Ник вышел на крыльцо дома. С печалью смотрел на простирающуюся внизу долину, вспоминал, как смотрел когда-то в окно Саманты, а в душе у него смешивались столь различные чувства: радость и горечь, надежда и отчаяние, нежность и злость.

Сегодня ночью ему опять снилась Саманта. Она звала его, просила подойти, ей тоскливо и одиноко без него. Голос раздался так близко, что он слышал нежную, страстную хрипотцу. Она заставляла его нервы натянуться до предела. Он скучал по ней.

Месяцы, проведенные в одиночестве, не принесли облегчения. Он так и не смог забыть золотисто-рыжих волос и глубоких зеленых глаз. Он ложился спать с мыслями о ней, представляя, как она лежит в огромной кровати одна и тоже не спит. В комнате тепло. В камине горит огонь. Его отблески ложатся на блестящие шелковистые локоны, отражаются в ее грустных глазах. Она тоскует.

Да, он ложился спать с мыслями о ней, а утром просыпался совершенно больной, томимый неутоленным желанием. У него было много времени обдумать все. Он ясно понял одно: дальше он без нее жить не сможет. Он должен увериться в том, что никто не отнимет ее у него. А для этого необходимо узнать ее прошлое. Надо найти человека по имени Билли.

Теплое весеннее солнце согрело землю. Снег растаял, вокруг дома стояли лужи, солнечные лучи отражались в них, и лужи были похожи на зеркала. Снег на крыше тоже растаял, сосульки, несколько дней назад блестящей бахромой свисавшие с карниза, исчезли.

Несколько дней дул теплый ветер чинук. Зеленая шелковистая трава пробилась на лугу, мягко стелилась волнами под нежными пальцами ветра, поблескивала на солнце, как тот китайский шелк, который он купил Саманте на платье. Коврики кремовых лилий, расцветающих на лугу, напомнили ему кружево.

Как радовался Ник, глядя на горы, просыпающиеся после долгой зимы. Небольшие лужки и низины были наполнены талой водой, в них отражалось синее весеннее небо. Снежные лавины сходили с вершин и хребтов, наполняя сердце странным трепетом и восторгом. Шла уже третья неделя апреля. Четыре месяца он не видел Саманту. Эти месяцы были самыми одинокими в его жизни.

После Рождества он еще раз побывал в деревне Чиянна. Он узнал, что Золотой Змей навещал его семью. Дядюшка рассказал Нику, что провел на ранчо Рождество и обследовал Саманту.

Как доктор, он считает, что потеря памяти у нее связана с сильным сотрясением мозга. Иногда к людям, после подобного, никогда не возвращается память. Но, в случае с Самантой, к ее болезни примешалось еще и нервное потрясение. Она пережила что-то ужасное. И, может быть, подсознательно не хотела об этом вспоминать.

Золотой Змей рассказал, что ночью, перед его уходом, ее опять мучили кошмары. Она закричала, он вошел к ней. Успокоил. Она снова заснула. Наверное, даже не зная, что он там был. И добавил, что она не упоминала имя Билли. Но выкрикнула все-таки имя Мэтью. Она очень боялась этого человека.

Золотой Змей предположил, что, вполне возможно, было бы лучше, если бы она ничего не вспомнила. Отпала бы необходимость возвращаться к прошлому, которое, по всей видимости, не было у нее счастливым.

Ник встревожено и удивленно смотрел на дядюшку. Рождественская ночь… Тогда она приснилась ему в первый раз. Хотя, какой же это сон! Он лежал в постели, но не спал.

– Ник! – окликнула она, так близко и ясно, что он вскочил, как ужаленный, неодетый выбежал из дома. Долго стоял на снегу, озираясь по сторонам. Конечно же, ее там не было и не могло быть.

И тогда он подумал, что ветер дразнит его тоскующую душу. Подшучивает над ним, заставляя его болезненное воображение грезить наяву. Но легче от этого ему не стало. Он так и лежал без сна, прислушиваясь к свисту ветра за окном. Странное чувство присутствия Саманты исчезло лишь к утру. Теперь ему очень хотелось знать, в ту ли ночь у нее случился кошмар. Ник помрачнел, вспоминая, каким странным выглядел Золотой Змей. Он спросил у Ника о их отношениях, а глаза смотрели на племянника гневно и осуждающе.

«Ему очень интересно было, спал я с ней или нет. Он даже посмел спросить, что я собираюсь дальше делать с ней».

Ник сердито сощурил глаза, вспоминая о том разговоре.

«Какой любопытный. Во всяком случае, его это не касается».

Нику показалось, будто Золотой Змей чего-то недоговорил, о чем-то умолчал. Но что еще могло произойти? Ник был в неведении и злился, сам не зная, на кого.

Пару деньков Нику придется еще здесь проторчать, дожидаясь, когда можно будет пройти по тропе. Даже и тогда это будет довольно опасное мероприятие. Только бы за это время не пошел снег. Ник поднял голову, стал внимательно смотреть на серые облака, зацепившиеся за пики горных вершин.

Хочется, чтобы они на несколько дней куда-нибудь убрались. Они же застряли там, будто приклеенные. Одиночество уже невыносимо. А того хуже – бездействие, неизвестность. Как они там на ранчо без него?

Он подумал о том, что скоро увидит Саманту. Невольно и неосознанно улыбнулся, в глазах засияли золотистые искорки.

