Западный импорт

Ассортимент ганзейского импорта и экспорта, устанавливаемый по письменным источникам, подробно рассмотрен в книге A. J1. Хорошкевич. В данном разделе рассматриваются категории западноевропейского импорта, которые обнаруживаются при раскопках. Они представлены двумя разновеликими группами: товарными (массовыми) категориями импорта, среди которых серебро, цветные металлы, ткани, янтарь, стеклянные изделия и др., и индивидуальными изделиями западных мастеров.

* * *

Серебро

С наступлением в конце X в. кризиса восточного серебра его поставщиком на Русь, в том числе и в Новгород, становится Западная Европа. При этом Новгород оказывается в наиболее выгодном положении, поскольку ввоз западноевропейского серебра осуществлялся через северо-западные границы, оседая в основном на территории Новгородской земли и ближайших к ней областей.

В Новгородской земле обнаружено наибольшее количество находок западноевропейских денариев (45 кладов и 83 отдельных экземпляра — данные на 1968 г.). Монетный состав данных кладов позволяет считать главными поставщиками западноевропейского серебра в Новгород Германию и Англию. Аналогичный состав обнаруживается в кладах западноевропейских денариев, происходящих с южного славянского побережья Балтийского моря. Напрашивается вывод о едином торговом пути, по которому поступали западноевропейские монеты в эти земли, и о традиционности связей древней Руси с балтийскими славянами.

Отдельные западноевропейские монеты изредка встречались и при раскопках Новгорода. Клад таких монет впервые был обнаружен в 1993 г. в древнейшем Людином конце (Троицкий раскоп X); он представлял собой стопку монет, спрятанную в углублении для кольев частокола. Клад состоял из 59 прекрасной сохранности серебряных монет (рис. 30), общий вес которых равнялся 69 граммам, что соответствует гривне кун. В составе клада 2 византийские монеты конца X в., 21 английская монета конца X — первой трети XI вв., 7 скандинавских подражаний этим монетам. Большую часть клада (29 экз.) составляют монеты, чеканенные в различных городах Германии в первой трети XI в. (не позднее 1025 г.). В дальнейшем здесь же, в Людином конце в слоях XI в. денарии стали находиться регулярно.

С прекращением импорта западноевропейского денария на Руси наступает так называемый безмонетный период, в течение которого эквивалентом монеты служили различные предметы (меха, шиферные пряслица, бусы и др.). Однако западноевропейское серебро продолжало поступать, но уже не в виде монет, а в виде слитков. При этом подавляющее их число получал Новгород, переливавший это серебро в стандартные платежные слитки и снабжавший ими остальную Русь. Эти слитки, известные под названием «гривна серебра», представляли собой продолговатые бруски серебра с треугольным или близким к нему сечением, вес которых равнялся приблизительно 200 граммам. Известны и археологические находки слитков в Новгороде, в частности в 1989 г. на Троицком раскопе была найдена половина (полтина) такой гривны с надписью «попова». Гривны серебра также фигурируют в текстах берестяных грамот (всего в 14 документах с третьей четверти XII и до конца XIII в.) в качестве долга, платежного средства и пр.

Рис. 30. Западноевропейские денарии из клада 1993 г.

После продолжительного безмонетного периода в начале XV в. в Новгороде в качестве средства местного денежного обращения вновь появились монеты, на этот раз прибалтийские, о чем новгородский летописец сделал запись под 1410 г.: «Того же лета начаша новгородци торговати промежи себе лопьци и гроши литовьскыми и артуги немечкыми, а куны отложиша, при посадничьстве Григорья Богдановича и при тысячном Васильи Есифовиче». Однако прибалтийские монеты находились в новгородском обращении, как сообщает летопись, всего 9 лет, после чего в Новгороде началась собственная монетная чеканка: «Начаша новгородци торговати денги серебряными, а артуги попродаша немцом, а торговале имы 9 лет».

Несмотря на непродолжительность бытования ливонских монет в Новгороде, они изредка обнаруживались при раскопках (на Ярославовом Дворище и на Перыни) и в случайных сборах по берегам Волхова. В 1979 г. на Нутном раскопе на Торговой стороне в слое 10-х гг. XV в. впервые был найден небольшой клад серебряных ливонских монет, состоящий из 27 ливонских монет, чеканенных в основном в Дерпте (Тарту) и Ревеле (Таллинне) в середине 10-х гг. XV в., и одной датской монеты (рис. 31). Клад был обнаружен на усадьбе, принадлежавшей известному в XV в. политическому деятелю Новгорода Ивану Офоносову или его сыну Олферию Ивановичу. По своему составу новгородский клад очень близок монетным комплексам, происходящим из Эстонии и Латвии, и является прямым свидетельством торговых контактов между новгородскими и ливонскими купцами. Это хорошо согласуется с историей западноевропейской торговли Новгорода, которая в XV в. практически переходит к ливонским городам, и главным образом к Дерпту и Ревелю.

Собственная чеканка серебряных монет началась в Новгороде только в 1420 г., сырьем для них служило серебро, поставляемое ганзейскими купцами. Клад «новгородок», состоящий из 28 монет, был найден в 2008 г. на Торговой стороне города при археологическом наблюдении на Михайловой улице (ил. 15).

Термин «серебро» как средство платежа встречается в берестяных грамотах с начала XIII в. и до XV в. включительно (всего в 19 документах), но чаще всего в документах XIV в. Серебро берут в долг, продают, расплачиваются им за покупки.

* * *

Цветные металлы

Поскольку Новгородская земля, как и вся древняя Русь, не обладала собственными запасами руд, Новгород вынужден был ввозить цветные металлы из-за границы, и поэтому все археологические находки из цветных металлов рассматриваются как предмет импорта, хотя большинство готовых изделий было сделано местными мастерами. Предметы из цветных металлов являются самой массовой категорией западного импорта, постоянно встречающейся при новгородских раскопках. Коллекция этих находок, собранная в Новгороде, насчитывает несколько тысяч предметов, среди которых готовые изделия, заготовки, сырье в виде пластин, проволоки, слитков.

Рис. 31. Ливонские монеты из клада 1979 г.

Исследование многочисленных категорий находок показало, что новгородским мастерам были известны разнообразные технологические приемы: литье по восковой модели, литье на выплеск, в жестких, деревянных, земляных формах, ковка, тиснение, волочение, отжиг. Многие технологические приемы были освоены новгородскими ювелирами уже в середине X в., о чем свидетельствует анализ украшений этого времени. Перечисленные технологические операции применялись при изготовлении различного рода украшений, среди которых обнаруживаются разнообразные типы браслетов, перстней, булавок, привесок, височных колец, фибул, а также колты и бусы. Чашечки весов и гирьки, церковная утварь, некоторые виды металлической посуды также изготавливались в самом Новгороде. Свинец использовался в качестве покрытия церковных кровель. Для печатей, которыми скреплялись официальные документы, также широко применялся свинец. В Новгороде и его окрестностях (в основном на Городище) найдено в общей сложности более 2000 таких печатей, принадлежавших представителям новгородской администрации.

