Евгений Иванович выполнил свое обещание. Не знаю, чего это ему стоило, но на взлетное поле мы прошли каким-то запасным ходом, минуя и милицию и таможню. Ни один человек не поинтересовался, куда мы идем и зачем.

Евгений Иванович уверенно шагал впереди нашей маленькой группы, показывая дорогу. Свернув на боковую дорожку и пройдя по ней около километра, мы вышли к ангарам аэропорта.

— Вот это и есть наш транспорт! — произнес он, с гордостью указывая на небольшой реактивный самолет, приютившийся, как бедный родственник, возле одного из ангаров.

Издалека казалось, что этот маленький самолетик, выглядевший игрушечным по сравнению с огромными воздушными лайнерами, стоявшими неподалеку, не сможет принять на борт такое количество пассажиров. Лишь подойдя ближе, я убедился в обманчивости первого впечатления. Теперь воздушное судно уже не выглядело таким игрушечным. Хотя по своей приземистости и обтекаемости этот самолет больше напоминал не пассажирский, а военный.

— Никогда не видел раньше такой техники, — сказал я, любовно поглаживая рукой по плоскости крыла треугольной формы.

— Это и неудивительно, — объяснил Евгений Иванович, приглашая нас по небольшому трапу подняться на борт. — Этот самолет сделан по спецзаказу. Один мой очень хороший знакомый, проработавший в военной промышленности всю свою жизнь и сокращенный в связи с конверсией, создал его по своим чертежам и за свои деньги. Когда он обратился в государственные инстанции с предложением запустить эту модель в серийное производство, его, мягко выражаясь, послали подальше. Тогда он пришел ко мне. По правде говоря, сначала я с прохладцей отнесся к его идее, но потом, когда он рассказал об уникальных технических характеристиках самолета и показал их на этом экземпляре, я всерьез задумался над его предложением.

— Какие же это характеристики? — поинтересовался Сергей Иванович.

— Вообще-то это пока секрет фирмы. Но вам, так и быть, скажу. — Евгений Иванович провел нас в пассажирский салон, усадил в удобные кресла и продолжил: — О комфортабельности можно не говорить. Вы сами все видите и, надеюсь, по достоинству оцените некоторые нововведения. — Он обвел рукой маленький, но очень современно оборудованный салон.

И правда, говорить здесь было не о чем. Это помещение напоминало скорее, уютно обставленную гостиную, а не привычный пассажирский салон воздушных лайнеров, на которых всем нам доводилось летать. Здесь были и телевизор, и аудиоцентр, и телефон. Но больше всего лично меня удивили кресла, в которых мы сидели. Дело даже не в том, что они и приблизительно не напоминали обыкновенные самолетные кресла. Меня поразило другое. Эти кресла не были закреплены и их можно было свободно передвигать по всему салону.

— Магнитное крепление, — объяснил Евгений Иванович, заметив мое удивление. — Бортовой компьютер в случае необходимости включает электромагнит и заставляет кресла принять нужное положение. Здесь есть еще много технических новинок, о которых можно с гордостью рассказывать, но не это главное. Самое основное качество этого самолета — скорость. Как вы думаете, с какой максимальной скоростью он может летать? — спросил он, обращаясь ко всем.

— Две-три тысячи километров в час, — первым ответил Сергей Иванович.

— А ты как думаешь, Алекс? — спросил у меня Евгений Иванович, ничего не ответив своему брату.

— Думаю, тысяч пять, — ответил я, вспомнив весьма своеобразную форму воздушного судна.

— Сейчас вы очень удивитесь, — высокопарно заявил Евгений Иванович и обвел нас взглядом. — Этот корабль может развивать первую космическую скорость!

— Что? — не поверил я.

— Да, первую космическую скорость, — подтвердил он. — Конечно, мы не летаем с такой скоростью. Слишком большая нагрузка на двигатель, да и корпус быстро изнашивается от трения об воздух, но в принципе — это возможно.

— Но ведь тогда это уже не самолет, а космический корабль, — заметил я.

— Насколько я понял, изначально так и планировалось. Я ведь уже говорил, что создатель этого воздушного судна работал в военно-космической промышленности. Талантливейший человек, должен вам сказать. Но кому нужны талантливые люди с их, на первый взгляд, бредовыми идеями?!

— Да, времена сейчас такие, — задумчиво проронил Сергей Иванович.

— А когда они были, другие времена? Сколько талантов было загублено в прошлом, когда какой-нибудь партийный бюрократ одним лишь росчерком пера ставил крест на судьбе человека! — От возбуждения Евгений Иванович даже встал и стал нервно прохаживаться по салону.

Однако через несколько секунд он смог взять себя в руки и, горько усмехнувшись, добавил:

— Ладно, чего уж вспоминать. Что было, то прошло.

Я ничего не знал о судьбе этого человека, но по его словам понял, что жизнь, видимо, немало потрепала его и оставила незаживающие рубцы в душе.

— На чем я остановился? — уже окончательно успокоившись, произнес он. — Да, так вот, когда я ознакомился с техническими характеристиками корабля, то понял, что это мой шанс сделать для человечества действительно полезное дело. Я уже дал принципиальное согласие на этот проект и надеюсь, что в ближайшем будущем удастся претворить его в жизнь.

— Ты хорошо подумал, Женя? Это ведь очень рискованное предприятие, тем более что ты никогда не занимался самолетостроением.

— Я знаю, Сережа, что риск очень велик, но это не останавливает меня. У меня появилась цель в жизни, и я буду идти к ней, несмотря ни на что. Я думаю, ты понимаешь меня.

— Да, Женя. Ты абсолютно прав. Когда у человека есть великая цель — это большое счастье. — Сергей Иванович подошел к брату и обнял его. — Я рад за тебя, Женя.

В эту секунду дверь пилотской кабины распахнулась, и на пороге показался молодой человек в форме летчика гражданской авиации.

— Ну, где ты пропадаешь, Володя? Мы тебя уже давно ждем, — произнес Евгений Иванович, освобождаясь из объятий своего брата.

— Извините, задержался в диспетчерской. Никак не могли связаться с Таджикистаном. Мы ведь туда летим?

— Да, Володя. Кстати, познакомься. Это мой брат — Сергей Иванович, его дочка — Лена, а это наши друзья — Андрей и Алекс, — представил нас пилоту Евгений Иванович.

— Очень приятно, — ответил летчик, кивнув нам в знак приветствия.

— Так что там с Таджикистаном? У нас есть разрешение на посадку?

— Пока нет. Нам так и не удалось связаться с главным диспетчером воздушных линий Таджикистана.

— Ничего! Давай взлетай, а потом разберемся. В крайнем случае… — Евгений Иванович запнулся, не закончив фразу, и виновато посмотрел пилоту в глаза.

Тот покачал головой, как бы не одобряя последние слова своего собеседника и, повернувшись, вышел из пассажирского салона.

Я был очень заинтригован таким поведением и, как только самолет взлетел, обратился с вопросом к Евгению Ивановичу, сидевшему в соседнем кресле:

— А что вы собираетесь делать в крайнем случае?

— Все-то ты подмечаешь, — помявшись несколько секунд, заметил он. — Вообще-то это большая тайна. Если кто-нибудь посторонний узнает об этом…

— Могила! — поклялся я.

— Все очень просто, — решившись, просветил меня Евгений Иванович. — Самолет оснащен специальной антирадарной установкой, позволяющей нам в случае необходимости избегать радарного обнаружения.

— Вот это да! — восхищенно воскликнул я. — Этот самолет — действительно чудо техники.

— Мы, конечно, нарушаем закон, используя антирадарную установку, но ты ведь на собственном опыте убедился, что, соблюдая все законы, ничего не добьешься. Я намного старше тебя, поэтому уже давно вывел для себя главный жизненный критерий — не делать зла, а законы… Законы, в конце концов, только очерчивают рамки поведения человека, общепринятые в государстве. Когда у человека есть совесть и честь — ему не нужны законы…

Я молча согласился, просто не зная, что еще можно прибавить к этой мысли.

Через несколько минут, когда самолет набрал положенную высоту и лег на курс, наши кресла вновь приобрели подвижность. Мы расположились вокруг небольшого столика, на котором, как по мановению волшебной палочки, появился завтрак.

— Такое впечатление, что мы опять в твоей комнате, Лена, — заметил я, по глотку смакуя вкусный, ароматный кофе. — Только настроение у всех теперь намного лучше, чем это было в прошлый раз.

— Конечно, ведь тогда с нами не было папы, — вспомнила Лена.

— Ребята! Я ведь так и не поблагодарил вас за то, что вы для меня сделали.

— Не надо, Сергей Иванович! Мы сделали только то, что должны были сделать, — ответил я.

— И все же я хочу поблагодарить вас от всего сердца. — Он на секунду задумался, а потом добавил: — И принести свои извинения за то, что из-за меня вам пришлось прервать свой отдых. Кстати, вы уже решили, что будете делать дальше?

— Еще нет, — ответил я, взглянув на Андрея.

Тот грустно смотрел в иллюминатор, словно разговор его не касался.

— Тогда у меня есть к вам предложение, — продолжил Сергей Иванович. — Как вы отнесетесь к тому, чтобы принять участие в нашей археологической экспедиции? Конечно, это не отдых на море, но все же…

Откровенно говоря, я уже давно ожидал и надеялся услышать такое предложение.

