но не сейчас, я сейчас слишком занят.

Он принялся целовать ее брови, веки.

— Анджелла! — возвышенный момент оборвал ворвавшийся в комнату Пол Фергюссон. Едва войдя, он повернулся к влюбленным спиной. — Ребята, я, бля, извиняюсь. Вы сегодня из постели выбираться собираетесь?

— Извини, Пол, — сказала Анджелла. — Я себя плохо чувствую.

— Хорошо, тогда серьезный разговор отложим на завтра, — сказал Фергюссон.

— Прислать вам на ужин чего-нибудь?

— Не надо, я сам схожу, распоряжусь, и все принесу, — сказал Андреа. — Милая, ты хочешь перекусить?

— Я бы не отказалась от сырого стейка с красным вином и апельсинами, — сказала Анджелла.

— Хорошо, — Андреа встал, натянул джинсы, обулся, накинул на плечи рубашку и вышел, закрыв за собой дверь.

— Так, — Фергюссон обернулся, прошелся по комнате и сел на туалетный столик.

Анджелла укуталась в толстое одеяло.

— Я даже не знаю, с чего начать, — сказал Пол.

— Ты главное — начни, — подсказала Анджелла.

— Ладно, — Фергюссон кашлянул в кулак. — Я вот думаю — тебе что, так сильно трахаться захотелось?

— Пол, я своей жизнью распоряжаюсь сама, — сказала Анджелла.

— Ты уже распорядилась, — сказал Фергюссон недовольно. — Переспала с парнем и залетела от него. Отбила убийцу у Собственной Безопасности. А потом сбежала из своей префектуры. Положила четырех штурмовиков. Ты думаешь, тебе это сойдет с рук?

— Конечно, сойдет, — отмахнулась Анджелла.

— Нет, милая моя, ошибаешься, — сказал Фергюссон. — Игры кончились. Теперь тебе придется играть по моим правилам. Вернешься в префектуру к фон Штернгольдту.

— Что?! — воскликнула Анджелла.

— Не обсуждается, — отрезал Фергюссон. — И потом, возвращаться тебе придется в любом случае, будем разыгрывать явку с повинной. Фон Штернгольдт готов взять ответственность за твой побег на себя.

— Он что, конопли обкурился? — спросила Анджелла с недоверием.

— Нет. Я с ним поговорил по телефону, прозрачно намекнул, что если он не согласится — будет отвечать перед нашим родом за все свои домогательства. Берни сразу понял, что ему гораздо дешевле обойдется поступить так, как я ему велю, — сказал Фергюссон. — Через Шони попробуем разрешить все с Элджином. Но возвращаться тебе все равно придется — без твоей крови мы не сможем доказать твою невиновность.

— А как же Андреа? — спросила Анджелла.

— Тебе придется ехать одной, — сказал Фергюссон. — Андреа останется здесь. Я за ним присмотрю.

— Я не хочу без него, — запротестовала Анджелла.

— Ради Сатаны! — взмолился Фергюссон. — Ты и его хочешь в это дерьмо впутать? Ты же всегда говорила, что свои проблемы нужно решать самой?

— А сейчас это уже не моя проблема, — сказала Анджелла. — Это и его проблема. Если ты не в курсе, я его невеста. И беременна от него.

— По первому пункту не могу протестовать, но по второму — можно легко исправить, — сказал Фергюссон.

— Так вот значит, зачем ты притащил этого доктора, да? — прошипела Анджелла.

Фергюссон отвернулся, чтобы не видеть ее глаз, вспыхнувших в полумраке комнаты зеленым пламенем.

— Ты решил за меня все решить… — прошипела Анджелла рассерженно.

— А что ты предлагаешь? — спросил Фергюссон. Он так и не решился посмотреть ей в глаза. — Ты думаешь, семья примет зачатого вне брака ребенка?

— А мне наплевать на семью, — ответила Анджелла.

— Анджелла, это недопустимо, — сказал Фергюссон раздраженно. — Подумай, кто еще заступится за тебя, кроме нашей семьи?

— Вот именно, — сказала Анджелла неожиданно громко. — Это — ваша семья, не моя.

От такого поворота Фергюссон покраснел, глубоко вдохнул.

— И что ты будешь делать? Без семьи? — спросил он.

— Через десять дней я взойду на престол, — сказала девушка. — И Верховный Совет лишиться большинства своих членов. И судить меня будет некому.

— Ты больная? — спросил Фергюссон. — Ты себя слышишь?

— Слышу, — парировала девушка. — Тебя сломали, Пол. Ты теперь скользкий мягкотелый дождевой червяк. Раньше ты был настоящим воином, готовым биться до последнего. Или может, тебя купили? Подарили эту префектуру в обмен на…

Анджелла села на постели и красноречиво отбросила в сторону одеяло. Фергюссон брезгливо отвернулся.

— В чем дело? — спросила удивленно девушка. — Ты же раньше любил разглядывать голых телок в глянцевых мужских журналах. Ах, я же сестра! Это же неприлично! Дорогой мой, я — такая же телка, как и те цыпочки. Что, не хватает духу глянуть на меня?

В этот момент в комнату вошел Андреа. Анджелла тотчас юркнула под одеяло.

— О чем спорите? — спросил он, поставил на туалетный столик у изголовья кровати поднос с мясом и вином.

— О красоте женского тела, — ответила Анджелла. — Что, Элджин обманул тебя — недоплатил за твой товар, Пол?

— Да пошла ты на хуй, — выругался Фергюссон сквозь зубы и вышел из комнаты, хлопнув напоследок дверью.

— Анджи, у тебя талант ссориться со всеми окружающими, — Андреа сел рядом с нею, подал ей бокал вина, а сам взял нож и принялся нарезать стейк маленькими кусочками.

— Я так устала от них, — пожаловалась девушка, села, пригубила вино.

— От кого? — спросил Андреа.

— От них. От всех, — сказала Анджелла.

— А при чем тут Фергюссон? — спросил Андреа.

— Просто так, — ответила Анджелла.

— Вот, возьми, — Андреа отложил нож, подал ей тарелку с мясом.

Девушка устроилась поудобнее, наколола кусочек на вилку, откусила, зажмурилась.

— Вкусно? — спросил Андреа.

— Очень вкусно! — ответила Анджелла.

— Очень-очень вкусно? — спросил Андреа.

— Как трахаться! — выпалила Анджелла.

— Неужели тебе кусок мяса может заменить меня? — расстроился Андреа.

— Нет, конечно, — улыбнулась девушка и впилась клыками в золотистую корочку.

День 27-ой

21:00

Анджелла зашнуровала корсет и повернулась к зеркалу спиной — проверить шнуровку. Удовлетворившись результатом, она обернулась, одернула ярко-красную ткань платья, повернулась боком — длинные разрезы по бокам юбки откровенно демонстрировали стройные ножки и широкое кружево ажурных чулок. Удовлетворенно кивнув, Анджелла мельком глянула на облокотившегося на дверцу Андреа и закрыла платяной шкаф.

— Ты восхитительна. Как всегда, — сказал барон.

— Идем, — Анджелла взяла его под руку. — Нас уже давным-давно ждут.

Они вышли из комнаты, миновали длинный коридор, спустились по широкой лестнице и оказались в гостиной. В гостиной было темно, по стенам плясали зыбкие тени, в камине трещал огонь, поедая сухие поленья. Спиной к огню, во главе стола восседал Пол Фергюссон в черных брюках и черной рубашке в белую полоску. По его левую руку сидел Алекс Фонтейн в спецназовской форме. Один его глаз закрывала черная повязка.

— Алекс, что-то случилось? — спросила Анджелла сочувственно.

— Радиус поражения пьяного Фергюссона просто охуитительный, — посетовал Фонтейн. — Ему пьяному оружие в руки давать нельзя.

— Да мы это… в Вильгельма Телля играли… — сказал Фергюссон. — Поставили Алексу на голову яблоко и я его попытался из 45-ого калибра сбить.

— А дуло пистолета как бы случайно качнулось и пуля попала мне в глаз, — с укором произнес Фонтейн. — Пол, за что ты на меня так залупился?

— Алекс, честное слово, не со зла! — всплеснул руками Фергюссон.

— Пиздит как дышит, — сказал Фонтейн Анджелле.

— Надо же! Кто к нам пришел! — звонкий женский голос раздался где-то совсем рядом.

Андреа обернулся на звук, напряг зрение. Скрипнула кожаная обивка дивана и из мрака комнаты на свет вышла молодая девушка. Грива светло-русых волнистых волос, спадающих на плечи, тоненький, чуть вздернутый вверх юношеский нос, лицо треугольничком, она была одета в кэтсьют из черного латекса и ботинки военного фасона на толстой подошве.

— И ты здесь… — произнесла Анджелла устало. — Это все? — Она повернулась к Полу. — Или будут еще сюрпризы?

Девушка тем временем подошла к Андреа, обошла его кругом, осмотрела с головы до ног, цокнула языком.

— Какой-то он трусливый, жалкий, — сказала она сочувственно. — Весь какой-то худенький. Скажи, в вашей паре кто за мужчину? Он? Или ты?

Анджелла проглотила ком в горле, побелела. Андреа уже успел выучить одну из самых безотказных примет, возвещающих о приближении бури — Анджелла всегда белела от злости.

— Так, хватит! — одернул девушку Фонтейн. — Заткнись и не провоцируй конфликт.

— А то что? — спросила она изумленно.

— А не то я тебе кадык вырву, — пообещал Фонтейн.

Они с Фергюссоном переглянулись и расхохотались. Девушка тотчас злобно фыркнула, но промолчала, села за стол напротив телохранителя.

— Голову наклони — кадык видно, — посоветовал ей Фонтейн.

— Хватит, — процедила шатенка сквозь зубы.

Фонтейн продолжал посмеиваться, глядя на нее.

— Электра, я вот что думаю, — сказал он, потянулся, схватил со стола пачку сигарет и закурил. — Знаешь, что тебя отличает от Анджеллы? Она — хоть в кэтсьюте, хоть в платье — все равно женщина, на все сто. Как бы ни притворялась железной «мисс штурмовик’2000». А ты в этом наряде выглядишь, как использованный презерватив.

Фергюссон не выдержал и рассмеялся. Электра нахмурилась.

— Нет, ну ведь серьезно, — Фонтейн затянулся, стряхнул пепел на стол. — А эти ботинки на тебе смотрятся как клоунские башмаки. Слушай, ты в цирке не пробовала выступать?

— Бля, Алекс, завязывай! — не выдержал Фергюссон. — Я сейчас лопну со смеху!

— Верно, Алекс, хватит шутить, — сказала Электра. — А то я тебе второй глаз прострелю. Для симметрии.

— А кто такая эта Электра? — спросил тихо Андреа у Анджеллы.

— Электра Шони, доченька инспектора Александра Шони. Ее мать погибла во Вторую Мировую, — ответила девушка. — Редкостная сволочь, вся в папеньку.

Андреа невольно посмотрел на Электру и понял, что она все слышала. Она глядела ему в глаза холодным, бесчувственным взглядом.

— Боишься ее? — спросила Анджелла шепотом.

Андреа едва заметно кивнул.

— Нельзя, она чувствует твой страх, — сказала Анджелла, подошла к столу.

Андреа словно опомнился, встал рядом и подвинул ей стул. Девушка села, одернула платье. Фонтейн тотчас вскочил со своего места, приглашающим жестом указал на стул. Андреа кивнул, сел за стол. Как раз напротив Электры.

— Ну что, теперь все в сборе! — повысив голос, произнес Фергюссон.

Раздался цокот женских шпилек, и откуда-то из мрака вышла высокая брюнетка в роскошном черном вечернем платье с открытой спиной. Андреа мотнул головой, не веря собственным глазам — она была почти точной копией его Анджеллы, отличалась разве что только прической — незнакомка носила стрижку каре.

Она подошла к столу, окинула всех взглядом.

— Кыш, — шикнула брюнетка, и Электра Шони тотчас выскочила из-за стола и быстрым шагом покинула комнату.

Брюнетка тем временем села за стол напротив Фергюссона.

— Знакомься, — Пол кивнул барону. — Это Каролина. Она курирует вопросы взаимоотношений между нашим родом и остальными семьями клана. Иначе говоря, она решает, кому и как надавать по башке за то, что обидели кого-то из нас.

— Понятно, — сказал Андреа, повернулся к женщине. — Вас назвали в честь американского штата?

Брюнетка смущенно улыбнулась.

— Нет, не совсем, — сказала она. — В честь Каролины, свода законов Карла Великого, оговаривающего создание карательного органа под названием Священная Инквизиция.

— Понятно, — слегка ошеломленно произнес Андреа. И тотчас в подсознании шевельнулось, что кто-то уже говорил ему про Каролину — дочь короля Себастьяна… — Да, действительно, все так просто, а я и не догадался.

— Зато догадался кончить в нашу девочку до свадьбы… — ласково улыбнулась Каролина.

— А… — Андреа опешил.

— А это не твое сукино дело, поняла? — спросила ее Анджелла.

— А чье же, ласточка моя? — все так же ласково спросила Каролина.

— Чье угодно, но только не твое! — рассердилась Анджелла.

— А ты считаешь, я не имею права решать, с кем и когда тебе стоит планировать семью? — рассмеялась Каролина.

— Конечно, — фыркнула Анджелла.

— А я так не думаю, — голос Каролины тотчас похолодел. — Я вижу по твоим поступкам, ты — не способна сама распорядиться собой. Что, собираешься идти под венец в белом платье и с животом? Не могла потерпеть месяц-другой, так чесалось меж больших пальцев ног…

— Для шлюхи, траханной собственным телохранителем еще при живом муже, ты слишком фальшиво играешь в благородную барыню, — заметила Анджелла.

— Ой… — простонал Фонтейн и сполз по спинке стула.

— А почему бы тебе не проявить хоть капельку уважения ко мне? — спросила срывающимся голосом Каролина. Ее щеки горели румянцем, словно ей только что дали хорошую пощечину.

— А за что мне тебя уважать? — спросила Анджелла.

Каролина хотела что-то ответить, но осеклась, шумно вздохнула.

— Да, ты права, уважать меня тебе не за что, — произнесла она чуть слышно.

— Оберегать меня от мужского внимания нужно было еще лет пятьдесят назад, — заметила Анджелла. — А теперь доченька выросла и может сама за себя постоять.

— Что? — не понял Андреа.

— Дорогой, а как ты думаешь, с чего вдруг взъелась на тебя эта потаскуха? — спросила Анджелла. — Она, видишь ли, королева! Ей, видишь ли, принципиально важно, чтобы доченька шла к алтарю чистой и непорочной! Интересно, отец знал, что ты трахаешься с его лучшим другом?

Каролина покраснела еще больше.

— Так, блядь, все! Хватит! — не выдержал Фергюссон. — Сошлись две дуры… Анджелла, на кой хер надо было скелет из шкафа доставать?

— Позволь рассказать тебе историю об одной маленькой девочке, Пол, — сказала Анджелла. — Представь себе, ей шесть лет, тихая, застенчивая, всегда сама по себе, готовая часами играть в игрушки, или сидеть у мамы на коленях и слушать сказки. А потом за ней приехал дядя в черном кожаном плаще и забрал с собой. Он привез ее на развалины, завел под землю, туда, где раньше находились жилые блоки военнопленных фашистского концлагеря. Он втолкнул ее в маленькую комнатушку с высоким потолком и полом, усыпанным какой-то серой трухой, и бросил ей под ноги маленький матрас. На следующий день девочке объявили, что отныне она — карающий меч Клана и ей предстоит многому научиться. А спустя пятнадцать лет девочка поняла, что это за труха, по которой она ходит каждый день — ее комната когда-то была одной из печей здешнего крематория…

Андреа проглотил ком в горле, ему стало дурно.

— То есть вышвырнуть свою шестилетнюю дочь в серый армейский ад — не из тех поступков, которых стыдятся всю жизнь? Я правильно тебя понимаю, Пол? — резюмируя, спросила Анджелла.

Фергюссон закрыл лицо ладонями.

— Анджелла, но ведь ни я, ни Каролина не виноваты в этом, так отец решил! — воскликнул он.

— Действительно, — согласилась Анджелла. — Ты не виноват, она не виновата, и никто не виноват. Просто так получилось. Вы все очень удобно устроились — никто не хочет брать на себя ответственность. Но это уже в прошлом. А теперь я хочу, чтобы вы не лезли в мою жизнь. Мне кажется, это самое меньшее, что вы можете для меня сделать.

— А если нет? — спросила Каролина.

— Поубиваю всех, — невозмутимо ответила Анджелла.

— Даже родную мать? — спросила Каролина изумленно.

Анджеллу затрясло мелкой дрожью.

— О, родную мать я прикончу с огромным удовольствием! — прокричала она. — Где ты была, когда этот ублюдок отдавал меня на воспитание в Маутхаузен?

Ногти Анджеллы противно заскрипели, царапая лакированную столешницу.

— Я была против этого, он не послушал меня, — тихо произнесла Каролина дрогнувшим голосом.

— Потому что ты сама по себе — трусливая шлюха, вот и все, — вынесла вердикт Анджелла. Она уже успокоилась, и теперь говорила привычным своим сексуальным контральто. — Завтра я вернусь к фон Штернгольдту, решу с Элджином один спорный вопрос и вернусь за Андреа. Если он выразит мне недовольство вашим гостеприимством — имейте в виду, что я очень злопамятная, и получив королевскую власть, вряд ли не воспользуюсь ею. Особенно учитывая паскудство характера, воспитанное во мне легкой и безоблачной жизнью.

— Да, конструктивной беседы не получилось, — сказал хмуро Фергюссон.

Каролина нервно кусала нижнюю губу.

— Хорошо, допустим, — сказала она. — А что будет с твоим ребенком? Ты не думала, каковы твои шансы благополучно выносить и родить детеныша?

— Выше средних, ты сама это прекрасно знаешь, — ответила Анджелла озлобленно. — Уж что-что, а отбиваться от всевозможной мрази я за эти годы научилась. И мне никто и ничто не помешает выносить и родить моему мужу наследника. Настоящего принца. Взявшего лучшее от своих родителей. Не волнуйся, воспитать его должным образом я тоже сумею.

— А если он еще и характером в мамку пойдет, то нам вообще пиздец, — хмуро догадался Фергюссон.

— Черт… — простонал Фонтейн. — Мне надо выпить.

— Нам всем надо выпить и обсудить сложившуюся ситуацию в нейтральной обстановке, — согласилась Каролина. — Пол, позови своих джазменов, пускай создадут легкий музыкальный фон.

— Ага, блядь, может, тебе еще цыган позвать? — огрызнулся Фергюссон. — Где я тебе их найду, на ночь глядя?

— Хотя бы насчет вина распорядись, — попросила Каролина.

Фергюссон выругался, встал из-за стола и вышел из гостиной.

— А теперь дочка, скажи, что ты думаешь насчет грядущего заседания Совета Опекунов? — Каролина скрипнула стулом, повернулась к Анджелле, сев вполоборота.

— Для начала мне надо смыть с себя всю клевету и очиститься перед Верховным Советом, — отмахнулась Анджелла.

— Анджелла… — глухо произнес Фонтейн.

— Что? — спросила девушка.

— Ты должна кое-что знать… — Фонтейн мялся, подбирая слова. — Тебя не насторожило, что Светлейший Князь погиб, а его самый преданный телохранитель выжил? Это я убил твоего отца.

— Что? — не поверила своим ушам Анджелла.

— Я убил твоего отца по приказу председателя Верховного Совета Александра Элджина, — чужым голосом ответил Фонтейн. — Я не посмел идти против него.

— И ты молчал? Почему сказал это только сейчас? — спросила Анджелла.

— Потому что ты теперь — королева, — ответил Фонтейн. — Ты и решай мою участь.

— Хорошо, — Анджелла медленно встала, подошла к Фонтейну, взяла его за волосы на затылке, потянула.

Фонтейн невольно запрокинул голову, девушка впилась клыками в его горло. Андреа отвернулся — слишком отталкивающе выглядела такая казнь. Кровь продолжала хлестать из перерезанного горла. Анджелла вновь укусила Фонтейна, громко чмокнула, глотая густую горячую кровь.

Когда Фергюссон вошел в гостиную, все уже сидели по своим местам. Алекс Фонтейн развалился на стуле, откинувшись на спинку, и глядел стеклянными глазами в потолок. По паркету у его ног растекалось багряное пятно. Фергюссон с некоторым сожалением оглядел труп и сел во главе стола.

— Значит, все решилось? Для Фонтейна… — спросил он.

Каролина утвердительно кивнула. Анджелла взяла салфетку и небрежным жестом вытерла кровавую капельку в уголке рта.

— И что теперь? — спросил Фергюссон как-то испуганно.

— Все, — ответила Анджелла. — Завтра я возвращаюсь к фон Штернгольдту.

— И? — Каролина вопросительно посмотрела на дочь.

— И поговорю с Шони. По поводу Элджина, — сказала Анджелла.

— Ты понимаешь, что в своей крови ты теперь носишь бомбу замедленного действия? — спросила Каролина.

— Понимаю, — ответила Анджелла. — Но ничего другого мне не остается — Фонтейн дал мне сильный козырь против Элджина, я обязана им воспользоваться.

— Ладно, допустим, — согласилась Каролина. — А если…

— Хватит, — процедила сквозь зубы Анджелла. — Я все решу сама.

Анджелла встала перед зеркалом, напоследок окинула взглядом свой наряд, и уже потянулась распустить шнуровку корсета, когда щелкнула дверь и в спальню вошла Каролина. Андреа слегка удивился такому визиту, поспешно набросил на плечи только что снятую рубашку.

— Через час я лечу в префектуру к фон Штернгольдту, — Каролина встала за левым плечом Анджеллы. — Я хочу поговорить с Шони еще до твоего приезда. Не спорь и не упирайся, так будет лучше, поверь мне.

Анджелла злобно фыркнула.

— Не упрямься, доченька, — Каролина обняла ее за плечи. — Я хочу хоть что-то сделать для тебя. Я очень сожалею о том, что нас разлучили, я ведь твоя мать, я ведь переживала за тебя все это время…

Она прижала к себе Анджеллу, та всхлипнула.

— Нужно было положить горы трупов, чтобы через столько лет осознать, наконец, свои ошибки, да? — прошептала она дрожащим голоском.

— Прости… — выдохнула Каролина.

Анджелла бережно взяла ее ладонь в свои руки.

— Брось… все давно прощено и забыто… — выдохнула она. — Мама, мне очень не хватало тебя все это время…

— Спасибо… — прошептала Каролина, поцеловала дочь в щеку. — Отдыхайте.

Она посмотрела в зеркало, подмигнула отражению Анджеллы. Анджелла улыбнулась в ответ, повернулась к матери и поцеловала ее в нос.

— Спокойной ночи, доченька моя…

Каролина чмокнула ее в лоб, направилась к выходу. В самый последний момент она остановилась, оглянулась.

— Подойди ко мне, Андреа, — позвала она ласково.

Андреа встал с кровати, подошел к ней. Каролина поцеловала его в лоб.

— Я благословляю ваш союз, — сказала она и вышла.

— Вот это да… — выдохнул Андреа, опомнившись.

Он подошел к Анджелле; она все еще стояла перед зеркалом. Андреа знал — она чувствует каждое его движение, тем не менее, он взял шнурок и осторожно потянул его. Шнуровка развязалась, Андреа снова чуть потянул, и корсет, а вместе с ним и юбка соскользнули на пол. Анджелла высвободила ножки из складок платья, повернулась к любимому, улыбнулась.

— Я и не ожидала, что все так хорошо сложиться… — прошептала она.

Андреа бережно коснулся губами ее губ, она ответила на его поцелуй, он обхватил талию девушки, Анджелла обняла его шею. Через минуту Андреа поднял любимую на руки и отнес к кровати, бережно опустил на постель, левой рукой нашарил стоящий на тумбочке у изголовья торшер и щелкнул выключателем. Тотчас комната погрузилась во мрак, но выглянувшая из-за тучи луна залила все пространство ровным молочно-белым светом.

Анджелла коснулась ладонью ключицы любимого мужчины, принялась гладить его плечо.

— Анджи, я тебя люблю, — произнес Андреа ласково.

— И я тебя… — выдохнула Анджелла, подалась вперед, чтобы коснуться губами губ любимого.

Андреа провел по ее икрам, осторожно снял с любимой туфельки, затем принялся стягивать чулки.

— Осторожней… — Анджелла надула губки. — Порвешь…

Андреа улыбнулся, снова поцеловал любимую.

— Милая, это всего лишь чулки… — ответил он. — Мы тебе новые купим.

— А ты не устанешь ходить со мной по магазинам? — спросила Анджелла.

— Ну что ты, глупышка, — улыбнулся Андреа.

Он подался вперед, выбираясь из джинсов, подложил под спинку любимой подушку. Анджелла подогнула ножки, раздвинула бедра. Андреа наклонился над нею, поцеловал ее в шейку и дернулся всем телом вперед. Девушка громко вскрикнула. Андреа положил ладонь тыльной стороной на самый низ живота, и теперь с каждым его движением твердые костяшки пальцев нажимали на самую нежную кожу Анджеллы, и вскоре пальцы мужчины были мокрые и скользкие от ее природной смазки.

