Это найденное в Интернете малоизвестное исследование профессора Санкт-Петербургского государственного университета экономики и финансов, доктора исторических наук Б. А. Старкова «Борьба с коррупцией и политические процессы во второй половине 1940-х годов».

В частности, он характеризует обстановку в Ленинграде так: «Уже во второй половине 1945 года резко возросло число жалоб со стороны трудящихся на действия работников суда, прокуратуры и милиции. Документы свидетельствуют, что местное руководство постоянно информировалось об этом. Однако реакция со стороны ответственных работников была не адекватной. Номенклатура уже почувствовала вкус к красивой жизни и без особой опаски выставляла свои материальные завоевания, достигнутые служебным положением. Сделки, взяточничество, коррупция, протекционизм и мародерство стали утверждаться между некоторыми из ее представителей. Поэтому, не получив ответа на свои жалобы, граждане обращались за помощью в органы государственной безопасности и в Москву».

Заметим, что никакого «Ленинградского дела» еще нет и быть не могло. По жалобам граждан началась рутинная проверка, вскоре ставшая агентурно-оперативной разработкой «Скорпионы». Ее проводило управление МГБ Ленинградской области в 1946–1947 годах.

«Суть ее такова. После снятия блокады жителям Ленинграда были предоставлены некоторые льготы: повышение нормы выдачи продуктов по карточкам, разнообразие их ассортимента, завоз в город дефицитных тогда промышленных товаров. Порядок въезда в город и прописка строго регламентировались большим количеством нужных и ненужных документов. Однако очень скоро стало заметно, что город наводнился никогда не проживавшими в нем людьми, а коренные ленинградцы получали отказы в прописке. Проверка 21 821 дома в 1946 году подтвердила, что 10 тысяч горожан проживало вообще без прописки. Многие из них имели солидное уголовное прошлое. Криминальная обстановка в городе была сложной и имела тенденцию к ухудшению. Преступный мир пополнялся демобилизованными солдатами и офицерами, инвалидами войны, пособниками оккупантов, жуликами и аферистами, неизвестно какими путями оказавшимися в городе. Преступность принимала организованный характер».

Довольно быстро чекисты обратили внимание на действия городских властей.

«В течение 1945–1946 годов на имя первого секретаря Ленинградского обкома партии А. А. Кузнецова, сменившего на этом посту А. А. Жданова, неоднократно поступали заявления о неблагополучном положении в деле борьбы с преступностью в городе. По его указанию расследованием занялись сотрудники УМГБ, однако вскоре Кузнецов был переведен в Москву на должность секретаря ЦК ВКП(б) и стал членом Оргбюро ЦК. К этому времени было установлено, что в городе действует преступная группа во главе с аферистом Карнаковым и должностными лицами из городской прокуратуры, суда, адвокатуры, ВТЭК, горжилотдела, ОБХСС, управления Ленинградской городской милиции, паспортного отдела, военных учреждений ЛенВО и др. До войны Карнаков проживал в Ленинграде под фамилиями Березин, Балаканов и Шер».

Появление в среде ленинградского руководства этой неординарной фигуры трудно объяснить, кроме как коррупцией.

Вот его портрет: «В ряде уголовных дел он упоминался как „один из районных прокуроров“ или „зам. директора облбюро по распределению рабочей силы“. В 1941 году Карнаков эвакуировался в Свердловск, где в 1943 году был арестован за „антисоветскую деятельность“ и приговорен (по ст. 58 п. 10 ч. 2) к восьми годам исправительно-трудовых лагерей (ИТЛ), однако через полгода его освободили, и в мае 1944 года он возвратился в Ленинград. Агентурно-оперативными мероприятиями было установлено, что, выдавая себя за ответственного советского работника, путем взяток и подкупа должностных лиц и фабрикации фиктивных документов он организовал преступную группу из представителей правоохранительных органов и ряда государственных учреждений города. Сотрудники УМГБ выявили около семисот связей Карнакова и других лиц преступной группировки».

Дальнейшие события захватывали все больший размах, к операции были подключены лучшие следователи, установлено прослушивание подозреваемых, и принято беспрецедентное решение — не делиться информацией с управлением милиции, прокуратурой города, штабом ЛенВО, обкомом ВКП(б) и Ленгорисполкомом.

