В замке было шумно. Сегодня дочь барона де Сантиньяка выходила замуж за графа де Ласко. Невеста в прямом белоснежном платье с длинными широкими рукавами и белом венке из роз олицетворяла собой невинность. Жених в белом камзоле, шитом серебром, обтягивающих брюках и серебряных ботинках выглядел очень импозантно. По традиции дворянства он снял венок невинности с золотистых волос невесты и возложил вместо него золотую диадему, тонкую талию девушки обвил золотой цепью, пристегнул ее к золотому браслету на своей руке. На изящный пальчик девушки скользнуло бриллиантовое колечко. Сияющая от счастья невеста одела на свободную руку жениху старинный браслет с гербом ее рода и посыпала его волосы лепестками роз. Лепестки алели на черных волнистых волосах графа, словно капельки крови. Обряд бракосочетания был завершен. Приглашенные на свадьбу вельможи с женами окружали молодоженов плотной толпой. В воздухе висели запахи человеческого пота и собачьих испражнений. Одна дама, сморщив аристократический носик, попыталась упасть в обморок, но на нее никто не обратил внимания. Уже почти осев на пол, она вдруг поняла, что ее могут не поднять, а лежать просто так было в высшей степени глупо. Дама поднялась очень вовремя, потому что толпа резво двинулась с места.

Гости бросились поздравлять молодых, а затем торопливо расселись за длинными столами. Скупость барона де Сантиньяка вошла в поговорку, но для единственной дочери он не пожалел запасов из подвалов. На ветхих от времени скатертях уже были расставлены: желтый ноздреватый сыр, моченые яблоки и арбузы, вареная картошка, фасоль и горох, большие караваи хлеба, грибы жаренные, моченые, сушеные. К грибам впрочем, многие гости не рискнули прикоснуться, после того как один граф признал в моченом грибе поганку. Граф был пьян и с трудом узнал бы даже свою мать, но эта маленькая подробность никого не интересовала, слухи о ядовитом грибе уже разнеслись по залу. Между столами засновали слуги, подносящие к столу разнообразные блюда с жареной рыбой, запеченными в тесте перепелками, вареными курицами, пирогами с капустой, картошкой и говядиной. На большом блюде вольготно раскинулся зажаренный на вертеле кабанчик, с красным яблоком в пасти. Слуги старательно растягивали губы в заученной улыбке, перед приездом гостей барон лично прикладывался кулаком к особо, как ему показалось, хмурым лицам. Среди слуг, угрюмым видом выделялась некрасивая женщина: худые тонкие ножки едва держали круглое, как колобок туловище, грудь отсутствовала, висящий подбородок переходил сразу в сутулые плечи, потому что шеи почти не было видно, редкие волосы торчали во все стороны. Широкое круглое лицо с мелкими чертами было покрыто угревой сыпью, тонкие губы плотно сжаты, покрытые густым черным волосом руки наполовину оголены. Женщину пустили в зал прислуживать гостям потому, что в замке не хватило слуг для обслуживания столов. Разливая вино по бокалам, она внимательно слушала разговоры разряженных гостей. За одним столом две высохшие от старости и злости старухи перешептывались, исподтишка оглядывая гостей:

— А невеста-то хороша…

— Да-а-а, приданое у нее тоже неплохое: замок Рисвер со всеми прилегающими землями.

— А жених как кот, объевшийся сливок. Посмотри на него.

— Слышали, появился маркиз де Свер? Давно о нем не было слышно.

— Де Свер? Но ведь он пропал пятьдесят лет назад, еще во времена моего отца?

— Это его внук — Алеск де Свер. Его назвали в честь деда.

— Поговаривали, что его дед был связан с колдовством. Я его как-то видела издалека, красивый был мужчина.

— Все может быть, а его внук завидная добыча. Древнего рода, сказочно богат, будь он даже чуть уродливее обезьяны, это ничего не изменит.

— Ах, если бы я была на десять,…нет, на сорок лет моложе…

Служанка хмыкнула и перешла к двум дородным матронам, кудахтавшим словно наседки.

— Виола, ты посмотри на эту невесту-гусыню. Сидит, надувшись от важности, а ведь если бы не приданое никто и не взглянул бы в ее сторону. То ли дело моя Крилочка — красавица, умница. Приданого правда маловато, все мой ненаглядный муженек, не вылезает из-за карточного стола. Представляешь, начал проигрывать картины из бальной залы.

