Науса ощутила, как ее бьет мелкая дрожь от страха.
– Керосинку прикрути! – прошипел кот.
Науса выполнила поручение. Енот тоже спрыгнул со стола и побежал на кухню.
– Ай, обложили меня полностью! Тучун всем вам на голову! – шипел кот, неистово стуча хвостом по полу. – Чумазый, быстро сюда!
Зверек прибежал к коту и плюхнулся рядом с ним, имитируя засаду хищника в кустах.
– Чумазый, надо в разведку. Надо, надо. Выползи из дома, доползи вон до того дерева. Там под ним камней куча. Затем возьми мелкие камни и кидай в это окно. Сколько этих тварей увидишь, столько камней кинешь. Тебя они не заметят, ты мелкий. Только пойди сейчас, в саже измажься. Если тебя будут брать – ори, словно тебя режут. Это крайний случай, я тогда что-то придумаю. А сейчас надо смыться без боя.
Енот с готовностью кивнул и снова уполз на кухню. Послышались шорохи и возня, и вскоре раздался тихий скрип входной двери. Енот оказался на улице и все стихло. Кот бросился в прихожую и задвинул задвижку на двери.
– Ты где там, сова недоношенная?
– Я здесь, граф, под кроватью. Страшно-то как!
– Сиди тихо. Что бы ни случилось, тебя они не тронут. Они меня ищут. Я ухожу из поселка. Мне тут больше нечего делать.
– Граф, но…
– Тихо, я сказал!
– Не уходите без меня!..
Кот гневно сверкнул глазами в ее сторону.
– Тс-с-с, зараза такая!
Графиня проглотила почти уже сказанное слово, уткнулась клювом в перья и начала беззвучно рыдать.
Некоторое время кот напряженно слушал, что происходит на улице. Но не было слышно ровным счетом ничего. За окном ничего не шевелилось, даже звезды, и те, двигались по небу заметно быстрее. Ночь стала еще более густой, тени обрели полную силу и казались жирными увальнями, застрявшими между тесными домами. Прошло минут двадцать – ни единого звука. Кот решил, что енота либо уже взяли по-тихому, либо он куда-то сбежал. Он смотрел в окно и скалился, хищно обнажая клыки. Никакого выхода из этой ситуации не приходило в голову, вариантов к отходу не было никаких. Вдруг одна идея вломилась в его сознание, словно вода из прорвавшей плотины. Коту стало стыдно за то, что он раньше не додумался до этого.
– Слышь, графиня? – прошептал он.
– М-м-м-м?
– Тебя же они не тронут, правда?
– Не должны, вы же сами сказали.
– Я тебя беру в заложники. С этого момента ты не делаешь ни одного шага без моей команды. Сиди тихо, а то прихлопну!
– Граф, бросайте уже свои шутки.
– А кто шутит?
– Это не смешно.
– Тихо. Слушай.
За окном послышались какие-то звуки, похожие на хлопки мокрой тряпкой по полу. Где-то раздался скрип веток, стук, что-то похожее на очень далекий и тихий шепот, и снова все стихло. Нервы кота начали сдавать, он даже заскулил. Когти впились в подоконник, рискуя выдрать из него приличный кусок дерева. Надо было принимать решение. Пус нашарил под лапами свою жилетку и накинул ее.
– Пойди сюда, графиня, – грозно сказал кот.
Науса покорно подползла к коту. Он стал за ее спиной, вытянул свой старый, но острый ножик, завернул сове крылья назад и скомандовал:
– Будешь идти спокойно, не дергаясь. Я тебя держу. Если только придется – сломаю шею без промедления. У меня есть нож, пущу в ход сразу. Веди себя спокойно, просто иди туда, куда я сказал. Сделаешь все как надо – отпущу при первой возможности. Ясно?
– Граф… Как вы можете?!
– Я еще не так могу. А теперь заткнись и...
