Горы Памира…

Далекие вершины, покрытые снежными шапками, и зеленые долины, манящие своей прохладой и свежестью. Голые скалы и каменистые осыпи, разреженный воздух и удушающий зной. Казалось, они соединяют в себе несоединимое…

Через несколько часов я окончательно выдохся…

Ноги одеревенели и двигались сами по себе, перед глазами стояла пелена, язык прилип к гортани, отчего мое дыхание больше походило на хрип, страшно хотелось пить…

Я оглянулся назад. Дистанция между мной и преследователями значительно сократилась.

«Еще полчаса такой гонки, и они обязательно настигнут меня. Что делать тогда? Принимать бой?! — размышлял я, передвигаясь со всей возможной скоростью, на которую был способен мой измученный организм. — Было бы место, где можно отсидеться, отдохнуть…»

И вдруг меня осенила спасительная мысль: «Есть такое место! Пещера, которую мы обследовали сегодня утром…»

Она находится на большой высоте, и добраться до нее будет очень сложно. Я же могу взобраться туда по веревке, которую мы там оставили, надеясь в следующий раз обследовать пещеру.

Должен сказать, что я выбрал путь отхода в горы совершенно инстинктивно, просто следуя по не раз хоженному маршруту, и теперь до пещеры оставалось чуть больше километра.

Воодушевленный найденным решением, я с новыми силами рванул вперед.

Мне крайне необходима была фора во времени, чтобы успеть взобраться на скалу до того, как бандиты увидят меня. Слишком уж хорошую мишень я представлял бы, карабкаясь по отвесному склону у них на виду.

Не прошло и пяти минут, как я был на месте. Несколько секунд отдышавшись и размяв руки, я взялся за веревку и полез вверх.

Как сложен был этот подъем!

Несколько раз я находился на краю гибели, когда руки сводило судорогой, а ноги не находили под собой опоры…

«И все же мне это удалось!» — подумал я, буквально выползая на площадку перед гротом.

На большее у меня не хватило сил.

Распластавшись на нагретом задень каменном выступе, я потерял сознание…

Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, наверное, немного. Очнулся я от того, что что-то дергалось под моим животом.

Я не сразу сообразил, что это такое и где я нахожусь. Однако усилием воли я сосредоточился, в один миг вспомнив все предыдущие события, одновременно поняв, что вывело меня из бессознательного состояния. Это была веревка, которая время от времени натягивалась подо мной.

Как же я мог забыть про нее!

Натяжение веревки могло означать только одно — кто-то взбирается на скалу. Конечно же надо было втащить ее сюда, но я был слишком измотан, чтобы помнить об этом.

Возможно, сделай я это, бандиты прошли бы мимо, ничего не заметив. Но что сделано, то сделано. Теперь кто-то из боевиков уже карабкается сюда, а следовательно, втащить наверх шнур можно только вместе с бандитом.

Такой вариант меня точно не устраивал. Я подполз к краю площадки и посмотрел вниз.

Боевик поднялся всего метров на десять, и для меня он пока не был потенциально опасен. Зато трое других, отошедших от склона горы метров на сто, представляли серьезную угрозу.

Завидев меня, они тотчас подняли автоматы и сделали несколько коротких очередей. Пули пролетели высоко над головой и, ударившись о скалу, выбили целый фонтан искр.

Красивое зрелище! Красивое, но не для того, в кого стреляют.

При звуке выстрелов я инстинктивно втянул голову в плечи, отпрянув от края площадки.

Подергав за веревку, я убедился в том, что бандиты позаботились привязать ее к чему-то внизу, поэтому не могло быть и речи о том, чтобы втянуть ее наверх. Следовательно, единственное, что мне оставалось, это не дать бандитам воспользоваться ею.

Прекрасно понимая, что, возможно, еще пожалею об этом поступке, я вытащил из кармана нож и перерезал шнур.

Боевик, поднимающийся наверх, скорее всего, предвидел мои намерения и застраховался от этого. Во всяком случае, звука падения тела я не услышал, а заглядывать вниз, подставляя голову под пули, у меня не было ни малейшего желания.

Итак, последняя ниточка, связывающая меня с землей, была оборвана. Бандиты не смогут взобраться по голой скале, не имея никакого альпинистского снаряжения.

Они поняли это очень быстро и придумали другой план: четверо из них стали взбираться на противоположный, более пологий, склон ущелья, подъем по которому не составлял большого труда. Вершина каменной гряды располагалась чуть ниже моего карниза, однако с этого места вся площадка была видна как на ладони.

Приглядевшись внимательнее, я увидел в руках у одного из карабкающихся наверх боевиков снайперскую винтовку. Двести метров, разделяющие склоны ущелья, для такого оружия — пустяк. При таких обстоятельствах оставаться на площадке — это все равно, что подписать себе смертный приговор. Соваться в пещеру тоже небезопасно, возможно, еще не весь газ выветрился. Но из двух зол выбирают меньшее. И я выбрал…

Не вставая на ноги, я подполз ко входу в пещеру и, набрав в легкие побольше воздуха, окунулся в непроглядную темноту.

Первым делом нужно было проверить наличие газа в пещере. Я чиркнул зажигалкой. Крохотный язычок пламени взметнулся вверх, освещая своды каменного грота тусклым светом.

Прошла минута…

Огонек зажигалки горел. Не в силах больше сдерживать дыхание, я вдохнул пещерный воздух. Вроде бы все в порядке…

Еще несколько минут я внимательно прислушивался к себе, готовый при первых же симптомах отравления выбраться наружу, даже рискуя получить пулю. Но все было нормально — никаких симптомов отравления не чувствовалось, и я пришел к выводу, что за день воздух в пещере достаточно очистился и не представляет угрозы моему здоровью. Это было неожиданным сюрпризом. Теперь я мог спокойно обдумать свое положение…

В данный момент сложилась патовая ситуация: бандитам не добраться до меня, но и я не могу покинуть пещеру. Да и вообще, даже не будь внизу боевиков — спуск со скалы представлялся бы довольно проблематичным. Скоро наступят сумерки, и тогда уже и речи не может быть о том, чтобы спуститься или подняться по отвесной скале.

По всей видимости, эту ночь мне придется провести здесь.

«Но ведь тогда я ничем не смогу помочь археологам, захваченным боевиками в заложники. За это время их наверняка переправят куда-нибудь в горы», — эта невеселая мысль пришла мне в голову, не давая покоя.

Чтобы хоть как-то успокоиться, я закурил. При этом я обратил внимание на то, что язычок пламени несколько раз поколебался, как на сквозняке.

«Может, у пещеры есть еще один выход? — подумал я. — Раз уж я все равно застрял здесь на неопределенное время, не обследовать ли мне ее?!»

Пламя зажигалки давало мало света, да и газа в ней оставалось немного. Поэтому я наколол лучин из ручки ледоруба, оставленного мною здесь утром, и, подпалив одну из них, отправился в глубь каменного лабиринта.

Пол, стены и своды были на удивление ровными и гладкими. Мне и раньше приходилось слышать, какие чудеса может творить природа, но то, что я увидел, превзошло все мои ожидания.

На первый взгляд казалось, что все здесь было сделано из отшлифованного мрамора. Я внимательно осматривал стены и пол, надеясь найти следы деятельности человека. Однако каменная поверхность была настолько гладкой, что, в конце концов, мне пришлось отказаться от гипотезы искусственного происхождения этой пещеры. Я и в мыслях не мог допустить, что древние люди обладали технологией, превосходящей современную.

Пройдя по извилистому коридору метров сто, я вдруг оказался перед глухой каменной стеной.

«Приехали! Тупик», — подумал я.

Почему-то я был разочарован, хотя, по правде говоря, не очень-то и верил предположению Сергея Ивановича о реальном существовании таинственных существ, заключенных в «сосуды судьбы».

Но все же вера в чудо живет в нас вечно. И иногда просто хочется верить во что-то удивительное и необъяснимое, даже наперекор логике. Однако в данном случае уда не произошло. Таинственная пещера оказалась пустой, как скорлупа ореха.

Постояв несколько секунд перед стеной, я подумал о разочаровании, которое постигнет Сергея Ивановича, когда он узнает об этом. Как бы извиняясь за крушение его надежд, я хлопнул по стене рукой, подумав при этом:

«А что мне еще остается? Сказать: «Сезам, откройся!» Так это только в сказках двери открываются после таких слов».

Почему-то в этот момент мне представились герои сказки про «Али-Бабу и сорок разбойников», которые открывали пещеру, полную сокровищ, волшебными словами: «Сезам, откройся!»

Я повернулся, чтобы отправиться назад к выходу, но в этот миг пламя лучины заколебалось, и в спину мне ощутимо дохнуло воздухом. Я оглянулся и не поверил своим глазам.

Там, где еще секунду назад была глухая стена, возник проход.

«Галлюцинация, вызванная пещерным газом слабой концентрации, — была моя первая мысль. — Или чудо», — подсказал мой внутренний голос.

Чтобы убедиться, что это не бред, я протянул руку, но ничего, кроме пустоты, не обнаружил. После некоторых колебаний я шагнул в открывшийся проход и оказался на пороге огромного каменного зала.

Лучина давала слишком мало света, и мне пришлось поднять ее повыше, чтобы оценить размеры помещения.

Ничего подобного я в жизни не видел!

Казалось, что кто-то вырубил этот огромный зал в самой толще горы и отполировал стены до зеркального блеска, правда, забыв при этом позаботиться об освещении. Света моей лучины явно не хватало. Я видел лишь призрачные тени и отблески от матово-зеркальных стен, тогда как все детали таинственного зала были скрыты от меня мраком.

Постояв несколько минут на пороге, я свернул налево и двинулся вдоль стены.

Каково же было мое удивление, когда пройдя несколько шагов, я обнаружил небольшое углубление в стене. Эта ниша была правильной кубической формы, с ребром около полуметра. Сейчас она была пуста.

«Мы опоздали, Сергей Иванович, — мысленно обратился я к ученому. — «Сосуда судьбы», если он когда-либо и хранился здесь, больше нет».

Еще какое-то время я стоял возле ниши, стараясь догадаться и представить, какую тайну хранила она когда-то.

Первая лучина догорела. Я поджег от нее вторую и решил продолжить свой осмотр.

Через несколько шагов я вновь наткнулся на пустую нишу. Потом еще на одну и еще…

Вскоре я сбился со счета. Оказалось, что вся стена огромного зала была испещрена расположенными на равном расстоянии друг от друга углублениями правильной формы.

Теперь я уже вообще ничего не понимал. Что хранилось здесь? Кто потратил столько сил и времени, чтобы соорудить это подземное хранилище? Сейчас у меня уже не было прежней уверенности в том, что сама пещера природного происхождения. Слишком много симметрии.

Исследуя пустые ниши, я в конце концов добрался до того места, откуда начал свои поиски, совершив при этом полный круг. Чтобы внести ясность в свои мысли, я остановился и закурил.

Какое-то смутное подозрение мучило меня. Мне казалось, что я что-то упустил из виду. Что-то очень важное. И это чувство было настолько сильным, что я мучительно ломал себе голову, стараясь понять, что бы это могло быть.

Посмотрев налево, я увидел огарок моей первой лучины, который все еще тлел. До него было метра три. И тут до меня дошло…

Я неожиданно понял, что мучило меня последние несколько минут. Все углубления в стене, начиная с первого, располагались на одном и том же расстоянии друг от друга, на глаз — метра три. А вот до последнего было не меньше шести метров…

Еще не до конца понимая, что буду делать дальше, я подошел к тому месту, где, по моим расчетам, должна была находиться недостающая ниша. Поднеся горящую лучину, я внимательно осмотрел ровную каменную поверхность. Но, как я ни всматривался, мне не удалось обнаружить ни малейшего намека на дверцу или что-либо подобное.

Только каменная стена… Правда, слишком ровная, чтобы быть природного происхождения. Здесь наверняка не обошлось без вмешательства человека.