— Согласен, — не задумываясь, ответил я. — А ты, Андрей?

Почему-то я был уверен, что он тоже согласится, но, взглянув в его глаза, понял, что ошибся. Поняли это и другие. И слова, произнесенные моим другом, лишь подтвердили нашу догадку.

— Большое спасибо за это предложение, но я не могу отправиться с вами, — глубоко вздохнув, ответил он.

— Почему, Андрей? — В душе я еще надеялся, что смогу уговорить его остаться вместе с нами.

— Меня ждут в другом месте, — ответил он и, понимая, что меня не удовлетворяет такой ответ, продолжил: — Ты же знаешь, кто я такой, Алекс?! Я — монах, а значит, не всегда волен поступать так, как мне этого хочется. Приняв обет, я должен служить всему обществу, забывая о личных интересах.

— Но почему именно сейчас ты должен нас покинуть?

— Я выполнил свое предназначение и должен вернуться назад.

— О чем ты говоришь, Андрей? Какое предназначение?

— Не обижайся, Алекс, но я не могу тебе этого сказать. Пока не могу… — Андрей склонил голову, не в силах вынести мой взгляд.

— Ну, хоть сказать, куда ты собрался отправиться, можешь? — Стало ясно, что мне не удастся добиться ответа на предыдущий вопрос.

Конечно, было обидно, что мой самый близкий друг, с которым мы пережили так много, что-то скрывает от меня, но я решил не заострять на этом внимание, разумно рассудив, что каждый человек имеет право на тайну.

— Я возвращаюсь в монастырь, — после непродолжительного молчания ответил он.

— А где он, твой монастырь?

— В горах Тибета, — отозвался монах.

— Но ведь это очень далеко! Как ты доберешься туда?

— Не беспокойся! Я не в первый раз проделываю такой путь.

— Значит, ты все решил? — обреченно спросил я.

— Да, Алекс. Я решил. И поверь — так надо. — В голосе Андрея чувствовалась непоколебимая уверенность.

И по тому, как он это произнес, стало совершенно ясно, что у меня нет ни единого шанса отговорить его.

Мне и раньше приходилось расставаться с друзьями, но никогда в прошлом я не испытывал такой боли в душе. Мы настолько сблизились с Андреем, что я даже представить себе не мог, что буду делать без него. Иногда мне казалось, что мой друг обладает какой-то особенной внутренней силой, позволяющей ему уверенно идти по жизни к своей цели. Именно такой целеустремленности мне и не хватало. Всю свою жизнь я, можно сказать, плыл по течению бурной реки под названием жизнь, задавая себе вопросы о смысле нашего существования на Земле и не находя на них ответов. И вот, едва встретившись и подружившись с человеком, способным помочь мне определиться в жизни, приходится с ним расставаться.

Какое-то время в пассажирском салоне стояла мертвая тишина. Наш самолет уже давно прошел звуковой барьер, и лишь легкая вибрация пола под ногами говорила о том, что реактивные двигатели воздушного корабля работают исправно.

— Может, еще кофе? — Лена решила хоть как-то разрядить напряженную обстановку.

— Нет, спасибо. Лучше включи телевизор. Посмотрим, что творится в мире, — ответил я, а про себя подумал, что это даст мне время обдумать создавшееся положение и постараться найти из него выход.

Лена выполнила мою просьбу. Достав пульт дистанционного управления, она включила телевизор и, попереключав каналы, в конце концов остановилась на программе новостей.

Я практически не слушал, о чем говорят ведущие теленовостей, углубившись в собственные мысли. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем голос диктора вывел меня из оцепенения.

— В Таджикистане вновь неспокойно. — Услышав эту фразу, я поднял глаза и уставился в телевизор.

На экране мелькали вооруженные люди, одетые в пятнистую форму, а голос корреспондента за кадром вещал из динамика телевизора:

— Предотвращена еще одна попытка нелегального перехода через границу вооруженного отряда боевиков из Афганистана. Правительство России сильно обеспокоено состоянием дел в Таджикистане. Нелегальные вооруженные формирования таджикской оппозиции, боевики и инструкторы из соседнего Афганистана, кровавые разборки между различными преступными кланами… Что дальше? К чему приведет избранная Российским правительством политика невмешательства?…

— Ты посмотри, что творится! — Забыв о дистанционном пульте управления, Евгений Иванович вскочил с кресла, подошел к телевизору и усилил звук.

Досмотрев до конца информационное сообщение, он повернулся к своему брату и очень медленно, буквально по слогам, произнес:

— Ты видел, что там творится, Сергей? Может, передумаешь? Я никогда не прошу себе, если с вами что-либо случится!

— Женя! Ты же знаешь, что для меня значит эта экспедиция! Тем более что и волноваться-то особенно нет причин. Одни бандиты воюют с другими. При чем здесь мы? Кому нужна мирная археологическая экспедиция?

— Ты так думаешь? — Евгений Иванович несколько раз прошелся по салону, а потом остановился за спиной брата и положил ему руки на плечи. — Ладно! Я вижу, что переубедить тебя не удастся. Ты такой же старый упрямец, как и я. Я прекрасно понимаю, что значит для тебя эта экспедиция, но подумай, вправе ли ты рисковать жизнью своей дочери? Может быть, ей лучше отправиться со мной в Москву?

— Я поеду с папой, — отрезала Лена тоном, не допускающим возражений.

Сергей Иванович лишь улыбнулся и развел руками, показывая, что даже если бы он и хотел — все равно ничего бы не смог поделать.

В эту секунду дверь пилотской кабины открылась, и на пороге показался Володя.

— Я связался с главным диспетчером воздушных линий Таджикистана, но он хочет переговорить с вами лично, — обратился он к Евгению Ивановичу.

— Хорошо. Сейчас иду. — Евгений Иванович направился к кабине пилота, но на полпути остановился и, обернувшись, спросил: — Вы не передумали?

— Нет, — в один голос ответили Лена и ее отец.

* * *

Мы приземлились на маленьком аэродроме вблизи одного из кишлаков, затерянного в горах. Конечно же ни о какой таможне здесь не могло быть и речи. Выбравшись из самолета и попрощавшись с пилотом, мы подошли к небольшому домику с антенной на крыше, служившему, по всей видимости, чем-то вроде диспетчерской.

— Вам повезло, — сказал служитель аэродрома, выслушав нас. — Через полчаса прибудет автобус. Он довезет вас до нужного места, а там рукой подать до лагеря археологов.

Диспетчер объяснил нам, где находится остановка. Поблагодарив его, мы направились в указанном направлении.

— Спасибо вам за все, — сказал я, прощаясь с Евгением Ивановичем. — Возможно, мы еще встретимся когда-нибудь.

— Это вам спасибо, — отозвался он, пожимая наши с Андреем руки. — Помните, что я — ваш вечный должник. И если когда-нибудь вам понадобится моя помощь — только позвоните. — Он протянул нам свои визитные карточки.

Обнявшись с братом и поцеловав племянницу, Евгений Иванович пожелал всем нам удачи и вернулся на аэродром.

Действительно через полчаса подошел рейсовый автобус, следующий в нужную нам сторону. Загрузив вещи, мы уселись на свободные места и тронулись в путь.

Узкие горные дороги, крутые подъемы и спуски не позволяли старенькому «пазику» двигаться с большой скоростью. К тому же на нескольких горных перевалах наш транспорт и следующих в нем пассажиров останавливали и проверяли.

Откровенно говоря, я так и не понял, кто были эти одетые в камуфляжную форму вооруженные люди, дежурившие на пропускных пунктах. То ли местная милиция, то ли боевики оппозиции, то ли и те и другие, в зависимости от обстоятельств. Во всяком случае, к нам они отнеслись довольно дружелюбно. Сергей Иванович и Лена прилично владели таджикским языком, поэтому общение не вызывало затруднений.

Услышав, что все мы — члены археологической экспедиции, насупленные и суровые лица вооруженных людей приобретали совершенно другое выражение. Мелькали дружелюбные улыбки и пожелания великих открытий. Казалось, что эти простые люди по-хорошему завидуют нам, где-то глубоко в душе мечтая сбросить военную форму и вернуться к мирной жизни.

Во второй половине дня автобус доставил нас к месту, откуда невооруженным глазом был виден небольшой палаточный городок археологической экспедиции.

Андрей помог нам вынести вещи, попросив водителя минутку подождать.

— Здесь мы расстанемся, — произнес он и протянул руку Сергею Ивановичу.

— Прощай, Андрей! — Археолог крепко пожал протянутую руку, заметив при этом: — Нет, лучше, до свидания! Я верю, что мы еще обязательно встретимся!

— Спасибо тебе, Андрей! За все спасибо! — Лена обняла его и поцеловала в щеку.

Затем она подхватила вещи и отошла с отцом в сторону, чтобы не мешать нам прощаться.

Несколько секунд мы стояли друг напротив друга, не произнося ни слова. Затем монах полез в карман, достал какую-то свернутую бумажку и протянул мне.

— Это тебе, Алекс, — произнес он.

Я взял свернутый лист из его рук, но не стал разворачивать, а, подняв голову, вопросительно посмотрел на своего друга.

— Это — карта, на которой я обозначил кратчайший путь к моему монастырю. Спрячь ее получше, возможно, она тебе скоро понадобится, — объяснил он.

