В середине декабря 1949 года был снят с поста первый секретарь Московского горкома и обкома, секретарь ЦК Г. М. Попов, выдвиженец Жданова. Одной из причин был его конфликт с министром вооружений Д. Ф. Устиновым, который пожаловался Сталину на то, что Попов требует перепрофилировать под выпуск тракторов один из авиазаводов в Москве, не выделяет квартир оборонщикам и пытается навязать министерству свои решения. Действительно, после смерти Жданова Попов пытался укрепить свои позиции, требуя от союзных министров как членов партии подчинения Московскому горкому партии, что было свидетельством ослабления союзного Центра. Министры жаловались на Попова в ЦК, и в конце концов того сняли с поста. Как говорилось в постановлении Политбюро о недостатках в работе Попова, «… это неправильно воспитывает партийные и советские кадры и подрывает партийную и государственную дисциплину». (Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1946–1953. С. 323.)

Но можно посмотреть на тот конфликт шире.

Жданов и Вознесенский выступали за развитие внутреннего рынка, производство товаров народного потребления, рост уровня жизни. В разработках новой программы ВКП(б) ими выделялась ее социальная направленность: предлагалось в больших объемах вести жилищное строительство, начать массовое производства легковых автомобилей и т. д. Из политических идей надо отметить следующее: перерастание государства диктатуры пролетариата в общенародную демократию, референдумы по важнейшим вопросам, предоставление общественным организациям права законодательной инициативы.

Для Сталина, который в 1948 году стремился во что бы то ни стало встретить новую войну во всеоружии, подобные идеи были в лучшем случае далекой перспективой, а в худшем — маниловщиной.

Увольнение Попова и перевод из Киева на его место Хрущева имели далеко идущие последствия, определившие судьбу СССР.

Первое появление на московской политической сцене энергичного малообразованного партийца Никиты Хрущева состоялось почти случайно. Его привел Каганович, который познакомился с Хрущевым в Донбассе, где тот был секретарем Петрово-Марьинского райкома в Юзовке (ныне Донецк) и в 1923–24 годах состоял в троцкистской оппозиции. Открестившись от троцкизма и покаявшись, Хрущев познакомился с Кагановичем (тогда Генеральным секретарем ЦК КП Украины) и получил его поддержку, стал инструктором, затем заместителем заведующего орготделом ЦК, заведующим орготделом Киевского окружкома партии. В 1929 году был направлен на учебу в Промышленную академию, но после собеседования, на котором была установлена его безграмотность, не подлежал зачислению. Тогда Хрущев снова обратился к Кагановичу и, благодаря его вмешательству, стал студентом первого, общеобразовательного курса, на котором стала учиться и жена Сталина Надежда Аллилуева. Он был чрезвычайно активным. 30 мая 1930 года в «Правде» появилось его письмо с разоблачением окопавшихся в академии скрытых врагов. Каганович прочитал его и, поскольку испытывал большую нехватку в известных лично ему кадрах, дал указание избрать Хрущева парторгом академии. Учился Хрущев плохо, но компенсировал это борьбой «за чистоту рядов», организовав партийное расследование против 40 слушателей, многие из которых были исключены из партии и академии. С января 1931 года Хрущев секретарь Бауманского райкома Москвы. В этой должности он продолжал «борьбу», чего, видимо, и ожидал от него Каганович. В первую очередь были распущены партийные организации Института азота и «Моспушнины», разгромлена парторганизация издательства «Молодая гвардия», проморгавшая выпуск идеологически «вредных» книг. В июне 1931 года Хрущев стал секретарем Краснопресненского райкома, а в январе 1932 года — вторым секретарем Московского комитета партии. Он выглядел простодушным, доброжелательным человеком, ходил в поношенном темно-сером костюме, сатиновой косоворотке и сапогах. Но за внешним обликом этого тридцатипятилетнего «самородка» скрывалась жестокая и расчетливая личность. Люди, знавшие его в ту пору, говорили о нем: «Удивительно недалекий и большой подхалим».

Этот портрет Хрущева показывает, что даже преданный вождю Каганович и трудноуправляемый Орджоникидзе имели в своем окружении работников с очень большими изъянами. Однако малограмотность Хрущева (например, до конца жизни он писал такие резолюции — «Азнакомица!», что означало «ознакомиться») была самым маленьким его недостатком.

Как 1-й секретарь Московского горкома и обкома ВКП(б), Хрущев был одним из главных организаторов террористических чисток Москве и Московской области, входил в так называемую «Тройку», которая выносила расстрельные приговоры.

Для него были характерны волевые и малопродуманные решения. Например, еще будучи первым секретарем ЦК партии Украины, он предлагал фантастический проект постройки гигантского молокопровода из сельских районов, чтобы поставлять в Киев молоко от полумиллиона коров. В марте

1951 года в газете «Правда» на двух полосах была опубликована его статья о необходимости создания агрогородов на месте деревень, чтобы «многоквартирные дома» заменили «частные избушки». Сталин резко возразил, и позиция Хрущева была подвергнута критике в Закрытом письме ЦК партии, в том числе и за его недооценку крестьянских подсобных хозяйств. (Готовил письмо Маленков.)

