Глава 1

Каньон-Спрингс,

Колорадо Август 1866 года

Тоненькая полоска солнечного света достигла лица Саманты Сторм и коснулась ее сомкнутых век. Она замычала и отвернула лицо от назойливого луча. Почувствовав озноб от утренней прохлады, девушка потянула на себя одеяло и придвинулась поближе к источнику тепла сбоку…

— М-м-м, — сонно пробормотала Саманта. Голова ее покоилась на чем-то жестком, и она попыталась устроиться поудобнее. Потеревшись подбородком об упругую подушку, Саманта нахмурилась. Что за дела, это скорее похоже на плечо! Но такого просто не может быть. «Наверное, это мне снится», — подумала она и тут же выбросила дурацкую мысль из головы.

Над ее ухом послышался тихий мужской храп.

Открыв глаза, Саманта ахнула. Невозможно! Она заморгала, отказываясь верить увиденному — рядом с ней спал черноволосый мужчина. Губы у него были слегка приоткрыты, и он негромко и сладко похрапывал.

Саманта вскочила, ошеломленно уставившись на спящего незнакомца. Она хотела было закричать, но лишь слабо пискнула. Девушка рванулась прочь столь стремительно, что свалилась с кровати, стукнувшись голыми ягодицами о пыльный, холодный деревянный пол. Боже! Саманта взглянула на себя и, к своему ужасу, обнаружила, что она совершенно голая.

Она вскочила на ноги и схватилась за голову. Комната опасно покачнулась, Саманта оперлась о стену, чтобы удержаться на ногах. Что с ней? Голова не просто болит, она раскалывается. И почему так качает? И куда задевалась одежда? Саманта попыталась найти свое черное платье, но ни его, ни других ее вещей нигде не было видно. Не обнаружив ничего, чем можно было бы прикрыть наготу, Саманта схватила за край серое шерстяное одеяло, которым был укрыт мужчина, сдернула его со спящего и набросила себе на плечи. Оно было колючим, пахло плесенью, застарелой пылью, и Саманта сморщила от отвращения нос. Она посмотрела на кровать и… застыла, вытаращив глаза от изумления, не в состоянии даже дышать.

Спящий мужчина был абсолютно раздет. Саманта успела заметить, что фигура у него поджарая, а кожа — бронзового цвета.

— Боже милостивый! — Саманта прижала ладонь ко рту и некоторое время в ужасе пятилась, пока не уперлась в стену из деревянных горбылей. Мужчина шевельнулся и перевалился на место, нагретое Самантой, которое она только что освободила. Что-то пробурчав, он снова захрапел.

Саманта испуганно смотрела на него, боясь шевельнуться. Незнакомец продолжал храпеть, и Саманта наконец перевела дух.

Она бросила затравленный взгляд в дальний, самый темный конец комнаты, в которой неведомо каким образом оказалась. В одном углу громоздилась черная пузатая печь, в другом — неуклюжий стол, сбитый из грубо обтесанных досок, с двумя стульями по обе стороны. Где она? И как сюда попала? К тому же голая! И вместе с мужчиной! Она подняла трясущуюся руку к отчаянно болевшей голове и облизала пересохшие губы.

Саманта снова посмотрела на кровать и остановила взгляд на лице мужчины. Кто он такой? Как получилось, черт возьми, что она оказалась в его кровати? Никогда в жизни она не ложилась в постель вместе с мужчиной, и мужчину этого прежде не видела, в этом Саманта была уверена.

Девушка не отрывала взгляда от незнакомца. Черные густые всклокоченные волосы обрамляли лицо, которое выглядело суровым даже во сне. Длинные темные ресницы отбрасывали тень на бронзового оттенка щеки. Щеки и подбородок покрывала свежая густая щетина. Широкие, мощные плечи поблескивали, словно отполированное красное дерево, на фоне изношенного матраца. Поросль шелковистых черных волос украшала его грудь, которая вздымалась и опадала при дыхании. Пониже бугрились тугие мышцы живота, а между бедер находилось убедительное доказательство его принадлежности к мужскому полу.

Щеки у Саманты жарко вспыхнули. Она торопливо отвернулась и стала оглядывать комнату в поисках какого-нибудь куска материи, которым можно было бы его прикрыть. Но не было ровным счетом ничего, даже мешковины.

Мужчина пошевелился.

Саманта оцепенела. Что, если он проснется? Холодок пробежал по ее спине, она задрожала при одной мысли об этом. Нужно выбраться отсюда! Не спуская глаз с мужчины, Саманта шагнула к двери.

Мужчина издал невнятный звук и повернулся, представив ее взгляду спину и зад. Возобновившийся храп подсказал ей, что он не проснулся.

Облегченно вздохнув, Саманта осторожно попятилась к выходу. Она пошарила за спиной, нащупала круглую дверную ручку и осторожно потянула на себя. Сбитая из грубых досок дверь приоткрылась с громким скрипом. Саманта замерла, бросив испуганный взгляд на мужчину.

Тот лежал неподвижно.

Ощущая страшную слабость в коленях, она скользнула в приоткрытую дверь и оказалась на крыльце. Девушка осторожно закрыла за собой дверь.

Дрожа от страха и утренней прохлады, Саманта привалилась к стене и вознесла благодарную молитву. А теперь надо бежать как можно дальше отсюда, решила она.

Придерживая одеяло, она спустилась во двор, не обращая внимания на то, что острые камни больно впиваются в подошвы ног, и огляделась по сторонам. Никаких признаков жилья… за исключением небольшой лачуги в отдалении, которая, судя по ее плачевному состоянию, была давным-давно заброшена.

Вокруг лачуги гулял студеный ветер, гремел барабаном на полуразрушенной крыше. Болтавшаяся на одной петле ставня грозила вот-вот оторваться и присоединиться к другим, уже давно валявшимся на усыпанной хвоей земле. Высокие сосны стонали и отчаянно раскачивались, словно в каком-то залихватском танце. Вдали белели снежные вершины гор.

Дрожа от холода, Саманта плотнее запахнулась в одеяло, чувствуя, насколько она мала и беззащитна в этом диком, враждебном окружении. Стараясь сдержать подступающие слезы, она снова огляделась вокруг, на сей раз более внимательно. В душе ее шевельнулась надежда, когда она заметила узкую каменистую тропинку, ведущую в сторону кустов. Девушка бросилась по этой тропинке и через минуту наткнулась на поломанный забор, окружающий пустой загон для скота. Саманта укусила свою руку, чтобы не разрыдаться. Нет лошади? Тогда как же она… как они попали сюда?

Она бросилась назад к хижине, стала осматривать кусты.

— Но ведь должна быть лошадь! — крикнула она, чувствуя, что ею овладевает паника.

Однако местность вокруг была совершенно пустынна.

Саманта топнула ногой о мягкую землю и сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

— Проклятие! — воскликнула она и упрямо повторила: — Лошадь должна быть!

Внезапно девушка ощутила колющую боль в ногах.

— О черт!

Несметное количество рыжих муравьев облепило ее ноги. Саманта отпрыгнула в сторону и отбросила одеяло. Она принялась отчаянно топать ногами и шлепать себя по икрам и коленям.

— Прочь! Прочь! — приговаривала она.

Разделавшись с насекомыми, Саманта подняла одеяло и энергично его встряхнула. Затем, плотно завернувшись, направилась обратно к хижине, но на полдороге в полном смятении опустилась на подвернувшийся пень. Кажется, лишь теперь она осознала, в какую попала беду. Она оказалась совершенно голая в каком-то ужасном месте, во власти незнакомого мужчины, который спал рядом. Боже милостивый, что же делать? Под порывами холодного ветра Саманта подтянула колени к груди и обхватила их руками. Вокруг нее летели опадающие листья. Потирая искусанные муравьями ноги, она дала волю слезам. Что с ней произошло? Что привело ее сюда?

Всего лишь два месяца назад она вернулась домой после окончания школы. Тогда был июнь, а сейчас уже скоро наступит сентябрь. Два месяца — а кажется, прошла целая жизнь.

Она сжала губы. Два месяца ада, когда все ее розовые мечты разбились вдребезги. События этого времени запомнятся ей на всю жизнь: внезапная смерть отца, разлад с мачехой, Лусиндой, и ее сыном Мэтью, ее собственная подозрительная болезнь. Саманту бросило в дрожь при одной мысли о том, как они давали ей снадобья, чтобы заставить выйти замуж за Мэтью. Мелькнуло воспоминание о той ночи, когда она сбежала, — ночи, когда она его убила. Саманта содрогнулась и поднесла ладони к глазам, словно пытаясь вырвать из памяти ужасную сцену.

Она подняла голову. Теперь ее будут разыскивать представители правосудия. Она представила себе афиши со своим портретом. Но как же она очутилась голой в постели за много миль от цивилизации? Саманта потерла виски. Голова раскалывалась от боли. Почему она не может вспомнить?

Она ехала к Билли и… Кое-что всплыло в памяти. Дилижанс. Саманта посмотрела на сосновые шишки, усыпавшие землю. Голова кружилась. Она сошла с дилижанса и оказалась в повозке с белобрысым ковбоем. Девушка озадаченно огляделась по сторонам. Но где он? Где его повозка? Это он привез ее сюда? Саманта покачала головой.

Она вздохнула и свела брови. Единственное, что она смутно помнила, был какой-то странный сон. Сияли свечи. Она стояла, освещенная их светом, и, кажется, почувствовала себя плохо. Чтобы не упасть, она прислонилась к какому-то высокому незнакомцу. Забавного вида мужчина-коротышка обратился к ней… Кто-то спросил ее имя… Поистине странный сон… хотя как будто бы произошло еще что-то.

Вверху на сосне сердито заверещала белка. Саманта испуганно подпрыгнула, но тут же убедилась, что она по-прежнему одна-одинешенька на фоне незнакомого ландшафта. Девушка прижала руки к вискам. Она должна вспомнить это, случилось что-то очень важное! Однако, как Саманта ни пыталась, больше в памяти ничего восстановить не удалось.

На ветру покусанные муравьями ноги нестерпимо зудели. Она попыталась натянуть на них края рваного одеяла, но тщетно. Саманту сильнее стал бить озноб — похоже, воздух делался все студенее.

Очередной резкий порыв ветра вынудил ее бросить взгляд в сторону хижины. С минуту она колебалась, затем встала и, закутавшись поплотнее в одеяло, побрела к хижине. Каждый ее шаг отдавался болью в голове. Ее мучила жажда, она замерзла. Оперевшись о стойку крыльца, Саманта поискала взглядом колодец. Должно быть, он за хижиной. Она прикрыла глаза. «Кажется, у меня нет сил заниматься его поисками», — подумала она. Ей ничего другого не оставалось, как подняться по ступенькам на покосившееся крыльцо. Она протянула было руку к двери, но затем вдруг отдернула ее и покачала головой. «Я не могу туда вернуться!» — в отчаянии подумала она.

Подавив готовые вырваться из груди рыдания, девушка нашла на крыльце более или менее защищенное от ветра место и опустилась на пол, привалившись спиной к стене. Черепаховый гребень выскользнул из волос и скатился на одеяло. Она подняла его, а затем вытащила из своей густой гривы все остальные заколки. Тряхнув головой, она позволила волосам свободно рассыпаться по плечам. Их необычный темно-рыжий цвет, отливающий золотом, как ей сказали, она унаследовала от своей бабушки — испанской цыганки. Саманта пригладила густые локоны и сердито собрала их в тугой узел на макушке. Лучше бы та передала ей что-нибудь другое — например, способность заглянуть в будущее.

Свирепый ветер забирался под рваное одеяло и щипал ей кожу своими ледяными пальцами. Напрасно Саманта пыталась поплотнее закутаться в одеяло — ее трясло все сильнее, и она снова бросила взгляд на дверь. Перед ее мысленным взором предстал распростершийся на кровати обнаженный мужчина, и непонятный трепет пробежал по ее спине. Она не знала этого человека. Как не знала того, где находится и как сюда попала. Ясно было лишь одно: оставаться на холоде она больше не могла. Саманта поднялась и робко шагнула вперед. Сделав глубокий вдох, она взялась за ручку двери.

Ник Макбрайд пошевелился.

— Черт возьми! — Он поднес трясущуюся руку к виску и потер его. Это не помогло, боль не проходила. «Должно быть, я здорово с вечера нализался», — подумал он.

Ник приоткрыл один глаз и увидел, что находится в какой-то довольно темной хижине. Он недоуменно огляделся. Это явно было не ранчо и не стойбище шайеннов. Он слегка ухмыльнулся. Дядя Два Пера поджарил бы его дочерна в своем вигваме. По мнению дяди, все, что делал Ник, было оскорблением для племени. Ник вздохнул, вспомнив о том, сколько он выслушал лекций о вреде алкоголя.

Он открыл второй глаз и остановил взгляд на грубо сколоченном столе и двух шатких стульях. Неподалеку располагалась черная приземистая печка. Ник озадаченно нахмурился. Тысяча чертей! Если он не дома и не в деревне, то где в таком случае?

Ник закрыл глаза и стал размышлять. Он потер подбородок и по густой отросшей щетине понял, что с ним что-то произошло не менее двух дней назад. Ему смутно припомнилось, что он, кажется, с кем-то поспорил. Но в этом не было ничего необычного. Он постоянно с кем-нибудь спорил и дрался последнее время.

Ник провел ладонью по глазам, словно пытаясь разогнать туман, который застилал ему сознание. Его мысли снова перенеслись на ранчо, и урчащий желудок подсказал, что этот спор возник за завтраком. Ник застонал, припомнив слова деда.

С побагровевшим от гнева лицом Джейк затряс головой с такой силой, что его густые седые волосы встали дыбом. Своей пышной гривой он напоминал старого льва.

— А ну, щенки, прекратите дурить, сию минуту заткнитесь и успокойтесь! — рявкнул он на Ника и Джеффа, младшего кузена Ника. Старик с такой силой трахнул кулаком о стол, что загремела и подпрыгнула посуда. — Я уже сыт этим по горло! И вам пора жениться!

Джейк погрозил пальцем Нику.

— Найди какую-нибудь приличную женщину и остепенись наконец! Я хочу услышать звонкие голоса малышей до того, как мне придется уйти в мир иной. — Джейк сделал глубокий вдох и продолжил с новой силой: — Ник, позабудь про Аманду! Она вышла замуж и устроила свою жизнь. Если хочешь знать мое мнение, она никогда мне не нравилась, очень узколобая девица!

Лежа сейчас на кровати, Ник от нечего делать разглядывал паутину. «Узколобая!» Джейк говорил о ней, словно о какой-то лошади. Боль еще была слишком свежа. Ник помнил, что он стукнул чашкой с кофе о стол и выскочил за дверь.

Его нагнал скрипучий, напоминающий звук пилы голос Джейка:

— Да, и сделай что-нибудь с этим диким жеребцом. Он уже целый месяц находится в загоне.

Оглядывая незнакомую комнату, Ник с отвращением фыркнул. «Я рад, — подумал он, — что Джейк не может видеть меня сейчас, когда я лежу в чем мать родила. И даже не знаю, где нахожусь, а жеребец все еще в том самом чертовом загоне».

— Уфф! — Ник сел и обхватил раскалывающуюся от боли голову. Вглядываясь в темные углы, недоуменно пробормотал: — Тысяча чертей, как я здесь оказался? И где, черт побери, моя одежда? Я даже шляпы не могу найти.

Он снова рухнул на спину и стал наблюдать за полетом перьев, выбившихся из старого дырявого матраца. Нахмурив брови, он вновь попытался припомнить, где он был в течение последних двух дней.

Он отправился в Каньон-Спрингс, чтобы приобрести недоуздок для лошади. Джефф последовал за ним на повозке, чтобы прикупить продукты. Именно тогда Ник увидел Аманду с ее новым мужем. Глаза Ника сощурились от гнева, и он отправился в салун Молли, чтобы выпить и охладиться.

Ник непроизвольно сжал пальцы в кулак и поморщился от боли. Он потер ободранные, распухшие суставы и смутно припомнил драку с двумя или тремя скотниками. После того как Молли вышвырнула его из салуна, Джефф помог ему перейти улицу, и они оказались за столиком закусочной мамаши Грин.

Ник вспомнил, как ел огромный бифштекс, а Джефф говорил ему о том, что на дилижансе должна приехать новая певица салуна, и еще о том, что поделом будет Джейку и Аманде, если Ник на ней женится.

— Жениться?! — Он вскочил на кровати. — Ну нет! — Он еще раз оглядел углы комнаты. — У Джеффа вечно появляются какие-то дурацкие идеи.

«Однако же, — подумал он, — какого черта я здесь делаю, сидя совершенно голый? Не мог же я уехать из города в таком виде! Это не иначе как шуточки Джеффа. Наверное, сейчас ждет не дождется, как бы выставить меня в еще более дурацком положении». Ник чертыхнулся. Нужно признать, иногда кузен бывает оригинален. Но, черт побери, на сей раз он зашел слишком далеко.

Ход мыслей Ника нарушил какой-то шум на крыльце. «А вот и Джефф, — решил Ник. — Для начала я прикинусь спящим, а потом с ним разберусь». На его лице появилась мстительная улыбка, он повернулся на кровати спиной к двери и стал ждать.

 

Глава 2

Изобразив легкий храп, Ник услышал, как дверь открылась и снова закрылась. До него долетели звуки легких шагов, которые затем замерли. Что-то мягко толкнулось о кровать. За этим последовал прерывистый вздох.

Его тело распрямилось, словно сжатая до упора пружина, В мгновение ока Ник повернулся, бросился на не ожидавшую нападения жертву, швырнул на кровать и взгромоздился сверху. Правая рука его сложилась в кулак, левой он вцепился своей жертве в горло.

— Ну, теперь ты у меня получишь! — торжествующе воскликнул он и вдруг увидел, что под ним вовсе не Джефф. — Что за черт! Женщина! — ахнул Ник, глядя в сверкающие искрами зеленые глаза. Какая-то сумасшедшая голая рыжая женщина!

— Слезь с меня, гад! — взвизгнула она. Выпростав тонкую руку, она дернула за край рваного одеяла, лежащего на кровати.

Ошарашенный Ник отпрыгнул, но, внезапно осознав, что он голый, потянул за другую сторону того же одеяла.

Девушка встала на колени, пытаясь удержать одеяло перед собой.

— Пошел прочь! — крикнула она, не выпуская из рук прикрывающую ее рвань.

— Но, мисс, я просто не могу этого сделать. Если вы, конечно, не хотите, чтобы я предстал перед вами в костюме Адама, — возразил Ник. Он огляделся вокруг. — Черт побери, ну хотя бы моя шляпа оказалась где-нибудь поблизости!

Она прищурила зеленые глаза.

— Кто вы такой? Почему я здесь? И что вы сделали с моей одеждой? — засыпала она вопросами Ника и тряхнула головой, чтобы отбросить рыжий с золотистым оттенком локон с глаз.

Ник зачарованно наблюдал за тем, как черепаховая заколка выпала из волос девушки, скользнула по шее и задержалась на ее розовом соске. Он даже поднял было руку от неожиданности, пытаясь поймать заколку.

— Не смейте!

Спохватившись, Ник отдернул руку.

Девушка резко потянула одеяло, рыжие волосы обвились вокруг ее тела.

— Да ответьте же, черт возьми!

Ник ухмыльнулся и покачал головой:

— Я не знаю. Не могу вспомнить.

Она напомнила Нику котенка, которого он однажды нашел, — маленького и задиристого. Он готов был поклясться, что если бы она сейчас стояла, то непременно топнула бы ногой. Ник крепко держал свой край одеяла, пока она тянула его за другой край, а в результате этой потасовки из дырки рваного матраца выбивались и взлетали в воздух пух и перья.

Одна из пушинок опустилась ей на нос, и девушка вытянула нижнюю губу, чтобы ее сдуть. Одновременно она дернула за одеяло, и вокруг них поднялось целое облако белого пуха.

Ник хмыкнул:

— Такое впечатление, что мы оказались в гнезде.

«Неужто и вправду, — подумал он, — я нахожусь рядом с голой девицей, которая дерется за одеяло?» Когда это дошло до него, он засмеялся.

Выгнув дугой брови, девушка отвернулась.

— Вы не иначе как чокнутый, — буркнула она.

— Простите. Должно быть, это оттого, что я слишком долго общался с Джеффом, моим кузеном. Кстати, мое имя — Ник Макбрайд, если вы его не помните.

Она уставилась на него, в глазах ее мелькнуло подобие догадки.

— С Джеффом? — Она на мгновение задумалась, затем не на шутку рассердилась. — Как же, Джефф Макбрайд! Теперь припоминаю. Это тот белобрысый ковбой, который ссадил меня с дилижанса.

Ник застонал. Ничего этого он не помнил, но если она вспомнила его кузена, то он явно попал в большую передрягу.

— Вы одна из девушек Молли? — с надеждой спросил он. Проклятие, как бы он хотел узнать, что же все-таки произошло!

— Я не знаю никакой Молли! — сверкнули зеленым огнем глаза девушки. — Где я нахожусь? Он сказал, что отвезет меня на ранчо. Где он сейчас? И где моя одежда?

Ник спустил ноги с кровати и осторожно поднялся, продолжая прикрывать краем одеяла свои мужские достоинства. Он привалился к грубо обтесанной спинке кровати. Голова у него трещала, словно перезрелый арбуз, который того и гляди лопнет.

— Уфф…

— Не подходите ближе! — вскинулась девушка.

— Успокойтесь, маленькая леди, я не собираюсь вас обижать. Я просто хочу попытаться найти нашу одежду, — медленно и мягко проговорил Ник, как будто имел дело с норовистым жеребцом.

— Бесполезно, — сказала девушка. — Я уже искала.

— Вы уверены?

— Разумеется, уверена! — Она тряхнула головой. — Или вы думаете, что я хожу в таком виде потому, что мне это здорово нравится?

«Мне как раз нравится твой наряд», — подумал Ник и плотоядно улыбнулся.

Девушка бросила на него сердитый взгляд. Ник хмыкнул и задумчиво посмотрел на матрац. Он был настолько дырявый, что неминуемо развалился бы, если бы он попытался в него завернуться. К тому же перья из него так прилипали к телу, что от них потом не отчистишься. Он вздохнул. Это будет довольно неприятная штука — возвращаться на ранчо нагишом. Видит Бог, он не собирался спать в чем мать родила на этом дурацком матраце, а сейчас у него такой вид, как будто он провел ночь в курятнике.

— Все равно я должен еще раз посмотреть, — возразил Ник. Он потянул одеяло на себя.

— Нет, не смейте! — взвизгнула девушка и впилась ногтями ему в руку.

Он отдернул руку и хмуро посмотрел на появившиеся царапины.

— Легче отнять кость у рыси, — пробормотал он. — А, черт с тобой! Бери себе эту дерьмовую штуку!

Он с негодованием швырнул ей свой край одеяла и встал во весь рост. Кого она хочет одурачить? Обыкновенная девчонка из салуна. И сейчас она не увидит ничего такого, чего не видела раньше.

Он тщательно осмотрел каждый угол, надеясь, что она чего-то не заметила. Высоко на полке он увидел какой-то пыльный сверток. Ник достал его и развернул. Это была пара траченных молью шерстяных кальсон. Он приложил их к себе. Кальсоны едва доходили до колен. «Сойдет и это», — подумал он. Повернувшись спиной к девушке, Ник натянул их на себя.

Кое-как стянув их впереди, он обнаружил, что зад у него оказывается неприкрытым.

Пуговиц на кальсонах давно не было. Оторвав две узкие тесемки от рваных штанин и скрутив их, он пальцами проделал дырки в тех местах, где должны были находиться пуговицы, продел скрученные тесемки в дырки и стянул. Конечно, он ничего не мог поделать с тем обстоятельством, что кальсоны были на четыре размера меньше, а также справиться с дырками, проеденными молью. «Черт побери, ну и видок, должно быть, у меня!» — подумал он. И в этот момент услышал позади тонкий нервный смешок.

Обернувшись, он увидел, что девушка сидит на кровати, завернувшись в одеяло и прикрыв ладонью рот. Кажется, его муки ее позабавили.

— Что в этом смешного, черт побери? — спросил Ник.

— Ничего! — Она зажала рот еще сильнее, пытаясь заглушить хихиканье.

Ник покраснел. Чертова девка, да она будет похуже Джеффа. Он бросил на нее грозный взгляд, чтобы заставить замолчать, однако это не помогло. Ник ринулся к двери и зацепил большим пальцем ноги ножку стула.

— Ой! — Обхватив ушибленный палец, он запрыгал по комнате. — Пропади все пропадом! — Спохватившись, он выпрямился и, пытаясь сохранить достоинство, проковылял к двери. Выйдя на крыльцо, он в сердцах хлопнул дверью, что не смогло заглушить громкий девичий смех.

Чувствуя, что у него горят уши, Ник пересек двор, проклиная на чем свет стоит Джеффа, женщин и острые камни, которые впивались ему в босые подошвы. Он остановился, чтобы вынуть из ноги колючку и понять, где он находится.

— Слишком долго я носил обувь, — пробормотал он, вспомнив свои детские годы, когда повсюду бегал босиком. Он был рад, что Два Пера не может его сейчас видеть, иначе он не пережил бы такого.

Ник посмотрел на хижину, выходящую окнами на север, на крутой склон позади нее. Место показалось ему знакомым, когда-то давно он здесь бывал. А вон и лачуга, в которой жил сумасшедший отшельник. Старикан умер два года назад, весной. Похоже, с того времени сюда никто не заглядывал.

Он заковылял по тропе к загону. Лошади нет и следа. Однако вряд ли Джефф увел Скаута. Может быть, он у ручья? Ник кое-как спустился по заросшей тропке, чертыхаясь и проклиная колючки. Приблизившись к ручью, он свистнул и вздохнул с облегчением, услышав в ответ знакомое ржание. Из-за кустов вышел пегий мерин.

— Привет, Скаут! — потрепал его по холке Ник, после чего направился в сторону зеленого, покрытого мхом и папоротником крутого берега.

Ник сунул голову под струю ручья, надеясь, что ледяная вода прочистит ему мозги, затем долго и жадно пил, смакуя освежающую жидкость.

Почувствовав себя значительно лучше, он выпрямился и отвел со лба гладкие черные волосы. Проклятие, нет ни седла, ни уздечки! Придется ехать без седла. Схватившись за гриву, он запрыгнул на мустанга и пустил его вперед по тропинке.

Доехав до загона, Ник нагнулся и выдернул из стойки обрывок веревки. Сидя верхом на Скауте и мастеря недоуздок, он обдумывал план дальнейших действий.

Ник прикинул, что находится примерно милях в двухстах от Каньон-Спрингс. Однако он не собирался ехать одетым в одни кальсоны, а точнее, раздетым. Первым делом он доберется до ранчо, убьет Джеффа, а затем…

— Черт побери, а что мне делать с ней?

Он бросил полный отвращения взгляд на хижину. Ну что ж, она не может ехать с ним. У него только одна лошадь. Кроме того, как бы она путешествовала голой? Ему придется развести костер, устроить ее поудобнее, после чего он уедет. Ник задумчиво потер подбородок. Скорее всего она наверняка разозлится, если он отправится без нее. Ну да ничего, как-нибудь образуется. Единственная проблема в том, что до ранчо не менее суток езды и девушку нужно будет оставить на это время одну. Ник нахмурился было, но затем лицо его просветлело. Он не заставит ждать так долго — лошадь у него выносливая, и если он будет скакать всю ночь, то сможет отправить кого-то за девушкой уже рано утром. Ее отвезут к Молли, и он благополучно забудет обо всей этой истории. Ник вздохнул с облегчением и направился к хижине.

Он вошел в комнату с охапкой дров и услышал приглушенные проклятия, несущиеся со стороны кровати. Удивленно повернувшись, он увидел в руке у девушки пучок перьев, которые она вытащила из матраца, глаза ее были красными от слез.

— Что случилось? — спросил Ник.

— Я… думала, что вы бросили меня, — хриплым шепотом объяснила та.

— Я не стал бы уезжать, не объяснив, что к чему, — сказал Ник. — Сейчас я разведу огонь, чтобы можно было греться. — Он нагнулся к плите и высек искры с помощью кресала, которое обнаружил на столе. Стоя на коленях, Ник смотрел, как разгорается пламя. Услышав скрип, он обернулся и увидел, что девушка тащит через комнату один из двух расшатанных стульев.

Поставив его перед печкой, она осторожно присела на край стула, тщательно обернувшись одеялом. Ее зеленые глаза казались огромными на маленьком белом личике. Девушка вперила взгляд в Ника.

Взглянув на нее, Ник покачал головой. «Наверняка начнет кричать, устроит истерику, когда я скажу ей, — подумал он. — Ну, что делать, надо и это пережить». Он встал и набрал в грудь побольше воздуха.

— Мы не можем здесь оставаться без пищи и одежды. Я нашел лошадь, так что я собираюсь оставить тебя здесь, а сам отправлюсь на ранчо. У тебя будет огонь и достаточно дров, так что в этом плане все в порядке. Я буду ехать всю ночь, а утром пришлю за тобой кого-нибудь. — Набранный в грудь воздух иссяк, и последние слова он произнес почти шепотом.

Она налетела на него вихрем. Он зашатался, когда ее обнаженные руки отчаянно вцепились ему в плечи. Он сглотнул комок в горле, увидев, как край одеяла соскользнул на пол, открыв его взору изящную девичью спину.

— Прошу вас! Вы не должны оставлять меня одну в этом кошмарном месте! Вы должны взять меня с собой! — рыдая, проговорила она.

Ник ошеломленно таращил на нее глаза, не зная, что и как ответить. Ее брови выгнулись, словно крылья птицы, над длинными черными ресницами, влажными от слез. Она смотрела на него умоляющим взглядом. Если раньше цвет ее глаз напоминал свежую весеннюю зелень, то теперь они стали темно-изумрудными, как вода в бездонном пруду. Он ощутил их гипнотическое воздействие, почувствовал, что тонет в них и вода смыкается над его головой.

Пятнышко грязи, смоченное слезами, поползло по ее щеке. Дрожащим пальцем он неумело, но осторожно стер со щеки пятно. Черт побери, он не ожидал, что она будет плакать! Белоснежная кожа лица показалась ему атласной на ощупь. Девушка шмыгала маленьким прямым носиком, пухлые красные губки дрожали и были похожи на яблочко, которое хотелось попробовать на вкус.

— Я не могу взять тебя, — каким-то жалобным, ломающимся, как у подростка, голосом проговорил он. — У меня нет седла, ты не сможешь без него ехать, — добавил он, пытаясь аргументировать свой отказ. При одной мысли о том, что ему придется сжимать всю дорогу в объятиях вот эту аппетитную голую девушку, он ощутил слабость в коленях.

Она приникла к нему, сотрясаемая рыданиями.

Ник поднял руку и погладил ее по голове, пытаясь успокоить, как успокаивал бы ребенка, но сейчас перед ним был вовсе не ребенок. Неловкой рукой он задел оставшуюся в волосах черепаховую заколку, удерживающую волосы незнакомки. И тут же перед его глазами мелькнуло воспоминание, когда чуть раньше одна ее заколка соскользнула с головы и нашла убежище на розовом соске. Ему тут же стало жарко, и он ощутил своим телом прижавшийся к нему девичий живот. Проклятие, он не допустит, чтобы она командовала им! Никакие слезы тут не помогут. Она не может ехать, и точка! Ник заскрипел зубами, пытаясь справиться с возбуждением. Слишком уж он распалился.

Отдернув руку от ее головы, он зацепил гребень, и тот свалился на пол. Ник затаил дыхание, увидев, как вырвавшиеся на волю волосы упали ей на лицо. Густая прядь шелковистых волос накрыла, словно лаская, его руку. Золотистая волна опустилась до крепких округлых бедер. Господи, он так не договаривался!

Дрожащие пальцы девушки вцепились ему в затылок, посылая огненные импульсы по всему его телу. Он задрожал, словно необъезженный жеребец. Розовый сосок одной из полных белоснежных грудей обжег ему кожу. Ник закачался и часто, прерывисто задышал.

— Пожалуйста, умоляю вас, возьмите меня! Я боюсь, что вы не вернетесь за мной, — шепотом проговорила девушка.

Он посмотрел в ее полные слез глаза и глухо застонал, когда увидел, как она языком смачивает пересохшие губы.

— Пожалуйста, возьмите…

Ник почувствовал, что заколебался. Нет! Она не может ехать — и все тут. Как-то надо заставить ее замолчать. Он нагнул голову и жестко и решительно прижался ртом к ее рту. Его губы выпили ее дыхание, поглотили ее слова.

Она захныкала и прогнулась. Он ощутил, что губы у нее мягкие и сладкие, как мед.

Вопреки его первоначальным намерениям характер его поцелуя изменился, он вдруг сделался чувственным и страстным. Его рука скользнула вдоль ее тела, лаская гладкую атласную кожу. Он накрыл ладонями круглые ягодицы и неистово притянул красотку к своему сотрясаемому дрожью телу.

Ресницы девушки затрепетали, она слегка приоткрыла губы, издав слабый стон.

Ник дрожал от возбуждения, его страсть набирала силу. Он запустил пальцы ей в волосы, придерживая ее голову, а его язык проник в ее рот, ощутив вкус нектара. Кровь гудела в ушах, желание овладеть ею взяло верх над любыми разумными доводами. Он ощущал тупую, ноющую боль в чреслах. Не имея больше сил справиться с желанием, он приподнял девушку, сжал ее ноги бедрами. Его ладонь опустилась к плоскому девичьему животу, он стал гладить треугольник шелковистых, золотого оттенка, волос.

Девушка задрожала под лаской его нежных и в то же время дерзких пальцев.

Нику было трудно дышать, его трясло. Кажется, еще никогда он не испытывал такого желания ни к одной женщине. Он оторвался от ее припухших от поцелуя губ, нагнулся и подхватил ее под колени. Все еще оставаясь в согнутом положении, он повернулся к кровати.

Глаза девушки открылись. Тело ее напряглось.

— Нет!

Вырвавшись из его рук, она что было сил толкнула Ника.

Рот у него раскрылся. Он покачнулся, отчаянно замахал руками в воздухе, но это не помогло. Набрав изрядную скорость, он буквально врезался задом в горячую печку.

— Ай! — завопил он, резко выпрямившись, и обеими руками схватился за свои теперь уже клейменые ягодицы. Комната наполнилась запахом горелой шерсти и мяса. Он ошалело уставился на девушку. — Окаянная женщина! Ты зачем это сделала?

Сверкая широко раскрытыми глазами, она, голая, присела на корточки, спрятавшись за стул. Вытянув тонкую белую руку, девушка попыталась дотянуться до лежащего чуть поодаль одеяла. Наконец ей удалось ухватить его кончиками пальцев за край.

Потирая свою слегка поджаренную задницу, Ник шагнул вперед, наступив при этом на одеяло.

— Не трогай меня! — крикнула девушка. Не имея возможности прикрыться, она обвила ноги руками и подтянула их к груди.

Сдвинув брови, Ник сделал еще один шаг.

Она посмотрела на него снизу вверх и подняла, как бы защищаясь, дрожащую руку.

— Пожалуйста, не надо!.. — разрыдалась она.

— Успокойся, мисс. Я скорее свяжусь с рысью, чем с тобой.

«И это правда», — подумал он. Она знала, как привести в чувство мужчину. Проклятие, кажется, у него будут волдыри на заднице. Он осторожно пересек комнату и опустился на колени рядом с ней. Девушка затряслась, когда он протянул руку и чуть коснулся красного пятна на ее ноге.

— Что это такое?

Она отдернула ногу.

— Я наступила на муравейник.

— Болит? — спросил Ник.

— Ну, конечно, болит! — выкрикнула она. — И зудит.

Ник закрыл глаза. Скрипнув зубами, покачал головой. Проклятие! Теперь ему придется взять ее с собой. Покусанные места распухли и полыхали. Похоже на воспаление. Недовольно вздохнув, он поднял злосчастное рваное одеяло.

— Поднимайся, — приказал он.

— Не встану! — возразила она, еще плотнее обхватывая ноги.

— А, черт! — Он протянул ей одеяло. — Я не собираюсь тебя насиловать.

Зеленые глаза девушки сверкнули, она потянулась и выхватила из его рук одеяло.

— В самом деле? Мне тоже так показалось.

— Поверь мне, маленькая леди, что я не хочу даже приближаться к тебе! — с чувством сказал он.

— Ха! Тогда что ты делал в моей постели этим утром? — спросила она. Не сводя с него глаз в ожидании ответа, она тем временем плотно обмотала себя одеялом. Ник ошеломленно молчал. Черт побери, он даже не подозревал, что был с ней в постели. Самое гнусное, что он ничего не может вспомнить. Повернувшись к ней, он объяснил, раздельно произнося каждое слово:

— Я только хочу обмерить на тебе одеяло, чтобы сделать в нем отверстие для головы. У нас нет седла. Нам придется ехать на неоседланной лошади. Если ты поедешь со мной, нужно, чтобы одеяло сзади было длиннее. Чтобы ты могла на нем сидеть.

— Ах вот оно что! — сказала девушка, поднимаясь на ноги. — Не надо разговаривать со мной так, будто я совсем уж глупышка.

Вскинув вверх подбородок, она повернулась к нему обнаженным задом и надменно бросила одеяло на пол.

— Среди самых упрямых женщин ты наверняка получила бы приз, — прорычал Ник, нагибаясь за одеялом. Стиснув зубы, он приложил его к натянутому, как струна, телу девушки и наметил место для шеи. Руки его тряслись от гнева. Ему так хотелось задушить эту девчонку!

 

Глава 3

— Ой! — воскликнула Саманта, ударившись задом о хребет мерина. — Зачем меня так швырять!

— А как ты собираешься туда добраться? Перелететь? — проворчал Ник, беря в руки повод.

— Бесчувственное животное, — пробормотала она, глядя сверху на его затылок. И, вся кипя от злости, вцепилась в гриву мерина, пока Ник выводил его из загона.

Пройдя немного, он остановил лошадь и подошел к Саманте сбоку.

— Должно быть, тебе хочется пить.

Удивленно посмотрев на него, она кивнула.

— Тогда пройди к воде, — сухо сказал он. Протянув руки, он взял ее за талию, осторожно приподнял и опустил на землю рядом с собой. Он посмотрел на нее чуть насмешливо своими темно-серыми глазами, повернулся и жестом указал на крутой берег, заросший папоротником.

Саманта заколебалась, сбитая с толку деликатностью, с которой он спустил ее на землю. Бросив на него настороженный взгляд, Саманта отправилась к ручью. Она зачерпнула ладонью воды и стала пить. Утолив жажду, ополоснула лицо, руки и ноги, горящие от укусов. Дрожа от холода, она обернулась и увидела, что за ней наблюдает Ник.

— Подойди сюда на минуту, — сказал он.

— Зачем? — спросила Саманта, не двигаясь с места.

— Я хочу сделать грязевую примочку на твои ноги. Это оттянет яд и уменьшит зуд.

Все еще не до конца доверяя ему, она села на валун, глядя, как он зачерпнул пригоршню какого-то густого, липкого месива. Став перед ней на колени, он одной рукой за пятку приподнял ей ногу, а другой стал наносить грязь на опухшие места от ступни до колена.

Саманта сглотнула, стараясь не думать о ласковых прикосновениях его ладоней в хижине, когда он едва не соблазнил ее. Отпустив одну ногу, Ник поднял другую, чтобы проделать с ней то же самое.

— Я не сделал тебе больно?

— Нет, — сказала она, встретив взгляд его серых глаз и почувствовав, как у нее сильно забилось сердце. Когда он улыбнулся, Саманта поспешила отвести глаза и уставилась на верхушки деревьев, чтобы не замечать черноволосой головы, склонившейся совсем близко от нее.

Закончив процедуру, он крепко взял Саманту за руку, помогая ей подняться.

— Ну как, теперь получше? — спросил он, продолжая держать ее руку.

Саманта кивнула, чувствуя, что не в силах справиться с охватившей ее дрожью.

— Ты замерзла, — негромко сказал Ник. Отпустив ее, он поплотнее стянул края одеяла, чтобы защитить тело девушки от холодного ветра.

И в тот момент, когда Саманта уже решила, что сейчас упадет в обморок, он повернулся и направился к ручью, чтобы помыть руки. Когда через некоторое время ей удалось справиться со своими эмоциями, она стала мысленно пенять себе за то, что вела себя так глупо. Боже, она, словно школьница, готова влюбиться в мужчину, который ее поцелует… Тем не менее сердце у нее снова заколотилось, когда она, подняв глаза, увидела рядом Ника. Вновь сильные руки обвились вокруг ее талии и на сей раз мягко и осторожно посадили на спину послушного мерина. Затем она почувствовала, как позади нее усаживается и прижимается к ней крепкое мужское тело.

Солнце было в зените, когда Ник заставил мерина сойти с наезженной дороги и по узкой тропе двинуться в сторону гор. Сидя верхом перед Ником, Саманта пыталась сдержать дрожь, когда порывы холодного ветра поддували под края своеобразного пончо, оголяя ей бедра. Однако ее выдало клацанье зубов.

— Откинься назад, и тебе будет теплее, — сказал Ник.

Выпрямившись, она покачала головой. Последовал новый порыв ветра. Саманта обхватила себя руками.

— До чего ж упрямая женщина, — пробормотал Ник и притянул ее к своей мускулистой груди.

Саманта поначалу напряглась, но потом невольно расслабилась, почувствовав, как ее замерзшее тело вбирает от мужской груди тепло. Едва начав согреваться, Саманта оказалась еще перед одной проблемой. Во время движения лошади ее колючее одеяло постепенно задиралось все выше, выскальзывая из-под ягодиц. В смятении Саманта стала ерзать, пытаясь подоткнуть под себя противное одеяло, но это лишь усугубляло положение. Она почувствовала, что ее голый зад трется о переднюю часть тонких шерстяных кальсон Ника.

— В чем дело? — со вздохом спросил он.

— Да вот одеяло… Мне нужно его поправить, — шепотом ответила Саманта.

— Вот оно что. — Ник остановил Скаута.

Пригнувшись к шее мерина, она быстро поправила капризное пончо, тщательно расправив его под собой. Усевшись поосновательнее, она прижала ноги к бокам лошади, надеясь теперь удержать одеяло на месте. Но не тут-то было; очень скоро она снова ощутила оголившимися бедрами и ягодицами лошадиную спину. Уже не решаясь просить Ника остановить Скаута, она сцепила зубы и продолжала так ехать. Однако когда терпеть эту муку Саманте стало невмоготу, она наклонилась вперед и попыталась подоткнуть одеяло под себя.

Пробурчав что-то себе под нос, Ник резко отпрянул от нее.

Саманта почувствовала, что между ними возникла напряженность. Проклятие, оно опять уползает! Такое впечатление, что эта чертова штука — живая. Она снова заерзала, пытаясь вернуть пончо на место, уже в который раз.

Мужчина за ее спиной заскрипел зубами и застонал, словно от приступа боли.

Чувствуя себя достаточно неловко, она повернула голову и встретилась со свирепым взглядом Ника.

— Женщина, ты не могла бы сидеть спокойно?

— Но я ничего не могу поделать. Одеяло все время сползает, — ответила она. — Я не понимаю, почему вы так сердитесь. Ведь это мой зад остается неукрытым, — пробормотала Саманта. Она попыталась было натянуть одеяло на колени, но его не хватало. Укусы на ногах страшно чесались, и она потянулась, чтобы их почесать. Ну вот, опять это противное одеяло ползет вверх!

— Черт побери! — ругнулся Ник, останавливая Скаута.

— В чем дело?

— Ни в чем!

— Тогда почему мы остановились?

— Я… лошади нужно охладиться, — ответил Ник. Саманта удивленно посмотрела на мерина. Чуть нагнувшись, она провела рукой по его атласной шее.

— По-моему, он выглядит замечательно. И дышит нормально.

Ник что-то неразборчиво пробормотал.

— Вы что-то сказали? Я не расслышала.

— Очень хорошо, — ответил Ник, делая глубокий вдох. — Может быть, тебе надо пройтись и размять ноги?

Саманта улыбнулась и покачала головой:

— Я чувствую себя отлично.

— Ну а я — нет, — сказал Ник и сполз со спины Скаута.

Она проследила взглядом за тем, как высокая фигура Ника скрылась в осиновой рощице. Должно быть, он страшно теплокровный, подумала она. Похоже, он вовсе не ощущает холода. Ну да, она даже заметила бусинки пота у него на лбу… И вдруг глаза ее расширились.

— Боже милостивый! — ахнула она, внезапно поняв, что причиной этого была она сама.

Она посмотрела на землю. Может быть, ей тоже слезть? Ей было вовсе не так уж удобно, как она хотела заставить его поверить. Покряхтывая от боли, она соскользнула на землю.

Потрепав мерина по холке, Саманта взяла повод в руки и подвела его к небольшому поросшему травой овражку рядом с дорогой. Она любила лошадей. Она выросла среди них и научилась ездить верхом раньше, чем ходить. Приникнув головой к его шее, она ощутила теплый мускусный запах, и ей вспомнилось раннее детство.

Мерину было приятно ее внимание, он мягко ткнулся губами девушке в грудь. Саманта погладила его бархатную морду и почесала за ухом. Мерин был совсем не похож на гордых арабских скакунов, которых они разводили в Сторм-Хэвене. Он был примерно такого же роста, но несколько плотнее, сильнее и спокойнее. Ник по дороге сказал ей, что это мустанг, потомок лошадей, оставленных когда-то испанцами.

Пока лошадь щипала траву, Саманта разглядывала окружающую местность. Ландшафт несколько изменился, скалистые пустоши уступили место более зеленым склонам и довольно густым перелескам. Там и сям косогоры и каньоны оживляли покрытые золотой и красноватой листвой дубы и осины. По дороге попадалось множество валунов, некоторые из них были величиной с дом. Саманта сделала глубокий вдох, ощутив студеный воздух, пахнущий смолой сосны. И хотя пейзаж был удивительно красив, она подумала, что страна эта слишком уж дикая и ей здесь очень одиноко.

От внезапного порыва ветра деревья закачались и зашелестели. Послышались какие-то стоны, словно чья-то заблудившаяся душа пряталась в верхушках сосен. Саманте стало не по себе, и она подошла поближе к мерину. Она поискала глазами своего спутника, но его нигде не было видно.

Похоже, Ник Макбрайд — самый странный мужчина, которого она когда-либо встречала, хотя, в общем, мужчин она знала не так уж много — до последнего времени она училась в школе. Иногда он был предельно вежлив, иногда невыносимо груб. Одним словом, весь из противоречий. Саманта нащупала пальцами кусок веревки, которой он обмотал ей талию, и вспомнила, как озабочено было его лицо, когда он натягивал края одеяла, чтобы защитить ее от холода.

Он не распространялся о себе, но, похоже, проявлял любопытство по отношению к ней. Пока что ей удавалось уходить от его вопросов. Она не намерена что-либо ему рассказывать до тех пор, пока не выяснит, что вокруг происходит. У нее было такое ощущение, что он принимает ее за кого-то другого. Он говорил о некой Молли, каком-то салуне… а какое отношение это имеет к ней, она и вообразить себе не могла.

Он упоминал своего кузена Джеффа, который приезжал, чтобы снять рыжеволосую женщину с дилижанса. Саманте было дурно, она изнемогала от жажды, и он ей дал что-то в бутылке, вероятно, спиртное, янтарного цвета; ей обожгло горло, она задохнулась, и это было все, что она помнила. Должно быть, Джефф и привез ее в хижину. Зачем он оставил ее с Ником, она не знала, поскольку, кажется, и сам Ник был удивлен тем, что она там оказалась. Если они и решили ее похитить, то не ради выкупа. Они даже не знали, кто она! Опять же, для чего Джефф забрал их одежду и лошадиную сбрую? Это было загадкой.

После того как она решила, что те два ковбоя не были с ранчо Билли, она подумала, что они могут быть людьми, которых послала Лусинда. Однако она была уверена, что ее маскировка под вдову в трауре была вполне убедительна, по крайней мере до последней остановки дилижанса, когда ее плотную вуаль сорвал налетевший вихрь. Саманта закусила губу, обеспокоенная тем, что кто-то охотится за ней; это может быть либо шериф, либо, что еще хуже, человек, который хочет отомстить за смерть Мэтью. Саманта содрогнулась. Она не хотела его убивать, но нисколько не сожалела, что он мертв.

Кто бы ни был Ник, с ним она чувствовала себя в большей безопасности, чем в Сторм-Хэвене. Если бы он хотел ее обидеть, то сделал бы это, когда она оттолкнула его и он приземлился на горячую печку. Ник был разъярен, однако не тронул ее.

Ник заявил, что не помнит, каким образом они оба оказались в хижине, и она ему верила. Она считала, что к загадке причастен его кузен. Когда она упомянула имя Джеффа, Ник так свирепо сверкнул глазами, что она не решилась спросить его о чем-либо еще. И даже несмотря на то, что он едва не соблазнил ее в хижине, она не думала, что он способен что-либо сделать с ней против ее воли. Саманта вздохнула, найдя ситуацию, в которой оказалась, весьма своеобразной.

Скаут дернул головой, вернув девушку к действительности. Вздрогнув, она повернулась и увидела Ника. Выражение его лица показалось ей необычным.

— Нам лучше двинуться. И ехать до тех пор, пока не стемнеет, — сказал Ник.

Он взял Скаута за повод и вывел его на дорогу. Схватившись за гриву, запрыгнул мерину на спину.

— А где же сяду я? — спросила Саманта.

До этого он вначале помогал сесть ей и лишь затем садился сам.

— Я думаю, будет безопаснее, если ты поедешь позади меня, — ответил Ник. — Давай руку, я помогу тебе взобраться.

Саманта протянула руку и нахмурилась, пока Ник помогал ей залезть на лошадь.

— Безопаснее? А разве нам грозит опасность? — спросила она, озабоченно оглядываясь по сторонам.

Вместо ответа Ник ударил пятками Скаута, и тот рванулся вперед.

Окружающая их местность не выглядела дикой и таящей опасность. Обрадованная тем, что исчезнувший было Ник вернулся к ней, Саманта обхватила его за талию. Ее восхищала твердость и игра мускулов под ее ладонями, ощущение этой силы вселяло в нее покой и уверенность. Ник закрыл ее от ветра, и Саманта прижалась к нему, наслаждаясь теплом его тела. Правда, обзор ее уменьшился, зато ей было гораздо уютнее.

Она стала рассматривать затылок своего спутника. Прямые, с глянцевым блеском волосы цвета воронова крыла спускались ему на шею. Широкие плечи при узкой талии и поджарых бедрах. Она ощущала напряженные мускулы его длинных ног, которые двигались в такт с шагом лошади. Он ехал так, словно родился в седле. «Ник Макбрайд, сорвиголова или джентльмен, кто бы ты ни был, но я могла бы оказаться и в худших руках», — подумала Саманта.

Обхватив руками Ника, она ощутила волосы на его груди и безотчетно провела по ним пальцами. Они были гладкими и шелковистыми, а кожа под ними — упругой и теплой.

Ник тихонько застонал и задержал дыхание.

«Боже мой, что я делаю?» Ужаснувшись, Саманта резко отдернула руку, после чего одеяло внезапно съехало назад. Она наклонилась к Нику и, приподнявшись, стала поправлять сбившееся пончо.

Ник чертыхнулся про себя и пришпорил мерина, пустив его рысью.

Саманта наклонилась вперед и сомкнула руки вокруг талии Ника, чтобы не свалиться. При быстрой езде одеяло терлось ей о груди, отчего соски ее превратились в острые твердые пирамидки, и даже сквозь пончо она ощущала ими жар его тела. Тихонько застонав, она припомнила страстные объятия в хижине.

Она не забыла, как тогда участилось у нее дыхание и дотоле неведомое тепло разлилось по всему телу. Его прикосновения разожгли в ней пламя, и она стала отвечать на поцелуи с несвойственной ей страстностью. Та власть, которую имел над ней этот мужчина, возбуждала… и пугала ее. У нее начинало бешено колотиться сердце при одной мысли об этом. Спасибо еще, что он потянул ее за волосы, когда поднимал ее. Она почувствовала боль, и это привело ее в чувство. Иначе через пару минут она уже не смогла бы его остановить… да и не пожелала бы этого. Пережитые ею ощущения были новыми, незнакомыми ранее. У нее не было уверенности, что она способна совладать с ними.

Саманта взглянула сбоку на его удлиненное лицо. Он не относился к числу самых красивых мужчин, которых ей доводилось видеть, тем более сейчас, когда его щеки заросли щетиной. Он напоминал ей пантеру, что она видела однажды близ ручья. Он выглядел диким и почти нецивилизованным, и казалось, в любую минуту в нем могла взыграть его первобытная натура. Если не считать нескольких шрамов на груди, кожа у него была гладкая и бронзовая от загара. Он вообще имел смуглую кожу. У Саманты вспыхнули щеки при воспоминании, как выглядел он на кровати, когда она стащила с него одеяло. Без сомнения, Ник Макбрайд представлял собой великолепный образец мужчины.

Он оглянулся и вскинул брови в немом вопросе.

Щеки Саманты еще сильнее зарделись, когда она встретилась с его взглядом. Медленная понимающая улыбка появилась на его лице, отчего она смутилась еще больше. Она поспешно опустила голову. «Боже милостивый! Такое впечатление, что он может читать мои мысли», — подумала она.

Хмыкнув, он вновь сосредоточил свое внимание на мерине.

А глаза у него темно-серые, словно кремни, и пронзают тебя, когда он рассержен, зато поблескивают, словно ртуть, когда он смеется. Нужно держать ухо востро с этим мужчиной! Он представляет собой загадку… и очень опасен.

Ах, пропади оно пропадом, это несносное одеяло! Саманта снова ощутила шершавую спину мерина своим оголившимся задом. Скрипнув от отчаяния зубами, она вновь привалилась к Нику, чтобы расправить пончо. На мгновение она услышала учащенный стук его сердца. Она уже почти справилась с одеялом, когда Ник приглушенно чертыхнулся и резко остановил мустанга. Девушка крепко уцепилась за руку Ника, чтобы не свалиться на землю.

— Здесь мы остановимся на ночь, — грубовато сказал он.

Восстановив равновесие, Саманта недоумевающе огляделась вокруг.

— Но ведь вы сказали, что мы будем ехать до наступления темноты.

— Проклятие, женщина, ты будешь перечить по каждому поводу? Уже достаточно темно! — прошипел он сквозь зубы. Перекинув ногу через шею мерина, он отпустил повод и спрыгнул на землю.

Саманта дернулась вслед за ним, почувствовав резкую боль.

— Ой!

— Ну что еще случилось?

— Мои волосы запутались в вашей одежде. — Нагнувшись, она отчаянно пыталась отцепить длинную прядь волос от кальсон.

Обветшавшие кальсоны сильно оттянулись от тела Ника и в любой момент могли разорваться. Опасаясь этого, Саманта ослабила хватку и беспомощно посмотрела на него.

— Черт побери! — Оглянувшись, он увидел, что прядь ее волос зацепилась за одну из сделанных им сзади завязок. Он приподнял Саманту, спустил с лошади, поставил рядом с собой и лишь затем снова сконцентрировал внимание на злосчастном локоне.

Ее волосы обвились наподобие шелковой змеи. Она услышала, как Ник глубоко вздохнул, затем еще раз. Он пытался распутать и освободить захваченную прядь, однако чем больше усилий прилагал, тем сильнее запутывались волосы. Наконец он оставил свои попытки и в отчаянии посмотрел на Саманту.

— Может, прежде нужно развязать их? — предложила Саманта, показывая на завязки.

— Но я не могу этого сделать, — возразил он. Руки его тряслись, как у больного малярией, и он поспешно прижал их к бокам.

— Давайте я попробую.

Ее пальцы скользнули под узел и дотронулись до его кожи. Он подпрыгнул, мышцы его напряглись.

— У меня холодные руки? — спросила она.

— Да… Нет! — Он поднял голову к небу и произнес что-то такое, чего она не расслышала.

— Что? — переспросила она.

— Ничего, — пробормотал Ник, закрывая глаза.

Саманта подлезла второй рукой под скрутившуюся в узел материю, чтобы распрямить ее, и Ник дернулся от прикосновения ее пальцев.

— Вам придется постоять спокойно, — сказала она, пытаясь раскрутить узел. Однако у нее ничего не получалось. — Боюсь, я тоже не могу отцепить. — Саманта вздохнула.

— Тысяча чертей! — застонал Ник и пробурчал что-то себе под нос.

Заинтригованная Саманта подняла на него глаза.

— Это что за язык такой? — спросила она.

— Шайеннский, — ответил он, скрипнув зубами. — Я индеец, если ты еще сама не заметила этого.

— А-а, вот почему у вас все тело темное. — Краска прилила к щекам Саманты, ибо она слишком поздно сообразила, что ляпнула это зря. Она зажала рот ладошкой и испуганно взглянула в его мрачное лицо. То, что она слышала об индейцах, отнюдь не было обнадеживающим.

Он вдруг озорно улыбнулся:

— Не бойся, я не собираюсь снимать с тебя скальп, котенок. Просто чуть-чуть отрежу от твоих волос. Нагнись-ка, — приказал он.

— Снимать скальп?

Эта мысль никогда не приходила ей в голову. Самантой вдруг овладела тревога, сердце запрыгало, она невольно отстранилась от Ника, но лишь до тех пределов, до которых ей позволили запутавшиеся волосы.

— Я только хочу найти острый камень, чтобы отрезать эту прядь. И потом, — добавил он с улыбкой, — я лишь наполовину индеец и стараюсь детей не пугать.

Она не понимала, почему он думал, будто его слова о том, что он полуиндеец, могут ее успокоить. Вся в сомнениях и в то же время стараясь успокоить себя, она шла за ним нагнувшись, давая ему возможность найти острый камень.

Найдя наконец то, что он искал, Ник выпрямился и притянул Саманту к себе.

Когда же до нее дошел смысл последней фразы, она смело посмотрела в серые глаза Ника и, распрямившись во весь свой рост, составлявший пять футов и четыре дюйма, сказала:

— Я не ребенок. Мне уже восемнадцать лет. Почти.

— Боже мой, да ты еще моложе, чем я думал! — Ник взял камень и ударил им по волосам на фут выше того места, где они зацепились за его одежду. — Куп, — добавил он, показывая на свисающую прядь волос у его бедра.

— Куп? — переспросила она. — Что это?

— Индейцы называют это купом, когда снимут скальп. Что-то вроде трофея.

— Вы не снимали скальп, вам нужно было только отрезать запутавшийся локон. И вовсе не следовало отрезать так много, — сказала Саманта, глядя, как он наматывает длинную прядь себе на руку.

Бросив на нее свирепый взгляд, он поднял острый камень и угрожающе шагнул к ней.

Саманта попятилась, испуганно вытаращив глаза.

Ник засмеялся и выбросил камень.

— Не беспокойся, малышка, я тебя не обижу.

— Я не малышка! — топнула ногой Саманта. Уперев руки в бока, она смерила его взглядом. — А сколько вам лет… дедуля?

— Двадцать шесть, и с каждой минутой я становлюсь все старше. — Он сокрушенно вздохнул. — Нам надо устраивать лагерь. — Ник показал жестом: — Вон там есть ручей, если ты хочешь попить и освежиться. А я разведу костер. — Взяв недоуздок, он направился к небольшой поляне, окруженной валунами и высокими соснами.

Саманта двинулась туда, куда указал Ник, и вскоре обнаружила быстрый ручей, который вызванивал веселую мелодию на разноцветных камешках. Опустившись на колени, она зачерпнула студеной воды, которую нашла очень вкусной, и с удовольствием напилась. Утолив жажду, умыла запылившиеся лицо и руки и вытерла их об одеяло. Сцепив зубы, Саманта опустила ноги в ручей и плеснула ледяной водой на больные места. Они перестали гореть, зуд уменьшился. Поднявшись, она вытерла ноги о пучок травы. Морщась, расчесала пальцами спутанные волосы, пытаясь хоть немного привести их в порядок, поскольку заколки давно были потеряны. Почувствовав себя лучше, она расправила на плечах одеяло и направилась к лагерю.

Ник подбрасывал дрова в небольшой костерок. Когда Саманта подошла поближе, он поднял глаза и показал на плоский большой камень, который притащил:

— Садись к огню и грейся. Я вернусь через минуту.

Саманта посмотрела вслед уходящему Нику, отметив про себя, что передвигается он совершенно бесшумно, демонстрируя при этом грацию танцора. «Индеец, гм…» — задумчиво подумала она. Сидя на принесенном им камне, она протянула руки к огню, испытывая благодарность и за импровизированную скамью, и за тепло.

Спустя некоторое время он вернулся, неся две большие рыбины и несколько крепких зеленых палок. Саманта зачарованно наблюдала за тем, как он вбил по обе стороны костра две палки рогульками вверх и положил на них третью, насадив на нее предварительно очищенных рыб.

— Как вы поймали этих рыб? — удивленно спросила Саманта, зная, что у него нет ни удочки, ни других снастей.

— Я их пощекотал, — ответил Ник.

— Пощекотал? — не поверила Саманта.

— Да. Надо встать на берегу, и когда рыба подплывет, тут ее и пощекотать. Ей это страшно нравится. И тогда остается только вытащить ее из воды. — Его лицо осветилось обворожительной улыбкой.

Саманта улыбнулась в ответ, не вполне уверенная в том, верить ему или нет.

Рыба поджаривалась на открытом огне, распространяя божественный аромат. Саманта вдыхала аппетитные запахи и поглаживала урчащий живот в предвкушении пира. Прошло, казалось, сто лет с того момента, когда она ела в последний раз.

Когда рыба была готова, Ник ловко снял ее с палки. Он разделал рыбу, вынул кости и разложил сочные дымящиеся кусочки на чистом плоском камне. Взяв один, протянул его Саманте.

— Спасибо, — сказала она, принимая аппетитный кусок из его рук. Отщипнув, отправила ломтик в рот. — М-м-м, изумительно! Никогда не ела ничего подобного. Такое едят только на пикниках.

— Вот так шайенны готовят форель, — сказал Ник.

Она съела все до крошки и даже облизала пальцы. Подняв ресницы и увидев, что Ник наблюдает за ней, Саманта вспыхнула.

— Ты, видно, здорово проголодалась, — сделал вывод Ник, собирая кости, и улыбнулся, когда она кивнула. Отойдя на несколько шагов, он встал на колени, вырыл ямку и засыпал остатки от ужина землей.

Саманта взглянула на быстро темнеющее небо. Она вновь спустилась к ручью и сполоснула лицо и руки. После короткого визита в кусты она поспешила вернуться в лагерь.

Как хорошо, что есть костер! Саманта села на камень и протянула к огню заледеневшие руки. Она слышала, как Ник возился неподалеку в кустах. Когда солнце зашло за стену каньона, темнота упала подобно тяжелому бархатному занавесу, накрыв собой все, что их окружало.

Тихонько свистнув, Ник подошел к костру.

— Откуда ты? — спросил он.

Саманта нахмурилась:

— Гм… С крайнего востока.

— Откуда именно?

— Я жила в нескольких местах, — уклончиво ответила она, стараясь не показаться невежливой.

— А как тебя зовут?

Не желая отвечать, Саманта подняла голову.

— Ой, посмотрите! — воскликнула она, показывая на падающую звезду. — Кажется, что они совсем близко, можно достать их рукой!

— Это потому, что воздух чистый, — объяснил Ник. — А вон еще одна.

Они какое-то время наблюдали за небом, пока Саманта, разморенная теплом, не стала зевать.

— Что мы будем делать теперь? — спросила она.

— Отправимся спать. — Ник встал и показал на кучу хвойных ветвей недалеко от костра.

— О! — Саманта посмотрела на узкое импровизированное ложе. Так вот чем Ник занимался в кустах! Она улыбнулась, благодарная за то, что он подумал о ее удобстве. — А где собираетесь спать вы?

— Здесь, с тобой, — будничным тоном ответил Ник. — Ночью будет холодно. Поскольку валежника недостаточно, чтобы поддерживать всю ночь костер, нам придется делиться одеялом и теплом.

Саманта недоумевающе посмотрела на Ника. Неужели он говорит это всерьез? Поднявшись, она поплотнее запахнула на себе пончо.

— О каком одеяле вы говорите? — Она знала только одно — которое было на ней.

— Вот это, — ответил Ник, указывая на то самое одеяло.

— Никогда и ни за что! — Тряхнув головой, она топнула ногой. — Еще чего!

Ей следовало сообразить, что думал он вовсе не о ее удобстве. Она разглядела неподалеку небольшую площадку между двумя скалами. «Вполне подходящее место», — подумала она. Очистив ее от небольших камней, она легла на бок, подобрав ноги к животу.

Земля была холодная и твердая. «М-да, я знавала постель и помягче», — подумала Саманта. Услышав, что ее окликает Ник, она приподняла голову.

— В чем дело? — спросила она.

— Говорю, опасайся змей.

— Брр, — пробормотала Саманта. — Единственная здесь змея находится у костра. И только и мечтает, как бы забрать у меня одеяло. — Она завернулась поплотнее. — Я пока что не видела здесь змей. Наверное, все они замерзли и подохли. — Она свернулась калачиком, стараясь согреться под одеялом. И хотя становилось все холоднее и холоднее, она, вздохнув, попыталась заснуть.

Что-то зашевелилось у края скалы.

Саманта открыла глаза. Она затаила дыхание и прислушалась. Вот опять какое-то движение поодаль!

Что-то медленно передвигалось в нескольких футах от нее, она даже слышала шуршание камешков.

Саманта села, вглядываясь в темноту. Господи, а что, если он не шутил? Став на колени, она снова прислушалась, и вновь раздалось шуршание. Ну нет, она не намерена здесь оставаться, чтобы выяснять, что это такое! Вскочив на ноги, она бросилась к лагерю, в темноте налетев на Ника.

— Ты что? Куда ты несешься как очумелая? — спросил он, хватая ее за плечи.

— З-з-змеи! — крикнула она, указывая трясущимся пальцем на то место, которое она недавно облюбовала себе для сна.

— Правда? — Он выгнул брови. — Ну ладно, я собираюсь спать. Увидимся утром. — Ник не спеша пошел прочь, и его поглотила тьма.

Саманта фыркнула, ничего не ответив. Она подползла к огню и села на землю.

