Хроника событий

Сразу после ареста немецких купцов в Новгороде в 1494 г. началась деятельная переписка об их освобождении, в которой наряду с ганзейскими городами принимали активное участие орденский магистр и даже император Максимилиан.

В первой половине 1495 г. Любек посылал одно за другим письма великому князю всея Руси с просьбой освободить купцов и их товары, в августе того же года в Москву было отправлено письмо от всех ганзейских городов с просьбой не только об освобождении купцов, но и восстановлении прежних отношений на основе старых свобод и крестоцелования.

Активное участие в освобождении купцов принимал, как уже отмечено, магистр Ливонии, организовавший с этой целью несколько посольств в Москву. Во время четвертого посольства в 1496 г. из-под ареста были освобождены восемь человек, находившихся в свое время в Новгороде для обучения русскому языку. Иван III согласился освободить ганзейцев с условием, что Ревель выдаст виновных в казни русских подданных.

В 1496 г. оставшиеся в заключении купцы писали в Любек о своем тяжелом положении, опасаясь еще худшего, и просили организовать посольство ганзейских городов для их освобождения, при этом просили не экономить на расходах посольства, видимо надеясь в будущем их возместить. Аналогичное письмо купцы отправили орденскому магистру, который в свою очередь обратился к Любеку с предложением подумать о посольстве в Москву и не оставлять бедных купцов без помощи. Очевидно, Любек устранялся от непосредственного участия в переговорах, полагая, что это дело ливонских городов, и в первую очередь Ревеля, коль скоро именно он дал повод к закрытию новгородской конторы.

В результате длительных переговоров и неоднократных посольств орденского магистра к великому князю, в начале 1497 г. были освобождены все ганзейские купцы за исключением ревельских, которые были задержаны в Москве до выдачи виновных в гибели русских. Ревельские купцы получили свободу только в 1505 г.

Несмотря на закрытие конторы, города продолжали обсуждать незаконченные расчеты двора св. Петра с приказчиком и священником. Бывший священник двора Иоанн Греве обратился с жалобой, что он не получил плату за свою службу во дворе в Новгороде. Это дело обсуждалось даже на ганзейском съезде в Любеке в 1498 г., в результате чего было решено вернуть Греве причитавшиеся ему деньги.

Аналогичная просьба была высказана Гансом Гертвигом, истратившим свои личные средства на строительство двора в бытность приказчиком. Особую заинтересованность в удовлетворении этих жалоб проявлял Дерпт, поскольку и священник и приказчик были его гражданами. Магистрат Дерпта неоднократно обращался с письмами в Ревель, который, судя по всему, ведал финансовыми делами конторы. Одновременно Дерпт просил прислать книги купцов, которые увез с собой ревельский посол Готтшалк. По ним Дерпт намеревался узнать, каковы были подлинные расходы на строительство двора, и определить действительные расходы приказчика. В ответ Ревель указал, что деньги, поступавшие от купцов в виде налогов и штрафов, складывались в специальные кружки, висевшие на Готском и Немецком дворах. Только приказчик, назначенный Дерптом, имел ключи от этих кружек и обязан был ежегодно изымать из них деньги и половину отсылать на Готланд за аренду Готского двора, а другую половину отправлять в казну Дерпта. Тем самым Ревель отклонял претензии Дерпта.

Переписка между Ревелем и Дерптом по тому поводу, несмотря на постановление ганзейского съезда 1498 г., продолжалась несколько лет. Наконец летом 1500 г. Ревель отправил в Дерпт купеческие книги, после просмотра которых было установлено, что приказчику конторы Гертвигу полагалось вернуть 56 рублей серебром. Из-за отсутствия средств в своей казне Дерпт обратился за помощью к вендским городам, чтобы расплатиться со священником и приказчиком.

В течение 20-летия после закрытия конторы в Новгороде ганзейские города были обеспокоены восстановлением и делами конторы в Новгороде. Особенно они активизировали свою деятельность после освобождения всех купцов в 1505 г. Начиная с 1506 г., на каждом общеганзейском и ливонском съездах, которые происходили ежегодно, а иногда и чаще, обсуждались вопросы новгородской конторы.

