Тайгер открыла бутылку «Шато Леовиль-Пуаферре».

– Ты готов поднять со мной тост за салат?

– Oui, ma chérie. Несу кролика, – ответил Ги, появляясь из кухни «люкса» отеля «Карлайл» с серебряным подносом. – А вот и петрушка, чтобы посыпать его. И соус из зеленых перчиков. Voilà! – он поставил все на стол. – La nouvelle cuisine française!

Тайгер погасила верхний свет.

– Выглядит великолепно. Я хотела по пути купить свечи…

– Ничего страшного. Ты выглядишь великолепно и без зажженных свечей.

Она разлила вино.

– За тебя, твои кулинарные способности… и за новый «Джаз».

Они чокнулись, выпили.

– А теперь, Тайгер, за нас.

– За нас.

Она заглянула в его удивительные карие глаза и улыбнулась.

Ги разрезал кролика.

– Я так вымотался за последние две недели. И после презентации «Джаза» хочу взять отпуск.

– И я бы не отказалась от отпуска. Но, к сожалению, после Нью-Йорка последуют презентации по всей стране.

– Это не твоя забота. – Ги поставил перед Тайгер полную тарелку.

– Теперь моя. Этим собиралась заниматься Конни, но она подала заявление об уходе.

Ги положил вилку на стол.

– Что?

– Так уж вышло. Конни винит себя за смерть Шелдона. Она уходит из «Келлерко». Вместе с дочерью переезжает в Сан-Франциско.

– Бедная Тайгер. – В голосе Ги слышалось искреннее сочувствие. – Теперь на тебя ляжет ее работа.

– Ну, пока мы перераспределили ее обязанности – Джесс, Дэвис и я. Мне придется ездить по стране и организовывать презентации на местах. А пока не назначен новый президент, нам придется взять на себя и обязанности Шелдона. – Тайгер замолчала. – В чем дело, Ги?

Ги перестал есть, отодвинул тарелку.

– Я думал, ты вернешься со мной на Ривьеру.

– Ты знаешь, я хочу поехать туда. Но чуть позже.

– Я-то хотел, чтобы ты поехала во Францию навсегда. Я хочу жениться на тебе.

Тайгер молчала. Пока Ги жил в Нью-Йорке, все у них было хорошо. Но Тайгер знала, что в Грасе она жить не сможет.

– Ги… Не знаю, как и сказать. Я тебя люблю. Другого мужа мне не надо… если б я решила, что мне пора замуж. Но к этому я еще не готова. – Она знала, что больно ранит его, но хотела, чтобы он ее понял. – Ги, я хочу быть с тобой. Почему бы тебе не остаться в Нью-Йорке? А отпуск мы бы проводили во Франции…

– Нет, Тайгер, – твердо заявил Ги. – Ты упускаешь главное. Я – мужчина. Я люблю свою страну. Мне недостает Граса. Я там родился, вырос и хочу там жить. С тобой. Тайгер, никого я не любил, как тебя…

У Тайгер разрывалось сердце. Она подошла к Ги, опустилась рядом с ним на колени, обняла, прижалась к нему.

– Я тоже люблю тебя. Не хочу расставаться с тобой, но не могу бросить работу. Во всяком случае, теперь. Я слишком долго искала то, что действительно хочу делать. И не могу от всего этого отказаться.

Ги отвернулся от нее.

– Тогда ты меня не любишь.

– Но, Ги, влюбленные идут на компромисс…

– И как ты представляешь себе этот компромисс? Я остаюсь в Нью-Йорке, и каждое лето мы ездим в Грас на две недели?

– Я этого не говорила! – фыркнула Тайгер.

– Неужели?

Он поднялся, понес на кухню тарелки. Тайгер последовала за ним с миской недоеденного салата.

– Ги, пожалуйста, я не хочу ссориться.

– Я тоже. Но обсуждать нам больше нечего, – он сбрасывал остатки еды в мусорное ведро и ставил грязные тарелки в посудомоечную машину.

– Но проблема не исчезнет, если о ней не говорить. Должно же найтись взаимоприемлемое решение. – Тайгер села на стул.

Глаза Ги наполнились слезами.