Все ли еще она продолжает сердиться на него? Понравилось ли ей новое шелковое платье? Когда Ник спросил об этом Золотого Змея, тот ответил, что Саманта надевала то платье на Рождество. Конечно, Нику хотелось услышать подробный рассказ, но дядюшка помрачнел, повернулся и пошел спать. Ник ощетинился, насторожился, как верный пес, охраняющий своего хозяина. Подумать только, каждый раз, когда он спрашивал о Саманте, Золотой Змей вел себя так, словно в чем-то провинился. Отводил в сторону глаза, уходил спать или старался переменить тему разговора. А если Ник затевал расспросы днем, дядюшка отправлялся на охоту.

Ник все время размышлял об этом. Неясное чувство опасности тревожило.

Золотой Змей уходил на охоту, но возвращался с пустыми руками. В такие дни он не приносил добычу. А считался лучшим охотником племени.

В душе Ника вскипали ревность и подозрение. Он зло выплюнул окурок сигары в лужу. Однако… Снова стал глазеть на долину, лежащую внизу.

– Проклятье! Замечательно было бы узнать, что там у них сейчас. Сколько еще ему торчать тут за непроходимым перевалом?

Ник вздохнул, мрачно взирая на слякоть вокруг дома. Как хочется, чтобы снег и лед на тропе растаяли побыстрее.

В каком-то суетливом возбуждении он зашел в дом и оглядел комнату: грязная посуда горой возвышается на кухонном столе, кровать не застелена, пол покрыт толстым слоем мусора и грязи, закопченные окна. С отвращением к самому себе, Ник сморщил нос. Надо бы прибрать все перед уходом. Настроения не было.

Семья мышей обзавелась новым выводком. Может, снова попытаться приманить их чем-нибудь? Ему нравилось наблюдать за игрой крошечных резвых малышей. За зиму он по-настоящему привязался к смешным грызунам. Но и они уже наскучили.

Спустя два дня Ник все-таки решился ехать. Правда, день был облачный, холодный. Снег не таял. Ничто не могло остановить Ника. Ему нужно все знать. Он с тревогой посматривал на низкие плотные облака. Хотя бы не пошел снег, а то, чего доброго, придется лезть через скалу.

Он уже один раз пытался это сделать со своим дядей. Недооценив свои силы и неправильно рассчитав расстояние, он споткнулся и упал на уступ. Золотой Змей помог тогда ему выбраться. К тому времени когда они все-таки спустились в долину, ноги у Ника были словно ватные и тряслись, как у старика. С тех пор он ни разу не рисковал. У него не было больше желания воспользоваться этой тропой. Впрочем, он не знал больше никого, кроме Золотого Змея, кто бы решался это сделать.

Ник упаковал самое необходимое в седельные вьюки и огляделся вокруг. Продуктов больше не осталось. Правда, кое-какие крохи он приберег для мышей. Он вынес вещи, пошел в конюшню и оседлал Скаута. Серую он ничем не нагружал, да и седлать ее не было необходимости. Она будет весело бежать следом. Вскочив на коня, он пустил Скаута галопом. Серая резво мчалась рядом.

Тропа на Альта Пасс оказалась хуже, чем он предполагал. Дорога лежала между скалами. Слой льда был еще толстым. Он даже заколебался, ехать ли ему дальше. Но взглянул на небо и глубоко вздохнул.

– Если я не поеду сейчас, снова может пойти снег, и тогда неизвестно, сколько придется ждать. Нельзя даже и предположить – сколько, – сказал он себе и лошадям. Ник прикрыл глаза и представил лицо Саманты. – Или сейчас, или никогда. Поехали, Скаут!

Ник осторожно пустил коня вперед по скользкому льду, объезжая упавшие со скал камни и рыхлые сугробы. Серая поскользнулась, упала и ободрала колено. Ник спрыгнул со Скаута, подбежал к ней, ощупал колено. Она поднялась, ткнулась мордой ему в плечо, словно успокаивая хозяина. Пошла вперед, не хромая. Тропа вела под уклон, Ник повел Скаута в поводу. Серая не отставала.

Когда они достигли ровного места, Ник остановился, чтобы дать лошадям немного отдохнуть. И у него, и у лошадей дрожали колени. Он обтер вспотевших лошадей пучком сухой травы, вытер взмокший лоб, прикурил сигару и долго глотал душистый дым, отдыхая и успокаиваясь.

Оглянулся назад. Толстый слой тумана наползал на Альта Пасс из высокогорного каньона. Через пару часов тропа и впрямь будет непроходима. Вообще-то, он полный дурак, что решился на такой переход. Он мог бы угробить лошадей и погибнуть. Но дуракам везет. Но дурак или не дурак он, а до ранчо теперь – подать рукой. Сейчас он спустится с горы и будет рядом с домом. Рядом с Самантой. Настроение у него понемногу улучшалось.

Доехав до главной развилки, Ник остановил коней. Одна дорога вела на ранчо, другая – в Каньон Спрингс. Он стоял в нерешительности. Несмотря на то, что ему до боли в груди, до отчаяния хотелось увидеть Саманту, он не мог сейчас ехать домой. Не имел права. Не мог же он показаться ей на глаза, шаркнуть ножкой и снова отбыть? А если он не сможет уехать от нее, то ему либо придется ложиться с ней в постель, либо рассказать все, как есть. Но рассказать ей все, пока не повидается с этим злосчастным Билли, он не сможет. И что тогда делать?