В 1507 г. Кенигсберг в письме к Любеку выразил опасение, что восстановлению новгородской конторы могут помешать голландцы, которым покровительствует римский император, настроенный против Ганзы. Реальная угроза потерять новгородскую контору возникла для ганзейских городов в 1508 г., когда шведский резидент Эрих Турессон вел переговоры с Василием III о предоставлении шведам двора в Новгороде. Великий князь был готов уступить им Немецкий двор, о чем Турессон и сообщил в Швецию. Однако изменение политической обстановки и ухудшение русско-шведских отношений помешали осуществлению этих намерений.

20 августа 1508 г. в Новгороде произошел большой пожар, во время которого сгорела вся Торговая сторона. Вот как писал об этом новгородский летописец: «…и николи же в Великом Новеграде таковый пожар не бывал, ни в прежних летах, но велми страшен, ни в летописцах такового пожару не обретахом толь злого». Несомненно, что после такого опустошающего пожара от Немецкого и Готского дворов сохранились лишь жалкие остатки.

Несмотря на фактическое уничтожение дворов в Новгороде, восстановление конторы стояло в повестке дня на ганзейских съездах 1509 г. Ливонские города обсуждали возможность посольства в Москву к великому князю для переговоров относительно возобновления новгородской конторы. Организованному в 1510 г. посольству в Москву под руководством Иоганна Роде были даны соответствующие инструкции требовать в связи с возобновлением торговли, чтобы немцы имели в Новгороде свой двор и церковь по старому обычаю. Особо оговаривалось право дворового приказчика держать питейное заведение (корчму). Переговоры между посольством и великим князем Василием III состоялись в Новгороде в феврале 1510 г., но закончились безрезультатно, так как ни одна сторона не хотела поступиться собственными интересами.

Между тем восстановление новгородской конторы по-прежнему оставалось предметом обсуждений на съездах городов в 1511 и 1512 гг. Наконец в 1514 г. был заключен договор, завершивший вынужденный 20-летний перерыв в новгородско-ганзейской торговле. Во введении к договору, где излагались просьбы послов, указывалось: «церковь бы, и места дворовые старые немецкие… в Великом Новегороде пожаловал велел нам отдати, и дворы бы пожаловал велел поставити и держати по старине». Великий князь принял эту просьбу, но с условием, чтобы русские церкви и концы в немецких (ливонских) городах очистили и отдали русским купцам.

* * * 

Шестая редакция скры

Сразу после заключения в 1514 г. мирного договора была предпринята подготовка новой, шестой редакции скры. Данный устав, состоящий из 82 статей и 18 дополнений к ним, существенным образом повторял постановления IV и V редакций, сохранив в некоторых случаях даже порядок статей.

В начале VI скры имеется историческое введение, рассказывающее об аресте немецких купцов в Новгороде в 1494 г., о закрытии конторы и описании ее имущества. Новая редакция была составлена более продуманно и четко, чем предыдущие две скры. В первых девяти статьях обсуждаются вопросы организации двора и его административного устройства: выборы должностных лиц во дворе, их права и обязанности, порядок чтения скры и т. д. Только после этого идут постановления о правилах торговли, о церковном праве.

Хотя в основе VI скры лежат предыдущие постановления, анализ ее текста показывает, что составители новой редакции учитывали изменения, происшедшие в XVI в. как в балтийской торговле в целом, так и в отношениях с Русским государством.

Главное отличие VI скры от двух предшествующих состоит в постановлениях о выборе и обязанностях дворовых служащих. В связи с ослаблением позиций Ганзы в это время, усилением роли ливонских городов, увеличением поездок русских купцов в Ливонию, несмотря на возобновление деятельности новгородской конторы, ее посещало мало купцов. Она потеряла прежнее значение торгового центра, в том числе и в торговле с русскими. Поэтому, согласно VI скре, для ведения всех дворовых дел выбиралось по одному управляющему на Немецкий и Готский дворы при наличии в них не менее 10 человек. Эта должность появилась еще в XV в., когда управляющий заменял старосту двора в его отсутствие. Старосты выбирались только в том случае, если во дворе находилось не менее 30–40 купцов. При этом право активного выбора имели лишь двенадцать человек, по три представителя от каждой из частей Ганзы: вендской, саксонской, вестфальской и ливонской. Старосты давали клятву сохранять права купцов и судить согласно постановлениям скры. Они выбирали себе двух помощников и писца, должность последнего впервые упоминается в скре. За отказ от упомянутых должностей в первые два раза налагался штраф в 10 марок серебра; отказавшийся в третий раз должен был заплатить 50 марок серебра и лишался права члена двора.