Через какое-то время он сел на колени, взял любимую за талию и потянул к себе, тщательно выбирая угол, стараясь попасть в волшебную точку на передней стенке сладкой пещерки любимой женщины. Анджелла запрокидывала голову, тяжело дышала, царапала своими длинными ногтями простынь — да, он успел хорошо изучить свою невесту, и теперь уже действовал безошибочно.

Как можно было не восхищаться этой нежной, полной любви и света, хрупкой душой, заключенной в такое изящное, не менее хрупкое тело? Он наклонился, едва касаясь губами, принялся поочередно целовать ее грубые, от возбуждения торчащие торчком сосочки. В такие моменты вся ее сила куда-то исчезала, стальной панцирь, в котором она пряталась в обыденной жизни — растворялся без следа. Вот она, настоящая Анджелла — созданная любить и быть любимой, освещать собой жизнь, даже когда тьма окружила со всех сторон.

Стоны Анджеллы звучали все громче и громче и наконец, перешли в крик. Еще некоторое время он терзал любимую сладкими пытками, а затем Андреа на мгновение замер и медленно, осторожно опустился на постель, опираясь на локти, чтобы не задавить собой девушку.

Анджелла лежала, закрыв глаза, и дышала ртом, глубоко, прерывисто. Ее щеки горели румянцем. Андреа коснулся губами кончика ее носа, поцеловал ее брови, веки.

— Милая… — прошептал он, с трудом переводя дыхание. — Спасибо тебе… это самая прекрасная ночь в моей жизни…

Анджелла в ответ лишь чуть слышно простонала.

— Тебе не тяжело? — спросил Андреа.

— Нет… — слабо вздохнула девушка. — Мне так приятно, так тепло… чувствовать тебя всем телом, всем лоном… я так люблю, когда ты внутри…

Анджелла моргнула, взмахнув, словно опахалом, густыми черными ресницами, заглянула в глаза любимому. Андреа тотчас узнал этот взгляд — взгляд безумно влюбленной Анджи, его Анджи. Да, там, за дверью, она — непобедимый солдат, там она королева. А здесь, с ним, она Анджи, Анджеллочка, Ангелочек… просто самая любимая, самая обаятельная, самая дорогая женщина на свете, бесценная женщина.

Андреа осторожно приподнялся, что-то мокрое громко чмокнуло.

— Ну вот, — разочарованно вздохнул барон. — Мы и здесь постель испачкали.

— Романтический вечер удался, кровать сломали, — чуть слышно произнесла девушка.

Андреа с некоторым удивлением посмотрел на нее. Анджелла улыбнулась. Он лег рядом, прижал ее к себе.

— Милая, что случилось? — спросил барон с некоторым удивлением в голосе.

— Ничего… а что? — растерялась Анджелла.

— Я чувствую, тебе как-то не по себе. Что тебя беспокоит? — спросил Андреа.

Сперва Анджелла хотела соврать, успокоить его, но тут же подумала, что ложь — не лучшее средство, он сразу почувствует фальшь в ее голосе — точно так же, как он всего лишь мгновение назад почувствовал ее изменившееся настроение, да и врать любимому человеку — зачем?

— Милый, какое сегодня число? — спросила Анджелла.

— 23-е ноября, — ответил Андреа. — Это и есть причина твоего беспокойства?

Девушка утвердительно кивнула.

— Дело в том, что в эту ночь я убила человека, — ответила Анджелла, и ее голос тотчас как будто стал чужим, в нем опять зазвучали эти стальные, механические нотки.

Андреа сразу понял — этот человек был очень значим для Анджеллы, иначе воспоминания о нем не беспокоили бы ее.

— Расскажи. Если хочешь, конечно, — предложил он.

— Расскажу. Тебе — расскажу, — сказала Анджелла. — Это случилось еще до нас с тобой…

22.10.**

11:00

Он вошел в библиотеку, предъявил вахтерше свой читательский билет, и взяв с полки «Диалоги» Платона, прошел в читательский зал. Оливье было 27 лет. Он был высок, строен, имел длинные, до плеч, светлые прямые волосы и носил очки с полукруглыми линзами, которые безупречно подходили к его узкому угловатому лицу.

Оливье уже второй год подряд безуспешно пытался окончить аспирантуру на факультете философии. Он увлекался спортивными автомобилями, трудами иррационалистов, и вообще считал себя романтиком. Честно говоря, Оливье боялся девушек, познакомиться с представительницей прекрасного пола было для него невыносимым испытанием.

Спустя четверть часа в библиотеку пришла молодая девушка. На вид ей было не больше 25 лет. Это была высокая «зимняя» брюнетка, с густыми антрацитовыми волосами, почти достающими до плеч. В это время дня она предпочла надеть черное в белый горошек короткое платье, на плече девушки висела небольшая строгая сумочка из черной кожи, а дополняли гардероб лакированные лодочки на высокой шпильке.

Спросив у библиотекарши «Диалоги» Платона и услышав негативный ответ, девушка сердито фыркнула и развернулась было, чтобы уйти, но Оливье, сам не ожидая того, подошел и предложил ей книгу.

— А Вы? — тотчас растерялась брюнетка.

Оливье развел руками.

— Это библиотека, я найду еще что-нибудь интересное, — сказал он и улыбнулся.

Брюнетка улыбнулась в ответ, села за столик, вынула из сумочки и резким движением нацепила на свой чудесный носик очки с узкими прямоугольными желтыми стеклами, раскрыла книгу, принялась листать страницы в поисках последней прочитанной.

— Простите… — Оливье подошел к ней, сел напротив.

Девушка сдвинула очки на самый кончик носа, глянула на него поверх линз. Оливье не выдержал и рассмеялся.

— Что? — удивилась брюнетка.

— Вы такая строгая в этих очках, — сказал Оливье. — Нет, Вам очень идет, но порой смотрится комично. Как, например, только что.

— Понятно, — кивнула девушка и снова углубилась в книгу.

— Я все-таки хотел бы предложить Вам пойти со мной в кафе, пообщаться за чашечкой кофе. Я вижу, у нас с Вами общие литературные вкусы, — сказал Оливье.

— У меня вообще-то своя жизнь, своя работа… — намекнула девушка.

— И неужели не найдется свободного часика, чтобы обсудить Шопенгауэра? — спросил с надеждой в голосе Оливье.

— Терпеть не могу Шопенгауэра, — улыбнулась девушка. — Какой-то он несамостоятельный, инфантильный.

— Не может быть, — удивился Оливье. — В каком месте?

Девушка не ответила, она поправила очки и снова погрузилась в книгу.

— Меня зовут Оливье, — представился парень.

Девушка вновь глянула на него поверх стекол.

— Анджелла, — пропела она сексуальным контральто.

Они подружились. Каждый день, даже по выходным, ровно в 18 часов он встречал ее у входа в библиотеку. Они мило болтали, выбирая книги, читали, прижавшись друг к другу. Затем шли в какой-нибудь тихий ресторанчик, ужинали. Как-то раз Оливье преподнес девушке ярко-красную розу с огромным бутоном и небольшую открытку с премилым медвежонком на обложке. Анджелла словно растаяла, оставшийся день она словно летала на крыльях.

Однажды Оливье пригласил ее на вечернюю прогулку. Они ходили по книжной ярмарке, где Анджелла купила себе две книги, затем гуляли по набережной, ужинали в дорогом ресторане. Оливье взялся проводить девушку домой.

Анджелла шла по самому краю тротуара, раскинув в разные стороны руки, чтобы удержать равновесие, а Оливье шел рядом и бережно держал ее ладонь. Внезапно девушка оступилась и непременно упала бы, но Оливье подхватил ее и она в одно мгновение оказалась в его объятиях.

— Анджелла, я люблю тебя… — как-то против своей воли сказал Оливье, зачарованно глядя в ее глаза.

— И я тебя, Оливье… — выдохнула Анджелла.

Она осторожно, неуверенно коснулась губами его губ…

Он проводил ее до дома.

— Зайдешь? — спросила девушка.

И Оливье оказался в ее квартире.

Она оставила его на кухне, а сама отправилась принять душ. Когда Анджелла вышла из ванной, на ней были прозрачные босоножки на платформе и халатик из красного шелка. Она поставила чайник и позвала Оливье посмотреть ее квартиру.

— А здесь моя спальня, — Анджелла приглашающим жестом распахнула дверь.

Стопка книг на полу у изголовья и старый обшарпанный диван, застеленный простыней, на котором лежит свернутое комом одеяло и подушка. Оливье подошел, попробовал руками диван и обернулся.

Красный шелковый халатик лежал на полу. На Анджелле было восхитительное черное кружевное белье, сквозь кружево которого слегка проглядывали половые губы и аккуратные соски.

— Оливье, я люблю тебя… — прошептала девушка, обняла парня за шею, поцеловала в губы по-французски.

Некоторое время парень не понимал, что происходит. И лишь спустя несколько минут, совладав с собой, Оливье вырвался из ее объятий.

— В чем дело, дорогой? — испугалась Анджелла. Она боялась, что ненароком оцарапала его своими клыками.

— Анджелла, я так не могу, — растерянно пробормотал Оливье.

— Что не так, мой милый? — спросила Анджелла.

Оливье не сказал ни слова, он выскользнул из ее объятий, вышел в прихожую, накинул куртку и принялся обуваться.

— Милый, не уходи… — прошептала Анджелла.

Он не слушал ее, продолжал зашнуровывать ботинки.

— Милый, если ты сейчас уйдешь — я сойду с ума от одиночества… — прошептала дрожащим голосом девушка.

— Анджелла, так будет лучше, — сказал Оливье. — Я не хочу, чтобы ты совершила поступок, о котором потом будешь жалеть всю свою жизнь.

Он вышел, хлопнув дверью. Оставшись одна, Анджелла заперла дверь на замок, а затем прошла в спальню, села на самый край дивана, закрыла лицо ладошками и горько-горько заплакала.

— Ну за что же мне все это? — простонала она сквозь слезы. — Как же я одинока…

22.11.**

19:00

С тех пор они больше не виделись. Анджелла перестала ходить в библиотеку, еще больше замкнулась в себе. Прошла одна неделя, началась вторая. Анджелла продолжала держаться такой же холодной, как и всегда, безразличной, невозмутимой. И никто не знал, что внутри нее болело и кровоточило израненное сердце. А она и не желала этого показывать.

В длинном коридоре эхом отозвался стук высоких каблуков по бетонному полу. А следом раздался топот тяжелых армейских ботинок.

Ксандр небрежным пинком распахнул дверь в первую палату и ворвался, вскинув винтовку М4.

— Чисто! — сообщил он.

Анджелла кивнула, указала на дверь соседней палаты. Она тотчас открылась и в коридор вышла молоденькая медсестра. Увидев такую экстравагантную компанию на фоне белых больничных стен, она округлила глаза, открыла было рот, но Ксандр мгновенно зажал его ладонью.

— Давай так, ты не будешь визжать, а я не буду стрелять? — предложил он доверительным шепотом.

Та испуганно кивнула.

— Беги отсюда, — Ксандр указал дулом винтовки на выход из отделения.

Сестричка понимающе кивнула и быстрым семенящим шагом направилась к выходу. Анджелла тем временем привычно надела глушитель на дуло своей винтовки, подняла оружие, прицелилась и на выдохе спустила курок. Щелкнул затвор и медсестру опрокинуло на пол. Анджелла опустила оружие.

— Разбейтесь по парам, осмотрите все палаты, — распорядилась она. — Ксандр, ты — со мной. Осмотрим ординаторскую.

Последний год оборотни активно вербовали себе служащих из персонала местных клиник. Особым интересом у них пользовались генетики и гематологи. Несмотря на немалые размеры волчьей диаспоры, выследить их было делом непростым — их организация была отлично законспирирована. И только два дня назад, разгромив небольшое волчье гнездо, свитое в канализации прямо под зданием станции переливания крови, группа Анджеллы получила информацию о том, что в клинике неподалеку завербованные врачи проводят под руководством оборотней какие-то эксперименты с принципиально новыми препаратами. Служба Собственной Безопасности сразу же насторожилась. В срочном порядке во взвод Анджеллы перебросили двух бойцов из соседней префектуры — для усиления группы.

Никто не сомневался — операция предстоит не из легких.

Обыскав одну за другой все палаты в гематологическом отделении, штурмовики не нашли ни одного больного. Это само по себе выглядело очень странным — учитывая, что гемофилия неизлечима и передается по наследству.

— Думаешь, мы опоздали? — спросил Ксандр.

Он шел по левое плечо Анджеллы, держа наизготовку М4.

— Конечно, — ответила девушка. — Они всегда опережают нас на один шаг. Все разработки свернули в спешном порядке в течение последних двух суток.

— Похоже на то, — согласился Ксандр.

Анджелла искоса глянула на него и невольно залюбовалась парнем — Ксандр был моложе ее на 28 лет, но что значат три десятка, когда твоя жизнь длится столетиями? Он был очень высок, строен, широкоплеч, носил длинные, темно-каштановые прямые волосы, как и все штурмовики, следил за своей физической формой, любил поиграть мускулами. У него было выразительное овальное лицо, высокий лоб, густые, резко очерченные брови.

Из ординаторской вынесли все документы, истории болезней, расписание выдачи лекарств, жесткие диски вынули из настольных компьютеров. Забрали даже телефоны, что было верхом абсурда.

Анджелла подошла к окну, глянула вниз. Отделение находилось на третьем этаже четырехэтажного здания клиники. Вокруг клиники раскинулся небольшой лесок. Клиника находилась вдали от оживленных улиц, поэтому здесь было так тихо.

Все подразделение собралось в ординаторской, Ксандр запер двери.

— Предлагаю посидеть в засаде до утра, быть может, кто-нибудь появится, — предложила Анджелла. — Займитесь трупом медсестры. Она очень неудачно попалась нам под ноги.

Один из штурмовиков, низкорослый юркий блондин Тони, кивнул и вышел. Анджеллу подчиненные уважали не за возраст, а за профессионализм; ее приказы никогда не обсуждались.

Они сидели на полу, расположившись полукругом. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем вернулся Тони. Громко клацнувшая дверная ручка чудом не обошлась ему безумно дорого — Ксандр еле сдержался, чтобы не разрядить в дверной проем весь магазин винтовки. Тони знаком успокоил его, плавно закрыл дверь, поправил висящий на плече автомат и сел рядом.

Казалось, кто-то именно этого и ждал. Громко лязгнул замок, открылся запасной выход, кто-то с шумом покатил по полу каталку. Раздался душераздирающий крик.

— Готовьте «дроп», немедленно! — крикнул кто-то. — Пятьдесят кубиков, меньшая доза его не остановит!

Хлопнула дверь процедурной. Вновь стало тихо.

— У меня появилось жгучее желание поговорить с этими ребятами, — сказала Анджелла, поднимаясь с пола. — Держите коридор под прицелом, я уверена, скоро появятся наши очаровательные зверушки.

На каталке лежал лицом вниз молодой парень, голый по пояс. Мужчина средних лет в белом халате только что сделал ему укол под лопатку, и теперь протирал уколотое место ватным тампоном. Второй врач снял медицинские перчатки, вздохнул с облегчением.

Щелкнула дверь, и в процедурную вошла брюнетка в черном — трикотажное платье с длинным рукавом отлично дополняли колготки в крупную сетку и сапожки в стиле ranger-boots.

— И что же здесь происходит? — певуче поинтересовалась Анджелла и захлопнула за собой дверь.

— А Вы кто такая? — удивился один из докторов.

Через секунду в коридоре раздался звериный рык, прогремела длинная автоматная очередь. Раздался вопль раненого зверя. Анджелла отработанным жестом вскинула винтовку.

— Сейчас мы все будем вести себя тихо, мирно, — предупредила она, взяв обоих врачей на мушку. — Дело в том, что я очень нервничаю, и если начну стрелять, то не знаю, когда остановлюсь.

За дверью снова загремел автомат.

Анджелла не могла отделаться от мысли, что уже встречалась когда-то с этим парнем, лежащим на каталке.

— Я все-таки хочу услышать от вас объяснение всему происходящему, — предложила она врачам тему для обсуждения.

— Доктор… — издав короткий стон, больной приподнялся, сел на каталке. — Доктор, что со мной? Почему так ломит кости?

Анджелла глядела на него, не веря своим глазам.

— Оливье, это всего лишь побочный эффект действия сыворотки… — начал оправдываться врач.

— Что вы с ним сделали?! — прокричала Анджелла. Ее затрясло от гнева.

— Мы… — простонал было врач.

Дверь открылась и в процедурную ворвался Ксандр с М4 наперевес.

— Минус два, — отчитался он. — Похоже, скоро придут остальные. О, дьявол!

Он вскинул винтовку. Черное жерло уставилось на Оливье.

— Не стрелять! — чужым голосом воскликнула Анджелла.

— Анджелла, что происходит? — испуганно спросил Оливье.

— Ксандр, опусти винтовку, — приказала Анджелла.

— Ты что, с ума сошла? — спросил Ксандр.

— Оливье, беги, немедленно! — крикнула Анджелла.

Дважды просить не пришлось. Парень спрыгнул с каталки и бросился в коридор.

— Проклятье, — выругался Ксандр, выскочил за ним.

В маленькой процедурной оглушительно прогремела автоматная очередь, Ксандра отшвырнуло на стену. Анджелла повесила винтовку на плечо, подошла к докторам. Схватив одного из них за затылок, она впилась клыками в его горло. Его коллега попятился назад. Сделав несколько глотков, Анджелла отпустила обмякшее тело, перешагнула через пытавшегося подняться на ноги раненого Ксандра и вышла из отделения.

Не в силах справиться с собой, чувствуя только неведомый ранее страх загнанного зверя, Оливье в одно мгновение миновал пролесок и помчался через узенький переулок на окраину города. Внезапно где-то над головой хлопнула огромными крыльями птица, что-то звонко стукнулось об асфальт, а через секунду черная тень метнулась по стене, обогнав его и внезапно, словно из ниоткуда, из черноты переулка на Оливье бросилась Анджелла. Спустя долю секунды она уже прижимала его локтями к кирпичной стене.

— Отпусти… — прохрипел он.

— Куда ты пойдешь? — прошипела Анджелла.

— Домой… мне плохо… отлежусь и завтра пойду в полицию, — ответил Оливье.

— Я хочу знать, что со мной сделали…

— Ты и ста метров не пройдешь по улице, тебя выследят и убьют, — ответила Анджелла и отпустила парня.

— Кто выследит? Кто убьет? — спросил Оливье.

— Я. Или кто-нибудь другой. Такой же, как я, — ответила Анджелла.

— Кто вы такие? — спросил Оливье.

— Идем, — Анджелла махнула рукой и пошла прочь из переулка.

Оливье замер в нерешительности. Анджелла обернулась, остановилась, тяжело вздохнула, проклиная человеческую глупость.

— Идем, — она поманила рукой. — Кроме меня, тебе все равно никто не поможет.

Оливье пожал плечами и пошел за ней следом. Через два квартала они сели в антрацитовый «Шевроле Корвет С5». Анджелла повернула ключ в замке зажигания, спортивный автомобиль взвыл мотором и помчался по ночному городу.

— Для начала нам нужно спрятать тебя где-нибудь, — сказала Анджелла, глянула в зеркало заднего вида, переключила передачу. — Пригнись, ляг на пол.

Оливье сполз вниз. Антрацитовый спортивный «Корвет С5» с воем промчался мимо стоящего на тротуаре черного джипа «Шевроле Сабарбен» с правительственными номерами.

— Все, можешь подняться, — разрешила Анджелла.

Оливье сел на сиденье.

— Что происходит? — спросил он.

Анджелла не отвечала, она, прищурившись, глядела на темно-красную приборную доску, спроецированную на лобовое стекло автомобиля.

«Шевроле Корвет» выехал из города и теперь летел по пустынному ночному шоссе.

— Я спрашиваю, что здесь происходит?! — повысил голос Оливье.

Анджелла глянула на него, фыркнула.

— Анджелла, ты ответишь мне или нет? — спросил Оливье.

— Отвечу. Когда придет время, — ответила она. — Учти, потрясение может быть гораздо сильнее, чем ты ожидаешь.

Сначала Оливье пытался разговорить Анджеллу, но после двух или трех неудачных попыток он бросил эту затею. Анджелла на все его слова отмалчивалась. Ей было очень больно вновь увидеть возлюбленного, свою первую любовь — открылась, снова стала кровоточить совсем недавно затянувшаяся ранка; и еще больше боли причиняло одно неприятное обстоятельство — от него пахло волком. Это никак не укладывалось в мозгу девушки — ведь всего неделю-другую назад он был обычным человеком.

Через три часа автомобиль свернул с магистрали и проехав пару километров по хорошо укатанной грунтовке вдоль железнодорожных путей, въехал на какую-то оптовую базу. Анджелла остановила «Шевроле» перед воротами огромного склада, нажала на клавишу радиопередатчика, вмонтированную в переднюю панель. Створ ворот со скрипом поднялся, впуская гостей. Анджелла включила передачу и «Корвет» медленно заехал на склад. Ворота закрылись.

Девушка заглушила мотор, вылезла из автомобиля, жестом позвала Оливье. Они спустились на грузовом лифте на три, а может, и на четыре этажа под землю. Когда тяжелая решетчатая дверца открылась, Оливье увидел огромную круглую сейфовую дверь с цилиндрическим замком. Анджелла набрала какую-то комбинацию цифр, и дверь бесшумно распахнулась. Оттуда повеяло холодом.

«Саркофаг ядерного реактора…» — невольно подумал Оливье, но вслух ничего не сказал.

— Идем, — позвала его девушка, и Оливье прошел следом за ней.

Они оказались в небольшой комнате. Доминантой интерьера была огромная плазменная панель на стене, рядом висела пластиковая доска, разрисованная красным маркером — какие-то линии, квадратики, стрелки; первое, что пришло на ум Оливье — план операции какого-нибудь спецназа. В центре комнаты стоял большой стол, полукругом его окружили пять стульев.

— Анджелла, где мы? — спросил Оливье.

— Это одна из наших баз, такие есть в каждом городе, — ответила Анджелла. — Здесь мы храним снаряжение, планируем операции, изучаем данные разведки.

— Ты скажешь, кто это — «мы»? — спросил Оливье.

— Узнаешь. Потерпи, — попросила девушка.

Она открыла еще одну дверь и прошла внутрь. Парень последовал за ней.

Это была просторная, прямоугольная комната, уставленная стеллажами с оружием. Возле одной из стен стояли в ряд массивные холодильники. Войдя, Анджелла заперла дверь, сняла с плеча винтовку, затем скинула плащ, оставшись в коротком черном вязаном платье и черных колготках в сетку.

— Теперь ты скажешь? — спросил Оливье.

— Скажу, — ответила Анджелла.

Она расстегнула ремень на поясе и небрежно бросила на стол с характерным грохотом — на ремне висела кобура с пистолетом и пара запасных обойм; села на стул рядом, закинув ногу на ногу. Оливье сел напротив.

— Ты когда-нибудь слышал слово «ликантропия»? — спросила Анджелла.

Оливье пожал плечами.

— Ликантропия — это расстройство психики, при котором человек считает себя волком, — сказал он.

— Оборотни не подвержены старению и физическим заболеваниям благодаря постоянному обновлению тканей. Это связано с так называемым эффектом оборотней. Изменение формы А на форму Б происходит по постоянной схеме, которая оставляет неизменным шаблон формы. Поэтому они практически бессмертны. Однако их можно убить, смертельно ранив в сердце или мозг, или иными способами, которые повреждают сердце или мозг. Например, при разрыве спинного мозга оборотень имеет все шансы никогда больше не очухаться — настолько силен болевой шок, — внезапно сказала Анджелла, встала, вынула из холодильника бутылку с питьевой водой, откупорила и сделала несколько больших глотков прямо из горлышка.

— Вопрос о том, какая часть человеческой памяти сохраняется в памяти оборотня при трансформации, не имеет однозначного ответа. Как правило, все зависит от возраста оборотня. Чем старше зверь — тем более подробны его воспоминания о жизни в человеческом обличье. Как правило, волки по соотношению возраст-память подразделяются на такие подтипы, как:

— «Беспамятный» — превратившись в волка, оборотень ничего не помнит из своей жизни человека;

— «Смутные воспоминания» — волк чувствует себя более безопасно в доме, где он живёт как человек, а также подсознательно чувствует родственные связи с близкими;

— «Вся память» — это уже достаточно долго живущий зверь, все человеческие воспоминания сохраняются, но интерпретируются сознанием волка.

Анджелла вновь схватилась за воду. От рассказа у нее сушило горло.

— Что ты хочешь этим сказать? — выдавил из себя парень.

— Оливье, тебе знакомо имя Томаса Мальтуса? — спросила Анджелла.

— Это демограф? — спросил он.

Анджелла кивнула.

— Он подсчитал примерное количество природных ресурсов, воды и воздуха, и пришел к выводу, что наибольшим допустимым количеством населения является 4,5 миллиарда человек, больше планета не потянет, — сказала Анджелла. — Он, в принципе, был прав. Матушка-природа именно так все и задумала.

— Вот только человечество стало размножаться с огромной скоростью, — подсказал Оливье.

Анджелла кивнула.

— Жизнь — болезнь материи, мышление — болезнь жизни. Прямое следствие научного прогресса, — сказала она. — Медицина, высокие технологии, все это помогло победить многие страшные болезни. Чума, холера остались в далеком прошлом. Человечество ничто не сдерживает. Кроме разве что… — она вновь сделала несколько глотков воды, и только сейчас вспомнила, что последний раз питалась сутки назад. Вода ей уже не поможет — нужно что-то, содержащее в большом количестве гемоглобин.