– Никогда я не был таким несчастным. Наконец-то я нашел женщину, на которой хочу жениться… и она отвергла меня.

Тайгер переполняли печаль и раздражение.

– Я же не отвергаю тебя. Мы должны найти выход…

– Я решения не вижу, – покачал головой Ги.

– А я вижу! – Она положила руки ему на плечи. – Ты будешь работать в Грасе, я – в Нью-Йорке. Мы будем часто видеться… насколько возможно. Я буду прилетать во Францию при первом удобном случае… и отпуск мы будем проводить вместе.

– А что мне делать по вечерам, вернувшись усталым с работы? Когда мне захочется пообедать с тобой, поговорить? Нет, Тайгер, для меня любовь неотделима от совместной жизни. – Он начал протирать разделочный столик губкой. – Мне проще не любить тебя совсем, чем раз в месяц!

– Ги! Будь благоразумен. Рано или поздно все образуется. А пока почему не мириться с тем, что мы имеем? Отпуск-то будет наш.

– Я хочу не этого, Тайгер. – Ги прошел в спальню. Тайгер – за ним. Он улегся на постель, раскрыл журнал, игнорируя ее.

– По-твоему не бывать! – выкрикнула Тайгер. – Мужчины всегда ждут от женщин полного подчинения их желаниям, но со мной этот номер не пройдет! Я этого не хочу! Мне нравится моя работа! Нравится моя нынешняя жизнь! И я ничего не собираюсь менять, ни ради тебя, ни ради кого-то другого. Я сойду с ума от жизни в Грасе. Что я буду делать целый день?

– Во Франции женщина тоже может найти работу, знаешь ли.

– Любую работу я не хочу. Мне нужна моя работа!

Тайгер вышла из спальни, схватила пальто и отбыла.

Целый час она просидела в баре «Карлайла», изредка пригубливая «Джимлет», слушая Бобби Шорта, несчастная, грустная. Она не хотела такого разрыва. Если уж их отношения с Ги не имели будущего, разве обязательно ставить точку ссорой и злостью?

В результате Тайгер заставила себя подняться в «люкс», открыла дверь своим ключом. В гостиной горел свет, но Ги там не было. Она заглянула в спальню. Он лежал в кровати. Тайгер постояла на пороге, глядя на него. Внезапно поняла, что глаза у него открыты.

– Так ты не спишь!

– Я не могу заснуть.

Она медленно двинулась к кровати, на ходу снимая одежду, бросая на пол. В полумраке спальни она не могла разглядеть выражения его лица, но знала, что его глаза, как и ее, блестят от слез.

Тайгер забралась в постель. Руки Ги по-прежнему лежали вдоль его тела, как плети. Ладонью она прошлась по его лицу, плечам, груди, запоминая все то, что и так хорошо знала.

Пальцы нащупали пенис, от ее прикосновения он с неохотой зашевелился, начал крепнуть. Тайгер наклонилась, нежно поцеловала набухшую головку.

– Тайгер…

Она со всхлипом упала на Ги, жадно припала к его губам, он гладил ее волосы, груди, ягодицы, потом прошептал: Tout sera bien, ma chérie. A слившись воедино, они вместе поднялись на вершину блаженства, и каждый знал, что столь сладостного подъема им не забыть и не испытать вновь до конца жизни.

Чарлзу Аллингвуду природа недодала роста. Но уж с тем, что было, он обошелся по-хозяйски. Расположенный к полноте, он, однако, держал себя в форме, безжалостно изгоняя диетой и физическими упражнениями каждую лишнюю унцию жира. Носил безупречно сшитые английские костюмы, следил за ногтями, свеженачищенные туфли сверкали, в прическе чувствовалась рука опытного мастера. Еще два дня тому назад он возглавлял маленькую компанию в Палм-Бич, штат Флорида. А сегодня новые сотрудники вводили его в курс дела в кабинете, недавно покинутом Шелдоном Шоу в Солоу-Билдинг на Западной Пятьдесят седьмой улице в Нью-Йорке.

– Такие вот у нас дела, мистер Аллингвуд, – завершил свой доклад Джесс Лейбович. – Сами видите, вас сразу бросили в самое пекло.

