Дом, на который указывала графиня, выделялся среди остальных своими размерами, а также тем, что в каждом из его огромных окон горел свет.     Спустившись с холма, кот, сова и енот окунулись в тесные улочки, которые Пусу Мидуну казались удавками, и душили его. Он дергался от каждого звука, доносившегося со стороны дворов, будь то скрип двери или удар топора, детский смех или крик воронья. Поселок казался коту слишком громким для того, чтобы в нем жить, но был слишком тихим для своих размеров. Все было ухоженным и аккуратным, что казалось вновь прибывшим коту и еноту неуютным. Науса же, привыкшая в последнее время к столичной жизни, радовалась тому, что дорога перед ней была чистая, а впереди их ждал теплый прием и горячий чай. Объятия городских строений всегда успокаивали ее.

               Вскоре они оказались возле большого дома. Двор выглядел пустынным, так как был очень большим. Отворив калитку, Науса смело пошла впереди, обогнав Мидуна. Но дойти до двери она не успела: дверь отворилась, и оттуда выглянул довольно большой баран с огромными закрученными рогами. Он окинул взглядом посетителей и заблеял.

               – Здравствуйте, любезный! – громко и приветливо воскликнула Науса. – Мы пришли в гости к господину Майну! Будьте добры сообщить ему, что пожаловала графиня Блоходарова-Кисинская.

               Баран снова заблеял и скрылся за дверью, закрыв ее. Гости остановились, ожидая, что будет дальше. Прошло несколько минут, но никто не появился их встретить. Утомившись от ожидания, Науса вспомнила, что этикет позволял сделать следующий шаг, если реакции хозяина приходилось ждать более нескольких минут. Она подошла к двери и постучала в нее. Почти сразу же дверь открыл тот же баран. И заблеял.

               – Эээ… Добрый вечер. Мы к господину Майну, могли бы вы его пригласить?

               Баран вновь закрыл дверь. Пришлось ждать еще несколько минут, по истечению которых ровным счетом ничего не произошло.

               – Он издевается, – недовольно пробубнил Пус.

               – Постойте, граф. Тут, наверное, неразбериха вышла. Давайте еще раз, – она постучала.

               Дверь открыл все тот же баран. Он уставился на Наусу пустыми глазами и заблеял.

               – Мы к вашему хозяину, любезный! – резко повторила Науса.

               Баран попытался было опять закрыть дверь, но на этот раз Пус Мидун перехватил ее и распахнул настежь. Баран вылетел вслед за дверью и, надрывно блея, покатился по крыльцу вниз. Из дома послышался шум топающих копыт, словно вся мебель разом пришла в движение.

               – А ну стоять, падаль! Всех порежу! – гнусавый резкий голос раздался из недр внутренних комнат. На пороге появился совсем маленький медвежонок, словно ему было не больше года отроду. На шее у него был праздничный желтый бантик, но в лапах он держал большой блестящий нож. Всем своим видом медвежонок вызывал умиление, кроме той части, которая называлась мордой. Ее выражение было злобным и агрессивным, губы искривлены в раздраженной гримасе, глаза, полные гнева, перепрыгивали с одного гостя на другого. Воспринимать это существо в комплексе было очень тяжело, настолько не соответствовали друг другу детское невысокое тельце и нахальная морда со звериным оскалом.

               – Чего пришли?! Кто такие-е-е?!! – орал он.

               – Господин Майн, ну что же вы, меня не признали? Это же я – графиня Блоходарова-Кисинская! Зашла к вам в гости, как и обещала...

               – Кто? Графиня? – Майн скривился в попытке разглядеть сову, которая была в два раза его выше.

               – Уберите ваш нож. Мы стучали три раза, но нас не хотели принимать. Мы пришли в гости! – пыталась успокоить медведя Науса.

               – Кисинская? О, ты погляди-ка! Надо же! – зверь резко сменил злобную гримасу на истинное радушие. – Не ждал я вас, графиня! Приятно, приятно, что зашли. А кто это с вами?

               – Господин Майн, позвольте представить, это вот мой муж, граф Блоходаров. И его верный друг, господин Чумазый, – Науса широким жестом указала на стоявших в стороне спутников.

               Кот все это время напряженно наблюдал за развитием событий, готовый в любую минуту броситься на любого, кто проявит агрессию.

