Вначале октября заметно похолодало. Ноги любителей бега трусцой в Центральном парке тонули в толстом ковре золотых листьев. В аэропорту имени Кеннеди тоненькие деревца, высаженные около здания, через которое выходили в город пассажиры, прибывающие международными рейсами, стояли без единого листочка.

Тайгер нетерпеливо вышагивала в зале прибытия, не сводя глаз с пассажиров, прилетевших из Парижа рейсом номер 458 компании «Эр Франс». Где же, черт побери, Мартина? Пассажиры первого класса давно прошли паспортный контроль и таможенный досмотр, а Мартины все не было.

– Тайгер! Тайгер! Сюда! – Мартина махала рукой, стоя у двери служебного входа. Как всегда изящная, в мужской серой шляпе и пальто от Шанталя Тома. – Представляешь, они умудрились потерять один из моих чемоданов. Или его украли. Я знала, что не следует мне лететь в Нью-Йорк. Вечно со мной тут что-то случается, – она перестала жаловаться, чтобы расцеловать Тайгер в обе щеки. – Привет, ma céhre. Так приятно увидеть тебя вновь, и Мартина, ругаясь по-французски, направилась к стойке, чтобы заявить о пропаже.

Первым делом, когда лимузин вез их на Манхэттен, Тайгер сообщила Мартине, что разработка флаконов «Мэтт Филлипс для мужчин» поручена Джеффу Стайну.

– Merde! Merde! Merde! – отреагировала Мартина. – Флаконы мужских и женских духов должны гармонировать. Идея привлечь двух разных дизайнеров изначально порочна! Кто мог такое предложить?

– Я уже не помню… но решение принимали Хью Маршалл и Мэтт Филлипс. Хью знал, что в глазах женщин твое имя придаст духам дополнительный шарм, но полагал, что мужчинам… – Тайгер осеклась, осознав, что ее занесло не в ту сторону. Такие эгоцентрики, как Мартина, пребывали в полной уверенности, что их имя известно всем и каждому. – Я хотела сказать…

– Знаю, что ты хотела сказать, Тайгер, – Мартина закурила сигарету «Галуаз», глубоко затянулась. – Не будем об этом. И потом, я так занята, что у меня просто нет времени для мужских духов. – Она пожала плечами. – Им же хуже. Для «Джаза» я предложила потрясающие флаконы. Тебе они понравятся.

Тайгер вместе с Мартиной поднялась в «люкс» отеля «Карлайл», принадлежащий «Келлерко». Когда компания не использовала его для своих клиентов, администрация «Карлайла» арендовала «люкс» и распоряжалась им по собственному усмотрению.

– Ты, должно быть, устала. Почему бы тебе не отдохнуть перед совещанием? – Тайгер взглянула на часики от «Картье». – Мне надо на работу, но я пришлю за тобой машину без четверти четыре. Думаю, в баре и холодильнике ты найдешь все необходимое. Если же возникнут проблемы…

– Не беспокойся, ma chère. – Мартина вновь расцеловала Тайгер в обе щеки. – До скорой встречи.

Мартина скинула туфли и прошла на кухню. Налив стакан «Бадо», вернулась в гостиную, достала из сумочки две таблетки аспирина. Пол большой комнаты устилал темно-коричневый ковер. Два бежевых дивана стояли под углом друг к другу перед черным мраморным камином, разделенные викторианским вертящимся столиком. С любого из двух кресел, поставленных у огромного окна, открывался прекрасный вид на Центральный парк.

Мартина закурила и прошла в одну из двух спален. Села на большую кровать.

– Я буду мила, – прошептала она, улеглась, потянулась. – Буду спокойна… – Откровенно говоря, она злилась из-за того, что упаковка мужских духов досталась не ей. Она приподнялась, затушила окурок в пепельнице, стоящей на прикроватном столике.

Решение Мартина приняла еще в Париже: пора приобретать известность не только в Европе, но и в Америке. На этой стороне Атлантического океана она могла заработать очень большие деньги. А деньги ей требовались. Пока она с легкостью тратила все, что зарабатывала, но ей уже перевалило за тридцать, и когда же как не теперь начинать откладывать деньги на покупку виллы в Кап д'Антиб. Построил виллу ее дед в начале двадцатых годов. Отцу пришлось ее продать, когда принадлежащая ему фирма обанкротилась в 1970-м, незадолго до его смерти. Теперь вилла принадлежала какой-то мерзкой семейке, которая довела ее до полного запустения. Мартина считала себя обязанной выкупить виллу, за любые деньги.