– Пожалуйста, зовите меня Чарли. Работать нам придется в тесном контакте, так что давайте избегать лишних формальностей, Джесс. Я знаю, что могу полностью рассчитывать на вас и остальных сотрудников. Вы удержите меня на плаву, пока я прочно не встану на ноги.

– Конечно, Чарли, – улыбнулась Тайгер. – Мы постараемся, чтобы это произошло как можно быстрее.

– Что скажешь? – спросил Джесс Тайгер, когда они вышли из кабинета.

– Кто знает? Вроде бы он хваткий. Но я удивлена, Джесс. Мне казалось, это место получит Тим Йетс.

– И Тим так думал. Ты знаешь, что он уволился?

– Нет! Ты уверен?

– Абсолютно. Вчера во второй половине дня положил заявление Хью на стол, сразу после утверждения Аллингвуда в новой должности.

– Не могу в это поверить! Тим был правой рукой Хью.

– Наверное, назначение Аллингвуда его достало. Короче, еще одно из маленьких чепе, так скрашивающих нашу рутинную работу в «Келлер парфюмз».

– Тим… он действительно спешил подняться повыше, – покачала головой Тайгер. – И чем он теперь собирается заниматься, Джесс? Ты не знаешь?

– Точно – нет. Но прошел слух, что его назначили президентом «Пауэрс парфюмз».

Пятнадцатого марта, в день концерта и вечеринки, венчающих презентацию, Тайгер уже едва стояла на ногах от усталости. Последние две недели дались ей невероятно тяжело. Она в который уже раз просматривала список неотложных дел, проверяя, что сделано, а что еще нет, когда в кабинет вошел Мэтт Филлипс.

– Привет, дорогая, – улыбнулся он.

– Привет. Слушай, ты потрясающе выглядишь… Чудо, а не костюм.

– Из моей новой коллекции. Его только что сшили. Решил посмотреть, как идут дела. Не нужна ли помощь.

Тайгер плохо соображала.

– На данный момент – не знаю. Обычное ощущение тонущего корабля. Однако будем надеяться на лучшее. Я говорю себе, что волноваться не о чем… но все может пойти наперекосяк.

Мэтт налил себе чашку кофе.

– А вот я думаю, что полоса непогоды позади. Шестое чувство подсказывает мне, что дальше мы поплывем с попутным ветром.

Зажужжал аппарат внутренней связи.

– Мардж Франциско только что звонила из «Блуминдейла», – сообщила Джинджер. – Духи прибыли, но без туалетной воды. Джесса на месте нет. Ты с этим разберешься?

Тайгер улыбнулась Мэтту.

– А ты говоришь, попутный ветер.

Она разобралась несколькими телефонными звонками. Налила себе чашку кофе, попыталась отвлечься.

– С Ташей видишься?

– Каждый день. Ее еще мучают головные боли, а так она ничего. Но какое-то время ей придется ходить в этом ужасном гипсовом корсете. – Мэтт снял туфли, помассировал пальцы ног. – Она подала на Билли Янгблада в суд. Разводится с ним и требует компенсации за нанесенные увечья. Надеюсь, она обдерет его как липку. Владелец ее компании – он, знаешь ли… Сейчас у Таши за душой ни цента.

Зазвонил телефон. Тайгер послушала с минуту, со вздохом положила трубку.

– Только десять часов, а уже второй кризис…

– Что теперь?

– Буран в Ванкувере. Самолет Херби Хэнкока не может взлететь. Аэропорт закрыт, судя по прогнозам метеорологов, до вечера. На концерт он никак не успевает, – вздохнула она. – Мэтт, нет ли у тебя чего-нибудь взбадривающего? А то, боюсь, день мне не протянуть.

– Нет… на наркотиках я поставил крест.

Тайгер пожала плечами:

– Может, оно и к лучшему.

Мэтт вышел из кабинета и вернулся с большой плоской коробкой.

– Главная цель моего прихода. Твое платье для концерта. – Он достал из коробки шелковое пурпурно-розовое платье на бретельках и черный бархатный жакет, расшитый крошечными камушками цвета рубина и аметиста. – Жакет снимешь, и шагай на прием к английской королеве.