— Ох, милая моя, всем известно, что ваша Крилочка просто прелесть. А вы знаете, что возвратившийся де Свер даст скоро великолепный бал, где будет все дворянство округа. Там вы сможете подобрать своей Крилочке прекрасную пару…

— Значит, там будет много достойных дворян! Я уже горю от нетерпения в предчувствии новой свадьбы.

— Какой свадьбы?

— Моей Крилочки и богатого дворянина. Служанка, разлив по бокалам вино, фыркнула от смеха и ушла на кухню. Сейчас даже русалка Лина не смогла бы узнать в страшненькой служанке красавицу Корделию. Вот уже три месяца, как крылатая девушка пребывала в человеческом облике, скрываясь в замке барона де Сантиньяка. Здесь она чувствовала себя в безопасности от нечисти, ночами воющей за воротами замка. В замковой часовенке находился камень Света. Как говорит легенда, он был подарен первому барону де Сантиньяку таинственным незнакомцем с холодными глазами, чтобы оградить семью того от наступающих троллей. Единственное, что томило ее, мешало спать по ночам, так это отсутствие возможности расправить крылья и взлететь ввысь. И еще сны. Ей постоянно снился Верзун, каждую ночь. Во сне он целовал ее. Крепкая волосатая рука резким рывком вытащила ее из укромного уголка, швырнула на пол.

— Ты, грязная уродина, почему прячешься в углу? Бегом в зал собирать кости.

— Но, госпожа, там собаки.

— Ничего страшного, — засмеялась толстая мужеподобная экономка. — Вот и посоревнуетесь, кто ловчее. Иди, иди.

Она вытолкала бедную служанку, и несчастная мелкими шажками пошла к камину. Там грызлись собаки, вырывая друг у друга кости, бросаемые хохочущими вельможами. Гости, увидев неожиданное развлечение, с интересом следили за робко подходящей служанкой, а самые пьяные требовали от нее наброситься на собак и отнять кости. Женщина сделала еще два шага, псы бросили кости и угрожающе зарычали, за ней внимательно наблюдала экономка, на лице которой застыла гаденькая ухмылка. Музыканты вспомнили о своих обязанностях и заиграли веселую мелодию. В этот момент в зал вошел маркиз де Свер, неся в руках малахитовый ларец. Гости моментально забыли о служанке, с интересом вглядываясь во внука прославленного маркиза. Никто из них не обратил внимания, что служанки уже нет в зале, стараясь не привлекать внимания, она забралась под стол, стоящий возле кухонной двери и накрытый тяжелой коричневой скатертью. Она смотрела на красивое лицо маркиза, не замечая роскошного наряда, в лицо Верзуна. Знать между тем заметила и оценила серебристый камзол, дорогие черные брюки, кожаные сапожки и громоздкий тюрбан с огромным рубином.

Ироничный взгляд маркиза казался всевидящим и Корделия отпрянула поглубже в тень, мечтая слиться со столом в единое целое.

Она не боялась, что в уродливой внешности служанки маркиз ее узнает, недаром она провела много времени, гримируясь и подбирая одежду, но бедняжку била сильная дрожь от одной мысли оказаться с ним рядом. Девушка не могла понять, что она хочет больше: убежать или повиснуть на шее у этого опасного, но такого притягательного человека. На ее счастье в зале она больше не понадобилась. Маркиза усадили на почетное место рядом с молодоженами и хозяином замка, слуги торопливо поставили перед ним серебряную тарелку. Молодая жена своими изящными ручками выбрала и подложила лакомые кусочки в его тарелку, а затем жадно схватила ларец. Гости искоса рассматривали малахитовое чудо, покрытое затейливой резьбой и очевидно наполненное чем-то ценным. Корделия, убедившись, что в сторону ее стола никто не смотрит, потихоньку выскользнула из зала и скрылась в комнатах для прислуги.

Вечером сидя у камина в комнате, служащей незамужним служанкам спальней, девушка настороженно прислушивалась к разговорам вокруг.

— Ах, какой красавчик маркиз де Свер…

— А какие глаза? Дрожь пронзает.

— Вы видели его рубин? Он похож на застывшую капельку крови. Говорят, маркиз просто сказочно богат.

— Если бы он обратил на меня внимание, — вздохнула самая хорошенькая служанка Инга.

— И что бы было? — ехидно спросила толстушка Плина.

Инга остреньким язычком облизала пересохшие губки и неторопливо ответила:

— Я бы нашла, чем его занять.