Джесс привел Тома Салливана, нового старшего коммивояжера в кабинет Тайгер, чтобы познакомить их. Салливан только-только приступил к работе в «Келлер парфюмз». Выглядел он очень молодо, с коротко стриженными рыжими волосами, веснушчатым, загорелым после летнего круиза на яхте лицом.

– Тайгер, я чувствую, ты сможешь помочь Тому. Его стараниями Мардж Франциско из «Блуминдейла» практически у нас в кармане…

– Окончательной договоренности еще нет, – торопливо вставил Том. – В нашем бизнесе никогда не знаешь, что принесет завтрашний день, – он улыбнулся. – Вот и у Мардж Франциско настроение очень переменчивое. Однако сегодня за ленчем один наш общий друг сказал мне, что Мардж – большая поклонница вашей матери…

– Поэтому мы и пришли, – ввернул Джесс.

– Ясно. Я попрошу маму встретиться с вами за ленчем.

– Завтра, Тайгер. Самое позднее, послезавтра.

– Не слишком ли много вы от меня требуете, господа? Или вы думаете, что у меня нет других дел, кроме как выполнять ваши мелкие поручения?

Том улыбнулся.

– Я готов подкупить вас двумя билетами на «Тоску». С Паваротти.

– Договорились. Я позвоню ей после совещания.

Тайгер взглянула на часы. Ровно три. Пора звонить Мартине в «Карлайл» и будить ее: до презентации эскизов оставался один час.

Все, кроме Мэтта Филлипса, собрались в конференц-зале «Келлерко парфюмз». Хью Маршалла, как обычно, поджимало время, ему не терпелось начать совещание.

– Представить себе не могу, где Мэтт. Я говорила с ним час тому назад, он уже выезжал сюда.

Тайгер с опаской ждала первой встречи Мартины и Мэтта. Она предчувствовала, что они возненавидят друг друга с первого взгляда.

– Ничего страшного, Тайгер, – успокоил ее Хью Маршалл. – Зато у меня появилась возможность пообщаться с мадемуазель Ренье в неофициальной обстановке. Мартина, Тайгер уже представила вам собравшихся?

– Bien sur…

В этот самый момент и прибыл Мэтт Филлипс в компании с Джеффом Стайном, дизайнером упаковки мужских духов «Келлерко парфюмз». После представления Мартина метнула на Тайгер взгляд, от которого увяли бы розы. Хью Маршалл в недоумении посмотрел на Тайгер. Та лишь пожала плечами, показывая, что понятия не имеет, чем все может закончиться. Мэтт, однако, соблаговолил дать необходимые разъяснения:

– Выходя из студии, я столкнулся с Джеффом, который принес эскизы для мужской парфюмерной линии. Я решил привести его сюда, чтобы показать их и вам. – Он посмотрел на Мартину. – Вы не возражаете, мисс Реньер? – Последнюю букву, искажающую фамилию Мартины, он добавил сознательно.

Тайгер черкнула Мартине записку, на французском, в которой извинилась за бестактность Мэтта, хотя прекрасно понимала, что речь идет об откровенной грубости. Мартина это тоже поняла и вся подобралась.

– Раз все в сборе, можем начинать, – открыл совещание Хью Маршалл. – Мартина, мы готовы взглянуть на ваши эскизы. У меня такое ощущение, что я маленький мальчик, сбегающий вниз к елке, чтобы посмотреть, какие подарки принес ему Санта-Клаус. – Хью Маршалл редко позволял себе подобные банальности, но ситуация того требовала: в конференц-зале пахло грозой.

Мартина вышла к большому мольберту, поставила на него планшет с эскизами, не открывая его.