В одной из статей новой скры впервые упоминается должность приказчика, который должен был давать клятву двором св. Петра и городом, назначившим его на должность, в том, что он будет сохранять права купцов согласно скре. Известные по V скре группы «бело-» и «черноголовых» упоминаются и в VI скре, определявшей их права. Из среды «черноголовых» выбирались фогт, его помощники и смотрители за огнем, отоплением, жильем и т. п.

О назначении или выборе священника в статьях скры ничего не говорится, но зато специально оговариваются размер платы и содержание священника во дворе в виде 10 новгородских гривен серебра и бесплатного питания. Напомню, что во второй половине XV в. между городами шла бурная переписка о размере жалования священника.

Все судебные дела во дворе решались старостами, а в их отсутствие — управляющим и приказчиком. Согласно VI скре рассмотрение спорных дел с обращением в более высокие инстанции, что прежде было предметом ожесточенных споров между Любеком и Вис-бю, должны были решаться на месте. Однако без одобрения Любека никто не мог вносить изменения в данную скру. Это свидетельствует о сохранении им роли главы Ганзейского союза.

Что касается взаимоотношений с русскими, то, если раньше Ганза практически не шла на уступки новгородцам, что часто было причиной конфликтов, теперь в скру был включен ряд статей, обеспечивавших интересы русских купцов в торговле с ганзейцами. Точнее, это были постановления, призванные предотвратить возможные конфликты. Например, в ст. 60 говорилось, что виновные в торговле недоброкачественными сукнами и старосты двора должны были извиниться перед русскими, а сукна следовало отправить в Ревель или Дерпт для осмотра. Статья 73 предусматривала наказание в 10 марок серебра за оскорбления или нанесение телесных повреждений русскому.

По сравнению с другими редакциями в VI скре появились постановления о таких товарах, как соль, сельдь, мед. В соблюдении интересов новгородских купцов ганзейцы шли даже на то, чтобы в случае обнаружения какого-либо дефекта соли, дело решалось по воле русских, лишь бы не было по этому поводу жалоб. Добавленные к VI скре 18 статей были составлены послами ливонских городов, очевидно, в Дерпте, поскольку именно оттуда скра была послана в Ревель для дальнейшей ее отправки на утверждение в Любек.

 

Хроника событий XVI в.

На состоявшемся в июле 1514 г. съезде ливонских городов было решено повысить стоимость ввозимых в Новгород товаров с 1000 до 1500 марок с тем, чтобы иметь возможность получать больший налог, необходимый для восстановления конторы. Дерпт, который всегда больше других занимался делами новгородской конторы, в письме в Ревель утверждал свое право назначать во двор приказчика и священника и просил денег для восстановления дворов (а по существу, их строительства), поскольку налог собирать было еще не с кого. В свою очередь Ревель, отправляя в Любек новую скру для проверки и утверждения, интересовался у главы союза, где взять деньги для указанной цели.

В начале 1515 г. в новгородской конторе уже находилось несколько немецких купцов, и приказчик Гартвиг Маршеде сообщал в Ревель о выполнении данных ему поручений по устройству конторы. Тогда же немецкие купцы, прибывшие в Новгород, информировали Ревель о том, что теперь им со своими жалобами следует обращаться не к новгородскому посаднику, а к великому князю в Москву. В каждом письме купцы писали о плохом состоянии церкви, особенно ее свода, и просили прислать камни для ремонта. Данная проблема постоянно обсуждалась в 1515 г. в переписке Ревеля и Дерпта. В конце концов было решено послать камни по Неве, так как в самом Новгороде немцы не могли получить необходимый материал. Неизвестно, была ли осуществлена доставка строительного материала для немецкой церкви в Новгороде, но вопрос о восстановлении конторы стоял на повестке дня еще в 1517 г. Дело двигалось с трудом; еще в 1521 г. немецкие купцы жаловались, подробно описывая состояние церкви, которая «плохо крыта и во многих местах протекает, стены и своды расходятся, и все стоит на подпорках». Видимо, капитальный ремонт церкви, требовавшийся после 20-летнего перерыва, так и не был произведен. Хотя ганзейские города и настаивали на возвращении им конторы и восстановлении прежних свобод, для них это было скорее делом престижа, а не необходимостью.