— Я проведу ночь здесь, — сказала она, подтыкая под себя одеяло. Глядя в огонь, она вдыхала смолистый запах сосновых дров. Языки пламени двигались и плясали, цвет тлеющих углей менялся от оранжевого до красного и фиолетового. Устроившись у самого костра, Саманта некоторое время наблюдала за падающими звездами, рассыпающими в небе бриллиантовую пыль. Ей сделалось тепло и уютно, веки у нее отяжелели.

— Мне будет здесь очень хорошо. И мне не нужен Ник Макбрайд и его постель из веток, — пробормотала она.

Начавшийся как негромкий, низкий стон, звук набрал силу, перейдя в протяжный, зловещий вой.

Саманта вскрикнула и отпрыгнула в сторону. Она почувствовала, что волосы у нее на голове встали дыбом. Глаза девушки округлились от ужаса, она вглядывалась в темноту, но тщетно. Постель из сосновых веток была пуста. Где же он?

— Мистер Макбрайд! Ник!

— Я здесь, — послышался голос из-за деревьев.

Она прижала руки к груди, испытав невыразимое облегчение. С опаской глядя на кусты, она бросилась туда, где замаячила высокая фигура Ника.

— Вы слышали? — спросила она. Саманта оглядывалась по сторонам, словно опасаясь, что из ночной черноты выскочит и набросится на нее неведомый свирепый зверь.

Вой повторился; протяжный и дрожащий, на сей раз он был громче и ближе. И на этот призыв откликнулись сородичи зверя.

— Что это? — спросила она и без колебаний бросилась в раскрытые руки Ника. Сильные и надежные, они обняли ее и крепко прижали к обнаженной груди. Саманта ощутила щекой его теплую кожу и услышала биение сердца.

Он мягко погладил ей волосы и стал ее успокаивать:

— Подумаешь, это всего лишь волк, он окликает свою стаю, и только.

— Волки? Стая? Боже милосердный! Какое кошмарное место! — воскликнула она, дрожа всем телом.

Ник притянул ее к себе и, наклонившись, ласково поцеловал в макушку.

Саманта подняла ресницы и увидела глаза цвета ртути, ясные, как звезды в ночи. Она снова задрожала, однако на сей раз уже не от страха.

Нагнувшись, он поцеловал ее в лоб, затем по очереди в каждое веко. Отросшая щетина щекотала ей щеки. Слегка коснувшись носа, его теплый рот опустился ниже, к дрожащим губам Саманты.

Сердце у нее бешено заколотилось. Внезапно она испугалась своих эмоций больше, чем зверей, и отпрянула назад.

— Ник!

— М-м-м? — Он задумчиво посмотрел в ее глаза и вздохнул. — Не беспокойся, малышка. Ты в безопасности.

Он слегка нагнулся и осторожно взял ее на руки. Саманта обняла его за шею и положила голову ему на плечо. Чувствуя себя защищенной, согретой и счастливой, она не стала протестовать, когда он понес ее в темноте к душистой, пахнущей сосной постели.

 

Глава 4

Одинокий волк надрывно выл, взывая к находящейся в отдалении стае. Достигнув апогея, вой обрывался, как если бы его уносил в сторону холодный ночной ветер.

Держа девушку на руках, Ник почувствовал, что она вздрагивает от ужаса. Дрожащей рукой она еще крепче обхватила его за шею. Он готов был раскаяться в той шутке, которую сыграл с ней. Проклятие, уж слишком она была упрямой, ведь все делалось для ее блага — она бы замерзла до смерти одна.

Легкая улыбка коснулась уголков его рта, когда он вспомнил те уроки, которые ему преподали в детстве в шайеннской деревне. Кажется, он весьма убедительно изобразил волка, если на его вой откликнулась стая. И представление со змеей он тоже сумел подстроить. Ник чуть не расхохотался, увидев ее лицо, когда она бежала в лагерь. Он прижал к себе девушку покрепче, чувствуя себя виноватым за то, что так напугал ее. Она казалась такой маленькой и легкой в его руках.

Не имея сил сдержаться, он наклонился и поцеловал ее в макушку. Она была такой невинной и беззащитной. Чем больше он с ней общался, тем все меньше ему верилось в то, что она новая певица у Молли. Если же это так, то эта девица чертовски талантливая актриса.

Ему все время не давал покоя вопрос: что произошло в хижине? Занимался ли он с ней любовью? Она сказала, что он очутился в ее кровати. Проклятие! Почему он ничего не помнит?

А за этим следовали еще более тревожные вопросы. А что, если она была девственницей?.. Или чьей-то дочерью, сестрой?.. Или женой? Крупные капли пота выступили у него на лбу, несмотря на холод. Тысяча чертей! Будет большим везением, если его не повесят или не расстреляют.

— Ник! Что-нибудь случилось? Сюда добрались волки? — дрожащим голосом спросила Саманта.

Чувствуя себя последним подлецом, Ник поспешил успокоить девушку:

— Нет, котенок, все в порядке. Я не дам тебя в обиду.

Ник сурово сжал губы. Он дает такое обещание и намерен его сдержать.

Дойдя до постели из сосновых веток, он опустился на колени и положил девушку. Руки его дрожали, когда он убрал пояс в виде веревки с ее талии и отложил в сторону. Он сглотнул, медленно поднимая пончо и снимая его с нее через голову. На него пахнуло сладким ароматом женщины. Сердце в груди у Ника колотилось как молот. Он попытался отвернуться и сосредоточиться на деле — вытащить и расправить одеяло, но почувствовал, что не в силах пошевелиться.

Она смотрела на него широко раскрытыми глазами. Волосы ее были похожи на шелковистый водопад, струящийся по телу, огибая обнаженные груди.

Проклятие, почему она так доверчиво смотрит? Ник ощутил спазм в горле. Ему не хватало воздуха. У него было много женщин, и хорошеньких женщин, они охотно делили с ним ложе, однако ни одна из них не волновала его до такой степени. Это ему не нравилось. Раньше, если ему хотелось заняться с женщиной любовью, он занимался, и все. Но другие женщины не выглядели такими невинными.

Полная осенняя луна выглянула из-за крон деревьев и осветила серебряным светом лежавшую перед ним нагую девушку. Боже милосердный, она была ангельски хороша!

Затрепетав под его взглядом, девушка отодвинулась и прикрыла руками груди.

Чтобы не дать себе окончательно распалиться, Ник схватил одеяло, расправил его в длину и быстро укрыл Саманту. Лишь сейчас, испытав такое потрясение, он осознал, через какие искушения вынужден был пройти Адам в райском саду.

Прерывисто вздохнув, он растянулся рядом с Самантой, стараясь не думать о соблазнительном теле, близость к которому действовала на него столь возбуждающе. Он клял себя за свои грешные мысли, называл похотливым бугаем. Ведь он обещал защитить ее… а теперь понимал, что самая большая опасность для нее — это он сам.

Когда усталость одержала верх над ее страхом, Саманта прижалась к Нику и заснула. Он подтянул ее поближе, чтобы удостовериться, что ей хватает куцего одеяла. Вздохнув, девушка угнездилась поудобнее, словно спящий котенок. Убедившись, что ей достаточно тепло, Ник уставился в ночное небо и стал размышлять о бесцельности своей жизни. Было уже далеко за полночь, когда его сморил сон.

Ник сопротивлялся и пытался выбраться, оказавшись, словно в ловушке, в шелковой сетке рыжевато-золотистых волос. Он был похож на муху, отчаянно барахтающуюся в паутине. Однако вместо этого он все более приближался к очаровательной соблазнительнице, которая звала и дразнила его. Не в силах далее сопротивляться искушению, он протянул руку и привлек ее к себе, схватив за золотистые пряди волос. Грудь его обожглась о ее нагое тело, он поцеловал ее в полные алые губы, ощутив их сладость.

Она дразнила его озерами своих изумрудных глаз. Обвив руками его шею, прижалась к нему в ожидании ласк. Его ладони охватили ее нежные груди, кончиками пальцев он ощущал затвердевшие горячие соски. Он наклонил голову и по очереди сжал губами трепещущие пирамидки, языком обласкал соски, и соблазнительница застонала от желания. Опускаясь вниз, он оставил горячий след на ее податливом атласном животе.

Когда он снова коснулся ртом ее губ, она принялась жарко, неистово его целовать. Она нисколько не уступала ему в страстности, изгибалась и ерзала всем телом, ища встречи с его телом. Его пальцы отыскали пульсирующий бархатный зев. Лаская шелковистые завитки и проникая глубже, он ощутил, как увлажнилось ее горячее лоно.

Чресла его отчаянно ныли и пылали огнем. Когда он приподнялся над ней, она протестующе вытянула руки, не желая, чтобы он покидал ее. Тогда он быстро освободился от обременяющих его уз одежды.

Она застонала, когда он снова накрыл ее, развела белоснежные бедра, а его пальцы раздвинули ее жаждущий, полыхающий зев. Он вошел в нее своим копьем, и она успела издать удивленный, сдавленный вскрик, прежде чем он запечатал ее рот своим. Она отчаянно затрепыхалась под ним, почувствовав себя пленницей, затем затихла, пронзенная им, тихонько похлопывая его спину руками, словно плененная птица — крыльями.

Лежа поверх ее вздрагивающего тела, он проник языком в ее рот. Затем начал двигаться в ней, нежно гладя теплыми, ласковыми руками, и она обвила руки вокруг его шеи. Он двигался все быстрее, погружаясь все глубже в ее лоно, и она в конце концов ответила ему встречным движением. Им овладела буря эмоций. Его чресла полыхали огнем, он был близок к освободительному пику и издал крик восторга, победный крик, потому что он овладел ею, потому что теперь она принадлежала ему!

Ник проснулся весь в поту, испытывая муки оттого, что так и не смог освободиться от желания. При слабом розоватом свете зари он посмотрел на спящую девушку. Проклятие, это был лишь сон! А его дружок в кальсонах оставался таким же твердым, как стойка забора. Еще не придя в себя от столь яркого видения, Ник уставился на девушку, заново переживая свой сон.

Она спала на боку, лицом к нему. Щека ее лежала на тонкой девичьей руке, вторую руку она положила ему на грудь, пальцы ее касались его шеи. Огненного цвета волосы рассыпались в беспорядке. Серое одеяло закрывало ее лишь сзади, вся же остальная нагота была открыта его взгляду.

Как и во сне, теплый и полный атласный шар груди покоился на его ладони. Он пошевелил большим пальцем, ощутив розовый бутон. Ник втянул в себя воздух, наблюдая за тем, как активно реагирует это нежное чудо на его прикосновения. Саманта пошевелила головой и что-то пробормотала, на секунду ее черные ресницы шевельнулись на фоне белоснежных щек.

Некоторое время он смотрел на ее лицо, а затем наклонился и тихонько поцеловал в припухлый рот. Девушка вздохнула и смочила языком пересохшие губы.

Он провел кончиком пальца по ее щеке и ямочке на подбородке. Когда она сдвинула брови и ее рот чуть приоткрылся, он снова поцеловал ее, подразнив языком. Он подтянул ее поближе, прижал к своему напряженному телу, поцелуй его на сей раз оказался более жарким. Он стал ласкать нежные груди, его рука спустилась ниже, к животу и бедрам, и ее тело податливо откликалось на все его прикосновения.

Зеленые глаза открылись и удивленно уставились на Ника.

Снова поцеловав ее, он пробормотал ей на ухо, продолжая при этом гипнотизировать взглядом:

— Расслабься, котенок. Ты получишь от этого удовольствие. — И опять ткнулся в нее ртом.

Глаза девушки превратились в щелки. Зарычав от гнева, она приподняла голову и вонзила свои белые зубки Нику в нижнюю губу.

Он вскрикнул от боли, дернулся в сторону и отпустил ее. Облизав губы, ощутил солоноватый металлический привкус. Лицо у него исказилось. Однако разгоряченное тело продолжало ныть, и он вновь потянулся к Саманте.

— Проклятие, женщина…

Саманта сжала ладонь в кулак и стала изо всех сил колотить им по лицу Ника.

Он вскочил на колени, прикрывая двумя ладонями подбитый глаз.

В мгновение ока повернувшись на спину, она подняла ногу и нанесла ему чувствительный удар, вскричав:

— Убирайся отсюда, козел вонючий!

Ник откатился прочь, схватившись за пах. Он задохнулся и почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота.

— Ах ты, маленькая сучка! — Он сумел подняться на ноги. Сжав кулаки в бессильной ярости, качаясь, шагнул к ней.

— Мерзкий развратник! — прошипела она сквозь зубы, стоя на краю постели из сосновых веток. Зеленые глаза ее сверкали огнем. — Ты бы еще свою мать соблазнил!

Он сделал к ней шаг.

— Ну ты уж никак не можешь быть моей матерью! — И снова шагнул к ней, сжимая и разжимая кулаки. Соблазнить ее? Судя по тому, как она отвечала на его поцелуи, скорее это она соблазняла его! Он почувствовал новый приступ боли в паху и опустился на колени. Кажется, она сделала его калекой на всю жизнь.

Саманта, совершенно голая, смотрела на него, выпрямившись во весь рост, при этом лицо у нее было строгое, как у школьной дамы.

— Тебе нужно задать хорошую порку! — заорал Ник.

— Только тронь меня — тут же пожалеешь!

Наклонившись, она схватила обеими руками по камню.

— Не смей! — рявкнул он, вскакивая на ноги.

Она отвела руку, в которой находился камень величиной с ладонь, назад, собираясь запустить им.

— Думаешь, побоюсь?

Ник успел увернуться и лишь услышал, как мимо его уха просвистел булыжник.

— Ага! Промахнулась! — поддразнил ее Ник. Он едва успел выпрямиться, как в него полетел второй камень.

— Я так не думаю.

Камень ударился о его череп с такой силой, что зазвенело в ушах.

— Ах ты так?! — взревел он и в ярости бросился на Саманту.

Она успела нагнуться, схватила веревку и одеяло и припустила в лес со скоростью спугнутой лани.

Застонав, Ник поднял руку и стал ощупывать солидную болезненную шишку на голове.

— Черт побери, никогда не видел, чтобы женщина вела себя так буйно из-за нескольких поцелуев. — В паху у него болело и того сильнее. Он поплелся к ручью, чтобы заняться врачеванием своих ран и остудить голову.

Став на колени, он зачерпнул рукой холодной воды. Раздвинув волосы, потрогал все увеличивающуюся шишку. Рука ощутила что-то теплое и липкое. Кровь! Он ощупал пальцами рану. Кровоточит основательно, но рана, похоже, неглубокая. Бывало и похуже… но, черт побери, не от руки женщины!

— С тебя надо бы шкуру спустить! — воскликнул он, адресуя крик в том направлении, куда скрылась Саманта. Неужели он и в самом деле считал ее невинной и беззащитной? Да она не уступит живодеру и бешеной собаке!

Он несколько раз плеснул холодной водой себе на голову и, когда кровотечение остановилось, проделал то же самое с нижней губой.

— Конечно же, больно, но, похоже, от потери крови я не умру, — заключил Ник, когда розовые разводы на его ладони окончательно исчезли.

Он осторожно потрогал опухоль под пострадавшим глазом. Достав из ручья холодный камень, приложил его к больному месту. Когда камень нагрелся, Ник заменил его другим и проделывал это несколько раз — до тех пор, пока опухоль не спала.

И как только она умудрилась такое сделать с ним? Этакая малышка, а избила его как собаку! Маленькая ведьма! Ник со стоном поднялся на ноги. Он посмотрел на лагерь и, несмотря на гнев, озабоченно подумал: куда ее черт понес? Ведь она не знает местности. Она может заблудиться, попасть в какую-нибудь беду. Ник вспомнил о муравьиных укусах. Да она может заболеть и умереть здесь, и в этом будет его вина!

— Черт бы побрал эту женщину!

Он вернулся в лагерь и свистом подозвал Скаута. Когда Ник надел недоуздок на голову мерина, тот поднял на него карие бархатные глаза, ткнулся в плечо носом, а затем загарцевал на месте, горя нетерпением отправиться в путь.

— Ну ладно, давай посмотрим, не можем ли мы найти эту маленькую ведьму, — пробормотал Ник. Схватившись за гриву, он осторожно опустился на спину мерина и направил его в ту сторону, куда убежала Саманта. Пригнув голову к шее мустанга, он стал искать ее следы, надеясь, что у нее достанет здравого смысла, чтобы не свернуть с основной тропы.

Он ехал медленно, но следов не было видно. Ник нахмурился. Лишь остановив Скаута, он заметил отпечаток голой пятки в пыли. Облегченно вздохнув, он порадовался, что получил индейское воспитание, и стал искать другие приметы. Девушка придерживалась края тропы и старалась ступать по листьям и хвое. Хитрая дьяволица! Интересно, где она этому научилась? Ник перевел мерина на более быстрый шаг. Краем глаза он приметил какое-то движение. Подняв голову, успел заметить, как впереди девушка метнулась с дороги в кусты.

— Ладно, мисси, иди вперед и скрывайся, — негромко проговорил Ник. Пустив Скаута ленивым шагом, он откинулся назад и стал свистеть, словно его ничто на свете не интересовало. «Однако губа у меня болит», — подумал он с досадой. Продолжая насвистывать нехитрую мелодию, он приблизился к тому месту, где видел девушку. Ник не спускал глаз с дороги, понимая, что так или иначе ей придется выйти.

С безразличным видом глядя на легкие, пушистые облачка в небе, Ник проехал мимо нее. Боковым зрением он сумел приметить ее напряженное лицо — она выглядывала из-за дерева. Проехав несколько ярдов, он наклонился вперёд и, похлопывая мерина по холке, посмотрел из-под руки назад. На его губах появилась довольная улыбка.

Закутанная в серое одеяло, девушка стояла посреди дороги, расставив ноги, руки на бедрах, и смотрела, как он удаляется. Ник почти физически ощутил ее ярость, когда она топнула ногой, подняв облачко пыли.

— Подождите! — потребовала она.

Ник сделал вид, что не слышит. Он причмокнул, пустив Скаута рысью. Ей не повредит немного попереживать и поудивляться, подумал он. Поделом ей! Кроме того, сейчас он не доверял себе и подозревал, что у него может появиться искушение свернуть ей шею. Пусть она пройдет несколько миль пешочком, это хотя бы немного выбьет из нее дурь. На лице его появилась мстительная улыбка, сменившаяся гримасой боли — давала о себе знать прокушенная губа.

Через некоторое время Ник остановил Скаута в том месте, где высоко над дорогой навис сук. Поднял голову, принюхался и улыбнулся — да, как раз то, что надо. Об этом говорит запах серы, смешанный с запахом дорожной пыли и хвои. Ник направил Скаута по едва заметной боковой тропинке, заросшей кустами бузины, усыпанными красными ягодами, и виргинской черемухи. Пробравшись сквозь пышные заросли, Ник выехал на поросшую травой поляну и остановился. Он услышал бульканье целебной воды, которая омывала большой, покрытый мхом валун и каскадами падала в глубокое, зеленого цвета, озерко.

Отправив Скаута пастись, Ник развязал тесемки на кальсонах. «Если мне удастся когда-либо вернуть мою одежду, — подумал он, — никогда в жизни больше не надену такую штуку». Ник критически осмотрел свой ветхий наряд, который, казалось, того и гляди расползется, затем прополоскал кальсоны и разложил на освещенной солнцем скале сушить.

По упавшему дереву он дошел почти до середины озерка и нырнул в воду. Похоже, оно не имело дна и было очень холодным. Отфыркиваясь, он плавал и выделывал всевозможные курбеты в воде не хуже выдры, позволяя целебной влаге разогнать кровь и успокоить измученное тесной одеждой тело. Кожа его покраснела и покрылась гусиной кожей. Наконец он вылез на берег и улегся на плоской гранитной плите.

Чувствуя, что коченеет от холода, Ник снова натянул еще не высохшие кальсоны, оценив их хотя бы за то, что они худо-бедно, но согревали. Он подумал о девушке, и кривая улыбка появилась на его лице. Вытянув руку, он понюхал под мышкой.

— Может, я и мерзкий развратник, но по крайней мере не воняю, как козел. — Отведя от глаз волосы, он пошел взглянуть на Скаута.

Ник ехал по тропинке к дороге в гораздо более приподнятом настроении. Увидев фигурку девушки, сидящей в печальной позе на валуне, он направил мерина к ней.

Саманта подняла голову; лицо ее было перепачкано грязью и слезами. Она нагнулась к ступне, держась за ногу.

— Что случилось? — спросил Ник.

— Хоть это и не ваше дело, но я напоролась на острый камень, — ответила девушка. — По крайней мере я так думаю, что это был камень.

«Похоже, прогулка не улучшила ей настроение», — подумал Ник. Он слез с лошади и подошел ближе.

— Вы весь мокрый, — сказала Саманта, глядя на плотно обтягивающие его тело кальсоны. Она сморщила нос. — Что это за запах?

— Я искупался.

— Бросили меня и отправились купаться?

— Вот именно. И почувствовал себя хорошо, — растягивая слова, проговорил Ник с сознанием своей правоты. «Если она захочет получить от меня помощь, то должна попросить меня об этом», — подумал он.

Саманта опустила ногу и вытерла руку об одеяло, на его серой поверхности остались красные следы. На подошве Ник разглядел глубокую рану, из которой сочилась кровь.

Что-то шевельнулось в его груди. Он нагнулся к девушке.

— Проклятие, у тебя идет кровь из ноги!

— Думаете, я об этом не знаю? Я не дурочка.

— Ты поступила глупо, наступив на этот камень. — Опустившись на колени, Ник протянул руку к ступне.

Она отдернула ногу.

— Мне не нужна ваша помощь.

— Как же, не нужна! — рявкнул он.

Она сердито сверкнула на него зелеными глазами, закрыв обеими руками кровоточащую рану и надув губы.

Ником овладела ярость, он встал и направился к Скауту.

— Из всех самых капризных и упрямых женщин, которых мне доводилось встречать, ты — самая капризная и упрямая! — Он провел рукой по волосам и снова повернулся к ней. — Ты дашь мне осмотреть твою ногу или нет? Если нет, мисс, делай как знаешь, а я уезжаю!

Покрытая пылью и заляпанная грязью, она сидела и вызывающе молчала.

Ник резко повернулся и запрыгнул на лошадь. Скрипнув зубами, он вполголоса обругал ее и ударил пятками Скаута. Проехал сто ярдов… двести ярдов… триста ярдов. Молчание. «Что же мне делать, черт побери? — подумал он. — Не могу же я просить ее, чтобы она позволила мне оказать ей помощь». Обзывая себя последним дураком, он взялся за повод, собираясь повернуть мерина назад, и в этот момент услышал ее голос:

— Подождите!

— Чего ждать? — спросил он, оглядываясь через плечо.

— Ну ладно, можете осмотреть мою ногу, — сказала она.

— Не знаю, не знаю, стану ли я это делать.

— Ну ладно же! — крикнула она. — Мне нужна ваша помощь.

— Так-то оно лучше.

Ник развернул Скаута. Спешившись, он театрально вздохнул и направился к ней. Опустившись на колени, взял в руку маленькую ступню и внимательно осмотрел порез. Рана была глубокая, в нее набилось много грязи, однако кровотечение почти прекратилось.

— Ее нужно промыть, — сказал он, нахмурившись.

Нагнувшись, он взял девушку на руки и сурово поджал губы, когда она резко отстранилась от него. Чертыхнувшись, он усадил ее на Скаута. Не говоря ни слова, взял повод и повел мерина к высокому суку над дорогой.

Сидя на спине Скаута, Саманта смотрела сверху на макушку Ника. Ногу дергало, но боль не в силах была унять ее гнев. «Экое бесчувственное животное, — подумала она, — буквально вынудил меня попросить у него помощи!» Горючие слезы навернулись ей на глаза. Девушка упрямо заморгала, решив, что не позволит им пролиться. Она не доставит ему такого удовольствия.

И как только он мог показаться ей привлекательным? «Кажется, у него на уме только одно, — размышляла Саманта, — уложить меня в постель! — Она сцепила зубы. — Какое право он имеет обращаться со мной, как с женщиной легкого поведения?» Ее щеки в смятении вспыхнули, когда она вспомнила, как он целовал ее. Развратный наглец! Вчера вечером, пока она не услышала змей и волков, она и поверить не могла, что побежит к нему за защитой. «Самоуверенный осел! Он думает, что я позволю ему взять меня силой! Как же! Кое-что я ему показала». Она фыркнула. Хорошо, что она не забыла уроки главного конюха по самообороне.

Довольная улыбка промелькнула на ее лице, когда Саманта заметила у Ника на голове шишку величиной с куриное яйцо, синяк под глазом и опухшую губу. Так ему и надо! Пинок в пах моментально охладил и отрезвил его. Она обратила внимание, что Ник до сих пор ходит слегка согнувшись. Что ж, он заслужил это, приставая к беззащитной женщине.

Саманта нахмурилась, когда Ник свернул с дороги и двинулся по едва заметной тропке через кусты.

— Остановитесь! — потребовала она. — Куда вы меня тащите?

Ник сурово посмотрел на нее.

— Ты хочешь, чтобы я подлечил тебе ногу или нет?

— Да, но…

— Тогда заткнись и не мешай мне! — И зашагал дальше.

Саманта озабоченно нахмурилась, встревоженная подобным поворотом событий. Он вполне мог бросить ее в кустах и уйти. Или даже убить. Этот решительный мужчина выглядел достаточно сердитым.

Саманта повела носом, почуяв характерный запах. Они очутились на поляне, и ее внимание привлек шум воды, низвергающейся в глубокое, зеленого цвета озерко. Она испытала облегчение. «Он просто хочет промыть мне ногу», — подумала она. Однако когда она посмотрела на Ника, к ней вновь вернулись худшие опасения. Он был дикий, высокий, рассерженный и направлялся прямиком к воде. Саманта замерла. А что, если он собирается ее утопить?

Ник подошел к краю озерка и спросил суровым тоном:

— Так ты хочешь, чтобы я помог тебе?

Все еще опасаясь подвоха, она взглянула на него, пытаясь разгадать его намерения. То, что она увидела в темно-серых глубинах его глаз, ее отнюдь не успокоило.

— Я сама спущусь, — сказала Саманта и слезла, приземлившись на неповрежденную ногу.

— Садись вон на тот камень и промой рану. А затем я ее забинтую.

Саманта оставалась на месте, пока Ник не отошел, а затем кое-как доковыляла до воды.

— Фу, как противно воняет!

— Это минеральный источник. И поторопись! — крикнул Ник. — Я хочу добраться домой сегодня к вечеру.

— Уж будьте уверены, что я не собираюсь мешать вам в этом! — огрызнулась она и осторожно погрузила ногу в воду. — Ой-ой, какая холодная!

Стиснув зубы, она стала болтать ногой в воде. Саманта помыла ноги и лицо и болтала ногой до тех пор, пока она не онемела, а зубы не застучали от холода. Чувствуя себя несчастной, она невольно расплакалась.

— Перестань реветь и прополоскай как следует, — нетерпеливо сказал Ник, подходя к ней сзади.

— Я не реву! — Она вытерла слезы и вынула ногу. Сцепив зубы, провела пальцем по ране. Похоже, рана очистилась от песка и грязи. Снова помахав ногой, она осмотрела порез.

— А ну-ка давай я взгляну, — сказал Ник, опускаясь перед ней на колени.

Саманта задрала ногу и вздохнула с облегчением, когда он кивнул головой. Оторвав широкую полоску материи от своего уникального костюма, Ник обмотал раненую ногу. Покончив с перевязкой, он, не говоря ни слова, свистом подозвал Скаута и взобрался ему на спину.

— И больше никаких несчастных случаев! — сердито сказал он. — Я хочу приехать домой, имея на себе хоть что-нибудь!

— Вы так говорите, будто я сделала это нарочно.

— Садись побыстрее на лошадь! — рявкнул он, сверкнув серыми, как камешки, глазами.

Она схватила протянутую им руку и сжала губы, чтобы не закричать, когда он рывком усадил ее позади себя.

— Так можно и руку сломать, — ворчливо проговорила она.

— Заткнись, женщина! Ты достаточно долго испытывала мое терпение.

— Слушаюсь, господин!

— И больше ни слова, черт побери!

Клокоча от гнева, Саманта ехала в полном молчании, сидя прямо и напряженно. Глаза ее сверлили затылок Ника. «Когда-нибудь, мистер Макбрайд! — мысленно пообещала она. — В один прекрасный день… и очень даже скоро…»

 

Глава 5

Они отъехали от озерка и вновь свернули на пыльную дорогу, которая вилась между высоких сосен и шла все время под гору. Впрочем, Саманта едва ли заметила изменения в характере ландшафта — все ее мысли вертелись вокруг Ника Макбрайда. Она ненавидела его за то, что зависела от него, однако выбора у нее не было. Она не смогла бы выжить самостоятельно в этой дикой стране. Рана на ноге постоянно напоминала об этом, дергая при каждом шаге лошади.

«Это он во всем виноват! — мысленно бушевала Саманта. — Если бы я не убегала от него, я бы не распорола себе ногу». Теперь он торопится добраться до ранчо — да она ждет не дождется, когда они там окажутся. Его кузену Джеффу придется дать ей кое-какие объяснения. И возвратить ей одежду. Уж она с ним рассчитается похлеще, чем с Ником. А получив ответы, одежду, приняв ванну, постарается оказаться как можно дальше от них. Если оба Макбрайда, с которыми пришлось столкнуться, одинаковы, то, видимо, вся семья представляет собой сборище сумасшедших лунатиков.

Она пошевелила ногами — бедра сильно терлись о шершавую спину мерина. Скрипнув зубами, она приказала себе не думать о боли.

На лицо Саманты легла тень, и это заставило ее оглядеться вокруг. Она с изумлением отметила, что они выехали в каньон. Окружающий ее пейзаж был удивительно красив. Поднимающиеся с двух сторон отвесные стены были расцвечены в ярко-красные, кремовые, лиловые и розовые тона и великолепно смотрелись на фоне безоблачного неба. Внизу, вдоль всего ущелья, виднелась полоска травы и темно-зеленых ив, росших у берега узкого ручья, который с веселым журчанием бежал по отшлифованным водой камешкам. Солнечные лучи прибивались сквозь кроны сосен на гребне скал; на тропу ложились длинные фиолетовые тени. Саманта с удовольствием потерла плечи — ей стало тепло.

— Ты погляди, уже почти жарко, — проговорила она, словно не веря самой себе, ведь еще совсем недавно она буквально замерзала.

— Высокие стеньг загораживают от ветра, — объяснил Ник, останавливая мустанга у края дороги. — Сейчас мы попьем воды и дадим передохнуть Скауту. — Он спешился и снял недоуздок.

Саманта обратила внимание, что он даже не предложил помочь ей слезть. «Ну и не надо, я в этом не нуждаюсь», — подумала она. Но едва она собралась сойти с лошади, как мерин затряс головой и поплелся за хозяином. От неожиданности девушка завалилась набок. Она попыталась уцепиться за гриву Скаута, но было поздно. К тому времени, когда мерин поравнялся с Ником, она уже падала. Саманта почувствовала, как руки Ника крепко обхватили ее, приподняли и поставили на землю.

— Спасибо… — пробормотала было она, но Ник отвернулся и отошел от нее.

Кляня дурной нрав мужчин, Саманта заковыляла к ручью. Кристально чистая вода бежала по руслу из разноцветных пород. Она наклонилась, зачерпнула рукой воды и поднесла к губам. Затем ополоснула лицо и руки, смыв дорожную пыль. Уставшая, но освеженная, она откинулась на плоский камень и стала любоваться окружающим ландшафтом.

На ветке над головой Саманты сизо-голубая сойка шумно негодовала на лошадь, которая посмела щипать траву прямо под ней. Пронзительный щебет пичуги отражался эхом от крутых высоких стен каньона. Скаут игнорировал все нападки сойки и продолжал пастись, то и дело переставляя ноги, чтобы отогнать назойливо жужжащих мух.

Мелодично-хрустальное журчание воды, теплые солнечные лучи мало-помалу вернули Саманте душевное равновесие. Согревшаяся и умиротворенная, она закрыла глаза. Однако сновидения ее оказались беспокойными и тревожными. Она была рада, когда Ник потряс ее за плечо и вернул к реальности.

Проснувшись, она тут же ощутила, что у нее стучит в висках и во рту пересохло. Кожа покраснела и стала горячей на ощупь, а рана на ноге дергала при каждом ударе сердца. Желудок жалобно ворчал — девушка ни крошки не ела с тех пор, как накануне поужинала рыбой.

— Вставай, попей воды. Мы отправляемся, — сказал Ник.

Саманта села. Голова у нее кружилась, ее подташнивало.

— Кажется, я никуда не смогу ехать. У меня болит голова. Еще у меня жар, и я голодна.

— Ну, я тоже не самым лучшим образом себя чувствую! — рявкнул Ник. — Ты или встаешь, садишься на лошадь и едешь, или же остаешься здесь.

Вспыхнув, Саманта протянула руку, чтобы он помог ей встать.

Сверкнув холодными, словно льдинки, глазами, Ник повернулся и пошел прочь, поигрывая недоуздком. Он свистнул, подзывая мустанга.

Саманта разгневанно прищурила глаза.

— Ну, ладно же, я тебя проучу, — пробормотала она.

С трудом поднявшись на ноги, медленно доплелась до ручья, наклонилась и долго-долго пила холодную воду. Болтая рукой в воде, она украдкой посмотрела через плечо. Увы, Ник и не думал ее дожидаться, как она полагала. Он уже двигался по дороге, на приличном расстоянии от нее.

— Будь он проклят! Он и в самом деле меня бросит! — воскликнула девушка. Осыпая его проклятиями, она поковыляла за лошадью. — Подождите!

Ник остановил мустанга. Не глядя на нее, он протянул руку и подсадил ее на спину Скаута позади себя.

Злые слезы выкатились из глаз Саманты и побежали по горячим щекам. «Да он просто подлец! Когда он только исчезнет с моих глаз?»

Ник всем своим существом ощущал ярость, исходившую от рыжеволосой женщины, которая сидела у него за спиной так, словно проглотила палку. Впрочем, он и сам клокотал гневом. «За кого она меня принимает, — размышлял он, — за свою горничную, что ли? Что мне с этой ведьмой делать, может, оставить ее?» Тысяча чертей! Да ему шишка на голове не дает покоя, волдыри на обожженной заднице, а она, видите ли, жалуется, что ей жарко и она голодна. Черт побери, они через несколько часов доберутся до ранчо, и там она может съесть хоть целую корову, если у нее будет такое желание!

Он не мог дождаться, когда наконец отделается от нее. И первое, что он намеревался сделать по прибытии, это передать норовистую девицу Джеффу. Сардоническая улыбка появилась на лице Ника, когда он представил себе их встречу. Что ж, Джефф заслужил то, что с ним произойдет. А затем он примет ванну, съест бифштекс, ляжет спать и проспит целую неделю. Он решил для себя, что впредь и близко не подойдет к салуну Молли, во всяком случае, до тех пор, пока там будет она. Эта маленькая злючка способна довести мужчин до такого состояния, что они зарекутся иметь дело с женщинами.

Ник выругался, представив себе, каким насмешкам он подвергнется со стороны поденщиков, когда те увидят, что он въезжает на ранчо в изорванных кальсонах и с головы до ног в синяках. Ему такого не пережить. Ковбои любят посплетничать и в этом отношении могут переплюнуть даже баб. Это станет известно всей округе. Ник покачал головой. Ему нужно либо сменить имя, либо уезжать из этих краев.

Затем ему пришла в голову новая мысль, которая подняла настроение. Может быть, если он дождется темноты, им удастся проскользнуть во двор незамеченными. Пока что его никто не видел. Он ехал обходными путями, появляясь только на перекрестках, которые вели к Каньон-Спрингс. Ник задержал дыхание, подумав, что Саманта захочет, чтобы он отвез ее прямо в город. Но она даже не заметила, где они оказались, — может быть, спала. Он нахмурился. Вскоре им придется на короткое время оказаться на главной дороге, другого пути к ранчо просто не существовало.

Ник посмотрел на высушенную солнцем тропу, и его взгляд упал на голую девичью ногу, прижатую к боку мерина позади него. Она наверняка обгорит, если будет продолжать сидеть в той же позе. Он хотел было предупредить ее, но, вспомнив, как дерзко и нахально она вела себя до этого, передумал.

Ник закрыл свой здоровый глаз, чтобы лучи солнца, отражающиеся от песчаника, не слепили. Черт побери, как же болит голова! В каньоне он поднялся вверх по ручью, чтобы Саманта его не могла видеть, и снова прикладывал холодный камень к подбитому глазу, однако это не слишком помогло. Ник с отвращением потряс головой, вспомнив свое отражение в воде. Глаз его распух настолько, что почти полностью закрылся, опухоль была омерзительного черно-фиолетового оттенка. А губа выглядела так, словно его ужалила пчела. Боже милосердный, конечно же, ему нужно появиться на ранчо затемно! После того как он отделается от этой ведьмы, он станет говорить всем, кто рискнет задавать вопросы, что по пьянке свалился с лошади или что-нибудь в этом роде. Во всяком случае, он не собирался никому рассказывать, что до такой степени был изувечен женщиной.

Каньон остался позади, и впереди открылась поросшая кустарником равнина с небольшими скалистыми холмами вдоль дороги. Ник придержал Скаута и стал рассматривать расстилающийся перед ним путь. Пока что никого не видно. Хорошо. Если ему удастся проехать еще миль пять незамеченным, то после этого он окажется на тропе, ведущей прямо к дому.

— Я хочу пить, — прошептала Саманта.

— Придется подождать. Ближайший источник воды милях в восьми отсюда, — ответил Ник.

Проклятие, зачем он ей так сказал? Он не собирался оставаться на главной дороге так долго. А коли так, то воды не будет до самого ранчо. Так что они вынуждены отправляться прямо сейчас, не дожидаясь темноты. К тому же у него самого во рту творилось такое, словно он жевал вату, глоток воды был бы весьма кстати. Ник пустил Скаута вперед быстрым шагом.

Некоторое время спустя, зная, что водный источник находится за ближайшим поворотом, Ник перевел мустанга на медленный шаг и стал осторожно осматриваться. Он с облегчением отметил, что никого в поле зрения не было.

Скаут, очевидно, почувствовав близость воды, прибавил шагу и не останавливался до тех пор, пока не оказался в тени ивы и не опустил морду в ручей.

— Похоже, не одна ты мучаешься жаждой, — сказал Ник, спрыгивая с мустанга. Он обхватил ее рукой за талию и спустил на землю. — Ну и вид у тебя! — покачал он головой.

Ее волосы спутались, лицо обгорело под лучами солнца. Полосы засохшей грязи, смешанной со слезами, тянулись от глаз к покрасневшему носу. Она бросила на него испепеляющий взгляд и заковыляла вдоль ручья, затем опустилась на коленях к воде.

После того как Ник прогулялся вниз по тропке и справил нужду в кустах, он вернулся к тому месту, где Саманта сидела, прислонившись к стволу ивы. Она смыла грязь и слезы с лица и привела в порядок волосы, которые теперь были влажными. Девушка не сказала ни слова, когда Ник отправился вверх по течению ручья.

Отыскав тенистое место, он утолил жажду, затем ополоснул водой голову и лицо. Прикрыв ладонью глаза, Ник посмотрел на длинные тени от деревьев и определил, что было около четырех часов пополудни. На ранчо они не могут появиться раньше, чем стемнеет.

Он перевел взгляд на Саманту и нахмурился. Девушка бессильно привалилась к стволу дерева, чувствовалось, что она смертельно устала. Ник взял Скаута под уздцы и подвел поближе. Он понимал, что чем быстрее довезет ее до ранчо, тем быстрее она поправится. Саманта даже не подняла головы, словно не заметила его вовсе.

— Время ехать, — с некоторой обеспокоенностью проговорил он.

Она посмотрела на него с таким видом, словно впервые его видела.

— Что?

— Вставай. Поехали, — повторил Ник. Он взял ее за талию и помог встать. Однако ноги бессильно подогнулись под девушкой. Он успел подхватить ее и, поддев руку под колени, поднял и посадил на спину мерина. Взобравшись сам, притянул ее к своей груди.

Саманта напряглась и попыталась выпрямиться, но затем, должно быть, обессилев, привалилась к нему.

Не выпуская из поля зрения девушку, Ник направил мерина по дороге и вот тут-то и столкнулся нос к носу с повозкой. У Ника упало сердце. Черт побери! Алиса и Фред Посли.

Ехавшие на повозке грузный мужчина в линялом комбинезоне и худая, остроносая женщина в льняном платье и в шляпке, защищающей от солнца, вытянули шеи.

— Никак это вы, Николас Макбрайд? Во что вы одеты? — зачирикала Алиса.

Ее муж подъехал поближе, чтобы получше разглядеть.

— Фред, да он, можно сказать, голый! И посмотри на его лицо! — затараторила Алиса, разглядывая Ника из-под шляпки. — А что это за женщина с вами? — Она чуть не выпала из повозки, сгорая от любопытства.

Девушка зашевелилась в его руках, ее зеленые глаза открылись. Она увидела замешательство Ника, и на лице ее появилась мстительная улыбка.

— Ники, дорогой, ты собираешься представить меня своим друзьям?

— Заткнись! — шепотом приказал он, краснея. «Только этого мне и не хватало — встретить самых отъявленных сплетников во всей округе», — подумал он.

Девушка дотронулась до его заплывшего глаза и серьезным тоном сказала:

— Это пощечина любимой. Правда ведь, милый?

После чего погладила его по щеке.

Ник заскрежетал зубами и свирепо посмотрел в озера ее безжалостных глаз. Не мог же он задушить ее прямо на глазах двух свидетелей, как бы ему того ни хотелось! Сухо кивнув супругам, Ник пустил галопом ошалевшего от неожиданности мустанга. Ветер обдувал его полыхающее лицо. Оглянувшись через плечо, он увидел, что Алиса и Фред встали на сиденье, чтобы лучше видеть, и смотрят, вытянув шеи, ему вслед.

— Ну и дерьмо! — прошипел Ник. А он еще беспокоился, что его увидят какие-то там поденщики!

Он почувствовал, как дрожит тело девушки, и встревоженно посмотрел на нее. Она смеялась: очевидно, ей доставляло удовольствие наслаждаться его смятением.

— Так тебе и надо, Ники, дорогой, — растягивая слова, проговорила она.

— Женщина, если ты доживешь до того момента, когда мы доедем до ранчо, это будет чудом! — прорычал он.

— Почему ты не представил меня? — поддразнила его Саманта.

— По одной причине: я не знаю твоего имени, — прошипел он. — Есть и вторая: я не желаю его знать.

Услышав, что она снова захихикала, он наградил ее таким взглядом, от которого его врагов бросало в дрожь. Однако на нее этот взгляд не подействовал. Счастливые слезы побежали по ее щекам, отчего лицо Ника еще больше побагровело.

— Мерзкая женщина!

Ну чем он, спрашивается, заслужил такое?

Он ехал в мрачном молчании вместе с девушкой, которая спала впереди. Когда она привалилась к нему, его буквально обожгла ее горячая кожа. Оставалось надеяться, что это лишь следствие перегрева на солнце, а не лихорадка или что-нибудь похуже.

Он свернул с главной дороги и вскоре увидел изгородь, которая обозначала границу фермы Джейка Макбрайда. Ник с облегчением улыбнулся, когда миновал деревянный знак, который когда-то давно сам вырезал вместе с Джеффом. «Остается всего две мили, слава Богу», — подумал он. Он пустил лошадь прогулочным шагом, поскольку заметил пятна пота и мыла на шее мерина.

— Еще совсем чуть-чуть, Скаут!

Услышав голос Ника, мерин навострил уши и прибавил шагу, узнав знакомую дорогу, ведущую к дому.

Въехав во двор, Ник застонал. Он надеялся проскочить незамеченным, но не тут-то было: его дед сидел на крыльце в качалке.

Старик поднялся на ноги и откинул назад гриву седых волос. Вынув изо рта трубку, сердито спросил:

— Ник, где тебя черти носили? — Он стал спускаться с крыльца. — Джефф приехал две ночи назад, пьяный в дым, и привез твою одежду. И еще у него был пакет с женской одеждой, должно быть, украл в какой-нибудь лавке. Я ничего о него не мог добиться, он только хихикал и помалкивал.

Джейк сделал еще один шаг.

— Что у тебя тут? — Он потер глаза, словно не веря увиденному. — Боже мой, никак женщина! — Джейк поднял недоумевающий взгляд на Ника. — Черт побери, для чего ты ее сюда привез?

— Я расскажу тебе попозже, — перебил деда Ник, явно не настроенный пускаться в объяснения. Он скрипнул зубами, увидев, как один из поденщиков с любопытством выглядывает из двери сарая. — Где Джефф? — Ник огляделся, надеясь увидеть поблизости кузена. Чуть раньше он успел заметить оседланную лошадь Джеффа у загона.

— Он дома. — Джейк повернулся двери. — Джефферсон, выходи! — зычно крикнул он.

Девушка пошевелилась в руках Ника.

— Где мы? Почему ты кричишь?

— Просыпайся. Мы на ранчо, — ответил Ник.

Протерев глаза, она отстранилась от него и недоумевающе огляделась вокруг.

— Мы приехали? — спросила она, словно не понимая того, что он сказал.

Ник не ответил, а передал ее на минуту деду. Соскочив с лошади, он взял ее из рук Джейка и поставил на ноги. Она покачнулась, и он поддержал ее за руку. Входная дверь заскрипела и открылась. Ник поднял глаза и увидел на крыльце кузена.

Сунув руки в карманы, Джефф уставился на Ника и девушку.

— Привет, Ник! — Он нервно хихикнул и продолжал стоять, переминаясь с ноги на ногу. Затем, широко раскрыв голубые глаза, наклонился вперед и, вынув руку из кармана, показал на лицо Ника. — Что с тобой случилось?

Ник дотронулся до распухшей губы. Свирепея, подумал о заплывшем глазе, о шишке на голове. Прищурившись, он шагнул к Джеффу, который стоял и ухмылялся, прикидываясь непонимающим.

— Ничего такого, что можно сравнить с тем, что сейчас произойдет с тобой!

Улыбка сбежала с лица Джеффа, он попятился к двери, однако та оказалась закрытой. Джефф попытался рвануться в сторону.

— Ну нет! — рявкнул Ник. Отпустив руку девушки, он одним прыжком оказался на крыльце. Тело его напряглось. Сжав кулаки, он занес руку для удара.

Джефф вжался спиной в стену, лицо у него побледнело и приобрело цвет его выгоревших на солнце белесых волос. Он поднял руки, чтобы защититься.

Удар Ника был разящим и быстрым.

Джефф как мячик отлетел от стены, кровь брызнула у него из губы. Он судорожно рванул на себе рубаху, разорвав при этом карман. На пол свалился свернутый листок бумаги.

— Ник, погоди!

Однако Ник, отнюдь не склонный чего-то ждать, нанес новый удар кулаком под глаз Джеффу.

— Ой, Ник, погоди, я могу объяснить…

Не слушая Джеффа, разъяренный Ник схватил его за грудки, и новый удар обрушился на физиономию кузена.

Ник услышал испуганный крик девушки, затем что-то глухо упало.

— Черт побери, хватит! — заревел Джейк. — Ник, прекрати!

Ник остановился с занесенным кулаком, трясясь от ярости.

— Ник, я сказал — прекрати!

Ник отпустил рубашку Джеффа, затем медленно опустил руку. Тяжело вздохнув, он повернулся к деду.

Девушка лежала без движения на земле. Джейк опустился рядом на колени и приподнял ей руками голову.

— Что произошло, черт побери? — спросил Ник.

Джейк сердито взглянул на внука.

— Она упала в обморок. — Старик отвел рукой волосы с лица девушки. Из ранки на ее голове сочилась кровь. — Проклятие! Она поранилась. Должно быть, ударилась головой о перила.

Ник соскочил с крыльца и опустился рядом с ними. Взяв девушку на руки, он поднял ее к своей груди.

— Откройте дверь! — крикнул он. — Джефф, позови доктора.

Он заметил, как Джейк поднял с пыльной земли бумажку и сунул ее в карман. Когда старик освободил Нику дорогу, он обернулся и увидел, что Джефф все еще продолжает стоять у раскрытой им двери.

— Черт побери, Джефф! — рявкнул Джейк. — Ты слышал, что он сказал? Поторопись! Девушке требуется помощь!

Джефф перемахнул через перила и бросился к лошади. Он одним махом взлетел в седло и через секунду оставил за собой густое облако пыли.

Ник широкими шагами пересек переднюю комнату. Испытывая чувство вины и тревоги, он смотрел на потерявшую сознание девушку. «Проклятие, может, она и строптивая, но такого не заслуживает», — подумал он. Шагая через две ступеньки, он понес ее наверх, в спальню.

Джейк, дыша, словно дырявые кузнечные мехи, проследовал за ним.

— Роза! Роза! Займись женщиной, где ты?

— Я здесь.

Полноватая седоволосая женщина вышла из спальни Ника, держа охапку грязного белья. Она остановилась, уставясь на Ника и девушку.

— Madre de Dios, что случилось? — Не дожидаясь ответа, она бросила простыни и побежала впереди него обратно в спальню. Сорвала с кровати одеяла и отступила назад, не сводя обеспокоенного взгляда с девушки.

— Она упала и ударилась головой, — сказал Ник. Нагнувшись, он положил девушку на украшенную ручной резьбой испанскую кровать и прикрыл свежей льняной простыней.

Кудахтая, словно квочка, Роза подскочила к умывальнику и схватила пустой фарфоровый кувшин. Что-то приговаривая по-испански, она выбежала из комнаты.

Ник опустился на колени рядом с кроватью и отвел спутанные волосы с побелевшего лба.

— Котенок… — начал он и отдернул руку, с ужасом увидев следы крови на своих пальцах. Он в смятении перевел взгляд на Джейка.

Нахмурившись, старик сказал:

— Это ничего не значит. Раны на голове всегда сильно кровоточат.

Осторожно раздвинув волосы, Ник обнаружил кровоточащий порез от виска до уха.

— Должно быть, она здорово ударилась головой.

Роза ворвалась в комнату, из кувшина, который был в ее руках, плеснулась через край вода. Подойдя к ночному столику, она налила воды в большую фарфоровую чашу. Подтащив стул с высокой спинкой к кровати, она села рядом с Ником, смочила чистую тряпку, выжала ее и приложила к ране.

— Pobrecita! — Бросив сердитый взгляд на Ника, она спросила: — Что ты сделал бедному ребенку? — И тут ее глаза расширились — поскольку она лишь теперь заметила подбитый глаз и распухшую губу Ника, а также его своеобразный наряд. — На вас напали бандиты?

— Нет, — вздохнул Ник. — Всего лишь Джефф.

— Черт возьми! — закричал Джейк из другого конца комнаты и хлопнул себя по колену. — Чер-р-рт возьми!

Ник повернулся к деду.

Джейк стоял у окна и, наклонив голову, вчитывался в смятый листок бумаги, который держал в руке.

— Что там у тебя такое? — спросил Ник.

В глазах Джейка блеснули слезы, он посмотрел на внука:

— Ты наконец-то это сделал! Поздравляю, мой мальчик!

— Поздравляешь? С чем это? — Нахмурив брови, Ник поднялся и подошел поближе. Взяв бумажку из рук деда, он расправил ее на столе ладонью, удивляясь, что могло привести старика в такое состояние.

Ник стал читать затейливые золотые буквы, украшавшие листок… Удар был сокрушительным.

— Нет! — вскричал он, отскакивая от бумаги, словно от гремучей змеи. Он почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо. Схватившись за край стола, Ник в ужасе смотрел на деда. — Меня женили?

Лицо Джейка светилось счастьем. Оно озарилось широкой радостной улыбкой.

— Будь уверен, что так! Да, мой мальчик, наконец-то ты это сделал!

— Я женат! — прохрипел Ник. Широко раскрыв глаза, он уставился на лежащую на кровати фигуру. — На ней? Помоги мне Бог!

 

Глава 6

Джефф натянул повод из лосиной кожи и перевел тяжело дышащего жеребца на шаг. Он не имеет права загонять лошадь. Перед его глазами возник образ рыжеволосой девушки, лежащей без сознания. Она нуждалась в его помощи.

Он сцепил зубы, и на скулах у него задвигались желваки. Надо же, чтобы случилось именно это! Краем глаза он видел, как она подняла бумагу, когда ее порывом ветра сдуло с крыльца. А после этого рухнула как подкошенная. Черт побери, вероятно, она ничего не помнила после той порции виски, и для нее было настоящим шоком узнать, что она замужем. К тому же именно за Ником. Джефф покачал головой, вспомнив, в какую ярость пришел его кузен.

Ника боялись почти все. Похоже, они считали, что он готов в любую минуту снять с них скальп или сделать что-нибудь вроде этого. Джеффа пробрал озноб, когда он вспомнил свирепый, совершенно безумный взгляд Ника. Застав его в этом состоянии, люди начинали ходить на цыпочках и спешили побыстрее убраться.

До этого Джеффу довелось наблюдать подобный взгляд лишь однажды, когда Ник увидел, как жестоко обращаются с дикой гнедой лошадью. Джефф не сомневался, что будь в тот момент у Ника ружье, скотник уже покоился бы под могильной плитой.

Он поднял дрожащую руку и стер кровь с рассеченной губы. Джефф никак не ожидал, что Ник обрушит свою ярость на него. Впрочем, и он никогда не заходил столь далеко. А все то виски. Он хотел немного подшутить, но события повернулись по-другому.

— Господи, а что Ник сделает со мной после того, как увидит бумагу? — застонал Джефф. — Наверное, убьет.

Мысли его перескочили на Саманту. Бедняжка! Что теперь будет с ней? Джефф испытал чувство стыда, вспомнив, как она выглядела: волосы спутались и сбились, на них налипли листья и всякий мусор, лицо обгорело на солнце, сама она была закутана в ветхое, грязное одеяло. А теперь еще и ушиблась. И во всем этом была его вина.

«Будь я проклят, будь проклята моя дурацкая затея!» — подумал Джефф.

— Боже, если ты поможешь мне выпутаться из этой истории, обещаю тебе, что до конца жизни не буду устраивать никаких розыгрышей, — произнес Джефф, поднимая взор к небу. Когда жеребец фыркнул и навострил уши, Джефф со вздохом сказал: — Поверь, Бак, я говорю это на полном серьезе. — И пустил лошадь галопом.

«Какого черта я тогда так набрался? Как получилось, что все события смешались и сплелись?» Под мягкий цокот копыт лошади Джефф вернулся мыслями к роковым событиям.

Тогда он считал, что это будет доброй шуткой, что он разыграет и Джейка, и Ника. Они с Ником решили, что снимут с дилижанса новую певицу салуна, принадлежащего Молли, до ее приезда в город и предложат ей двадцать долларов, если она притворится, что выходит замуж за Ника. Будучи пьяными, они решили: Джейк, узнав, что на самом деле Ник не женился на девушке из салуна, настолько обрадуется, что забудет о своем желании его женить. Джефф вздохнул. Вероятно, все получилось бы, если б тогда не появился старый священник-испанец и не попросил Джеффа помочь ему добраться до Санта-Фе. Искушение оказалось слишком сильным. Джефф застонал, вспомнив, как он пообещал падре предоставить упряжку лошадей, если тот совершит обряд бракосочетания, и отправился за девушкой.

Джефф нахмурился. Когда она сошла с дилижанса, он так и не понял, почему на ней надето безобразное черное платье. Возможно, она не хотела, чтобы запачкались ее нарядные вещи. Она обрадовалась, увидев Джеффа, как если бы его ожидала. Она тоже чувствовала себя неважно. У нее кружилась голова, ее мучила жажда. Поскольку воды у него не было, он предложил ей свою бутылку. Джефф ухмыльнулся, вспомнив, как она в мгновение ока опорожнила ее, а затем набросилась на него с руганью. Когда они добрались до хижины, где их ожидал падре, она рухнула под дерево и заснула.

Ник оказался в еще более непрезентабельном состоянии. Слезая с лошади, он шлепнулся прямо в грязь.

Джефф помнил, что он и сам был пьян, хотя трезвее других, за исключением, естественно, падре. После венчания Ник завалился спать, а девушка вышла из хижины. Джефф обнаружил ее в сарае, где ее вырвало. Он не мог оставить ее, больную и замерзшую, в грязной, противно пахнувшей одежде, поэтому раздел и положил на кровать.

Ему показалось несправедливым, что Ник будет лежать рядом с девушкой одетым, тем более что это был его медовый месяц. Поскольку тот был не в состоянии что-либо сделать самостоятельно, Джефф раздел его, уложил рядом с девушкой и накрыл одним одеялом. Священник торопился попасть в город, и Джефф, собрав одежду и упряжь, бросил все это на повозку, намереваясь вернуться сюда на следующий день.

Когда они добрались до Каньон-Спрингс, Джефф сдержал слово и дал священнику одну из упряжек. Затем отправился к Молли, купил еще одну бутылку… Он не помнил, как добрался до ранчо. Джейк нашел его на следующее утро спящим в повозке.

Джефф покачал головой. Это было вчера. Он проснулся с такой головной боль, что был не в состоянии думать о том, что произошло, вплоть до сегодняшнего полудня. Когда он открыл дверь и увидел Ника на лошади, ему захотелось бежать со всех ног.

Джефф вспомнил побитое лицо Ника. Интересно, в какую еще историю он вляпался? Ник ни словом не упомянул о том, что произошло в хижине. У Джеффа было подозрение, что он ничего не помнил, иначе что-нибудь сказал бы. Джефф потер ноющую скулу — Ник готов был убить его, даже ничего не зная. Джеффа вдруг прошиб холодный пот.

— Рано или поздно он найдет ту бумагу и прочитает ее, — пробормотал он в ужасе. — И я не хотел бы в тот момент оказаться поблизости.

Джефф прискакал в Каньон-Спрингс, оставив за собой густое облако пыли. Он соскочил со взмыленной лошади перед конторой доктора и вбежал внутрь. Поскольку в приемной никого не оказалось, он прошел вперед и открыл дверь, на которой висела табличка «Не входить».

Доктор Генри Джонсон, склонившийся над операционным столом, резко повернулся и раздраженно сказал:

— В чем дело, Джефф? Или ты не умеешь читать? Я занят!

— Простите, док, но нам на ранчо срочно требуется ваша помощь.

— Найди коляску и подожди, — бросил тот. — Или же загляни пока к Молли. Я скоро освобожусь.

Доктор вновь повернулся к лежащему к нему спиной полному мужчине и поднял скальпель, собираясь вскрыть нарыв.

— Вы не могли бы запереть дверь, док? — проворчал клиент. — Уже полгорода побывало здесь с той минуты, как я спустил штаны.

— Простите, ваше преподобие, — весело сказал Джефф, попятился, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Подавив смешок, он подумал о человеке на операционном столе. Его преподобие Герман Уилкес постоянно читал наставления ему и Нику, пугая их адскими муками и Божьей карой. Его преподобие носил розовые кальсоны. Теперь старина Святой Герман не будет смотреть на него свысока. С этими мыслями, довольно улыбаясь, Джефф вышел из конторы.

Однако его улыбка быстро исчезла. Ему предстояло сообщить Молли, что ее новая певица заболела и находится на ранчо. Однако он вовсе не хотел рассказывать ей, что Ник женился на этой девице. Джефф тяжело вздохнул, подумав о той каше, которую заварил.

Возле лошади стоял маленький чумазый мальчишка лет семи, держа в руке уздечку. Его голубые ясные глаза с надеждой посмотрели на Джеффа из-под копны рыжих волос.

— Джефф, я могу напоить твою лошадь?

— Конечно, Томми. И скажи Морту, чтобы он приготовил повозку дока.

Томми с готовностью кивнул.

Джефф бросил монету щербатому мальчугану. С минуту он наблюдал за его действиями, затем пересек улицу, толкнул двери, напоминающие крылья летучей мыши, и вошел в салун.

Сидящая за стойкой бара Молли подняла глаза.

— Привет, Джефф! — Глаза у нее вдруг округлились. — Какая лошадь тебя так помяла?

Джефф подошел поближе.

— Жеребец по имени Ник.

— Садись, выпей пивка. Ты вовремя появился, сейчас будет выступать наша новая певица.

Джефф взял предложенное пиво и сделал глоток.

— Я как раз и пришел, чтобы сказать тебе, Молли, что она… — начал было он.

— «Девчонки из Буффало», — прозвучал хриплый голос.

Джефф опустил кружку и повернулся к сцене. Рот у него сам собой открылся, он ошалело уставился на крупную, ярко накрашенную женщину лет тридцати. Ее рыжие волосы морковного оттенка развевались и подпрыгивали, когда она пританцовывала на сцене, вскидывая вверх ноги в такт непристойной песенке, которую пела.

— Это твоя певица? — ахнул Джефф, вскакивая на ноги.

— Да, наконец-то добралась. Она опоздала на дилижанс, и ей пришлось ехать на повозке с коммивояжером по продаже виски. — Молли сделала гримасу, когда певица сфальшивила. — Я не собираюсь долго ее держать, как только закончится срок контракта, отделаюсь от нее. Она отпугивает моих посетителей.

Джефф покачнулся и снова шлепнулся на стул.

— Дай-ка мне виски, — прохрипел он.

Боже милостивый, если певица сейчас перед ним, то кто была та девушка, которую он снял с дилижанса? Девушка, которую он раздел и оставил в хижине… и которая теперь была женой Ника?!

Ник и Джейк в смятении смотрели друг на друга. Ник снова и снова изучал документ, втайне надеясь, что он — фальшивый. Однако документ — увы! — не оставлял сомнений в своей подлинности.

— Ник, что с тобой? Ты женился на этой девушке или ты не женился?

Джейк был настолько взволнован происходящим, что его трубка выпала изо рта и лежала всеми забытая на полу. Лишь когда снизу потянуло дымком, Ник нагнулся, поднял трубку и передал деду.

— Не знаю. Я был пьян, — ответил Ник. Он все еще не мог прийти в себя. — Но во что бы то ни стало все выясню. Обязательно выясню, черт побери!

Ник понял, что ему нужно немедленно уйти. Он должен все обдумать. Прежде чем дед успел задать ему новые вопросы, он сорвал с вешалки одежду и по дороге к дверям прихватил ботинки. Сбежал вниз по лестнице и направился за дом.

Много лет назад, когда Джейк построил Г-образную комнату над природным горячим источником, он вырыл бассейн глубиной в три фута и канавой для слива лишней воды. Огромные окна со ставнями открывались летом, чтобы дать доступ легким ветеркам, и закрывались зимой, образуя парилку. На ранчо было в изобилии горячей воды, а вот воду для питья приходилось брать из горного источника и привозить в бочках.

Озабоченный тем, чтобы побыстрее вернуться к девушке, Ник помылся наскоро — не так, как обычно, когда он подолгу нежился в бассейне. «Саманта», — слетело имя девушки у него с языка. Во всяком случае, именно это имя фигурировало в брачном свидетельстве. Он застонал, смутно припоминая дурацкое пари, которое заключил с Джеффом. Ник чертыхнулся. Проклятие, он вовсе не был расположен к тому, чтобы жениться по-настоящему! Однако бумага, судя по всему, была самая что ни на есть настоящая. Ник опустил голову и обхватил ее руками. Боже, кажется, он в конце концов это сделал. Он все еще не мог окончательно поверить в происшедшее. Ну да, это была одна из шуток Джеффа, но Джефф не смеялся. Он выглядел озабоченным… и напуганным.

Ник выбрался из бассейна, вытерся и надел мягкие хлопчатобумажные подштанники, затем черные габардиновые штаны, которые плотно обтягивали его поджарую фигуру. Он вздохнул. Черт побери, как хорошо быть одетым в то, что на тебе прилично сидит, не обвисает в неподходящих местах, не вызывает раздражения и зуда. Он сел на грубо сколоченную деревянную скамью, натянул носки и черные сапоги, чувствуя, как приятно мягкая кожа облегает его израненные ноги. Затем надел шелковую черную рубашку, застегнул перламутровые пуговицы и заправил ее в брюки.

Ник потер заросший густой щетиной подбородок и посмотрелся в зеркало. Нет, его слишком беспокоило состояние девушки, чтобы тратить сейчас время на бритье. Пнув злополучные кальсоны ногой, он заметил прядь рыжевато-золотистых волос и улыбнулся. «Куп», — проговорил он. Освободив волосы, он намотал их на палец, затем положил в левый карман рубашки. Швырнув отслужившие свое кальсоны в угол, Ник вышел из комнаты.

Он открыл дверь спальни и бесшумно проскользнул внутрь. Мягкий свет лился сквозь кружевные занавески, бросая ажурные тени на деда и Розу, сидящих у постели. Ник подошел поближе и взглянул на женщину. В груди тяжело застучало сердце. Она все еще была без сознания. Подняв глаза, он встретился со взглядом деда.

Джейк покачал головой. Медленно, как это и свойственно старику, которому без малого семьдесят, он поднялся и заковылял к окну. Раздвинув занавески, выглянул во двор. Подняв мозолистую ладонь, торопливо провел ею по глазам.

Ник отвернулся, зная, что его внешне суровый дед не любит, чтобы кто-то был свидетелем его слабости. Он сел на свободный стул, чувствуя, что им овладевает отчаяние. Его взгляд не отрывался от девичьей фигурки, лежащей на его массивной резной кровати.

Она выглядела такой маленькой, такой хрупкой! Губы девушки сделались бесцветными, лицо белым, словно фарфоровый кувшин на умывальнике. Мокрая тряпка покоилась на лбу, повыше длинных черных ресниц. Влажные прядки рыжевато-золотистых волос курчавились вокруг ее лица.

Ника охватило чувство вины и стыда.

Он посмотрел на Розу. Хотя она никогда ничего не скажет, он прочитал осуждение в ее выразительных карих глазах.

Она бормотала молитву, ее полные натруженные руки перебирали четки. Закончив молиться, она отложила четки, взяла бледную, в голубых прожилках руку Саманты и стала ее поглаживать своими смуглыми пальцами.

— Она так и не пошевелилась? — шепотом спросил Ник.

Роза медленно покачала головой:

— Нет, даже глаз не открывала. — Она накрыла руку девушки одеялом. Сняв тряпку со лба, Роза прополоскала ее в чаше с холодной водой.

