Эта операция «Расщепляющий фактор» началась при жизни Жданова, а закончилась уже после его смерти, ударив по его соратникам.

Ввиду катастрофического ухудшения здоровья Жданова Политбюро приняло постановление отправить его с 10 июля 1948 года, «согласно заключению врачей», в двухмесячный отпуск. Его служебные полномочия по секретариату ЦК передавались Маленкову.

Но тогда еще казалось, что Жданов вернется на Старую площадь в свой кабинет.

Последние недели своей жизни он провел в доме отдыха Ленинградского обкома «Валдай», принадлежавшем Ленинградскому обкому партии. Жданов умер 31 августа от острой сердечной недостаточности в результате очередного инфаркта. Символично, что по поручению Сталина его тело сопровождали в Москву член Политбюро, заместитель председателя Совета Министров СССР Николай Вознесенский и секретарь ЦК и МГК Георгий Попов, которые вскоре сошли с политической арены.

Сталин остро переживал кончину соратника, во время прощальной церемонии был мрачен и задумчив, иногда вопрошающе глядел в лица молодых чекистов, стоявших по периметру Красной площади. Вечером на своей даче во время поминок он много пил, чего с ним практически никогда не случалось.

Но между смертью Жданова и началом «Ленинградского дела» прошло немало времени. И в этот период произошло за пределами СССР еще одно событие, которое не могло не задеть ждановские кадры.

В директиве Совета национальной безопасности (СНБ-58), утвержденной Трумэном 14 сентября 1949 года, подчеркивалось значение поддержки в СССР «дружественных групп на вражеской территории», ставилась задача «интеграции психологической, экономической и подпольной войны и военных операций», а также «создание группы антимосковских коммунистических государств».

Смерть Жданова только символизировала окончание власти «идеологов», на самом же деле переход власти от ждановской (ленинградской) группировки к маленковско-бериевской начался еще при жизни Жданова.

1 июля 1948 года решением Политбюро были введены в состав Секретариата ЦК Маленков и П. К. Пономаренко (бывший первый секретарь ЦК компартии Белоруссии, давний недруг Хрущева), Жданов сдал дела по Секретариату Маленкову и уехал в отпуск на два месяца.

10 августа, еще при жизни Жданова, Политбюро (по предложению Жданова) приняло решение «О реорганизации аппарата ЦК ВКП(б)». Управления заменялись отделами, причем главный с точки зрения влиятельности отдел партийных, комсомольских и профсоюзных органов курировал Маленков (плюс сельхозотдел). Ответственность других секретарей определялась так: Жданов — отдел пропаганды и агитации, Суслов — отдел внешних сношений, Кузнецов — отдел машиностроения и административный отдел, Пономаренко — транспортный и планово-финансово-торговый.

Ликвидация Управления кадров создавала новый баланс между группировками, но Кузнецов продолжал курировать вооруженные силы и спецслужбы.

3 сентября 1948 года, сразу после смерти Жданова, Сталин перевел ленинградца Косыгина в члены Политбюро. Правда, Косыгин, женатый на двоюродной сестре жены Кузнецова, был «чистым» хозяйственником и не претендовал на политические позиции.

Вскоре в Кремле и на Старой площади почувствовали, что после ухода Жданова потрясения в правящей верхушке неизбежны.

По воспоминаниям Пономаренко, его назначение произошло следующим образом. Его пригласил Маленков и во время встречи сказал, что Жданов «освобожден от работы для лечения» и, по предложению Сталина, в Секретариат надо привлечь «некоторых молодых руководителей». Показательны слова Сталина: «Пусть перенимают опыт у нас, пока мы живы, и приучаются к центральной руководящей работе». (Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет Министров. 1945–1953. С. 59.)

Как вскоре станет понятно, Сталин предвидел скорый уход тяжелобольного Жданова и хотел создать новый противовес маленковско-бериевской группировке.