Поскольку Ревель обеспечивал финансовую деятельность конторы, весной 1516 г. он жаловался в Любек, что истратил много средств на новгородские дела, в частности на посольство для заключения мира, поэтому просит возместить ему расходы и упрекает Любек в неблагодарности за свои действия в русских делах. Между тем старосты любекской общины купцов протестовали против претензий Ревеля, заявляя, что часть пошлины последнему давно уплачена, а остальное они не должны платить. Все финансовые вопросы, связанные с новгородскими делами, обсуждались на съездах в Любеке в 1516–1517 гг. На последнем съезде было сообщено, что ганзейские купцы могут приезжать в Новгород по воде или суше и иметь там свой двор и церковь.

В 1516 г. возникла опасность утратить Готский двор, на который претендовали датчане. Об этом стало известно из письма Дерпта, лучше всего осведомленного о делах в Новгороде, в котором сообщалось, что некий датчанин Давид стремится получить в городе место для Датского двора, претендуя на территорию Готского двора. Но попытка датчан не увенчалась успехом.

В 1518 г. постройка новгородской конторы продвинулась настолько, что в ней можно было разместить по крайней мере 40 человек. Немецкие купцы просили прислать священника и заменить приказчика на более дельного и полезного человека, поскольку прежний занимался собственной торговлей, что было запрещено скрой.

В это время заметно усилилась неприязнь к немецким купцам со стороны русских. По донесениям купцов русские постоянно приходили во двор, докучали его жителям и донимали приказчика, а собак колотили так, что они падали как мертвые. В таком виде, писали купцы, их поселение в Новгороде больше не может существовать, если ничего не изменится. В тот же год ганзейская контора в Новгороде была официально передана под контроль Дерпту, обязанному следить за порядком в ней, за соблюдением прав немецких купцов в городе.

В последующее десятилетие состояние новгородской конторы почти не нашло отражения в источниках. Из писем начала 30-х годов известно, что положение купцов в Новгороде мало изменилось к лучшему. Дерпт, который нес все расходы, связанные с конторой, заявил, что не намерен больше тратить на нее деньги и отвечать за ее упадок. В эти годы для ганзейских городов становилась реальной угроза потерять контору в Новгороде, о чем предупредил дерптский представитель на очередном ливонском съезде, который принял решение обсудить эту насущную проблему на следующем общеганзейском съезде. Состоявшийся через год съезд ливонских городов не внес ничего нового в данную проблему, остававшуюся нерешенной и в 1537 г. Предложение Дерпта закрыть контору было решительно отвергнуто Ревелем.

В 1541 г., как сообщают немецкие источники, двор был сожжен русскими. На самом деле намеренного уничтожения иноземных дворов со стороны новгородцев не было. Дело в том, что в 1541 г. вновь был большой пожар на Торговой стороне, в результате которого весь Славенский конец, где и располагались оба двора ганзейцев, выгорел до Белого костра: «и товару бесчисленно много сгорело, и торги все погорели и мосту великого треть сгорела».

Тем временем новгородская контора все больше приходила в запустение. Дерпт неоднократно высказывался за окончательное закрытие конторы и постоянно писал об этом Любеку как главе Ганзы. Дело кончилось тем, что в октябре 1544 г. все обитатели двора вместе с четвероногими стражами покинули двор. Между тем спустя четыре года новый великий князь Иван IV велел немцам торговать безбоязненно на Руси и устраивать свои дворы в Новгороде по старине. Существование новгородской конторы обсуждалось на ганзейском съезде в 1554 г., где вспомнили о привилегиях, данных немцам князем Ярославом (имеется в виду договор 1269 г.), и очередной раз решили возобновить контору. Ганза, утратившая к этому времени свое былое величие и силу в европейской торговле, пыталась удержать в своих руках новгородскую контору как последнее напоминание о прежнем могуществе.