Ник осмотрел висок Саманты и с облегчением убедился, что рана не такая страшная, как показалось сначала. Она закрылась, однако темно-лиловый кровоподтек чуть пониже пугал его. Ник проследил глазами за тем, как Роза выжала воду из тряпки, аккуратно сложила ее и вновь положила на лоб девушки.

Ник нервно провел рукой по влажным волосам. Еще никогда он не чувствовал себя до такой степени беспомощным. Что, если она вообще не очнется? Что, если умрет? От этой мысли ему сделалось совсем худо.

Он вскочил на ноги и присоединился к стоящему у окна Джейку, который смотрел на пустынную дорогу.

— Куда, черт побери, провалился доктор? — спросил Ник скорее у самого себя, нежели у Джейка или Розы. Он еще шире раздвинул занавески, вглядываясь вдаль, надеясь, что его острый взгляд разглядит нечто такое, чего не сумел увидеть дед. Увы, ничего не было видно. Он вернулся к кровати. Черт побери, надо что-то делать, нельзя просто так стоять! Но что он мог сделать? Только шагать от кровати до окна.

— Ник, подойди, — позвал его Джейк. — Посмотри-ка вон туда.

Ник бросился к окну и сквозь облако пыли различил повозку, двигающуюся к ранчо.

— Это доктор! Наконец-то! — воскликнул Ник, поворачиваясь к экономке.

Слезы покатились по загорелым щекам Розы. Она осенила себя крестным знамением и поцеловала распятие на своих четках.

Ник молча присоединился к ней, когда она заспешила из комнаты. Он бегом спустился по лестнице, открыл массивную дубовую дверь и стал ждать, когда экипаж остановится перед крыльцом.

Небольшого роста, подвижный мужчина, весь покрытый дорожной пылью, соскочил на землю и отряхнулся. Схватив черный чемоданчик, он поднял голубые глаза на Ника.

— Где моя пациентка? — деловито спросил он.

Велев поденщику позаботиться об измученной лошади, Ник пригласил доктора в дом и жестом показал на лестницу.

— Наверх, док. Она упала в обморок и ударилась головой. Все еще без сознания.

Доктор покрутил головой:

— Прежде всего мне нужно умыться.

Джейк крикнул сверху:

— Сюда, док! — Он проводил врача в умывальную комнату.

Прыгая через две ступеньки, Ник поспешил в спальню, где присоединился к Розе. Через минуту появился доктор и прогнал его из комнаты. С видимой неохотой Ник спустился по лестнице и подошел к деду.

Старик сидел перед камином и что-то рассматривал на каминной полке. Протянув руку, он взял с нее маленький портрет молодой женщины. Волосы на тыльной стороне его запястья были такого же серебристого цвета, как и обветшавшая от времени рамка.

Задумчиво глядя на портрет, он узловатым пальцем коснулся улыбающегося девичьего лица.

— Твоя бабушка, когда ей было шестнадцать. Эта девушка наверху чем-то напоминает мне ее. Правда, у твоей бабушки волосы были цвета спелого каштана. Она была маленькая и хорошенькая, как новорожденная кобылка. Когда смеялась, казалось, что это колокольчики позванивают на ветру. Я благодарен Богу за каждый прожитый с ней день и проклинаю тот день, когда он забрал ее у меня.

Ник смотрел на пламя и вспоминал, что Джейк изменился после того, как бабушка умерла от воспаления легких. От него ушло ощущение постоянно наполнявшей его радости и он сделался ожесточенным, надломленным человеком.

— Вот чего я хочу для тебя и для Джеффа. Потому-то я и говорю вам, чтобы вы женились. Любовь хорошей женщины может принести вам рай на земле. — Он поднял руку, прикрыл ею глаза. — А сейчас из-за моей нерасторопности эта бедная девочка лежит без сознания. Боже, прости меня, ибо я никогда себя не прощу!

Сердце у Ника сжалось. Он проглотил подступивший к горлу ком и положил руку на ссутулившуюся спину старика.

— Джейк, ты здесь ни при чем. Это я во всем виноват. — Испытывая отвращение к самому себе, Ник рассказал Джейку то, что помнил о событиях предшествующих двух дней.

Когда он закончил рассказ, дед продолжал согнувшись сидеть на большом кожаном кресле перед камином. Он смотрел на Ника широко раскрытыми глазами, как будто был не в силах понять услышанное.

Ник опустился на соседний стул и обхватил голову руками.

— Я страшно сожалею, что она ушиблась. Я отдал бы что угодно, лишь бы этого не случилось. Но видишь ли… — Он поднял глаза на Джейка. — Она женщина нехорошая. Певица из кабаре, шлюха из салуна Молли.

Он услышал скрип двери и, повернувшись, увидел Джеффа.

С каким-то странным выражением на лице Джефф медленно прошел в глубь комнаты. Затем остановился, набрал в легкие побольше воздуха и сказал:

— Ник, это вовсе не так. Я только что приехал из Каньон-Спрингс. Певица из салуна Молли — на своем месте. А та девушка, которую я снял с дилижанса, вовсе не из числа девиц Молли. Я не имею понятия, кто такая Саманта Сторм — девушка, на которой ты женат.

 

Глава 7

Джефф откинулся на спинку кресла и опасливо посмотрел на Ника.

— Это все, что я помню, — тихо подытожил он.

— Этого достаточно, — сказал Ник и некоторое время в упор смотрел на кузена. Затем наклонился вперед, уперся локтями в колени и снова схватился за голову. Дело оказалось хуже, чем можно было себе вообразить, но теперь по крайней мере все стало понятным — женитьба, голая девушка в его постели, отсутствие одежды… и все последующие события.

Его мысли обратились к девушке, к тому, как она воспринимала его. Неудивительно, что ее реакция была столь буйной. Вероятно, она смотрела на него как на маньяка, который пытается соблазнить ее при каждом удобном случае. Он ведь принимал ее за девицу из салуна! Хотя она и сказала, что не знает никакой Молли, он ей не поверил. Однако она так и не объяснила, кто она такая… и почему согласилась пойти с Джеффом, вот что главное.

— Проклятие и еще раз проклятие! — Чем больше Ник думал обо всем, тем в большую ярость приходил. — Изо всех твоих дурацких фокусов этот — самый худший! — Выпрямившись, он сверкнул очами на Джеффа. — Ты заслужил хорошую взбучку.

— Я уже получил ее, — ответил Джефф, покрутив израненной головой. Уголки его распухшего рта печально опустились, заплывшие глаза обреченно глянули из узких щелок.

— Черт побери! — Ник тяжело вздохнул и подумал, что Джефф сейчас похож на побитого щенка.

— Угомонись, Ник. Джефф был не единственным болваном во всей этой истории. — Джейк провел ладонью по своей седой гриве. — Проблема в том, что мы будем делать дальше?

— Перво-наперво нужно перестать кричать друг на друга, — раздался сзади невозмутимый голос. — Леди, безусловно, нуждается в покое и тишине.

Ник вскочил на ноги и шагнул навстречу седовласому доктору.

— Док, как она себя чувствует?

Доктор Джонсон посмотрел на Ника в упор.

— В настоящий момент она чувствует себя плохо. Кажется, у нее сотрясение мозга, порезана ступня, ноги в укусах, она сильно перегрелась на солнце и к тому же основательно устала. Ее надо бы перевезти в город, но в таком состоянии лучше не трогать. Кроме того, я уверен, что могу положиться на Розу, которая будет ухаживать за ней.

Он поставил чемоданчик на край стола и подошел к камину. Протянув руки к огню, он потер их, чтобы согреть над душистым, пахнущим сосной пламенем.

— Но она поправится? — сдавленным голосом спросил Ник.

Доктор выпрямился и тронул пальцем кончик носа.

— Полагаю, что да, — сказал он, глядя поверх очков в золотой оправе на Ника. — Я оставил Розе лекарство, которое она даст ей, как только больная очнется.

— Когда это случится? — продолжал допытываться Ник. Ему казалось, что девушка находится без сознания уже целую вечность.

— Не могу сказать определенно, Ник, но надеюсь — сегодня вечером. — Поколебавшись, он назидательно поднял палец. — Ты должен помнить, что она серьезно ушибла голову и у нее горячка. Поначалу она может быть не в себе.

— Что мы можем сделать для нее, Генри? — спросил Джейк своего старого друга.

— Прежде всего убери от нее этих двух буйных мужчин. Утихомирь их. — И, обращаясь к Нику и Джеффу, добавил: — Я не хотел бы, чтобы ее что-то расстраивало.

— Тогда нам лучше не напоминать ей о том, что она была пьяна и вышла замуж за Ника, — пробормотал Джефф.

Доктор Джонсон на минуту застыл от изумления.

— Боже упаси! Разумеется, это будет крайне неуместно! Вы же не хотите убить ее? — Он вопросительно поднял бровь, переведя взгляд на Джейка.

Джейк вздохнул и покачал головой.

Доктор взял в руки чемоданчик и на прощание обвел всех глазами.

— Помоги ей Бог.

Джейк пошел проводить старого друга.

— Я скажу, чтобы в твою повозку впрягли свежую лошадь. А твою пришлю тебе завтра.

— Не беспокойся. Я так или иначе здесь буду, чтобы навестить больную.

Когда дверь за ними закрылась, Ник отошел от камина и шагнул к лестнице.

— Ник! — окликнул его Джефф. — Не делай…

Ник остановился и с вызовом посмотрел на кузена.

Джефф, очевидно, решив, что сказал достаточно, пожал плечами и вернулся к камину.

— Я намерен подняться наверх, и никто меня не остановит, — негромко, но решительно проговорил Ник. — В конце концов, благодаря тебе она — моя жена.

Когда он вошел в спальню, Роза приложила палец к губам и похлопала по соседнему стулу, приглашая его сесть.

— Как она? — спросил Ник.

— Док намазал ей мазью ноги, прочистил и перевязал ступню. Он думает, что она поправится. Больше всего его беспокоит ее голова.

Ник посмотрел на хрупкую фигурку, лежащую на кровати. Саманта, его жена. Жена. Это звучит так странно. «Котенок, — подумал он, — чем мне тебе помочь?» Он посмотрел на белую повязку повыше уха.

— Рану не придется потом зашивать? — обеспокоенно спросил он. Его ужаснула мысль о том, что игла будет прокалывать эту нежную кожу.

Роза погладила его по руке.

— Нет, не придется.

— Слава Богу!

Он откинулся на спинку стула и обвел глазами комнату, начиная от украшенной резьбой кровати и туалетного столика и кончая яркими вязаными индейскими ковриками на полированном деревянном полу. На стене над умывальником висела шкура огромного черного медведя с колышками для ружей, ножей и других причиндалов. Другую стену украшала выделанная шкура лося. В дальнем углу находился дубовый письменный стол, над которым нависали полки для книг. Перед столом располагалось кожаное кресло, и точно такое же находилось перед камином. Это была комната мужчины, пропахшая кожей и табаком, чисто мужская комната, если отвлечься от кружевных занавесок на окнах.

Он снова перевел взгляд на лежащую на кровати девушку. Такая женственная, такая миниатюрная, так странно, что она оказалась здесь. Она не вписывалась ни в его комнату, ни в его жизнь. Ник нахмурился. Тем не менее она была здесь, и он женат на ней. Вписывается или нет — а пока не поправится, нужно все сделать, чтобы она встала на ноги.

— Господи! — Роза устало вздохнула. Подняв руку, она потерла себе виски.

Ник обругал себя за то, что не заметил, как устала эта пожилая женщина. Он положил руку ей на плечо.

— Почему бы тебе не отдохнуть? Я побуду с ней.

Седовласая экономка подняла глаза, ее лицо выразило сомнение.

— Ты позовешь меня, если что-нибудь случится?

— Позову. А теперь иди. — Поднявшись, Ник взял ее за локти и помог женщине встать. Он проводил ее до двери и поцеловал в мягкую морщинистую щеку. — Иди. С ней будет все в порядке.

Чуть поколебавшись, Роза похлопала его по руке и пошла к лестнице, чтобы отправиться в свою комнату.

Ник подошел к окну. Отодвинув занавески, он стал смотреть на усеянное звездами небо. Сколько событий произошло за столь короткое время! Сколько судеб изменилось! Заметив, что в комнате стало холоднее, он направился к камину. Нагнувшись, добавил к догоравшим углям несколько крупных поленьев. Огонь вспыхнул с новой силой, поленья затрещали, разбрызгивая ливень искр. Некоторое время Ник смотрел на пляшущее пламя, затем, зевнув, уселся в кресло, которое освободилось после ухода Розы, и предался размышлениям о своей жизни.

Он ткнулся подбородком в грудь и проснулся. «Черт побери, кажется, я задремал», — подумал он. Нагнулся к лежащей девушке, чтобы убедиться, что она укрыта. Саманта лежала все в той же позе. Сонная, она была похожа на ребенка — и уж никак не на ту ведьму, которая оказалась с ним в хижине. Он нахмурился. Кто она? Он не знал о ней ничего, кроме имени — Саманта Джейд Сторм, которое она ему так и не назвала. Она вообще ничего ему не рассказывала о себе. Почему? Что она скрывала? У него было множество вопросов, но с ними придется подождать до того времени, пока ей не станет лучше.

Он взял ее ладошку и побаюкал в своей руке, провел кончиком пальца по тонким голубым венам. Ее рука была такой маленькой по сравнению с его ладонью… и такой горячей. Наклонившись, он дотронулся до ее лба. Да она вся пылает! Он вскочил и побежал к умывальнику. Схватил фарфоровый кувшин, но обнаружил, что в нем нет воды. Ник ринулся с кувшином к выходу. Повернув ручку и открыв дверь, он столкнулся с Розой, которая собралась проведать больную.

— В чем дело, Ник? — с тревогой спросила она.

— У нее жар. Что нам делать?

Роза бросилась к постели, приложила руку ко лбу девушки.

— Madre de Dios! — ахнула она. — Да она как огонь! — Роза повернулась к Нику. — Беги в подвал, принеси лед. Скажи Джейку и Джеффу, чтобы они принесли наверх большое корыто! И наполнили его водой. Да поживей!

Ник бросился вниз. Приоткрыв по дороге дверь в комнату Джеффа, он просунул в нее голову и крикнул:

— Джефф, вставай! Мне нужна твоя помощь! — И, не дожидаясь ответа, побежал по коридору дальше.

— Что за шум? — ворчливо проговорил Джейк. Он вышел босой из спальни, на ходу натягивая штаны.

— У Саманты сильный жар, — на бегу объяснил Ник. — Роза сказала, что нужно принести наверх корыто и наполнить его водой. А я побежал за льдом. — К тому времени, когда он добежал до входной двери, Джейк и Джефф уже спускались вниз.

Ник домчался до приземистого деревянного сооружения, встроенного в холм. Он вынул болт из тяжелого засова и открыл дверь. Смел покрывавшие лед опилки. При свете луны он увидел, что осталось лишь несколько кусков льда. Ник запер дверь и побежал с большим куском льда к дому.

Пробежав мимо деда и Джеффа, которые дожидались в комнате, Ник внес лед в комнату.

Роза, сняв ночную рубашку с девушки, повернулась к нему.

— Помоги мне посадить ее в корыто, Ник.

Поддев руки под полыхающее тело Саманты, он поднял ее и осторожно опустил в воду. Девушка слегка задрожала, когда холодная вода сомкнулась вокруг нее.

Роза, закатав рукава, опустила руки в корыто, чтобы поддержать больную.

— Разломай лед на мелкие куски и разложи в воде вокруг нее, — скомандовала она.

Ник подошел к стене, снял с колышка увесистый охотничий нож и стал им откалывать кусочки льда, сразу же опуская их в воду.

— Достаточно? — спросил он у Розы.

Придерживая одной рукой Саманту и взяв другой влажную тряпку, Роза кивнула.

— А теперь иди. Остальное я сделаю сама.

«Иди?» Он должен сидеть в комнате и ждать? Не зная, что и как с ней? Он сурово прищурил глаза.

— Я не уйду. Тебе понадобится помощь, и в конце концов я женат на ней.

Роза выгнула дугой бровь и передала ему тряпку.

Ник взял тряпку и стал водить ею по телу девушки. Через некоторое время вода потеплела, а тело сделалось прохладнее.

— Я думаю, ей стало лучше, — сказал он. Ник поднял мокрые пряди волос с плеча. Волосы спутались и были в крови. — Ты думаешь?.. — начал было он, подняв глаза на Розу.

— Хорошо бы нам не промочить повязку, — сказала она.

Они вместе тщательно промыли волосы, после чего Роза обмотала голову Саманты сухим полотенцем, и Ник поднял ее из корыта. Она показалась ему легкой как перышко.

Сейчас, когда жар спал, Саманта дрожала от холода.

Чтобы согреть девушку, Ник прижал ее к себе, не обращая внимания на то, что вода стекает ему на одежду.

— Ники, ты так и будешь стоять с ней всю ночь?

Ник удивленно поднял голову. Экономка ожидала возле кровати, держа наготове полотенце.

Ник застенчиво улыбнулся и подошел к кровати. Уложив Саманту на одеяло, он взял полотенце и помог Розе растереть дрожащее тело девушки. Кожа ее казалась шелковистой и атласной, когда он прикасался к ней своей мозолистой рукой.

После этого Роза заменила повлажневшее полотенце вокруг ее головы сухим. Она развернула одну из своих ночных рубашек и накинула на голову девушки. Затерявшись в пышных складках, Саманта показалась еще более маленькой и изящной.

— Подержи-ка ее, Ник, пока я постелю свежее белье на кровать.

Ник наклонился и взял Саманту на руки. Он прижал ее к себе и почувствовал, как сердце девушки бьется о его собственное — два удара слились в одно. Это было странно… невероятно… замечательно.

Ее голова лежала у него на плече. Густые черные ресницы выделялись на фоне белоснежных щек. Боль и раскаяние охватили Ника.

— Котенок, я так сожалею… — Нагнувшись, он нежно прикоснулся губами к ее лбу.

Веки Саманты задрожали при звуке его голоса. Она вздохнула и ткнулась головой ему в грудь.

— Теперь можешь положить ее, Ники, — мягко сказала Роза.

— Ты слышала? Я думаю, она просыпается, — с надеждой сказал он.

Роза взглянула на девушку и медленно покачала головой. Развернув одеяло, она стояла в ожидании.

Вздохнув, Ник неохотно положил Саманту на матрац. Подоткнув вокруг нее одеяло, он некоторое время не отрывал от нее взгляда, однако девушка продолжала пребывать в глубоком сне.

Роза дотронулась до щетины на лице Ника.

— Почему ты не побреешься? Когда она проснется, ей будет неприятно увидеть тебя в таком виде. Я посижу с ней, пока ты будешь бриться, — сказала Роза, опуская свои довольно пышные телеса в кресло возле кровати.

Ник потер ладонью заросшее лицо. Проклятие, он совсем про это забыл! Конечно, лучше отделаться от такой щетины. Похоже, Роза не впустит его сюда, пока он этого не сделает. Он спустился в комнату, где столкнулся с дедом и Джеффом.

— Ну, как она? — нетерпеливо спросил Джейк.

— Жар спал, — ответил Ник. — Думаю, она скоро проснется.

— Куда ты мчишься? — поинтересовался Джефф.

— Хочу побриться.

— Побриться. В три часа ночи? — изумился Джефф.

Ник широко улыбнулся и удалился, насвистывая.

— Я так думаю, что жар не только у нее, — сказал Джефф. — Дед, тебе нужно и за ним последить.

Ник услышал, как Джейк хмыкнул и велел Джеффу идти спать.

В доме было тихо, когда Ник вернулся в свою комнату.

— Есть перемены? — шепотом спросил он.

— Сон у нее спокойный, и жар пошел на убыль.

Ник любовно посмотрел на невысокую, круглую экономку и подставил ей свой подбородок в ожидании ободрения.

Роза провела рукой по его щеке.

— Так-то получше, hijo, — нежно сказала она.

Она называла его сыном и была для него как мать после смерти бабушки. Ник обнял ее за плечи.

— Нет никакого смысла оставаться нам здесь обоим на ночь. Иди и ложись спать. А я позову тебя в случае надобности.

Роза кивнула и сжала ему руку. Подавив зевок, она положила щетку для волос на умывальник и вышла из комнаты.

Ник сел в кресло и стал смотреть на лежащую на кровати фигурку. Распущенные волосы Саманты походили на блестящий красный веер на фоне белых простыней. Ник взял щетку и осторожно провел ею по шелковистым прядям, чувствуя прикосновение длинных локонов к своим пальцам. Он расчесывал ее волосы до тех пор, пока они не высохли. Решив, что, продолжая это, он может разбудить девушку, Ник со вздохом отложил щетку в сторону.

Наклонившись вперед, чтобы пододвинуть кресло к кровати, он заметил золотистый завиток на полу возле своего ботинка. Ник в смятении наклонился и поднял нежную прядь, ощутив ее шелковистость и легкость. Должно быть, доктор срезал этот локон, когда обрабатывал рану, подумал Ник. Он осторожно намотал его на палец, а затем положил в карман рубашки, где уже лежал один девичий локон. Он смотрел на спящую девушку, едва ли не в первый раз в жизни испытывая смятение и неуверенность. Она была его женой. Его товарищем. Он всегда был один, если не считать Джейка и Джеффа.

Когда ему было пять лет, его отец Джим и мать, Маленькая Фаун, погибли в дорожной аварии. Он остался с Джейком и бабушкой, проводя лето среди племени матери. Ник жил с шайеннами, но был наполовину белым. Он испытывал некую раздвоенность, никогда по-настоящему не принадлежа ни к одной, ни к другой расе. И нельзя сказать, чтобы его не любили, просто одиночество стало образом его жизни.

Что она сделает, когда проснется? Вспомнит ли, что замужем за ним? Всем известно, что он не подарок. Его всегда считали необузданным и буйным, и эта его репутация была оправданна. Он гордился тем, что в нем течет индейская кровь, гордился, что он внук Главного Белого Орла, а вот горожане относились к нему, как к прокаженному, называли «грязным дикарем», другими обидными прозвищами. Когда он был маленьким, он страдал от этого. Став постарше, Ник научился сводить счеты со своими врагами. Он вынужден был их побеждать, чтобы выжить.

Размышляя об этом, Ник вновь переживал чувства горечи и обиды. Неверно было бы говорить, что ему недоставало теплого внимания, но в основном это были проститутки, за исключением Аманды. Он не был у нее первым, хотя она и заявляла об этом. Она отказалась выйти за него замуж из-за того, что он был полукровка.

Ник взял ладонь Саманты и провел пальцем по линии жизни. Ему пришли на ум слова деда: «Хорошенькая, как новорожденная кобылка». Теперь он понимал, почему Джейк вел себя так. Старик хотел, чтобы он был счастлив.

Но он всегда был диким, свободолюбивым, и ему нравилось оставаться таким. Не отвечать ни за кого и ни перед кем, делать, что ему захочется и когда захочется. Теперь же все изменилось. Он женат. Возникло ощущение того, что он оказался в западне, куда его загнала хрупкая девушка с рыжевато-золотистыми волосами. На лбу Ника обозначилась глубокая морщинка. Он планировал когда-нибудь остепениться, но не сейчас, не вот так, сразу…

Однако теперь, когда он смотрел на лежащую фигурку, перед ним возникла картина его собственного ранчо на взморье, рядом с ним Саманта и выводок рыжеволосых детишек, бегающих вокруг. Холодная зимняя ночь, дети улеглись спать. Он сидит с женой у камина, обнимает ее, глядит в изумрудного цвета глаза, и они занимаются любовью прямо у очага… Ник наклонился к кровати, спрятал лицо в волосах Саманты, вдыхая их неповторимый аромат. Он дотронулся пальцем до ее подбородка. Его жена…

Интересно, как она будет себя чувствовать, узнав, что замужем за полукровкой? Опасаясь, что предвидит это заранее, Ник вдруг испытал чувство страха. Она упала в обморок, когда прочитала бумагу. Он знал нескольких белых женщин, которые были замужем за индейцами, но большинство из них не стали бы выходить за них, если бы их не лишали наследства свои же родственники.

Затем мелькнула еще одна мысль, которая и вовсе испортила ему настроение. А что, если она обручена или вообще замужем? Она очень хорошенькая, и вполне вероятно, что у нее уже есть мужчина. Представив себе, как какой-то мужчина бесцеремонно касается ее, занимается с ней любовью, Ник сжал зубы в приступе ревности. Он не был вполне уверен, что хочет иметь ее рядом с собой, однако не был уверен и в том, что не желает. Ему было ясно одно: он не хочет, чтобы ею обладал кто-то другой.

— Да я убью того мужчину, который посмеет прикоснуться к ней!

Услышав его голос, Саманта пошевелилась во сне и что-то пробормотала. Ник наклонился пониже.

— Мэтью! — выдохнула она.

Сердце Ника болезненно сжалось, когда он услышал, что она произносит имя другого мужчины.

— Нет! Беги, Кейти! — Она беспокойно ворочалась на кровати. — Мэтью! Я… не могу… дышать, — прохрипела она.

Ник вскочил на ноги и наклонился над кроватью. Он опустил простыню пониже, чтобы убедиться, что ничто не сдавливает ей горло.

— Ей что-то снится, — пробормотал Ник.

— Кейти, помоги! Мэтью… хочет… убить меня…

В ее голосе звучал неподдельный ужас. Ник ощутил гнев, поскольку не мог расправиться с врагом, который ее мучил. Он сел на кровать, поднял Саманту на руки и прижал к себе.

— Ш-ш-ш, все будет в порядке. Ты в безопасности. Никто тебя не обидит. Я не позволю тебя обидеть.

Она подняла тяжелые веки и посмотрела в его глаза.

— Моя любовь, — прошептала она. Подняв руку, Саманта дотронулась до его щеки.

Сердце Ника подпрыгнуло от счастья. Она назвала его любовью!

Глаза ее закрылись.

— Моя любовь, моя… или… Билли…

Билли? Ее любовь зовут Билли? Ник покачнулся, и его горестно-сладкие видения исчезли в ночи, словно насмехаясь над ним. Тем не менее он продолжал баюкать Саманту, успокаивая и защищая ее от демонов ее сновидений. Наконец, когда она успокоилась, Ник положил девушку на кровать и подоткнул одеяло. На него накатила неописуемая грусть, ему сделалось как никогда тоскливо и одиноко.

Отвернувшись от кровати, он медленно направился к письменному столу. Вынув сигару, надрезал ее конец и сунул в рот. Руки его дрожали, пока он искал спички в кармане. Понаблюдав за пламенем, он поднес его к сигаре и раскурил ее.

Ник подошел к окну и сел на подоконник, открыв створки настолько, чтобы дым уносился в холод ночи. Задача его была ясна — он должен найти мужчину, которого она звала во сне, которого называла своей любовью. Человека по имени Билли.

С отдаленных холмов долетел заунывный вой. Постепенно этот звук то ли замер сам, то ли его отнес в сторону холодный ночной ветер. Ник поднял глаза, чувствуя, как его сердце встрепенулось, откликаясь на скорбный зов одинокого волка.

 

Глава 8

Чувствуя себя совершенно вымотанным, Ник выпил чашку кофе и отодвинул стул от стола. Поднявшись на ноги, он потянулся и подавил зевок.

— Я хочу наведаться к Саманте, а затем готов буду ехать, — сказал он деду.

Джейк пыхнул трубкой, и облачко ароматного дыма поднялось над его седыми волосами.

— В этом нет никакой необходимости, Ник. Почему бы тебе не остаться дома и не поспать? — Он показал жестом на противоположную сторону стола. — Джефф и я управимся со стадом.

Ник покачал головой:

— Вам одним будет трудно. — Он не добавил, что предпочитает заняться делом — тогда у него будет меньше времени для размышлений. Он знал, что, если останется дома и даже если ему удастся заснуть, его будут преследовать мучительные сновидения. Он знал, что ему следует делать; если же он будет принимать желаемое за действительное, это ничего не изменит.

Когда Ник открыл дверь своей комнаты, небо за окном было расцвечено красками восхода. Тонкие розовые солнечные лучи падали на пол и тянулись к кровати, на которой спала Саманта. Ник наклонился и приложил ладонь к бледной щеке. Она оказалась прохладной на ощупь, опухоль на виске спала, однако глаза девушки оставались закрытыми.

Дверь за его спиной открылась и закрылась. Вошла Роза с кувшином кипятка.

— Не беспокойся, Ник. Она поправится, — шепотом сказала экономка.

Он взял нежную маленькую ладонь Саманты и заключил в свою.

— Надеюсь.

Роза подошла к нему и положила руку ему на локоть.

— Твои седельные сумки упакованы и находятся внизу. Я позабочусь о малышке до твоего возвращения, — успокоила она Ника.

— Я знаю, Роза.

Он откинул локон с лица Саманты, его рука задержалась на ее волосах. Подавив в себе желание поцеловать ее на прощание, он резко повернулся и вышел из комнаты. Он никому не рассказал о кошмарах Саманты и об именах, которые она называла. Это было нечто такое, что он должен носить в себе. Подхватив сумки, он вышел во двор и присоединился к Джеффу и деду.

Джефф, чьи глаза излучали печаль, передал Нику повод лошади мышастой масти.

Понимая, что Скауту требуется отдых, Ник вздохнул и запрыгнул в седло. Мышастая выгнула спину. Это была единственная лошадь на ранчо, которая любила взбрыкнуть перед тем, как на ней поедут. К счастью, Ник не мучился от похмелья и позволил ей пару раз взбрыкнуть, прежде чем пустить обычным шагом.

По случаю засухи в долине скот оставался на выпасе в лугах дольше обычного. Ник заключил контракт на продажу говядины с полковником Карсоном, командиром Форт-Гарланда. Коровы с телятами были отогнаны на нижние пастбища, однако большая часть стада — кастрированные и годовалые бычки — паслась на высокогорье, их было гораздо труднее разыскать и собрать.

Когда они достигли подножия гор, Джефф отправился с походной кухней на высокогорье, чтобы организовать лагерь, а Джейк и Ник стали сгонять скот. Джейк разделил ковбоев на группы для прочесывания нижних участков. Ник и два парня отправились выше.

Ник возглавлял группу. Наметанным острым взглядом, сидя на мышастой, он оглядывал сверху лощины и чащи, служившие отличным укрытием для животных.

Лошадь пофыркивала, и из ее ноздрей вылетали клубы пара. Под копытами хрустела покрытая инеем трава.

Ник с наслаждением вдыхал бодрящий холодный воздух, надеясь, что уж он-то прочистит ему мозги. Когда мышастая тряхнула головой и загарцевала под ним, Ник улыбнулся, зная наперед, что уже задолго до окончания дня лошадь настолько устанет, что у нее едва хватит сил идти неторопливым шагом.

Было гораздо холоднее, чем в прошлом месяце, когда он отделил от стада пятьдесят голов и доставил их шайеннам. Таков был старый обычай у Джейка и Главного Белого Орла, восходящий к той первой зиме, когда у Джейка, бабушки Марты и двоих мальчишек не было ничего, кроме одежды на себе да небольшого стада скота. Застигнутый во время охоты снежной бурей, Джейк замерз бы, если бы его не нашла группа голодных шайеннов. Они не только его не убили, но даже отвезли на ранчо. Считая, что он обязан индейцам спасением своей жизни и жизни членов его семьи, Джейк выделил дюжину голов в качестве платы. С того времени он каждую осень отправлял скот в зимний лагерь шайеннов на высокогорье.

Несмотря на холод, рубашка Ника взмокла от пота, пока он скакал из одной поросшей кустами лощины в другую, выгоняя скот и собирая его в группы. Когда почти половина пути была позади, он снял шляпу, вытер платком вспотевший лоб и озадаченно окинул взглядом немногочисленное стадо.

— Дэнни, а ты уверен, что их там больше не осталось?

— Вообще-то должно быть больше, но их нет, — ответил ковбой. — Слим тоже мало нашел, — добавил он, показывая на поджарого паренька.

Ник нахмурился. Трупы им не попадались, значит, причиной были не волки.

— Отгони это стадо, а я еще проверю вверху, — сказал Ник и стал взбираться по крутому склону.

Обнаружив еле заметную тропу, он спешился и некоторое время изучал следы. Затем снова сел на лошадь и двинулся по тропе, которая привела его к осыпи.

— Черт побери! Вот, оказывается, что с ними произошло.

Коровы и бычки попали в западню, из которой не могли выбраться.

Тропа вела в широкий каньон. Ник слез с лошади и, прячась за редкими кустами, попробовал сосчитать количество скота. В одной группе он насчитал сорок голов, в другой — около двадцати молодых бычков. Он медленно передвигался, стараясь не привлечь к себе внимания животных. Ник знал, что для пешего человека дикий скот может быть опаснее, чем медведи-гризли.

Осторожные животные выглядели тощими и голодными, однако были живы, и это свидетельствовало о том, что где-то они находили воду. Ник обошел лощину и вышел к еще одной гряде скал, у подножия которых обнаружил озерко. Ник радостно улыбнулся — в этих краях вода была дороже золота. Проследив путь ручья вплоть до его источника, Ник вошел в грот, где вода вытекала из расщелины в скале. Наклонившись, он зачерпнул ладонями холодной влаги. Он уже собирался попить, когда услышал топот и сопение, от которых у него пробежал мороз по коже. Ник резко обернулся.

Перед ним был огромнейший, настроенный явно недружелюбно бык. Зверь заревел, уставясь на Ника маленькими красными глазами, затем опустил голову и угрожающе покачал длинными закрученными рогами.

Оглядевшись по сторонам, Ник понял, что оказался в ловушке.

— Хей! — крикнул он, замахав шляпой, надеясь напугать и прогнать быка.

Бык воспринял это как вызов и приготовился к бою.

Ник, бросившись в сторону, поскользнулся на мокром камне и упал ничком. Понимая, что не может убежать, он защитил голову и лицо руками. Острием рога разбушевавшийся бык распорол ему руку. Ник что было сил закричал.

Взревев, бык отступил назад, собираясь снова напасть.

Улучив момент, Ник вскочил на ноги. Пошарив сбоку, он выхватил нож с длинным лезвием, чуть пригнулся, расставил ноги и стал ждать. Когда бык снова бросился на него, Ник увернулся и с силой вогнал нож в толстую шею животного.

Бык затряс головой и заревел, брызгая на Ника кровью и пеной. Затем пригнул к земле рога.

Ник ждал, держа наготове нож и целясь в сердце. На сей раз он не имеет права промахнуться — у него больше не осталось сил для новой попытки, его покачивало от боли в руке. Превозмогая страдание и слабость, он ждал атаки. Земля содрогнулась под топотом ринувшегося вперед быка. Двумя руками Ник вогнал нож ему в грудь по самую рукоятку. Алая струя излилась на руки и плечи Ника.

Бык упал на колени, из его ноздрей хлестала кровь. Он перекатился на бок и затих.

Ник извлек из тела животного нож и, осторожно обойдя быка, выбрался из каньона. Взобравшись на мышастую, он пришпорил лошадь и помчался к лагерю.

Саманта металась и ворочалась, окруженная лицами и образами кошмарных сновидений. Она задыхалась и тонула в кроваво-красном мареве. Она открывала рот, чтобы закричать, но крика не было слышно, ее окутывало зловещее молчание. Издалека до нее донеслось громкое ржание лошади, которой причинили боль.

Яркая картина предстала перед ее глазами. Белая лошадь вынуждена была склонить свою гордую шею, на атласных боках виднелись следы крови. Белокурый мужчина снова и снова хлестал ее кнутом.

— Нет! — закричала она, пытаясь подняться на ноги.

Она должна остановить его! Отбросив одеяло, Саманта спустила ноги с постели. Внезапно комната закачалась и закружилась, Саманта схватилась за стойку кровати. Ноги ее отяжелели, запутались в чем-то белом.

Преодолевая тошноту, еле передвигая как будто налитые свинцом ноги, она вышла в коридор. Спотыкаясь, доплелась до лестницы и, схватившись за перила, стала медленно спускаться по ступенькам. Саманта потянула на себя тяжелую дубовую дверь и открыла ее.

Перед глазами ее все колыхалось и вибрировало. Зеленое, похожее на мираж пастбище мерцало и подпрыгивало. Саманта пересекла широкую веранду и вышла в похожий на парк двор. Вдали виднелись приземистые белые с красными крышами коровники и конюшни, окруженные заборами. Ей нужно добраться до конюшен. Она должна остановить Мэтью! От порыва холодного ветра Саманта задохнулась, ночная рубашка обвилась вокруг ног. Ей с трудом удавалось держаться на ногах. Острые камни впивались в нежные подошвы, однако Саманта не обращала на это никакого внимания. Наклонившись вперед и преодолевая сопротивление ветра, дрожа от напряжения, она достигла ограды. Голова у нее кружилась, она ухватилась за жердь и прошла внутрь загона.

— Прекрати! Нет! — крикнула она. — Перестань!

Саманта шагнула к светловолосому мужчине и белому жеребцу Клауду, за которым ухаживала с того момента, когда тот был еще жеребенком. Она покачнулась, чувствуя, что ее не держат ноги. В ушах у девушки зазвенело, и она рухнула на землю. Над ней закружилось небо. Когда земля перестала качаться, она приподнялась на локте. Перед ней словно в тумане плыли жерди загона, а в глаза летели песок и пыль.

Лошадь отчаянно заржала.

Саманта заморгала и с ужасом увидела над собой огромную медно-красную лошадь. Она гарцевала и фыркала от нервного возбуждения. «Она сейчас затопчет меня», — подумала Саманта и, собрав остаток сил, откатилась в сторону. Поднявшись на колени, она ухватилась за жердь забора и сумела встать на ноги.

Что-то заставило ее оглядеться по сторонам. Где она? Вокруг коровники, сараи, загоны…

Саманта ощутила острую боль в голове и непроизвольно подняла руку.

— Ой! — крикнула она, покачнулась и сделала несколько шагов в сторону. Ее плечо уперлось в ногу лошади.

Жеребец встал на дыбы, заслонив собой небо над головой.

Саманта понимала, что нужно освободить дорогу, но ее обессилевшие члены отказывались ей повиноваться. Она закрыла глаза в ожидании, когда погибнет под ударами копыт.

Топот и крики долетели до ее ушей. Чьи-то сильные руки схватили ее, увели от опасности и прижали к твердой, мускулистой груди. Саманта ощутила запах дыма, табака и кожи. Подняв глаза, она увидела бронзовое сердитое и взволнованное лицо мужчины.

Он смотрел на нее, его черные глаза превратились в узкие щелки. Ветер взметнул его длинные иссиня-черные волосы, которые прикрыли точеные черты его лица.

— С тобой все в порядке? — хрипло спросил он. Когда она кивнула, он понес ее к калитке загона и передал седовласому пожилому мужчине.

Старик успокаивающе улыбнулся ей, затем перенес все внимание на что-то, находящееся у нее за спиной. Она повернулась, чтобы посмотреть, и застыла от ужаса, увидев жеребца, который молотил ногами воздух в нескольких дюймах от мужчины.

Гибкий, поджарый и мускулистый мужчина с черными волосами бросился вперед. Когда жеребец двинулся на него, он отступил назад. Мужчина тяжело, прерывисто дышал, его лицо было искажено болью.

— Спокойно, мой мальчик, спокойно, — проворковал он.

Во рту у Саманты пересохло, когда она наблюдала за тем, как мужчина приближался к жеребцу. Тихонько что-то приговаривая, он стал гладить атласную шею и гладил до тех пор, пока гнедой великан не успокоился окончательно.

Мужчина повернулся и, улыбаясь и прихрамывая, направился к ним. Его бронзового цвета лицо было в пыли. Он устремил свой взгляд на Саманту.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — негромко спросил он.

Саманта кивнула и под взглядом его блестящих, как ртуть, глаз затаила дыхание. Пульс у нее участился, сердце гулко заколотилось, толкаясь о грудную клетку.

— Нам лучше пройти в дом, — сказал пожилой мужчина, разрушая произнесенной фразой чары. Он взял Саманту поудобнее и двинулся к деревянному дому.

Мужчина с черными волосами смахнул грязь с рубашки и шагнул вперед.

— Я сам понесу ее, — возразил он.

Старик покачал головой.

— Ты еле идешь, — сказал он. — И потом, она легкая как перышко, так что я справлюсь.

Высокий мужчина молча остановился и выразительно протянул руки.

— А, ну ладно, — проворчал старик, передавая Саманту.

Оказавшись на руках у черноволосого мужчины, который прижал ее к груди, Саманта испытала благоговейный трепет от ощущения его силы. Тугие связки мышц начинались у него от крепкой шеи и шли к широким плечам. Могучие руки держали ее осторожно, широкие ладони с длинными пальцами деликатно поддерживали ее спину. Саманта посмотрела на его лицо. Ветерок приподнял прядь его длинных волос, бросил на лоб. Хотя лицо казалось загрубевшим и обветренным, черты его были правильными по форме. В общем, лицо его трудно было назвать красивым, но тем не менее оно впечатляло. Саманта видела, что он страдает от боли, однако двигался он с фацией пантеры, следя за седовласым стариком, который направлялся к дому.

Старик что-то пробормотал, и до Саманты ветром донесло слова:

— Черт побери этого молодого дурака! Он может упасть и уронить ее в грязь. Но, в конце концов, она его жена.

Испытав подобие шока, Саманта открыла рот. Жена? Она уставилась на своего спасителя. Однако она не знает его! Она не знает никого из этих людей!

Когда они подошли к дому, их встретила на крыльце грузная немолодая женщина. Озадаченно подняв густые брови, она погладила руку Саманты.

— Ах, бедняжка, что с тобой случилось? — запричитала она.

Приподнимая юбки, она последовала за ними.

Высокий мужчина понес Саманту наверх. Войдя в большую спальню, он нагнулся и положил ее на кровать, затем осторожно укрыл одеялом.

Она лежала на подушках, слыша, как гулко колотится у нее сердце. «Но мне здесь все незнакомо!» — подумала она. Напуганная и озадаченная, она окинула взглядом комнату.

— Где я? — Она перевела взгляд с высокого мужчины на седовласую женщину, затем на двух стоящих поодаль других мужчин. — Кто вы такие?

Еще один мужчина, стройный и седой, вошел в комнату. Он нес небольшой черный чемоданчик.

— Юная леди, сейчас самое важное — как чувствуете себя вы? — Он повернулся, ткнул пальцем по очереди в черноволосого высокого мужчину, старика и мужчину со светлыми волосами. Это его она видела у загона? — Роза, выгони их всех, чтобы я мог осмотреть больную.

Когда дверь закрылась, он, улыбаясь, повернулся к Саманте:

— Я доктор Генри Джонсон. Я лечу вас с того момента, как с вами произошла эта неприятность. Вы упали и ударились головой, чем всех нас здорово напугали.

— Я не помню, — сказала Саманта.

Доктор внимательно осмотрел ее, и она сразу прониклась к нему симпатией и доверием, равно как и к Розе, экономке, которая кудахтала рядом, словно квочка. Когда Саманту спросили, зачем она отправилась к загону, она не смогла объяснить. Она не имела понятия, зачем ей это понадобилось.

Доктор осмотрел ее голову и перебинтовал ногу.

— Как это все произошло со мной? Совершенно не помню, как я порезала ногу и стукнулась головой.

Она обратила внимание, что при ее словах экономка бросила вопросительный взгляд на доктора. Тот похлопал ее по руке.

— Не беспокойтесь, некоторые вещи могут сместиться и спутаться на какое-то время. Расслабьтесь и постарайтесь заснуть, — сказал доктор. — Надеюсь, Роза сумеет пробудить у вас аппетит. Вам не мешает немного поправиться. — Он закрыл свой чемоданчик и встал. — Я навещу вас завтра.

Прежде чем уйти, он повернулся к Розе:

— Постарайтесь, чтобы ее окружали тишина и покой, насколько это возможно. Я сейчас осмотрю Ника. Джейк сказал, что его помяла корова.

Когда доктор ушел, Саманта обратилась к экономке:

— Роза, кто такой Ник?

Лицо женщины расцветилось улыбкой.

— Ну как же, малышка, разве ты это тоже забыла? Ник — твой муж.

Комната вновь закружилась перед глазами Саманты.

— Муж? — Значит, это правда. Но почему она не помнит?! Она подняла руку и прикрыла глаза… ничего. Она помнила лишь, как проснулась и оказалась в загоне рядом с дикой лошадью. А до этого была полная пустота.

Доктор ощупал грудную клетку Ника, потрогал синяки — следы ударов, которые нанес ему бык.

— Это поболит некоторое время. Рогом он сломал тебе пару ребер, — сказал доктор, крепко бинтуя грудь Ника. Достал флакон с антисептиком и обработал им раны на плече и руке. — Мне впору открывать свою лечебницу. Благодаря семейству Макбрайдов я вынужден проводить здесь большую часть времени.

— Ой-ой! Проклятие, док, вы не могли бы пользовать чем-нибудь таким, что жжет еще сильнее? — пожаловался Ник.

Доктор хитро улыбнулся:

— Обычно я так и делаю, но я не знал, что ты этого хочешь.

Ник поднял голову и посмотрел в голубые глаза Генри Джонсона.

— Док, вы уверены, что с Самантой все в порядке?

— Она в некотором смятении, но всякий, кто оказался бы на ее месте, испытывал бы подобные чувства. Сейчас у нее сложности с памятью, и меня это несколько беспокоит.

— Что вы имеете в виду? Что именно она не может вспомнить? — потребовал уточнить Ник.

— Она не может вспомнить, что с ней было до того, как она очнулась этим утром в загоне. — Он прощупал последний из синяков Ника, поднялся и закрыл свой чемоданчик.

— Но ведь она вспомнит? К ней вернется память?

— Вероятно.

— Вероятно? Вы в этом не уверены?

— Ник, она ударилась головой. Сильно. Я никогда сам ничего подобного не видел, но слышал о таких вещах. Случается, что вспоминают если не все, то некоторые события, иногда не могут вспомнить ничего из того, что происходило до несчастного случая.

У Ника возникло ощущение, что кто-то дал ему под дых.

— Мы можем что-нибудь сделать, чтобы помочь ей?

— Да, ты можешь кое-что сделать. Постарайся избавить ее от шума и лишних волнений. Она нуждается в покое и отдыхе, да еще в кулинарном искусстве Розы. — Доктор собрался было уже покинуть комнату, но в последний момент обернулся. — Ник, ты в самом деле женат на этой девушке?

— Да, док. Во всяком случае, я так полагаю.

Доктор поднял брови и посмотрел на Ника поверх очков.

— Ты так полагаешь? Разве ты этого не знаешь?

Ник вздохнул:

— Ну, я не совсем уверен. В тот вечер такая неразбериха получилась.

Доктор Джонсон покачал седой головой.

— Не знаю почему, но меня это не удивляет, — заметил он и закатил глаза к потолку. После чего, что-то бормоча, вышел из комнаты.

Ник умылся и переоделся, а затем поспешил наверх. Осторожно открыв дверь, он проскользнул в комнату.

Саманта спала. Роза приложила палец к губам и встала, показав жестом Нику, что он может сесть на стул.

— Я иду вниз готовить ужин, — шепотом объяснила она, похлопала его по плечу и удалилась.

Присев на край стула, Ник взял руку Саманты и прикоснулся к ней губами. Ему стало не по себе, когда он подумал о том, что с ней могла случиться беда. Зачем она отправилась в загон? Еще одна тайна. Он нежно поцеловал ее ладонь и приложил к своей щеке, мучаясь тем, что немало виноват в страданиях Саманты.

— Ах, котенок, хоть бы ты проснулась и бросила в меня чем-нибудь!

— А зачем бы я стала это делать? — спросил тихий голос.

Ник увидел, что на него смотрят глаза цвета свежей зелени.

— Я не хотел будить тебя, — сказал он. — Как ты себя чувствуешь?

— Лучше, чем выглядишь ты. — Вытащив руку из ладони Ника, она отвела прядь волос от его глаз. — Как твое самочувствие? Доктор сказал, что тебя помяла корова.

Ник прерывисто вздохнул, чувствуя, что ему больно дышать. Но он готов был даже умереть, лишь бы она продолжала касаться его лица.

— О, я чувствую себя отлично!

— Роза сказала, что ты мой муж, — проговорила Саманта, покусывая губу. — Я не знаю, что было. Я не помню тебя.

Ник видел, что она в смятении.

— Ты ушибла голову. Ничего страшного, потом ты все вспомнишь. — Он готов был рассказать ей, что тоже мало что помнит. И тут его осенила радостная мысль — если она не помнит его, значит, не помнит и Билли. Он заулыбался.

— Когда мы обвенчались? — спросила Саманта.

— Гм… недавно. В общем, у нас еще медовый месяц, — ответил Ник. Это по крайней мере было правдой.

Саманта судорожно втянула в себя воздух.

— Медовый месяц? — Глаза ее стали большими, испуганными.

Ник покачал головой:

— Черт бы меня побрал с моим длинным языком! — Он погладил ее по руке. — Да ты не беспокойся! Я не буду выполнять обязанности мужа до тех пор, пока ты сама этого не захочешь.

Она порозовела и отвернула голову.

Пульс у Ника участился. Она была хороша, как закат солнца в пустыне, когда вот так краснела.

Дверь открылась, и в комнате появилась Роза с подносом.

— Кажется, малышка, ты чувствуешь себя получше. — Она поставила еду на столик рядом с кроватью и повернулась к Нику: — А ты спускайся вниз. Твоя еда на столе.

Ник помешкал — ему так не хотелось уходить!

Экономка махнула пухлой рукой, прогоняя его, как она прогоняла назойливых цыплят:

— Иди, иди! Пусть девочка спокойно поест, — ворчливо добавила она.

Ник с минуту постоял, затем пожал плечами и улыбнулся Саманте. При виде ее ответной улыбки у него радостно дрогнуло сердце. Чувствуя себя мальчишкой, он послал ей воздушный поцелуй и вышел. Может, не так уж и плохо, что она потеряла память? Надо позаботиться о том, чтобы никто не рассказал ей, что же на самом деле произошло, до тех пор, пока он сам во всем не разберется.

 

Глава 9

— Не-е-ет!

Полный ужаса крик пробудил Ника от глубокого сна. Он рывком сел на кровати и, моргая, стал прислушиваться. Крик повторился. Саманта! Ник схватил лежащие на стуле штаны, влез в них и, застегивая на ходу, бросился в комнату, где спала Саманта. Подбежал к маленькой фигурке, которая корчилась на кровати, и, наклонившись, осторожно потряс ее за плечо.

— Саманта! Это Ник. Проснись, котенок!

Все еще находясь во власти сна, Саманта отшатнулась.

Когда Ник снова потряс ее, она открыла полные слез зеленые глаза и уставилась на него.

— Это Ник, радость моя. Помнишь? Твой муж, — проговорил он, замечая, что она постепенно приходит в себя. — Тебе приснился страшный сон.

Ее лицо сморщилось, Саманта уткнулась в его ладони и разрыдалась.

— Это было ужасно…

Он сел на кровати, обнял ее, притянул к своей обнаженной груди и стал гладить ей волосы.

— Успокойся… Ты в безопасности…

Мало-помалу руки девушки обмякли, рыдания утихли, и она заснула у него на плече.

Не желая отпускать ее, Ник спрятал лицо у нее в волосах, прижался губами к шелковистым прядям. Он нахмурился, подумав о том, что ее продолжают преследовать какие-то черные сны. В прошлый раз она не могла вспомнить, что за кошмар ей приснился. Что же такое с ней могло случиться до их встречи? Проклятие, он дорого бы дал, чтобы это выяснить! Ник потерся щекой о ее лоб. Она казалась такой маленькой, такой уязвимой. Им владело неукротимое желание защитить ее, и одновременно он мучился от сознания своей беспомощности.

Раньше, имея дело с женщинами, он никогда не испытывал ничего подобного. Почему же сейчас все было по-другому? Вот уже неделя, как Саманта пришла в себя, и одного ее взгляда было достаточно, чтобы он ощутил слабость в коленях и приступ немоты. Осторожно опустив девушку на кровать, Ник поцеловал ее в лоб. Он укрыл ее, с трудом совладав с желанием лечь рядом и не выпускать из своих объятий. Черт побери, да он перепугает ее сильнее, чем все ночные кошмары! Вспомнив Билли, он в сердцах выругался.

Женитьба у него была неординарная — он чувствовал свою ответственность, не имея никаких благ от нее. Он не мог ничего предпринять до тех пор, пока у Саманты не восстановится память или пока он не найдет человека, чье имя она выкрикнула во сне. Ник покачал головой. В любом случае он потеряет ее. От этой мысли ему становилось больно и тоскливо, и он ругал себя за то, что слишком привязался к Саманте.

Проведя рукой по волосам, он подошел к очагу и добавил поленьев. Когда он уже собрался уходить, его взгляд упал на черное платье, лежащее на стуле. У Саманты не было ничего, кроме двух безобразных траурных платьев. Нужно приобрести для нее что-нибудь. Ник улыбнулся. Сегодня он позаботится об этом! Ник некоторое время смотрел на спящую Саманту, затем босиком бесшумно проследовал к двери и вернулся в свою комнату.

Когда Саманта проснулась, сквозь кружевные занавески на окнах пробивались яркие солнечные лучи. Она села, опершись спиной об изголовье кровати и подтянув колени к груди. Заметив свежие поленья в камине, улыбнулась. Ник!

Неделю назад Саманта, открыв глаза, обнаружила, что ей не известно ничего из того, что ее окружает, — ранчо, комната, люди. Да и о себе она ничего не помнила. У нее не осталось прошлого, было лишь настоящее, которое ее пугало, и совершенно неясное будущее. За эту неделю она стала узнавать Макбрайдов и Розу, общаться с ними, хотя до сих пор не могла вспомнить, как они появились в ее жизни.

Иногда осколки и обрывки прошлого проносились в ее мозгу — в виде какой-то фразы, лица, имени, но они мало что объясняли. Она ковыряла пальцем лоскутное одеяло на кровати, думая о том, как оно напоминает ее собственную жизнь, которая состоит из отдельных кусочков, сложенных без всякой выкройки и плана. И еще из снов — мрачных, кровавых, кошмарных, от которых ее бросало в пот, которые заставляли кричать по ночам и просыпаться. И ей приходила в голову мысль, что, может быть, было бы лучше, если б она так ничего и не вспомнила.

Саманта закрыла глаза и обхватила себя руками, как бы снова переживая приятные ощущения от объятий Ника, в которых она проснулась прошлой ночью. Она не могла вспомнить подробностей того сна, в памяти осталось лишь чувство ужаса. Он держал ее в объятиях, успокаивая и убеждая, что она в полной безопасности.

Почувствовав себя лучше, она сказала, что готова освободить его спальню и перебраться в одну из свободных комнат, однако Ник не согласился. Он сказал, что ему удобно находиться там, где он сейчас, что он хочет, чтобы она оставалась в этой комнате.

Саманта сделала глубокий вдох, ощутив легкий запах табака, кожи и дыма от горящей хвои. Это его комната, его запахи, они здесь присутствовали — и ускоряли ток в крови.

Ник Макбрайд. Ее муж. При мысли об этом у нее в душе появлялись противоречивые чувства. Хотя она его и не помнила, но находила достаточно красивым, сильным и мужественным, способным заставить трепетать любое девичье сердце. Однако иногда что-то в нем ее пугало — что-то дикарское, хотя временами он мог быть удивительно нежным и деликатным.

Саманта вздохнула, вспомнив, как Ник, помятый и окровавленный, смертельно усталый, со сломанными ребрами, настоял на том, что сам понесет ее к дому. Даже тогда его руки казались ей знакомыми, словно она когда-то прежде уже была в его объятиях.

Роза рассказала ей, что Ник оставался у ее постели, когда она была без сознания, и даже купал ее во время горячки. При этой мысли лицо у Саманты вспыхивало, хотя она и знала, что они женаты.

Женаты… Саманта хотела бы вспомнить их свадьбу… и медовый месяц. Она улыбнулась. Да, особенно их медовый месяц. Ее бросало в жар, когда она начинала об этом думать. Закрыв глаза, девушка попыталась представить себе, каким образом он мог заниматься с ней любовью, однако дальше поцелуев ее воображение не шло. Проклятие! Вместо кошмарных снов почему бы ей не приснился сон об этом?

Желая поскорее увидеть Ника, она встала с кровати и сняла с себя просторную, явно не ее размера ночную рубашку. Взяла платье, надела его и состроила гримасу. Остается жить надеждой, что ее чемодан, который потерялся во время путешествия на дилижансе, скоро найдут. Сама она этого не помнит, но Ник сказал, что все ее вещи потерялись, когда они были в свадебном путешествии. Саманта нахмурилась. Он не объяснил, откуда у нее эти два черных платья. Она собрала руками избыток материи у талии и посмотрелась в зеркало. Нет, эти платья не могут принадлежать ей — они слишком велики.

Саманта взяла щетку и попыталась хоть немного привести в порядок волосы. Кое-как распутав вьющиеся пряди, она выпустила волосы на свободу, и они блестящими волнами упали до самой талии. Прибрав в комнате, Саманта спустилась по лестнице вниз.

Войдя в столовую, она увидела за столом Джейка и Розу.

— Доброе утро, — сказала Саманта с улыбкой.

На лице Розы засияла ответная приветливая улыбка, и она пошла за чашкой.

— Утро доброе, голубушка. Как ты себя чувствуешь сегодня? — спросил Джейк.

— Чудесно! — Она села рядом. — А где Ник?

— Он с Джеффом отправился в город за продуктами. — Джейк вздохнул. — Может, хоть на этот раз они его привезут.

Саманта посмотрела на него, не понимая, что он имел в виду, и хотела было задать ему вопрос, но в этот момент вернулась Роза, неся тарелку с бифштексом, яйцами и бисквитами.

— Твой завтрак, малышка. Ешь, а потом мы поищем тебе какую-нибудь другую одежду, — сказала она, поставив тарелку перед Самантой.

— Спасибо, Роза. Очень аппетитно выглядит. — Саманта принялась намазывать ароматный хлеб маслом. — И слова про одежду меня радуют. Мне уже надоело быть похожей на уродливую старую каргу.

Джейк погладил ее по щеке.

— Ты никогда не будешь похожа на старую каргу, в каком бы наряде ни была.

После завтрака они с Розой ушили одно из платьев экономки, и теперь у Саманты появилась замена. В гардеробе Розы были либо коричневые, либо красные платья, но поскольку красные сочетались с рыжими волосами Саманты плохо, то они обе остановились на коричневом, недавно приобретенном платье, которое было тесновато для Розы.

Саманта деловито простегала швы, радуясь тому, что наконец-то будет выглядеть прилично. За последнюю неделю она обнаружила, что по хозяйству нужно делать много такого, чего она не умеет, — например, готовить, печь, стирать. Под руководством Розы она уже кое-чему успела научиться.

Саманта улыбнулась. Теперь она может сделать даже пахнущее розами мыло, похожее на то, которое было среди ее вещей. Она вздохнула, досадуя на недостаток своих знаний и умений. Должно быть, в своей прежней жизни она была страшно ленивой или избалованной.

Девушка подняла глаза на сидящую напротив нее седовласую женщину, которая сосредоточенно чинила носки.

— Роза, расскажите мне про Ника. Какой он был, когда был маленький?

Роза взглянула на Саманту и улыбнулась:

— Ты не поверишь, видя его сейчас, но он был очень застенчивый и добрый, chica. Он часто приносил мне в подарок то, что находил, — полевые цветы, крохотные птичьи яйца, блестящие камешки. — Опустив ресницы, она помолчала, словно что-то припоминая, затем подняла глаза на Саманту. — Очень не любил, когда его дразнили. Когда ему делали больно, не признавался, хотя это было видно по его глазам.

Саманта вспомнила, как темнели его серые глаза, если он сердился, и светились, словно ртуть, когда смеялся.

Нахмурившись, Роза продолжала:

— Помню, однажды Джеффа пригласили в город на вечеринку. Ники такого приглашения не получил. Он скрыл обиду и уговорил Джеффа идти без него. Джефф так и сделал, однако вскоре вернулся домой с подбитым глазом. Я узнала позже, что он ввязался в драку, потому что кто-то назвал Ника грязным индейцем. Джефф не сказал об этом Нику, но я уверена, что он каким-то образом потом узнал об этом.

Саманта смахнула слезы с глаз, когда Роза стала рассказывать о тех предрассудках, которые отравляли жизнь маленькому осиротевшему мальчику. И еще она видела перед собой ребенка, о котором рассказывала Роза, — застенчивого и доброго, с задумчивым взглядом серых глаз, и ей захотелось обнять его, успокоить и ответить на его поцелуи.

После завтрака Саманта забрала свое шитье и поднялась к себе. Она закончила подшивать подол и повесила платье на вешалку, чтобы оно отвиселось и расправилось.

Подняв руки, Саманта потянулась, сладко зевнула и легла на кровать. Она закрыла глаза и задремала с мыслями о высоком сероглазом мужчине.

Вздохнув, Ник швырнул окурок на землю и оторвался от столба, который он подпирал битый час. Он не сводил взгляда с ателье по пошиву дамской одежды, ожидая, когда там не будет посетителей. Пересекая улицу, он с ухмылкой подумал, что это заведение популярно не меньше, чем бордель в субботний вечер, с той лишь разницей, что здесь завсегдатаями были женщины, а не ковбои.

Заметив идущего по улице Джеффа, Ник поспешил войти внутрь ателье и закрыть за собой дверь, хлопнув при этом так, что она жалобно зазвенела.

Маленькая, с пышными формами женщина раздвинула портьеру в дверях напротив и, широко раскрыв голубые глаза, воскликнула:

— Mon Dieu! Что это за шум?

Когда она увидела Ника, ее глаза распахнулись еще шире.

— Это вы, месье?

Ник посмотрел по сторонам. Он был один в помещении.

— Я не месье. Я Ник Макбрайд, и, должно быть, именно я учинил это ненароком. — Он сорвал с головы шляпу и стал нервно мять поля. Окинув взглядом комнату, он увидел разных фасонов шляпки, кружева и перья и почувствовал себя лисой, попавшей в курятник.

— Я могу вам помочь, месье?

— Ник, мэм, меня зовут Ник. — Внезапно усомнившись в разумности своих действий, он попятился к двери.

Женщина понимающе улыбнулась и шагнула вперед. Взяв у Ника шляпу, она положила руку ему на локоть и провела в гостиную. Мягко подтолкнув к креслу, сказала:

— Я думаю, вам здесь будет удобнее, не так ли?

— Нет… то есть да. — Он провел пальцем по шее: воротничок внезапно стал слишком тесным.

— Вы пришли купить что-нибудь для леди? — Она налила в чашку дымящейся жидкости и протянула ему.

Ник обхватил хрупкую фарфоровую чашку обеими руками, боясь уронить. Поднеся ее к губам, сделал глоток. Боже! Что это? Он заморгал глазами, чтобы его не вырвало.

Улыбнувшись, женщина протянула руку и взяла у него чашку.

— Я думаю, месье предпочтет что-нибудь другое вместо чая. — Она открыла дверцу буфета, достала высокую бутылку и хрустальный стакан. — Думаю, бренди подойдет.

Ник кивнул. В самом деле, ему сейчас необходимо было выпить. Он взял стакан, который она перед ним поставила, и сделал глоток, отбив вкус чая.

Женщина снова наполнила стакан.

— А теперь, м-м… Ник, чем я могу вам помочь?

Он сделал еще глоток из хрустального стакана и почувствовал себя более уверенно.

— Мне нужна одежда для женщины — моей жены. Абсолютно все, я так понимаю.

— Какие у нее размеры? — спросила женщина.

— Размеры? Черт побери, не имею понятия. — Ник нахмурился. — Чуть повыше вас и не такая… гм… здесь… немного… поменьше, — забормотал он, не зная, куда деть руки.

Женщина одарила его лучезарной улыбкой, на щеках у нее появились ямочки.

— Думаю, я поняла, — сказала она, открывая высокий шкаф.

Через некоторое время, допив бренди, Ник с удивлением разглядывал лежащие перед ним вещи.

— Боже мой, я и не подозревал, что женщина так много всего носит, — смеясь, сказал он.

Поначалу он смущался и чувствовал себя неловко, особенно покупая нижнее белье, но затем освоился и развеселился.

— Ты уверен в отношении корсета, Ники?

— Уверен, Мими. Я не хочу, чтобы моя жена была зашнурована в такую штуковину.

— А турнюр? — спросила хозяйка ателье, потрясая перед его носом предметом, который напоминал проволочное гнездо.

— Нет!

Дождавшись, когда она вышла из гостиной, Ник вытащил из стопы белья кружевную зеленую ночную рубашку. Она была мягкая и такая прозрачная, что он мог видеть через нее собственную руку. Ник улыбнулся озорной улыбкой. Он хотел бы увидеть Саманту в таком наряде! Положив рубашку на место, он раздвинул портьеры и вышел в переднюю.

— Ты уверена, что все будет готово к Рождеству?

Женщина кивнула:

— Будет готово.

Ник ткнул пальцем в рулон зеленого китайского шелка. Мими сказала, что этот шелк переливается. Он понимал это так, что шелк меняет свой цвет, словно глаза Саманты. Ник заказал платье, черные шелковые чулки и мягкие шевровые туфельки к Рождеству.

Всю дорогу он терпеливо сносил шуточки Джеффа, сегодня ничто не могло испортить ему настроение. Покачиваясь под тяжестью пакетов, Ник поднялся по лестнице. Джейк успел ему сказать, что Саманта легла вздремнуть. И хотя Нику жалко было ее будить, хотелось, чтобы она побыстрее увидела то, что он для нее купил. Он усмехнулся, подумав о том, что француженка много чего ему растолковала и предложила купить, но Саманта этого стоила. Ник постучал ногой в дверь. Девушка открыла дверь и ахнула:

— Ник? Что это такое?

Он пересек комнату и вывалил все пакеты и свертки на кровать.

— Некоторые вещицы, в которых, я так подумал, ты нуждаешься, — объяснил он.

— Это мне? — спросила Саманта, и глаза у нее заблестели. Взяв в руки большой сверток, она надорвала его и извлекла оттуда отрез светлого ситца. — Ой, какой красивый! — Приложив его к груди, она повернулась к Нику. Придерживая материю одной рукой, она другой обняла его за шею, притянула к себе и радостно поцеловала.