– Прежде всего позвольте сказать, что я благодарна «Келлер парфюмз», поручившей мне разработку флаконов и упаковки для «Джаза», и при этом ни в чем не ограничившей мою фантазию. Многим компаниям требуется дизайнер, но на поверку выясняется, что с основополагающими идеями они уже определились. То есть нужен им не дизайнер, а чертежник… – Мартина выдержала паузу, оглядела сидящих за столом, встретившись взглядом со всеми, кроме Мэтта Филлипса, который внимательно изучал свои ногти.

– Далее… Иной раз мне приходится переламывать себя, чтобы добиться желаемого. А иногда все получается сразу, словно идея носится в воздухе и ждет, чтобы ее воплотили в конкретные формы. Это оптимальный вариант. Именно такие разработки и получают награды на конкурсах. Я заранее знаю, что мои эскизы вам понравятся, потому что они полностью соответствуют замыслу ваших духов. А теперь…

И они увидели эскизы. Мартина не ошиблась: ложная скромность была бы здесь просто неуместна. Эскизы вызвали бурю восторга. Вытянутый по вертикали пятигранный прозрачный флакон с матовой хрустальной трубой на пробке. Флакон для туалетной воды – размером побольше, без трубы. С черными музыкальными нотами, окаймляющими вертикальную красную надпись «ДЖАЗ». Коробочки в красно-синих тонах, с выдавленными буквами названия. «Д» и «Ж» – красная фольга на синем фоне, «А» и «3» – синяя фольга на красном. Даже Филлипс, пусть и с неохотой, признал, что Мартина попала в десятку.

А «Мэтт Филлипс для мужчин», представленный Джеффом Стайном, смотрелся совсем уж пресным, консервативным. Хью Маршалл высказал несколько замечаний, хотя остальные подумали, что для мужской линии большие многогранные коричневые флаконы – вполне приемлемое решение. Маршалл, однако, настоял, и Стайн с ним согласился, на изменении цвета с коричневого на синий, для лучшего сочетания мужской и женской парфюмерных линий.

Для Мартины презентация эскизов прошла триумфально. Несмотря на напускное безразличие француженки, Тайгер видела, что та очень довольна приемом. И прекрасное настроение, в котором пребывала Мартина после окончания совещания, подсказало Тайгер, что ее все-таки тревожил возможный исход.

Когда все разошлись, Тайгер позвонила матери и договорилась о ленче с Томом Салливаном, а потом она, Конни и Мартина отправились в бар, благо было что отметить. Мартина веселилась, как юная девушка, получившая приглашение на первый бал.

– Вы видели лицо Хью Маршалла, когда я показывала ему эскизы флакона. Он напоминал гордого папашу! Ему очень понравилась моя работа.

– Мэтту Филлипсу очень хотелось разнести ваши эскизы в пух и прах, но эстетически вы настроены на одну волну, так что он не нашел, к чему придраться. – Конни понравилась француженка, хотя она и понимала, что ей самой уже никогда не быть такой молодой, худощавой, элегантной.

Тайгер пригубила белое вино.

– Завтра я поговорю с изготовителями флаконов и коробок и узнаю их цену. Потом с ними встретишься ты, Мартина, и решишь, кто из них наиболее полно отвечает твоим требованиям.

Мартина повернулась к Конни:

– Тайгер всегда такая: работа, работа, ничего, кроме работы?

– В последнее время да. Думаю, для нее это как наркотик. Да и для вас, похоже, тоже. Со мной ситуация иная.

– В каком смысле? – спросила Тайгер.

– Я должна работать. Чтобы поддерживать нынешний уровень жизни. Вы понимаете, есть, пить, жить в маленьком пентхаузе с видом на Ист-Ривер…

Мартина начала вторую пачку «Галуаз»:

– В детстве мне ни в чем не было отказа. Моя мама еще и аристократка. Но отец обожал играть. Спустил все. Мать выдала мою сестру за швейцарского архитектора. Когда подошла моя очередь, я предпочла школу искусств. Подрабатывала манекенщицей. Мать пришла в ужас, когда я объявила что предпочитаю работу тихому омуту семейной жизни. До самой смерти она думала, что у меня не все в порядке с головой. – Мартина рассмеялась. – А теперь, когда я приезжаю к сестре, она тут же превращается в сваху. Но я никогда не выйду замуж. Такая жизнь, как сейчас, меня вполне устраивает.

