На следующее утро наш отряд в полном составе не вышел на работу. Так решили сами заключенные. Главным требованием бастующих было убрать из отряда Беса и его подручных.

Беса утром увезли в тюремную больницу, а блатные вели себя на удивление тихо. Они забились в угол барака и оттуда наблюдали за происходящими событиями, ни во что не вмешиваясь.

С самого утра в барак прибыло все лагерное начальство во главе с начальником колонии. Совместными усилиями они пытались разобраться, что побудило заключенных взбунтоваться и выдвинуть такие требования.

Заключенных по очереди вызывали в «красную» комнату для личной беседы. По всей видимости, кто-то из них был «стукачом», потому что некоторое время спустя вызвали меня и монаха.

— Молчи, Андрей! — сказал я возле двери. — Иначе будет только хуже.

Андрей понимающе кивнул. Постучавшись, мы вошли и, не зная, что делать дальше, остановились на пороге.

Седовласый полковник сидел за столом и внимательно изучал какие-то документы.

«Наши личные дела», — догадался я.

Еще несколько офицеров, собравшихся в этой комнате, рассматривали нас с ног до головы, не произнося ни слова.

Наконец-то полковник дочитал, поднял голову и посмотрел на нас долгим пристальным взглядом. Ох, как мне не понравился его взгляд! Какой-то холодный, безразличный, неодушевленный.

Наверное, за свою долгую карьеру этот человек повидал и испытал немало, что не могло не отразиться на нем. При такой службе практически невозможно остаться нормальным человеком. Тюремная система, частью которой являлись начальник лагеря и другие офицеры, постепенно искажает мышление и психологию. И если уж седовласый полковник так долго продержался в этой системе, да еще занял высокое положение, то это о чем-то говорило. Во всяком случае, мне…

После окончания школы я поступал в Московское высшее училище КГБ СССР. Тогда было еще и КГБ, и СССР. Были и мои юношеские мечты стать защитником добра и справедливости. Но эти мечты и иллюзии испарились еще раньше, чем распался Союз. Для этого вполне хватило месяца, проведенного в казармах училища. За это время я со всей отчетливостью понял, кого готовят подобные учебные заведения. Оловянных солдатиков, готовых бездумно выполнить любой приказ вышестоящих начальников, шестеренок государственной машины, перемалывающей всех инакомыслящих или несогласных с политикой и идеологией страны.

И мне это совсем не понравилось. Я не хотел становиться бездумным исполнителем чужой воли, поэтому, хоть и было чуть-чуть обидно, я облегченно вздохнул, когда выяснилось, что не прошел по конкурсу.

Подвела меня одна-единственная тройка в школьном аттестате по общественным наукам. Однако и этого оказалось достаточно. После экзаменов, которые я сдал на пятерки, было назначено собеседование. Опытный психолог правильно определил мои жизненные принципы и нашел их не соответствующими шаблону. После этого на карьере работника органов безопасности был поставлен крест.

Первое время после развала СССР, уже учась в институте, я не раз подумывал снова предложить свои услуги правоохранительным органам, но очень скоро понял, что ничего по сути не изменилось. Просто одна крупная государственная машина рассыпалась на кучу мелких, лишь внешне видоизменившихся в связи с новыми условиями жизни. А система осталась той же: сильные пожирают слабых, а тех, в свою очередь, — сильнейшие. На Земле так было во все времена. Вероятно, такова человеческая сущность…

— Котов и Перов, — начал полковник, выдержав значительную паузу. — Думаю, не надо объяснять, почему вас сюда пригласили.

Он замолчал, ожидая нашей реакции на его слова. Однако ее не последовало. Тогда начальник колонии кивнул майору Кротову — главному «куму» зоны.

— Нам известно, — как о вполне доказанном факте заявил старший оперуполномоченный колонии, — что сегодня ночью заключенные Котов и Перов спровоцировали драку, в которой одному из заключенных, а именно каптерщику Варламову, вы, Котов, сломали ключицу. Это верно?

Мы молчали, словно эти слова нас не касались.

— Кроме того, — как ни в чем не бывало, продолжил майор Кротов, — а это более существенно, вы подбивали заключенных на бунт. В первую очередь это относится к вам, Перов. Думаю, вы не будете этого отрицать?

И снова ответом на его вопрос было молчание.

— В сущности, ваши показания не столь уж и важны. Можете ничего не говорить. Это все равно ничего не меняет.

Это была неправда…

Признание, произнесенное при свидетелях, значило очень многое. Во всяком случае, в процессуальном плане.

Я уже открыл рот, чтобы возразить майору, но, встретившись с насмешливым взглядом начальника колонии, сдержался.

— Хорошо, — произнес тот, поняв, что фокус не удался. — Я вижу, Котов, вы уже получили зоновское образование. — Он имел в виду знания уголовного и уголовно-процессуального кодекса — двух основных наук на зоне. — Тогда давайте поговорим без свидетелей.

Он кивнул офицерам, и те вышли из комнаты.

— Чего вы добились? — спросил он и сам же ответил: — Думаю, что только дополнительного срока.

— За что? — удивленно спросил Андрей.

— Как за что? Вы что, сами не знаете? — наигранно спросил начальник колонии. — Тогда я изложу официальную точку зрения на события сегодняшней ночи. Вы, в неположенное время, после отбоя находились в курилке. Что вы там делали — непонятно. Может быть, побег готовили! — Полковник даже не догадывался, насколько близки его слова к истине. — И когда каптерщик Варламов сделал вам замечание, вы зверски избили его, сломав при этом ему ключицу. А значит, нанесли тяжкие телесные повреждения. За такое преступление, к тому же групповое, вам придется нести ответственность.

— Вы не имеете права так поступать с нами, — возмутился Андрей. — Мы будем жаловаться на незаконность ваших действий.

— Я не имею права? — казалось, полковник наслаждается, играя с Андреем.

— Да! Вы ведь знаете, что все это — неправда. Мы ни на кого не нападали. У нас есть свидетели.

— Какие свидетели? Заключенные, которые прибежали в курилку на звук драки? Так ведь, когда они узнают, что могут пойти по этому делу как соучастники, никто из них и рта не раскроет. Да и не только поэтому, — многозначительно усмехнулся полковник.

Я сразу понял, что имеет в виду начальник колонии. Блатные запугают заключенных, и те под страхом смерти побоятся выступить на нашей стороне.

«Боже, какой беспредел! Как бороться с таким положением дел, когда даже начальник тюрьмы открыто выступает на стороне блатных», — подумал я, чувствуя, как ненависть опять наполняет мою душу.

Ненависть к системе, которая породила и воспитала таких выродков, готовых на все ради собственного благополучия и благополучия системы.

— Котов, вы же умный человек. Неужели вы не поняли, что колония — это не курорт. Это исправительное учреждение, и здесь действуют свои правила и свои законы. И никто, слышите, никто не вправе нарушить эти законы и остаться безнаказанным. — Полковник встал из-за стола и подошел ко мне.

Он в упор посмотрел на меня.

В его взгляде я увидел фанатичную преданность своему делу. Только на что эта преданность была направлена? На искоренение преступности? Не думаю… Возможно, когда-то это было так, но сейчас…

Начальник колонии первым отвел взгляд и спокойно добавил:

— Сейчас вас отведут в ШИЗО. Там вы сможете спокойно подумать о своей дальнейшей судьбе. Недели через две придет постановление суда о вашем дополнительном сроке. Лет по пять, я думаю, вам добавят. Хотя, после того что вы сделали с Бесом, это не столь уж важно, — Полковник снова многозначительно усмехнулся. — Капитан Ершов! — крикнул он.

Вбежал молодой офицер и застыл по стойке «смирно».

— Позовите конвой. Пусть этих двоих отведут в изолятор и предоставят им отдельную камеру. Я не хочу, чтобы там с ними что-либо произошло. — Он сделал ударение на последней фразе.

Через пару минут явились конвойные и увели нас в штрафной изолятор.

Нам действительно предоставили отдельную камеру с двумя нарами, умывальником и даже унитазом. По зоновским меркам это был номер «люкс» в пятизвездочном отеле. Однако нас это не радовало.

— Что будем делать, Андрей? — спросил я, как только за нами захлопнулась дверь.

— Будем думать! — спокойно ответил он.

— О чем думать?

— О жизни и о том, как сбежать отсюда.

— По-моему, отсюда сбежать невозможно. — Я прошелся по камере, внимательно осматривая массивную дверь и голые бетонные стены. — Даже никакого окошка нет!

— Ничего, что-нибудь придумаем! — уверенно ответил монах и как ни в чем не бывало завалился на нары.

* * *

Время шло…

Дни сменяли ночи, хотя судить об этом можно было только по смене караула за дверью и раздаче пищи. За это время мы ни разу не вышли из камеры, даже еду нам подавали в специальное окошко.

Ни о каком побеге не могло быть и речи.

Ровно через две недели дверь камеры распахнулась. Конвойные надели нам наручники, как каким-то закоренелым преступникам, и отвели в кабинет начальника колонии.

— Заключенные Котов и Перов по вашему приказу доставлены, — отрапортовал старший конвойный.

— Можете идти, — ответил полковник, не поднимая головы. — Да, и снимите с них наручники.

С нас сняли наручники и оставили наедине с начальником лагеря.

— Садитесь, герои. — Полковник кивком головы указал нам на стулья. — Специально пригласил вас, чтобы попрощаться.

Мы с Андреем удивленно переглянулись, затем уставились на него.

— Вы не ослышались, именно попрощаться. Слишком уж много шума вы здесь натворили. Поэтому мы решили, что будет лучше перевести вас в другую колонию.

— Не хотите лишних неприятностей? — догадался я.

— Да, не хочу. О вас уже сейчас в колонии ходят легенды. А когда блатные доберутся до вас, что непременно случится, если вы останетесь здесь, тогда у меня на руках будут два свежих трупа и взбесившаяся толпа ваших поклонников.

— Вы хотите сказать, что в другом лагере блатные не доберутся до нас? — иронично спросил Андрей.

— Это не мои проблемы. Хотя, скажу вам по секрету, система связи у них работает отлично. Но, как я уже сказал, — это не мои проблемы. Мои заботы здесь, в моей колонии. Кстати, в вашем отряде восстановлен полный порядок. Правда, Варламова, или Беса, называйте его как хотите, пришлось перевести в другой отряд.

— Значит, вы выполнили требования бастующих? — радостно воскликнул я.

— Да, выполнил. Но это ничего не меняет. Знаете, как говорится, свято место пусто не бывает. На место Варламова назначен другой заключенный. Более умный и опытный. Думаю, он сможет лучше справиться со своими обязанностями. Через какое-то время страсти поулягутся, все забудется, и о вас уже никто не будет вспоминать. Вот такие-то у нас дела, герои. Да, совсем забыл. Как я и обещал, вам добавили срок. Каждому еще по пять лет. Можете ознакомиться с постановлением суда и расписаться.

Мы подошли к столу и расписались на каком-то бланке, даже не заглядывая, что там написано.

— Хорошо. Сейчас вас отправят на железнодорожную станцию. Я думаю, что мы с вами больше никогда не увидимся. Конвой!

Вошли конвойные и снова заковали нас в наручники.

— Прощайте, герои, — усмехнулся нам на прощание полковник.

Через час нас на специальной машине доставили на вокзал. Еще спустя какое-то время подошел поезд, к которому был прицеплен арестантский вагон. Нам разрешили выйти из машины.

Я обратил внимание, что сопровождающий нас капитан о чем-то долго и оживленно беседует с начальником арестантского вагона, время от времени показывая рукой в нашу сторону.

«О чем они так напряженно спорят?» — подумал я.

Ведь что может быть проще: сдать арестованных из рук в руки. В конце концов капитан убедил своего коллегу. Я догадался об этом, когда увидел, что старший лейтенант согласно кивнул головой, бросив при этом быстрый взгляд на нас. Они пожали друг другу руки и разошлись.

Перед тем как завести в вагон, нас еще раз тщательно обыскали. Старший лейтенант стоял рядом. Когда у меня из кармана достали деньги, раздобытые для побега, начальник вагона сначала хотел забрать их, а потом внезапно передумал.

— Оставьте, — коротко приказал он конвойным.

Те удивленно посмотрели на него, но выполнили приказание. Что-то здесь было не так…

Интуитивно почувствовав это, я поднял голову и внимательно посмотрел на старлея. Его глаза постоянно бегали, как у человека, совершившего или собирающегося совершить какую-то подлость.

«Что же такое сказал ему про нас капитан?» — Эта мысль, как ржавый гвоздь, засела у меня в голове.

Через несколько минут нас завели в вагон и закрыли в отдельной камере. В соседних «купе», отделенных от нашего лишь толстой решеткой, находились по шесть — восемь человек.

— За что это вам такой почет? — спросил невзрачный мужичонка из соседней камеры.

— Не знаю, — честно ответил я.

— Вы что, пытались бежать? — не унимался сосед.

— Да вроде бы нет.

— Но ведь вас из лагеря переводят?

— Да! А откуда вы знаете? — Вопросы словоохотливого попутчика стали казаться мне подозрительными.

— Это сразу видно по вашей одежде. Я уже не в первый раз качу на зону и знаю, что из одного лагеря в другой переводят только беглых или тех, кому добавили срок, — объяснил урка.

— Так оно и есть!

— Да, не повезло вам!

— Это точно. Не повезло так не повезло. — Я усмехнулся — а вы случайно не знаете, куда нас везут? — спросил я, решив извлечь хоть какую-то пользу из нашего разговора.

— Знаю, как же не знать. Меня как рецидивиста уже во второй раз туда направляют. На «девятку» нас везут. Хотя я сомневаюсь, что тебе это о чем-нибудь говорит.

Я чуть было не подпрыгнул от удивления. И было от чего!

В детстве я много слышал об этом лагере. Да и как мне было не слышать, если эта зона находилась недалеко от моего родного города, в котором прошли мое детство и юность.

Я повернулся к Андрею и подмигнул ему. Тот уставился на меня ничего не понимающим взглядом, пытаясь догадаться, что могло так обрадовать меня.

Во время ужина, который нам разносили по камерам, я вполголоса поведал другу причину моей радости.

— Может быть, нам удастся сбежать оттуда. Ведь я отлично знаю все окрестности, да и друзья у меня в городе еще остались, — шепотом добавил я. — К тому же это место находится недалеко от границы с Россией. И если нам удастся перебраться через границу — считай, что мы спасены. Это будет уже другая страна, и никто нас там искать не станет.

Андрей кивнул головой, соглашаясь с моими словами. Мы поужинали. Дежурные собрали посуду и под присмотром конвойного отправились ее мыть.

Через несколько минут опять появился конвойный. От него явно несло перегаром, да и походка была нетвердой. Он открыл дверь нашей камеры, ткнул пальцем в Андрея и приказал:

— Эй, ты! Выходи! Поможешь дежурным помыть посуду.

Когда за монахом закрылась дверь, я улегся на нары и постарался вспомнить окрестности нашего города. А конкретно — район, примыкающий к зоне.

В годы юности мне довелось много раз бывать в той местности, выезжая с друзьями на пикники. Несколько раз я издалека рассматривал колючую проволоку ограждения лагеря, не подозревая тогда, что мне придется оказаться внутри этого ограждения. Точно говорят: знать бы, где споткнешься — соломки бы подстелил.

Я так задумался, что даже не заметил, когда вернулся Андрей. И только, когда он сел рядом со мной и слегка тронул за плечо, я открыл глаза и вопросительно посмотрел на него.

