Люблю гостей. На большом расстоянии.
Эля
Меня разбудили страшный грохот и громкие матюки, заглушаемые еще более громким: «Тсс! Здесь дама!»
Я подняла тяжелую голову с твердой поверхности, продрала слипшиеся глаза и обнаружила, что спала на коленях у Максима Александровича.
– Доброе утро, – сообщил он мне, довольно улыбаясь, как будто кто-то сейчас не громил его дом.
– Я бы так не сказала! – разочаровала его я, сдвигая брови и прислушиваясь к доносящемуся шуму. – Если тут что-то и доброе, то только добро, которое мы уже никогда не увидим.
– Это пустяки! – беззаботно сообщил мне босс, заграбастывая расческу и начиная распутывать мою свалявшуюся за ночь гриву.
– Не надо, – отобрала я у него щетку. – Так страшнее будет. Слышали выражение: «Баба-яга в тылу врага»? Так это про меня.
– Я вот только стесняюсь спросить, – хохотнул Максим Александрович, с неохотой отпуская мои волосы, – чей тыл ты собираешься исследовать?
– Вы ошиблись, – фыркнула я, скрываясь за дверью ванной, прихватив стопку свежей одежды. – Я это буду не исследовать!
– А что? – проникновенно поинтересовался он, подходя к двери и дергая ручку.
– Заперто, – сообщила я, приводя себя в порядок. – И занято, если вы еще не проснулись.
– Мы там вдвоем поместимся, – уверил меня почему-то слишком игривый Максим Александрович.
А я ему что, ночью сказки с байками тактильно показывала?
– Пробовать не будем! – распахнула я дверь. – Я готова встретить врага лицом к лицу и потом зайти в его тыл!
– Может, сразу в тыл? – намекнул босс на что-то.
Я честно сделала вид, что до меня не дошло. Потерялось где-то между желудком и кишечником.
– Эля, – позвал он меня. – Знаешь, почему все стараются встречаться с опасностью лицом к лицу?
– Конечно, – невозмутимо ответила я. – Потому что повернись к опасности задницей – и тебя сразу же поимеют. А так всегда есть возможность пойти медленно-медленно и поиметь все стадо.
– Грубость не твое амплуа, – сморщился босс, с интересом рассматривая, как я мечусь по комнате, подтягивая спортивные штаны.
– Я универсальна, как мой пуховик! – отбрила я, заглядывая во все углы. – Да где же она? А! Вот! – И вытащила из-за кровати бейсбольную биту.
– Что это? – воззрился на меня Максим Александрович, как будто я ему показала жизнь на Марсе.
– Мотиватор, – взвесила в руке биту. – Или демотиватор. – Снаружи раздался новый грохот. – Смотря с какой стороны использовать!
– Эля, – попытался удержать меня работодатель. – Там ОМОН, и они всю ночь пили мой коньяк…
– Не только, – фыркнула я, пиная пустую бутылку из-под водки. – Они, похоже, нашли стратегические запасы. Вот только как?
– Это врожденное мужское качество, – обрадовал меня босс, прислушиваясь к творившемуся в доме.
– Лучше бы другие качества в себе развивали, – ядовито заметила я, следуя по коридору. – Например, поиск в себе светлого, большого и доброго…
– Слон в нас не поместится, – неудачно пошутил Максим Александрович.
Я было хотела ему посоветовать купить точилку для юмора, но тут раздался звон разбитой посуды. На моей кухне! Это моя епархия, и никому не позволено лишать меня нужного инвентаря, поэтому сейчас я другим инвентарем сделаю инвентаризацию чужого инвентаря в черепных коробках!
Вылетев разъяренной фурией на кухню, я застала дивную картину разгрома и троих амбалов, стоявших около разбитой чашки. Чашка, по правде сказать, была старая и с отбитым краем, но будем давить на антиквариат!
– Что вы тут делаете?! – ласково крикнула я, стукнув битой по столешнице для привлечения внимания, после чего разбила три грязные тарелки с объедками (меньше будет мыть) и одну пустую бутылку из-под виски (больше будет убирать). – Кто вам разрешил беспорядки хулиганить?
– Элечка! – подлизываясь, сказал один из амбалов. – Мы тут…
– Кому Элечка, – рявкнула я, набычиваясь и помахивая битой, – а кому – на «вы» и с придыханием! И я вижу, что «вы тут»! И спрашивается, кто вам позволил быть тут?!! Вы гипотетически должны быть там! – показала я битой на дверь.
– А кто же вас будет охранять? – Ко мне двигался второй громила с улыбкой душителя младенцев.
– Я! – стукнула я себя в грудь, а его по черепу. Мне стало больно, а ему щекотно.
– Поцеловать? – влез третий, застенчиво (в смысле держась за стену) двигаясь ко мне.