Технократы Маленков и Берия, связанные с армией и военно-промышленным комплексом, были не только политическими соперниками идеологов. Успех одних означал неудачу других. В условиях же неизбежной конкуренции, которой Сталин в своем окружении управлял, неудача была чревата потерей бюджетных ассигнований, статусных преимуществ, личным и политическим крахом. Показательно, что 13 мая 1946 года, то есть во время, когда Маленков в связи с «делом авиаторов» был выведен из Секретариата ЦК, Сталин подписал постановление правительства о создании ракетной отрасли науки и промышленности, и Маленков же возглавил Комитет по ракетной технике. В августе того же года будущий создатель советской космической отрасли С. П. Королев назначен главным конструктором баллистических ракет.

Маленковские кадры занимали многие высшие посты. Сын Маленкова, Андрей, писал, что именно его отец в свое время выдвинул на должность начальника Генерального штаба А. М. Василевского, главнокомандующего авиацией А. А. Новикова, президента АН СССР С. И. Вавилова, наркомов В. А. Малышева, Д. Ф. Устинова, А. И. Шахурина. Маленкова связывали дружеские отношения с Жуковым, Рокоссовским, адмиралом Кузнецовым. Напомним, что именно Маленков был представителем ГКО и Ставки в переломные моменты на Ленинградском и Сталинградском фронтах, на Курской дуге.

Берия тоже был выдающимся организатором. После атомной бомбардировки американцами Хиросимы и Нагасаки специальным решением Политбюро ЦК ВКП(б) и Государственным комитетом обороны 20 августа 1945 года был создан Спецкомитет по атомной проблеме во главе с Л. П. Берией. Вся основа оборонно-технического потенциала СССР, включая систему наукоградов, создание ядерного оружия, создание системы ПРО, была заложена под его руководством.

Равные, на первый взгляд, возможности технократов и идеологов на самом деле таковыми не были. Технократы были сплоченнее, отмобилизованнее и, что критически важно, в обстановке «холодной войны» и реальной военной угрозы становились более востребованными, как оружие в бою.

(Однако справедливости ради отметим, что, по свидетельству Серго Берии, его отец действительно принадлежал к группе технократов, а Маленков же возглавлял партийный аппарат, был типичным партократом. Соответственно, в реальности никакого противопоставления ленинградцев Центру не было, «партийная верхушка просто оттесняла Вознесенского и крупнейшую партийную организацию, которая его поддерживала». (Берия С. Мой отец — Лаврентий Берия. М., 1994. С. 328.)

Как бы там ни было, вскоре лишившаяся лидера ленинградская группировка стала объектом преследования конкурентами.

25 декабря 1948 года в Ленинграде состоялась X областная и VIII городская объединенная партийная конференция, в конце которой и состоялись выборы секретарей обкома и горкома ВКП(б). В первых числах января 1949 года в ЦК ВКП(б) на имя Сталина поступило анонимное письмо, в котором говорилось, что выборы были сфальсифицированы, подсчет голосов велся с нарушением, во многих бюллетенях фамилии руководителей были вычеркнуты. Сточки зрения партийной морали это было преступлением.

Сталин вызвал куратора Отдела партийных органов Маленкова и дал указание разобраться. 10–12 января 1949 года Комиссия партийного контроля при ЦК ВКП(б) провела проверку, которая выявила факт фальсификации. В тот же день первый секретарь Ленинградского обкома П. С. Попков был вызван в Москву на заседание Политбюро.

Кроме того, МГБ зафиксировало разговоры на квартире секретаря ЦК Кузнецова с председателем правительства РСФСР М. И. Родионовым и П. С. Попковым о бедственном положении Российской Федерации и о желательности создать Компартию РСФСР.

Одновременно с этим Сталину было доложено, что ленинградское руководство без согласования с Советом Министров СССР и Политбюро провело в Ленинграде Всероссийскую торговую оптовую ярмарку, которая по неизвестной причине получила статус Всесоюзной. Выяснилось, что все вопросы проведения ярмарки, в том числе вывоз товаров со складов, Попков и Лазутин согласовали с председателем правительства РСФСР М. И. Родионовым и председателем Госплана СССР H. A. Вознесенским, минуя Совет Министров СССР, председателем которого был И. В. Сталин.