— Только выжила бы ты после этого? -раздался холодный голос экономки, входящей к щебечущим девушкам. — Ходят слухи, что маркиз де Свер — бессмертный с каменным сердцем, а мы — люди — для него, что тараканы. Таракана же не грех и раздавить. Перед благородными господами он еще делает вид, что обычный человек. Но мы-то не господа! Нас многие из господ не замечают, а мы замечаем все. Говорят, что не одна простая девушка отдала богам душу из-за маркиза, а те, кто сразу не умер, больше трех дней не протягивают. До самой смерти их бедные души полностью в его власти. Он играет с людьми как ребятишки с деревянными солдатиками. Еще моя бабка рассказывала мне о де Свере, а ей рассказывала ее бабка.

— Что за бред! — раздался недовольный голос Инги. — Рассказываешь какие-то страшные сказки и думаешь, что глупенькие девочки поверят? Я все равно заполучу маркиза, и тогда посмотрим, с чем я останусь — со смертью или с золотом. Если ты считаешь, что твои слова кого-то напугали, то ошибаешься.

— Инга, а может не надо? — робко попросила Плина, дергая подругу за юбку старого платья,

подаренного молодой госпожой по случаю свадьбы.

Но та резким движением отбросила руку и прошествовала из комнаты с гордо поднятой головой. Корделия молча смотрела ей вслед, в ее глазах стояли не пролитые слезы.

На следующее утро визжащая от восторга Инга вбежала в комнату к едва отошедшим от сна, медленно одевающимся служанкам и радостно прокричала:

— Я сделала это. Я всегда получаю, что хочу. Я соблазнила маркиза и все было просто великолепно. Пророчащая старуха ошиблась, я осталась жива, моя душа при мне и я счастлива как никогда в жизни. Я робко вошла в его комнату, на столе зловеще горели свечи, и летучие мыши висели под потолком, не издавая ни звука. Маркиз лежал на постели, он был полностью обнажен. Его кожа казалась медовой, я почувствовала себя пчелкой, меня влекло к нему как к экзотическому цветку. Его глаза холодно смотрели на меня. Тогда я медленно сняла одежду, обнажая свое тело. Он молчал. Я выгнулась, приглашая его прикоснуться ко мне. Маркиз протянул руку, словно зачарованная я пошла к нему навстречу. О, какой мужчина. Он прикоснулся к моей груди и я пропала для окружающего мира. Это была ночь наслаждения и боли… Он единственный мужчина, вознесший меня на высокую вершину страсти. Я задыхалась в его объятиях, я кричала, стонала и билась в экстазе. Он — мой господин, мой повелитель, моя жизнь принадлежит ему. Ему нужна я, ему нужна моя помощь… Я помогу возлюбленному господину.

— А в чем маркизу нужна помощь? — спросила бесхитростная Плина, но вопрос остался без ответа.

Инга уже удалилась, бормоча что-то о возлюбленном господине, о самопожертвовании и вечной любви. У Корделии возникло ощущение, что опасность надвигается безудержной лавиной, захотелось убежать без оглядки, скрыться из замка. Что-то в бормотании Инги не давало ей покоя, настораживали слова о самопожертвовании и вечной любви. Вечно любить мог бы только Верзун, если бы впустил в свое сердце любовь, но никак не смертная девушка. И еще, Корделия не признавалась самой себе, но ее мучила ревность. Другая женщина прикасалась к нему, целовала, ласкала его тело. Она же даже не целовалась с предметом своего вожделения. Долгими ночами девушка мечтала о поцелуе Верзуна, а он взял и просто переспал с другой.

После появления Верзуна у Корделии даже начали возникать мысли сдаться на милость победителя, при условии невозвращения в замок Верховного Повелителя. А он взял и все испортил.

Стараясь не делать резких движений, чтобы не насторожить служанок, Корделия двинулась к воротам замка, по двору степенно ходили знатные гости, бегали грязные детишки, а в лужах валялись жирные свиньи. Ворота оказались запертыми и Корделии пришлось повернуть обратно, она начала подумывать, что возможно стоило снять грим, и улететь отсюда куда глаза глядят. Стражник, зачем — то начал сгонять всю челядь в главный зал замка и Корделия послушно прошла в помещение, где толпился простой люд. Вельможи стояли немного в сторонке, морщили носы от близкого присутствия простонародья, прижимали кружевные платочки к серым от пыли и грязи лицам. Маркиз де Свер стоял посреди зала с золотым кубком в руке, рядом в позолоченном кресле, обитом красным бархатом, восседала Инга. Роскошное, шитое золотом платье делало обычную служанку похожей на принцессу, в ее тонких пальчиках дрожал смертоносный кинжал с древними рунами на лезвии.