               Енот, обрадованный тому, что угроза миновала, поспешил приблизиться к Майну и уважительно протянул ему лапу:

               – Можно просто Чумазый. Мы – народ простой!

               – Вот как? – Майн поднял брови и окинул взглядом Пуса.

               – Представляете, нашелся мой граф!

               – Хм… представляю. Ну что же, я рад за вас, графиня! Примите мои поздравления!

               – А ваш этот слуга не хотел нас пускать! – пожаловался Чумазый, указывая на стоящего возле крыльца барана.

               – Цыс, скотина, ты чего натворил? – взревел Майн и швырнул нож прямо в барана. Рукоять угодила тому в лоб, после чего баран опять заблеял и пустился убегать куда-то вглубь двора. – Не обращайте внимания, он с рождения тупой, как его зад. Проходите!

               Майн вышел из дома и жестом пригласил всех войти внутрь. А сам тем временем спустился с крыльца, поднял нож, оглянулся и пошел вслед за своими гостями.

               Дом распорядителя принял гостей роскошным убранством. Стены были украшены шпалерами фиолетового и бордового цветов, частично прячась за большими картинами с морскими, горными и городскими пейзажами. Мебель ручной работы от самых искусных мастеров дружелюбно предлагала разместиться в ней с максимальными удобствами. Полы, забранные ткаными коврами, скрадывали шум ходьбы и довершали изысканный интерьер. Одна богатая комната сменялась другой, все они были ярко освещены и жарко натоплены. Майн, поводив гостей по своему особняку, привел их в гостиную, обставленную чуть менее роскошно других помещений. Широким жестом он пригласил всех сесть, и сам взобрался на слишком большое для себя кресло, которое стояло в центре. Оттуда он мог видеть всех одновременно, заодно поглядывая на входную дверь.

               – Само собой, чай? – поинтересовался он, лукаво глядя на графиню.

               – Мы не откажемся, спасибо.

               – К чаю желаете сладостей?

               – Чудесно! Очень хочется поесть после дальней дороги. Мы, видите ли, решили поступить несколько экстравагантно и прийти к вам пешком. Потому и без предупреждения вопреки этикету. Вы уж отпустите нам эту оплошность, у нас настроение было такое.

               – Ну что вы, никаких неудобств! Я вам говорил прежде, графиня, мой дом для вас и для ваших друзей открыт всегда.

               – Вы очень любезны, мой друг! – Науса улыбнулась.

               – Эй там, на дежурстве! – Майн громко хлопнул в ладоши. – Из двери тот же час выглянула обезьянья морда. – Подать к столу чай и съестное. На четыре персоны. Живо! – обезьянья морда исчезла.

               Енот кашлянул и пересел в другое кресло. На прежнем предательски темнело пятно влаги. Но Майн не обратил на это внимание.

               – Итак, графиня. Что за удивительную новость вы мне рассказали? Ваш граф нашелся?

               – Представьте себе, господин Майн! Вот так же внезапно, как и потерялся. Просто пришел в мой дом и сказал: «Вот он я!».

               – Подумать только. И где же вы были все это время, граф? – Майн обратился к Мидуну.

               – Да там… Рыбу ловил. Отдыхал, в общем.

               – Прекрасно. Графиня Кисинская… Простите, Блоходарова-Кисинская, конечно же, очень тосковала по вам. Изводилась вся, одно время даже кутила в столичных кабаках, пытаясь утопить на дне бутылки свое одиночество. Там мы с ней и познакомились. Я рад, что вы появились, очень рад. Как вы расцениваете некоторые перемены в ее жизни?

               Кот почесал морду и пожал плечами.

               – Нормально расцениваю. Ей так хорошо.

               – Ну вот! – Майн захохотал. – Все что делается – все к лучшему!

               Из дверей посыпались в комнату слуги-обезьяны, неся большой стол, обставленный всем необходимым для чайной вечеринки. Майн сделал знак одной из них, та подскочила к хозяину и склонилась над ним. Сказав буквально два слова, Майн оттолкнул слугу от себя, сам спрыгнул с кресла и произнес:

               – Позвольте мне отлучится на некоторое время. Есть срочное дело, но я быстро вернусь. А вы пока угощайтесь.

               Медвежонок покинул комнату и стукнул дверью в соседней. Обезьяны тот час исчезли в том же направлении.

               – Странный персонаж, – констатировал Пус Мидун.

               – Он в детстве переболел переломом спины. С тех пор не растет. Так и остался. Вы же не ревнуете, граф? – обходительным тоном спросила Науса.