— Ты опять говоришь загадками, Андрей! — укоризненно произнес я. — Если ты думаешь, что мне скоро понадобится твоя помощь, то не лучше ли нам не расставаться?

— Нет. Я должен идти. А ты нужен здесь. Это твоя судьба, твое предназначение, если хочешь! Но я верю, что мы скоро увидимся!

— Ты меня обнадежил. Ну что ж, тогда до свидания, друг!

— До свидания, Алекс!

«Похоже, этот камень специально ждал меня несколько тысяч лет», — такая бредовая мысль пришла мне в голову на стометровой высоте, когда каменный выступ, на котором я примостился, чтобы загнать в скалу очередной страховочный крюк, неожиданно обломился под тяжестью моего тела и рухнул вниз, увлекая за собой кучу камней поменьше.

— Обвал! — крикнул я и рефлекторно схватился за крюк, к счастью надежно вбитый мной в скальную трещину за мгновение до этого события.

Повиснув на одной руке (вторая была занята специальным альпинистским ледорубом, которого я не хотел лишаться) над разверзшейся пропастью, я взглянул вниз, чтобы убедиться, что лавина не причинила вреда моему напарнику, а заодно выбрать место, куда мне удобнее спуститься, чтобы затем снова начать свой подъем немного в стороне от места обвала.

Сергей Иванович внимательно наблюдал за моим восхождением, поэтому камнепад не застал его врасплох.

Я видел, как он со всех ног улепетывает прочь от скалы. И через несколько секунд он оказался вне досягаемости горного обвала. Теперь я мог быть спокоен за его безопасность, чего нельзя было сказать о моем положении…

До этого я пребывал в полной уверенности, что могу воспользоваться страховочной веревкой и спокойно обойти возникшее передо мной неожиданное препятствие. Все оказалось намного сложнее, чем я предполагал…

Подыскивая глазами подходящий выступ, мой взгляд наткнулся на обрывок шнура, болтающийся метрах в десяти внизу от меня. Мое сердце учащенно забилось, и на лбу выступил холодный пот. За долю секунды я сообразил, что это могло означать…

По всей видимости, веревка была перебита одним из камней обвала, и теперь я остался без страховки. Метра на три ниже я разглядел небольшой каменный выступ, откуда можно было бы без лишнего риска продолжить свое восхождение, но даже мысль о том, чтобы спуститься туда без страховки, пришлось отбросить. Слишком уж мала была эта площадка. Даже удачно спрыгнув, маловероятно, что я смог бы удержаться на ней. Да и не было никакой гарантии, что примеченный «плацдарм» выдержит мой вес, а не отправится вслед за своим собратом.

Итак, у меня оставался только путь наверх. Но как можно подняться по отрицательному склону, как говорят в таких случаях альпинисты, образовавшемуся в результате падения, а правильнее сказать — выпадения, огромной каменной глыбы. Без специального оборудования, без страховки, пользуясь только одной рукой (вторая была занята ледорубом и, кроме того, на гладкой поверхности скалы не было ни единого выступа, за который можно было бы ухватиться второй рукой), подниматься наверх было сущим безрассудством.

«Вот положеньице, — пронеслось в голове. — Ни вверх, ни вниз».

О том, чтобы податься влево или вправо, не могло быть и речи. Вокруг меня было только пустое пространство, и, даже раскачавшись, я все равно не смог бы достигнуть положительного склона горы.

У меня оставался только один шанс выбраться из этой переделки живым. Правда, весьма мизерный. Однако я решил приложить все свои силы, чтобы реализовать этот шанс.

Планируя восхождение, мне удалось приметить небольшой карниз естественного происхождения, чуть выступающий из скалы. Снизу казалось, что он очень мал, но я прекрасно знал, как обманчиво бывает первое впечатление в горах.

Сейчас этот карниз нависал как раз над моей головой, приблизительно на высоте полутора метров от вбитого мной последнего крюка, на котором я, собственно говоря, и висел.

Ученые говорят, что в минуту опасности в человеческом организме открываются скрытые внутренние резервы, и думаю, что в этом они совершенно правы. Несколько раз в жизни мне доводилось испытывать это ощущение, и я на своем опыте убедился, что скрытые возможности человека поистине безграничны.

Рывком подтянувшись на одной руке, я сделал «выход». В нормальных условиях мне бы ни за что не удалось повторить подобный гимнастический трюк, но сейчас даже не было времени задумываться о таких вещах. Все силы, инстинкты, рефлексы и мысли были направлены на одно — выжить.

Опираясь правой рукой о крюк — мою единственную опору, я немного отклонился вправо, перемещая при этом центр тяжести. Потом, осторожно, чтобы случайно не нарушить равновесия, поднял левую руку с ледорубом и зацепился его острой частью, похожей на гвоздодер, за выступающий над моей головой карниз. Потянув на себя ручку ледоруба, я убедился в прочности зацепления и надежности каменного карниза.

Хвала Богу, что этот выступ оправдал мои ожидания, а не оказался еще одной скрытой ловушкой. Переместив центр тяжести влево и буквально повиснув на рукоятке ледоруба, я подтянул ногу и поставил ее на выступающую из скалы часть крюка. На миг показалось, что крюк под моей ногой угрожающе заскрипел и наклонился, готовый в любую секунду вырваться из своего гнезда. Стараясь не делать резких движений, я очень медленно распрямил ногу.

Теперь мое лицо оказалось на уровне карниза. Перехватившись руками, я подтянулся и перекинул свое тело на каменный выступ. Только теперь я мог перевести дух…

В горах еще не смолкло эхо обвала, вызванного падением каменной глыбы, но для меня за это время прошла целая вечность.

Сердце готово было вырваться из груди, перед глазами стояли темные круги, легкие работали, как кузнечные мехи, восполняя недостаток кислорода в организме. Я попытался приподняться, но руки и ноги предательски дрожали и совсем не хотели подчиняться моим мысленным импульсам.

После такого крайнего перенапряжения сил необходимо было некоторое время, чтобы мой организм пришел в норму. Я перевернулся на спину и, закрыв глаза, постарался полностью расслабиться и хотя бы на несколько минут отключиться от окружающего меня мира…

* * *

Скоро будет два месяца, как я нахожусь в горах Таджикистана вместе с археологической экспедицией.

Встретили нас очень тепло и радушно. Да и вообще, коллектив экспедиции, подобранный Моховым еще в Москве, оказался на удивление дружным и сплоченным. Сплоченным одной великой идеей — познанием мира…

Немного позднее Сергей Иванович объяснил мне, что археология — это наука, обобщающая знания о прошлой жизни на нашей планете и старающаяся дать ответ на извечный вопрос человечества: кто мы такие и почему живем именно так, а не иначе.

Еще он сказал, что каждый настоящий археолог в глубине души мечтает найти какой-нибудь факт или артефакт, проливающий свет на эту великую тайну бытия.

Мне очень понравилась компания «научных фанатиков», как иногда в шутку называл Сергей Иванович своих коллег. Сам он конечно же был главным «фанатом», успевая повсюду и находясь в самой гуще событий.

Первое время Лена очень беспокоилась о здоровье отца, помня о недавней болезни и видя, сколько сил и энергии тратит он, полностью отдаваясь своей работе. Несколько раз она предостерегала отца, но ученый, слушая дочь, лишь виновато улыбался, обещая в будущем не перегружать свой организм.

Эти разговоры происходили обычно вечером, но уже следующим утром Сергей Иванович забывал о своем обещании. Его можно было видеть то тут, то там, и где бы он ни появлялся — работа закипала с еще большей силой.

Можно сказать, что я тоже влился в этот дружный коллектив археологов, помогая своим новым знакомым на раскопках, дежуря на кухне и участвуя в заготовке продуктов. Иногда мне начинало казаться, что знаком с этими людьми уже давным-давно.

Перелопачивая тонны земли в поисках какой-нибудь старинной безделушки и радуясь, как ребенок, когда находка заслуживала внимания, я стал понимать этих людей, жертвующих материальным благополучием, удобствами и размеренностью жизни ради великой цели.

И все же был один человек в лагере, не вписывающийся в дружный коллектив археологической экспедиции.

Это был научный представитель Таджикистана. Ввиду того, что раскопки проводились на территории суверенной державы, экспедиции навязали этого научного представителя. Его звали Ибрагимов Батыр Кекил-оглы Баевич. Однако все его называли просто Батыром, из-за труднопроизносимого отчества.

Батыр был молодым человеком, не старше меня. Несмотря на его имя, богатырем его можно было назвать с большой натяжкой. Ростом он не вышел, а заметно выделяющееся брюшко и дряблые мускулы говорили о том, что все свои научные степени он получил, не выходя из кабинета.

Не знаю, за какие заслуги или, наоборот, прегрешения его послали в эту экспедицию. Но с первых же дней я со всей отчетливостью понял, что из него археолог, как из меня — балерина.

«Кабинетный работник», как в шутку прозвали его археологи, с деловым видом совал свой нос в любые дела, раздавая налево и направо глупые советы и рекомендации.

Первое время люди его слушали, думая, что, если Батыр — таджик и к тому же научный работник, он может знать что-то такое, чего не знают представители другой державы. Но это продолжалось недолго.

Очень скоро археологи разобрались, кто перед ними находится, и перестали даже делать вид, что слушают его советы.