— Алекс! — шепотом произнес он. — У меня хорошие новости. Только что я убирал посуду из караульного помещения. Так вот, весь конвой напился и заснул прямо в караулке. Из вагона можно выйти, и никто этого даже не заметит. Двери все открыты. Я проверял.

— Да, осталось только выбраться из нашей камеры, — иронично усмехнулся я.

— А может, попробуем как-нибудь выбить этот замок? Я гарантирую, что наших охранников сейчас даже из пушки не разбудишь.

— Очень сомневаюсь, что мы сможем что-либо сделать, — сказал я, но все же встал с нар и подошел к двери.

Дернув за решетку, я чуть было не упал. Слегка скрипнув, дверь открылась. Все еще не веря своим глазам, я уставился на открывшийся проем.

— Бежим, Алекс, бежим! — прошептал Андрей, подхватывая меня под руку. — Сама судьба посылает нам такой шанс!

Он уже шагнул за порог камеры, когда я пришел в себя и воскликнул:

— Стой! Как могло получиться, что наша дверь не закрыта?

— Меня сопровождал сюда старлей. Может, он просто забыл запереть ее, — предположил монах, выглядывая в коридор.

— Подожди, Андрей! У меня такое впечатление, что здесь все не так просто. И дверь камеры не закрыта, и караул пьяный. Слишком уж все идеально получается, как будто кто-то специально спланировал наш побег.

Я задумался. Словно вспышка молнии, в моем мозгу мелькнула догадка, объясняющая все эти странные стечения обстоятельств.

Мне вспомнилось, как капитан Ершов уговаривал начальника арестантского вагона…

Теперь все стало на свои места.

— Андрей, а ты видел, пил начальник вагона или нет? — Я решил проверить свою догадку.

— Нет, не видел. — Он на секунду задумался. — Но перегаром от него разило. Я слышал, как он говорил солдатам, что пойдет спать в свое купе.

— Я думаю, что он не спать туда пошел. А вот нам лучше вернуться на свои места и попробовать заснуть. Это ловушка, Андрей. Я уверен в этом. А старлей только и ждет, когда мы предпримем попытку к бегству, чтобы пристрелить нас.

— Но зачем ему это?

— Я видел, как он разговаривал с капитаном, сопровождавшим нас из лагеря. По их жестикуляции было понятно, что капитан убеждал начальника караула сделать что-то, выходящее за рамки служебных обязанностей. И он его убедил. Теперь тебе все понятно?

— Да. Очевидно, это указание начальника колонии. Для чего, да и для всех остальных, будет лучше, если мы погибнем при попытке к бегству.

— Все верно. Только мы не доставим им такого удовольствия.

Мы закрыли дверь и вернулись на нары. Вероятно, начальник вагона наблюдал за нами через какой-нибудь потайной глазок. Мне даже показалось, что я услышал, как он чертыхнулся, увидев, что мы вернулись в клетку. Видимо, он понял, что его план разгадан и мы не собираемся бежать.

Прошел час. Тишину нарушал лишь мирный храп зеков да перестук вагонных колес. Мне не спалось.

— Андрей, — шепотом позвал я, — ты спишь?

— Нет, — ответил он, поворачиваясь ко мне и открывая глаза.

— А что, если нам действительно попытаться сбежать сейчас? Двери до сих пор открыты, а старлей уже наверняка не наблюдает за нами. Он не ожидает, что мы решимся на этот шаг. Давай-ка его удивим!

— Я согласен, — не задумываясь, ответил Андрей. — В любом случае нам необходимо бежать. Так лучше сделать это сейчас, когда у нас только один реальный надсмотрщик. У тебя есть план?

— Да, я уже все продумал. Первым делом необходимо обезвредить старлея. Остальными займемся потом. Ты оставайся пока на месте, а я займусь начальником вагона.

Андрей согласно кивнул. Я встал и очень осторожно, стараясь не скрипеть, открыл дверь. Это удалось. Решетка открылась практически бесшумно. Даже зеки в соседних камерах не проснулись.

Пробравшись по коридору, я подошел к двери купе начальника караула и попробовал ее открыть. Не тут-то было. Купе было заперто изнутри.

«Ну что ж, придется рискнуть», — подумал я и постучался.

— Товарищ старший лейтенант! — стараясь подделать голос одного из конвойных, произнес я. — Скоро станция.

— Сейчас иду, — раздался ответ, и за дверью послышалось шуршание.

Дверь открылась и на пороге появился старлей, протирая заспанные глаза. Он не успел еще ничего сообразить, как получил сильный удар ребром ладони по шее и начал оседать на пол. Подхватив обмякшее тело, я затащил его обратно в купе. Уже через минуту начальник караула лежал в своей кровати в наручниках и с кляпом во рту.

Прихватив с собой несколько пар наручников, я позвал Андрея. Вдвоем мы подошли к караулке и, осторожно открыв дверь, вошли.

Здесь действительно была грандиозная попойка. На столе стояли несколько пустых бутылок из-под водки, валялись остатки закуски. Охранники вповалку лежали кто где.

Они даже не проснулись и только что-то бурчали во сне, когда мы закручивали им назад руки. Через пару минут все конвойные были в браслетах.

— Отлично, — прошептал я Андрею. — Половина дела сделана. Сейчас давай вернемся в купе старлея. Надеюсь, он уже очнулся.

— Зачем? — не понял он.

— Скоро поймешь, — коротко ответил я.

Мы подошли к купе и прислушались. Старший лейтенант уже очнулся, потому что из-за приоткрытой двери было слышно глухое сопение и мычание. Вероятно, наш пленник пытался избавиться от кляпа, чтобы позвать на помощь.

— Все нормально, Андрей! — негромко, но все же достаточно для того, чтобы разговор был слышен через тонкую перегородку, произнес я. — Конвой связан и отдыхает, так что никто преследовать нас не будет. На ближайшей станции сойдем с поезда и уйдем в лес. Недельки две отсидимся, пока нас не перестанут искать, а потом решим, что делать дальше.

Я подмигнул монаху, и он понял, какую игру я веду.

— А что мы там есть будем? — подыграл мне Андрей.

— Я прихватил несколько банок тушенки из караулки. На первое время хватит. — С этими словами я потянул своего друга к выходу из вагона.

Спустя полчаса поезд остановился. Переодетые в солдатскую форму, мы спокойно спустились со ступенек тамбура и огляделись.

Стояла ночь, и на вокзале практически никого не было. Никто не обратил на нас внимания, а мы конечно же не. бросились в лес, а забрались на одну из грузовых платформ нашего же состава и залезли под брезент.

Там оказался хлебоуборочный комбайн. Не долго думая, Андрей залез в кабину, а я уселся прямо на пол платформы и прислонился к колесу, от которого исходил тонкий аромат пшеничных колосьев. Это был запах свободы. Такой долгожданной и выстраданной нами…

Ночь прошла спокойно. При каждой остановке поезда я выглядывал из-под брезента, но до самого утра ни один человек не заинтересовался арестантским вагоном.

Ночные звезды тускнели. В предрассветных сумерках я стал узнавать знакомые места. Ведь раньше мне не раз доводилось ездить по этому маршруту, правда, не в таком качестве.

Взобравшись на громоздкую технику, через опущенное стекло я толкнул монаха, который мирно посапывал, как ни в чем не бывало.

— Андрей, просыпайся! Мы уже приехали. Скоро узловая станция, и нам лучше всего сойти с поезда именно там.

Он проснулся и вылез из кабины, протирая глаза и потягиваясь.

— Вот это я поспал! Должен сказать, что на свободе намного лучше спится.

— Что-то ты рано расслабился, дружище. Еще не время праздновать победу, но, должен признать, нам пока исключительно везет. Прошла ночь, а побег до сих пор не обнаружен.

— Ты уверен?

— Да. Я внимательно наблюдал за арестантским вагоном. Никто не входил туда, и никто не выходил.

— А по рации они ни с кем не могли связаться?

— Думаю, что нет. — Я показал Андрею плату, которую предусмотрительно вытащил из рации в купе старлея. — Без нее их аппаратура — не более чем груда металлолома. Но нам все равно лучше поторопиться. Я считаю, что безопаснее всего выпрыгнуть перед станцией, а потом выйти на дорогу и попытаться поймать попутку. Запомни, если кто-нибудь нас спросит, — мы — «партизаны» и возвращаемся из самоволки. Будем придерживаться такой легенды, тем более что вид у нас соответствующий.

Поезд стал замедлять ход. Я выглянул из-под брезента. Состав медленно тянулся вдоль темных пакгаузов и переездов, стуча колесами на стрелках.

— Пора, Андрей. Впереди станция.

Легко соскочив с платформы, мы быстрым шагом направились в лесную полосу, вплотную подходившую к железнодорожному полотну. И снова никто не обратил на нас внимания.

Целый час пришлось потратить, чтобы обойти станцию стороной и выйти на автомобильную трассу.

Минут через десять удалось поймать попутку. Водитель грузовика, услышав, что «вояки» возвращаются из самоволки и очень спешат, согласился даже сделать лишний крюк и высадил нас недалеко от воинской части. Сердечно поблагодарив его, мы вылезли из машины и, дождавшись, пока та скроется за поворотом, направились к дому друга моего детства — Женьки Князева, который жил как раз неподалеку.

Нажав на кнопку звонка, я молил Бога, чтобы Женька оказался дома. Нам снова повезло. За дверью послышался скрип половиц и шарканье шагов.

— Кто там? — раздался сонный голос.

— Свои, Жека! — негромко сказал я и еще тише добавил: — Это я — Алекс.

Дверь приоткрылась. На нас уставилась заспанная физиономия.

— У меня что, белая горячка? — встряхнув взлохмаченной головой, спросил ее хозяин.

Однако это не помогло, и тогда он потрогал меня рукой и сказал:

— Ну, слава Богу. А то я думал — у меня уже крыша поехала. Заходите, — Евгений пошире открыл дверь, пропуская нас в дом. — Алекс, надеюсь, ты мне объяснишь, что это за маскарад.

— Конечно, только сначала умойся, а потом я все расскажу.

Женька снова потряс головой, как бы стряхивая наваждение, а затем произнес:

— Хорошо. Проходите пока на кухню. Алекс, сделай, пожалуйста, кофе, ты знаешь, где что стоит.

Я действительно хорошо знал обстановку в квартире моего друга. Много раз мы собирались здесь, устраивая вечеринки, когда мне удавалось приехать в родной городок. Здесь почти ничего не изменилось со времени моего последнего приезда.

Мы прошли на кухню, и, пока Женька умывался, я заварил кофе.

— Алекс, дружище! — В кухню ворвался посвежевший после душа хозяин квартиры, мы обнялись. — Как я рад тебя видеть! Извини, что принял вас так негостеприимно. Вчера была большая пьянка, и я до сих пор никак не могу прийти в себя. Голова трещит, ноги ватные, а тут еще звонок. Думаю, кого это черти принесли в такую рань? Так что простите засранца.

— Да ладно. Все нормально, мы не в обиде. Кстати, познакомься, это — Андрей — тоже мой друг.

— Очень приятно. — Женька протянул ему руку. — Друг моего друга — мой друг, — заявил он и, сняв с плиты кофейник, стал разливать кофе по чашкам. — Ребята, может, вы есть хотите? — внезапно вспомнил он, подавая нам кофе.

— Очень умная мысль. Мы просто умираем от голода, — не замедлил я с ответом.

— Так в чем проблема? Мой холодильник в вашем распоряжении. Правда, кроме колбасы и консервов, вы там вряд ли что найдете.

— После тех харчей, на которых мы сидели последние несколько месяцев, бутерброд с колбасой — райское наслаждение.

— Где это вас так кормили? — мимоходом поинтересовался Евгений, направляясь к холодильнику.

— В тюрьме. — Я выжидающе смотрел на своего друга. Женька замер на месте, оглянулся и пристально посмотрел на меня.

— Ты серьезно?

— Серьезней некуда! Скажу больше, еще лет десять мы должны были бы получать тюремную пайку.

— Вы что, сбежали из колонии? — догадался он.

— Да. Пришлось…

Пока Женька делал бутерброды, я в общих чертах описал нашу историю. Он внимательно слушал, время от времени поглядывая то на меня, то на Андрея.

— Теперь ты знаешь, почему мы оказались у тебя в таком виде. И нам нужна помощь, — закончил я, глядя ему в глаза.

Он не отвел взгляд и спокойно ответил:

— Конечно, я помогу вам. Друзья для того и нужны, чтобы поддерживать друг друга в трудную минуту. — И, улыбнувшись, добавил: — Господа зеки, кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста!

Второго приглашения не потребовалось. И на какое-то время на кухне воцарилась тишина, если не считать негромкого чавканья и прихлебывания. Мы с Андреем с большим удовольствием уплетали бутерброды с колбасой, запивая их кофе. Женька задумчиво прихлебывал из своей чашки, наблюдая, с какой жадностью мы набросились на пищу.

— Ребята, — произнес он, когда с бутербродами было покончено. — Не хочу показаться негостеприимным, но думаю, что лучше всего вам здесь не задерживаться. Это слишком опасно. Я могу сегодня же переправить вас в Россию, пока менты не перекрыли дороги. Там ведь тоже неглупые люди. Поднимут твое личное дело, узнают, откуда ты родом, и передадут ориентировку на задержание в местную милицию. Тогда будет намного сложнее вырваться отсюда.

— Мы тоже так считаем. Правда, нам удалось пустить их по ложному следу, но боюсь, что это ненадолго. Так что время сейчас очень дорого.

— Значит, с этим все ясно. — Князев рубанул себя по коленке рукой (привычка осталась еще с детства), словно говоря, что вопрос решен и возвращаться к нему не стоит. — Так. Что еще? Деньги… Деньги я дам. Не очень много, но на первое время хватит. Документы… Вот с этим — проблема. За такой короткий срок я не смогу достать вам ничего стоящего. Ладно, проскочим границу, а там что-нибудь придумаем.

Он оценивающе посмотрел на меня, потом на Андрея и добавил:

— Одежду конечно же придется сменить. Ведь не можете вы в солдатской форме украинской армии разъезжать по России! Возьмете мою. Думаю, что подойдет. Ну, вроде бы все. Основные вопросы решены, а детали обдумаем по ходу действия.

— Женька, я не знаю, как благодарить тебя…

— Перестань, Алекс! Окажись я на твоем месте — ты сделал бы то же самое. Мы — друзья. И этим все сказано. Поели? Пошли подбирать одежду.

Через час мы сидели в кабине микроавтобуса и неслись со скоростью сто километров в час по направлению к границе. Женька уверенно, можно сказать, даже слишком уверенно, вел машину. Так, словно он каждый день возил сбежавших из тюрьмы заключенных.

— Чем ты сейчас занимаешься? — поинтересовался я, удивленный его спокойствием и хладнокровием.

— Веду машину, — пошутил он, но, кинув на меня взгляд и увидев, что я даже не улыбнулся, продолжил: — А если серьезно — гоняю контрабанду. В Россию — спирт, назад — бензин. Сам понимаешь, дело рискованное, но другого выхода нет. Честно работать невозможно — с голоду ноги протянешь. Надоело все до чертиков, однако такова жизнь. И мы ничего не можем с этим поделать. Наша система не позволяет этого.

— И здесь система, — задумчиво произнес Андрей. — Система заставляет хорошего человека совершать противозаконные действия. Парадокс…

— А я уже ничему не удивляюсь, — сказал я. — Просто не хочу быть частью этой системы, вот и все.

— Ну и как, получается? — иронично спросил Андрей. Я задумался. Задумался о наших непростых судьбах.