Ник закрыл глаза. Снова он затосковал. Острейшее чувство одиночества охватило его. Настроение испортилось.

Покорно вздохнув, он хлестнул Серую по крестцу, направляя в сторону ранчо. Подождал, удостоверился, что лошадь не вернется и не побежит за ним следом, повернул Скаута и поехал в сторону Каньон Спрингс.

Саманта оделась в юбку с разрезом, высокие кожаные ботинки и теплый жакет из телячьей кожи. Она весело сбежала вниз по ступенькам крыльца. Джефф берет ее с собой в город за продуктами.

Проведя на ранчо несколько месяцев, словно на необитаемом острове, она соскучилась по городской суете. Ей хотелось увидеть новые лица, услышать другие голоса. Конечно, она очень полюбила и ранчо, и его обитателей, ставших ей родными и близкими.

Выбежав на крыльцо, она нетерпеливо топталась на ступеньках, ожидая, когда же Джефф запряжет лошадей. Джефф подъехал, она соскочила с крыльца и радостно подбежала к коляске.

– Ты уже готова, Сэмми? – улыбнулся Джефф, поднял глаза на небо и мрачно сказал: – Наверное, нам не придется ехать. Похоже, снова пойдет снег.

Саманта стала внимательно рассматривать небо с редкими рваными тучками. Над горами и впрямь стояла плотная облачность. Саманта расстроено прикусила губу.

– Я шучу, дорогая, – улыбнулся Джефф. – Снег пойдет, но не на нас. Похоже, он будет падать на Высокую Месу, – он огорченно и с сожалением покачал головой. – Ник теперь никогда не сможет оттуда выбраться, – он скорбно опустил глаза.

– Так ему и надо, – Саманта натянуто улыбнулась, представляя, как ее одичавший в горах муж замерзает в огромном сугробе, засыпанный снегом, глыбами льда, и подавила в себе печальный вздох.

Она села в коляску. Джефф подстегнул лошадей, нетерпеливо переступавших с ноги на ногу. Ей показалось, что им тоже хочется в город, так же, как и ей.

На полпути к городу Джефф приостановил лошадей и обернулся. Улыбка исчезла с его лица. Он был очень серьезен и напряжен. Внимательно посмотрев ей в лицо, он покусал нижнюю губу. Уставился вопросительно.

– В чем дело, Джефф? – Саманта встревожилась.

– Ты помнишь что-нибудь о последней поездке со мной в фургоне? – спросил он.

– Отчего же, конечно, помню. Когда ты, Джейк, Роза и я ездили в город перед Рождеством? – она удивилась, почему он спрашивает.

– Нет, я говорю не о той поездке. Я имею в виду прошлый год. Когда ты ездила в фургоне только со мной, помнишь?

Саманта смущенно посмотрела на него, она была несколько растерянная и удивленная.

– Джефф, я не помню никакой поездки с тобой. А что?

– Да… Нет, ничего, – он вздохнул. – Наверное, так и есть, – пробормотал он себе под нос. – Ну, что ты решила купить в городе?

– Булавки, иголки, ситец, книги… Вообще-то, точно пока не знаю, – она засмеялась. – Там посмотрим.

– Тогда едем быстрее, чтобы у тебя было побольше времени для посещения магазинов. – Джефф тряхнул вожжами. – А ну, поехали!

Саманта была несколько встревожена этим странным разговором, хотела узнать у Джеффа, почему он спрашивает ее. Но лошади рванули, из-под копыт полетела, грязь. Саманта схватилась за сиденье, чтобы не вывалиться из коляски, а другой рукой придерживала шляпку, чтобы ее не унесло ветром.

В город примчались, как никогда, быстро. Саманта не могла пропустить ни одного магазина. Джефф устал от магазинов больше чем Саманта. И предложил ей сходить в закусочную мадам Гринн. Там подают прекрасных жареных цыплят и горячее печенье. После ленча Джефф решил забежать к Молли, попить пива. А Саманта вернулась к модистке выбрать кружево для нового платья.

Ник вышел из конторы юриста и внимательно посмотрел на облачное небо. Было еще довольно рано. До вечера он успеет перекусить и отправиться в путь. В кармане жилета у него лежала маленькая коробочка. Он купил у ювелира золотую брошь с вырезанной желто-зеленой розой в центре. Роза была окружена крошечными жемчужинками. Брошь была нежна и красива. Цвет розы напомнил ему о глазах Саманты. Ник надеялся, что Саманте она понравится. Но как переправить ее на ранчо?

Задумавшись, он шел по улице и столкнулся с ковбоем, который почти сбил его с ног. Тот повернулся и яростно сжал кулаки.

– Черт возьми! Тебя бы… Почему ты? – Ковбой остановился, как вкопанный. – Ник?

– Джефф? Какого черта ты тут делаешь?

– Я-то приехал за продуктами. А вот как ты тут оказался? Ты же должен быть еще на Высокой Месе.

Не отвечая на вопрос кузена, Ник спросил:

– Как она?

– Ну, а как ты полагаешь? Как ей быть? Конечно, она не лопается от счастья, хотя скрывает. Но с ней, пока что, все в порядке. Я думаю, на ранчо хорошо заботятся о твоей жене.

– Она что-нибудь вспомнила?

