Спустя неделю Маорелий отрекся от меня как от наследницы. Смотрел при этом холодно, осуждающе, словно винил во всех бедах, обрушившихся на шестой дом. Справедливости ради следует признать — повод для обиды у Маорелия есть. Артенсейры и Морграны разорвали с ним все торговые отношения, Хемильдеор и Шимран на сто пятьдесят лет отлучены от появления в обществе других высших. Им и их наследникам запретили покидать земли рода под страхом немедленной расправы.

Майрее дали право выбора: остаться в доме Вирсейров или перейти к Маорелию. Недолго думая она выбрала второе. Однако о безмятежном счастье для демоницы говорить не приходилось. Организованного ей покушения в ущелье никто не забыл, и хоть наказания выносить не стали — в силу ее особого положения, — но ясно дали понять, что шанс на спасение даруется лишь раз. Майрея, помня судьбу Торрела, предупреждениям вняла.

Дом Вирсейров пошатнулся. Лерден, потерявший младшего отпрыска и переживший предательство жены, сосредоточил все внимание на старшем сыне. Я не знаю Шиделера лично, но слышала, что он обладает прагматичным, уравновешенным характером — такой не рискнет положением рода ради призрачной возможности продвинуться. Пожалуй, в сложившихся обстоятельствах лучшего наследника для Вирсейров нельзя и представить.

Что касается Верины, то ей, можно сказать, повезло. Запрет Майкрама удержал ее от вмешательства и тем самым уберег от наказания. Вот только клятва, принесенная Рейшаром как главой рода, не оставляла демонице даже тени надежды на месть. И осознание этого заставляло Верину заходиться в бессильной ярости.

Лунара почти все время проводила в родовом замке Артенсейров. Новость о моем положении она восприняла с таким восторгом, что Кеорсену даже пришлось вмешаться и не дать маленькой высшей задушить меня в счастливых объятиях. На удивление, Амарелия тоже выглядела довольной. Нет, разумеется, бурных восторгов не выказала, но было видно — за брата она искренне рада.

Воспоминания о прошлом, мечты о будущем, переживания и надежды переплелись плотно, как колосья в снопе. На душе было спокойно. Стоя у окна, я куталась в белоснежную шерстяную шаль и смотрела на темнеющий в сумерках лес. Зима отступала, снежный покров истончался, и в некоторых местах на земле уже появились проплешины. Ветер стих еще в обед, и сейчас природа почти безмолвствовала.

В доме тоже царила тишина. Вот только вызванная отнюдь не безмолвием, а наложенным пологом. Кеорсен не хотел, чтобы меня понапрасну беспокоили, и решил проблему. Сам и сразу — так, как привык действовать всегда.

Звук приближающихся шагов вывел меня из раздумий. Отвернувшись от окна, я встретилась взглядом с Рейшаром.

— Держи. — Подойдя, он протянул мне кружку, от которой тонкой витиеватой лентой поднимался пар. Во второй руке высшего был зажат стакан с бурбоном.

— И не надоедает тебе? — Я кивком головы указала на янтарный напиток.

— Ни капли, — хмыкнул демон. — Алкоголь на нас почти не действует, лишь слегка расслабляет. А мне просто нравится вкус. Да и опустошать запасы Кеорсена всегда приятнее, чем собственные.

Я улыбнулась и вновь перевела взгляд на темный массив леса. Рейшар остался стоять рядом.

— Ты стала спокойнее, увереннее, — заметил он через полминуты. — Интересно, это повлияла беременность или окончание истории с Советом?

— А есть разница?

— Ну, в первом случае молодец только Кеорсен, во втором — мы оба. — Рейшар подмигнул, помолчал еще некоторое время, как и я, задумчиво глядя на лес. Потом тихо заметил: — Кеорсену повезло.

— Мне тоже.

— Нет, девочка, — качнул он головой. — Ему повезло больше. Ты сама не до конца понимаешь, насколько уникальна. Не по крови — по духу. В тебе есть то, что заставляет окружающих меняться, проявлять свои лучше или худшие стороны, являть миру истинное лицо. Клянусь Великим, если когда-нибудь Кеор посмеет забыть, какое сокровище заполучил, я брошу ему вызов.

— Ты же говорил, что шанс одолеть его совсем небольшой. — Я прищурилась, не сводя взгляда с Рейшара.