Казалось, «кабинетного работника» нисколько не смущало такое отношение. Он продолжал корчить из себя большого начальника и корифея археологии, хотя даже ни разу не спустился в раскоп, не говоря уже о том, чтобы помочь своим коллегам. От дежурства на кухне он тоже отказался, оправдывая это перенесенными инфекционными болезнями. Изредка Батыр удостаивал нас чести и лично отправлялся на машине за продуктами в ближайший поселок. Однако, как стало ясно намного позднее, и это он делал, исходя из личных корыстных интересов.

Свое мнение об этом человеке я составил еще во время знакомства. Его походка, фигура, лицо с хитрыми, бегающими глазками вызывали у меня чувство явной антипатии.

«Хитрый, злобный, трусливый шакал, готовый служить за кость с хозяйского стола», — такое впечатление сложилось у меня в мозгу в тот миг, и события, произошедшие в будущем, полностью подтвердили это предположение.

Несколько раз Батыр подкатывался к Лене, стараясь произвести на нее впечатление своими рассказами о прелестях жизни в восточной стране и весьма недвусмысленно намекая на свое неравнодушное отношение к девушке.

Но Лена очень быстро поняла, что собой представляет этот «восточный муж», как он сам себя называл, и оградилась от него ледяной стеной молчания. Еще пару раз он пытался заговорить с ней, но все было напрасно.

Последний раз, случайно находясь неподалеку, я оказался невольным свидетелем и участником инцидента между Батыром и Леной.

Лена готовила обед, а Батыр, слоняющийся без дела по лагерю, подошел к палатке, где у нас хранились продукты, чтобы, как он говорил, произвести учет. Мы замечали, что после его ревизий продуктов становилось меньше, но решили не заострять на этом внимание.

Заметив девушку, он подошел к ней, внимательно присматриваясь и принюхиваясь, чтобы узнать, что она готовит на обед.

— Вах, вах, какие запахи! — Его маленькие поросячьи глазки забегали еще сильнее, ноздри раздулись, и сам он сейчас больше был похож на жирного борова, сгорающего от нетерпения побыстрее набить свое брюхо и завалиться спать, как он это делал всегда после обеда. — Восточная женщина должна уметь хорошо готовить, — поучал Лену Батыр. — Она должна уметь ублажить своего мужа, тогда и ей будет хорошо. — Он засмеялся своему остроумию, но девушка даже не улыбнулась. — А иначе — «секир башка».

Лена подняла глаза и, увидев меня, послала такой умоляющий взгляд, что я не мог не откликнуться. Я подошел к Батыру и взял его за руку чуть выше локтя. Он повернулся, испуганно вздрогнув от моего прикосновения.

— Джигит! — обратился я к нему. — Неужели ты не понимаешь, что Лену не интересуют твои рассказы о восточных нравах? Если ты такой непонятливый, я постараюсь объяснить тебе подоходчивей. Лена — моя невеста, и если я еще раз увижу тебя возле нее, тогда тебе будет «секир башка». — Для убедительности я провел ребром ладони по его шее, имитируя отсекание головы.

Моя шершавая, загрубевшая от работы ладонь оставила на его жирной шее красную полосу, словно топор палача уже коснулся ее, сделав отметину.

Возможно, это физическое насилие было лишним, но по своему личному опыту я знал, что такие люди понимают только язык силы. А это минимальное физическое воздействие расставило все точки над «и». Теперь он не будет приставать к Лене, зная, что его ожидает в противном случае.

Я разжал пальцы, и он как ошпаренный бросая на меня злобные, испуганные взгляды, поковылял на своих маленьких кривых ножках к своей палатке.

— Спасибо, Алекс! Ты умеешь разговаривать с наглецами.

Я посмотрел на Лену. Она улыбалась.

— Кстати, я даже не знала, что ты — мой жених.

— Ну, надо же было как-то оправдать мое вмешательство в ваш интимный разговор. — Я смущенно улыбнулся, наверное, потому, что в глубине души именно в таком качестве и хотел видеть эту очаровательную девушку.

На этом маленький инцидент был исчерпан. Батыр перестал оказывать Лене знаки внимания, более того, завидя ее, он ретировался в противоположном направлении, стараясь не попадаться ей на глаза.

Мы не рассказывали ребятам о том, что произошло, но, похоже, они сами обо всем догадались, и время от времени я видел усмешку на лице то одного, то другого археолога, когда Батыр заводил разговоры об особенностях патриархата в Таджикистане, а также о преимуществах восточных мужчин над западными.

В общем, жизнь шла своим чередом.

Рабочие будни, состоящие из своих маленьких радостей и неудач, сменялись выходными днями, когда мы всей толпой или отдельными группами ходили купаться к горной реке, протекающей неподалеку. Время шло, и я не мог пожаловаться на скуку. Иногда казалось, что так будет длиться вечно…

Но на исходе первого месяца я заметил, что Сергей Иванович стал мрачным и замкнутым. Он все больше времени проводил в своей палатке, изучая экспедиционные трофеи и просматривая какие-то свои записи.

— С папой что-то случилось, — как-то вечером, сидя у костра, сказала мне Лена. — Он сам не свой. Вскакивает посреди ночи, что-то бормочет, делает какие-то записи, которые никому не показывает. Я очень беспокоюсь за него.

— Так поговори с ним и выясни, что его так беспокоит, — отозвался я.

— Я пыталась это сделать, но он отшутился, так ничего и не объяснив. Может, ты с ним поговоришь?

Я задумался, стараясь на минуту представить, как это будет выглядеть. Если Сергей Иванович не захотел поделиться своими проблемами с родной дочерью, то маловероятно, что он захочет открыть душу мне.

— Давай сделаем это вместе, — предложил я после непродолжительного размышления.

Лена согласилась и, чтобы не откладывать это дело в долгий ящик, мы решили немедленно отправиться к ее отцу и поговорить с ним.

В его палатке горел свет, а сам он, склонившись над раскладным столиком, внимательно изучал древний манускрипт, найденный недавно одним из участников экспедиции. Услышав шаги, Сергей Иванович поднял голову и посмотрел на нас каким-то отсутствующим взглядом, как будто в мыслях он находился где-то очень далеко отсюда.

— Сергей Иванович, к вам можно? — Похоже, звук моего голоса вернул его из мира иллюзий.

— Алекс, Лена! Входите, конечно же.

Мы вошли в палатку и, пододвинув к столику раскладные стулья, уселись на них.

— Что новенького у молодежи? — спросил ученый, догадываясь, откуда мы пришли.

Он знал, что практически каждый вечер весь молодежный состав экспедиции собирался у костра, чтобы поговорить, пошутить, попеть песни под гитару или просто полюбоваться красотой и гармонией природы, окружающей нас.

— Да что у нас может быть новенького?! Работаем, отдыхаем… — ответил я.

— Кстати, Алекс! Давно хотел тебя спросить. Не жалеешь, что остался с нами?

— Ну что вы, Сергей Иванович, мне здесь очень нравится! Правда, иногда я жалею, что Андрея нет с нами. Думаю, что ему здесь тоже нашлась бы работа.

— Конечно, с его талантом ему везде работа найдется. Она сама будет валяться у него под ногами, — пошутил археолог, вспомнив о нашей первой встрече.

— Раз уж мы об этом заговорили, то ответьте мне на один вопрос. Как вы себя сейчас чувствуете? — Я решил воспользоваться моментом, чтобы получить ответ на главный вопрос, который нас интересовал.

— Великолепно! Андрей постарался со мной на славу. Я и думать забыл о своих болячках!

— Тогда почему ты в последнее время какой-то озабоченный, папа? — вступила в разговор Лена.

— Ах, вот вы зачем пришли, — тихонько пробормотал Сергей Иванович. — А я уж, старый дурак, подумал… — еще тише добавил он.

Возможно, Лена не слышала последней фразы, а если и слышала, то не поняла, что имеет в виду ее отец. Но я-то понял его невысказанную мысль и покраснел с головы до ног.

Несколько минут в палатке стояла тишина. Сергей Иванович напряженно размышлял, устремив взгляд в одну точку. Лена неотрывно смотрела на него, а я опустил голову, боясь встретиться с кем-либо из них взглядом, чтобы они не поняли, о чем я сейчас думал.

Сергей Иванович попал прямо в точку. Очевидно, отцовский инстинкт подсказал ему, какие чувства я испытывал к его дочери.

Я уже давно понял, что влюбился в Лену, но что я мог предложить ей?

Сбежавший зек, преследуемый и законом и мафией, без крыши над головой, без денег…

Понимая все это, я не строил иллюзий в отношении своего будущего, но все же надежда на лучшее не оставляла меня…

— Хорошо, — прервал мои мысли Сергей Иванович. — Я объясню вам, почему в последнее время выгляжу таким озабоченным. Только пообещайте, что этот разговор не выйдет за пределы палатки!

Мы кивнули в знак согласия, и тогда он продолжил:

— Возможно, то, о чем я сейчас расскажу, поначалу покажется вам бредом сумасшедшего, но не делайте преждевременных выводов. Могу со всей уверенностью заявить, что я нахожусь в здравом уме и рассудке. Итак, с чего же мне начать? — Он обвел нас взглядом, на секунду задумался, а потом спросил: — Прежде всего ответьте мне, верите ли вы в сказки?