– Некоторые происшествия вспомнила, но о женитьбе – ничего. – Джефф хмурился, чувствовалось, что он очень недоволен, озирается, словно побаивается чего-то.

– Мне нужно поговорить с тобой. Закончишь дела, забеги к Молли, Джефф.

– Не могу. Все уже куплено, и она меня ждет, – ответил Джефф и отвел глаза.

У Ника перехватило дыхание. Он схватил Джеффа за руку, толкнул в переулок, испуганно озираясь.

– Саманта здесь?

– Да-а. Она очень хотела побывать в городе. Она там, у модистки, выбирает кружева.

Ник закрыл глаза. Он так хотел увидеть ее, обнять. Но не мог сейчас сделать этого. Если он увидит ее близко, а тем более обнимет, посмотрит в ее зеленые глаза, то не найдет в себе сил уйти.

– Ник, какого черта ты дергаешься? – Джефф нахмурился, от сдерживаемой злости у него даже глаза потемнели. – Ты вовсе не хочешь поговорить с ней?

– Нет, не хочу. Я все равно не смогу ничего объяснить ей. Ты лучше иди, Джефф, а то она отправится искать тебя. Мне нужно уехать из города. Не знаю, когда смогу вернуться. У Молли я оставлю записку для нее. Если память вернется к ней, отдай ей, – он вспомнил про брошь, достал из кармана коробочку, протянул брату. – Передай ей это от меня.

– Как же я передам, не сказав, что встретил тебя в городе? А как я объясню ей, что ты не захотел с ней поговорить? – раздраженно спросил Джефф.

– Придумай что-нибудь, – Ник схватил Джеффа за руку, а потом крепко обнял. Удостоверившись, что на дороге никого нет, отвернулся от Джеффа, надвинул шляпу на лоб и направился к салону Молли.

Саманта заплатила за кружево и вышла от модистки. По другой стороне улицы быстро шел молодой человек в низко надвинутой на лоб шляпе. Он спешил в салон к Молли. Саманта внимательно осмотрелась, куда делся Джефф? Но вдруг, словно что-то кольнуло ее, она обернулась и снова посмотрела на молодого человека в черной куртке. В его походке, осанке, фигуре было что-то очень знакомое. Она остановилась в нерешительности, внимательно и пристально посмотрела. Закрыла глаза. Нет! Кровь отлила от лица, голова закружилась, она закачалась и уцепилась рукой за столб, чтобы не упасть от охватившей ее слабости.

О Господи! Не может быть?

Она поняла, что глаза ее не обманули. Неудивительно, что молодой человек показался ей таким знакомым. Это был Ник. Ее муж.

Ник поднял голову и с опаской посмотрел на другую сторону улицы. У входа в пошивочную мастерскую стояла рыжеволосая девушка в теплой юбке для верховой езды и кожаной куртке. Рукой она придерживала шляпку. Она смотрела на него.

О Господи! Нет! Саманта!

Ник вломился в дверь салона, надеясь, что она не заметила или, по крайней мере, не узнала его. Он подошел к бару и заказал пиво. Невидящими глазами уставился на кружку с пивом.

Саманта. Не мог же он встретиться с ней, чтобы сообщить, что ему снова необходимо уехать. Она, кажется, не узнала его. А если узнала? У него закружилась голова. Ему вдруг захотелось поговорить с ней, он не мог оставить все вот так…

Он вскочил, выбежал из салона, помчался по улице, но нигде не было ни Саманты, ни Джеффа, ни коляски. В отчаянии он закрыл глаза, прислонился к столбу. Они уехали.

Может быть, все и к лучшему.

Не мог он сказать Саманте, что уезжает разыскивать Билли. Если она не помнит о нем, как он мог рассказать ей, не упомянув всего остального. Но сейчас он не может, язык не повернется.

Он почувствовал, что ему хочется есть. Да, сейчас это самое необходимое, что нужно сделать. Поесть. Подняв глаза, он обнаружил, что стоит напротив закусочной мадам Гринн. Он вошел, заказал бифштекс с картофелем и крепкий черный кофе. Но когда мадам Гринн поставила все это перед ним на стол, он не смог есть. Отодвинув тарелку в сторону, он поднялся из-за стола, заплатил и вышел из закусочной. Нашел Скаута и устало забрался в седло. Он выехал из города с тяжелым сердцем.

Саманта села в коляску. Она была в растерянности и смятении. Невидящими глазами уставилась на дорогу, бегущую под копыта лошадей. Она никак не могла забыть той сцены. Вначале она просто не поверила своим глазам. Но они ее не обманули. Это был Ник. Губы девушки задрожали. Оказывается, он обманул ее и не был ни на какой горе. Он всю зиму провел в городе.

– Сэмми, что случилось?

– Я видела Ника, Джефф. Он меня тоже видел. Он смотрел прямо на меня, но не остановился. Он прятался от меня, – она всхлипнула. – Он вбежал в салон, как будто не видел меня. Нет, скорее всего, чтобы скрыться. Он не был ни в каких горах. Он обманул меня.

– Проклятье! – выругался Джефф. – Этого я боялся больше всего.

– Ты видел его? – Саманта растерянно смотрела на Джеффа. – Ты знал об этом?

– Да, я тоже видел его. Но не думай, он только сегодня появился в городе. Он, вправду, был в горах.

– Почему же тогда он не поговорил со мной? Почему он не заехал домой?