Формально это могло показаться просто нарушением субординации. 14 октября 1948 года Бюро Совета Министров СССР рассмотрело вопрос о разработке мероприятий по реализации остатков товаров народного потребления на сумму 5 миллиардов рублей, скопившихся на складах Министерства торговли СССР. Было принято постановление об организации в декабре того же года межобластных оптовых ярмарок для реализации этих остатков и дано разрешение на их вывоз. Однако на самом деле была проведена в Ленинграде с 10 по 20 января 1949 года Всероссийская оптовая ярмарка с участием торговых организаций союзных республик. Кузнецов, Родионов и Попков не только не получили разрешения на ее проведение, но и не поставили ЦК и Политбюро в известность о предстоящей ярмарке. Налицо было превышение должностных полномочий целой группой высших партийных и государственных работников, их сговор. Ленинградские руководители и Родионов напрямую вышли на союзные республики, минуя Центр, создав до сих пор небывалую управленческую коллизию и опасный прецедент. Кроме того, устроители ярмарки не смогли толком реализовать продовольственные товары, свезенные в Ленинград со всей страны, что привело к их порче и ущербу в четыре миллиарда рублей. Нелишне напомнить, что именно в этот период колоссальные средства были направлены на восстановление народного хозяйства и создание атомного оружия.

Ярмарка проводилась без рекламы. На нее были вызваны только партийные работники, возглавляющие крупные области и города РСФСР, что дало основания для подозрений, что на самом деле состоялся подпольный съезд крупных функционеров КПСС, с тем чтобы образовать новую коммунистическую партию РСФСР, отделив ее от КПСС.

Кроме того, как свидетельствует сын A. A. Кузнецова Валерий Кузнецов: «В начале 1948 года в ЦК поступили сообщения: многие ленинградские руководители узнали о денежной реформе заранее и успели вложить деньги на подставных лиц в сберкассы. Денежную реформу курировал H. A. Вознесенский». (Московский комсомолец. 14.03.2005.)

Члены Политбюро ЦК заслушали невнятные объяснения Попкова, после чего было принято решение направить в Ленинград Маленкова Г. М. и члена Оргбюро ЦК Андрианова В. М. ознакомить Ленинградскую партийную организацию с выявленными нарушениями должностной и партийной дисциплины. После проверок членами КПК и органами госбезопасности в Смольном был созван пленум объединенной Ленинградской парторганизации, на котором выступил Маленков с оценкой действий местных партийных руководителей, которые позволили подтасовать протоколы выборов, допустили хозяйственные нарушения, граничащие с государственными преступлениями. Маленков сообщил об антипартийной деятельности Попкова, Лазутина, Родионова и допущенных нарушениях со стороны Кузнецова.

Показательно, что на пленуме П. С. Попков признал, «что абсолютное число вопросов, которые шли из областного и городского комитетов партии, шли в ЦК через Кузнецова», вплоть до таких местных тем, как изменения в организации городского трамвайного движения. Было очевидно, что Кузнецов явно выходил за рамки своей компетенции, то есть «подменял ЦК».

Пленум одобрил решение Политбюро ЦК ВКП(б) об отстранении от должности первого секретаря Попкова и принял решение объявить строгий выговор Капустину и другим руководителям, замешанным в подлоге выборов, а председателя счетной комиссии Тихонова исключить из партии.

15 февраля 1949 года вышло Постановление ЦК ВКП(б) «Об антипартийных действиях члена ЦК ВКП(б) т. Кузнецова A. A. и кандидатов в члены ЦК ВКП(б) тт. Родионова М. И. и Попкова П. С.». Кузнецов, Родионов и Попков за допущенные нарушения в работе решением ЦК были отстранены от занимаемых постов.

Их вина заключалась в следующем: они незаконно организовали в январе 1949 года в Ленинграде Всесоюзную оптовую ярмарку без согласования с ЦК и Советом Министров СССР; у данных товарищей «имеется нездоровый, небольшевистский уклон, выражающийся в демагогическом заигрывании с Ленинградской организацией, в попытках представить себя в качестве особых защитников интересов Ленинграда, в попытках создать средостение между ЦК ВКП(б) и Ленинградской организацией и отдалить таким образом Ленинградскую организацию от ЦК ВКП(б)».