– Я тебя сейчас сам поцелую, – пообещал разозлившийся Максим Александрович. – По-русски, троекратно, об косяк.
– Но-но! – предостерегла его я. – Имущество портить не надо. Его уже и так всё побили! – показала я битой на осколки чашки.
– Так мы пойдем дальше вас охранять? – сообразил первый, что дело пахнет бинтами, йодом и зеленкой.
– Мы вообще-то просто кофе пришли попить, – пояснил нам второй, загораживая баррикаду из пустых бутылок.
– С ликером? – уточнила я, отодвигая его битой и изучая тару, – подсчитывала, во сколько нам обошлась охрана. – Максим Александрович, курьеры нам стоили дешевле, – сделала я безрадостный вывод. – Они хотя бы что-то приносили с собой.
– Зато мы… – икнул третий перегаром. – Эт-то… красивее…
– Что здоровее – это точно, – подтвердила я и мысленно вскипела, увидав приоткрытую дверцу разоренного холодильника. Они даже суп с шоколадом и жаркое с косметикой умяли. – Но ненадолго.
– Элечка! – позвал меня один из потенциальных смертников. – Составьте нам компанию. Хы-ы-ы-ы!
– Это что было? – озадаченно уставилась на него я.
– Придыхание, – честно ответил он, чуть-чуть засмущавшись. – Не похоже?
– Не очень, – призналась я, соображая, как выставить отсюда эту прожорливую ораву. Эдак никаких денег не хватит на такую охрану… Хотя, судя по блаженному виду Максима Александровича, ему все не просто до фонаря, а уже до примуса.
– Мы тут с ребятами решили, – прискакал на кухню еще один вскормленный на полицейских дрожжах здоровяк, – что надо бы в подвал наведаться… Привет, Элечка!
– Ах вы!.. Троглодиты с пистолетами! – разозлилась я окончательно, всеми фибрами души переживая за сохранность винного погреба. – А ну, марш отсюда! С вещами на выход!
– А охрана? – удивился вновь прибывший. – Там, на улице, уже пикет из курьеров.
– Кто хотел, чтобы я вышла в свет?!! – повернулась я к боссу. – Получите! Весь свет пришел к нам! Чтобы мы не утруждались!
– О! – Еще одно действующее лицо добавилось. – Элёк встала!
– Ты как меня назвал?!! – взъярилась я, бросаясь на защиту своего честного короткого имени в этой стране, ну и в эпохе. Да ладно – и в мире тоже, чтобы уж совсем быть правильной. Бросилась со страстью тигрицы и… поскользнулась на разлитом подсолнечном масле.
– Берегись! – заорала, пытаясь сбалансировать и не шлепнуться.
– Держись! – начал переживать за меня Максим Александрович, бросаясь на помощь. И тоже поскальзываясь…
– Счас! – подключился ближайший ко мне амбал. – Поймаю.
– Фиг! – занесло меня в другую строну.
– Андрюха! – заорал третий. – Держи девушку!
– Ага! – оживился белобрысый Андрюха и попытался меня схватить, но тут в него врезался Максим Александрович, и они поехали дальше вместе, цугом. Фигурное катание на подсолнечном масле!
– Осторожно! – предупредила я, рассчитывая траекторию их движения. Бац! Они врезались в кухонные шкафы, пробили дверцы и начали экскурсию по кастрюлям под аккомпанемент падающих крышек. – Уже поздно!
– Эля! – почти поймал меня громила, но тут я все же упала и доехала до холодильника. Радовало только одно: громила тоже свалился и ехал впереди меня. Правда, на нас сверху упали яйца. Мне досталось одно, а парню два. Нет, в дополнение к своим еще два куриных. Хотя я не проверяла…
– Отпад! – счищала я с волос стекающее яйцо. – Маска для волос «Обстрел»!
– А мне нравится! – признался громила, прижимаясь ко мне поближе.
– Отойди от нее! – отреагировал Максим Александрович, снимая с головы кастрюлю.
– Тимыч! – взревел бритый. – Так нечестно! Ты вчера в карты продул свою возможность поухаживать за Элей!
– Кто-то снимет с меня это чудовище? – возмутилась я, выползая по миллиметру.
– Счас! – отреагировал Андрюха и на радостях врезался в холодильник.
В результате его стараний шкафчик над холодильником распахнул дверцы и выплюнул в нас пакет с мукой. Пришла зима…
– Тьфу! – отплевалась я от муки, под шумок скидывая мужика. Все равно было ничего не видно.
– Андрюха! – заорал скинутый. – Ты чего свои грабки распускаешь?
– Да я ваще в другом месте! – крикнул напрасно оскорбленный Андрюха. – Тут у них изюм и орехи есть. И я их ем. – Это под дробный звук работающих челюстей.