Я недоуменно пожал плечами, выражая свою полную неосведомленность в этом вопросе, а Лена, кивнув, произнесла:

— Я еще помню твои лекции, папа. «Ищите в каждой легенде, предании, сказке долю истины…» — часто повторял ты.

— Молодец, Леночка! Хорошо запомнила курс своего отца. Алекс никогда раньше не занимался археологией, поэтому я кратко объясню ему, в чем тут дело.

Он повернулся ко мне и начал:

— Люди уже очень давно живут на Земле, но письменность появилась у них сравнительно недавно. Поэтому многие события из прошлого, пройдя призму преломлений и искажений, дошли до нас в виде устных преданий, легенд и сказок. Археолог-аналитик должен по крупицам просеять эти сведения, чтобы отделить правду от вымысла и постараться объяснить указанные события с точки зрения современной науки и психологии. Например, феномен Кащея Бессмертного в наше время можно объяснить генетической мутацией определенного индивидуума в сторону ускоренной регенерации клеток. Аналогичным способом можно объяснить, откуда в различных преданиях и легендах взялись все эти волшебники и колдуньи. Сейчас таких людей, обладающих сверхъестественными способностями, называют экстрасенсами. Кстати, живи Андрей в то время, возможно, и о нем говорили бы как о добром волшебнике. Еще проще объяснить персонаж Змея Горыныча, так часто встречающийся в русских сказках, или дракона — в сказках Востока. Давайте на секунду представим, что когда-то произошла генная мутация какого-нибудь животного или, что еще вероятнее, где-нибудь сохранились древние жители Земли — динозавры. А ведь это вполне реально. Вспомним чернобыльских мутантов или лох-несское чудовище. Это подтверждение из нашего времени. А как древний, безграмотный человек мог передать впечатление от встречи с такими фактами?

— Я все понял, Сергей Иванович. Сказка ложь — да в ней намек.

— Правильно, Алекс. Вот поэтому однажды я и заинтересовался одним из самых замечательных персонажей восточных сказок и преданий — джинном. Самое удивительное, что этот герой встречается исключительно в восточном фольклоре. Такая привязка к местности очень заинтриговала меня. Я потратил много времени и сил на изучение всех дошедших до нас документов, легенд и преданий, стараясь объяснить хотя бы для себя этот феномен. Скажу вам больше. Я задумал экспедицию в Таджикистан именно по этой причине, хотя никому и не говорил об ее истинной цели, боясь быть осмеянным. Слишком много фактов указывает на это место земного шара.

— Мне всегда казалось, что ты чего-то не договариваешь, — сказала Лена, покачав головой. — Вот теперь-то мне все ясно.

— А мне — не ясно! — вступил в разговор я. Лена с отцом вопросительно посмотрели на меня.

— Мне не ясно, почему вы так расстроены, — объяснил я. — По-моему, у вас нет для этого повода. Все идет по вашему плану: экспедиция состоялась, раскопки ведутся, вы здесь…

— Все это так, — прервал меня ученый. — Но в последнее время у меня появилось подозрение, что мы ищем не там, где нужно.

— Как это — не там, где нужно? — удивился я.

— Понимаешь, у меня ведь были только весьма приблизительные данные о том, где надо искать и что надо искать. Сейчас я думаю, что немного ошибся в своих расчетах. Да и вот этот манускрипт, найденный недавно, тоже указывает на мою ошибку.

— А что это за манускрипт? — поинтересовался я.

— Это послание из монастыря к одному странствующему единоверцу. Очевидно, адресат так и не получил его, потому что скрепляющая печать не нарушена. Откровенно говоря, меня очень удивила такая находка. Вот уж никак не ожидал узнать, что тибетские ламы пускались в такие дальние путешествия. — Сергей Иванович осторожно взял со стола древний манускрипт, запечатанный в специальный герметичный пакет, и протянул его нам.

Я только мельком взглянул на этот старинный документ, потому что все равно ничего не мог понять в тех закорючках, которыми был испещрен лист пергамента, а затем передал его Лене.

— Мне удалось расшифровать манускрипт, — продолжил ученый, доставая еще один лист исписанной бумаги, на этот раз по-русски. — Конечно, это не совсем точный перевод, но все же смысл документа ясен. Вот послушайте!

Сергей Иванович поднес к глазам листок бумаги и начал читать:

— «Приветствуем тебя, о высокоуважаемый брат. Мы наслышаны о твоих свершениях в Иерусалиме и Дамаске, в Харране и Вавилоне, в Эрехе и Сузах и полностью одобряем твои начинания…»

Он поднял на нас глаза и объяснил:

— Дальше идет отрывок, который я не смог прочитать. Время не пощадило документ, буквы слишком затерты и размазаны. Возможно, в Москве удастся восстановить эту часть текста на специальном рентгеноскопе, но сейчас приходится довольствоваться тем, что мы имеем. Хорошо еще, что сохранилась концовка послания. На мой взгляд, она представляет для нас наибольший интерес. Сейчас я вам ее зачитаю.

После этого короткого отступления он вновь продолжил читать:

— «…На обратном пути не забудь посетить известную тебе пещеру, что находится на южном склоне горы Генеб. Пришло время забрать из пещеры «сосуд судьбы» и освободить нашего собрата. С нетерпением будем ждать твоего возвращения. Пусть путь твой будет коротким, а судьба — счастливой».

Сергей Иванович закончил читать, и на несколько минут в палатке воцарилась тишина. Мы переваривали услышанное нами таинственное послание, стараясь вникнуть в его смысл.

— Папа, а как ты думаешь, сколько лет этому манускрипту? — спросила Лена, все еще держа в руках бесценный документ.

— Где-то около трех тысяч лет. Точнее можно будет сказать, проведя всестороннюю экспертизу, но… — Археолог развел руками, давая понять, что в данных условиях, без специального оборудования, провести ее невозможно.

— Очень интересный документ, — высказал я свое мнение и, как истинный практик, спросил: — А где находится эта гора Генеб?

— Генеб — это старое название горы. Сейчас она называется по-другому. — Сергей Иванович улыбнулся, встал со своего стула и, подойдя к выходу из палатки, добавил: — А увидеть эту таинственную гору ты можешь прямо сейчас, если выглянешь наружу.

Я не поленился встать и подойти к выходу.

— Вот это и есть Генеб, — произнес начальник экспедиции, откидывая полог палатки. — Наш лагерь расположен у ее подножия, правда, с северной стороны. Я ведь говорил, что место для лагеря выбрано не случайно. В различных источниках встречалось название этой горы, но ни в одном из них не было упомянуто о южной стороне склона. — Лицо Сергея Ивановича омрачилось.

— Вот проблема-то! Давайте перенесем лагерь на южную сторону и начнем раскопки там, — не задумываясь, предложил я.

— Это невозможно. — Ученый вернулся на свое место. — Место для раскопок согласовано и утверждено в государственных инстанциях, и нам никто не позволит самовольно переносить лагерь. Ты думаешь, что Батыр к нам просто так приставлен?

— Этот человек только и способен быть соглядатаем, — поддержала своего отца Лена.

— Неужели ничего нельзя сделать? — Мой мозг лихорадочно работал, стараясь найти выход из создавшегося положения.

В ответ Сергей Иванович только угрюмо покачал головой.

— Не может быть! — не согласился я. — Из каждого, даже на первый взгляд безвыходного, положения есть выход. Надо только хорошенько подумать и найти его.

И тут меня осенило.

— Если гора не идет к Магомеду — Магомед идет к горе, — процитировал я известную поговорку и посмотрел на своих друзей.

По-моему, они не поняли, что я хотел сказать, поэтому мне пришлось объяснить:

— Если мы не можем перенести лагерь, то давайте сами отправимся на южный склон горы и обследуем его. Насколько я понял из манускрипта, нам необходимо найти пещеру, в которой хранился или до сих пор хранится «сосуд судьбы»?

Я вопросительно посмотрел на археолога. Тот кивнул головой в знак согласия.

— Так неужели мы не сможем обнаружить эту пещеру?! — скорее утвердительно спросил я.

Он помолчал немного, а потом ответил:

— Я уже продумывал подобный вариант. Боюсь, что у нас ничего не получится. Я не могу покинуть лагерь без достаточно веской причины. А как я объясню нашу вылазку коллегам?

— Вот, черт! — невольно вырвалось у меня.

Я прекрасно понимал, что ученый совершенно прав и объяснить коллегам и представителю Таджикистана причину нашего длительного отсутствия в лагере будет весьма сложно.

К тому же на Сергее Ивановиче лежал определенный груз ответственности. Ведь он был начальником экспедиции и нес ответственность не только за себя, а и за остальных членов экспедиции. Выход из положения нашла Лена.

— Папа, ты ведь раньше занимался альпинизмом? — многозначительно спросила она.

— Да, — механически кивнул он, еще не понимая, к чему клонит дочка.

— Тогда, думаю, что никто не будет очень удивлен, если в тебе проснется старая страсть. И никто не будет возражать против этого, потому что ты будешь заниматься альпинизмом в свободное от работы время.

— И на южном склоне горы, потому что он более отвесный, а значит, больше подходит для подобных занятий, — добавил я, на ходу уловив мысль Лены.

Она кивнула головой и продолжила развивать свою идею:

— К тому же с тобой будут два молодых человека, которые попросили обучить их премудростям этого опасного и в то же время красивого вида спорта.