Оливье впился в нее взглядом.

— Человек не принадлежал к приматам, это была отдельная, параллельная видовая ветка, — сказала Анджелла. Она снова сделала большой глоток. — Параллельно с человеком в этой ветке находились еще два вида, человек был чем-то вроде связующего, переходного звена. Этим можно объяснить тот факт, что хромосомный аппарат человека подвержен мутации при определенном контакте с ДНК представителей этих двух видов.

Анджелла выбросила в рукомойник пустую пластиковую бутылку, глубоко вздохнула. Очень захотелось крепкого черного кофе. Мысль стала все чаще обрывать стройную цепочку логических умозаключений, начинала беспокойно метаться в сознании.

— Нас не так много — но дело не в количестве. Оборотни всегда превосходили нас по численности в три-четыре раза, — сказала Анджелла и открыла один из холодильников. — А теперь они взялись за изучение свойств крови, свойств своих генов. Хотя — я сомневаюсь, что такие фундаментальные исследования можно провести за пять-десять лет. Мне кажется, они уже потратили на это не меньше полувека.

Дело в том, что из-за сильнейшего иммунного барьера у пары из человека и оборотня никогда не родиться homo sapiens — гены оборотня заместят собой человеческие еще в дородовом периоде. И вот теперь оборотни нашли способ изменить гены взрослого человека. Эта сыворотка, которую они испытывали на тебе и остальных беднягах — привитые тебе гены оборотня спровоцируют постепенную мутацию всего организма. В силу физиологических особенностей ни мы, ни оборотни не можем размножаться так быстро, как человек. А то, что сейчас осуществляют оборотни — это уже неконтролируемое размножение. Скоро они затопят нас.

— Кого — нас?! — не выдержал Оливье и вскочил со стула.

— Гемоглобинно-ущербных, — ответила Анджелла, захлопнула холодильник и села на рукомойник. В руках у нее был пол-литровый пластиковый пакет с какой-то густой, бордового цвета жидкостью. Эмблема на пакете наглядно свидетельствовала, что это донорская кровь.

— Я все равно ничего не понимаю, — развел руками Оливье.

Анджелла молча впилась в пластик пакета белоснежными клыками, громко чмокнула, высасывая кровь. У Оливье округлились глаза, он медленно опустился на стул.

— Кто ты такая? — прошептал он испуганно.

Она не слушала, продолжала глотать кровь мелкими глоточками, чуть слышно причмокивая.

— Анджелла, кто ты на самом деле? — спросил Оливье.

Анджелла отняла пакет ото рта, облизала окровавленные губы.

— Я гемоглобинно-ущербная, — смущенно улыбнулась она. — Оливье, я вампир.

— А… — протянул Оливье.

— А тот парень, который чуть не убил тебя в больнице — Ксандр — такой же вампир, как и я, — ответила девушка. — Если бы оборотней ничто не сдерживало, они бы давным-давно уничтожили весь человеческий род. Но есть единственный противовес — мы. Обыкновенная межвидовая конкуренция. Мы, к счастью, не питаемся плотью, нам достаточно вашей крови. Поэтому у нас нет перепадов настроения, обусловленных нарушенным пищеварением, или какой-нибудь болезнью желудочно-кишечного тракта.

Некоторое время парень не мог прийти в себя, но все-таки взял себя в руки, медленно сел на стул.

— Ты убьешь меня, — предположил Оливье.

Анджелла задумалась.

— Нет, этого я делать не стану, — сказала девушка наконец. — Нам необходимо выяснить, каким образом оборотням удалось привить тебе свои гены. Быть может, мы сможем найти ключ к пониманию этой механики, сможем обернуть процесс вспять и спасти тебя.

Она встала, открыла какой-то ящик, вынула оттуда несколько магазинов. Перезарядив свою винтовку, девушка застегнула на поясе кобуру с пистолетом. Затем отошла к стене, что-то подняла.

— Оливье, помоги мне, — попросила Анджелла.

Парень с готовностью вскочил со стула, но едва он подошел к девушке, как Анджелла взмахнула чем-то блестящим и от страшного удара Оливье рухнул на пол. Тотчас его синие джинсы окрасились темным пятном — из разорванной икры хлестала кровь. Анджелла не отреагировала на его стоны, она сковала его руки и ноги цепью из титанового сплава, затем оттащила несчастного к стене и приковала к трубе отопления. Проверив свою работу на прочность, Анджелла взяла винтовку и направилась к выходу.

— Анджелла, зачем это? — простонал Оливье, корчась на железном полу от боли.

Девушка остановилась на выходе.

— Я боюсь, что ты попытаешься сбежать, — ответила она. — Ты опасен для окружающих и после трансформации не сможешь контролировать себя. Я не могу оставить тебя на свободе.

Она развернулась, чтобы выйти.

— Анджелла, постой! — прокричал Оливье. — Скажи, если ты не успеешь, если я стану оборотнем — ты убьешь меня, да?

Анджелла обернулась, посмотрела на любимого. В ее глазах заблестела влага. Она как будто уже знала, что больше с ним не увидится.

— Извини, Оливье, мне очень жаль, — ответила Анджелла отрывисто, и вышла.

С громким лязгом за ее спиной закрылась стальная дверь.

23.11.**

01:00

Едва «Шевроле Корвет» вынырнул на магистраль, как вышедший на встречную полосу темно-зеленый «Ford Excursion» с оглушительным треском подмял под себя спортивный автомобиль. Водитель «Форда» первое время сидел за рулем, не в силах понять, что вообще произошло. Затем открыл дверцу, медленно выбрался наружу, держась за кузов джипа трясущимися руками.

Двигатель «Корвета» въехал в салон, раздавив водителя. Переднее сиденье сорвало с креплений. Мужчине понадобилось почти двадцать минут, чтобы подручными инструментами отжать водительскую дверь, а когда он открыл ее, то понял, что опоздал — крови было столько, что опознать водителя было невозможно.

Мужчина вынул хрупкое, изящное тело в черном кожаном плаще, положил на асфальт, посветил фонариком. Это была молодая женщина. Неестественно вывернутая левая рука отлично демонстрировала разорванную суставную сумку, раздробленную ключицу. Обе бедренных кости были сломаны. Окровавленные пальцы, рассеченный лоб, пустая глазница, а в уголке уцелевшего, уже остекленевшего глаза — маленькая блестящая слезинка.

Мужчина тяжело вздохнул, троекратно перекрестил погибшую девушку. Затем вынул мобильный телефон, набрал номер службы спасения.

— Автокатастрофа… — произнес он в трубку. — Да, есть раненые, но вы, это… можете уже не торопиться.

Положив трубку в карман, мужчина вынул сигареты, закурил, сел рядом с разбитым «Шевроле». Он не мог думать ни о чем, только об одной вещи — ну какого дьявола его вынесло на полосу встречного движения?

Его мысли оборвал тоненький, протяжный стон. Сначала мужчина не понял, где находится его источник, но стон повторился, на этот раз уже гораздо отчетливее. Не веря своим глазам, мужчина подошел к лежащей на асфальте девушке и обомлел — скрюченными от боли окровавленными пальцами левой руки она царапала асфальт.

— Ох, дьявол! — мужчина бросился к «Форду», открыл заднюю дверцу, принялся рыться во внутренностях багажника — аптечки нигде не было. Тогда он полез в салон, перерыл там все и только под передним пассажирским сиденьем наконец нашел небольшой пластиковый саквояж характерного бело-желтого цвета.

Когда он вышел из-за широкой кормы джипа, умирающей девушки на асфальте уже не было. Только окровавленный изорванный кожаный плащ напоминал о недавно произошедшей трагедии. Мужчина почувствовал, как у него дрожат колени. Громко хлопнула крышка багажника «Корвета». Из-за разбитого спортивного автомобиля вышла девушка в черном трикотажном платье, украшенном потемневшими пятнами засохшей крови. В руке она небрежно держала винтовку М4.

— Твоя машина на ходу? — бросила Анджелла хозяину «Форда».

— А… — тот только и смог, что рот открыть.

— Ладно, я сама проверю, — махнула рукой Анджелла, положила винтовку на заднее сиденье, а сама села за руль.

«Форд» клацнул коробкой передач, с хрустом съехал с раздавленного «Корвета», развернулся и скрылся в темноте. Оставшись один, мужчина посмотрел на свое отражение на черном боку «Шевроле». Да, седина ему определенно к лицу.

Спустя полчаса «Форд» въехал в подземный гараж. Девушка вылезла из машины и взяв винтовку, поднялась на лифте на самый верхний этаж стеклянной башни.

Рассказ Анджеллы не обрадовал префекта.

— Все это только твои слова, — внимательно выслушав ее, он затушил в пепельнице сигару. — А факты выглядят не совсем так. Ты встречалась с оборотнем. У вас была размолвка. Затем, случайно встретившись с ним в клинике, ты чуть не убила Ксандра и помогла волку сбежать. Вот так все это и выглядит.

В кабинете префекта горела только настольная лампа и экран ноутбука. Анджелла стояла перед рабочим столом своего начальника, скрестив руки на груди.

— Ты готова посетить лабораторию? — спросил префект.

— Готова, — сказала Анджелла. — Пусть проверят мою кровь — все сразу встанет на свои места. Только скажи мне, что ты сделаешь, если все, о чем я тебе рассказала — окажется правдой?

— Ничего, — ответил префект.

Анджелла удивленно подняла брови.

— Делать будешь ты, — продолжил префект. — На свое усмотрение.

Анджелла кивнула и вышла из кабинета.

Какое-то время ее держали взаперти в собственной комнате. В глубине души Анджелла понимала беспокойство начальства — но не могла принять это как должное, заявляло о себе оскорбленное чувство собственного достоинства. Как же, ее посадили под домашний арест! Как провинившуюся девочку! Оставалось только ждать окончания экспертизы.

Наконец клацнул дверной замок, дверь открылась. Анджелла обернулась. На пороге стоял префект.

— Все готово, — сказал он приглушенно. — Я ознакомился с результатами. Идем.

Он проводил ее в свой кабинет, где уже собралась остальная группа.

— Ситуация — хуже некуда, — сообщил префект, сев за стол и закурив сигару.

Анджелла села на кожаный диван, взглядом встретилась с Ксандром. Тот увидел ее, презрительно скривил рот и отвернулся.

— Оборотни решили пополнить свои ряды, привив волчьи гены людям. Я не силен во всех этих механизмах генных мутаций — но! — префект многозначительно поднял палец. — Мы можем подключить наш «Объединенный Медицинский Концерн». Там достаточно светлых голов, способных разобраться в этом. Я уже связался с ними, они с радостью высылают нам небольшую группу экспертов.

Префект протянул распечатку, Анджелла схватила ее, пробежалась по бумаге глазами, передала Ксандру.

— Отправляйтесь в аэропорт, встретьте наших гостей, — распорядился префект. — Пусть они займутся этим Оливье.

Анджелла встала с дивана и вышла из кабинета. Ее примеру последовали остальные штурмовики. Префект взял оставленную на диване распечатку, свернул вчетверо, положил в пепельницу и придавил недокуренной сигарой. Через некоторое время сухо затрещала горящая бумага.

04:00

Ярко-белая луна горела где-то над головой, изредка прячась за плотной вуалью свинцовых туч. «Шевроле Тахо» съехал с магистрали и теперь мчался по грунтовой дороге вдоль железнодорожных путей.

Ей не нужно было смотреть на часы, она и так поняла — поздно, слишком поздно. Когда Анджелла вошла в комнату, Оливье лежал на полу и кричал от боли. Его руки неестественно вытянулись, кисти окрасились в черный цвет, пальцы обзавелись стальными когтями, кожа до самых локтей украсилась куртинами жесткой шерсти. Цепь из титанового сплава не выдержала, ее обрывки лежали на полу неподалеку от парня.

— Анджелла, что происходит со мной? — закричал он, не в силах сдержаться.

— Прости, Оливье… — прошептала Анджелла и вынула «Орел Пустыни».

Парень выгнулся дугой, на его спине стремительно рос черный горб.

— Прости… — всхлипнула Анджелла, придавила его ногой к полу, вскинула пистолет-пулемет и опорожнила обойму.

Когда Ксандр и остальные штурмовики, вошли в убежище, они увидели лежащего на полу молодого человека. Единственное, что не вязалось с его внешним обликом — почерневшие когтистые волчьи лапы, начинавшиеся от предплечий, и неестественно вытянутые челюсти, с четко обозначившимися клыками. Не человек, не волк — Оливье словно навсегда застыл меж двух миров. Анджелла сидела рядом и плакала, уронив голову на колени, положив ладошку на запястье парня. Рядом лежал разряженный пистолет-пулемет 440-ого калибра.

— Ну чего уставились? — подняв голову, прорычала девушка на вошедших штурмовиков. — Убирайтесь отсюда!

И снова зашлась плачем.

Андреа потребовалось некоторое время, чтобы после услышанного рассказа привести все свои мысли в порядок.

«Господи, это же с моей Анджеллой произошло!» — металась в его голове одна-единственная беспокойная мысль. Другая мысль лезла в его сознание, но он не пускал ее и на порог, сразу же отгонял. Но она была так назойлива…

«А что я буду делать, если с Анджеллой что-то случиться? Что я буду делать, если в один миг потеряю ее?» — неожиданно спросил Андреа сам себя.

И тотчас мысленно проклял себя за подобные мысли, повернулся на бок, прижал к себе Анджеллу. Нет, с ней будет все в порядке, он не допустит, чтобы с нею что-нибудь случилось, а если и так — уж лучше он будет рядом и разделит ее участь.

— А что стало с Ксандром? — спросил Андреа, чтобы как-то отвлечь любимую женщину от неприятных воспоминаний.

— Его несколько месяцев спустя растерзал оборотень. Во время операции. Мы пошли на штурм… из всего подразделения выжила только я, — ответила Анджелла тихонько.

Андреа встал с кровати, принялся обшаривать карманы своей куртки.

— Бросишь тут курить… — пробормотал он.

— В баре должны быть сигары, — посоветовала Анджелла.

Андреа открыл бар, вынул коробку, взял в зубы длинную терпкую торпеду. Распалив лучину, он прикурил и сел на подоконник, распахнул створку окна.

— Когда мы с тобой оказались в том лесу, меня постоянно преследовал призрак Оливье, — произнесла Анджелла тихим, дрожащим голоском. — Я так боялась, что не смогу спасти тебя, также как не успела спасти его…

Она замолчала. Андреа глянул в окно, затем снова посмотрел на любимую — она лежала на животе, выгнув дугой спинку, словно мартовская кошка-лакомка, зовущая своего котика вновь полакомиться собой.

Он не мог отделаться от одной-единственной мысли, терзавшей его сознание уже несколько суток. Значит, еще в тот вечер во дворце, в ночь знакомства, она уже знала, что между ними вспыхнет такое большое, сильное чувство? Андреа вновь поразился чуткому восприятию любимой — любую бурю Анджелла предчувствовала, словно безотказный барометр.

— Да, тебе первая любовь принесла гораздо больше боли, чем кому-либо… — произнес он с тоской, затянулся, зашелся кашлем, выбросил недокуренную сигару из окна, закрыл створку и лег в постель, обнял любимую.

— Давай спать? — устало предложила Анджелла.

— Давай, — согласился Андреа.

День 28-ой

11:00

За окном ярко светило солнце. Кроны деревьев не шевелились, день обещал спокойную безветренную погоду. Он осторожно провел кончиками пальцев по шелковой коже ее щеки.

— Ну что ты за вампир такой… — сонно произнесла она, еще плотнее прижимаясь к нему. — В кои-то веки собралась выспаться…

Он улыбнулся, обнял ее одной рукой, а второй принялся поглаживать по попе.

— Какой ты вредный с утра… — все также сонно сказала она.

— Встаем, малышка, — произнес он, коснулся губами ее макушки. — У нас сегодня планы на весь день.

— Планы не потерпят? Я последнее время совсем не высыпаюсь, — плаксивым тоном проговорила она.

— Если ты не высыпаешься, ты и не высыплешься, — улыбнулся он.

— Да ну тебя с твоими шутками… — совершенно беззлобно фыркнула она, приподнялась, опираясь на локоть, и заспанным взглядом посмотрела на своего мужчину.

Он улыбнулся, видя, как она щурится спросонья, привыкая к яркому дневному свету.

— Ну что, доволен? Я проснулась, — сказала она.

— Очень доволен, — он обнял ее, девушка оперлась на его плечи.

Их взгляды встретились.

— С добрым утром, любимая, — произнес он.

— С добрым утром, мой единственный, — чуть слышно шепнула она.

Через мгновение он нежно поцеловал соблазнительный бутончик ее алых губ.

— Я на сегодня договорился об одном важном деле для нас с тобой, — сообщил Андреа.

— Надеюсь, мы не опоздали? — спросила Анджелла.

— Для нас там зарезервирован весь сегодняшний день, — улыбнулся барон.

Спустя некоторое время, приняв душ, высушив волосы и совершив утренний туалет, Анджелла вышла в коридор. Ожидающий ее Андреа захлопал в ладоши от восторга — на Анджелле было платье из нежно-голубого атласа с открытыми плечами и декольте, эффектно подчеркивающим ее грудь. Платье было облегающего кроя и прекрасно подчеркивало ее точеную фигуру. Где-то там наверняка скрывались еще и тоненькие черные чулочки, а из-под края юбки робко выглядывали носки черных замшевых туфелек.

— Идем, — Андреа подставил ей свой локоть.

Анджелла взяла маленький строгий черный клатч в другую руку, и вдвоем они отправились наружу.

Возле дома их ждала машина. Полицейский БМВ М5, характерной расцветки, украшенный проблесковыми маячками. Увидев парочку, госпожа Десмод не смогла сдержать улыбку.

— И Вы здесь? — спросила Анджелла раздраженно. — Что Вам опять от меня нужно?

— Я слежу за тем, как претворяется в жизнь намерение твоего отца, — ответила Десмод, все также улыбаясь. — Садитесь, я отвезу вас.

— Пол предложил нам один из своих автомобилей, — сказала Анджелла.

— Ты ему доверяешь? — подмигнула Десмод.

До этого момента Анджелла всерьез не задумывалась о своем брате. Но теперь эта фраза, как бы невзначай брошенная строгой опекуншей, словно замкнула что-то в голове. Ведь отец погиб точно также — взорвали вместе с машиной…

— Почему я должна доверять Вам? — спросила Анджелла строго.

— Альфану ты доверяешь, — с легким укором сообщила Десмод. — А ведь он такой же твой опекун, как и я.

— Альфан многое дал мне, — сказала Анджелла. — Он стал мне настоящим другом. А что меня связывает с Вами?

— Да, ты права, у нас никогда не получалось душевного контакта, — с долей сожаления произнесла Десмод. — Но я приняла в твоей жизни куда больше участия, чем даже Альфан.

— Например? — спросила Анджелла.

— Этот мужчина, за которого ты сейчас пойдешь замуж, — сказала Десмод. — Его для тебя выбирала я.

— Я весьма польщен, — Андреа смущенно улыбнулся и отвесил легкий поклон.

Десмод подошла к автомобилю и приглашающим жестом распахнула заднюю дверцу.

— Принцессу взялась опекать сама Тень, — сказал Андреа.

Анджелла недовольно фыркнула.

— Тень Бога, накрывшая Землю, — с какой-то совсем несвойственной ему благоговейной торжественностью в голосе произнес ее жених.

Анджелла еле слышно зашипела.

— Ты же не думаешь, что они и ее запугали? — спросил Андреа.

— Почему нет? — спросила Анджелла. — Видишь, она еще топчет эту грешную землю. Хотя ей на том свете давно прогулы ставят.

— Я не думаю, что она испугается какого-то там Совета, — сказал Андреа. — Я однажды застал момент, когда она общалась с твоим отцом в повелительном тоне. А твой отец при жизни держал весь Совет в кулаке.

— Ага, только одного Элджина не удержал, — хмуро сообщила Анджелла.

— Анджелла! — недовольным тоном окликнула ее Десмод.

Тень Бога теряла терпение.

«Садись в машину, дурочка!»

Она даже не шевельнула губами, казалось — это ветер прошелестел ее голосом в кронах деревьев. Анджелла повернулась, посмотрела на своего жениха — Андреа не слышал этого возгласа, словно эта фраза и не предназначалась ему.

«Почему я должна тебе верить?» — не сказала Анджелла.

«Потому что пока я жива, я сделаю все, чтобы защитить тебя» — не ответила Десмод. — «Пока ты не вышла за него замуж — ты мишень. Если же вы поженитесь, убить супружескую пару Элджину уже не позволят его трусливые соратники. Ибо они живут обычаями, а по обычаю в таких случаях на Землю опускается Тень…»

— Андреа, поехали, — внезапно сказала Анджелла, взяла любимого за руку и решительно повела к машине.

— Умница, — улыбнулась Десмод.

13:05

Полицейский БМВ свернул в подземный гараж очередной стеклянной башни в деловом центре города. Офицер, сидящий за рулем, вылез, услужливо открыл дверцу. Андреа выбрался из салона, огляделся по сторонам.

— Иди, — коротко сказала Десмод. — Что бы ни случилось, знай — я всегда стою в двух шагах позади.

Анджелла кротко кивнула, и вылезла из машины.

Они поднялись на лифте и миновали длинный холл. Наконец Андреа замер у одной из дверей. Совершенно обыкновенная дверь, и совершенно обычная табличка, скромно гласившая «Франциско Андретти». Отсутствие должности или профессии тонко намекало — тем, кто действительно нуждается в его услугах, и без того понятно, к кому они обратились.

Андреа решительно распахнул дверь.

— Извините, господин Андретти сегодня очень занят и никого не принимает! — испугано прощебетала сидящая за конторкой блондинка.

— Да, я знаю, — сказал Андреа. — Он именно нашим делом и занят. Любимая, проходи.

Он отошел в сторону, пропуская вперед свою невесту.

— Господин, к Вам какая-то пара, — сообщила блондинка по коммутатору.

Дверь кабинета распахнулась и в приемную вошел Франци. В своем привычном старом потертом свитере, вылинявших джинсах. Сказать бы кому, что этот невзрачный молодой человек — не какой-нибудь аспирант, а один из самых влиятельных юристов мира…

Кто поверит?

Друзья обнялись, обменялись рукопожатиями. Невесте Франци галантно чмокнул ручку.

— Как доехали? — поинтересовался он. — Я слышал, вам пришлось добираться ко мне с оказией…

— Я смотрю, слухи идут впереди нас, — заметил Андреа.

— Я всегда стараюсь быть в курсе самых свежих слухов, — сказал Франци. — Идем, у меня уже все готово.

— А свидетели? — запротестовала Анджелла.

— Я же сказал, — произнес Франци нетерпеливо. — Ваше Величество, я не даром беру такие деньги за свои услуги, поверьте!

Анджелла посмотрела на своего жениха. Андреа лишь улыбнулся и развел руки.

Они прошли вслед за радушным хозяином, в его кабинет.

— А вот и свидетели! — радостно сообщил Франци.

На длинном кожаном диване сидели Винсент Ле’Санг и Электра Шони.

— Черт… — не выдержала Анджелла.

Винсент поднялся и отвесил поклон.

— Дорогая королева, прошу простить мою дерзость, но узнав о таком событии, не мог не предложить уважаемому Франциско свою кандидатуру для засвидетельствования вашего союза, — сказал он.

— Винсент, Вы так настойчиво третесь вокруг нас уже столько времени, — не выдержала Анджелла. — Я в курсе Ваших шкурных интересов, не надо так открыто подлизываться!

— Ну что вы, Ваше Величество, — Ле’Санг внезапно сконфузился. — Я же сугубо по велению сердца…

— Ваше сердце слишком любит деньги, — хмуро заметила Анджелла.

— Я постараюсь переубедить Вас в этом, — пообещал Винсент.

Анджелла лишь тяжко вздохнула и тут ее взгляд переметнулся на Электру.

— Ты сегодня не в духе, да? — спросила та сочувственно.

— Как всегда, когда увижу тебя, — фыркнула Анджелла.

— Слушай, ну не надо, пожалуйста, — Электра вскочила с места, подошла к ней и даже отвесила легкий реверанс. — Мне очень стыдно за свое былое поведение. Прости.

— Забудь, — отмахнулась Анджелла. Выяснять отношения банально не было ни сил, ни желания. — Я все уже забыла.

— Правда? — Электра просияла, бросилась на шею Анджелле.

— Осторожней, — простонала королева. — Задушишь же!

— Прости, — Электра взяла себя в руки, выпустила из объятий королеву, смущенно опустила взгляд.

— Кстати, платье на тебе сидит гораздо лучше, чем бронежилет, — сообщила Анджелла, оглядев ее наряд.

— Спасибо, — Электра смущенно улыбнулась.

Франци тем временем сел за стол и принялся шелестеть бумагами.

— Сколько у нас времени, дружище? — спросил Андреа.

— До завтра, — ответил Франци. — Я же говорил, что весь день освободил для вас?

— Сильно подвел клиентов? — спросил Андреа.

— Нет, там мелочи, — отмахнулся Франци. — Пара процессов в арбитражном суде. Но это рутина, поэтому я с чистой совестью положил на них вот такой вот болт с резьбой…

Он на мгновение отвлекся, показывая размеры болта, и с некоторым удивлением отметил, что все присутствующие смотрят на него.