Не успел кот договорить, как с улицы раздался истошный вопль и треск дерева. Затем окно с оглушительным звоном разлетелось вдребезги, в комнату влетел большой предмет и шумно ударился о стол. Зазвенели падающие тарелки, и вновь душераздирающий вопль разнесся по округе.
Пус, повинуясь невероятному давлению нервов, притоку адреналина и инстинктам, отшвырнул Наусу в сторону и бросился через разбитое окно на улицу. Источник крика находился всего в пяти шагах впереди, возле дерева, где замаячила та самая огромная тень. Пус Мидун в один прыжок достиг тени, не останавливаясь, полоснул ножиком по животу зверя, а сам бросился ему на шею, стараясь добраться своими огромными клыками до артерии. Зверь резко стал заваливаться на бок, оставляя на снегу довольно внушительный кровавый след. Борьба продлилась секунд десять, после чего зверь упал и, хрипя, испустил дух. Кот оттолкнул от себя шею зверя и вскочил на лапы, кровожадно шипя и выискивая глазами нового соперника. Но рядом никого не оказалось. Кроме маленькой дрожащей и скулящей тени под деревом, которой оказался Чумазый. Он прибился к стволу, свернулся в клубок, трясся и скулил. Кот припал к земле и принялся совершать обход вокруг дома, чтобы проверить периметр. Спустя пару минут он вернулся к дереву, шагая уже более-менее уверенно. Вокруг не было никого, тишина и темнота опять стали полновластными хозяевами ночи. Пус Мидун присел около Чумазого и ткнул его лапой.
– Подъем, истеричка. Что случилось-то?
Енот оглянулся вокруг, шумно сглотнул и, заикаясь, вымолвил:
– Ту… ту… тучунский дьявол, н… не… не иначе.
– Этот? – кот посмотрел на большое тело на земле. – Значит, я убил дьявола. То-то народ обрадуется.
– Уб… ил?..
– Как худого таракана. Сам посмотри.
Енот покосился в сторону тела.
– Уби-и-ил?
– Да все, все, успокойся. Разведчик, – кот хихикнул. – Тебя только в бой и посылать. Я за лампой. Самому интересно, что это было.
Пус вернулся в дом через окно, нащупал керосинку и разжег ее. Порхающее пламя выхватило из темноты большую ветку, которая разбила стекло и влетела в дом. Комната, и до того будучи похожей на помойку, теперь напоминала последствия землетрясения. Тепло быстро улетучивалось, холод и сквозняк беспрепятственно гуляли по углам. Науса шумно дышала из-под кровати. Кот покинул дом через дверь и вернулся на место боя. Картина, нарисованная огнем, предстала жуткая. На белом снегу чернело огромное пятно крови вместе с вывалившимися кишками. Внутренности тянулись несколько метров в сторону от разверзнувшейся утробы покойного. Подойдя поближе, кот присвистнул. Это был не кто иной, как Олух-Горбатый.
– Интересно… Чего ему надо было…
– Он меня за хвост с дерева стащил! – воскликнул енот, придя в себя. – Думал, и оторвет напрочь!
– Это ты так орал?
– А кто же?! Я такого страху натерпелся…
– А ты чего на дереве был?
– Да так…
– Как?
– Ну, я вышел на улицу. Лежал минут пять у порога, никого не видно и не слышно. Пополз к дереву, выждал еще минут пять. Потом нарыл камней и стал кидать в окно. Да только попасть не мог. То в крышу, то в стену.
– А зачем ты бросал камни, если не было никого?
– Чтобы ты вышел. Или не так надо было?
– Вот ты дурной.
Енот вздохнул.
– Потом я полез на дерево, думал, оттуда попаду. Не попал. Отломил ветку, хотел ею кинуть. А тут вдруг меня за хвост как схватили и вниз…
– То есть ты не заметил, как к тебе подкралась эта здоровая скотина?
– Ну… нет.
Кот заржал.
– Тебе только мусор выносить, Чумазый. И то не всегда.
Пус Мидун снова оглянулся и притих. Он зачем-то припал к земле, навострил уши и погасил керосинку.