– И я так считаю, – поддержала ее Тайгер. – Только у меня за плечами две неудачные попытки создать семью.

Конни печально улыбнулась:

– Так жаль, что мне уже не двадцать шесть. Я всегда хотела замуж, только не находилось достойного кандидата. Нет, предложения были, но я искала… теперь уж и не знаю, чего я искала. Но точно не думала, что время пройдет так быстро… – Она допила скотч. – А теперь я счастлива тем, что воспитываю дочь моей сестры. Без нее моя жизнь была бы совсем пустой. А вы не думаете о том, чтобы завести детей?

Лицо Мартины закаменело:

– Нет. Никогда! Как вообще люди могут рожать детей в нынешнем мире? Это безумие!

– А ты, Тайгер? – спросила Конни.

– Я не знаю, какой будет моя жизнь завтра, а уж на год-два вперед даже не заглядываю. Конкретных планов у меня нет, – улыбнулась Тайгер.

В этом вопросе она оказалась между своими подругами, высказавшими противоположные точки зрения. Она не отказывалась иметь детей, полагая, что когда-нибудь они появятся сами по себе, как сорная трава. Но уж точно не собиралась заводить их в ближайшее время.

Она сочувственно взглянула на Конни. «…Не думала, что время пройдет так быстро…» Конни вроде бы ненамного старше, а столько путей уже закрыто для нее навсегда.

После оперы Мартина попыталась уговорить Тайгер поехать в «Реджину».

– Нет, Мартина. День выдался очень уж долгим. Я устала.

– Но, Тайгер, я должна встретиться там с друзьями. Думаю, тебе они понравятся…

– Нет, нет, я – пас. – Она поцеловала Мартину в щеку. – Завтра увидимся.

Тайгер облегченно вздохнула, избавившись от Мартины на остаток ночи. Пока никто из них не упоминал о другой ночи, проведенной ими вместе в Париже.

Тайгер уже крепко спала, когда зазвонил телефон. Медленно, еще не проснувшись, она потянулась к трубке.

– Привет, Тайгер, извини, что разбудила… – затараторил в ухо голос Мартины. – Но я так зла, что мне хочется кричать. Я готова разорвать соглашение с «Келлер парфюмз». На деньги мне плевать… На жизнь и так хватает!

Тайгер села, зажгла свет. Попыталась изгнать из голоса раздражение: кому приятно, когда тебя будят посреди ночи.

– Мартина, пожалуйста, скажи, что случилось.

Тайгер слышала, как Мартина щелкает зажигалкой, прикуривает.

– По телефону не могу. Я приеду…

Так вот в чем дело, подумала Тайгер. Мартина искала предлог навестить ее на дому.

– Конечно, Мартина. Номер двенадцать по Джейн-стрит.

– Буду у тебя через пять минут.

* * *

Следующий час Мартина говорила без перерыва. Главным образом поносила Мэтта Филлипса. С ним и Гэрри Греем она столкнулась в «Реджине», и по отношению к ней они оба вели себя безобразно. На деловом совещании она предпочла не заметить грубости Мэтта, но уж тут он ее достал.

– Он наговорил мне столько гадостей! Я знаю, он то ли напился, то ли накачался наркотиками… но это его не извиняет. Мэтт вел себя так совершенно сознательно. Знаешь, как он представлял меня своим друзьям? «Это знаменитая французская сука»! – Она взяла руки Тайгер, крепко сжала. – О, Тайгер… я не хочу, чтобы мое имя ассоциировалось с этим человеком! Не могу растрачивать свой талант на его духи.

Тайгер понимала, почему расстроена Мартина, и полностью отдавала себе отчет в том, что ей необходимо как можно быстрее разубедить Мартину, иначе та действительно разорвала бы контракт с «Келлерко».

– Представить себе не могу, почему он себя так вел. Ему же понравились твои эскизы…

– Естественно, понравились. Мои флаконы – чудо, это и дураку ясно. Он просто обзавидовался!