Какое-то чутье подсказывало мне, что я не ошибся в своих предположениях. Я стал ощупывать стену, пытаясь найти скрытый механизм, открывающий нишу, стараясь в то же время догадаться, что может ожидать меня в этом каменном сейфе. И вдруг…

* * *

Матово-зеркальная поверхность стены под моей рукой просто исчезла, словно испарилась, открывая взору каменную нишу как две капли воды похожую на те, что я уже видел раньше.

Только эта была не пуста. В глубине каменного сейфа стоял небольшой сосуд цилиндрической формы.

Он был сделан из меди или ее сплава, и тусклый свет лучины вызывал загадочные блики на его поверхности.

Все еще до конца не веря в реальность происходящего, я потянулся и достал его.

На первый взгляд казалось, что этот предмет сделан из цельного куска металла, но, внимательно присмотревшись, я заметил на крышке углубление, по своей форме напоминающее человеческую ладонь.

Недолго думая, я поставил сосуд на пол и положил свою ладонь в углубление на крышке.

Ничего не произошло…

Несколько секунд я стоял в полном недоумении. Мне казалось, что, как только я положу ладонь в это углубление, сосуд откроется. Однако этого не случилось. Что я сделал не так? Почему ниша открылась, как только я дотронулся до нее, а цилиндр нет?

Ответ на этот вопрос пришел сам собой. Прошлый раз я не просто дотронулся рукой к поверхности стены. Мне очень хотелось открыть дверь каменного сейфа.

«Очевидно, мое желание и было тем ключом, позволившим открыть нишу, да и проход в этот зал, — неожиданно вспомнил я. — Может быть, и цилиндр откроется, если я очень этого захочу».

Чтобы проверить свою догадку, я снова приложил ладонь к крышке сосуда и отдал мысленный приказ…

Огонь лучины мигнул и погас. Я оказался в абсолютной темноте.

Хотя нет, в том месте, где стоял сосуд, вдруг возникло какое-то чуть фосфоресцирующее облачко.

Уже через секунду оно приобрело человеческие формы, и я услышал голос. Вернее, это был не голос, а мысль, звучащая у меня прямо в мозгу:

«Какое счастье вновь оказаться свободным!»

Мысленно я ожидал чего-то подобного, поэтому не испытывал страха к бестелесному существу, появившемуся из сосуда. Но все же в этот момент мне было немного не по себе. Возможно, меня немного шокировала его способность телепатически общаться, но, поразмыслив несколько секунд, я пришел к выводу, что ничего невероятного и необъяснимого в этом нет.

Многие люди на Земле могут общаться телепатически. Говорят, что ученые даже придумали какое-то мудреное объяснение этой способности. Впрочем, речь сейчас не об этом.

В данный момент меня больше интересовал другой вопрос и, отбросив остальные мысли, я вслух спросил:

— Кто ты?

«Сложный вопрос, — услышал я мысленный ответ. — Чтобы дать на него полный, исчерпывающий ответ, понадобится много времени, но, если в двух словах, я — изгнанник, отбывающий свое наказание».

— Ты джинн? — то ли в шутку, то ли всерьез спросил я. «Вообще-то меня зовут Крис, хотя иногда нас называют и так. Правда, «джинн» — не совсем точное определение, скорее это сокращенное название. ДЖИН — будет вернее. А полное звучит приблизительно так — долгоживущий интеллект».

— Откуда ты, Крис? И как оказался здесь? — спросил я, не вполне удовлетворенный его ответом.

«Я из другой Галактики, — пришел ко мне ответ через несколько секунд. — Я знаю, что для тебя это звучит немного фантастично, однако это — правда. А оказался я здесь очень просто: меня привезли сюда и оставили отбывать наказание. Дело в том, что эту планету с давних пор используют в качестве тюрьмы».

— Что? — очень удивился я.

«Не удивляйся! В нашей Вселенной уже давно существуют различные цивилизации, намного опередившие в своем развитии земную. Все они объединены в Межгалактическую Федерацию, во главе которой находится Высший Совет представителей Галактик. Высший Совет принимает законы, решает спорные вопросы, в общем, осуществляет полный контроль за развитием цивилизации в освоенной части Вселенной. Но, как известно, если существуют законы, то обязательно найдутся индивидуумы, которые их нарушают. Таких людей судят и отправляют в изгнание на срок, соответствующий их преступлениям. Именно Земля и является этой планетой изгнанников».

— Почему Земля? Неужели нельзя было найти какую-нибудь другую планету?

«Солнечная система находится на самой окраине освоенной Вселенной, а Землю выбрали из-за наиболее подходящих для жизни природных условий».

— И как давно ее используют для таких целей?

«Решение превратить Землю в Межгалактическую тюрьму было принято около пятнадцати тысяч лет назад. Я хорошо помню это время».

Почему-то последнее замечание Криса меня не удивило. Мне всегда казалось, что человеческая жизнь слишком мала по космическим масштабам и не гармонирует с окружающим нас миром. Так почему бы тогда не допустить, что во Вселенной есть разумные существа, которые живут в сотни, а то и в тысячи раз дольше земного человека.

— И после этого вас — долгоживущих интеллектов — стали отправлять сюда в изгнание? — скорее утвердительно спросил я.

«Не только нас, — раздался его ответ. — Долгоживущий интеллект — это просто одна из высших ступеней развития человека. Таких людей во Вселенной очень мало. Это все равно, что гений на Земле, только во вселенских масштабах. А основное население Галактик в принципе ничем не отличается от обыкновенных людей, разве что срок жизни значительно больше. В Федерации Галактик средний срок жизни равен приблизительно тысяче лет».

— Ты хочешь сказать, что обыкновенные люди из вашей Федерации тоже отбывают свой срок наказания на Земле?

«Да, но только, в отличие от нас, они не знают об этом».

— Почему?

«Им стирают память», — пришел ко мне ответ.

В этот миг мне почему-то показалось, что Крис чего-то не договаривает. И внезапно ужасающая догадка промелькнула у меня в мозгу.

— Выходит, и я, возможно, один из заключенных Межгалактической тюрьмы? — заплетающимся от волнения языком промолвил я и уставился на фосфоресцирующую фигуру.

Крис кивнул, и в ту же секунду я услышал ответ на свой вопрос, от которого меня буквально бросило в холодный пот.

«Да, ты один из заключенных. Так же, как и все остальные люди на этой планете».

— Боже мой! — в отчаянии прошептал я. — Теперь мне многое становится понятным. Вся наша жизнь — это отбывание наказания за преступления, совершенные в других мирах.

«Приблизительно так».

— Но почему они это делают с нами? Я имею в виду, почему они стирают нам память?

«По этому вопросу было очень много самых противоречивых мнений. Некоторые представители Галактик предлагали сохранять память, но большинство решило, что это негуманно: жить жизнь, а возможно, и несколько жизней, с воспоминанием о преступлении — очень тяжело. Правда, были и другие причины, но сейчас не время говорить о них — ты все равно ничего не поймешь».

Чтобы хоть как-то успокоить нервы, я достал из кармана пачку сигарет и закурил. При свете зажигалки образ Криса потускнел и был почти невидим.

«Все верно, — отвечая на мой мысленный вопрос, произнес он. — Я совершенно невидим в лучах света, потому что сейчас представляю из себя практически только ментальную оболочку. В наказание за преступление я был лишен физического тела, жизненной энергии и после этого заключен в этот специальный саркофаг». — Он указал на «сосуд судьбы».

— А почему тебя просто не лишили памяти?

«Это невозможно сделать. Человек, достигший ступени долгоживущего интеллекта, полностью контролирует свою ментальную деятельность и не поддается никакому влиянию извне. В этом есть и свои плюсы, и свои минусы».

— Что же тут плохого? Ах да, ты обречен вечно помнить о том проступке, за который оказался здесь.

«Не только это! В отличие от обыкновенных людей, которые могут отбыть срок на Земле и, исправившись, вернуться в цивилизованный мир, я — вечный изгнанник».

— Что же такое ужасное ты совершил? — после непродолжительной паузы спросил я. — Ты можешь мне сказать это?

«Ничего особенного, — в ту же секунду ответил он и, помолчав немного, добавил: — Во всяком случае, по общечеловеческим понятиям. Дело в том, что в нашем мире существует понятие «запретные знания». Высший Совет наложил запрет на исследования в различных областях науки, оправдывая это тем, что подобные знания могут нанести вред человечеству. Мое единственное преступление — научное любопытство. Невзирая на запрет, я занимался исследованиями микро— и макрокосмоса».

— И это все?

«Этого было вполне достаточно для тысячелетнего заключения и вечного изгнания».

Я затянулся дымом и обвел тлеющим угольком сигареты пещеру.

— А остальные? — спросил я, имея в виду преступления других ДЖИНов, занимавших в свое время ниши в стенах пещеры.

«Большинство находится в изгнании за проступки, подобные моему. Но есть и другие…»

— Понятно, среди вас, как и среди людей, есть хорошие, а есть плохие.

Я докурил, щелчком пальца отбросил окурок, проследив взглядом за его полетом, и, собравшись с духом, спросил:

— Крис, а ты можешь сказать мне, какое преступление совершил я?

«Возможно, — пришел ко мне ответ. — Но для этого я должен поглубже просканировать твой мозг, произвести полное исследование подсознания».

— Я согласен, — подумав какое-то время, ответил я. — После того, что ты мне рассказал, я не смогу жить с чувством неопределенности. Мне нужно обязательно знать, за что я здесь нахожусь. Что мне делать?

«Прежде всего ты должен подойти ко мне, ведь я лишен энергии и не могу самостоятельно перемещаться».

Я подошел к светящейся в темноте фигуре.

«Теперь постарайся полностью расслабиться, — продолжал поучать меня Крис. — Так, хорошо! Закрой глаза и отбрось все посторонние мысли».

Я постарался в точности выполнить инструкции долгоживущего. На какое-то мгновение я почувствовал легкое прикосновение, словно теплый ветерок дунул мне в лицо. Затем я вновь услышал голос долгоживущего, звучащий у меня в мозгу.

«Странно! Очень странно, Алекс!»

— Что ты узнал? — Мое волнение достигло апогея, я даже не обратил внимания на то, что Крис впервые назвал меня по имени.

Я сел возле сосуда прямо на пол, наблюдая за вновь появившейся перед моими глазами призрачной фигурой. «Успокойся! Ничего плохого ты не совершал».

— Так почему же тогда я здесь?

«В этом и заключается странность. В твоем подсознании записаны причины, по которым ты стал изгнанником. Но я считаю, что все эти данные ложные, что это твоя легенда».

— Не понял!

«Я не знаю, как это тебе объяснить. Представь, что человеческая память как ячейки компьютера. На первом — сознательном — уровне записаны данные твоей настоящей жизни, а на втором — подсознательном — прошлой. Именно на подсознательном уровне находятся причины твоего изгнания. Но есть еще и третий уровень. Вернее, не третий, а промежуточный между сознательным и подсознательным…»

— Ты меня совсем замучил своими объяснениями, — не выдержал я. — Скажи мне лучше, почему я нахожусь на Земле, за какое преступление?!

«Я же тебе и объясняю. На подсознательном уровне записано, что ты был отправлен в тюрьму за превышение служебных полномочий».

— О Господи, каких полномочий? Говори толком, — опять не выдержал я.

«Служебных, — спокойно продолжил Крис— Ты был агентом галактической службы безопасности и при задержании преступников нарушил инструкции, превысив свои полномочия. За это тебя разжаловали и сослали на Землю».

— Вот теперь мне понятно, а то заладил: первый уровень, второй уровень, третий уровень…

«Кстати, ты не дослушал!»

— А что тут слушать, и так все понятно.

«В том-то и дело, что не понятно. На третьем уровне твоего подсознания закодировано какое-то специальное задание. Я не смог расшифровать его, но думаю, что в нем-то все и дело».

— Не понял, повтори еще раз!

«Все очень просто. Давай рассуждать логически. Ты — агент галактической службы безопасности и должен попасть на Землю. Что ты сделаешь?»