– Тихо! Слышишь? – он показал в темноте куда-то лапой, но енот этого не увидел. – Оттуда кто-то идет. Притом не один. А ну-ка подымайся, пора уходить.
Енот лишь помотал головой по сторонам, хмыкнул, поднялся и трусцой засеменил вслед за котом.
– Граф? – голова Наусы высунулась из разбитого окна.
– Ах ты ж выдра старая, еще громче заори! – прошипел кот.
– Граф, где вы? Не бросайте меня!
– Та чего тебе надо, иди к себе! – слышалось из темноты.
– Граф, я с вами! Погодите!
Из окна выпало нелепое тело совы. Смачно ударившись оземь, она поднялась, отряхнулась и принялась крыльями шарить в темноте, пытаясь понять, куда надо идти.
– Угораздило… – вздохнул кот. – Она сейчас весь поселок на уши подымет, жертва науки. Придется с собой тащить. Иди сюда! Да вот, вот я. Замолчи и иди тихо.
Науса почувствовала, как кто-то схватил ее крыло и потащил в сторону. Почти сразу она ударилась клювом об забор, подняв грохот.
– Ай! Больно!..
– Да затихни же ты, Тучун тебе в печень.
Кот протащил сову в отверстие калитки и свернул влево, подальше от одному ему слышных звуков.
– Идем без остановки до дома могильщиков. Там решим, куда дальше.
Компания проследовала за своим проводником, стараясь сохранять тишину, однако не очень успешно. Науса постоянно спотыкалась, неуклюже переваливаясь с боку на бок, то и дело наступая на хвост енота. Чумазый же взвизгивал и постанывал, когда его прокушенный хвост попадал под лапы совы. Пус Мидун сдавленно ругался и шикал, но ход не сбавлял. Через двадцать минут они подошли к самому краю поселка.
– Привал, – сказал кот. – Никому не дышать.
Енот и сова затихли. Пус некоторое время вслушивался, затем обреченно изрек:
– Идут… все время идут следом. Будто видят нас. Видать, собак опять прислали. Эти след возьмут и не отстанут.
Он принялся оглядываться.
– Идем на запад. В дальний поселок. По пути место есть, там остановимся. Надо запах отбить. Пошли.
Все покорно поднялись и вновь образовали караван.
– Пус, а кто это был во дворе? Кого ты там положил? – спросил Чумазый.
Кот через плечо глянул на Наусу.
– Да этот… Олух-Горбатый. Нашей графини счетовод.
– Кто? – переспросила сова.
– Олух-Горбатый.
– Где он был?
– Во дворе. Это он в окна заглядывал.
– А куда он делся?
Кот хмыкнул.
– Улучшил экономические показатели нашего региона.
– Как так? – снова не поняла графиня.
Кот встал посреди дороги.
– Убил я его, ясно? Он на Чумазого напал, мне ничего не оставалось делать. Да и жалеть нечего. Ясно? Пошли. Заткнулись.
Через пару минут Науса нарушила тишину:
– А чего он приходил? Наверное, меня искал? Как же вы его так, граф? Он же дела мои вел.
– Плохо вел.
– А чего он приходил?
– В следующий раз обязательно спрошу, прежде чем кишки выпустить. Замолчи уже.
Сова вздохнула. Тишина и на этот раз продолжалась недолго.
– А вы правда взяли бы меня в заложники, граф?
Кот промолчал.
– А я не думаю, что взяли бы. Вы же не можете свою жену взять в заложники. Даже юридически.
В ответ – тишина, нарушаемая лишь мерными шагами по рыхлому снегу.
– Конечно, не взяли бы, – продолжала говорить Науса. – Вы же все помните, вы же не сможете меня обидеть. Я вот иду и думаю, как мне повезло встретить вас. Столько лет мучений, теперь-то я от вас ни на шаг!
Енот ойкнул.