Таким образом, исследование предметов из цветных металлов красноречиво свидетельствует о развитом ювелирном ремесле, литейном деле и других видах обработки цветных металлов в средневековом Новгороде и служит доказательством того, что торговля Новгорода во многих случаях поставляла сырье для развитого ремесленного производства города.

Предметы из цветных металлов появляются в культурном слое Новгорода в середине X в. и бытуют вплоть до XV в. Максимальное количество предметов приходится на XIII в., после чего происходит их постепенное сокращение. Зафиксированная археологическими находками динамика поступления цветных металлов в Новгород вступает в противоречие с хронологией импорта прибалтийского янтаря, для которого зафиксировано значительное сокращение в слоях XIII в. Как будто парадоксально выглядит на этом фоне необычайное обилие находок из цветных металлов именно в указанном столетии. Однако, обратившись к истории взаимоотношений Новгорода с его западными партнерами, удается объяснить этот удивительный факт.

Янтарь поступал в Новгород с побережья Балтийского моря через посредство Тевтонского и Ливонского орденов, с которыми на протяжении почти всего XIII в. Новгород находился в состоянии войны.

Однако постоянные столкновения между Новгородом и Орденом в течение XIII в. практически не отражались на торговле цветными металлами, поскольку основными поставщиками цветных металлов в Новгород на протяжении всего его существования были независимые от Ордена готландские и немецкие купцы. Первые господствовали в балтийской торговле в течение X—XII вв. С конца XII в. руководящая роль в западноевропейской торговле Новгорода переходит в руки сначала немецкой купеческой общины Готланда, затем немецкой городской общины и, наконец, к образовавшемуся в XIV в. Ганзейскому союзу (см. главу IV).

Вопрос о сырьевых базах поступающих в Новгород цветных металлов является весьма сложным из-за отсутствия прямых указаний на это в письменных источниках. Исследователи относят обычно к источникам новгородского металла известные в средневековой Европе разработки руд. Так, А. И. Никитский называет наиболее вероятными источниками меди Швецию, олова — Англию, свинца — Испанию. Л. Гётц относит к источникам поступления меди еще Венгрию, свинца — Венгрию и, возможно, Англию. А. Л. Хорошкевич добавляет к списку источников цветных металлов Силезию, Чехию, Саксонию.

Косвенным подтверждением письменных сообщений о доставке в Новгород шведской меди служит слиток золотистой бронзы, найденный на Неревском раскопе в слое середины XII в. (см. главу II). Кроме того, в новгородской коллекции имеется еще три медных слитка с чрезвычайно чистой структурой меди без каких-либо примесей, что было выявлено при их металлографическом анализе. Несомненно, они были отлиты из первичной, еще не бывшей в употреблении меди. Слитки имеют одинаковую форму подтреугольного сечения, с одной ноздреватой и двумя совершенно гладкими сторонами, но разный вес: 1. Вес 367 г, сер. XI в.; 2. Вес 41 г, конец XI в; 3. Вес 529 г, конец XV в. Микроструктурный анализ этих слитков позволил восстановить подробный технологический процесс их изготовления. Стандартность и устойчивость формы описанных слитков, сохранившейся на протяжении четырех столетий, приводит к мысли о том, что именно в таком виде медь поступала на новгородский рынок из рудных районов на протяжении длительного времени.

Рис. 32: а) слиток свинца с клеймами; б) клейма польского короля Казимира Великого, XIV в.

Кроме отмеченных слитков меди при раскопках Новгорода на Торговой стороне вблизи церкви Спаса на Ильине улице (Ильинский раскоп) в слоях XIV в. был обнаружен слиток свинца весом 151,3 кг, представляющий собой четверть огромной круглой чушки, имеющей одну плоскую сторону и вторую — выпуклую (рис. 32). Размеры обнаруженной части слитка равны 36 см в радиусе, 55 см в окружности и 20 см в высоту в наиболее толстой части слитка. Эта находка оказалась необыкновенно важной для изучения импорта в Новгород свинца. На плоской поверхности слитка было обнаружено два клейма, на одном из которых изображен двуглавый орел, на другом — корона с расположенной под ней буквой К. Оба клейма аналогичны изображениям, чеканенным на польских монетах при Казимире Великом, время правления которого (1333–1370 гг.) хорошо соотносится со стратиграфической датой находки. При спектральном анализе свинца были выявлены мышьяк и сурьма, характерные для польских месторождений свинца. Таким образом, благодаря археологической находке был определен новый источник поступления свинца в Новгород, не отраженный в письменных источниках.

Попытку определения рудных источников поступающих в Новгород цветных металлов предпринял А. А. Коновалов, занимавшийся изучением сплавов новгородских изделий. Им были проведены спектрографические анализы более 800 изделий из цветных металлов, в состав которых входят различные украшения, чашечки весов, обломки посуды, проволока. Отмечу, что при отборе предметов для анализа датировка вещей не принималась во внимание и лишь после сбора материала были обозначены его даты и составлен хронологический график. Тем более убедительным оказалось его полное совпадение с общим распределением цветных металлов в Новгороде: X в. — 44 экз., XI в. — 74 экз., XII в. — 164, XIII в. — 359, XIV в. — 163, XV в. — 37 экз.

Спектральный анализ выявил необыкновенную разнородность химического и металлургического состава новгородских цветных металлов, в связи с чем оказалось невозможным выделение исходных химических групп, т.е. рудных источников цветных металлов, обнаруженных в Новгороде. Более результативной стала проделанная А. А. Коноваловым работа по выделению и сопоставлению металлургических групп, т. е. набора сплавов, употребляемых средневековыми ремесленниками, и выявление искусственных добавок в первичный рудный материал. Определив характерные сплавы новгородских цветных металлов, можно попытаться найти аналогичный им сплав среди других древностей.

В процессе работы А. А. Коновалов установил, что наиболее частыми приплавами к меди в новгородских изделиях были цинк, олово, свинец. В некоторых случаях в качестве искусственных добавок употреблялись мышьяк и сурьма, но самостоятельного значения как лигатура эти элементы не имели. Весь набор сплавов, которыми пользовались новгородские ремесленники, удалось разделить на шесть основных типов, каждый из которых оказался характерным для того или иного времени. Исследователю удалось проследить динамику употребления тех или иных сплавов и установить хронологические границы бытования разных типов. При этом выяснилось, что набор сплавов, употреблявшихся в X—XI вв., значительно отличается от сплавов XIII—XIV вв. XII в. является переходным, когда наряду со сплавами, характерными для X—XI вв., появляются новые типы сплавов, получившие широкое распространение в XIII—XIV вв.