– Потрясающе, Мэтт, – Тайгер поцеловала его в щеку. – Спасибо тебе.

– Я думаю, волосы тебе надо забрать наверх, вставить черные перышки…

Вновь зажужжал интерком: Джинджер сообщала об очередной катастрофе: в буклетах для прессы «История Джаза», только что прибывших из типографии, несколько смазанных и нечитаемых страниц. Тайгер повернулась к Мэтту.

– Такой уж сегодня день, Мэтт. Шестое чувство тебя подвело. Попутного ветра пока не предвидится.

Без четверти пять Дэвис Чиппс вошел в кабинет Тайгер со свежим номером «Санди Нью-Йорк таймс мэгэзин». Положил на стол, открыл на развороте с рекламным объявлением, начинающим национальную кампанию продвижения «Джаза» на потребительский рынок. Тайгер уже надела новое творение Мэтта Филлипса.

– Ух ты! – присвистнул Чиппс. – Роскошная женщина. Правда, для работы пышновато…

– Ты так думаешь? Все секретари так одеваются.

Чиппс рассмеялся.

– Посмотри на нашу рекламу. Кейт великолепна, но не так хороша, как ты.

– Спасибо, Дэвис. – Тайгер одарила его ослепительной улыбкой. Такой комплимент дорогого стоит.

– Побегу домой, переодеваться. Увидимся вечером.

Оставшись одна, Тайгер внимательно рассмотрела рекламное объявление. Слайд Джейка полиграфисты воспроизвели блестяще. Кейт Касселл в ярко-красном платье с разрезом по бедру склонилась над пианино. В черных как вороново крыло волосах искрились блестки. Чернокожий пианист в шляпе-дерби, с закатанными рукавами положил руки на клавиатуру. Из уголка рта свисала сигарета. На заднем плане в сигаретном дыму просматривались контрабасист и ударник. Хрустальный флакон Мартины Ренье притягивал взгляд, а Кейт загадочно улыбалась читателю, всем своим видом показывая, что ей известна тайна Сфинкса. И текст не подкачал: «Джаз» – аромат страсти». На других фотографиях с Кейт в других нарядах и в другой обстановке чуть видоизменялся и текст: «Джаз» – аромат любви», «Джаз» – аромат жизни» и так далее.

Тайгер отложила журнал с чувством глубокого удовлетворения. Наконец хоть что-то получилось как надо. Может, ветер действительно менялся на попутный.

Из череды последних происшествий больше всего ей не давало покоя предательство Тима Йетса. Он действительно перешел в компанию Билли Янгблада. Подтверждение прибыло в конверте, который доставил курьер вскоре после полудня. Внутри лежала визитная карточка. С логотипом «Пауэрс парфюмз» и надписью «Тим Йетс, президент». На обороте Тим написал: «Я хочу с тобой поговорить. Давай, как обычно, встретимся за ленчем. Тим».

Тайгер вновь достала визитку из конверта, долго смотрела на нее. Что-то здесь не так. Только ли неверность их фирме причина ее тревоги? Менеджеры частенько переходили в конкурирующие компании, а Тим давно рвался занять высокий пост. Вполне естественно, что он ухватился за столь выгодное предложение.

Тогда почему ее волнует эта визитка?

Конечно, прежде всего сам факт существования такой визитки. Тим перешел в «Пауэрс» только вчера. Как же он успел так быстро отпечатать визитные карточки? Или он готовился к этому переходу загодя?

И тут в мозгу всплыла фраза Тима, брошенная им, когда Тайгер сообщила о смерти Шелдона Шоу.

«Святой Боже, – сказал тогда Тим, – никогда не думал, что такое может случиться…»

Что сие означало? Чего, собственно, ожидал Тим? Что он знал.

И еще один эпизод услужливо подсказала память. Прием в «21», на котором широкой общественности сообщили о достигнутых договоренностях между Мэттом Филлипсом и «Келлерко» и рождении «Келлер парфюмз». Тогда она не обратила на него никакого внимания: Тим Йетс, представляющий Шелдона Шоу Билли Янгбладу. Пустяковый, проходной эпизод, да только за ленчем несколько недель спустя Тим упомянул, что не знаком с Билли Янгбладом.