– Простите, милый друг, мне не видно ваш хвост. Так вот, мы сейчас погуляем, потом вернемся ко мне, и я распоряжусь привезти ваши вещи. Чтобы вы, наконец, переодели это тряпье на положенные вам по статусу костюмы. А то вы зимой совсем застудить свое горло можете, куда в такую погоду без одежды. А потом подадим на стол печенье, наведем чай, и я буду вам рассказывать, как мы встретились. А потом я почитаю несколько интересных отрывков из «Некрономики». Там, знаете, есть чудесная глава о влиянии смертности низших слоев населения на прибыль воскового дела. Индукция этого явления такова, что…
– Да заткнись же ты, курица! – вскипел Пус Мидун.
– Граф…
– Просто заткнись! Мы не идем гулять! Мы уходим насовсем!
– Граф, но я же не переоделась к дальней прогулке!
Кот встал. Его начало трясти. Он обошел Чумазого, подошел вплотную к графине и, плюясь ей в клюв, выпалил:
– Мы! Уходим! И не вернемся! Если хочешь переодеться – иди обратно, к себе, переодевайся. Я тебя не держу, животное ты полоумное!
– Граф… Миленький, ну не надо так переживать. Пойдемте со мной, быстренько переоденемся, выпьем чаю и пойдем гулять. Не годится, у нас даже хлеба с собой нет! Мы эдак к утру очень голодными будем.
Кот напрягся изо всех сил, чтобы обнаружить в себе то прежнее желание разорвать стоящее перед ним существо. Он хотел вновь ощутить внутренний мотив вершить власть над жизнью, натянуть тоненькую, словно нерв, струну, чтобы она задрожала в нем, чтобы ее звуки заглушили все происходящее вокруг. Он напрягся, зажмурился, глубоко вдохнул и выдохнул. Внутри ничего не было. Кроме раздражения.
Он плюнул.
– Чумазый, что с ней делать?
Енот пожал плечами:
– Не надо ничего делать. Она хорошая.
– Они все хорошие. Но она не даст нам убежать.
– Просто идем, Пус.
Мидун снова плюнул.
– Ладно, я просто пойду. Посмотрим.
– Граф, я с вами.
– Как лишай…
– Ну не ругайтесь, милый мой граф. Уть! – она хлопнула крылом Мидуна по носу.
– Тьфу! Пошли!
Любые дальнейшие попытки совы заговорить моментально пресекались фразой «заткнись», которую кот старался выговорить как можно более злобно. Но злобы не получалось. Получалось что-то вроде вежливой просьбы не шуметь в библиотеке. Потому Науса молчала лишь несколько минут. Затем вновь порывалась рассказать о тех травах, которыми отпивала ее матушка, о знаменитом вине, которое ждет кота в ее доме, о знатных поэтических вечерах, которые они устраивали для своих друзей. Но кот ничего не желал слышать. Они прошли около часа, когда Пус остановился и внимательно огляделся.
– Так, кажется туда. Да. Вон те камни.
Дорога давно закончилась, они шагали по холмам, время от времени попадая в глубокие лужи. Впереди маячили высокие крутые холмы, увенчанные большими валунами. Между двумя из них ютилась нехитрая хибарка, насквозь пробитая снегами и холодом. Внутри все было занесено снегом, лишь миска и матрас выделялись небольшими холмиками, да краснела в углу приставленная картина с мышью на виселице. Впрочем, ее никто не заметил. Кот принялся усиленно вспоминать, куда он подевал свою старую котомку. Поднял матрас, заглянул под пол, отодвинул буржуйку. Обнаружить ее удалось лишь после того, как он отодвинул картину. За ней торчала лямка, потянув которую, из щели в полу вылезла старая дырявая котомка. Кот довольно хмыкнул, раскрыл ее и вывернул содержимое на пол. Оттуда выпали лишь моток веревки, какие-то стеклянные осколки и зеленая ледышка.
Енот принюхался, наклонился к ледышке и бережно поднял ее.