– Гм-м-м. Ты, безусловно, права. Он согласился оставить за нами последнее слово и теперь всего лишь консультант. Я знаю, он сожалеет об этом решении…

– Подожди, пока он привезет какую-нибудь свою коллекцию в Париж, – перебила ее Мартина. – Я позабочусь о том, чтобы он получил достойный прием. Узнает на своей шкуре, как это приятно, когда тебя незаслуженно оскорбляют. – Мартина вновь начала заводиться. – Господи, как я ненавижу таких вот злобных, самовлюбленных мужчин. Они думают, что женщины им в подметки не годятся. Но мы-то знаем, что женщины лучше! Во всех смыслах… – голос Мартины смягчился. Она все держала Тайгер за руки.

С момента прибытия француженки Тайгер видела, что Мартина очень к ней расположена. Но не могла определить, сексуальное это влечение или нет. У французов в отличие от американцев прикосновения были в чести. Они не видели в этом ничего зазорного.

Но вот ложиться с Мартиной в постель Тайгер не хотела. С другой стороны, не имело смысла поднимать этот вопрос, окончательно не убедившись, что Мартина стремится именно к этому. Сначала следовало убедить Мартину не принимать скоропалительного решения о возвращении в Париж. Хью рассчитывал на нее, она не могла его подвести.

– Мартина, флаконы для «Джаза» потрясающие. Ты получаешь за них много денег… ты прославишься как дизайнер и по эту сторону Атлантики… Новые духи поднимут твой престиж…

– В этом-то все и дело! Мое имя будут связывать не с «Келлерко парфюмз»… а с Мэттом Филлипсом, под чьим именем выпускаются духи. Эта свинья! Я лучше умру, чем увижу его имя на моих флаконах.

– Но в рекламном проспекте будет прямо сказано: «Флаконы от Мартины Ренье». То есть не будет никакой связи между тобой и Мэт…

– Нет… даже если он приползет на животе, я его не прощу! И этот trou de cul, его любовник…

– Гэрри…

– Он еще хуже Мэтта. Знаешь, он даже оскорблял моих друзей! И Реджина, бедняжка, она так расстроилась, что все это произошло в ее клубе…

– Мартина, я не собираюсь оправдывать Мэтта. Одному Богу известно, что творится у него в голове. Но ты не должна принимать все это близко к сердцу…

– Не должна?! – Голос Мартины дрожал от ярости.

– Подожди! Послушай… ты придумала флаконы для «Джаза»… они изумительные. Тебе хорошо заплатят, через несколько дней ты вернешься в Париж. И больше никогда не увидишь Мэтта Филлипса…

– Merde! – Мартина затушила окурок в пепельнице.

– Мартина, благодаря «Джазу» ты станешь знаменитой и в Америке. Другие американские компании будут бороться за право работать с тобой. Не упускай этой возможности.

Мартина распечатала новую пачку «Галуаз», закурила.

– Ну, не знаю. Я ненавижу Мэтта Филлипса! Не могу забыть того, что он сегодня наговорил.

Тайгер пришла в отчаяние. Мартина не собиралась уступать, она, как и Мэтт, не видела ничего, кроме собственного пупа. Но Тайгер предприняла еще одну попытку.

– Мартина, так нельзя. Ты же профессионал, тебя наняли выполнить конкретную работу. Не уходи, не получив денег.

Мартина глотнула коньяк, который налила ей Тайгер. Поставила бокал, пробежалась руками по коротким волосам, наклонилась, чуть ли не уткнувшись лбом в колени. Глубоко вдохнула, медленно выдохнула. Потом выпрямилась. Не произнося ни слова.

Тайгер продолжила атаку:

– Послушай, Мартина, буду с тобой предельно откровенна. Я ездила договариваться с тобой… и мне не поздоровится, если ты дашь задний ход. Ты нужна нам, Мартина. Ты нужна мне.

Мартина повернулась, встретилась взглядом с Тайгер. Синеватый дымок сигареты повис между ними, как туман.

– Бедная Тайгер. – Голос Мартины смягчился, ненамного, но смягчился. – C'est très important, hein? Действительно важно?

– Речь идет о моей работе. И проекте в целом. Мы все положили на него много сил.

– Тебе не хочется терять работу?

– Ты же знаешь, что не хочется.

Мартина подняла руку, провела кончиками пальцев по щеке Тайгер.