— И эти двое молодых людей будете вы, — широко улыбнувшись, закончил мысль дочери отец.

— Да! — в один голос подтвердили мы с Леной.

* * *

Вот так, нежданно-негаданно, во мне «проснулась» страсть к альпинизму.

Следующие несколько дней мы усиленно тренировались под руководством Сергея Ивановича. Наши тренировки проходили в нерабочее время на виду у всего лагеря. Ребята поначалу подшучивали над нашими потугами в освоении этого трудного и опасного вида спорта, тем более что отработка подъема и спуска проходила на пологих склонах, на которые мог бы взобраться и ребенок.

Но зато никто не удивился, когда перед выходными днями мы сообщили о своем решении отправиться на южную сторону горы, чтобы потренироваться на более отвесных склонах.

Ранним субботним утром, полностью экипированные для подобной вылазки, мы вышли из лагеря и отправились на юг, огибая по пологой дуге подножие горы.

Часа через два сделали привал. Сергей Иванович долго сверялся с картой, а потом заявил:

— В принципе мы добрались до южного склона. Можем начинать наши поиски прямо отсюда.

Немного перекусив, мы оставили наши рюкзаки и разбрелись в разные стороны, чтобы за небольшой отрезок времени обследовать как можно большую территорию. Перед расставанием мы договорились, что в этот день только осмотрим склоны горы и прилегающие ущелья. А если кто-то из нас обнаружит пещеру, то должен запомнить это место, чтобы впоследствии без труда отыскать его.

Блуждая по скалистым ущельям, я внимательно изучал малейшие трещины в скальной породе, затемненные места, которые могли бы оказаться входом в пещеру. В конце концов мне повезло.

Я обнаружил небольшую пещеру, вход в которую скрывался среди густого кустарника, и уже хотел было войти в «ее, но какое-то шестое чувство не пустило меня.

Не знаю, что заставило меня остановиться. Разумом я не воспринимал опасности. Да и какая опасность может подстерегать меня здесь? Но, видимо, подсознание зафиксировало что-то такое, на что я не обратил внимания. Я привык доверять своим инстинктам, поэтому еще раз внимательно осмотрел прилегающие окрестности.

Это оказалось нелишним. Очень скоро я заметил следы какого-то крупного животного, ведущие в сторону пещеры. Нам говорили, что в горах живут хищные звери, но никогда раньше ни мне, ни остальным членам экспедиции не доводилось даже издали видеть их.

«Возможно, это снежный барс или волк», — подумал я, прикидывая по размерам следов, какой величины должно быть животное, устроившее себе в этой пещере логово.

В этот момент справа от меня послышался легкий шорох каменной осыпи. Я повернулся на шум и замер. Метрах в двадцати от меня притаился снежный барс. Поняв, что я обнаружил его присутствие, он оскалил пасть и тихо зарычал.

Знающие люди говорили, что при встрече с диким зверем самое главное — не подавать виду, что боишься его. По звериной психологии всякий убегающий — потенциальная добыча. Мне совсем не хотелось оказаться в роли дичи, поэтому я остался на месте, не сводя со зверя глаз.

Барс вновь оскалился и сделал пару шагов в мою сторону. Замер, грациозно выгнул спину, поигрывая литыми мышцами, проступившими под натянувшейся кожей. Затем снова приблизился на пару шагов.

Так продолжалось несколько раз.

Когда расстояние сократилось метров до десяти, наши взгляды встретились. Почти минуту между нами происходила безмолвная дуэль.

Первым сдался барс. Он отвел взгляд и наклонил голову, словно признавая мое превосходство. Потом присел на задние лапы, поводя головой из стороны в сторону и негромко порыкивая. Если переводить это на человеческий язык, то это означало, что он не будет нападать на меня первым и дает возможность выбирать мне.

Я выбрал мир. Не отрывая взгляд от зверя, я повернулся и стал осторожно спускаться вниз по склону. Снежный барс не стал меня преследовать, он так и остался возле своего логова.

Отойдя на безопасное расстояние от пещеры, я запомнил ее и путь, по которому к ней лучше всего добраться от того места, где мы оставили вещи. Все еще находясь под впечатлением от встречи с диким зверем и желая снять напряжение, я вытащил из кармана пачку сигарет и закурил. И вдруг мне в голову пришла мысль, что с такой же опасностью могут столкнуться и мои спутники. Выбросив только что закуренную сигарету, я быстрым шагом направился в ту сторону, где, по моим расчетам, должна была находиться Лена.

Через какое-то время мне удалось найти ее в одном из многочисленных ущелий, изрезавших в этом месте подножие горы так, словно огромный великан прошелся здесь большими граблями. Я в двух словах рассказал ей об опасности, с которой столкнулся, и предложил найти ее отца, чтобы предупредить его. Лена сразу же согласилась, и мы отправились на поиски Сергея Ивановича…

— Папа! — крикнула она, увидев своего отца, карабкающегося на почти отвесную скалу метров за пятьсот от нас.

Сергей Иванович услышал голос своей дочери и приостановил подъем. Он повернулся к нам и помахал рукой.

Я проследил возможную траекторию подъема и немногим выше того места, на котором он находился, увидел зияющий чернотой вход в пещеру.

Сергей Иванович продолжил свое восхождение и спустя какое-то время достиг своей цели. На несколько минут он пропал из виду, войдя в тень пещерных сводов, но потом снова появился и крикнул нам:

— Я сейчас сброшу вам веревку. Привяжите к ней сначала мой рюкзак, а потом можете и сами сюда подниматься.

Мы поступили так, как сказал Сергей Иванович. Привязав рюкзак и проследив за его подъемом, я затем надежно закрепил страховочный пояс на талии у Лены.

Конечно, подниматься на гору по веревке гораздо легче, тем более когда есть надежная страховка. И все же я очень волновался за девушку (ведь это было первое настоящее восхождение), поэтому внимательно следил за ее подъемом, страхуя снизу.

Затем, как только она достигла пещеры, и сам отправился вслед за ней.

— Вы же говорили, что сегодня мы не будем исследовать пещеры, — обратился я к Сергею Ивановичу, как только добрался до своих друзей, уже начавших готовиться к походу в глубь каменного грота.

— Извини, Алекс! Нашел пещеру и не смог сдержаться, — виновато улыбнулся археолог.

— Я уже понял, что не смогли сдержаться. Даже сходили за своим рюкзаком. Да, ладно, что сделано, то сделано. Кстати, Лена рассказала, почему мы вас искали?

— Да, я уже в курсе. В следующий раз обязательно захватим с собой оружие, а сейчас давайте обследуем эту пещеру. Вдруг нам повезете первого раза, — мечтательно произнес ученый…

Но нам не повезло ни с первого, ни со второго, ни с третьего раза. Одну за другой мы обследовали пещеры, в надежде найти хоть какое-нибудь подтверждение гипотезе Сергея Ивановича. В нескольких из них встречались следы пребывания людей, но это было не то, что мы искали. Раскопки, которые мы проводили там, где это было возможно, тоже не принесли никаких результатов.

Вообще-то никто из нас точно не знал, что является объектом нашего поиска. Мы даже не представляли, что может представлять собой «сосуд судьбы», упомянутый в документе, а уж тем более — содержимое этого загадочного легендарного сосуда. Да и нужную нам пещеру отыскать оказалось не так легко, как это представлялось в мыслях. За три тысячи лет с ней могло случиться все что угодно, и не было никакой гарантии, что она все еще существует в природе.

И все же Сергей Иванович верил, что научная интуиция не подвела его, и нам в конце концов улыбнется удача.

Продолжая исследовать пещеры, мы забирались все дальше и дальше на юг, удаляясь от лагеря археологов.

Теперь дорога занимала значительно больше времени, чем в первую нашу вылазку, а следовательно, времени на исследования оставалось меньше.

В четвертую экспедицию мы отправились без Лены. Ей нездоровилось, и она осталась в лагере.

Добравшись до места, намеченного для исследования еще в предыдущем походе, мы поставили палатку и, отдохнув некоторое время, приступили к поискам.

Прошло не более получаса, как мы разошлись в разные стороны, и я не успел еще далеко отойти от нашего временного лагеря, когда меня нашел взволнованный Сергей Иванович.

— Алекс! — крикнул он издали, едва завидев меня. — Иди сюда, я, кажется, нашел что-то интересное!

Спустя пару минут я подбежал к археологу, который нетерпеливо топтался на месте, поджидая меня.

— Что вы нашли? — спросил я, еще не успев отдышаться после пробежки по пересеченной местности.

— Я нашел ступеньки в скале, — взволнованным голосом ответил он. — Они ведут вверх, вернее, вели… Горный обвал разрушил эту лестницу почти до основания, но все же кое-где видны следы явно искусственного происхождения углублений в скальной породе. Я уверен, что это дело рук человека. И мы должны узнать, куда вели эти ступеньки.

Через несколько минут быстрой ходьбы мы оказались на том самом месте, о котором говорил Сергей Иванович.

Я сам удостоверился, что углубления в скале созданы руками людей. Было ясно, что со времени их постройки прошли века. Это было видно по следам эрозии, превратившей некогда прямые углы каменных ступеней в закругленные.

Чтобы понять, куда вели эти ступени, мы отошли метров на сто от скалы и стали внимательно разглядывать ее отвесный склон. Однако, сколько мы ни всматривались, ничего похожего на пещеру нам обнаружить не удалось.