Вторым важным результатом исследования Коноваловым сплавов стали найденные им аналогии. Оказалось, что сплавы X—XI вв. находят ближайшие аналогии среди прибалтийских древностей. Этот вывод особенно значителен, так как подтверждает наблюдения, сделанные при изучении кладов западноевропейских монет. Как уже отмечалось в рубрике «Серебро», клады, обнаруженные в Новгородской земле, аналогичны по монетному составу таким же кладам из Прибалтики. Эта особенность позволила сделать вывод о тесных торговых контактах между Новгородом и Прибалтикой в X—XI вв., что дополнительно подкрепляется теперь и анализом сплавов цветных металлов из этих областей: сплавы оказываются в значительной степени идентичны друг другу.

Сплавы новгородских изделий из цветных металлов, происходящих из слоев XIII—XIV вв., обнаруживают тесную химико-металлургическую связь с металлом Швеции, где разработка собственных месторождений началась еще в XI в. Напомню, что именно из Швеции происходят и некоторые новгородские слитки меди.

* * *

Ткани

О торговле тканями, которые наряду с цветными металлами, серебром и другими товарами были одним из основных предметов западного ввоза в Новгород, хорошо известно из письменных источников. Об импорте в Новгород разнообразных английских, фландрских, немецких сукон подробно рассказывается в работах Л. Гётца, А. Л. Хорошкевич и других авторов. Вместе с тем ткани являются одной из категорий западного импорта, постоянно встречающихся при археологических раскопках, коллекция которых ежегодно пополняется новыми находками.

Несмотря на достаточно полное и всестороннее освещение торговли тканями в письменных источниках, изучение археологических находок дает новые сведения о торговле ими, особенно в раннем периоде (X—XIII вв.). Напомню, что письменные источники свидетельствуют о торговле тканями только с начала XIV в. Не все вопросы, связанные с торговлей в Новгороде импортными тканями, решены и для этого времени. А. Л. Хорошкевич отмечает, что, несмотря на большой фактический материал о торговле тканями и интерес исследователей к этим проблемам, остаются нерешенными еще многие важные вопросы, а именно: начало производства сукон во Фландрии, бывшей главным поставщиком этого товара во времена Ганзы, структура ввоза сукон в Новгород в XIV—XV вв., соотношение ввоза различных сортов сукон и другие вопросы.

Специальное исследование тканей из новгородских раскопок было проведено польским исследователем А. Нахликом, тщательно изучившим около 500 фрагментов тканей по способу их прядения, качеству шерсти, толщине волокон, красителю и прочим параметрам. Большинство (462 экз.) исследованных им образцов тканей оказались шерстяными. Определение импортных тканей из всего числа найденных фрагментов тканей представляет собой довольно сложную задачу, поскольку среди западноевропейских археологических материалов отсутствуют аналогичные новгородской коллекции средневековых тканей. А. Нахлик отмечает, что среди критериев, позволяющих выделить привозные ткани, самым надежным и решающим признаком является определение шерстяного сырья, из которого изготовлена ткань. Остальные элементы: структура переплетения ткани, плотность и связанное с ней качество изделия, способ скручивания пряжи и ее толщина, внешний вид тканей — решающего значения не имеют, а лишь помогают установить происхождение тканей. Поэтому без специальных исследований импортные ткани определить практически невозможно.

Исследовав образцы новгородских тканей, автор называет их основных поставщиков в Новгород: Англию, Фландрию и Испанию, позднее Германию. Так же, как и остальные товары, ткани в Новгород поступали через посредников, главными из которых были остров Готланд и Ганзейский союз. Известные теперь по археологическим материалам новгородские импортные ткани могут быть разделены на несколько типов: ткани специального типа, ткани суконные крашеные I—IV сортов, ткани валяные I—IV сортов и полосатые ткани.

Распределение импортных тканей по ярусам показывает, что больше всего их содержится в слоях XII и XIV вв., в то время как в XIII в. количество импортных тканей сокращается. При этом оказывается, что для разных периодов характерны и разные типы тканей: в X—XII вв. наибольшее распространение получили ткани специального типа, которые отличаются повышенной плотностью и относительно простым процессом производства по сравнению с высококачественными сукнами. Такие ткани делали из шерсти с длинными волокнами и оставляли их сырыми. Производство подобных тканей было налажено в раннее время (X—XII вв.) в Англии, что полностью соответствует распространению в культурном слое этого времени тканей специального типа, которые, таким образом, можно считать английскими. Резкое уменьшение подобных тканей в слоях XIII в. объясняется усиливающейся конкуренцией фламандского суконного производства, которое в это время достигает наивысшего развития. С начала XII в. происходит увеличение суконных валяных тканей фламандского производства, которые постепенно вытеснили с новгородского рынка английские ткани. Наибольшее распространение фламандские ткани получили в XIV в.

Исследование импортных тканей, найденных при раскопках в Новгороде, имеет большое значение не только для изучения истории новгородской торговли, но и для истории развития западноевропейского ткацкого ремесла начиная с X в., поскольку новгородская коллекция этих тканей — явление исключительное.

Ткани поступали на новгородский рынок и продавались поставами (Stücke), запечатанными свинцовыми пломбами с геральдическими изображениями городов-производителей. Этими пломбами удостоверялось не только место изготовления тканей, но также подтверждалось их качество и количество в данном «куске».

* * *

Пломбы

При раскопках изредка встречаются свинцовые западноевропейские торговые пломбы с различными изображениями (епископа, раскрытых ладоней) и надписью «DE TOURNAI» (рис. 33: 1–4). Такими пломбами, как уже отмечалось в разделе «Ткани», снабжались обычно западноевропейские сукна. На обороте одной из пломб изображен ганзейский купеческий знак. Западноевропейское происхождение этих пломб не подлежит сомнению, однако трудно установить их принадлежность конкретному европейскому городу или частному лицу, чьи эмблемы содержатся на пломбах. К сожалению, в западноевропейской сфрагистике нет полных каталогов таких пломб, поэтому поиски аналогий новгородским находкам очень затруднены. Лишь пломба с надписью «DE TOURNAI» содержит точное указание на ее происхождение. Город Турнэ, находящийся ныне на территории Бельгии, в средневековье был одним из центров сукноделия Фландрии. Пломба из Турнэ содержит в центре изображение лилии, которая была эмблемой немецкой купеческой общины на Готланде. Все перечисленные пломбы происходят из слоев XIV—XV вв. и являются конкретными свидетельствами новгородско-ганзейской торговли в целом и торговли тканями в частности.

Рис. 33. Западноевропейские предметы из раскопок Новгорода и их аналогии (1–4 — товарные пломбы; 5–6 — фибулы; 7–8 — перстни с изображением рук; 9–10 — костяные рукояти ножей; 11–12 — цера и писало; 13 — костяная рукоять ножа из раскопок Риги)

* * *

Янтарь

Находки янтаря в Новгороде в слоях второй половины XIII—XV вв. отражают закономерности его ввоза из Прибалтики, где месторождения янтаря известны с глубокой древности, а промышленные разработки ведутся до сих пор. В XIII в. наблюдается заметное сокращение находок янтаря, которые становятся обильными с конца этого столетия и достигают максимального числа во второй половине XIV — начале XV в.