«Первые оперативные данные свидетельствовали, что преступники опирались на большую группу коррупционеров из высокопоставленных чиновников, способных расправиться с любым человеком, обнаружившим их преступную деятельность. Многие из фигурантов были вооружены, а некоторые завели себе личную охрану. Сотрудники госбезопасности установили схему взаимодействия членов группы, явки, пароли, условные знаки, методы работы. Любопытная деталь. Следствие установило, что ни в одной из государственных организаций, в том числе правоохранительных, куда обращался Карнаков, ни разу не навели о нем справки, не уточнили сведения о его личности. Коррупционеры оказывали платные „услуги“ по незаконной прописке, досрочному освобождению из мест заключения, предоставлению жилой площади, демобилизации из рядов Советской Армии, выдаче медицинских заключений об инвалидности и т. д. Они устраивали „сбор дани“ с директоров промышленных предприятий, магазинов, баз, складов. При этом часть „дани“ была в натуральном выражении в виде отрезов материи, промышленных, винно-водочных и табачных изделий, наборов дефицитных продуктов питания. В ходе следствия было установлено, что ряд работников прокуратуры и УМВД создавали фиктивные следственные дела с целью вымогательства. Всего по делу проходило 316 человек, в том числе 59 работников милиции, 47 — прокуратуры, суда и адвокатуры, 10 — горздравотдела и собеса, 7 — жилсистемы, 8 военнослужащих и 185 прочих (работники торговли, снабжения, баз, столовых, различных артелей и хозяйственники)».

В январе 1948 года сразу три заместителя начальника УМВД по Ленинградской области — Ермилов, Баскаков и Иванов — были уличены в нарушениях «во время проведения денежной реформы», т. е. обмена денег. (ЦК ВКП(б) и региональные партийные комитеты 1945–1953. М., 2004. С. 190.)

А вот здесь — внимание!

«8 февраля 1946 года информация о ходе операции „Скорпионы“ была доложена A. A. Кузнецову. Однако реакции из Смольного не последовало. На первый взгляд это было странно. Однако посмотрим с другой стороны. По документам на 1946 год, двухэтажный особняк для семьи секретаря ЦК и члена Оргбюро, именуемый как „объект Каменный остров“, скромностью не отличался. Он включал более двадцати комнат без учета различных подсобных помещений. В доме находились ковры, редкой работы хрустальные люстры, мебель, картины, радиоприемники, дорогая посуда. Тогда же следствие установило возможные связи коррумпированных чиновников с первыми лицами города. Однако начальник Ленинградского управления госбезопасности генерал-лейтенант Петр Николаевич Кубаткин не дал дальнейшего хода в расследовании по этому направлению. Документы свидетельствуют о том, что к этому времени высшее руководство НКВД было информировано о его связях с коррупционерами. Осенью 1945 года он получил в подарок от некоего Битермана, впоследствии арестованного по делу „Скорпионы“, трофейный автомобиль».

Более того, летом 1946 года секретарь ЦК Кузнецов содействует переводу Кубаткина (тот отказывался) в Москву на пост начальника Первого главного управления МГБ СССР (внешняя разведка). Но скорее всего, что он был переведен для того, чтобы беспрепятственно велось дело «Скорпионы». Кубаткин — фигура заметная, лично участвовал в ликвидации оппозиционеров (Карла Радека), в начале войны руководил Управлением НКГБ по Москве и Московской области, в августе 1941 года был назначен начальником Управления госбезопасности по Ленинградской области, которое возглавлял до конца войны. Его преемником стал Дмитрий Гаврилович Родионов, занимавший до этого пост заместителя начальника Второго управления МГБ СССР (контрразведка).

С его приходом события приобретают неожиданный поворот. Не случайно уже 19 ноября 1949 года Кубаткин снят с занимаемой должности в Москве и ненадолго назначен начальником Горьковского управления МГБ, затем по постановлению Политбюро (!) уволен из органов МГБ и назначен заместителем председателя Саратовского облисполкома.

«За три года пребывания в Ленинграде Родионов направил около трехсот конфиденциальных спецсообщений министру госбезопасности B. C. Абакумову и, часто бывая в Москве, докладывал лично Сталину „обо всем происходящем в Ленинграде“, в том числе и о связях партийно-советских руководителей Капустина, Попкова, Кузнецова и других с коррумпированными чиновниками. Его информация свидетельствовала, что местное руководство встало на путь очковтирательства и полностью игнорирует оперативную информацию органов госбезопасности о положении дел в городе, связанную с перебоями в снабжении населения продовольствием и промтоварами, о фактах превышения отдельными чиновниками своих служебных полномочий. По его представлению только за 1946 год из органов милиции было уволено 1775 человек. Дело было самым обширным по числу участников за 1930–1940-е годы. Оно явилось для Москвы показателем истинного положения и установившегося стиля руководства на местах. Одновременно это был сигнал для более тщательного анализа и проверки деятельности руководящих партийных и советских органов в регионе. Энергичное вмешательство организованной преступности в хозяйственно-экономическую сферу, ее сближение с партийно-государственной верхушкой свидетельствовали о слабости руководства, некомпетентности и постоянном очковтирательстве, которое становилось нормой жизни партийного и советского бюрократического аппарата».