– Я не хочу доставлять тебе неприятности, – прошептала она, положила сигарету на пепельницу и вновь всмотрелась в глаза Тайгер.

Началось, подумала Тайгер. Она знала, что этого не избежать, с того самого момента, как Хью сказал ей о приезде Мартины. Она старалась не думать об этом, надеялась, что как-нибудь вывернется. Но в сложившихся обстоятельствах ей не оставалось ничего другого, как спасать свою работу еще одной ночью любви с Мартиной.

Завороженная этой мыслью и гипнотическим взглядом Мартины, Тайгер и не почувствовала, как пальцы Мартины бегут по пуговицам ее халата, расстегивая их одну за другой. И она не попыталась запахнуть полы, когда они разошлись в стороны. Мартина стянула халат с плеч.

– Тайгер, – Мартина осипла. – Я тебя люблю. Ее пальцы уже ласкали соски Тайгер, потом она обняла американку, прижала к себе, поцеловала в губы.

Объятие это не вызвало у Тайгер ни отвращения, ни страсти. Если она что и почувствовала, так это жалость к Мартине. Выждав мгновение, она освободилась от рук француженки.

– Извини, Мартина, но обойдемся без этого. Ты мне очень нравишься. Я хочу, чтобы мы были подругами. Но на большее я пойти не могу.

На мгновение в глазах Мартины сверкнула злость, потом появилась обида. И еще недоумение.

– Но Тайгер… – начала она. – В Париже… – Мартина мотнула головой, резко, сердито, но теперь она злилась на себя. Отвернулась, взяла новую сигарету, вновь посмотрела на Тайгер, уже через дымовую завесу. – Я поняла, – кивнула Мартина. – Это все Джейк. Он этого хотел, не ты. Ты пошла за компанию.

– Мне понравилось, – призналась Тайгер.

– Но одного раза достаточно, так? И только с участием мужчины. – Мартина пожала плечами. – Я тоже люблю мужчин. Я люблю и мужчин, и женщин. В последние годы предпочитаю женщин. Но ты – первая женщина после моей школьной учительницы танцев, которую я полюбила.

– Я тоже люблю тебя, Мартина…

Мартина встала, прошла к окну. Тайгер наблюдала, как она вглядывается в пустынную улицу. Такая худенькая, хрупкая.

– С одним мужчиной я прожила три года, – заговорила Мартина. – Анри Лемуа, пилот «Формулы-1». – Тайгер была далека от автогонок, но это имя вроде бы слышала. – Прекрасные годы. Он был таким красивым, таким романтичным, потрясающим любовником. И эта жизнь на грани смерти. Тайгер, ты представить себе не можешь, как это возбуждает. Всякий раз, сливаясь со своим любовником воедино, знать, что возможно, следующего раза уже не будет…

Но я по глупости забеременела. Поначалу Анри радовался, как и я, что у меня будет ребенок, его ребенок. А по мере того как у меня рос живот, стал удаляться от меня. Он испугался. Этот мужчина, который не знал страха, который разгонял свой автомобиль до предела возможного, испугался того, что ему предстояло стать отцом. Я попыталась сделать аборт. Зря, конечно. Ребенок родился за два месяца до срока, мертвый. Когда Анри пришел ко мне в больницу, на его лице читалось безмерное облегчение. Сказал, что я хорошо выгляжу, он очень этому рад, и будет лучше, если мы на какое-то время расстанемся.

– Какой ужас! – Тайгер подошла к Мартине, положила руку ей на плечо. Грудь Мартины поднялась, опустилась, но она не заплакала. И тут память подсказала Тайгер, где она слышала это имя.

– Анри Лемуа… он погиб в прошлом году, так?

– Да, на испытаниях нового автомобиля.

– О Мартина…

Мартина повернулась к ней, побледневшая, осунувшаяся.

– Я так устала. Можно у тебя переночевать?

Мартина заснула, не раздеваясь. И еще спала, когда Тайгер уходила на работу. Тайгер больше не спрашивала, собирается ли она разорвать договор с «Келлерко парфюмз». Она понимала, что злость Мартины сгорела дотла. Но непредсказуемость осталась. Однако Тайгер решила, что не в ее силах что-либо изменить.