Тевтонский орден, захватив Пруссию, на землях которой находили наибольшее количество янтаря, и получив от римского папы акт на вечное владение этой территорией, объявил все запасы янтаря своей собственностью. В XIII в. была установлена янтарная регалия, по которой Ордену передавалось исключительное право на получение доходов от монополизированной добычи и торговли янтарем. По приказу одного из правителей новых земель казнили любого человека, собиравшего янтарь без специального разрешения властей. Существовал даже специальный палач, приводивший в исполнение все приговоры по янтарным делам. Наказание было предельно суровым — за присвоение трех фунтов янтаря грозило колесование. По распоряжению Ордена весь берег был покрыт виселицами для устрашения контрабандистов. Жители прибрежных селений давали присягу не собирать янтарь, а также не скупать его; с наступлением темноты запрещалось выходить к морю. Вначале янтарь для Ордена по особому назначению собирали крепостные, но впоследствии сбор янтаря был передан союзу немецких рыбаков, получавших от Ордена за каждый фунт янтаря фунт соли. Таким образом, захватив прусскую территорию, Тевтонский орден стал единственным поставщиком янтаря в древнерусские и другие земли.

Завоевание рыцарями-крестоносцами прибалтийских земель ли-вов, пруссов и особенно в 1228 г. эстов, ближайших соседей Новгорода, стало серьезной политической угрозой для последнего, тем более что немцы неоднократно совершали набеги на пограничные новгородские земли. Новгородская летопись хранит многочисленные сообщения о походах новгородцев в Чудскую землю против немцев и о столкновениях с ними. Знаменитое Ледовое побоище, происшедшее в 1242 г., остановило движение рыцарей на Русь, однако и после этого разгрома они нередко предпринимали набеги на русские земли (в частности, в 1253 г. был совершен набег на псковский посад). Лишь после Раковорской битвы в 1269 г. отношения с немцами стабилизировались.

Торговые пути, соединявшие Новгород с Прибалтикой, именно в XIII в. становятся особенно опасными. Сохранность купеческих товаров, безопасность движения на этих путях перестали быть гарантированными. Но, разумеется, главной причиной нарушения торговли Новгорода с Прибалтикой было состояние войны, которое исключало всякую возможность торговых сношений. Поскольку основной район добычи янтаря — Пруссия — находился в руках Тевтонского ордена, становится понятным и сокращение находок янтаря в Новгороде в слое XIII в. С начала XIV в. устанавливаются мирные отношения между Новгородом и Орденом и янтарь начал беспрепятственно поступать в Новгород, что зафиксировано его археологическими находками.

Кроме перечисленных массовых категорий западного импорта, имеющих несомненный товарный характер, при раскопках Новгорода обнаруживаются и другие, не столь многочисленные категории, которые насчитываются десятками экземпляров. К ним относятся хрустальные вставки и фрагменты различных стеклянных изделий, а также остатки дубовых бочек (тара для различных товаров) с ганзейскими купеческими знаками собственности.

* * *

Вставки из горного хрусталя

За годы раскопок в Новгороде собрано более 150 экз. вставок из горного хрусталя. Несмотря на сравнительно небольшое количество, хрустальные вставки, несомненно, относятся к числу предметов, имеющих товарный характер. Вставки имеют разнообразную форму — от круглой до многоугольной — и состоят из двух частей: плоской нижней и выпуклой, иногда с огранкой, верхней. В качестве склеивающего вещества служил окрашенный в розовый цвет шеллак, который изготовляли из особых раковин, добываемых в Индийском океане. По археологическим материалам установлено, что хрустальные вставки концентрируются в слоях XIV в., достигая максимального числа в середине этого столетия.

Происхождение этих вставок до сих пор остается дискуссионным. Дело в том, что производство различных поделок из драгоценных и полудрагоценных камней было широко развито на Востоке. В частности, широко бытующие на Руси в домонгольское время сердоликовые и хрустальные бусы имеют, несомненно, восточное происхождение. Решающим аргументом для такого утверждения служит их ареал, совпадающий с ареалом кладов арабских монет, а также наличие названных бус в кладах с дирхемами. Этот вывод автоматически был распространен и на вставки из горного хрусталя, тем более что по сообщениям арабских авторов XI в. известно об изготовлении таких вставок с цветными подкладками в Индии. Однако месторождения горного хрусталя известны не только на Востоке, но и в европейских Альпах, поэтому возможно, что оттуда горный хрусталь поступал в ювелирные мастерские европейских городов.

Специальные исследования, проведенные Ю. Д. Аксентоном показали, что формы и способы обработки хрустальных вставок из раскопок в Новгороде совершенно идентичны вставкам из горного хрусталя, украшающим хранящийся в Софийском соборе ларец-реликварий, который происходит из Рейнской области. Это позволило исследователю сделать вывод о едином центре производства тех и других вставок.

Хрустальные вставки, имеющие, несомненно, товарный характер, концентрируются на усадьбах в комплексе с другими западноевропейскими древностями. Сосредоточение находок хрустальных вставок в слоях XIV в. полностью соответствует истории новгородско-ганзейских торговых отношений, получивших наибольшее развитие в данное время. Независимо от места их происхождения (не исключено, что индийского) хрустальные вставки поступали и в Европу и в Новгород через посредников.

* * *

Стеклянные изделия

Изделия из стекла западноевропейского происхождения представлены перстнями, фрагментами оконного стекла, стеклянных сосудов, в том числе венецианских. Каждая из этих групп находок насчитывает десятки экземпляров. Очевидно, некоторые из стеклянных изделий (например, перстни, оконное стекло) являлись предметом торговли, но дорогие стеклянные сосуды предназначались, скорее всего, в качестве даров богатым новгородским боярам.

Западноевропейские перстни появляются в Новгороде лишь в XIV в. Предполагается, что после монгольского нашествия новгородские ремесленники начали собственное производство стеклянных изделий, в том числе и перстней. Однако оно не удовлетворяло спрос на эти изделия, и новгородцы ввозили западноевропейские перстни, которые отличаются от византийских, южнорусских и собственно новгородских более сложным составом стекла. Ввоз западноевропейских перстней происходил в течение всего XIV в., а с начала XV в. они практически не встречаются.

Первые образцы западноевропейской стеклянной посуды появились в Новгороде вскоре после монгольского нашествия, однако до 80-х гг. XIII в. их число незначительно. Зато 150-летний период (с последней четверти XIII в. до первой четверти XV в.) характеризуется полным отсутствием сосудов русского и византийского производства и наличием в новгородских слоях этого времени фрагментов только западноевропейской посуды. Стеклянные сосуды (разумеется, в виде обломков) западноевропейского происхождения встречаются почти исключительно на богатых усадьбах, принадлежавших новгородским боярам. В частности, заметное количество обломков стеклянных сосудов происходит с усадеб семьи Мишиничей-Онцифоровичей, представители которой в течение многих десятилетий в XIV—XV вв. были посадниками.

Обломки оконного стекла — крайне редкая находка в Новгороде, они обнаруживаются лишь в слое рубежа XIV—XV вв., а наиболее многочисленные находки оконного стекла происходят из слоя первой половины XV в. По своему составу оно очень близко посудному стеклу западноевропейского происхождения.