Это было не все. Кроме «ущерба государству» и «разбазаривания государственных товарных фондов» Попков был обвинен в том, что он «встает на путь обхода ЦК партии, на путь сомнительных закулисных, а иногда и рваческих комбинаций, проводимых через различных самозваных „шефов“ Ленинграда вроде тт. Кузнецова, Родионова и других».

Дело было передано на рассмотрение КПК при ЦК ВКП(б), в состав которой входили заместитель председателя КПК Шкирятов, Маленков и его выдвиженец Хрущев.

Зацепили и H. A. Вознесенского: к нему обращался Попков с предложением «шефствовать» над Ленинградом после смерти Жданова.

Заключительная часть постановления звучала более чем угрожающе: «ЦК ВКП(б) напоминает, что Зиновьев, когда он пытался превратить ленинградскую организацию в опору своей антиленинской фракции, прибегал к таким же антипартийным методам заигрывания с ленинградской организацией, охаивания Центрального Комитета ВКП(б), якобы не заботящегося о нуждах Ленинграда, отрыва ленинградской организации от ЦК ВКП(б) и противопоставления ленинградской организации партии ее Центральному Комитету» (Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет Министров СССР. 1945–1953. С. 67).

Обращение к фигуре партийного оппозиционера 1930-х годов Г. Е. Зиновьева ничего хорошего ленинградцам не сулило. Это была черная метка.

Кузнецов, Родионов, Попков были сняты с должностей. Надо было ждать новых репрессий.

Какое-то значение в этой истории имели архивные материалы госбезопасности, которые Кузнецов как куратор МГБ стал внимательно изучать, что должно было вызвать обеспокоенность Маленкова, Берии, Молотова, Микояна, Кагановича, Ворошилова, причастных к чисткам 1930-х годов. (Тема секретных архивов госбезопасности еще не раз будет тревожить сон многих сталинских соратников.)

Наступила очередь Вознесенского. Отторгать Ленинград от ЦК он явно не собирался, но был далеко не безгрешен. Разумеется, как экономист он был на голову выше всех в Политбюро и Совете министров. Его главный грех, пожалуй, заключался в безграничной уверенности в собственной правоте. Но против него работало слишком много обстоятельству том числе изменение международной обстановки и новые требования укрепления обороны.

Вознесенский в реальности был виноват, что Госплан, исходя из разного числа рабочих дней, занизил планы промышленного производства на первый квартал 1949 года по сравнению с четвертым кварталом 1948 года. «Самоуправство» Вознесенского, «хитрость» в отношении Совета министров, «преступные факты» подгона цифр и «культивирование в Госплане непартийных нравов», «факты обмана Правительства» — все это явилось основанием для увольнения Вознесенского из Госплана. Постановление Совмина СССР «О Госплане СССР» вышло 5 марта 1949 года. Всего из Госплана было уволено 300 человек.

Председателем Госплана назначили М. З. Сабурова, человека из соперничающей группировки Маленкова. Он родился в Донбассе в 1900 году, окончил Московский механико-машиностроительный институт им. Н. Э. Баумана, работал главным технологом на Новокраматорском заводе тяжелого машиностроения, в Наркомате машиностроения, в Госплане, в 1941–1942 годах был председателем Госплана, затем — заместителем председателя СНК СССР.

Сабуров, как и М. Г. Первухин (родился в 1904 году; нарком электростанций и электропромышленности; зампредседателя СНК СССР), были опорной фигурой в кадровой системе Маленкова.

7 марта 1949 года Вознесенскому был дан месячный отпуск «для лечения». Однако это не было концом, Сталин еще не принял в его отношении никакого решения. Более того, вскоре он пригласил Вознесенского к себе на дачу и в присутствии всех членов Политбюро поднял за него тост: «Сегодня мы прощаемся с нашим дорогим соратником и другом Николаем Алексеевичем Вознесенским. Он совершил ошибку, мимо которой мы пройти не можем. Но мы знаем его выдающиеся способности и качества руководителя, и я уверен, что скоро он вернется в наше руководящее ядро. За здоровье нашего друга и товарища Николая Алексеевича Вознесенского!» (Вознесенский Л. А. Истины ради. М., 2002. С. 140).