— Ну что? — спросил Франци строго. — Все милости закончились? Перейдем к официальной процедуре?

Анджелла и Андреа встали перед его столом, Винсент и Электра заняли свои места за плечами будущих супругов.

— Так, — Франци продолжал рыться в бумагах. — Тут всякая нудятина, супружеский кодекс… будем считать, я вам эту хрень огласил и вы в курсе. Если что — я вам экземпляр приготовил, на досуге сами перечитаете, — тут он покраснел, кашлянул в кулак. — Ну, в перерывах между досугом.

Анджелла переглянулась со своим женихом и рассмеялась.

— В общем, так, — Франци снова кашлянул в кулак, поднялся со своего кресла. — Берешь ли ты, Андреа Грейхарт, в свои законные жены Анджеллу Фрайхайт, клянешься ли оберегать ее, любить, заботиться…

— Клянусь, — коротко сказал Андреа.

Франци тяжело вздохнул.

— Никакого уважения к протоколу, — произнес он сокрушенно. — Берешь ли ты, Анджелла…

— Беру, — также коротко произнесла Анджелла.

— При свидетельстве Винсента Ле’Санга и Электры Шони, я объявляю вас мужем и женой, — сказал Франци. — Так, вот тут, внизу, распишитесь. Это надо для официальной регистрации. А свидетели подписываются вот тут. Да, на двух экземплярах, один пойдет вам. Смотрите, не потеряйте, их восстанавливать — столько мороки…

— Неужели все? — спросила Анджелла.

Она, затаив дыхание, смотрела, как ее супруг расписывается в документах.

— Нет, еще кое-что, — сказал Франци, отошел к стене, щелкнул скрытым замком и открыл несгораемый сейф.

Он поднес Анджелле небольшое серебряное блюдце с двумя золотыми кольцами. Кольцо Андреа было широким обручем, лишенным каких-либо изысканных деталей, разве что на внутренней стороне были выгравированы имена супружеской пары. Кольцо оказалось неожиданно тяжелым. Анджелла бережно надела его на безымянный палец своего супруга.

Андреа улыбнулся.

Колечко Анджеллы было наоборот, очень тонким и изящным, украшенным четырьмя розовыми бриллиантами. Андреа взял его и уже собирался было надеть на пальчик Анджеллы, как вдруг она чуть слышно хихикнула.

— Ты чего? — спросил он.

— У тебя от волнения руки дрожат, — смущенно произнесла Анджелла.

— Это от любви к тебе, — ответил Андреа и бережно надел колечко на изящный пальчик супруги.

Анджелла обхватила руками его шею.

— Это наш первый семейный праздник, да? — прошептала она.

Андреа не ответил, лишь стиснул ее в объятиях, заглянул в ее глаза — прочел все; все, что было написано в этих двух изумрудных огоньках. Все это не сотрет ни Элджин, ни кто-либо еще. Над написанным в глазах Анджеллы признанием в любви — не властно даже само время. Сейчас он поцелует ее…

Зарегистрировав свой союз, закончив с формальностями, пара направилась обратно в подземный гараж. У лифта их догнал Ле’Санг, совершенно бесцеремонно и нагло втиснулся в кабину следом за молодоженами.

— Винсент, я, конечно, благодарна Вам за Ваше участие… — начала Анджелла.

— Ваше Величество, прошу меня простить, — начал оправдываться Винсент, едва двери лифта закрылись. — У меня есть к Вам просьба. Помните, я говорил о сделке, которую мы готовили с Вашим отцом?

— Да, помню, — хмуро сказала Анджелла. — Дальше что?

— Вы теперь имеете полное право вступить в наследство и распоряжаться по все еще незавершенным делам Вашего отца, — сказал Винсент. — Вы меня очень обяжете, если сможете найти экземпляры договора, который составлял для нас Франци.

— И все? — спросила Анджелла.

— И подписать их, как наследница, — сказал Винсент.

— Если бы Вы не вытащили меня из лап Вернера, я бы пальцем о палец ради Вас не ударила, — сказала Анджелла озлобленно. — А теперь я оказалась вашей должницей.

— Ну что Вы, я не вправе требовать от королевы чего-либо, — сказал Винсент.

Лифт замер, двери открылись, выпуская пассажиров в подземный гараж.

— Хорошо, поехали с нами, — махнула рукой Анджелла.

15:00

Рабочая резиденция короля находилась за городом. Такой маленький, неприметный двухэтажный домик. Правитель мира вне представительской части был весьма скромен и бережлив. Чего не скажешь о транжирах из Верховного Совета, не мысливших своей жалкой жизни без кичливой роскоши.

Смотритель резиденции без труда признал дочь своего бывшего хозяина. Пока Андреа и Винсент сидели в гостиной и смаковали найденную в недрах бара одинокую бутыль коньяка, Анджелла прошла в кабинет отца.

— Вот здесь все рабочие документы, — смотритель осторожно выдвинул ящик стола. — Посмотрите — все, с чем Ваш отец работал последнее время.

— За эти бумаги многие в Совете готовы отдать полжизни, — заметила Анджелла. — Вы не боитесь?

— А у него хорошая охрана, — раздался голос за спиной.

Анджелла обернулась — в проходе стояла Десмод.

— Я тщательно присматриваю за этим домиком со дня гибели твоего отца, — сказала она. — Показательной расправы над отрядом наемников оказалось достаточно, чтобы отбить всякую охоту у наших князей приближаться к этому жилищу.

Анджелла села за рабочий стол отца, небрежным движением отбросила непослушную, уже отросшую гриву черных волос назад.

— Ле’Санг? — коротко спросила Десмод.

— Прошу простить меня, — смотритель без лишних слов понял, что следующий разговор — не для его ушей, поклонился и вышел, заперев за собой дверь.

— Да, он самый, — ответила Анджелла.

— Давай помогу? — не дожидаясь ответа, Десмод сама залезла в ящик стола, вынула стопку бумаг.

— Вы так хорошо знакомы с этими документами? — спросила Анджелла.

— Я имею привычку совать свой чудесный носик в чужие дела очень глубоко, — подмигнула ей Десмод. — Так, вот, посмотри.

Она положила перед Анджеллой несколько листов.

— Что мне делать? — спросила королева.

— Тебе нужно подписать здесь и здесь, — Десмод своим тонким пальцем указывала на поля для подписей. — Подписывай за себя, фактически ты уже вступила в право распоряжаться своим наследством.

Анджелла без слов нацарапала свои закорючки на всех экземплярах.

— Ты понимаешь, что ты сейчас послала ко всем чертям Совет Опекунов? — спросила Десмод.

— Мне плевать, — ответила Анджелла.

— Молодец, — улыбнулась Десмод. — Я знала, у тебя характер…

— Что с моим характером не так? — поинтересовалась Анджелла.

— Нормальный у тебя характер, не переживай, — улыбнулась Десмод, и во всем ее взгляде внезапно скользнула доселе неведомая ласка и нежность…

Анджелла мотнула головой, желая прогнать мираж. На мгновение от строгой, и вполне даже возможно, жестокой опекунши повеяло теплом, которого прежде Анджелла никогда не знала — теплом материнской любви…

— Все, мы закончили, — Десмод убрала лишние документы в стол. — Идем, обрадуешь Винсента, пока он от волнения не напился.

Винсент Ле’Санг периодически прикладывался к бокалу, бурно жестикулировал и не брезговал жаргоном.

— Мы их всех загоним в самый мрачный угол, — говорил он Андреа, свободной рукой красноречиво показывая кулак. — Всю эту гниль, всех этих поганых бюрократов. Нахер королевскую гвардию, она вся под Элджином. Я вам обеспечу своих бойцов. Мои ребята не умеют маршировать и красиво носить карабин, но это компенсируется с лихвой их умением решать проблемы…

Андреа сидел напротив, с бокалом в руках, и благосклонно кивал, слушая полупьяные бредни своего собеседника.

— Винсент, сбавьте обороты, — сказала Десмод, и сила ее слов была такова, что член Верховного Совета Винсент Ле’Санг тотчас выплеснул содержимое своего бокала в камин.

— Что, мальчики, расслабляетесь? — спросила Анджелла, села рядом с Андреа.

— Так, чуть-чуть, — улыбнулся он.

— Возьмите, Винсент, — Анджелла протянула Ле’Сангу подписанные бумаги.

Винсент Ле’Санг принял из рук королевы столь желанные документы, внимательно просмотрел их.

— Это Вам, Ваши экземпляры, — он отобрал половину бумаг и протянул Анджелле.

Королева взяла бумаги, улыбнулась.

— Винсент, не угодно ли Вам отобедать в нашей компании, отметить, наконец, разрешившуюся проблему? — предложил Андреа.

Винсент просиял, развел руками, не находя нужных слов.

В это время в другой части света Александр Шони вошел в ночной клуб. На помостах крутились танцовщицы в нижнем белье, гремела музыка, разгоряченная молодежь билась в экстазе на танцполе.

Шони сел за барную стойку, жестом подозвал бармена.

— Свежие девочки есть? — спросил он.

Бармен наклонился поближе к нему.

— Вон та, темненькая, — сказал он. — Еще вон, две светленьких, но они еще вчера работали, вряд ли Вам такие пожеванные подойдут. И еще одна, рыженькая…

— Довольно, — Шони жестом остановил его. — Дай мне темненькую, на пару часов.

— Будете здесь или возьмете с собой? — спросил бармен.

— Возьму с собой, — ответил Шони.

Ему пришлось прождать целых пятнадцать минут. Наконец заказанная девушка предстала перед ним в маленьком черном платье и с сумочкой в руках. Шони внес оплату, взял девушку за попку и повел наружу.

«Мерседес» инспектора девушку не впечатлил. Казалось, она и так уже избалована красивой жизнью. Девушка молчала всю дорогу. Шони тоже не был разговорчив.

В гостинице их ждал зарезервированный номер. Она отправилась принять душ, Шони тем временем заказал выпивку, снял пиджак, кобуру с пистолетом, свернул все это комом и забросил в шкафчик.

Принесли выпивку. Инспектор тотчас открыл шампанское, налил полный бокал и выпил залпом. И в этот момент она вышла из душа, в одном шелковом халатике, ступая по полу своими чудесными босыми ножками.

— Поль нас предал, — сообщила она.

— Это очень печально слышать, — вздохнул Шони. — А я надеялся, что смогу воспитать в нем мужчину.

— Ты воспитал мужчину в другом, — ответила Каролина, села в кресло.

— Слушай, не напоминай, — процедил Шони. — Это не моя вина, что Анджелла — наследная принцесса, Трише не имел права любить ее!

— Так и сказал бы ему, — звонко рассмеялась Каролина.

Шони длинно и цветисто выругался, плеснул себе еще шампанского.

— Ты сам знаешь, что когда приходит любовь — разум отключается, — сказала Каролина. — Вменять в вину Трише его чувства было крайне глупо. А ты растоптал его. Без тени сожаления. За любовь к Анджелле…

— Хватит! — внезапно коротко рявкнул Шони и тотчас перешел на свой обычный тон. — Они были смыслом моей жизни. Я очень много сил вложил в эту команду. Я учил их, они учили меня. А потом эти поганые крючкотворы похоронили проект. Нас всех растоптали.

— Какой ты малодушный… — усмехнулась Каролина.

— Мы сейчас не меня обсуждаем, — сказал Шони устало.

— Да, пожалуй, — согласилась Каролина. — У тебя есть хоть какие-то свежие данные?

— Да, есть, — сказал Шони. — Я эту ситуацию моделировал уже сто раз, и наработал несколько вариантов. В любом случае, малой кровью мы не отделаемся.

— Что такое? — насторожилась Каролина.

— Скажи, ты любила Августа? — спросил Шони.

— Спрашиваешь… — всхлипнула Каролина, словно он своим словом задел самое больное место в ее душе. — Я была готова жизнь за него отдать, но все сложилось по-другому.

— У тебя еще есть шанс, — сказал Шони как-то загадочно.

Каролина отвернулась, чтобы не показывать ему своей невольной гримасы отвращения.

— Она ведь, по сути, частичка его… — начал Шони.

Каролина ничего не ответила, она встала, скинула с плеч халатик.

— Скажи, тебе не претит твоя новая работа? — спросил Шони, расстегивая рубашку.

— Я могу трахаться с кем угодно, но любить я буду одного только Августа, — горько усмехнулась она.

16:00

Особняк префекта внезапно наполнился охраной. Вооруженные бойцы стояли практически на каждом углу. Такие молчаливые, угрюмые — словно бездушные каменные изваяния. И от этого зрелища в душе Анджеллы вновь шевельнулись подозрения.

Оставив Андреа и Винсента в своих покоях, она направилась в апартаменты префекта. Страж упорно отказывался допускать королеву к собственному брату, пришлось его слегка побить.

Фергюссон разговаривал по телефону, голос его звучал отрывисто и нервно подрагивал.

— Она все знает, — говорил он своему собеседнику. — Нет, она не захотела садиться в приготовленную машину. И они расписались. Да, сегодня. Да. Да, хорошо. Каролина вылетела к Вам, она будет искать встречи с Шони.

В этот момент Фергюссон посмотрел куда-то в бок. Анджелла стояла у окна, все это время она слушала его разговор. Он тотчас отключил телефон.

— Слушай, Анджи, ты все не так поняла… — замялся Фергюссон.

— Нет, — отрезала Анджелла. — Я все поняла.

Она быстрым шагом вышла вон.

Андреа и Ле’Санг вновь обсуждали какую-то блестящую бизнес-идею. С одной стороны, Анджелле откровенно не нравился Винсент, с другой — Андреа, похоже, был прав насчет него. Ле’Санг оказался полезен в сложной ситуации, но сколько это продлится — тяжело сказать.

— Уходим отсюда, — коротко бросила Анджелла, выволокла из под кровати сумку, выдернула из нее винтовку и поставила на боевой взвод.

— Что такое, Анджи? — встрепенулся Андреа.

— Нас предали, — ответила она. — Винсент, я могу просить Вас о помощи?

— Ваше Величество всегда может рассчитывать на своего верного вассала, — Ле’Санг встал и поклонился.

— Они хотят убить Андреа, — сказала Анджелла. — Вы должны защитить его.

— Как будет угодно Вашему Величеству, — Винсент подошел к окну. — Вы только полюбуйтесь…

Анджелла встала рядом.

Во дворе замерли колонной два десятка черных Н2. Рядом рассредоточились примерно 3–4 десятка бойцов, с оружием наперевес.

— Я же обещал Вам Вашу личную гвардию… — улыбнулся Винсент.

— Тогда поехали, — распорядилась Анджелла. — У Вас есть тихое безопасное место, где можно пересидеть бурю?

— Для Вас найдется, — заверил ее Ле’Санг.

— Андреа, возьми вещи, — попросила Анджелла.

Андреа взял сумку, проверил содержимое, застегнул молнию.

— Все здесь, и мишка твой тоже, — сказал он.

— Спасибо, — Анджелла смущенно улыбнулась.

В коридоре они столкнулись с Фергюссоном и несколькими его охранниками.

— Анджелла, как это понимать? — префект был напуган. — Куда вы собрались? Что это за солдаты у меня во дворе?

— Префект, займите место в своем кабинете, — сказала Анджелла холодно. — Подобным тоном Вы будете общаться со своими подчиненными, но не со мной.

— Анджелла, я не имею права тебя отпускать! — повысил голос Фергюссон.

— Пол, у тебя два варианта, — Анджелла красноречиво махнула дулом винтовки. — Или ты уходишь в сторону, или я перешагиваю через твой труп. Третьего варианта не дано. Видишь моих бойцов во дворе?

Фергюссон некоторое время топтался в нерешительности, затем отступил в сторону.

В это время в другой части света черный «Линкольн Навигатор» бодро укатывал асфальт загородного шоссе. Остановившись у какой-то маленькой придорожной забегаловки, он хлопнул дверцами, выпуская охрану и своего высокопоставленного пассажира.

— Ждите здесь, — коротко бросил Элджин и вошел внутрь.

В обеденном зале никого не было. Только за столиком в углу сидел какой-то мужчина в замшевом плаще. На столе стояли тарелка какой-то на вид неаппетитной похлебки и стакан с обычной питьевой водой, рядом лежал ломоть черного хлеба. Фарэ неспешно поедал свой нехитрый ужин.

Элджин схватил один из стульев, подвинул, сел напротив.

— Я так понимаю, случилось что-то важное, — заметил Фарэ, не отрываясь от своей трапезы.

— Да, случилось, — сказал Элджин и полез во внутренний карман своего пиджака. — Вот. Я хочу, чтобы его не стало. И чем скорее — тем лучше.

Он положил на стол фотографию. Фарэ отложил ложку в сторону, взял снимок за уголок, поднес к глазам.

— Сколько вы возьмете за голову этого субъекта? — спросил Элджин.

— Нисколько, — ответил Фарэ.

Элджин удивленно посмотрел на своего собеседника.

— Его я убью бесплатно, — сказал Фарэ. — У него и без Вас немало врагов.

Элджин согласно кивнул, встал и вышел вон. А Фарэ взял фотографию и еще раз посмотрел на свою будущую жертву. С листка глянцевой бумаги на него безмолвно взирал Александр Шони. Фарэ разорвал снимок на несколько больших клочков, поджег зажигалкой и бросил в пепельницу.

День 29-ый

00:30

— А здесь уютно, — отметила Анджелла.

Ле’Санг продолжал держать данную когда-то клятву верности. Он вывез своих венценосных подопечных в свой родной Будапешт и поселил в одной из квартир, принадлежащих уважаемому семейству.

— Вас здесь искать не будут, — заверил Винсент. — А если и попробуют, мои люди позаботятся о Вашем покое, не сомневайтесь. Через час прибудет еще одна группа, примерно тридцать бойцов. Так что не волнуйтесь — ваш сон никто не потревожит.

Анджелла села в кресло, откинулась на спинку.

— Винсент, я должна покинуть Вас, — сообщила она безрадостным тоном. — Пусть Андреа остается под Вашей охраной, я уверена, ему с Вами будет безопасно. А вот мне придется вернуться в родную префектуру. Надо покончить с Элджином, раз и навсегда. Иначе эта зараза так и будет отравлять нам жизнь.

— Организовать Вам самолет? — спросил Винсент.

— Да, пожалуй, — сказала Анджелла.

Ле’Санг тем временем открыл бар, вынул и откупорил бутыль вина, наполнил бокалы.

— Дать Вам сопровождение? — поинтересовался он, поднося бокал королеве.

— Пожалуй, нет, — сказала Анджелла, приняла из его рук бокал, пригубила. — У меня там есть на кого опереться при случае.

— Надеюсь, Вы не переоцениваете себя, — заметил мельком Винсент, прошелся по гостиной и подал бокал Андреа.

— Я не собираюсь бросаться на амбразуру, — сказала Анджелла. — Я скорее брошу на амбразуру Шони, и посмотрю, кто из двух скорпионов в банке сдохнет в итоге. И если выживет все-таки Элджин — после убийства Шони он потеряет всякую легитимность. Никто не посмеет помешать мне воздать ему по делам его.

Она снова пригубила бокал.

— За отважную Королеву! — поднял свой бокал Ле’Санг.

Анджелла и Андреа ответили ему тем же.

— Мне до сих пор не верится, что он вот так запросто предал меня… — сказала Анджелла, и в ее голосе ясно послышался оттенок горечи.

— Знать бы заранее, кто отречется, а кто встанет рядом под пули… — заметил Винсент как-то философски.

— Вот уж точно, — Андреа не смог сдержать улыбки. — А Вы сами, Винсент, неужели не боитесь за свою жизнь? Если враги все-таки окажутся сильнее, участие в этой истории Вам вряд ли простят.

— Дорогой король, поверьте, я не сдох в прошедшие триста лет, и на последующие триста лет Смерть ко мне на прием не записывалась, — сказал Ле’Санг.

Анджелла звонко рассмеялась. Все-таки Ле’Санг, каких сомнительных душевных качеств он бы ни был — продолжал проявлять себя исключительно как преданный вассал, и, чем не шутит черт, верный друг. И то, как Андреа держит себя с ним, насколько близко подпускает к себе — тоже показательно, ведь Андреа уже достаточно поднаторел в выборе друзей. Да, его боятся — он подмял под себя несколько не самых последних семей. Но его и уважают — именно за его умение держаться праведного пути в тех ситуациях, когда остальные предпочли урвать выгоду, прогнулись под обстоятельства или же вообще испугались.

А его деловые интересы, периодически проглядывающие сквозь его поступки — что ж, кто не без греха… но быть настоящим рыцарем ему это не мешает.

— Если Вы позволите, я покажу Вашу спальню, — предложил Винсент. — Сам я буду находиться в соседней комнате. Гостиную займет охрана.

— Да, конечно, — Анджелла оторвалась от своих мыслей, поднялась с кресла.

Спальня оказалась небольшой, но очень уютной. Окна были занавешены плотными шторами, не пропускающими свет. Двуспальная кровать стояла в углу, спинкой и одной из сторон к стенам. Рядом был небольшой туалетный столик. Напротив стоял комод.

— А здесь неплохо, — заметила Анджелла.

— Здесь отдельный санузел, — Винсент прошел по комнате и открыл неприметную дверь в противоположном углу. — Ванна, рукомойник. Как видите, все довольно скромно.

— И очень уютно, — сказала Анджелла. — Спасибо Вам, Винсент, за теплый прием.

— Вы всегда можете рассчитывать на меня, — Ле’Санг поклонился. — Спокойной ночи.

Анджелла улыбнулась, благосклонно кивнула. Когда преданный вассал вышел, оставив их наедине, она устало опустилась на кровать, легла на бок.

— Малышка, как ты? — спросил Андреа, сел рядом.

— Устала, — ответила Анджелла. — Вымоталась морально, понимаешь? Не верю, не верю я, что нас окружают одни предатели.

— Не только предатели, — Андреа растянулся на кровати, повернулся к ней, осторожно одной рукой обнял любимую. — Вот, посмотри, твоя опекунша нам сегодня фактически спасла жизнь. Франци помог в кратчайшие сроки организовать нашу регистрацию, мы теперь официально супруги. Ле’Санг вообще носится с нами, как с писаной торбой. А ты говоришь, кругом враги…

— Я уже не понимаю, кому верить, — произнесла Анджелла чуть слышно.

— Верь мне, — прошептал Андреа, коснулся губами ее щечки. — Как самой себе, поняла?

— Хорошо, как скажешь, — улыбнулась Анджелла.

День 29-ый

16:30

Стоило Анджелле надеть кожаные брюки, алый джемпер и взяться за любимый кольт, как к ней вернулись ее хладнокровие и та механистичность боевой машины, которая всякий раз поражала Андреа до глубины души, хотя он думал, что привык к этой маленькой особенности своей любимой.

А Анджелла так и не заметила своей очередной метаморфозы, подошла к зеркалу, повернулась боком, выгнулась дугой, демонстрируя точеную фигуру. Глянув на отражение в зеркале и поймав на себе восхищенный взгляд Андреа, она кокетливо улыбнулась ему, обернулась и повисла у него на шее.

— Я так не хочу уезжать, оставлять тебя… — прошептала девушка.

— Я буду ждать, — ответил Андреа, обнимая любимую. — Я дождусь, не сомневайся. Возвращайся скорее, ладно?

— Ну конечно, — Анджелла улыбнулась, поцеловала любимого в губы.

Ле’Санг тем временем откупорил бутылку с вином, разлил по бокалам багряную жидкость.

— Ну что, выпьем за скорейшее возвращение королевы? — предложил он.

Они взялись за бокалы.

— Мы победим, у нас просто нет выбора, — Андреа подмигнул своей супруге.

— Мне бы капельку твоего оптимизма, — сказала она, и в ее голосе внезапно прозвучали нотки страха. — Мы словно играем в шахматы с психопатом, у которого все фигуры ходят так, как ему заблагорассудится…

— У нас есть пара запасных шахматных фигурок в рукаве, — обнадежил ее Ле’Санг. — Пока Вы будете в отъезде, мы с королем составим нашу маленькую партию…

— Вы умеете интриговать, Винсент, — заметил Андреа.

— Мне эту партию предлагал сыграть еще Август, к сожалению, Элджин нарушил наши планы, — сказал Ле’Санг. — Однако теперь, благодаря Вашей супруге, все фигуры вновь вернулись на доску.

— Винсент, что у нас с самолетом? — спросила Анджелла.

Ле’Санг кивнул.

— Не хочу затягивать прощальную сцену, — сказала Анджелла.

— Хорошо, я распоряжусь с машиной, — сказал Ле’Санг. — Как только приземлитесь — позвоните Шони, вот моя трубка. — Он протянул Анджелле свой телефон. — Сразу в особняк фон Штернгольдта не суйтесь, мало ли какой прием там готовят для Вас…

— Хорошо, я поняла, — согласилась Анджелла.

Она повернулась к Андреа, обхватила руками его шею, заглянула ему в глаза.

— Я, пожалуй, пойду, — Ле’санг покинул гостиную.

Слова им были не нужны. Андреа уже знал, что она скажет, как будет утешать его — но… на самом деле она будет утешать саму себя; и кто, как не Андреа прекрасно знал, какую боль причиняет эта разлука его любимой. Поэтому он просто обнял ее за талию, погладил ее спинку, прижал девушку к себе. И тотчас почувствовал, что что-то изменилось в его Анджелле. Казалось, девушка едва заметно вздрогнула всем телом, сбрасывая с себя маску, под которой пряталась всю жизнь — так змея сбрасывает старую кожу. Да, так и есть. Еще одна, конечная метаморфоза.