— Если здесь когда-то и была пещера, то сейчас ее нет, — в конце концов вынужден был констатировать я.

— Да, судя по манускрипту, этому сооружению не менее трех тысяч лет, а за это время могло случиться всякое. Мог произойти горный обвал и завалить выход, или своды пещеры обрушились в результате какого-нибудь землетрясения, — отрешенно согласился ученый. — Боже, неужели все зря?! — в сердцах воскликнул он, глубоко вздохнул и, опустив голову, медленно побрел прочь.

Сейчас мне было больно смотреть на этого человека. Я прекрасно понимал, какие чувства он испытывает в эту минуту. Затратить столько сил, энергии, ума, чтобы по воле злого рока оказаться у «разбитого корыта»!

— Давайте не будем сдаваться! — Я решил взять инициативу в свои руки.

Сергей Иванович остановился, обернулся и удивленно посмотрел на меня.

— Что ты предлагаешь? Взорвать гору и посмотреть, не откроется ли где вход в пещеру?! — с горькой иронией в голосе спросил он.

— Нет, мы не будем ничего взрывать. — Я не обиделся на него за ироничный тон. — Я предлагаю взобраться вон на тот карниз. Видите? — Я указал на небольшую каменную площадку, нависающую над скалой.

— Да, вижу, — после непродолжительного молчания ответил археолог. — Но почему именно туда?

— А вы представьте, куда могли вести эти ступеньки, вырубленные в скале.

— Точно, — согласился он минуту спустя. — Если каменная лестница куда-то и вела, то как раз на эту площадку.

— Значит, я начинаю подготовку к восхождению, — резюмировал я.

— Почему ты?

— Вы сейчас не в том состоянии, — ответил я, стараясь не смотреть на моего напарника.

Он виновато улыбнулся и пожал плечами, как бы признавая мои аргументы достаточно вескими.

Через несколько минут я начал восхождение. Подъем оказался нелегким, но к тому времени я уже обладал кое-какими навыками в альпинизме, поэтому уверенно продвигался вверх по склону, когда случилось непредвиденное…

* * *

— Алекс, Алекс! — Голос Сергея Ивановича вернул меня из небытия и заставил открыть глаза.

С большим трудом я принял вертикальное положение и осмотрелся.

Плоская каменная площадка, на которой я находился, была шириной метра два, а длиной около десяти метров.

«Наконец-то хоть какая-то твердая почва под ногами», — подумал я и даже пару раз подпрыгнул, чтобы удостовериться в этом наверняка.

Каменный монолит даже не шелохнулся, что меня очень обрадовало. Подойдя к краю карниза, я осторожно заглянул в бездну провала. Холодные мурашки пробежали по моей спине. В этот момент про себя я решил, что никакая сила больше не загонит меня в горы и уж тем более не заставит заниматься альпинизмом.

Внизу стоял Сергей Иванович. Задрав голову, он смотрел вверх, ожидая моего появления. Я помахал ему рукой, давая понять, что со мной все в порядке, и крикнул:

— Сейчас сброшу вам веревку.

Ученый кивнул головой и начал готовиться к подъему.

Сняв с плеча веревку, я стал выбирать место, куда вогнать крюк. Монолитная плита под моими ногами не годилась для такой цели. В ней не было ни единой трещины. Поэтому я решил вбить крюк в склон горы. Найдя, на мой взгляд, подходящую трещину, я вставил в нее крюк и несильно ударил по нему тупым концом ледоруба. Совершенно неожиданно он полностью проскочил в трещину.

— Вот, черт! — выругался я и пробормотал: — Там что, пустота, что ли?

В ту же секунду меня как громом поразило. «Пустота, — подумал я. — Там пустота, а это значит…»

Еще до конца не веря в удачу, я вогнал в трещину ледоруб и попробовал, пользуясь им как рычагом, расширить отверстие. Мои усилия не пропали даром, и через несколько секунд я понял, что не ошибся в своем предположении.

Передо мной была не монолитная стена, а просто куча камней, засыпанных каменной крошкой.

«Последствия горного обвала», — догадался я.

По всей видимости, этот обвал произошел уже давным-давно. Каменная пыль, набившаяся в промежутки между камнями, подобно цементу скрепила это сооружение, вызывая иллюзию монолитности.

Отойдя на несколько шагов в сторону, я пару раз ударил по скале ледорубом. На этот раз неожиданности не произошло. Передо мной действительно была монолитная стена. Вбив для верности несколько крючьев, я привязал веревку и сбросил ее вниз.

— Сергей Иванович! — крикнул я, нагнувшись над пропастью провала. — Кажется, здесь что-то есть, так что сначала поднимем наши рюкзаки.

Археолог услышал меня, но в ответ на мои слова только развел руками, указав на кучу камней, похоронивших под собой наши вещи.

В результате обвала, устроенного мной, мы остались без теплой одежды и пищи, фонарей и оружия. Вернее, под обвалом осталось ружье Сергея Ивановича.

Свое оружие я всегда носил с собой, помня о возможности встречи с дикими зверями, как это произошло в нашу первую вылазку. Тем более, пистолет, который я забрал у Хряща, не занимал много места.

Через весьма непродолжительное время Сергей Иванович оказался на карнизе. Должен сказать, что никогда раньше я не видел такого скоростного подъема. Казалось, что ученый просто взлетел сюда, окрыленный надеждой.

— Ну что? — словно выстрелив, спросил он, даже не отдышавшись.

Я молча указал ему на отверстие, проделанное мной в завале. Затем вставил в это отверстие ледоруб и, навалившись на него всем телом, сдвинул с места один из каменных блоков.

Сверху завала посыпалась каменная крошка. Еще несколько усилий — и каменный блок выпал из кладки, сделанной самой природой. Вытащив еще с десяток камней из нижнего ряда, я сильно ударил ледорубом в верхнюю часть завала, вызывая обвал. Потом еще раз и еще… В конце концов мои старания увенчались успехом, и я еле успел отпрыгнуть, уклоняясь от самого настоящего камнепада.

За сегодняшний день это был уже второй обвал, устроенный мною. Однако на этот раз результаты были более положительными. Никто не пострадал, зато весь верхний ряд завала сполз, открывая нашему взору свод пещеры.

— Мы нашли ее, — срывающимся от волнения голосом прошептал Сергей Иванович. — Наконец-то!

Конечно же нам пришлось изрядно потрудиться, чтобы очистить проход. Только через пару часов напряженной работы, когда последний каменный блок, закрывавший вход, был сброшен вниз, мы вошли в пещеру.

Затхлый воздух давно закрытого помещения дохнул нам в лицо. Сергей Иванович, забыв обо всем на свете, двинулся вперед.

Через несколько десятков шагов в глубь пещеры непроглядная темнота окутала нас своим темным покрывалом.

Я чиркнул зажигалкой. Крохотный язычок пламени, померцав пару секунд, погас. Почиркав еще несколько раз и убедившись в бесполезности моих попыток, я стал искать рациональное объяснение этому явлению.

Перед походом в пещеру я проверял зажигалку — она прекрасно горела. Маловероятно, что за столь короткое время в ней что-то испортилось. Значит, должно быть какое-то другое объяснение…

В эту секунду я почувствовал легкую слабость в ногах.

«Пещерный газ», — мелькнула у меня догадка.

Схватив ничего не подозревающего Сергея Ивановича за руку, я потянул его к выходу, стараясь в то же время не дышать.

Через пару шагов ученый споткнулся и упал. Не долго думая, я подхватил его на руки и понес.

Эти несколько десятков метров показались мне марафонской дистанцией. В глазах потемнело, руки свело судорогой, а ноги не желали идти. Напрягая последние силы, я добрался до выхода и, совершенно обессиленный, вместе со своей ношей свалился на площадку карниза.

Выбравшись на волю, мы жадно, с упоением вдыхали чистый горный воздух…

— Спасибо, Алекс! — произнес Сергей Иванович, чуть отдышавшись. — Ты уже в который раз спасаешь меня от смерти. Боюсь, что скоро это станет привычкой, — с улыбкой добавил он, а затем, уже серьезно, спросил: — Как ты догадался, что в пещере газ?

— Во-первых, зажигалка погасла, а во-вторых… Нет, на «во-вторых» я не обратил бы внимания, не потухни зажигалка, — ответил я, анализируя ход своих мыслей в тот момент.

Раньше мне никогда не приходилось иметь дело с пещерным газом и симптомы его проявления были мне неизвестны. Тогда почему я мгновенно сообразил, что в пещере газ? Сработало подсознание? Или это что-то другое?…

— Вот это да! — прервал мои размышления археолог. — Значит, не случись обвала и не похорони горная лавина под собой наши вещи, включая и фонари…

— Это точно! — Я понял его мысль и был согласен с тем, что первый обвал, можно сказать, спас нам жизнь. — Мало того, возможно, обвал стал причиной появления трещин в кладке. Не будь их, и не вздумай я вбить в одну из них крюк, нам бы ни за что не удалось бы обнаружить вход в пещеру.

— Значит, мы должны быть благодарны этому обвалу, — улыбнулся Сергей Иванович, уже полностью придя в себя. — И тому, кто вызвал его.

— Да, — подтвердил я, хотя еще пару часов назад проклинал себя за неосторожность, чуть было не стоившую мне жизни.