Я на секунду задумался, стараясь представить себе подобную ситуацию, но Крис не дал мне времени на размышления.

«Ты совершишь какое-нибудь незначительное преступление. Правильно?»

— Вроде пока все логично, — согласился я.

«За это преступление тебя ссылают на Землю, а это — именно то, чего ты и добивался. Теперь пойдем дальше. Ты знаешь, что твоя память будет стерта, но только на сознательном уровне. Значит, необходимо записать информацию на подсознательный, а еще лучше — на промежуточный уровень, предварительно закодировав ее. В нужный момент произойдет раскодировка, и ты вспомнишь о своей настоящей миссии».

— И когда наступит этот момент?

«Не знаю. Очевидно, для расшифровки этой информации необходим какой-то специальный ключ, но я в этих вопросах не специалист».

С того момента, как я нашел и освободил Криса, прошло не более получаса, однако за это время на меня обрушился шквал информации, и теперь необходимо было все спокойно обдумать и взвесить. Но какая-то неосознанная мысль не давала мне сосредоточиться.

Крис молчал. Не знаю, подслушивал он мои мысли или нет, но это было не столь важно.

С самого начала я испытывал к этому человеку (или ДЖИНу) искреннюю симпатию. Он мне очень напоминал Андрея. Такой же спокойный, рассудительный, добрый и к тому же — без вины виноватый.

И вдруг, как вспышка молнии, мелькнула отгадка этих совпадений. В один миг мне вспомнились недомолвки Андрея, его намеки на великое предназначение и уверенность в нашей скорой встрече.

— Крис! — воскликнул я. — А где сейчас находятся остальные сосланные на Землю долгоживущие?

«Я не знаю».

— Зато я, по-моему, знаю, — довольный ответил я.

За несколько минут я вкратце рассказал Крису об Андрее и его роли в последних событиях моей жизни, о его талантах врачевателя, а также о таинственных намеках на мое предназначение.

— Ты говоришь, что среди вас есть специалисты самых разных профилей? — поинтересовался я у него.

«Да. Конечно, мы обладаем знаниями во всех разделах науки, но без узкой специализации в какой-либо области невозможно достигнуть высоких результатов».

— Все ясно. Я так и думал. Значит, мы отправляемся в монастырь к Андрею. Возможно, он или подобные ему смогут мне помочь вспомнить все.

Я вскочил на ноги и стал шарить по карманам в поисках карты, которую мне при расставании дал Андрей.

— А, черт! — воскликнул я в сердцах. — Карта осталась в моей сумке в лагере археологов.

«Так давай немедленно отправимся туда!» — Мой энтузиазм передался и Крису.

По всей видимости, ему не терпелось встретиться с себе подобными.

«Только не забудь и меня с собой прихватить. — Он кивнул на медный цилиндр. — Я не смогу еще длительное время перемещаться самостоятельно, пока не накоплю достаточное количество жизненной энергии».

— Это невозможно, — удрученно ответил я. — Внизу меня ждут бандиты, захватившие археологов в плен.

Я уже собирался рассказать Крису о том, что произошло со мной в этот день, но потом, вспомнив о его телепатических способностях, спросил:

— Ты ведь сканировал мой мозг и, очевидно, знаешь, какие обстоятельства привели меня сюда?

«Я не читаю мысли, которые мне не адресованы, а твое подсознание я исследовал по твоей просьбе и с твоего согласия, — ответил долгоживущий, по-моему, даже немного обидевшись на меня за такое предположение».

— Извини, — сказал я и, чтобы хоть как-то сгладить его обиду, добавил: — Чтобы сэкономить время, я разрешаю тебе просканировать мое сознание.

И опять я почувствовал мягкое прикосновение, словно теплый ветерок дунул мне в лицо.

«Все ясно, — через минуту произнес Крис и, отвечая на мой мысленный вопрос, добавил: — Второго выхода здесь нет».

— Плохо! Честно говоря, я очень надеялся на это. Жаль, конечно, что ты не сказочный джинн, а то мы могли бы перенестись отсюда в любом направлении, — пошутил я.

«Я, конечно, не сказочный герой, но тоже кое-что могу. Правда, для этого мне придется контролировать твое физическое тело и энергию».

— Что ты придумал? — спросил я, соглашаясь в душе на любой план, который помог бы нам выбраться из пещеры и освободить захваченных в плен археологов.

«Доверься мне!» — прозвучал в моем мозгу голос долгоживущего.

Вот я и доверился, хотя через минуту очень сильно пожалел об этом. Крис не сказал ни слова о том, что он думает предпринять. С моего согласия он вошел в мое тело и взял полный контроль на себя. Я же, как посторонний наблюдатель, просто смотрел за тем, что он делает.

Думаю, такое случалось со многими: неожиданно поймать себя на мысли, что все происходящее — иллюзия, в которой ты помимо своей воли принимаешь участие. Именно такое чувство было у меня, когда, достигнув выхода из пещеры, я подошел к краю площадки и прыгнул…

Вихрь самых разных мыслей пронесся в моей голове. Крис почувствовал мое состояние и немедленно отреагировал.

«Успокойся! — услышал я его мысль. — Сейчас все поймешь!»

Эти слова были лишними. Я уже и так успокоился, потому что понял, что он делает. Мое тело, которое согласно законам земного притяжения должно было падать вниз с ускорением, вместо этого парило, медленно опускаясь, словно опавший листок. Через несколько секунд я полностью освоился и теперь даже получал наслаждение от неизведанного ранее чувства свободного полета.

Уже давно стемнело, и никто из бандитов, расположившихся прямо под скалой, не видел нашего головокружительного спуска.

Мы опустились неподалеку от костра, возле которого они сидели. Я говорю «мы», потому что в одном теле были два разума — две разные личности. И не имеет значения, что у Криса не было сейчас своего физического тела. В любом виде он все равно оставался личностью.

Как только мы опустились на землю, долгоживущий вернул мне контроль над телом, сказав при этом:

«Извини, что не предупредил тебя заранее! Знай ты о том, что я задумал, — твои подсознательные рефлексы могли бы помешать осуществить левитацию».

«Уже извинил», — мысленно ответил я, потому что, находясь в непосредственной близости от бандитов, не мог произнести этого вслух.

Притаившись за камнем, мы какое-то время наблюдали за боевиками. Они о чем-то негромко беседовали на своем языке. Я очень слабо понимал по-таджикски, поэтому хотел немедленно отправиться в лагерь археологов, но Крис посоветовал немного подождать.

«Они собираются что-то делать, — объяснил он мне. — Я не все понял, но давай лучше еще немного за ними понаблюдаем».

Я согласился. Еще пару минут бандиты о чем-то негромко спорили, а затем от группы отделился один из них и, подсвечивая себе дорогу карманным фонариком, направился в сторону лагеря. Не нужно быть телепатом, чтобы понять, куда и зачем отправился этот человек.

Стараясь ступать как можно тише, я отошел от костра и направился вслед за удаляющимся огоньком фонаря.

На землю уже давно спустилась ночь, но луна еще не взошла. Передвигаться в темноте по столь пересеченной местности было довольно трудно и небезопасно. Связнику, идущему впереди меня, эта ночная прогулка тоже не доставляла удовольствия. Время от времени я слышал, как он чертыхался, спотыкаясь о камни на горной тропинке. И это несмотря на то, что он подсвечивал себе дорогу фонариком!

Я был лишен такой возможности, однако следовал за ним не отставая, руководствуясь собственным инстинктом, а может, и не только им. В моем подсознании наверняка отпечатался маршрут, по которому мы не раз ходили с Сергеем Ивановичем и Леной. Вероятно, Крис, понимая важность нашей миссии, помогал перевести подсознательные импульсы во вполне осознанные действия. Так или иначе, я ни разу не оступился и не сбился с узкой горной тропинки. Более того, расстояние между мной и боевиком-связником постепенно сокращалось.

Спустя пару часов, приблизительно на полпути к лагерю, идущий впереди решил сделать привал. Он остановился возле небольшого камня и, присев на него, закурил.

Я понял, что пришло время действовать. Лучший момент мог просто не представиться.

Бесшумной тенью я подобрался поближе к ничего не подозревающему боевику и присел за небольшим валуном метрах в десяти от него. На таком расстоянии было прекрасно видно его лицо, время от времени подсвечивающееся огоньком сигареты, слышно, как он учащенно дышит после трудного ночного перехода.

Я подобрал небольшой камешек, валяющийся у меня под ногами, и, размахнувшись, бросил его через голову бандита. Камень шлепнулся на землю метров на двадцать впереди него, вызвав своим падением сильный шум. Связник соскочил с камня, вскинул автомат и, повернувшись в сторону шума, включил карманный фонарь. Именно такой реакции я от него и ожидал.

В ночной тишине еще не успело смолкнуть эхо, вызванное звуком падения камня, как я, оттолкнувшись от земли, словно спринтер, преодолел расстояние, разделяющее нас.

Очевидно, в последнее мгновение боевик услышал или почувствовал мое приближение. Он стал поворачиваться в мою сторону, но было уже слишком поздно.

Оказавшись за его спиной, я нанес сильный удар рукояткой «Макарова», попав при этом чуть сзади уха. Вообще-то я метил по затылку, но поворот головы бандита на звук моих шагов немного изменил место приложения удара. Хотя и этого оказалось вполне достаточно.

Противник как подкошенный свалился к моим ногам. Электрический фонарик бряцнул о камни, но не разбился. Я подобрал его и осветил поверженного. Из небольшой ранки за ухом на камни капала кровь, зрачки у него закатились, дыхание не было слышно, и вообще, он не подавал никаких признаков жизни.

Я расстегнул рубаху камуфляжного костюма, в которую он был одет, и приложил руку к сердцу. Сердце билось.

«Ну, слава Богу, кажется, живой!» — подумал я, наблюдая за тем, как мощная волосатая грудь стала мерно вздыматься в такт дыханию.

Мне совсем не хотелось убивать этого человека. К тому же в свете последних событий я совершенно по-другому относился ко всему происходящему на Земле и к людям, несущим тяжкий крест заключенных Межгалактической тюрьмы.

Кто знает, как этот человек оказался в банде боевиков, что привело его туда и заставило вести такой образ жизни? Да и, в конце концов, какое преступление или преступления он совершил в своих прошлых жизнях на Земле и в высших мирах? За что несет груз космической кармы? Я не знал ответов на эти вопросы и поэтому был не вправе судить этого человека, а уж тем более лишать его жизни.

«Не судите, да не судимы будете», — кажется, так говорится в Священном Писании.

Поэтому я и не стал в него стрелять, хотя конечно же такой вариант был гораздо проще и не требовал от меня каких-то особенных усилий.

Еще несколько секунд я постоял над связником, вглядываясь в его небритое лицо. Я не испытывал к нему ни ненависти, ни злости, а только жалость и сострадание.

Такие же чувства я испытывал ко всем обманутым, озлобленным, одураченным людям, проводившим всю свою жизнь в погоне за материальными ценностями и властью над себе подобными. Их лишили памяти, а следовательно, и истинной цели существования на Земле. Если у человека нет великой цели, то вполне понятно, почему он отдается темным порокам и страстям, ставя их во главу своей жизни.

Разглядывая поверженного, я неожиданно вспомнил, что все боевики, напавшие на лагерь археологов, были одеты точно в такую же форму. Это навело меня на мысль воспользоваться одеждой бандита, чтобы его товарищи в случае обнаружения приняли меня за своего.

Сняв с него автомат и быстро раздев, я крепко связал ему руки и ноги. Затем надел его камуфляжный костюм поверх своей одежды, не забыв при этом и про чалму. Закончив переодевание и оттащив связника с горной тропы, я уложил его под небольшим кустом и двинулся дальше.

Не дойдя до лагеря около километра, я свернул с тропы и поднялся вверх по склону горы, рискуя при этом сломать себе ноги. Такое отклонение от прямого маршрута было необходимо для выяснения дислокации противника. Соваться в лагерь, не зная ситуации, было бы полным безрассудством.