               – Вот как стану графом, так начну ревновать, – прошептал Пус, наблюдая, как Чумазый наливает себе чашку чая и макает в нее печенье.

               – Бросьте. Он вам не ровня.

               Кот слез с кресла и огляделся.

               – А хорошо тут живут. Получше нашего Закрейздо.

               – Господин Майн является хозяином нескольких игорных заведений в столице. А еще владеет переправой на озере. И одной котельной. Живет в достатке, что, в принципе, не испортило его личность. Уверяю вас, граф.

               – Да мне-то дела нет. Но он очень странно на меня посмотрел, – Пус осторожно выглянул за дверь, затем перебежал к окну, отодвинул занавеску и попытался разглядеть происходящее на улице. Почти сразу он дернулся обратно:

               – Там он, на улице. С бараном этим говорит.

               – У него большое хозяйство и много помощников. И дел, поди, невпроворот. Но он, я уверена, проявит гостеприимство и предложит нам ночлег.

               – Вот этого я и боюсь.

               – Почему, граф?

               – Потому что он меня знает.

               – Мы о вас много говорили тогда, когда он ухаживал за мной.

               – Да не графа он знает, курица ты!

               – Вы уже наслаждаетесь чайком? – раздался внезапно гнусавый голос Майна.

               Кот вздрогнул и оглянулся. Майн как раз входил в комнату и широко улыбался.

               – Прошу вас, друзья, не стесняйтесь. Ешьте печенье. У меня для вас приятная новость! Сегодня по поводу вашего визита я устрою маленький праздник для жителей моего поселка. Я уже дал распоряжение обустроить на площади несколько столов и накрыть их. Будем слушать музыку и смотреть огненное шоу!

               Енот захлопал в ладоши. Науса кивнула в знак согласия и благодарности. Пус Мидун остался серьезным и смерил хозяина дома холодным взглядом.

               – Стоило ли так хлопотать, дорогой Майн? – графиня улыбалась.

               – Поймите меня правильно, графская чета редко заезжает ко мне в гости! Оставьте мне право насладиться вашей компанией и как следует попотчевать вас своими угощениями! Мой повар получил задание достать самые лучшие припасы. Потому приберегите немного аппетита для вечеринки. А завтра я дам всему поселку выходной в вашу честь, потому вы здесь навсегда станете очень желанными гостями!

               – Вы чересчур любезны к нам, господин Майн.

               – Ну что вы. Как продвигается ваша научная работа, графиня? Сколько уже глав написано?

               – Уже семь. Работаю над восьмой частью, называется «Теория и практика экономической смерти региона». Собственно, с целью практических наблюдений я и прибыла сюда из поместья. Необходимо лично составить графики, провести статистический анализ и расчеты.

               – Вы потрясающи, графиня, клянусь! Надо же, какой бриллиантовый ум скрывается в вашей головушке!

               – Ах, господин Майн, перестаньте меня хвалить, почем зря.

               – Вовсе не зря, дорогая моя. Я рад, что в свое время мне представился случай помочь вам в ваших изысканиях. А теперь я прошу у вас прощения и удаляюсь. Мне следует проконтролировать подготовку и позвать моих жителей на праздник. Думаю, часа через два мы будем готовы начинать. А пока отдыхайте.

               Майн развернулся и вышел. Все это время кот неловко ерзал на своем кресле, ощущая свою неуместность ни в этом доме, ни в этом выхолощенном разговоре. Он даже не притронулся к угощениям, а лишь напряженно вслушивался в речь хозяина дома, пытаясь понять, что именно его так настораживает. Но ясности не прибавилось. Пус вздохнул и откинулся на спинку кресла. Он закрыл глаза и погрузился в свои внутренние чувства, пытаясь рассортировать разноцветную груду осколков, которая когда-то была единой мозаикой и составляла его личность. Он бережно вытаскивал осколки и складывал их в разные кучки согласно цвету. Довольно скоро жара внутри дома заставила кота разомлеть. Он пытался менять позу, но сонное состояние накатывало все сильнее – сказывались нагрузки предыдущих дней и довольно тяжелая травма головы с легкого крыла графини. Пус уснул нервным неглубоким сном, когда он вроде бы слышал, как беседуют Чумазый и Науса, часто открывал глаза и смотрел на них, и в то же самое время проваливался куда-то глубоко внутрь сознания. Так продолжалось, пока в дверях не появился тот самый баран. Сначала он уставился на гостей, затем начал блеять. Кот вздрогнул, открыл глаза и сел ровно, словно и не спал вовсе. Баран блеял и смотрел на них.