– Пус! Да это же сунь-трава! Тот самый отвар!
– А ты думал, я здесь зря сидел? Сейчас запах уберем весь. Растирайся этим.
Енот принялся живо тереть ледышкой свои лапы, хвост и живот. Затем он передал ледышку коту. Пус Мидун повторил ту же процедуру и спросил у друга:
– Думаешь, она сама справится?
– Куда ей.
– На, натри.
– Она высокая, я не достану. Сам три.
– Вот зараза. Эй, графиня! Иди сюда. Духи новые пробуй.
– Граф, мне приятно, что вы позаботились о такой мелочи! Что это за аромат?
– Называется «ЗакройКлюв», в одно слово, – кот принялся тереть Наусу изрядно уменьшившимся кусочком, пока тот совсем не исчез. – Ну, теперь порядок. Хоть отбило ваше книжное амбре, и на том спасибо.
– Пус, а что такое амбре? – спросил енот.
Кот замер, почесал подбородок и хмыкнул.
– Что-то знакомое, не могу вспомнить. А что?
– Ты только что отбил графине амбре, я вот не знаю, что это за часть тела такая.
– Ха-ха, вы такие милые! – воскликнула Науса.
– Хоть ты не лай, а? – попросил енота Пус.
– Что дальше делать будем? – поинтересовался Чумазый.
– Пока не знаю. Дойдем до дальнего поселка и там посмотрим. Дойдем завтра после обеда.
– Еды надо достать.
– Снег будем есть. Нет еды.
– Я снег всю зиму ел… – пожаловался енот.
– А я вообще ничего не ел. Вот эту можем съесть, если уж совсем припечет.
– Графиню?
Она вмешалась:
– Граф, что съесть? Я так плохо слышать стала последнее время…
– Куриный бульон любите, графиня? – оскалился Мидун.
– Куриный?.. Пожалуй, нет. Не по душе. Лучше желе из медуз. Ваши любимые.
Кот ощутил подкатывающую тошноту:
– Я тебе, графиня, еще за медуз должок-то верну…
– Что, граф?..
– Привал окончен, говорю. Пора идти. Подымайте свои куриные перья.
– Ох, граф, вы всегда любили длительные прогулки! А чай есть?
– Бульон есть, чая нет.
– Ну, тогда ладно, я еще потерплю.
– Сколько я еще потерплю… – грустно сказал кот. – Зачем мне это?
– Не печальтесь, мой друг. Уть!
Кот отмахнулся от нее, как от комара.
– На выход!
Процессия снова тронулась в путь. До конца ночи они шли, не сбавляя шага и не останавливаясь на отдых. Пус все так же пресекал словесные излияния своей спутницы, енот же шествовал молча, ощущая всю важность наступивших перемен. Когда наступил поздний зимний рассвет, все ощутили разительную перемену температуры воздуха. Солнце моментально прогрело спины, и без того рыхлый снег стал стремительно таять.
Яркий свет позволил оценить последствия вчерашних событий, которые оставили след на обличье упорно шедшей вперед компании. Внешний вид спутников вселил бы ужас в постороннего наблюдателя: кот был полностью перепачкан в краске, которая смешалась на нем безумной палитрой. Шерсть сбилась клочьями, окровавленные лапы прихрамывали. Сова напоминала взъерошенный веник, ее перья торчали в разные стороны, ее походка была медлительной и нелепой, тело все время стремилось завалиться вперед и стать на четыре конечности. Енот представлял собой не менее унылое зрелище: понуро опущенная морда, облысевшие от постоянного контакта с мочой живот и задние лапы. Его хвост безжизненно волочился по земле и явно был сломан.
Вскоре Науса стала недовольно ворчать и сетовать на жару. Она стянула с себя пальто, постоянно жалуясь на то, что граф, дескать, не печется о ее комфорте, чего раньше никогда не было.