Холодная, бесчувственная машина исчезла раз и навсегда — она уже не нужна, она выполнила свое предназначение — сберегла Анджеллу, помогла ей выстоять, выдержать весь этот трудный путь. Путь к своему счастью, которого ее пытались лишить с самого раннего детства.

Словно подтверждая его мысли, Анджелла чуть слышно всхлипнула.

— Девочка моя, что с тобой? — встрепенулся Андреа, взял ее лицо в ладони, заглянул в глаза. — Ты плачешь?

— Нет, что ты… — выдохнула Анджелла.

— Ты плачешь, я же вижу, — Андреа большим пальцем вытер слезинку, выкатившуюся из уголка ее глаза. — Не плачь, милая. Ты ведь обещала мне больше не плакать, помнишь? Лучше возвращайся скорее, пожалуйста.

— Ну конечно, — Анджелла снова всхлипнула, освободила одну руку, принялась ладошкой вытирать маленькие блестящие капельки, внезапно побежавшие ручейками по ее лицу. — Прости, я не хотела…

— Моя малышка… — выдохнул Андреа, прижал ее к себе.

День 29-ый

19:00

Инспектор Службы Собственной Безопасности Александр Шони сидел на письменном столе и привычными движениями терзал любимую скрипку, пытаясь в точности воспроизвести мотив какой-то британской роковой команды. Мало кто догадывался, что у инспектора Шони может быть такое чувственное хобби, как музыка — настолько безупречно сидела на нем маска бессердечной мрази. Его любимец, тарантул Фабрицио, тем временем ползал по комнате, выбирая себе место под паучью усадьбу.

Страдания несчастной скрипки оборвал громко запиликавший мобильник. Шони взял еще пару нот, затем с тоской отложил скрипку в сторону.

— Люди, ну почему вы мне звоните? Я же такая сволочь! — воскликнул он отчаянно и снял трубку.

— Добрый вечер, инспектор. Я в городе, — телефонная трубка ответила взволнованным голосом Анджеллы.

— Отлично, — ответил Шони. — Возвращайся в особняк…

— Но инспектор! — запротестовала Анджелла.

— Возвращайся, тебя никто и пальцем не тронет, — сказал Шони. — Я устроил все необходимое, тебя сразу передадут в мою юрисдикцию.

— Хорошо, — ответила Анджелла.

В трубке раздались короткие гудки. Шони довольно потер руки.

18:30

Как только Анджелла вошла в гостиную, ее тотчас окружили бойцы из охраны Элджина.

— Ах, мисс Фрайхайт! — сам Александр Элджин стоял наверху лестницы и приветливо улыбался. Спуститься к ней он не осмелился. — Как я рад, что Вы почтили нас своим присутствием!

— Я боюсь, Вы кое в чем ошиблись, господин председатель, — загадочно улыбнулась Анджелла. — Я уже не мисс, я миссис.

Она продемонстрировала колечко на безымянном пальце.

— Какая жалость, что мне отсюда ничего не видно! — воскликнул Элджин.

Хлопнула дверь, в гостиной, словно черт из табакерки, появился Александр Шони.

— Господин Элджин, при всем своем уважении к Вам, я самоуправства не потерплю, — сказал он. — Давайте не будем устраивать самосуд. Пускай все будет по закону. Тем более в нашем деле закон необходимо соблюсти с точностью до знака препинания — настолько серьезно обстоят дела.

— Хорошо, Шони, — согласился Элджин. — Действуйте. Отдаю ее Вам, под Вашу личную ответственность.

Шони почтительно кивнул. Охрана Элджина поднялась на верхний этаж. Инспектор подошел, схватил Анджеллу за локоть, повел в западное крыло, где находилась аппаратная службы Собственной Безопасности.

— Запомни, дважды я повторить не смогу — нас могут подслушать, — тихо, но вместе с тем твердо произнес Шони. — Ученый Совет не хочет видеть тебя Королевой, и Элджин тоже. Сейчас сдай кровь, мои люди займутся обработкой данных, я проконтролирую весь процесс. Как только выйдешь из аппаратной — беги прочь отсюда. Спрячься в городе, отсидись. Как только появится возможность — я тебе позвоню, обсудим дальнейшие наши шаги. Поняла?

Анджелла кивнула.

— Умница, — облегченно вздохнул Шони.

Его плану не суждено было сбыться. На выходе из лаборатории Анджеллу уже ждал конвой.

— Приказ господина Элджина, поместить под домашний арест, — доложил старший конвойный.

Анджелла посмотрела сначала на Шони — он внезапно стал угрюм и необщителен — потом на своих конвоиров. Через пару секунд ее уже вели в апартаменты.

Фон Штернгольдт открывал коньяк, когда в его кабинет ворвался Альфан.

— Бернар, ты разве не видишь, что происходит? — закричал он. — Они же казнят ее!

— Да, я видел, что ее арестовали, — тяжелым голосом произнес префект.

— Ты же не будешь сидеть, сложа руки! — надрывался Альфан. — Эту расправу нужно остановить!

— Ну да, — сказал Бернар, наливая себе бокал до краев. — Я сейчас зайду к Элджину и скажу, что она ни в чем не виновата. И Элджин просияет, примет ее в объятия и скажет, мол, ужасная ошибка, приносим извинения…

Альфан стоял, не в силах вымолвить ни слова.

— Пойми, Симон, тут идет игра совсем другого толка… — произнес Бернар обреченно. — Даже если она невиновна, ей никто не позволит это доказать. Она — единственная преграда, отделяющая Элджина от безграничной власти над Кланом…

Дальше она слушать не стала. Постояв под дверью княжеского кабинета, Джиллиан Бернски бросилась в свою комнату, снарядила свои любимые пистолеты и спрятала под курткой. Решение пришло внезапно. Пришлось всыпать паре охранников — но доступ к хранилищу она получила. Найти запасы крови оказалось несложно. Через пару минут она уже несла серебряный поднос, накрытый колпаком, на второй этаж особняка.

— Я к арестованной.

— Не положено, — ответил конвоир.

— Мне приказано покормить, — Джиллиан сняла колпак, показав несколько пакетов с кровью.

Конвоир не стал спорить, отпер замки и впустил ее.

Анджелла не теряла времени зря. Она упаковала все свои нехитрые пожитки в сумку, переоделась в виниловый кэтсьют, сменила непрактичные шпильки на излюбленные сапоги и даже приготовила плащ. Словно была готова сбежать в любую секунду.

— Привет, — улыбнулась Бернски.

— Привет, Джилл, — ответила Анджелла. — Зашла проведать меня?

— Да, как-то так, — ответила девушка. — Вот, держи.

Она поставила поднос на стол, сняла колпак.

— Неплохо, — улыбнулась Анджелла. — Ты практически с рук меня кормишь…

— Силы тебе еще понадобятся, — подмигнула Бернски.

— Я же так совсем ручная стану, — улыбнулась Анджелла, присаживаясь в кресло рядом со столиком, выбирая, какой пакет открыть первым.

— Ну да, ручная, как граната, — сказала Бернски.

Девушки рассмеялись.

— Смотри, — Анджелла протянула руку, продемонстрировав обручальное кольцо.

— Какая красота… — прошептала Джиллиан. — Просто божественно! Андреа?

— Ну, а кто же еще? — улыбнулась Анджелла. — Никогда его не сниму… Она провела подушечкой пальца по бриллиантам.

— Значит, у вас уже все случилось? — спросила Бернски.

— Ну да, — Анджелла прокусила пакет и принялась пить.

— Отмечали в узком кругу? — подмигнула Джилл.

— Еще не отмечали, — ответила Анджелла, отняв пакет ото рта. — Свадьбу потом сыграем, чтобы все было официально. Кстати, вы все приглашены.

— Спасибо, — смутилась Джилл. — Честно говоря, никогда раньше не гуляла на королевской свадьбе.

— Я тоже, — сказала Анджелла.

Девушки снова рассмеялись.

— Я могу что-то сделать для тебя? — спросила Джилл.

— Ты уже сделала, — подмигнула Анджелла. — Тебе нужно идти. Если ты надолго задержишься, охрана что-то заподозрит…

— Да, конечно, — Бернски взяла поднос. — Анджи, удачи тебе…

— Спасибо, — улыбнулась Анджелла. — Еще увидимся.

— Конечно, — Джилл улыбнулась, но как-то грустно…

— Как она? — спросил Элджин.

— Она у себя, — коротко отчитался конвоир. — Ее только что покормили.

— Как покормили? — удивился Элджин. — Я же приказал никого к ней не впускать!

Он рывком распахнул дверь в комнату Анджеллы. В этот момент дочка Карла Бенца с воем вылетела за ворота усадьбы.

Александр Шони как ни в чем ни бывало сидел на письменном столе и в очередной раз насиловал свою любимую скрипку, когда в его покои ворвался председатель Верховного Совета Александр Элджин. При этом бедняга Фабрицио, неспособный разглядеть что-то еще, кроме света и темноты, выбежал из кабинета инспектора и семенящими шажками отправился по своим паучьим делам.

— Анджелла сбежала! — рявкнул с порога Элджин.

Шони встал со стола и принялся упаковывать скрипку в футляр — повернувшись спиной к председателю Верховного Совета, чтобы скрыть вздох облегчения.

— Она не сбежала, она отправилась на вечерний променад, — ответил невозмутимо инспектор.

— Я приказал поместить ее под домашний арест! — негодовал Элджин.

— Считайте, что она остается под моей ответственностью, — сказал Шони. — Я ручаюсь, что она не покинет пределов страны, и не натворит глупостей. Будьте спокойны, господин председатель.

Элджин не смог придумать ничего лучше, кроме как грязно выругаться и оставить Шони наедине со своей деревянной любовницей. А инспектор посмотрел на циферблат наручных часов — подошло время проверить расшифровку генной памяти Анджеллы — и вышел из кабинета.

Результаты ошеломили инспектора. Придя в себя, он первым делом набрал номер Анджеллы — из опального штурмовика она стремительно превращалась в жертву дворцового переворота.

— Запомни, долго говорить не могу. Сейчас я еду к тебе на квартиру. Как приеду — зажгу свет в спальне; подожди двадцать минут и поднимайся ко мне, — сказал Шони.

— Поняла, — ответила Анджелла и отключилась.

Инспектор спрятал трубку в карман, подошел к зеркалу, осмотрел себя, одернул фрак, поправил бабочку.

— По-моему, вполне сносно, — сказал он. — Как ты думаешь, Фабрицио? Да, ты не то, что думать — ты и слова доброго мне никогда не скажешь. Потому что нечем. И где же эта хваленая свобода слова?

Брант и Веймар сидели на диване в гостиной и дегустировали алкогольные напитки из княжеских погребов. Свое самоуправство Брант объяснял тем, что «князь столько не проживет, сколько у него в погребе выпить надо».

В очередной раз встав с дивана, чтобы наполнить свой бокал, Брант наступил на что-то твердое. В тот же миг это «что-то» хрустнуло у него под ногой.

— Блядь, — сказал Вячеслав. — Что это за хуйня?

— Где? — спросил Веймар.

— На моем ботинке, — Брант принялся вытирать подошву о персидский ковер.

— Какая-то мерзость.

— Слушай, а не инспекторский ли это паук? — Веймар подался вперед, чтобы разглядеть получше раздавленное существо.

— Блядь, а похоже, — погрустнел Брант. — И что мне теперь делать?

— Забудь. И больше никогда не вспоминай, — предложил Веймар.

Вошел Шони, замер, похлопал себя по карманам.

— Конфеты взял, — он потрогал засунутую подмышку коробку. — Цветы взял, — инспектор расправил блестящую обертку, украшавшую букет красных роз, затем сунул руку в карман. — Презервативы не взял? — и вынул маленькую квадратную упаковку. — Нет, презервативы тоже взял.

Тут он увидел мирно выпивающих штурмовиков.

— Господа, вы не видели моего друга Фабрицио? — спросил инспектор.

— А кто это? — спросил Брант.

— Мой ручной тарантул, — ответил Шони. — Мой любимец.

— Нет, не видели, — ответил Веймар, с опаской поглядывая на останки паука, размазанные по белоснежному персидскому ковру.

— Инспектор, а Вы никак по своим паскудным делам собрались? — злорадно ухмыльнулся Брант.

— Да, Вячеслав, решил навестить нашу общую знакомую, Анджеллу, — сказал Шони.

— Ставлю сотню на то, что конфеты она как дуршлаг изрешетит, розы выбросит, а Вас… — начал Веймар.

— Веймар, я Ваше пари не приму, потому что Вы однозначно проиграете, — ответил Шони. — Дело в том, что я знаю один очень тонкий подход к женщинам. — Он глянул на часы. — О! Мне пора. Увидимся.

Через пару минут черный «Мерседес» инспектора выехал за ворота.

— Вот мудилище, а… — произнес Брант. — Это что же, Анджелла за свое спасение должна натурой расплачиваться?

20:00

Шони без особого труда открыл замок и с некоторым удовольствием снял гранату с дверного косяка.

— Девочка моя, ты неподражаема, — похвалил он вслух Анджеллу и вошел в квартиру, прикрыв за собой дверь.

Небрежно бросив розы и конфеты на кухонный стол, Шони вошел в спальню и включил свет.

Здесь все пахло Анджеллой — разгоряченной, возбужденной самкой. И Андреа. Его запах чувствовался гораздо слабее. Шони вздохнул, сел на край дивана. Перед его глазами встала отчетливая картина — Анджелла лежит на груди Андреа, он нежно гладит ее по спинке.

— А может, мы с Августом и вправду где-то облажались… — тяжело вздохнул он. — Поменяли в одном уравнении «минус» на «плюс»…

Щелкнула входная дверь. Первая мысль была, что это Анджелла.

— Привет, Анджи, — инспектор поднялся с дивана.

Это был Отто ван Риберг.

— Здравствуйте, инспектор, — произнес он, поднял медицинский пневматический пистолет и выстрелил.

В ногу Шони впилась полая игла.

— Какого дьявола, ван Риберг… — начал было инспектор.

Отто вынул из-за пазухи пистолет-пулемет, взвел курок.

— Это гепарин, инспектор, мощный синтетический антикоагулянт, — ответил он. — В такой концентрации он подействует даже на вампира…

С этими словами он поднял оружие.

— Ах ты, сука… — Шони потянулся к внутреннему карману. — Я же с самого начала знал, что это ты! Какого хрена я тебя сразу не прикончил?

Прогремела автоматная очередь, ей в ответ оглушительно хлопнул «Кольт Анаконда». Дуэль закончилась вничью. Шони лежал, истекая собственной кровью. Он уже не видел окружающей обстановки, он шел по заснеженному гребню, а на вершине его ждал высокий худощавый темноволосый мужчина в бордовом пиджаке и черных брюках. Неподалеку был раскинут небольшой шатер, звучала флейта. Тяжело дыша, Шони подошел к нему.

— Не успел я, Август, не успел… — простонал он.

Август кивнул.

— Теперь это уже не имеет значения, — сказал он. — Идем, тебя давно ждут…

— Жаль, что наш друг Отто не пережил этой дуэли, — грустно сказал Фарэ.

Он стоял посреди спальни Анджеллы, над трупом инспектора Шони.

— Нет, постойте, я жив! — прокричал Отто, поднимаясь на локтях. — Я же надел бронежилет!

— Я, по-моему, ясно выразился — жаль, что наш друг Отто не пережил этой дуэли! — раздраженно повысил голос Фарэ.

— Да, хозяин, — Штефан встал над ван Рибергом и вынул пистолет; выстрелил, затем еще раз. — Как Вы и обещали, Вы с ним рассчитались.

— Конечно, иначе и быть не могло, — сказал Фарэ удовлетворенно. — У нас есть десять, даже нет, девять минут, зачистите всю комнату. Расставьте людей в коридоре. Я чувствую, она уже знает, что мы здесь.

20:00

Крозье вошел в гостиную и с некоторым отвращением посмотрел на подвыпившего Веймара и пьяного в хлам Бранта.

— Вы что, ничего умнее не придумали? — спросил он строго.

— А ты что, решил Анджеллку замещать по воспитательной работе? — жалобно промямлил Брант.

— Идиоты, — рассердился Крозье.

Вошел Альфан, удивленно посмотрел на пьяных штурмовиков.

— Где Анджелла? — спросил он.

Крозье пожал плечами.

— Хорошо. Тогда где Шони? — спросил Альфан.

— Шони поехал к Анджелле, трахаться, — ответил Веймар.

— Не может быть! — воскликнул Альфан.

— Может, он прямо так и сказал, — ответил Веймар. — Цветы взял, конфеты взял, кондомы взял. Короче, экипировался.

— Не будет он с Анджеллой трахаться, — сказал Альфан с недоверием.

— Ага, как же. Он на нее давно глаз положил, с самого начала. А теперь он ее спасает от Элджина, ну и в такой ситуации наша железная леди, какой бы железной она ни была, ножки перед ним раздвинет, — сказал Веймар.

— Да говорю же тебе — не будет, — сказал Альфан. — Александр Шони — ее дядя.

— Чего? — не поверил своим ушам Крозье.

— Шони — дядя Анджеллы, — ответил Альфан сдержанно. — Иначе почему, как ты думаешь, он сейчас так печется о ней?

— Так это что же… — простонал Веймар. — Это он, значит, презервативами нам глаза отвел. А сам — и цветы, и конфеты любимой племяннице, да?

— Шони что-то знает, он не просто так замаскировал свой отъезд, — сказал Альфан. — Я думаю, это связано с Элджином. Виктор, возьми людей… — Альфан покосился на Веймара и Бранта. — Нет, лучше поезжай один. Проверь квартиру Анджеллы, похоже, назревает что-то крупное.

20:00

Эмма Ричардс неторопливо попивала кофе. Последнее время в городе было необычайно тихо. Исчезла ее «знакомая», полицейские ориентировки больше не пестрили ее описанием. Она как будто растворилась среди машин, домов и мокрого, вперемешку с дождем, снега. Да, уходящий год она, Эмма, запомнит надолго.

— Заметила? — вошедший Вагнер принес под мышкой какую-то картонную папку.

— Что? — спросила Эмма.

— А вот, — сказал Вагнер. — Город словно вымер за последнюю неделю. Никто никого не убил, не изнасиловал, даже не подрался. Тебе не кажется это странным?

— Странным? — переспросила Эмма. — А по-моему, вполне нормальная жизнь. Или обязательно должны быть горы трупов в церквях и подземных переходах?

— Нет, я хочу сказать, что в свете последних событий с нашей общей «знакомой», той операцией якобы управления по наркотикам, гибели Форсберга и Ильма — мне кажется, что нынешний покой это затишье перед бурей, — сказал Вагнер. — У меня складывается впечатление, что весь город сидит на адской машинке, которая вот-вот сработает.

— Курт, иди ты к черту… — выругалась Эмма. — Знакомая наша отвалила, и это не может не радовать. А ее засветка на той операции в метро означает лишь одно — она работает на спецслужбы. Ей поручили ряд заданий в этом регионе, она их выполнила и отвалила. Киллер сделал свое дело — киллер может уходить.

— Киллер киллеру рознь, — Вагнер вытряхнул из папки на стол ворох фотоснимков. — Смотри, — он порылся и вынул из вороха одну фотографию. — Узнала?

На фотографии был изображен молодой парень, среднего роста, длинные русые волосы были стянуты в тугой хвост на затылке. Он шел с пулеметом на плечах в компании еще нескольких людей к станции метро.

— Это Вячеслав Брант, — сказал Вагнер. — Он разыскивается за убийство нашего агента. А теперь смотри. — Вагнер выудил еще один снимок. — Видишь ее?

На снимке была изображена молодая блондинка в джинсах и косухе.

— И что? — спросила Эмма.

— Джиллиан Бернски, — сказал Вагнер. — На нее почти ничего нет. Вот только она засветилась несколько лет назад в наркопритоне в Будапеште. Была под кайфом. В одиночку расшвыряла пятерых ребят из полицейского спецназа. Потом ушла, не оставив и следа, сквозь кольцо оцепления. Ну, как тебе?

— Способная девочка… — произнесла Эмма.

— Недели четыре назад, в Варшаве был убит Альфред Химмель, компаньон Густава Алька, — сказал Вагнер. — А убил его некто Освальд Бернски, вполне возможно, что родственник нашей Джиллиан. По заказу какой-то Пражской преступной группировки. Как тебе семейка?

— Постой, как это понимать? — спросила Эмма.

— А пару месяцев назад наша знакомая Анджелла валит ван Вейдена — фактически правую руку Густава Алька. И вот — наша знакомая, Вячеслав Брант и Джиллиан Бернски — в одной компании, идут чистить городской метрополитен, — сказал Вагнер. — Это целый международный синдикат. Ты представляешь, что будет, если мы размотаем это дело?

— Отпуск дадут… — мечтательно произнесла Ричардс.

Вагнер положил перед ней еще один снимок. На нем высокая брюнетка в коротком черном платье шла к вертолету, севшему посреди авеню.

— Ее настоящее имя Анджелла Фрайхайт. И все ниточки ведут именно к ней, — сказал Вагнер.

— Как ты это узнал? — спросила Ричардс.

Вагнер вынул из папки небольшой конверт.

— Там, возле метро, я смог сделать несколько снимков, — сказал он. — Ее снимок я забросил в наш объединенный архив, в надежде, что компьютер выдаст что-то похожее. Вот, компьютер и выдал…

Эмма взяла конверт, вынула оттуда какие-то бумаги, фото.

— Что это? — спросила она.

— Примерно пятьдесят лет назад специальная группа Интерпола проводила операцию по ликвидации религиозной секты, — сказал Вагнер. — Секта окопалась в заброшенном бомбоубежище на территории психиатрической клиники. В клинике особый пропускной режим, всех входящих фотографируют и заносят в журнал. Несколько лет назад весь архив перевели в электронный вид.

— И что? — спросила Эмма.

— Знакомься, Анджелла Фрайхайт, оперативник из Интерпола, — Вагнер протянул ей фото.

— Надо же, — улыбнулась Эмма. — А за полвека ничуть не изменилась…

— Ты не поняла, — сказал Вагнер. — Это фото — официальный документ…

— Да, я все поняла, Курт, — улыбнулась Эмма. — В той квартире я нашла ее личное фото, оно было сорокалетней давности…

Теперь уже удивлению Вагнера не было предела. Впрочем, он быстро совладал с собой.

— А теперь, смотри — фокус! — Курт выудил еще одно фото и показал своей начальнице.

Некоторое время она молчала, разглядывая снимок.

— Он здесь такой молодой…

Вагнер молчал.

— Ты знаешь, у меня даже удивиться не получается… — сказала Эмма. — Выходит, Стоддарт с самого начала знал, кого мы ловим…

20:02

Анджелла медленно открыла дверь, заглянула. Первое, что пришло на ум — в ее квартире потопталась целая звериная армия. Но к этому моменту они уже покинули ее жилище. Да, тот, кто направляет их, действует очень грамотно — устраивать засаду в норе вампира станет только сумасшедший.

Анджелла вошла в спальню. Здесь отчетливо слышался запах Александра Шони — несомненно, инспектор был здесь не так давно. Анджелла подошла к окну, присела, открыла тайник, мягко опустила туда «Кольт» и «Орлов Пустыни». Она очень хорошо чувствовала засаду — но желание увидеться со своим загадочным преследователем было таким сильным…

Закрыв тайник, девушка сунула руки под плащ, нащупала холодные рукоятки пистолетов. Нет, она все же сохранила адекватность мышления — полное отсутствие оружия наведет охотника на мысль, что жертва именно этого и ждет.

Анджелла вышла из квартиры. Предчувствие опасности было сильно как никогда. Она обернулась по сторонам. По лестнице поднималась какая-то компания, а в другом конце коридора в полутьме курили два парня — все, ловушка захлопнулась. Анджелла резким движением выдернула пистолеты, и тут громко щелкнул арбалет. Дротик, наполненный транквилизатором, вонзился ей в ключицу. Она прицелилась и разрядила обе обоймы в куривших в конце коридора парней. Затем выронила оружие, медленно, цепляясь за стену, сползла на пол. Девушка почувствовала, что проваливается в какую-то черную бездну; последним, что она услышала, был знакомый мужской голос…

Фарэ присел рядом, осторожно вынул стальной дротик из ключицы Анджеллы.

— Я до сих пор не верю, что все закончилось так неожиданно легко, — произнес он задумчиво.

— Босс, это уже не наша проблема, — ответил Штефан, положил арбалет на плечо. — Нам нужно доставить ее Элджину, пускай это будет его головная боль. А свою работу мы сделали.

— Да, ты прав, мой мальчик, — согласился Фарэ, подушечкой пальца попробовал иглу дротика. — Но все-таки мне ее очень жаль, я ведь, по сути, разрушил такую захватывающую легенду о непобедимой Анджелле.

Штефан пожал плечами.

— Мне вас не понять, босс, — сказал он.

— Жаль, — ответил Фарэ. — Надеюсь, со временем понимание придет к тебе. А иначе я очень сожалею, что потратил на тебя свое время.

20:20

Крозье сразу понял, что опоздал — у свечки уже стояли два черных джипа Собственной Безопасности. Виктор припарковал черную «Ауди А8» рядом с ними и вошел в подъезд, медленно поднялся на пятый этаж. Там все было оцеплено, эксперты собирали образцы крови со стен и пола. Крозье неторопливой походкой прошел по коридору и подошел к квартире Анджеллы, заглянул в распахнутую настежь дверь.