Случаев обмана и злоупотреблений было выявлено множество. Частично они приведены в исследовании И. В. Говорова. «Так, инструктор Ленинградского горкома ВКП(б) Ведеркин в 1944 г. получил новую квартиру, сфабриковав справку о том, что его прежняя квартира разрушена. В результате он стал владеть двумя квартирами (2 и 4 комнаты). Семье же, которой ранее принадлежала полученная Ведеркиным квартира (вдове фронтовика, ее больной матери и ребенку), была предоставлена по возвращении из эвакуации замена — комната в коммуналке (бывшая кухня). Начальник сектора капитального строительства Ленплана (и секретарь партийной организации) А. Дунаева в 1945–1947 гг. построила в поселке Парголово дачу на участке в 3400 кв. метров. Строительные материалы она получила в государственных учреждениях как индивидуальный застройщик, не имеющий жилья (и это несмотря на имеющуюся трехкомнатную квартиру на Суворовском проспекте). Доставка стройматериалов осуществлялась на автомобилях автопарка, директором которого являлся ее муж Зингер. Такие же комбинации для постройки собственных дач провернули помощники заместителей председателя исполнительного комитета Ленинградского городского совета Колчин и Комаров. Начальник группы контроля при председателе Ленгорисполкома С. Михайлов (он же секретарь парторганизации исполкома) в 1948 г. незаконно получил квартиру, четырежды „как нуждающийся гражданин“ получал пособия и т. д.

Возникло принципиально новоеявление — многие предприятия торговли, снабжения и производства товаров широкого потребления превращались в своеобразные теневые коррупционные системы, которые, формально оставаясь государственными и общественными учреждениями, фактически служили удовлетворению частных интересов их руководителей и сотрудников. Условием беспрепятственной работы теневых систем было наличие „покровителей“ как в руководящих хозяйственных органах, так и партиино-советском аппарате. Подобные „покровители“ позволяли решать сразу нескольких задач: беспрепятственное снабжение дефицитным сырьем и товарами, защита от пристального внимания контролирующих и правоохранительных органов и возможность расправиться с жалобщиками и собственными строптивыми подчиненными.

Советские и партийные чиновники могли попасть под суд по коррупционным обвинениям только в случаях, когда их действия становились широко известны, или они становились жертвой очередной политической кампании. Так, в изученных архивных материалах за 1945–1948 гг. автору удалось выявить лишь один случай привлечения к уголовной ответственности представителя советской номенклатуры. Председатель райисполкома Райволовского района Слободкин наладил „бизнес“ по продаже домов, оставшихся от выселенных с этой территории финнов и предназначенных для заселения переселенцев на Карельский перешеек. За определенные комиссионные он составлял акт о том, что дом полностью разрушен. После чего дом разбирался, покупался будущим домовладельцем как дрова и вывозился к месту жительства, где вновь собирался. Только с февраля по август 1946 г. Слободкин провернул более 50 подобных махинаций. Правоохранительные органы неоднократно сообщали руководству области о незаконных действиях Слободкина, однако реакция обкома и облисполкома ограничилась проведением с проштрафившимся подчиненным воспитательной беседы. Лишь только после того, как в „Ленинградской правде“ 18 октября 1946 г. появилась заметка „Хищник и его покровители“ о значительных злоупотреблениях в Райволовском районе, областные власти пошли на более решительные меры. Слободкин и его „правая рука“, секретарь райисполкома Гричунко, лишились должностей, и материал на них был передан в прокуратуру. Секретарь райкома, который также был причастен к махинациям, отделался взысканием по партийной линии.