Вознесенский был выведен из Политбюро и стал ждать нового назначения. Через месяц Сталин пригласил его на одно заседание, но это была их последняя встреча. Хотя Сталин не раз говорил Маленкову, что пора найти Вознесенскому новую работу, дело все время затягивалось.

Направленный из ЦК в Госплан уполномоченный ЦК Е. Е. Андреев посылает Маленкову и Пономаренко записку о том, что обнаружена пропажа многих секретных документов (за пять лет исчезло 236 секретных и совершенно секретных документов). Их перечень мог привести Сталина в шок. (Тематически они касались расположения советских предприятий за рубежом, пятилетних планов, производства военной техники, угля, черных и цветных металлов, нефти и т. д.)

В конце февраля, по решению Политбюро, было сформировано несколько инспекторских групп КПК и направлены в Ленинград вместе с большой группой следователей по особо важным делам МГБ СССР.

Проверки личных дел руководящих ленинградских работников выявили множество фактов нарушения порядка работы с кадрами. Выяснилось, что некоторые люди были назначены на высокие руководящие хозяйственные должности не имея для этого никаких оснований. По линии МГБ шла проверка допуска этих людей к секретным материалам и работе с грифованными документами. В первую очередь проверка коснулась личных дел высшего руководства. И здесь, в личном деле второго секретаря горкома Я. Ф. Капустина, обнаружилась подозрительная зацепка. В учетной партийной карточке Капустина значился строгий выговор за аморальное поведение в тот период зарубежной командировки. В 1935–1936 годах он как инженер находился на двухгодичной стажировке в Англии на заводе фирмы «Метрополитен-Виккерс». На ней была пометка A. A. Жданова, однако сопроводительных документов нигде не было обнаружено. «Аморальное поведение» — это интимные отношения с переводчицей-англичанкой и скандал, устроенный ее мужем, когда он, неожиданно вернувшись домой, застал любовников. Капустин оказался в полицейском участке, откуда его «вытащили» сотрудники советского торгпредства. Затем последовало разбирательство в партийной организации торгпредства, строгий выговор Капустину, и дело тихо замяли. Эта информация была доложена Жданову в 1939 году и сочтена им недостойной внимания. Все компрометирующие Капустина материалы оперативного учета были уничтожены в 1945 году по распоряжению начальника Ленинградского УНКВД П. Н. Кубаткина, поскольку согласно инструкции запрещалось собирать документы подобного рода на партийных работников такого ранга. В 1949 году дело всплыло. Теперь это решение было сочтено попыткой скрыть шпионскую деятельность Капустина, и по указанию Сталина Капустин и Кубаткин были арестованы.

Капустин после допросов признал факт его вербовки английской разведкой. Было ли это на самом деле? Не исключалось, что неожиданное появление оскорбленного мужа в минуту его свидания было частью вербовочной операции. Во всяком случае, это старый прием многих контрразведок. В донесении от 1 августа 1949 года Абакумов сообщил Сталину, что существуют «веские основания считать Капустина агентом Британской разведки».

Капустин на первых допросах начал давать показания, что до войны в Ленинграде сложилась группа во главе с Кузнецовым и Попковым, которая вынашивала идею создания Российской коммунистической партии. Позже эту идею поддержал Вознесенский, Родионов, Шумилов (главный редактор газеты «Ленинградская правда»). Они обсуждали идею перенести правительство РСФСР и ЦК РКП(б) в Ленинград, превратив его в новую столицу республики. Всего в эту группу входило более 75 партийных работников Ленинграда, включая второго секретаря Ленинградского обкома и горкома партии Турко, председателя Ленгорисполкома Лазутин, заведующую орготделом Ленинградского обкома партии Закржевскую.

Вслед за Капустиным были освобождены от постов второй секретарь обкома Г. Ф. Бадаев, председатель горисполкома П. Г. Лазутин, секретарь одного из городских райкомов М. А. Вознесенская (сестра H. A. Вознесенского), министр просвещения РСФСР A. A. Вознесенский (его брат).