— Есть и кое-что еще, — улыбаясь, сказал Ник. Он наблюдал за тем, как Саманта открывала остальные свертки и пакеты, наслаждаясь ее восторгом и смущением, когда дело дошло до тонкого нижнего белья. Вся кровать была уже завалена предметами одежды, отрезами, лентами, кружевами и всевозможными безделушками, когда Саманта открыла наконец последний пакет, в котором оказалась тонкая, как паутина, ночная рубашка.

Глаза ее широко раскрылись, она стала осторожно разворачивать сей тончайший и прозрачный предмет одежды. Она смущенно опустила голову, ее щеки зарделись. Подняв ресницы, Саманта застенчиво улыбнулась и подошла к Нику. Глаза ее напоминали изумрудного цвета озера. Девушка обвила шею Ника руками.

— Ах, Ник! Спасибо тебе! Спасибо! — проговорила она и заплакала.

Встревоженный Ник отстранил Саманту и уставился на нее в испуге.

— Что-нибудь не так? Почему ты плачешь? — недоумевающе спросил он.

— Потому что я счастлива, — ответила Саманта, покрывая его лицо поцелуями.

— Ах, женщины! — Ник вздохнул. Он их никогда не понимал. Улыбнувшись, он заключил Саманту в объятия и, наклонившись, поцеловал в нежные алые губы.

 

Глава 10

Перегнувшись через перекладину загона, Саманта почесала гнедого за ушами. Она улыбнулась, когда жеребец заржал, подошел ближе и ткнулся в нее носом.

— Ты этого хочешь, дружок? — Она вынула из кармана фартука красное яблоко и протянула гнедому. Он жадно забрал яблоко губами, ткнувшись бархатным носом ей в ладонь. Саманта похлопала жеребца по шее, подняв при этом облачко пыли. — Фу!

Она посмотрела на конюшню и решила, что найдет там то, что ей нужно. Саманта вошла внутрь и начала поиски среди упряжек и седел, когда услышала, что ее окликает Ник.

— Я здесь! — отозвалась она.

В дверном проеме появилась высокая фигура Ника. Он удивленно поднял брови.

— Ты что ищешь? — спросил он.

— А вот что, — ответила Саманта, беря в руку скребницу и щетку.

Ник нахмурился:

— Для гнедого?

Когда она кивнула, на его лице появилась еще большая озабоченность.

— Саманта, этот жеребец дикий.

— Он еще малыш. Я бы хотела на нем покататься в один прекрасный день, — с улыбкой сказала Саманта.

Ник шагнул вперед и взял ее за плечи.

— Саманта, предоставь мне самому объезжать лошадей. Я не хочу, чтобы ты что-нибудь себе повредила. — Подняв руку, он стер пыль с ее носа. — И потом, — улыбнулся он, — ты, наверное, даже и ездить-то верхом не умеешь.

Саманта подбоченилась.

— Почему же? Умею. Я научилась ездить верхом раньше, чем ходить.

Ник удивленно посмотрел на нее.

— Откуда ты знаешь?

Саманта выглядела озадаченной. Откуда она знает?

— Я… н-не уверена, откуда я знаю, но это правда.

— Ну-ка, давай посмотрим! — Схватив девушку за руку, он потащил ее к дому и, оставив в комнате, исчез за дверью, сказав, что вернется через минуту. Он действительно очень скоро вернулся и, широко улыбаясь, сунул ей охапку одежды и пару ботинок. — Примерь-ка это, — сказал он. — Когда-то эти вещи принадлежали Джеффу.

Ник ушел, и Саманта немедленно облачилась в то, что он принес. Посмотрев на себя в зеркало, она расхохоталась. Брюки сидели на ней в обтяжку, но были чуть ли не на фут длиннее, чем нужно, ей с трудом удалось застегнуть на груди рубашку, а манжеты закрывали ладони.

— Готова? — крикнул Ник. Когда Саманта открыла дверь, он разразился смехом. — Конечно, длинноват, но так хорошо костюм на Джеффе никогда не сидел, — сказал он, оглядывая ее с ног до головы. Он закатал ей рукава, затем, нагнувшись, то же самое проделал с брюками. — А как ботинки?

— Великоваты, но сойдут, — сказала она смеясь.

— Неплохо выглядишь, — подвел итог Ник.

У нее учащенно забилось сердце. Она затаила дыхание, ожидая поцелуя. Вместо этого он взъерошил ей волосы.

— Ладно, ковбойка. Посмотрим, умеешь ли ты ездить верхом?

Саманта вслед за Ником вышла на крыльцо. Сердце у нее упало — у ступенек стояла оседланная для нее кобыла, должно быть, самая старая из всех, которых она когда-либо видела.

Ник поднял ее в седло.

— Я должен убедиться, что ты умеешь править лошадью. Джефф учился ездить на Дейзи, когда был мальчишкой. — Все еще не выпуская повода, он взглянул на Саманту. — Хочешь, чтобы я вел ее?

— Конечно, нет! — возмутилась Саманта. Взяв повод, она пришпорила кобылу. Вероятно, на этой лошади ее может подстерегать гораздо большая опасность, чем если бы она села на гнедого, — Дейзи может упасть и придавить ее. Когда кобыла возмущенно фыркнула, Саманта, устыдившись своих мыслей, ласково похлопала Дейзи по седой гриве.

— Что ж, по крайней мере ты не упала с нее, — поддразнил Саманту Ник.

— Я обогнала бы тебя, но боюсь, что она не способна на это. — Саманта подняла брови, заметив притороченную к седлу корзину. — Что это?

— Понимаешь, погода такая чудесная, что я решил этим воспользоваться. Я попросил Розу кое-что приготовить для пикника, — ответил Ник. — Потому-то я тебя и искал.

Саманта зачарованно смотрела на Ника.

— Я и не знала, что у тебя ямочки на щеках. — Она с удивлением увидела, что Ник нагнул голову. Ее громадный, грубоватый муж краснеет! Она захихикала.

Ник поднял голову и посмотрел на нее так пристально, что она почувствовала, как у нее горят щеки.

— А где будет этот пикник? — смущенно спросила она.

Отведя от нее взгляд, Ник указал жестом на группу золотистых осин в отдалении.

— Вон там, рядом с ручьем.

Саманта поднялась в стременах, пытаясь рассмотреть это место.

— Очень красиво! — Ей бросились в глаза белые обелиски на ближайшем холме. — А это что?

— Это наше кладбище. На нем похоронены мои отец и мать. Если пожелаешь, я покажу тебе, после того как мы позавтракаем.

— Спасибо, мне бы хотелось там побывать. — В ее памяти мелькнуло смутное воспоминание еще об одном кладбище и тут же мгновенно исчезло. Саманта почувствовала озноб.

— Что-то случилось? — озабоченно спросил Ник.

Она улыбнулась ему, чтобы успокоить.

— Всплыло какое-то воспоминание из прошлого, но сразу же пропало. — Взглянув на его посерьезневшее лицо, Саманта спросила: — Как ты думаешь, Ник, память ко мне вернется?

— Конечно. Непременно вернется, — сказал он, беря ее за руку.

— Буду надеяться. Мне хотелось бы вспомнить период ухаживаний и нашу свадьбу. — Она опустила ресницы. — И наш медовый месяц. — Саманта почувствовала, как напряглась его рука, перевела на него взгляд и увидела, что он, нахмурившись, покусывает нижнюю губу. — Ник, я что-нибудь не то сказала?

— Да нет, котенок. Все нормально. — Похлопав ее по руке, он поехал на гнедом вперед, показывая дорогу к ручью.

Саманта ехала в задумчивости. Он, кажется, вел себя таким образом всякий раз, как только она упоминала о свадьбе. Почему?

— Ну как, хорошо здесь? — спросил Ник, соскочив на землю.

— Просто изумительно! — воскликнула Саманта, очарованная великолепным пейзажем. Бледно-желтые, золотистые и багряные деревья окружали небольшую зеленую лужайку. Рядом бежал ручей, тихонько журча и переливаясь по разноцветным камешкам.

Протянув руку, Ник помог ей спешиться.

— Я могу сама, — сказала она и тут же пожалела о своих словах. Улыбка на лице Ника погасла. Саманта также внезапно испытала разочарование, поняв, что упущен шанс оказаться в его объятиях. Она сидела на лошади и какое-то время наблюдала за Ником, восхищаясь его ловкими движениями. Девушка вздохнула, глядя, как он расстилает одеяло, почти желая, чтобы оно пригодилось не только как скатерть. Она закрыла глаза и предалась романтическим фантазиям.

— Саманта, как ты себя чувствуешь? — спросил Ник прямо из-под ее локтя.

Девушка заморгала и удивленно посмотрела на него. Сердце у нее гулко заколотилось, она почувствовала, что краснеет.

— Все… в порядке, — заикаясь, ответила она. — Кажется, я размечталась.

— Вот как? — улыбнулся Ник.

Он бросил на нее такой понимающий взгляд, что она поторопилась спешиться, едва не упав. Мускулистые руки сомкнулись вокруг ее талии, и она избежала приземления в грязь, хотя душевного равновесия это ей не прибавило.

— Осторожно, ковбойка, — поддразнил ее Ник, выпуская из объятий.

Идя к разостланной скатерти, она споткнулась о камень. Боже милостивый! Он может подумать, что она самое неуклюжее создание на белом свете. Остаток пути Саманта прошла, сосредоточенно глядя себе под ноги. Как это ей удалось пережить свадьбу, не рухнув на землю! Стоило ему только посмотреть на нее — и у Саманты ноги начинали подкашиваться.

Когда Ник снял с лошади и поставил на одеяло тяжелую корзину, Саманта распаковала ее и обнаружила жареных цыплят, вареные яйца, небольшой горшок запеченных бобов, каравай душистого, еще теплого хлеба, большой кусок шоколадного торта и кувшин лимонада. Передавая Нику оловянную тарелку, кружку, а также серебряные вилку и ложку, Саманта засмеялась:

— Ты думаешь, этого будет достаточно?

— Не знаю. Может быть, и нет, — после паузы ответил он.

Саманта недоверчиво открыла рот. Но Ник, похоже, был вполне серьезен. Глядя, с каким аппетитом он уничтожает пищу, Саманта невольно удивилась, как ему удается оставаться стройным. Если бы она столько ела, то наверняка превзошла бы по комплекции Розу.

После еды Ник прилег и тут же заснул. Грудь его вздымалась и опадала при дыхании, губы слегка приоткрылись, издавая легкий храп.

Стоя над ним, Саманта готова была поклясться, что когда-то раньше уже видела его таким. «Разумеется, видела, тупица, ведь он мой муж», — подумала она. От этой мысли у нее по спине пробежала дрожь. Во сне черты его лица смягчились, он казался моложе, почти мальчишкой. «Должно быть, он устал», — подумала Саманта. Осторожно, чтобы не разбудить Ника, ока встала, решив прогуляться и осмотреть окрестности.

Дойдя до места, где дно у ручья было на несколько дюймов глубже, она расположилась на прогретом солнцем плоском камне. Услышав всплеск, она повернула голову и увидела маленькую темно-серую птичку, которая нырнула в ручей и поплыла под водой, долбя клювом дно. Вынырнув, птичка взлетела лишь для того, чтобы проделать то же самое чуть пониже по течению ручья.

На ближайшей елке юркая белка выражала шумное недовольство тремя голубыми сойками, которые, не обращая на нее ни малейшего внимания, деловито клевали алые ягоды на раскидистом кусте бузины. Вокруг виргинской черемухи вились две небольшие бабочки с фиолетовыми крыльями. Саманта завороженно наблюдала за всем, но в конце концов глаза ее закрылись и она задремала.

Через какое-то время она проснулась — что-то щекотало ее губу. Не открывая глаз, она поморщила нос, и щекотание прекратилось. Но затем стало щекотно лбу и носу. Саманта вздохнула и провела по лицу рукой. Когда это не помогло, она подняла ресницы и увидела в нескольких дюймах от себя улыбающееся лицо Ника.

— Это ты! — засмеялась она.

— А в чем дело, Саманта? Тебе щекотно? — Он провел длинным стебельком по ее верхней губе.

Не сводя с него глаз, она опустила руку в ручей, зачерпнула прохладной воды и плеснула ему в лицо.

— Ах вот как! — воскликнул Ник и потянулся к ней.

Она вскочила и бросилась прочь, завизжав в притворном ужасе, когда Ник догнал ее. Он крепко обхватил ее и вместе с ней покатился по земле. Смеясь, она извивалась, пытаясь вырваться, однако он лишь сильнее сжимал ее в объятиях.

Сев Саманте на ноги, Ник поднял ее руки над головой.

— Сдаешься? — прорычал он.

— Ни за что! — вскрикнула Саманта.

Он отпустил руки, зато его пальцы тронули ее выше талии.

— Нет! Нет! Ник, не надо!

— Ага, ты боишься щекотки! — Кончики пальцев Ника вонзились ей в бока.

Отчаянно хохоча, Саманта извивалась и ерзала под ним, пытаясь освободиться от его дерзких рук.

— Ну хорошо! — наконец выкрикнула она. — Ты победил.

— Я победил? — Коварная улыбка появилась на лице Ника. — Проигравший должен понести наказание. Разве не так? — растягивая слова, проговорил Ник.

Сердце у Саманты запрыгало, их взгляды встретились.

— А какое наказание?

— А вот какое! — Он нагнулся и прижал рот к ее губам.

Саманта отдалась поцелую и почувствовала, как трепет пробежал по всему ее телу. Она задохнулась и не могла дышать. Ее сердце гулко билось. Когда Ник оторвался от нее, она только смогла сказать:

— Ой, Ник… — И, отведя прядь волос с его глаз, провела пальцем по его лбу, носу и губам.

Открыв рот, он поймал кончик ее пальца и сжал ровными зубами. В глазах его сверкали дьявольские искорки, когда он ласкал ее палец языком.

Саманта ахнула и широко раскрыла глаза.

— Ведьма, — пробормотал он, отпуская ее палец. Прерывисто вздохнув, он клюнул ртом Саманту в нос и поднялся на ноги. — А теперь, мой сладкий чертенок, нам пора домой.

Глядя на удаляющегося Ника, Саманта вздохнула от разочарования и последовала за ним к месту их пиршества.

Ник собрал остатки завтрака и посуду и сложил все в корзину, позволив Саманте свернуть одеяло. Она провела рукой по ярким индейским узорам. Для Ника это было лишь предметом, на котором можно сидеть и устраивать пикник. В ее представлении одеяло таило много интригующих возможностей.

— Пойдем, копуша, — нарушил ход ее мыслей Ник.

Грустно вздохнув, она бросила ему одеяло и взобралась на кобылу. Ник ловко приторочил сверток к седлу и вскочил на гнедого.

Он ехал рядом в доброжелательном молчании до самого кладбища. Лицо у Ника было серьезным, когда он помог ей слезть с лошади. Взяв за руку, он подвел Саманту к надгробию, на котором было выбито: «Джим и Фаун Макбрайд».

— Вот место, где похоронены мои родители. Они погибли неподалеку отсюда: их повозка перевернулась. Я мог бы быть с ними, но они оставили меня с дедом и бабушкой. Мы похоронили их вместе.

Саманта вспомнила висящий в его комнате портрет красивой смуглой женщины и белокурого мужчины. Ей подумалось, что они очень любили друг друга.

— Я уверена, что именно так они и хотели быть похороненными, — тихо сказала Саманта, чувствуя, что у нее повлажнели глаза.

Сжав ей руку, он подвел ее к другому надгробию. Потемневшие, покрывшиеся мхом буквы гласили: «Марта Макбрайд».

— Здесь покоится моя бабушка. Она умерла от воспаления легких через два года после того, как я пришел к ним жить. — Он сглотнул и сорвал засохшую розу с растущего рядом куста. — Она любила цветы, особенно красивые розы. Бабушка везде их сажала, но после ее смерти они погибли. — Опустив голову и закрыв глаза, он некоторое время стоял молча.

Саманта горестно закусила губу.

Затем Ник подошел к паре белых обелисков, на которых значилось: «Джозеф и Кристин Макбрайд».

— Это родители Джеффа. Они умерли от холеры, когда Джеффу было три года. Мне было десять лет, когда он приехал жить со мной и Джейком. — Ник указал на несколько других надгробий чуть поодаль: — Там лежат работники ранчо, у которых не было своей семьи. Мы считаем, что они принадлежат этим краям, как и мы.

Он прошел несколько шагов.

— Это место предназначено Джеффу и его семье, если он когда-нибудь найдет кого-то, кто сможет его вытерпеть. А это, — показал он жестом, — место для меня и моей семьи. — Он улыбнулся. — Но мы не собираемся торопиться сюда, так что не будем предаваться грустным мыслям.

Он шлепнул ее по попке.

— Беги к своей лошади, — сказал он, выводя ее из задумчивости. — Да будь осторожна, не упади.

Саманта побежала, при этом с легкостью опередив Ника, а приблизившись к своей кобыле, со вздохом посмотрела на нее. Прищурив глаза, оглядела гнедого, на котором приехал Ник. И вдруг у нее мелькнула мысль: а почему бы нет? Она улыбнулась и вскочила в седло.

— Саманта, что ты делаешь?

— Тот, кто проиграет, должен понести наказание, помнишь? — торжествующе воскликнула она. — Ты проиграл и заслужил наказание. — И весело пришпорила жеребца.

— Саманта, ты сломаешь себе шею! Вернись назад!

Саманта зашлась от смеха, глядя, как Ник взбирается на кобылу. Дейзи была такой низкой, а Ник таким высоким, что зрелище было в самом деле комичным. Некоторое время Саманта держала Ника и Дейзи на солидном расстоянии, затем сжалилась и подъехала к ним.

— Признаешь теперь, что я умею ездить верхом? — спросила она.

— Как ветер.

— В следующий раз ты дашь мне приличную лошадь и оставишь бедняжку Дейзи пастись?

— Обещаю, — ответил Ник, с надеждой глядя на Саманту.

— Хорошо, — сказала она и, пришпорив, пустила жеребца галопом.

— Саманта, вернись сию же минуту! Саманта! — закричал он. — Ты слышишь?

— Увидимся позже на ранчо, ковбой! — крикнула она на скаку.

 

Глава 11

Проснувшись от завывания ветра, Саманта уставилась в потолок, поняв, что не сможет заснуть. Взглянув на зашторенные окна, она убедилась, что еще темно. В очаге оставалось единственное недогоревшее полено. Медленная улыбка появилась на ее лице — он может прийти в любую минуту.

Подложив под спину подушку, она села и предалась воспоминаниям о тех жарких поцелуях, которыми они обменивались после пикника. Проклятие! Она уже вошла во вкус, когда внезапно в дверь просунул голову Джейк и позвал их к обеду.

После этого она не сводила глаз с Ника, надеясь на повторение произошедшего, но всякий раз, когда она встречалась с ним взглядом, он отворачивался. Саманта нахмурилась. Он стал таким в последние два дня, с той ночи, когда ей снова приснился кошмарный сон. Она проснулась в его объятиях, но вместо того чтобы проявить нежность и успокоить ее, он сделался холодным и замкнутым, словно был не в себе.

Вчера, когда она поймала его в укромном уголке и подставила лицо для утреннего поцелуя, он лишь взъерошил ей волосы. Саманта вздохнула. Хотя она и не знала со всей определенностью, чего от него ждет, ей было ясно, что она не хочет, чтобы к ней относились как к докучливой маленькой сестренке или вообще избегали общаться.

Она провела щеткой по волосам, пригладила завитки волос вокруг лица. Отложив щетку, взяла зеркальце и посмотрела на свое отражение при слабом свете камина. Ущипнув несколько раз щеки и покусав губы, чтобы придать им яркость, она положила зеркальце на стол. Поправила одеяло, натянув его до талии. Пусть кожа просвечивает сквозь прозрачную зеленую ночную рубашку. На ее лице мелькнула игривая улыбка. Это должно сыграть свою роль!

Заслышав шаги в коридоре, она легла на подушки и опустила ресницы. Дверь медленно отворилась.

Ник вошел с охапкой дров и босиком прошлепал по полу. Он был лишь в брюках, со взлохмаченными волосами, лицо нуждалось в бритве, и тем не менее сердце у нее заколотилось в груди словно молот.

Отодвинув заслонку, он загрузил очаг поленьями и пошуровал кочергой. Когда пламя набрало силу, закрыл заслонку и направился к Саманте.

Из-под прикрытых ресниц она видела, что он стоит совсем близко и отблески огня играют на его поджаром теле, подчеркивая и оттеняя бугры мускулов на обнаженной груди. Пульс у Саманты участился, она тихонько застонала и шевельнулась, как бы приглашая его подойти поближе.

Ник смотрел на нее, и лицо его было задумчивым и грустным. Прерывисто вздохнув, он закрыл глаза и потряс головой, словно пытаясь от чего-то освободиться. Затем с тяжелым вздохом медленно нагнулся к ней.

Дрожа от нетерпения, Саманта почувствовала, как он взялся за одеяло и подтянул его до подбородка. Проклятие! Подняв ресницы, она встретилась с удивленным взглядом его серых глаз всего в нескольких дюймах от ее лица. Раньше чем он успел шевельнуться, Саманта обвила руками его шею. Притянув голову Ника к себе, она приникла к его губам в продолжительном поцелуе.

— Доброе утро, — сказала она тихонько, не отпуская его от себя.

Он заморгал и судорожно сглотнул.

— Доброе утро, Саманта. Я не хотел тебя будить.

— Знаю, — сказала она, уткнувшись носом ему в шею, и провела пальцами по волосам, наслаждаясь их шелковистой упругостью. Сцепив пальцы у него на шее, она снова притянула к себе его голову.

Ник со стоном опустился на кровать.

— Ах, котенок, — произнес он шепотом. Протянув мускулистую руку, он прижал Саманту к своей обнаженной груди. Он что-то забормотал ей в ухо, и она ощутила на своем лице его горячее дыхание. Серые глаза Ника потемнели от страсти, нагнувшись, он начал покрывать ее жадными поцелуями.

У Саманты закружилась голова, ей стало трудно дышать.

Губы Ника соскользнули к шее и стали легонько ее покусывать, его рука завозилась с завязками на ночной рубашке. Он опустил рубашку с ее плеч. Колючие щеки щекотали кожу девушки.

— Как сладко, — прошептал он. Его ласки рождали в ней трепет. Саманта вздохнула, и он поднял голову, вновь ища ее губы. Мягко, но настойчиво их раздвинув, он погрузил язык в ее рот, дразня и побуждая ее сделать то же самое. Она робко вошла языком в его влажную пещерку и принялась ее изучать. Его язык коснулся ее языка, приглашая следовать дальше.

Большими пальцами он медленно очерчивал круги вокруг ее сосков. Затем заключил груди в ладони. Эти прикосновения и ласки породили в ней жар и пламя. Ник опустился ниже, задрал прозрачную рубашку и снял ее через голову.

— Ах, котенок, ты такая теплая, такая атласная, — пробормотал он, лаская тело Саманты взглядом серебристо-серых глаз. Наклонившись, он стал целовать ей бедра, гладить обнаженное вздрагивающее тело мозолистыми руками. Языком он ласкал и дразнил трепещущие упругие соски.

Тело Саманты содрогалось то ли от страха, то ли от страсти, которую пробуждали в ней его ласки. Робко, застенчиво она стала трогать тугие мышцы на его спине, стремясь получше узнать мужчину, которого называла своим мужем.

Закрыв глаза, чувствуя, как гулко колотится сердце, она прижималась к его губам, ощущая блуждающие по ее телу ладони. Она хотела, чтобы он научил ее чему-то большему. Нарастающее тепло между бедер перешло в пульсирующую, ноющую боль. Саманта прижалась к Нику еще плотнее, догадываясь, что только он может положить конец этому сладостно-мучительному томлению.

— Моя любовь, — прошептала она.

Тело Ника напряглось, и он дернулся, словно его прижгли каленым железом. Он уставился на нее, его лицо исказилось болью. Глаза из серебристо-серых превратились в темные.

— Ложись спать! — резко бросил он и встал с постели.

— Ник! Что случилось? — крикнула она вслед удаляющейся фигуре. Ответа не последовало. Ник вышел, громко захлопнув за собой дверь.

Ника трясло от ревности и неудовлетворенного желания, когда он влетел в свою комнату и закрыл за собой дверь. Он сел на кровать и обхватил руками голову. Можно сойти с ума от таких слов. «Как же, моя любовь! Да уж назвала бы меня сразу Билли — и дело с концом», — размышлял Ник.

Он закрыл глаза, пытаясь вытравить из памяти вид ее белоснежного тела, мерцающего под прозрачной ночной рубашкой. Сжал ладонями грубое одеяло, чтобы рука забыла, как нежна и атласна ее кожа.

Однако все было напрасно. Его кожа сохранила аромат роз, этим запахом был наполнен окружающий воздух. Его тело сохранило память о ее медовых поцелуях. Его руки до сих пор ощущали упругость нежных грудей. Его чресла ныли от неудовлетворенного желания.

Подняв голову, Ник вперил взор во тьму ночи, чувствуя, как его затопляет гнев, как нарастает желание сорвать с Саманты обольстительные одежды и завладеть каждым уголком ее тела, погрузиться в нее, излить в нее свое семя и вытравить память о Билли из ее головы и тела.

Он обмяк, им овладело ощущение безнадежности. Он не сможет это сделать, как бы сильно ни желал. Это не ее вина. Она не может вспомнить. А вот он помнил. Ее крики ночью, обращенные к Билли. Билли, ее любовь… И как бы он ни пытался забыть об этом, ее отчаянные крики во время ночных кошмаров снова напоминали об этом.

Ник провел дрожащей ладонью по волосам. Ему нужно выпить. И еще ему нужна женщина. Страстная женщина. Такая, которая поможет ему забыть маленькую зеленоглазую ведьму. Ник быстро оделся, сунул ноги в ботинки и тихонько выскользнул из дома. Быстро оседлал Скаута, вскочил на него и двинулся, невзирая на холодную темную ночь, в Каньон-Спрингс, а точнее — в салун «Красная собака».

Когда Ник приближался к городку, на небе появились первые проблески зари. Мягкий равномерный стук копыт отдавался эхом на пустынной главной улице. Подъехав к борделю, Ник спешился и привязал своего мерина к столбу. Поднявшись по крутым ступеням, он постучал в знакомое окно и стал нетерпеливо ждать, пока зажгли лампу и подняли штору.

За окном появилась грудастая молодая блондинка. Узнав Ника, она опустила защелку и раскрыла окно.

— Это ты, Ник? Заходи погреться, небось замерз.

Влезая в окно, Ник ухмыльнулся. Салли еще никогда его не подводила.

Спустя некоторое время Ник выскользнул из-под одеяла и нашарил рукой одежду. Он оделся в темноте, чтобы не встречаться взглядом с лежавшей на кровати женщиной.

— Ники, не принимай это близко к сердцу. Так иной раз случается со всеми мужчинами.

— Только не со мной, — сказал он, застегивая штаны.

— Ты слишком устал и замерз, голубчик. Может, тебе лучше немного поспать? Еще совсем рано, — сказала Салли, подавляя зевок.

— Нет. Но ты можешь продолжить свой сон.

К тому моменту, когда Ник натянул ботинки, Салли уже крепко спала. Он достал из кармана деньги и положил ей на столик. Низко натянув шляпу на лоб, Ник вышел из комнаты, чувствуя себя неумехой и слабаком.

Погруженный в переживания Ник вряд ли был способен обращать внимание на солнечный восход или на то, что ему встречалось на пути к ранчо. Он размышлял о событиях ночи и о Саманте. «И что это она такое со мной сотворила?» — думал он. Он испытывал злость и смятение, когда вспоминал об аппетитной, полногрудой Салли. Раньше она всегда его удовлетворяла. Однако сегодня всякий раз, когда дело доходило до решающего момента, перед ним возникал образ зеленоглазой ведьмы с рыжими волосами. Впервые в жизни он оказался несостоятельным как мужчина. Он чувствовал себя кастратом. «Это что-то неестественное», — подумал он.

Въехав во двор ранчо, он расседлал мерина и пустил его пастись. Забросив седло на изгородь загона, посмотрел на ее окно. И тут же ощутил привычное тепло в паху, почувствовал, что брюки стали слишком тесными.

— Черт побери! Почему сейчас, а не тогда? — подосадовал он, направляясь к конюшне.

Оседлав другую лошадь, он направился к пастбищу, зная, что ковбоям всегда требуется помощь, когда они занимаются клеймением скота.

Ник вернулся поздно, усталый и грязный, однако дождался, когда погаснут огни, и лишь тогда вошел в дом. Наскоро искупавшись в горячей ключевой воде, он завернулся в полотенце и проскользнул наверх в свою комнату. Подняв покрывало, наморщил нос, потому что до него долетел знакомый запах роз. Нагнувшись, он, не веря, понюхал свежепостеленные простыни.

— Черт побери! — ругнулся Ник. Стукнув кулаком подушку, он растянулся поверх одеяла. Наступала заря, когда он наконец заснул сном без сновидений.

* * *

Саманта лежала на кровати, уставившись в потолок. Угли в камине прогорели, и в комнате быстро холодало. На душе у нее было тоскливо, она не знала, что делать с Ником. Она не видела его с того утра, когда он сбежал из ее комнаты. Ник явно избегал ее. Вероятно, у него нечиста совесть. Она обнаружила в ванной комнате его одежду, от которой несло дешевыми духами.

Скрестив на груди руки, она посмотрела на стенку, которая разделяла их комнаты. Интересно, как ему понравился запах розовой воды, которой она обрызгала его постель? Может, это напомнит ему о том, что у него есть жена? Саманта вздохнула. Если бы она не видела собственными глазами брачное свидетельство, она бы никогда в это не поверила.

«Замужем» — даже само слово резало ей слух. «Я не чувствую себя замужем», — подумала она, хотя в общем-то не имела понятия, как себя чувствуют замужние женщины.

Была еще одна тайна — свадьба. Каждая женщина хочет хранить в памяти подробности своей свадьбы, но Ник, судя по всему, помнит о ней не больше, чем она сама. Роза и Джейк, похоже, тоже ничего о свадьбе не знали. Саманта в задумчивости прищурила глаза. У нее было такое чувство, что Джефф знал больше, чем говорил, однако когда она делала попытку расспросить его, он либо улыбался, либо прикидывался непонимающим.

Джейк и Роза — очень милые люди. Они помогли ей почувствовать себя членом семьи. Джефф казался ей младшим братом, хотя он и был старше ее.

«Ник сторонится меня, хотя предназначен мне в мужья. Он обращается со мной как с ребенком. А ведь мы должны вести себя как молодожены», — размышляла Саманта. Она вынуждена была признать, что поначалу испытывала неловкость, боялась, что он затащит ее в постель. Однако Ник заверил ее, что не станет этого делать против ее воли. «И свое слово, нужно сказать, он держит», — с неудовольствием подумала она.

Солнце окрасило небо в розовый цвет. Дом просыпался, и Саманта тоже поднялась с постели. С решительным блеском в глазах она подошла к шкафу и достала новое платье, которое сшила из привезенной Ником материи. Надев белье, она нарядилась в это платье.

Саманта попудрилась перед зеркалом. Ей понравилось, как на ней сидит платье. Ситцевое, светло-зеленое, с маленькими желто-белыми цветочками, оно плотно обтягивало ее в талии. Отделанное кружевами декольте было достаточно глубоким для того, чтобы слегка приоткрыть бюст. Саманта не могла дождаться момента, когда Ник увидит ее в этом платье. Интересно, какое будет у него при этом лицо? Она скрутила волосы на затылке, сделав из них подобие косы, и закрепила с помощью заколок, оставив несколько завитков вокруг лица. Прикрепила зеленый бант к волосам. Покусала губы, чтобы они стали еще ярче. Посмотревшись в зеркало, она осталась весьма собой довольна.

— Вот теперь, дорогой муженек, посмотрим, сумеешь ли ты устоять!

И, махнув юбками по зеркалу, она повернулась и направилась к двери.

— Доброе утро! — звонко приветствовала всех Саманта.

— Доброе, голубушка, — расцвел в улыбке Джейк. — Как здорово мы выглядим сегодня!

— Просто красавица, — вздыхая, сказал Джефф. — Правда ведь, Ник?

Ник поднял глаза и кивнул:

— Да, верно. — И, сделав глоток кофе, снова повернулся к Джейку: — Если все сложится нормально, я вернусь через три недели.

Саманта вздохнула. Вот и все, и не стоит об этом больше думать. Бросив на мужа уничтожающий взгляд, она отправилась на кухню помогать Розе. Будь проклят этот человек! У нее появилось такое ощущение, что даже если бы она прошла рядом с ним совершенно голой, он и тогда бы ее не заметил. «Сегодня он погонит скот в Форт-Гарланд. Это займет три недели. И чем, скажите на милость, прикажете мне заниматься?» — так размышляла Саманта, ставя тарелки на стол. После этого она села рядом с Ником.

Мужчины наполнили тарелки едой и продолжили беседу о предстоящем перегоне скота.

Саманта наблюдала за тем, с каким аппетитом Ник поглощал бифштекс, яйца и бисквиты. Он явно любил поесть. «Должно быть, мне следует научиться готовить», — подумала она.

Когда Ник встал из-за стола и пошел наверх за своим ножом, Саманта выждала, пока он скрылся из виду, затем быстро поднялась по лестнице вслед за ним. Она проскользнула в его комнату и закрыла за собой дверь.

Ник обернулся, на его лице появилось затравленное выражение.

— А-а, привет, Саманта. Что ты здесь делаешь?

— Я пришла попрощаться с тобой, — кротко сказала она. «А у тебя единственный способ отделаться от меня — выпрыгнуть в окно», — подумала она. И усмехнулась, заметив, что Ник бросил взгляд на шторы. — Ты избегаешь меня в последнее время, и я хочу знать почему.

Ник отступил на шаг.

— Я был занят все это время. Ты ведь знаешь — скот, перегон и прочее.

Она прищурила глаза, сразу подумав о «прочем».

— Ты собирался поцеловать меня на прощание? — спросила она.

— Разумеется. Тебе не стоило бежать за мной наверх. Я непременно спущусь, — ответил Ник.

— Ты ведешь себя так, будто боишься меня. Между прочим, я не кусаюсь. — Саманта провела ладонью по его рубашке.

— Раньше это случалось, — пробормотал он.

Раньше? Это ее озадачило, однако она решила пропустить мимо ушей его реплику и дотронулась кончиками пальцев до его затылка.

— Я, пожалуй, попрощаюсь с тобой сейчас. — Саманта приподнялась на цыпочки и прижалась к нему. Обхватив затылок Ника ладонью, она притянула к себе его голову и осыпала поцелуями шею, подбородок, щеки, а затем сжала своими губами его нижнюю губу. Она провела языком по его губам и коснулась зубов. Затем, отпустив нижнюю губу, сжала губами верхнюю. Она почувствовала, как у Ника задрожали ноги, а затем все тело.

Чертыхнувшись и застонав, Ник обвил ее руками. Оторвав Саманту от пола, он запустил руку ей в волосы и опрокинул ее на свое бедро. Глаза у него потемнели, и он стал неистово целовать Саманту в шею и лицо. Он погрузил язык в ее рот, в то время как его рука мяла вздрагивающие груди. Он был дерзким, неистовым, изумительным, и Саманта почувствовала, что она дрожит, словно осенний лист, в его объятиях.

— Ник, ты там? — раздался в коридоре голос Джеффа.

— Черт! — Ник поставил Саманту на ноги и шумно втянул в себя воздух. Нагнувшись, он крепко поцеловал ее в губы, натянул на голову шляпу и вышел в коридор.

Покачнувшись, Саманта опустилась на край кровати Ника. Повернула голову и увидела в зеркале свое отражение.

— Боже милостивый! — ахнула она. Бант сбился набок, волосы растрепались, перед ее платья был распахнут и почти вся грудь открыта, поцарапанные щетиной щеки были пунцовыми, а губы — красными и распухшими от поцелуев. Но больше всего Саманту поразили ее глаза — большие и зеленые, они светились от изумления и любви. Саманта вздохнула и опустила ресницы. — Я так понимаю, мистер Макбрайд, что в один прекрасный день ты закончишь начатое, — прошептала она. — И даже очень скоро, любовь моя.

Труба протрубила подъем, поднимая на рассвете с постели спящих солдат. Ник смотрел в окно и удивлялся, как это человек может смириться с тем, что кто-то другой приказывает, когда ему вставать, когда есть, что делать и в котором часу ложиться спать. Это казалось противоестественным, связывало по рукам и ногам. Он усмехнулся. Пожалуй, это даже похуже, чем быть женатым.

Женатым… Его мысли вновь вернулись к Саманте. Он, безусловно, скучал по ней, но по крайней мере здесь ему не нужно было каждую минуту быть начеку. В последнее время он чувствовал себя словно мышь, за которой крадется голодный кот. Было все труднее и труднее избегать ее. Стоило ему обернуться — и он видел эти устремленные на него изумрудно-зеленые глаза, ощущал запах ее духов, слышал ее голос, хрипловатый и напряженный, который словно бил по его нервам.

Ник застонал, вспомнив, как она заловила его в день отъезда. Она была такой милой, такой хорошенькой в своем новом платье, что он потерял голову. Он вдруг поймал себя на том, что отвечает на ее поцелуи. Если бы Джефф не постучал в дверь, излишне говорить, чем бы все закончилось. Эта маленькая ведьма до такой степени его распалила, что в течение долгого времени ему было крайне неудобно ездить верхом.

Сейчас, когда скот был продан и пришло время возвращаться домой, Ник переживал сложные чувства. Запрятав пояс с деньгами под рубашку, он надел сверху кожаный жилет. Раздался стук, Ник застегнул жилет, открыл дверь и увидел на пороге назначенного десятником Дэнни Делани.

— Привет, хозяин. Поскольку все закончено, мы с ребятами решили возвращаться на ранчо, — сказал ковбой.

Ник вскинул брови:

— Уже? Я-то думал, что ребята захотят как следует отметить это событие.

— Нет. Мы можем заглянуть по пути к Молли и выпить там пива. — Молодой человек, лицо которого было сплошь покрыто веснушками, расправил плечи и добавил: — Поскольку я теперь десятник, я должен позаботиться о скоте, который мы оставили.

— Хорошая идея, — признал Ник. Недостаток опыта этот парень восполнял своей решительностью. Он был прав в отношении коров — с учетом засухи и количества проданного скота они должны теперь беречь каждую корову и теленка. — Я возвращусь чуть позже.

— Вы хотите, чтобы мы подождали вас? — спросил Дэнни.

— Нет. Я не знаю точно, на какое время задержусь.

Ковбой помахал рукой и направился к другим работникам, которые держали на поводу его лошадь. Он взлетел в седло и вскоре вместе с другими всадниками скрылся в облаке пыли.

Ник надел сюртук, вышел из комнаты, прошел через лагерь и направился к казарме командира. Сняв шляпу, он миновал часового и вошел в казарму.

Мужчина за столом поднял голову и улыбнулся:

— Готов ехать, Ник?

— Вначале нужно уладить кое-какие дела, Кит. Ты когда-нибудь слышал о семье по фамилии Сторм?

Полковник Кит Карсон в задумчивости потер подбородок.

— Пожалуй, нет. — Встав из-за стола, он подошел к окну и посмотрел на горы. — Как поживает Белый Орел?

Ник насторожился:

— Ты спрашиваешь как друг шайеннов или как армейский полковник? — Он внимательно смотрел на человека, которого индейцы называли Метателем Каната. Хотя рост Карсона составлял всего пять футов и шесть дюймов, индейцы были наслышаны о его храбрости и подвигах. Некоторое время он даже жил с шайеннской женщиной. Однако он также способствовал тому, что у навахов забрали землю. Он присутствовал в 1865 году при подписании договора, когда белый человек уговорил Черного Котла, что шайенны должны отказаться от всех своих прав в Колорадо.

Белый Орел и другие индейцы с этим не согласились. Сейчас, после подписания договора, в армии считали любого шайенна к северу от реки Арканзас отступником и врагом. Ник поджал губы. Белый Орел заявлял, что он не подписывал никакого документа и никогда добровольно не уйдет с земли своих предков.

Полковник обернулся:

— Я спрашиваю как друг. Я желаю старому вождю добра, Ник. Тут было слишком много баталий.

— Когда я видел своего деда последний раз, он чувствовал себя хорошо, — медленно произнес Ник.

Карсон вернулся и снова сел за стол.

— Что касается Стормов, — сказал он, желая разрядить возникшую напряженность, — попробуй спросить у торговца. Этот лысый старикан любит всюду совать свой нос и знает про всех в округе. — Полковник хмыкнул. — Другое дело, сможешь ли ты заставить его разговориться. — Он встал и протянул руку. — Прощай, Ник. Мы с тобой видимся в последний раз. Я устал от армейской жизни. Собираюсь в отставку, хочу где-нибудь осесть.

Ник с чувством пожал руку полковнику.

— Удачи тебе, Кит. — И, усмехнувшись, добавил: — Я, кажется, тоже собрался осесть.

Полковник от души рассмеялся.

Ник направил Скаута в объезд солдат, марширующих на плацу, и выехал из двустворчатых деревянных ворот. Он испытал истинное облегчение, оказавшись за пределами лагеря, и с наслаждением вдыхал свежий, пахнущий полынью воздух. Доехав до фактории, Ник спешился и закурил сигару, ожидая, когда покончат с делами и уедут восвояси два бородатых охотника.

Придавив недокуренную сигару пяткой, сделав глубокий вдох, он нырнул в низкую дверь и оказался внутри. Ему потребовалось какое-то время, чтобы привыкнуть к полумраку и разнообразию охвативших его запахов. Здесь воняло жиром, вяленым мясом, шкурами, пряной олениной, и все это было разбавлено запахом пота, низкосортного виски и дыма.

Согбенный и умудренный годами старик стоял по другую сторону сбитого из грубых досок прилавка и молча разглядывал Ника. Низкорослый и худощавый, он жевал беззубым ртом табачную жвачку, время от времени выпуская струю изо рта.

— Чем могу помочь? — спросил он.

— Я ищу семейство по фамилии Сторм. Полковник Карсон сказал, что вы, возможно, их знаете, — объяснил Ник и в ожидании ответа затаил дыхание.

— Сторм, говоришь? — Старик почесал лысую голову. — Я, кажется, припоминаю каких-то Стормов, которые обретались к северу отсюда. — Чуть поколебавшись, он устремил выцветшие голубые глаза на Ника, и взгляд у него внезапно стал острым, сосредоточенным, словно он вспомнил о чем-то еще. — А что тебе от них нужно? Что за дело к ним?

— Я ищу человека по имени Билли. Он может быть их родственником, — сказал Ник, хотя ему и не хотелось раскрывать все карты.

— Как тебя зовут? Откуда ты пришел?

Ник прищурил глаза. Этот старик был дьявольски любопытен.

— Я Ник Макбрайд из Каньон-Спрингс, — ответил он. — А теперь о семействе Сторм.

Старик бросил на Ника хитрый взгляд.

— У них были какие-то неприятности, в точности не припомню, какие именно, — сказал он и выпустил изо рта янтарного цвета струю, которая едва не попала на ботинок Нику.

— Вы знаете, в каком месте на севере они живут? — спросил Ник. — Или что-нибудь об их неприятностях?

Взгляд у старика стал настороженным.

— Нет. Это меня не касается, так что я не интересовался.

Нику показалось это довольно сомнительным, старик явно что-то темнил.

— А вы знаете кого-нибудь, кто мог бы мне рассказать об этом семействе?

— Нет. — Старик устремил взгляд на Ника. — Иногда не стоит знать слишком много, — шепотом добавил он. И захихикал так, что у Ника встали дыбом волосы на затылке, после чего повернулся к нему спиной и заковылял прочь.

Ник вышел весьма раздосадованный. Заявление хозяина лавки его здорово озадачило. Что за тайна связана с семейством Сторм? И какое отношение это имеет к Саманте? Проклятие, он не только не приблизился к решению проблемы, но оказался еще дальше от него. Его единственный шанс заключался в том, что он знал имена — Сторм и Билли. Ник тяжело вздохнул, понимая, как непросто до них добраться.

Неприятности… Ник сжал зубы, вспомнив имя Мэтью. Может быть, его фамилия Сторм? Может, он и представлял неприятность? Похоже, это какой-то неприятный тип, и, уж конечно, он не относится к числу друзей Саманты. Во сне она боялась его до смерти. Ник нахмурился, вспомнив, как она прильнула к нему, как дрожала всем телом. Ясно, кто бы ни был этот Мэтью, он определенно не друг. Может, старик и прав; может, лучше им и не знать ничего.

Холодный ветер подул с севера, словно напоминая о том, что пришел ноябрь. Скоро выпадет снег. Ник вздохнул, понимая, что поиски Билли придется отложить до весны.

Запахнув плотнее полы сюртука, Ник направил Скаута в ту сторону, где в отдалении виднелись горы с шапками снега. Воспоминание о зеленых глазах и рыжевато-золотистых волосах наполнило его грудь теплом. Пока он не отыскал Билли или к Саманте не вернулась память, она принадлежала ему. Ник улыбнулся, настроение у него поднялось. Ему хотелось надеяться, что зима будет долгой и холодной.

 

Глава 12

Саманта чистила скребницей гнедого до тех пор, пока шерсть его не заблестела. Последние две недели она постоянно ухаживала за жеребцом, подолгу с ним беседуя, поскольку после отъезда Ника делать ей особенно было нечего.

— Ну вот, теперь ты красавец, — сказала она, откладывая в сторону скребницу.

Жеребец заржал и ткнулся мордой ей в плечо, явно желая, чтобы Саманта продолжала им заниматься.

— Ты такой баловник! — засмеялась она. — Я, должно быть, испортила тебя, мой малыш.

Гнедой потерся головой о ее руку и снова ткнулся бархатными губами.

Саманта вздохнула и посмотрела на горы. Гнедой настолько привязался к ней, что это становилось уже проблемой. Иногда ей хотелось оседлать кобылу и отправиться в горы, но едва она пыталась это сделать, как жеребец начинал бушевать и норовил убежать из загона. Боясь, что он повредит себе что-нибудь, Саманта отказывалась от поездки.

Она смотрела на горы и гадала, когда же Ник вернется домой. Уже прошло три недели со дня его отъезда. Дэнни и его ребята вернулись накануне. Она задумчиво гладила гнедого по гриве. Как-то она сказала Нику, что в один прекрасный день отправится верхом на жеребце.

— А почему бы не сегодня?

Она вышла из загона, и гнедой заржал, очевидно, озадаченный ее уходом.

— Я вернусь. И посмотрим, будешь ли ты рад меня видеть.

Гнедой задвигал головой вверх-вниз. Засмеявшись, Саманта оставила жеребца и направилась к дому.

У себя в комнате она надела юбку для верховой езды, ботинки, жакет, перчатки и посмотрелась в зеркало.

— Ну, ковбойка, посмотрим, на что ты способна!

Надвинув пониже шляпу, она отправилась в конюшню, чтобы взять седло и остальную упряжь.

Саманта вернулась в загон и, негромко воркуя, надела уздечку на голову гнедому.

— Пока что все идет хорошо, — сказала она самой себе.

Приподняв седло, она растерянно посмотрела на жеребца — тот был слишком высок. Поднять тяжелое седло ему на спину ей было не под силу. Вздохнув, Саманта оставила седло на заборе. Она задумчиво посмотрела на жеребца и решила: «Ведь ездила же я раньше без седла».

Она посмотрела по сторонам. Никого поблизости не было. Саманта улыбнулась. Если она даже и сваляет дурака, свидетелей не будет. Она посмотрела на гнедого, и сердце у нее гулко забилось.

— Ты ведь позволишь мне поехать на тебе? Был только один способ это выяснить.

Она подвела его к забору и вскарабкалась на перекладину. Держа в руке повод, девушка продолжала разговаривать с жеребцом:

— Вот, все хорошо. Надеюсь, ты не будешь против?

Сделав глубокий вздох, она перенесла ногу через его спину. Жеребец стоял спокойно. Когда Саманта оказалась на нем, он повернул голову и ткнулся ей в колено, словно спрашивая: почему ты это откладывала так долго?

Саманта засмеялась:

— Дикарь! Ну ладно, посмотрим, что ты умеешь делать. — Она сделала несколько кругов по загону, показывая жеребцу, как нужно останавливаться. Гнедой поразил ее своей покладистостью и понятливостью.

Преподав гнедому несколько уроков, Саманта подъехала к выходу, подняла защелку и открыла калитку, затем аккуратно ее закрыла.

— Молодец, мой мальчик! — Саманта нагнулась и погладила гнедого по холке. Выехав из двора, направила его по главной дороге.

Гнедой шел плавно, и Саманта наслаждалась его мощью и скоростью. Он может стать отличным племенным жеребцом, подумала Саманта. Его сыновья и дочери будут длинноногими и быстрыми, как ветер. Ветер?

— Рыжий Ветер — вот какое у тебя будет теперь имя, — сказала она.

Гнедой легко и быстро преодолел несколько миль. Бросив взгляд вдаль, Саманта увидела мужчину на мустанге, который приближался к изгороди, обозначающей границу ранчо.

— Ник! — крикнула она. Пригнувшись к голове жеребца, Саманта поскакала навстречу мужу.

Она пронеслась мимо, заметив выражение ужаса и недоверия на его лице. Обернувшись, она увидела, как Ник развернул Скаута и галопом направил его к ней.

— Саманта, с тобой все в порядке? — крикнул он, останавливая мерина.

— Все просто замечательно! Я ведь говорила тебе, что буду ездить на нем, — с довольной улыбкой сказала она и, наклонившись, погладила гнедого по холке. — Красавец, не правда ли?

— Я должен отшлепать тебя, вот что я должен сделать! Да ты до смерти меня напугала!

— Ники, любимый, я так рада тебя видеть! — игриво проговорила Саманта и улыбнулась. И хотя Ник был не на шутку сердит, на его лице можно было разглядеть также восхищение и гордость. — Ты поцелуешь меня? — спросила она, наклоняясь в его сторону.

— Поцеловать тебя? Да ты заслуживаешь порки!

— А ты прежде меня догони! — Засмеявшись, она пустила гнедого в сторону поляны и остановилась возле молодых осин.

Ник бросился вслед и спешился, когда Саманта остановилась. Обойдя Скаута, подошел к ней. И хотя выглядел он усталым и лицо его заросло щетиной, он показался ей самым красивым мужчиной на свете.

— А ну-ка иди сюда, ведьма, сейчас ты будешь наказана! — прорычал он.

— Да, любовь моя, — смиренным тоном ответила Саманта, слезла с гнедого и сдалась мужу.

Слишком взволнованная, чтобы сосредоточиться на чтении, Саманта захлопнула книгу и поставила ее на полку, висящую над письменным столом. Она пыталась не обращать внимания на бурю, но ей это не удавалось. Подойдя к окну, девушка приподняла край шторы. Последние полоски света погасли, черная мгла накрыла землю. Свирепо завывал ветер, швыряя в окна ледяные потоки дождя.

Тьму расколола молния, соединив небо и землю ослепительным белым зигзагом. Раздался оглушительный удар грома, от которого задребезжали на ночном столике фарфоровый кувшин и чашка.

— Ой! — ахнула Саманта и, отпустив штору, отпрыгнула от окна и зажала ладонями уши. Огромный деревянный дом, казалось, содрогнулся от мощного удара.

— Наверное, безопаснее всего будет в постели, — сказала она.

Подбежав к гардеробу, Саманта достала ночную рубашку. Бросив снятую одежду на пол, она переоделась. Тревожно взглянув на окно, добавила пару поленьев в очаг.

Они задымились, и, закашлявшись, девушка замахала рукой, отгоняя от себя дым.

Снова сверкнула молния, на мгновение осветив комнату и углы с призрачными тенями.

Протирая глаза, в которые попал дым, Саманта бросилась к кровати и забилась под одеяло, укрывшись им с головой. Она заткнула пальцами уши, чтобы не слышать разбушевавшегося снаружи великана, который ревел и в гневе топал ногами.

Она открыла глаза под одеялом.

— Разбушевавшийся великан! Я помню!

Прикрыв глаза, она погрузилась в пришедшее из прошлого видение.

Саманте было четыре года, когда она проснулась в разгар сильной грозы и стала плакать от страха. В комнату к ней пришел папа и взял к себе на колени. Он стал гладить ей волосы, просил не бояться и объяснил, что это рассердился великан, который потерял свой мяч. Великану тоже четыре года, он играл с солнцем, а затем мяч покатился к краю земли и упал, прихватив с собой дневной свет. Великан рассердился, потому что не видел, как ему играть, он стал кричать и топать. Папа объяснил, что дождь — это слезы великана, молнии — его крики, а гром оттого, что великан топает ногами. Папа заверил, что великан скоро устанет и заснет. И тогда больше не будет шума от грома и молний, и гроза пройдет.

Папа развеселил ее этой историей, и она, подобно великану, вскоре заснула.

Саманта сбросила с лица одеяло и вытерла слезы. Она больше не боялась. Поднявшись с кровати, она подошла к окну и отодвинула штору. Девушка прижала лицо к холодной раме, прислушиваясь, как капли дождя бьют снаружи в стекло. Закрыв глаза, она вновь стала думать о той давней ночной грозе.

— Спасибо тебе, папа, — прошептала она. Улыбнувшись, она взяла миниатюрный портрет в серебряной оправе, который нашла в своем чемодане, и благодарно посмотрела на того доброго человека, который был ее отцом.

Подойдя к кровати, Саманта села, подтянув колени к подбородку и обняв их руками. И хотя теперь она не боялась грозы, она чувствовала себя маленькой и одинокой на этой просторной кровати. Как было бы здорово, если бы она ощутила сейчас, что ее обнимают руки Ника!

Саманта недовольно вздохнула. Если не считать нескольких поцелуев в день его возвращения из Форт-Гарланда, он вел себя, словно норовистая лошадь. Проклятие, как она может знать, нравится ли ей быть замужем или нет, если ее муж ведет себя, как стыдливая девица?

Сверкнула ослепительная молния, и земля содрогнулась от грома. Саманта подпрыгнула на кровати. «О Господи, если бы я не вспомнила рассказ о великане, должно быть, я бы сейчас полезла прятаться под кровать», — подумала она.

Раздался тихий стук в дверь, и послышался голос:

— Саманта, это Ник! У тебя все в порядке, котенок?

— Я… — На ее лице появилась озорная улыбка. Она протянула руку к столику и сунула пальцы в кувшин с водой, после чего смочила себе лицо и юркнула под одеяло. Подавив готовый вырваться смешок, она выкрикнула: — Ой, Ник, мне очень-очень страшно!

Саманта прислушалась, прижав ладонь ко рту, чтобы не захихикать. Дверь открылась и снова закрылась. Послышались шаги, которые замерли у кровати. Сердце у Саманты запрыгало от волнения. Матрац прогнулся, когда Ник опустился рядом с ней на кровать.

— Саманта, голубушка, это всего лишь гроза, — сказал он, стягивая одеяло с ее лица. Он провел ладонью по ее волосам и коснулся влажных щек. — Котенок, да ты плачешь!

Вновь послышался громовой раскат. Он и послужил поводом, который был ей так необходим. Вскрикнув, она обвила руками шею Ника и театрально разрыдалась.

Он осторожно погладил ее по спине.

— Не бойся. Гроза не причинит тебе вреда.

Саманта вылезла из-под одеяла и устроилась у него на коленях. Она прижалась к могучей груди Ника, наслаждаясь запахом чистого мужского тела. Уткнувшись лицом ему в шею, она еще крепче обняла его. Боже, как гулко стучит у него в груди сердце! Она улыбнулась, услышав его прерывистый вздох.

— Может, я сейчас зажгу лампу, и тебе не будет так страшно? — предложил Ник и попытался было освободиться.

— Ах нет, не уходи! Пожалуйста, обними меня, — умоляющим тоном попросила Саманта. Он осторожно обхватил ее руками. — Крепче, — попросила она. — Тогда я буду чувствовать себя в безопасности.

Ник обнял ее чуть покрепче, и Саманта, повернув голову, заглянула ему в лицо.

Его губы вытянулись в одну прямую линию, на щеках ходили ходуном желваки. Глаза были опущены вниз.

Проследив за его взглядом, Саманта увидела, что верхние пуговицы ее ночной рубашки расстегнулись, открыв белые округлости грудей. Она заерзала и с удовлетворением отметила, что ей удалось расстегнуть еще две пуговицы. Если она сделает глубокий вдох, то темно-розовый сосок соблазнительно выглянет из-под отделанного кружевом края. Глядя на Ника, она вздохнула… Глубже… глубже…

Он ахнул, глаза у него округлились.

— О, Ник, я чувствую себя в безопасности в твоих руках! — Она вздохнула и провела пальцем по его щеке, подбородку, шее, просунула руку под его рубашку и стала медленно расстегивать пуговицы. Пальцы нащупали шелковистые волосы на его груди.

По телу Ника пробежала дрожь, он перевел взгляд на ее лицо.

Глядя на Ника из-под ресниц, Саманта провела по губам кончиком языка.

Он крепко прижал ее к себе, и через тонкую материю рубашки Саманта ощутила бедром степень его возбуждения. Застонав, он нагнул к ней голову.

Сердце у нее стучало, как молот. Она приоткрыла губы и закрыла глаза, предвкушая поцелуй.

Дверь в спальню распахнулась.

— Сэмми, я подумал, что ты можешь испугаться! — крикнул, просунув белобрысую голову в дверь, Джефф.

Ник отпрянул от Саманты. Приподняв, он опустил ее на кровать и накрыл до подбородка одеялом. Затем бросился к двери.

— Проклятие! — в отчаянии простонала Саманта.

— Я думал, что ты занят. А я шел мимо, — пробормотал Джефф, исчезая за дверью.

Однако Ник не дал двери закрыться. Он схватил кузена за руку и втянул в комнату.

— Входи, Джефф. Садись. Поговори с Самантой. Она будет рада пообщаться с тобой. Бедная девочка испугалась до смерти. — Ник схватил стул, стоявший перед камином, и, поставив его перед кроватью, толкнул на него Джеффа.

Джефф ошеломленно посмотрел на Саманту.

Недобро сверкнув на него глазами, она перевела взгляд на Ника.

Тот подошел к письменному столу и зажег лампу. Мягкий свет осветил комнату. Улыбка облегчения — так бы Саманта назвала то, что промелькнуло у него на лице. После этого он направился к двери.

Саманта села в кровати и скрестила руки на поспешно застегнутой ночной рубашке, глядя вслед уходящему мужу. Проклятие, еще минута — и он бы овладел ею. Все ее тело ныло от неудовлетворенного желания. Снова громыхнул гром, но она не обратила на это ни малейшего внимания.

— Я думал, ты боишься грозы, — сказал Джефф.

— Что? — раздраженно спросила она.

— Гром… Ник сказал, что ты испугалась до смерти.

— Нет… Впрочем, не говори ему об этом.

Лицо у Джеффа просветлело, он улыбнулся и хлопнул себя по колену.

— Ага, так вот оно что! Кажется, я не вовремя вторгся.

— Как обычно, ты очень удачно выбрал время. — Саманта вздохнула. — Но он скорее всего нашел бы еще какую-нибудь отговорку. — Схватив подушку, она ткнула в нее кулаком и подложила себе под спину. Откинувшись назад, она устремила взгляд на своего нового родственника. — Ну скажи, Джефф, разве я такая безобразная? Он мой муж, а избегает меня так, словно у меня какие-то бородавки. — Саманта покачала головой. — Не понимаю. Если я ему не нравлюсь, то зачем он на мне женился?

Джефф нахмурился и потер нос пальцем.

— Я скажу, что ты ему очень даже нравишься. Просто Нику нужно время, чтобы привыкнуть к мысли, что он женат. — Джефф улыбнулся, продемонстрировав ровные белые зубы. — Наверняка он не считает тебя безобразной. Я видел, как он смотрит на тебя, когда думает, что его никто не видит. Да он знает о каждом твоем шаге! — Джефф хмыкнул. — Думаю, что сейчас, когда он заполучил тебя, он просто не понимает, что с тобой делать.

— Вот он ничего и не делает. Слушай, Джефф, расскажи мне, каким он был в детстве.

— Ну, когда его родители погибли — это был несчастный случай, — он стал жить у Джейка. Я был очень маленький и мало что помню, но после того как мои мать и отец умерли от холеры, я тоже поселился здесь. А потом мы жили у шайеннов…

За разговорами с Джеффом прошло несколько часов. Он рассказал ей о детстве Ника, о жизни в шайеннской деревне, о том, что пришлось пережить Нику из-за предвзятого отношения к тем, в чьих жилах течет индейская кровь. Сердце Саманты ныло от жалости к маленькому мальчику, которому пришлось столкнуться с жестокостью и несправедливостью белых горожан.

Джефф рассказал о мужестве, которое продемонстрировал Ник в индейском «танце солнца» — древней церемонии в честь бизонов. Он объяснил ей, что участники этой церемонии протыкают себе кожу и вставляют в тело косточки, соединенные с помощью веревки из сыромятной кожи с шестом в центре. Они танцуют, молятся и постятся, преодолевая боль.

Саманта едва не потеряла сознание, услышав рассказ об этом. Она вспомнила о шрамах на груди Ника и догадалась об их происхождении.

Джефф рассказал о доброте, которую проявил Ник по отношению к нему, когда он потерял родителей. Саманта поняла, что хотя Джефф по-ребячьи радовался, разыгрывая своего старшего кузена, но явно его боготворил.

— У него была когда-нибудь любимая? — спросила она.

— У Ника было много женщин, но по-настоящему он никого не любил, за исключением Аманды. Он чуть с ума не сошел, когда она вышла замуж за другого. — Джефф бросил на нее странный взгляд и после некоторого колебания добавил: — Но это было еще до того, как он женился на тебе.

— Она блондинка? — спросила Саманта, вдруг вспомнив длинный светлый волос, обнаруженный ею на рубашке Ника в тот вечер, когда по возвращении домой от него несло духами.

— Д-да, — подтвердил Джефф.

— Я могла бы и сама догадаться. — Сердце у Саманты сжалось от ревности, она всей душой ненавидела эту белокурую ведьму, которую Ник любил и, по всей видимости, навещал в ту ночь. — Рассказывай дальше.

Погруженные в разговор, они не заметили, что прошло уже много времени. Фитилек в лампе почти догорел, когда их беседу нарушил хриплый голос в дверях.

— Джефф, я не просил тебя находиться здесь всю ночь. Гроза прошла, так что проваливай отсюда к себе, — сказал Ник.

Джефф посмотрел на Саманту и заговорщицки ей подмигнул. Встав, он поцеловал ее в щеку.

— Обними меня и посмотри на выражение его лица, — шепнул он.

Саманта подняла руки, обвила их вокруг шеи Джеффа и запечатлела на его губах продолжительный поцелуй.

Глаза Джеффа округлились от удивления. Он улыбнулся, отчего на щеках у него появились ямочки, а в голубых глазах заплясали игривые огоньки. Погладив ее по щеке, он скосил глаза на Ника, который выглядел мрачнее грозовой тучи.

— Доброй ночи, девочка! Увидимся утром, — проговорил Джефф, растягивая слова. Миновав кузена, он на миг остановился и снова улыбнулся Саманте, прежде чем выскользнуть из комнаты.

Саманта внимательно наблюдала за Ником. Он стоял, клокоча от гнева, сжав кулаки и губы, глядя вслед удаляющемуся по коридору кузену.

«А он ревнив», — подумала Саманта. Ее губ коснулась улыбка.

— А ты не собираешься поцеловать меня и пожелать спокойной ночи, Ники? — кротко спросила она.

Ник обернулся к кровати.

Саманта закинула руки за голову, натянув тонкую материю, которая очертила контуры полных грудей. Она успела вновь расстегнуть пуговицы на ночной рубашке, пока Ник провожал взглядом уходящего Джеффа, к тому же набрала в легкие побольше воздуха и почувствовала, что упругие белые округлости того и гляди вырвутся на свободу.

Увидев их, Ник охнул и поднял глаза к ее лицу. Темно-серые глубины его глаз все еще таили в себе гнев.

Саманта смотрела на него, чуть прикрыв ресницы, страстно желая, чтобы он подошел поближе, заманивая его, словно муху в паутину. Она вытянула руки навстречу ему. Сердце ее неистово билось, тело ныло и просило ласки, она приоткрыла рот, как бы умоляя о поцелуе.

Загипнотизированный столь обольстительным зрелищем, Ник отделился от порога и направился к девушке, неотрывно глядя ей в глаза.

Саманту захлестнула волна радости. Жар охватил нижнюю часть ее живота, она полыхала от желания. Груди ныли и жаждали прикосновений. Розовые напряженные соски выглянули из-за кружевного края рубашки и дерзко уставились на Ника.

Ник дышал часто и прерывисто. Остановившись у кровати, он наклонился к Саманте.

Она смочила языком губы, ее тело дрожало от желания.

Неожиданно в камине громко треснуло полено, выбросив сноп искр.

Ник заморгал глазами и выпрямился. Чары мгновенно спали. Бросив на Саманту удивленный взгляд, он сдавленно чертыхнулся, отпрянул от кровати и бросился к письменному столу. Нагнувшись, он ухватился за край, очевидно, пытаясь прийти в себя. Спустя несколько секунд наклонился и задул лампу, погрузив комнату во мрак.

— Я все еще жду поцелуя, — тихо сказала Саманта.

— Ты получила достаточно поцелуев для одной ночи, девочка, — ответил Ник. Он прошел мимо нее к двери, распахнул ее и с грохотом захлопнул за собой.

— Проклятие! Опять он сбежал! — Зло прищурив глаза, Саманта села в постели и уставилась на дверь. Схватив подушку, она несколько раз ткнула ее кулаком, сожалея, что это не ее несносный муж. А затем запустила подушкой в порог двери.

Дождь прекратился, огонь в камине догорел, однако ночь еще длилась и казалась Саманте бесконечной. Она не могла заснуть, ворочалась в кровати, груди у нее ныли, тело жаждало ласк.

Половицы в соседней комнате скрипели под тяжестью шагов Ника, который вышагивал от окна к двери и обратно.

— Ну что ж, мистер Макбрайд, по крайней мере тебе тоже не спится. — Она повернулась на бок и впервые за всю ночь закрыла глаза. В темноте, удовлетворенно улыбаясь, она обдумывала план мести.