Около получаса я провел на склоне, внимательно наблюдая за лагерем и его окрестностями. На первый взгляд казалось, что палаточный городок археологов пуст. Ни движения, ни звука, ни огонька…

Лишь спустя какое-то время мне удалось обнаружить признаки жизни. Полог одной из палаток откинулся, давая возможность увидеть тусклый свет, пробивающийся из дверного проема, в котором на секунду мелькнула фигура человека и тут же исчезла, словно растворилась во мраке ночи.

После некоторых раздумий я решил подобраться немного поближе к лагерю. И уже начал было спускаться вниз, когда мое внимание привлекли вспышки света неподалеку от палаточного городка.

Источником этих вспышек скорее всего был карманный фонарь. В какой-то миг мне даже удалось различить человека, подающего световые сигналы. Ни на кого из археологов он не был похож, а это само по себе говорило о многом.

Три короткие вспышки в мою сторону и столько же — в противоположную.

«Интересно, кому эти сигналы предназначены?» — и не успел я задать себе этот вопрос, как уже получил на него ответ.

Аналогичные световые вспышки наблюдались с противоположного от меня края лагеря, а также с моей стороны — метров за двести вниз по склону от того места, где находился мой наблюдательный пункт.

В данной обстановке только полный идиот мог не догадаться, что обмен сигналами, которые я только что наблюдал, был произведен между командиром боевиков и его бойцами, находящимися в секретах. А еще через несколько минут стало понятно, что обозначали эти сигналы.

Я увидел, а вернее, вначале услышал, что кто-то идет из лагеря по горной тропинке, направляясь в мою сторону.

Этот человек не старался скрыть своего приближения, и поэтому звуки его шагов были отчетливо слышны издалека. К тому же время от времени он подсвечивал себе дорогу фонариком.

— Кто идет? — раздался голос часового, говорившего по-таджикски.

Я слабо владел этим языком, но все же моих познаний хватало, чтобы понять общий смысл их диалога.

— Это я — Мустафа! — ответил боевик, подойдя вплотную к тому месту, откуда подавались световые сигналы.

Часовой осветил лицо подошедшего, узнал своего товарища и вылез из укрытия.

Я хорошо знал это место. Небольшой скалистый пригорок с выемкой посередине был идеальным местом для засады. Он возвышался метров на десять над поверхностью пологого склона горы, с двух сторон обрываясь отвесными скалами. Именно на этом скальном выступе я учился азам альпинизма под руководством Сергея Ивановича, излазив его, что называется, вдоль и поперек.

Бандиты не знали этого, да и знать не могли, а я решил использовать это знание. Если, конечно, новый часовой займет то же место, что и его товарищ.

Перекинувшись парой слов и похлопав друг друга по плечу, они разошлись. Старый часовой отправился в лагерь, а новый, о, счастье, стал взбираться на пригорок.

Выждав несколько минут, я стал осторожно спускаться со склона, направляясь к выступу, на котором засел боевик.

Видимо, он чувствовал себя там в полной безопасности, потому что даже закурил. Правда, я лишь секунду видел огонек зажигалки и багрово-красный уголек сигареты. Затем он спрятал сигарету в кулак, да и я к тому времени спустился со склона горы и оказался ниже верхнего уровня пригорка.

Подойдя к отвесному краю, я принялся взбираться по нему, на ощупь. находя старые крюки, вбитые нами еще во время тренировок. Это требовало определенных усилий, но игра стоила свеч. Я решил поступить так, потому что бандит никак не ожидает нападения с этой, на его взгляд, неприступной стороны. Кроме того, пологие склоны пригорка были покрыты мелким гравием, осыпающимся под ногами, а следовательно, подобраться к боевику незамеченным не представлялось возможным.

Весь мой план по освобождению заложников был построен на внезапности, поэтому на начальном этапе операции — при снятии часового — я ни в коем случае не мог допустить стрельбы или даже шума.

Не буду описывать, каких трудов мне стоило взобраться по отвесной скале в полной темноте, не производя ни малейшего шума. Ни один камешек не выскочил у меня из-под ног, ни один крюк не заскрипел под моими руками. В конце концов я взобрался на вершину и замер, восстанавливая дыхание после подъема и одновременно прислушиваясь к тому, что происходит неподалеку.

К этому времени боевик уже выкурил сигарету. Его голова в светлой чалме ясно выделялась на фоне камней. Я решил повторить свой фокус и, подняв камешек под ногой, бросил его на противоположный край пригорка.

Часовой отреагировал немедленно. Он резко вскочил и повернул голову на звук осыпи, внимательно осматривая пологий склон скального выступа. Это было последнее, что он увидел.

В прыжке преодолев разделявшие нас метры, я ударил его по затылку прикладом автомата. Противник сполз на дно выемки, не проронив ни звука. Забрав оружие, я быстро спеленал его, как ребенка, не забыв вставить в рот кляп, сооруженный из его же чалмы. Еще раз проверив надежность пут на руках и ногах боевика, я быстрым шагом направился к палаточному городку.

Непроглядная тьма позволила мне подобраться к лагерю незамеченным. Возле крайней палатки я остановился и прислушался. Это была палатка Сергея Ивановича. Похоже, что именно здесь разместилась основная группа бандитов. Из-за тонкой брезентовой стенки раздавался многоголосый храп.

Полог палатки не был застегнут. Я подобрался к проему и, чуть отвернув полог, заглянул в образовавшуюся щель. В тусклом свете, отбрасываемом сигнальными глазками включенной радиоаппаратуры, мне удалось различить троих боевиков, расположившихся на матрацах, брошенных прямо на землю. По моим расчетам, в лагере оставалось шесть бандитов, из них двое — на постах. Правда, теперь только один, но об этом никто, кроме меня, не знал! Выходит, здесь оставались четверо.

«Интересно, где же четвертый? — подумал я, откидывая полог палатки. — Ладно, потом разберусь. Сначала нужно нейтрализовать этих!»

Конечно, бить спящих нехорошо, но в данном случае кодекс чести не очень-то волновал меня. Тем более что бандиты спали, не выпуская из рук оружие, готовые в любой момент применить его.

Через несколько минут все было кончено. Оглушив спящих и связав их по рукам и ногам, я выбрался из палатки и направился к центру палаточного городка.

«Если взятые в заложники археологи еще здесь, — рассуждал я, — то, скорее всего, их держат в продуктовом складе».

Эта палатка была самой большой по размерам и могла вместить всех пленных, а разделять заложников было не в интересах бандитов. Моя догадка оказалась верной.

Соблюдая предельную осторожность, я подобрался к центру лагеря и увидел командира боевиков. Подперев голову рукой, он сидел за кухонным столом вполоборота ко мне.

Из чуть приоткрытого проема палатки, используемой нами для склада продовольствия, пробивался неяркий свет. Мои глаза настолько привыкли к темноте, что я даже различал выражение лица главаря банды, который напряженно о чем-то думал.

Можно было догадаться, почему у него такой озабоченный вид: операция, которая должна была пройти без сучка и задоринки ввиду неподготовленности археологов к боевым действиям, неожиданно приняла совершенно другой оборот.

Горный обвал, похоронивший наши вещи, пещерный газ, не пустивший нас в глубь пещеры… Эти события, на первый взгляд никак не связанные между собой, вызвали наше преждевременное возвращение в лагерь, где мы стали свидетелями, а затем и участниками описанных выше событий. Наше появление и стало тем неожиданным фактором, помешавшим бандитам осуществить, как я подозревал, заранее продуманный и подготовленный план захвата заложников.

Даже не знаю, какую цель преследовал этот захват, но даю голову на отсечение, что резонанс от этой операции был бы очень сильным. Тут попахивало политикой, ведь все члены экспедиции — теперь уже иностранные граждане. Командир боевиков — всего лишь пешка в этой игре, и он наверняка просто выполняет приказ, отданный ему кем-то из «бандитов в законе».

Не знаю, каким человеком был командир боевиков, сидящий передо мной в задумчивой позе, но брать грех на душу я не собирался. Во всяком случае, пока у меня оставался хотя бы единственный шанс обойтись без убийства.

Буквально не дыша, я прокрался к нему за спину, все еще находясь в тени палатки. Между нами оставалось метров пять, и я решил действовать.

В этот миг неожиданно распахнулся полог палатки-склада. Тусклый свет из проема полностью осветил мою изготовившуюся к рывку фигуру. На пороге показался Батыр и сначала недоуменно, а потом испуганно уставился на меня.

«Черт! Как же я забыл про него!» — мелькнула у меня мысль.

На какую-то долю секунды я замер, а потом начал движение… Подобные сцены в фильмах показывают в замедленных кадрах.

Время как бы перестало для меня существовать, оно сгустилось, приобретя формы вполне осязаемой субстанции. Что такое пять метров? Это расстояние, которое можно преодолеть с места за одну-две секунды, но для меня эти секунды растянулись в вечность.

Как будто со стороны я видел удивленно-хмурое лицо бородача, поворачивающегося ко мне всем корпусом. Должно быть, он понял по лицу Батыра, что что-то не так, а возможно, просто инстинктивно почувствовал опасность за спиной. Так или иначе, он вскочил со своего места и повернулся ко мне лицом, одновременно вскидывая автомат, висящий у него на плече. И все же я успел…

Всего лишь на долю секунды я опередил противника, успев выброшенной в прыжке ногой отвести автомат в сторону. Автоматная очередь огненными трассерами ушла в небо.

Мой удар выбил из рук бандита автомат. Он отлетел далеко в сторону, бряцнув своими металлическими частями о каменистую почву. Этот звук вызвал у меня ассоциацию законченности боя, но боевик не стал сдаваться, несмотря на то, что он прекрасно видел зажатый в моих руках автомат.

Не знаю, что он думал по этому поводу и на что рассчитывал. Скорее всего, звериный инстинкт подсказал ему, что если я не стал стрелять до этого момента, то и сейчас не стану.

Быстро выхватив из специального чехла, прикрепленного на голени, десантный штык-нож, он бросился на меня. Я еще не успел встать на ноги и поэтому отвел в сторону его штык-нож автоматом, одновременно нанося удар ногой в пах. От этого удара он перелетел через меня и упал на землю. Правда, при этом боевик успел сгруппироваться и, перекувыркнувшись через голову, снова оказался на ногах.

Да, подготовка у этого человека оказалась отменной. После удара, доставшегося ему, любой другой на его месте «отрубился» бы на несколько минут, а этот даже не выпустил нож, он только поморщился и пару раз стукнул пятками по земле, восстанавливая кровообращение. Затем он снова принял боевую стойку.

Возможно, я бы и продолжил бой, если бы не одно обстоятельство. Боковым зрением я уловил движение Батыра, бросившегося к автомату командира боевиков. Оценив ситуацию и приняв единственно верное решение, я вскинул автомат и, практически не прицеливаясь, выстрелил в руку бородача, сжимавшую штык-нож.

На таком расстоянии промазать было очень трудно, просто невозможно. Моя пуля пробила руку бандита чуть выше локтевого сустава. Он выронил нож и, упав на одно колено, схватился здоровой рукой за развороченное предплечье, откуда фонтаном била кровь. Я шагнул вперед и ударом приклада автомата отправил его в нокаут.

Мой выстрел поубавил прыти и Батыру. Он замер на месте, не добежав всего пару шагов до валяющегося на земле оружия. Я не спеша подошел к нему, в то же время стараясь поймать его трусливый взгляд.

— Ну что, джигит! Хотел сделать мне «секир башка»? А ведь я тебя предупреждал! — С этими словами я сильно ударил ребром ладони по шее Батыра, как раз в то место, что показывал ему раньше.

Испуганный вскрик замер на его устах, он свалился на землю.

Я подобрал нож главаря банды и зашел в палатку-склад. На полу лежали связанные по рукам и ногам мужчины и женщины. Сомневаюсь, что в таких позах они могли спать.