Хронологическое распределение импортных стеклянных изделий фиксирует начало ввоза западноевропейского стекла со второй половины XIII в. и его бытование в течение XIV—XV вв. Количественно этот ввоз никогда не достигает того уровня, который был характерен для южного импорта стеклянных изделий.

* * *

Предметы с купеческими знаками собственности

С массовым ганзейским импортом связаны находки остатков дубовых бочек (днища, клепки) и некоторых других предметов со знаками. Впервые днища бочек с геометрическими знаками в значительном количестве были найдены на Неревском раскопе в слоях XIV—XV вв (см. рис. 28). При раскопках Готского двора подобные знаки были обнаружены на различных деревянных предметах: обломках посуды, подсвечниках, плоских прямоугольных пластинах (см. рис. 21, 23). Предметы, и не только деревянные, с подобными геометрическими знаками собственности изредка встречаются на разных раскопах, как правило, в комплексе с другими западноевропейскими древностями.

Геометрические знаки, обнаруженные в Новгороде, имеют прямые аналогии в западноевропейском и прибалтийском материалах. Такие знаки, известные под названием Hausmarke и Hofmarke, т.е. домовые и дворовые марки, были широко распространены в средневековой Западной Европе, особенно в странах германского мира. Как установлено многочисленными документами, марки употребляли без исключения все сословия, лица как светского, так и духовного звания и состояния. Особенно активно применяли марки ремесленники и купцы, которые были заинтересованы в маркировке своих изделий и товаров. Купеческое сословие, несомненно, было заинтересовано в использовании марки, которая была необходима для того, чтобы легко можно опознать свой товар среди подобных товаров других купцов.

Большое значение для изучения купеческих марок имело издание ганзейских документов, в которых в значительных количествах находились изображения знаков купцов. Купеческие марки, принадлежавшие конкретным лицам, впервые появились в Любеке в конце XIII в. и являются древнейшими знаками собственности, известными в средневековой Европе. Городские власти не предписывали купцам обязательное употребление марки, однако всегда в случае необходимости готовы были подтвердить марку своих граждан, занимающихся торговлей.

Купеческие марки были в торговле главным доказательством во всех притязаниях на товары. Как и в других видах знаков собственности, в купеческих марках преобладали прямые линии. Одной из самых популярных была простая форма с треугольником наверху, которая дополнялась различными прямыми линиями или изображениями в виде сердца, якоря, букв. Главным принципом в составлении купеческой марки были простота формы и вместе с тем обязательная индивидуальность. Похожие марки непременно отличались какой-нибудь дополнительной линией. Это касается и марок близких родственников: известны купеческие марки братьев, которые хотя и были похожи в общих чертах, но всегда имели ту или иную отличительную деталь (см. рис. 22).

Купеческие марки ставились на товарах на самом заметном месте упаковки. На деревянных бочках и ящиках они вырезались или выжигались, иногда марку образовывали шляпки забитых гвоздей. На бочках марки помещали, как правило, на клепке рядом с затычкой, но часто ставили ее на дне или крышке бочки. На мягкие тюки с тканями марки нашивались или рисовались, воск имел знаки на упаковке, кроме того, этот знак оттискивали на самом воске.

Значение купеческих марок в торговле многообразно. Прежде всего, как уже отмечалось, они служили основным отличительным признаком товаров разных купцов. Особенное значение имели марки, если товар того или иного купца пропадал во время кораблекрушения или разбоя. В таких ситуациях купцу возвращался найденный товар только в том случае, если он мог убедительно доказать, что товар принадлежал ему. Главным доказывающим аргументом при этом были, конечно, марки.

В торговых привилегиях, которые выдавали купцам правители разных стран, существовали разделы, где указывалось, что по маркам, удостоверенным властями, можно требовать возвращения товара, пропавшего во время кораблекрушения или войны на море. Каждый, кто мог доказать принадлежность марки, получал обратно свой товар. В ганзейских документах сохранились многочисленные постановления различных городов и съездов этих городов, по которым купцам на основе их марок возвращался пропавший или украденный товар. Так, съезд 1394 г. в Данциге постановил, что каждый купец, если он имеет марку, должен получить обратно свое полотно, пропавшее при кораблекрушении. Контора в Брюгге вернула в 1370 г. тюки с сукном их владельцу по содержавшимся на них маркам. Попытка подделать марку того или иного купца и присвоить себе его товар строго наказывалась; даже только по подозрению в том, что метка подделана, подозреваемый попадал в тюрьму. По постановлению Ревельской купеческой гильдии за подделку или уничтожение марки виновные подвергались крупному денежному штрафу.

Однако купеческие марки имели не только правовое значение, они активно использовались купцами во всех сферах деятельности. Купцы ставили свои марки не только на товарах, но и в сопроводительных письмах, как в самом тексте, так и на конверте, на домах и даже на могильных камнях, т. е. использовали марку и как личный знак.

Наряду с главными купеческими марками употреблялись еще и дополнительные марки (Beimarke). Для них выбирались не характерные формы марок, а различные фигуры в виде звезд, кругов, крючков, штрихов или буквы. По этим дополнительным маркам можно было узнать о качестве товара, об определенном сорте пива или сукна. Существовали также специальные знаки, которыми власти контролировали качество и количество товаров, кроме того, были знаки происхождения, по которым легко устанавливалось место производства товаров. Эти знаки ставились на товарах вместе с личными купеческими знаками.

Новгородские геометрические знаки совершенно аналогичны рассмотренной западноевропейской системе знаков собственности, и в частности купеческим маркам. Они составлены по тому же принципу, многие из новгородских знаков находят прямые аналогии в западноевропейском и прибалтийском материале. Большое сходство обнаруживают они с марками ревельских купцов. Все геометрические знаки, обнаруживаемые при раскопках на днищах бочек и других предметах, несомненно, относятся к западноевропейской системе знаков собственности и принадлежат к разряду купеческих марок.

Бочка была одной из основных весовых мер и одновременно тарой для разного рода ганзейских товаров. В бочках ганзейские купцы доставляли в Новгород вино, сельдь, соль, цветной металл, возможно, янтарь и многое другое. Отмечу, что все остатки бочек с ганзейскими купеческими знаками, найденные на Неревском раскопе, происходят с усадеб богатых новгородских бояр из семьи Мишиничей-Онцифоровичей (см. рис. 28). Примечательно также, что фрагменты бочек и других предметов с купеческими знаками обнаружены в слоях XIV—XV вв., т.е. относятся ко времени, когда купеческие марки нашли самое широкое применение в ганзейской торговле. Было бы заманчиво персонифицировать купеческие марки с именами и происхождением ганзейских купцов, торговавших в Новгороде, но пока такая работа не дала желаемых результатов из-за отсутствия достаточно полных источников.

Наряду с массовыми категориями западного импорта в огромной вещевой коллекции, собранной при раскопках Новгорода, содержатся разного рода западноевропейские изделия, представленные десятками экземпляров или единичными находками.