— Вот надо было тебе напомнить! — фыркнул он. — Я тут такую красивую речь выдал! Сам едва не расчувствовался, а ты…

Не сдержавшись, я захохотала.

В этот момент ленты защитного кокона задрожали, предупреждая о приближении Кеорсена. Я шагнула было к выходу из гостиной, но Рейшар удержал меня за локоть.

— Сам открою. Там холодно.

Не дожидаясь ответа, демон покинул комнату, а уже через несколько секунд я увидела его идущим к калитке.

Да, мы решили оставить дом моей матери. Ради Тины. Она призналась, что он стал для нее особенным — местом, где она обрела свободу, поняла, что сможет сохранить сына, видела мое становление как демоницы. Несмотря на все невзгоды, случившиеся под его крышей, она не хотела перебираться в другое место. Единственное, о чем еще попросила, — восстановить разрушенный Майкрамом защитный купол. И сейчас Рейшар размыкал его контур, впуская Кеорсена с Лунарой.

После смерти матери Лунара заняла ее место и стала главой кровной ветви Марвада-Артенсейров. Груз новых обязанностей показался маленькой высшей слишком тяжелым, и она попросила помощи у Кеорсена. Тот согласился. Но выдвинул условие: он приставит к ней лучшего управляющего, а взамен Лунара обещает перенимать у него опыт, чтобы со временем взять ветвь Марвада под полный контроль. Подобному условию она была даже рада.

— Как прошло занятие? — спросила я, едва высшие переступили порог гостиной.

Кеорсен обнял меня со спины и бережно прижал к себе. Ладони привычно опустил мне на живот, по-прежнему еще плоский.

— Сложно, насыщенно, интересно, — перечислила она и совсем не грациозно плюхнулась на диван.

Наедине с нами Лунара переставала следить за манерами и позволяла себе вот такие вольности. Что любопытно, раньше она могла расслабиться только в присутствии нас с Кеорсеном. Теперь в этот список вошел и Рейшар. При Амарелии, всегда и во всем идеальной, Лунара держалась, как полагается.

— А у вас тут как? Я так понимаю, без изменений? — хмыкнула она. И замерла, вместе с нами прислушиваясь к шагам на лестнице.

В гостиную вошла темная демоница. Та самая, которую Кеорсен еще после праздника зимней ночи отправил заботиться о Тине. Во время первого проникновения Торрела под купол ее сковали магией, и помочь она не смогла. Когда же Кеорсен нашел ее, демоница поведала ему обо всем случившемся, назвала присягнувших Торрелу демонов и позволила заглянуть в ее память, чтобы увидеть их лица. Именно поэтому Кеорсен был уверен, что никто из предателей не покинул поместья Алви-Шандаад.

— Пятиана разрешилась от бремени, — произнесла она с почтением. — Мальчик здоров и крепок.

— Мы… мы можем ее увидеть? — Я в волнении подалась вперед.

— Разумеется, махра, — все с тем же почтением отозвалась демоница, а потом вдруг тепло улыбнулась. — Тина очень надеется, что вы придете.

Поднимаясь по лестнице, я чувствовала все нарастающее волнение. А оказавшись у двери, секунды две собиралась с духом, чтобы повернуть ручку.

Наконец я вошла.

Тина выглядела уставшей. Спутанные волосы липли к вискам, мокрым от пота, но лицо сияло счастьем. На руках у нее, завернутый в белоснежные пеленки, лежал малыш.

— Махра, смотрите, — тихо, едва ли не шепотом произнесла она.

В несколько шагов оказавшись рядом, я увидела его — крохотного, с носом-пуговкой, пушком темных волос и большими карими глазами, такими же, как у Тины. Я смотрела на него, и в груди становилось все теплее. На глаза навернулись слезы.

— Он похож на тебя, Тин.

Она кивнула и нежно коснулась губами макушки сына.

— Спасибо вам, махра. — Голос Тины дрогнул. — Не знаю, как отдала бы его, как жила бы после этого, как…

— Не стоит. — Я опустила руку поверх ее, а потом, не удержавшись, погладила малыша по голове. — Никто не отберет его у тебя, обещаю.

Я верила в каждое сказанное слово и знала — все получится. Вместе мы сделаем этот мир лучше. Обязательно.