— Эй, а Вы кто такой? — окликнул его один из спецов, осматривающих квартиру.

— Виктор Крозье, Джи-2, — ответил Виктор невозмутимо, прошел внутрь. — Что-нибудь расскажете?

— Не имею права, служебная информация, — ответил тот.

— А где Анджелла? — спросил Крозье.

— Не знаю, по результатам расследования, может быть, установим, — ответил спец. Он вообще был какой-то угрюмый, действовал вяло, без энтузиазма.

— То есть Вам, собственно, наплевать, что пропал командир штурмового подразделения? — уточнил Крозье.

— Слушай, мужик, тебе почему не живется спокойно? — спросил спец рассерженно. — Мы сами приехали пару минут назад. Что тебе не нравится? У вас своя работа, у нас — своя. Мы вас работать не учим, вот и вы не лезьте в наше дело.

— Ладно, хорошо, я понял тебя, устраняюсь, — сказал Крозье, направился к выходу. — Мне просто за командира беспокойно.

— Э… стой! — окликнул его спец.

Крозье обернулся, замер на пороге.

— Жива она, похитили ее, — сказал спец. — Деталей не знаю, но это уже установили, можете работать по горячим следам.

— Спасибо, — сказал Виктор и вышел из квартиры.

В голове беспокойным роем роились тревожные мысли. Фарэ… наверняка его работа, все было сделано просто ювелирно, профессионал — сразу видно, высочайшая проба. Но — наемник. Самому ему Анджелла даром не нужна. Значит, звери. Устраивать облаву? Может быть. Надо попробовать поговорить с фон Штернгольдтом. Хотя… Элджин. Наверняка он. Не просто так он сюда примчался, едва Анджелла натворила дел. Нанял Фарэ — по ее душу. Но если просто так ворваться в особняк и заявить о своих подозрениях — на клочки разорвут. Нет, надо действовать тоньше. Попробовать пощупать Элджина…

— Да, эта ночь будет долгой… — устало сказал сам себе Виктор, садясь в машину и заводя двигатель.

Хаммер въехал в захламленный проулок между панельными высотками и остановился. Там уже стоял «Линкольн» Александра Элджина. Фарэ вылез из джипа и открыл багажник, приглашающим жестом махнул своим вечерним визави. Хлопнули дверцы, Элджин в сопровождении телохранителя подошел к корме Хаммера. Фарэ откинул брезентовый покров, продемонстрировал спящую, сраженную наповал лошадиной дозой транквилизатора Анджеллу.

— Так устраивает? — спросил наемник.

— Вполне, — слегка потрясенный, Элджин кивнул. — Да, Фарэ, Вы свои цены назначаете не зря. Я удовлетворен результатом.

— Забирайте, — Фарэ откинул борт и жестом указал на бездыханную Анджеллу.

— Нет, Фарэ, мы договорились, что Вы доставите ее в полицейский участок, помните? — сказал Элджин.

— Я не собираюсь везти ее в волчье логово. Это Вы сами сделаете, — произнес Фарэ холодно.

— Фарэ, что с вами? — спросил Элджин. — Мы же договорились — в участок. Там ее у меня перекупят. А здесь мы встретились для того, чтобы я смог удостовериться в качестве товара.

— За что Вы ее так? — спросил Фарэ.

— Это не Вашего ума дело, — сказал Элджин.

— И все-таки? Могу я узнать, почему Вы заставили меня играть со смертью? — спросил Фарэ.

— Потому что она очень удачно подошла под мои планы, — сказал Элджин. — В кои я Вас посвящать не намерен.

Фарэ кивнул.

— Давайте поедем в участок, — сказал он устало. — Я хочу как можно скорее закончить это дело и получить расчет.

Элджин согласно кивнул, развернулся и зашагал к своему автомобилю. Фарэ уже хотел было закрыть багажник джипа, как вдруг к нему подошел Штефан с черным чемоданчиком в руках.

— Хозяин, ей необходимо сделать еще один укол, — сказал он, раскрыл кейс и вынул наполненный шприц.

— Что? — переспросил Фарэ.

— Ее необходимо уколоть еще хотя бы раз, — повторил Штефан. — Иначе она очнется, в пути или уже в участке.

— Да, конечно, — согласился Фарэ. — Я все сделаю.

Он взял чемоданчик и шприц из рук подчиненного. Штефан внимательно смотрел на него.

— Иди, Штефан, — распорядился Фарэ. — Я сам ее подколю.

Когда Штефан удалился, Фарэ отложил чемоданчик на пол багажника, перевернул Анджеллу на бок, убрал волосы с ее шеи. Затем сделал то, что вызвало бы немалое удивление у Штефана — надавил на поршень, выливая на стальное дно багажника почти все содержимое шприца.

— Я не отдам тебя этим тварям… — прошептал Фарэ, делая Анджелле инъекцию жалкими остатками смеси.

20:30

Хаммер остановился на обочине. Здесь заканчивалась городская черта — жилья не было, только трасса и лес. Штефан вылез из джипа, прикурил, некоторое время стоял на обочине иссиня-черной полосы асфальта, потом открыл багажник, вытащил завернутый в полиэтиленовый мешок труп Отто ван Риберга, и бросил его в придорожную канаву. Оглядев свою работу, Штефан удовлетворенно хмыкнул и сел в джип. Хаммер фыркнул двигателем, развернулся через сплошную полосу и поехал в город.

21:00

Анджелла постепенно приходила в себя. Первое, что она увидела, было грязно-белой бетонной стеной. Ясно чувствовался какой-то затхлый, влажный запах. В помещении было душно. Она лежала на деревянной полке, в камере предварительного заключения.

Она поморгала глазами — картинка оставалась предельно четкой.

Хороший сегодня транквилизатор подали — пощадили рецепторы, — удовлетворенно отметила она про себя.

Она попыталась встать — не вышло. Ее руки были прикованы к стене титановой цепью. Она попробовала порвать цепь, дернула изо всех сил — бесполезно. Цепь была рассчитана на нечеловеческую силу.

— Интересно, — произнесла девушка вслух. — Будем ждать следующего действия этого спектакля?

Она села на полке, обхватив руками колени.

21:20

Эмма Ричардс практически с порога накинулась на дежурного полисмена.

— Почему мне не сообщили, что у Вас находится моя подозреваемая? — вскричала она, схватив его за китель.

Вагнер отстранил свою начальницу от несчастного.

— Эмма, успокойся, — сказал он.

— Что происходит? — спросил, ошалело глядя на них, дежурный.

Вагнер вынул свое служебное удостоверение.

— Курт Вагнер, Интерпол, — представился он. — У вас в камере находится Анджелла Фрайхайт, она проходит по нашему делу. Нам необходимо ее допросить.

И тут где-то совсем рядом раскатисто загремели выстрелы.

21:18

Железная дверь клацнула замком и в камеру вошел полицейский. При его виде Анджелла тотчас приободрилась. Высокий, темноволосый, подтянутый — парень был как раз в ее вкусе.

— Уже очнулась? — полицейский был несколько удивлен. — Странно. Ты должна еще спать. — Он вынул наполненный мутно-белой жидкостью шприц, снял колпачок с иглы. — Как будем колоться — сама дашься или придется силой взять?

— Силой? — кокетливо переспросила Анджелла, выгнув спинку и выставив грудь вперед. — Мне нравиться силой… но ты ведь будешь нежен, правда?

От такого приема парень слегка оторопел. Брюнетка явно вела себя вызывающе. Анджелла вытянула руки вверх, скрипнув винилом, сладко потянулась, подогнула ноги, раздвинув бедра и продемонстрировав маленькую пластмассовую молнию в промежности.

— Ну что ты, миленький… — сладко простонала она. — Неужели не подаришь мне пару сладких минут?

Черный седан «Ауди А8» с правительственными номерами замер на тротуаре недалеко от центра города. Возле того самого подземного перехода, где почти месяц назад Анджелла покрошила в мелкий винегрет банду грабителей. Виктор Крозье выключил сотовый телефон и спрятал в карман. Он только что доложил о ситуации Альфану. Тот лишь угрюмо хмыкнул в ответ. Ждать помощи не приходилось — а перевернуть в одиночку весь город задача даже ему, Виктору, не под силу. Но оставался еще один вариант — Анджелла. Если она жива — она заявит о себе.

Полицейский смутился таким неожиданным поворотом событий. Он приблизился к Анджелле, отложил шприц в сторону. Анджелла сладко промурлыкала, вжалась спинкой в стену, запрокинула голову, демонстрируя белоснежную шелковую шейку. Полицейский встал на колени на полку, бережно обнял ее за талию. Она обхватила его ногами, плотнее прижимая к себе. Сквозь брюки и тонкий винил полицейский явственно почувствовал, как к его левому бедру прижались половые губы девушки.

Оставался единственный вариант — Анджелла. Если она жива. Она жива, иначе — быть просто не может. Виктор закурил, затянулся. А что ему известно об Анджелле? Она — профессионал высочайшей пробы, она командир подразделения Джи-2.

Она — хладнокровная беспощадная убийца.

Анджелла опустила голову, взглянула полицейскому прямо в глаза. И парень поежился от внезапно накатившего страха. Похотливая сучка, зовущая попробовать ее, исчезла — он смотрел в обжигающие холодом, полные ненависти глаза вампира. Анджелла плавным движением набросила цепь наручников ему на шею и с силой дернула. Хрустнули шейные позвонки. Она сняла с ремня ключи, отомкнула замки браслетов, затем небрежным движением ноги отпихнула от себя еще теплый труп.

Освободившись от оков, Анджелла сняла с пояса полицейского пистолет и две запасных обоймы, вышла из камеры. В конце коридора стоял какой-то парень в полицейской форме; он даже что-то крикнул в ее адрес. Анджелла подняла пистолет и дважды выстрелила.

Стоило пройти десяток шагов — и тотчас под потолком заполыхали тревожные красные огоньки, а здание дежурной части огласилось воем сирены.

Элджин, Фарэ и начальник дежурной части сидели в кабинете. Фарэ не спеша перебирал бриллианты, которыми председатель Верховного Совета рассчитался с наемником за проделанную работу. Внезапно в коридоре взвыла сирена.

— Что это такое? — насторожился Элджин.

— У нас побег, — сказал начальник дежурной части, снял телефонную трубку.

Где-то недалеко прозвучали пистолетные выстрелы.

Крозье включил рацию, настроился на полицейский диапазон. Череда стандартных сводок внезапно оборвалась тревожным зовом.

— Побег… дежурная часть №… подозреваемая женщина… приметы…

«Ауди» взвыл мотором, завизжали по асфальту покрышки, оставляя полосы жженой резины.

День 29-ый

21:30

Шаги раздавались все ближе и ближе. Анджелла выскочила на лестницу, побежала вниз по ступеням. Спустившись, она оказалась в каком-то подвале — здесь находились бойлерная, электрощитовая и еще несколько подсобных помещений.

Внезапно она замерла, прислушалась. Нет, слух ее не обманул. Тяжелая поступь, утробное прерывистое дыхание с характерной хрипотцой — она безошибочно узнала своего лесного преследователя. Тогда, в день нападения на конвой, он прятался в тумане, выжидая удобного момента, чтобы наброситься на нее. И на Андреа. На мгновение эмоции взяли верх, к горлу подкатил ком и на глазах выступили слезы — кто знал, что разлука с любимым дастся ей так тяжело? Она собрала в кулак всю свою волю, проверила обойму в пистолете, затем плавно двинулась вперед, бесшумно ступая по бетонному полу.

Нет, здесь есть кто-то еще. Она осторожно двинулась вдоль стены. Горело несколько тусклых плафонов, но в этом полумраке принцесса чувствовала себя очень комфортно. Все-таки они видят в темноте хуже, и потому некоторое преимущество у нее уже есть.

Сигнал пришел неожиданно, сильный и четкий — она сперва даже растерялась. На мгновение показалось, что оборотень где-то рядом. Анджелла замерла, вслушиваясь в собственные ощущения. Сомнений не было — это бьется человеческое сердце. Она слегка повернула голову. Курт Вагнер, держа наизготовку «Зиг-Зауэр», крался вдоль стены, почти вслед за ней. Анджелла посмотрела на свой девятимиллиметровый пистолет, затем на оружие в руках Вагнера. 357-ой выглядел предпочтительнее.

Она сделала шаг вперед, схватила за ствол и вывернула его, заставляя полицейского разжать пальцы. Вагнер сначала не понял, что произошло, а когда понял — получил легкую оплеуху и упал на спину.

Он все-таки разглядел в этом полумраке маленькую потасовку, метнулся в сторону — Вагнер услышал, как когти лязгнули по бетону, высекая искры — Анджелла взглядом проследила траекторию движения, подняла пистолет и сделала пару прицельных выстрелов. Совсем рядом от боли заревел какой-то огромный дикий зверь, Вагнер почувствовал, как у него в груди похолодело от страха.

Анджелла вышла на центр помещения, огляделась. Здесь она была как на ладони, но и оперативный простор позволял вступать в схватку. Она ждала нападения — действовать от обороны в таком случае всегда было легче. Он зашел со спины, она отпрыгнула в сторону и выстрелила. Судя по окровавленному бетону — пуля ушла в цель.

Вагнер отполз к стене, поджал ноги. Чувство безотчетного страха полностью овладело им. Совсем рядом тяжело дышало что-то большое, оно прошло всего в паре метрах от него, и Вагнер увидел характерную вытянутую клыкастую морду. Вспомнив, что когда два крокодила играются — третий будет не лишним, а жратвой, Вагнер стал осторожно продвигаться к выходу. Внезапно чудовище оказалось совсем рядом, схватило его за ноги когтистыми лапами — при этом разорвав брюки — и потянуло к себе, к своей пасти. Быть жратвой совсем не хотелось, Вагнер закричал, попытался вырваться или хотя бы лягнуть зверя по морде. Анджелла прыгнула на оборотня сверху, впилась клыками в шею, стиснула челюсти что было силы. Зверь снова заревел, выпустил Вагнера, выпрямился во весь рост — не меньше 2,5 метра, но в темноте параметры чудовища плохо угадывались — схватил Анджеллу за загривок и швырнул куда-то в сторону. В другом конце помещения прозвучал глухой мягкий удар — что-то шлепнулось о стену.

Кровь текла из распоротой клыками шеи ручьем, зверь слабел на глазах. Он опустился на четвереньки, медленно подошел к Вагнеру. Все-таки пока на дистанции захвата есть пища — есть еще шанс выжить после укуса вампира.

Анджелла поднялась, прихрамывающей походкой пересекла бойлерную, подобрала с пола пистолет, встала над оборотнем и спустила курок. Громыхнул выстрел, зверь растянулся на полу. Она придавила его ногой к полу, прицелилась и разрядила обойму в иссиня-черную шкуру.

Опомнившись, Вагнер вскочил на ноги и бросился бежать. Анджелла рефлекторно вскинула пистолет и спустила курок. Оружие громко щелкнуло. Ругнувшись, она выбросила бесполезный кусок железа.

Здание дежурной части оцепили, весь персонал эвакуировали. Откуда ни возьмись, появились эти вездесущие журналисты, увлеченно рассказывающие на камеру о захвате террористами полицейского участка. В воздухе повисло напряженное ожидание — группа полицейского спецназа опаздывала, они должны были начать штурм.

Эмма успела сходить в круглосуточное кафе, взять чашечку кофе. Когда она вернулась к оцеплению — из здания внезапно выскочил, как ошпаренный, перепуганный, поцарапанный и грязный Вагнер в рваных окровавленных брюках. Он, не говоря ни слова, миновал оцепление, подбежал к своей машине и сел за руль.

— Курт, что там произошло? — спросила Эмма.

— Идите вы все к черту! — закричал Вагнер, включил передачу и надавил на газ. Машина протяжно взвыла, сдавая задним ходом, на перекрестке он развернулся на 180 градусов и исчез за поворотом.

— Курт, а как же я? — растерянно спросила Эмма.

Ответом был вой полицейских сирен. Один за другим на улицу перед дежурной частью въехали три Хаммера характерной серой камуфляжной расцветки.

Крозье бросил машину за квартал от атакованной террористами полицейской части. Когда он уже подходил к оцепленному зданию — мимо проехали три джипа, принадлежащие внутренним войскам. Если бы это была охота на оборотней — послали бы штурмовую группу. Но Элджину не нужны звери, ему нужна жизнь принцессы. Вот оно, прямое доказательство. Крозье стиснул кулаки.

Он сидел за одним из столов и машинально листал забытую кем-то газету, а в голове мельтешили беспокойным роем тягостные мысли. Рядом стояли чашка кофе, коробка с пончиками — стандартный полицейский арсенал. Все-таки трудно ощущать себя виноватым — не углядел, не сберег, а в итоге рухнуло чье-то счастье. Было очень жаль Штефана, как теперь сказать Герде, что ее любимого больше нет…

Она вышла в холл и решительно двинулась к дверям лифта.

— Внизу группа специального назначения внутренних войск готовится к штурму, — сказал он. — Я бы не советовал выход в лобовую.

Она на мгновение замерла, посмотрела на Фарэ. Затем свернула в раздевалку.

Вскрыв один за другим несколько шкафчиков, она наконец нашла то, что нужно. Хотя китель оказался туговат в груди, а брюки — коротковаты, в целом полицейская униформа села более-менее удачно.

Где-то в шахте лифта клацнул и загудел подъемный механизм. Она посмотрела по сторонам, затем заглянула в ствол полицейской «Беретты». Видимо, выбор и вправду небольшой. Анджелла приставила пистолет к виску и спустила курок. Тотчас наступила тьма и тишина.

Когда двери лифта раскрылись, в холл первым делом вылетели две дымовых гранаты. Затем, под укрытием плотной завесы, бойцы полицейского спецназа осторожно двинулись вперед. Кто-то из них споткнулся обо что-то, наклонился и обомлел. Трудно было представить, что такая красавица согласится на опасную, низкооплачиваемую службу в полиции. И вот теперь она лежит здесь, на полу, а из простреленной ее головы слабо сочится кровь. Полицейский наклонился и прижал пальцы к сонной артерии девушки.

— Эй, она еще жива! — сказал он.

Через некоторое время девушку уже несли на носилках.

22:00

Крозье сунул под нос полицейскому из оцепления первую подвернувшуюся корочку и тот пропустил его. Виктор уже собирался двинуть в здание, когда двери распахнулись и на носилках вынесли чье-то тело. Крозье не придал этому значения — там, где Анджелла почувствовала угрозу — всегда остаются мертвые тела.

Когда он вошел внутрь, спецназ уже заканчивал прочесывать здание. Виктор поднялся на верхний этаж. Анджелла обожала шляться по ночным крышам — зачем ей изменять своим привычкам?

Посреди широкого холла он увидел Элджина и Фарэ. Они о чем-то говорили; впрочем, это скорее выглядело как спор — судя по нервным интонациям председателя Верховного Совета.

— Она ушла, а Вы не остановили ее! — надрывался Элджин.

— Я свою работу выполнил, — спокойно отвечал Фарэ. — Доставил ее в этот участок. То, что Ваши люди ее проворонили — их беда. А бесплатно я ничего не делаю, могу только с постели свеситься — поискать под кроватью завалявшуюся бутылку спиртного.

— Найдите мне ее, Фарэ, я заплачу! — бесновался Элджин.

— Я не смогу еще раз взяться за Ваше поручение, господин председатель, — отвечал Фарэ также спокойно. — Вы мне стали отвратительны, как никто другой.

— Фарэ, я вам могу посоветовать не наживать себе врага в моем лице, — вкрадчиво прошептал Элджин, багровея от злости.

— Вы никогда не будете моим врагом, господин председатель, — парировал Фарэ. — Моим врагом был Шони. Видите ли, врага ненавидят, а не презирают.

— Фарэ, Вы смертельно заблуждаетесь, — процедил сквозь зубы Элджин, сделал едва уловимый жест рукой.

Их было шестеро или семеро. Бойцы спецназа внутренних войск стояли в конце холла, взяв главаря наемников на мушку.

— Нет, господи председатель, — парировал Фарэ. — Это Вы смертельно заблуждаетесь.

Дверь в один из кабинетов открылась. Наемник держал в руках пулемет. Из соседнего кабинета вышла еще пара бойцов. Затем откуда-то из-за угла появилась вооруженная троица. Крозье и оглянуться не успел, как на стороне Фарэ оказалось двукратное численное превосходство.

— Видите, господин председатель, здесь моих друзей больше, чем Ваших, — сказал Фарэ, поправил свой плащ и направился к выходу.

В самый последний момент их взгляды встретились. Крозье почувствовал дикое желание взять наемника за лацканы и вытрясти из него рассказ о том, что он сделал с Анджеллой. Но Фарэ как-то загадочно улыбнулся, словно прочел эти намерения в его глазах и Виктор молча отступил в сторону, освобождая дорогу. Мозг еще раз прогнал диалог с Элджином, сопоставил с гневом председателя, вызванным исчезновением Анджеллы. Нет, все не так, как показалось сначала, наемник — как минимум, не враг…

Виктор догнал его уже на улице — Фарэ садился в свой Хаммер.

— Где она?! — рявкнул он, распахнув дверцу.

Тотчас за спиной выросли двое мужчин не очень миролюбивого вида.

— Оставьте, — распорядился Фарэ, и они отступили.

— Что с ней? — спросил Крозье.

— Я понятия не имею, где она, но с ней все в порядке, — ответил наемник. — Она в очередной раз обвела всех вокруг своего тонкого изящного пальчика и растворилась в ночном городе. Поверьте, Виктор, это все, что мне достоверно известно.

Он немного помолчал.

— Знаете, если бы я знал, что Вы так печетесь о своем командире — я обошелся бы с Вами мягче, — сказал Фарэ. — Тогда, в метро…

— Да, я помню, — сказал Виктор.

— Извините, Крозье, — Фарэ протянул ему свою руку. — Вы хороший солдат. Ей вообще повезло с взводом.

Виктор пожал ладонь наемнику.

— Поехали, — бросил Фарэ небрежно своему водителю и захлопнул дверцу.

Крозье проводил взглядом черный армейский внедорожник. Внезапно в мозгу зажужжала беспокойная мысль, заметалась, пару раз стукнулась о свод черепа и после этого спокойно улеглась на его основание.

Тело, которое вынесли из здания последним.

— Пульс стабильный, — сказал медик.

Внезапно девушка, которой недавно прострелили голову, схватила его за руку. Мужчина закричал от боли — она прокусила запястье и теперь с наслаждением сосала из его вен такую горячую, такую сладкую вязкую кровь…

Боль начала стихать. Поврежденные ткани восстанавливались все быстрее и быстрее. Голова стала совсем легкой, сознание стремительно прояснялось. Второй медик пытался вколоть ей успокоительное, но она схватила его за руку, раздавив прямо в ней шприц с приготовленной инъекцией.

Услышав какие-то вопли за перегородкой, водитель остановил карету скорой помощи, прихватив монтировку, выбрался из кабины, прислушался. Казалось, все стихло. Он подошел к корме автомобиля, открыл дверцу, с опаской заглянул внутрь. Анджелла схватила его за шею, втащила внутрь. Некоторое время он сопротивлялся и даже пытался закричать, но это продолжалось недолго.

Анджелла вылезла из машины с монтировкой в руке и как ни в чем ни бывало, пошла вдоль по улице. Ее взгляд скользнул по собственному отражению на одной из витрин. Полицейская форма не по размеру, разрезанная в нескольких местах доблестными медиками для оказания первой помощи. Хорошо, что любимые сапожки так и остались при ней, скромно прячась под брюками.

Она глянула на вывеску. Это был какой-то люксовый мультибрендовый бутик. Через мгновение витрина с дребезгом обрушилась. Анджелла вошла в магазин, и тут же взвыла сигнализация. Она легко сориентировалась в темноте, двигалась достаточно быстро, и потому успела подобрать себе и комплект белья, и чулки в мелкую сетку, и даже короткое черное трикотажное платье с длинным рукавом.

Взяв свои «покупки» в охапку, она направилась к примерочной, когда внезапно живот скрутило страшным спазмом. В глазах потемнело, она опустилась на кожаный диван, легла на бок. Дыхание стало прерывистым, каждое движение отзывалось болью где-то глубоко внутри. На глазах выступили слезки.

— Что же это такое… — простонала она чуть слышно.

Когда дежурный наряд прибыл к предполагаемому месту ограбления, она уже успела переодеться, причесаться, и даже слегка умылась холодной водой из рукомойника в туалете.

По стене полоснул луч фонаря. Она взяла монтировку, бесшумно ступая по полу, направилась навстречу полицейскому.

— Ты уверен, что они еще здесь? — спросил он куда-то в сторону.

Затем последовал взмах монтировки, полицейский рухнул на пол. Звякнув, по полу покатился фонарик.

— Эй, Стив, что у тебя? — спросил напарник.

Анджелла бесшумно прошла у него за спиной, покачивая бедрами и слегка поигрывая монтировкой.

Ауди А8 неспешно фланировал по бульвару. Крозье снова слушал полицейскую частоту.

— Ограбление на улице… магазин женской одежды, — объявил диспетчер. — Один полицейский тяжело ранен.

Крозье резко повернул руль, разворачиваясь через сплошную разделительную полосу, и надавил на газ.