* * *

Оправы стеклянных зеркал

Одной из категорий западноевропейских предметов, находимых в Новгороде, оказались зеркала, а точнее складные металлические и деревянные оправы стеклянных зеркал. Впервые металлическая оправа для стеклянного зеркала была найдена на Готском раскопе (см. рис. 24: 2), но в течение долгих лет не была правильно атрибутирована из-за отсутствия надежных аналогий. Обнаруженный на Готском раскопе среди разнообразных предметов быта ганзейских купцов в слое XIV—XV вв. предмет представлял собой плоскую круглую коробочку (диаметр — 5 см), напоминающую по конструкции пудреницу. На внешней стороне одной половинки сохранилось изображение, которое восстанавливается почти полностью: в центре, окаймленном растительным орнаментом, помещен скачущий всадник с бегущей собакой. Другая половинка подобной оправы со сходной композицией, но с иным орнаментальным сюжетом и изображением всадника была обнаружена в слое рубежа XIV—XV вв. при раскопках одной купеческой усадьбы (Славенский раскоп), где останавливались ганзейские купцы. Кроме того, в 70–90-е гг. XX в. коллекция металлических оправ пополнилась находками, собранными коллекционерами на берегах Волхова, в результате чего число металлических оправ с различными изображениями достигло 20 экз. На внешней стороне этих предметов кроме всадников в центре композиции появились музыканты, птицы, звери. Несмотря на некоторые различия в размерах и изображениях, все названные предметы по конструктивным особенностям, общей композиции изображений, технологии изготовления принадлежат к одной группе изделий.

Рис. 34. Складные оправы стеклянных зеркал. Свинец, олово: а — с изображением музыканта, б — с орнаментом

Рис. 35. Складные оправы стеклянных зеркал. Дерево

Долгие годы эти предметы оставались загадочными, для них предлагались самые различные, но недостаточно убедительные и надежные атрибуции. Наконец, в 1995 г. в Новгородский музей поступила еще одна подобная находка с изображением музыканта на внешней стороне, а на внутренней сохранившая остатки гладкого полированного стекла со свинцовой подкладкой (рис. 34: а). Последнее удалось атрибутировать и эти находки, которые также являются частями складных стеклянных зеркал. Видимо, зеркала были одним из предметов ганзейского импорта, не зафиксированного ни в письменных источниках, ни в археологических материалах. Такие зеркала существовали в Западной Европе с XIII в. и получили наибольшее распространение в XIV—XV вв.

* * *

Керамика

К числу западноевропейской керамики относятся фрагменты так называемой рейнской керамики, известной в литературе под названием Steinzeug. Это серовато-желтая слабо глазурованная керамика с характерными полосами на тулове и защипами на донце (ил. 9). Такая керамика производилась в городских центрах на Рейне, откуда распространялась по всей средневековой Германии. Наибольшего развития производство этой керамики достигло в XIV—XV вв.

В большом количестве фрагменты такой керамики и собранный из них целый кувшин обнаружены при раскопках Готского двора (рис. 19). Изредка обломки рейнской керамики встречаются и на других раскопах при исследовании новгородских усадеб.

Кроме рейнской керамики встречаются и обломки западноевропейской поливной керамики, имеющей аналогии в археологических материалах Любека, Данцига, Риги и других балтийских торговых центров. Фрагменты двух орнаментированных сосудов с желто-зеленой поливой обнаружены в одном из раскопов на Торговой стороне. Интересен также единственный фрагмент антропоморфной поливной керамики, происходящий с Троицкого раскопа (рис. 37) и имеющий ближайшие аналогии среди находок Риги.

* * *

Деревянная посуда

В большом количестве при раскопках Готского двора были найдены маленькие клепки и донца деревянных чаш, называемые Dauben (см. рис. 21:1). Сосуды, составленные из таких клепок, соединявшихся ивовым прутом, были широко распространены в средневековой Германии и в балтийском регионе, где они известны со второй половины XII в., но наибольшее применение получили в XIV—XV вв. В Прибалтике этот вид посуды употреблялся вплоть до XIX в. Такие клепки постоянно находят при раскопках многих немецких городов (рис. 36), особенно много подобной посуды (120 целых и сотни фрагментов) обнаружено в Любеке. Кроме Готского раскопа такие клепки изредка встречаются в слоях XIII—XV вв. при раскопках новгородских усадеб.

Рис. 36. Деревянная посуда из клепок

* * *

Рукояти ножей

Предметами бытового характера, но одновременно и изделиями западноевропейского прикладного искусства являются две великолепные резные рукояти из кости, сохранившиеся, к сожалению, фрагментарно. Одна из них относится к типу костяных рукоятей в виде человеческой фигуры, хорошо известных в странах балтийского региона в XIII—XV вв. Обломок представляет собой барельефное изображение человеческой головы в головном уборе, напоминающем берет. Изображение носит реалистический характер, черты лица выполнены тщательно, не лишены изящества и индивидуальности. Обратная сторона фигурки плоская, но с условным изображением складок частично сохранившейся одежды (см. рис. 33: 10). Общий характер изображения, форма головного убора, несомненно, свидетельствуют о западноевропейском происхождении данного изделия, не имеющего аналогий среди предметов древнерусского прикладного искусства. Специалистами по истории средневекового европейского костюма высказано предположение о том, что наиболее вероятным местом производства этого изделия являлась Северная Германия. Эта находка была верно атрибутирована только по аналогии с подобной рукояткой с остатками ножа, известной из раскопок в Риге (см. рис. 33: 13).

Сохранившийся фрагмент другой рукояти представляет собой резное изображение химеры, держащей в разинутой пасти человеческую голову, что символизирует ад, поглощающий грешников (см. рис. 33: 9). Подобный сюжет не характерен для древнерусского искусства, но, напротив, широко распространен в западноевропейской архитектуре и прикладном искусстве. Напомню, что подобные изображения можно увидеть на знаменитых Магдебургских вратах, установленных в Софийском соборе.

К числу бытовых относятся также деревянные подсвечники с ганзейскими купеческими знаками, фрагменты бронзовых водолеев, особой формы ключи и замки, которые обнаруживались в единичных экземплярах на раскопах Новгорода в разные годы.

* * *

Кожаные изделия

Среди многочисленных находок из кожи выявлена и атрибутирована небольшая группа орнаментированных кожаных футляров в виде коробочек, обнаруженных на разных раскопах в слое XIV в. Само назначение и конструкция футляров, а также орнаментальный стиль и технология нанесения декора свидетельствуют о западноевропейском происхождении этих предметов. Они относятся к типу раздвижных кожаных футляров, бытовавших в Европе в XIV—XV вв. Такие коробочки предназначались прежде всего для хранения разного рода письменных принадлежностей.

Среди украшений западноевропейского происхождения встречаются перстни с изображениями рук, пластинчатые кольцевые и сердцевидные фибулы (см. рис. 33: 7, 8), широко распространенные в Германии, Польше и скандинавских странах.