— Алекс! — услышал я голос Сергея Ивановича, доносящийся откуда-то из глубины палатки. — Это ты?!

— А кто же еще?! — спокойно ответил я, приступая к освобождению археологов от пут. — Я же обещал вернуться? Вот я и вернулся!

Освободив ближайших заложников и передав им нож, я вышел на улицу, чтобы оказать помощь раненому бандиту. Все-таки это моя пуля разворотила ему руку, и хотя я не испытывал по этому поводу ни малейших сожалений или угрызений совести, но и оставить его истекать кровью — тоже не мог.

Наложив на предплечье веревочный жгут и перевязав рану, я решил обыскать командира боевиков, в надежде найти какие-нибудь документы. В нагрудном кармане удалось нащупать твердую картонную корочку. Расстегнув «липучку», я достал удостоверение в красной обложке с тисненым гербом, но раскрыть его не успел, потому что в этот момент услышал испуганный голос Лены:

— Алекс! Сзади!!!

Подняв голову на ее вскрик и увидев напряженный взгляд, направленный куда-то мне за спину, я резко повернулся, одновременно стараясь нащупать спусковой крючок автомата.

Уже начав разворот, я внезапно подумал, что совершаю большую ошибку. Кто бы ни находился у меня за спиной, а это, скорее всего, был один из боевиков, он уже давно держит меня на мушке. И если он не выстрелил в спину, то это можно было объяснить только его неуверенностью. Ведь на мне была их форма, да и чалму я до сих пор не снял. А сейчас он увидит мое лицо и все поймет…

Перед моими глазами мелькнуло перекошенное лицо с типично садистским выражением, холодный взгляд убийцы, который, казалось, проник в мое сердце и заморозил его своим смертельным холодом.

«Это смерть», — мелькнуло у меня в голове и как бы в подтверждение этого я увидел ослепительную вспышку и услышал гром выстрела.

В тот же миг я почувствовал сильнейший удар в грудь и…

Темнота…

Абсолютная темнота…

* * *

Не могу сказать, сколько времени я находился без сознания. Скорее всего, не слишком много, потому что картина перед моими глазами не очень-то изменилась.

Вооруженный бандит, а это был часовой с противоположного края лагеря, склонился над своим командиром, стараясь привести того в чувство, не забывая в то же время посматривать на археологов, сгрудившихся у выхода из палатки. Мои мыслительные процессы были сейчас не в лучшей форме, но и этого хватало, чтобы осознать серьезность сложившегося положения.

Все усилия по освобождению заложников пошли прахом. Вернее, пойдут, если я сейчас ничего не сделаю, чтобы нейтрализовать вооруженного бандита, готового без тени сомнения пустить свое оружие в ход.

О себе в данный момент думать было некогда. Силы оставили меня, тело не подчинялось мысленным импульсам, и вообще, я был настолько оглушен ударом, что казался сам себе парализованным. Но чувства жили…

Возможно, именно чувства заставили меня совершить подвиг. Я сделал все, что мог: приподнялся и сел, оперевшись на стенку палатки.

Боевик не видел моих телодвижений, потому что находился вполоборота ко мне. Все его внимание занимали заложники и командир. У меня оставался один-единственный шанс. Последний шанс…

Моя рука опиралась на груду камней, вынутых археологами из небольшого противодождевого рва, вырытого возле каждой палатки. Я выбрал один из них и, тщательно прицелившись, бросил в голову бандита, стараясь вложить в этот бросок весь остаток сил.

Прицел оказался верным. Камень попал в висок, и бандит замертво рухнул на землю, так и не успев понять, почему это произошло. С чувством выполненного долга я закрыл глаза и откинулся, всем своим весом навалившись на жесткое полотно палатки.

— Алекс, ты живой? — Я услышал голос и почувствовал, как нежные руки гладят мое лицо.

И столько в этом голосе и в прикосновениях было тепла и ласки, что я, собрав все свои силы, открыл глаза. Прямо передо мной было взволнованное лицо Лены, в уголках ее глаз дрожали слезы.

Я через силу улыбнулся и, мобилизовав все жизненные ресурсы, ответил:

— Вроде бы да.

Мой ответ вызвал у Лены бурю эмоций, которые немедленно отразились на ее лице, а затем и на моем, потому что она обняла меня за шею и стала целовать, ни капли не стесняясь столпившихся неподалеку членов экспедиции.

Похоже, что вместе с ее поцелуями ко мне вернулись жизненные силы. Шок прошел, и я вновь обрел возможность мыслить и действовать.

Подняв руки, я обнял Лену и прижал ее к груди. И в тот же миг все мое тело пронзила острая боль. Видимо, девушка почувствовала мое судорожное движение и осторожно отстранилась, встав передо мной на колени.

— Больно? — с дрожью в голосе спросила она.

Я ничего не ответил, а только чуть-чуть кивнул головой.

Лена склонилась надо мной и стала расстегивать «пятнашку», взятую мной «напрокат» у боевика-связника. Я приподнял голову и посмотрел на свою грудь, ожидая увидеть окровавленную, развороченную пулей грудную клетку.

Но, как ни странно, ничего этого не было. Я удивленно уставился на свою спортивную куртку, которая была под камуфляжной рубашкой. На ней не было крови, хотя она была надета на голое тело. Еще несколько секунд я находился в недоумении, но потом до меня дошло.

Дело в том, что во внутреннем кармане спортивной куртки оказался «сосуд судьбы», захваченный мной из пещеры. Даже не знаю, зачем я его взял с собой.

Крису он был не нужен, потому что я согласился разделить с ним свое тело. Возможно, просто не захотел оставлять столь ценный подарок бандитам, поджидавшим меня под пещерой и рано или поздно поднявшихся бы туда, хотя бы для того, чтобы убедиться в моем отсутствии или смерти. Так или иначе, именно «сосуд судьбы» остановил пулю и смягчил силу удара.

— Что это? — спросила Лена, нащупав твердый предмет во внутреннем кармане.

— Сувенир на память, — с улыбкой ответил я и, взяв ее руки в свои, добавил: — Все нормально, Лена! Я потом тебе все расскажу, а пока нам надо поторопиться. Не дай Бог, еще кто-нибудь в гости пожалует.

Опираясь на ее плечо, я поднялся на ноги. И хотя это движение вызвало острую боль в груди, я решил не обращать на нее внимание, понимая, что могло быть и хуже. Намного хуже… Можно сказать, что легко отделался…

Конечно, я еще долго буду вспоминать леденящий, замораживающий в жилах кровь ужас смерти, дохнувший мне в лицо. Да и багрово-фиолетовый синяк, расплывшийся по всей левой стороне моей грудной клетки, еще долго не даст забыть об ошибке, чуть было не стоившей мне жизни, а возможно, и не только мне.

Говорят, что есть люди, которые рискуют жизнью ради спортивного интереса. Не знаю, быть может, это и правда, хотя, честно говоря, с трудом верится. Во всяком случае, о себе я этого сказать не мог. Да, если это необходимо, я готов рискнуть даже своей жизнью, но только тогда, когда, как говорится, игра стоит свеч. Как, например, в данном случае.

И сейчас стоило побеспокоиться, чтобы все мои усилия не пропали даром, поэтому, отыскав глазами начальника экспедиции, я сказал ему:

— Сергей Иванович, нам всем нужно срочно выбираться отсюда. Отдайте распоряжение сворачивать лагерь.

— Почему, Алекс? Бандиты обезоружены, мы свободны. Сейчас свяжемся с властями и вызовем подкрепление…

— Вот этого делать не надо, — перебил я его и, видя, что он не понял меня, объяснил: — Не надо связываться с властями и просить подкрепление. Подозреваю, что от этого может быть только хуже.

В подтверждение своих слов я нагнулся, что вызвало еще один острый приступ боли в груди, поднял с земли удостоверение командира боевиков и протянул его Сергею Ивановичу.

Он взял красную корочку, открыл ее и прочитал:

— Абдулаев Саид Гасанович — командир отряда самообороны.

— Ни фига себе! — воскликнул кто-то из археологов. — Это значит, что нас захватили, так сказать, представители власти.

— Думаю, что они просто пешки в чьей-то крупной игре, — поделился я своими мыслями. — Кому-то наверху выгодно иметь в заложниках граждан России. Кому — не знаю, — предвосхитил я следующий вопрос— Скорее всего, что и они не знают. — Я кивнул на поверженных боевиков.

— А Батыр? — спросила Лена. — Ведь он был вместе с бандитами. Давайте у него спросим.

— Боюсь, что это невозможно. Во всяком случае, в ближайшее время, — извиняющимся тоном произнес я. — Он будет «отдыхать» еще пару часов, а нам очень дорого время. Но даже само по себе его участие в похищении говорит о многом.

— Хорошо, — решился Сергей Иванович. — Мы сворачиваем лагерь.

— Одну минуту! — Жестом я остановил начальника экспедиции, готового тотчас приступить к организации работ. — Прежде всего нужно выставить посты, чтобы незваные гости снова не застали нас врасплох.

Вперед протиснулись несколько молодых парней. Отобрав четверых самых крепких и вооружив их автоматами, отобранными у боевиков, я послал их в разные стороны, напутствуя при этом:

— Самое главное, если увидите каких-либо людей — предупредите нас. В крайнем случае можете стрелять в воздух.

Бандитов мы надежно связали и уложили в палатке-складе на то самое место, где еще совсем недавно находились археологи. Добавив через двадцать минут к ним еще одного — часового, которого всю обратную дорогу от пригорка пришлось буквально тащить на руках, мы вплотную приступили к сворачиванию лагеря.

Конечно, самые громоздкие вещи пришлось оставить, у нас было всего два грузовика и на все не хватило бы места.

Сергей Иванович сноровисто руководил погрузкой, запретив мне даже прикасаться к вещам. Я конечно же повозмущался для виду, но он был непоколебим в своем решении, и в конце концов мне пришлось подчиниться.

По правде говоря, мне действительно стоило отдохнуть. Последние сутки я только и делал, что поднимался по отвесным скалам, бегал, прыгал, дрался. Не помню, чтобы когда-нибудь так уставал. Тем более что зверски болела грудь.

Острая боль прошла, но на смену ей пришла тупая и ноющая. Вероятно, несколько ребер были сломаны.

Захватив в аптечке эластичный бинт, я зашел за палатку, чтобы не смущать своим видом дам, и снял спортивную куртку. Похоже, что багрово-фиолетовая опухоль еще больше расширила свои границы.

— Крис, ты можешь что-нибудь сделать? — спросил я вслух.

«Уже делаю, — услышал я ответ. — Заметь, давно делаю. Удар пули был настолько силен, что на секунду у тебя остановилось сердце. Мне удалось его запустить».

— Спасибо!

— С кем ты здесь разговариваешь? — На звук моего голоса за палатку заглянул Сергей Иванович.

— Да вроде как сам с собой, — несколько замявшись, ответил я.

Я не знал, стоит ли сейчас рассказывать правду. На мой взгляд — сейчас было не время и не место для такого разговора. Тем более что это была не только моя тайна.

В это время ученый-археолог увидел мою грудь и ужаснулся:

— Алекс, тебе нужно срочно в больницу. У тебя, наверное, ребра сломаны.

— Ничего особенного. До свадьбы заживет. Нужно только сделать тугую перевязку.

Сергей Иванович внимательно посмотрел мне в глаза и понял, что переубедить меня не удастся.

Больница находилась в ближайшем ауле, но соваться туда нельзя. У людей, организовавших похищение, наверняка есть свои глаза и уши во всех учреждениях. А это значит, что через какое-то время они будут знать о неудаче, постигшей боевиков, и, возможно, предпримут еще какие-нибудь шаги. Кроме того, у нас не было времени делать лишний крюк в сорок километров, дорога была каждая секунда.

Вероятно, начальник экспедиции понял ход моих мыслей. Он тяжело вздохнул, а затем категоричным тоном заявил:

— Давай сюда бинт! Я сам перевяжу тебя.

