Джефф натянул повод из лосиной кожи и перевел тяжело дышащего жеребца на шаг. Он не имеет права загонять лошадь. Перед его глазами возник образ рыжеволосой девушки, лежащей без сознания. Она нуждалась в его помощи.

Он сцепил зубы, и на скулах у него задвигались желваки. Надо же, чтобы случилось именно это! Краем глаза он видел, как она подняла бумагу, когда ее порывом ветра сдуло с крыльца. А после этого рухнула как подкошенная. Черт побери, вероятно, она ничего не помнила после той порции виски, и для нее было настоящим шоком узнать, что она замужем. К тому же именно за Ником. Джефф покачал головой, вспомнив, в какую ярость пришел его кузен.

Ника боялись почти все. Похоже, они считали, что он готов в любую минуту снять с них скальп или сделать что-нибудь вроде этого. Джеффа пробрал озноб, когда он вспомнил свирепый, совершенно безумный взгляд Ника. Застав его в этом состоянии, люди начинали ходить на цыпочках и спешили побыстрее убраться.

До этого Джеффу довелось наблюдать подобный взгляд лишь однажды, когда Ник увидел, как жестоко обращаются с дикой гнедой лошадью. Джефф не сомневался, что будь в тот момент у Ника ружье, скотник уже покоился бы под могильной плитой.

Он поднял дрожащую руку и стер кровь с рассеченной губы. Джефф никак не ожидал, что Ник обрушит свою ярость на него. Впрочем, и он никогда не заходил столь далеко. А все то виски. Он хотел немного подшутить, но события повернулись по-другому.

— Господи, а что Ник сделает со мной после того, как увидит бумагу? — застонал Джефф. — Наверное, убьет.

Мысли его перескочили на Саманту. Бедняжка! Что теперь будет с ней? Джефф испытал чувство стыда, вспомнив, как она выглядела: волосы спутались и сбились, на них налипли листья и всякий мусор, лицо обгорело на солнце, сама она была закутана в ветхое, грязное одеяло. А теперь еще и ушиблась. И во всем этом была его вина.

«Будь я проклят, будь проклята моя дурацкая затея!» — подумал Джефф.

— Боже, если ты поможешь мне выпутаться из этой истории, обещаю тебе, что до конца жизни не буду устраивать никаких розыгрышей, — произнес Джефф, поднимая взор к небу. Когда жеребец фыркнул и навострил уши, Джефф со вздохом сказал: — Поверь, Бак, я говорю это на полном серьезе. — И пустил лошадь галопом.

«Какого черта я тогда так набрался? Как получилось, что все события смешались и сплелись?» Под мягкий цокот копыт лошади Джефф вернулся мыслями к роковым событиям.

Тогда он считал, что это будет доброй шуткой, что он разыграет и Джейка, и Ника. Они с Ником решили, что снимут с дилижанса новую певицу салуна, принадлежащего Молли, до ее приезда в город и предложат ей двадцать долларов, если она притворится, что выходит замуж за Ника. Будучи пьяными, они решили: Джейк, узнав, что на самом деле Ник не женился на девушке из салуна, настолько обрадуется, что забудет о своем желании его женить. Джефф вздохнул. Вероятно, все получилось бы, если б тогда не появился старый священник-испанец и не попросил Джеффа помочь ему добраться до Санта-Фе. Искушение оказалось слишком сильным. Джефф застонал, вспомнив, как он пообещал падре предоставить упряжку лошадей, если тот совершит обряд бракосочетания, и отправился за девушкой.

Джефф нахмурился. Когда она сошла с дилижанса, он так и не понял, почему на ней надето безобразное черное платье. Возможно, она не хотела, чтобы запачкались ее нарядные вещи. Она обрадовалась, увидев Джеффа, как если бы его ожидала. Она тоже чувствовала себя неважно. У нее кружилась голова, ее мучила жажда. Поскольку воды у него не было, он предложил ей свою бутылку. Джефф ухмыльнулся, вспомнив, как она в мгновение ока опорожнила ее, а затем набросилась на него с руганью. Когда они добрались до хижины, где их ожидал падре, она рухнула под дерево и заснула.

Ник оказался в еще более непрезентабельном состоянии. Слезая с лошади, он шлепнулся прямо в грязь.

Джефф помнил, что он и сам был пьян, хотя трезвее других, за исключением, естественно, падре. После венчания Ник завалился спать, а девушка вышла из хижины. Джефф обнаружил ее в сарае, где ее вырвало. Он не мог оставить ее, больную и замерзшую, в грязной, противно пахнувшей одежде, поэтому раздел и положил на кровать.

Ему показалось несправедливым, что Ник будет лежать рядом с девушкой одетым, тем более что это был его медовый месяц. Поскольку тот был не в состоянии что-либо сделать самостоятельно, Джефф раздел его, уложил рядом с девушкой и накрыл одним одеялом. Священник торопился попасть в город, и Джефф, собрав одежду и упряжь, бросил все это на повозку, намереваясь вернуться сюда на следующий день.