– Не знаю, дорогая, – Джефф потянулся к ней, взял ее за руку. – Он сказал, что не может сейчас ничего объяснить. Ему очень нужно уехать из города. Но он не знает, когда сможет вернуться.

Они въехали во двор ранчо и остановились у крыльца. Саманта спрыгнула с подножки, не дожидаясь помощи Джеффа. Она не посмотрела в сторону Джеффа. Она была слишком расстроена. Слезы застилали ей глаза. Она быстро вбежала в дом.

Джейк стоял у камина, он обрадованно улыбнулся и направился к ней. И вдруг Саманта, не глядя на него, побежала вверх по лестнице. Она не могла сейчас видеть никого из них.

– Саманта, девочка, что случилось? – озабоченно спросил Джейк. – Черт побери, Джефф, что ты с ней сделал? Чем обидел? – сердито загудел он, на входящего Джеффа.

Добежав до двери спальни, она успела услышать, как Джефф объяснял:

– Она видела в городе Ника. Я тоже его видел. Он даже не захотел поговорить с ней и вовсе не собирается возвращаться домой. Она ведь больше не сможет так, Джейк. Что же нам делать?

Всхлипнув, Саманта хлопнула дверью, чтобы не слышать разговора. Она была измучена, у нее болело сердце. Она стала осматриваться. Это комната стала ее домом. Но ведь это вовсе не ее комната. Это его комната, его вещи. Все тут принадлежит ему. Даже она. Девушка закрыла глаза, слезы побежали по ее щекам. Нет, она не его. Он не хочет ее. После того, как она потеряла память, Ник ни разу не лег с ней в постель. И она не знает почему.

Она громко всхлипывала. Как ей хотелось уйти сейчас отсюда. Ей надо бы покинуть ранчо, после сегодняшнего. Но ей некуда идти. Она не знает, есть ли где-нибудь на белом свете родная для нее душа. Она бросилась на кровать, уткнулась лицом в подушку и зарыдала. Она плакала до тех пор, пока совсем не обессилела. И тогда, как утомившийся от слез ребенок, она забылась тревожным тяжелым сном.

Солнце опускалось за гряду холмов – скучных, пыльных. Воздух, раскаленный солнцем, постепенно остывал. Но все равно было душно. Вздохнув, Ник направил коня в сторону от дороги, к маленькой чахлой рощице в низине. Тело налилось тяжелой усталостью и затекло от бесконечной верховой скачки. Он чуть не застонал от досады. Мог бы сейчас быть дома, на ранчо. И сидел бы не на спине усталого мерина, а в горячей ванне. Тащись теперь по жаре в пропотевшей, прилипшей к телу одежде. А дома, в столовой, ждет сытный ужин и… Саманта.

Чертов дурак!

Прочесал Колорадо вдоль и поперек, разыскивая человека, имя которого она упоминала во сне. Когда Ник найдет его, то, скорее всего, потеряет ее. Закрыв глаза, он в который раз представил ее золотистые волосы и глубокие зеленые глаза.

Котенок. Нежный, мягкий, ласковый.

Ему, дураку, нужно было не раздумывать, а переспать с ней. Тогда все было бы прекрасно. Все встало бы на свои места. Он с сожалением тряхнул головой. Нет. А вдруг тот человек, Билли, сам когда-нибудь найдет их? Нику будет вдвое больней и тяжелей расстаться с ней, со своей мечтой.

Интересно, передала Молли Джеффу письмо, которое он написал для Саманты перед тем, как отправиться на север? Если к Саманте вернется все-таки память, когда он приедет домой, можно будет аннулировать брак. Юрист, с которым он беседовал в Каньон Спрингс, сказал, что после подачи заявления, вся процедура займет несколько дней. Тогда все будет кончено. Ник скрипнул зубами. Когда он разыщет Билли, это будет их, а не его забота.

Ник перекинул ногу через спину Скаута. Соскользнул на землю. Повел коня к тоненькому пересохшему ручейку. Конь жадно цедил воду. Ник озабоченно вздохнул, заметив поблизости только небольшой клочок почти высохшей тощей травы.

– Опять ты останешься голоден, дружок, – он сочувственно погладил коня по шее. Конь был измучен и истощен не меньше хозяина.

Ник так и не разыскал в Колорадо семьи по фамилии Сторм. Он встретился с двумя дюжинами Билли, но никто из них не знал Саманту. Так больше невозможно. А вдруг людей, которых он ищет, давно нет на этой земле? Дурак, он все-таки затеял дело, заранее обреченное на провал.

Отпустив лошадь попастись, Ник вынул из мешка свою постель, развернул и разостлал ее. Он так устал, что даже не хотел есть.

Он сам себя завел в тупик с этими дурацкими поисками. Скоро он бросит свое бессмысленное занятие и вернется домой, на Высокую Месу и в Чиянну.

Он будет смотреть сверху на долину, представлять Саманту и мечтать о ней. Мечтать в одиночестве ему никто никогда не помешает. На небо высыпали яркие крупные звезды. Скаут бродил неподалеку, глухо топая копытами по сухой земле. Ник забылся тяжелым и беспокойным сном.