Гораздо более массовый характер привлечения номенклатурных работников к ответственности по обвинению в должностных нарушениях Ленинграда и области приобрели в 1949–1950 гг. после начала знаменитого „ленинградского дела“. Так, решением только одного из бюро горкома ВКП(б) в августе 1949 г. „за злоупотребление служебным положением“ были сняты с работы и исключены из партии 15 руководящих работников Ленгорисполкома. По обвинению в разбазаривании государственных средств и самоснабжении были осуждены практически все секретари райкомов и председатели райисполкомов Ленинграда…» (Говоров И. В. Коррупция в условиях послевоенного сталинизма (на материалах Ленинграда и Ленинградской области. Новейшая история России / Modern history of Russia. 2011. № 1 http://history.spbu. ru/userfiles/Govorov_01.pdf)

Теперь «Ленинградское дело» получило окончательное, «расстрельное», оформление — подтасовка на голосовании, коррупция, присвоение себе больших прав в потреблении, самоуправство в решении общесоюзных экономических проблем, попытка расколоть государство по национальному признаку. И, конечно, не будем забывать крайне напряженную международную обстановку и ведущиеся против СССР тайные спецоперации.

Лев Вознесенский тоже упоминает, что следствие «стало компрометировать арестованных на личном уровне, придавать бытовым фактам политическое значение, приравнивать соображения и высказывания к поступкам, приписывать обычным деловым решениям противозаконный характер, антипартийную, антигосударственную направленность».

По окончанию следствия с Лубянки в Кремль было направлено следующее письмо:

«СОВ. СЕКРЕТНО

ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМИТЕТ ВКП(б)

товарищу СТАЛИНУ И. В.

При этом представляем обвинительное заключение по делу КУЗНЕЦОВА, ПОПКОВА, ВОЗНЕСЕНСКОГО, КАПУСТИНА, ЛАЗУТИНА, РОДИОНОВА, ТУРКО, ЗАКРЖЕВСКОЙ и МИХЕЕВА, всего в количестве девяти человек. Считаем необходимым осудить всех их Военной Коллегией Верховного Суда Союза ССР, причем основных обвиняемых КУЗНЕЦОВА, ПОПКОВА, ВОЗНЕСЕНСКОГО, КАПУСТИНА, ЛАЗУТИНА и РОДИОНОВА, в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 12 января 1950 года, к смертной казни — расстрелу, без права помилования, с немедленным приведением приговора суда в исполнение. ТУРКО — к 15 годам тюрьмы, ЗАКРЖЕВСКУЮ и МИХЕЕВА — к 10 годам тюремного заключения каждого. Состав суда определить: председательствующий — заместитель председателя Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР генерал-майор юстиции МАТУЛЕВИЧ О.И., члены суда — генерал-майор юстиции ЗАРЯНОВ И.М. и генерал-майор юстиции ДЕТИСТОВ И. В. Дело заслушать в Ленинграде без участия сторон (прокурора и адвокатов) в закрытом заседании, без опубликования в печати, но в присутствии 100–150 чел. из числа партийного актива ленинградской организации. Слушание дела, с учетом необходимости тщательной подготовки судебного разбирательства, можно было бы, по нашему мнению, начать 25 сентября 1950 года. Просим Ваших указаний.

АБАКУМОВ, ВАВИЛОВ

„___“ сентября 1950 г.».

Лев Вознесенский так писал об обвинительном заключении: «Поразительно и другое: не только убогим по смыслу, но и просто бездарным с точки зрения соблюдения правовой формы был этот „процесс“ — с ослиными ушами заданности и предопределенности, торчащими из каждого вопроса и каждого ответа, алогичный во всем, вплоть до выбора статей обвинения. Их было три: 58–1-„а“, 58–7 и 58–11. Так вот, по статье 58–1-„а“ можно было расстрелять виновного в шпионаже, выдаче военной или государственной тайны, переходе на сторону врага, бегстве или перелете за границу. Но никому из подсудимых таких преступлений даже в то время приписать было невозможно, и подобных обвинений и не было. По статье 58–7 можно было осудить к расстрелу виновных в экономических преступлениях, совершенных в контрреволюционных целях, а также „в интересах бывших собственников или заинтересованных капиталистических организаций“. Но и такие обвинения не звучали и звучать не могли. По статье 58–11 можно было расстрелять подсудимых, если доказать преступления по первым двум из этого перечня статьям. Но все ограничивалось чисто словесными обвинениями в самой общей форме, ни в малейшей степени не связанными с содержанием упомянутых статей, без единого действительно подходящего под них факта, без хотя бы нескольких цифр, подтверждающих обоснованность претензий к подсудимым». (Вознесенский Л. А. Истины ради. С. 236.) Для полного представления о том, какими политическому руководству виделись основные угрозы государству, полностью приведем 58-ю статью Уголовного кодекса РСФСР, которая вступила в силу с 25 февраля 1927 года для противодействия контрреволюционной деятельности, несколько раз дополнялась… В частности, перечень подпунктов статьи 58–1 был обновлен и вступил в силу 8 июня 1934 года. Есть в этой статье и указание на «национальный вопрос».