В числе первых также были арестованы оказался зампредседателя Ленинградского областного совета Э. П. Бояр, секретарь Куйбышевского райкома ВКП(б) М. А. Вознесенская (сестра H. A. Вознесенского), заместитель министра Морского Флота СССР А. Д. Вербицкий, который ранее был секретарем Ленинградского горкома ВКП(б), заведующая орготделом обкома ВКП(б) Т. В. Закржевская, первый секретарь Ярославского обкома ВКП(б) И. М. Турко, который ранее был вторым секретарем Ленинградского обкома партии. 5 августа 1949 года был арестован первый секретарь Крымского обкома ВКП(б) Н. В. Соловьев, ранее работавший председателем Ленинградского облисполкома.

Кадровая экспансия ленинградцев, связанная с выдвижением A. A. Кузнецова, бросалась в глаза, т. к. были выдвинуты на руководящую работу в другие регионы сотни ленинградцев. Если учесть, что Сталин всегда подозрительно относился к различным кланам, то данный факт теперь казался подтверждающим тайный сговор. В обвинительное заключение Сталин вписал в отношении Кузнецова, что тот, «обманным путем пробравшись в ЦК ВКП(б)… повсюду насаждал своих людей — от Белоруссии до Дальнего Востока и от Севера до Крыма».

Хотя не объяснялось, что такое «обманным путем».

В сентябре в Ленинградском военном округе была проведена кадровая чистка: были сняты со своих постов командующий генерал-полковник Д. Н. Гусев, заместитель командующего по политчасти генерал-лейтенант В. Н. Богаткин, начальник политуправления генерал-майор H. H. Цветаев. Чистка также была проведена и в руководстве Черноморским флотом. Это означало, что Кремль крайне серьезно воспринял «ленинградскую» угрозу.

Лев Вознесенский, сын бывшего министра просвещения РСФСР Александра Вознесенского, впоследствии рассказал об обстановке следствия: «Ответственный сотрудник Комитета партийного контроля при ЦК КПСС Алексей Ильич Кузнецов, которому при Н. С. Хрущеве была поручена работа по пересмотру „ленинградского дела“, рассказывал нам, сыновьям А. А. Вознесенского: „Братья и сестра Вознесенские больше года держались на следствии настолько упорно, что Сталин в конце концов послал в тюрьму комиссию в составе Маленкова, Берии и Булганина с заданием выяснить, почему они так долго не подписывают нужных ему показаний. И тогда к ним привели из карцера, в котором он в очередной раз находился, вашего отца. Кстати, вот папка, в которой подшиты квитанции (или корешки от них, сейчас уже не помню. — Л. В.) на вывод его из камеры. Их более 90! Подобные папки у всех других в несколько раз тоньше. А ведь за каждой из этих 90 бумажек — допрос, избиения, пытки, карцер… Да, так вот к тому времени, когда Александра Алексеевича привели на этот допрос, он от всего перенесенного почти ослеп (а раньше зрение у него было отменное. — Л. В.) и в слабо освещенной одним торшером комнате, разглядев только стоявшего за креслом Булганина в маршальском мундире, воскликнул: „Какое счастье, что Вы пришли, товарищ Булганин! Наконец-то Сталин узнает правду!“ „Тамбовский волк тебе товарищ!“ — ответил ему Булганин, а из затененных углов комнаты раздался дружный хохот сидевших в креслах Берии и Маленкова. Булганин же ударом ноги сбил Александра Алексеевича на пол и стал топтать его своими маршальскими сапогами. Затем троица допросила его. Он отверг и опроверг обвинения, но они все равно написали эту записку…“»

И Кузнецов показал нам не очень аккуратную бумажку размером меньше половины обычного листа, на которой от руки было написано:

«Товарищ Сталин! По Вашему указанию Вознесенского А. А. допросили и считаем, что он виновен.

Маленков, Берия, Булганин».

«На основании этой записки Александр Алексеевич и был расстрелян, — продолжал Алексей Ильич. — Изучая материалы так называемого ленинградского дела, я допрашивал Маленкова и Булганина и спросил у этого Маршала Советского Союза:

— Как же вы могли отправить на смерть честнейшего коммуниста, настоящего ленинца (тогда такая характеристика была высшей оценкой и сомнениям не подвергалась. — Л. В.), каким был Александр Алексеевич?