Проснулся Ник на рассвете. Он почти не отдохнул, но решил отправиться дальше до жары. Нашел Скаута. Конь прихрамывал. Ник приподнял ногу коня, осмотрел копыто. Подкова разболталась, маленький острый камешек попал под нее. Ник вынул нож, выковырнул камешек, рукояткой ножа вбил расшатавшийся гвоздь. Хоть бы подкова продержалась до тех пор, пока он не найдет кузнеца.

Скаут продолжал прихрамывать. Ник вздохнул, прекрасно понимая, что у того слишком стерты копыта. Ему давно нужен отдых. Он погладил друга по шее.

– Да, Скаут, нам обоим необходимо хорошенько отдохнуть, только жаль, место больно неприглядное.

Земля вокруг была сухая, пыльная, покрытая огромными валунами, которые раскаляются на солнце. В полдень место напоминает горячую печь, будет нечем дышать.

Он насобирал сухих веток, разложил небольшой костерок, сварил последние бобы. Нацедив из ручейка воды, заварил последний кофе. Позавтракал, закусив все оставшимися сухарями. Несколько сухарей скормил Скауту. Прихлебывая жидкий кофе, вспоминал тот день, когда Джефф снял Саманту с дилижанса. Куда она все-таки ехала? Может быть, у нее вовсе не осталось родственников? Джефф рассказал ему, что она кое-что вспомнила об отце. И знала точно, что отец ее умер. Больше ни о ком из родственников она ничего не вспомнила. Но если он так и не сможет никого из них найти? А если она так и не вспомнит ничего больше? Какая-то чертовщина! Заколдованный круг. Что же ему делать?

Ник нахмурился, вспомнив торговца в Форт Гарланде. Он упоминал о каком-то происшествии и неприятностях у Стормов. Единственное происшествие, о котором Нику удалось разузнать, было столкновение в Долине Ямпа. К завтрашнему утру он туда доберется, если только Скаут сможет идти.

Ник вылил остатки кофе на землю. Отнес посуду к ручью, почистил ее песком. Вымыл и протер насухо. Сложил посуду в мешок. Еды у него больше не было. Он выглядел ужасно, оброс. Чувствовал, как омерзительно от него пахнет. Поплелся по течению ручья вверх, нашел небольшую лужицу, глубиной около фута. Нагнулся и набрал воды в ящик для кухонных принадлежностей. В этой ямке не искупаешься, но надо хоть чуть-чуть ополоснуться. Он снял рубашку, кое-как обмыл пот. Снова натянул рубашку и вернулся к своему лагерю.

Безжалостное солнце уже нагрело отвердевшую глину, нестерпимым печным жаром тянуло от валунов. Раскатав постель в тени тощего дерева, Ник снова растянулся и прикрыл шляпой лицо.

Закрыл глаза и вспоминал пышную растительность Высокой Месы, сверкающие альпийские озера, цветущие луга. Так он пролежал весь день, время от времени забываясь в тягучей дремоте и призрачных грезах.

Ранчо. Стадо коров, пасущееся на нижних лугах. Чиянна. Чистые ручьи, с нежным звоном бегущие по камням. Прозрачные горные источники с холодной сладкой водой. Сосновые рощи с терпким смолистым воздухом. Перевал Альта Пик. Лед, который сходит с тропы только к концу апреля.

Его обнаженную грудь припекло. Он приподнял шляпу. Красный солнечный диск повис над холмами, посылая на землю последние горячие лучи. И вот уже светило скрылось за холмами, короткий, стремительный закат раскрасил небо алым, золотым и фиолетовым. Он продолжал лежать, глядя на игру ярких красок. Что-то зашуршало сбоку, он повернул голову. Гремучая змея свернулась кольцом неподалеку от него. Поза ее была недвусмысленно угрожающей.

– Черт побери! – Ник резко перекатился на бок, схватил ружье и нажал на курок. От змеиной головы осталось месиво из песка и крови. Ник медленно положил оружие рядом с собой. Содрогаясь от омерзения, он сел, вытер пот со лба.

От такого можно и с ума сойти. Поежившись, он поднялся, чтобы оттащить свою постель подальше. Внутри все дрожало от напряжения.

– Прекрасный выстрел, мой друг, – тихо сказал кто-то совсем рядом. Ник резко повернулся. Перед ним стоял огромный вороной жеребец. В мексиканском седле сидел мужчина, одетый в черное. В руках у него блестело ружье с серебряной инкрустацией. Дуло ружья было направлено прямо на него. Едва заметная улыбка таилась на губах. А синие глаза смотрели холодно и жестко.

Больше он не сказал ни слова. Повернул коня, последние лучи заката скользнули по седлу, украшенному серебром. Ник закрыл глаза, и, когда снова открыл их, всадник исчез в облаке пыли. Холодный пот ручейком бежал по спине.

Что за чертовщина начинает ему мерещиться? Наверное, надо возвращаться домой, да поскорее. Это призрак заставил его похолодеть от суеверного ужаса. Мужчина был таким же темнокожим, как и сам Ник. Только без красноватого оттенка. Он был худой, скуластый, с тонкими жестокими губами. Взгляд его глаз – темно-синих, словно кусочки горного льда – невозможно было забыть. Мороз пробежал по спине. А как он исчез! Словно растворился. Нику показалось, что его посетил сам дьявол.

Все еще дрожа, Ник свистнул Скауту. Конь тотчас же прискакал. Ник облегченно вздохнул, конь больше не хромал. Ник поднял и проверил копыто. Все было в порядке. Но подковы необходимо поменять при первой же возможности.