Государственная система перевернула их, а тюремная — чуть было не искалечила навсегда.

Почему это произошло? Кто виноват в этом? На эти вопросы у меня не было ответа.

Через границу перебрались без приключений. Князев знал все объездные и проселочные дороги, а дополнительных постов милиция и таможня сегодня не выставляли.

— Все, мужики! Мы в России, — произнес он, въезжая в маленький городок. — Сейчас остановимся и попробуем достать вам какие-нибудь документы.

Женька высадил нас возле фотоателье. Пока мы с Андреем фотографировались, он успел куда-то смотаться и, вернувшись, сообщил:

— Все нормально. Давайте свои фотографии. Через два часа паспорта будут готовы.

— Как тебе это удалось? — удивился я.

— Просто я здесь знаю кое-кого, занимающегося подобными делами. А вообще-то за деньги сейчас можно сделать все. Нужно просто знать, к кому обратиться и сколько заплатить. Такова жизнь, дружище! — С этими словами он исчез, захватив с собой наши фотографии.

Через пару часов мы стали обладателями паспортов с чужими фамилиями, но нашими фотографиями. Женька отвез нас на железнодорожную станцию и посадил в электричку, идущую на Ростов.

Прощались без слов… Просто обнялись, понимая, что, возможно, нам больше никогда не придется увидеться.

* * *

Еще в электричке мы решили не задерживаться в Ростове. Это было небезопасно, учитывая близость границы с Украиной, а значит, возможность прямых контактов служб безопасности и милиции обеих держав. Я был уверен, что розыскная машина уже запущена и сейчас наши фотографии и описания находятся во всех милицейских компьютерах Украины.

Нельзя было исключать и вероятность того, что кто-нибудь из розыскников просчитает наши действия и передаст информацию о побеге в приграничные районы России. Немного зная о милицейской системе поиска преступников, я догадывался, что приблизительно так все и произойдет в ближайшем будущем. Все свои умозаключения я выложил Андрею по пути в Ростов.

— Ты прав, — согласился он. — Нам нельзя здесь задерживаться. Более того, я думаю, что нас будет искать не только милиция.

— А кто же еще? — не понял я.

— Ты помнишь, что говорил нам начальник колонии по поводу системы оповещения в криминальном мире? Не думаю, что он тогда врал. А это значит, что очень скоро все криминальные структуры будут заинтересованы в нашей поимке или смерти. Второе — более вероятно.

— Ну, конечно. За наши головы назначат денежные премии, — иронично буркнул я.

— Ты смеешься? Не веришь, что это реально?

Я промолчал, а Андрей возбужденно продолжил:

— Криминальные структуры — реальность. На Земле — это четвертая власть. И возможности этой власти практически безграничны. Так всегда было и, вероятно, всегда будет.

— Интересно, откуда ты можешь знать так много о криминальном мире? — Я хотел улыбнуться и свести этот разговор к шутке, но передумал.

Монах смутился на секунду, как будто не зная, что ответить на такой простой вопрос.

— Просто знаю, — в конце концов нашелся он. — А кто сейчас не знает о всемогуществе мафии?

Уже в который раз я обращал внимание на то, что Андрей, казалось, знает намного больше, чем говорит. За последние месяцы мы стали с ним настоящими друзьями, но для меня он до сих пор оставался человеком-загадкой.

В Ростов прибыли поздно вечером. На железнодорожном вокзале нам удалось взять билеты на ночной поезд до Краснодара. Все обошлось без приключений и неприятных сюрпризов, и ранним утром следующего дня, сойдя с поезда на краснодарском железнодорожном вокзале, мы наконец-то почувствовали себя более или менее в безопасности.

— Есть предложение махнуть куда-нибудь на морское побережье, — предложил Андрей. — Купальный сезон уже открыт и в курортных поселках полным-полно отдыхающих. Думаю, что никого не удивит прибытие еще двух дикарей, желающих поправить свое здоровье на морском побережье.

— Согласен! Солнце, море, пляж, полуобнаженные девушки… О чем еще может мечтать бывший зек? — радостно воскликнул я.

— Я знаю один курортный поселок, приходилось бывать там раньше. Гарантирую крышу над головой и питание.

— Отлично! Так чего же мы ждем? Поехали в рай для беглецов! — Я уже настроился на море и был готов лететь туда на крыльях.

— Подожди. Сначала необходимо экипироваться соответствующим образом. Где ты видел людей, приезжающих на море, допустим, без плавок? — вполне резонно заметил мой друг.

Спустя некоторое время, закупив все необходимые пляжные аксессуары, начиная от плавок и заканчивая солнцезащитными очками, усталые и довольные, мы отправились на автовокзал. Еще несколько часов езды на автобусе — и нашему взору открылась великолепная картина.

Голубая морская даль, сливающаяся с небесным горизонтом. Яркое солнце на безоблачном небе. Горы, покрытые причудливой зеленью лесов с прибрежной стороны и круто обрывающимися скалами — с морской.

Будь я художником, то, наверное, написал бы такую картину и повесил у себя в квартире…

Но я не художник, да и квартиры у меня сейчас нет. Следовательно, единственное, что мне оставалось — любоваться красивейшим пейзажем, заранее предвкушая все прелести отдыха в этом прекрасном месте.

В поселке, куда доставил нас автобус, мы вышли и, непроизвольно ускоряя шаг, направились к указанному Андреем санаторию.

И снова нам повезло.

Андрей очень скоро нашел директора этого учреждения, и спустя пять минут мы стали обладателями маленького двухместного номера.

По правде говоря, меня несколько удивил радушный прием, оказанный нам не только директором санатория, но и всем обслуживающим персоналом. Немного позже я узнал причину такого отношения.

Оказалось, что Андрей в прошлый свой визит вылечил директора санатория от неизлечимой, с точки зрения современной медицины, болезни. Да и не только его. Он помог многим сотрудникам и отдыхающим избавиться от различных болезней. Вот поэтому все так и обрадовались его приезду.

Земля-то, как известно, круглая, и добро рано или поздно возвращается к тому, кто его посеял.

Наскоро побросав вещи и переодевшись, мы выскочили из номера и побежали на пляж. Море приняло наши разгоряченные тела в свои прохладные объятия. Казалось, что с каждой секундой куда-то на задний план отступает тоска и тревога. Так хорошо и спокойно мне уже давно не было.

— Андрюха! Ты посмотри, какие девушки! Королевы! Мой друг только тихонько посмеивался, наблюдая за тем, как я с ног до головы осматриваю полуобнаженных загорелых девиц, то и дело снующих мимо нас по своим пляжным делам.

— Я вижу, что тебя очень интересует женская половина человечества? — Андрей улегся на спину, подставляя грудь для загара.

— Конечно! Ведь это естественно. Тем более что я почти полгода был лишен женского общества. — Я устроился рядом с ним, лежа на животе. — А тебя что, не интересуют женщины?

— Ну, как тебе сказать… У меня немного другие интересы, и к тому же я немного староват для этого.

— Староват? — Я приподнял голову и оценивающе посмотрел на своего друга. — Не думаю, что ты намного старше меня.

— Как сказать… — многозначительно заметил он.

В его ответе было много неясного. Я уже собирался спросить, что подразумевается под этими словами, но тут мое внимание привлекла непонятная суета невдалеке от нас.

Метрах в двадцати от того места, где мы нежились под ласковыми солнечными лучами, собралась целая группа людей.

— Там что-то происходит. — Я толкнул Андрея, указывая на собравшуюся толпу. — Идем, посмотрим.

— Что случилось? — спросил он, когда мы подошли к месту сборища.

— Человеку плохо! — ответила одна из женщин и с соболезнующим видом высказала предположение: — Наверное, сердце…

Услышав это, монах раздвинул людей и протиснулся через толпу. Я последовал вслед за ним.

Прямо на песке лежал мужчина лет пятидесяти. Его глаза были широко открыты, зрачки закатились. Прерывистое дыхание больше походило на предсмертный хрип.

Рядом суетилась молодая девушка, тщетно стараясь привести больного в сознание.

— Очнись, папа! — Приподняв его голову одной рукой, девушка второй несильно хлопала мужчину по щекам.

Но все ее усилия были напрасны. Похоже, что с каждой секундой ему становилось все хуже и хуже.

— Пропустите! Я — врач. — Андрей отодвинул в сторону зевак и подошел к лежавшему без сознания.

— Держи голову, — произнес он, обращаясь к девушке. — Алекс, принеси холодной воды и сооруди какой-нибудь навес. Нам нужна тень.

Пробравшись сквозь расступившуюся толпу, я подбежал к нашим вещам и, захватив подстилку и бутылку с водой, вернулся назад. Воду я положил возле Андрея, присевшего рядом с больным и производившего какие-то манипуляции своими руками, а сам подозвал одного, стоявшего ближе всех ко мне молодого человека и протянул ему другой конец покрывала.

Тот сразу же сообразил, что надо делать. Мы присели и натянули материю, соорудив таким образом импровизированный навес. Андрей тем временем прекратил свои манипуляции и, взяв бутылку, несколько раз побрызгал на лицо и на грудь пострадавшего. Тот вздрогнул. На секунду его глаза закрылись. Но потом он снова открыл их и уже осмысленным, но недоуменным взглядом уставился на Андрея.

— Все нормально, — успокоил его монах. — Лежите спокойно.

— Что случилось? — Мужчина перевел взгляд на заплаканное лицо девушки.

Она ничего не могла ответить, слова застряли у нее в горле. За нее это сделал Андрей:

— Ничего особенного! Просто вы потеряли сознание. Вот и все. А теперь вам необходимо некоторое время спокойно полежать. Затем мы поможем вам добраться до санатория. Так что волноваться не о чем.

Собравшиеся вокруг люди, увидев, что пострадавший пришел в себя, стали постепенно расходиться. И через несколько минут вокруг нас бурлила обыкновенная пляжная жизнь.

За это время я успел внимательно рассмотреть нашего подопечного и его дочку.

У этого пожилого человека было лицо интеллигента, а фигура атлета. Подобное сочетание слегка удивило меня. В таком возрасте люди, занимающиеся умственной работой, обычно не уделяют внимания физическим упражнениям. И наоборот, те, что работают физически, не имеют лица интеллектуала. Здесь же налицо были оба признака, поэтому я затруднялся определить, чем занимается этот человек.

Дочь была очень похожа на своего отца. Голубоглазая блондинка с умным, открытым, добрым лицом. Точеная фигурка с формами зрелой девушки лет двадцати — двадцати пяти.

Пока я изучал наших подопечных, монах вновь занялся мужчиной. Несколько раз он провел руками по его телу, время от времени касаясь пальцами определенных точек на груди и животе. Затем переместил свои руки на голову больного и проделал те же манипуляции, что и на теле, но только намного медленнее и осторожнее.

Я много раз наблюдал за тем, как Андрей занимается лечением, и когда-то спросил у него, как он это делает.

— Понимаешь, — ответил он, — человеческое тело как биологическая машина. Если знаешь, как работает эта машина, какие функции выполняет определенный орган, то всегда можно найти способ отрегулировать его работу, то есть вылечить тело. Гораздо труднее вылечить душу…

Я.конечно же понимал, что все не так просто, как говорит мой друг. Для такого лечения необходимы огромные знания, талант и огромное желание помочь людям. Что касается души, то в этом вопросе все мои знания ограничивались художественными книгами и фильмами.

С детства на уроках по общественным наукам нам вбивали в голову, что души не существует. И горе тому, кто не соглашался с таким «научным фактом». Кстати, в свое время я был покаран одним из учителей за излишнее любопытство в этой области, что, в свою очередь, сыграло определенную роль в моей жизни. Впрочем, речь сейчас не об этом.

Через несколько минут Андрей закончил сеанс лечения. Мужчина открыл глаза и уже совершенно нормальным голосом спросил:

— Вы — экстрасенс?

— Можно сказать и так, — улыбнулся целитель. — Как вы себя чувствуете?

— Я уже забыл, когда чувствовал себя лучше, — ответил пациент и, словно в доказательство своих слов, приподнялся и сел.

— Ну, вот и хорошо. Алекс, можешь убирать навес. Он уже не нужен.

Убрав покрывало и поблагодарив парня, оказавшего мне помощь, я сходил за одеждой и вернулся назад. Андрей тем временем помог девушке собрать их вещи.

— Я извиняюсь, что доставил вам так много хлопот, — произнес мужчина, поднимаясь с песка. — Не знаю, как и благодарить вас. Позвольте хоть узнать имена моих спасителей.

— Меня зовут Андрей, а его — Алекс.

— Алекс! Это Алексей или Александр?

— Алексей, но мне больше нравится, когда меня называют Алексом, — ответил я.

— Очень приятно! Позвольте и нам представиться. Сергей Иванович Мохов — доктор исторических наук, археолог. А это — моя дочь Лена. Научных степеней пока не имеет, но у нее все впереди. По специальности она тоже археолог.

— Спасибо вам большое! — Голос у девушки оказался очень приятный. — Не знаю, что бы я без вас делала. Врачи предупреждали папу, что ему нельзя находиться на солнце, а он их не послушался. Мы только сегодня приехали — и сразу такое происшествие.

— Это был испытательный полигон, — виновато улыбнулся Сергей Иванович. — Понимаете, сейчас в Таджикистане работает поисковая археологическая экспедиция. Я всю свою душу вложил в эту экспедицию. Мечтал, надеялся… Сколько инстанций мне пришлось пройти, чтобы выбить фонды, разрешения на раскопки, подобрать состав! Но эта проклятая автомобильная авария разрушила все мои планы. При выписке из больницы врачи сказали, что у меня в мозгу образовался тромб и удалить его можно только хирургическим путем. Возможно, я бы и согласился прооперироваться, но оказалось, что подобные операции проводятся только за рубежом и за большие деньги…

— Но ведь дядя Женя предложил тебе помочь с деньгами, — перебила его дочь.

— У дяди Жени свои проблемы. Но даже если бы я согласился взять у него деньги и лечь на операцию, то все равно не успел бы попасть в экспедицию. К тому же врачи сказали, что жить я с этим тромбом буду. Правда, об экспедиции в Таджикистан придется забыть. Как вы знаете — там очень жарко, а мне после аварии нежелательно находиться на солнце. Нельзя сказать, что я не поверил врачам, однако все же решил провести небольшое испытание.

Мохов вздохнул, обнял Лену за плечо, как бы ища у нее поддержки, и грустно добавил:

— Результат вы видели сами. В первый же день потерял сознание. Старый идиот! Только дочку напугал до полусмерти.

— Ничего, папа! Самое главное, что сейчас с тобой все в порядке! — Лена прижалась к отцу и поцеловала его в щеку.

— Да, в порядке, — потупив глаза, произнес он. — Ну, ладно! Что-то я разболтался. Пойдем в санаторий собирать вещи, а то как бы мне еще раз не грохнуться в обморок.

Он потянулся было за вещами, но я успел опередить его. Подхватив и нашу, и их сумки, я медленно направился к выходу с пляжа. Моховы и Андрей пошли следом.

Как оказалось, наши новые знакомые жили в том же санатории, что и мы, только в двухкомнатном номере этажом ниже. При расставании они пригласили нас зайти в гости на чашечку кофе. Мы с Андреем переглянулись.

— Вы не возражаете, если мы зайдем к вам через полчаса? — спросил он с моего молчаливого согласия. — После пляжа необходимо принять душ и переодеться. Да и вам, Сергей Иванович, холодный душ не помешает!

— Хорошо, ждем вас через полчаса. Парадная одежда не обязательна.