— Я не хотел, чтобы Берия и Маленков расстреляли меня вместе с ним, — „честно“ ответил Булганин». (Вознесенский Л. А. Истины ради. С. 216.)

Постановлением Политбюро 11 сентября 1949 года Н. А. Вознесенский был исключен из состава ЦК, дело было передано в прокуратуру. 27 октября 1949 года он был арестован и решением суда приговорен к смертной казни.

Еще в 1947 году в СССР смертная казнь была отменена, но 12 января 1950 года во время следствия по «ленинградскому делу» она была восстановлена по отношению к изменникам Родины, шпионам и подрывникам-диверсантам.

Итог следствия выглядел так:

«ОБВИНИТЕЛЬНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ по делу привлекаемых к уголовной ответственности участников вражеской группы подрывников в партийном и советском аппарате: ВОЗНЕСЕНСКОГО Н. А., КУЗНЕЦОВА А. А., ПОПКОВА П. С. (далее — перечень еще 30 кандидатов в подсудимые), всего в количестве 33 человек».

Выделим: «подрывников в партийном советском аппарате».

1 октября 1950 года в час ночи был оглашен приговор. В два часа ночи H. A. Вознесенский, A. A. Кузнецов, М. И. Родионов, П. С. Попков, Я. Ф. Капустин, П. Г. Лазутин были расстреляны. Прах их тайно захоронили на Левашовской пустоши под Ленинградом. И. М. Турко, Т. В. Закржевскую, Ф. Е. Михеева и других осудили на длительное тюремное заключение.

После казни «главных подрывников» в Москве по приговору суда были расстреляны 20 человек: М. А. Вознесенская, A. A. Вознесенский, П. Н. Кубаткин, Г. Ф. Бадаев — секретарь Ленинградского обкома ВКП(б); М. В. Басов — заместитель председателя Совета Министров РСФСР, председатель Госплана РСФСР; В. О. Белопольский — технический сотрудник Ленинградского горисполкома; П. Т. Бондаренко — заместитель командующего Черноморским флотом по политической части, контр-адмирал; A. A. Бубнов — секретарь исполкома Ленгорсовета; А. И. Бурилин — заместитель председателя

Леноблисполкома; А. Д. Вербицкий — заместитель министра Морского флота СССР, ранее — секретарь Ленин градского горкома ВКП(б); В. П. Галкин — заместитель председателя Ленгорсовета; В. Н. Иванов — второй секретарь ЦК ВЛКСМ; П. И. Левин — секретарь Ленинградского горкома ВКП(б); М. Н. Никитин — секретарь Ленинградского обкома ВКП(б); М. И. Петровский — секретарь Крымского обкома ВКП(б); М. И. Сафонов — председатель Новгородского облсовета, ранее — заместитель председателя Леноблсовета; П. Т. Талюш — секретарь Саратовского обкома ВКП(б), ранее — заведующий отделом Ленинградского обкома ВКП(б); И. С. Харитонов — председатель исполкома Леноблсовета; П. А. Чурсин — секретарь Крымского обкома ВКП(б).

Их тела были кремированы и захоронены на кладбище Донского монастыря; сегодня это «Могила № 3 невостребованных прахов». На ней в 1990-е годы сооружен мемориал «Памяти жертв политических репрессий 1945–1953 годов». На плитах с именами погибших по «ленинградскому делу» надпись: «Ленинградцы… Честь, Долг и Отчизна были для вас превыше всего. Время сохранит ваши имена…»

Всего по «ленинградскому делу» были осуждены 214 человек, в том числе 145 близких и дальних родственников основных обвиняемых.

Характерно, что следователям и судьям было дано указание, чтобы имя Жданова нигде не упоминалось. Очевидно, бывший второй человек партии, ее идеолог, не мог быть вдохновителем группы, раскалывающей Советское государство.

Впрочем, первоначально имя Жданова все же фигурировало в деле.

