Кеорсен отсутствовал два дня, а на третий вернулся в компании Рейшара. Оба демона выглядели настолько вымотанными, словно последние сутки провели на ногах. Рейшар, непривычно тихий, занял кресло. Откинул голову на высокую спинку и, вытянув ноги, прикрыл глаза. Я почти физически ощущала исходящие от него волны усталости. Как, впрочем, и от Кеорсена.

Не представляю, где они побывали и сколько вопросов решили, но одно то, что двое сильнейших демонов кажутся едва ли ни обессиленными, говорит о многом.

Наконец с тяжелым вздохом выпрямился сначала Кеорсен, а за ним и Рейшар. Оба скользнули почти одинаково безразличными взглядами по низкому столику, уставленному тарелками с едой и высокими бокалами с горячим вином.

— Знаешь, а твой папаша даже еще больший жук, чем я думал, — устало заметил Рей, без особого рвения стягивая с блюда кусок мясного пирога. — Ты ведь догадалась, что это он сделал Торрелу привязку на купол?

Я кивнула.

— А то, что он рассказал Совету и о твоих слабостях, и о лесном доме, и о Тине?

Вздохнув, я снова кивнула.

— Разлучать истинную пару лично старик побоялся, а вот попробовать это сделать чужими руками духу у него хватило, — все так же устало произнес Рей.

На этот раз я не нашла в себе сил даже на кивок. Во рту появился привкус горечи, и, стараясь от него избавиться, я спешно глотнула вина. Закашлялась, ощутила, как пряная волна прокатилась по языку, обожгла небо и тяжело упала в желудок. Но странным образом дышать стало легче.

Маорелий никогда не видел во мне дочери — только носительницу крови, с чьими чувствами не обязательно считаться. Я знала это, смирилась. Но все же каждое новое напоминание об отцовском безразличии задевало, заставляло что-то внутри болезненно сжиматься. Уже не остро, но все еще ощутимо.

Там, в лесном доме, пусть всего на несколько недель, но я поверила, что была желанным ребенком и что у нас с Маорелием может получиться стать друг для друга семьей. Теперь же приходилось расплачиваться за каждую иллюзию, в которую по собственной наивности я поверила.

— И все равно я не понимаю, — произнесла, справившись с эмоциями. — Почему Маорелий так противился моему желанию быть с Кеорсеном? Разве такие отношения не делают чести роду Рингвардаадов?

— И да и нет, — пожал плечами Рейшар. — Мимолетные интрижки не имеют значения. А в глазах твоего отца интерес Кеорсена был именно таким. К тому же глава рода и наследница рода не могут быть вместе, ведь каждый должен принять избранника в свой дом. То есть в вашем случае, учитывая место Артенсейров в иерархии высших, сменить дом пришлось бы тебе, а значит, род Рингвардаадов остался бы без наследника. И Маорелия это, разумеется, не устраивало. А потом… — Он на секунду замолчал, не сводя с меня внимательного взгляда. — А потом стало известно, что скоро у него родится чистокровный ребенок, и в старике взыграла гордость. Не смеет его истинный наследник оказаться ниже полукровки.

— Что? — Мое дыхание снова сбилось. — У Маорелия будет ребенок? От кого?

Больше ложных иллюзий я не питала — стоит родиться чистокровному наследнику, и необходимость во мне исчезнет. И тогда дом Рингвардаадов постарается избавиться от пятна на истории рода.

— Ни за что не угадаешь, — довольно улыбнулся Рейшар. В отличие от меня его открывающиеся подробности приводили в восторг. — Майрея Вирсейр, жена Лердена и твоя несостоявшаяся свекровь!

Я моргнула, не в силах поверить в услышанное.

— Мы сами поначалу опешили, — продолжал светиться, точно полуденное солнце, Моргран. — Но все действительно так! Майрея, как оказалось, не простила мужу интрижку с Дариной. А необходимость признать Торрела сыном перед двенадцатью родами окончательно настроила ее против Лердена. Надо отдать Майрее должное — она долго вынашивала план мести. Думаю, именно с ее подачи начались их отношения с Маорелием. Негласное противостояние, которое шло между твоим отцом и Лерденом, отсутствие у Маорелия детей и постоянной партнерши — для планов Майреи он стал идеальным кандидатом. Да, твое появление выбило ее из колеи, но, думаю, она быстро просчитала варианты и поняла: чистокровного наследника Маорелий желает видеть продолжателем рода гора-а-аздо больше, чем полукровку.

— Со временем старший сын Майреи возглавил бы род Вирсейров, а младший — Рингвардаадов, — заключил Кеорсен. — И только твое существование омрачало сладость мести.

— Каким образом? Ведь я ничем не угрожаю статусу ее ребенка. Стоит ему родиться, как наследником рода Маорелий признает его.

— Дело не в наследовании. Дело в Торреле: брак с тобой помог бы ему подняться по иерархии родов, а Майрею это не устраивало. Ненависть к собственному мужу и пасынку давно ослепила ее. Она пошла бы на что угодно, лишь бы не позволить возвыситься ни одному из них. Единственное, чего Майрея делать не смела, — вредить Торрелу. Ее сдерживала принесенная Лердену клятва. Но вот избавиться от невесты и тем самым не дать Торрелу перейти в вышестоящий род Майрея могла. Что и попыталась сделать.