– Булочек сегодня не будет, – горестно оповестила я Максима Александровича, разыскивая его на ощупь. – То, что они не сожрали, осело на мне.
– Я могу и так слизать, – предложил отзывчивый Тимыч, отряхиваясь и поднимая по новой мучное облако.
– Я счас кому-то паяльник дам пососать! – восстал из куча-малы мой босс.
– Грубость – не ваше амплуа, – напомнила я ему.
– Я универсален, как твой пуховик, – привел он мне мой же довод.
– А что, покушать в этом доме больше ничего нет? – жалобно спросил исхудавший на пару граммов Андрюха, доедая последнюю горсть изюма.
– И меньше – тоже! Слышь, изюмительный мужчина, – начала заводиться я с полоборота. – Мало того что вы вылакали мое белое и красное вино для маринования рыбы и мяса, так еще и покушать? Тут вам что, ресторан?
– Ну хотя бы бутерброды… – вмешался неопознанный в муке.
– Все! – Мое терпение достигло критической отметки, и у меня сорвало крышу. Начисто. Она улетела в теплые страны и не обещала вернуться – сказала, пришлет фото из отпуска.
Я обвела безумным взглядом разрушенную кухню, дернула левой щекой и правым глазом, сжала зубы и начала очистку территории от захватчиков.
Ровно через десять минут весь мусор стоял за дверью вместе с помятым и посыпанным мукой ОМОНом на крыльце. В последнюю минуту я опознала Максима Александровича и втащила в дом, потому что после моей уборки мужики только дергались, почесывали разные части тела и нервно оглядывались. А маскировочная мазь из муки, битых яиц и подсолнечного масла надежно прятала их личности ото всех, включая их же самих!
– А-а-а, – заикнулся Тимыч, если судить по голосу и росту. Остальное опознанию не поддавалось.
– Нет! – не повелась я на провокацию, вручая каждому мешок с мусором.
– И-и-и, – влез в нашу беседу разговорчивый Андрюха.
– Это не ко мне, – отрезала я. – Это к маме.
– А что происходит? – вклинился один из дежуривших около дома курьеров.
– Мы тут в фехтовании упражняемся, – любезно пояснила я, глядя на беднягу голодным взглядом амазонской пираньи, которая породнилась с анакондой.
– А мука зачем? – удивился парнишка, что-то почесывая под вязаной шапкой. Я затруднялась назвать это головой.
– Ты что, не знаешь правил? – возмутилась я, спихивая с крыльца всю команду. – Если начинаешь проигрывать, то возьми биту и посыпь всех мукой для опознания.
– А-а-а, – купился курьер, светлея крысиной мордочкой. – И кто победил?
– А что, не видно? – обиделась я, отвешивая солидный пинок последнему, чтобы придать ускорение первому. Курьеру: – Ты там своим скажи, что я сейчас в дом сгоняю и новый мешок муки принесу. И меда с подсолнечным маслом. И перьев. Начнем разминаться с вами, а то все застоялись.
– Мы люди подневольные, – отпрянул парнишка. – Нам сказали доставить – мы доставляем.
– А ты своему нанимателю скажи, что работа зело вредная, – посоветовала я, счищая с футболки, покрытой разноцветными пятнами, яичную скорлупу. Футболка от этого чище не стала, зато куртка курьера стала чуть грязнее. Мелкая пакость, а как душа радуется! – И вы требуете прибавку к зарплате и образуете профсоюз…
– Хорошая идея, – обрадовался парнишка, срываясь с места.
– Ты своим скажи, что тебе в разведку больше нельзя! – крикнула я вслед. – У тебя нервная система слабая!
После этого я стояла на крыльце, облокотившись на перила, и с удовольствием наблюдала, как срываются с места и исчезают в тумане ежики, не нашедшие лошадь.
Когда вымелся последний, то во двор въехал навороченный джип, из которого вылез приснопамятный Алексей Степанович с громадным букетом.
– Здравствуйте, Эля! – крикнул он мне издалека. – Прекрасно выглядите.
– У вас близорукость? – любезно поинтересовалась я, размышляя, что если я сейчас выгляжу хорошо, то как я выглядела на приеме? И как я должна выглядеть плохо?.. Пропахав с гектар горной породы наманикюренными руками?
– Нет! – улыбнулся пожилой симпатичный мужчина, добираясь до меня и вручая букет. – Вы в любом виде привлекательны. Просто в каждом по-разному.
– Точно, – кивнула я головой. – Сейчас – как пугало. Мило.
– Сейчас, – поцеловал мне ручку Алексей Степанович, измазавшись в муке, – как женщина, занимающая домашним хозяйством.
– Вам точно нужны очки, – фыркнула я, пребывая не в самом радужном настроении. – Или линзы. На данный момент я занималась очисткой территории от постороннего мусора и сухостоя.