Во время перевязки, когда Сергей Иванович туго натянул бинт, я тихо застонал. Он услышал и немедленно ослабил натяжение, ворчливо заметив при этом:

— И он еще хотел загружать вещи. С таким ранением тебя самого загружать надо.

Я только улыбнулся в ответ.

Закончив перевязку, он помог мне одеться, и мы вместе подошли к машине.

— Сиди здесь, грузчик. — Он снял с кузова машины раскладной стул и усадил меня.

Потом внимательно посмотрел на меня и серьезно добавил:

— Знаешь, Алекс, я очень признателен тебе за все, что ты для нас сделал, и, если бы у меня был такой сын, как ты, я бы очень гордился им.

Я смутился. И, не найдя ничего лучшего, ответил:

— У вас есть кем гордиться, Сергей Иванович. Вы воспитали прекрасную дочь.

— Да, — задумчиво подтвердил он, а потом, как будто что-то вспомнив, спросил:

— Ты ведь сегодня ничего не ел?

Я автоматически покачал головой, не сразу сообразив к чему он это спросил.

— Я сейчас пришлю к тебе дежурного по кухне. — Он загадочно улыбнулся.

Я хотел возразить, но Сергей Иванович не собирался ничего слушать. Он развернулся и быстрым шагом направился в сторону своей палатки.

Через несколько минут я увидел Лену, направляющуюся в мою сторону. В руках она держала какой-то поднос. Лишь когда она подошла ко мне вплотную, я понял, что этот поднос предназначался мне. Вернее, не поднос, а то, что было на нем.

Только сейчас до меня дошел смысл загадочной улыбки Сергея Ивановича. Ведь дежурной по кухне в этот день была его дочь.

— Завтрак, обед и ужин для победителя, — произнесла Лена, пристраивая поднос с едой мне на колени.

На подносе стояли две банки тушенки, огромная кружка, до краев наполненная крепким, ароматным чаем, и горка хлеба. Лишь при виде еды я понял, насколько проголодался.

— Спасибо, Леночка! — ответил я, откусывая огромный кусок хлеба.

Подцепив вилкой из банки кусок мяса, с наслаждением запихнул его в рот и уже с набитым ртом добавил:

— Не надо было беспокоиться.

Она только покачала головой, с улыбкой наблюдая, как я поглощаю пищу.

Через пять минут поднос опустел. Я еще раз поблагодарил Лену, достал из кармана пачку сигарет и закурил. Девушка взяла у меня поднос и собралась уходить, но передумала и, повернувшись ко мне лицом, спросила:

— Алекс, а у тебя остался кто-нибудь там, я имею в виду на Украине?

— Конечно. Я ведь не бездомный. У меня есть и родители и друзья. Только в ближайшее время для меня туда ход заказан… — Я запнулся на полуслове, неожиданно поняв, что Лена спрашивает меня не об этом.

Я поднял глаза, стараясь встретить ее взгляд, но она уже отвернулась в сторону. Момент был упущен. Я так и застыл с открытым ртом, проклиная себя за несообразительность. Но, может быть, так даже лучше.

Что я мог дать этой прекрасной девушке? Ничего… Ничего, кроме неприятностей, обусловленных моим положением вне закона. К тому же чувство долга призывало выполнить ту миссию, которая была на меня возложена.

Я не знал, какова эта миссия, но это ровно ничего не меняло, а лишь усложняло задачу. В ближайшее время наши пути с Леной должны были разойтись, а делать какие-либо прогнозы на будущее в моем положении — абсолютно невозможно.

* * *

Ночные сумерки постепенно отступали.

Загрузка была закончена, и с рассветом наш караван, состоящий из двух грузовиков, доверху нагруженных экспедиционным снаряжением и людьми, тронулся в путь. Натужно ревя двигателями на подъемах и выбрасывая целые груды булыжников из-под колес, грузовики прошли незаасфальтированную часть дороги и вышли на трассу.

Первый контрольно-пропускной пункт был через пятьдесят километров. До этого я объяснил ребятам, как им действовать в случае необходимости.

Конфискованное у бандитов оружие мы прихватили с собой. Оно было спрятано в палаточных чехлах так, чтобы им можно было воспользоваться в любую секунду. Мы заранее договорились, что пользоваться им можно только в случае крайней необходимости и по моему сигналу.

Нервное напряжение достигло наивысшей точки, когда впереди замаячил контрольно-пропускной пункт. Но, вероятно, удача в конце концов улыбнулась и нам.

Сонный гаишник равнодушно проверил документы, состряпанные Сергеем Ивановичем на скорую руку, и, даже не заглянув в кузова автомобилей, сделал отмашку жезлом.

Через щель в брезенте я увидел четырех человек, вооруженных автоматами и одетых точно в такую же камуфлированную форму, которая была на боевиках, напавших на лагерь.

Они сидели на небольшой скамеечке возле КПП и мирно покуривали. Только один из них, заслышав шум моторов отъезжающих грузовиков, поднял голову и проводил наши машины сонным, ленивым взглядом.

Лишь когда очертания контрольно-пропускного пункта скрылись из виду, я вздохнул с облегчением.

Второй и третий посты мы проехали точно так же, можно сказать, без особых проблем. Но на четвертом, уже перед самым въездом в город, произошел небольшой инцидент.

Одному из гаишников, судя по погонам — капитану, что-то не понравилось в наших проездных документах. Там не хватало печати поселкового Совета о сдаче территории, на которой производились археологические раскопки.

Не знаю, то ли он действительно что-то заподозрил по напряженным лицам водителей, то ли очень хотел получить на «лапу». Так или иначе, заставив водителей отогнать машины на штрафплощадку, гаишник пригласил начальника экспедиции к себе на пост для выяснения, как он сказал: «Обстоятельств неправильного оформления документов».

Я пошел вместе с Сергеем Ивановичем, представившись его заместителем.

Капитан окинул нас презрительно-оценивающим взглядом и уселся за стол, на котором, то ли по необходимости, то ли для большей солидности, стояло несколько разноцветных телефонов.

— Надеюсь, вы понимаете, что движение транспорта без надлежащим образом оформленных документов является грубым нарушением правил, — начал он издалека. — За подобное нарушение я имею право задержать транспортные средства до выяснения обстоятельств, а то и вообще конфисковать их.

«Ну, это уж ты загнул, — подумал я, но промолчал. — Конфискация — не в твоей компетенции».

В своей жизни мне и раньше приходилось сталкиваться с гаишниками. Один из них — мой бывший одноклассник — когда-то поделился со мной секретами их службы. Ни капли не смущаясь и даже бравируя своей деятельностью, он сказал мне, что главное — как следует запугать владельца машины и одновременно недвусмысленно намекнуть, какую услугу оказывает ему сотрудник милиции, давая возможность унести ноги, то есть — колеса. Практически — это умение набить себе цену и заставить провинившегося как следует раскошелиться.

Именно так сейчас и поступал этот злосчастный капитан, встретившийся на нашем пути, Он, видимо, только заступил на дежурство и поэтому сидел перед нами бодренький как огурчик, упиваясь своей властью. Такие люди обычно действуют по принципу: я начальник, ты — дурак; ты начальник, я — дурак.

В роли начальника в данной ситуации конечно же выступал он. Ну, а мы — в роли «лохов», которых можно хорошенько потрясти.

Капитан поковырялся в своих бумажках, а потом резко повернулся к нам.

— Я все понятно излагаю? — спросил он, оценивая по нашим лицам эффект своего театрального действа.

— Короче, шеф, что мы вам должны? — как можно более дружелюбно спросил я.

Вероятно, «огурчик» посчитал свою роль выполненной. Если клиент задает подобный вопрос, значит, он достаточно напуган невеселенькой перспективой и готов раскошелиться.

— Значит, так, — пожевав губы, произнес капитан. — С каждой машины по двести, итого: четыреста.

— Четыреста тысяч рублей? — не понял я.

— Четыреста долларов! — произнес милиционер и отвернулся, как будто обидевшись на меня за то, что я так низко ценю его услуги.

На несколько секунд в будке повисла тишина. Было слышно, как жужжит одинокая молодая муха, то и дело бьющаяся о стекло. Молодая, потому что, видимо, впервые попала в застекленное помещение и не знала, что общедоступность открывающегося ее взору пространства — иллюзия, а одинокая… Ну, наверное, потому что молодая.

Приблизительно так же чувствовали себя и мы. Как мухи, попавшие за стекло. Весь трагизм этой ситуации состоял в том, что денег у нас не было. Я посмотрел на Сергея Ивановича.

Он стоял, ошеломленный суммой, которую назвал гаишник.

— Ну и расценочки у вас, — извиняющимся тоном произнес я, стараясь наладить дружеский контакт с капитаном. — У нас и денег-то таких нет.

— Вы ведь археологи?! — скорее утвердительно спросил он, поворачиваясь к нам.

Мы кивнули.

— Если у вас нет денег, можете расплатиться натурой. — Голос «огурчика» вновь был добродушным. — Я имею в виду какие-нибудь монеты или украшения. Лучше из золота.

Вот это он зря сказал. Если до этого Сергей Иванович и сдерживал свои эмоции, то после намека капитана расплатиться находками экспедиции, доставшимися археологам тяжелым трудом, потом и кровавыми мозолями, он буквально взорвался, подобно вулкану:

— Что вы себе позволяете? Неужели в вашей стране вымогательство стало нормой поведения? Вы — капитан милиции, а ведете себя как бандит с большой дороги. Кто у вас начальник? Я позвоню и скажу ему о вашем поведении! Дайте телефон!

Археолог бросился к столу, на котором стояли телефоны, но гаишник резко вскочил, преграждая ему путь.

— Этим телефоном запрещено пользоваться гражданским лицам. Если хотите куда-нибудь позвонить — отправляйтесь в ближайший поселок. До него всего лишь километров пять. — Он усмехнулся. — Только вам все равно никто не поверит. Кстати, не забудьте разгрузить машины.

Нужно будет провести полный технический осмотр. Глядишь, к нарушению оформления документов прибавится аварийное состояние транспорта. А сейчас, будьте добры, освободите служебное помещение и не мешайте работать, — вполне официальным тоном заявил капитан и указал нам на дверь.

После такого диалога никаких надежд на мирное урегулирование вопроса не осталось. Я понял это первым и, подталкивая Сергея Ивановича впереди себя, двинулся к двери. По ходу действия у меня созрел план.

«Крис, останься здесь и послушай, что еще затевает капитан. У меня есть вполне конкретные опасения по этому поводу», — мысленно обратился я к своему брату по телу.

«Хорошо, только не забудь забрать меня отсюда». — Никто, кроме меня, конечно же не услышал этих слов, так же, как никто не увидел Криса, оставшегося возле входной двери.

Покинув будку гаишника, мы направились к нашим грузовикам.

— Извини, Алекс, сорвался, — произнес Сергей Иванович по дороге. — Всю жизнь никак не могу привыкнуть к подобному хамству и вседозволенности. Таких людей надо ссылать на какой-нибудь необитаемый остров, чтобы они не мешали жить остальным нормальным людям.

— Очень многих придется ссылать. На всех островов не хватит, — усмехнулся я.

— Это точно, не хватит. Ну, тогда послать их к черту, на какую-нибудь планету, лишь бы подальше отсюда.

Мой друг даже не подозревал, насколько его рассуждения близки к истине.

Конечно же он не знал, да и не мог знать, что всех нас — жителей Земли — в свое время послали к черту. То есть избавились от нас, как от ненужного мусора. И что вся Земля является большой космической свалкой для отбросов общества Межгалактической Федерации.

Возле грузовиков нас ожидали взволнованные коллеги. Я избавил Сергея Ивановича от объяснений и прямо заявил:

— С гаишником договориться не удалось, но не беспокойтесь — через несколько минут мы отсюда уедем. Всем находиться в полной готовности.

Я не стал объяснять, как собираюсь устроить наш отъезд. Да никто и не стал интересоваться, полностью доверяя мне решать в критической ситуации. Лишь один из молодых парней, тот, которому больше всех досталось от бандитов, спросил:

— Помощь нужна?