               – Что ему надо? – спросил Пус у графини.

               – Должно быть, зовет нас за собой, дорогой граф. Время уже к празднику. Хорошо, что мы отдохнули и выпили чаю. Не придется за столом есть.

               Кот удивился:

               – А зачем садится к столу, если не есть?

               – Граф, вы, как маленький. На таких мероприятиях не принято есть. Следует отведать парочку блюд и беседовать до конца застольного действа. Туда приходят не поесть, а поговорить.

               – А в постель ложатся не поспать, а полежать. Дикие вы существа.

               – Граф, не ворчите. Помогите лучше мне надеть мое пальто, – Науса протянула коту свою одежду. Кот принял ее от графини, но не мог понять, что от него требуется. Науса тем временем повернулась к нему спиной и вытянула крылья назад, ожидая, пока ей подадут пальто как положено.

               Кот улыбнулся и попросил Наусу немного согнуть лапы в коленях.

               – Зачем? – не поняла она.

               – Ну согни.

               Она согнула.

               Пус Мидун дал ей пинка под хвост, графиня от неожиданности подпрыгнула, а затем свалилась на пол.

               – Далеко не улетай, птица. Это тебе за медузу. На-ка, сама оденься, – кот бросил ей пальто и вышел из комнаты вслед за бараном.

               Они вдвоем оказались на пороге, ожидая, пока все соберутся. Баран стоял к коту боком и косился на него, стараясь не терять из виду, что несколько раздражало Пуса. Он нервно крутил хвостом и мысленно перегрызал барану горло.

               Из дверей вышел енот Чумазый. Он подошел к коту, встал рядом и зачем-то положил свою лапу коту на спину, словно бы обнимая того.

               – Иногда очень хочется спать. А иногда совсем не хочется, – изрек Чумазый.

               – Ты что несешь?

               – Я говорю, что завтра будет теплый день. Закат сегодня был кроваво-красный, значит, завтра будет тепло. Ты, главное, скорее иди на закат.

               – Чумазый, ты что, в чай себе травы насыпал какой-то?

               Енот хихикнул.

               – Кстати, пока ты спал, я немного по дому побегал. Там есть одна комната, совсем забитая пакетами с травой. Да такая трава, скажу я тебе! По запаху – самая чистая! У меня и то редко когда такая получалась. Видать, торгует он ею. Надо бы у него испросить один пакетик, как думаешь?

               – Я бросил, ты знаешь.

               – Ну как хочешь. Смотри, завтра на закат иди.

               – Да что с тобой?

               Чумазый не ответил. Он лишь вздохнул и покрепче прижался к Мидуну. Внезапно мимо них проследовала Науса. Она гордо поднимала голову, не смотря под ноги не глядя по сторонам. Молча пройдя мимо них, графиня последовала по двору к выходу.

               – Обиделась она на тебя, – тихо сказал Чумазый.

               – Ей не повредит.

               – К ее чести, она сделала вид, будто ничего не произошло.

               – А ничего и не произошло.

               – Тебе виднее, Пус, – снова тихо сказал енот. – Пошли за ней.

               Они поднялись и, ступая рядом, отправились вслед за бараном и графиней к центральной площади, где их ждал праздничный стол.

               Центральная площадь буквально преобразилась за то время, пока Пус, Чумазый и Науса гостили у Майна. На ней появилось десятка два длинных столов с приставленными лавочками, над столами были натянуты праздничные ленты. Между столами в больших металлических чашах на ножках горели костры, давая тепло и свет. Вокруг площади стояла уйма зверья, шумя, веселясь и толкаясь. Между столами, туго набитыми всевозможными подносами со всяческой едой, сновали обезьяны в передниках, заканчивая сервировку. В центре площади красовалась наспех сооруженная небольшая сцена. Сам Майн стоял недалеко от главного стола и с кем-то разговаривал, оживленно жестикулируя и рисуя лапами круги. Едва кто-то из толпы заметил прибывшую троицу, как шушуканье прекратилось, и сотни глаз уставились на них. Майн тоже перестал разговаривать, обрубив разговор короткой фразой «все, работаем», и поднял лапы вверх.