Поднявшись в свой номер и приняв душ, мы переоделись и минут через сорок постучали в дверь двухместного люкса.

— Да, да. Иду, — услышали мы голос Сергея Ивановича. — Опаздываете, господа! — С такими словами он распахнул дверь и пригласил войти.

Посередине номера на журнальном столике были расставлены тарелки с холодными закусками и фруктами. Главенствующее место занимала бутылка коньяка с красочной наклейкой. Вокруг столика стояли четыре кресла.

— Заходите, заходите! Располагайтесь! — пригласил нас гостеприимный хозяин. — Леночка пошла за хлебом, скоро вернется.

На нем был одет спортивный костюм, и сейчас Мохов больше напоминал бывшего спортсмена, а не доктора исторических наук.

Мы еще не успели расположиться в креслах, когда вернулась Лена.

— Вы уже здесь! Сейчас я быстренько порежу батон, и все будет готово. Извините, что заставляю вас ждать. В последний момент вспомнила, что у нас нет и хлебной корки.

— Да что вы, Леночка! Какие могут быть извинения! И вообще, мы зашли на чашечку кофе, а вы здесь устроили целый пир, — ответил я, указывая рукой на заставленный закусками стол.

— Это все папа!

— Да, это моя идея. Я прихватил с собой из Москвы бутылку отличного коньяка. Ну не везти же его обратно! Врачи разрешают мне пару рюмок. Вот как раз и выпьем вместе. Первую — за знакомство, вторую — на прощание. Мы ведь сегодня вечером улетаем назад в Москву, — грустно закончил он.

— Думаю, до второй рюмки у нас дело не дойдет, — произнес Андрей.

Сергей Иванович вопросительно посмотрел на него, а Лена даже перестала резать хлеб.

— Я не в том смысле, что мы не выпьем с вами по паре рюмок, — невозмутимо продолжил мой друг. — Мы это обязательно сделаем, только по другому поводу. Я хотел сказать, что вам совершенно незачем возвращаться домой сегодня.

— Но ведь… — Ученый не договорил, но я видел, что в его глазах вспыхнула надежда.

— Я помогу вам, — уверенно заявил Андрей. — Через несколько сеансов от вашего тромба не останется и следа.

— Не может быть, это невероятно, — прошептала Лена, но это было не отрицание, а скорее наоборот — желание поверить в чудо.

— Андрей, я согласен на все. — Сергей Иванович уже поверил моему другу.

Это было видно по его изменившемуся лицу. Оно оживилось, глаза сверкали искрами радости и надежды.

— Когда мы начнем?

— А мы уже начали. Я начал, когда вы лежали на пляже без сознания, а вы — сейчас. Своей верой в мои силы вы поможете и себе и мне.

Следующая неделя пролетела как во сне. Сергей Иванович и Лена конечно же никуда не уехали. По нескольку раз в день Андрей проводил с ним сеансы лечения, и в последнее время Мохов выглядел значительно лучше.

Слух об удивительных способностях чудо-целителя разошелся далеко за пределы санатория, и от пациентов, желающих поправить свое здоровье, не было отбоя.

Возможно, это было несколько эгоистично, но меня вполне устраивало такое положение. Все свободное время я проводил с Леной. Мы ходили на пляж, купались, загорали, разговаривали обо всем и ни о чем.

Сергей Иванович и Андрей лишь изредка присоединялись к нашему обществу. Отец Леночки еще опасался долго находиться на солнце, а у моего друга просто не оставалось на это времени.

— Хороший же у тебя получился отдых, — как-то в шутку заметил я, когда Андрей выкроил полчаса для купания и присоединился к нам.

— Ничего, я не в обиде, — ответил он. — Представь себе, какое это счастье чувствовать, что ты необходим людям, что можешь хоть как-то облегчить их страдания в этой жизни!

— Ты — счастливый человек, — глубокомысленно заметил Сергей Иванович. — У тебя такой нужный людям талант. Это великое счастье — быть полезным людям. И ты самоотверженно выполняешь свое великое предназначение!

— Да, я выполняю свое предназначение, — задумчиво подтвердил Андрей.

И снова мне на секунду показалось, что он вложил в свои слова какой-то двойной смысл, понятный только ему. Лишь значительно позже я понял, что подразумевалось под этими словами. Однако тогда я и представить себе не мог, сколько приключений и открытий мне предстоит пережить в ближайшем будущем и к чему это приведет…

Дни шли за днями. Мы купались, загорали и снова купались. Казалось, что такая идиллия будет длиться вечно. Но, как говорится, ничто не вечно под луной…

Ранним утром в наш номер громко постучали. Вскочив с кровати, я надел шорты и подошел к двери. На пороге стояла взволнованная Лена.

— Что случилось? — спросил я, удивленный и одновременно обеспокоенный таким ранним визитом.

— Папа пропал! — едва слышно ответила она.

— Как это пропал? — Я провел девушку в наш номер и усадил в кресло. — Рассказывай!

— Вчера вечером он, как всегда, отправился на вечернюю пробежку. Я ждала его до полуночи, но папа не вернулся. Тогда, подумав, что, возможно, он встретил кого-нибудь из знакомых и остался ночевать у них, я легла спать. А проснувшись утром, обнаружила, что его до сих пор нет. Я обегала уже всех знакомых, но его никто не видел. Он пропал… — Леночка всхлипнула, едва сдерживая слезы.

— Подожди, Лена! Быть может, твой отец действительно встретил кого-нибудь из знакомых, например, женщину…

— Нет, нет. Папа не такой. Он не мог так поступить, потому что очень любит маму и никогда не изменяет ей.

— А может, ему стало плохо во время пробежки. Ты звонила в больницу?

— Это невозможно, — подал голос Андрей. — Сергей Иванович сейчас в полном порядке.

— Хорошо. — Я несколько раз прошелся из угла в угол, обдумывая создавшееся положение. — Давайте не будем гадать, а лучше отправимся на поиски. Лена, подожди нас на улице. Мы спустимся через пять минут. Постой! Забеги к себе в номер и оставь отцу записку, на случай, если он вернется, когда нас не будет.

Через несколько минут мы спустились вниз. Девушка уже ждала нас. Посовещавшись, мы решили разделиться. Лена пошла в милицию, Андрей отправился по санаториям и больницам, а я — в парк, где Сергей Иванович совершал свои пробежки.

Самым тщательным образом я обшарил весь парк, переговорил со сторожем, а также с людьми, занимающимися спортом в парке. Однако это ничего не дало.

Через два часа, как было заранее условлено, мы встретились в номере. К записке никто не притрагивался. Ни у Лены, ни у Андрея также не было никаких новостей.

— Странно. Очень странно. Никто ничего не видел, никто ничего не слышал, а человек пропал, — констатировал Андрей.

— Что-то здесь не так, — заметил я. — Мы перепроверили все возможные варианты, а результатов никаких. Похитить его, я думаю, не могли. Кому нужен ученый-археолог? Вот если бы он был банкиром или бизнесменом — тогда другое дело.

— У нас дядя Женя — бизнесмен, — произнесла Лена. — Он — родной брат папы, — объяснила она.

— Стоп! Каким бизнесом он занимается?

— Я точно не знаю. Что-то связанное с нефтью.

— Нефть — большой бизнес, следовательно, и деньги там большие. А насколько Сергей Иванович близок со своим братом?

— Они очень близки. У дяди Жени нет семьи и единственные родные — мы. К тому же они с папой — близнецы.

Я на секунду задумался. Если преступники знали все эти факты, то вариант с похищением тоже отвергать нельзя.

— Ты думаешь, что Сергея Ивановича могли похитить, чтобы потребовать выкуп у брата? — Андрей как будто читал мои мысли.

— Да, это возможно. Хотя… — в эту секунду мне на ум пришла одна интересная мысль, и я поспешил поделиться ею с друзьями: — Может быть и другой вариант. Его могли перепутать с братом. Ведь они — близнецы.

— Да, да. Они очень похожи. Тем более билеты нам сюда брал дядя Женя, — подтвердила Лена.

— Хорошо. Допустим, мы правы, и Сергея Ивановича похитили, приняв его за брата-бизнесмена. — Я продолжал логически развивать свою мысль. — Если это действительно так, то сейчас похитители уже разобрались, что взяли не того, кто им нужен. Как они поступят в таком случае? Считаю, что возможны три основных варианта: они могут отпустить его, потребовать выкуп или… убить. Первый и третий варианты можно отбросить. Во-первых, потому что в этом случае мы все равно ничего не можем сделать, а во-вторых — это им просто невыгодно. Остается второй вариант: похищение с целью выкупа. А это значит, что похитители обязательно должны дать о себе знать. Как они это сделают — не знаю. Может быть, позвонят по телефону, а может, найдут какой-нибудь другой способ связаться с тобой, Лена. Так или иначе нам остается только одно — ждать.

Ждать пришлось недолго… Мы не успели выпить по чашке кофе, как раздался телефонный звонок. Лена подняла трубку. Несколько секунд она напряженно слушала, а потом ответила невидимому собеседнику:

— Хорошо. Я сделаю все, что вы скажете. Только не делайте ничего папе!

Ей что-то ответили. Девушка нервно сжала телефонную трубку и срывающимся от волнения голосом произнесла:

— Я никуда не пойду! Успокойтесь! — Она выслушала ответ, положила трубку и повернулась к нам. — Ты был совершенно прав, Алекс. Это звонили похитители. Они требуют выкуп. Сказали, чтобы я немедленно позвонила дяде Жене в Москву и вызвала его сюда. И чтобы он не забыл прихватить с собой сто тысяч долларов. Еще они сказали, что если я пойду в милицию, то голову отца мне пришлют по почте, — произнесла Лена, еле сдерживая слезы.

Я видел, что она готова вот-вот расплакаться, и решил предвосхитить ее нервный срыв. Я подошел к девушке и взял ее за плечи.

— Успокойся, Леночка! Слезами горю не поможешь! Нам необходимо все трезво обдумать и взвесить наши шансы. Что ты скажешь, Андрей? — Я повернулся к своему другу, ища у него поддержки.

— Откровенно говоря, я и не знаю, что сказать. Мне еще никогда не доводилось принимать участие в подобных ситуациях, — нахмурившись, ответил он. — Единственное, что я знаю наверняка — нельзя терять голову. Ты, Алекс, совершенно прав. Нужно все спокойно обдумать и взвесить.

— Хорошо. Давайте тогда пока будем выполнять все требования похитителей. Да, вот еще что. Я считаю, что идти в милицию очень рискованно. У преступников, возможно, там есть свои люди. Тогда мы можем действительно получить Сергея Ивановича по почте.

— А если у них нет своих людей в милиции? Ты ведь считал, что похищение запланировано не здесь, — спросил Андрей.

Я задумался. В этих рассуждениях был здравый смысл, однако это ничего не меняло.

— Не знаю, — ответил я. — Возможно, и нет, но мы не вправе рисковать. На карту поставлена жизнь Сергея Ивановича. В конце концов похитители могут просто следить за Леной. — Мои собственные слова навели меня на интересную мысль. — Давайте вот что сделаем. Лена, ты с Андреем отправишься на почту и позвонишь своему дяде, а я пойду следом и постараюсь выяснить — следит ли кто-нибудь за вами или нет.

На этом мы и остановились.

Честно говоря, я очень сомневался в реальности этого плана. Очень сложно, не имея к тому же никаких практических навыков, обнаружить слежку. Но пока это был наш единственный шанс, и мы не могли не воспользоваться им.

Через пару минут Лена с Андреем вышли из санатория и направились к почтовому отделению, находившемуся в поселке. Идти было недалеко, и мы заранее условились, что они не будут спешить, чтобы дать мне возможность получше рассмотреть окружающих людей.

Я шел метрах в ста позади них, внимательно присматриваясь к людям, попадающимся на пути. Особенно пристально я разглядывал тех, кто шел с нами в одном направлении. Но никто из них не вызывал у меня подозрений. Казалось, что все они спешат по своим делам, и мои друзья их совершенно не интересуют.

Андрей с Леной зашли на переговорный пункт. Я решил не входить в здание и стал осматриваться, прикидывая, где бы мне подождать, пока они выйдут. Мой взгляд остановился на летнем кафе, расположенном неподалеку от почты.

В такое время в кафе заняты были лишь несколько столиков. Я решил, что лучшего места для наблюдения за входом в здание мне не найти, и уже было направился к свободному столику, когда вдруг заметил среди посетителей забегаловки знакомое лицо.

И хотя этот человек был модно одет, да и волосы отросли с момента нашей последней встречи, я сразу же узнал в нем Хряща. Да, да, того самого Хряща, который сидел со мной «на зоне» в одном бараке. Он освободился немногим больше месяца назад.

«И надо ж было ему оказаться в этом месте!» — Я хорошо помнил, что Хрящ принадлежит к блатному миру, а следовательно, встреча с ним не сулила ничего хорошего.

Возможно, он уже знал о побеге и о том, что за наши головы, как считал Андрей, назначена награда.

«Нет, мне ни в коем случае нельзя попадаться ему на глаза», — решил я и поспешно перешел на другую сторону улицы.

Хорошо еще, что он не знает монаха в лицо. В лагере они разминулись: одного посадили, другого освободили. Если бы на месте Андрея оказался я, он обязательно бы меня увидел и узнал — его взгляд был постоянно направлен на вход в почтовое отделение…

«Стоп! А почему он действительно постоянно туда смотрит? Может быть, Хрящ именно тот человек, который должен наблюдать за Леной?» — озарила меня мысль.

Добравшись до небольшого скверика, я устроился на скамейке под густым ветвистым деревом. Отсюда хорошо было видно и кафе, в котором сидел Хрящ, и переговорный пункт. Я решил понаблюдать за моим старым знакомым. Для этого у меня были достаточно веские основания.

Минут через десять Андрей с Леной вышли. Я заметил их, но все свое внимание уделил Хрящу. Даже с такого расстояния, а я находился метров за пятьдесят от него, было заметно, как он напрягся в момент появления моих друзей.

Дальнейшие события оказались еще более интересными. Ребята уже отошли от почты на несколько десятков шагов и скрылись за поворотом, а бандит все так же продолжал наблюдать за входом в здание.

Через какое-то время из двери вышел мужчина средних лет неброской наружности, одетый в светлую рубашку с длинными рукавами. На пороге он остановился, вытащил из кармана белый носовой платок и вытер вспотевшее лицо.

Казалось бы, ничего особенного не произошло. Человек в душном помещении вспотел, и вполне естественно, что ему захотелось вытереть пот. Но в этот момент я внимательно следил за Хрящом и заметил, что он, увидев манипуляции человека с платком, едва заметно кивнул, скорее всего непроизвольно.

Необязательно быть детективом, чтобы сообразить, что в тот момент я стал свидетелем обмена заранее условленными сигналами. Этот человек, вероятно, наблюдал за моими друзьями и сейчас подал условный сигнал своему партнеру.

Хрящ еще пару минут просидел за столиком в кафе, время от времени бросая взгляды по сторонам. Потом он допил свой кофе, встал и не спеша направился к морю.

Я подождал, пока он удалится от меня на достаточное расстояние, а затем двинулся следом. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы он обнаружил за собой слежку, тем более в моем лице. Поэтому я решил держаться подальше от своего подопечного, по возможности стараясь не выделяться из толпы спешащих на пляж людей.

Несколько раз Хрящ оборачивался, проверяя, не следит ли кто-нибудь за ним. Для этого он прибегал к различным фокусам: то у него неожиданно развязывался шнурок, то выпадало что-то из кармана, а то он останавливался возле витрин магазинов, стараясь в зеркальном отражении стекол обнаружить возможных наблюдателей.