22:30

Все-таки это был явно элитный, дорогой район города. Во всяком случае, разбросанные тут и там люксовые бутики, припаркованные на тротуаре достаточно дорогие автомобили — свидетельствовали об этом.

Проходя мимо казино, она задержалась взглядом на белоснежном «Эскаладе». Вспомнив, что ее ноги — роскошь, а не средство передвижения, Анджелла подошла к автомобилю и стукнула монтировкой по заднему крылу.

Взвыла сигнализация. Через некоторое время из здания казино вышел хозяин автомобиля. Проклиная на чем свет стоит это хамье, покушающееся на чужую собственность, он подошел к автомобилю, стал медленно обходить его, осматривая кузов. Едва хозяин зашел за корму, как увидел высокую брюнетку с точеной фигуркой и большой грудью.

— Какие девочки у нас тут водятся… — улыбнулся мужчина.

Анджелла кокетливо улыбнулась в ответ, потом монтировка воткнулась в пах мужчине. Он захрипел, опустился на колени. Следующий удар пришелся аккурат по голове. Анджелла забрала ключи, села в машину и завела мотор.

Витрина бутика была разбита на мелкие осколки. Раненого офицера уже увезли. Приметы нападавшей переписали — да, он без труда опознал Анджеллу. Поговорив с полицейскими, Крозье сел на капот своей машины и задумался. Все-таки предсказать следующий шаг принцессы — не под силу даже ему, хотя он и считал, что смог неплохо разобраться в ней.

Боль снова дала о себе знать. Собрав остатки воли в кулак, она остановила машину возле небольшого кафе, вынула аптечку, распотрошила упаковку с обезболивающим и сжав в кулачке пригоршню таблеток, вылезла из «Эскалада».

— Мне нужен стакан воды.

Бармен глянул на нее. Вся побледневшая, осунувшаяся — скорее всего, наркоманка. А ее наряд? Ну кто носит такие сапоги и чулки в сетку? Правильно, только проститутки. А они все сидят на наркотиках, конечно же.

— Детка, может тебе еще пару дорожек насыпать? — спросил он с усмешкой.

— Дай воды, пока я тебе глотку не перегрызла на хер! — рявкнула Анджелла.

Парень слегка побледнел. Радужная оболочка глаз девушки горела ярко-зеленым огнем. Верхняя губа нервно вздернута, тонкие изящные клыки обнажены. В подтверждение серьезности своих намерений Анджелла с грохотом опустила на стойку монтировку.

Стакан воды был подан незамедлительно. Она закинула горсть таблеток в рот, залпом осушила стакан, взяла монтировку, прихрамывая, отошла за дальний столик, тяжело опустилась на диван. Сейчас, немножко потерпеть — и боль пройдет.

Бармен тем временем набрал номер телефона.

Полицейская частота снова порадовала очередным рапортом.

— Наркоманка в кафе, угрожает бармену. Приметы…

Крозье не смог сдержать улыбку, услышав про сапоги на платформе. К счастью, он находился недалеко от этого кафе. Нужно только поспешить, чтобы не пришлось спасать полицию от его начальницы.

Когда он вошел в кафе и огляделся по сторонам — Анджеллы нигде не было видно. Решив, что опять опоздал, Крозье, тем не менее, подошел к бармену и развернул корочку.

— Национальная безопасность, — коротко представился он. — Вам угрожала какая-то брюнетка.

— Да, эта наркоманка, она вон там лежит, — бармен показал пальцем.

Крозье повернулся. Она лежала на диванчике, спрятавшись за столиком в углу. Да, заметить ее было и вправду трудно.

— Это не наркоманка, это моя начальница, — ответил Виктор.

— Извините, — бармен смутился. — Я не знал…

— Привыкли судить по внешности? — строго спросил Крозье.

— Простите, я не хотел… — бармен от стыда готов был сквозь землю провалиться.

Виктор уже было направился к ней, когда парень окликнул его.

— Скажите, она и вправду может глотку перегрызть? — спросил бармен.

— А Вы как думаете? — спросил Крозье без тени улыбки.

Бармен вытер со лба капельки холодного пота.

Казалось, она совсем не дышит. Он подошел к ней, осторожно приложил тыльную сторону ладони к ее губам.

— Виктор, мне очень плохо, — прошептала Анджелла.

— Я отвезу домой, — сказал Крозье.

— Нет, не к префекту, — испуганно прошептала девушка. — Ко мне. Помнишь?

Крозье помог ей подняться на ноги.

В дверь громко постучали. Льюис взял с дивана автомат, проверил и пошел открывать. Крозье осторожно внес в квартиру Анджеллу, положил на диван в гостиной.

— Она написала список лекарств, — он показал Льюису бумажку, исписанную корявым размашистым почерком. — Поехали, надо торопиться.

Льюис кивнул.

Оставшись одна, она поднялась с дивана, согнувшись, прошла на кухню, налила воды в стакан и выпила. Казалось, будто внутри сейчас все лопнет от боли.

— Да что же это со мной… — простонала Анджелла, держась за стену, пошла в сторону туалета.

Пройти всю дистанцию ей не удалось — снова скрутил приступ. Понимая, что больше не может терпеть, она все-таки заставила себя подползти к заветной двери, подтянулась на ручке, вошла внутрь, собралась в кулак, стянула с себя платье, приспустила трусики и села на унитаз, обхватила голову руками. От боли хотелось плакать, но сил уже ни на что не осталось.

Боль все нарастала и нарастала, и вдруг внезапно оборвалась. Что-то увесистое плюхнулось в унитаз. Анджелла почувствовала, что внутри что-то течет, попробовала пальцами — это была кровь. Она встала на дрожащих ногах, заглянула в унитаз. По белоснежной поверхности текли капельки крови. В воде плавало уже сформировавшееся плодное яйцо, она даже различила треугольную головку и так похожие на крылья передние лапки маленькой летучей мышки…

Твердый пол туалета ушел из-под ног, в последний момент она схватилась за унитаз и мягко опустилась рядом. Плакать уже не получалось — она лишь тихонько всхлипывала.

День 30-ый

00:00

Когда Крозье и Льюис вошли, они с удивлением обнаружили, что принцесса исчезла.

— Анджелла! — громко позвал Крозье.

Она не откликнулась. Мужчины бросились обыскивать квартиру. Крозье поднялся на второй этаж, увидел, что дверь спальни приоткрыта и вошел внутрь.

На ней было длинное вечернее платье из черного атласа. Она стояла у окна, скрестив руки на груди и смотрела куда-то вдаль.

— Анджелла, вот ты где, — облегченно вздохнул Крозье. — Мы купили все, что ты заказала…

— Спасибо, Виктор, — тихонько произнесла она.

— Вот, смотри, — Крозье высыпал содержимое пакета на кровать.

— Уже не нужно, — сказала Анджелла, и ее голос дрогнул. — Слишком поздно…

Крозье непонимающе посмотрел на нее.

— Виктор! — позвал Льюис.

Он побежал на зов, махом преодолел лестницу.

— Что такое?

— Идем, — Льюис поманил его за собой. — Сам увидишь.

Он толкнул дверь туалета, пропустил Виктора вперед. Тот вошел, осмотрелся. Льюис услужливо поднял крышку унитаза. Некоторое время они молчали.

— Ёбаный по голове… — наконец произнес Виктор.

— Как она? — спросил Льюис.

— На автопилоте, — ответил Крозье. — Идем, ее сейчас одну оставлять опасно.

Несколько упаковок уже были вскрыты — какие-то лекарства она все равно заставила себя принять. Запивала кровью, выбрасывать пустые пакеты нужным не посчитала — небрежно бросила окровавленный пластик прямо на постель.

Когда Крозье и Льюис поднялись в спальню, она все также стояла у окна и глядела на засыпающий город.

— Анджи, как ты себя чувствуешь? — спросил Крозье, и про себя тихонько выматерился.

В самом деле, как она может себя чувствовать?!

— Заседание Верховного Совета уже началось? — спросила Анджелла тихонько.

— Да, они всегда начинают в полночь… — произнес Льюис и тотчас осекся.

На постели лежал черный вытянутый кейс. Что хранят в таких кейсах — ему было хорошо известно, в силу извивов личной биографии. Льюис подошел, щелкнул замками, откинул крышку. В кейсе лежала штурмовая винтовка H&K G36E с удлиненным стволом и направляющими типа «Picatinny rail». Рядом расположилось несколько магазинов, снаряженных зажигательными патронами.

— Я убью их всех… — тихонько прошептала Анджелла.

— Анджи, ты же сама не справишься, там же имперская гвардия… — начал Крозье.

— Заткнись, солдат, — коротко цыкнула Анджелла. — От дальнейшей службы я тебя освобождаю. Это мое личное дело.

— От дружбы ты меня тоже освободишь? — спросил Крозье.

— Да, для твоей же безопасности, — ответила Анджелла, подошла к кровати, захлопнула кейс, щелкнула замками. — Все, мальчики. Дальше я сама. Спасибо, что были рядом, без вас мне пришлось бы гораздо тяжелее.

Крозье хотел как-то остановить ее, но посмотрел в ее глаза — и понял, что можно даже не пытаться. В этот раз она уйдет одна.

Анджелла взяла кейс, схватила ключи от своего кабриолета, махнула на прощание рукой и вышла. Сначала по лестнице застучали шпильки, затем хлопнула дверь, и вся квартира наконец погрузилась в тишину. Крозье сел на постель, порылся в купленных лекарствах, взял несколько таблеток от головной боли.

— Может, лучше выпьем чего-нибудь сосудорасширяющего? — предложил Льюис.

Крозье отрицательно покачал головой.

— Это еще не конец, — сказал он. — Свежая голова мне сегодня еще понадобится.

Он встал с кровати, прошел на кухню, закинул в рот таблетки и запил водой прямо из графина.

— У тебя есть какие-то предположения? — громко спросил Льюис.

— Да! — также громко ответил Виктор. — Она собирается воздать по счетам! И я, кажется, знаю, кто будет первым в этом списке…

00:20

Она вошла в кабинет с винтовкой наперевес, покачивая своими роскошными бедрами. Он увидел ее, отложил в сторону бумаги, покорно вздохнул.

— Я знал, что ты придешь расставить все точки…

Она перехватила винтовку поудобнее, посмотрела на него — ее взгляд был полон какой-то глубокой нечеловеческой тоски.

— Я пришла посмотреть в твои глаза. Я хочу задать тебе только один вопрос, Бернар, но сможешь ли ты на него ответить? — спросила Анджелла.

Он молчал.

— Чем я так навредила тебе? — продолжала она. — Ты разрушил всю мою жизнь. Ты чуть не уничтожил мое счастье. Ты в одно мгновение растоптал всю мою карьеру. И вот теперь я по твоей милости вне закона — я вынуждена скрываться от властей и убивать своих же сородичей. Вот я и захотела посмотреть тебе в глаза и спросить, за что ты так со мной?

Префект молчал.

— Бернар, я ведь с тобой разговариваю, — вздохнула Анджелла.

Он зачарованно смотрел, как приподнялась и опустилась ее прекрасная грудь.

— Какие тут могут быть слова… — прохрипел фон Штернгольдт. — Стреляй. Ты ведь за этим сюда пришла.

— Нет, — ответила она и грустно улыбнулась. — Нет, Бернар, я не такая как ты. Я умею прощать. Я прощаю тебя, Бернар.

Он потрясенно глядел на нее, не в силах поверить в услышанное. А она наклонилась к его лицу и слегка поцеловала его в щеку. И тотчас тепло шелкового поцелуя ее нежных губ разлилось по всему телу, и где-то глубоко внутри заискрило, и старая душевная рана вновь открылась, и густая, горячая, живая кровь потекла из отравленной, высохшей, омертвевшей души префекта.

— Пока, Бернар, — улыбнулась она, послала ему воздушный поцелуй и вышла.

А он проводил ее безмолвным взглядом. Внезапно он осознал, что все эти годы жил иллюзией, созданной самим собою. Она и впредь будет принадлежать ему только в его мечтах. В реальности — но тут услужливая память подсказала пару эпизодов. Вот он натравливает на нее внутренние войска, а вот тут он пытается ее изнасиловать… и тяжелым камнем легла на грудь мысль, что все могло быть по-другому, пускай не так радужно, как он мечтал, но они хотя бы не стали врагами…

А теперь уже поздно, потому что прошлое не изменишь, и все его ошибки так и останутся при нем…

Его накрыл приступ ярости, он схватил первое, что попалось под руку — это была бутылка с виски, приготовленная на сегодняшний вечер — и с размаху обрушил ее на край лакированной столешницы. Брызнуло битое стекло. Осколком посекло щеку. Префект провел ладонью сначала по глубоким царапинам на поверхности стола, затем по порезанной коже. На пальцах остались капельки крови. Вот они, следы его поступков. Следы его поступков, оставшиеся на душе его любимой женщины. Эти страшные следы, а не его страстную любовь, она сохранит в себе на всю свою вечную жизнь.

Она исчезла. Исчезли ее личные вещи, ее ноутбук — а конвой, продолжавший сторожить ее апартаменты, так никого и ничего не заметил. Ни живые патрули, ни беспристрастные глаза камер наблюдения не видели ее. Выйдя из кабинета префекта, она словно растворилась.

Когда Крозье вошел в кабинет, ему при всей своей флегматичности не удалось скрыть удивления — префект был жив. На столе стояла полупустая бутылка коньяка. Фон Штернгольдт лежал, облокотившись на стол и рыдал во весь голос.

— Какая же я мразь… — стонал он периодически. — Какое же я дерьмо…

— Князь, что случилось? — спросил Крозье.

— Она была здесь, — простонал фон Штернгольдт. — Моя малышка, она пришла ко мне… какое же я ничтожество… как я мог так с ней…

— Анджелла была здесь? — спросил Крозье.

— Виктор… — простонал князь, оторвался от стола. — Виктор, прошу тебя, пристрели меня. Виктор, я изменник, я предатель…

Крозье вынул из-за спины пистолет, взял префекта на мушку.

— Я предал самое дорогое, что у меня было… — простонал префект, размазывая слезы по лицу. — Я просто малодушное дерьмо. Я предал ее, я не достоин жить…

— Князь, Ваши эмоции мне сейчас мало интересны, — сказал Крозье.

— Виктор, я знаю, кто крот, — простонал префект дрожащим голосом. — Это все Герман. Я обратил внимание, почти сразу, как только здесь появился Элджин — Герман стал часто наведываться к нему. Я проследил за ним и однажды увидел, как Герман роется в моих документах и моем компьютере. Это он все это время сливал информацию по вашей группе Элджину, чтобы тот имел возможность подставить Анджеллу под удар…

Крозье длинно выругался.

— Виктор, прошу, убей меня, — взмолился префект. — Виктор, без нее мне нет смысла жить. Да и Элджин меня уничтожит, когда узнает, что мне все известно.

Внезапно фон Штернгольдт дернулся всем телом вперед и схватился за ствол пистолета. Пальцы Крозье сработали рефлекторно. Дуло оказалось в нескольких сантиметрах от его головы — префект не мучился.

На звук выстрела в кабинет вбежало несколько охранников. Крозье бросил пистолет на стол, поднял руки вверх. Ощущение нереальности происходящего не покидало — как он, со всей своей выучкой и дисциплиной, смог вот так легко пристрелить префекта? Никак. Само получилось.

— А ну все вон отсюда! — скомандовал Альфан.

Повторять не пришлось — охрана покинула кабинет.

— Симон, это не я, он сам… — пробормотал Крозье.

— Следствие установит, — сказал Альфан. — Виктор, мне очень жаль…

— Симон, он сказал, что крот — это Герман, — сказал Крозье.

Симон задумчиво поглядел на княжеский труп, затем на Виктора.

— Посадить тебя мы всегда успеем, — обнадежил он. — А вот Германа надо потрясти, пока он лыжи не надел…

— Пойдем? — предложил Крозье.

— Да, конечно, — сказал Альфан. — Сейчас я тебе расскажу, как мы будем себя вести…

Герман вошел в курительный салон и тотчас Крозье схватил его за шиворот, швырнул на кушетку.

— Виктор, ты чего? — перепугался дворецкий.

— Так это ты, да? — задыхаясь от злости, Крозье хватил его за лацканы пиджака. — Ты! Волчий выкормыш! Давно сливаешь им?

— Виктор, опомнись… — испуганно пролепетал дворецкий. Он огляделся по сторонам, посмотрел на собравшееся в курительном салоне штурмовое подразделение — хмурого Веймара, побледневшую Бернски и насмерть пьяного Вячеслава. — Ты что? Опять с Брантом напились?

— Герман, не упирайся, — предложил сочувственно Альфан, снял пиджак, повесил на спинку кресла и медленно направился к большому двустворчатому окну. — Мы ведь все про тебя знаем.

— Альфан, ну скажи ему… — пролепетал Герман. — Ну скажи ему, что я не виноват! Меня подставили! Умоляю! Альфан, ну ты же из Собственной Безопасности, ты все должен знать!

Виктор Крозье потрясенно смотрел на идущего к окну Альфана, а в голове звучал полузабытый ночной диалог в гостиной:

— А что будет с Анджеллой? — спросил Фергюссон.

— Ею я займусь сам, — сказал префект. — С этого дня придется чистить описания ее воспоминаний, а то все всплывет.

— А Вы имеете доступ к аппаратной Службы Безопасности? — удивился Крозье.

— Я — нет, — коротко ответил префект.

— А кто тогда? — спросил Крозье.

— А это уже, друг мой Виктор, не твоего ума дело, — ответил префект.

И, словно отголосок, следом раздался испуганный голос Германа.

— Альфан, ну ты же из собственной безопасности, ты все должен знать!

Симон Альфан тотчас переменился в лице; не дошел до окна одного шага, замер как вкопанный, посмотрел на трясущегося от страха Германа через плечо.

— Что, суки, и это знаете? — спросил он рассерженно.

— Что ты, Симон, мне фон Штернгольдт как-то сказал! — прокричал Герман.

— Префект отчитывается перед своим дворецким, кто из его слуг состоит в Службе Собственной Безопасности? — спросил, рассвирепев, Альфан.

— Симон, ну поверь мне, пожалуйста! — закричал Герман.

Альфан повернулся, вынул из оперативной кобуры пистолет «Орел Пустыни», медленно поднял на вытянутой руке, выстрелил. Затем еще, еще, и еще…

Германа швырнуло на спинку кушетки. Пистолет хрустнул, плюнув последней, девятой стреляной гильзой. Истекающий кровью дворецкий сполз на пол, оставив на темно-зеленой обивке огромный черный кровоподтек. Альфан зарядил свою пушку и убрал обратно в кобуру, затем вынул небольшой шприц, подошел к трупу Германа, набрал немного крови из сонной артерии. Распахнулась дверь, в комнату вбежали два бойца из охраны префекта.

— Сжечь падаль, — коротко приказал Альфан, указав на труп Германа.

Охранники взяли покойника за руки и за ноги, вынесли из комнаты.

— Значит, из Собственной Безопасности? — спросил, опомнившись, Крозье.

— Да, — ответил Альфан сухо, надел колпачок на иглу и спрятал шприц в карман. — Телохранитель префекта — это всего лишь прикрытие. Я был ее опекуном. Об этом не знал никто, кроме нас с ней, даже фон Штернгольдт.

— Няня для будущей королевы? — спросил Веймар.

Альфан отрицательно покачал головой.

— Анджелла была необычна во всех отношениях с самого начала, — сказал Альфан, присаживаясь на подлокотник дивана. — Она не просто дочь Светлейшего Князя.

— Она еще и штурмовик, прошедший подготовку в Маутхаузене, — любезно напомнил Крозье.

— Не совсем, — сказал Альфан. — Да, Маутхаузен — наше самое крупное достижение за всю историю войны. Идеальный полигон для всесторонней подготовки штурмовых подразделений. Но была еще так называемая «Группа-1».

— «Группа-1»? — переспросил удивленно Веймар.

— Да, «Группа-1», — сказал Альфан. — Маутхаузен был не просто полигоном, это была лаборатория по разработке оружия. Биологического оружия.

«Группа-1» состояла из пяти детей в возрасте четырех-пяти лет. Они с самого раннего детства воспитывались именно как солдаты. Их учили всему, что нужно знать, чтобы выживать. И убивать. Но это еще не все.

Альфан оглядел присутствующих.

— «Группа-1» была нашим экспериментом. На первой группе мы проверяли, насколько глубоко мы можем изменить гены вампира. Изменить с тем, чтобы обострить быстроту реакции, убрать чувство страха, искоренить инстинкт самосохранения. Если бы этот эксперимент удался — мы бы получили идеальную боевую машину. Непобедимую машину. Это была наиглавнейшая цель Маутхаузена. Но этот эксперимент провалился. Видимо, король Август заранее знал о том, что мы потерпим крах. Насколько я сейчас могу судить, он специально отправил свою пятилетнюю дочь в «Группу-1» — чтобы она там погибла. Тогда Пол Фергюссон — он же Поль Фрайхайт — остался бы единственным законным наследником, и вся система была бы спасена от нынешней смуты.

Что ж, нам удалось кардинальным образом изменить гены всех пяти объектов, но в течение следующих двух недель они стали умирать один за другим. Это было настоящее потрясение для нас.

Но погибли не все.

Альфан смолк, выжидающе посмотрел на Крозье, затем на Веймара, потом на Бернски. Дождался, пока до них дойдет весь смысл сказанного.

— Одна девочка выжила. Какая-то совершенно невообразимая мутация, мы так и не смогли до конца разобраться в произошедшем. В любом случае, сейчас по планете расхаживает практически непобедимая генетически модифицированная боевая машина, — сказал он. — А я являюсь ее опекуном.

Альфан вынул сигарету, закурил.

— Анджелла — самый большой успех Маутхаузена, и самый большой его провал, — сказал он, затягиваясь. — Вся беда заключалась в том, что мы и предположить не могли, как такое грубое вмешательство отразится на личности.

Прозрение наступило потом.

С началом боевой подготовки у нее обозначилась одна очень интересная особенность. Она никогда не щадила своих оппонентов — даже на тренировках. На спарринге она одного за другим забила насмерть семерых соперников, причем била таким образом, чтобы растянуть процесс как можно дольше, как можно больше приемов опробовать на живом противнике. Она не наслаждалась убийством — она наблюдала реакцию оппонента на то или иное действие, она до мельчайших подробностей изучала искусство убивать.

Еще тогда у меня, да и у всего Ученого Совета сложилось впечатление, будто Анджелла прекрасно осознает свое превосходство над остальными сородичами — и потому относится к ним с таким презрением, почти с ненавистью.

Она всегда держалась особняком, подальше от остальных учеников. И в этом не было ни капли высокомерия — она очень контрастировала с остальными, даже в детстве ее сверстники чувствовали, она — не такая, как все. Поэтому она росла изгоем. Ее лучшими друзьями всегда были книги. Нас поначалу очень удивляло — казалось бы, благодаря модифицированным генам она должна буквально жить в тире или на бойцовом ковре. Она жила в библиотеке. Она здорово обгоняла своих сверстников в развитии с самого начала. И поэтому она не стремилась в их общество.

На последнем испытании, когда наставник отдал приказ отступать — она отказалась подчиниться. Он предупредил ее, что в противном случае он обязан ее убить. Она расценила это как прямую угрозу и отреагировала мгновенно; так, как ее научили. Она убила его. Без малейших колебаний.

Мы пытались ставить барьеры на подсознательном уровне, блокировать участки психики, чтобы снабдить ее хоть каким-нибудь механизмом сдерживания — безрезультатно. Ее не останавливало ничто.

И даже теперь, спустя почти семьдесят лет, несмотря на весь научно-технический прогресс, мы до сих пор ни разу так и не отважились повторить этот эксперимент. Хватит с нас одной Анджеллы.

— Мы — это Служба Безопасности? — уточнил Крозье.

Альфан кивнул. Некоторое время они молчали.

— А самое смешное — то, что все эти средства и все это время мы потратили впустую, — сказал Альфан. — Мы искали изъяны в ее психике, а она был абсолютно здорова в психологическом плане. До меня ведь только теперь дошло — ее сдерживающим фактором был Андреа…

Крозье вопросительно посмотрел на него.

— Да, — согласился Симон Альфан сам с собой. — И все легло по своим полочкам. Она была рождена для войны, она воспитывалась как солдат. Мужчины видели в ней то, чего она сама боялась в себе больше всего — женщину. Она ведь не умела кокетливо строить глазки и падать в обморок, когда нужно. Ей было гораздо проще самой прокалить свечи зажигания на газовой горелке, чем ехать в автомастерскую и жаловаться на то, что «плохо заводится». А Андреа.… Рядом с ним она впервые почувствовала себя той, кем и является — женщиной. Смертельно опасной, смертельно красивой — но, в то же время, хрупкой, нежной, любимой и любящей женщиной. Но вот их разлучили. И теперь она знает, что ее предали абсолютно все — Совет Опекунов, Ученый Совет, Верховный Совет, влюбленный по уши князь-префект Бернар фон Штернгольдт и даже родной отец. Но Андреа рядом нет, и ее ничто не сдерживает.

— И что теперь? — спросила Бернски робко.

— Она уничтожит Верховный Совет, — догадался Крозье.

Фарэ долго не решался ехать домой. Даже изрядная доля выпивки храбрости ему не придала. В конце концов, попытка оттянуть неизбежное ничего не даст, решил он.