               – Дорогие мои! Гости мои! Мы собрались здесь в вашу честь! Прошу вас к столу, начнем наш праздник!

               Он торопливо подошел к главному столу и показал каждому, где ему надо сесть. Троица заняла одну лавку, а напротив них сел сам хозяин поселка. Едва они уселись, как толпа шумно ринулась к столам, занимая места и толкая друг друга. Минуты две они рассаживались, ругались, кусались, спорили, хватали тарелки, кувшины, наливали себе настойку и накладывали еду. Выждав, Майн поднял кувшин со стола, учтиво передал его Пусу Мидуну и жестом показал, что он должен всем разлить напиток. Кот с недовольным видом и намеренно расплескивая часть жидкости мимо стаканов, наполнил всем посуду и сел обратно. После этого Майн поднял свой стакан, взобрался на лавочку и поднял лапу. Оглядевшись, он понял, что его никто не видит, поскольку шум не прекращался. Оценив обстановку, Майн запрыгнул на стол и уже оттуда как можно громче объявил:

               – Друзья мои! Прошу всех поднять ваши кубки!

               Над столами, словно по команде, со скоростью звука пронеслась тишина. Кто-то пукнул, чем вызвал взрыв смеха за одним из столов.

               – Друзья мои! Прошу всех поднять ваши наполненные кубки! Позвольте мне сказать небольшую речь! – стаканы один за другим взмыли со столов вверх. – Итак, дорогие соседи, коллеги и друзья. Сегодня в мой дом и в наш поселок пришел праздник. Сегодня нас посетили очень высокие и дорогие гости, мои друзья, мои соратники, и те, кто всегда может называть меня другом! Я спешу представить вам чету моих гостей – это граф Блоходаров из старой и почетной семьи Блоходаровых, напрямую причастных к короне и королевскому двору! И его супруга, графиня Блоходарова-Кисинская, чей шарм и красота затмевают собой и небо, и звезды! В их компании прибыл также друг их семьи, господин Чумазый, который олицетворяет собой саму непосредственность, доброту и очарование. Я хотел бы выпить за них, за моих гостей. И поблагодарить их за ту честь, которая оказана моему двору и моему поселку, ведь принимать таких почетных гостей не каждому приходится в жизни. За вас, мои дорогие!

               Столы взорвались возгласами, приветственными криками, улюлюканьем и смехом. Сотни глоток в едином порыве превратились в шумный водопад, выпивая, по традиции, до дна. После раската стучащих о столешницу стаканов гул разразился пуще прежнего. Отовсюду были слышны призывы наливать и пить за Блоходаровых, предложения подарить им дом, землю, рабов или детей.

               Майн слез со стола, но лишь слегка пригубил со своего стакана. Кот последовал его примеру и спешно поменял свой почти полный стакан с опустевшим стаканом енота. Чумазый наслаждался от всей души – смеялся, перекрикивался с соседним столом, ел все, до чего мог дотянуться. Науса же довольствовалась несколькими кусочками колбасы и лепешкой, после чего гордо подняла голову и внимательно посмотрела на Майна. Хозяин праздника даже не притронулся к еде, наблюдая за своими гостями. Вскоре он сделал какой-то знак за спины гостей, и оттуда появилось огромное животное на высоких ногах и с очень длинной шеей. Оно проследовало к сцене и взобралось на нее, хотя и без нее было гораздо выше даже домов.

               Кот вопросительно посмотрел на графиню. Она, поймав его взгляд, пересилила себя и вымолвила:

               – Это жираф, обычное существо в дальних краях. Нечего так удивляться.

               – Да, да, это Жанночка, моя талантливая певица! – перехватил речь Майн. – Сейчас она нам споет.

               Чтобы посмотреть на Жанночку, стоящую на сцене, коту пришлось задрать голову высоко вверх. Она тем временем переминалась с ноги на ногу, после чего прокашлялась и затянула песню. Песня эта была без слов, скорее напоминала какой-то этнический ритм с хлопаньем губами, цоканьем зубами и постукиванием копыт. Жанночка то стонала, то ржала, то завывала. Назвать это песней язык не поворачивался, но толпа пребывала в благоговейном экстазе, равно как сам Майн. Они зачарованно смотрели на свое чудо природы, закатывали глаза и заламывали лапы. Кое-кто даже пытался поймать ритм и пританцовывать, что не имело особого успеха.