Лишь перед самой зарей Ник наконец-то лег в постель. Он чувствовал себя безмерно уставшим. Он пытался думать о том, что Саманта была юной девушкой и, вероятно, такой же невинной, какой казалась с самого начала. Но все было напрасно. Когда он держал ее в объятиях, она была неистовой, страстной женщиной, женщиной, которая сводила его с ума. Она пахла весенними цветами и имела вкус теплого меда, и если он и далее будет находиться рядом с этим медом, то непременно в нем утонет.

Слава Богу, что, когда он был близок к этому, появился Джефф и Ник почувствовал себя кроликом, вырвавшимся из силков. Он так раскалился рядом с Самантой, что готов был поклясться — его кожа зашипела, когда он вышел под дождь. И оставался он там очень долго, прежде чем вернулся в дом, чтобы обсохнуть.

А затем он услышал голос Джеффа и ее хихиканье. Он сдвинул брови. Какого черта Джефф там делал столько времени? Саманта была полуголая, когда он уложил ее в кровать и впустил Джеффа. Они были там одни, вместе… в темноте… несколько часов до того, как он вернулся и отправил Джеффа спать.

Похоже, Джефф чувствовал себя очень непринужденно, когда, целуя, пожелал ей спокойной ночи. Девочка! «Как можно обращаться таким образом к моей жене? И как она ответила на его поцелуй? Да это просто неприлично!» Ника захлестнул гнев, когда он вспомнил, как она подняла кверху руки и соски выглянули из-под рубашки — розовые, как два цветочка на белоснежном фоне. И опять же — каким тоном она назвала его «Ники» и попросила, чтобы он тоже поцеловал ее.

— Черт побери! — выругался Ник и уставился в стену, которая отделяла его комнату от той, где спала Саманта. Ведь она оставалась полуголой! В течение всего времени, пока у нее находился Джефф, она была практически голой!

Он представил себе ее — и это видение ударило его по мозгам, словно прикосновение раскаленного железа к животному при клеймении. Вот она лежит сейчас там — в его кровати, в его комнате, и ее белоснежная кожа просвечивает сквозь прозрачную ночную рубашку, пышные волосы рассыпались вокруг плеч. И пылают они, словно освещенный огнем янтарь, и можно при свете огня видеть все изгибы ее тела… и ее глаза. Будь прокляты эти обольстительные, эти лживые глаза! Глаза, горящие жарким зеленым огнем, влекущие к себе, как влечет мотылька пламя.

Ник застонал, тело его ныло от неукротимого желания овладеть этой женщиной. Он слез с кровати, натянул штаны и стал босиком шагать до окна и обратно.

— Она изображала из себя ласковую кошечку перед Джеффом, а затем попыталась соблазнить меня, после того как я отправил его спать. Маленькая противная ведьма! — Он посмотрел на разделявшую их стену. — И ведь едва не соблазнила! — Ник покачал головой. — Проклятие! Ведь это я мужчина! И если суждено быть совращению, то это должен сделать я!

Он гневно сжал кулаки, затем разжал их и уставился на длинные, тонкие пальцы. Подойдя к разделяющей их комнаты стене, прижался к ней лбом и закрыл глаза. Черт побери, он, кажется, ощущал ее гладкую, мягкую плоть, чувствовал запах теплого женского тела. Ник застонал, когда эта картина стала еще явственнее, он словно уткнулся лицом в ее грудь, затем мягко взял в рот розовый сосок, запустил руку в ее длинные волосы… и задушил ее ими!

— О черт! — Ник оттолкнулся от стены, дрожа от гнева и желания. Чувства бурлили в нем, беря верх над рассудком. Он пересек комнату, открыл дверь и вышел в коридор. Его грудь вздымалась и опускалась, словно кузнечные мехи. Он остановился, держа ладонь на круглой ручке двери Саманты. А затем тихонько повернул ее и вошел в комнату.

Призрачный свет наступающей зари освещал маленькую фигурку, спящую на большой испанской кровати. Она шевельнулась и тихонько вздохнула во сне.

Губы Ника искривились в недоброй полуулыбке, он осторожно прикрыл за собой дверь. Нагнувшись, стянул с себя штаны и оставил их на полу.

Огонь в камине потух, пол был ледяным, однако Ник не замечал подобных мелочей. Его мозг и тело сжигал огонь желания.

Словно крадущаяся пантера, он двинулся к своей жертве. Сердце стучало у него в груди, как колокол, когда он дотронулся до края кровати. Нагнувшись, он ухватился за одеяло, чтобы поднять его и взять ее на руки.

— Папа? — вздохнула во сне Саманта. Она свернулась наподобие котенка, обхватив руками подушку. Завитки золотистых волос обрамляли ее нежное, цвета слоновой кости лицо. Длинные ресницы были невинно сомкнуты, отбрасывая тень на щеки. Уголки розовых губ были опущены вниз, как у недовольного ребенка. И выглядела она девочкой лет двенадцати.

Черт побери! Ник отпрянул назад, почувствовав себя невероятным негодяем. Не спуская глаз с кровати, он влез в штаны, при этом у него не было проблем, как в тот момент, когда стягивал их с себя. Стараясь не дышать, выскользнул в коридор. Закрыв за собой дверь, прижался к ней спиной, испытывая огромное облегчение оттого, что Саманта не проснулась. Он добрался до своей комнаты, чувствуя невероятную слабость в ногах, и заперся. Тяжело рухнув на кровать, закрыл лицо дрожащими руками.

Так больше не могло продолжаться. Ник не мог больше наблюдать за тем, как Саманта грациозно выполняет работу по хозяйству, источая сладкий запах роз, который оставался после нее повсюду; не мог слушать ее голос, мягкий и негромкий, с легкой хрипотцой, который действовал на него так, будто он оказался в роли мыши, загнанной играющей кошкой в угол.

Это явно пагубно отражалось на его здоровье, он не получал облегчения, и ему становилось день ото дня хуже. Ник старался почаще уходить из дома, но, черт побери, ведь ему нужно было есть. Дело дошло до того, что он стал постоянно носить с собой шляпу. Он заметил, как Джейк и Джефф бросали взгляды на него и его шляпу, а затем взрывались от смеха. Он чувствовал себя так, словно тонет в зыбучем песке, но никто при этом не желает бросить ему спасительную веревку.

Он мог пойти и взять ее — и плевать потом на возможные последствия. Черт побери, ведь он понимал, что она хочет его, но понимал и то, что не сможет жить с сознанием собственной вины. И когда к ней вновь вернется память, она возненавидит и бросит его, независимо от того, замужем она или нет. Она может сразу же получить развод и начать жить своей жизнью.

Ник знал, что не занимался с ней любовью. Он был пьян, а не мертв тогда, в той хижине. Он знал, что помнил бы, случись это на самом деле. И еще он знал, что в этом случае он не способен был бы ее отпустить.

С приходом весны ему придется возобновить поиски Билли. Это был тот человек, кого она хотела, кого много раз звала в своих тревожных сновидениях.

Наутро предмет его размышлений постучал к нему в дверь, открыл ее и просунул внутрь голову. Ник встретился со взглядом ясных зеленых глаз.

— Доброе утро, соня! Надеюсь, ты хорошо спал? — спросила она с улыбкой.

— Замечательно, — ответил он, отметив про себя, что выглядит она свежей и отдохнувшей.

— Увидимся за завтраком, — весело сказала Саманта и закрыла дверь.

Ник слез с кровати и потащился к зеркалу.

— Боже мой! — ахнул он, увидев красноглазое, лохматое, небритое чудовище, которое смотрело на него. Он застонал, чувствуя, что от судьбы не уйти, что он готов продать душу за бутылку виски и пук золотисто-рыжих волос.

Придет зима, наметет сугробы вокруг дома, изолирует ранчо от остального мира. Снаружи станет студено и морозно, за белой пургой не видно ни зги. А в доме, в соседней комнате, будет сидеть она и кротко и мило улыбаться.

Он схватил рубашку, натянул ее на себя и заправил в уже ставшие тесными штаны. Держа перед собой шляпу, чтобы прикрыть срам, он спустился с лестницы и вышел через заднюю дверь. Он застонал, поскольку, судя по всему, зима обещала быть долгой и холодной.

 

Глава 13

Ник с мрачным видом раскурил сигару и направился в столовую для работников ранчо. И хотя он только что принял ванну и побрился, одежда его была под стать настроению. Начиная с шарфа, шелковой рубашки с перламутровыми пуговицами, жилета из воловьей кожи и кончая габардиновыми брюками, заправленными в начищенные до блеска сапоги, он был весь в черном.

С кожаного пояса свисали ножны, опять же черного цвета, в которых находился охотничий нож. У правого бедра висел револьвер сорок четвертого калибра, его рукоятка из орехового дерева лоснилась от частого употребления. Затянутой в черную перчатку рукой Ник еще глубже надвинул на лоб черную шляпу с низкой тульей, чтобы скрыть глаза. Словом, вид у него был, как… как у очень грозного и опасного человека.

Ник чувствовал себя волком, оказавшимся в капкане. Чтобы вырваться на свободу, ему нужно либо перегрызть цепь, либо же отгрызть себе лапу. Ни одна из перспектив радости не сулила. Он рвался в бой.

Ник сжал зубы, прикусив испанскую сигару, и толкнул дверь в столовую. Взял тарелку и приборы с полки у двери и направился к столу. Он с вызовом посмотрел на ковбоев, однако те, видимо, почувствовав его настроение, прекратили беседу и очень скоро сочли за благо ретироваться.

Ник положил на большую тарелку бифштекс, бобы и сверху пару бисквитов размером с блюдце каждый. Налил в оловянную кружку кофе, настолько крепкого и густого, что в нем и подкова не утонет. Затем поставил поднос с завтраком на грубо сколоченный стол и сел на скамью.

К нему подошел, прихрамывая, повар, в прошлом ковбой, сменивший по состоянию здоровья профессию.

— Добрый день, Ник. Устал от кухни Розы?

Ник бросил на него убийственный взгляд, однако ничего не ответил.

— Гм… Ешь-ешь. Я потом вымою посуду, — поспешно проговорил повар и тут же удалился.

Ник продолжал есть, поглядывая по сторонам. В помещении не было ничего, кроме самых необходимых вещей. Здесь стоял длинный стол из сосновых досок, по бокам его находились скамьи, поодаль виднелась массивная железная печь, выполнявшая двойную функцию, — на ней готовили, и она обогревала помещение. Неподалеку от печки висели два ряда полок с горшками, кастрюлями и посудой. Столовая была не бог весть какой шикарной, но по крайней мере он мог здесь спокойно поесть.

Закончив еду, Ник посмотрел в окно на главную усадьбу ранчо. Закурив тонкую сигару, погрузился в размышления перед чашкой, уже второй по счету, дымящегося кофе. Сейчас, когда Ник был чист и сыт, он чувствовал себя получше, хотя ситуация оставалась по-прежнему непростой. Он нахмурил брови. Едва ли он сможет пережить целую зиму, находясь рядом с Самантой.

Ник хлопнул по столу ладонью. Черт побери, как же он раньше не додумался до этого! Ведь у него есть ранчо! Он переедет в «Горную долину» и останется там до весны. Ник в задумчивости сделал пару глотков кофе. Его отец построил там дом, когда женился на Маленькой Фаун. Ник бывал там редко, обычно предпочитая компанию деда и Джеффа. Но теперь, когда появилась Саманта…

«Горная долина» отличалась исключительной живописностью. Ранчо располагалось к западу от зимнего лагеря шайеннов, на опушке сосновой и осиновой рощ. С одной стороны, вплоть до подножия иззубренной горной гряды, простирался поросший пышными травами луг. С другой — открывался вид на долину. В ясную погоду Ник мог рассмотреть далеко внизу главное ранчо. Это было пустынное место, куда зимой все проходы и перевалы были перекрыты глубокими снежными заносами. «Надо отправляться немедленно, если я хочу пробраться туда через верхний перевал», — подумал Ник. Отодвинув от себя чашку, он решительно поднялся из-за стола.

Настроение у Ника улучшилось, он, улыбаясь, подошел к мужчине, который был занят мытьем посуды.

— Джо Боб, я собираюсь на ранчо. Приготовь мне запас продуктов, которых хватило бы до весны.

На лице повара появилась щербатая улыбка.

— Конечно, Ник. Сию минуту все сделаю. — Вытерев руки о фартук из мешковины, Джо Боб направился в кладовку.

Зная, что старик наверняка упакует еды в таком количестве, что ее хватит на две зимы, Ник ухмыльнулся. На лошадей он вполне надеялся. Скаут не подведет. Придя в загон, Ник подозвал свистом мерина и крепкую серую лошадь. Оседлав Скаута, приладил вьючное седло серой и привязал обеих лошадей к шесту перед столовой. Затем зашел в дом и достал вьючные мешки из кладовки.

Перекинув их через плечо, он стал подниматься по лестнице, когда услышал мужские голоса, доносящиеся из столовой. Он пошел на цыпочках, желая пробраться в свою бывшую комнату незамеченным. Сердце его гулко стучало, когда он подошел к двери. Ник постучал, однако ответа не последовало. Он открыл дверь и, просунув голову внутрь, с облегчением убедился, что Саманты в комнате нет.

Быстро передвигаясь по комнате, Ник достал тяжелое пальто и прочие вещи, которые ему могли понадобиться. Улыбнувшись, положил в мешок шелковый носовой платок с рыжевато-золотистыми локонами.

Со стены он снял карабин, прихватив две коробки зарядов. Закончив дела, закрыл глаза и вдохнул воздух, ощутив слабый, но явственный запах роз.

— Что ты делаешь, Ник? — раздался с порога голос Саманты.

Он резко обернулся, почувствовав, что дверца западни готова вот-вот захлопнуться.

— Я уезжаю в горы.

«Чтобы обрести свободу», — подумал он.

Саманта посмотрела на сумки, на пальто возле кровати.

— Надолго? — спросила она, широко раскрыв глаза.

— На всю зиму, — ответил Ник, не спуская глаз с ее лица.

— О! — упавшим голосом протянула Саманта. Ник увидел, что зеленые глаза ее наполнились слезами и она быстро заморгала. Нижняя губа у нее задрожала, и пара слезинок скатилась вниз по зарумянившейся щеке.

Проклятие, вот это уже ни к чему! Ник не мог выносить ее слез и рыданий. Он подумал о долгих темных месяцах, когда он не будет ее видеть, не будет слышать ее голоса. О ночах, когда ее не будет рядом и она не будет искушать его, как в тот раз во время грозы. Он судорожно вздохнул.

Сняв перчатки, Ник шагнул к Саманте. Она смотрела на него своими зелеными глазами, полными слез.

— Давай я тебя поцелую.

Подойдя к ней вплотную, Ник обнял ее за плечи и притянул к себе. Их взгляды встретились, он наклонился.

Прижавшись губами к нежным губам Саманты, он просунул язык между ее ровных белоснежных зубов и крепко, яростно поцеловал. Поднял руку и вынул черепаховый гребень из волос. Словно шелк, волосы упали вниз. Когда она стала вырываться, он сунул руку в эту пышную копну, вынудив ее успокоиться. Другая его рука стала шарить по верху голубого ситцевого платья. Он нащупал крохотные пуговицы и почувствовал, как одна из них оторвалась, упала и покатилась по полу.

Саманта била его кулаками в грудь, но он не обращал на это внимания, поскольку перед его глазами стояла картина, как она тянула к нему руки и звала к себе в постель. Усмирив ее неистовым поцелуем, Ник просунул руку под платье, сдвинул нижнюю рубашку и обнажил грудь. Его разгоряченному взору предстали пышные белоснежные округлости. Он сжал одну из них и почувствовал, как ее сосок набухает. Ник стал чертить вокруг него медленные круги, и тот сделался тугим и розовым. Нагнувшись, Ник взял его в рот и принялся посасывать и покусывать, лаская языком.

Саманта застонала, обвила его шею руками и притянула Ника поближе.

Ник проделал с другой грудью то же самое. Когда Саманта стала извиваться от ласк, он оставил сосок, прижался ртом к ее набухшим губам и начал ласкать их кончиком языка.

Глаза Саманты светились желанием, она изо всех сил прижалась к Нику. А Ник снова и снова целовал ее, его язык проник между зубов, а тем временем руки неистово сжимали и тискали ароматную, нежную плоть грудей.

— Ты моя, котенок, моя, — прошептал Ник. Он забормотал, перемежая английские и шайеннские слова любви, а его руки не переставали ласкать ее разгоряченное тело.

Наконец он ослабил объятия. Саманта покачнулась и едва не упала, но он успел подхватить ее за ягодицы. Подняв девушку на руки, он прижался к ее животу возбужденным мужским естеством.

Саманта обвила руки вокруг его шеи. Она вцепилась Нику в волосы на затылке и стала покрывать его лицо нежными поцелуями.

Ник понял, что она готова отдаться. Видит Бог, как долго он этого ждал! Ник, взяв ее поудобнее, понес к кровати. И в этот момент ему вспомнилось, как она, полуобнаженная, целовала Джеффа. Ник испытал мгновенный приступ гнева. Маленькая ведьма! Нет, она не поймает его в ловушку! Ни за что! Ник разомкнул руки и бросил Саманту на матрац.

Рот у нее приоткрылся, она недоумевающе уставилась на Ника.

— А теперь, дорогуша, ты получила свой поцелуй, — хрипло сказал он. Дрожа от переполнявших его эмоций, он схватил собранные вещи и покинул комнату. От того, что месть состоялась, настроение у него поднялось. Он спустился вниз, насвистывая мелодию. «Пусть она целует Джеффа и любит Билли», — злорадно подумал Ник.

Приторочив свои вещи к седлам, Ник минуту постоял и направился к сараю. Взяв чепрак, он положил на него несколько пакетов. Снова войдя в дом, подошел к комнате Розы и тихонько постучал. Дверь открылась, и Ник вошел внутрь.

— Я принес кое-какие вещи и хочу, чтобы ты их положила под елку на Рождество.

— На Рождество? — Роза удивленно вскинула брови. — Не понимаю тебя, Ники. А почему ты не можешь это сделать сам?

Он опустил пакеты на стул и обнял женщину за плечи.

— Потому что меня здесь не будет. Я еду на ранчо. И останусь там до весны.

— Por Dios! На ранчо?! А как же твоя жена? Она отправляется с тобой?

— Нет. Я еду один. — Наклонившись, он поцеловал Розу в щеку. — Береги себя — и ее тоже. — Прежде чем Роза успела спросить его о чем-то еще, он вышел из комнаты.

— Ник!

Перед ним стоял кузен.

— Я видел оседланных лошадей. Куда ты едешь? — спросил Джефф.

— Я тоже хотел бы это знать, — послышался голос Джейка, который приковылял из столовой и остановился рядом с Джеффом.

— В «Горную долину». Хочу там провести зиму, — устало объяснил Ник.

— В «Горную долину»? Какого черта ты собираешься там делать? — взорвался Джейк. — И как быть с Самантой? Ты собираешься удрать и оставить ее?

— А тебе не кажется, что это лучшее из того, что я мог бы для нее сделать? — ответил Ник.

— Эта девочка любит тебя. Ну, право, не знаю, — покачал головой Джейк. — Никогда не видел более твердолобого и упрямого человека, чем ты.

— Она заслуживает лучшего. Поэтому я и уезжаю.

— Я вижу, что ты уже твердо решил, но думаю, что это несусветная глупость. Да ты там можешь до смерти замерзнуть!

— Побереги себя, дед. — Ник сжал плечи Джейка. — Увидимся весной.

Открыв дверь, он шагнул на крыльцо. Следом за ним вышел Джефф.

— Давай выкладывай, — предложил Ник, глядя на кузена. — Я вижу, ты горишь желанием что-то высказать.

— Ник, я знаю, почему ты так поступаешь, и думаю, что ты форменный дурак, — без обиняков начал Джефф. — Неужели ты ее совсем не любишь?

— Допускаю, что хочу ее. Но любить? — Ник покачал головой. — Черт побери, да я даже не знаю, что это такое — любовь. — Он пожал Джеффу руку. — Позаботься о ней ради меня. — Сжав ладонь в кулак, легонько ткнул им Джеффа в подбородок. — И о себе тоже. Увидимся весной.

Саманта лежала на кровати, и в ее глазах стояли горючие непрошеные слезы. Она пыталась справиться с ними, ибо гнев был сильнее обиды. Как смеет он обращаться с ней таким образом?

— Проклятие, Ник, ты заплатишь за это! — прозвучал ее голос в пустой комнате. Тело Саманты предательски ныло и требовало ласк, которые он лишь обещал, но так и не подарил. Зажимая края порванного платья, Саманта подбежала к окну и раздернула шторы.

Внизу высокий, поджарый человек в черном взобрался на Скаута. Закурив сигару, потянул за повод тяжело нагруженную вьючную лошадь. Подняв голову, он увидел Саманту. Зажав между белых зубов сигару, сложил губы в улыбку. Поднял руку в черной перчатке, сдернул с головы шляпу и церемонно поклонился. Затем, водрузив шляпу обратно, более не оборачиваясь, пустил лошадей галопом.

Саманта смотрела в окно до тех пор, пока Ник не исчез из виду. На сердце у нее было тяжело и горько, гнев не отпускал ее. Прислонившись лбом к оконной раме, она вдруг почувствовала себя одинокой и потерянной. Губы у нее задрожали. Более не в силах сдерживаться, она разразилась рыданиями. Затем подняла кулак и погрозила им в сторону гор:

— Погоди, Ник Макбрайд, ты дорого за это заплатишь, клянусь!

 

Глава 14

Долина и поросшее соснами подножие гор остались далеко позади. Тропа круто поднималась вверх среди скалистых утесов. Ник посмотрел на безрадостный, пустынный пейзаж. Стоял декабрь, а снега еще не было. Обычно в это время года снег заносил все тропы на этой высоте, а вокруг дома возвышались громадные сугробы.

Декабрь… Рождество… Ник представил себе огромную душистую елку в доме, Розу, которая печет праздничные пироги. При этом воспоминании у Ника потекли слюнки. Проклятие, ему совсем не хотелось покидать дом перед самым Рождеством!

Хорошо, что он заблаговременно сделал покупки. Он упаковал подарки Саманте: шелковое зеленое платье, черные чулки и мягкие сафьяновые туфельки. Помимо одежды, он насовал в маленькие пакеты всякого рода безделушек, бантов, духов, заколок для волос — того, что обычно нравится женщинам.

Ником овладело уныние. Увы, ему не придется увидеть, как Саманта разворачивает свертки и достает подарки. Он вздохнул, вспомнив, как она обрадовалась тогда его подаркам — обняла его, покрыла ему поцелуями все лицо, зеленые глаза ее радостно блестели, когда она доставала каждую новую покупку. Ник вздохнул, думая о том, какой счастливой и милой она казалась и как уютно чувствовала себя в его объятиях.

— Черт побери! Возьми себя в руки, иначе ты сейчас повернешь лошадей и поедешь назад, — пробормотал Ник и засмеялся, увидев, что Скаут навострил уши. — Все в порядке, приятель, у нас с тобой еще будет о чем поговорить до наступления весны.

С вершин налетел порыв ледяного ветра. Чувствуя, что его начинает бить озноб, Ник поднял воротник теплого пальто и застегнул костяные пуговицы. Взглянул на свинцово-серые облака над головой. Кажется, вот-вот повалит снег. Ник заставил лошадей прибавить шагу. Надо миновать верхний перевал до начала снегопада и пурги.

Копыта лошадей цокали о гранит, отдаваясь эхом по всему каньону, по-человечьи тоскливо завывал пронизывающий ветер. На верхнем перевале Ника буквально атаковали мелкие ледышки. Низкие тучи нависли над серыми скалами, отчего те стали казаться еще более мрачными и враждебными.

Когда Ник достиг высокогорного ранчо, с предвечернего неба летели пушистые хлопья снега. Из лошадиных ноздрей вырывались клубы пара и растворялись в прозрачном сухом воздухе. Они пересекли широкий луг, спугнув пасущуюся под деревьями лань.

Ник приставил ладонь к глазам, пытаясь рассмотреть маленькую хижину, спрятавшуюся среди деревьев. В ясный день, стоя на краю плоского холма, он мог бы разглядеть территорию Нью-Мексико, но сегодня он был счастлив хотя бы отыскать собственный дом. Он направил животных к переднему крыльцу и спешился. Сняв с лошадей вьючные мешки и прочую поклажу, внес их внутрь хижины.

Затем завел лошадей в небольшой сарай и определил их в стойла. Задав им корма из окованного железом ларя, закрыл дверь и шагнул во мглу сумерек.

Сапоги Ника похрустывали, наступая на промерзлую землю, нарушая тишину. Он поднял голову и взглянул на небо. Ветер прекратился. К утру снежный покров достигнет нескольких футов, и перевал будет непроходимым в течение зимы.

Теперь Ник изолирован от всего мира. Он бросил взгляд на сарай, где находились лошади. Даже если бы он захотел сейчас изменить свое решение, было уже поздно. Ник вздохнул, внезапно остро ощутив свое одиночество. Он вырвался из капкана, но лишь как волк, отгрызший себе лапу, — часть себя он оставил там.

Вьюга бушевала в течение трех дней, наметая высокие сугробы вокруг хижины. Когда пурга затихла, Ник вышел на крыльцо. Словно крот, выползший из норы, он жмурился от бликов солнца на алмазной снежной поверхности. Покормив лошадей, Ник некоторое время слонялся неподалеку от хижины, носил дрова, воду и продукты. Переделав все дела и не зная, чем бы еще заняться, он принялся читать и перечитывать книги, которые успел сунуть перед отъездом в один из мешков.

К концу недели, основательно устав от общения с самим собой, Ник оседлал Скаута и отправился в шайеннскую деревню.

Он улыбнулся, радуясь возможности снова повидаться со своей индейской семьей. Хотя Ник и не любил в этом признаваться, однако ему не нравилось одиночество. Он разговаривал сам с собой и с лошадьми. Он даже пытался общаться с семейством мышей, живущих под шкафом, но все же тосковал по человеческому голосу.

Губы его раздвинулись в улыбке, когда он подумал, как воспримут Два Пера и Белый Орел — его дед известие о том, что он женился. Может, теперь они перестанут сватать его к пышненькой Стыдливой Черепахе. Белый Орел не меньше Джейка хотел, чтобы Ник наконец остепенился.

Ник подумал о Маленьком Лисе. Сейчас ему семь лет, и, должно быть, он вырос на целый фут с того времени, как Ник видел его в последний раз. Этот маленький разбойник был как две капли воды похож на Два Пера и на самого Ника, если не считать цвета глаз. Ник подумал, что если бы у него был сын, то он скорее всего был бы таким же.

Джейк всегда говаривал, что Ник и Два Пера — как две горошины из одного стручка. Правда, Ник был на два дюйма повыше, двумя годами моложе и глаза у него были не карие, а серые.

Улыбка у Ника сделалась еще шире, когда он вспомнил, как, будучи мальчишками и попав в какую-нибудь переделку, они пользовались этим сходством, понимая, что на расстоянии их трудно различить. Белый Орел, не зная, кто из них виноват, обычно наказывал одновременно обоих.

Ник погрустнел, вспомнив про эпидемию гриппа шесть лет назад, который унес мать Маленького Лиса; убитый горем Два Пера остался с младенцем-сыном, которого нужно было растить и воспитывать. Он дал клятву, что не допустит новой потери любимого человека из-за незнания медицины белых людей. Раздосадованный тем, что индейские средства не помогли его жене, Два Пера вознамерился сделаться доктором.

Друг Джейка доктор Генри Джонсон предложил свою помощь. Ник помнил, сколько долгих часов доктор и индеец провели за кухонным столом на ранчо. Убеленный сединами и умудренный годами Джонсон и умный черноволосый молодой человек — один учитель, второй ученик — засиживались порой до утра. Когда доктор передал ему все свои знания, он похлопотал о том, чтобы Два Пера мог продолжить обучение в колледже в Филадельфии. Спустя четыре года Джон Игл — именно под таким именем Два Пера был известен среди белых — успешно окончил колледж и вернулся домой, чтобы быть полезным своему народу.

Ник нахмурился и подумал, что было бы хорошо, если бы Два Пера был с ними рядом, когда болела Саманта. Но в то время тот уезжал в деревню на севере. Ник доверял доктору Джонсону, однако он хотел знать также мнение своего дяди относительно потери Самантой памяти.

Шайеннский лагерь располагался в укромной долине к востоку от ранчо «Горная долина». Защищенные иззубренными неприступными скалами, люди чувствовали себя там в безопасности, тем более что две тропки — вход в долину и выход из нее — надежно охранялись. Ник помахал рукой часовому и дождался, пока ему был дан сигнал — можно проходить. После этого он направил Скаута по скользкой от льда тропинке к деревне.

Вигвамы, общим числом не менее пятидесяти, располагались в виде большого круга. Над ними поднимались сизые струйки дыма. В лагере ключом била жизнь.

Снегопад не остановил мужчин и мальчишек, и они устроили купание в ручье, свято веря в то, что холодная вода сделает их здоровыми, крепкими и смоет все болезни. Хотя женщины в купании не участвовали, они тоже сновали к реке и обратно, чтобы набрать и принести свежей воды. Шайенны не пьют воду, которая простояла в вигваме всю ночь, они называют ее мертвой. Другие женщины готовили на кострах, а дети и разномастные собаки носились по лагерю.

Ник уловил в воздухе запах жареного мяса, и его желудок тотчас же отреагировал на это голодным урчанием. Приветствуя взмахом руки друзей и родственников, он сумел увернуться от снежка, посланного в него каким-то мальчишкой. Ник улыбнулся, разглядев под шапкой длинных черных волос лукавую мордочку своего юного кузена. Целую неделю Ник провел среди полной тишины, и сейчас был рад услышать звуки ребячьих голосов и резвящихся рядом собак.

Остановив Скаута, Ник спешился перед самым большим вигвамом, принадлежащим его деду — Белому Орлу. Он подал голос у двери, не входя до тех пор, пока ему не позволили. Когда вождь пригласил его внутрь, Ник отвернул клапан и вошел в это просторное сооружение.

Старик поднялся на ноги и положил ладони на приветственно протянутые Ником руки.

— Хаахе, Огненная Стрела, — приветствовал Ника вождь, называя его индейским именем. — Как дела? Входи, погрейся у моего костра и поешь. Прошло много лун с того времени, как мы сидели с тобой вместе. — Широкая улыбка засияла на обветренном лице деда.

Ник прошел к яме очага в центре вигвама. Она была глубиной примерно в фут. Над ней на треножнике висела кастрюля, в которой тушилась оленина. В вигваме настолько аппетитно пахло, что у Ника потекли слюнки.

Чуть поодаль, поверх шерстяных, набитых травой матрацев, лежали толстые покрывала из бизоньих шкур. Кроме того, такие же покрывала были сложены рядом с подставками для опоры спины. С приходом зимы шкуры, украшавшие вигвам снаружи, плотно прибивались колышками к земле по всему его периметру, изнутри укладывались по земле дополнительные шкуры, чтобы холод не проникал в вигвам. Их края использовались как узкие полки, на которых располагались утварь, оружие, одежда и прочее.

Дед Ника сел, опираясь спиной о подставку, и жестом пригласил садиться.

Ник опустился рядом с дедом. Клапан двери вновь открылся, вошла полная крепкая индейская женщина и устремила карие, словно два ореха, глаза на Ника.

— Привет, племянник, — сказала она.

— Хаахе, Ташина, — поприветствовал Ник свою двоюродную бабушку, сестру вождя.

Два Пера, которому его сынишка, должно быть, сообщил о приезде Ника, подал голос снаружи. Получив разрешение, также вошел в вигвам.

Поприветствовав отца, племянника и тетю, он сел у очага напротив Ника.

Подойдя к очагу, Ташина разлила наваристый суп в деревянные миски. Первую миску она подала своему брату — вождю. Улыбаясь Нику, она положила огромную порцию аппетитной еды и подала ему, а затем не меньше и своему племяннику. Поставив вариться новую кастрюлю, она вышла из вигвама, чтобы присмотреть за Маленьким Лисом.

Ник поднес миску ко рту и стал маленькими глотками пить бульон, который нашел очень вкусным и острым. Когда с жидкостью было покончено, он взялся за нежные кусочки мяса и овощей. Опустошив миску, Ник поднял глаза и почувствовал смущение из-за того, что дед и дядя еще продолжали есть.

Два Пера усмехнулся:

— Огненная Стрела ест подобно волку, который слишком долго бегал с пустым желудком.

— У меня еды много, но мне не слишком нравится, как я готовлю, — засмеялся Ник.

— А что, Роза больше не готовит для вас? — спросил дядя.

— Она на ранчо. А я на зиму переехал в «Горную долину», — объяснил Ник.

Два Пера вскинул брови, но из вежливости не стал допытываться о причине.

Когда суп был съеден, Ник передал деду коробку сигар, которые он купил в Каньон-Спрингс, зная, что вождь имеет к ним тайную слабость. Два Пера, как правило, не курил, разве что позволял себе это во время торжественных церемоний. Во время беседы Ник рассказал о последних событиях на ранчо, о Джейке и Джеффе. Затем, ухмыльнувшись, добавил:

— И еще одно событие произошло. Я женился.

Глаза у вождя округлились, он поперхнулся дымом, и ему не сразу удалось вернуть свою обычную стоическую невозмутимость. Огоньки любопытства зажглись в его глазах.

— Стало быть, Огненная Стрела женился? Расскажи мне о своей подруге.

Ник рассказал о Саманте, не упомянув о похищении, о свадьбе, которую не помнил, о последующих событиях и о том, что он с ней еще не спал. Не сказал также он и о ее потере памяти, приберегая это на тот момент, когда останется один на один с дядей. Они проговорили до сумерек, и Ник увидел, что его дед уже клюет носом от усталости. Он пожелал вождю спокойной ночи и отправился в вигвам своего дяди.

Когда они вошли внутрь, Ташина поднялась и ушла в свое собственное жилище. Ник увидел, что его маленький кузен и беспородный щенок спят вместе на медвежьей полсти неподалеку от очага. Спальный мешок Ника, который сняли со Скаута, расстелили на матраце неподалеку от застеленной меховыми шкурами кровати его дяди.

Индеец сел и жестом пригласил Ника сделать то же самое. Когда оба удобно расположились, Два Пера посмотрел на Ника и сказал улыбаясь:

— А теперь расскажи все то, что произошло на самом деле.

Спустя три дня Два Пера, попрощавшись с племянником, смотрел, как тот удаляется по тропе, ведущей к «Горной долине». Нахмурившись, он откинул клапан двери и вернулся в свой вигвам.

Вместе с Ником они во всех подробностях обсудили болезнь Саманты, и Два Пера пообещал, что непременно осмотрит ее, хотя он и уважал мнение доктора Джонсона относительно ее состояния. Подойдя к полке, он извлек оттуда толстый медицинский справочник. Ему смутно припомнился случай, который он наблюдал в больнице в Филадельфии. Два Пера сел, скрестив ноги, перед очагом и стал рыться в своих записях. Его интересовал даже не столько медицинский аспект, как судьба женщины, которая не могла заполучить его племянника в силу своего состояния.

Два Пера вздохнул, надеясь, что мнение Ника о женщинах несколько улучшилось. Он раньше встречался с Амандой Блейк и разделял мнение о ней старика Джейка. Да Нику просто повезло, что он не женился на ней.

Глядя в огонь, Два Пера размышлял о том, в каком положении оказался Ник. Он покачал головой. У него никак не укладывалось в голове, каким образом Ник и Джефф могли похитить девушку с дилижанса. Ник сказал, что был настолько пьян, что не мог вспомнить о том, как его женили. Два Пера знал, что виски не раз доводило его племянника до неприятностей, — и все же…

Он нахмурился, вспоминая рассказ Ника о ночных кошмарах Саманты, о том, как она звала мужчину во сне. Ник сказал, что с приходом весны он намерен разыскать этого мужчину, Билли, вернуть ему девушку и аннулировать женитьбу.

Два Пера хорошо знал Ника, и, хотя прикидывался безразличным, он видел боль в глазах племянника. И свет, когда Ник рассказывал о красоте и мужестве этой девушки. Два Пера задумчиво сощурил глаза. Ник так и не сказал, почему он сейчас в «Горной долине», а не на ранчо с женой. Он выгнул дугой бровь.

— Да, думаю, что ты о многом мне не рассказал, Огненная Стрела.

Всю последующую неделю Два Пера занимался по утрам охотой, чтобы пополнить запасы еды на зиму, а вечерами изучал медицинские книги. Через некоторое время он понял, что совладать со своим любопытством не в состоянии. И хотя верхний перевал был недоступен в течение всей зимы, он знал старые тропы, которыми можно было добраться до долины. Правда, ему жаль было оставлять Маленького Лиса на Рождество — хотя шайенны Рождество не празднуют, но его сын, как и все дети, любит подарки независимо от повода. Два Пера пришел в вигвам вождя и сказал, что на следующее утро собирается ехать на ранчо Макбрайда.

Белый Орел передал послание для Джейка и подарки остальным членам семьи. Его тоже интересовало, что представляет собой женщина, на которой женился внук, и он хотел услышать мнение о ней своего сына.

Едва забрезжил рассвет, Два Пера взвалил на плечи мешок из оленьей кожи и вышел из вигвама. Даже в этот ранний час деревня гудела, словно растревоженный улей.

Группа молодых индейцев выезжала на охоту. Там и сям можно было видеть женщин, которые либо сплетничали, либо собирали дрова, либо готовили на костре. Дети, протирая руками заспанные глаза, выглядывали из дверей, ища своих сотоварищей по играм. Собаки всех пород и мастей нюхали воздух и бродили в поисках поживы.

Два Пера был одет в длинную куртку, украшенную иглами дикобраза и бусами, — об этом позаботилась его тетя Ташина. Рукава рубашки были украшены бахромой из толстой кожи антилопы. На брюках такая же бахрома шла по бокам от талии до щиколоток. Бахрома приятно шелестела, когда он шел.

Ночью ветер чинук принес тепло, и день выдался ясным и тихим. Верхний слой снега стал подтаивать, там и сям побежали ручейки. Однако Два Пера знал, что, несмотря на теплый день, древняя индейская тропа весьма коварна. На многих участках будет толстая наледь под снегом, будет мокро и скользко, и почва под ногами может вести себя предательски.

Два Пера вышел из-под сени деревьев и приблизился к краю скалы. Он посмотрел вниз, туда, где клубился похожий на дым туман. Он любил эти места, сердце его восторженно забилось, вновь, в который раз, ощущая родство с птицами, с орлом.

Наклонившись, он снял длинные, до колен, мокасины, связал их вместе и повесил на шею. Спускаться с горы лучше без них. Мокасины становятся слишком скользкими, когда промокнут. Два Пера поправил на спине медицинскую сумку.

Ему понадобилось времени в три раза больше обычного, чтобы добраться до ранчо. Полузамерзший, весь в ушибах, он, хромая, поднялся на крыльцо и постучал в дверь. На стук никто не ответил. Зная, что ему в любом случае будут рады, Два Пера открыл дверь и огляделся. Не видя никого вокруг, он снял с себя поклажу и опустил на пол в передней.

 

Глава 15

Саманта пребывала все эти дни в настоящем смятении. Однако сегодня, закончив мыть посуду, она решила, что никто не должен знать о том, насколько она уязвлена. Гордость не позволяла ей, чтобы они это замечали. Днем она ходила с бодрым видом, приберегая слезы на ночь, когда ее никто не мог видеть… Когда память о прикосновениях Ника к ее телу вызывала в ней трепет… и ярость. Саманта сжала зубы. Она непременно отомстит ему… если он вообще вернется.

Она повесила на место посудное полотенце и подошла к небольшому зеркалу, висящему у задней двери. После бессонных ночей под глазами у нее обозначились круги. Джейк и Джефф пытались всячески развлечь ее, Роза — ублажить всевозможными вкусностями. Однако аппетита у Саманты не было, она не столько ела, сколько ковырялась в еде, и в итоге даже ее новые платья стали ей свободны. Отвернувшись от зеркала, Саманта вздохнула. Хочет она признавать это или нет, но факт остается фактом: она скучала по Нику.

Прихватив с собой пустую сковородку, чтобы убрать ее отсюда, Саманта направилась в столовую. Подняв глаза, она увидела, как в дом вошел высокий мужчина. Ник! Она сощурила глаза. Ага, крадется, как вор, оделся в костюм из оленьей кожи, скажите пожалуйста! Гнев, который копился в ней в течение всего дня, в одну секунду достиг точки кипения.

Она подкралась к нему на цыпочках, когда он заглядывал в гостиную, вероятно, чтобы удостовериться в том, что путь свободен. «А может, хочет проскользнуть наверх и еще поиздеваться надо мной?» — подумала Саманта. При этой мысли ей стало не по себе, однако желание мести было сильнее страха.

«Мы еще посмотрим, кто кого покалечит, дорогой мой!» Сжав покрепче ручку сковородки, она бесшумно приблизилась к Нику сзади и, едва он успел открыть рот, ударила сковородкой по голове. Тот со стоном рухнул на пол.

— Получай, мистер Макбрайд! — проговорила Саманта и, уперев свободную руку в бедро, осталась стоять, глядя на поверженного мужа.

— Что за шум? — раздался голос Джейка, который как раз в эту минуту вошел в дом. Сделав шаг, он ошеломленно уставился на Саманту. — Почему Два Пера оказался на полу?

— Два Пера? — растерянно спросила Саманта. — Я думала, это Ник. — Она наклонилась. — Боже мой, что я наделала! — Она бросилась в столовую, принесла кувшин с водой и опрокинула его на голову потерявшего сознание мужчины.

Видя, что он не шевелится, Саманта опустилась рядом с ним на колени. Приподняв голову, стала покачивать ее в руках.

— Пожалуйста, придите в себя! — крикнула она и посмотрела на лицо индейца. — Проклятие, но ведь это Ник! — От гнева и негодования она готова была снова уронить его голову на пол, но в этот момент индеец открыл глаза.

Саманта от удивления открыла рот. Брови ее поползли вверх, поскольку она увидела… карие глаза. Это был не Ник!

— Ой! — ахнула она. — Вы не он… То есть он не вы… Ах, Боже мой, что я такое говорю?! Одним словом, простите меня!

Два Пера открыл глаза и увидел, как в тумане, женское лицо, склонившееся над ним. Он вновь смежил веки, чувствуя, что его затылок упирается в мягкие женские груди. У него кружилась голова, однако он подозревал, что причина этого не только в том, что он получил такой сокрушительный удар. Два Пера понял, что его приняли за Ника. А если он пострадал за племянника, то по крайней мере постарается что-то извлечь из этого. Уже давно ни одна женщина не прижимала его к себе, и он был намерен этим воспользоваться. Тихонько застонав, он еще плотнее прижался к уютной и теплой женской груди, услышав при этом, как бьется сердце.

Саманта осторожно отвела волосы с его лба.

Джейк шумно откашлялся.

Два Пера вздохнул, зная, что того не провести. Он с неохотой приподнял веки и посмотрел на Саманту.

Глаза ее, обрамленные длинными ресницами, были полны слез, она не сводила с него взгляда. Рот дрожал, нижняя губа была прикушена.

Два Пера слегка улыбнулся, устыдившись того, что вздумал разыграть этот фарс. Подняв бронзового цвета руку, он вытер слезы с ее белоснежных щек.

— Не плачь, милая девушка, — негромко сказал он. — Два Пера не так-то просто убить.

— Я очень сожалею. Я решила, что вы — Ник, — проговорила Саманта, и ее щеки зарделись от смущения.

— Я так и подумал, — улыбнулся Два Пера. Он сел, потирая голову. — Должно быть, он это заслужил.

— Вы оба так и будете сидеть на полу или, может, сядете на стулья, как полагается приличным людям? — спросил Джейк.

Два Пера заставил себя подняться, морщась от боли в щиколотке.

— Ох, простите меня, пожалуйста! Вам больно, да? — воскликнула Саманта.

— Ничего страшного. Я подвернул ногу, когда спускался со скалы, — объяснил Два Пера, подавая ей руку и помогая подняться.

Лишь только когда Саманта стала выдергивать из его ладони свои пальцы, он понял, что продолжает удерживать ее руку, хотя в этом уже не было необходимости. Он с большой неохотой отпустил Саманту. Кажется, она была самой лучшей белой женщиной, которую он когда-либо встречал. Макушка ее головы доходила ему до подбородка. Она была грациозна, словно цветок на ветру, к тому же источала аромат. Глаза ее напоминали бездонное зеленое озеро, они манили, от их взгляда захватывало дух. Не важно, как получилось, что его племянник женился, в любом случае он был счастливчиком.

— Вы так и будете стоять, как столбы? Или, может, ты мне покажешь, что у тебя вон в той сумке? — спросил Джейк.

Два Пера оторвал взгляд от девушки и заковылял к двери.

— Давайте я подам! — бросилась к сумке Саманта, попробовала было поднять ее, но не смогла.

— Ты что туда напихал? Камней, что ли? — спросил Джейк.

— Нет, только книги и подарки для любопытных стариков и прекрасных дам, — ответил Два Пера, заметив, как зарумянились при этих словах щеки Саманты.

— Два Пера, это Саманта, жена Ника, — сказал Джейк.

— Жена Ника? Гм… Рад познакомиться, Саманта. — Поклонившись, он взял ее руки и поднес к губам — он видел, что так поступают джентльмены на востоке. Два Пера понимал, что делает из себя посмешище, однако не мог себе в этом отказать. Он не знал, было ли что-то не в порядке с ее головой, но вот Нику голову не мешало бы проверить. Его размышления прервал громкий стук в дверь.

— Эй, кто-нибудь, помогите мне! Эта штука страшно тяжелая!

Саманта бросилась открывать дверь.

На пороге появился Джефф, который волочил огромную елку.

— А ты не мог найти еще выше? — спросил Джейк.

— Мог, но я бы ее не дотащил, — смеясь, ответил Джефф.

Два Пера подтащил елку поближе к очагу и отрубил несколько нижних ветвей, отдав их Саманте, чтобы она украсила ими лестницу. Сбили деревянную подставку и установили голубую красавицу в углу. Елка была просто великолепна. Два Пера подумал, что установка в доме елки — обычай, конечно, довольно странный, но должен был признать: это впечатляющее зрелище.

— Ужин готов! — крикнула из столовой Роза.

Была подана аппетитная жареная куропатка с гарниром из кедровых орешков, на десерт — пирог с сушеными яблоками. Сытно поев, Два Пера поблагодарил Саманту и Розу и последовал за Джейком и Джеффом в гостиную.

Саманта рассеянно мыла и вытирала посуду, думая о красивом индейце.

Индеец. Ник казался намного более диким, чем Два Пера, чьи обходительность и безупречные манеры прямо-таки поразили Саманту. Он был удивительно похож на Ника, и в то же время его отличало чувство собственного достоинства, которого не хватало ее мужу. Два Пера — мягкий и умный, заботливый и внимательный, от него вряд ли можно ожидать таких яростных приступов гнева, какие случались у Ника.

Она почувствовала расположение к индейскому доктору даже большее, нежели готова была себе в этом признаться. Однако Саманта понимала, что это объяснялось тем, что он был очень похож на ее мужа. Девушка поджала губы. Так называемого мужа. На носу Рождество, а он бросил ее и убежал куда-то в горы.

— Чтоб ты там замерз! — пробормотала она в сердцах.

Бедняга Два Пера, она здорово огрела его сковородкой. Саманта прищурила глаза. Теперь она должна будет отомстить Нику вдвойне: один раз за себя, второй — за его дядю. Смешно, что Ник называет Два Пера дядей, у них всего два года разницы.

Она повесила полотенце на вешалку и вернулась в гостиную в тот момент, когда Роза принесла рождественские елочные украшения.

Распределили между всеми участки елки. Джефф с помощью лестницы должен был украшать верхнюю часть. Джейку достался участок чуть пониже, куда он мог добраться, встав на крепкий стул. Из-за вывихнутой лодыжки Два Пера получил участок чуть повыше Саманты. Она и Роза украшали низ елки и лестницу. Закончив работу, все отошли полюбоваться сделанным.

На ветках восседали причудливые птицы, которых Саманта вырезала из цветной бумаги. В красочную гирлянду вплели красно-оранжевые ягоды рябины, которую Саманта набрала вместе с Джеффом. Роза сшила шары из ситца и кружев, а Джейк набил их душистой травой. На самом верху Джефф прикрепил ангела в развевающейся атласной одежде, с волосами из початка кукурузы и кружевными крыльями.

— До чего же красиво! — восхищенно сказала Саманта. — И пахнет божественно!

— Хотел бы я, чтобы Маленький Лис взглянул на это чудо. Он, наверное, был бы в восторге.

— Я упакую кое-какие украшения для вас, чтобы вы отвезли их в деревню, — предложила с улыбкой Саманта.

— Спасибо. Уверен, они ему понравятся, — сказал Два Пера.

Когда закончили убирать елку и разложили под ней подарки, стали петь рождественские гимны. Два Пера добавил свой бас к тенору Джеффа, а Саманта и Роза вплели в незамысловатые мелодии высокие голоса. Джейк вдохновенно подпевал. А затем все послушали, как Роза спела гимн на своем мелодичном испанском языке.

Все уже были готовы приступить к горячему шоколаду и празднично украшенному торту, когда Джефф смущенно вынул что-то из кармана и протянул Саманте.

— Омела белая! Где ты ее нашел, Джефф? — спросила Саманта, восхищенно глядя на цветок.

— Ниже по течению ручья, у большого дуба, — ответил Джефф.

Два Пера внимательно посмотрел на юношу, который то и дело бросал застенчиво-восхищенные взгляды на рыжеволосую красавицу. Он знал, где растет этот дуб, туда идти не менее пяти миль. Два Пера покачал головой.

Саманта привязала красную ленточку к зеленой ветке и протянула ему:

— Вы можете повесить это там? — Она показала на дверь столовой.

Взяв ветку, Два Пера прикрепил ее к перекладине с помощью гвоздя. Затем начались веселые игры. Все старались по очереди поймать Саманту. Джефф посылал ее то за шоколадом, то за тортом, то еще за чем-нибудь. Когда она входила, ее целовали. Даже старый Джейк сорвал поцелуй Саманты. А Джефф сподобился получить поцелуй дважды.

Когда другие мужчины занялись игрой в шашки, Два Пера решил, что появился шанс и у него, и встал у двери, ожидая возвращения Саманты из кухни.

— Веселого Рождества, Саманта! — сказал он.

Девушка улыбнулась, в ее глазах зажглись веселые искорки — она понимала, что Два Пера ждет своей очереди.

Он обнял ее за плечи и, нагнувшись, поцеловал в щеку, ощутив исходящий от нее аромат роз, почувствовал рукой шелковистость волос. Два Пера с трудом удержался, чтобы не поцеловать девушку в пухлые алые губы.

Он тут же напомнил себе, что Саманта — жена его племянника и что шайенну позорно так себя распускать. Правда, Ник не хотел ее, он так и не сделал ее своей женой. Два Пера вздохнул и отпустил Саманту. Он не должен позорить свой народ. А его племянник — круглый дурак.

Саманта лежала в кровати и думала о мужчине с бронзовой кожей, который спал в соседней комнате. Он выглядел таким одиноким. Она вспомнила, с какой грустью он рассказывал о своей жене и с какой гордостью — о проделках маленького сына. Саманта улыбнулась. Надо что-то придумать для Маленького Лиса. Впервые за много дней она почувствовала себя счастливой, закрыла глаза и вскоре заснула.

День Рождества с утра обещал быть ясным и радостным. После завтрака все собрались у елки, чтобы посмотреть свои подарки. Джейк был счастлив, получив от Ника красную рубашку и плед, мешочек табака для трубки от Джеффа и теплые шлепанцы от Саманты. Вождь прислал ему пояс из мягкой воловьей кожи, украшенный узорами и бусами.

Саманта сшила Джеффу голубую шелковую рубашку под цвет его глаз. От Ника он получил перочинный нож, а Джейк подарил ему седло. Два Пера привез Джеффу небольшие бруски из плотного дерева для вырезания, объяснив, что Ник сообщил ему о перочинном ноже.

Саманта задумчиво посмотрела на него. Два Пера видел Ника… Гм… Стало быть, он знает, кто она. У нее было такое ощущение, что их удивительное сходство — отнюдь не единственное, что их роднит.

Она получила коробку шоколада от Джейка и птичье гнездо с маленькими голубыми в крапинку яйцами от Джеффа. Вождь прислал ей красивый мягкий жилет из оленьей кожи, украшенный узорами и бусами. Два Пера вручил пакет крошечных луковиц и рассказал, как их нужно сажать, чтобы получить ранние весенние цветы.

Саманта отложила подарки Ника напоследок. Открыв большой пакет, она обнаружила изумительной красоты зеленое шелковое платье и пару мягких сафьяновых туфелек. Слезы навернулись ей на глаза, она прижала платье к груди. По крайней мере он вспомнил о ней. Заглянув в другой пакет, девушка залилась румянцем, найдя там шелковое белье и другие вещи. Из стыдливости она решила вынуть это уже в своей комнате.

Два Пера был рад получить от Джейка новый медицинский справочник, Джефф подарил ему нож для снятия шкуры, а Саманта вручила поэтический сборник Перси Биш Шелли, которого, как выяснилось, они оба любили.

Подарками Маленькому Лису можно было бы загрузить целую повозку, однако, за исключением маленьких вещиц, ему придется ждать их до весны, когда можно будет добраться до «Горной долины».

Джейк, который был без ума от мальчишки, купил яркое мексиканское покрывало для пони. Джефф подарил ему перочинный нож — точно такой же, как у него самого, и маленький телескоп. Ник смастерил кожаную уздечку с серебряными украшениями. Саманта приготовила для мальчика книгу волшебных сказок с красочными иллюстрациями, способными разбудить воображение любого ребенка.

Роза связала для мужчин носки из шерсти, которую купила в городе. Саманте она вручила нарядную испанскую мантилью и черепаховый гребень.

Когда все были заняты пакетами с подарками, раздался стук в дверь. Саманта открыла и увидела чисто вымытого, принаряженного, покрасневшего от смущения ковбоя, который что-то прятал за спиной.

— Миссис Саманта, я увидел этого малыша и подумал, что он может вам понравиться, — смущаясь и еще гуще заливаясь краской, сказал молодой человек и протянул корзинку, в которой сидел симпатичный маленький котенок.

Саманта взяла корзинку, глаза ее наполнились слезами. Подойдя поближе, она поцеловала ковбоя в щеку.

— Спасибо, Дэнни! Какая прелесть! — Вынув крохотного котенка, она прижала его к себе. — Не желаешь зайти и присоединиться к нам?

— Гм… нет, мэм. Я собираюсь в город… в церковь, — сказал он, вертя в руках шляпу.

Саманта улыбнулась:

— Ну что ж, в таком случае веселого Рождества тебе!

Когда дверь закрылась, Джефф рассмеялся и хлопнул ладонью по колену.

— Интересно, когда это Молли начала вести службу?

Саманта поставила корзину со спящим котенком возле огня. Сняв фартук, собрала подарки Ника и отправилась наверх, чтобы переодеться к обеду.

В комнате она села на кровать и открыла второй пакет. Она не удержалась от восклицания, увидев такое количество самого разного белья. Лицо у нее вспыхнуло, когда она представила себе, как Ник выбирал для нее столь интимные женские вещи. Она пришла в восторг от разнообразия бантов, духов и других вещиц.

А потом ей стало грустно. Было видно, с какой тщательностью Ник выбирал для нее подарки. Так почему же он не остался посмотреть, когда она станет их распаковывать? Почему уехал, почему предпочел провести всю зиму одиноко в горах? Что случилось, почему все вдруг так переменилось к худшему в их жизни?

Саманта взяла подушку, которую принесла из его комнаты, обняла ее и понюхала, ощутив слабый запах табака. Уткнувшись в подушку лицом, чтобы заглушить рыдания, она дала волю слезам. Девушка вдруг осознала, что он не желает быть ее мужем.

Наплакавшись, Саманта поднялась с кровати и приложила смоченную холодной водой тряпку к глазам — она должна скрывать свою печаль, чтобы не портить праздник остальным. Расправив складки блестящего изумрудно-зеленого платья, надела его. Впереди у платья был V-образный вырез до самой талии, украшенный вшитым белым французским кружевом. Глубокое декольте открывало выпуклости полных грудей. Рукава доходили до локтей, плотно обтягивая руки, а затем расширялись, концы их также были отделаны кружевами. В талии платье было в обтяжку, а присборенная юбка спускалась до самого пола.

Подобрав волосы, Саманта заколола их испанским гребнем. Маленьким колечкам волос было позволено виться вокруг лица, остальные локоны ниспадали длинными волнами, достигая бедер. Саманта пощипала щеки и покусала губы, чтобы придать им яркость, и посмотрела на свое отражение в зеркале. Она была похожа на испанскую принцессу.

Вскрыв еще один сверток, тоже от Ника, она обнаружила обольстительные, как грех, черные шелковые чулки. Она натянула их, полюбовалась, как красиво они смотрятся на ноге, затем надела мягкие туфли. Бросив последний взгляд в зеркало, она сделала глубокий вдох и царственной походкой вышла из комнаты.

Направляясь из ванной комнаты, свежевымытый и причесанный Два Пера услышал негромкий шорох на лестнице. Подняв голову, он потрясенно уставился на увиденное чудо.

Глаза Саманты встретились с его глазами; они смотрели пронзительно и печально и были такого же цвета, как ее платье. Ее фигура была стройна и элегантна. Полные белоснежные груди соблазнительно мерцали сквозь кружева. Алые губы напоминали розу. Волосы янтарно поблескивали и переливались.

Два Пера почувствовал, что у него заколотилось сердце и заныло в чреслах. Он шагнул вперед.

— Я могу проводить вас до стола? — спросил он, вновь порадовавшись тому, что от белых людей научился не только медицине.

Саманта улыбнулась:

— Буду признательна, сэр. — И протянула ему руку.

Он заключил в свою грубую ладонь нежную, с атласной кожей ручку Саманты и повел ее в столовую.

При их появлении Джейк и Джефф подняли головы и, судя по их глазам, пришли в восхищение.

— Девочка, ты так хороша, словно молоденькая кобылка ранней весной! — восторженно проговорил старик.

Джефф, открыв рот, благоговейно наблюдал за тем, как Саманта шла, а затем усаживалась за стол.

— Ей-богу, Ник — законченный идиот, — тихонько пробормотал он.

Два Пера в душе согласился с юношей. Если бы она была его женой, он ни за что не уступил бы ее какому-то Билли, Бобу или кому-то там еще, как бы они на нее ни претендовали. Если Ник решит ее отпустить, как он грозился, здесь найдутся люди, которые с радостью займут его место.

Когда обед закончился, все сели поближе к камину и некоторое время наблюдали за тем, как Саманта играет с котенком. Вскоре котенок устал и заснул. Когда Саманта встала и пожелала всем спокойной ночи, больше никому не захотелось оставаться в столовой, и все разбрелись по своим комнатам.

Два Пера снял рубашку, разулся и лег на кровать. Он зажег лампу и открыл томик Шелли, подаренный ему Самантой.

Из-за стеньг долетел сдавленный вскрик.

Два Пера соскочил с постели, выхватил нож и бросился к двери. Когда он вошел в ее комнату, пытаясь в темноте увидеть незваного гостя, то убедился, что, кроме Саманты, там никого не было.

«У нее кошмар», — сообразил он. Положив нож на ночной столик, Два Пера сел к ней на кровать и стал прислушиваться к бормотанию девушки:

— Нет, Мэтью! Ты делаешь мне больно… Я не могу… дышать… Кейти, помоги мне… — Голос ее сделался громким, она раскрыла глаза. Затем открыла было рот, чтобы закричать. А увидев рядом индейца, бросилась ему в объятия.

Два Пера обнял ее, чувствуя, что она дрожит всем телом. Его охватил гнев при мысли о том, что какой-то Мэтью может причинить ей боль.

— Ш-ш-ш, все в порядке, малышка. Никто не сделает тебе больно, — пробормотал он, отведя волосы от ее глаз. Они были удивительно шелковистыми на ощупь.

Она подняла руку и, глядя ему в глаза, притянула его рот к своему.

Два Пера легонько поцеловал ее в губы, в лоб, в веки, чувствуя, как шевелятся ее длинные ресницы. Сердце его гулко колотилось, когда он прижал Саманту к своей груди. Сквозь тонкую ночную рубашку просвечивало ее белое тело, контрастируя с его бронзового цвета рукой. Исходящие от нее аромат и тепло пьянили его, и он был близок к тому, чтобы отдаться всяким глупым мыслям и желаниям.

— О Ник! — прошептала она.

Произнесенное Самантой имя племянника мгновенно отрезвило его и вернуло к реальности. Дрожащими руками он положил ее на подушку и прикрыл ладонью веки.

— Это был всего лишь сон. Засыпай снова, маленькая.

Легонько вздохнув, она улыбнулась и закрыла глаза.

Раздираемый самыми противоречивыми чувствами, он дождался, пока Саманта крепко заснула. Тогда Два Пера нагнулся и легонько поцеловал ее в волосы.

— До свидания, Саманта, моя славная девочка!

Прихватив нож, он вышел из комнаты.

Два Пера понял, что как бы плохо ни поступил с ней Ник, она любила его. Преисполненный решимости добиться того, чтобы его племянник не причинял Саманте страданий, он упаковал свою сумку и, не говоря никому ни слова, ушел с первыми проблесками зари.

 

Глава 16

Ник вышел на крыльцо бревенчатого дома и с тоской посмотрел на виднеющуюся далеко внизу долину. Острый глаз его разглядел дом ранчо, и он вообразил, что даже видит окно Саманты. В эту ночь ему опять снился сон, в котором она призывала его вернуться к ней. Голос ее был такой близкий, такой родной, что у него все заныло внутри. Проклятие, он скучал по ней. Он постоянно думал о ней днем, а ночами бывало и того хуже. Он засыпал только для того, чтобы увидеть во сне Саманту. А просыпался, охваченный неутоленным желанием.

Сейчас, когда он застрял в горах, у него было много времени для размышлений. Он понял, что отныне не сможет жить без нее. Он должен разузнать о ее прошлом до того, как они вступят в брачные отношения. А для этого он должен отыскать Билли.

Яркое солнце прогревало землю вокруг дома, снег быстро исчезал, и на смену ему появилась непролазная грязь. Хрустальные сосульки, которые еще несколько дней назад свисали с крыш и достигали четырех футов, уже основательно подтаяли и величиной были не более стручка перца. Подул теплый ветер чинук, появилась молодая поросль травы и золотистые лилии на лугах. В низинах поблескивали миниатюрные альпийские озера.

В общем, эта картина радовала глаз, но Ник не мог дождаться, когда он покинет это место. Он появился здесь в декабре, а сейчас шла третья неделя апреля. Четыре месяца он не видел Саманты. Это было самое тоскливое время в его жизни.

Однажды после Рождества он посетил лагерь шайеннов и узнал, что Два Пера ездил на ранчо Макбрайдов. Он рассказал Нику, что провел там Рождество и осмотрел Саманту. Он сказал также, что как доктор понимает: потеря памяти у Саманты объясняется тем, что она ударилась головой, и в этих случаях люди иногда так и не восстанавливают память. Но в прошлом у нее было что-то еще, что-то очень страшное, и, возможно, она подсознательно не хочет это вспоминать.

Два Пера рассказал, что в ночь перед его возвращением домой у Саманты случился приступ кошмара. Когда она стала во сне кричать, он вышел и успокоил ее, и она вновь заснула, даже не поняв, кто был с ней. Еще он сообщил, что Билли она не упоминала, однако выкрикивала имя Мэтью, которого очень боялась.

Два Пера считал, что кошмарные видения Саманты вызваны тем, что в прошлом она пережила какие-то тяжелые потрясения. И по его мнению, возможно, будет лучше, если она вообще об этом не вспомнит.

Ник нахмурил брови. Рождественская ночь… Тогда он лежал на кровати, но, черт побери, это не мог быть сон! Он не спал.

«Ник!» — услышал он ее голос, который прозвучал так близко и так явственно, что Ник вскочил с кровати и принялся бегать босиком по снегу вокруг хижины. Конечно же, ее там не было, это ветер сыграл с ним такую шутку, тем не менее ему было не по себе, и Ник в ту ночь так и не смог заснуть. Более или менее успокоился он лишь к утру.

Ник нахмурился, вспомнив, каким расстроенным выглядел его дядя. Ник прочитал гнев в его глазах, когда Два Пера спросил о его отношениях с Самантой. «Он наверняка хотел знать, спал ли я с ней, — подумал Ник, — и даже спросил меня, что я собираюсь делать со своей женитьбой».

Ник прищурился, перебирая подробности разговора. Два Пера не только проявил любопытство, он просто совал нос в его дела. У Ника было такое ощущение, что на ранчо произошло гораздо больше событий, чем ему рассказал дядя. Естественно, это отнюдь не прибавило Нику спокойствия.

Он знал, что придется подождать по крайней мере пару дней, прежде чем он сможет пересечь перевал, да и то это будет непросто. Опять же при условии, что снова не пойдет снег. Ник сердито посмотрел на плывущие над головой серые облака. Проклятие, ну что бы им подождать несколько дней! Не может он больше торчать здесь, не зная, что происходит там, внизу.

При мысли о Саманте у него участился пульс. Сердится ли она еще на него? Понравилось ли ей зеленое платье? Когда Ник спросил об этом, Два Пера сказал, что она была в нем на празднике. Нику хотелось бы узнать подробности, но дядя повернулся на другой бок и заснул.

Ник даже рассердился. Всякий раз, когда он заводил разговор о Саманте, Два Пера отводил глаза и либо уходил спать, либо менял тему разговора. А если дело происходило днем, тут же отправлялся на охоту. «Однако если он уходит на охоту, почему же не приносит никакой добычи? — задумался Ник. — Тем более что Два Пера считается лучшим охотником племени».

Мучаясь ревностью и подозрениями, Ник вынул изо рта сигару и в сердцах швырнул ее в грязь. Он снова стал смотреть вниз, в долину.

— Хотел бы я знать, что происходит там, внизу, пока я торчу здесь, как последний идиот, среди сугробов?

Ник вздохнул, моля Бога о том, чтобы снег таял как можно быстрее. Не зная, чем бы себя успокоить, он вошел в дом.