Я покачал головой и залез в кузов грузовика, чтобы взять оттуда одну вещь.

Через пару минут я снова оказался в будке КПП. Капитан разговаривал с кем-то по телефону, но при моем появлении резко прервал разговор и положил трубку.

— Что вам надо? — резким тоном спросил он.

— Может, мы все-таки договоримся? — с порога произнес я.

— Нет, — со злостью в голосе ответил он. — Вы упустили свой шанс.

Наши глаза встретились. Я прочитал в его взгляде непреклонную решимость уверенного в своих силах негодяя и еще какое-то скрытое издевательство. Как будто он знает что-то такое, чего не знаю я.

Ситуация прояснилась достаточно быстро.

«Алекс, он только что звонил кому-то из начальства. Консультировался по нашему поводу. Ему приказали ни в коем случае не пропускать машины в город», — услышал я голос Криса, звучавший у меня в мозгу.

— Все ясно, — произнес я, обращаясь и к Крису, и к капитану. — И все же посмотрите на эту вещь. Я думаю, она очень заинтересует вас и заставит переменить свое решение.

«Огурчик» уже открыл рот, чтобы ответить отказом, но тут его взгляд упал на предмет, который я достал из-за пояса.

Немая сцена продолжалась несколько секунд.

Только теперь я наслаждался эффектом, произведенным пистолетом, зажатым в моей руке. Именно его я достал и направил в живот мгновенно побледневшему капитану, вылупившему глаза от неожиданности.

По всей видимости, ему не сообщили причину, по которой нас не следовало пропускать в город. Поэтому участие в наших переговорах третьего участника, я имею в виду «Макарова», стало для него полной неожиданностью. Теперь наши роли поменялись: я был начальником, а он — дураком.

И чтобы придать этой ситуации еще больше правдоподобности, я решил сыграть роль блатного.

— Дядя! — усмехнувшись на одну сторону и презрительно сплюнув через зубы, произнес я. — Мне надоел беспредел, творящийся в вашей стране. Я хочу домой, и ты поможешь мне в этом. Сейчас мы вместе выйдем из будки и сядем рядом с водителем в передний грузовик. Проедешься с нами до города, а потом тихо-мирно вернешься на свой пост. Ты понял?

Гаишник, с которого мгновенно слетела вся его спесь, несколько раз, как заводная кукла, кивнул головой, не спуская взгляда с пистолета.

— Да, кстати, чуть не забыл, — угрожающе процедил я сквозь зубы. — Если выкинешь какой-нибудь фокус — получишь «сливу» в живот. Учти, стреляю я хорошо и в случае необходимости не промахнусь. Все ясно?

— Да, — через силу выдавил из себя капитан.

— Тогда двинулись! Ты — впереди, я — сзади.

Мы вышли из будки КПП и направились к грузовикам. Руку с пистолетом я держал в кармане спортивной куртки, поэтому со стороны все выглядело вполне благопристойно: работник милиции идет к транспортному средству, а владелец плетется сзади. Даже археологи ничего не поняли.

— Быстро загружайтесь! — скомандовал я.

Через минуту мы покинули пост ГАИ и, набирая скорость, устремились в город.

Сидящий рядом с водителем милиционер действовал как пропуск или визитная карточка. Поэтому нас больше ни разу не остановили, хотя на пути встречались немало гаишников, «пасущихся» на дороге. Очень скоро наши машины затормозили перед закрытыми воротами консульства России.

Сергей Иванович зашел в здание консульства, а мы остались ждать снаружи.

Минут через пять он вернулся.

— Все нормально, — объявил он нам. — Я поговорил с консулом и все объяснил ему. Теперь мы в безопасности. Кстати, консул хотел лично поблагодарить работника милиции, согласившегося проводить нас.

— Вот ты и стал героем, капитан! — пошутил я, выпуская гаишника из кабины грузовика. — Ну что, зайдешь к консулу или отправишься на свой боевой пост?

Ни слова не говоря, он вылез из кабины и зашагал, быстро удаляясь от консульства.

Я переложил пистолет из бокового кармана во внутренний.

— Так это ты его заставил? — спросил Сергей Иванович, обратив внимание на мои манипуляции с оружием.

Я только пожал плечами, заметив при этом:

— Что же было делать?! Сам он не хотел проявить участие в нашем деле. Кроме того, после нашего ухода капитан звонил кому-то и консультировался по нашему поводу. И если б мы задержались там — неизвестно, чем бы это закончилось. Во всяком случае, к моему приходу у него был приказ задержать наши машины, ну и нас, конечно же.

— Откуда ты это знаешь? — удивился он.

— Об этом я расскажу вам вечером, — помявшись несколько секунд, в конце концов решился я, понимая, что после всего, пережитого нами вместе, оставить Сергея Ивановича в полном неведении было бы настоящим свинством.

По распоряжению консула нас разместили в коттедже для приема гостей на территории консульства.

Консул оказался очень хорошим и понятливым человеком. К тому же, как оказалось, он был знаком с братом Сергея Ивановича.

— В первый момент я принял вас за Женю, — сказал он ученому при встрече, состоявшейся в его кабинете.

Анатолий Федорович Васильев (так звали нашего гостеприимного хозяина) вообще-то пригласил только начальника экспедиции, а уж тот взял меня с собой.

Но когда Сергей Иванович представил меня, заявив при этом, что только благодаря моим усилиям археологическая экспедиция находится здесь, а не в плену у бандитов, консул пожал мне руку и сказал:

— От лица правительства России и от себя лично я выражаю вам благодарность. Спасибо, Алексей!

Обстановка была настолько торжественной, что мне так и хотелось ответить: «Служу Советскому Союзу!», но, во-первых, Советского Союза давно не было, значит, и служить нечему, а во-вторых, я просто выполнял свой долг совести, как я его понимал, защищая слабых и беззащитных.

Ответить в такой обстановке что-то типа «не за что», я тоже не мог. Это было бы кощунством. Поэтому я ничего не ответил, а только кивнул головой, принимая благодарность.

— А теперь расскажите, пожалуйста, со всеми подробностями, что с вами произошло, — произнес Васильев, усаживаясь в рабочее кресло и предлагая нам последовать его примеру.

Мы тоже сели и рассказали нашу историю, дополняя повествование друг друга в тех эпизодах, когда находились порознь. Я отдал консулу удостоверение командира боевиков как вещественное доказательство участия властных структур Таджикистана в похищении российских граждан.

Он внимательно рассмотрел его, а потом вернул назад.

— Это удостоверение нам ничего не даст, — заявил он, покачав при этом головой. — Мы не сможем доказать причастность властей к происшедшим событиям. Хотя ясно как божий день, кто стоит за этим похищением.

— А Батыр Ибрагимов? Ведь он, являясь представителем Таджикистана в нашей экспедиции, был напрямую связан с бандитами и принимал непосредственное участие в захвате заложников, — удивился Сергей Иванович.

— А что Батыр? Как там его? Ибрагимов? Где он? Остался в лагере… Вот видите! Хотя, даже привези вы его сюда, где доказательства его участия в похищении? Где доказательства его связи с правительственными структурами? А без этого нас даже никто слушать не станет.

— Да… — протянул ученый. — Неужели здесь все так плохо?

— Хуже некуда, — доверительно сообщил Анатолий Федорович, — Мафиозные кланы ведут борьбу за сферы влияния, территории, власть. А страдают от этого обыкновенные люди, так или иначе втянутые в эти грязные разборки. Самое страшное, что этот процесс разрастается, как раковая опухоль. И винят в этом нас — русских.

— Мы-то здесь при чем? — удивился Сергей Иванович.

— Ну, надо же кого-то винить, — объяснил Васильев. Он достал из стола пачку сигарет и предложил нам. Мы отказались. Тогда он вытащил сигарету и закурил.

— Откровенно говоря, есть во всем этом доля и нашей вины, — задумчиво произнес он, выпуская дым. — Я имею в виду — развал СССР. Политики забили баки народу националистическими лозунгами, а сами в это время хапали, кто сколько мог. Грязная политика, грязная власть, грязные деньги… Эх, что уж вспоминать…

Васильев нахмурился и задымил как паровоз. Очевидно, ему было больно даже думать об этом.

— А где вы познакомились с моим братом? — спросил Сергей Иванович, чтобы как-то отвлечь Анатолия Федоровича от его мрачных мыслей.

— С Женей? Мы учились с ним на младших курсах в одной группе в МИМО. Правда, кажется, с четвертого курса его выгнали. Хотел делать политику чистыми руками. Вот ему и дали по рукам.

— Да, да, я знаю. Он до сих пор помнит о своем первом уроке жизни, — подтвердил Мохов.

— А вот я доучился, — с мрачной иронией продолжил Васильев. — Правда, никаких особых высот не достиг. Даже назначение меня консулом в Таджикистан скорее наказание за излишнюю, с точки зрения моих начальников, чистоплотность. Чтобы в случае чего было на кого валить все шишки. Кстати, получись у бандитов все, что они задумали с вашим похищением, — это вполне могло стать причиной для моей отставки. Хотя конечно же это мелочи по сравнению с тем, что ожидало бы вас. В этой стране, где царит… — Анатолий Федорович на секунду замялся, подыскивая слово.

— Беспредел, — подсказал я.

— Точно. Беспредел — самое точное название сложившейся на данный момент ситуации. Так вот, в этой стране хаоса и беспредела возможно все. Воровство, насилие, убийства стали нормой жизни. Продажные власти и грязные политики вершат судьбы миллионов людей, превращая их или в орудия своей воли, или в бессловесный скот. — Консул сделал паузу, давая понять, что нам в этой игре тоже отводилась роль бессловесного скота, загнанного на убой. — Боюсь, что в этой обстановке мне лучше самому подать в отставку, а не дожидаться, пока на моей совести окажутся жизни ни в чем не повинных людей. Я уже давно подумывал об этом, а ваша история только укрепила мои намерения.

— Если уйдете вы и подобные вам, кто же тогда останется? — задал скорее риторический вопрос Сергей Иванович.

Консул только вздохнул в ответ и закурил еще одну сигарету. Да и что он мог ответить?

— Все, хватит о политике, — произнес Васильев пару минут спустя. — Вы, наверное, устали, а я нагружаю вас своими проблемами. Отдыхайте и ни о чем не беспокойтесь! А вашим отъездом я займусь лично. В ближайшее время мы отправим вас домой.

Мы попрощались и покинули кабинет консула…

Стоя под горячим душем, я долго и мучительно размышлял над изначальными причинами событий, происходящих на Земле в настоящее время. Такое впечатление, что весь мир или, во всяком случае, его большая часть сошла с ума. Когда это началось? Не знаю…

Зато я точно знаю, что с течением времени жизнь на Земле ухудшается, несмотря на видимый технический прогресс, а может быть, благодаря ему.

В любом случае, если сравнивать количество людей, погибших насильственной смертью в нашем веке с предыдущими веками, — счет получится не в нашу пользу. Почему так происходит?

Я не мог ответить на этот вопрос.

Крис тоже не мог. Он был «вне игры» целых четыре тысячи лет, да и о жизни на Земле знал только понаслышке.

После душа я подошел к зеркалу, собираясь привести свою физиономию в порядок, но передумал. Многодневная щетина и солнечный загар несколько изменили мою внешность. Можно сказать, обезличили ее. Теперь по моему лицу нельзя было точно сказать, какой я национальности. А если добавить к этому соответствующую одежду и знание языков, которые Крис пообещал выучить, то я вполне могу сойти за местного жителя.

Все это было необходимо нам, чтобы добраться до монастыря Андрея, который находился в горах Тибета. Возможно, там мы найдем ответы на мучающие нас вопросы, во всяком случае, мы очень рассчитывали на это. Но для этого предстояло проделать немалый путь.

Судя по карте, которую мне дал Андрей при расставании, наш путь должен был проходить по территории Таджикистана и Китая. Так что, собственно говоря, необходимо было знание двух языков.