Не с этого ли все началось?

Нет, пожалуй, раньше. На вечеринке в честь Пейджа Катлера, сразу после собеседования Тайгер у Хью Маршалла, еще до того, как она получила работу. Билли Янгблад фамильярно обнял ее и сказал, что ему известно о парфюмерном проекте «Келлерко», хотя это и тщательно скрываемый секрет. Тогда о проекте знали лишь избранные. Включая Тима Йетса.

И Шелдон Шоу еще не появился на горизонте.

Зажужжал интерком. Тайгер подпрыгнула.

– Да, Джинджер?

– Тайгер, звонит Тим Йетс. Хочешь с…

– Да. Соединяй.

Голос Тима звенел от счастья.

– Привет Тайгер. Что ты думаешь о молодом человеке, скакнувшем вверх?

– Не уверена, что тебе захочется это узнать.

– Да перестань, чего ты дуешься? Слушай, а не встретиться ли нам сегодня? Пропустим по стаканчику. Мне надо с тобой поговорить.

– Тим, что ты несешь? Ты не так давно ушел из «Келлерко», чтобы не знать, какие у нас на сегодня планы.

– Послушай, Тайгер, у меня есть к тебе деловое предложение. И очень привлекательное.

– Ты не в своем уме, Тим, – холодно ответила Тайгер. – Я слышать этого не хочу. Особенно после того, как ты поступил с Хью.

– С Хью? – В голосе Тима послышались горькие нотки. – А как Хью поступил со мной? Ты знаешь, место Шоу по праву принадлежало мне. Но Маршалл не хочет видеть в этом кресле сильного менеджера. Шоу! Аллингвуд! Паршивые марионетки, неумехи! Я знаю Хью Маршалла, Тайгер. Он эгоцентрист. И он не хотел дать мне ход. Я знал об этом давно, но назначение Аллингвуда стало последней каплей. Я чувствовал, что он придерживает меня, но дал ему шанс доказать это на деле. Поверь мне, то же самое ждет и тебя, Тайгер. Я знаю этого человека. Ты – нет.

– А вот знаю ли я тебя, Тим? – резко бросила Тайгер. – Какова твоя роль в связке Шоу – Янгблад? Почему ты подставил Шоу?

На другой стороне провода надолго замолчали.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, Тайгер, – наконец выдавил из себя Тим. – Уверен, что ты и сама не понимаешь.

– Может и нет, Тим. Но как получилось, что твои визитки отпечатали заранее?

– Это Янгблад. Один из его сюрпризов, этакая психологическая наживка. Знаешь, Тайгер, если ты думаешь…

– А что ты имел в виду, говоря: «Я никогда не думал, что такое может случиться», после того как я сказала тебе, что Шоу спрыгнул с крыши?

– А что я еще мог сказать? Кто мог подумать, что он спрыгнет с крыши?

– А кто вообще мог подумать, что он покончит с собой?

– Тайгер, перестань. Мы все знали, что Шоу пьет, что у него неуравновешенная психика. Именно это я и имел в виду.

– Я скажу тебе, что я думаю, Тим. Я думаю, ты с самого начала был в лагере Билли Янгблада. Думаю, ты подыгрывал и нашим, и вашим, выжидая, где больше обломится. И как только ты понял, что Шелдон – слабак, свел его с Янгбладом и сказал Янгбладу, что Шелдон будет отличной ширмой для твоих делишек.

– Однако! – разозлился Йетс. – Хейес – новая звезда Скотланд-Ярда. Слушай, Тайгер, ты можешь выдумывать что угодно. Но лучше бы тебе иметь на руках улики, прежде чем раскрывать рот. Между прочим… мы забываем о том, что я предлагаю тебе работу?

– Какую работу? – и Тайгер швырнула трубку на рычаг.