Огляделся по сторонам, посмотрел на грязную посуду на столе, на неубранную кровать, на грязный пол и закопченные окна. В отвращении наморщил нос. Да, нужно бы прибраться, но у него нет настроения. У семейства мышей появились новые дети, может, ему удастся выманить их наружу. Ник любил наблюдать за игрой малышей. Вообще он с детства обожал всяких маленьких грызунов.

Ник был преисполнен решимости отправиться в путь через два дня. Хотя по небу и гуляли облака, было еще довольно холодно и снег таял плохо, но у Ника иссякло терпение. Он должен ехать. С тревогой он вновь посмотрел на облака.

— Хоть бы не было снегопада, иначе, будь я проклят, придется идти через утесы, — пробормотал он.

Как-то очень давно он ходил этим маршрутом с дядей. Он не рассчитал расстояние до выступа и свалился бы со скалы, если бы Два Пера не пришел на помощь. Когда они спустились в долину, он не чувствовал под собой ног, и больше Ник никогда не ходил этой тропой. И кажется, никто другой, кроме его дяди.

Ник упаковал предметы первой необходимости во вьючные мешки и оглядел хижину. Он доел все свои продовольственные припасы, если не считать того, что оставил мышам. За остальными вещами он приедет как-нибудь позже. Ник вынес сумки и направился в загон, чтобы оседлать Скаута. Он не стал надевать повод на серую лошадь, поскольку знал, что животное будет послушно следовать за ним, к тому же так ей будет удобнее находить точку опоры для ног. Взобравшись на Скаута, Ник сразу же пустил его в галоп. Серая послушно шла вслед за ним. А направлялись они к перевалу, домой.

Верхний перевал оказался в худшем состоянии, чем Ник рассчитывал. Поскольку он был укрыт от солнца утесами, там оставался толстый и скользкий лед. Ник заколебался, решая, не лучше ли немного подождать. Однако, бросив взгляд на небо, сказал:

— Если я не пройду сейчас, снова пойдет снег, и мне придется ждать здесь до скончания века. — Перед ним на миг возникло лицо Саманты. — Сейчас или никогда! Поехали, Скаут.

Он осторожно пустил мустанга по льду, старательно объезжая камни и оползни. Вьючная лошадь упала и ободрала колени. Ник спешился, ощупал ноги лошади. Серая не хромала, и если им удастся пройти через перевал, все обойдется. Видя, что тропа становится все более ненадежной, Ник спешился и повел Скаута на поводу. Серая, временами поскальзываясь, следовала за ними.

Когда они дошли до ровной площадки, Ник остановился, чтобы дать возможность дрожащим от холода и напряжения лошадям отдохнуть. Подумав, что он чувствует себя сейчас не лучше животных, Ник закурил сигару, чтобы успокоиться. Он оглянулся на окутанный густым туманом перевал. Вероятно, это была глупость с его стороны — так рисковать, он мог угробить и себя, и лошадей. Затем взглянул на долину, и настроение у него поднялось. Дурак он или не дурак, но он это сделал, спустился с горы и теперь совсем близко к дому… к Саманте.

Доехав до развилки, Ник остановил лошадей. Одна дорога вела к ранчо, вторая — в Каньон-Спрингс. Он заколебался. Хотя ему отчаянно хотелось увидеть Саманту, но не мог же он зайти, поздороваться и снова уйти, если решил отправиться на поиски Билли. А если так, то он не мог заниматься с ней любовью. Ситуация нисколько не изменилась и не изменится до тех пор, пока он не получит ответы на некоторые вопросы. Хочет он того или нет, но он обязан найти Билли. Ник закрыл глаза, чувствуя, как его тело ноет от желания. Ему стало грустно и тоскливо. Тяжело вздохнув, он похлопал вьючную лошадь по крупу, подталкивая ее в сторону ранчо. Подождал, чтобы убедиться, что лошадь не пойдет за ним, а затем развернул Скаута и направился в Каньон-Спрингс.

Саманта, одетая в новую шерстяную юбку, кожаные сапожки и плотный жакет из воловьей кожи, в приподнятом настроении спускалась по лестнице. Джефф решил взять ее с собой в город, куда он собрался за продуктами. Она безвыездно просидела на ранчо несколько месяцев, и хотя ей нравилось и место, и здешние люди, хотелось увидеть новые места и новые лица. Саманта подбежала к крыльцу и с нетерпением ждала, когда Джефф подъедет на повозке, а увидев его, отважно спустилась на грязный двор.

— Ты готова, Сэмми? — останавливая лошадей, спросил Джефф. Подняв глаза к небу, озабоченно сказал: — Может, нам не ехать? Похоже, опять пойдет снег.

Саманта сникла и посмотрела на облака, разочарованно надув губы.

— Да я только подразнить тебя хотел, девочка, — поспешил ее успокоить Джефф. — Снег если и пойдет, то не на нас. Похоже, буря движется на «Горную долину». — Он покачал головой. — Так Ник никогда оттуда не выберется.

— Поделом ему! — усмехнулась Саманта, представив себе, как ее огромный дикий муж сидит в одиночестве, замерзший и занесенный снегом. Она взобралась на повозку, и Джефф хлестнул кнутом лошадей.

Примерно на полпути Джефф повернулся к ней. Улыбка сошла с его дотоле жизнерадостного лица, оно сделалось серьезным. Он внимательно посмотрел на Саманту.

— Что стряслось, Джефф? — встревожилась девушка.

— Ты помнишь, как ты уже ездила со мной в повозке? — спросил он.

— Ну как же! Это когда ты, Джейк, Роза и я перед Рождеством были в городе, — удивленно ответила она.

— Нет, я имею в виду, когда ты ехала со мной одним. Помнишь?

Саманта, похоже, пребывала в некотором смятении.

— Не помню никакой другой поездки, Джефф. А я должна помнить?

— Да… То есть… нет. — Он вздохнул. — В общем, наверное, так и должно быть, — пробормотал он. — А ты уже решила, что будешь покупать в городе?

— Ну… заколки, булавки, нитки, ситец… Книги… Толком не знаю, — засмеялась она.

— У тебя будет время для покупок, — сказал он и стегнул лошадь. — Ну, поживее!

Ей было интересно знать, о чем он собирался спросить, однако лошади рванулись вперед, и повозку встряхнуло на колдобинах. Саманта схватилась одной рукой за шляпу, другой — за сиденье.

Они доехали быстро, и Саманта потащила Джеффа по магазинам. Измученный долгим хождением, он привел ее в закусочную мамаши Грин, где они подкрепились жареным цыпленком и горячими бисквитами. После завтрака Джефф отправился к Молли выпить пива, а Саманта пошла к портнихе выбрать себе кружев.

Ник вышел от адвоката и посмотрел на облачное небо. Ужинать было еще рано. Он нащупал в кармане маленькую коробочку. Ник купил золотую филигранной работы брошь с жадеитовой розой в центре, окруженной крошечными жемчужинами. Брошь была красивая и нежная, прямо как Саманта, а зеленый жадеит напомнил ему о глазах девушки. Ник не смог удержаться и купил, надеясь, что Саманте брошь понравится. Если бы только он мог как-нибудь переправить ее по назначению!

Думая о жене, Ник свернул на тротуар и столкнулся с проходящим мимо ковбоем, едва не сбив его с ног.

Тот не на шутку рассердился.

— Какого черта… — начал он и замолчал. — Ник?!

— Джефф! Что ты тут делаешь, черт побери?

— Я приехал за продуктами. А вот что здесь делаешь ты? Ты ведь должен обретаться на ранчо.

Игнорируя вопрос кузена, Ник спросил:

— Как она там?

Джефф взорвался:

— А как, ты думаешь, она может себя чувствовать? Конечно, не очень, но, в общем, жива-здорова. Мы с Джейком присматриваем за ней.

— Она вспомнила что-нибудь про нас?

— Она припоминает кое-какие вещи, но только не о том, как проходила свадьба, — ответил, нахмурившись, Джефф.

— Я должен поговорить с тобой. Заказывай продукты и заходи к Молли.

— Я не могу, коляска уже загружена, и она ожидает меня, — сказал Джефф.

У Ника екнуло сердце, он схватил Джеффа за руку и потащил в переулок.

— Так Саманта здесь?

— Да, я взял ее с собой. Она сейчас у портнихи.

Ник зажмурил глаза — ему так хотелось ее увидеть и обнять! Однако он не мог. Если он сделает это, у него не хватит сил уйти.

— Ник, НУ что с тобой творится? — нахмурился Джефф, и его голубые глаза сердито потемнели. — Неужели ты не хочешь с ней даже поговорить?

— Нет. Я не могу сейчас тебе всего объяснить. Ты лучше иди, пока она не бросилась тебя разыскивать. Мне нужно уехать из города, не знаю, когда вернусь. Я оставлю записку Молли. Если к Саманте вернется память, отдашь ей записку. — Пошарив в кармане, он вытащил купленную коробочку. — А это передай ей сейчас от меня.

— Как я могу это сделать, не сказав, что мы виделись? — озадаченно спросил Джефф.

— Ну, придумай что-нибудь. — Ник сжал Джеффу руку и обнял его. Затем осмотрелся по сторонам, убедился, что его никто не видит, и быстро зашагал к салуну.

Саманта заплатила за кружева и вышла из ателье. Оглядев улицу, она увидела высокого мужчину, который направлялся к Молли. Что-то в его облике ее поразило. Саманта повернулась и, приложив ладонь к глазам, посмотрела на мужчину. Было в нем нечто очень знакомое.

Девушка на миг зажмурилась, затем опять устремила взгляд на удаляющуюся фигуру. Она почувствовала, как от ее лица отливает кровь, и ухватилась за стойку, чтобы не упасть. Не может быть! Но это было так. Ничего удивительного, что мужчина показался ей знакомым — это был Ник… ее муж.

Ник поднял голову и посмотрел вдаль. На тротуаре возле ателье стояла рыжеволосая женщина. У него упало сердце. Господи, не может быть! Саманта… Ник юркнул в дверь салуна, надеясь, что она его не заметила. Подойдя к стойке бара, заказал пиво.

Саманта! Невидящим взором он уставился на пену тепловатого пива. Он не мог повидать ее, не мог сказать, что должен снова уехать. Кажется, она не обратила на него внимания. Но что, если все же заметила? От этой мысли Нику сделалось тошно. Поняв, что он не может просто так уехать, Ник круто развернулся и бросился к выходу. Он обшарил взглядом всю улицу, но, кроме двух стариков на скамейке и нескольких ковбоев, никого не увидел. Саманта исчезла.

Желудок Ника заурчал, напоминая, что он ничего не ел со вчерашнего дня. Подняв глаза, увидел закусочную напротив. «Может, это и к лучшему», — подумал он. Он не мог сказать Саманте о своем отъезде, не объяснив причины. Если она не помнила Билли, то как мог он объяснить ей все остальное?

Ник заказал бифштекс с картофелем и крепкий черный кофе, но когда мамаша Грин подала все это на стол, он ничего не видел перед собой, кроме зеленых глаз Саманты. Отставив тарелку, он расплатился и ушел, не притронувшись к еде. Отыскал Скаута и устало сел в седло. С тяжелым сердцем он выехал из города.

Саманта в полном смятении взобралась в повозку. Всю дорогу она смотрела перед собой, однако не видела ничего, кроме Ника у двери салуна. Эта сцена как бы отпечаталась в ее мозгу. Поначалу Саманта не поверила собственным глазам, но все же это был он. Губы девушки задрожали. Ник всю зиму был в городе!

— Сэмми, что стряслось?

— Я видела Ника, Джефф. Он тоже меня заметил. Он посмотрел на меня — и не остановился. — Голос ее сорвался, и она разрыдалась. — Он, можно сказать, вбежал в салун, чтобы спрятаться от меня.

— Проклятие! Я как раз боялся этого! — воскликнул Джефф.

Саманта внимательно посмотрела на него.

— Ты тоже встретил его… Ты знал?

— Да.

— Но почему он не поговорил со мной? Почему не приехал домой?

— Не знаю, голубушка. Я тоже не понимаю. — Джефф дотронулся до ее руки. — Он сказал, что не может пока ничего объяснить и должен уехать из города. Он не знает, когда вернется.

Когда они въехали во двор ранчо и подкатили к крыльцу, Саманта соскочила на землю, не дожидаясь помощи Джеффа. Вся в слезах, она бросилась к себе.

Стоящий у камина Джейк повернулся к ней, однако Саманта пробежала мимо.

— Саманта, девочка, что случилось? — крикнул Джейк ей вслед. — Джефф, что ты с ней сделал? — напустился он на внука.

Уже подбегая к двери спальни, она услышала, как Джефф сказал:

— Она видела Ника в городе. Я тоже его видел. Он с ней не разговаривал и не собирается домой. Она не может больше все это переносить, Джейк. Что нам делать?

Рыдая, Саманта закрыла дверь и продолжения разговора не слышала. Она с тяжелым сердцем оглядела место, которое было ей домом. Это не ее комната, а его. Все здесь принадлежало ему, даже она сама. Саманта закрыла глаза, слезы катились по ее щекам. Нет, она не принадлежала ему. Он не хотел ее. После того как она потеряла память, он ни разу с ней не спал. И она даже не знала почему.

Саманта тяжело, прерывисто вздохнула. Ей захотелось куда-нибудь уехать отсюда, оставить ранчо, но куда? Она бросилась на кровать, рыдания сотрясали все ее тело. Саманта рыдала до тех пор, пока у нее не осталось больше слез, после чего заснула тяжелым сном.

 

Глава 17

Увидев, что солнце опустилось за гряду пустынных холмов, Ник съехал с дороги в небольшую тополиную рощицу. Он сделал несколько энергичных движений уставшими плечами, чтобы хоть чуточку размяться. Ах, много бы он отдал сейчас за то, чтобы оказаться в эту минуту дома и принять горячую ванну.

Дом… Саманта… Ник покачал головой. Ведь если вдуматься, он ведет себя как форменный болван. Объездить все Колорадо в поисках человека, имя которого она назвала во сне. И как только он его найдет, Ник может потерять ее. Зажмурившись, он представил себе глаза Саманты и ее огненные волосы. «Ах, котенок, какая ты теплая и нежная!» Ему следовало бы заняться с ней любовью. Впрочем, нет, с сожалением подумал он. Тогда ему было бы еще тяжелее ее потерять.

Интересно, передала ли Молли Джеффу письмо, которое он написал перед тем, как отправиться на север? Если Саманта обретет память к моменту его возвращения, она получит судебное постановление о признании брака недействительным. Адвокат, с которым он разговаривал в Каньон-Спрингс, сказал, что на это потребуется всего несколько дней после подачи ею заявления. И все будет кончено. Ник поджал губы. После того как он отыщет Билли, проблемой для него станет она.

Ник соскользнул с седла и подвел Скаута к ручью, по дну которого бежала лишь тоненькая струйка воды. Ожидая, пока мустанг утолит жажду, Ник вздохнул при виде чахлой, полузасохшей травы.

— Сегодня, старина, ужин опять будет скудным. — Он подумал, что Скаут устал от всей этой истории, должно быть, не меньше хозяина.

Ник объехал половину Колорадо в поисках семейства Стормов. Нашел пару дюжин Билли, но ни один из них не знал Саманты. Казалось, найти его невозможно. Ник не знал, кого он ищет, и даже не знал, живет ли тот на территории Колорадо. Он добровольно исполнял роль дурака на посылках у такого же болвана.

Пустив Скаута пастись, Ник развернул и расстелил спальный мешок. Он настолько устал, что у него не было сил даже приготовить себе что-нибудь поесть. Не зная более, чего еще искать, он, пожалуй, отправится домой… в горы… к шайеннам.

Ник вздохнул, помня, что когда бы он ни посмотрел на ранчо внизу, он всегда видел лицо Саманты. Измученный и уставший, он закрыл глаза и заснул, думая об изумрудного цвета глазах и рыжевато-золотистых волосах.

Ник проснулся на заре, собираясь пораньше двинуться в путь, но, придя седлать Скаута, увидел, что мерин захромал. Подняв его копыто, он обнаружил маленький камешек, застрявший в подкове. Достав нож, Ник выковырнул лезвием камешек, а рукояткой до отказа забил гвоздь в подкову.

— Это должно продержаться до того момента, когда я свожу тебя к кузнецу, — сказал Ник. Он повел мустанга и убедился, что тот продолжает хромать. Ник вздохнул, зная, насколько Скаут чувствителен к травмам ноги.

Он погладил мустанга по холке.

— Что ж, Скаут, придется нам обоим здесь отдохнуть. Хотя для этого можно было бы выбрать место получше.

Ник посмотрел на сухую пыльную землю, на огромные, пышущие жаром валуны и на почти высохший ручей. Он подобрал несколько веток, соорудил костерок и разогрел остаток бобов, которые съел с сухарями. Скудную еду запил чашкой жидкого кофе.

Мысли Ника вновь вернулись к тому дню, когда Джефф снял Саманту с дилижанса. Куда она ехала? Может, у бедняжки больше нет друзей и знакомых? Джефф говорил, что из ее обрывочных фраз можно было сделать вывод о том, что отец Саманты умер. Может, она не могла найти своих родителей или никогда их не помнила? Что ему делать в этом случае?

Ник нахмурился, вспомнив торговца в Форт-Гарланде и его слова о постигших Стормов неприятностях. Сейчас самой большой неприятностью, о которой недавно услышал Ник, была война в долине Ямпа, куда он направится завтра, если нога Скаута заживет.

Он выплеснул остатки кофе, отнес посуду к ручью, протер ее песком и ополоснул. Поскольку запасы еды у него кончились, засунул посуду в мешок.

Ник чувствовал себя усталым, взвинченным и… неимоверно грязным. Он взглянул на жалкий ручеек. Когда ему повезет найти лужу, в которой можно окунуться? Он прошел вверх по ручью и обнаружил что-то вроде небольшой запруды у подножия громадного валуна. Став на колени, Ник наполнил флягу водой и скептически посмотрел на лужу. Конечно, ванну в ней не примешь, но по крайней мере лицо и руки помыть можно. Он снял рубашку и помылся, насколько это было возможно, затем прополоскал рубашку и, забрав флягу, вернулся к своей стоянке.

Безжалостное солнце раскалило твердую землю до такой степени, что от нее исходил жар, как от печки. Передвинув спальный мешок в тень чахлого тополя, Ник лег и надвинул на глаза шляпу. Думая о зеленом, покрытом буйной растительностью высокогорье, он незаметно уснул.

Через какое-то время, почувствовав, что солнце стало припекать ему грудь, Ник приподнял шляпу. Закатное небо было расцвечено алыми, золотыми и лиловыми красками. Ник залюбовался пейзажем и лежал неподвижно до тех пор, пока не услышал рядом какое-то шуршание.

Повернув голову, он увидел, что не далее чем в двух футах свернулась, приготовившись к броску, гремучая змея.

— Тысяча чертей! — Мгновенно перевернувшись на бок, Ник схватил ружье и нажал на спусковой крючок. Прогремел выстрел, и голова змеи превратилась в месиво из песка, крови и мяса.

Ник убрал ружье в чехол. Сел, дрожащими руками стер песок с лица.

— Не могу в это поверить. Должно быть, старею. — Он поднялся на ноги, вспоминая о том времени, когда ни один муравей не мог подползти к нему, чтобы он этого не заметил.

— Хороший выстрел, мой друг, — услышал Ник негромкий голос.

Вздрогнув, он повернулся и увидел между двух скал за своей спиной огромного черного жеребца.

Мужчина в черном восседал на разукрашенном узорами мексиканском седле. Блики солнца отражались от серебристого ствола ружья, направленного на Ника. На лице его блуждала слабая улыбка, синие глаза оставались суровыми. Он молниеносно вложил ружье в чехол, висевший пониже его поджарого правого бедра, и, не говоря ни слова, развернул лошадь и помчался прочь. Последние лучи заходящего солнца отразились от инкрустированного серебром седла.

Блики ослепили Ника, и он на момент зажмурился. Когда же вновь открыл глаза, увидел лишь клубы пыли вдали. Мужчина и громадный жеребец исчезли. Холодный пот выступил на лбу Ника. Подняв руку, он смахнул его.

Что такое, черт побери, с ним творится? Должно быть, ему лучше ехать домой — и как можно скорее. Этот человек застал его врасплох, Ник даже не подозревал о его присутствии. Кожа у мужчины была такая же смуглая, как и у Ника, но без бронзового оттенка. Он был стройным, с высокими скулами, тонкими и беспощадными губами. А его глаза… Ник никогда не сможет забыть эти глаза — холодные, темно-синие, как ледышки в высокогорном озере. И как он исчез… Озноб пробежал по спине Ника. У него появилось ощущение, что его проэкзаменовал сам дьявол.

Потрясенный Ник подозвал свистом Скаута. Он вздохнул с облегчением, видя, что мерин несется к нему галопом. Однако, хотя Скаут и не хромал, Ник поднял ему копыто и осмотрел. Все было нормально, однако при первой возможности нужно будет сменить подкову. Быстро оседлав мустанга, Ник двинулся в путь. Доехав до главной дороги, бросил еще один беспокойный взгляд назад и направил Скаута к долине Ямпа.

Рано утром Ник добрался до долины и оказался в городе Лукинглас, который гудел, словно растревоженный улей. Мужчины собирались группами, сидели на скамейках перед магазинами, стояли на углах улиц. Ник нахмурился, оглядываясь по сторонам. «Что-то творится здесь неладное», — подумал он. Если бы он хотел найти себе неприятностей, то, похоже, лучшего места для этого не было.

В городе и было-то всего не более дюжины домов, разбросанных по обе стороны главной улицы, — два салуна, бордель, лавка, закусочная и кузница с конюшней. Большая часть домов выглядела так, будто при хорошем порыве ветра они могли рухнуть.

Жители городка, заметив Ника, с подозрением уставились на него. Ник кивнул и дружелюбно улыбнулся. Но, похоже, в этом городке жили самые неприветливые люди в мире. Все еще не оправившийся от потрясения, вызванного вчерашней встречей, Ник решил проявить осторожность и не торопиться задавать вопросы.

Он оставил Скаута в кузнице, чтобы мерину сделали новую подкову, а сам направился в закусочную. Открыв дверь, вошел внутрь. В комнате установилась тишина. Увидев пустой стол в дальнем углу, Ник прошел к нему и сел, чувствуя, что глаза всех присутствующих направлены на него.

Симпатичная черноволосая девушка лет пятнадцати вышла из-за прилавка, подошла к его столику и улыбнулась:

— Что вы будете есть, мистер?

Ник улыбнулся в ответ. Почувствовав, как у него заурчало в желудке, сказал:

— Бифштекс и яйца, если есть. Если этого нет, дайте то, что найдется.

Девушка кивнула и пошла в кухню.

— Эй, ты! — раздался грубый голос.

Ник поднял глаза и увидел дюжего ковбоя, который направлялся к его столу.

— Ты это мне говоришь?

Черт побери, Ник предпочел бы, чтобы они дождались, пока он поест. Он чуть отодвинул стул, чтобы было удобнее дотянуться до ружья. Еще двое мужчин, таких же крепких, но помоложе, поднялись из-за столов. Ник прищурил глаза — ситуация ему явно не нравилась. Отрадно было то, что свободное место оказалось в самом углу.

— Ты работаешь на этих убийц-овцеводов? — спросил дюжий мужчина.

Ник посмотрел ему прямо в глаза.

— Я ни на кого не работаю. Я просто пришел позавтракать, — ровным голосом произнес он.

Мужчина проглотил в горле комок и отвернулся.

— Я не думаю, что он один из них, ребята.

Ник, подвинув руку ближе к ружью, перевел взгляд на двух остальных. Заметив его движение, они поспешили ретироваться и сели на место.

Пришла девушка и принесла кофе.

— Что здесь происходит? — спросил Ник.

— Война из-за пастбищ, — объяснила она. — Овцеводы пытаются вытеснить фермеров. Они наняли вооруженных людей. Клайд подумал, что вы один из них, поэтому он и те ребята так забеспокоились.

— Ты не можешь на минутку присесть? — Ник жестом указал на другой стул. Кажется, она знала всех и вся и была не прочь поболтать.

— Только на минутку, — ответила девушка, не отрывая взгляда от женщины на кухне.

Ник предположил, что это ее мать.

— Я тут ищу кое-кого. Либо семейство Стормов, либо мужчину по имени Билли. Таких нет в ваших краях?

Нику показалось, что в глазах девушки промелькнул испуг.

— Нет, таких не знаю, — ответила она, вскочила и убежала на кухню.

Ник заметил, что в комнате снова воцарилось молчание.

— Я ищу семейство Стормов либо мужчину по имени Билли. Кто-нибудь их знает? — громко спросил он. Несколько мужчин отрицательно покачали головой, однако Ник заметил, что один из компании встал и вышел на улицу. Он попытался проследить за ним взглядом, но какая-то крупная, полная женщина встала между ним и окном.

— Вот ваш завтрак, мистер. Советую вам поесть и уходить, — сказала она. Плюхнув перед ним тарелку, она повернулась и пошла на кухню.

Да что тут, черт побери, происходит? Окружающие вели себя так, словно он на что-то наступил, и все знали, на что именно. Все, кроме него самого. Такое впечатление, что он касался того, что их всех очень беспокоило.

Взяв вилку и нож, Ник отдал должное вкусному мягкому бифштексу и омлету. Затем расправился с пышными, с золотистой корочкой бисквитами, намазанными маслом и джемом из черной смородины, и запил кофе. Расплатившись, вышел из закусочной.

Подойдя к месту для привязи лошадей, вынул нож и вырезал себе зубочистку. Ковыряясь в зубах, посмотрел в сторону кузницы и нахмурился.

Улица, которая только что гудела от людских голосов, была пустынна. Он дотронулся до ружья, чтобы убедиться, что оно находится в чехле. Сойдя с тротуара, пересек узкий проход между домами.

— Мистер!

Ник обернулся и увидел оборванного мальчишку.

— Да?

— Грязный овцевод! — вытаращив глаза, крикнул мальчишка. Быстрым движением выбросив ручонку из-за спины, он швырнул горсть песка и пыли Нику в глаза.

Ничего не видя, Ник лишь услышал, как мальчишка бросился наутек. Ник прислонился к стене дома, чувствуя, что его поджидает какая-то серьезная опасность. Он попытался одной рукой протереть глаза, а второй — достать из чехла ружье, однако не успел, голова его словно взорвалась от боли. В ушах зазвенело, и Ник рухнул на землю.

Очнувшись, он понял, что привязан животом вниз к скачущей галопом лошади, а его голова и все тело раскалываются от боли. Он облизал губы и почувствовал металлический вкус. Кровь. Попробовал открыть глаза, но понял, что они завязаны какой-то тряпкой. Кое-как ему удалось приподнять голову и потереть ею о седло, после чего он смог хоть уголком глаза что-то увидеть.

Ник узнал знакомую шкуру Скаута и вознес за это благодарственную молитву. Ему удалось рассмотреть, что повод мустанга держит человек из закусочной, тот самый, которого девушка назвала Клайдом. С ним был еще один мужчина. Очевидно, они торопились его куда-то доставить. И хотя будущее ничего хорошего Нику не сулило, тем не менее он был рад, когда они наконец добрались до места и остановились возле молодой дубовой рощицы.

Его похитители несколько минут ожидали, пока Клайд проверял, нет ли за ними погони. А затем вошли в ручей, чтобы замести следы.

Погрузившись до колена в воду, Скаут несколько раз брызнул холодной водой на лицо и голову хозяина. Ник облизал смоченные влагой губы. Хорошо бы сейчас попить! Однако очень скоро они вновь помчались по сухой, каменистой земле.

Миновав заросли полыни, они въехали в пахнущий сосной лес. Здесь лошади остановились. Ник увидел, что Клайд спешился и посмотрел в сторону горной гряды, а затем махнул несколько раз потрепанной коричневой шляпой над головой. После чего, снова нахлобучив шляпу, взобрался на лошадь. Клайд и его компаньон в ожидании чего-то тихонько беседовали. Ник услышал приближающийся звук копыт еще одной лошади.

— Он с вами? — спросил незнакомый голос.

— Да, вот он, — ответил Клайд, взял Скаута за повод, и они двинулись вперед.

Солнце скрылось, и Ник увидел, что они спускаются по узкой расщелине между двумя скалами. Он прижал голову к седлу, чтобы не расшибить ее о стенки. Его ботинок зацепился за корягу, и Ник ощутил страшную боль в лодыжке. Он заскрипел зубами, чтобы не закричать.

Снова стало светло. Приподняв голову, Ник обнаружил, что они выбрались на широкий луг. Лошади перешли на галоп. Ник, подпрыгивая в седле, морщился от боли и на чем свет стоит ругал своих похитителей. Наконец лошади остановились на опушке густого соснового леса. Услышав чьи-то шаги, Ник закрыл глаза и почувствовал, как ножом перерезают опутывающие его веревки. Переместив тяжесть тела таким образом, чтобы не грохнуться головой вниз, Ник соскользнул на землю.

Кровь побежала по его затекшим членам, тело нестерпимо заболело. Ник напрягся, стараясь не потерять сознание, и почувствовал, что его ставят на ноги. Мужчина то ли вел, то ли тащил его к какому-то крыльцу, затем его втолкнули в дверь. Еще чьи-то руки подхватили Ника, не дав ему упасть. Повязку с глаз сорвали. Ник заморгал и устремил взгляд в темный угол. Там он увидел огонек сигары и почувствовал, что у него на затылке зашевелились волосы.

— Вот мы и снова встретились, приятель, — произнес негромко голос, звук которого способен был бросить человека в дрожь. — А теперь скажи мне, что тебе надо от Билли Сторма?

 

Глава 18

Было позднее утро, и от лучей солнца, падающих на плечи, Джеффу сделалось так тепло, что у него началась зевота. Ночь он спал плохо. Он все время думал, как ему объясниться с Самантой. Сейчас, когда он решил все рассказать начистоту, он размышлял о том, насколько разумно его решение. И хмуро заключил, что другого выхода нет.

Два Пера говорил ему:

— Она чахнет. Не ест, плохо спит, очень редко смеется. Она пытается делать вид, что все в порядке, но она сохнет. Джефф, нужно рассказать ей всю правду, иначе ты будешь нести ответственность за последствия.

Джефф сидел, тупо уставившись на чашку с кофе, затем перевел взгляд на окно и увидел Саманту, которая что-то делала возле забора. В последние месяцы она буквально набрасывалась на работу, словно старалась забыться и не думать о том, что ее мучило.

Он пообещал, что возьмет ее в город за покупками как-нибудь еще раз. Может быть, там он и сможет ей все рассказать.

— Проклятие, это всего лишь еще одна отговорка, ты опять хочешь потянуть время и прекрасно это понимаешь, — сказал себе Джефф. Отставив чашку, он медленно поднялся и вышел на крыльцо.

Обойдя дом, он увидел стоящую на коленях и ковыряющуюся в земле Саманту.

— Привет, Сэмми. Что ты тут делаешь? — спросил он и почесал в недоумении голову, увидев с десяток тонких стебельков у забора.

— Я сажаю розы. Один из рабочих привез мне из города черенки. — Поднявшись, она вытерла руки о фартук, надетый поверх зеленого ситцевого платья. — Уф, жарко! Давай посидим в тени и выпьем лимонада. Я закончу попозже.

Джефф последовал за ней к сколоченной из досок скамейке под сосной. Он сел рядом с Самантой и вытер вспотевший лоб платком.

Подняв прикрытый кувшин, который стоял на скамейке, она наполнила две чашки и одну протянула Джеффу.

Джефф стал хмуро тянуть лимонад. Он чувствовал себя хуже некуда. Он ковырял носком ботинка землю и не знал, как ему начать разговор. Однако, черт возьми, она имеет право знать! Джефф набрал в легкие воздуха и посмотрел в удивленное лицо Саманты.

Глаза у нее широко раскрылись.

— Что-то не так, Джефф? Может, лимонад слишком кислый?

Казалось бы, тут-то и надо было начать, но он не решился.

— Лимонад очень хороший, девочка, — ответил он сдержанно.

Саманта сжала ему плечо.

— Что-нибудь с Ником? Ты слышал что-то о нем?

— Нет. Ничего такого, Сэмми… Просто… гм… вот… — Джефф, заикаясь, пытался подыскать нужные слова. Отставив чашку, он взял ее за руку и, глядя в потемневшие глаза Саманты, сказал: — Есть кое-что такое, что ты должна знать.

— Что же именно? — Она придвинулась к нему поближе. — Расскажи.

— Только ты, пожалуйста, не перебивай. Просто слушай. Я знаю, ты не помнишь, как вы с Ником сочетались браком. — При этих словах Саманта отрицательно покачала головой. — Так вот… — Он сделал паузу. — Это все моя работа. Понимаешь, все началось тогда утром…

Саманта была настолько ошеломлена, что выслушала рассказ Джеффа, не проронив ни слова. Неужели это правда? Впрочем, она и раньше чувствовала, что со свадьбой было что-то не так, потому что всякий раз, когда она заводила об этом разговор, Ник уклонялся от ответа. Теперь ей было понятно почему. Он помнил об этом не больше ее самой. Он совсем не хотел жениться и, вероятно, не стал бы, если бы не был пьян.

— Вся эта идея была моей, — пояснил Джефф. — Именно я снял тебя с дилижанса. Мы думали, что ты новая певица из салуна Молли. Понимаешь, Ник хотел сделать вид, будто он женился, потому что был зол на Джейка. — Поколебавшись, Джефф поднял голову, чтобы взглянуть на Саманту, затем снова уставился в землю. — Когда я обнаружил падре, я поддался искушению и решил обвенчать вас по-настоящему.

Саманта прикрыла глаза. Вот оно что! Она вся тряслась от возмущения, слушая откровения Джейка.

Закончив свой рассказ, Джефф замолчал. Он медленно поднял голову, как бы стыдясь встретить ее взгляд.

— И еще. Ник оставил для тебя письмо у Молли, до того как уехал из города.

Обида и гнев переполнили ее чашу терпения. У Ника не было мужества поговорить с ней, этот трус оставил записку.

— Значит, он оставил мне записку? — спросила Саманта, чувствуя, как дрожит ее голос. — Где же она? И что в ней написано?

Поколебавшись, Джефф пошарил в кармане и достал сложенный листок бумаги. Он протянул его девушке.

Стараясь унять дрожь в руках, та развернула послание и стала читать.

«Дорогая Саманта!

Думаю, что буду давным-давно далеко, когда ты это получишь. Я очень сожалею о произошедшем. Тут во всем моя вина. Джефф, должно быть, рассказал тебе, как все было. Я разговаривал с Хершалом Мартином, адвокатом в Каньон-Спрингс. Документы я подписал, так что ты можешь получить развод.

Ник».

Чувствуя, что у нее закружилась голова, Саманта смяла бумажку и швырнула ее на землю. Дрожащими руками она вцепилась в скамейку. Бумага трепыхалась в пыли, словно раненое существо. Затем ее подхватил налетевший порыв ветра, погнал куда-то, и она исчезла из глаз. Саманте самой в этот миг хотелось бы так же исчезнуть, как эта бумажка.

Развод? Ей вспомнились эпизоды, когда Ник избегал близости с ней. Теперь все встало на свои места. Вот почему он ни разу не остался с ней в постели. Он не был с ней в брачных отношениях, и, следовательно, брак может быть расторгнут. Он хотел от нее освободиться! Горючими слезами наполнились ее глаза. Ник не любил ее. Он никогда ее не любил. Эта женитьба была всего лишь пьяной шуткой, и теперь он хотел избавиться от жены. Слезы вдруг испарились, на смену им пришли гнев и ярость.

— Теперь все, Саманта, — сказал Джефф, опуская голову. — Я очень сожалею.

Саманта вскочила на ноги. Сжав кулаки, она налетела на него.

— Сожалеешь? Это все, что ты можешь мне сказать? Ты сожалеешь? — зашипела она. — И тем самым вопрос исчерпан?

Джефф зажмурился под градом жестоких, разящих слов. Лицо у него было жалким и виноватым, он походил на побитого щенка, однако Саманта не испытывала к нему жалости.

— Будь ты проклят! — выкрикнула она, вспомнив о его пресловутой затее.

Она закрыла глаза, лицо у нее горело. Она вспомнила ночь во время грозы, когда пыталась затащить Ника в постель. Как он, должно быть, смеялся тогда над ней! А Джефф… он уговаривал ее, чтобы она заставила Ника испытать чувство ревности. Ревность? Она попыталась представить себе лицо Ника. Не испытывал он никакой ревности! Он испытывал лишь облегчение!

Она вновь повернулась к Джеффу:

— Проклятие, Джефф! Ну как ты мог?

— Сэмми, пойми, это была большая ошибка.

— Ошибка! — Она заметила, как Джефф вздрогнул, почувствовав презрение в ее голосе. — Я полагаю, что если бы я была девушкой из салуна, то все было бы в порядке? Ты это хочешь сказать?

— Гм… да, я так думаю… Хотя… нет. — Он развел руками. — Я не знаю.

— И вы позволили мне сидеть здесь и ждать его возвращения, чтобы я узнала, что я совершила? — Она сунула руки под фартук, чтобы ее пальцы ненароком не сомкнулись вокруг шеи Джеффа. — Боже мой, какая же дура я была!

— Ты вовсе не дура, Сэмми, — возразил Джефф. — Ты просто не знала.

— Да, не знала, но, по всей видимости, я была единственным человеком, кто не знал. Кстати, кому еще известно об этом?

— Ну, мне, конечно же, Нику. Еще Джейку, Розе и дяде.

Саманте стало не по себе. Только не Два Пера! Она считала его своим другом. Ей стало так горько, что она даже во рту почувствовала горький привкус. Неужто нет никого, кому бы она могла доверять? И она с горечью заключила: никого, кроме нее самой!

Она окинула взглядом ранчо, двор, где она так много и охотно работала: полола, чистила, сажала цветы, — и сейчас он расцвел, словно оазис. Слезы навернулись ей на глаза, когда Саманта посмотрела на луг и перелески, где любила гулять, где часто ходила и мечтала. Мечты остались мечтами. Теперь они улетели, словно дым, и на смену им явился кошмар действительности.

Саманта поднесла ко рту руку и впилась в нее зубами. Боже милосердный, что ей теперь делать? Она не может, она не должна оставаться здесь. Она не вынесет их жалости. А Ник… будь он проклят за свою трусость! Он сбежал словно койот, не имея мужества рассказать ей правду.

Она перевела взгляд на Джеффа, который сидел на скамье, не сводя с нее глаз.

— Ты запряжешь для меня повозку?

— Конечно! — Заулыбавшись, Джефф вскочил на ноги. — С удовольствием.

Сердце у Саманты сжалось от боли, она отвернулась. Ну вот, Джефф тоже рад от нее отделаться.

— Мне нужно кое-что сделать, и я буду готова, — сказала девушка спокойно. Подавив подступающие к глазам слезы, она поспешила к дому.

Роза оторвалась от шитья, когда Саманта взбежала на крыльцо. Однако та пронеслась мимо.

— Сеньора?

Изо всех сил стараясь придать голосу спокойствие, Саманта сказала, не остановившись:

— Роза, я покидаю ранчо.

— Но, маленькая моя, почему?

В голосе Розы Саманта уловила тревогу и беспокойство, и это было для нее как удар ножом в сердце. Мысль о том, что ее жалеют, была для нее невыносима. Сделав глубокий вдох, расправив плечи, она поднялась к себе. Подойдя к шкафу, Саманта достала чемодан и поставила на кровать. Побросала в него костюм для верховой езды, блузки и голубое ситцевое платье. Ник сжег ее черные платья, иначе она надела бы одно из них. Посмотрела на зеленое платье с глубоким вырезом и скрипнула зубами. Если бы это было возможно, она уехала бы в том виде, в каком приехала сюда — голой! Затем покачала головой. Надо быть практичной. И потом, Ник кое-что ей должен, заставив пережить все то, что ей довелось.

Ей хотелось уйти, уехать как можно быстрее. Уехать? Но каким образом? У нее не было денег. Саманта закусила губу, думая, как ей поступить. А очень просто: она станет работать. Найдет работу в Каньон-Спрингс и начнет копить деньги на билет. Саманта нахмурилась. На билет куда? Ведь она так и не вспомнила, куда ехала, когда ее сняли с дилижанса.

Затолкав платье и кое-какие мелочи в чемодан, она захлопнула крышку.

«У меня будет достаточно времени, чтобы подумать об этом позже».

— Саманта! — услышала она хриплый голос в дверях и обернулась. — Ты что делаешь?

Это был Джейк. Она тут же отвернулась, успев прочитать обиду в его глазах.

— Я уезжаю. Джефф рассказал мне правду, и теперь я не могу здесь больше оставаться.

— Но, девочка моя, куда же ты поедешь? На что ты будешь жить? — Старик положил ей на плечо руку. — Саманта, несмотря ни на что, ты член нашей семьи. Мы любим тебя.

Саманта подавила рыдания и взялась за чемодан.

— Судя по всему, меня никто по-настоящему не любил, если до сих пор не говорили правды. А Ник вообще бросил жену и уехал. — Она проглотила комок в горле. — Я не останусь. Джейк, неужели вы не понимаете? Я просто не могу. — И, не дожидаясь ответа, резко повернулась и побежала вниз по лестнице.

У выхода стояла Роза.

— Сеньора, я все-таки не понимаю, почему вы уезжаете!

— Потому что мне ни к чему оставаться, — прошептала самой себе Саманта, в последний раз выходя из дверей дома.

Со стороны загона долетело громкое, пронзительное ржание. Рыжий Ветер! Она забыла про жеребца. Отпустить его? Нет, тогда он поскачет за ней. Она закусила губу, чтобы не разрыдаться. Саманта любила гнедого, и ей была невыносима мысль о том, что она с ним расстанется. По крайней мере на ранчо кто-то будет тосковать по ней.

Что ее ждет? Слезы подступили к глазам девушки, губы ее задрожали. Однако она закусила губу, сделала глубокий вдох и вышла к повозке с гордо поднятой головой.

 

Глава 19

Испанец выпустил изо рта облачко голубого дыма и отделился от стены, о которую опирался спиной. Тишину нарушал только звон шпор, пока он медленно пересекал комнату. Он остановился перед Ником и голосом, в котором звучала явная угроза, сказал:

— Я еще раз спрашиваю: что тебе надо от Билли Сторма?

Ник поднял голову.

— Это ты Билли Сторм?

— Нет, мой друг, не я, — ответил испанец.

— Тогда какого черта я буду тебе говорить?

— Потому что я убью тебя, если ты не скажешь, — объяснил испанец, прищурив глаза так, что они превратились в узенькие щелки.

Поскольку руки у Ника была связаны и противостоять бандиту он не мог, к тому же этот мужчина, похоже, знал Билли Сторма, Ник сказал:

— У меня есть нечто такое, что, как я думаю, принадлежит ему, и мне надо с ним переговорить по этому поводу.

— Чем же таким ты владеешь, что принадлежит Билли? — негромко спросил мужчина.

— А что, если девушкой? — спросил Ник, наблюдая за выражением лица испанца.

— Madre de Dios! — ахнул тот. Он широко раскрыл глаза и схватил Ника за плечи. — Что за девушка?

— С рыжими волосами, ее зовут…

— У тебя Саманта? Где она? — Глаза мужчины загорелись. — С ней все в порядке? — Он выхватил нож из ножен и разрезал веревки на запястьях Ника.

— Ты знаешь ее? — спросил Ник, растирая руки, чтобы восстановить кровообращение. Он с беспокойством уставился на испанца. Такой поворот дела ему совсем не нравился. Ему вовсе не хотелось бы возвращать Саманту этому смуглому разбойнику.

— Я знал ее с рождения. Я присматривал за ней. Она уехала и исчезла по дороге. Мы опасались, что они нашли ее и убили.

— Кто хотел ее убить? — спросил Ник. Сердце у него отчаянно заколотилось. — Она в опасности?

— Кто ты, мой друг? — нахмурившись, произнес мужчина.

— Я Ник Макбрайд. Она моя жена, — тихо сказал Ник, как бы заявляя о своих правах.

— Твоя жена? — изумился мужчина. — Саманта не замужем.

— Теперь она замужем, — сказал Ник. Он набрал побольше воздуха в легкие, решив, что лучше сделать этот выстрел сейчас, нежели откладывать его надолго. — Я похитил ее с дилижанса и женился на ней.

— Caramba! — Бандит тут же повернулся и велел остальным выйти из комнаты. Он сел на стул и вперил в Ника взгляд, в котором наряду с негодованием читалось изумление. — Прежде чем я тебя застрелю, ты мне все расскажешь.

— Я ничего тебе не расскажу до тех пор, пока ты не скажешь, кто ты такой, — твердо заявил Ник. — И кто такой Билли Сторм.

— Я — Мигель Диего Виторио де Сандоваль-и-Эстебан, кузен Саманты. Билли Сторм — ее дядя.

Ник испытал столь великое облегчение, что готов был петь от счастья. Билли был ее дядей, а не мужем! Она ехала к дяде! И если ему сейчас удастся удержать этого типа Мигеля от преступления, он постарается все объяснить.

* * *

Чуть позже Ник водрузил свою шляпу на перебинтованную голову, вслед за Мигелем вышел из хижины и направился к лошадям, которые ожидали их неподалеку. Они молча вскочили в седла и поехали по узкой тропе, ведущей вниз. Пронзительный свист донесся из каньона. Подняв голову, Ник увидел на скале часового, который подавал сигнал кому-то на ранчо внизу.

Ранчо Сторма раскинулось в широкой зеленой долине рядом с молодым сосняком. Ник отметил, что хотя по площади это ранчо уступало хозяйству Макбрайдов, содержалось оно в образцовом порядке. Густая и высокая трава на лугу достигала живота Скаута. Неподалеку нес свои быстрые воды полноводный ручей, что говорило о том, что хозяйство не страдает от недостатка воды. На неогороженном пастбище паслись упитанные коровы и длинноногие лошади.

Когда подъехали к постройкам, Ник нахмурился. Хотя основное здание осталось нетронутым, черное пепелище амбаров и сараев было немым свидетельством баталий с овцеводами. Люди с ружьями вышли из укрытий, приветствуя Мигеля. Ник подумал, что сюда, пожалуй, не пролетит незамеченной даже муха.

Испанец направился к ветхому одноэтажному бревенчатому дому и спешился. С крыльца сошел сухощавый ковбой и, взяв за повод лошадей, повел их к загону. Жестом приказав Нику следовать за ним, Мигель подошел к ступенькам крыльца и крикнул:

— Джек, открой!

Дверь со скрипом отворилась, и на пороге появился коренастый мужчина с двустволкой. Узнав Мигеля, он отступил в сторону и позволил им войти.

Внутри было тепло и уютно. Дверь открылась в просторную комнату, где с одной стороны находился камин, а с другой — большое окно с видом на горы. Дощатый пол был устлан красочными индейскими коврами. Перед окном стоял стол и рядом с ним два кожаных стула, а перед камином располагался длинный кожаный диван, покрытый оленьей шкурой. Над камином висели старинное ружье, заряжающееся с дула, и новый винчестер сорок четвертого калибра.

— Как он? — спросил Мигель. Сняв сомбреро, он бросил его на рог стоящей неподалеку вешалки.

— Кажется, чувствует себя лучше, — пробубнил Джек. — Придирается как тысяча чертей.

— Мигель, это ты? — донесся голос из конца длинного коридора. — Давно пора бы тебе вернуться.

— Да, это я, — ответил Мигель и, взглянув на Ника, покачал головой и пожал плечами.

Ник не смог сдержать улыбки — ему сразу же вспомнился Джейк. Он повесил свою шляпу рядом с сомбреро Мигеля и последовал за испанцем. Они вошли в спальню. На постели лежал мужчина с пышной русой гривой, слегка подернутой проседью. Ноги его были перевязаны бинтами и возлежали на подушках. Грудь его тоже была забинтована.

— Пора, давно пора вернуться! — раздраженно повторил мужчина и, с подозрением взглянув на Ника, спросил: — Кто ты?

— Билли, я привез тебе нового родственника, — сказал Мигель. — Это муж Саманты, Ник Макбрайд.

— Муж Саманты? — нахмурился Билли. — Она здорова? — Когда Мигель кивнул, он уставился на Ника. — Где ее угораздило подцепить себе мужа? — Он перевел взгляд на Мигеля, который пожал плечами. — Слава Богу, что она жива, — сказал он, и его зеленые глаза увлажнились. — Я ее дядя Билли, — добавил он, и его лицо расплылось в широкой улыбке.

Билли протянул руку. Ник шагнул вперед и пожал ее.

— Она потеряла память. По этой причине я не мог встретиться с вами раньше. В остальном она чувствует себя отлично, — сказал Ник.

— Слава Богу за это, — повторил Билли. — Они старались убедить Мигеля, что Саманта умерла, но я почему-то чувствовал, что она жива. Нас, Стормов, не так-то просто убить. — Он указал на стул рядом с кроватью. — Садитесь и расскажите о ней.

Ник сел и повторил историю, которую поведал Мигелю. После окончания рассказа воцарилась напряженная тишина.

— Значит, ты похитил ее и женился. А сейчас, когда она с тобой, как ты намерен с ней поступить?

Ник заколебался. Раньше он собирался вернуть ее Билли, но теперь не мог этого сделать.

— Я женился на ней и буду о ней заботиться, — ответил Ник.

— Почему?

— Потому что я виноват в том, что она попала в эту переделку. — Не мог же Ник сказать ее родственнику, что при одном взгляде на Саманту у него закипает кровь в жилах и возникает неукротимое желание затащить ее в постель.

— Если то, что ты мне рассказал, правда, ты можешь получить развод, — осторожно проговорил Билли.

— Нет, не могу, — поспешно сказал Ник, мысленно прося Бога о том, чтобы Саманта не успела это сделать. Он посмотрел на хмурое лицо Билли и заерзал на стуле. Чего хочет от него этот старик?

— А почему нет? — спросил Билли.

Чувствуя себя весьма неуютно и не понимая, что кроется за этим вопросом, Ник встал и подошел к окну.

— Потому что я ей кое-что должен, — сказал он, глядя вдаль.

— Этого недостаточно, — сказал Билли и прищурил свои зеленые глаза. Затем, подняв взгляд на Мигеля, добавил: — Мигель, отправляйся с ним и привези ее домой на ранчо.

— Нет! — Ник резко повернулся. Мысль о том, что Саманту увезут, показалась ему невыносимой. — Проклятие, я хочу ее!

Без нее его дни станут пустыми. Она была необходима для него, как воздух.

— Ты хочешь ее? — переспросил Билли, и в голосе его послышалось презрение.

Ник поразмыслил и неожиданно испытал нечто вроде изумления. Неужто и в самом деле?.. Он повернулся к Билли.

— Мне кажется, я люблю ее, — произнес он с удивлением.

— Тебе кажется? Либо ты любишь, либо не любишь, — проворчал Билли.

— Хорошо, я люблю ее, — с чувством проговорил Ник. — Я люблю ее и не позволю ей уйти!

— А как она относится к тебе?

Ник плюхнулся на стул, припомнив ее последние слова.

— Трудно сказать…

— Зная свою племянницу, советую тебе все выяснить, прежде чем строить далеко идущие планы, — хмыкнул Билли.

Ник выслушал его рассказ о несчастливом детстве Саманты. Он узнал о том, что ее мать умерла и девочка хлебнула горя от рук мачехи и сводного брата.

— Однако они не смогли сломить ее, — сказал Билли. — Я получил письмо от Тилли, ее старой няни, в котором говорилось, что девочка в опасности и что она едет сюда на дилижансе. Я послал Мигеля встретить ее, зная, что он ездит гораздо быстрее меня. Когда Мигель прискакал в Форт-Гарланд, он узнал, что Саманта туда не приезжала. Думаю, он нагнал там страху на многих, но тем не менее так ничего и не выяснил.

Ник кивнул. Это объясняло поведение торговца, когда он упомянул имя Сторма. После встречи с Мигелем Ник не стал бы винить того за излишнюю осторожность.

Тяжело вздохнув, Билли продолжил рассказ. Кто-то установил надгробие на кладбище в Сторм-Хэвене с именем Саманты. Даже существовало свидетельство о ее смерти, полученное от доктора, однако старая няня утверждала, что Саманты в могиле нет. Она попросила помощника конюха раскопать могилу. В гробу не оказалось ничего, кроме камней. Этот паршивый хорек Мэтью — ее сводный брат — заявил о смерти Саманты, чтобы завладеть ее деньгами. И еще о том, что успел жениться на ней.

— Мэтью? — вздрогнул Ник. — Она замужем за Мэтью? Ей снились кошмары, связанные с ним.

Билли покачал головой:

— Она не выходила за него замуж, церемония была фальшивой. Тилли и Кейти, ее горничная, помогли ей сразу же бежать.

— Caramba! — прорычал Мигель. — Я ему устрою такое, что он пожалеет о том, что родился!

Ник вскинул взгляд на Мигеля:

— Тебе придется встать в очередь.

— Вы оба опоздали, он уже мертв… Так или иначе, — продолжал Билли, сердито посмотрев на обоих за то, что его перебили, — Тилли и Саманта купили билет на дилижанс. Денег у нее хватило лишь на то, чтобы добраться до Форт-Гарланда. Мы должны были забрать ее там, но она исчезла.

«Вот почему она сошла с дилижанса и пошла с Джеффом, — подумал Ник. — И почему звала Билли».

— Мне нужно уладить некоторые дела, Билли. Я вернусь чуть позже, — сказал Мигель и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

Билли повернулся к Нику и продолжил рассказ:

— И вот после этого на нас обрушились всякие несчастья. Меня ранили, когда я объезжал верхом стадо. Мы организовали охрану и стали ждать возвращения Мигеля. — Билли улыбнулся. — Должно быть, ты заметил, что он страшнее самого черта, если его разозлить. С этого момента он объявил войну овцеводам, которые хотят изгнать фермеров с пастбищ.

Ник кивнул. Неудивительно, что Мигель так воспринял его. Хорошо еще, что не застрелил на месте! Ник не завидовал тем овцеводам, которые попадут в руки жаждущего отмщения испанца. Хорошо, когда такой человек твой союзник, а вот иметь такого противника…

— Он кузен Саманты?

Кивнув, Билли пояснил:

— Но не по крови. Том, ее отец, и я отправились в Нью-Мексико покупать лошадей у старого дона Луиса. Приехав, мы обнаружили, что разбойники напали на асиенду. Мы прогнали их, однако старик Луис и его семья погибли. Примерно в то время приехал их мажордом, Карлос, и обнаружил ребенка, который прятался в винном погребе. Карлос сказал, что Мигель — внук дона Луиса. И добавил, что мальчика убьют, если он останется в Нью-Мексико. Поэтому я забрал его с собой в Колорадо. Я воспитал его как собственного сына и никогда об этом не жалел.

Билли сделал паузу и задумчиво посмотрел на дверь.

— Ему было всего пять лет, когда случилась беда, однако он этого не забыл. Иногда он бывает странным, пугает людей. Мексиканцы говорят, что он несется на коне, словно ветер смерти.

У Ника зашевелились волосы на затылке при воспоминании о том, как он в первый раз встретился с человеком в черном: Мигель возник словно ниоткуда и исчез в никуда. Что и говорить, при подобном зрелище начинает стынуть кровь в жилах.

* * *

Ник провел неделю на ранчо Стормов, знакомясь с хозяйством и помогая с лошадьми. Он узнал, что у Билли есть пятнадцатилетняя дочь Салли, которая учится в школе в городе. Он улыбнулся, увидев ее портрет: похожа на Саманту, правда, волосы чуть потемнее, да еще лицо усыпано веснушками. Встретился он и с горничной Саманты, которую звали Кейти. Она и ее молодой муж, в прошлом помощник конюха, приехали в Колорадо два месяца назад. Кейти рассказала Нику жуткую историю о том, к чему приводит безрассудство.

Через неделю Ник, который давно уже рвался домой, повернулся в седле и помахал рукой мужчине, стоящему на крыльце бревенчатого дома.

Расплывшись в широкой улыбке, Билли Сторм на секунду отпустил костыль и ответил тем же.

Мигель проводил Ника до его лошади, выражение лица у него было, как всегда, суровым. Ник подумал, что видел улыбку на лице испанца лишь однажды — когда тот узнал, что Саманта жива.

Мигель сдвинул шляпу на затылок и посмотрел на Ника.

— Даю тебе два месяца на то, чтобы ты наладил отношения с Самантой. Если ты этого не сделаешь, я заберу ее и отвезу к Билли, — сказал Мигель. И его синие глаза не позволяли усомниться в том, что именно так он и поступит.

— Я уверен, что мне не потребуется двух месяцев, и буду рад твоему визиту, — заверил Ник с гораздо большей уверенностью, чем чувствовал. Однако он твердо знал, что никто у него не отнимет Саманту. Он протянул руку, желая, чтобы они расстались дружески.

— Hasta la vista, — сказал Мигель, пожимая протянутую руку.

Ник помахал шляпой Билли и пустил Скаута галопом. Улыбка блуждала на его лице, душа пела от радости. Он возвращался домой, к Саманте. И с Божьей помощью теперь все должно наладиться. Он намерен сделать ее женой — так, как положено.

Ник нахмурил брови. Ему оставалось лишь надеяться, что она не успела оформить развод. Но затем неуверенность уступила место решимости. Он не собирается отступать. Если она проявит строптивость, он снова похитит ее и вступит с ней в брачные отношения. Рано или поздно она станет его женой. При этой мысли сердце у него запрыгало от счастья.

Он посмотрел на покрытые снегом вершины гор. На следующей неделе он будет дома. И сейчас у него оставалась одна задача — добраться на ранчо как можно быстрее.

 

Глава 20

Солнце золотило вершины хребта, когда Ник въезжал на Скауте через ворота ранчо Макбрайдов. Страдая от неопределенности, он направился к дому, бросая взгляды на окно спальни Саманты на втором этаже. «Дома ли она? Что она сделает, увидев меня?» Эти и другие вопросы вертелись у него в голове.

Сердце застучало с такой силой, словно его грудь долбил дятел, когда он увидел в загоне громадного гнедого жеребца. Ник счастливо улыбнулся.

Жеребец заметил Скаута и, ревниво заржав, стал носиться по загону.

Ник в изумлении покачал головой. Он до сих пор не мог поверить, что Саманта могла на нем ездить. Этот великан даже его пару раз сбрасывал. Ник расседлал Скаута, отправил пастись, затем приласкал гнедого и поспешил в дом. Он вприпрыжку поднялся на крыльцо, вошел внутрь, снял шляпу и ружье и повесил их на вешалку в виде оленьих рогов. Из столовой неслись голоса и звяканье посуды.

— Это не слишком удачная затея. Ты не понимаешь, что ты делаешь, — пророкотал Джейк.

Ник усмехнулся.

— Хорошо быть дома, — сказал он, пригладил волосы и вошел в столовую.

— Ник, ты вернулся! — воскликнул Джефф, и его загорелое лицо расплылось в широкой улыбке.

Джейк оглядел Ника.

— Что ж, пора тебе наконец появиться, — проворчал он. — Тут такая каша заварилась! — На лице старика мелькнуло нечто похожее на улыбку. Он подтянул стул и жестом показал Нику: — Садись, мой мальчик. Ты поспел как раз к завтраку.

Ник засмеялся:

— Я скажу Розе, чтобы она поставила еще одну тарелку. — Он вошел в кухню и увидел склонившуюся над плитой экономку. Окинув взглядом помещение, он убедился, что Роза была одна. Где же Саманта?

— Ники, добро пожаловать домой! — приветствовала его с радостной улыбкой Роза.

Ник обхватил руками грузное тело пожилой женщины и закружил ее по комнате. Запечатлев нежный поцелуй на ее щеке, он поставил Розу на пол.

— Боже, как вкусно пахнет! — проговорил он, вдыхая аромат бифштекса и только что испеченных бисквитов.

— Кажется, ты соскучился по моей кухне, — сказала Роза, ткнув пальцем ему под ребро.

— Ты совершенно права, — согласился Ник и ущипнул ее за щеку. — Если бы я уже не был женат, я наверняка женился бы на тебе, — пошутил он. — Кстати, где Саманта? Она еще спит?

Улыбка сбежала с лица Розы, на глаза ее навернулись слезы.

— Она больше не живет с нами.

— Как это понимать? — Ник почувствовал, что бледнеет. — Боже мой! С ней… с ней что-то случилось? — спросил он, боясь услышать ответ.

Роза схватила его за руку и поспешила успокоить:

— Нет, нет! Ничего такого! Она чувствует себя хорошо, но ее нет здесь. Она покинула ранчо.

Ник закрыл глаза и перевел дыхание. Ухватился за край шкафа, опасаясь, что ноги откажут ему служить.

— Слава Богу, что с ней все в порядке. — Ник провел рукой по волосам. Он все еще не мог поверить в услышанное. В смущении посмотрев на полное сочувствия лицо Розы, сказал: — Я не понимаю. Почему она уехала? Куда?

— Думаю, что на этот вопрос лучше отвечу я, — сказал, появляясь на пороге, Джефф. Он взял чашку, налил кофе и передал Нику. — Входи и садись. Мы тебе все расскажем.

Ник проследовал за Джеффом в столовую и сел рядом с Джейком. Лицо у деда было хмурое.

— Я не понимаю… — повторил Ник.

— После того как Саманта увидела тебя в городе, она стала тихой и печальной. Не хотела есть. Два Пера сказал, что она чахнет. Мы не могли позволить, чтобы так продолжалось и дальше.

— Мы перепробовали всякое, но ничего не помогало. И тогда я решил, что, может быть, ей следует рассказать всю правду, — добавил Джефф.

— И ты рассказал ей? Что же было дальше? А она что? — Ник затаил дыхание, боясь услышать ответ.

— Она разрыдалась… — начал Джефф.

— Она плакала? — Ник почувствовал, как у него внутри все переворачивается.

— Сначала плакала, а потом словно сбесилась. Ты же знаешь, какие искры могут метать ее зеленые глаза. Она задала мне такую словесную взбучку, что у меня звон в ушах стоял. После этого она попросила меня запрячь лошадей в повозку и свезти ее в город. Вначале я даже обрадовался. Я подумал, что она хочет в городе сделать покупки. — Джефф покачал головой. — Но когда Саманта спустилась с крыльца, я понял, что она собралась уехать. Была такая грустная и тихая.

— А ты не пытался отговорить ее? — спросил Ник.

— Пытался, но она не осталась, — со вздохом сказал Джефф.

— Мы пробовали уговорить Саманту, но она и слушать не хотела. Она была настроена очень решительно. Сказала, что в случае чего уйдет даже пешком, — дополнил Джейк. — В конце концов Джеффу пришлось отвезти ее в город.

— Значит, она сейчас в Каньон-Спрингс, — с облегчением подытожил Ник. Ну, тогда он знает, что ему делать — он поедет и привезет ее.

— Понимаешь… была, но сейчас ее там нет, — смущенно пробормотал Джефф. — Я ездил вчера за продуктами. Она покинула гостиницу. Я опросил весь город, но ее никто не видел. — Поколебавшись, он добавил: — Я думаю, она села в дилижанс и отправилась на восток.

— На восток? Какой еще восток? — У Ника появилось такое ощущение, будто ему дали под дых.

Саманта стерла пот со лба. В комнате второго этажа было так душно, что она с трудом могла дышать. Она принялась нервно ходить взад-вперед, разглядывая крохотное помещение, пытаясь отвлечься от печальных мыслей. Посмотрела на потрепанный комод с облезлым зеркалом и аляповатые красные розы на выцветших, отходящих от стен обоях. Девушка пыталась уговорить себя, что пробудет здесь недолго.

Саманта закусила губу. Ей нужно уехать из Каньон-Спрингс раньше, чем Макбрайды выяснят, где она находится. Она знала, что Джефф искал ее по всему городу. Очевидно, Ник еще не вернулся. Она невольно вздрогнула, вспомнив о нем, но затем прищурила глаза и сказала себе, что его не касается, чем она намерена заняться. Хотя где-то в глубине души предпочитала верить, что, несмотря ни на что, она является его женой.

Саманта распрямила плечи. У нее не было выбора, не было другой работы. И потом, если бы он оставил ее тогда на дилижансе, она не была бы сейчас здесь. Она не хотела выполнять подобную работу, но даже если некоторые считают такое занятие не вполне респектабельным, все же это честная работа.

Ей нужно заработать на билет. Не важно куда, лишь бы это было подальше от Каньон-Спрингс.

Саманта взяла с комода веер из перьев индейки и стала обмахиваться, затем раздраженно вздохнула и закрыла его. Посмотрела на запертую дверь. Нет, если дверь открыть, могут подумать, что она принимает посетителей. Содрогнувшись от этой мысли, Саманта стала разглядывать противоположный конец комнаты.

Она подошла к проему, настолько узкому, что его трудно было назвать окном, и отодвинула штопаную-перештопаную кружевную занавеску. Навалившись на искореженную раму, стала стучать по ней кулаком, пока та не открылась. В окно ворвалось облачко пыли от проносящейся мимо повозки. Дождавшись, когда пыль немного уляжется, Саманта оперлась локтями о подоконник и высунулась наружу.

В городе текла обычная для вечернего времени жизнь. Лавки были закрыты, на улице мало людей. Взрывы громкого хохота и звон посуды, а также звуки пианино привлекали тех, у кого было хотя бы несколько монет в кармане, в салун. На противоположной стороне улицы, чуть левее, стояли игриво одетые девицы из «Красной собаки» и, не стесняясь в выражениях, зазывали проходящих мимо мужчин.

Щеки у Саманты вспыхнули, и она поспешила скрыться в глубине комнаты, боясь, что ее могут принять за одну из таких девиц. Ее взгляд остановился на мужчине, который топтался в тени на противоположной стороне улицы. Она припомнила, что видела его там и раньше. Надвинутая шляпа скрывала его лицо, только огонек сигареты светился во тьме. Что ему здесь надо? Уж не наблюдает ли он за ее окном? От этой мысли по телу девушки пробежала дрожь.

Ее внимание привлекли громкие выкрики — по улице неслась группа молодых всадников. Прискакавшие первыми остановили лошадей у изгороди и стали добродушно подшучивать над ковбоем, прибывшим последним. Они спешились, стряхнули пыль с одежды и скрылись из поля зрения, войдя на крыльцо под ее комнатой. Ребята готовы провести субботний вечер в городе, улыбнулась Саманта и подумала, что они очень напоминают ей Джеффа.