Я воспользовался библиотекой при консульстве, потратив больше времени на поиск нужной литературы, чем на изучение языков. По правде говоря, моей заслуги в таком быстром постижении иностранных языков не было. Это сделал Крис, а я спустя некоторое время просто знал их, вот и все. Эти знания отпечатались в моем мозгу, как в памяти компьютера, куда ввели информацию.

Освободился я только поздно вечером, но, помня о своем обещании, зашел в комнату, где разместились Сергей Иванович и Лена.

Они еще не спали.

— Где ты был? — встретила меня вопросом Лена. — Мы тебя везде искали.

— В библиотеке, — ответил я, присаживаясь за стол, на котором были разложены бумаги Сергея Ивановича.

На самом видном месте лежал тот самый манускрипт. Видимо, до моего прихода ученый работал над ним, стараясь восстановить поврежденный текст. Он заметил мой взгляд и, слегка смутившись, произнес:

— Понимаешь, Алекс, никак не могу успокоиться! Ведь мы находились так близко от разгадки великой тайны. Я уже рассказал Лене, что нам удалось обнаружить пещеру…

— И что ты опять спас жизнь папе, — перебила Лена своего отца и, посмотрев на меня теплым взглядом, добавила: — Ты, как ангел-хранитель, появляешься в нужном месте в нужное время. В который это уже раз, папа?

— Я не помню, — печально ответил он и, вздохнув, тихонько добавил: — Да и что для меня жизнь без великой цели?

Эта фраза заставила меня отбросить все сомнения насчет целесообразности раскрытия тайны. Тем более что именно Сергей Иванович был инициатором поиска «сосуда судьбы».

В ответ на мысленный вопрос Крис согласился с моим решением. Ни слова не говоря, я достал из внутреннего кармана металлический цилиндр и поставил его на стол.

На какое-то время в комнате воцарилась мертвая тишина.

— Что это? — дрожащим от волнения голосом спросил Сергей Иванович.

— «Сосуд судьбы», — коротко ответил я.

— Ты… ты все-таки нашел его? Ты был в пещере?

— Да. Мне пришлось это сделать.

Со всеми возможными подробностями я рассказал своим друзьям об обстоятельствах, приведших меня в пещеру, а также о том, как мне удалось обнаружить тайное хранилище.

Сергей Иванович с Леной слушали меня не перебивая.

Я закончил свое повествование на том, как достал из тайной ниши «сосуд судьбы».

Ученый дотронулся до цилиндра, нежно погладил его рукой, потом взял в руки.

— Он пуст? — спросил он, заглядывая в горловину сосуда.

— Теперь, да, — ответил я, доставая из другого кармана и протягивая крышку «сосуда судьбы». — А раньше он был закрыт этой крышкой.

— Ты открыл его! — Голос Сергея Ивановича звучал еще более напряженно. — И что?… Там кто-то был?

— В этом специальном психомагнитном саркофаге находился дух, заключенный туда четыре тысячи лет тому назад. Но это не мифический герой, а психическая матрица памяти разумного существа. Очень разумного, — добавил я, улыбаясь.

— А где он сейчас?

— Можно сказать, что он во мне, — не вдаваясь в подробности, ответил я.

— Он — инопланетянин? — уже более спокойным тоном спросил археолог.

— В каком-то смысле — да. Хотя то же самое можно сказать и о нас… — Я запнулся, потому что в этот момент в моем мозгу прозвучали слова Криса:

«Ты не имеешь права говорить об этом. Обыкновенные люди не должны знать правду о Земле». «Но почему?» — мысленно спросил я.

«Это одно из правил Межгалактической тюрьмы. Считается, что человек должен самостоятельно, без подсказки пройти путь исправления. Только тогда он сможет покинуть Землю и вернуться к нормальной жизни в высших мирах. И конечно же принцип гуманности, о котором я тебе уже говорил».

«Да, помню. Но ведь из-за этого принципа люди не знают своего истинного предназначения и не имеют цели в жизни».

«Возможно, ты в чем-то прав. Но все же давай пока воздержимся от поспешных решений».

По всей видимости, на моем лице отразилась та борьба, которая происходила внутри меня.

— Что случилось? — обеспокоенная моим поведением спросила Лена.

— Ничего, все нормально. Просто мне хочется рассказать вам об очень многом, но сейчас я не могу этого сделать. Пока не могу… — добавил я, решив обязательно заняться этим вопросом и выяснить: так ли это действительно необходимо скрывать правду от жителей Земли, лишая их цели существования. — Не обижайтесь на меня, пожалуйста! Я действительно не могу этого сделать, не имею права.

— Мы все понимаем, Алекс, и не обижаемся. Правда, папа?

— Да, — ответил Сергей Иванович, хотя по его лицу было видно, насколько сильно он хочет знать то, что знаю я.

Чтобы хоть как-то сгладить неловкость, возникшую между нами, Лена соскочила со своего стула и стала наводить порядок на столе. На освободившееся место она поставила бутылку коньяка и тарелку с нарезанным дольками лимоном.

— Это ребята где-то раздобыли. Хотели ее выпить вместе с тобой, но не дождались, — щебетала Леночка, разливая благородный напиток по рюмкам. — Давайте выпьем за счастливое окончание нашей экспедиции!

Мы чокнулись и выпили.

— Кстати, а что ты делал в библиотеке? — поинтересовалась девушка, смакуя дольку лимона.

— Учил языки.

— Ну и как успехи? Выучил? — с ироничной улыбкой спросила Лена.

— Знаю в полном объеме таджикский и китайский, а также их диалекты.

Вот теперь настало время улыбаться мне: Лена удивленно уставилась на меня, не зная, верить мне или нет.

— Это он тебе помог? — догадался ее отец.

— Да, — просто ответил я.

— А почему именно таджикский и китайский? — удивилась Лена и, озорно улыбнувшись, спросила: — Тебе, наверное, понравилась какая-нибудь местная девушка?

— Нет, — серьезно ответил я. — Мне нужны эти языки совсем по другой причине. Я и зашел-то в принципе, чтобы попрощаться. Сегодня ночью я покидаю вас.

— Ты уезжаешь? — сразу же сникшим голосом прошептала девушка.

Заранее подготовленные слова стали комом в горле, и в ответ я только кивнул головой.

— Куда? В Китай? — догадался Сергей Иванович.

— В Тибет, — ответил я и, подумав несколько секунд, добавил: — К Андрею в гости.

— Он тоже?… — Ученый поднял глаза, указывая на небо.

Я понял, что он имеет в виду под этим жестом, и откровенно ответил:

— Возможно. Во всяком случае, мы очень на это надеемся.

«Время, — прозвучал у меня в мозгу голос Криса. — И не забудь сказать своим друзьям о саркофаге».

— Да, вот еще что. «Сосуд судьбы» я оставляю вам. Большая просьба: спрячьте его хорошенько и никому не показывайте. Это ведь артефакт, к тому же внеземного происхождения. — Я взглянул на часы.

— Хорошо, — ответил Сергей Иванович и, поняв мой жест, разлил остатки коньяка по рюмкам. — Давайте выпьем на прощание.

— Спасибо вам за все, — произнес я, поднимая рюмку. — Не знаю, увидимся ли мы еще когда-нибудь, но, знайте, что вы стали для меня родными людьми и я вас никогда не забуду! Вы меня тоже не забывайте!

Мы выпили, но перед этим я услышал, как Лена тихим шепотом, как бы про себя, произнесла:

— Боюсь, что я тебя действительно никогда не забуду! И хотя эта фраза не адресовалась мне, она запала мне в душу, вызывая одновременно и радость и печаль. То, что я услышал, было скрытым признанием в любви. Любви ко мне…

Я тоже любил Лену и хотел бы навсегда остаться с ней, но…

Долг призывал меня отправиться в дальний путь навстречу неизвестным опасностям и приключениям для выполнения секретного задания, возложенного на меня, благодаря которому, по словам Криса, я и находился на Земле.

Чувство долга пересилило…

Я крепко пожал руку Сергею Ивановичу, поцеловал Лену и вышел из комнаты.

С консулом я договорился заранее, поэтому охрана беспрепятственно выпустила меня с территории консульства. Единственное, чего я не смог сделать, — так это попрощаться с ребятами из экспедиции.

Позже я узнал, что мое неожиданное исчезновение послужило поводом для слухов.

О моих подвигах ходили чуть ли не легенды. Говорили, что я — специальный агент, спецназник, который сумел в одиночку справиться с целой бандой. Как ни странно, эти слухи оказались недалеки от истины, хотя никто не мог знать обо мне всей правды. Я и сам узнал о ней совсем недавно…

В любом случае эти домыслы сослужили и хорошую службу. Они дошли до бандитов всех мастей и заставили их призадуматься. Весть о том, что где-то гуляет «свободный охотник» на преступников, подтвержденная их братьями по оружию, облетела весь Таджикистан, заставив преступников снизить свою «деловую» активность хотя бы на некоторое время.

А я в это время, даже не подозревая, что о моей личности ходят легенды, ехал в поезде на восток Таджикистана.

Не хочу описывать это скучное путешествие. Скажу лишь, что ничего особенного во время пути не произошло. Благодаря одежде и знанию местных диалектов я вполне сходил за местного жителя, и ни один проверяющий не поинтересовался местом и целью поездки.

Сойдя с поезда на конечной станции, я пересел в автобус, который доставил меня в приграничный район. Несколько раз автобус останавливали и досматривали вооруженные патрули. Я воспользовался удостоверением командира отряда боевиков, предварительно немного испортив фотографию на документе.

Пару капель растворителя, и теперь даже при тщательной проверке невозможно было определить: мое лицо на фотографии или нет. Все прошло без сучка и задоринки. Правда, один из проверяющих на секунду засомневался в подлинности документа, но мой уверенный таджикский, сдобренный местным диалектом, заставил его забыть о своих подозрениях.

Через границу я перебирался ночью. Воспользовавшись картой Андрея, на которой был обозначен кратчайший маршрут, я незаметно пересек границу и углубился на территорию Китая еще до наступления дня.

Выбрав безопасное место и перекусив из запасов, сделанных еще в Таджикистане, я устроился спать. Спал весь День, а ночью снова тронулся в путь, обходя поселки и селения стороной.

Вот так, днем отдыхая, а ночью двигаясь по намеченному маршруту, я преодолел заселенные предгорья Тибета.

Скучно мне не было. Крис оказался хорошим попутчиком, если можно так сказать. Мы разговаривали с ним на разные темы, и я выяснил для себя очень много нового.

Через пару ночей пути мы достигли девственных гор Тибета.

Люди здесь не жили, и поэтому необходимость прятаться отпала сама собой. Теперь за сутки я преодолевал больше ста километров. Должен сказать, что для пересеченной местности это очень много. Тот, кто хоть однажды побывал в горах, знает это по собственному опыту.

Разреженный воздух, ледники, горные осыпи, крутые подъемы и спуски, дневная жара и ночной холод — все это изматывало до предела.

Но все же неясное чувство, словно я опаздываю куда-то, подгоняло меня и заставляло полностью выкладываться.

Крис тоже не сидел сложа руки. Он помогал мне, настраивая организм на нужный режим, а иногда даже брал контроль на себя, правда, всегда это происходило только с моего согласия.

И вот спустя две недели мы достигли цели нашего путешествия.

Маленький монастырь, высеченный в основании скалы, находился высоко в горах в одном из многочисленных ущелий. Не будь у меня карты с точно обозначенным маршрутом, мне бы ни за что не найти его в безбрежном океане горных вершин и скал.

Живописная долина, расстилавшаяся внизу, просто зачаровывала своей первозданной красотой, заставляя забыть о трудностях, перенесенных в пути.

Подойдя к массивным воротам, закрывающим проход в ущелье, я постучал.

В ту же секунду, словно нас ожидали, одна из створок медленно открылась.

— Добро пожаловать! — На пороге стоял улыбающийся Андрей.