Вот как пишет об этом петербургский историк: «По мере того, как раскручивался маховик „ленинградского дела“, специально собирали компромат и на Жданова. Затем прекратили. Однако заметим, что во вставках Сталина в текст подготовленного проекта закрытого письма Политбюро членам и кандидатам в члены ЦК ВКП(б) „Об антипартийной враждебной группе Кузнецова, Попкова, Родионова, Капустина, Соловьева и др.“ трижды упоминается имя Жданова. Согласно вставкам, Кузнецов был переведен на работу в ЦК по рекомендации тов. Жданова, Кузнецов злоупотреблял доверием тов. Жданова, кадровые назначения происходили при поддержке тов. Жданова, питавшего полное доверие к Кузнецову. Причем Сталин дважды зачеркивал слово „полное“, менял его на „безграничное“ и в конце концов восстановил свой первоначальный вариант». (Кутузов В.А. A. A. Жданов или A. A. Кузнецов? К вопросу о лидерстве в блокированном Ленинграде. Новейшая история России. 2012. № 1. http://history.spbu.ru/ userfiles/Bogomazov/03_Kutuzov.pdf)

Не исключено, что в период разгрома ленинградцев была упущена единственная реальная возможность изменить национально-государственное устройство СССР и перейти к территориальному федерализму, отменив санкционированный Лениным в 1922 году и тогда оспоренный Сталиным союз национальных республик. Это отняло бы у республиканских национальных элит козыри, которыми сперва под флагом интернационализма, а потом «коренизации» они воспользовались для достижения своих узких целей и дезинтеграции страны.

Уже во времена Юрия Андропова, который отрицательно относился к деятельности так называемых «русистов» (неловкий эвфемизм КГБ), была попытка вернуться к роковой проблеме.

Бывший помощник Генерального секретаря ЦК КПСС Аркадий Вольский рассказывал: «У него была идефикс — ликвидировать построение СССР по национальному принципу. Межнациональная рознь в СССР подавлялась. Не была такой злобной, как ныне. Однако тлела всегда. Как-то генсек меня вызвал: „Давайте кончать с национальным делением страны. Представьте соображения об организации в Советском Союзе штатов на основе численности населения, производственной целесообразности, и чтобы образующая нация была погашена. Нарисуйте новую карту СССР“.

Пятнадцать вариантов сделал! И ни один Андропову не понравился. Какой ни принесу — недоволен: „Отчего эту область сюда, эту — туда? Отчего предприятия так распределили?“ А самое трудное было — заводы поделить. С содроганием вспоминаю то задание. В конце концов я позвонил Велихову: „Женя, выручай! Подключись“. Обратился к нему как к умному человеку и другу. Дальше мы уже вдвоем чертили. Корпели день и ночь. Компьютеров-то не было. Из подручных средств только телефоны да справки. Нарисовали три варианта. Сорок один штат у нас получился. Закончили, красиво оформили, и тут Юрий Владимирович слег. Не случись этого, успей он одобрить „проект“, с полной уверенностью скажу: секретари ЦК, ставшие впоследствии главами независимых государств, бурно аплодировали бы мудрому решению партии. И страна не вляпалась бы в то, во что спустя несколько лет по уши вляпалась». (Вольский А. Четыре генсека. Коммерсантъ, № 169 (3500), 12.09.2006.)

Эту информацию А. И. Вольского подтвердил и бывший первый заместитель председателя КГБ СССР Ф. Д. Бобков. Андропов еще в годы работы в КГБ делился с ним соображениями о территориальном устройстве страны. (Ф. Д. Бобков в интервью автору.)

Также и Михаил Соломенцев (член Политбюро ЦК КПСС, председатель совета Министров РСФСР в 1971–1983 гг.) прямо говорил об ущемлении интересов России в составе Советского Союза. «В России республиканской партии не было. Россией, автономными республиками, краями и областями занимался напрямую ЦК КПСС. От этого возникало немало проблем. <…> Немало примеров, когда правительственные, госплановские, министерские и другие союзные структуры решали в обход Совмина республики… <…> Госплан и Минфин Союза дошли до того, что позволили в течение года делать изъятия из утвержденного Верховным Советом бюджета России в пользу другой республики или союзного министерства». (Соломенцев М. С. Зачистка в Политбюро. Как Горбачев убирал «врагов перестройки». М., 2011. С. 103–104.)