Как и ожидалось, на концерт в «Мэдисон-сквер-гарден» раскупили все билеты. Херби Хэнкок не смог прилететь из Канады, но и оставшегося созвездия талантов хватило, чтобы ублажить ценителей джаза. Отметилась и пресса: репортеров прислали не только местные газеты и телевидение, но и «Тайм», «Ньюсуик», «Лайф», «Роллинг стоун», «Пипл» и с десяток других ежемесячных и еженедельных изданий. Из восьмисот приглашенных гостей прибыли шестьсот пятьдесят, рекорд, достойный книги Гиннесса. Специальная операторская группа снимала концерт на видеокамеру, с тем чтобы на Рождество покупатели «Джаза» в рамках очередной рекламной кампании могли получить в подарок видеокассету с записью концерта. Другая группа снимала происходящее в зале, чтобы монтировать рекламные ролики для показа по местным телестанциям в рамках презентационной программы «Джаза».

Огромный зал в Сохо, арендованный Тайгер для вечеринки, превратился в «тихий» бар двадцатых годов. Дверь с квадратным глазком открывалась только перед теми, кто знал пароль: «Джаз».

Натертую до блеска паркетную танцплощадку окружали круглые столики, у стен появились обитые ярко-синим велюром кабинки. Сами стены были украшены музыкальными нотами и силуэтами играющих на трубе джазистов.

Бармены в костюмах джазменов тех же двадцатых годов обслуживали гостей за длинной стойкой красного дерева. Вдоль стены за стойкой тянулось огромное зеркало, под потолком меланхолично вращались вентиляторы.

В задней комнате, почти таких же размеров, что и зал, стояли столы для рулетки, блэкджека, покера и триктрака. Городские власти выдали разрешение на открытие казино-однодневки при условии, что вся прибыль пойдет на благотворительные цели.

Три джаз-группы непрерывно сменяли друг друга, так что музыка не утихала ни на минуту. Официанты в белых рубашках и черных жилетках разносили новоорлеанские горячие и холодные закуски: креветки по-креольски, мясные шарики а-ля Буа, жареные куриные крылышки, устрицы – и латунные подносы, уставленные бокалами с шампанским и стаканами с бурбоновым пуншем.

Среди гостей преобладали знаменитости. Перья обозревателей светской жизни так и бегали по блокнотам, чтобы, упаси Бог, не упустить Оскара и Франсуазу де ла Рента, Джона и Элизабет Тейлор Уорнер, Джеральдину Стутц, Китти Карлайл Харт, Лулу де ла Фалез Клоссовски, Дастина Хоффмана или Джорджа Плимптона. А уж наряды знаменитостей поражали разнообразием. Темные строгие костюмы и фраки составляли меньшинство, теряясь среди многоцветья и блеска вечерних платьев, длинных, с разрезами до признаков пола, и коротких, чуть эти признаки прикрывающих, обтягивающих черных и пурпурных брюк, парчовых блуз, замшевых и из змеиной кожи пиджаков, красных чулок, юбочек из канкана, вышитых бисером трико и даже бикини из шкуры леопарда. Даму с зелено-лиловыми волосами сопровождал мужчина, затянутый в кожу, с перышками в ярко-синих волосах. Впрочем, прическами старались поразить многие. Как и высоченными каблуками. Мода буйствовала вовсю, причем мужчины старались не отставать от женщин.

«Джаз» и «Мэтт Филлипс для мужчин» не подкачали. Образцы раздавались как на концерте, так и на вечеринке, так что вскоре зал благоухал неповторимым ароматом новых духов. Первые полчаса Тайгер утрясала постоянно возникающие неувязки, поэтому ни с кем не успела переговорить. К полуночи вечеринка набрала ход, музыка играла, гости не испытывали недостатка ни в еде, ни в выпивке.

Леди Бобби в тот день вернулась из Австралии, и курьер, посланный Тайгер, вручил ей приглашение лично в руки. Несмотря на длительный перелет, она выглядела еще моложе в черном платье с широкой юбкой и обтягивающим лифом, расшитым бисером и шнурами с бусами. Многие обернулись, когда она вошла под руку с Джоном Гаррисоном, австралийским газетным магнатом.

– Тайгер! – окликнула она дочь. – Ты это все организовала? Я потрясена. – Бобби поцеловала дочь. – Хочу познакомить тебя с Джоном Гаррисоном. Скоро он станет твоим отчимом.