— Выходит, это она устроила покушение в ущелье? — Демоны кивнули. — Ее накажут?

— С этим сложнее. — Рейшар вздохнул. — Каждая беременность высших — чудо, и вредить демонице в положении никто не вправе.

— Она больше не посмеет вмешаться, — произнес Кеорсен. — Мы с ней поговорили. — Рейшар громко фыркнул, явно оценив выбранное другом слово. — И Майрея поняла, что если хочет жить после рождения ребенка, то ей лучше даже не смотреть в твою сторону. К тому же ее месть скоро свершится: Торрел унижен, за собственную честь она отомстит рождением наследника другому дому.

— То есть Маорелий получит чистокровного отпрыска?

— Да. На мой взгляд, это даже хорошо. — Кеорсен пожал плечами.

Я нахмурилась, не понимая причин для одобрения, и Рей, заметив это, пояснил:

— Наследница Рингвардаадов не сможет перейти в род Артенсейров. А вот демоница Рингвардаад — запросто. Кое-кто эгоистично и жадно преследует собственные интересы.

Повернувшись, я встретила внимательный взгляд серебряных глаз. Кеорсен ждал моей реакции. Возможно, расспросов или даже возмущения, что не спросил моего на то желания. Но недовольства не было. Кеорсен понимал мои желания гораздо лучше, чем я сама. Он предугадывал их. И сейчас снова давал мне то, о чем я втайне мечтала, но не осмеливалась попросить.

Улыбнувшись, я едва заметно кивнула и вернулась к основной теме.

— А желтый турмалин, найденный у низшего? Откуда он у нее? И кто выжег тому низшему память? Разве Майрея настолько сильна?

— Не настолько, — качнул головой Кеорсен. — Кто ей в этом помог, нам еще предстоит узнать.

Я вздохнула и вновь пригубила вина. Теперь уже без спешки, наслаждаясь пряным вкусом и ароматом.

— И почему этот мир так ненавидит полукровок? — спросила тихо, больше саму себя, чем кого-то из демонов. Но неожиданно услышала:

— Страх часто провоцирует ненависть.

Вскинув взгляд, я уставилась на замолчавшего Рейшара.

— Что ты сказал? — обманчиво спокойно произнес Кеорсен.

— Просто мысли, — попытался увильнуть Моргран, но ему не позволили этого сделать.

— Если ты знаешь что-то, чего не знаем мы, сейчас самое время поделиться.

Рейшар молчал долго. Не сводил с Кеорсена хмурого взгляда и будто никак не мог решиться ответить.

— Ты же понимаешь, что некоторые тайны открыть я не в силах.

— Запечатанные кровью рода? — уточнил Кеорсен и недовольно рыкнул, получив кивок в ответ.

— Рей, — я в беспокойстве посмотрела на сидящего в кресле высшего, — что за тайны? Ты… твоя семья знает, почему Совет приказал вам истреблять полукровок?

— Именно, девочка. — Улыбка, коснувшаяся губ Рейшара, вышла очень печальной.

На секунду дыхание перехватило. Он знал… Все это время знал, почему подобных мне уничтожают, почему нас ненавидят, почему запрещено любить неугодных, почему… Так много «почему» и ни одного ответа. А ведь они были! Все это время были в голове Рейшара! Он понимал происходящее гораздо лучше меня и Кеорсена, но продолжал молчать.

В душе поднялась волна возмущения. Даже помня упомянутую демонами клятву, запечатанную кровью рода, я не могла подавить негодование.

— За что нас ненавидят? — Мой голос прозвучал сухо, словно треск веток на зимнем ветру.

— Сати, пойми, я не могу нарушить…

— Ответь, — перебила я, не сводя с Рейшара требовательного взгляда.

Демон вздрогнул. Губы его искривились, точно пытаясь удержать готовые сорваться слова. И я повторила:

— Ответь, Рей! Я имею право знать, почему каждый из высших ненавидит меня! Откуда в вас такое желание уничтожать мне подобных?

— Правду знают единицы, — натужно произнес он. Его грудь вздымалась от тяжелого дыхания, пальцы с силой вцепились в подлокотники. — Остальных приучили к мысли, что любые связи вне своего вида недопустимы. Их воспитали ненавидеть полукровок.

— Почему?

— Сати, я не…

— Ответь!

Лицо демона дернулось как от пощечины. Каждая черточка заострилась, каждый мускул напрягся. Вены вздулись, на щеках проступили желваки — до того сильно демон стиснул зубы. Рейшар замер, словно статуя, и только во взгляде горело неверие. Он с видимым усилием боролся сам с собой и… проигрывал.

— Потому что вы можете изменить устоявшийся порядок сил. — На секунду золото глаз скрылось от меня, спрятанное под опустившимися веками. Потом появилось снова — холодное, застывшее, подернутое льдом страха. — И я начинаю понимать, чего именно опасались старейшие из нас.