Решив, что нам здесь больше нечего делать, пока пещерный газ не выветрится, тем более что и продукты и одежда навеки погребены под кучей камней в ущелье, мы спустились вниз и отправились в обратный путь.

Шли не спеша, потому что действие газа еще сказывалось на работе легких. К лагерю археологической экспедиции мы добрались ближе к вечеру.

До первых палаток оставалось еще метров пятьсот, когда я обратил внимание на непонятную суету посреди лагеря. И снова инстинкт подсказал мне, как нужно действовать. Не задумываясь, я бросился на землю, увлекая за собой Сергея Ивановича. Плюхнувшись рядом со мной и еще не понимая, что происходит, он недоуменно посмотрел на меня и вполголоса спросил:

— Что случилось?

Я молча указал ему на лагерь, где то и дело мелькали фигуры людей, одетых в камуфлированные комбинезоны, с автоматами в руках.

Заглядывая в палатки, они выгоняли оттуда возмущавшихся археологов, но боевикам было наплевать на их возмущение. Под дулами автоматов они сгоняли людей в центр палаточного городка.

Спрятавшись за камнями, мы внимательно наблюдали за событиями, разворачивающимися в лагере.

Через несколько минут весь состав экспедиции сидел за большим кухонным столом под навесом. Неподалеку от них выстроились вооруженные люди. Огромный бородач, стоявший в центре этой группы, давал какие-то указания, время от времени тыкая пальцем то в одного, то в другого боевика.

— Кто эти люди? — прошептал Сергей Иванович.

— Не знаю, — также шепотом ответил я.

В это время вооруженная группа людей рассеялась. Получив указания от своего командира, боевики бросились их выполнять.

Человек восемь разбежались в разные стороны, по всей видимости, для охраны лагеря по всему периметру. Остальные, во главе со своим командиром, направились к кухонному навесу, под который были согнаны археологи.

Всего я насчитал пятнадцать вооруженных бандитов. В том, что это бандиты, сомнений не могло быть. Мне были слишком хорошо знакомы повадки таких людей, и не имеет значения, какой национальности и вероисповедания они были.

Все преступники одинаковы в своей сущности, будь то лагерный урка, бывший спортсмен, а ныне — рэкетир или вооруженный до зубов боевик. Всеми ими движут самые низменные страсти и пороки человечества, какими бы лозунгами и призывами они ни прикрывались. Нормальный человек, хотя бы раз вплотную столкнувшийся с такими людьми, но не заразившийся от них вирусом страха и ненависти, на всю жизнь запомнит их отличительные черты и сможет узнать всегда и везде…

Тем временем командир боевиков подошел вплотную к столу и, облокотившись на него, что-то сказал археологам.

Мы находились слишком далеко от места событий, поэтому нам не было слышно его слов, но общий смысл выступления был ясен. Его можно было понять по сникшим лицам сидящих за столом членов экспедиции, в одно мгновение превратившихся из свободных людей в заложников чужой воли.

Один из молодых ученых встал со своего места и что-то сказал.

Бородач лишь усмехнулся в ответ и кивнул одному из своих подчиненных с лицом садиста. Тот подошел к юноше и, развернув его к себе лицом, несколько раз ударил в живот.

Юноша скорчился от боли и опустился на землю. Садист собирался еще пнуть его ногой, но главарь окликнул его, решив, видимо, не «перегибать палку».

Паренька подняли с земли и усадили за стол. После этого командир боевиков сказал еще несколько слов. На этот раз ему никто из археологов не возражал, и никто не сопротивлялся, когда боевики стали связывать им руки.

— Что эти бандиты собираются с ними делать? — шепотом спросил у меня Сергей Иванович.

— Думаю, хотят отвести их куда-нибудь в горы, — предположил я.

— Зачем?

— Когда заложники будут в укромном месте, тогда бандиты выставят свои требования.

— Какие требования?

— Не знаю. Может быть, политические, а может, просто запросят выкуп. Я слышал, что подобные дела считаются здесь выгодным бизнесом.

— Какое варварство! — в отчаянии прошептал начальник экспедиции. — Алекс, мы должны что-то предпринять, чтобы помешать этим преступникам.

— Я уже давно думаю над этим вопросом. Вдвоем нам не управиться с пятнадцатью вооруженными до зубов боевиками. Единственное, что мы можем сделать, — это оповестить власти и проследить за тем, куда отведут наших друзей.

— А как мы оповестим власти? Ты же знаешь, что дорога перекрыта, а по горам до ближайшего поселка сорок с лишним километров.

Я задумался.

Если пешком добираться до поселка, то это займет как минимум часов восемь. За это время бандиты уведут наших коллег далеко в горы и спрячут их там. Нет, такое решение нас не устраивает.

— Я, кажется, придумал. Можно связаться с властями по радио, — предложил Сергей Иванович. — Только сделать это нужно сейчас. Боюсь, что преступники перед уходом из лагеря постараются вывести рацию из строя.

— Она в вашей палатке? — Да.

— Я проберусь туда и передам сообщение о захвате заложников.

— Нет, мы пойдем вместе, — твердо произнес ученый. Я собирался возразить ему, но он даже не дал открыть мне рот.

— Я в ответе за этих людей, тем более что ты все равно не знаешь, как пользоваться рацией.

На такое заявление я ничего не мог возразить, поэтому мы вместе стали пробираться к лагерю, лавируя между камнями и пользуясь ими как прикрытием. Благо, что палатка Сергея Ивановича была крайней.

Мы подобрались к ней вплотную и прислушались. В палатке кто-то был. Через звук радиопомех был слышен чей-то голос, говоривший по-таджикски.

Я приник к маленькому окошку, затянутому сеткой, и увидел Батыра, склонившегося над рацией.

— Там Батыр, — прошептал я.

— Значит, он уже связался с властями, — радостно произнес археолог и, быстро обогнув угол, откинул полог и проскользнул в палатку.

Я не успел остановить его.

— Батыр, — услышал я голос Сергея Ивановича. — Ты уже предупредил власти?

Все еще находясь возле окошка, я видел, как Ибрагимов вздрогнул, удивленный неожиданным появлением начальника экспедиции, однако тут же взял себя в руки.

— Да, дорогой, да! Они уже обо всем знают!

Что-то в голосе Батыра мне не понравилось. Да и поведение его было каким-то странным. Он то и дело зыркал на открытый вход в палатку, словно кого-то ожидая.

Сергей Иванович всего этого не замечал. Подойдя к Батыру, он похлопал его по плечу.

— Молодец, Батыр! Дай мне микрофон, я сам объясню, что у нас происходит.

Ибрагимов все еще держал в руках трубку, но, как только услышал слова начальника экспедиции, его как током ударило. Он дернулся всем телом, натягивая провод, в результате чего рация, стоявшая на столе, упала, вызвав страшный шум.

Не знаю, специально у него это получилось или нет, но дальнейшие действия полностью разоблачили предателя, показав, на чьей он стороне.

— Вах, вах! Извини, Сергей Иванович! — громким голосом воскликнул он, делая попытку поднять рацию, производя при этом еще больший шум.

Сергей Иванович замер и недоуменно уставился на Батыра. До него начало доходить, что тот специально устроил это представление, чтобы привлечь к себе внимание боевиков. Я выглянул из-за палатки и увидел, как двое бандитов, отделившись от основной группы, бросились в нашу сторону.

— Сергей Иванович, бежим! — сдавленно крикнул я, заглядывая внутрь.

— Беги один, Алекс! Я буду только помехой тебе, — ответил он, понимая, в какое положение мы попали из-за его поспешных действий.

Что мне было делать? Отговаривать археолога от его решения у меня не было времени — уже слышны были шаги бегущих к нам боевиков.

— Я вернусь! — С этими словами я бросился прочь от палатки, петляя между камнями.

Через несколько секунд мне вслед прозвучала автоматная очередь. Пули вжикнули над самой головой. Я бросился на землю и, достав пистолет, несколько раз выстрелил в сторону автоматчиков. Это немного отрезвило их и поубавило желание гнаться за мной открыто.

Ползком я пробрался за камни, скрывшие меня от преследователей, вскочил на ноги и побежал.

Очевидно, они не сразу догадались о моем маневре, потому что, оглянувшись назад через несколько минут непрерывного бега, я отметил, что расстояние между нами значительно увеличилось.

Нас разделяли метров пятьсот. И теперь можно было не бояться их автоматного огня — попасть в движущуюся мишень с такого расстояния практически невозможно. Правда, преследователей стало намного больше.

Я насчитал девять человек, бросившихся за мной в погоню. По всей видимости, командир боевиков ни в коем случае не хотел упустить меня, понимая или догадываясь, какую опасность я представляю для его операции.

Стараясь оторваться от преследователей, я не переставал задавать себе вопрос, что мне делать дальше.

«Спрятаться где-нибудь между скал, чтобы они прошли мимо? — мелькнула у меня мысль. — Нет, наверняка среди бандитов есть опытные следопыты…»

Я посмотрел на небо. Солнце было еще высоко, и до заката оставалось много времени.

Время… Мне нужно выиграть время…

Возможно, в темноте они потеряют мои следы, но до темноты еще нужно дожить. Единственная известная мне дорога, ведущая к населенным пунктам, была перекрыты боевиками, следующими за мной по пятам. Бандиты просто не оставили мне выбора, загоняя все дальше и дальше в горы.