               Через несколько минут гул вернулся за столы, жители поселка опять загудели и обезьянам пришлось спешно менять пустые кувшины на полные. Вечеринка достигала своего апогея, а за главным столом никто не произносил ни слова. Кот напрягся до предела – его раздражала вся эта фантасмагория. Енот увлеченно чавкал и поливал еду соусами. Науса и Майн обменивались взглядами и делали вид, что слушают Жанночку. Пус начал нервно постукивать лапой по столу, что вскоре заметил Майн и спросил:

               – Граф, вас все устраивает?

               – Абсолютно. Вот только шумно очень.

               – Помилуйте, у нас так принято – праздник, веселье. А тишина убивает всякое веселье.

               Кот ухмыльнулся.

               – Конечно, – продолжил Майн, – веселье убивает осторожность, но вам боятся нечего. Постарайтесь отдохнуть.

               – Вот я бы предпочел отдохнуть вдали от этого шума.

               – Граф, – вмешалась Науса, – будьте более сдержанны. Вы в гостях.

               – Действительно, Пус, что это вы нервничаете. Праздник скоро закончится, тогда и отдохнете, – продолжил Майн.

               Вся шерсть на загривке кота мгновенно поднялась дыбом, холод, словно волна, накрыл все его тело. Он изо всех сил постарался не выдать то, что заметил оговорку Майна, лишь кивнул в ответ и отвернулся. После того как Майн снова уставился на Жанночку, Мидун наклонился к Наусе и прошептал:

               – Нам надо убираться отсюда как можно скорее. Нельзя больше оставаться. Собирайся.

               – Но граф, мы не можем! Этикет нам этого не простит!

               – Я тебе сказал, здесь нельзя оставаться больше! Он знает, кто я, он нас здесь специально держит!

               – Граф, не говорите ерунды. Ну что вы болтаете, как нервный старикан! Майн – мой друг, и он не причинит нам вреда.

               – Дура, какая же ты дура!

               – Граф! Вам не кажется, что на сегодня с меня достаточно оскорблений? Дайте мне отдохнуть!

               Кот в отчаянии осмотрелся. Затем наклонился к Чумазому.

               – Надо уходить!

               Енот покачал головой и запихнул себе в рот большой кусок колбасы.

               – Нет, Пус, уже поздно.

               – Почему поздно?

               – Они уже здесь, – енот, жуя, улыбнулся.

               – Кто здесь?

               – Волки. Там они, – Чумазый небрежно махнул лапой за спину. Кот затравленно оглянулся, но там никого не было.

               – Откуда ты знаешь?

               – Они воняют, ты что, не чувствуешь?

               Кот опять обернулся. Орущая Жанночка не позволяла ему сконцентрироваться на своих ощущениях. Словно назло кто-то за соседними столами вскочил и бросился в пляс. За ним последовали и другие, поднимая невообразимый шум. Пус Мидун ерзал на своем месте и скалился. Он то и дело толкал Наусу в бок, стараясь ударить посильнее.

               – Слушай, курица ты недожаренная, я серьезно говорю. Мы уходим! – злобно крикнул он сове в ухо.

               – Нет, граф! – Науса схватила его за лапу. – Я остаюсь. Вы тоже остаетесь!

               Кот вырвал свою лапу и вскочил. Майн, завидев его действия, тоже вскочил.

               – Граф, не пренебрегайте моим гостеприимством! Это невежливо, и я могу обидеться!

               – Можешь обижаться до самой смерти. Но чем дольше я остаюсь здесь, тем скорее она может случиться! – выпалил кот.

               – Вы меня оскорбляете! Сядьте на место! – Майн поднял лапу в повелевающем жесте.

               Пус Мидун схватил стол за край и потянул его вверх из всей силы. Тяжелая древесина поддалась, оторвалась от земли и, повинуясь могучему усилию, опрокинулась вперед. Майн успел отскочить от падающего на него стола. Толпа вдруг замерла. Жанночка оборвала песню на полуслове и уставилась сверху вниз на происходящее. Майн злобно смотрел на кота.

               – Ах так?! – загремел его голос в наступившей тишине.

               Вдруг он заорал:

               – Ребята, вперед!!!