Несомненно, западноевропейскими по происхождению являются некоторые предметы письменности и досуга, имеющие прямые аналогии в материалах Любека и других ганзейских городов. Среди них особого типа цера, писала (3 экз.) (см. рис. 33: 11, 12), а также принадлежности различных игр. В числе последних находятся доски для игры в «мельницу», широко распространенную в балтийском регионе, и игральные фишки, представляющие собой куб, на каждой стороне которого изображены кружочки от I до 6. Такие фишки употреблялись для игры в кости, которая широко бытовала в Западной Европе.

Изредка при раскопках обнаруживаются изделия западноевропейского прикладного искусства, среди которых костяная пластинка с изображением рыцарей (рис. 37: 1), костяная проколка с изображением головы собаки и др.

 

Топография западноевропейских находок

Чрезвычайно интересна топография находок западноевропейского импорта, как массового, так и индивидуального характера. На всех без исключения раскопах в разных районах города в том или ином количестве обнаруживаются массовые предметы западного импорта. Цветные металлы, ткани, янтарь, относящиеся к числу масовых импортных категорий, встречаются практически на любой археологически исследованной усадьбе Новгорода.

Рис. 37. Изделия западноевропейских мастеров из раскопок в Новгороде: 1 — накладка с изображением рыцарей, XIII в., кость; 2 — пластина с лилиями, XIV в., бронза; 3 — антропоморфная керамика (фрагмент), XIV в.; 4 — накладка с изображением корабля, XIV в., свинец 

Что касается других, не массовых категорий импорта (фрагменты рейнской керамики, разного рода стеклянные изделия, хрустальные вставки, оправы стеклянных зеркал и др.) и индивидуальных находок, то они встречаются не повсеместно, а лишь на некоторых участках, где велись археологические исследования. Несомненно, среди них выделяется Готский раскоп, заложенный на месте Готского двора, местопребывания ганзейских купцов. Собранная здесь коллекция состоит преимущественно из западноевропейских предметов и характеризует, как уже отмечено, быт проживавших в Новгороде ганзейских купцов. Кроме того, аналогичные предметы обнаружены еще на нескольких раскопах в слоях второй половины XIII — первой половины XV в.

Неревский раскоп (1951–1962 гг., общая площадь около 9. 000 кв. м) (рис. 38: 9). Здесь в слоях XIII—XV вв. на усадьбах богатых новгородских бояр, в основном принадлежащих известному по летописям семейству Мишиничей-Онцифоровичей, были найдены днища бочек и деревянная посуда со знаками ганзейских купцов (см. рис. 28), деревянные оправы стеклянных зеркал, костяные фишки, доски для игры в «мельницу», несколько кольцевых фибул, некоторые ювелирные украшения. Образцом западноевропейского прикладного искусства является костяная резная накладка с изображением двух конных рыцарей, штурмующих «замок любви» (рис. 37: 1).

Славенский раскоп (1972–1974 гг., общая площадь 320 кв. м) (рис. 38: 12). Этот участок на Торговой стороне находился недалеко от Торга в непосредственной близости от Немецкого двора и не входил в древнейшую зону Славенского конца. Мощность культурного слоя здесь достигала почти 9 м, что обусловлено не древностью участка, а устройством в средневековье разного рода подсыпок, гатей и дренажей для борьбы с заболоченностью почвы. Заселение этого участка, как показали материалы предматериковых слоев, началось не ранее XII в., наиболее интенсивно данная территория осваивалась в XIV в., напластования которого отложились в двух метрах культурного слоя. Несмотря на довольно скромные размеры раскопа, здесь была собрана богатейшая коллекция древних предметов.

Из-за небольшой площади в раскопе не было вскрыто ни одной полной по размерам усадьбы, а исследована лишь пограничная зона двух-трех усадеб. Из них самой значительной оказалась усадьба А, где были обнаружены остатки нескольких ремесленных мастерских, в том числе разнообразные и обильные следы ювелирного дела. Здесь же в слое XIV в. были найдены разнообразные предметы импорта — в первую очередь сырье (цветные металлы, янтарь); в большом количестве обнаружены хрустальные вставки и ткани (50 фрагментов), также принадлежащие к числу массовых категорий западноевропейского импорта.

Рис. 38. План раскопов в Новгороде 

Несмотря на отсутствие прямых сведений для определения социальной принадлежности владельца усадьбы, весь комплекс полученных из слоев XtV в. древностей позволяет считать его богатым купцом, ведущим заморскую торговлю и вместе с тем занятым организацией на своем участке ремесленного производства по изготовлению различных изделий, необходимых на внутреннем рынке.

Тесную связь владельца усадьбы с западной торговлей подчеркивает и обнаруженная на раскопе группа предметов, имеющих прямые аналогии в материалах Готского раскопа. Это прежде всего образцы рейнской керамики. К числу западноевропейских предметов относятся также половинка свинцово-оловянистой складной оправы для зеркала с изображением на внешней стороне всадника, небольшой плоский футлярчик из биллона, орнаментированный с обеих сторон узором из лилий. Найдены также деревянные подсвечники со знаками геометрического характера, совершенно аналогичные таким же предметам с Готского раскопа.

В большинстве своем указанные изделия относятся к числу бытовых ганзейских предметов, не предназначенных на продажу. Обнаруженные на Славенском раскопе эти предметы могут служить подтверждением письменных сообщений о том, что ганзейские купцы из-за недостатка места на своих торговых дворах (Готском и Немецком) иногда могли селиться во дворах новгородцев. Вероятно, в XIV в. на рассматриваемой усадьбе, владельцем которой был богатый новгородский купец, останавливались на постой его партнеры по торговле — купцы Ганзы, тем более что Немецкий двор располагался в ближайшем квартале.

Дубошин раскоп (1977–1978 гг.) (рис. 38: 23). Раскоп общей площадью 160 кв. м был заложен на Торговой стороне на нынешней Никольской улице. Так же как и на предыдущем участке, слои XIV в. здесь чрезвычайно насыщены разнообразными находками, среди которых немало западноевропейских. Большим количеством обломков представлена рейнская и редкая в Новгороде поливная западноевропейская керамика. Найдены также одна металлическая и несколько деревянных складных оправ для зеркал и др.

Особый интерес представляет свинцовая пломба из Турнэ с надписью и изображением лилий на одной стороне (см. рис. 33: 1), найденная в слое 60–70-х гг. XIV в. Эта пломба косвенным образом помогает определить социальную принадлежность владельца частично открытой здесь усадьбы в слоях XIV—XV вв. Дело в том, что западноевропейские сукна продавались в Новгороде, как правило, целыми кусками (поставами), которые стоили очень дорого. Приобрести такой «кусок» иностранного сукна, а именно о такой покупке и свидетельствует найденная на участке пломба, мог только состоятельный новгородец. Хотя по материалам раскопа пока трудно установить, к какой определенной социальной группе принадлежал владелец усадьбы, несомненно, он был тесно связан с западноевропейской торговлей. Кроме уже упомянутых образцов западноевропейской керамики и пломбы из Турнэ на раскопе была найдена бронзовая пластина с изображением таких же геральдических лилий, что и на пломбе (см. рис. 37). Аналогичная лилия изображена на одной из сторон известной общей печати ганзейских купцов (см. рис. 6). Обнаружены на раскопе и отдельные изделия с западноевропейскими купеческими знаками. Комплекс в целом имеет ярковыраженный западноевропейский характер.

