После Тегерана нефтяная тема еще больше актуализировалась.
«18 февраля 1944 года британский посол в Вашингтоне лорд Галифакс почти два часа спорил с заместителем государственного секретаря Самнером Уэллсом о нефти и ее будущем. Позже Галифакс в телеграмме, посланной в Лондон, сообщил, что “отношение американцев к нам шокирует”. Галифакс был так расстроен дискуссией в Государственном департаменте, что немедленно потребовал личной встречи с президентом. Рузвельт принял его в тот же самый вечер в Белом доме. Их беседа сосредоточилась на Ближнем Востоке. Пытаясь смягчить опасения и неудовольствие Галифакса, Рузвельт показал послу схему раздела по Ближнему Востоку. “Персидская нефть ваша, — сказал он послу. — Нефть Ирака и Кувейта мы поделим. Что касается нефти Саудовской Аравии, она наша”».
В скором будущем одной из главных задач внешней политики Вашингтона стало «обеспечение приобретения нефтяных владений Соединенных Штатов за рубежом», а также защита имеющихся владений в районе Персидского залива.
А что же Москва? Было бы ошибкой считать, что советское руководство останется безучастным к данной проблеме. Так оно и было. В соперничестве США и Великобритании в этом регионе появился новый конкурент. В марте 1944 года Сталин дал указание готовить переговоры по поводу разведки нефти и получения концессии в Северном Иране. «В справке, подготовленной Л.П. Берия 16 августа 1944 года для Сталина и Молотова, указывалось, что англичане и американцы ведут тайную работу с целью пресечения возможности получения Советским Союзом нефтяной концессии в Северном Иране. Учитывая это, Советское руководство дало команду на активизацию деятельности в этом направлении. Результатом этого решения была миссия советской делегации под руководством заместителя Наркома иностранных дел С. Кавтарадзе в Тегеран в сентябре 1944 года».
Неожиданно от правительства шаха Москва получила ответ, что рассмотрение предложения о предоставлении концессии на месторождения (Гилян, Мазандаран и др.) откладывается до окончания войны. Оказалось, что здесь явное преимущество за американцами.
Тогда же Молотов ознакомил Сталина с запиской своего заместителя И. Майского (от 10 января 1944 года) «По вопросам будущего мира и послевоенного устройства». В ней внешнеполитические задачи СССР формулировались так:
«Для того, чтобы набросать хотя бы общую схему желательных условий будущего мира, необходимо прежде всего ясно сформулировать ту конкретную цель, к которой при этом стремишься, ибо цель в очень значительной степени определяет собой средства. Мне представляется, что нашей конкретной целью при построении будущего мира и послевоенного порядка должно быть создание такого положения, при котором в течение длительного срока были бы гарантированы безопасность СССР и сохранение мира, по крайней мере, в Европе и в Азии. Что понимать под выражением “длительный срок”? Я понимаю под этим выражением срок, достаточный для того, чтобы:
а) СССР успел стать столь могущественным, что ему уже больше не могла бы быть страшна никакая агрессия в Европе или в Азии. Более того, чтобы ни одной державе или комбинации держав в Европе или в Азии даже и в голову не могло прийти такое намерение.
б) Европа, по крайней мере, континентальная Европа успела стать социалистической, исключая, таким образом, самую возможность возникновения войн в данной части света.
Как этот “длительный срок” можно выразить в конкретных цифрах? Гадать о будущем, конечно, очень трудно, и ручаться за какое-либо вполне точное число лет никто не возьмется. Однако мой приблизительный расчет сводится к следующему: если допустить, что СССР понадобится около 10-ти лет для залечивания ран, нанесенных ему войной, то “длительный срок” безопасности и мира, к которому нам следует стремиться при ликвидации нынешней войны, должен составить минимум 30, максимум 50 лет. Грубо говоря, речь идет о жизни двух поколений…
Для достижения вышеуказанной цели необходимо прежде всего, чтобы СССР вышел из нынешней войны с выгодными стратегическими границами. В основу этих границ должны быть положены границы СССР в 1941 году. Это не исключает, конечно, возможности частичной модификации данных границ (например, с Польшей, с Румынией, с Финляндией и т. п.) в зависимости от нашей выгоды или необходимости считаться с политикой США и Англии. Но основой все-таки должны быть границы 1941 года. Однако к этим границам должны быть сделаны следующие поправки:
а) Район Петсамо должен быть включен в состав СССР.