               Кот среагировал мгновенно. Он выхватил свой ножик из кармана и, разворачиваясь, ударил наотмашь. Этим движением он отрубил нос одному из волков, которые выросли за его спиной. Животное взвыло и, скуля, бросилось прочь. За его спиной стояли другие – около десяти штук. Они сразу же постарались взять Мидуна в кольцо, окружая перевернутый стол. Толпа с криком бросилась прочь, бросая все на ходу. Жанночка, обезумев от шума, соскочила со сцены и пронеслась мимо, по пути затоптав одного из волков. Кот одним движением толкнул Наусу на землю, затем перепрыгнул через поваленный стол, схватил тяжелый кувшин, валявшийся там, и бросился на ближайшего волка. Тот упал почти сразу, являя окружающим проломленный череп. Пус Мидун зашипел и завертелся, пытаясь предупредить нападение с любой стороны, угрожая врагам ножом и керамическим оружием. Один из волков тоже взял кувшин с другого стола и молча запустил его в кота. Удар пришелся в плечо, кот услышал неприятный хруст и выронил от резкой боли кувшин.

               – Чумазый, беги! – закричал кот.

               Енот в это время укрылся под лавочкой. Он увидел, как графиня пыталась выползти из кольца окружения, да на нее никто и не обращал внимания. Вскоре она оказалась посреди площади между столами, где никто не мешал ей встать и пуститься наутек.

               – Чумазый, беги! – снова раздался зов Пуса Мидуна. Но у енота не было сил бежать. Ни физических, ни моральных.

               Пус Мидун кинулся на очередного волка, кромсая его плоть ножом и когтями. На кота мгновенно накинулись трое других волков, один из которых сразу отступил с перерезанным горлом. Вскоре и второй волк рухнул на землю. Остальным удалось скрутить лапы кота и вырвать его нож. Они накинули ему на шею веревку и затянули ее, растягивая в обе стороны концы удавки, лишая кота возможности вывернуться из их лап. Еще двое волков вытащили Чумазого из-под лавки и уложили наземь, заломив лапы за спиной. Кот пытался что-то сделать, но чувствовал, как каждое его движение затягивает петлю на шее, парализуя его возможность пошевелиться. Волки подняли кота на задние лапы и повернули мордой к Чумазому. Один из державших Мидуна волков крикнул: «Давай!». Двое других, которые держали Чумазого, схватили его зубами. Один за шею, другой за спину поближе к хвосту. И начали рвать енота. Ярость их была огромной, поскольку тело Чумазого разорвалось практически сразу же. Голова енота отлетела в сторону, почти перекушенное тело развалилось на две части.

               Пус Мидун взвыл и стал дергаться с удвоенной силой, презрев путы, стягивающие его шею. Оба волка, державшие кота, едва смогли устоять на лапах, веревка больно врезалась в пальцы и пережимала сухожилия. Буйство кота невозможно было остановить. Он дергался то в одну, то в другую сторону, водя за собой своих палачей. Вдруг один из волков замертво рухнул наземь, получив сокрушительный удар кувшином по голове. За ним оказалась Науса с огромными от страха глазами, полными слез.

               Кот, получив свободу, питаемый бесконечной злобой и ненавистью, набросился на другого волка, превратив его за несколько секунд в кровавую кучу мяса. Затем он развернулся к тем двоим, которые разорвали енота. Волки, оценив ситуацию, бросились бежать, но убежать успел только один из них. Другой, поваленный сильным ударом в спину, вскоре расстался со своей головой.

               Пус Мидун стоял возле своей последней жертвы, хрипло дыша. Он оглядывался по сторонам, склонив низко голову. Из его открытой пасти капала кровь, все тело было ею перепачкано. В глазах скопилась ярость всей его жизни. Сейчас он мог убить любого. Но никого больше в поле зрения не было. Майн куда-то пропал сразу после начала схватки, все жители давным-давно разбежались и попрятались в своих домах. Кот, медленно ступая забитыми лапами, подошел к телу енота. На глазах его выступили слезы, он застонал и одновременно заскулил, мяукнул и захрипел. Он прикоснулся лапой к голове Чумазого, заметив, что губы его друга замерли в улыбке.

               – Отмучился… прости, мой друг.

               Кот оглянулся на Наусу, которая сидела рядом и беззвучно плакала. Он ослабил петлю, которая все это время сдавливала его горло, затем отыскал и поднял свой ножик, и спрятал его в карман.

               – Я ухожу, – сказал он и, припадая на две лапы сразу, пошел на запад, к давно закатившемуся солнцу, как ему и советовал Чумазый.