Это только на первый взгляд может показаться, что малокультурный напористый Хрущев долгие годы случайно пребывал в Политбюро, что его время закончилось в годы индустриализации. Он оказался очень нужным игроком второго плана, внешне не претендующим на первые роли. Тем более у Сталина его фигура навсегда была связана с памятью о Надежде Аллилуевой.

Маленков, протянувший руку Хрущеву, мог быть доволен этим кадровым решением, ослаблявшим конкурентов. К тому же за новым назначенцем была самая крупная республиканская партийная организация с огромным промышленным и оборонным потенциалом. Такие области, как Донецкая (Сталинская), Харьковская, Днепропетровская, Запорожская, располагали колоссальными кадровыми ресурсами руководителей, получивших инженерное образование в начале 30-х годов, сделавших первые шаги политической карьеры перед войной, воевавших, а затем вытащивших на своих плечах подвиг восстановления.

Среди тех, кто оставался на Украине, выделим несколько человек — это Леонид Брежнев, а также Андрей Кириленко, Николай Щелоков, Константин Грушевой, Владимир Щербицкий. Именно они составят «ближний круг» команды Брежнева, когда он станет Генеральным секретарем ЦК КПСС. Впоследствии Николай Щелоков, пройдя должности секретаря Днепропетровского обкома по промышленности, заведующего отделом промышленности ЦК КП Украины, председателя Молдавского совнархоза и заместителя председателя Совета министров Молдавии, станет министром внутренних дел СССР и важнейшим сотрудником брежневской команды; Кириленко — членом Политбюро и вторым секретарем ЦК КПСС; Щербицкий — членом Политбюро и первым секретарем ЦК КП Украины; Грушевой — членом Военного совета Московского военного округа и кандидатом в члены ЦК КПСС.

Брежнев обратил на себя внимание Сталина, когда сумел форсированными темпами восстановить «Запорожсталь» и ДнероГЭС. (Осенью 1947 года сдана первая очередь металлургического комбината и восстановлены другие стратегически важные объекты.) Сталин лично звонил Брежневу, контролируя ход дел.

Если рассматривать появление Хрущева в Москве с точки зрения его «командного» веса, то это был бесспорный тяжеловес. Маленков недооценил его таланты, не разглядел в нем будущего противника.

Андрей Маленков вспоминал, что Хрущев был единственным из коллег, с кем проводил свободное время его отец. Они называли друг друга «Никитой» и «Егором», ходили друг к другу на дни рождения, а их дети постоянно бывали друг у друга в квартирах на улице Грановского. Однако, хотя Нина Петровна, по воспоминаниям Андрея, была «интеллигентной женщиной», а ее муж — «самым живым» из коллег Маленкова, Хрущев производил впечатление человека «невероятно грубого». «Мои родители были из интеллигентных семей, — объяснял Маленков-младший, — учились в гимназии, получили высшее образование, в гостях у нас часто бывали академики и профессора. Хрущев же был совершенно неотесан, с на редкость грубым чувством юмора, очевидно, ничего не читал и совершенно не знал литературу».

После разгрома ленинградцев и москвичей самой сильной группировкой стали украинцы (днепропетровские и донецкие). Впрочем, в этой картине не хватает одной детали. Резкое усиление Хрущева могло произойти только в том случае, когда он получил в руки какой-то очень сильный козырь, которого не было у Маленкова. Какой же?

Ответ находим в книге Андрея Маленкова, который писал:

«В конце сороковых годов… Хрущев занимал пост секретаря ЦК по кадрам и, по долгу службы контролируя деятельность репрессивных органов, нес личную вину за гибель А. Кузнецова и других ленинградских руководителей. Боясь, как бы на готовящемся судилище над Маленковым (Пленум ЦК КПСС в 1957 году. — С. Р.) не всплыла его собственная неприглядная роль в „ленинградском деле“, Хрущев должен был… всю вину свалить на Маленкова». (Маленков А. Г. Омоем отце Георгии Маленкове. М., 1992. С. 88.)

Именно Хрущев после устранения Кузнецова стал курировать органы госбезопасности.

Тогда же с Украины в Москву были переведены многие партийные работники, «укрепившие» центральный аппарат МГБ: секретарь Винницкого обкома партии В. А. Голик, Херсонского — В. И. Алидин, Кировоградского — H. Р. Миронов, Ворошиловградского — Н. Г. Ермолов, Одесского — А. А. Епишев.

Об этом факте писал и Павел Судоплатов: «Во время последних лет сталинского правления Хрущев… расставлял своих людей на влиятельных постах. Редко замечают, что Хрущев умудрился… внедрить четырех своих ставленников в руководство МГБ-МВД: заместителями министра стали Серов, Савченко, Рясной и Епишев. Первые трое работали с ним на Украине. Четвертый служил под его началом секретарем обкома в Одессе и Харькове». (Судоплатов П. А. Разведка и Кремль. С. 543–544.)

Как утверждает Серго Берия, «Смерть ленинградских руководителей в первую очередь на их совести», то есть Маленкова, Хрущева и Шкирятова, членов специальной комиссии ЦК. (Берия С. Мой отец — Лаврентий Берия. С. 326.)

Однако Ф. Д. Бобков утверждал, что участие Хрущева в расследовании «Ленинградского дела» было незначительным. (Ф. Д. Бобков в интервью автору.)