— Люди, — раздался гулкий голос маркиза де Свера. — Сейчас мы принесем жертву во славу Богов. Кубок примет жертву и разрушит камень Света в вашей часовне. Кто подарил — тот его и уничтожит. Ибо камень Света стал испускать Лучи Смерти, которые медленно искажают и губят Жизнь. Преклоните колени, и да исполнится воля Богов.

Корделия попыталась пробраться к выходу, но свирепого вида мужчина заставил ее стать на колени, до боли сжав плечо. Из уст маркиза полилась мягкая речь, похожая на журчание лесного ручейка, но Корделией она воспринималась как стальной поток. Она попыталась вырваться, но рука мужчины угрожающе сжалась, грозя сломать хрупкие косточки. Как сквозь пелену тумана увидела она, что Инга поднялась со своего места, кинжал медленно прошел через золотистое платье, вошел в тело. Кровавые капли собрались в ручеек и по воздуху устремились к кубку в руках Верзуна. Кубок стал темнеть, кровавый свет разлился по залу, лица и тела присутствующих стали на глазах меняться. Изумленная Корделия увидела, что у дочери хозяина замка нет головы, а вместо тела клубок щупалец, хотя всего минуту назад она казалась светящейся от счастья молодой девушкой. Первая красавица в округе предстала тощей зеленой ящерицей с узкими желтыми глазами без зрачков, барон имел семь ног. Стоящая рядом домоправительница безвольно покачивала головой, ее рот был приоткрыт, из него капала слюна, зубы женщины упирались в пол. Крылатая девушка в ужасе завертела головой, в зале практически не осталось людей. За редким исключением, ее окружали монстры. Не люди и не нелюди. Но Инга все еще стоящая на сцене осталась человеком. Корделия вздрогнула, услышав треск раскалывающегося камня, одновременно послышался громкий стон. В глазах Инги блеснула искра разума, она недоверчиво поднесла красное лезвие к глазам, словно не веря, что на нем ее кровь. Из горла вырвался хриплый какой-то каркающий вопль, затем девушка стала харкать кровью, биться в агонии. Через какое-то время, ее тело застыло, смерть милосердно распахнула ей свои объятия.

Корделия разрыдалась, грим размазывался по лицу, накладной живот съехал к ногам. Какой же он жестокий, убил девушку. Верзун внимательно посмотрел на распадающуюся на глазах женщину, разум сопоставив факты мгновенно подсказал кто перед ним. Верзун направил на нее золотой жезл с изумрудами, тот вспыхнул ярким светом, и Корделия исчезла.

Люди очнулись, к ним вернулся человеческий облик, расколовшийся камень все же сохранил маленькую толику своих свойств. Вельможи с отвращением смотрели на суетящихся возле них простолюдинов, которые стремились к выходу, но замирали в одном из мест зала как статуи. Раздраженный барон пробрался через толпу, пытаясь разобраться, что их там держит, и наткнулся на мертвую служанку с кинжалом в животе. Дамы, спускающиеся узнать, что за шум, немедленно падали в обморок при виде крови. Мужья, ругаясь всеми известными словами, тащили их обратно в комнаты. Со двора донесся горестный вопль, камень Света раскололся на множество мелких кусочков.

Люди так никогда и не узнали, кто убил роскошно одетую служанку, почему раскололся камень, а сама история превратилась в легенду. Пугающая легенда, про злобные происки тьмы, расползлась по Земле.

— А пока люди были в состоянии паники, маркиз де Свер старательно делал вид, что не понимает в чем дело. Он сочувственно похлопал по плечу несчастного хозяина замка, сослался на неотложные дела и уехал. Так, впрочем, поступили почти все присутствующие гости. Барон де Сантиньяк больше никогда не приглашал гостей в замок, он и сам старался бывать в нем как можно реже, опасаясь поисков тьмы.

Не осознавая, зачем они это делают, все, и вельможи, и слуги взяли по камешку Света. Впоследствии некоторые из них утеряли свой камень, а вместе с ним и человеческий облик. Монстров уничтожали без жалости, а в народе прошел слух о страшных камнях. Возьмешь такой камень в руку и оборотишься чудовищем.

Со временем замок барона де Сантиньяка превратился в развалины. Но еще долго люди видели в них мелькающие тени. Тени монстров.