Я поступил правильно, что держался на порядочном расстоянии. И хотя раньше мне никогда не доводилось заниматься подобными делами, я довольно уверенно справился со своей ролью — ни одна уловка матерого уголовника не застала меня врасплох.

В конце концов после десятой проверки, Хрящ успокоился и уверенно зашагал к окраине поселка. Людей вокруг меня стало значительно меньше, и я решил дальше не следовать за ним, а просто посмотреть, куда он направится. В последний раз уголовник оглянулся, выходя за пределы поселка и направляясь к заброшенной, недостроенной базе. Меня он не увидел. Я стоял за забором, наблюдая через щели штакетника за его передвижениями.

Хрящ подошел к железной калитке в заборе и несколько раз стукнул по ней ногой. Через пару секунд дверь открылась, мой старый знакомый вошел и направился к небольшому домику, расположенному на территории базы. С громким стуком калитка закрылась, и он исчез из моего поля зрения.

Все… Теперь можно возвращаться назад. Я знаю, где обитает Хрящ и где, возможно, находится Сергей Иванович. Почему-то я был почти уверен, что именно Хрящ и его сообщники похитили ученого-археолога. И если уж следовать этой гипотезе, то лучшего места, чем заброшенная база, для содержания заложника им не найти.

Еще какое-то время я внимательно осматривал окрестности, стараясь запомнить расположение строений на территории базы и возможные подходы к ним, понимая, что подробные знания местности могут пригодиться нам в самом ближайшем будущем.

Через полчаса я вернулся в санаторий и сразу же направился в номер Лены.

— Где ты был так долго? — спросила взволнованная девушка, как только я появился на пороге комнаты. — Мы уже думали, что и с тобой что-то случилось.

— Со мной, как видишь, все в порядке, — ответил я, усаживаясь в кресло.

— Ну? Ты видел кого-нибудь? — Андрей вел себя, как всегда, спокойно, но я-то прекрасно понимал, что он волнуется о судьбе Сергея Ивановича не меньше меня.

— Видел, Андрей, видел! Более того, я знаю этого человека. Это Хрящ — один из подручных Беса. Вы не знакомы. Он — ушел, а ты — пришел. — Я говорил намеками, стараясь, чтобы Лена не догадалась о нашем недавнем прошлом.

— Я не пойму, о чем вы говорите? — вмешалась она. — Ты знаешь того человека, который похитил отца? Кто он такой?

— Он — уголовник, Лена. Мы встречались с ним раньше и должен тебе сказать — впечатления от этих встреч не самые приятные. Он очень плохой человек.

— А откуда ты его знаешь? — Девушка вопросительно посмотрела на меня.

Я замялся, не зная, что ответить на этот, казалось бы, легкий вопрос.

— Понимаешь, Лена, — выручил меня Андрей. — У нас большие неприятности с криминальным миром. Скажу больше — они ищут нас и если найдут — убьют.

Лена недоверчиво взглянула сначала на Андрея, потом на меня.

— Это правда? — Она пристально посмотрела мне в глаза.

Я не мог не ответить на этот вопрос.

— Да, Лена! То, что сказал Андрей, — правда. Но это сейчас не столь важно. Наши проблемы могут подождать, а вот бандиты ждать не будут. Кстати, я ведь еще не сказал вам, что мне удалось проследить за Хрящом. И теперь я почти наверняка знаю, где они прячут твоего отца.

Я подробно рассказал своим друзьям о том, как мне удалось засечь Хряща и проследить от кафе до заброшенной базы. Не забыл также упомянуть и о человеке с платком, появившемся на пороге почтового отделения сразу же после того, как ребята оттуда вышли.

— Да, я помню этого мужчину, — вспомнил Андрей. — Он был в соседней телефонной кабинке, когда Лена звонила своему дяде в Москву.

— Все верно. Похитители следят за Леной. И этот человек, очевидно, подслушал разговор и знает, что все идет по запланированному ими сценарию. Кстати, что ответил твой дядя?

— Он прилетит сегодня вечером. Сказал, чтобы я ничего не предпринимала до его прибытия.

— Сейчас мы все равно не можем ничего сделать, так что давайте подождем до вечера, — подытожил я.

В этот миг раздался телефонный звонок. Лена вздрогнула от неожиданности, однако быстро взяла себя в руки, подошла к телефону и сняла трубку.

— Да. Я слушаю, — сказала она и тут же сделала рукой жест, показывая нам, что это звонят похитители.

Я соскочил с кресла и подошел к девушке. Она немного отстранила от уха телефонную трубку, давая возможность и мне услышать разговор.

— Детка, я же говорил тебе: никому не рассказывать о нашем разговоре. — В трубке раздался хриплый голос.

— Но это был врач папы, — отозвалась Лена и посмотрела на Андрея. — И он ничего не знает. Я просто попросила его проводить меня на почту.

— Хорошо, если это правда, а иначе…

Бандит сделал паузу, давая возможность девушке самой догадаться, что произойдет в противном случае.

— Когда прилетает твой дядя? — спросил он, решив, что уже достаточно напугал собеседницу.

— Сегодня вечером.

— Тогда я перезвоню вечером. И помни — никаких фокусов, детка.

После этих слов в трубке раздались короткие гудки. Еще несколько секунд Лена отрешенно стояла, уставившись в пустоту ничего не видящим взглядом.

— Это был голос Хряща, — уверенно констатировал я. Мои слова вывели девушку из оцепенения. Она положила трубку и повернулась ко мне.

— Ты уверен? — переспросила она.

— Да, у меня нет сомнений, что это он разговаривал с тобой по телефону. К тому же слово «детка» — его любимое обращение. — Я немного помолчал, а потом заметил: — Лена, а ты — молодец! Мгновенно сообразила, как объяснить присутствие Андрея с тобой на почте. Кстати, Андрей, Хрящ может проверить правда ли, что ты — врач. Ты в силах что-нибудь сделать по этому поводу?

Он подумал несколько секунд, а потом отозвался:

— Я могу попросить директора санатория, чтобы он и его сотрудники, если им позвонят, дали положительный ответ.

— Тогда сделай это немедленно.

— Хорошо, — произнес монах и, встав с кресла, добавил: — Я, возможно, немного задержусь, так что вы не волнуйтесь. Мне необходимо обойти своих особо нуждающихся в помощи пациентов.

После того как Андрей вышел, я попросил у Лены бумагу и карандаш и стал по памяти чертить план базы. Девушка какое-то время наблюдала за моими художественными потугами, а затем спросила:

— Это план той базы, на которой держат папу?

— Да, — кивнул я. — И хотя мои художественные таланты не позволяют назвать этот чертеж шедевром — все же это лучше, чем ничего.

— А зачем он тебе нужен?

— Надо же что-то иметь под руками, чтобы разработать операцию по освобождению твоего отца, — после непродолжительного молчания ответил я. — Думаю, твой дядя — умный человек и обязательно привезет с собой кого-нибудь из специалистов такого профиля.

— Ты хочешь сказать, что для освобождения отца придется штурмовать эту базу?

— Возможно.

— Нет, — твердо произнесла Лена. — Я не согласна с этим и не могу позволить рисковать вашими жизнями и жизнью моего папы. Мы заплатим выкуп, как требуют похитители, и тогда они освободят его.

Меня несколько смутил ее тон, и пару минут я молчал, старательно вырисовывая по памяти то самое недостроенное здание, куда вошел Хрящ. Я предполагал, что в этом здании, где-нибудь в подвале, и содержат Сергея Ивановича.

Пауза затянулась. Отложив в сторону карандаш, я все же решил закончить начатый разговор и, как говорится, расставить все точки над «и».

— Я не хотел раньше времени расстраивать тебя, Лена. Но боюсь, что ты не понимаешь истинного положения дел. А дело в том, что похитители, как правило, даже получив выкуп, не спешат расставаться со своим заложником. Они или еще раз требуют денег, или… — Я на секунду замолчал, увидев, как изменилась в лице девушка.

До нее наконец-то дошло, что я хотел сказать.

Мне было совсем нелегко говорить такие вещи, тем более что Лена была мне далеко не безразлична. И все же это необходимо было сделать. Я был обязан разбить иллюзии относительно порядочности преступников.

Глубоко вздохнув, я продолжил:

— Понимаешь, Лена, им гораздо легче и безопасней уничтожить следы своего преступления, убив заложника. Отпуская его, они очень рискуют. Представь на секунду, что твой отец видел кого-нибудь из похитителей в лицо и сможет опознать его. Или запомнил место своего заточения и после освобождения сможет привести туда милицию. Преступники не любят рисковать такими вещами, поэтому обычно похитители убивают заложников. И тогда, как говорится, все концы в воду, — закончил я, подумав при этом, что воды-то уж здесь хватает — целое море под боком.

— А может, они все же отпустят его, если мы заплатим выкуп? Ведь папа никогда никому ничего плохого в жизни не сделал. — Казалось, Лена упрямо цепляется за спасительную соломинку, надеясь на порядочность преступников.

Быть может, я бы тоже на это надеялся, если бы не знал, что этим делом занимаются матерые уголовники. У таких людей другая психология. Человеческая жизнь для них — не более чем мелкая разменная монета.

Я знал Хряща, знал на что он способен и не питал иллюзий по этому поводу. Ничего не ответив, я только покачал головой.

Нервы у Лены в конце концов не выдержали, и она расплакалась. Не в силах видеть, как плачет любимая девушка, я подошел к ней и обнял за плечи. Она уткнулась лицом в мою грудь, продолжая нервно всхлипывать.

— Успокойся, Леночка, — прошептал я в самое ухо. — Мы вытащим твоего отца из лап этих бандитов! Поверь мне!

Постепенно девушка перестала плакать и, подняв голову, заглянула мне в глаза.

— Ты правда так думаешь? — еле слышно спросила она.

— Конечно! Нам выпал уникальный шанс. Мы знаем, кто его похитил и где содержат. А это очень, очень важно! Тем более — скоро должно прибыть подкрепление.

— Да, я помню. Надеюсь, что дядя Женя такой же умный и сообразительный, как ты. Извини меня за этот нервный срыв. — Лена приподнялась на цыпочки и поцеловала меня в щеку.

Затем освободилась из моих объятий и убежала в ванную комнату.

Я остался на месте, проклиная в душе систему, которая породила на свет ублюдков, творящих зло и мешающих нормально жить хорошим людям.

Каждый здравомыслящий человек когда-нибудь задавался вопросом: кто мы, зачем и почему живем в таком несовершенном мире. В мире, где войны и уничтожение одного человеческого существа другим стали нормой, где борьба за существование приобрела чрезвычайно жесткий и бескомпромиссный характер, где сильный пожирает слабого, где…

Мои философские размышления были прерваны появлением Лены. Она вернулась из ванной комнаты умытая и посвежевшая. Лишь боль в глазах говорила о том, какие душевные муки испытывает эта молодая девушка.

— Я хочу еще раз попросить у тебя прощения, Алекс. Я была такой глупой, самоуверенной девчонкой. Думала, что знаю все об этой жизни и смогу найти выход из любой ситуации… Реальность оказалась гораздо суровей и страшней — Лена на секунду замолчала и невидящими глазами уставилась куда-то вдаль.

Я поспешил прервать ход ее мрачных мыслей, чтобы не допустить еще одного нервного срыва.

— Перестань, Лена! Твое самобичевание ни к чему хорошему не приведет. Нам не переделать этот мир. А вот твоего отца мы обязательно освободим, — пообещал я. — Но для этого нужно как следует все продумать и подготовить.

— Да, я понимаю. — Она глубоко вздохнула. — Могу ли я тебе чем-нибудь помочь?

— Можешь. Приготовь, пожалуйста, что-нибудь поесть, а то у меня с самого утра маковой росинки во рту не было.

Лена кивнула и ушла готовить бутерброды, а я вновь принялся за план базы.

Через несколько минут раздался тихий стук. Я спрятался в спальне, а хозяйка подошла к двери и спросила:

— Кто там?

— Это я, — прозвучал голос Андрея. Лена быстро впустила его.

— Ты что, запах кофе почувствовал? — с улыбкой спросил я у своего друга, появляясь из спальни.

— Присаживайся, Андрей, — пригласила Лена, — Мы как раз собирались перекусить.

— Очень кстати. Но я прибежал, чтобы сообщить важную новость. Меня только что нашел директор санатория и сказал, что ему звонили из милиции и интересовались мною.

— Что он ответил? — нетерпеливо спросил я.

— Он сказал им, что я работаю в санатории, правда временно.

— А он уверен, что звонили из милиции?

— Ему по телефону назвали фамилию их участкового и сказали, что звонят по его поручению.

— Значит, у похитителей действительно есть свои люди в правоохранительных органах, — многозначительно заметил я. — Или, по крайней мере, они очень хорошо осведомлены о том, что там творится. В любом случае участие милиции в нашем деле исключается.

Я не сказал еще одну причину, по которой мы ни в коем случае не могли обратиться в органы.

Сведения о двух бежавших заключенных могли дойти и сюда, а милиция, впутай мы ее в это дело, первым делом заинтересовалась бы ближайшим окружением объекта похищения. Вот этого никак нельзя было допустить. Андрей понял то, чего я не досказал, и, кивнув головой, согласился:

— Ты прав. В этом деле нам придется рассчитывать только на свои силы.

Лена, разливая кофе по чашкам, слушала наш разговор и молчала. Казалось, что новость Андрея совершенно не удивила ее. Когда все было готово, мы придвинулись к столику и приступили к трапезе.

— Спасибо, Лена, все было очень вкусно, — проронил я, прожевывая последний кусок бутерброда. — Я сейчас выйду в коридор покурить, а вы…

— Нет! Кури здесь, — перебила меня Лена, умоляюще взглянув мне в глаза.

— Ладно, — ответил я, поняв, что она хотела сказать этим взглядом. — Я стану возле окна и открою форточку.

— Стой! — Возглас Андрея остановил меня на полпути. — Не подходи к окнам, возможно, за ними наблюдают.

— Вот, черт! — в сердцах выругался я. — Даже покурить спокойно невозможно.

— Я сама открою форточку. — Девушка встала с кресла и подошла к окну. — А ты кури, не стесняйся. Я привыкла к табачному дыму, ведь папа раньше курил.

— Удивляюсь я твоему папе, — проговорил я, с наслаждением затягиваясь сигаретой. — Как он умудрился бросить курить?!

— Все очень просто, — ответила Лена, присаживаясь рядом со мной. — После аварии врачи запретили ему курить под страхом смерти. Вот и пришлось бросить.

— Кстати, а как он попал в аварию? — неожиданно спросил Андрей.

— Это — темное дело. Папа говорил, что его «Жигули» просто столкнули под откос, но следователь из прокуратуры утверждал, что никакой другой машины не было, а папа сам не справился с управлением.

— Интересно, неужели экспертиза не обнаружила следы другой машины на автомобиле твоего отца?

— Какая экспертиза! От машины ничего не осталось. Папе жутко повезло — его выбросило из кабины при первом же ударе. Он буквально чудом остался жив, кстати благодаря своей рассеянности — забыл пристегнуть ремень безопасности, а иначе сгорел бы вместе с автомобилем.

— Но ведь все равно должны были остаться следы!