– Граф, – говорила она, – вот вы раньше таким внимательным были, мои подруги все мне завидовали. Все отмечали, что мой муж такой внимательный и заботливый, то мисочку молоком наполнит, то подушку теплую поближе пододвинет. И вот в таких мелочах вы проявляли всю свою истинную любовь. А теперь вы такой холодный…
– Заткнись.
– Ах...
– Отдохнуть бы неплохо, – наконец заговорил Чумазый.
– Да, граф, наша прогулка давно перевалила за рамки приличий. Извольте сыскать нам место для привала.
Кот окинул взглядом процессию, и в который раз тяжело вздохнул.
– Заткнитесь оба… – грустно произнес он. Сил у него было еще достаточно, чтобы идти до вечера, и ему не хотелось без надобности терять время. Но…
– Ладно, – сказал он. – За тем холмом есть роща. Там остановимся. Поищем еды.
Енот довольно заворчал, а сова шумно выдохнула, словно смогла-таки донести тяжелую ношу до места назначения.
Поселок остался далеко позади. Давно не было видно ни Тучуна, ни прилегающих к нему возвышений. Солнце поднялось выше, безжалостно истребляя снег. Теплые лучи нарисовали новый ландшафт, в котором появилось место проблескам зеленого цвета, украшавшего редкие хвойные деревца. Стремительно таявший снег все больше обнажал прошлогоднюю траву, уложенную на бок снегопадами. Тропа, по которой они шли, почти полностью потеряла снежный покров, и идти по ней становилось сложнее – лапы путались в траве, скользили и проваливались в грязь.
Холм, за которым было решено сделать привал, оказался дальше, чем представлялось коту. Но в итоге им удалось обойти его и остановиться возле рощицы перемешанных лиственных и хвойных деревьев. Эти редкие заросли не таили в себе ровным счетом никакой живности, найти там приют для обогрева и прокорма было задачей непростой. Но кот быстро отыскал мелкие низкие кусты, под которыми не было снега. Завел туда своих спутников, а сам, оглянувшись вокруг, стремительными прыжками взлетел на дерево и принялся там ломать и сбрасывать вниз сухие ветви. Чумазый дежурил внизу, подбирая хворост и стаскивая его в кучу. Когда накопилась приличная горка дров, кот спрыгнул вниз и велел еноту развести костер. А сам тем временем ушел из рощи и подался куда-то в сторону, скрывшись из виду.
Чумазый ловкими привычными движениями сложил из хвороста шалашик, взял две сухие ровные палки в лапы и начал тереть ими друг о друга, пока не приметил, что тонкая кожура на них начала менять свой цвет. Затем он выдернул небольшой пучок шерсти со своей спины, смотал ее в клубок и приложил его к одной из палок. Шерсть начала плавиться и дымить, покуда Чумазый аккуратным выдохом не заставил ее вспыхнуть. Вскоре огонь уже исполнял замысловатый неритмичный танец в своем шалашике, а Науса удивленно смотрела на все происходящее и не могла поверить, что развести огонь, оказывается, так легко и просто.
– Мой друг, – сказала она. – Вы давно этим промышляете?
– Давно, но редко. Это меня Пус научил. Он сам так костер разводил. Только все равно использовал мою шерсть.
– Вы таки странная парочка друзей, не находите?
– Графиня, мы тут все странные, не находите? Ваша история заставляет улыбнуться.
– Вы уснули, когда я ее рассказывала.
– Только, когда вы начали про некрономику рассказывать. Все эти точные науки на меня всегда сон нагоняли.
– А куда граф делся?
– Если вы про Пуса, то он пошел за едой. Добудет чего-нибудь.
Науса выдержала паузу.
– А вы не верите, что он граф? Который потерялся много лет назад на войне...
– Честно? – енот почесал морду.
– И никак иначе, мой друг.