Во второй половине XVI в. контора влачила жалкое существование. Сохранилось ее описание, сделанное рижским бургомистром Ниенштадтом, посетившим контору в дни своей молодости в 1570 г. К тому времени на старом разрушенном дворе конторы еще частично сохранялась каменная церковь св. Петра и небольшое сводчатое помещение, вероятно погреб, где Ниенштадт разместил напитки. Еще одну деревянную постройку он вместе с сопровождающими его помощниками использовал под склад. Другая подобная постройка предназначалась для русского сторожа, который открывал и закрывал двор. Писцовая книга по Новгороду, составленная в конце XVI в., упоминает в перечне дворов на Торговой стороне вблизи церкви Иоанна Крестителя на Пробойной и Славенской улицах «место нетяглое, что был двор немецкой ливонские земли».

Состояние ганзейской конторы в XVI в. в Новгороде отражало, с одной стороны, общий упадок новгородско-ганзейских торговых отношений, с другой — существенное изменение роли Ганзейского союза в это время. Уже с XV в. Ганза постепенно утрачивала значение главного посредника в балтийской и в целом в европейской торговле, уступая место своему главному конкуренту — Нидерландам. Кроме того, в XVI в. государства балтийского региона вели ожесточенную борьбу за господство на Балтийском море и за овладение его гаванями. Больше всех преуспела в этой борьбе Дания, давний соперник и противник Ганзы. В рассматриваемый период резко обострились наметившиеся ранее противоречия в интересах разных групп городов, входивших в Ганзейский союз, который никогда и не был по-настоящему единым. На разных этапах его существования региональные группы городов (вендских, нижнесаксонских, вестфальских, прусских, ливонских), подчиненные разным правителям и имевшие различный уровень развития, то объединялись в общей борьбе против политических противников, то вступали в конкурентную борьбу друг с другом. В XVI в. Любек делал отчаянные попытки упрочить позиции Ганзы, проведя мероприятия по стабилизации ганзейских контор и новой группировке городов; но на проходивших в этом столетии съездах чаще всего принимали участие только вендские города. Формально Любек оставался главой Ганзы, но фактически деятельность этого некогда крупного и мощного объединения была сведена к нулю. Во второй половине XVI в. происходит окончательный упадок Ганзы. Однако Любек по-прежнему стремился сохранить свои торговые привилегии за границей, что нашло отражение в его взаимоотношениях с русским государством в следующем столетии.

После окончания в 1583 г. Ливонской войны Любек предпринял попытку возобновить торговые отношения с Россией и устроить в русских городах, в том числе в Новгороде, свои торговые дворы по старому обычаю. С этой целью в 1593 г. в Москву отправилось посольство Любека под предводительством Захария Майера. Посольство получило от царя Федора жалованную грамоту на торговлю в России. Однако любчане не успели воспользоваться этими привилегиями, так как в 1596 г. царь Федор умер.

С восшествием на престол Бориса Годунова Любек от имени всех немецких городов организует посольство в Россию с прежними просьбами: торговать беспошлинно по всей Русской земле и ставить дворы в Москве, Новгороде, Пскове и Ивангороде с церквами и прочими необходимыми строениями. Посольство прибыло в Москву весной 1603 г. и уже в апреле того же года послы получили жалованную грамоту с разрешением вести беспошлинную торговлю в России и устраивать дворы в указанных городах (ил. 14). Однако разрешение было дано только любекским купцам, кроме того, в отличие от прежних лет, запрещалось строительство католических церквей во дворах.

На обратном пути послы останавливались в названных городах с намерением получить в них места для устройства гостиных дворов.

Однако новгородский воевода, не получивший еще царского указа, не дал место для любекского двора. Тогда послы оставили в городе для устройства дальнейших дел одного из участников посольства Томаса Фризе, который и стал первым старостой вновь открытого на месте прежнего Немецкого двора торгового двора любчан. Судя по некоторым сведениям, уже в 1604 г. ганзейские товары прибыли в Новгород.