• 58–1. Определение контрреволюционной деятельности.

• «Контрреволюционным признается всякое действие, направленное к свержению, подрыву или ослаблению власти рабоче-крестьянских советов и… правительств Союза ССР, союзных и автономных республик или к подрыву или ослаблению внешней безопасности Союза ССР и основных хозяйственных, политических и национальных завоеваний пролетарской революции».

• 58–1а. Измена Родине: расстрел с конфискацией имущества или 10 лет с конфискацией имущества.

• 58–1б. Измена со стороны военного персонала: расстрел с конфискацией имущества

• 58–1 в. В случае побега или перелета за границу военнослужащего совершеннолетние члены его семьи, если они чем-либо способствовали готовящейся или совершенной измене или хотя бы знали о ней, но не довели об этом до сведения властей, караются — лишением свободы на срок от 5 до 10 лет с конфискацией всего имущества.

Остальные совершеннолетние члены семьи изменника, совместно с ним проживавшие или находившиеся на его иждивении к моменту совершения преступления, подлежат лишению избирательных прав и ссылке в отдаленные районы Сибири на 5 лет.

58–1 г. Недонесение о военных изменниках: лишение свободы на 10 лет. Недонесение на других граждан (не военнослужащих) преследуется согласно ст. 58–12.

58–2. Вооруженное восстание или вторжение с целью захватить власть: расстрел или объявление врагом трудящихся с конфискацией имущества и с лишением гражданства союзной республики и тем самым гражданства Союза ССР и изгнание из пределов Союза ССР навсегда, с допущением при смягчающих обстоятельствах понижения до лишения свободы на срок не ниже трех лет, с конфискацией всего или части имущества.

58–3. Контакты с иностранным государством в «контрреволюционных целях» или отдельными его представителями, а равно способствование каким бы то ни было способом иностранному государству, находящемуся с Союзом ССР в состоянии войны или ведущему с ним борьбу путем интервенции или блокады караются по статье 58–2.

58–4. Оказание помощи «международной буржуазии», которая не признает равноправия коммунистической системы, стремясь свергнуть ее, а равно находящимся под влиянием или непосредственно организованным этой буржуазией общественным группам и организациям в осуществлении враждебной против СССР деятельности: наказание аналогично статье 58–2.

58–5. Склонение иностранного государства или каких-либо в нем общественных групп к объявлению войны, вооруженному вмешательству в дела Союза ССР или иным неприязненным действиям, в частности: к блокаде, к захвату государственного имущества, разрыву дипломатических отношений и другим агрессивным действиям против СССР: наказание аналогично статье 58–2.

58–6. Шпионаж: наказание аналогично статье 58–2.

58–7. Подрыв государственной промышленности, транспорта, торговли, денежного обращения или кредитной системы, а равно кооперации, совершенный в контрреволюционных целях путем соответствующего использования государственных учреждений и предприятий, или противодействие их нормальной деятельности, а равно использование государственных учреждений и предприятий или противодействие их деятельности, совершаемое в интересах бывших собственников или заинтересованных капиталистических организаций, то есть промышленный саботаж: наказание аналогично статье 58–2.

58–8. Террористические акты, направленные против представителей советской власти или деятелей революционных рабочих и крестьянских организаций: наказание аналогично статье 58–2.

58–9. Причинение ущерба системе транспорта, водоснабжения, связи и иных сооружений или государственного и общественного имущества в контрреволюционных целях: наказание аналогично статье 58–2.

58–10. Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений (ст. 58–2 — 58–9), а равно распространение, или изготовление, или хранение литературы того же содержания влекут за собой лишение свободы на срок не ниже шести месяцев.

• Те же действия при массовых волнениях или с использованием религиозных или национальных предрассудков масс, или в военной обстановке, или в местностях, объявленных на военном положении: наказание аналогично статье 58–2.

58–11. Всякого рода организационная деятельность, направленная к подготовке или совершению предусмотренных в настоящей главе преступлений, приравнивается к совершению таковых и преследуется Уголовным кодексом по соответствующим статьям.

58–12. Недонесение о достоверно известном, готовящемся или совершенном контрреволюционном преступлении: от

6 месяцев лишения свободы.