б) Южный Сахалин, которым в настоящее время владеет Япония, должен быть возвращен СССР.
в) Цепь Курильских островов, которая отгораживает СССР от Тихого океана, должна перейти к нам. Получение Южного Сахалина и Курильских островов отнюдь не обязательно связано с вовлечением СССР в войну с Японией, но подробнее этого вопроса я коснусь ниже (см. раздел “Япония”),
г) При всяких условиях (даже в случае модификации границ с Польшей или Румынией) должна быть обеспечена общая граница СССР с Чехословакией.
Далее необходимы следующие мероприятия, имеющие тесное отношение к границам СССР:
д) Между СССР, с одной стороны, Финляндией и Румынией, с другой, должны быть заключены на длительный срок пак ты взаимопомощи с предоставлением СССР на территории названных стран необходимого количества баз — военных, воздушных и морских. Кроме того, СССР должен быть связан с Финляндией и Румынией системой железных и шоссейных дорог, важных стратегически и экономически.
е) СССР должно быть гарантировано свободное и удобное использование транзитных путей через Иран к Персидскому заливу. С этой целью (а также из других соображений) англо- советско-иранский договор 1942 г. должен быть сохранен с те ми изменениями, которые будут вызываться переходом от войны к миру…»
Также предлагалось:
«Должно быть обращено особое внимание на освоение северного Ирана с помощью целого ряда экономических, культурных и политических мероприятий (советские больницы, советские школы для иранцев, советские кинокартины, советские театры, посылка иранской молодежи для обучения в СССР, изучение русского языка в иранских школах, советская помощь в организации иранских вооруженных сил и т. п.)».
Что касается перспектив Соединенных Штатов, то они в записке НКИД выглядели впечатляющими:
«После разгрома Германии и Японии, при наличии относительно слабых Франции и Италии, в мире останется четыре действительно великих державы — СССР, США, Англия, Китай, из которых последняя (Китай) в течение жизни ближайшего поколения, судя по всем данным, будет числиться великой державой только номинально. Таким образом, руководящая роль в области мировой политики окажется в руках СССР, США и Англии, и от характера отношений между этими тремя державами будет в огромной степени зависеть ход событий.
Какова будет вероятная позиция США после войны, в особенности в первый послевоенный период? Все говорит за то, что США явятся в этот период твердыней в высшей степени динамического империализма, который будет энергично стремиться к широкой экспансии в различных концах мира — в Америке и в Азии, в Австралии и в Африке. Эта экспансия не минует, вероятно, и Европы, хотя здесь она должна будет принять формы несколько иные, чем в других местах. Само собой разумеется, что американская экспансия будет экспансией нового типа: ее оружием будет не столько территориальная аннексия (хотя в известных случаях и она не исключена), сколько финансово-экономическая аннексия. Уже сейчас такая тенденция вполне отчетливо намечается в колониальном вопросе, в области гражданской авиации, в сфере торгового судоходства после войны. Ведь США выйдут из нынешней борьбы с величайшими в мире торговым и воздушным флотами и с почти безграничными техническими возможностями их дальнейшего увеличения. Война способствовала сильному росту производственной мощности США вообще — это значит, что после войны они в гораздо большей степени, чем до войны, будут заинтересованы в расширении своей внешней торговли, в нахождении новых и выгодных рынков. Не случайно уже сейчас американцы стараются пустить корни в Западной и Северной Африке, в Аравии, в Иране. Особенно большие надежды они связывают с Китаем. С приходом к власти республиканцев, что рано или поздно неизбежно, империалистическая политика США примет гораздо более откровенный и циничный характер, чем это возможно при Рузвельте. И, поскольку пока не видно симптомов, говорящих о возможности нарастания в США сильной внутренней оппозиции против такой политики, всем другим нациям пяти континентов придется весьма серьезно учитывать империалистические тенденции Америки как важнейший фактор послевоенной международной ситуации». Многие предложения из этой записки были реализованы и, в частности, «освоение северного Ирана с помощью целого ряда экономических, культурных и политических мероприятий». Как мы увидим, сразу после окончания войны полномасштабное «освоение» началось. Оно же вызвало первый послевоенный мировой конфликт.