Поспешно вскочив на коня, Ник торопился покинуть это злополучное место. Выбравшись на дорогу, он еще раз оглянулся назад, в ту сторону, куда скрылся всадник. Нигде никого не было. Ник направил Скаута к Долине Ямпа.

На следующее утро Ник приехал в городок Лукинглас. Было ощущение, будто он забрался в разворошенное осиное гнездо. Везде толклись люди: группками на углу улицы, на скамейках перед магазинами, у закусочной. Нахмурившись и насторожившись, он внимательно оглядывался по сторонам.

Что-то здесь происходит.

Если ему нужны были приключения, кажется, он добился желаемого. Место для этого вполне подходило.

Городок был небольшой. На главной и единственной улице располагались две пивные, бордель, магазины, закусочная и кузница с прокатом лошадей. Многие здания выглядели так, будто через городок недавно промчался ураган.

Он подъехал к кузнице и спешился. Здесь тоже толпились мужчины, они повернулись и внимательно уставились на него. Он поздоровался и улыбнулся им. Да, кажется, Лукинглас не самый дружелюбный город в Колорадо. Ник еще не оправился от появления призрака на вороном коне. Он решил, что надо быть осторожным и осмотрительным, прежде чем начать задавать вопросы.

Оставив Скаута у кузнеца, он направился в закусочную. Открыл дверь и вошел. В зале наступила напряженная тишина. Ник спокойно прошел к пустому столику в дальнем углу и сел, чувствуя на себе недружелюбные изучающие взгляды.

Официантка, хорошенькая темноволосая девушка лет пятнадцати, вышла из-за стойки. Он улыбнулся ей. Она ответила немного напряженной улыбкой.

– Что вы хотите, мистер?

– Бифштекс с яйцом, если он у вас есть. Если нет, принесите то, что найдется под рукой.

Кивнув, она ушла на кухню.

– Эй, ты! – раздался хриплый грубый голос. Ник поднял голову и увидел здоровенного ковбоя, который направился к нему.

– Вы разговариваете со мной? – удивленно спросил Ник. Черт возьми, хоть бы подождали, пока он поест. Ник слегка отодвинул стул, поближе подтянул к себе карабин. Два других ковбоя, точные копии первого, но несколько помоложе, встали со своих мест. Ник сощурил глаза – это ему не очень понравилось. Хорошо еще, что свободное место оказалось в углу.

– Ты что, работаешь на этих подонков-овцеводов? – спросил здоровенный ковбой, похожий на быка.

Ник спокойно посмотрел ему в глаза.

– Я ни на кого не работаю. Я только хочу есть. Хочу спокойно получить мой завтрак, – тихо сказал он, решив, что получит бифштекс даже, если ему придется уложить одного из них.

Бык сглотнул слюну и посмотрел в сторону.

– Не думаю, ребята, что он один из них.

Ник положил руку на оружие. Внимательно смотрел на ковбоев, но не двинулся с места. Его жест несколько охладил пыл воинственно настроенных здоровяков. Они отошли и сели на свои места.

Девушка вернулась, принесла кофейник и чашечку.

– Что у вас здесь происходит? – поинтересовался Ник.

– Война. Овцеводы пытаются задавить мелких фермеров. Они даже наняли вооруженных бандитов для этого. Клайд подумал, что вы один из них. Вот ребята и насторожились.

– Можете ли вы на минутку присесть? – Ник пригласил девушку за столик. Ему показалось, что она здесь всех знает и не против будет немножко поболтать.

– Только на минутку, – согласилась она, скосив глаза на женщину в кухне. Ник догадался, что это ее мать.

– Я кое-кого ищу, – начал он. – Не знаете ли вы семью по фамилии Сторм или человека по имени Билли? Есть ли здесь такие?

Девушка испуганно посмотрела на него, какая-то тень пробежала по ее лицу. Она вскочила.

– Нет, я здесь таких не знаю, – она попятилась к стойке, повернулась и исчезла на кухне.

Разговоры в зале снова затихли. Ник поднял голову и громко спросил:

– Я ищу семью с фамилией Сторм или человека по имени Билли. Кто-нибудь из вас знает таких?

Несколько человек отрицательно покачали головами. Но Ник заметил, что один ковбой встал и быстро вышел на улицу. Ник скосил глаза, пытаясь заметить, в какую сторону тот направился. Но в это время к столику подошла полная пожилая женщина, заслонила собой окно и тихо сказала:

– Вот ваш завтрак, мистер. Надеюсь, вы съедите его и уйдете, – она плюхнула на стол тарелку, повернулась и ушла на кухню.

Что здесь происходит?

По всей видимости, это имеет отношение к Стормам или человеку по имени Билли. Они ведут себя так, будто все в чем-то замешаны. Явно о Стормах здесь знают все, кроме него. Ладно, он займется тем, что их волнует. Но не сейчас, не на голодный желудок.

Ник взял нож и вилку. Отрезая от бифштекса нежные куски мяса, он с удовольствием отправлял их в рот. С жадностью проглотив все без остатка, он принялся за желтое рассыпчатое печенье, щедро намазывая на него масло и черносмородиновый джем. Потом допил кафе, расплатился и вышел из закусочной.

Подойдя к столбу, он вытащил охотничий нож, вырезал щепочку и принялся ковырять ею в зубах, задумчиво глядя в сторону кузницы.