— Не знаю. Вероятно, можно было бы что-то восстановить, но милиция не захотела серьезно заниматься этим делом. Им оказалось гораздо проще списать все на несчастный случай и определить, что водитель сам не справился с управлением, чем искать причину аварии. Тем более что папа целый месяц находился в реанимации между жизнью и смертью. Следователь несколько раз приходил в больницу, и у меня сложилось впечатление, что он больше заинтересован в смерти отца, чем в его выздоровлении. Поэтому я и не удивилась, когда Андрей рассказал о возможной связи здешней милиции с бандитами, похитившими папу.

Едва она успела произнести эти слова, как раздался громкий стук в дверь.

— В спальню! — шепнул я Андрею и увлек его за собой. Стук повторился еще настойчивей, чем в предыдущий раз. Лена на негнущихся ногах подошла к двери и срывающимся от волнения голосом спросила:

— Кто?

— Это я — дядя Женя! — раздался голос из коридора.

Девушка распахнула дверь и бросилась в объятия человека, как две капли воды похожего на Сергея Ивановича.

— Дядя Женя! Слава Богу, что ты приехал!

— Я спешил, как мог, Лена. Пришлось даже одолжить у друзей частный самолет, чтобы прилететь сюда как можно быстрее.

Евгений Иванович прошел было в номер, а затем, вспомнив о чем-то, обернулся ко все еще открытой двери и произнес:

— Лена, познакомься с моими друзьями. Ребята, заходите!

В открытый проем протиснулись два весьма плотно сложенных человека с каменными лицами. Они были похожи друг на друга, как близнецы. На первый взгляд им было лет по тридцать или чуть больше. Умение держаться и суровое спокойствие на их лицах выдавало профессию, которой они занимались.

— Это Максим и Сергей, — представил их Евгений Иванович.

— Очень приятно, проходите, пожалуйста. — Девушка пропустила гостей и закрыла за ними дверь.

Те прошли к журнальному столику и устроились в креслах.

— Ты что, закурила? — спросил дядя, увидев на столе пепельницу с еще дымящимся окурком.

Лена не успела ответить, потому что в этот момент я показался на пороге спальни, решив, что нам тоже пора представиться.

Наше неожиданное появление вызвало у вновь прибывших вполне определенную реакцию. Двое друзей, как представил их Ленин дядя, вскочили со своих мест, одновременно засовывая правые руки под пиджак.

Евгений Иванович сделал им предостерегающий жест и вопросительно уставился на нас с Андреем. Затем он перевел взгляд на племянницу.

— Это мои новые друзья, — объяснила она, разрядив тем самым напряженную атмосферу. — Они помогли папе, когда у него был приступ, и сейчас продолжают помогать мне. Алекс, Андрей, познакомьтесь с моим дядей! Мы вышли из спальни и поздоровались.

— А это его друзья — Максим и Сергей, — представила хозяйка номера «близнецов».

— Да, я уже догадался, что это — друзья, — с улыбкой произнес я, пожимая их сильные и твердые руки.

Андрей принес из спальни два стула, и мы тоже устроились возле стола.

— Извините, ребята, но нам предстоит серьезный разговор по семейному делу, — произнес Евгений Иванович, видя, что мы не собираемся уходить.

— Дядя Женя, Алекс и Андрей полностью в курсе дел.

— Ну раз так, тогда другое дело. Лена, рассказывай, что произошло. Со всеми подробностями.

В течение получаса девушка рассказала о событиях минувших суток. Евгений Иванович лишь один раз перебил свою племянницу, когда она в своем рассказе упомянула о том, что я узнал в посетителе кафе уголовника Хряща.

— А откуда ты знаешь этого Хряща? — спросил он, подозрительно взглянув на меня.

— Приходилось встречаться, — пожав плечами, спокойно ответил я.

— В каком качестве? — Он не сводил с меня строгих глаз.

— Ну, во всяком случае, друзьями мы не были. — Я уклонился от прямого ответа, решив, что сейчас не время признаваться в своем уголовном прошлом.

— Дядя Женя! — Лена не дала своему дяде задать еще один вопрос, готовый уже сорваться с его уст. — Андрей и Алекс — друзья, а ты ведешь себя так, словно подозреваешь их в соучастии в этом похищении. Они помогли нам в трудную минуту и участвуют в этом деле только по моей просьбе.

— Да, да… Извините меня, пожалуйста! Просто похищение Сергея вывело меня из равновесия, заставляя невольно подозревать всех, хоть как-то причастных к этому.

— Мы вас прекрасно понимаем, — принял извинения Андрей.

Я тоже кивнул головой, но подумал, что Евгений Иванович не снял с нас своих подозрений. Это было обидно, но вполне понятно. Окажись я на его месте, то поступил бы точно так же.

Лена продолжила свой рассказ и, закончив, передала дяде листок, на котором был начерчен план заброшенной базы. Некоторое время он рассматривал чертеж, а потом передал его своим телохранителям.

— Что вы думаете по этому поводу?

— Думаю, что мы сможем освободить вашего брата, — ответил Максим. — Знать бы еще, сколько их там.

— Как минимум, трое, — произнес я, хотя меня никто не спрашивал.

— Откуда ты знаешь?

— Считайте сами: Хрящ, человек с платком и тот, который открывал дверь Хрящу на базе. Возможно, это не вся банда, но о других мы ничего не знаем.

— А где они могут держать заложника? Как ты думаешь? — посмотрел на меня Сергей.

— Скорее всего, в этом домике. — Я указал здание на плане. — Остальные строения базы, по моему мнению, не представляют интереса. Там практически один фундамент… Хотя, возможно, я и ошибаюсь. Решайте сами. — Я подумал, что не стоит навязывать свое мнение, помня о недоверии к нам.

— Вполне логично, — задумчиво произнес Максим, переглянувшись со своим напарником. — Если, конечно, план верен.

— Можете сами проверить, — невозмутимо отозвался я.

— Мы, наверное, так и сделаем, — подвел итог Евгений Иванович. — Максим, Сергей, вы сейчас отправитесь туда и сами оцените возможность освобождения моего брата силовым методом. Только будьте очень осторожны, смотрите, чтобы вас не заметили. Идите.

Телохранители встали со своих мест и направились к выходу. В этот момент раздался телефонный звонок. Они замерли, одновременно повернувшись назад. Евгений Иванович кивнул Лене.

— Да? — спросила она, сняв трубку.

Я не слышал разговора, но по выражению ее лица сразу догадался, кто это звонит.

— Он приехал, — спустя несколько секунд ответила Лена, а затем добавила: — Сейчас позову!

Девушка повернулась к дяде.

— Это тебя, — произнесла она, прикрывая микрофон рукой. — Они знают, что ты приехал.

Евгений Иванович взял трубку.

— Слушаю.

В номере стояла гнетущая тишина. До моего слуха изредка доносились звуки голоса бандита, что-то старательно объясняющего своему собеседнику. Мохов внимательно слушал, постепенно меняясь в лице. Когда он положил трубку и поднял голову, на нас смотрело потерянное, обреченное лицо человека, состарившегося за эту минуту, казалось, лет на двадцать.

— Что они сказали? — испуганно спросила Лена.

— Черт бы их побрал! — Евгений Иванович подошел к креслу и, буквально упав в него, тихо добавил: — Они все предусмотрели.

Несколько секунд он сидел, обхватив голову руками и о чем-то напряженно думая. Затем поднял глаза на своих помощников.

— Все отменяется, ребята, вы возвращаетесь в Краснодар.

— Почему? — недоуменно спросили в один голос Максим и Сергей.

— Потому что эти сволочи знают, кто вы такие и почему прибыли вместе со мной. Они наблюдают за санаторием и говорят, что, если вы не выйдете через пять минут из здания и не уедете в Краснодар, звонков больше не будет.

— Хорошо, — тут же нашелся Максим. — Мы выйдем из санатория и отъедем на машине за территорию поселка, а затем незаметно вернемся.

— Не пойдет. Они предвидели такой вариант и поставили условие, что вы будете находиться в краснодарском офисе филиала нашей фирмы. Сказали, что через три часа позвонят директору филиала и проверят — там ли вы. Я же говорил, что они все предусмотрели, а у нас нет выбора — надо выполнять их условия.

Еще минуту телохранители стояли, растерянно поглядывая то друг на друга, то на своего босса.

— Идите, ребята, идите! И помните, что через три часа вы должны быть в кабинете директора филиала. — С этими словами он проводил их к двери.

Максим с Сергеем вышли, а мы остались сидеть на своих местах.

— Ничего, ничего. Все нормально, — не очень уверенным голосом произнес Евгений Иванович. — Мы выполним все их требования, заплатим выкуп и получим назад Сергея.

— На это можете не рассчитывать. Я уже объяснял Лене до вашего появления, что эти уголовники не отпустят заложника, даже получив выкуп, — спокойным голосом возразил я.

— Я отдам им все, лишь бы они отпустили брата!

— Это не имеет значения, хотя, видимо, именно этого они и хотят добиться, зная о вашей любви к брату. И даже если вы заплатите миллион, они все равно его убьют.

— Но что же делать? — нервно вскрикнул Евгений Иванович, ударив кулаком по столу.

— Прежде всего успокойтесь и доверьтесь нам. У меня есть план, и я надеюсь, что он сработает.

— Что ты предлагаешь? — спустя несколько секунд уже более спокойным тоном спросил он.

— Сначала ответьте мне на один вопрос. Вы согласны, что если мы будем идти на поводу у преступников, то вероятность положительного исхода этого дела очень мала?

— Согласен, — мрачно согласился Евгений Иванович. — Но они просчитали все мои действия заранее и не оставили другого выбора.

— Выбор всегда есть! Я убедился в этом на собственном опыте. — Говоря это, я посмотрел на Андрея, и тот, поняв меня с полуслова, согласно кивнул головой.

В двух словах я изложил свой план, который сводился к тому, чтобы выманить преступников из их логова и освободить Сергея Ивановича. Возможно, это был не лучший вариант, но ничего другого, более приемлемого в нашей ситуации, я придумать не мог.

— У нас есть три часа времени, чтобы обдумать детали. Думаю, что преступники, как только получат подтверждение из Краснодара, начнут действовать.

— Я полностью согласен с вами, молодой человек. — По-моему, Евгений Иванович уже взял себя в руки и мог здраво мыслить. — Конечно, план не идеален, но все же это лучше, чем просто сидеть и ждать. Кстати, остался открытым главный вопрос: кто пойдет на базу?

— Я, — однозначно, как о решенном вопросе, ответил я.

— Но ведь преступники, скорее всего, оставят одного или двух человек охранять заложника.

— Не важно, лишь бы мне попасть туда.

— Может, вы возьмете кого-нибудь из нас в помощь?

— Нет, вы будете только мешать мне. К тому же у каждого из вас будет своя роль в этом деле. По правде говоря, я рассчитывал на помощь ваших телохранителей, но… — Я развел руками.

— И все же очень рискованно идти туда одному, — не унимался Евгений Иванович. — Подумайте хорошенько, сможете ли вы справиться, допустим, с двумя вооруженными бандитами?

— Постараюсь. Главное, чтобы мое появление было для них неожиданностью. Вот тогда наши шансы будут равны.

Пока мы вели наш диалог, Лена с Андреем молчали. Я обратил внимание, что монах что-то напряженно обдумывает, и решил выяснить, в чем дело.

— Ты с чем-то не согласен, Андрей? — обратился я к нему.

— Да нет. Я согласен с твоим планом и думаю, что все будет так, как ты планируешь, но…

— Что «но»?

— После завершения операции нам придется как можно быстрее сматываться отсюда.

— А в чем дело? — не понял Евгений Иванович.

— Их ищет мафия, — ответила за нас Лена, сообразив, на что намекает Андрей.

— Это — правда, — подтвердил я, отвечая на его вопросительный взгляд. — У нас были большие неприятности с уголовным миром, и сейчас мы, можно сказать, обреченные на смерть. Но это ничего не меняет. Сначала необходимо спасти Сергея Ивановича, а потом что-нибудь придумаем. — Я посмотрел на Андрея и добавил: — Не волнуйся! Не так страшен черт, как его малюют. Закончим это дело, а потом махнем куда-нибудь в Сибирь. Там-то они нас точно не найдут. — Видимо, в моем голосе было маловато оптимизма, и монах только хмыкнул в ответ на мои слова. — Ладно, хватит об этом. Давайте лучше обговорим все детали предстоящей операции. Леночка, может, ты еще разок приготовишь нам кофе?

— Конечно, — ответила она и, прихватив с собой грязные чашки, вышла из комнаты.

— Пока нет Лены, я хотел бы обсудить весьма важный и щекотливый вопрос, — понизив тон, произнеся. — Имеем ли мы право подвергать жизнь девушки опасности?

— Я уже думал об этом, — ответил Евгений Иванович и покосился на дверь ванной. — Лена мне как родная дочь, и даже мысль о том, что с ней может что-то случиться, вызывает в душе сильную боль. Но сейчас именно тот случай, когда мы не можем обойтись без ее помощи, поэтому придется рискнуть.

— Я тоже так считаю, — согласно кивнул Андрей. — Мы не можем обойтись без Лены. Тем более что она никогда не простит ни себе, ни нам, если что-нибудь случится с Сергеем Ивановичем лишь по той причине, что мы побоялись подвергнуть ее жизнь риску.

— Я и сам все это прекрасно понимаю, но одно дело мы — мужчины, и совсем другое — она. Никогда не прощу себе, если с ней что-либо произойдет! — с чувством произнес я.

— Успокойся! Лена не будет совершенно беззащитной. — Теперь уже Евгений Иванович успокаивал меня. — У меня с собой газовый пистолет. Я отдам его Лене и покажу, каким пользоваться. Конечно, газовый пистолет — весьма ненадежная защита от матерых уголовников, но все же это лучше, чем ничего.

— Значит, все остается в силе, — подытожил я. — Андрей, тогда тебе уже пора навестить директора санатория и попросить о маленьком одолжении, о котором мы договаривались. Как ты думаешь, он не откажет?

— Директор санатория — хороший человек, и я не сомневаюсь, что он поймет меня правильно, — не задумываясь, ответил он.

— Отлично! Если ты поспешишь, то успеешь вернуться к тому времени, когда кофе будет готов.

Андрей вышел из номера и отправился разыскивать директора санатория.

Мы заранее договорились, что он не будет посвящать этого человека в подробности дела, и я не находил себе места, не представляя, как мой друг сможет уговорить практически незнакомого человека одолжить машину. Именно об этом мы и хотели попросить.

Если бы на месте монаха был бы кто-то другой, он бы придумал какую-нибудь правдоподобную историю, но Андрей врать не умел, да и не хотел. И лишь, когда спустя какое-то время в дверном проеме появилась его довольно улыбающаяся физиономия, я понял, что чудеса еще возможны.

Андрей подошел к столику, уселся в одно из свободных кресел и, достав из кармана ключи на брелоке, небрежно бросил их на стол. Он проделал это так наигранно, что все невольно улыбнулись. Казалось, что с его появлением гнетущая атмосфера, царящая в этой комнате последние несколько часов, развеялась. К тому же первая часть нашего плана прошла успешно. Это было хорошим предзнаменованием.

— У нас есть машина, — сообщил Андрей. — Директор даже не спрашивал, зачем она нам нужна. Он просто отдал ключи.

Через некоторое время Лена подала кофе и бутерброды. Против бутербродов никто не возражал, прекрасно понимая, что неизвестно, когда нам еще удастся перекусить.

— Возможно, это не столь важно, — произнес я, покончив со своей порцией, — но все же нам необходимо обсудить еще один нюанс этого дела.

— Какой? — не понял Евгений Иванович.

— Денежный. Я считаю, что похитители не будут напрямую входить с вами в контакт. Они скорее всего назовут место, куда положить выкуп. Вы согласны со мной?