Хаммер замер возле загородного дома. Главарь наемников вылез из кабины, тяжелой поступью направился к дверям. Охранник с готовностью встретил своего господина.

Фарэ снял плащ, повесил на вешалку, рядом повесил свой шарф и пошел прямо по коридору, ведущему в большую гостиную. Герда сидела у камина в излюбленных джинсах и топе.

— Хозяин! — она радостно подскочила, бросилась ему навстречу.

Фарэ отшатнулся от нее.

— Хозяин, что с Вами? — удивилась Герда. — Где Штефан?

— Штефан не вернется, — каким-то чужим голосом сказал Фарэ. — Понимаешь, Герда, он вообще не вернется…

Отвернувшись от нее, закрыв лицо ладонью, Фарэ побрел наверх, в свои покои. Герда пулей выскочила на улицу. Фарэ вошел в свою комнату, открыл бар, плеснул в стакан виски до половины. Затем о чем-то подумал и долил до краев.

Герда бежала через лес, не видя ни деревьев, ни неба. Для нее в этом мире вообще ничего не осталось. Она зацепилась ногой за какой-то корень и кубарем покатилась по заснеженной смерзшейся почве. На снегу остались рваные топ и джинсы. От них потянулась цепь глубоких следов, оставленных когтистыми волчьими лапами.

Фарэ встал у окна, сделал большой глоток — виски обжег горло. Где-то недалеко протяжно взвыла волчица, и от этого звука сжалось сердце. То был крик скорби, боль овдовевшей волчицы, потерявшей своего волка.

01:00

Эмма вставила ключ в скважину и плавным движением отомкнула замок. Она осталась одна, и терять, скорее всего, уже нечего. Может быть, ее в скором времени уберут как ненужного свидетеля — как до этого расправились с Отто. Судьба Вагнера неизвестна, но, оглядываясь на судьбы Ильма и Форсберга, становится понятно, что долгая и счастливая старость Курту вряд ли грозит. И пока она еще жива — она сделает пускай и последнюю, но все же попытку понять, ради чего погибли ее коллеги.

Держа пистолет наготове, Эмма потянула на себя тяжелую стальную дверь. Та нехотя, с противным скрипом, но все же поддалась. Внутри стояла гробовая тишина. Было сыро и душно. Пахло порохом. Она вошла, прикрыла за собой дверь, прислушалась. Ни звука. Эмма осторожно двинулась в ближайший дверной проем и оказалась в спальной комнате. В той самой, с обшарпанным диваном и книжным шкафом. Вынув карманный фонарик, она осторожно посветила по стенам, затем на пол. Так и есть — свежие следы. Между плитками паркета тонкие потемневшие кровяные прожилки, совсем недавно здесь кого-то убили. Она вспомнила тело Отто с одиннадцатью пулевыми ранениями и живо представила себе, как одна их общая «знакомая» стреляет в ван Риберга, он падает на паркет, а эта брюнетка встает над ним и хладнокровно добивает несколькими выстрелами — как это было с тем таможенником.

Эмма сделала шаг, неловко задев плечом шкаф. Повернувшись, она зажала фонарик в зубах и свободной рукой взяла с полки одну из книг. Это был довольно увесистый том в половину тетрадного листа. Книга была переплетена в дорогой кожаный переплет. И она также оказалась на латыни. Название гласило, что перед ней — Книга Клана. Правда, что это за Клан — не уточнялось, но может, есть какое-то предисловие?

Эмма решительно раскрыла книгу и посветив фонарем, принялась вчитываться в буквы и слова. В этой части языка она откровенно плавала, с трудом разбирая лишь каждое пятое слово. Впрочем, общую картину худо-бедно удалось прояснить — это было что-то вроде кодекса поведения. Отдельные фразы были предельно ясны: «несоблюдение законов наказывается», но вот кем и как? Несколько раз по тексту упоминалась какая-то Тень — именно так, только в единственном числе и только в женском роде. Но что это за Тень?

То ли какой-то очень сильный вампир, то ли древняя богиня…

Ладно, решила Эмма, будем считать это Конституцией. Она поставила книжку на место и собралась было подробнее ознакомиться с содержимым этих полок, как вдруг почувствовала пробежавший по спине холодок.

Она стояла в дверном проеме, скрестив руки на груди. На ней было длинное до пола атласно-черное платье в обтяжку, с вырезом кармен, сужающееся к низу, словно русалкин хвост, из-под подола юбки виднелись острые носки черных вечерних туфелек.

Внезапно из глубин памяти выплыли черно-белые кадры — Эмма тянет стальную дверь на себя, та противно скрипит и сопротивляется, не желая впускать чужака в логового хозяйки.

«Я ведь даже не слышала, как она вошла…» — пронеслось в мозгу запоздалое.

Эмма резко повернулась, щелкнула предохранителем.

— Я из Интерпола, — сказала она слегка дрогнувшим голосом. — Ты арестована.

— Ой, да знаю я, — брюнетка вяло отмахнулась плавным движением эдакой изнеженной гламурной барышни, с готовностью вытянула руки.

— Обернись, — приказала Эмма.

Анджелла пожала плечами, но повернулась к ней спиной. Ричардс выдернула из сумочки наручники.

— Руки!

Анджелла взяла ладошки в замок за спиной. Щелкнули браслеты.

— К стене! — скомандовала Эмма.

Анджелла покорно сделала несколько шагов вперед и обернулась. Ричардс вынула мобильный телефон.

— Сейчас за нами с тобой приедут, и мы прокатимся в одно место, — сообщила она.

— Не стоит, Эмма, — произнесла Анджелла певучим контральто.

— Не поняла, — растерялась Ричардс.

— Ты ведь пришла ко мне в дом без ордера на обыск и на арест, но зато с пушкой, — Анджелла улыбнулась, всем своим видом источая нежность. — Ты ведь сама понимаешь, что, оказавшись в том месте, куда ты меня так настойчиво приглашаешь, я сделаю один звонок якобы своему адвокату и через час выйду совершенно свободным человеком. Так стоят ли того все твои усилия?

— Хватит мне зубы заговаривать, — огрызнулась Эмма и тут же подумала, что эта девушка слишком хорошо поняла ее изначальные намерения, словно проглядела ее насквозь.

— Давай лучше присядем и поболтаем по душам, между нами, девочками, — предложила Анджелла миролюбиво. — Как ты на это смотришь?

Некоторое время Эмма колебалась. Затем все-таки спрятала мобильный телефон обратно в сумочку.

— Присаживайся, Эмма, — пригласила Анджелла, кивнув в сторону дивана.

Ричардс села, продолжая держать ее на мушке.

— Ты убила Хорста Дике, — произнесла она.

— В том числе и его, — согласилась Анджелла и Эмма не поверила своим ушам — на мгновение ей показались нотки сожаления в голосе собеседницы.

— Что послужило причиной? — спросила Эмма.

— Он слишком много знал, — ответила Анджелла. — За ним следили. Пришлось доверить его самому лучшему адвокату. Молчание — лучший адвокат мертвых.

— Так, хорошо, — сказала Эмма. — Дике и Сальвадоре я понять могу. Но каким образом пересеклись дороги Густава Алька и Бернара фон Штернгольдта?

Анджелла звонко рассмеялась, чем изрядно смутила следователя.

— Фон Штернгольдт всего лишь наемный работник, — пояснила она. — Что-то вроде «подай-принеси». Никаких решений он не принимает. Он что-то вроде администратора в ресторане.

— А ты, значит, официантка, — сказала Эмма.

— Ну что ты, я скорее шеф-повар, — улыбнулась Анджелла.

— И значит, в ваш ресторан приходят клиенты и заказывают твои блюда… — произнесла Ричардс.

— Ну, вот видишь, Эмма, какая ты умная девочка… — снова улыбнулась Анджелла.

— Так значит, клиенты пришли и заказали Алька, — сказала Эмма.

— Нет, что ты, скорее, Альк был шеф-поваром в конкурирующем заведении, — улыбнулась Анджелла.

— И потом этот шеф-повар помирал трое суток, истекая кровью, — сказала Эмма.

Анджелла тяжко вздохнула, отчего ее великолепная грудь приподнялась и плавно опустилась под тяжестью собственного веса.

— Густав Альк был настоящий солдат, — сказала она. — Он встретил свою смерть, глядя ей в лицо, стоически, без нытья и мольбы о пощаде. Да и при жизни его отличало понятие о чести. Такими врагами гордятся и сожалеют об их утрате.

— Следователь Интерпола Отто ван Риберг, — сказала Эмма. — Ты убила его.

— Ну что ты, разве я могла убить курьера, работавшего в нашем заведении? — Анджелла кокетливо взмахнула опахалом ресниц, изображая искреннее удивление. — Хотя, конечно, убить его следовало, и чем раньше — тем лучше.

— Это еще почему? — спросила Эмма.

— Твой друг продался конкурирующей фирме, — объяснила Анджелла. — Когда он выполнил свою работу, его рассчитали.

— В него произвели одиннадцать выстрелов, — заметила Эмма.

— Не знаю подробностей, — сказала Анджелла. — Он докладывал о ходе вашего расследования и в редких случаях подчищал небольшие помарки, допущенные нашими сотрудниками. В какой-то момент он стал работать на две стороны. Потом стал не нужен одной стороне и от него избавились. Это все, что я о нем знаю.

— Следователь Форсберг, — сказала Ричардс.

— Не моих рук дело, не могу знать, — ответила Анджелла.

— Что-то раскопал? — спросила Эмма.

— Видимо, да, — ответила Анджелла.

— Мартин Ильм, судмедэксперт, — сказала Эмма.

— Тот парень, которому ты дала на исследование мой фотоснимок, — сказала Анджелла. — Его завербовала конкурирующая фирма. Цели убить его у меня не было, скажем так — он попал под общий замес.

— Это когда вы проводили операцию в подземке, — сказала Эмма.

Анджелла кивнула.

— Что за операция? — спросила следователь.

— Показали конкурирующей фирме, где находится их место, — ответила Анджелла. — Конкуренты у нас борзые, периодически приходится воспитывать.

— Вячеслав Брант, — сказала Ричардс.

— Солдат, — коротко ответила Анджелла.

— Джиллиан Бернски, — сказала Эмма.

— Девочка молодая, но способная, — сказала Анджелла. — Быстро учится.

— Когда ее нашли в будапештском притоне, она, будучи под кайфом, раскидала пятерых взрослых мужиков, — сказала Эмма. — Это ее талант?

— Это ее болезнь, — сказала Анджелла. — Ее отправили ко мне на лечение. Сейчас у нее проблем с наркотиками нет.

— А пятеро мужиков из специального полицейского подразделения? — спросила следователь.

— Если они остались живы — ничего страшного, — ответила Анджелла.

— Пол Стоддарт, — сказала Ричардс.

— Прости, что? — переспросила Анджелла.

— Пол Стоддарт. Из Интерпола. Вы с ним были в той психушке, — сказала Эмма.

— Ах, да, — улыбнулась Анджелла. Несмотря на срок давности, она тут же поняла, о ком идет речь, чем снова вызвала у Эммы легкое удивление. — Как же, припоминаю. Так вот, значит, как его звали…

— Каким образом он оказался замешан в ваши игры? — спросила Ричардс.

— Скажем так, однажды он оказался в должниках у одного из владельцев нашего ресторана, — поведала Анджелла. — Это как приобрести дом в ипотеку, расплачиваешься всю оставшуюся жизнь.

— Как так получилось, что Стоддарт сейчас выглядит дряхлеющим стариком, а ты вся блистаешь молодостью и красотой? — спросила Эмма.

— Прости, давай прервемся, — предложила Анджелла. — Девочки хотят пи-пи.

— Чего? — не поняла Ричардс.

— В дамскую комнату отведешь? — спросила Анджелла. — Или предлагаешь мне сделать лужицу прямо здесь?

— Пошли, — Эмма махнула пистолетом.

Анджелла покорно склонила голову и направилась в туалет. Следователь двинулась следом за ней, на некотором расстоянии.

— Наручники расстегнешь? — спросила Анджелла.

— Ты арестована, — парировала Эмма.

— Н-да, а трусики я как, по-твоему, должна снимать? — спросила Анджелла.

Эмма тяжело вздохнула, подошла к ней сзади, чуть присела и принялась задирать платье. Дойдя до талии, она одернула весь ворох атласной ткани и вложила его в руки Анджелле. Затем принялась стягивать с нее трусики-стринги из тончайшего кружева. Про себя с некоторой горечью отметила, что такое белье стоит, пожалуй, не одну ее зарплату.

— Чулочек не поправишь? — попросила Анджелла.

Эмма снова вздохнула и стала поправлять чулки на своей подопечной.

— Спасибо, ты очень мила со мной, — Анджелла улыбнулась и послала ей воздушный поцелуй. — Я быстро, обещаю. Свет включи?

Эмма щелкнула выключателем. Анджелла ухватила поудобнее задранный подол платья и гордо подняв голову, сжав бедрами приспущенные трусики, вошла в туалет. Эмма вошла следом. Брюнетка села на унитаз, вопросительно посмотрела на следователя.

— Чего еще не так? — раздраженно спросила Эмма.

— Будешь на меня смотреть — ничего не смогу сделать, — пожаловалась Анджелла.

Эмма внимательно оглядела совмещенный санузел.

— Не бойся, через унитаз я не убегу, — обнадежила ее Анджелла.

Ричардс вышла, захлопнув за собой дверь. Сначала внутри что-то зажурчало. Спустя некоторое время раздался звук спускаемой воды. Затем шелест ткани. В конце концов, дверь щелкнула и из туалета вышла Анджелла, плавными движениями расправляющая ткань платья.

— А как это ты… — произнесла Эмма и осеклась.

Услужливая память напомнила, как она собственными руками застегивает браслеты на запястьях своей подозреваемой. С руками, скованными за спиной, эта брюнетка не смогла бы самостоятельно одеться. Наручники и сейчас были на ней. Только вот цепочка была разорвана.

— Браслеты снимешь? Или мне самой снять? — спросила Анджелла и протянула руки.

Эмма почувствовала, как предательски дрожит и трепыхается рука с пистолетом.

— Поверь, чтобы убить человека — мне наручники снимать необязательно, — заверила ее Анджелла. — Так как?

Эмма убрала пистолет в сумочку, сняла с запястий Анджелла оковы и машинально спрятала их вслед за пистолетом.

— Без них мне психологически комфортнее, — сказала Анджелла. — Пойдем, мы еще не закончили наш разговор.

Эмма стояла, оцепенев, стараясь не шевелиться.

— Брось впадать в панику, — сказала Анджелла. — Я убиваю, в основном, когда почувствую опасность. Ты для меня опасности не представляешь.

Через мгновение Эмма вновь оказалась на том самом видавшем виды диване. Анджелла тем временем отошла к окну, присела на корточки, поддела ноготками несколько паркетных плиток, затем бесцеремонно выдернула вкладыш из ударопоглощающего материала и принялась извлекать из тайника один за другим пистолеты и коробки с патронами.

— Я хочу знать правду, — сказала, поборов себя, Эмма. — Как тебя зовут? Кто ты такая на самом деле?

Анджелла перестала копаться в своем тайнике, тяжело вздохнула, поднялась и посмотрела на следователя.

— Ты и вправду хочешь об этом узнать? — спросила она.

— Да, хочу, — подтвердила Эмма и тотчас в душу закрался червь сомнения, и подумалось, что эта жгучая брюнетка спрашивает неспроста…

Анджелла стояла у окна и глядела на засыпающий город. Редкими снежинками начинал падать снег.

— Ночью жуткая метель будет, — произнесла она задумчиво.

— Откуда ты знаешь? — спросила Эмма. — Синоптики передали всего лишь небольшой снег, и тот — временами.

— Я чувствую, — ответила Анджелла и вновь замолкла.

Снова наступила тишина.

— Знаешь, у меня тоже на погоду колени ломит… — начала было Эмма.

Брюнетка стояла вполоборота к ней и глядела на падающий снег.

— Меня зовут Анджелла Фрайхайт, — произнесла она чуть слышно. — Я родилась в 1935-ом году в Праге. И я вампир.

— Ты сумасшедшая, Анджелла… — произнесла Эмма неуверенно.

Анджелла лишь надменно усмехнулась.

— Тебе надо меньше всяких дурацких книжек читать, — сказала Эмма, кивнув головой на шкаф.

Внезапно ей стало дурно. Перед глазами, словно черно-белые кадры кинохроники, калейдоскопом побежали воспоминания: там был и умерший от потери крови наркодилер из церкви, и священник, спятивший от встречи с вампиром, и фотография, хозяйка которой не постарела ни на йоту за сорок лет, и Мартин Ильм, столкнувшийся с доселе неизвестным генотипом…

Эмма вдруг почувствовала, как к горлу подкатил огромный ком, и тотчас стало тошно, и задрожали колени.

— Нет… — она обхватила голову руками, согнулась пополам. — Нет, Господи, нет, пожалуйста!

Анджелла продолжала смотреть на город.

— Мне продолжать? — спросила она.

Эмма что-то бормотала себе под нос.

— Перестань причитать, — произнесла Анджелла твердо, повышая голос.

Это не подействовало. Тогда она ушла на кухню, а вернулась со стаканом холодной воды, из которого бесцеремонно окатила свою визави. Не ожидав такого проявления гостеприимства, Эмма взвизгнула и даже подпрыгнула, правда, невысоко.

— Пришла в себя? — осведомилась Анджелла.

— Немного, — ответила Эмма.

— Еще плеснуть? — предложила Анджелла.

— Пожалуй, не стоит, — ответила Ричардс.

Анджелла кивнула, поставила стакан на пол и снова погрузилась в свой тайник.

— Слушай, Анджелла, а как получилось, что вампир состоит на службе у мафиозного синдиката? — спросила Эмма.

— С чего ты взяла? — спросила Анджелла. — Я не того полета орлица, чтобы лезть в мафиозные разборки.

— А что же ты тогда говорила про вашу организацию? — спросила Эмма.

Анджелла тяжело вздохнула, принялась один за другим проверять извлеченные из тайника пистолеты.

— Наш Клан появился вместе с первыми человеческими государствами, — сказала она. — За прошедшие века мы накопили большую силу, прибрали к рукам многие и многие политические и экономические структуры, во многих организациях, корпорациях, отраслях и органах власти на ключевых постах стоят наши ставленники. Мы не вмешиваемся в ход человеческой истории, лишь отстаиваем свои интересы.

— Фон Штернгольдт — вампир? — перебила Эмма.

— Простой заурядный человечишка, — ответила Анджелла небрежно. — Винтик в одной из частей сложного механизма нашей государственной машины.

— А ты можешь сказать, среди тех, с кем мне довелось столкнуться — помимо тебя еще были вампиры? — спросила Ричардс.

Анджелла отложила пистолеты, села на подоконник.

— Брант, — коротко произнесла она. — Бернски.

— Ты сказала, что Брант солдат, — произнесла Эмма.

Анджелла кивнула.

— У нас есть свой аппарат принуждения, — произнесла она. — Свои внутренние войска, военизированная охрана, разведка своя, надо сказать, весьма своеобразная, система правоохранительных органов.

— А кто ты во всей этой системе? — спросила Эмма.

— В мои обязанности входит руководство подразделением специального назначения, — ответила Анджелла. — Брант, Бернски, все те бойцы, которых ты видела со мной во время операции в подземке — мои подчиненные.

— Альк тоже вампир? — спросила Эмма.

— Нет, Альк не вампир, — ответила Анджелла. — Но если тебя это хоть как-то утешит — человеком он тоже никогда не был.

— А кем он был? — спросила Ричардс.

— Видишь ли, природа очень мудрая штука, она все предусмотрела, — сказала Анджелла. — Если бы у нашего вида не было естественного конкурента, мы бы очень быстро употребили в пищу весь людской род, затем братьев ваших меньших, а там, глядишь, и самих себя пожрали. К счастью, мы такие бессмертные и непобедимые — не одни. Есть параллельная ветвь, с которой мы конкурируем за кормовую базу. Периодически употребляем друг друга в качестве пищи, так сказать, совмещаем приятное с полезным. На ваше счастье мы не отличаемся высокой плодовитостью, поэтому на фоне взаимного истребления — наша численность остается совсем небольшой.

— Кто эта параллельная ветвь? — спросила Эмма.

— Они, также как и мы, копируют ваш внешний облик, — сказала Анджелла. — Вот только у нас это врожденное свойство, а у них приобретенное. А настоящий их облик очень неприятен, хотя способность к мимикрии у них достигла таких высот, что даже после смерти они не возвращаются к нему, оставляя после себя вполне так человеческие трупы.

— Как Альк? — спросила Эмма.

Анджелла кивнула.

— Метаморфозы требуют ощутимых затрат физических и душевных сил, — ответила она. — Личность словно распадается на куски, социальные связи и моральные нормы утрачиваются, и существо, внешне похожее на человека, превращается в опасное чудовище, похожее на двухметрового прямоходящего волка. В оборотня.

— Не повезло вашему ресторану с конкурентами… — осторожно заметила Ричардс. — А что, они тоже имеют какое-то влияние в нашем обществе?

— Несомненно, — ответила Анджелла. — Не такое сильное, как наше, но, тем не менее, они также пользуются вами, как и мы. И точно также пользуют вас в качестве кормовой базы. Но если мы всего лишь пьем вашу кровь — они поедают вашу плоть, разрывают вас на части…

Поняв, что она чрезмерно увлеклась живописанием жизни оборотней, Анджелла внезапно умолкла.

— Забавно, — Эмма проглотила ком в горле. — Всю жизнь полагала, что я способна что-то изменить в этом мире, что мое существование имеет какой-то высокий смысл. А оказалось, я всего лишь статист. И пища.

Анджелла виновато развела руками.

— Фон Штернгольдту я в свое время сказала примерно то же самое, пусть и не в такой изящной форме, — усмехнулась она.

— А он что? — спросила Ричардс.

— Ничего особенного, — ответила Анджелла. — Выдал гневную тираду, куда более богатую на розовые сопли, нежели твоя сухая констатация факта.

— И что мне теперь со всем этим делать? — Ричардс с надеждой посмотрела на Анджеллу, словно она должна подсказать ей направление.

— Дорогая, на планете проживает семь миллиардов человек, — сказала Анджелла. — Поверь, подавляющее большинство из них делает примерно то же самое, что и ты — работает, пьянствует, ходит на горшок в конце концов, и совершенно не волнуется по поводу осмысленности своего бытия.

— Я не об этом, — сказала Эмма. — Я о том, что ты мне сегодня рассказала.

— Ну, не знаю, — ответила Анджелла. — Ну, если тебе это покоя не дает — напиши, что ли, книгу.

— Книгу? — переспросила Эмма.

— Ну да, — ответила Анджелла. — Ты знаешь, сколько бреда в красивых обложках издательская индустрия ежегодно выбрасывает на прилавки? Одной книгой больше — никто и не заметит. А тебе, глядишь, хоть какой-то психотерапевтический эффект выйдет.

— И о чем я напишу? — задумалась Эмма.

— Откуда же мне знать? — удивилась Анджелла. — Вот, хотя бы про это свое расследование напиши.

— Ты знаешь, а это вроде не такая плохая идея… — ответила Эмма. — Напишу про отважную следачиху, попавшую в водоворот событий…

— Ага, и твоя рукопись улетит в мусорное ведро, где таких историй про отважных следачек уже лежит не меньше двух десятков, — усмехнулась Анджелла. — Уж поверь искушенной читательнице, это клише основательно наскучило.

— Тогда напишу от твоего лица! — выпалила Эмма. — Но учти, оставляю за собой право приврать там, где мне известны не все факты.

— Будь любезна, — снова усмехнулась Анджелла.

— А ты мне не поможешь? — осторожно спросила Эмма, предварительно набравшись наглости. — У меня еще есть несколько моментов, которые хочется осветить…

— Насколько смогу, я постараюсь помочь, — ответила Анджелла. — Но у меня сегодня еще есть некоторые планы.

— Не поделишься? — спросила Эмма.

— Через полтора часа заканчивает свое заседание Верховный Совет нашего Клана, — сказала Анджелла. — Мне есть что сказать этим обнаглевшим бюрократам.

— Будешь наставлять их на путь истинный? — спросила Ричардс.

— Что-то типа того, — ответила Анджелла. — Слушай, может, кофею навернем? У меня там есть, в зернах…

Когда они вышли из подъезда, никто бы и не взялся предположить, что эта очаровательная бухгалтерша не так давно держала эту жгучую брюнетку под дулом боевого пистолета. Парочка о чем-то оживленно беседовала, направляясь к «Мерседесу» Анджеллы.

— А ты случайно не знаешь, кто Кеннеди убил? — спросила Эмма напоследок.

Анджелла загадочно улыбнулась, послала ей воздушный поцелуй, открыла дверцу и изящно скользнула на водительское сиденье, оставив следователя в замешательстве. «Мерседес» фыркнул мотором, полыхнул красным заревом стоп-сигналов, зажужжал трансмиссией, сдавая назад и вырулил на внутриквартальную дорогу. Эмма проводила свою новую подругу взглядом, затем села в свой автомобиль. Что-то не давало покоя. Какой-то червь в подкорке точил ее и без того изможденный мозг. Эмма выдернула из сумочки записную книжку и авторучку, открыла первую страницу — надо же, этим блокнотом она еще ни разу не воспользовалась — расположилась прямо на руле и принялась аккуратно выводить мелкими буковками слова и предложения.