Слова прозвучали устало. Сам же Рейшар плавно поднялся и, пройдя к бару, щедро плеснул бурбона в хрустальный стакан.

— Это она? — спросил Кеорсен.

Он, в отличие от друга, казался совершенно спокойным.

— А что, есть еще варианты? — обернувшись, Рей дернул уголком рта в кислой усмешке.

— Может, теперь расскажешь все как есть? Насколько я понимаю, с этого момента мы вошли в круг посвященных, и действие родовой клятвы тебя не сдерживает.

— Вошли… — Рейшар фыркнул, залпом опустошил стакан и налил себе еще. — Скорее уж ворвались без приглашения! Надо же, — он качнул головой и на мгновение замер, невидящим взглядом уставившись на собственные пальцы, — не думал, что доведется испытать подобное. Приказ, который сильнее клятвы.

Все это время я переводила непонимающий взгляд с одного высшего на другого, потом не выдержала:

— О чем вы? Какой круг посвященных?

Рейшар посмотрел на меня и снова качнул головой.

— Ты ведь даже не поняла, что сделала, верно? — спросил он с полуулыбкой. Вернулся в кресло, глотнул бурбона и продолжил: — У многих семей высших есть тайны, и самые ценные из них защищает клятва рода. Подобные клятвы нарушить невозможно… как считалось раньше. В моей семье такая клятва скрывала наш долг перед миром высших оберегать его от полукровок. О причинах подобной травли знает лишь круг посвященных. И только с ним можно обсуждать подробности. Вы теперь в него входите, потому что ты, — мне достался выразительный взгляд, — смогла заставить меня нарушить клятву рода.

— Но… как? — Я растерялась.

— Ты ведь знаешь, что высшие чтят чистоту крови? — вопросом на вопрос ответил Рейшар. Я кивнула. — Поначалу это была прекрасная идея: мы сохраняли и приумножали собственное могущество. Становились все сильнее, обретали все больше контроля и власти. А потом от века к веку, с каждым новым поколением мы стали… вырождаться, — подобрал он подходящее слово. — Смешивая свою кровь с одними и теми же родами снова и снова, мы теряли потенциал. Причем настолько незначительно в каждом следующем поколении, что заметили это слишком поздно.

На несколько секунд Рейшар замолчал, взгляд его стал рассеянным.

— Когда живешь долго, все происходящее смазывается в единый временной поток, однообразный, кажущийся едва ли не бесконечным. Так случилось и с нами. Мы слишком поздно поняли, что утрачиваем изначальную мощь. Но как в этом признаться? Да и зачем? Ради чего рисковать устоявшимся порядком? Не проще ли попытаться защитить его? Именно так думали высшие того времени. Они же решили сохранить происходящее в тайне, уберечь сложившийся ход вещей любой ценой. И единственные, кто мог его нарушить, — полукровки. Именно в вас заключена опасность всем ценностям высших.

— Поэтому поединки силы стали столь редкими? — спросил Кеорсен.

— Именно. Без притока новой крови устоявшуюся иерархию не нарушить. Мой отец был одним из последних, кому удалось бросить вызов и сместить вышестоящий род. После него повторить такое смогли только Гарааны, да и то больше из-за слабости Фелихьеров, чем из-за собственной силы.

Я пила вино, уже не чувствуя вкуса, и пыталась осознать услышанное.

— Раньше эти рассказы казались мне едва ли не выдумкой, — продолжил Рейшар через некоторое время. — Разве ж можно упомнить, что было несколько поколений назад? Слишком много сотен лет утекло… Но теперь… — Не договорив, он в задумчивости качнул головой.

— Как твой род мог согласиться на убийство полукровок, если сам не может похвастать чистотой крови и… — начала было возмущаться я, но Рейшар меня перебил.

— А ты не поняла? — грустно улыбнулся он. — Это та цена, которую пришлось заплатить Мирине, моей прабабке, за возможность быть со своим истинным. Она не пошла против воли Совета, как думают многие. Да и кто бы ей позволил? Вместо этого Мирина пошла на сделку: Морграны убивают полукровок в обмен на право существовать — на то, что многим из нас позволили родиться. И мы храним в секрете правду о силе полукровок.

Каждое слово проникало в меня как холодный ветер. Заставляло ежиться и покрываться мурашками. Но больше всего меня страшил не выбор Мирины и даже не то, скольким полукровкам Морграны подписали смертный приговор, а то, что я не могу в полной мере его осудить. Признавая всю жестокость действий второго рода, в глубине души я понимаю отчаяние демоницы и ее желание быть с возлюбленным.

— Когда пал третий блок? — Внезапная смена темы и внимательный серебряный взгляд заставили меня вынырнуть из тяжелых раздумий.

— Пал? Я думала, он снова треснул, как тогда, в тренировочном зале.

— О нет, мой свет, — усмехнулся Кеорсен. — Трещины явно не хватило бы, чтобы пробудить в тебе магию слова — старейшую и опаснейшую силу вышних.