– Он не граф. Ну, когда я его нашел, он точно не был похож на графа. Он еле дышал. У него рана была в животе. Кто-то его ножом ударил. Весь опаленный, усов нет, ухо оборванное. Он когда в себя пришел, я думал, что он совсем спятил. Бредил, выл по ночам. Тогда я решил его валерианой и отпоить. Вы знаете, графиня, помогло. Он успокоился, дошел до какой-то точки спокойствия, и в ней остался. Только уж очень грубым стал. И со мной иногда тоже, но не так сильно, как с остальными. Он мне еду потом носил, рыбу. Когда я совсем занемог, помогал мне.
– Странно это все очень, мой друг.
– С ним что-то случилось, но он не помнит, что. Или не говорит просто. В общем, так мы и жили. Он поселился в доме поближе к реке, ходил туда ловить рыбу, продавал ее потом жителям. Брал молоко, крапивную колбасу и приходил ко мне. А потом, прошлой осенью, с ним что-то случилось. Он вдруг проснулся ночью и превратился в дьявола. Я думал, что он и меня придушит, да, видать, помнил то мое добро. Потом его всем поселком травить начали. Подбрасывали отравленную колбасу с иголками внутри. Но Пус умный был, не ел никогда подброшенное. И потом ушел вообще из поселка. Сначала думали, что он совсем покинул наши края, но он наведываться стал. А потом пришел ко мне в пещеру – а у меня холодно было! И говорит, так и так, там дом есть свободный, переселяйся. Ну, я и переехал. Он у нас странный немного…
– Немного?
– Не больше чем мы все, графиня, – голос енота внезапно обрел какую-то твердость и уверенность. – Он тоже много чего перевидал и перетерпел на своем веку. Но видите, живее всех остальных оказался. А с чего вы решили, что он граф?
– Сердцем чувствую!
– Он не похож на графа.
– Я вам точно говорю, он это! Мой граф пошел добровольцем на фронт, причем снял с себя командирскую форму и пошел рядовым. Это он хотел показать, что не трус, и не боится идти в бой плечом к плечу с солдатами. Потом мне письмо пришло, что он в первом же бою и сгинул. Да только тело не могли дать, не нашелся. И я поняла, что живой он, просто пропал. Вот и ищу его с тех пор. Он это. Разве я не узнаю? Он, конечно. Хотя ростом другой стал, да и манеры не те, конечно. Но глаза точно его. Десять лет – это приличный срок, многое изменилось. Но глаза-то, глаза ведь не подделаешь!
– Да, такого, как Пус, сложно подделать.
– И не говорите. Он чудесный! Какая поступь, какой стан! Картина!
Енот ухмыльнулся. Но ответить не успел, так как со стороны донеслось шуршание кустов и перед ними предстал Мидун, мокрый, но с тремя рыбинами в зубах. Он бросил добычу еноту под лапы и сел поближе к костру, подставляя теплу дрожащий бок. Краска с его шерсти потекла, оставляя разноцветные разводы, да кровь смылась с лап. Кот пригрелся, закрыл глаза и подумал, что в его новой, изменившейся жизни, осталось совсем мало необходимых для выживания вещей. Чумазый принялся потрошить рыбу, умело оперируя ножом Пуса. Через несколько минут три рыбины уже были нанизаны на палку и начали потрескивать над открытым огоньком.
После молчаливого приема пищи кот сообщил, что на сон есть не более получаса, тут же улегся и свернулся калачиком. Енот подступил к нему, подлез под бок кота и тоже моментально уснул. Лишь сова некоторое время с недоумением осматривалась, не понимая, куда же ей лечь. Затем она расстелила свое пальто, улеглась на него и закрыла глаза. Ей показалось, что едва она уснула, как кот уже начал будить ее, грубо толкая лапой в спину.
– А? Граф, что такое? К нам пришли?
– Вставай, графиня. Пора идти.
– Дайте мне поспать еще минут пять, граф. А вы пока распорядитесь по поводу чая и пирога. Я замерзла почему-то, – Науса даже не открыла глаза.
– Давай оставим ее, а, Чумазый?
Енот прокашлялся и изрек:
– Графиня, вот уж право, требуется дальше идти. Надо скорее попасть к поселку, а то ночевать второй раз на ходу не шибко заманчиво.