– Кого именно вы подразумеваете под сухостоем? – добродушно полюбопытствовал Алексей Степанович, не сводя с меня заинтересованного взгляда.
– Всех, кто стоит и сохнет по мифической мне! – отрезала я, отбирая конечность и на всякий случай пряча за спину.
– Значит, вы не верите в любовь с первого взгляда, Эля? – поднял темные брови мужчина.
– Я даже со второго не верю, – просветила его я. – Когда-то я слышала одну теорию и взяла ее на вооружение…
– Не поделитесь? – вкрадчиво спросил собеседник, ненароком пододвигаясь ко мне поближе. – Может быть, я тоже возьму ее на вооружение.
– С удовольствием, – заверила я, упорно отодвигаясь в сторону. Крыльцо у нас большое, и танцевать друг от друга мы могли очень долго. Эдакое неудовлетворенное танго двух страждущих душ. Одна душа стремилась к сложению, другая к дробям. – Значит, так. Где-то когда-то рассматривался вопрос «что такое любовь?» с привлечением разных профессий. Начали обсуждение с того, что сделали вывод: «Любовь – это болезнь, которая требует постельного лечения».
– Справедливо, – кивнул Алексей Степанович.
– Не совсем, – хмыкнула я. – Потому что с точки зрения врача – это работа, так как затрачивается куча энергии.
– И это так, – согласился Алексей Степанович, следуя за мной по крыльцу.
Я отгородилась букетом и ласково улыбнулась его шоферу. На всякий случай. Для моральной поддержки. Да, вот такая я коварная!
– На это заявление возмутился инженер, – продолжила я, наблюдая, как шофер раздумывает, а нужна ли ему эта работа? – Заявив, что если главный агрегат стоит, то это процесс.
– Я как-то об этом не думал, – озадачился Алексей Степанович, останавливая свой гон. – Хотя имею инженерное образование.
– Повышайте квалификацию, – посоветовала я, одним глазом следя за шоферскими муками: любовь или деньги. Пока побеждало благоразумие. Жить хотелось, и, главное, жить хотелось с зарплатой. – Тут влез прокурор и заявил, что какой же это процесс, если один дает, а другой берет? Это взятка!
– А если оба дают? – озадачился Алексей Степанович.
– Это уже извращение! – отрезала я, тыкая в него букетом.
Должно же у меня быть оправдание, почему я собираюсь выкинуть эту икебану на помойку! Сейчас доведу и ее, и хозяина до состояния гербария – и всем будет приятно и понятно. Главное, чтобы вопросов не возникало.
– Не скажите, Эля, – не согласился Алексей Степанович, отводя в сторону поникшие розы. – Отдавать очень славно.
– Тогда пожертвуйте свое состояние бездомным, – предложила ему я, делая скачок назад.
– Н-у-у… – задумался собеседник. – Они его потратят, и на одного бездомного станет больше. Зачем пополнять их ряды? Так что там дальше?
– Демагогия, – фыркнула я. – Прокурору возразил адвокат, который указал, что какая же это взятка, если оба удовлетворены? Это искусство!
– Это действительно искусство, – загорелся Алексей Степанович.
– Не с точки зрения актеров, – остановила его я. – Здесь обычно нет зрителей и аплодисментов. Следовательно, это наука.
– Наука любить? – лукаво улыбнулся Алексей Степанович, загоняя меня в угол.
– Можно поспорить, – хмыкнула я, выворачиваясь. – Профессор страшно обиделся на это утверждение. Ведь у него не всегда получалось то, что доступно даже самому плохому студенту. Поэтому научный муж сообщил, что любовь – это сделка.
– В какой-то мере, – согласился собеседник, зорко следя за моими маневрами.
– Не с точки зрения еврея, – поднырнула я под его руку, встав лицом к входной двери. – Он посчитал, что если вкладываешь больше, а вынимаешь меньше, то это обман!
– В вашем нежном возрасте, Эля, – упрекнул меня Алексей Степанович, – нельзя быть настолько циничной.
– То есть цинизм выдают как права? – скривилась я. – По возрасту?
– Что здесь происходит? – Дверь распахнулась, и на пороге с ухмылкой нарисовался Максим Александрович, вытирающий полотенцем мокрые после душа волосы. Он уже успел переодеться и теперь щеголял красивым торсом, проступающим из-под белой влажной футболки, и в темно-синих джинсах.
– Тут Алексей Степанович вам букетик принес… – начала было я.
– Мне поступило предложение купить твой бизнес, Максим, – жестко сказал Алексей Степанович. – Поскольку ты выбываешь из игры.
Макс резко посмурнел и сразу перестал веселиться.
– Букетик… на могилу, – закончила я, потеряв весь кураж. – Заходите в дом. Будем разговаривать.