Возобновление торговых отношений между Россией и Любеком, номинально остававшимся главой Ганзейского союза, но давно утратившим свою власть и силу, требовало и создания новой редакции скры. В 1603 г. была составлена VII, последняя редакция скры, предназначенная не только для новгородского двора любчан, но и для «любских» дворов в Пскове и Ивангороде. Новая скра создавалась только для любекских купцов, и всеми делами их двора руководил теперь Любек. Он утверждал и назначал старост двора, вносил необходимые поправки в его устав, вершил суд в особо тяжких преступлениях (убийство, грабеж), сомнительных случаях, а также в гражданских делах.

* * * 

Седьмая редакция скры

В отличие от предыдущих редакций, VII скра написана на верхненемецком языке с включением отдельных слов и терминов из нижненемецкого. Эта скра состоит из трех частей, выделенных в самом документе римскими цифрами и имеющих собственную нумерацию статей: первый раздел состоит из 30 статей, второй — из 33, третий — из 36.

В первом разделе речь идет о выборе старост дворов, их правах и обязанностях. Здесь же имеются статьи уголовно-правового содержания, определяющие меру наказания за различные преступления и провинности, в том числе и за оскорбление старост и других должностных лиц. Некоторые из этих статей заимствованы не только из ближайших по времени седьмой редакции V и VI, но и из II и III редакций древнейшей скры.

В этом же разделе определялся порядок богослужения во дворе. Поскольку строительство церкви не разрешалось и поэтому не полагалось иметь священника, богослужение проводилось в одном из помещений двора самим старостой, писцом или другим лицом, назначенным старостой. Согласно ст. 8 необходимые для богослужения книги, за сохранностью которых должен был следить староста, приобретались за счет купцов. Кальвинистские книги были строжайше запрещены, и богослужение следовало вести только по лютеранским книгам. Интересен и зафиксированный в статье 9 порядок богослужения. По четвергам полагалось читать по одной главе из Ветхого и Нового завета и петь литанию; в каждое воскресенье и во все церковные праздники также читались главы из этих заветов. Молитвы и церковное пение исполнялись как до, так и после чтения заветов, и никто из живущих во дворе не мог уклоняться от богослужения, во время которого двор запирался и был недоступен для посторонних.

Заканчивался первый раздел клятвой старост, которые обязывались «прилежно и верно служить купечеству, охранять скру и порядок, данные купцам, судить по справедливости без благосклонности, ненависти, зависти или какого-нибудь интереса, сохранять ценности конторы и уметь хранить тайну». Подобные клятвы старост впервые появились в V скре и были повторены в VI.

Второй раздел регламентировал быт купцов, посещавших торговую факторию, и весь распорядок жизни во дворе. Как и в предыдущем разделе, многие статьи второй части заимствованы из прежних редакций скры, например запрещение азартных игр, устройство на постой в русских дворах, получение льготных грамот от своих сеньоров и т. д. Новшеством VII скры было предписание формы приличной одежды, соответствующей каждому сословию и определенных правил поведения за столом; за нарушение этих правил налагался штраф в 5 марок. Сословная иерархия особенно заметна в статье 13 «Как сидеть за столом». Для общей трапезы было устроено три стола, за первым из которых имели право сидеть старосты, их помощники, писец, а также наиболее уважаемые и достойные купцы. Второй стол предназначался для всех прочих купцов и их подмастерьев, третий — для слуг и учеников купцов. В скре указывалось и определенное время принятия пищи, обязательное для всех постояльцев двора; те же, кто не являлся к столу в назначенное время, подвергались штрафу в полмарки. Только болезнь и недомогание были уважительной причиной неявки к общей трапезе.

Второй раздел также заканчивался клятвой купцов, обязывающихся соблюдать все постановления скры во всех ее пунктах, своевременно уплачивать налог и принимать любые наказания за нарушения постановлений скры. Особенно важно отметить то, что купцы не имели права привозить никакого иного товара, кроме принадлежащего Любеку. Это положение, несомненно, свидетельствует об ограничении постояльцев двора только гражданами Любека.