Науса открыла глаза и удивленно посмотрела на них. Лишь через некоторое время она все вспомнила и, кряхтя, стала подниматься, отряхиваться и сокрушенно мотать головой.
– Вот уж прогулка, так прогулка, – говорила она. – Всем друзьям на зависть! Второй день гуляем. Без горячего чаю.
Кот нетерпеливо шикнул и закрутил хвост.
– Иду, граф, иду, миленький, не сердитесь. Мне очень нравится ваша прогулка, а ваша компания и подавно. Только где же мне взять воду для утреннего туалета? Мне бы укладку сделать, перья вот, видите, сбились совсем. Куда же я пойду в таком виде?
– Вот туда и пойдешь. За мной. Всем заткнуться.
Путешествие вновь возобновилось, компания вернулась на дорогу и в прежнем порядке двинулась к поселку. После отдыха дорога показалась более легкой, идти стало проще и веселее. Кот даже перестал одергивать Наусу, заставляя ее замолчать. Она то и дело вскрикивала, вспоминая ту или иную деталь из ее прошлого, требовала остановиться и выслушать ее. Увидев, что ее призывы не имеют действия, нагоняла друзей и, задыхаясь, сбивчиво рассказывала всякую ерунду. К концу дороги Пус и Чумазый уже хорошо разбирались в тонкостях некрономики, и даже могли бы сдать вступительный экзамен по основам этой науки. Солнце уже одной стороной касалось горизонта, когда они увидели впереди легкий дымок и первые строения. Вскоре поселок раскинулся перед ними, приглашая затеряться в паутине прочищенных от снега дорожек, зажатых между искусно сделанными плетеными заборчиками.
Науса снова остановилась и потребовала:
– Господа, уделите даме минуточку внимания… Граф, куда же вы! Я хочу кое-что важное сказать!
– Говори на ходу, – сухо выговорил кот.
– На ходу не могу… ох… выдохлась. Ну, граф, послушайте!
Кот продолжал идти.
– Граф, я знаю распорядителя в этом поселке!
Мидун замер. Он повернул к ней голову и уставился с вопрошающим взглядом. Науса подоспела к коту, наступила на енота, извинилась и, тяжело дыша, продолжила:
– Вестимо, знаю. Местный распорядитель мой старый… Как бы это сказать… Он предлагал мне лапу и сердце, когда прознал, что мой граф пропал. Я ему отказала, но мы вроде остались друзьями с ним. Он мне столько всего приятного говорил! Я думаю, мы можем у него остановиться и выпить чаю.
Кот задумался. Затем посмотрел на енота, но в его глазах читались лишь безразличие и грусть.
– Что думаешь, Чумазый?
– Думаю, плохое это место. Чувство у меня нехорошее. Нельзя нам сюда.
– План был именно сюда дойти.
– Так-то оно так… – енот вздохнул.
– Ха-ха, ну перестаньте, граф, ревновать! Право же слово, я никогда вас не предавала!
– Ой, заткнись ты. Я не граф, я Пус Мидун, – зло сказал кот.
– Кем бы вы ни были, а вы – мой граф! На том и порешили, ладно? Нам надо обязательно зайти к нему в гости, я обещалась посетить его, как буду в этих краях.
Пус промолчал и стал внимательно рассматривать поселок, лежавший в небольшой долине. С холма, на котором они стояли, открывался прекрасный вид на аккуратные ровные домики с масляными фонарями у входа, на хозяйственные помещения, стоявшие организованно в одной из частей поселка, на главную площадь, забранную булыжником. Поселок мирно дремал перед наступлением вечера и суетой, которая сопровождает подготовку к ужину. Делать было нечего, других вариантов нет. Кот повернулся к Наусе и кивнул.
– Вы моя прелесть! Уть!
– Зараза… – кот потер переносицу лапой. – Пошли уже.
– Я вас проведу. Его дом издалека видно. Вон он!