Тайгер просияла:

– Мама! Почему ты не сказала мне об этом по телефону? – Она повернулась к жениху матери. – Значит, я скоро буду называть вас папочка?

Гаррисон рассмеялся:

– Ваша мать так молода, что я предпочел бы считать себя вашим братом, если вы не возражаете.

Рассмеялась и Бобби. Она заметно успокоилась, вновь обретя своего мужчину.

– Помни, Джон, это инцест, брат ты или отец!

– Отнюдь, если родство наше только по закону, а не по крови. – Он подмигнул Тайгер. – Приезжайте в Сидней. Многие молодые люди сочтут за честь ухаживать за вами… хотя ваша мать и говорила мне, что замужество не входит в ваши планы.

Тайгер кивнула.

– В ближайшее время точно не входит. – Она огляделась, увидела Ги, разговаривающего с Джейком и Астрид. Заметила Хью Маршалла. Он стоял один, оценивая происходящее с точки зрения бизнесмена: а удачно ли вложен капитал?

Джон Гаррисон отошел, и Бобби обняла дочь за талию.

– Ну? Что ты думаешь? Джон просто душка, не так ли?

– Да. Не ожидала, что он так мил. У него репутация безжалостного…

Гаррисон материализовался рядом, услышав последнее слово Тайгер. Улыбнулся.

– Перестаньте, Тайгер… Уж вы-то не должны верить всему, о чем пишут в газетах.

Тайгер пробилась сквозь толпу к Хью Маршаллу.

Хью поцеловал ее в щеку.

– Тайгер, ты справилась и с этим.

– Спасибо. Все идет хорошо, не так ли? Я никогда не видела Мэтта Филлипса таким счастливым.

Хью нежно погладил Тайгер по плечу.

– Ты прошла долгий путь от той неуверенной в себе красотки, с которой я беседовал прошлым летом, и лишь потому, что Энди Пэрриш попросил меня об этом.

– Насчет неуверенной – это лишнее, – взвилась Тайгер.

Хью внимательно посмотрел на нее.

– Согласен. Ты бы никогда не смогла проделать все это, если бы нетвердо стояла на ногах. – Лицо его стало серьезным. – Тайгер, я хочу поговорить с тобой. Можем мы…

– Хью, дорогой! Вот ты где! Я повсюду ищу тебя, – Бобби. Она посмотрела на Тайгер, улыбнулась. – Ты не возражаешь, если я уведу его на минутку, не так ли? Все-таки у вас поводов для общения больше.

Тайгер схватила бокал шампанского с подноса пробегающего официанта, жадно выпила. Черт! Даже обручившись, Бобби удавалось объявляться рядом с Хью в самый неподходящий момент. Тайгер пожала плечами, потом улыбнулась. Наверное, соперничество между ней и матерью – непременный атрибут ее жизни, и придется искать эффективные способы противодействия. Благо за последние восемь месяцев она многому научилась.

Несколько минут Тайгер постояла в гордом одиночестве, оглядывая веселящихся гостей. И, пожалуй, впервые в жизни испытала чувство законной гордости. Она-таки стала личностью, избавившись от приставки «дочь этого» или «жена того». К ней пришло осознание самодостаточности, теперь она знала, куда идет.

– Тайгер, ну что ты такая одинокая, всеми покинутая. – Ги обнял ее. – Ты слышала, какие у Джейка новости?

Джейк и Астрид присоединились к ним.

– Мы связали свою жизнь узами брака. В муниципалитете. Эта вечеринка и наша свадьба… надеюсь, ты не возражаешь.

– Поздравляю! – Тайгер расцеловала их обоих. – Когда соберетесь уходить, мы осыплем вас блестками… риса, к сожалению, нет. – Она помолчала. – Как забавно… моя мать и Джон Гаррисон, теперь вы. Все бросились жениться. – Тайгер оборвала монолог. Ги убрал руку с ее талии. Но ему она ничего не могла сказать, тем более в присутствии Джейка и Астрид.

Ги печально посмотрел на нее.

– Извините, я вижу моих парижских друзей. Весь вечер хотел поговорить с ними… – и он направился к стойке бара.