Ника внезапно поразило то обстоятельство, что улица, совсем недавно кишевшая взбудораженными людьми, неожиданно опустела. Ему стало как-то не по себе. Ощущение было подобно тому состоянию, когда он увидел черного всадника. На всякий случай он удостоверился, что при необходимости легко сможет воспользоваться карабином.

Он свернул в короткий переулок и решил прогуляться.

– Мистер!

Ник обернулся. Маленький грязный мальчишка, с вытаращенными от страха глазами, бежал за ним.

– Грязный овцевод! – диким голосом заорал он и, размахнувшись, бросил горсть песка Нику в лицо.

Такого Ник не предполагал. Он слышал, как мальчишка, громко топая ногами, убежал. Ник прислонился спиной к стене дома. Одной рукой он пытался протереть слезящиеся глаза, другой выхватил из-за спины карабин.

Он так устал за последние дни, что природное охотничье чутье индейца, всегда предупреждающее его об опасности, притупилось, подвело на сей раз.

Вдруг ему показалось, что в голове что-то взорвалось. Боль пронзила все тело. Мир перевернулся. Ник падал куда-то в бездонную пустоту, окруженный сверкающими звездами.

Сознание медленно возвращалось к нему. Он был, словно вьюк, перекинут вниз животом через спину мчащейся куда-то лошади. Тело невыносимо болело от тряски. Во рту пахло кровью, губы запеклись. В горле давно пересохло, страшно хотелось пить.

Ник попытался открыть глаза, ему хотелось знать, куда его везут. Глаза были завязаны какой-то тряпкой. Он потерся головой о край седла и слегка сдвинул повязку. Узнал знакомую пятнистую спину Скаута. На душе стало немного легче.

Чуть повернул голову и узнал человека, которого девчонка из закусочной называла Клаудом. Рядом скакал его дружок. Они, видимо, спешили куда-то доставить Ника. Он стал молиться про себя, чтобы дорога оказалась как можно короче.

Вскоре въехали в рощицу молодых дубков. Подождали там какое-то время. Клауд проверил, нет ли за ними погони. Перебросившись друг с другом малопонятными для Ника фразами, они снова куда-то помчались. Ник почувствовал запах воды. Лошади вошли в ручей, прошли несколько сот ярдов по воде, чтобы скрыть следы.

Скаут брел по колено в воде. Брызги летели на лицо, голову и руки Ника. Вода была рядом, но вне досягаемости. Он жадно слизывал капли с губ, пытаясь хоть как-то утолить жажду. Но вскоре лошадей снова вывели на сухое. Перед глазами снова замелькала выжженная каменистая земля с редкими былинками сухой полыни. Во рту стало горько. Ник даже не мог представить, куда и к кому его везут. И что им от него нужно. Но у него было ощущение, что его приключениям приходит конец. Может быть, они убьют его? Но для этого совсем необязательно было тащить его в такую даль. Скорее всего, они приняли его за кого-то другого. Ник закрыл глаза, смирившись с обстоятельствами, которые пока складывались не в его пользу.

К привычному запаху конского пота примешался терпкий запах сосновой смолы. Ник снова приоткрыл глаза, насколько возможно. Земля под копытами была усыпана пожелтевшей сосновой хвоей. Лошади остановились.

Клайд спешился, стал смотреть куда-то вверх. Помахал мятой коричневой шляпой. Снова нахлобучил ее и взгромоздился на лошадь. Спокойно поговорил о чем-то с компаньонами. Они ожидали кого-то или какого-то сигнала. Послышался топот приближающейся к ним лошади. Властный голос спросил:

– Вы привезли его?

– Да. Вот он, – ответил Клауд и дернул Скаута за поводья. Лошади снова тронулись вперед.

Они въехали в расщелину между скалами. Стало сумрачно и прохладно. Проход был очень узким. Ник прижал голову к горячему боку Скаута, как можно плотнее. Ему совсем не хотелось вышибить мозги об острые уступы скал. И все-таки нога зацепилась о какой-то выступ и вывернулась. Ник крепко стиснул зубы. Только бы не закричать.

Яркий дневной свет ослепил. Ник зажмурился, а потом снова открыл глаза. Выехали на широкий луг, заросший сочной травой. Лошадей пустили галопом. Ник морщился от боли и про себя на все лады костерил ковбоев. Снова остановились на краю густого соснового леса. Кто-то подошел к Нику, разрезал веревку, связывающую ноги. Он сполз с лошади ногами вперед, уцепился за седло, соскользнул на землю. Чуть не взвыл от боли. Голова кружилась, он держался за седло, чтобы не упасть. Его шатало. Кто-то поддержал его и куда-то повел или, вернее, потащил на себе. Затянули по ступенькам крыльца наверх, к двери. Кто-то грубо перехватил его, чтобы он не упал.

С глаз сняли повязку. Ник заморгал, пытаясь хоть что-то разглядеть в полумраке. В темном углу светился красный огонек. По комнате плавали клубы душистого сигарного дыма. Пахло хорошим дорогим табаком.

Ник окаменел от ужаса уже в третий раз за последние сутки. По спине пробежали мурашки. Знакомый голос, холодный и бесстрастный, спросил его:

– Итак, мой друг. Мы снова встретились. А теперь, скажи мне, чего ты хочешь от Билли Сторма? – глаза-льдинки внимательно следили за каждым движением Ника.