— Да, — подумав несколько секунд, ответил он. — Возможность прямого контакта очень маловероятна.

— Так вот, я думаю, что в таком случае совсем необязательно класть туда деньги. Можно нарезать бумагу и сделать «куклу». Сто тысяч долларов — значительная сумма, и жалко терять ее просто так, да и поощрять преступников ни к чему.

Пару минут Евгений Иванович молчал, обдумывая мое предложение, а потом произнес:

— Хорошо. Я согласен. Если уж мы не можем сдать этих преступников в милицию, то давайте хотя бы лишим их денег, которые они хотят заработать на нашем горе. К тому же финансовая сторона вопроса тоже немаловажна. Я не хотел говорить, но мои дела сейчас идут из рук вон плохо. Такое впечатление, что для всей нашей семьи наступила черная полоса. Сначала Сергей попадает в автокатастрофу, потом неожиданно арестовали счета моей фирмы, инкриминируя неуплату налогов, а теперь — вот это. Интересно, когда-нибудь закончится эта полоса несчастий?

— А когда она началась? — неожиданно поинтересовался Андрей.

— Когда началась? — переспросил Мохов и, подумав секунду-другую, ответил: — Пожалуй, все началось с этой злополучной экспедиции в Таджикистан, о которой Сергей бредил последнее время. Я согласился финансировать ее, правда, втайне от брата. Он до сих пор не знает об этом, считая, что это государство финансирует его проект. Вы не представляете, какое для него было потрясение, когда после аварии врачи запретили ему находиться на солнце. Он столько сил вложил в эту научную экспедицию, а сам не может в нее отправиться.

— Ну почему же не может? — спокойно произнес Андрей, посмотрев на Лену. — Сейчас ваш брат полностью здоров и может ехать куда душе угодно.

— Что? — очень удивился Евгений Иванович.

— Я совсем забыла тебе об этом сказать, — поспешила объяснить ему племянница. — Папа уже полностью в норме. С помощью Андрея, конечно.

— Это невозможно! Врачи говорили…

— Возможно, возможно! — перебил его мой друг. — И вы сами в этом убедитесь, когда увидите брата. Если не поверите ему, можете сделать рентген. Никакого тромба у Сергея Ивановича уже нет, он рассосался.

— Для того чтобы сделать рентген, надо сначала освободить его, — сказал я, прерывая этот бесполезный спор. — Так что перестаньте спорить и давайте лучше еще раз отрепетируем наши роли в предстоящей операции.

Все, как по команде, закивали головами, соглашаясь с моим предложением.

— Пожалуй, начнем с вас, Евгений Иванович.

— Я все помню, — ответил он. — Я должен во время разговора с похитителями, когда они назовут место передачи выкупа, предупредить их, что, если мой брат не будет с нами через час, моя племянница обратится в милицию. Скорее всего, они не согласятся с моим требованием. Тогда я, немного поторговавшись, соглашусь на продление срока возврата заложника, однако предупрежу, что, если я не вернусь со встречи через положенное время, милиция будет извещена об этом немедленно.

— Все верно. Только запомните, что вы должны говорить о втором требовании жестко и уверенно. И что бы ни предложили вам похитители, как бы ни грозили — никакого компромисса. Нам необходимо, чтобы они засуетились. Ваши слова вынудят их действовать немедленно, без подготовки, а именно этого мы и добиваемся. — Одним глотком я допил оставшийся кофе и перевел взгляд на девушку. — Теперь твоя очередь, Лена.

— У меня очень простая роль, — не замедлила с ответом она. — Сразу после звонка я выхожу из санатория, иду в поселок к зданию милиции и жду вас там.

— Все не так просто. За тобой скорее всего будет «хвост». И возможно, даже не один. Я надеюсь, что преступники будут только наблюдать за тобой, но на всякий случай ты возьмешь с собой газовый пистолет. Старайся избегать темных переулков и неосвещенных мест, а когда доберешься до милиции, стой прямо возле центрального входа, как будто ждешь кого-то. Ты все поняла?

— Да, только я не знаю, как пользоваться оружием.

— Я научу тебя, — сказал Евгений Иванович, доставая из кармана газовый пистолет и намереваясь немедленно приступить к обучению.

— Немного попозже, — остановил я его. — Мы еще не выслушали Андрея.

— Значит, так, — начал мой друг. — Я выхожу из санатория через тридцать минут после вашего ухода, сажусь в машину и подъезжаю к заброшенной базе. Там я стою и жду вас с Сергеем Ивановичем. Верно?

— Все точно. Только не подъезжай к самой базе. Остановишься где-нибудь в переулке, чтобы машину не было видно. Когда заметишь нас — помигаешь фарами.

— Хорошо. Я сделаю все так, как ты сказал. — Андрей покосился на меня и спросил: — Можно мне внести маленькое предложение?

Я кивнул.

— Я предлагаю, пока у нас есть время, собрать наши вещи, чтобы быть готовыми сразу же после освобождения Сергея Ивановича убраться отсюда.

— Согласен, — ответил я. — Думаю, что и тебе, Лена, тоже стоит упаковаться. Твой папа вряд ли захочет здесь остаться после всего пережитого, да и к тому же это весьма небезопасно. Кто знает, может, бандиты захотят отомстить за свой проигрыш.

— Да, конечно. Мы не останемся здесь ни одной лишней секунды.

Лена тотчас же принялась собирать и упаковывать вещи. Андрей сходил к нам в номер и, немного погодя, вернулся назад с одной спортивной сумкой, в которую уместились все наши пожитки. У Лены получилось две сумки, правда, весьма объемные и увесистые.

— Ну что, справишься? — обратился я к Андрею, кивая на багаж Моховых.

— Лишь бы никто не заметил, как я загружаю эти сумки в машину, — ответил он.

— К тому времени, как ты выйдешь, наблюдение за санаторием, скорее всего, будет снято. Да и кто обратит на тебя внимание? Очередной отдыхающий выезжает из санатория. Эти сумки как раз придадут тебе соответствующий вид. Так что волноваться не о чем.

* * *

Смеркалось. Цикады уже завели свою вечернюю песню, то ли радуясь, то ли возмущаясь наступлению ночи. Через открытую форточку в комнату ворвался по-вечернему свежий ветерок. Я посмотрел на часы.

— Пора бы уже нашим «корешкам» и позвонить, — заметил я.

И как бы в ответ раздался телефонный звонок.

— Спокойно, — сказал я Евгению Ивановичу, дернувшемуся от этого звонка, как от выстрела. — Вы все помните?

— Да.

— Тогда поднимите трубку.

Он подошел к телефону и снял трубку. Я пристроился рядом с ним так, чтобы слышать разговор.

— Я слушаю.

— Мы получили подтверждение из Краснодара, — раздался хриплый голос Хряща на другом конце линии. — Ты правильно сделал, что выполнил наши условия. Будешь вести себя и дальше так же разумно — будет все хорошо. — В его интонации мне послышалась скрытая издевка.

Создавалось такое впечатление, что похитители заранее решили участь заложника и сейчас посмеиваются, предвкушая разочарование и боль обманутых ими людей.

Евгений Иванович тоже почувствовал лживость этих слов. Взглянув на меня краем глаза, он покрепче сжал трубку и произнес:

— Я хочу поговорить с братом.

— Нет проблем, — отозвался Хрящ.

Очевидно, бандиты рассчитывали на такое требование и заранее подготовились к его выполнению, потому что буквально через пару секунд в трубке раздался голос Сергея Ивановича:

— Привет, Женя! — Его голос звучал спокойно и уверенно, казалось, что даже находясь среди бандитов, он не потерял присутствия духа. — Мне очень жаль, что мы разговариваем с тобой при таких обстоятельствах. Извини, что доставил тебе столько проблем. Обо мне не беспокойся, лучше позаботься о Лене. Ни в коем случае…

Сергей Иванович не успел закончить фразу, у него вырвали трубку, однако было абсолютно ясно, что он хотел сказать этими словами.

Через секунду снова раздался хриплый, гнусавый голос Хряща:

— Достаточно. Ты убедился, что твой брат у нас?

— Да.

— Теперь дело за тобой. Деньги готовы?

— Как вы и говорили — сто тысяч долларов.

— Тогда слушай внимательно! Ты возьмешь эти деньги, завернешь их в старый полиэтиленовый пакет и сразу же после нашего разговора пойдешь на пляж. Пакет положишь в мусорную урну, стоящую рядом с киоском, торгующим мороженым, а сам уйдешь. Хочу предупредить тебя, если выкинешь какой-нибудь фокус — пожалеешь!

— Хорошо, вы получите выкуп, но я хотел бы узнать, когда вы отпустите моего брата?

— Как только — так сразу, — раздался издевательский ответ.

— Ясно, значит, вы не даете никаких гарантий, — подытожил Евгений Иванович. — Тогда я сам застрахую нашу сделку.

— Это как же? — удивился Хрящ.

— А вот как. Моя племянница пойдет к зданию милиции и будет там ждать. Если мы с Сергеем не появимся через час, она зайдет туда и все им расскажет.

Пауза…

В этот момент Хрящ обдумывает предложение своего собеседника. Конечно же ему не нравится страховка, о которой сообщил Евгений Иванович, но в то же время он понимает справедливость такого требования и не может ответить отказом без достаточно веских оснований…

— Значит, вот что ты придумал, — раздался его голос после непродолжительного молчания. — Только твой вариант не прокатит. Деньги мы должны получить сейчас, а твоего брата сможем вернуть только завтра днем. Он далеко в горах и добраться оттуда ночью невозможно, — нашелся Хрящ. — И учти — это мое последнее предложение!

Теперь Евгений Иванович молчал несколько секунд, как бы обдумывая предложение похитителя.

— Я согласен, — ответил он, решив, что уже достаточно выдержал паузу. — Но одно мое условие остается в силе. — В его голосе послышались металлические нотки.

Я одобрительно кивнул.

— Какое условие?

— Моя племянница все равно пойдет к милиции и будет дожидаться меня там. Так будет безопаснее и для нее, и для меня.

— Заметано. — Хрящ почувствовал уверенность в голосе своего собеседника и, поняв, что тот не отступит от своего, решил уступить. — Только скажи ей, чтобы вела себя разумно. Если она что-то сделает не так — мы будем знать, и тогда ты больше никогда не увидишь своего брата, а дочка — отца.

С этими словами Хрящ положил трубку.

Я повернулся к Лене и Андрею и сообщил им:

— Они поверили, теперь дело за нами! Действуем по нашему плану. Лена, ты выходишь первой.

Девушка встала с кресла, положила газовый пистолет в карман спортивной куртки и направилась к двери. На пороге она остановилась и повернулась к нам.

— Я хочу пожелать всем нам удачи! — С этими словами она вышла из номера.

Пару минут спустя я выскользнул следом за ней и через запасной выход выбрался на улицу. Мне очень хотелось проводить Лену, но этого нельзя было делать: во-первых, за девушкой наверняка следили, и мое появление рядом с ней могло переполошить похитителей, последствия чего могли быть непредсказуемыми; а во-вторых, мне было просто не по пути с ней. Недостроенная база находилась на противоположном краю поселка, а сейчас была дорога каждая минута.

Мне понадобилось менее получаса, чтобы добраться до заброшенной базы. Несколько минут я переводил дыхание, внимательно всматриваясь в темноту и стараясь убедиться в том, что никто из бандитов не охраняет базу снаружи. Нет, вроде никого не видно…

Очевидно, наша хитрость удалась, и Хрящу пришлось разослать своих людей для слежки за Леной и Евгением Ивановичем.

Я осторожно подобрался к самому ограждению и прислушался.

Тихо…

Подтянувшись на руках, я перелез через бетонный забор и спрыгнул по ту сторону. Присев в кустах, я еще раз прислушался. Только комариный писк над самым ухом да трель сверчка где-то на другом конце базы нарушали тишину.

Как бесшумная тень я подобрался к единственному освещенному окну и замер, услышав приглушенный разговор, доносившийся из приоткрытой форточки.

«Вот черт! — мысленно выругался я. — Бандитов, как минимум, двое. Это плохо. Справиться сразу с двумя будет очень трудно, тем более что они наверняка вооружены. Нужно что-то придумать, чтобы разделить их».

Стараясь не шуметь, я осторожно прокрался к двери домика и несколько раз подергал за ручку. Нет, отсюда мне не проникнуть в здание, не подняв шума. Тогда я вернулся к освещенному окну и стал прямо под ним.

Оконный проем, несмотря на то, что это был первый этаж, находился высоко над землей. Я даже не мог дотянуться до него руками. Однако это был единственный реальный шанс неожиданно нагрянуть к бандитам и вызволить Сергея Ивановича. Во всяком случае, ничего другого мне в голову не пришло.

Осмотревшись, я увидел неподалеку строительные козлы. Они идеально подходили для моей цели. Я уже собирался перенести их под окно, когда вдруг услышал разговор бандитов:

— Слышь, Крот, что-то Хряща уже давно нет. — Голос звучал с сильным кавказским акцентом. — Может, он нас «кинуть» задумал?

— Нет, этого можно не опасаться, — ответил собеседник.

— Это почему же?

— Он же сам говорил, что хочет выдоить этого московского лоха до упора. А это значит, что мы ему еще нужны.

— Хорошо, если так. А то рискуем больше всех, а получим кукиш.

— Не боись, Абрек, получишь ты свои «бабки». Скоро придет Хрящ — тогда и получишь.

Этот разговор заставил меня отказаться от первоначального плана и подсказал, как нужно теперь поступить. Я подбежал к калитке, несколько раз стукнул по ней ногой, а сам спрятался в тени дома неподалеку от входа.

Не прошло и минуты, как дверь открылась, и на пороге показался один из сторожей. Какое-то время он стоял на месте, привыкая к темноте, а потом медленно двинулся к воротам.

Не успел он сделать и нескольких шагов, как свалился на землю, оглушенный моим ударом. Я быстро обыскал его карманы, нашел ключ от ворот, осторожно подошел к калитке, открыл ее, а потом снова закрыл, словно впустив кого-то. Быть может, все эти операции с калиткой были излишни, но я решил, что лучше подстраховаться на случай, если второй бандит, оставшийся в комнате, прислушивается к тому, что происходит на улице.

Быстро вернувшись, я вошел в здание и по темному коридору направился к двери, из-под которой пробивался свет. Она оказалась заперта изнутри.

— Абрек, ты, что ли? — раздался голос из закрытой комнаты.

Буквально доля секунды понадобилась, чтобы сообразить, кто со мной разговаривает и что мне делать дальше.

— Открывай, Крот! — голосом Хряща прогнусавил я. — Быстрее!

Очевидно, бандит не заподозрил обмана, потому что через пару секунд щелкнула щеколда.

Когда дверь начала приоткрываться, я сильно ударил по ней ногой. Створка резко распахнулась, отбросив охранника на несколько шагов назад. Он ударился головой об тумбочку и сполз на пол.

Я быстро заскочил в открытую комнату и огляделся. Кроме бандита, валяющегося на полу, в помещении больше никого не оказалось. Не было здесь и входа в подвал, во всяком случае, с первого взгляда я не обнаружил ничего похожего на него.

Планировка здания была мне не знакома, а времени самостоятельно искать заложника у меня не было. Вот-вот действительно мог появиться Хрящ. Недолго думая, я подскочил к охраннику, уже начинающему приходить в себя после удара об тумбочку и, захватив его руку, резко завернул ее за спину.

— Где заложник? — спросил я, когда Крот вскрикнул от боли.

— В подвале, — не замедлил с ответом он.