Саманта покачала головой. Ей следовало бы ненавидеть этого озорного мальчишку, который причинил ей столько неприятностей, однако она не испытывала к нему никаких недобрых чувств. Джефф оставался Джеффом. Он просто не мог жить без шуток, как птица не может не петь. Таков уж он по натуре.

Она вздохнула, прикрыла ладонями уши, чтобы не слышать шума, и подняла глаза к охваченному пламенем небу. Затем перевела взгляд на горы, снежные вершины которых окрасились в розовый цвет под лучами заходящего солнца. А после, опустив ресницы, представила себя на ранчо у подножия горы.

Вот она сидит в качалке на крыльце. Легкий прохладный ночной ветерок овевает ее лицо. Вокруг звенят сверчки, свою вечернюю песню заводят лягушки. Лань и близнецы-оленята осторожно выходят из леса, чтобы попастись на сочном обширном лугу. Воздух напоен ароматами диких цветов, клевера, хвои. К ней подойдет муж, сядет рядом, и они вместе будут наслаждаться покоем и тишиной. А внутри ее шевельнет ножкой маленький, и она улыбнется, понимая, что это идеальное место для того, чтобы создать семью и растить детей.

Слеза скатилась по ее щеке, и Саманта подняла ладонь, чтобы смахнуть ее, а заодно и прогнать мечту, которой не суждено осуществиться. Она прижала руку к груди, почувствовав там боль, как если бы шайеннская стрела пронзила ее сердце.

— Будь ты проклят, Ник Макбрайд! — воскликнула она. Саманта до сих пор не могла поверить в то, что была такой дурочкой.

Из соседней комнаты через тонкую стену до нее долетело игривое хихиканье вперемежку с мужским смехом. Эти звуки снова вернули ее к реальности, к ее нынешней жизни. Было уже совсем темно. Подавив рыдания, Саманта неохотно отвернулась от окна и оглядела в сотый раз стены неуютной комнаты.

Она подошла к комоду, посмотрелась в подпорченное зеркало и осталась весьма недовольна своим отражением.

Неожиданно ей стало тошно и страшно. Саманта ухватилась за верх комода с такой силой, что у нее побелели костяшки пальцев. Это невозможно… но у нее нет выхода. Она не может вернуться — и никогда не вернется — на ранчо Макбрайдов, не может быть зависимой от них. Ей необходимо заработать достаточно денег для того, чтобы купить билет на дилижанс. Она всюду пыталась найти работу, но нашла только эту.

Хозяйка была к ней добра, дала ей кое-что сшить и починить. Но Саманта знала, что по большей части это была ненужная работа. Она не могла оставаться здесь, ничего не делая, ей этого не позволяла гордость. Она должна сама содержать себя.

Саманта отошла от зеркала, села на койку и обхватила лицо руками. Матрац под ней провис и заскрипел. К этому звуку присоединился скрип матраца в соседней комнате, сопровождаемый стонами и вздохами ее обитателей.

Стараясь не обращать на это внимания, Саманта дрожащей рукой взяла один из черных прозрачных чулок и натянула на стройную белоснежную ногу. Придерживая его, взяла черную атласную подвязку с алой розочкой и с ее помощью закрепила чулок. Затем то же самое проделала со вторым чулком, после чего надела черные сафьяновые туфли на высоких каблуках.

Она встала, разгладила короткую юбку и повернулась к комоду. Увидев свое отражение в зеркале, она едва не сгорела со стыда — так она была похожа в этом наряде на бесстыдную шлюху, на какую-нибудь девицу из «Красной собаки».

— Что сказала бы Тилли, если бы увидела меня сейчас?

Тилли? В памяти Саманты всплыл образ пожилой женщины.

Обрывочные видения из прошлого пронеслись в ее мозгу. Маленькая седовласая няня, стоя на коленях, перевязывает ей расцарапанное колено. Тилли!

— О моя дорогая, как я могла тебя позабыть?

Тилли, которая ухаживала за ней с самого ее рождения.

Мелькнуло еще одно воспоминание: длинноногие жеребята пасутся на роскошном зеленом пастбище; вокруг сараи и конюшни с красными крышами, длинные, окрашенные в белый цвет заборы; а в центре — большой каменный дом. Это ее дом… Сторм-Хэвен!

А затем эти картины исчезли, подернувшись дымкой. На смену им появились другие, и вместе с ними возникло чувство страха. Саманта задрожала и ухватилась за стойку кровати, чтобы не упасть.

Она и девушка… Кейти, ее горничная… обе бегут в темноте. Кто-то их преследует. Саманту охватывает ужас. Она спотыкается и падает. «Кейти!» — кричит она, но та исчезла. Саманта снова бежит, бежит одна среди деревьев. Скрюченные пальцы бородатого мха спускаются со старых дубов, хватают и опутывают ее. Она извивается, пытается освободиться. Позади раздается тихий злорадный смех, переходящий в зловещий хрип. Она, беспомощно замерев, видит, что к ней медленно приближается высокая фигура. Саманта пытается разглядеть лицо, но у фигуры вместо лица улыбающаяся маска смерти. Саманта открывает рот, чтобы закричать, но не может.

Стук в дверь вывел ее из транса. Сердце отчаянно колотилось, голова кружилась. Зажмурившись и открыв глаза, Саманта вернулась к действительности. Видения исчезли, ушли в прошлое. Она вновь была одна. Одна в комнате над салуном Молли.

Ник взобрался на сиденье повозки и взял в руки вожжи. Поколебавшись, повернулся к крыльцу и, обращаясь к деду, сказал:

— Не беспокойся. Я привезу продукты, а потом, утром, отправлюсь за ней.

Старик озабоченно вздохнул и покачал головой.

День склонялся к вечеру, когда повозка пересекла мост и въехала в Каньон-Спрингс. Ник остановил лошадей, чтобы напоить их, и привязал вожжи. Войдя в магазин, он вынул из кармана список товаров и продуктов и передал его молодому веснушчатому продавцу.

Парень прочитал список. Нахмурившись, поднял голову и покачал головой:

— Сожалею, мистер Макбрайд. Большинство из того, что вам требуется, кончилось, в том числе патроны. Фрахтовый агент должен появиться к вечеру. Если вы можете подождать, я выполню ваш заказ сразу же, как только товар выгрузят.

— Проклятие! — Ник заколебался. — Ты уверен, что он приедет?

Тот кивнул:

— Возница дилижанса встретил его на дороге. Он будет здесь через час или два.

Ник вздохнул. Ему очень нужны были патроны сорок четвертого калибра. Придется ждать.

— Я зайду попозже. Повозка у входа. Загрузи ее побыстрее.

— Непременно. Я позабочусь об этом, — сказал продавец.

Губы Ника вздрогнули в легкой улыбке. Он использует это время, чтобы навести справки о Саманте. Ник вышел на улицу, освещенную заходящим солнцем, и направился к гостинице. Войдя в вестибюль, подошел к стойке.

Лысеющий, средних лет клерк оторвался от подноса с обедом.

— Чем могу вам помочь, сэр? — спросил он.

Ник облокотился о стойку и надвинул шляпу на лоб.

— Не так давно у вас жила молодая рыжеволосая леди по имени Саманта Макбрайд.

Клерк водрузил на нос очки в золотой оправе и взял со стола регистрационную книгу. Открыв ее и поводив пальцем по страницам, он поднял на Ника глаза.

— Единственная леди, которая у нас недавно останавливалась, Саманта Сторм. Она уехала, — сообщил клерк и захлопнул гроссбух раньше, чем Ник смог в него заглянуть.

— Это она и есть, — сказал Ник, подавляя в себе желание выдернуть маленького человечка из-за стойки вместе с регистрационной книгой. — А вы не знаете, куда она поехала?

Клерк уставился на него поверх очков.

— Мы никогда не выпытываем у наших клиентов, куда они уезжают, — поучительным тоном отчеканил он.

Ник посмотрел на клерка с высоты своего роста.

— Возможно, она упоминала об этом в разговоре.

— Я не помню, что она говорила. — Мужчина отошел от стойки и возвратился к еде.

Ник повернулся и пошел к выходу. Этот тип ничего не скажет, даже если что-то слышал. Ник ткнулся в дверь станции для дилижансов. Закрыто. Ник вздохнул: «Где она может быть?» Сейчас, когда станция закрыта, он вряд ли способен что-то выяснить. Урчание в желудке напомнило ему, что прошло уже много времени с тех пор, когда он последний раз ел.

— Черт побери, ладно, — проворчал он. — Сейчас я все равно ничего сделать не сумею. Остается только перекусить.

Сойдя с тротуара на покрытую толстым слоем пыли дорожную часть, он направился к закусочной. Услышав топот копыт, поднял голову и едва успел отскочить — группа молодых ковбоев вынырнула из-за угла. С гиканьем и криками они доехали до салуна Молли и остановили лошадей.

— Субботний вечер, — пробормотал Ник.

Он остановился и некоторое время наблюдал за ними, вспоминая беззаботное время, когда они с Джеффом проделывали то же самое. Сейчас все это показалось глупым. Бросив еще раз взгляд на ковбоев, он открыл дверь закусочной.

— Боже мой, я, кажется, старею…

В животе у Ника стало несколько уютнее после того, как он расправился с бифштексом, однако его настроение от этого не улучшилось. Он вздохнул, допивая остатки кофе. Проклятие, он должен найти Саманту!

Расплатившись, он вышел на крыльцо, достал из кармана сигару и закурил. Сделав затяжку, окинул взглядом улицу, надеясь увидеть фургон с грузом, однако улица была пустынной. Казалось, весь город обезлюдел. Было уже поздно, конторы закрылись, их владельцы разъехались по домам.

Ник прислонился к столбу, наблюдая в окно за мужчиной, который собирался ужинать со своей семьей. Его жена, миловидная женщина в пестром чистом фартуке, подавала на стол тарелки с аппетитной едой. Здесь же сидели дети, и каждый из них спешил покончить с содержимым тарелки первым, чтобы заполучить кусок пирога. Глубокая меланхолия внезапно овладела Ником. Вечерний ветерок донес звуки пианино из салуна. Пожалуй, это способно отвлечь его от печальных мыслей. Оттолкнувшись спиной от столба, Ник направился на другую сторону улицы, к Молли.

Он отбросил недокуренную сигару и вошел в салун через вращающуюся дверь. Ухмыльнувшись, подошел к стойке бара и дотронулся до руки блондинки средних лет, которая сидела неподалеку от стойки.

— Привет, красавица, — сказал Ник, ткнувшись носом ей в шею.

— Вы только посмотрите, кто к нам пришел! — воскликнула Молли и, повернув голову, чмокнула его в щеку. Она заулыбалась, голубые глаза ее приветливо заискрились. — Ник, я уже начала было думать, что ты куда-то уполз и умер.

— Ты не поверишь, если бы я тебе рассказал, что со мной было, — со вздохом откликнулся Ник.

— Садись, выпей пива. — Хозяйка салуна похлопала по пустому стулу рядом с собой и повернулась к бармену: — Джо, дай Нику пива за счет заведения.

— Спасибо, — сказал Ник, усаживаясь на стул. Он взял кружку с шапкой густой пены и сделал глоток, наслаждаясь горьковатым вкусом напитка.

— Я слышала, что ты уезжал, — сказала, чуть нахмурясь, Молли. — Только что вернулся?

— Да, сегодня утром, — подтвердил Ник. Его внимание привлекли грохот повозки и позвякивание сбруи, которые донеслись с улицы. Он поднялся, подошел к двери и увидел, как мимо проехал большой фургон, запряженный четверкой мулов, и через минуту остановился у магазина.

— Приехал фургон с товаром, — сказал Ник, поворачиваясь к Молли. — Я его как раз жду.

— Чарли потребуется не один час, чтобы его разгрузить, — сказала Молли. — Расслабься.

Снова сев на стул, Ник отхлебнул еще пива. Глядя поверх кружки, он увидел, как блондинка подмигнула Джо, и тот в ответ понимающе улыбнулся. Ник прищурился. Ему показалось, что здесь затевается нечто необычное.

— А что нового у тебя произошло в последнее время, Молли?

Глядя на него с довольной улыбкой, Молли снова подмигнула.

— Ты тоже этому не поверишь. — Пианино заиграло громче, и освещение в зале сделалось приглушеннее. — Очень хорошо, ты пришел как раз вовремя, чтобы увидеть наше новое приобретение.

Он оглядел погруженный в полутьму зал и с удивлением увидел, что свободных мест в нем не было.

— Да у тебя полный сбор, — сказал он.

— Верно, и это только ее первый вечер, — заметила Молли.

Ник покончил с пивом и поставил кружку на стойку бара.

— Я так думаю, что лучше помогу Чарли с разгрузкой, а то придется проторчать в городе всю ночь. — Он пожал Молли руку. — Спасибо за пиво.

— Добро пожаловать. Ник! — окликнула она его, когда тот был уже в дверях.

Он оглянулся.

— Что?

— Разве ты не хочешь увидеть нашу новую певицу?

Ник заморгал глазами, вспомнив, как он принял Саманту за девушку из салуна.

— Нет, Молли, — сказал он решительно. — Я сыт твоими певичками до конца жизни.

Дверь за ним захлопнулась в тот момент, когда негромкий, глуховатый грудной голос запел:

Ник, у которого настроение благодаря ужину и пиву несколько улучшилось, зашагал по тротуару по направлению к магазину. Приятно было снова увидеть Молли. Он улыбнулся. По крайней мере ей не грозит разорение от того, что он бросил пить. Даже наоборот, похоже, ее дела идут лучше, чем прежде. Ник шел, напевая привязавшуюся мелодию услышанной песни. Может, ему стоило остаться ненадолго? У певицы приятный голос.

Внезапно глаза у Ника широко раскрылись. Он замер, не в силах пошевелиться.

— Но это же голос… — Он затаил дыхание, пытаясь уловить звуки, которые доносил до него легкий ветерок. — Нет, такого не может быть! — пробормотал он и затряс головой. И все-таки… Ник резко повернул назад и, громко стуча по тротуару ботинками, побежал к салуну.

 

Глава 21

Звуки музыки словно оплели Ника шелковыми путами, голос певицы завораживал и манил его. Сердце его стучало, как кузнечный молот. Ник приоткрыл вращающуюся дверь и заглянул внутрь прокуренного зала. На небольшом возвышении он различил стройную фигурку.

— Проклятие, я не могу разобрать, — пробормотал Ник.

— «Он пылко клялся мне в любви и сердце мне разбил», — пела девушка, прикрывая черным кружевным платком глаза.

Ник вошел в зал и стал протискиваться сквозь толпу, пытаясь рассмотреть лицо певицы. У него пересохло во рту, когда он увидел, что глаза всех были устремлены на соблазнительную фигурку девушки, одетую в весьма открытое атласное платье красного цвета. Ее белоснежные груди трепетали во время пения и грозили вырваться на волю из декольте при каждом вдохе. Юбка была скандально короткой, она едва прикрывала ее аппетитную попку. Длинные стройные ноги, затянутые в черные чулки, ритмично раскачивались, приковывая к себе внимание всех мужчин. Воздух, казалось, был наэлектризован.

— «Потом, смеясь, уехал прочь и про меня забыл», — с надрывом пела девушка, и в ее голосе можно было уловить сдерживаемые рыдания. Закончив петь, она опустила платочек.

— Тысяча чертей! — ахнул Ник и подскочил так, словно его огрели палкой. Затем попытался подойти поближе к возвышению, но его ботинки словно приклеились к полу.

Лицо певицы просветлело, видимо, она почувствовала себя увереннее, когда тишину взорвали бурные аплодисменты и возгласы одобрения. С кокетливой улыбкой она прикоснулась пальцами к юбке и бросила кружевной платочек в толпу.

— Однако! — Глаза Ника готовы были выскочить из орбит. На помосте стояла, одетая в платье, которое едва ли способно было прикрыть нижнее белье, его сбежавшая заблудшая жена. — Саманта! — ахнул он. Неудивительно, что он не мог ее найти. Ему и в голову не приходило искать ее в салуне.

Ник заморгал глазами, отказываясь верить увиденному. Он потрясенно наблюдал за тем, как она рассыпает улыбки и машет пьяным ковбоям. «Эта проклятая женщина ведет себя так, словно она только что закончила петь в церкви», — подумал Ник. Он сжал кулаки, почувствовав неодолимое желание стащить ее со сцены и задушить собственными руками.

Тихое рычание, которое зародилось в груди Ника, переросло в бешеный рев. Однако даже этот рев потонул в неистовых криках восторга, в грохоте стульев, когда мужчины стали ловить брошенный в толпу кружевной платочек.

Плотный ковбой метнулся к сцене.

— Это я, малышка! Я не отпущу тебя! — Он схватил Саманту за руку и потянул к себе.

Саманта вскрикнула и стала вырываться, молотя ковбоя по лицу кулачками.

— Нет! — заревел в ярости Ник. — Отпусти ее! — Он подскочил к ковбою и левой рукой схватил его за грудки. Тот страшно удивился, что его оттаскивают от певицы, и недоумевающе захлопал глазами. Правой рукой Ник нанес ему мощный удар, и тот, закатив глаза, тяжело рухнул на пол.

Ник увидел, что Саманта опустилась на колени, закрыв руками лицо. Преисполненный решимости защитить ее, он поднял ногу, чтобы взобраться на возвышение. Какой-то ковбой схватил его за руку и стал тянуть назад. Ник упал на пол, едва увернувшись от удара ботинком — это сцепились между собой в драке еще два ковбоя. Ник успел закатиться под стол, чтобы его не растоптали.

— Проклятие! Ну и кашу она заварила!

Выбравшись из-под своего укрытия, он увидел, что еще двое мужчин дерутся, пытаясь добраться до певицы. Один из них, стукнув своего соперника бутылкой по голове, забрался на сцену и схватил Саманту за руку.

Ник вскочил на ноги. Мимо него пролетел стул и с треском ударился о стену. Ник увидел, что Саманта бьется в объятиях ковбоя, который стянул вниз лиф ее платья.

— Ну, хватит! — взревел он. Сдернув скатерть со стола, он прыгнул к Саманте. Та подняла лицо, по щекам ее катились слезы. Глаза девушки округлились.

— Ник! — ахнула она.

— Заткнись! — приказал Ник. Железной хваткой он сжал руку мужчины, вынудив его отпустить Саманту. Взбешенный ковбой повернулся к Нику.

Ник приставил ботинок к плечу ковбоя и с силой толкнул. Мужчина, набирая скорость, врезался в толпу. Повернувшись к Саманте, Ник увидел, что она пытается прикрыть свое тело остатками платья. Схватив за руку, он потянул ее к себе.

— Что… — начала было Саманта.

— Больше ни слова! — рявкнул он. Он развернул скатерть и обмотал вокруг Саманты, сделав из нее нечто вроде кокона. Подавив протест в ее глазах властным взглядом, Ник нагнулся и взвалил жену на плечо.

— Оставь меня! Поставь немедленно на пол! — взвизгнула она, извиваясь в его руках.

— Ни за что на свете! — прорычал Ник и в сердцах смачно шлепнул ей по ягодицам.

— Нахал! — выкрикнула Саманта.

— Мне нужно было давно это проделать с тобой, — сказал Ник.

Ковбои, услышав ее крики, прекратили свару и бросились к сцене.

В мгновение ока Ник, пригнувшись, выхватил револьвер и взвел курок. Раздался выстрел. Пуля врезалась в пол, осыпав щепками и пылью ближайшего ковбоя.

— Это зашло слишком далеко! — крикнул Ник.

Мужчины в растерянности затоптались на месте. Наставив револьвер на толпу, Ник боком продвигался к двери.

— Кто дал тебе право убегать вместе с ней? — выкрикнул один из них.

— Да, какое право ты имеешь? — раздался второй голос.

Ник на секунду задержался, перед тем как выйти. Кипя от гнева, он прищурил глаза и убийственно негромким голосом отчеканил:

— Имею право, потому что она — моя жена!

Все ошеломленно замолчали. Затем мужчины зашевелились и стали разбредаться в разные стороны. Один молодой ковбой, заикаясь, пробормотал:

— Черт побери, мистер, мы ведь не знали.

Ник выскользнул в дверь и сунул револьвер в кобуру. Он сбежал вниз, громко стуча ботинками о деревянные ступеньки, и направился к гостинице. Тело Саманты, теплое и мягкое, подпрыгивало у него на плече. Он прижал ее к себе покрепче, ему захотелось задушить ее в объятиях, отшлепать, зацеловать и затискать. Он ощутил слабый аромат роз, и ему сделалось страшно. Что случилось бы с ней, если бы он не оказался в салуне?.. Ник открыл стеклянную дверь в вестибюль и, подойдя к стойке, ударил ладонью по колокольчику, который отчаянно затрезвонил, наполнив эхом помещение.

— Ник Макбрайд, немедленно отпусти меня! — взвизгнула Саманта.

— Прекратите дебош! Что здесь происходит? — возмущенно спросил маленький клерк. Он оставил недоеденный ужин и подошел к стойке. Узнав Ника, фыркнул, откровенно выразив неудовольствие тем, что его побеспокоили. Переведя взгляд похожих на бусинки глаз с Ника на извивающуюся девушку, он поджал губы. — Мы не…

— Заткнись и дай мне ключ от комнаты! — рявкнул Ник, обрывая его.

Клерк судорожно сглотнул.

— Это будет стоить два доллара, — пропищал он и выложил ключ с металлической биркой на прилавок.

— Потом, — сказал Ник, схватив ключ. Он двинулся к лестнице и стал подниматься, шагая через ступеньку, на второй этаж. Найдя нужную комнату, сунул ключ в замок и отпер его. Однако дверь заклинило. Ник пнул в нее ногой с такой силой, что та распахнулась, с грохотом ударившись о стену. Войдя, он повернулся, поднял ногу и так же шумно захлопнул дверь.

Саманта вновь заерзала у него на плече и сердито забарабанила кулачками по спине.

— Отпусти меня!

Выведенный из терпения, Ник снова смачно шлепнул ладонью по прыгающей попке.

— Тебе следует задать хорошую порку! — сказал он.

— Негодяй и нахал! — выкрикнула Саманта.

У Ника зазвенело в ушах от ее крика.

— Может, промыть тебе рот мылом? — спросил он, ища глазами кусок мыла на умывальнике, затем пересек комнату и бросил Саманту на кровать.

Девушка, глаза которой сверкали зелеными брызгами, выпуталась из скатерти и отшвырнула ее прочь. Она вскочила на ноги.

— Как смеешь ты ставить меня в такое щекотливое положение?

— Я… ставить тебя… в щекотливое положение? — взревел Ник. Прищурив глаза, он смерил ее взглядом с ног до головы. Разорванное платье свалилось с плеча, обнажив розовый сосок. Он медленно подошел к ней и прошипел: — Что, по-твоему, я должен был почувствовать, найдя свою жену в салуне и увидев, как она, полуголая, поет перед пьяными ковбоями?

Саманта широко раскрыла глаза и стала пятиться назад, пока не уперлась спиной в стенку.

Кипя от ревности, Ник ощупывал ее взглядом.

— Кто из них тот, с кем ты собиралась подняться наверх? — гневно спросил Ник. Даже мысль о том, что какой-то другой мужчина станет прикасаться к ее телу, приводила его в бешенство. Он сделал еще один шаг к ней. — Или, может, ты хотела принять их всех?

Саманта прищурила глаза. Придвинувшись к умывальнику, она схватилась за ручку фарфорового кувшина.

— Саманта! — предостерегающе процедил сквозь стиснутые зубы Ник.

Однако смириться было выше ее сил. Схватив сосуд, она метнула его в голову Ника.

Он сумел уклониться, и кувшин врезался в стену.

— Проклятие, женщина! — взревел Ник.

Саманта проглотила в горле комок, увидев ярость на его лице. Серые глаза стали похожи на осколки гранита, а сам он — на оскалившегося, рычащего волка.

— О Господи! — прошептала она и оглянулась, ища, чем бы защититься. Она схватила фарфоровую чашку.

Ник прыгнул на Саманту, выбил чашку, сжал ей руку и прижал девушку к себе.

— Пусти! — завопила она, пытаясь вырваться из его железных объятий.

Он засмеялся, но этот смех не сулил ничего хорошего. Его хватка стала еще крепче.

— Как ты смеешь? — возмущенно выкрикнула Саманта и обмякла, притворившись, что теряет сознание. Ник разжал руки. Наклонившись, она ткнулась головой ему в предплечье.

— Саманта?!

И в этот самый момент она открыла рот и впилась в него зубами.

— Ах ты, маленькая ведьма! — Ник отдернул руку, потирая укушенное место.

Это был шанс для побега, и Саманта бросилась к двери.

— Э-э, нет! — решительно сказал Ник и схватил ее за платье сзади.

— Пусти! — завопила она.

— Тебе нравится ходить полуголой, а почему бы совсем это не сбросить? — Ник с силой дернул за платье, послышался треск материи, и Саманта, охнув, обнаружила, что на ней нет ничего, кроме тонкого шелкового белья и чулок в сетку. Зардевшись от стыда, она отвернулась.

Пока она пыталась прикрыть себя одной рукой, ее взгляд упал на отброшенную скатерть. Саманта бросилась к ней, однако, не успев до нее добежать, ощутила холодную ладонь на своей полуголой попке. Ник снова резко дернул за материю, и Саманта вдруг обнаружила, что, если не считать чулок, оказалась в костюме Евы. Ошеломленная и шокированная, она повернулась к нему.

— Да ты с ума сошел! — воскликнула она.

Подняв глаза, Саманта встретила его суровый взгляд.

Ник стоял перед ней, высокий и грозный, уперевшись ладонями в узкие бедра, и не мигая смотрел ей в глаза.

— Может быть, — сказал он.

Она сглотнула, чувствуя, что сердце ее готово выпрыгнуть из груди. Осторожно попятилась назад.

— Ты не имеешь права это делать!..

Он не сводил с нее глаз.

— Может, не имею, а может, имею. — И, шагнув к ней, спросил: — Ты получила развод?

— Развод? — ошеломленно спросила Саманта. — Я стою перед тобой в чем мать родила, а ты спрашиваешь меня о разводе? — Она недоуменно сдвинула брови. Обида и гнев лишили ее способности думать, страх сменился яростью. — Проклятие! Ты до сих пор стараешься отделаться от меня?

— Получила или нет? — тихо повторил Ник свой вопрос, делая к ней еще один шаг.

— Нет, не получила, — сказала Саманта и слегка отступила назад. Ногами она почувствовала край кровати и, нащупав и схватив скатерть, закрылась ею.

— Хорошо. — На секунду глаза Ника посветлели, но затем снова стали суровыми и темными.

Саманта почувствовала себя загипнотизированной устремленным на нее взглядом, словно кролик. Как бы окаменев, она наблюдала за тем, как он поднес руки к талии и отстегнул пояс для ношения оружия. Она вздрогнула и даже подпрыгнула, когда револьвер ударился о пол. Саманта не в силах была сдвинуться с места.

За револьвером на пол полетел жилет. Медленными, расчетливыми движениями он расстегнул рубашку. Улыбаясь волчьей улыбкой, он стянул ее и отбросил прочь.

Прикусив нижнюю губу, Саманта некоторое время наблюдала за ним, а потом решилась спросить:

— Что… что ты делаешь?

Подняв ногу, Ник стянул один ботинок и отбросил его в сторону. Затем, нагнувшись, то же самое проделал со вторым. В глазах его появился серебряный блеск.

— То, что я должен был сделать давно. — На лоб ему упала прядь черных волос.

Грудь Саманты часто и высоко вздымалась. Она прикрыла ладонью рот, засмотревшись, как играют мышцы под его смуглой кожей. Вот он поднес руки к своей талии, и брюки, которые можно было назвать второй кожей — настолько плотно они на нем сидели, — полетели на пол. Потрясенная и шокированная, Саманта смотрела на него, широко раскрыв глаза.

Ник стоял перед ней нагой и гордый, не стесняясь своей готовности к любовному акту. В эту минуту он был похож на какого-то языческого бога.

— Боже милостивый! — ахнула Саманта. Она оттолкнулась от кровати и бросилась к двери.

Метнувшись, словно пантера, Ник преградил ей путь.

— Не надо так спешить, — промурлыкал он. — Мы ведь еще не закончили. — На его лице появилась плутовская улыбка. Протянув руку, он повернул ключ в замке и бросил его на кровать.

«Ключ… Я должна заполучить ключ», — мелькнуло в голове у Саманты. Она бросилась к кровати и схватила желанный кусочек металла.

— Он у меня, — крикнула она и, обернувшись, столкнулась с могучей фигурой, которая возвышалась над ней. Подняв ресницы, Саманта встретила тяжелый взгляд обсидиановых глаз, устремленных на нее.

Ник извлек ключ из ее кулака и швырнул в дальний угол.

— Он тебе не понадобится. Как и это.

Саманта успела лишь ахнуть, с ужасом увидев, что скатерть последовала вслед за ключом, а она стоит перед Ником голая.

Он положил руки ей на талию и привлек к себе, прижав ее груди к своей груди. Придерживая девушку одной рукой, второй он вынул у нее заколки из волос, и золотисто-рыжие волны упали на плечи, спустившись к бедрам.

— Так получше, — сказал Ник. Его руки соскользнули с ее талии и легли на голые ягодицы.

Саманта откинула голову назад и открыла было рот, чтобы высказать протест, когда его горячее мужское естество прижалось к ее телу.

— Нет! Я не… — начала она.

Нагнувшись, он запечатал ей рот поцелуем, не дав вымолвить слова. А затем обрушил целую лавину жарких поцелуев на ее лицо.

Саманта почти лишилась сознания, попав под столь мощную любовную атаку. Чтобы не упасть, она подняла руки и ухватилась за плечи Ника. Кожа у него была гладкая и упругая, мышцы так и перекатывались под ее пальцами. Она застонала, когда его язык пробрался между ее приоткрывшимися губами и стал бесчинствовать у нее во рту. Саманта схватила Ника за волосы, притянув его еще ближе к себе.

Внезапно ей вспомнился его последний поцелуй, который пробудил в ней неодолимую тягу к нему. Тогда он, смеясь, бросил ее на кровать и ушел. Она не должна ему отдаваться! Он хочет ее, однако не любит. Он даже не желает быть женатым на ней. Саманта оттолкнула Ника и отвернулась.

— Нет! — разрыдавшись, воскликнула она.

Ник притянул ее к своей груди и поцеловал в макушку. Ее обнимали сильные руки, шелковистые волосы на груди щекотали ей щеку. Она слышала, как громко стучит его сердце. Ласковые пальцы Ника скользнули по ее бедрам, рождая волны возбуждения во всем теле. Чуть нагнувшись, он мягким, как крылья бабочки, языком слизнул со щек Саманты слезы. Затем тихонько произнес какие-то шайеннские слова. Руки его блуждали по ее телу, лишая способности думать и протестовать, воспламеняя и пробуждая страсть.

Мало-помалу Саманта оказалась втянутой в некий чувственный вихрь и потеряла способность протестовать и сопротивляться. Вскинув руки, она обвила шею Ника, вцепилась пальцами в жесткие черные волосы и притянула к себе его голову. Закрыв глаза, она приникла ищущими губами к его горячим упругим губам.

— Мой котенок, — еле слышно проговорил Ник. Подсунув руки ей под колени, он осторожно поднял ее, прижал к своей груди и стал баюкать. Пронеся пару шагов, опустил на шелковое покрывало и лег рядом, притянув поближе.

Саманта подняла ресницы и увидела, что он смотрит на нее и на его лице блуждает ленивая, лукавая улыбка. Затем он хмыкнул.

Девушка прищурила глаза. Опять он смеется над ней! Сжав кулаки, она сердито ткнула его ими в грудь.

— Пусти меня!

— Ни за что! — пробормотал Ник, поймал ее руки и поднял их над головой. Удерживая их в этом положении, он с улыбкой опустил свое тело на ее.

Скрипнув зубами, Саманта старалась выскользнуть из-под него, сбросить с себя тяжесть тела, вдавившего ее в матрац. Однако вынуждена была прекратить свои попытки, когда он коленями сжал ей бедра.

Саманта ощутила, как подергивается и прижимается к ее животу горячее мужское естество. Ник не спускал своего гипнотизирующего взгляда с ее глаз, и у нее исчезло всякое желание сопротивляться. Его губы, ласковые и жаркие, скользнув по лицу, вновь впились ей в рот.

У нее не было сил до конца выдохнуть воздух. Она делала это постепенно, тихо постанывая. Он целовал ей глаза, волосы, снова возвращался к губам. Исходящий от Ника специфический запах волновал и возбуждал Саманту. Палец Ника прочертил дорожку от ее щеки через шею и стал сначала кружить по груди, затем дразнить напрягшийся сосок. Наконец он накрыл ладонью нежное полушарие и стал его мять, ощущая, как оно пружинит под его рукой.

Саманта чувствовала, что пожар охватывает все ее тело. А вместе с этим ощущением родился страх: вот она сейчас отдастся ему, а он внезапно уйдет. Если бы он любил ее… Но ведь это не так! Терзаемая подобными мыслями, она пришла к выводу, что Ника следует остановить, пока у нее еще сохранились остатки здравого смысла.

— Ник! — отчаянным шепотом обратилась к нему Саманта.

— Да, котенок?

— Пожалуйста, не делай этого, — сдерживая подступающие слезы, сказала она.

Ник заколебался. Глаза его вновь потемнели. Сделав глубокий вдох, он стал тихонько целовать ей лицо и шею. Рука его возобновила сладостную игру с грудью. Коленом он раздвинул ей бедра.

Пламя в Саманте вспыхнуло с новой силой. Она понимала умом, что ей следовало отстраниться, оттолкнуть его, попытаться убежать, но тело отказывалось повиноваться.

— Не надо, — простонала она, когда его рука оставила одну грудь и стала мять и ласкать другую.

— Я не возьму тебя до тех пор, пока ты сама об этом не попросишь, — пробормотал Ник у нее над ухом и сжал губами мочку.

— Я… я никогда… не попрошу тебя, — задыхаясь, сказала Саманта.

Ник приподнял голову и взглянул на нее из-под прикрытых век.

— Посмотрим. — Он улыбнулся медленной улыбкой, показав ряд ровных белых зубов. А тем временем его рука оставила в покое грудь и опустилась ниже. Теперь кончики его пальцев стали чертить круги на атласном нежном животе. Затем погрузились в шелковистую поросль густых волос между ног.

От сладостных прикосновений у Саманты закружилась голова. Ник целовал ей веки, нос, губы, затем грудь и соски. Его язык повторял путь, проделанный его пальцами. Вот он описывает круги вокруг сосков, а затем легонько сжимает их по очереди зубами.

Тело Саманты выгнулось навстречу, ей захотелось чего-то большего.

— Ник! — хрипло произнесла она и открыла глаза. Боже, что она делает?

Ник поднял голову и, вскинув брови, посмотрел ей в глаза.

— Да?

— Да нет, ничего… — Саманта закусила губу, надеясь, что боль от укуса приведет ее в чувство. Однако несмотря на появившийся солоноватый вкус крови, она поняла, что проиграла.

Глаза Ника некоторое время искали на ее лице ответ на невысказанный вопрос. Затем он наклонился и в поцелуе слизнул капельку крови с ее губ. После этого он стал целовать сначала одно, потом другое ухо Саманты.

Не имея больше сил сопротивляться с нарастающей страстью, Саманта вздохнула. Сомкнув руки вокруг шеи Ника, она приникла к его телу и стала, рыдая, целовать его, чувствуя, как колется чуть наметившаяся щетина на его подбородке.

Он прижал губы к ее губам, раздвинул языком ей зубы и стал выманивать ее язык. А тем временем его рука скользила вверх и вниз между ее бедер, ласкала нежный холмик, перебирая шелковистые волосы. И Саманта не только не сопротивлялась этим нарастающим ласкам, но даже разводила ноги и выгибалась навстречу его руке.

Она стонала и ерзала под рукой Ника, однако он не делал последнего шага. Она вцепилась в волосы на его затылке, ее язык горячо отвечал на действия его языка. Крепко поцеловав ее, он отстранился. Саманта снова потянулась к нему.

— Ну ладно, — вынуждена была она вымолвить в отчаянии.

— Ты что-то сказала? — спросил Ник.

— Я сказала «ну ладно», — прошептала она.

— А что это означает? — притворился непонимающим Ник.

— Ну ладно! — Саманта обвила руки вокруг его шеи и притянула к себе. — Ник, пожалуйста, возьми меня.

Она заплакала, понимая, что надо платить, сколько бы это ни стоило. По крайней мере эта ночь ей запомнится.

Ник улыбнулся, глядя на нее сверху.

— Ах, котенок, я уж думал, что ты скорее умрешь, но не отдашься.

Саманта сердито надула губы.

Ник нагнулся и поцелуем размягчил ее суровость, затем стал целовать набухшие губы. Когда они запылали от возбуждения, его рот опустился к ее животу.

— Котенок, если бы ты только знала, как давно я этого хотел!

Саманта шокированно ахнула, когда его голова опустилась ниже и губы коснулись золотистых волос. Он, отыскал горячую расщелину с маленьким розовым бутончиком и принялся целовать, ласкать губами нежный цветок, сводя Саманту с ума. Она извивалась и стонала, она никогда раньше не переживала столь сладостных мучений.

— Ник! — крикнула она, достигнув пика наслаждения, и забилась в конвульсиях, изливая нектар, подобно тому как кратер разбушевавшегося вулкана изливает горячую лаву. — Я не могла даже вообразить такое! — в изумлении призналась она, когда Ник поднял голову от ее бедер.

— Гм… это еще не все, — с ухмылкой сказал он.

— Ты научишь меня и этому? — шепотом спросила она.

Он посмотрел на нее полными истомы глазами. Затем расположился над ней и, раздвинув лепестки цветка, наконец-то вошел в нее. Одновременно он прижался губами к ее губам, и это помогло ей быстро позабыть о кратком болевом ощущении. Медленно и осторожно он стал двигаться в ней, и с каждым толчком Саманта испытывала все более сладостные и изысканные ощущения. И очень скоро она стала помогать ему, все ее страхи улетучились, и они двигались как одно целое. Саманта повторяла его имя, отдаваясь ему без колебаний, без сожаления, желая стать частью его, даже если это будет всего лишь один раз. Ее любовь к нему все возрастала. Ник двигался все быстрее, и она закричала от восторга, когда сладострастие достигло пика.

Их души слились воедино, и тогда Ник поднялся над Самантой и воздел руки к небу. Из его груди вырвался клич на шайеннский лад — свидетельство того, что отныне эта женщина принадлежит ему.

 

Глава 22

Ник открыл глаза и улыбнулся, радуясь тому, что будущее обещает ему столько хорошего. Приподнявшись и опершись на локоть, он устремил взгляд, излучающий тепло и любовь, на спящую рядом с ним девушку. Ее длинные темные ресницы отбрасывали тень на слегка загоревшие под колорадским солнцем персикового цвета щеки. На переносице высыпало несколько золотистых веснушек. Розовые полные губы ее приоткрылись, слышно было, как она ровно и спокойно дышит. Наклонившись, Ник поцеловал ямочку на милом упрямом подбородке. Его жена, его друг. «Ник Макбрайд, ты чертовски счастливый человек», — подумал он.

Он осторожно намотал на палец шелковистую прядь волос и поднес к губам. Саманта напоминала ему восход солнца весной — была такой теплой, румяной, золотистой. И хотя Ник боялся разбудить жену, он не мог удержаться от поцелуя. Он вздохнул, почувствовав тяжесть в чреслах, но затем решительно покачал головой и сполз с кровати.

Ник прошлепал к окну, привлеченный скрипом колес и фырканьем лошадей. Раздвинув шторы, он с удовольствием вдохнул прохладный утренний воздух. Сверху донеслась звонкая песня жаворонка. Ник поднял глаза туда, где виднелся клочок лазурно-голубого неба над иззубренными, покрытыми снегом вершинами Скалистых гор. Широкая улыбка осветила его лицо. День обещал быть чудесным. Ник с удивлением увидел, что лавки и магазины уже бойко торгуют.

Обычно он никогда не спал до столь позднего часа, но раньше он и не занимался любовью с Самантой. Он повернулся к кровати, чтобы взглянуть на нее. Грудь его наполнилась ликованием.

Какая женщина — этот милый его котенок! Даже если бы он жил сто лет, он и тогда не смог бы ею насытиться. Ему стало не по себе, когда он подумал, как близок был к тому, чтобы ее потерять. Все это время он вел себя как последний идиот. А она сказала, что любит его. Он покачал головой, удивляясь этому.

Саманта вздохнула во сне и свернулась на кровати поуютнее. Ник испытывал огромное искушение вновь вкусить от чар жены, однако понимал, что она не вполне здорова и устала после этой ночи. Тяжело вздохнув, он отвернулся и, обходя осколки битой посуды, стал искать свою одежду.

Он быстро оделся, желая побыстрее покончить с делами и вернуться до пробуждения Саманты. Натягивая ботинки, он мысленно составил план действий: найти кого-то, кто отвезет повозку на ранчо, закупить патроны и раздобыть что-нибудь из одежды для Саманты.

Нагнувшись, он поднял с пола красное платье и затолкал его в ящик комода. Улыбнулся, вспомнив, как пикантно она в нем выглядела. Он хотел бы, чтобы Саманта как-нибудь надела его, но только наедине с ним, лишь для него. На людях ее обольстительное тело должно быть закрыто до самого подбородка.

Подобрав черную подвязку, он поцеловал ее и сунул за рукав своей рубашки. С помощью ботинка сгреб в кучу осколки разбитого кувшина и чашки. Улыбнувшись, покачал головой. Ну и ночка! Казалось бы, она должна была вымотать его, однако еще никогда в жизни он не чувствовал себя лучше.

Прицепив револьвер, Ник взял ключ, послал спящей жене воздушный поцелуй и вышел в коридор. Оглядевшись по сторонам, он повернул ключ в замке. Спустившись в вестибюль, подошел к стойке и дернул за звонок.

Из-за угла осторожно выглянул клерк. Глядя поверх золотой оправы очков, он осмотрел зал и, убедившись, что опасности нет, подошел к стойке.

— Чем могу помочь? — шепотом спросил он.

— Я только хочу заплатить за комнату, — любезным тоном сказал Ник. — Моя жена еще не поднялась, прошу ее не беспокоить. — Он положил два доллара. — Попозже она пожелает принять ванну. Поэтому вот вам еще доллар.

Клерк перегнулся через прилавок.

— В-вы… слышали нечто странное этой ночью?

Ник нахмурил брови.

— Странное?

Глаза мужчины сделались большими.

— Индейцы, — шепотом пояснил он.

Подняв ладонь к лицу, чтобы скрыть улыбку, Ник с невинным видом сказал:

— Нет. А что такое?

Клерк не ответил. Видя, что Ник собирается уходить, маленький человек поспешил убраться.

Не в силах более сдерживаться, Ник рассмеялся и пошел к выходу.

«Саманта, думаю, тебе придется приобщить меня к цивилизации, прежде чем мы вновь когда-нибудь захотим провести ночь в гостинице!»

В отличном настроении он отправился в магазин.

— Доброе утро, Чарли!

— Доброе утро, мистер Макбрайд. — Лицо молодого человека было встревоженным. — Я загрузил вашу повозку вчера вечером. Когда вы не пришли, попросил Томми отправить ее в конюшню. Он распряг лошадей и накормил их. — И, приблизившись к Нику, спросил, понизив голос: — Что-нибудь случилось?

Ник лениво улыбнулся:

— Пришлось улаживать кое-какие срочные дела.

— Надеюсь, все обошлось благополучно, — озабоченно произнес Чарли.

— М-да… В самом деле. — Не имея желания отвечать более ни на какие вопросы, Ник переключил внимание продавца: — Мне нужен человек, который мог бы сегодня доставить повозку на ранчо Макбрайдов. Вы могли бы кого-нибудь подыскать?

— Да, конечно.

— Еще мне нужны патроны сорок четвертого калибра, спальный мешок и кое-какая одежда.

— Надеюсь, это вам подойдет, — сказал молодой человек, беря в руки синюю рубашку из шамбре.

— Я возьму ее, но это не то, что я имел в виду. Мне нужны брюки вот такого размера и соответствующего размера рубашка. И еще пара ботинок вот такой длины. — Ник рукой продемонстрировал, какого именно размера вещи ему нужны. Все это соответствовало габаритам Саманты. — И еще, надеюсь, у вас найдется нижнее белье для дамы, а также гребень и шляпа.

Клерк изумленно вскинул брови. Любопытство светилось в его глазах, когда он отправился за вещами. Завернув одежду в бумагу, он перевязал сверток веревкой.

— Что-нибудь еще?

— Мне нужны продукты на пару дней и пара кастрюль. Вот это подойдет. — Ник показал на непритязательную утварь, которую держали для золотоискателей и тому подобного люда. — Я заберу это вместе с продуктами чуть позже.

Сунув сверток под мышку, он вышел из магазина и направился в конюшню. Заказав лошадей для себя и Саманты, вернулся в гостиницу.

Ник поднимался по лестнице, размышляя и строя планы. Он еще утром принял решение в течение нескольких дней не возвращаться на ранчо. Ник улыбнулся. Наконец-то он собрался устроить себе медовый месяц, который так долго откладывал! Он не хотел, чтобы Джейк или Джефф совали к нему нос всякий раз, едва лишь он начнет заниматься любовью со своей женой.

Саманта вздохнула и повернулась на кровати в поисках умиротворяющего тепла, которое сделало ее сон столь продолжительным и глубоким. Не найдя его, она протянула руку. Место рядом было холодным и пустым. Она встревоженно открыла глаза и осмотрела комнату.

— Ник! — позвала она и села в кровати. На полу она увидела кучку битой посуды, а вот Ника, как и его вещей, нигде не было.

Смятение, боль и обида накатили на Саманту, слезы брызнули из глаз. Он не должен был так внезапно бросать ее! Нельзя же было делать это сразу после такой ночи, тем более после ее слов о том, как она его любит. Ник никогда не говорил о своей любви к ней, он лишь испытывал к ней чувственное влечение. Однако тут же Саманта отбросила эту мысль. Вел он себя так, как если бы любил ее. Она отвела спустившуюся на лоб прядь волос.

Но в таком случае почему он не сказал об этом? И почему его нет сейчас?

Она сползла с кровати и обнаружила следы крови на ногах. Саманта зарделась, вспомнив, каким страстным играм они предавались. Как вскрикнула она, когда Ник лишил ее девственности и сделал настоящей женой. Обернувшись простыней, она направилась к окну, но не успела дойти до него, как услышала в коридоре шум.

Саманта двинулась к двери. Увидев, что круглая ручка медленно поворачивается, Саманта окликнула:

— Ник!

Сердце у нее колотилось, пока она ждала ответа. Но ответа не последовало.

Что-то толкнулось в дверь — один раз, второй, третий… Как будто кто-то хотел телом вышибить ее.

Саманта подошла поближе и прислушалась. Ник? А что, если это не он? Она затаила дыхание. Саманта вспомнила о пережитом накануне ужасе в салуне и словно почувствовала на своем теле грубые руки незнакомых мужчин.

Послышался удаляющийся топот ног — непрошеный гость решил уйти.

Саманта вздохнула было с облегчением, как вдруг услышала с ужасом, что к двери вновь приближаются шаги, теперь уже другие. Когда в замке что-то щелкнуло, она отпрянула в сторону и прижалась к стене.

Дверь распахнулась.

— Саманта!

Ник. Дрожащим голосом она откликнулась:

— Я здесь.

Он закрыл дверь и удивленно уставился на Саманту своими серебристыми глазами.

— Что ты делаешь за дверью? Я думал, ты еще спишь.

— Я проснулась, а тебя нет. Кто-то ломился в дверь. — Она с трудом удержала слезы. — Я испугалась!

Ник бросил сверток, с которым пришел, на пол и заключил Саманту в объятия.

— Девочка моя, мне очень жаль, что ты напугалась. Должно быть, какой-то ковбой просто перепутал комнаты.

Подняв жену, он понес ее к кровати. Сев на край матраца, посадил к себе на колени и стал гладить ей волосы.

Саманта прильнула к нему, чувствуя, как от его прикосновений к ней возвращается мужество. Слезы облегчения и радости навернулись ей на глаза.

— Я подумала, что ты опять меня бросил.

Нагнув голову, он поцелуем стер слезы с ее щек.

— Саманта, ты моя жена, моя любовь, моя жизнь. Разве ты не знаешь, что я никогда не смогу тебя бросить?

— А ты любишь меня? — шепотом спросила она. — Ведь ты никогда мне этого не говорил.

На его лице отразилось удивление.

— Разве ты не знала?

— Откуда мне было знать? Ты избегал меня. Когда ты поцеловал меня… тогда… помнишь, ты стал таким сердитым. Ты уехал на ранчо, чтобы не видеться со мной. — Голос ее дрогнул. — Ты даже из города уехал, чтобы не говорить со мной.

Ник обнял Саманту еще крепче.

— Котенок, я тебя очень любил и страшно хотел тебя. Ты сводила меня с ума. Когда ты стала звать Билли, я испугался, что ты любишь его, что вы помолвлены или женаты, о чем ты не помнишь.

Саманта озадаченно нахмурилась:

— Кто такой Билли?

— Ты выкрикивала его имя во сне, — объяснил Ник, целуя ее в макушку. — И уехал я с одной целью — выяснить истину. Я должен был найти его, чтобы ты была счастлива.

— И ты нашел? — прошептала Саманта, с тревогой ожидая ответа.

— Да, нашел. — Ник улыбнулся, почувствовав ее напряженность, и снова поцеловал. — Он твой дядя.

— Мой дядя? — переспросила Саманта, почувствовав, какой груз спал с ее плеч. Ее охватила радость. — Расскажи мне!

— Я изъездил половину Колорадо и наконец нашел Билли Сторма. У него есть дочь, а стало быть, твоя кузина, по имени Салли. И еще приемный сын Мигель. — Ник заулыбался. — Кроме того, я встретился с Кейти, которая сказала, что она была твоей горничной.

— Я вспомнила Кейти и Тилли, мою старенькую няню. Я даже дом вспомнила — Сторм-Хэвен. — Она покачала головой. — А вот другие вещи путаются, они будто в какой-то дымке, и я не знаю, было это на самом деле или нет. Поэтому большая часть моего прошлого для меня осталась тайной, — со вздохом добавила Саманта.

Чтобы приободрить жену, Ник поцеловал ее.

— Ты ехала к Билли, когда Джефф снял тебя с дилижанса. Должно быть, ты думала, что он один из людей, живущих на ранчо твоего дяди. Ты помнишь некоторые свои страшные сны?

Саманта испуганно кивнула.

— Билли все мне объяснил. После того как твой отец умер, ты стала задавать слишком много вопросов. Его убили Лусинда, твоя мачеха, и ее сын, твой сводный брат. Боясь, что ты обратишься к представителям закона, они опоили тебя снадобьями и держали в заточении.

— Может быть, именно поэтому мне все видится в каком-то мареве, — вздохнула Саманта.

Ник продолжал:

— Твой отец потерял все свои деньги после войны. Очевидно, Лусинда и ее сын решили заполучить наследство, которое должно было перейти тебе от матери. Но ты не могла распоряжаться им до достижения двадцати лет либо до того времени, когда выйдешь замуж. И Мэтью начал действовать.

— Мэтью? — переспросила, задрожав, Саманта.

— Ты что-нибудь помнишь о нем?

Когда Саманта отрицательно покачала головой, Ник прижал ее к себе. Ему было невыносимо видеть страх и боль в ее глазах, но ей следовало узнать правду, чтобы освободиться от кошмаров прошлого.

— Ты его также видела в своих кошмарных снах. Это твой сводный брат. Билли сделал вывод, что Мэтью решил жениться на тебе и завладеть твоими деньгами. Тилли, твоя няня, и Кейти помогли тебе бежать. — Ник прижал к себе Саманту еще крепче. — Вот тогда-то и появился Джефф. — Приподняв подбородок жены, он поцеловал ее в губы.

— А что произошло с теми, кто убил моего отца?

— Они умерли, — ответил Ник. — Сгорели во время пожара.

— Какого пожара?

— Сейчас все расскажу. После того как ты уехала, очевидно, Кейти обеспокоилась судьбой Тилли и отправилась в Сторм-Хэвен. Она рассказала твоему дяде, что как-то ночью услышала крики, доносящиеся из большого дома, и побежала узнать, что там происходит. В окно она увидела, что Мэтью душит твою мачеху. Экономка — кажется, ее звали Могр — кричала и пыталась его остановить, но тщетно. Женщина взяла масляную лампу и бросила в него. Кейти говорит, что окна были открыты и ветер раздул пожар. Она не успела опомниться, как комната заполыхала, а затем пламя охватило весь дом. На следующий день шериф не нашел там ничего, кроме пепла.

Мэтью, Лусинда и Могр — все умерли? Хотя Саманта их не помнила, она испытала странную грусть, к которой примешивалось облегчение — подсознательно она чувствовала, что свершился акт справедливости в отношении этих троих людей. Затем внезапно подняла голову.

— А Кейти? Тилли? Они не пострадали?

Ник покачал головой:

— Живы и здоровы. Убедившись, что с Тилли все в порядке, Кейти отправилась разыскивать тебя. Она и ваш помощник конюха сейчас у Билли. Он теперь ее муж, поженились они пару месяцев назад. Если ты захочешь, мы можем их как-нибудь навестить.

Саманта кивнула:

— Да, я хотела бы. — Она теснее прижалась к Нику. — Мне не важно, вспомню ли я остальное из моего прошлого. — Она улыбнулась. — Сейчас меня интересует настоящее.

Ник приподнял подбородок своей жены, поцеловал ее в губы и заглянул в глаза. Щеки Саманты под его взглядом зарделись.

— Куда ты ходил рано утром?

— Купить тебе кое-какую одежду. Не мог же я вывести тебя на люди в этой простыне. Ведь у нас теперь начинается медовый месяц.

Раздался стук в дверь. Саманта вопросительно посмотрела на мужа.

— Это прибыла твоя ванна, котенок. — Он подоткнул простыню вокруг нее и открыл дверь, впустив мужчину, который принес корыто, а затем метлу и ведра с горячей водой. Когда ванну наполнили и убрали осколки, Ник отпустил мужчину. Он закрыл и запер дверь. Затем, плутовато улыбнувшись, направился к кровати.

* * *

Саманта, чистая и розовая, шагнула из ванны и оказалась в объятиях мужа. Посмотрев на забрызганный пол, она захихикала:

— Мы тут устроили настоящий потоп. Кажется, это корыто не рассчитано на двоих.

Ник прижал ее к своей пахнущей мылом груди. Опустив глаза, он стал нежно играть с ее грудью.

— Гм, но это была только половина удовольствия. — Подняв Саманту, он отнес ее на кровать и развернул сверток с покупками. — Хочешь увидеть, что я тебе купил?

Саманта обвила шею Ника руками и поцеловала в губы.

— Не сейчас, любовь моя, — шепнула она ему на ухо.

— Вы ненасытны, миссис Макбрайд, — поддразнил ее Ник.

— Ах, вы жалуетесь, мистер Макбрайд? — с деланным возмущением спросила она.

— Ни в коем случае, — возразил он.

Повалив его на кровать рядом с собой, Саманта начала с лукавой улыбкой касаться его могучего тела кончиками пальцев, постепенно подбираясь к мужскому естеству. Обхватив затвердевшую плоть ладонью, она вскинула брови и спросила:

— Ты все еще хочешь, чтобы я рассмотрела твои подарки?

— Потом, — прохрипел Ник, запустив руку между податливо разведенных ног жены и перебирая еще не высохшие после купания рыжевато-золотистые завитки.

Засмеявшись, она легла на спину, и Ник накрыл ее своим телом.

И Саманта, сердце которой было переполнено любовью, еще раз отдалась страстным ласкам своего неистового мужа.

 

Глава 23

Погруженный в свои мысли белокурый мужчина, стоявший на станции для дилижансов, уперся пяткой в бордюр и наклонился вперед. Пошарив в кармане клетчатой рубахи, он вынул сигарету и закурил. Сердито выпустил струйку дыма. Что делать дальше? Откуда только взялся этот чертов полукровка? Насупив брови, он выругался, проклиная свое невезение.

Послышались голоса, и блондин поднял голову. Узнав мужчину и женщину, которые пересекали улицу и направлялись к нему, он натянул пониже на глаза видавшую виды ковбойскую шляпу. Пригнувшись, прикрыл ладонями сигарету, делая вид, что прикуривает. Он затаил дыхание, надеясь на то, что ленивая поза скроет его волнение; впрочем, пара была, по всей видимости, поглощена своими делами и прошла мимо, не обратив на него внимания.

Устремив на них взгляд, в котором светилась ненависть, блондин наблюдал за тем, как мужчина и женщина сели на лошадей и выехали из города. Оттолкнувшись от стены, он направился к гнедому мерину. Отшвырнув недокуренную сигарету, растянул губы в злорадную улыбку и сел в седло. Пришпорив мерина, он пустил его рысью вслед за уехавшими.

Сейчас, оказавшись в отчаянном положении, он бранил себя за то, что не проявил большей осторожности. Пока ему везло. Он вынужден сейчас не высовываться, от этого зависит его успех. Из того, что он знал о Нике Макбрайде, следовало, что любая неосторожность может оказаться для него гибельной. Не спуская глаз с едущей впереди пары, блондин съехал на обочину и скрылся в кустах, давая возможность двум всадникам оторваться от него.

Он вздохнул. Осторожность, конечно, необходима. Он может вести охоту на полукровку, но если не убьет его с первого выстрела, вероятнее всего, сам станет покойником. Он должен что-то предпринять до того, как они доберутся до ранчо. Но что?

Блондин внезапно с удивлением увидел, что пара на лошадях сворачивает с главной дороги и берет курс на север. С какой стати Макбрайд выбрал этот маршрут?

Тем не менее, независимо от причины, это облегчало дело. Может быть, фортуна станет к нему благосклонной? Блондин ухмыльнулся. Оставаясь в укрытии, он наблюдал за тем, как они поднялись на взгорье и, доехав до укромной лощины между холмов, стали готовиться к ночевке. Губы белокурого мужчины расплылись в довольной улыбке.

— Да я не мог бы придумать ничего лучшего!

Укрывшись за скалой, он стал разбивать лагерь для себя.

После того как они поужинали беконом с бобами и запили его компотом из персиков, Саманта быстро вымыла посуду. Аккуратно разложив ее на скале, встала, чтобы полюбоваться живописным безлюдным пейзажем.

Они устроили лагерь между несколькими рыжими валунами. Лагерь был недоступен взглядам прохожих, в то время как они могли наблюдать и слышать всех, кто приближался к этому месту. Слева от них с гор бежал подпитываемый тающими снегами ручей, по берегам которого росли ивы.

В глубине лощины зеленел роскошный луг, ограниченный крутыми скалами, так что пасущиеся животные далеко уйти не могли.

«Какой живописный отсюда вид и как он отличается от того, что находится внизу, в долине», — подумала Саманта. Опустившись на колени, она зачерпнула ладонью ледяной воды и поднесла к губам. Подняв голову, вдохнула еле ощутимый запах полыни и хвороста, идущий от костра, смешанный с запахом влажного мха и песка. Саманта с детства любила колорадские края с их снежными вершинами, высокогорными равнинами, с бодрящим, опьяняющим воздухом, с безграничными просторами. Дикий и вольный край, он напоминал ей Ника. Она не могла себе даже представить, как она сможет обходиться без того и другого.

При мысли о муже сердце у нее подпрыгнуло. Саманта огляделась, удивляясь, куда он исчез. Она отнесла посуду в лагерь и сложила у костра. Увидев огромную кучу дров, которую Ник приготовил, Саманта улыбнулась. Далеко он уйти не мог.

Она взглянула на небо, расцвеченное пурпурными, оранжевыми и золотистыми красками; солнце вот-вот должно было скрыться за холмами. Опускались сумерки, принося с собой звуки наступающей ночи. Зазвенели сверчки, им ответили басом лягушки, где-то вдали заскулили койоты.

Спрятавшись в зарослях ивы на берегу ручья, Саманта вышла Нику навстречу.

— Привет, красавец! Тебе не нужна хорошая компания?

Бронзового цвета мужчина, голый по пояс, сверкнул белозубой улыбкой.

— Я бы рад, но прежде дела, котенок. — Он бросил последний сук на ближайшую кучу, сложил нож и сунул его в карман брюк. Затем собрал ветки и отнес их на место, которое предварительно расчистил от камней. Аккуратно уложив их в виде прямоугольника, он вынул одеяла и постелил сверху. Указав пальцем на импровизированное ложе, улыбнулся:

— Это твоя кровать, моя любовь.

— Если это моя кровать, то где же твоя? — поддразнила его Саманта.

— Тоже здесь. — Ник, смеясь, схватил ее и положил на спину, оказавшись при этом на ней.

Саманта обвила руки вокруг его шеи.

— Удобно, только я не думаю, что нам понадобится такая широкая постель.

— Гм… думаю, ты права, — согласился он.

Саманта положила голову на его слегка пахнущую потом грудь и поцеловала ее.

— Ты соленый, — сказала она, облизав губы.

— И еще от меня пахнет потом, — добавил Ник. Он выпрямился и стал стаскивать ботинки. — Снимай свою одежду, котенок. — Поднявшись на ноги, он снял штаны.

Улыбаясь, Саманта расстегнула блузку и сбросила ее с плеч.

— Я помогу, — предложил Ник, стягивая с нее через голову нижнюю рубашку. Его руки скользнули к животу Саманты, расстегнули брюки и спустили до колен. Она оказалась стоящей перед ним в отделанных кружевами панталонах. — Теперь садись, я стащу с тебя ботинки.

Она села на одеяло и приподняла ногу, не сводя любящего взгляда с Ника. Она видела, как играют блики огня на его коже, и ей захотелось гладить его тело.

Сняв с Саманты ботинки, он бросил их рядом с постелью. Туда же последовало ее нижнее белье.

Саманта с улыбкой простерла к нему руки, ожидая, когда он к ней присоединится, однако Ник покачал головой.

Отступив на шаг, он галантно поклонился.

— Не хотите ли присоединиться ко мне и принять ванну, миледи?

Саманта заморгала глазами.

— Ванну? Где?

На лице Ника заиграла озорная улыбка.

— Я вам покажу, — сказал он. Подхватив на руки, он понес ее к ручью.

— Ник! Нет! Неужели ты серьезно? В ледяной воде!

— Вот и хорошо. Мне понадобится как следует потрудиться, чтобы тебя разогреть. — И, невзирая на ее протестующие крики, он внес Саманту в ручей, где вода доходила до середины бедер, и погрузил ее вместе с собой в ледяную купель. После этого Ник переместился на мелководье, где вода нагрелась солнцем и была потеплее.

Погруженная до пояса в воду, Саманта тут же забыла о холоде, уловив взгляд его глаз, которые были темные, словно ночь, и внимательно следили за ней.

— Ну как, согрелась?

Шаловливо улыбнувшись, она зачерпнула холодной воды и брызнула на его горячее тело. Затем стала его нежно, но тщательно мыть, дразня при этом кончиками пальцев. Ник не протестовал до тех пор, пока Саманта не перешла грань.

— Ведьма! — прорычал он.

Саманта захихикала, а он притянул ее к себе, прижал к груди и стал медленно поливать водой, начиная с шеи. Его руки скользили вдоль ее бедер, по животу. Она ощутила шероховатость его ладоней, когда он по очереди мыл ей груди. А затем стал ласкать ей живот. Она тихонько застонала, когда его пальцы скользнули ниже, между бедер.

— Ах, Ник! — выдохнула она. Он стал ласкать внутреннюю часть бедер, и Саманта подумала, что она того и гляди воспламенится. — Ты просто дьявол, — прошептала она. Глаза Ника впились в ее глаза. Она развела его мускулистые бедра, сунула между ними руку и заулыбалась, когда он хрипло застонал. Его мужское естество трепетало и билось о ее ноги. — Ник, люби меня! — взмолилась она.

Лукаво улыбнувшись, он приподнял Саманту и заполнил ее лоно жаркой пульсирующей плотью. Мокрые тела их скользили, создавая потрясающий эффект. Губы Саманты впились в губы Ника, в мире не осталось более ничего, кроме сжигающей обоих страсти. Согреваемая любовью мужа, Саманта не ощущала холода. Она шептала его имя и рыдала от радости, когда волны изысканнейшего сладострастия накатывали на них, превращая в единое целое.

Позже, когда на ее теле выступила гусиная кожа, Саманта уткнулась ему в шею, пока он нес ее к одеялам.

Он опустил ее так осторожно, как если бы она была хрупким, драгоценным сосудом, и лег рядом. Глаза его поблескивали при свете костра, словно расплавленное серебро.

— Не-мехотатсе, Саманта. Я люблю тебя, — сказал он.

Сердце ее ликовало и пело, она ответила шепотом:

— Не-мехотатсе, мой муж.

И они стали целовать друг друга. А затем Саманта училась, какими еще способами можно порадовать Ника. И еще долго их любовные вздохи гармонично сливались с другими звуками ночи.

Удовлетворенная, уставшая и в то же время безмерно счастливая, Саманта повернулась на бок и подперла ладонью подбородок. Сорвав листок ивы, она лениво чертила им круги на животе мужа.

— Ник!

— Гм? — поднял черные ресницы Ник.

— Ты не будешь возражать, если мы поженимся? — спросила она негромко.

Он поднял брови.

— Мы уже поженились. Разве ты не помнишь?

— Нет, в том-то и дело. Я не помню. А ты?

— Вообще-то я тоже не помню, — рассмеялся он.

— Почему бы нам не сделать это снова? — спросила Саманта, целуя его в плечо.

— С удовольствием, — сказал Ник, плотоядно улыбнувшись, и потянулся к ней руками.

Однако Саманта их оттолкнула.

— Я не об этом. Я имею в виду свадьбу.

— Ты в самом деле этого хочешь?

Саманта кивнула и поудобнее устроилась у него на груди. Ник закинул руки за голову и стал смотреть в небо.