58–13. Активная борьба против революционного движения, проявленные на ответственной или секретной (агентура) должности при царском строе или контрреволюционных правительств в период гражданской войны: наказание аналогично статье 58–2.

58–14. (Добавлена 6 июня 1937 г.) Контрреволюционный саботаж, то есть сознательное неисполнение кем-либо определенных обязанностей или умышленно небрежное их исполнение со специальной целью ослабления власти правительства и деятельности государственного аппарата, влечет за собой лишение свободы на срок не ниже одного года, с конфискацией всего или части имущества, с повышением, при особо отягчающих обстоятельствах, вплоть до расстрела с конфискацией.

Суд был коротким.

В августе 1952 года на длительные сроки тюремного заключения были осуждены свыше 50 человек, работавших во время блокады секретарями райкомов партии и председателями райисполкомов Смольнинского, Дзержинского и других районов города.

В 1949–1952 годах только в Ленинграде и области были освобождены от работы, исключены из партии свыше двух тысяч человек.

Первый постсоветский губернатор Ленинграда Анатолий Собчак писал: «Чистка кадров в Ленинграде происходила в то время повсюду. Вот только один факт: с июня 1950-го по июнь 1952 года в вузах города заменили 18 ректоров и 29 заведующих кафедрами идеологического профиля. После процессов над городским руководством в 1951–1952 годах в Ленинграде прошли районные дела: Кировского, Невского, Дзержинского, Смольнинского и других районов, по которым были осуждены руководители районного масштаба. Затем пошли так называемые „хозяйственные“ дела против руководителей предприятий и организаций. О преступной роли названных и неназванных мною руководителей города, а также работников МГБ, прокуратуры и судов, руками которых творился произвол по этим делам, должны сегодня помнить не только потомки осужденных и погибших, но и их собственные дети и внуки». (Собчак A. A. Из Ленинграда в Петербург: Путешествие во времени и пространстве. СПб., 1999. http:// sobchak.org/rus/books/izlen/3.html)

Сам Собчак, имевший прямое отношение к противопоставлению России Советскому Союзу, вряд ли понимал истоки ленинградской трагедии. Его высокомерное указание на «хозяйственные дела» тоже свидетельствует об этом.

Заслуживают внимания и его выводы об актуальности «ленинградского дела»: «Уроки его, однако, важны и сегодня. К началу 1996 года в руководстве страной сложилась ситуация, похожая на ту, что имела место в конце сороковых годов, перед началом „ленинградского дела“: в Москве на руководящих должностях в Правительстве и Администрации Президента оказалось большое количество выходцев из Петербурга. Петербуржцы во главе с А. Б. Чубайсом заняли доминирующие позиции в российской политической жизни.

Тогда, как и в 1949 году, группа влиятельных лиц из президентского окружения, возможно, вспомнила успех „ленинградского дела“. В преддверии приближающихся выборов губернатора Петербурга и Президента России, поставив целью полную замену руководства Петербурга и тем самым ослабление позиции петербуржцев в Москве, они начали кампанию по моей дискредитации.

По инициативе руководителей силовых ведомств в Москве в конце 1995 года создается специальная бригада следователей Генпрокуратуры России для поиска компромата на мэра Петербурга и его окружение. По линии органов госбезопасности была запущена дезинформация о якобы имевшем место в марте 1993 года задержании меня в аэропорту Хитроу (Лондон) при попытке ввезти в Англию 1 млн. долларов наличными, а также о получении взяток, квартирных махинациях и т. п. В средствах массовой информации была развернута кампания по превращению Петербурга в глазах общественности в столицу российского преступного мира. Понятно, для чего это делалось — отвлечь внимание от подлинного центра преступности в стране, которым является Москва, а заодно — дискредитировать в общественном мнении страны руководство Петербурга.

На предвыборную кампанию моего соперника из Москвы поступили миллиарды рублей. В итоге цель была достигнута — выборы я проиграл, и руководство Петербурга было заменено другими, более послушными московскому начальству, людьми. Петербург снова пытаются низвести до уровня областного провинциального центра.

Времена, к счастью, изменились и новое „ленинградское дело“ не привело к репрессиям. Но в его основе — извечное соперничество между Москвой и Петербургом, поэтому и сегодня нельзя забывать уроки „ленинградского дела“». (Собчак A. A.. Из Ленинграда в Петербург: Путешествие во времени и пространстве, http://s0bchak.0rg/rus/b00ks/izlen/3.html)

Что же, противостояние элит по линии «московские — питерские» здесь показано достаточно полно.