Так же как и на двух других раскопах, комплекс западноевропейских изделий и массовых импортных предметов западного происхождения сопровождался яркими примерами ювелирно-литейного производства. На усадьбе обнаружены остатки ювелирного производства: сотни обломков больших тиглей и маленьких льячек, бракованные литые перстни, крестики и их заготовки, обломки небольших колоколов, отходы производства в виде шлаков и многочисленных сплавленных кусочков бронзы. Для такого значительного по своим масштабам производства требовалось много цветного металла, который доставлялся в это время в Новгород ганзейскими купцами.

Перечисленные материалы позволяют предположить, что владелец усадьбы был богатым купцом, который скупал у ганзейских партнеров в больших количествах западноевропейские товары в виде сырья (цветной металл) и готовых изделий (ткани и др.).

Михайловский раскоп (1970 г., общая площадь 440 кв. м) (рис. 38: 15). Здесь в слоях XIV в. найдены два перстня с изображениями рук. Кроме того, обнаружены две товарные пломбы также с изображением рук на одной стороне (см. рис. 33: 2, 3) и знаком ганзейского купца на обороте одной из них. Аналогичные знаки имеются на обломках двух деревянных сосудов. Среди обломков стеклянной посуды встречен фрагмент венецианского сосуда. Несомненно, западноевропейское происхождение имеют костяная шахматная фигурка (пешка) и одна из обнаруженных на раскопе весовых гирек, которая по весу, форме и размеру существенно отличается от древнерусских. Западноевропейский характер имеет и миниатюрная кольцевая фибула со звериными головами.

Нутный раскоп (1979–1982 гг., общая площадь 674 кв. м) (рис. 38: 24). Из предметов западноевропейского происхождения в слоях XIV—XV вв. встречаются фрагменты рейнской керамики, деревянных оправ зеркал, свинцовая накладка с изображением корабля (рис. 37: 4), имеющим аналогии с изображениями на гербе Любека и некоторых других ганзейских городов. Здесь же обнаружены фрагменты больших кожаных сумок с растительным орнаментом, которые имеют, возможно, западноевропейское происхождение.

Троицкий раскоп (1973–2000 гг., общая площадь около 7000 кв. м) (рис. 38: 20). Точно так же как и на Неревском раскопе, западноевропейские находки распространены здесь не повсеместно, а концентрируются лишь на отдельных усадьбах. Одна из них расположена между средневековыми Черницыной и Ярышевой улицами в слоях XIII—XIV вв. (Троицкий IX и X, раскопы 1988–1989 гг.), другая примыкает к Пробойной улице (Трицкий XII раскоп 1995 г.). Вместе с тем массовые категории западного импорта (цветные металлы, янтарь, ткани) встречаются на всех усадьбах без исключения.

К обнаруженным на указанных участках предметам западноевропейского происхождения принадлежат в первую очередь фрагменты рейнских сосудов и поливной керамики. Кроме того, к ним относятся кожаные ножны с растительным орнаментом, аналогичные ножнам с Готского раскопа, бронзовая накладка с изображением зверя, кольцевые фибулы.

В слоях XIV в. найдены писало в виде шильца с костяной рукояткой и три дощечки для письма по воску (в виде записной книжки) (см. рис. 33: 11, 12), имеющие прямые аналогии в материалах Любека и других ганзейских городов. Обнаружены здесь и несколько клепок деревянных чаш, дно деревянного сосуда со знаком ганзейского купца, доска с целиком сохранившимся полем для игры в «мельницу», игральные фишки для игры в кость, хрустальные вставки, стеклянные перстни, одна целая и несколько фрагментов деревянных оправ складных зеркал. Именно здесь были найдены две резные костяные рукоятки ножей западноевропейского происхождения (см. рис. 33: 9, 10).

Примечательно, что так же, как и на двух других раскопах (Славенском и Дубошине), бытовые западноевропейские находки сопровождаются здесь многочисленными и разнообразными свидетельствами литейно-ювелирного производства. В их числе тигли, льячки, литейные формы, а также сырье в виде проволоки, различных пластин, металлического лома.

Топография западноевропейских находок на том или ином раскопе с учетом всех обнаруженных на них древностей позволяет говорить о социальной принадлежности открытых на этих раскопах усадеб и о возможных связях их владельцев с ганзейским купечеством. Примечательно, что на большинстве перечисленных раскопов западноевропейские находки сопровождаются разнообразными свидетельствами литейно-ювелирного производства. Среди них многочисленные тигли, льячки, литейные формы, сырье в виде проволоки, различных пластин и металлического лома. Особенно показательны в этом отношении Славенский, Дубошин, Троицкий раскопы, где перечисленные материалы встречаются в изобилии.

Усадьбы XIV—XV вв., открытые на Неревском и Нутном раскопах, принадлежали богатейшим боярским семьям из числа посадничьих. На Михайловском раскопе в слоях XIV—XV вв. исследовалась усадьба богатого новгородца, занимавшего высокий пост в администрации Новгородской республики. Очевидно, найденные на этих раскопах индивидуальные западноевропейские предметы являются свидетельствами быта живших здесь бояр.

Что касается усадеб, исследованных на Славенском и Дубошином раскопах, несомненна принадлежность их владельцев к купеческому сословию и связь с ганзейскими купцами. Развитое литейно-ювелирное ремесло на этих усадьбах, зафиксированное разнообразными находками, возможно, непосредственно связано с торговыми занятиями владельцев усадеб. Не исключено, что богатые новгородские купцы, ведущие торговлю с ганзейцами, организовывали на своих усадьбах и сопутствующее ремесленное производство, и прежде всего ювелирное, поскольку сырье для него находилось в их руках.

Социальный характер усадеб Троицкого раскопа, содержащих комплекс западноевропейских предметов, пока не выяснен, поскольку еще не закончен полный анализ всех обнаруженных здесь древностей. Однако нельзя исключать, что владельцами открытых усадеб были богатые новгородские купцы, ведущие активную торговлю с ганзейцами, что подтверждается всем комплексом обнаруженных здесь находок. Несомненно одно: владельцы или жители открытых усадеб были тесно связаны с ганзейскими купцами, покупая или получая от них в дар «заморские» изделия.

Комплексный анализ археологических находок из Новгорода показывает, что массовые предметы западного импорта (цветные металлы, янтарь, ткани) встречаются практически повсеместно. Индивидуальные предметы западноевропейского происхождения обнаруживаются лишь на усадьбах богатых новгородских бояр или на усадьбах купцов, торговавших с ганзейцами.