— Где вход в подвал?

На этот раз бандит молчал. И мне пришлось еще сильнее завернуть ему руку.

— Под кроватью, — выдавил он из себя.

Я немного ослабил свою хватку, но не выпускал его из захвата. Мы подошли к кровати, на которой валялось охотничье ружье. Одной рукой я отбросил его далеко в сторону, чтобы у Крота не возникло желание воспользоваться им. Затем отодвинул кровать в сторону и увидел металлическую крышку с ручкой.

— Это вход? — спросил я, указывая на крышку люка.

— Да, — снова выдавил из себя Крот.

— Спасибо. — С этими словами, слегка отклонившись, ребром ладони я ударил бандита по затылку.

Крот рухнул на пол, где так и остался лежать.

Открыв люк, я спустился в подвал. Не зная, где включается свет, я подсвечивал себе огоньком зажигалки, пробираясь через дебри труб, арматуры и других железных конструкций.

Через несколько десятков шагов хитросплетения труб закончились, и я оказался перед обитой железом дверью, запертой снаружи на висячий замок.

— Сергей Иванович, вы там? — крикнул я, прислонив губы к щели между дверью и косяком.

— Да, — раздался приглушенный толстым деревом и металлом отклик. — Кто там?

— Это я — Алекс! Потерпите еще секунду, сейчас я вас освобожу!

Осмотревшись, я подобрал на полу большой железный прут. Вставив его в дужку замка, я резко дернул. Первая попытка не удалась. Однако я не сдавался. И вскоре замок, не выдержав моих усилий, сломался.

Я открыл дверь и поднес к своему лицу огонек зажигалки.

— Сергей Иванович, выходите!

— Алекс! — Он бросился мне на шею. — Как ты здесь оказался?

— Потом расскажу. Сейчас нам надо поспешить убраться отсюда, пока ваши охранники не пришли в себя.

Мы выбрались из подвала, прошли мимо лежащих без сознания бандитов и, открыв калитку ворот, покинули базу, ставшую на какое-то время для Сергея Ивановича тюрьмой.

— Как у вас со здоровьем? — спросил я у него, когда мы вышли за ворота недостроенной базы.

— Нормально.

— Тогда, если не возражаете, давайте немного пробежимся. Вон до того переулка, — произнес я, увидев мигнувшие несколько раз в темноте фары машины.

Он не возражал.

Я бежал первым. За мной, не отставая ни на шаг, держался Сергей Иванович. До машины оставалось еще метров пятьдесят, когда на фоне всходящей луны я увидел фигуру человека в дальнем конце переулка.

Возможно, при других обстоятельствах я бы не обратил внимания на эту призрачную тень, мелькнувшую перед моим взором всего на долю секунды. Но сейчас все чувства были обострены до предела, и какой-то неосознанный рефлекс заставил меня остановиться на полпути.

— Ложись! — скомандовал я Сергею Ивановичу, наткнувшемуся на меня, и сам бросился на землю.

Ученый поспешил последовать моему примеру. — Лежите здесь, — прошептал я ему, внимательно всматриваясь в темноту. — Я подберусь поближе и выясню, что там происходит.

Оставшееся расстояние пришлось преодолеть по-пластунски. Возможно, это не лучший способ передвижения, но зато — самый безопасный в данной ситуации. При таком скудном освещении моя фигура совершенно не выделялась на фоне земли, и мне удалось подобраться к машине не замеченным ни Андреем, сидящим за рулем, ни человеком, подкрадывающимся к автомобилю сзади.

Теперь я его ясно видел и мог различить даже некоторые детали. На плече этого человека висела небольшая спортивная сумка, а в вытянутой правой руке он держал какой-то небольшой предмет.

«Хрящ, — словно луч света озарила меня догадка. — А то, что он держит в руке, — пистолет».

Такого развития событий я не предвидел. Теперь непосредственная угроза нависла над Андреем. Необходимо было срочно придумать, как обезоружить преступника и обезопасить моего друга.

Я подобрался к машине вплотную и уже собирался обогнуть ее слева, чтобы оказаться в тылу у бандита, но в этот момент Андрей опять решил помигать фарами.

Яркий свет фар ослепил меня, и несколько секунд я ничего не видел. За это время мой старый знакомый подобрался к передней дверце автомобиля и, направив пистолет в лоб водителю, приказал:

— А ну, вылазь! Быстро!

Андрей открыл дверь и выбрался из салона. Хрящ быстро обыскал его и, не найдя ни оружия, ни документов, спросил:

— Ты что здесь делаешь?

— Жду друга, — как ни в чем не бывало ответил монах.

— А чего мигаешь фарами? — не унимался уголовник.

— Мы договорились, что я время от времени буду мигать фарами, чтобы показать, где нахожусь, — как ни странно, даже в этой ситуации Андрей умудрялся говорить только правду.

На какой-то миг показалось, что Хряща вполне удовлетворил такой ответ.

«Самое главное, чтобы он успокоился и спрятал пушку, — думал я. — Тогда мне будет гораздо легче с ним справиться».

Однако преступник, ведомый каким-то звериным инстинктом, вдруг неожиданно приказал:

— А ну-ка включи свет в салоне!

Находясь под прицелом, Андрею ничего не оставалось, как выполнить приказание. Он добрался до панели управления и включил свет.

— Что-то мне твоя рожа уж больно знакома! — Несколько секунд Хрящ внимательно рассматривал осветившееся лицо, а потом, ухмыльнувшись, произнес:

— Я вспомнил, где тебя видел. Ты — врач из санатория.

— Да. А откуда вы меня знаете?

Хрящ не ответил ему, а лишь злобно усмехнулся в ответ:

— Закрывай тачку, доктор. Давай мы с тобой вместе немного прогуляемся.

Андрей хотел было что-то возразить, но урка ткнул его пистолетом в грудь, злобно процедив сквозь зубы:

— Быстро, а то одним доктором станет меньше. Мне с тобой шутить некогда.

И это приказание пришлось выполнить.

— А теперь повернись и топай. — Рука с оружием опустилась на уровень пояса. — Сделаешь лишнее движение — получишь дырку в спине.

Андрей повернулся к нему спиной и сделал несколько шагов, прежде чем заметил меня, скорчившегося под бампером машины. За какую-то долю секунды монах понял, что Хрящ тоже может увидеть меня, а этого допустить никак нельзя. Он резко остановился и, повернувшись лицом к вооруженному бандиту, произнес:

— Я не хочу никуда с вами идти!

— Я же тебе сказал топай, значит, топай! — Урка подошел вплотную к нему и злобно ощерился. — У меня есть для тебя пациент.

Теперь Хрящ находился в поле моего зрения. Лучшего момента могло не представиться, и я решил действовать.

— Хрящ! — громко крикнул я.

От неожиданности тот вздрогнул и повернулся ко мне всем корпусом. Рука с пистолетом по закону инерции последовала за телом. Мой друг больше не находился на линии прицела, поэтому, приподнявшись, я поднырнул под вытянутую руку и резко ударил под локоть.

Пистолет выскочил из его ладони и отлетел далеко в сторону. Ошарашенный неожиданным нападением, Хрящ отпрыгнул назад, а я в это время поднялся на ноги.

— Кот, — через пару секунд узнал меня блатной. — А это, по всей видимости, — монах. — Он перевел взгляд на Андрея.

Эти слова говорили о том, что ему уже известно о событиях, произошедших в колонии. Предположения Андрея оказались правильными. Мафия знала о нас и вела за нами охоту.

— Ты не ошибся, Хрящ. Кстати, Бес передавал тебе привет. Говорил, что ждет тебя назад в ближайшем будущем.

Лицо уголовника исказила злобная гримаса.

— Ах ты, сучара! — прошипел он и в тот же миг сделал резкий выпад.

Но проведенная атака не застала меня врасплох. Я ожидал от Хряща чего-то подобного, ведь в лагере он был правой рукой Беса и хорошо изучил приемы своего наставника.

Я отпрыгнул в сторону, уходя корпусом вправо от своего противника. И, оказавшись сбоку, нанес сильнейший удар ребром ладони по его шее. Голова Хряща сильно дернулась, глаза закатились, однако он оставался стоять на ногах. Помня о своей ошибке при драке с Бесом, я решил не давать его ученику ни малейшего шанса. Захватив шею в замок, я пережал сонную артерию, а затем резко дернул голову бандита вправо. Раздался сухой хруст, и тот свалился на землю, словно тюк сена.

— Ты свернул ему позвонки, — сказал мне Андрей, осмотрев тело. — В лучшем случае — останется калекой, — констатировал он.

— Возможно, так будет лучше для всех, — ответил я, поднимая с земли пистолет и засовывая его в карман спортивной куртки.

Тот оказался слишком мелким, и рукоятка «Макарова» выглядывала наружу.

Мой взгляд упал на сумку Хряща, валявшуюся неподалеку от его тела.

— Думаю, она тебе больше не понадобится. — С этими словами я поднял ее с земли и расстегнул «молнию».

Внутри лежал полиэтиленовый пакет, в который Евгений Иванович упаковал выкуп.

— А вот и наша «кукла», — произнес я, заглядывая в пакет.

Каково же было мое удивление, когда, достав одну из пачек, увидел, что держу в руках настоящие доллары. Я показал деньги Андрею.

— Наверное, Евгений Иванович в последний момент передумал и решил не рисковать, — очень просто объяснил он.

— Тогда это будет приятным сюрпризом, — решил я, перекладывая пистолет в один из отделов сумки. — Открывай машину и заводи двигатель, а я схожу за Сергеем Ивановичем. Да! И включи фары, а то в этой темноте сам черт голову сломит.

Андрей забрался в салон, завел двигатель и включил ближний свет. Тем временем я оттащил тело Хряща к забору и уложил его под куст, чтобы случайный прохожий не наткнулся на него.

Когда зажглись фары, выяснилось, что идти никуда не нужно. Мохов сам быстро приближался к нам, и очень скоро вблизи раздался его голос:

— Я все видел, Алекс! Ну, ты даешь!

— Я же говорил вам оставаться на месте, — укоризненно произнес я, быстро сообразив, что с того места, где мы расстались, рассмотреть что-либо было невозможно.

— А я и оставался на месте, — смущенно ответил он, а потом, улыбнувшись, добавил: — Ну, почти что на месте. Я немного прополз вслед за тобой, но, увидев, что ты спрятался, тоже остановился. Извини, что не послушался тебя, но зрелище того стоило. Всю свою жизнь я считал, что такие трюки возможны только в кино!

— Видели бы вы, какие трюки он показывал в… — Андрей вовремя опомнился и прикусил язык.

— Хватит болтать, — сказал я, занимая место рядом с водителем. — Мы еще не закончили операцию, а вы уже расслабились.

Как только Сергей Иванович уселся на заднее сиденье, Андрей выжал сцепление и дал газ.

— Сначала за Леной, — напомнил я.

Машина мчалась по малоосвещенным улицам поселка на большой скорости, и минут через пять мы подъехали к зданию милиции, остановившись неподалеку от входа. Лена сразу же увидела наш автомобиль и, радостно вскрикнув, подбежала к задней дверце.

— Папочка! — Она заскочила в салон и бросилась на шею отцу.

— К санаторию, — скомандовал я, и машина, слегка взвизгнув покрышками на сухом асфальте, резко рванула с места и понеслась по направлению к морю.

Через пару минут мы подобрали в условленном месте Евгения Ивановича и, ни секунды более не задерживаясь, понеслись прочь из поселка.

Я специально не поворачивался назад, давая возможность близким людям без стеснения излить свои эмоции, накопившиеся за время вынужденной разлуки.

У Андрея же просто не было возможности отвлекаться на разговоры, потому что он вел автомобиль, мчавшийся по горной извилистой трассе с огромной скоростью.

Только спустя некоторое время, когда машина уже катила по гладкому, накатанному шоссе, я достал из-под ног сумку и вытащил оттуда наш трофей.

— Евгений Иванович, — произнес я, поворачиваясь к семейству Моховых. — У нас есть для вас маленький сюрприз.

Широко улыбнувшись, я передал ему пакет с деньгами. Евгений Иванович взял его и, заглянув внутрь, недоуменно уставился на меня.

— Как он у вас оказался?

— Можно сказать, свалился на голову. Правда, вместе с Хрящом.

— Ты бы видел, Женя, как он с ним разделался! Тем более что бандит был вооружен и держал на мушке Андрея. Где ты так научился драться, Алекс?

— Жизнь заставила, — коротко ответил я.

— А кем ты был раньше? Каким-нибудь спецназником? — не унимался ученый.

— Нет. — Я задумчиво посмотрел на Андрея. Казалось, он не обращал внимания на происходящий разговор, однако, почувствовав мой взгляд, на секунду оторвался от дороги и взглянул на меня. Сам не знаю почему, но в этот момент я решил открыться нашим новым друзьям.

— Еще недавно мы с Андреем были заключенными исправительно-трудовой колонии общего режима, то есть, попросту говоря, — зеками.

— Ты шутишь? — не поверил Сергей Иванович.

— Нет, это — правда!

Я подробно рассказал нашу историю, не забыв упомянуть и причины, по которым мы попали в тюрьму. Андрей несколько раз перебивал меня, дополняя и уточняя мой рассказ.

— Теперь вы все о нас знаете, — сказал я, закончив повествование на том, как мы добрались до курортного поселка. — Мы приехали на море, чтобы спрятаться и от милиции, преследующей нас, и от мафии, подписавшей нам смертный приговор. И уж, конечно, мы не собирались впутываться ни в какие приключения, но…

— Это — судьба, Алекс, — еле слышно промолвил Андрей.

— Это действительно судьба. — Лена расслышала слова Андрея и повторила их. — Что было бы с нами, не окажись вы здесь? Страшно подумать!

— Ты права, Лена! Алекс и Андрей сделали нашей семье много добра и было бы черной неблагодарностью не ответить им тем же, — задумчиво согласился Евгений Иванович, а потом неожиданно обратился к своему брату: — Как ты себя сейчас чувствуешь, Сергей?

— Отлично, — удивленно ответил тот. — А в чем дело?

— Андрей говорил, что вылечил тебя, но я, честно говоря, не совсем поверил ему. Сейчас мне не нужны даже рентгеновские снимки, чтобы поверить в твое чудесное выздоровление.

— Да, я абсолютно здоров. И все это благодаря Андрею. Но ты так и не ответил, к чему был задан этот вопрос?

— Все очень просто. Я подумал, если ты здоров, то не отправиться ли тебе в Таджикистан?

— Что? — радостно-удивленно вскрикнул Сергей Иванович.

— Я могу завтра же отправить вас на место раскопок, — невозмутимо продолжил его брат. — В краснодарском аэропорту нас ожидает комфортабельный частный самолет. С пилотом и диспетчерами я договорюсь. — Потом он многозначительно посмотрел на меня и добавил: — С таможней — тоже.

— Значит, Андрей с Алексом могут полететь вместе с нами? — спросила Лена, уловив намек своего дяди.

Евгений Иванович только кивнул в ответ и выжидательно посмотрел на нас с Андреем. Мы переглянулись.

— Вы же знаете, что мы очень опасные попутчики? — предупредил я, получив немое согласие своего друга.

— Это не важно. Вы рисковали гораздо больше, когда помогали нам, — не задумываясь, ответил Евгений Иванович. — Теперь наша очередь. Ведь, насколько я понимаю, вам необходимо убраться отсюда как можно быстрее и как можно дальше?

— Это точно, тем более что теперь блатные знают, где нас искать.

— Тогда решено! Вы отправляетесь вместе с нами в Таджикистан!