На улице Тайгер и Ги встретил холодный ветер. Последние пару часов Ги дулся. Тайгер, наоборот, веселилась от души, но все-таки посчитала необходимым переговорить с Ги. Поскольку вечеринка продолжалась, они решили пройтись.

Даже в пять утра улицы Сохо не пустовали.

– Посмотри, Ги. На этих людях футболки «Джаза». Они были на концерте. – Мимо прошли несколько мужчин и женщин. – Разве ты не счастлив? «Джаз» ждет колоссальный успех. Я подслушала разговор двух редакторов «Женской одежды»… Одна говорила, что аромат «вдохновляющий», вторая предрекала, что духи станут классическими. А одна из журналисток «Тайм» набила образцами сумочку, чтобы отнести в редакцию…

– Да, Тайгер, я счастлив, что с «Джазом» все так хорошо закончилось. Для моей карьеры это плюс. Пьер Деавильен будет мною доволен. Знаешь, он мне как отец… – Ги замолчал и полквартала они не произнесли ни слова.

Когда они поравнялись с «Баром на Спринг-стрит», Ги повернулся к Тайгер, положил руки ей на плечи.

– Разве тебе не холодно? Твой бархатный жакет совсем тоненький. – Он крепко прижал ее к себе. Тайгер закрыла глаза и тоже обхватила его. Они постояли, обнявшись, потом поцеловались. Их тела и губы соприкасались, но духовного единения не было, слишком разные ставили они перед собой цели.

Ги медленно отстранился. Нежно поцеловал Тайгер в лоб.

– Я уезжаю, Тайгер. В Грас. Завтра… нет, этим утром. Билет уже заказан.

– Нет, Ги, нет! – воскликнула Тайгер. – Не так быстро. Побудь еще немного, мы что-нибудь придумаем…

– Придумывать нечего, Тайгер. Всем все ясно. – Он повернулся и зашагал прочь.

Тайгер догнала его.

– Ги, пожалуйста! В следующем месяце у меня будет несколько свободных дней. Я прилечу, и мы поездим по стране. Ты покажешь мне поля цветущих роз…

– Нет, Тайгер. Ты знаешь, как я тебя люблю. Мне очень больно… но я не хочу, чтобы ты прилетала в Европу. Если ты не согласна выйти за меня замуж, видеться нам не надо. Нет смысла. Я не хочу проводить с тобой день, зная, что завтра тебе возвращаться в Нью-Йорк. – Он отбросил на мостовую пустую бутылку из-под пепси. – Я знаю, некоторых людей такой образ жизни вполне устраивает, но я так не могу.

– Мы можем попытаться, Ги. Пожалуйста… – зубы ее стучали. Им бы сейчас в постель, под теплое одеяло.

Из-за угла вывернуло свободное такси. Ги ступил на мостовую, поднял руку. Машина остановилась.

– Тайгер, другого не дано. Если передумаешь, ты знаешь, где меня найти. – Он быстро поцеловал ее в губы. – Прощай.

– Ги… позволь хотя бы поехать с тобой в аэропорт.

– Нет, это будет слишком тяжело… для нас обоих. – Он коснулся ее дрожащего плеча, чуть сжал пальцы. – Ты навсегда останешься в моем сердце, Тайгер. – Ги закрыл дверцу, автомобиль двинулся с места, быстро набирая скорость.

Тайгер наблюдала, как такси повернуло за угол и скрылось из виду. Она не знала, как долго простояла она на углу Спринг-стрит и Бродвея. Холод больше не чувствовался. Не хотелось возвращаться и на вечеринку. Внезапно она осознала, что стоит одна на темной улице, и ей стало не по себе. Послышались чьи-то шаги. Тайгер едва не бросилась бежать, но тут раздался знакомый голос:

– Тайгер! – Мэтт Филлипс. – Чего это ты бродишь по улицам в одиночку? Да еще в такой час? – Мэтта сопровождал его новый любовник Эрик Небелтау – Мы хотим позавтракать в «Эмпайр дайнер». Составишь нам компанию? – Он протянул ей початую бутылку шампанского. – Глотни. Ты совсем продрогла.