— Пожалуй, неплохая идея. У нас есть только слово Джеффа да бумага. Я хотел бы знать наверняка, что мы законным образом женаты, до того времени, как родится наш сын.

Саманта приподнялась.

— Наш сын? Это несерьезно.

— Вполне серьезно. Я знаю, когда это произошло. Я индеец, я чувствую подобные вещи, — торжественно заявил он, положив руку на ее плоский живот.

Нельзя сказать, чтобы Саманта поверила ему, однако такая возможность не исключалась. Положив голову ему на грудь, она услышала, как бьется его сердце.

— Наш ребенок… — сказала она.

— Наш сын, — упрямо повторил Ник, привлекая к себе Саманту.

— Когда?

— Как можно скорее, — поддразнил он жену.

— Да нет же, я имею в виду не свадьбу, — с досадой сказала она. Порой он бывал невыносим. — Я имею в виду — когда это случилось?

— Прошлой ночью в гостинице.

— Но это была лишь первая попытка, — усомнилась она.

— Для шайеннского богатыря времени достаточно.

— Ха!

— Женщина, не смейся надо мной, — сурово сказал Ник.

Она провела пальцем по его обнаженной груди.

— Прошу прощения, мой красивый, надменный дикарь, но ты ведь еще и наполовину белый.

— Эта половина не в счет. — Он хитро улыбнулся.

Саманта фыркнула.

— А если ты мне не веришь, может, нам повторить? — пророкотал он, куснув ей ухо.

— Угу, — кивнула она.

— Конечно, в этом нет необходимости, — вздохнул он, — но если ты настаиваешь…

Он на секунду приподнялся над ней, а затем его руки и губы затеяли волшебную игру с Самантой, унося ее ввысь, к мерцающим звездам.

 

Глава 24

Ник привлек жену к себе и нежно обнял.

— Я отлучусь ненадолго. Хочу посмотреть, не удастся ли мне подстрелить антилопу, которую мы видели вчера. — Улыбнувшись, он добавил: — Даже влюбленные нуждаются кое в чем еще, кроме бобов и вяленого мяса.

— Но почему я не могу пойти с тобой? — спросила Саманта.

Ник поддел пальцем ее подбородок и поцеловал в надутые губки.

— После этой ночи, миссис Макбрайд, ты очень устала. Я хочу, чтобы ты сегодня отдохнула. — Как Саманта ни пыталась это скрыть, он видел следы усталости в ее глазах. — Я вернусь рано, так что мы сможем еще разок принять ванну, — поддразнил ее Ник.

Саманта улыбнулась в ответ:

— Ник Макбрайд, ты настоящий злодей! — Она обняла его. — Но я все равно тебя люблю. — Нахмурив брови, спросила: — Ты и в самом деле сможешь убить антилопу? Мне уже немножко надоели бобы.

— Не бойся, я не дам тебе умереть от голода. — Он взъерошил ей волосы. — Через некоторое время я вернусь и приготовлю тебе такой бифштекс, какого ты в жизни не едала.

Она ухватилась за рукав его рубахи, глаза у нее вдруг сделались большими и тревожными.

— Только, пожалуйста, будь осторожен. Я не хочу потерять тебя.

Ник улыбнулся и притянул жену к себе.

— Не беспокойся, со мной ничего не случится. — Затем, посерьезнев, сказал: — А ты делай, как я тебе говорил: относись с опаской к незнакомцам. — Он вдруг испытал беспокойство, вспомнив белокурого мужчину, которого видел вчера. Ему даже показалось, что их преследуют, но затем мужчина исчез. Вероятно, какой-то бродяга, но в этой стране никогда нельзя знать наверняка.

— Я не забуду, — пообещала Саманта. Еще раз поцеловав мужа, она смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду. Затем вздохнула, уже заскучав по нему, хотя и должна была признать, что очень устала. Саманта зевнула и вытянула руки над головой. Улыбнувшись, закрыла глаза и вспомнила сцены ночных любовных игр, отчего ей стало тепло и радостно.

Она погладила себя по животу, подумав о том, что там уже могла возникнуть новая жизнь. Если она не забеременела раньше, то после забав этой ночи вряд ли можно в этом сомневаться. Она засмеялась, вспомнив его заявление. Какой он смешной! Полуиндеец, как же! Сердце Саманты часто забилось, когда она подумала о том, какая чувственность скрывается под его вроде бы невозмутимой внешностью. Она испытывала чувство покоя и удовлетворенности, понимая, что этот высокий дикий мужчина отдал ей не только свое семя, но и сердце.

Проводив Ника, Саманта ушла в более безопасное место среди скал. Она и Ник находились здесь уже три дня и не видели ни единой души. Было такое впечатление, что вся эта страна принадлежала им.

Подумав об этом, она стала тихонько напевать. Подойдя к ручью, вымыла руки и умылась. Расчесав волосы, заплела их в толстую длинную косу, завязав конец ремешком от сыромятной кожи. Завершив свой туалет, огляделась вокруг. Может, если она займется делами, то не так будет скучать по Нику?

Саманта вытряхнула одеяла и плотно их скатала. Затем, засучив рукава голубой хлопковой рубашки, вымыла в ручье посуду. После этого отнесла кастрюли к очагу и расставила на скале. Вздохнув, уперлась ладонями в бедра и огляделась. Вся работа была переделана, на стоянке лагеря чисто.

Внезапный холодок пробежал по ее спине. Какое-то нехорошее предчувствие словно кольнуло ее сердце. Она обернулась, медленно оглядела все ближайшие кусты, каждый дюйм земли, но не обнаружила ничего такого, что могло бы стать причиной тревоги.

Ярко светило утреннее солнце. Кроме ее лошади да еще болтливой сойки, Саманта ничего живого не увидела. Она сокрушенно покачала головой.

— Саманта, ты становишься глупой!

Она села перед тлеющими угольями. Хотя утро и было приятное, протянула к огню руки, которые вдруг покрылись мурашками.

— Что такое со мной происходит? Я просто не нахожу себе места. — Глубоко вздохнув, она отправилась искать дрова для костра. Однако и это не помогло. К тому же появилась тревога за Ника.

Будучи не в силах справиться с беспокойством, Саманта поднялась на небольшой холм. Некоторое время она внимательно изучала заросли полыни и сосны, там и сям оживлявшие ландшафт. Ничего, кроме зайца да пары перепелов, она не увидела. Саманта снова покачала головой и сердито вздохнула. «Наверное, на пятьдесят миль вокруг нет ни души», — подумала она.

Ей не хотелось возвращаться в лагерь, но солнце все сильнее припекало, и она вспомнила о шляпе, которую оставила на свернутых одеялах. Она вдруг зажала рот рукой.

— Револьвер!

Под шляпой лежал револьвер, который Ник велел ей носить с собой. Чувствуя свою вину, она спустилась с холма и поспешила к постели. Напялила шляпу себе на голову и закрепила на талии револьвер. Был он тяжелый, и носить его было неудобно.

«Может, я просто устала?» — подумала Саманта. Она посмотрела на постель из ивовых веток, но увидела, что сейчас та оказалась на солнце. Саманта направилась к ручью и выбрала уютное местечко под деревьями. Опершись спиной о валун, она стала любоваться ажурной тенью от ив на воде. Тихонько шелестели листья, мелодично журчал ручей. Все настраивало на безмятежный лад. Она закрыла глаза и задремала.

Простившись с Самантой, Ник очень скоро обнаружил свежие конские следы. Его взволновало то, что они оказались совсем близко от их стоянки. Он развернулся и пошел по следам, ведущим к вершине ближайшего хребта. Двигался Ник с величайшей осторожностью, оставаясь все время начеку. Вынув из чехла ружье, он внимательно оглядывал каждое подозрительное место, которое могло служить укрытием.

Заметив следы от кострища на краю большого утеса, Ник спешился, опустился на колени и поднял уголек. Еще теплый. Тот, кто был здесь, ушел совсем недавно. Но что ему тут нужно? Ник нахмурился. Он увидел в пыли свежий след ботинка. Ник наступил на него — примерно такой же размер. Пройдя по следам, обнаружил кучу сигаретных окурков. Ник посмотрел вдаль и похолодел. Если у этого человека был бинокль, он мог наблюдать все, что происходило в их лагере.

— Саманта! — в тревоге воскликнул Ник.

Прикрыв глаза от солнца, он издал вздох облегчения, когда увидел ее маленькую фигурку. Проклиная себя за то, что подверг ее опасности, он внимательно осмотрел окрестности лагеря.

— Ни единой души, — пробормотал он.

Несколько минут он следил за Самантой, моля Бога о том, чтобы она не забыла держать при себе револьвер.

Ник сел на своего чалого и пустил его рысью вниз по следу. Он облегченно вздохнул, когда следы повернули на север. Желая добыть антилопу и побыстрее вернуться в лагерь, он пришпорил Скаута, пустив его галопом в сторону ложбины, где за день до того заприметил стадо животных.

Подъехав к каньону, Ник приложил руку к глазам и посмотрел вдаль. Легкий ветер поднимал клубы красной пыли, которая столбом взвивалась к небу. Воздух колебался от жары, и ландшафт от этого выглядел каким-то неправдоподобным. А вот антилоп нигде не было видно.

Ветер нагревался в стенах каньона и делался жарким, словно исходил из печки. Пот выступил под шляпой и скатывался соленым ручьем по лбу, разъедал глаза. Ник направил чалого в тень небольшого дуба и спешился. Вынув из кармана платок, смочил его водой из фляги и протер лицо. Напился сам, затем налил воды в шляпу и дал попить чалому. Когда мерин утолил жажду, Ник натянул шляпу на голову и сел в седло. Единственной живностью, которая ему встретилась, был заяц. Однако, судя по свежим следам, антилопы находились где-то неподалеку.

Ник пустил мерина вперед. Подъехав к чаще, остановился. Прищурив глаза, тщательно вгляделся в кусты. Что-то слегка блеснуло впереди.

— Проклятие! — воскликнул он, бросив чалого в сторону.

Пуля просвистела возле его плеча и задела бедро мерина. Перепуганное животное взбрыкнуло и взвилось на дыбы.

Ник удержался в седле и попытался укротить коня. Раздался второй выстрел, и эхо многократно отразилось от скал. Что-то словно взорвалось над ухом Ника. Он опрокинулся назад, свалился на землю и погрузился во мрак.

Солнце пригрело Саманту и пробудило ее от дремоты. Нагнувшись к ручью, она ополоснула водой лицо и помыла руки. Затем, пригладив волосы, посмотрела на солнце, чтобы определить время, как ее учил Ник. Саманта нахмурилась. Если она правильно определила время, было около четырех пополудни. К ней снова вернулись беспокойство и тревога. Нику следовало бы уже вернуться. Саманта закусила губу. Где же он?

Сердце тревожно колотилось у нее в груди. Она направилась было к своей серой лошади, но вспомнила данное Нику обещание не покидать лагерь и остановилась. Покусывая губу, она подняла глаза к отдаленным горам. А вдруг с ним что-то случилось? Сердце у нее сжалось, ей стало трудно дышать.

Она направилась к очагу, ломая голову, что же ей делать. «Он вернется с минуты на минуту», — успокаивала она себя. Подняв голову, прислушалась. До нее донесся конский топот. Саманта подбежала к краю скалы и выглянула.

Чалый мерин Ника скакал, оставляя за собой длинный шлейф пыли.

— Слава Богу! — воскликнула Саманта, приложив ладонь к стучащему, как молот, сердцу. На лице ее появилась радостная улыбка. Выйдя из-за скалы, она побежала встречать мужа.

Чалый мчался на полном скаку, заслонив собой просвет между скалами. Всадник наклонился к самой шее мерина.

Улыбка сбежала с лица Саманты, она замедлила шаг. Так сурово обращаться с лошадью было не в привычках Ника. Почему он так торопится? Саманта прищурила глаза, после чего остановилась как вкопанная. Мерин и седок приблизились, и Саманта прикрыла рот, подавляя крик. На чалом был вовсе не Ник!

 

Глава 25

Развернувшись, Саманта бросилась бежать прочь от всадника туда, где она могла спрятаться за скалами.

Мерин поравнялся с ней, затем обошел и загородил ей путь.

Страх сдавил ей горло. Оказавшись в западне, она подняла ресницы и уставилась на всадника. У нее исчезла всякая надежда на спасение, когда она увидела холодный, злобный взгляд.

— Кто вы такой? Где мой муж? — спросила Саманта, пятясь от него.

Не отвечая, мужчина соскочил с седла и, покачиваясь, направился к ней.

— Как, ты меня даже не поцелуешь, Саманта?

Саманта уперлась спиной в огромный валун и побледнела. От ужаса кровь застыла в ее жилах.

— Кто вы? — шепотом снова спросила она.

Мужчина снял шляпу и поклонился.

— Я твой муж. Помнишь? — Под белесой бородой виднелся шрам, который превращал его улыбку в страшную гримасу. Светло-голубые глаза мужчины блеснули недобрым светом. — Узнаешь меня теперь?

— Мэтью? — Земля закачалась под ногами у Саманты, и она словно провалилась во тьму.

Саманта, шатаясь и еле держась на ногах — результат принятого снадобья, — сползла с матраца. Она с отвращением посмотрела на белое платье, которое было на ней. Нужно выбраться отсюда, пока он не вернулся. Девушка вцепилась в стойку кровати из вишневого дерева, моля Бога о том, чтобы ее дрожащие от слабости ноги не подвели.

— Я готова, Кейти, — сказала она, обращаясь к невысокой веснушчатой горничной.

— Тогда нам нужно поторопиться. — Кейти, вздрогнув, сжала ей руку.

Подняв глаза, Саманта ахнула и уронила сумку. Трясущейся рукой она указала на дверь.

— О Господи! Это он!

Волосы на затылке у Саманты встали дыбом. Она попыталась пройти в дверь, но там, освещенный колеблющимся светом лампы, стоял самый страшный человек из ее кошмаров — Мэтью!

— Бежим, Кейти! — крикнула она. Страх придал ей силы, и она бросилась к окну.

— Ты никуда не пойдешь, Саманта! — Он шагнул вперед, схватил ее за плечо и дернул к себе.

— Пусти, Мэтью! — крикнула она, морщась от боли.

— Ни за что! — прорычал тот. Он сжал пальцы в кулак и замахнулся.

Саманта подняла руки, чтобы защититься от удара.

— Нет! Не…

Удар пришелся ей в челюсть. Она почувствовала страшную боль и осела на пол. В ушах ее звенели ругань и угрозы. Саманта потрясла головой и, облизав губы, почувствовала вкус крови.

Мэтью нагнулся и вцепился ей в волосы.

— Шлюха! Ты думаешь, я позволю тебе уйти? — Рывком он поставил ее на ноги, наклонился над ней, и она увидела безумный блеск в его льдисто-голубых глазах. — Ты моя! Ты принадлежишь мне! — Он вцепился длинными пальцами в ее шею. — Да я скорее убью тебя, чем позволю уйти!

Боль обожгла горло Саманты.

— Нет! — Она в отчаянии вцепилась ногтями в его лицо.

Словно демон, с окровавленным лицом, Мэтью засмеялся и заломил ей руки назад. Похожие на красные слезы капли крови падали с его лица на ее белое платье.

Мучительная боль пронзила Саманту, а затем ее накрыла бархатным покровом темнота.

— Мисси! — услышала Саманта голос Кейти. — Помогите!..

Отчаянный крик горничной вернул Саманте ощущение реальности. Задыхаясь, она потерла нестерпимо болевшее горло. Открыв глаза, увидела, что Мэтью схватил Кейти, швырнул ее на пол и стал бить кулаками.

Он убьет ее! Надо его остановить! Хватаясь за стены окровавленными руками, Саманта добралась до очага и уцепилась за каминную полку.

Безумно смеясь, Мэтью замахнулся, чтобы снова ударить Кейти.

— Нет! — крикнула Саманта. Пошарив за спиной, она нащупала ручку кочерги. Гнев и боль придали ей силы, она качнулась вперед и подняла кочергу. — Нет! — снова крикнула она.

Мэтью повернул к ней удивленное лицо.

И в этот момент Саманта опустила на него кочергу. Руки у нее затряслись — с такой силой был нанесен удар. Оружие выпало из ее пальцев и с грохотом упало рядом с телом. Содрогнувшись, она обошла его, пересекла комнату и помогла Кейти подняться.

Избитая, вся испачканная кровью горничная оглянулась на Мэтью.

— Боже милостивый! Мисси, вы его убили!

Саманта заставила себя обернуться и увидела кровь — много крови. Кто-то закричал. Комната поплыла и подернулась кроваво-красной мглой.

Саманта ощутила боль в щеке.

— Заткнись! — произнес раздраженный голос. Кто-то снова ударил ее по щеке.

Дрожа, она с опаской подняла взгляд на мужчину, который наклонился над ней. Прошлое возвращалось.

— О Господи, помоги мне!

Ночной кошмар превратился в явь. Перед ней был Мэтью.

Саманта закрыла глаза. Руки ее были связаны, и каждый шаг лошади отдавался болью. Должно быть, это просто дурной сон. Она подняла ресницы, зная, что это не так. Мэтью находился рядом. А где Ник? Ей стало страшно. Господи, что он сделал с Ником? Саманта проглотила подступивший к горлу комок.

— Мэтью…

Он повернулся, на лице его появилась улыбка.

— Очень хорошо, дорогая. Ты проснулась. Ты чувствуешь себя лучше. — Он пустил свою лошадь рядом с ее и, дотянувшись, положил ладонь ей на руку.

— Мэтью, где Ник? — Голос ее дрожал.

— Кто? — Мэтью нахмурился. — Ах, ты имеешь в виду того полукровку? — Он погладил тыльной стороной ладони щеку Саманты. — Он больше нас не побеспокоит.

У Саманты упало сердце.

— Мэтью, что ты сделал с моим мужем?

Мэтью впился в нее глазами, шрам на его лице покраснел.

— Я твой муж! Он пытался отнять тебя у меня, как и все остальные. — Внезапно лицо его просияло. — Но теперь они не смогут этого сделать. Никто больше не отнимет тебя у меня.

— Ты хочешь сказать… — Голос Саманты пресекся. — Что ты с ним сделал?

Мэтью похлопал ее по стянутым сыромятным ремнем запястьям.

— То, что сделал бы любой муж, когда похищают его жену. Я убил его.

— Нет! Нет! — Саманта разрыдалась. — Пожалуйста, скажи, что ты этого не сделал.

Он поднял брови.

— Хорошо, я этого не сделал.

Саманта уставилась на Мэтью. Словно ледяные клещи сжали ее сердце.

— Где он?

Мэтью махнул рукой в сторону дальней гряды гор.

— Где-то там.

— Ты сказал, что убил его? Как? — Она должна знать всю правду.

Мэтью прищурился:

— Мне показалось, ты хотела, чтобы я сказал, что я не убивал его. — Он вздохнул. — Эта игра становится утомительной, Саманта.

— Ты мне покажешь, Мэт?

Мэтью покачал головой:

— Нет. Нам не нужно беспокоиться о нем. Теперь у меня есть ты. Ты снова в безопасности.

— Нет! — выкрикнула Саманта. — Пожалуйста, отправь меня к нему.

— Нет! — отрезал Мэтью и, пришпорив лошадь, рванулся вперед.

Страх за Ника разрывал на части сердце Саманты, ее душили слезы.

— Пожалуйста, Мэтью, я пойду с тобой, сделаю все, что ты скажешь, но только прошу тебя, отвези меня к Нику!

Мэтью повернулся в седле, глаза его были похожи на бледно-голубые ледышки.

— Нет! Я запрещаю тебе говорить подобные вещи. И вообще, перестань болтать, меня это раздражает.

И, сжав бока чалому, пустил его галопом, не став более слушать Саманту.

Повернувшись в седле, она посмотрела туда, куда указал Мэтью. Глаза ее расширились от ужаса.

— Нет! Ник!.. — крикнула она. Ее крик перешел в рыдания. Над иззубренными хребтами парили в воздушных потоках черные птицы — грифы.

Саманта не знала, куда везет ее Мэтью и что он собирается с ней делать, но теперь это не имело значения. Ник умер, а с ним умерла каждая ее частица, которая жила и дышала одним лишь им.

Спустя некоторое время, достигнув гребня холма, Мэтью остановился. Спешившись, он подошел к Саманте.

— Дай я помогу тебе спуститься, моя дорогая. Мы вынуждены дать отдых лошадям.

Он вынул небольшой нож и разрезал ремни на ее запястьях. Взяв за талию, снял ее с седла. Подняв руку, отвел прядь волос с ее глаз.

— Ну вот, так-то лучше. — Он дотронулся до ее подбородка. — О, моя девочка устала.

Саманта вздрогнула и отвернула лицо. Ноги ее грозили подломиться. Она с огромным облегчением вздохнула, когда Мэтью оставил ее в покое и направился к лошадям. Однако очень скоро он вернулся с одеялом. Тем самым одеялом, на котором они занимались любовью с Ником! Ей хотелось закричать, вцепиться в Мэтью, оторвать его мерзкие руки от этого покрывала. Но вместо этого она безучастно позволила ему проводить себя до тени под карликовым дубом.

Когда Мэтью расстелил одеяло и подтолкнул ее к нему, Саманта не сопротивлялась. Она как будто бы перестала существовать, словно умерла вместе с Ником и от нее осталась лишь пустая оболочка. Она почувствовала, как что-то коснулось ее губ, и тепловатая жидкость закапала ей в рот. Вода… Саманта сделала несколько глотков.

— Ну вот, моя дорогая. А теперь ложись и отдохни. — Закупорив флягу, Мэтью повесил се на луку седла лошади. Затем двинулся назад по тропе и стал заметать следы на земле.

Саманта задумалась. Он заметает следы, очевидно, боится преследования. Но кто может их преследовать? Никому не было известно о том, что она находится здесь, кроме Ника. Сердце у нее подпрыгнуло от радости. Может быть, Ник вовсе не убит! К Саманте снова вернулась надежда.

Если он каким-то чудом остался жив, должно быть, он тяжело ранен, иначе был бы уже здесь. Ей нужно добраться до него. Но прежде необходимо отделаться от Мэтью.

Не спуская глаз со своего похитителя, она поднялась на ноги и шмыгнула к лошадям. Отвязав повод от куста, протянула руку к серой кобыле. Лошадь переступила с ноги на ногу и толкнула чалого. Мерин захрапел, куснул кобылу за бок, и та взвизгнула.

Сердце запрыгало в груди Саманты, кровь застучала в ее ушах. Она увидела, что к ней бежит Мэтью. Саманта быстро забралась в седло, сжала бока кобылы и пустила ее с места в галоп.

— Саманта! Стой!

Обернувшись, она увидела, что Мэтью достает из чехла ружье, висящее на спине мерина. Пуля просвистела и ударилась в землю недалеко от Саманты. Она пригнулась к шее серой. Прогремел второй выстрел, пуля задела ей подошву ботинка. Саманта почувствовала, что лошадь споткнулась, а затем упала на колени. Саманта перелетела через ее голову и растянулась на земле. Она на некоторое время потеряла способность не только двигаться, но даже дышать и беспомощно следила за тем, как к ней приближается на чалом Мэтью.

В нескольких футах от нее в агонии билась кобыла, разбрасывая вокруг песок и землю. Раздался выстрел, и серая затихла.

Мэтью спешился и рывком поднял Саманту на ноги.

— Ты не должна была этого делать, — сказал он. Его железные пальцы больно впились ей в руку.

Саманта поморщилась, стараясь не закричать, когда он тащил ее назад к одеялу.

— Оставайся здесь, — приказал он и ушел, чтобы снова привязать чалого. Справившись со страхом, Саманта потерла ушибленные места. Ее попытка не удалась, и можно было догадываться, как теперь поведет себя Мэтью.

Вернувшись к ней, он укоризненно покачал головой:

— Ведь я велел тебе отдыхать. А теперь смотри, какая ты грязная. — Он стал отряхивать пыль с рубашки Саманты, затем задержал руку у нее на груди, и его глаза сверкнули.

У Саманты от страха пересохло во рту, она отступила на шаг. Однако Мэтью успел схватить ее и притянул к себе.

— Стой спокойно. Не сопротивляйся, Саманта. Ты моя. Я могу сделать с тобой все, что захочу, и ты не сможешь мне помешать. — Он тряхнул ее за плечи, от рубашки оторвалась пуговица и полетела в пыль. — Видишь теперь, что ты сделала? — Он ткнул пальцем в рубашку, и его лицо расплылось в улыбке.

Слыша, как гулко стучит у нее сердце, Саманта посмотрела вниз. Перед рубашки распахнулся, обнажив верхнюю часть вздымающихся грудей, чуть прикрытых кружевами. Она схватилась рукой за края рубашки, пытаясь их стянуть.

— Нет! — Мэтью оттолкнул ее руки и снова раздвинул края рубашки. Он задыхался от возбуждения, на его лице появилась похотливая улыбка.

Холодок пробежал по ее спине, когда Саманта осознала, что он прав — она ничего не может противопоставить его превосходящей физической силе.

Мэтью нажал ладонями ей на плечи и вынудил опуститься на одеяло.

— Я твой муж. Не бойся меня. — Став над ней, он одной рукой сжал ей горло, а другой стал гладить обнаженную часть груди. Прищурившись, он сказал: — Ты дрожишь, словно перепуганная птица. Не надо! — Освободив от одежды одну грудь, он принялся ее гладить. — Какая атласная! Какая белоснежная… Я так тосковал по тебе, Саманта. Помнишь, как тебе нравилось, когда я делал это? — Его палец стал описывать круги вокруг соска.

— Нет! — крикнула Саманта. К ее горлу подступила тошнота, глаза наполнились слезами. Она дернулась, пытаясь освободиться от назойливых рук.

В глазах Мэтью сверкнул гнев.

— Не смей! Лежи спокойно! — Одной рукой он схватил ее руки за запястья и поднял над головой. Сжав ногами ее бедра, он полностью лишил ее возможности пошевелиться. Другой рукой он снова стал ласкать ей грудь. — Вот видишь, как ей нравится!

К ужасу и стыду Саманты, она увидела, как ее сосок стал набухать у нее на глазах. Она попробовала отвлечься от того, что с ней делает Мэтью, и сосредоточить внимание на его словах. Он вел себя так, словно проделывал подобное с ней раньше, но это было неправдой. Однажды он пытался изнасиловать ее, когда ей было двенадцать лет. Он стал тискать на конюшне ей грудки, конюх услышал крики Саманты и спас ее. Через несколько дней старика нашли мертвым; решили, что его забила лошадь.

Тем временем рука Мэтью оставила в покое одну грудь и стала терзать другую. Снова сосок предательски воспрянул и затвердел. Дыхание у Мэтью стало тяжелым и прерывистым, глаза его блестели от возбуждения. Он нагнулся и взял сосок в рот.

Саманта закрыла глаза, не желая видеть, как Мэтью жадно сосет ее грудь. Он прижался к ней, и она ощутила сквозь брюки, что его мужское естество обрело твердость и толкается ей между ног.

Ею овладел гнев. Саманта преисполнилась решимости не позволить ему осквернить ее супружеское ложе. Она повернула голову и увидела неподалеку приличных размеров камень. Надо дотянуться до него.

Мэтью оторвался от ее груди.

— Я знаю, тебе тоже этого хочется, моя любовь, но не будь слишком нетерпеливой. Сейчас мы не можем себе этого позволить — здесь не место. Все будет хорошо и красиво. Как уже было раньше. — Он поднялся и поставил Саманту на ноги. Найдя ее руку, поднес ее к выпуклости на своих брюках и прижал к ней ладонь Саманты. — Вот видишь, как я хочу тебя! — Он поцеловал ее в щеку и одновременно провел ладонью по животу. — А пока что мы должны ехать дальше.

Саманта испытала необыкновенное облегчение, когда он отпустил ее и стал сворачивать одеяло. Она закрыла глаза, приказывая себе не делать попыток к сопротивлению. Она должна терпеть. Ей необходимо выжить. Только так она сможет помочь Нику.

Мэтью продолжал утверждать, что они женаты, говорил, что она спала с ним. Она знала, что этого не было. Многие детали прошлого виделись ей в каком-то мареве, вероятно, потому, что Мэтью и его мать насильно давали ей настойку опия. Однако в одной вещи она была уверена — она была девушкой, когда Ник взял ее, сделав своей женой.

Ник… Саманта посмотрела на небо. Ей надо вырваться от Мэтью, пока оно безоблачно и ясно, иначе она не сможет его найти. Она взглянула на лошадь. Нет, ничего не получится, на этот раз Мэтью надежно привязал ее. Взгляд девушки упал на камень, и она сделала к нему шаг. Мэтью стоял спиной к ней. Однако, словно упреждая ее движение, в волосы Саманты вцепилась грубая рука.

Он дернул ее к себе, глаза его были холодными и безжалостными.

— Не стоит меня злить, любовь моя. Тебе самой это не понравится. Совсем не понравится!

Мэтью толкнул ее к лошади, и она вынуждена была ждать, пока он приторочит одеяло. Затем усадил Саманту в седло и сам сел позади, тесно прижав ее к себе. Одной рукой он гладил ей грудь, другой держал повод и смеялся, когда Саманта морщилась, зная, что она беспомощна и не может ему помешать. Наконец пустил лошадь галопом.

Саманта, смертельно уставшая и трепещущая от страха, то и дело поглядывала на предвечернее небо, которое постепенно окрашивалось в малиновый цвет. Очень скоро солнце скроется за черными зубьями гор и тем самым лишит ее последней надежды вырваться из плена.

Она вздрагивала от назойливых прикосновений его пальцев, зная, что в наступающей темноте останется наедине с маньяком.

 

Глава 26

Ник сжал ладони и почувствовал, что хватает ими пыль. Тысяча демонов рвали на части ему череп. Он застонал. Какой-то шелест долетел до его ушей, и он с усилием открыл глаза.

Снова повторился звук хлопающих крыльев. Ник почувствовал тяжесть на щиколотке, затем боль в икре.

Поморгав глазами, он разглядел сидящую у него на ноге огромную черную птицу. Это был гриф, который вытянул красноватую шею и посмотрел на Ника.

— Кыш! — в ужасе крикнул Ник, поднял другую ногу и пнул хищную птицу.

Она лениво приподняла крылья и отпрыгнула вбок, оставшись поблизости.

Передернув плечами от отвращения, Ник откатился чуть дальше. Проклятые вонючие птицы! Он поискал револьвер. Его не было. Ник поднес руку к глазам и ощутил что-то теплое и липкое. Подняв руку, посмотрел на темно-красное пятно. Он дотронулся до головы и нащупал бороздку, из которой сочилась кровь. «В меня стреляли», — вспомнил Ник. Затем снова на него навалилась темнота. Некоторое время он лежал не двигаясь, пытаясь вспомнить, что с ним произошло.

Он увидел вспышку выстрела из ружья. Успел уклониться, но пуля задела лошадь. Пытался увернуться от второй пули. Она-то, должно быть, и поранила его.

Почувствовав дуновение воздуха, Ник открыл глаза и увидел еще одного грифа, который опустился рядом с первым. Скрипя зубами, Ник дотянулся до камня и швырнул его в птиц.

Они взлетели, увернувшись от камня, однако вновь уселись неподалеку в ожидании, вытянув к Нику крепкие шеи.

Ник поднял руку и провел по голове. Рана чертовски кровоточит, однако череп, судя по всему, цел. Ник осторожно приподнялся и сел. Осмотревшись, обнаружил рядом свою шляпу и поднял ее. Отряхнув от пыли, надел на ноющую голову.

Он почувствовал тошноту и головокружение. Прикрыв глаза, переждал, когда пройдет приступ слабости. Взглянул на небо и увидел еще несколько пар черных крыльев — грифы парили в потоках воздуха. Надо отсюда поскорее выбираться.

Где-то тихонько заржала лошадь.

Ник не без труда перевернулся на живот и пополз к кустам. Неужто негодяй вернулся, чтобы довершить начатое? Он приподнялся на локте и огляделся.

Лошадь. Не чалый, на котором он ехал, а незнакомый гнедой мерин, нагнув голову, щипал траву. Видно было, что мерин совершенно обессилел, что его загнали до полусмерти. Он был оседлан, поводья волочились по земле.

Ник сел и огляделся, ища глазами всадника. Но, похоже, кроме мерина и самого Ника, поблизости никого не было. Очевидно, негодяй, который подстрелил его, взял его чалого и бросил своего гнедого. Должно быть, бандит здорово торопился, если даже не расседлал мерина. Ник тихонько свистнул и по-шайеннски позвал гнедого.

Мерин поднял голову. С трудом волоча ноги, двинулся к Нику, фыркнул и отпрянул в сторону, почуяв запах крови.

Сцепив от боли зубы, Ник потянулся и сумел ухватиться за повод. Тихонько приговаривая, он придержал мерина одной рукой и схватился за стремя другой. У него был единственный шанс. Если он не сумеет им воспользоваться, лошадь убежит.

Собрав остаток сил, Ник встал. Попробовал было поднять ногу. Она показалась неимоверно тяжелой. Он сунул ее в стремя, молясь, чтобы лошадь не убежала. Сделав тяжелый вдох, взгромоздился на мерина, почти упав на седло.

Схватившись за луку седла обеими руками, Ник прикрыл на минуту веки, не решаясь дать лошади команду двигаться, поскольку у него потемнело в глазах. Когда минута слабости прошла, поднял ресницы и стал шарить глазами по земле. Не сразу сообразил, что ищет револьвер. Хотя даже если бы он увидел оружие, с лошади слезть был не в состоянии.

Однако нужно возвращаться на стоянку и…

— О Господи! Саманта!

Ник посмотрел на небо. Уже темнело. Ранили его примерно в полдень. Холодок пробежал по его телу. Бандит знал, где она была! И также знал, что Саманта одна. Ник вознес молитву о том, чтобы с ней было все в порядке, однако чувствовал, что дело, очевидно, обстоит по-другому.

Кто и зачем в него стрелял? Нельзя сказать, чтобы у Ника не было врагов, ему трудно было сосчитать людей, которые его ненавидели. Но почему они выбрали именно этот момент? Чертыхаясь, Ник вспомнил сцену в салуне. Не мог ли один из тех мужчин пуститься в погоню за Самантой?

Он сжимал и разжимал пальцы, которыми держал повод, подавляя желание пустить лошадь быстрее. Он вздохнул. Хорошо еще, что гнедой везет его столько времени. Когда мерин споткнулся, Ник похлопал его по шее и сказал несколько ободряющих слов. Дай Бог, чтобы несчастное животное дотянуло до стоянки. Ник понимал, что сам он дойти туда был бы не в состоянии.

Когда Ник сделал последний поворот и въехал на территорию их лагеря, было темно. Круглая луна освещала окрестности бледным светом, зловещие тени ложились на поляну. Ник не видел никаких признаков жизни. Может, жена прячется в скалах?

— Саманта! — крикнул он и еще раз объехал территорию.

Костер давно погас, вокруг было пустынно. Сердце Ника тоскливо сжалось. Саманты нигде не было.

— Нет! — закричал он.

Гнедой покачнулся под ним, ноги его подкосились.

Ник сполз с мерина, понимая, что животное отдало ему все силы. Держась за гриву, чтобы не упасть, он расседлал лошадь и сбросил тяжелое седло на землю.

— Пойдем, мой мальчик, — попросил он гнедого.

Спотыкаясь, конь двинулся в темноту. Ник сделал все, чтобы животному стало легче, однако сомневался, что мерин дотянет до утра.

Ник поискал седло лошади Саманты, но нигде не обнаружил. Может, она услышала выстрелы и отправилась искать его? Ник пролежал без сознания несколько часов, она его так и не нашла. И он не встретил ее на пути сюда. Может, Саманта заблудилась? Это лучше, чем оказаться в руках человека, который его ранил. Хотя и в том, и в другом случае она пребывала в большой опасности.

— Ах, котенок! — простонал Ник, отгоняя от себя мысль о том, что Саманта может сейчас подвергаться издевательствам со стороны этого негодяя. Он должен держаться и не потерять сознания. Должен найти ее!

Ник не обнаружил на стоянке никаких следов борьбы. Кастрюли и сковороды были аккуратно расставлены на плоском валуне недалеко от костра. На ивовой постели осталась лишь стопка одежды; одеяла, ее сумка и оружие исчезли. «Котенок, где ты?» Собрав последние силы, Ник громко крикнул:

— Саманта!

Ему несколько раз ответило эхо и постепенно замерло вдали.

— Господи, помоги мне! — сказал Ник. Колени у него подогнулись, и он рухнул на землю.

Над землей опустилась тьма, принеся с собой прохладу. Луна пряталась в верхушках деревьев, освещая окрестности призрачным светом. В темной рощице несколько раз ухнула сова, горный воздух был напоен ароматами полыни и трав, к ним примешивались запахи хвои и смолы. Мэтью уже много часов ехал каньонами и извилистыми горными тропами. Смертельно уставшая Саманта сидела, понурившись и привалившись к луке седла.

Когда Мэтью остановил лошадь, она подняла голову и осмотрелась. Вокруг возвышались высокие темные стены узкого каньона. Порывами налетал холодный ветер, сердито рвал на ней рубашку. Саманту трясло от холода.

Она не понимала, почему Мэтью выбрал это место для привала. Здесь было неуютно и холодно, место насквозь продувалось и мало подходило для ночлега. Мысль о том, что она вынуждена будет провести ночь с Мэтью наедине, привела ее в ужас. Нервы у нее были так напряжены, что она вздрогнула, когда он громко свистнул.

Из-за скал донесся ответный свист, и Мэтью двинулся дальше.

Саманта напряглась, поняв, что они приближаются к цели. По крайней мере она не останется с Мэтью одна, подумала Саманта. Сердце тревожно колотилось в ее груди, она напряженно всматривалась в темноту. Блеснул свет в окне маленькой хижины. Их путешествие подошло к концу.

— Вставай! Хватит спать! — услышала она громкий голос.

Саманта открыла глаза, пробуждаясь от своего кошмара. Яркое солнце пробивалось сквозь щели в двери деревенской хижины. Саманта вспомнила, где она, и ей захотелось разрыдаться, потому что реальность была хуже приснившегося кошмара. Должно быть, Ник погиб, а Мэтью теперь ее муж.

Она не могла пошевелить затекшими руками и ногами, стянутыми сыромятным ремнем. Ботинок у нее на ногах не было. Мэтью не стал заниматься с ней любовью вечером, он лишь связал ее. По какой-то причине он выжидал. Саманта горестно прикусила губу, понимая, что у нее не хватит сил, чтобы оказать ему сопротивление, когда он примет решение.

Она обвела взглядом комнату, в которой пахло виски и сигаретами. Мэтью увлеченно играл с другим мужчиной в карты.

Довольно ухмыляясь, Мэтью выложил одну за другой четыре карты на стол.

— Четыре двойки. Похоже, я опять выиграл! — Потянувшись, он сгреб деньги в шляпу и отодвинул ее в сторону.

Его напарник, невзрачного вида невысокий мужчина, чертыхаясь, швырнул карты на стол.

— Я больше не играю! — Он шумно отодвинул стул и встал из-за стола.

— Где те вещи, которые я велел тебе привезти? — спросил Мэтью.

— Я все сложил в углу вместе с другим твоим скарбом. — Мужчина указал на кучу узлов и свертков.

— Отлично! — с каким-то дьявольским смешком проговорил Мэтью. Шрам на щеке превратил его улыбку в гримасу.

Мужчина повернул отталкивающее, с длинным носом лицо к Саманте.

— Когда я получу ее?

— Ты имеешь дело с моей женой, Уикс. — Мэтью бросил на мужчину ледяной взгляд. — Никто, кроме меня, не может тронуть ее и при этом остаться живым.

Саманта сделала попытку освободиться от пут. Она справилась со своим страхом и старалась не думать о том, что ей уготовано судьбой.

— Когда мы уезжаем? — спросил мужчина уже в дверях.

— Утром. Если ты украдешь других лошадей.

— Нет. Этих будет достаточно, чтобы добраться до Солиды. Я пойду поищу чего-нибудь поесть. — Окинув Саманту масленым взглядом, он взял ружье и вышел, оставив дверь открытой.

Саманта с жадностью вдохнула свежего воздуха. Сможет ли этот человек помочь ей? Возможно, сможет, но цена за это будет слишком дорогой.

Ей было противно даже на миг представить, что руки какого-нибудь другого мужчины прикасаются к ее телу. Она любила Ника. Они так мало побыли вместе! Закрыв глаза, она вспомнила, как покойно чувствовала себя в его объятиях, ощущая его силу, его страсть, его любовь.

Глаза Саманты наполнились слезами. Она с горечью подумала о том, сколько месяцев было потеряно. А теперь его больше нет. Этого не поправить и не изменить, но она хотела бы умереть вместе с ним.

В желудке у нее заурчало от голода. Она посмотрела на свой живот. Как она могла про это забыть? Ник был уверен, что ребенок уже существует в ней. Что, если он прав? Она уже любит это крошечное существо, эту частицу Ника. Она увидела, что Мэтью поднялся из-за стола и направляется к ней. Он как-то странно смотрел на нее, и ей стало не по себе.

Саманта с тоской посмотрела на открытую дверь.

— Мне нужно выйти по нужде, — сказала она.

— Да, конечно, моя дорогая. — Нагнувшись, Мэтью отбросил одеяло, развязал ремни. — Если бы я мог верить тебе, в этом не было бы необходимости.

Она подняла руки, морщась от боли, и стала их растирать. Саманта попробовала было встать, но оказалось, что стоять она не может.

Мэтью поднял ее на руки. Словно тысячи иголок вонзились ей в кожу. Саманта закусила губу, чтобы не разрыдаться, однако слезы подступили к глазам и потекли по ее щекам.

Когда добрались до отхожего места, Мэтью открыл дверь и подтолкнул ее внутрь. Здесь было грязно, роилось бесчисленное множество отвратительных мух, и Саманту едва не вырвало. Стараясь не дышать, она справила нужду, заправила одежду и, открыв дверь, поковыляла прочь.

Острые камешки впивались ей в босые ноги. Добредя до сосны, она привалилась к стволу, чтобы перевести дух и отдохнуть от похотливых взглядов. Послышались тихие шаги, и она увидела, что к ней приближается Мэтью. Может, если она будет с ним поласковее, он не станет ее больше связывать?

— Спасибо, — сказала она.

Прищурив глаза, Мэтью посмотрел на нее с подозрением.

— Готова?

— Можно еще на несколько минут задержаться? — попросила Саманта. В любом случае это лучше, чем возвращаться в прокуренную комнату.

— Пожалуйста, — ответил Мэтью. Он казался взбудораженным чем-то и бросил нервный взгляд на хижину.

Саманта положила ладонь на его руку, чувствуя, как она напряглась под ее пальцами.

— Мэтью, ты сказал, что я твоя жена. Для меня это полная неожиданность. Я ничего не помню.

— Да, ты моя жена. — Он провел пальцем по ее щеке. — Ты была больна и, должно быть, именно поэтому не помнишь. Но мы с тобой женаты. — Он сунул руку в карман и достал бумагу. Развернув ее, помахал документом перед глазами Саманты. — Вот, видишь?

Сердце Саманты застучало, словно кузнечный молот. Это было брачное свидетельство, и в нем фигурировало ее имя.

— А теперь пошли в хижину. Мне нужно немного поспать. Я хочу как следует отдохнуть, чтобы быть свежим сегодня вечером.

— Сегодня вечером?

Он заключил Саманту в объятия, глаза его сверкали.

— Все будет так же красиво, как и раньше. — Он провел ладонью по ее телу. — Мы ждали очень долго, но после сегодняшнего вечера будем вместе всегда. — Он притянул Саманту к себе и запечатлел неистовый поцелуй на ее губах. Пахнущий виски язык проник между ее зубами. Она почувствовала, как твердеет его мужское естество, прижимаясь к ее животу. Ладонями он обхватил ее ягодицы, чтобы еще теснее прижать к себе.

Глаза у Саманты широко раскрылись. А что, если он не захочет ждать до вечера? Она покрутила головой, чтобы избежать поцелуя, и толкнула его в грудь.

— Нет, только не здесь. Прежде ты должен отдохнуть, — напомнила она. — Тогда все будет лучше.

Некоторое время Мэтью продолжал тискать ей ягодицы, но затем убрал руки. Он часто и прерывисто дышал, поглядывая на хижину.

Дрожащей рукой Саманта дотронулась до его подбородка.

— Подожди, сам увидишь.

Мэтью смотрел на нее каким-то диким взглядом.

— Сегодня вечером, — хрипло проговорил он. Достав нож, он разрезал веревки вокруг ее щиколоток. — Сегодня вечером, — пробормотал он и подтолкнул Саманту к хижине.

 

Глава 27

Измученная дорогой, Саманта сидела на узкой койке, плотно обернувшись одеялом и радуясь тому, что она одна в хижине. После ужина мужчины ушли покурить и покормить лошадей. Ее еда — жаркое из кролика — осталась нетронутой, миска с загустевшим жиром стояла на столике рядом с койкой. Саманта с надеждой поглядывала на распахнутую дверь, однако доносившийся до нее голос Мэтью свидетельствовал, что о свободе ей остается только мечтать.

От страха во рту у нее пересохло. Через открытую дверь долетало уханье совы. Казалось, все вокруг тихо и покойно. Однако Саманта понимала, что кошмарное «сегодня вечером», о котором говорил Мэтью, должно вот-вот наступить.

Закрыв глаза, Саманта попыталась вызвать к жизни образ Ника, представить себе, что она находится в его объятиях, вдали от того кошмара, который должен произойти в хижине. Она подавила готовые вырваться рыдания. Однако Ника больше нет. Ей неоткуда ждать помощи, она осталась совершенно одна.

На крыльце послышались шаги, и на порог упала длинная тень. Сердце у Саманты сжалось, когда она увидела, как в комнату входит улыбающийся Мэтью.

Он притворил дверь и подошел к кипящему на плите чайнику. Налил кипятка в оловянный таз, разбавил холодной водой, попробовал пальцем и удовлетворенно кивнул. Прихватив полотенце, поднес таз к Саманте и сел рядом на перевернутый ящик. Приподняв ей подбородок, сказал:

— Все будет очень красиво. Как прежде.

И, подцепив пальцем одеяло, сорвал его с нее и отбросил в сторону.

— Нет! — вскрикнула Саманта, отстраняясь от него.

Он убрал руку, на лице у него появилось обиженное выражение.

— Саманта, я разочарован тобой. — Посуровев, он покачал головой. — Ладно. Пусть будет по-твоему.

Вздыхая, он направился в угол комнаты и достал из свертка бутылку. Вынув пробку, добавил темной жидкости из бутылки в высокий стакан с водой. Размешав содержимое ложкой, Мэтью поднес стакан к кровати.

Саманта отпрянула от Мэтью, с ужасом глядя на янтарного цвета жидкость. Настойка опия! Он собирался дать ей одуряющего снадобья.

— Нет! Прошу тебя, не надо, Мэтью! — Она не позволит ему сделать это с ней, что бы ей ни пришлось перенести. — Я буду хорошей, — шепотом пообещала она.

— Посмотрим, — сказал Мэтью, с сомнением глядя на Саманту. Он заставил ее встать на ноги и расстегнул ей рубашку. Лаская, одновременно стянул рубашку с ее плеч. Расстегнул панталоны, белье и спустил их вниз. Приподняв ей ногу, стянул один чулок, затем второй. Саманта осталась стоять перед ним совершенно нагой.

Она закрыла глаза. Слезы стыда и унижения катились у нее по щекам. Мэтью опустил тряпку в воду и потер ее куском пахнущего розами мыла. Первым делом он смыл ей слезы. Саманта приказала себе молча сносить все его прикосновения, пока он не торопясь мыл ее тело. Она подумала, что если останется в живых после этой ночи, то навсегда возненавидит запах роз.

Закончив омовение, Мэтью вытер Саманту полотенцем.

— Теперь получше? — спросил он.

Саманта молча кивнула. Она наблюдала за тем, как он отложил в сторону мыло и выплеснул за порог воду.

Он подошел и понюхал ее.

— Отлично! Теперь ты пахнешь так же, как тогда.

Развернув один из свертков, он достал кружевное белье и подошел к Саманте. Натянул на нее панталоны и застегнул их. Через голову надел сорочку и, пока надевал, поелозил холодными руками по ее грудям. Завязывая тесемки, нахмурился и сказал:

— Ты поправилась, дорогая.

Саманта посмотрела на крохотные сердечки, вышитые на кружевах, и ей вдруг стало страшно. Это была ее одежда! Он привез ее из Сторм-Хэвена. Дрожь пробежала по ее телу, но, кажется, Мэтью этого не заметил.

Он распустил и расчесал ей волосы, и они свободно спустились по спине до талии.

— А теперь, моя любовь, еще одна деталь…

Он извлек шелковую тряпку и завязал Саманте глаза, затем повел ее через комнату. Толкнув Саманту на стул, связал ей сзади руки.

Слыша, как он возится рядом, Саманта старалась изо всех сил сохранять спокойствие. Он не причинил ей боли… пока что. Но теперь ее ожидало нечто неведомое, и девушку невольно охватил ужас. Сердце у нее трепыхалось, словно попавшая в клетку птица. Кровь стучала в ушах, голова закружилась. «Я должна остаться в сознании, — сказала она себе, — что бы со мной ни делали. Это мой единственный шанс».

Саманта уловила какой-то странный запах. Она повела носом. Пахло воском свечи. И чем-то еще — каким-то мускусом. Запах обволакивал ее, и она почувствовала легкое головокружение.

Дверь с шумом распахнулась. Застучали чьи-то шаги, кто-то остановился рядом с Самантой.

— Будь ты проклят! Ты выиграл у меня все, что мне заплатил. Я знаю, что ты жульничал, я видел. Забудем о деньгах. Я беру себе это!

Чья-то грубая рука стиснула Саманте грудь. Девушка ахнула и отпрянула назад.

— Не смей трогать ее! — крикнул Мэтью и бросился к Саманте. — Убирайся вон! Я отдам тебе что причитается!

Услышав, что оба мужчины вышли из хижины, Саманта попыталась освободиться от пут. Увы, ничего не получалось. Горючие слезы брызнули на повязку, мгновенно промочив ее насквозь. И в этот момент снаружи раздался выстрел.

— Мэтью! — крикнула она.

— Я здесь, любимая. — Она услышала, как он закрывает дверь и запирает ее на засов. Он провел рукой по ее груди, словно пытаясь стереть прикосновения другого мужчины. — Больше он не будет нам мешать.

Саманта сглотнула, поняв, что Мэтью убил этого мужчину. Она слышала шум, как если бы тот передвигал что-то тяжелое. Звук его шагов сопровождался тихим шелестом бумаги. Вскоре он снова подошел к ней. Он освободил ее от ремней и поставил на ноги. Она подняла было руки, собираясь снять с глаз повязку.

Мэтью шлепнул ее по рукам.

— Нет! Еще рано! — Притянув Саманту к себе, он прижался губами к ее шее. — Терпение, любовь моя.

Она вскрикнула, когда Мэтью принялся натягивать ей через голову жесткое платье. Он стал возиться с маленькими пуговицами на спине.

— Теперь ты готова? — Не дожидаясь ответа, он стянул повязку с ее глаз и с довольной улыбкой сказал: — Ну вот, видишь, все как тогда. — И обвел рукой комнату.

Саманта поморгала, чтобы приучить глаза к тусклому освещению. Ее взгляд остановился на кровати, которую он отодвинул от стены и установил в центре. Грубые одеяла были убраны, и теперь кровать была застелена белым атласным покрывалом, из-под которого выглядывали белоснежные простыни. Саманта задержала дыхание: она узнала свои простыни, свое покрывало — из ее спальни в Сторм-Хэвене!

В комнате горели свечи и были расставлены блюдца с тлеющим порошком, источавшим сладкий мускусный аромат. Рядом со стаканом, содержащим настойку опия, стояла бутылка шампанского и два пустых хрустальных бокала.

Саманта взглянула на свое платье, и ее глаза округлились от ужаса. Спереди кружева ее прежнего свадебного платья были в ржавых пятнах засохшей крови.

— Нет! — крикнула она, пытаясь сорвать с себя страшное одеяние. Однако материя была очень прочная, она обтягивала ее тело, словно атласный кокон.

Саманта подняла глаза на человека, который, улыбаясь, смотрел на нее. По какой-то непонятной причине Мэтью воссоздал кошмар, который преследовал ее ночами. Она открыла рот, чтобы закричать, но не смогла издать ни звука. Саманта покачнулась, чувствуя, что у нее подкашиваются ноги.

— Я знал, что ты будешь потрясена, моя любимая. — Его выцветшие глаза заблестели от страсти. Мэтью обвил ее рукой, чтобы не дать упасть. Подведя к столу, поднял стакан с янтарной жидкостью, прижал его к ее губам и влил настойку опия ей в рот. — Вот, пей!

Как Саманта ни отворачивалась, ей пришлось сделать пару глотков, после чего Мэтью отпустил ее. Эффект не заставил себя долго ждать. По жилам побежало тепло, она утратила способность к сопротивлению. Саманта почувствовала легкое опьянение, тело ее сделалось невесомым, словно принадлежало не ей, а кому-то другому.

Улыбка удовлетворения появилась на лице Мэтью.

— Ведь так-то лучше, правда же?

Саманта улыбнулась и кивнула, пытаясь припомнить, с какой это стати она сопротивлялась. Впрочем, теперь это не имело никакого значения.

Мэтью вынул пробку из бутылки с шампанским и наполнил два бокала искрящейся прозрачной жидкостью.

— Пей. Это снимет привкус. — Он поднес стакан к ее губам.

Саманта послушно сделала глоток, смыв горечь во рту. Затем сделала второй глоток, смакуя крохотные шипучие пузырьки. Когда она допила содержимое, Мэтью поставил ее бокал на стол.

Он приподнял свой бокал.

— За нас, любовь моя! Только смерть нас разлучит, — шепотом сказал он. Он выпил до дна, снова наполнил оба стакана и поднес к ее губам, заставляя выпить.

Саманта задыхалась, хватая ртом воздух. Голова ее кружилась от снадобья и спиртного. Комната плыла и покачивалась, перед глазами, словно в калейдоскопе, проплывали разноцветные узоры. Кровь забурлила в ее венах, ей захотелось любви, и она с восхищением смотрела на высокого блондина, который ее страстно обнимал.

Мэтью ласково провел пальцем по ее щеке.

— Дыши глубже, любимая. — Он встретился с ее взглядом, и на его лице появилась медленная, странная улыбка. — Это так красиво, не правда ли? Ты скоро станешь рабыней удовольствий. Удовольствий, которые могу доставить только я. — Он наклонился и стал жадно целовать Саманту, одновременно елозя руками по всему ее трепещущему телу. На миг оторвав рот от ее губ, он дал ей возможность глотнуть сладкого, экзотически пахнущего воздуха. — А теперь, моя милая обольстительница, я научу тебя, как достигнуть экстаза. Научу тому, чего мы так долго были лишены.

Обвив Саманту руками, он подхватил ее, понес через комнату и медленно опустил на кровать.

Ник медленно ехал на измученном мерине, с трудом различая в темноте тропу, когда почувствовал, что лошадь собирается упасть. Он успел выпростать ногу из стремени и отскочить, после чего мерин рухнул на землю и захрапел. Пена выступила на его морде. Ник вытащил нож и прервал мучения несчастного животного. Никогда в жизни он не загонял до смерти лошадей и никогда бы себе этого не позволил, если бы ставкой не была жизнь Саманты.

Он знал, что она еще жива. Он ощущал ее ужас, слышал ее крики. Они направляли и вели его, но сейчас ее мольбы ослабли, ее голос был едва слышен.

Вдалеке послышался звук револьверного выстрела, после чего установилась мертвая тишина.

— Нет! — Словно ледяной обруч сжал сердце Ника. Господи, неужели он опоздал?

Ник скользил в темноте, словно ангел мщения, сжимая в руке охотничий нож. Прислушавшись к ночным звукам, уловил мягкое хлопанье крыльев совы, вылетевшей на ночную охоту.

Подняв голову, он понюхал воздух. Уловив легкий запах дыма от горящих дров, побежал в том направлении. Слабый свет в окне отдаленной хижины пробудил в его сердце надежду.

— Саманта!

Ник несся к свету так, словно у него появились крылья. Он задыхался и спотыкался, голова у него временами начинала кружиться, но он превозмогал себя и продолжал бежать.

Его охватил ужас, когда он увидел во дворе неподвижное тело. Ник опустился на землю и дрожащими руками перевернул убитого. Мужчина, незнакомец. Он вновь поднялся на ноги. Почувствовав тихую ярость, рванулся к хижине.

— Саманта! — крикнул он.

Поднявшись на крыльцо, Ник отшвырнул ногой кипу одеял и толкнул дверь. Та была заперта. Сердце Ника упало — у него нет ни времени, ни сил, чтобы ее взломать. Он подбежал к маленькому окошку и отодрал остаток ставни. С колотящимся, как колокол, сердцем заглянул внутрь. Отчаянный крик вырвался из его груди:

— О Боже, нет! Саманта!

Голос долетел до нее откуда-то издалека, из туманной дали, пробудив от экзотического сна. Перед глазами Саманты мелькнул образ высокого смуглого человека.

— Ник…

Порыв любви, светлой и чистой, освежил кровь, пульсирующую в жилах. Она зашевелилась под тяжестью тела, вдавливающего ее в матрац. Подняв ресницы, увидела над собой мужчину.

— Мэтью! — Уперевшись в него руками, Саманта пыталась столкнуть насильника с себя.

Но его руки удерживали ее, словно железные обручи.

— Нет! Ты моя. Я никогда тебя не отпущу. — Мэтью снял черный жилет и отбросил его. Дернул за ворот рубашки. — Видишь, что я перенес? Я сделал это ради тебя. Я убил их, всех их — старого конюха, твоего отца, даже собственную мать. И все — ради тебя, Саманта! — Его голос превратился в крик.

Оцепенев от ужаса, Саманта уставилась на его грудь. Она была вся в рубцах и шрамах. Девушка поспешила отвернуться.

— Нет! Ты моя! — Его холодная рука сомкнулась на ее горле, прижимая Саманту к постели, не давая ей пошевелиться.

Ник несколько раз изо всех сил ударил толстым поленом в дверь. В конце концов она треснула и подалась. Приторный дым проник в его глаза и легкие, вызвав какие-то странные ощущения и головокружение. Ник закашлялся, ему вспомнился китайский горный лагерь. Опиум!

От притока воздуха внутри вспыхнуло пламя, и Ник вынужден был снова выскочить на крыльцо.

— Саманта! — позвал он.

— Ник! — слабым голосом откликнулась она.

Вспомнив об одеялах, которые он обнаружил на крыльце, Ник схватил одно, накинул на голову и ринулся в хижину. Он налетел на кровать, но там Саманты не оказалось.

— Саманта, где ты?

— Здесь! — отозвалась она.

Ник обернулся и оцепенел при виде зрелища, которое предстало его глазам.

Мужчина одной рукой обнимал ее за талию, другой сжимал горящую свечу.

— Она моя. Я не отпущу ее.

— Нет, Мэтью, прошу тебя! — крикнула Саманта.

Мэтью! Несмотря на окружающий жар, Ник похолодел от ужаса. Раньше чем он достигнет Саманты, этот маньяк поднесет свечу к ее длинному белому платью.

— Только смерть нас разлучит! — выкрикнул Мэтью. Бросив горящую свечу на пол, он перегнул Саманту назад и впился ртом в ее губы. Вокруг них занялось и загудело пламя.

Ник бросился вперед, пробиваясь сквозь стену огня.

Саманта обвисла в руках мужчины, потеряв сознание.

Ник схватил Мэтью за руки, пытаясь освободить Саманту из его цепких объятий. Он с ужасом увидел, что крохотные язычки пламени коснулись подола платья Саманты. Терять время больше было нельзя. Выхватив нож, Ник вонзил лезвие мужчине в грудь, целясь в сердце.

Тот рухнул на пол, увлекая за собой Саманту.

Вырвав ее из объятий Мэтью, Ник сбил пламя с ее платья и ринулся к кровати. Сорвав покрывало, обернул ее и, накинув его край себе на голову, выскочил из хижины.

Оказавшись на безопасном от пожара расстоянии, Ник опустился на колени возле сосны. Хватая ртом воздух, он осторожно положил Саманту на землю и загасил ее тлеющее платье. Содрав с себя прожженную рубаху, Ник поднял Саманту и прижал к груди. Он отвел пряди волос с ее лба.

— Ах, котенок, слава Богу, что я успел… — Рыдания сотрясли его тело. Ник не стеснялся слез, которые текли по его испачканным сажей щекам. Он мог потерять ее!

Хижина в одно мгновение рухнула, вверх взметнулся столб искр и пламени. Из-под горящих обломков донесся душераздирающий вопль:

— Саманта-а-а-а!..

Озноб пробежал по телу Ника; он постарался убедить себя, что это всего лишь ветер, ведь он убил Мэтью ножом. Ник еще крепче прижал к себе Саманту, порадовавшись тому, что она не успела прийти в сознание.

Он отнес ее к лошадям, положил на землю и оседлал животных. Подняв Саманту, поцеловал в холодную щеку.

— Саманта-а-а… — раздался хриплый голос.

У Ника мороз пробежал по коже. Подхватив Саманту, он поднял ее в седло и расположился позади. Ведя вторую лошадь на поводу, он поспешил отъехать от пепелища.

Ник никогда не верил в привидения, но тем не менее другого объяснения он придумать не мог. Безумец и маньяк Мэтью пытался достать Саманту даже из могилы.

Вернувшись на место их прежней стоянки, Ник осторожно снял с Саманты и сжег ее изорванную, в пятнах крови, одежду, смыл сажу с ее тела. Он обнаружил, что кое-где кожа на ее ногах покраснела, однако волдырей не было. Но Ника больше всего беспокоило не это. Она пришла в сознание, однако до сих пор не говорила. Он чувствовал, что Саманта чего-то боится, но, похоже, еще не вполне понимает, что происходит вокруг.

Поскольку ничего другого не нашлось, он одел ее в свою рубашку и завернул в одеяло. Саманта лежала на постели из ивовых прутьев, и огонь костра освещал ее бледное лицо. Она устремила на него широко раскрытые глаза, в которых светился ужас.

— Все в порядке, котенок. — Ник медленно опустился перед ней на колени, понимая, что в ее нынешнем состоянии любое резкое движение может вызвать шок. Он поднес к ее губам чашку с кофе. — Сделай глоток, это поможет тебе, — предложил он. Ему удалось влить немного жидкости ей в рот.

Саманта проглотила кофе и оттолкнула чашку. Затем подняла глаза — и в них блеснула искра узнавания.

— Ник? — Дрожащей рукой она дотронулась до его лица.

Он сжал ей ладонь, поднес к своим губам.

— Да, это я, котенок.

— А Мэтью сказал, что ты умер, — тревожно проговорила Саманта.

— Я был только ранен, — мягко объяснил Ник. — Я здесь, с тобой, и никогда теперь тебя не покину. — Нагнувшись, он осторожно притянул ее к себе.

Саманта напряглась и попыталась отстраниться.

— Хижина… Мэтью… Я чувствовала себя так странно… Ах, Ник… — Вдруг она испуганно уставилась в темноту. — Где он?

Ник поколебался, но затем решил сказать ей правду, надеясь, что это уменьшит ее страхи.

— Он мертв. Он хотел убить тебя. Вместо этого я убил его.

Саманта опустила голову.

— Он заставил меня выпить настойку опия. Он что-то зажег, и мне от этого захотелось делать ужасные вещи, — сказала она и зарыдала.

— Он знал, что это единственный способ удержать тебя при себе. — Ник взял ее за подбородок и приподнял голову. — Не имеет значения, что произошло, не имеет значения, что он сделал тебе. Ты моя жена. Я люблю тебя. И никогда не перестану любить. — Ник привлек Саманту к своей груди и стал гладить ей волосы и баюкать, как ребенка.

Вначале Саманта была напряжена, затем обмякла и расслабилась. Прижимаясь к нему, она зарыдала.

— Поплачь, моя девочка. Тебе будет легче, — прошептал Ник.

Рыдания сотрясали ее тело, разрывая душу Ника на части. Ему становилось не по себе, когда он думал о том, что ей пришлось перенести.

Его грудь была мокрой от слез Саманты, когда наконец ее рыдания стихли. Он приподнял ей голову и нежно поцеловал влажные ресницы.

— Ну как, получше стало? — тихо спросил он.

Она кивнула и горячо заговорила:

— Ник… Но он не сделал… Я не…

Ник прижал лицо Саманты к своей груди, не дав ей договорить.

— Это не имеет значения, котенок. Все уже позади.

Саманта отстранилась от него.

— Нет, ты не понял. Со мной все в порядке. Ты меня спас!

Пульс у Ника участился, отчаянно заколотилось сердце. Он встретился с ее взглядом.

— Он… не обидел тебя?

— Он ждал вечера. Он хотел, чтобы все было точно так же, как в тот раз, когда я сбежала от него. Он привез мою одежду, постельное белье… даже свадебное платье из Сторм-Хэвена… — Голос Саманты пресекся. — Он сказал, что он мой муж.

— Саманта, он никогда не был твоим мужем. И даже если бы принудил тебя выйти за него замуж, церемония не могла быть признана законной.

— Он говорил, что любит меня. Он убил нескольких человек, чтобы меня заполучить, — моего отца, конюха, мужчину возле хижины… Он убил даже собственную мать!

Холодок пробежал по спине Ника.

— Он был безумцем. Это была не любовь, а наваждение. Но он больше не будет чинить тебе зла.

Ник нежно обнял жену. Он понимал, через какие испытания прошла Саманта. Понадобится время, чтобы прийти в себя от всего этого. Благодарение Богу, что Ник вовремя оказался на месте, Мэтью не успел ее изнасиловать.

— Ник!

— Что, Саманта?

— Ты… ты еще любишь меня? — Голос ее прерывался.

Изумившись, что она спрашивает о подобных вещах, он взял ее за плечи и заглянул в глаза.

— Ну конечно! Как ты можешь в этом сомневаться?

— А ты докажешь мне это? — хрипловатым шепотом спросила она.

Сердце у него запрыгало от радости, он сбросил с себя остатки одежды. Расстелив одеяло, нежно и осторожно положил на него жену и, обрушив ливень ласк на ее тело, доказал, как горячо он ее любит.