Наконец, в третьем разделе скры определялись порядок торговли, правила покупки и продажи товаров, постановления о качестве ввозимых и вывозимых товаров. Наряду с ранее известными в XVII в. получили распространение новые виды товаров: сало, юфть, телячья и баранья кожи, металлические сосуды, торговля которыми специально оговаривалась в статьях данной скры. Немало статей регламентировало торговлю различными тканями, которые оставались одним из главных предметов импорта в Новгород. За обрезку или подделку талеров и других монет назначался высокий штраф и даже применялась смертная казнь. В конце третьего раздела содержались статьи о порядке разгрузки товаров с лодок и об обязанностях старост в этом деле. Здесь же предусматривалась возможность дополнения скры новым постановлениями, если в них возникала необходимость.

Как и все предыдущие редакции, VII скра была подробной, составленной с учетом всех возможных ситуаций и конфликтов, тщательно обдуманной. Однако вряд ли она имела практическое применение, поскольку торговля в это время велась вяло, и в новгородском дворе обычно находилось не более пяти-шести, а иногда и двух-трех купцов.

* * * 

История Любекского двора XVII в.

История Любекского двора XVII в. хорошо документирована письменными источниками. После смерти Бориса Годунова староста двора Томас Фризе по собственной инициативе ходатайствовал перед новым царем Лжедмитрием I о подтверждении прежних привилегий немецким купцам. В прошении старосты сохранилось название «Ганзейский союз», от лица которого Любек предлагал отправить посольство к новому царю.

Во время польско-шведской интервенции 1611–1617 гг., когда Новгород впервые за свою историю был занят иноземными (в данном случае шведскими) войсками, Любекский двор прекратил свое существование и, возможно, даже был разрушен. После заключения в 1617 г. Столбовского мира в Новгород были отправлены царские послы с наказом, в котором царь разрешал заморским и русским купцам свободно торговать в Новгороде всеми товарами, кроме тех, которые были запрещены и прежде. Таможенную пошлину следовало брать по прежним уставным грамотам. В этом же наказе предлагалось сделать немцам «гостин двор на Торговой стороне по посольскому договору, а заняти место невеликое острогом, как будет пригоже».

Как следует из архивных материалов Любека, в 1618 г. было начато восстановление двора. Однако в 1633 г. на Торговой стороне случился большой пожар: «…и горело с Ыльины улицы Креститель церковь и немецкие дворы, и гостин двор, и ряды и лавки по мост Великий». Под немецкими дворами в данном случае имелись в виду Любский и устроенный к тому времени в Новгороде Шведский дворы. Вскоре в Любекском дворе начались строительные работы, а в 1636 и 1652 гг. любчане получили новые привилегии в торговле. Из писем купцов 1663 г. известно, что двор в это время опять сгорел, но вскоре был восстановлен. В связи с частыми пожарами немецкие купцы обратились к новгородским властям с требованием, чтобы поставленные вплотную к их двору новгородские лавки и другие строения были снесены.

Организация и устройство Любского двора в Новгороде в XVII в. существенно отличались от принципов существования там ганзейской конторы в прежние века, что внешне выразилось в ограничении круга купцов, посещавших Новгород, только гражданами Любека и в неограниченном сроке пребывания их во дворе. Суть изменения состояла в том, что в XVII в. Любский двор был обычным постоялым двором, где немецкие купцы жили и хранили свои товары, в то время как двор св. Петра во все века своего существования являлся центром новгородско-ганзейской торговли и обладал особыми полномочиями.

Перемещение торговых путей и открытие в XVII в. новых торговых центров лишили Новгород его значения как важного торгового центра, что в свою очередь привело к сокращению до минимума число немецких купцов в Новгороде. В 30-е годы там находилось не более 5–6 человек из Любека. Известно, что в 40-е годы XVII столетия дворами любчан в Новгороде и Пскове управлял один староста, что свидетельствует о незначительном объеме торговли в это время. Вместе с тем после бушевавшего в Новгороде в 1696 г. пожара, в результате которого и Любский двор сгорел, один из купцов получил задание заняться его восстановлением. Однако начавшаяся вскоре Северная война помешала осуществлению этих планов и навсегда прервала самостоятельную международную торговлю Новгорода.