Когда они добрались до Каньон-Спрингс, Джефф сдержал слово и дал священнику одну из упряжек. Затем отправился к Молли, купил еще одну бутылку… Он не помнил, как добрался до ранчо. Джейк нашел его на следующее утро спящим в повозке.

Джефф покачал головой. Это было вчера. Он проснулся с такой головной боль, что был не в состоянии думать о том, что произошло, вплоть до сегодняшнего полудня. Когда он открыл дверь и увидел Ника на лошади, ему захотелось бежать со всех ног.

Джефф вспомнил побитое лицо Ника. Интересно, в какую еще историю он вляпался? Ник ни словом не упомянул о том, что произошло в хижине. У Джеффа было подозрение, что он ничего не помнил, иначе что-нибудь сказал бы. Джефф потер ноющую скулу — Ник готов был убить его, даже ничего не зная. Джеффа вдруг прошиб холодный пот.

— Рано или поздно он найдет ту бумагу и прочитает ее, — пробормотал он в ужасе. — И я не хотел бы в тот момент оказаться поблизости.

Джефф прискакал в Каньон-Спрингс, оставив за собой густое облако пыли. Он соскочил со взмыленной лошади перед конторой доктора и вбежал внутрь. Поскольку в приемной никого не оказалось, он прошел вперед и открыл дверь, на которой висела табличка «Не входить».

Доктор Генри Джонсон, склонившийся над операционным столом, резко повернулся и раздраженно сказал:

— В чем дело, Джефф? Или ты не умеешь читать? Я занят!

— Простите, док, но нам на ранчо срочно требуется ваша помощь.

— Найди коляску и подожди, — бросил тот. — Или же загляни пока к Молли. Я скоро освобожусь.

Доктор вновь повернулся к лежащему к нему спиной полному мужчине и поднял скальпель, собираясь вскрыть нарыв.

— Вы не могли бы запереть дверь, док? — проворчал клиент. — Уже полгорода побывало здесь с той минуты, как я спустил штаны.

— Простите, ваше преподобие, — весело сказал Джефф, попятился, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Подавив смешок, он подумал о человеке на операционном столе. Его преподобие Герман Уилкес постоянно читал наставления ему и Нику, пугая их адскими муками и Божьей карой. Его преподобие носил розовые кальсоны. Теперь старина Святой Герман не будет смотреть на него свысока. С этими мыслями, довольно улыбаясь, Джефф вышел из конторы.

Однако его улыбка быстро исчезла. Ему предстояло сообщить Молли, что ее новая певица заболела и находится на ранчо. Однако он вовсе не хотел рассказывать ей, что Ник женился на этой девице. Джефф тяжело вздохнул, подумав о той каше, которую заварил.

Возле лошади стоял маленький чумазый мальчишка лет семи, держа в руке уздечку. Его голубые ясные глаза с надеждой посмотрели на Джеффа из-под копны рыжих волос.

— Джефф, я могу напоить твою лошадь?

— Конечно, Томми. И скажи Морту, чтобы он приготовил повозку дока.

Томми с готовностью кивнул.

Джефф бросил монету щербатому мальчугану. С минуту он наблюдал за его действиями, затем пересек улицу, толкнул двери, напоминающие крылья летучей мыши, и вошел в салун.

Сидящая за стойкой бара Молли подняла глаза.

— Привет, Джефф! — Глаза у нее вдруг округлились. — Какая лошадь тебя так помяла?

Джефф подошел поближе.

— Жеребец по имени Ник.

— Садись, выпей пивка. Ты вовремя появился, сейчас будет выступать наша новая певица.

Джефф взял предложенное пиво и сделал глоток.

— Я как раз и пришел, чтобы сказать тебе, Молли, что она… — начал было он.

— «Девчонки из Буффало», — прозвучал хриплый голос.

Джефф опустил кружку и повернулся к сцене. Рот у него сам собой открылся, он ошалело уставился на крупную, ярко накрашенную женщину лет тридцати. Ее рыжие волосы морковного оттенка развевались и подпрыгивали, когда она пританцовывала на сцене, вскидывая вверх ноги в такт непристойной песенке, которую пела.

— Это твоя певица? — ахнул Джефф, вскакивая на ноги.

— Да, наконец-то добралась. Она опоздала на дилижанс, и ей пришлось ехать на повозке с коммивояжером по продаже виски. — Молли сделала гримасу, когда певица сфальшивила. — Я не собираюсь долго ее держать, как только закончится срок контракта, отделаюсь от нее. Она отпугивает моих посетителей.

Джефф покачнулся и снова шлепнулся на стул.

— Дай-ка мне виски, — прохрипел он.

Боже милостивый, если певица сейчас перед ним, то кто была та девушка, которую он снял с дилижанса? Девушка, которую он раздел и оставил в хижине… и которая теперь была женой Ника?!

Ник и Джейк в смятении смотрели друг на друга. Ник снова и снова изучал документ, втайне надеясь, что он — фальшивый. Однако документ — увы! — не оставлял сомнений в своей подлинности.

— Ник, что с тобой? Ты женился на этой девушке или ты не женился?

Джейк был настолько взволнован происходящим, что его трубка выпала изо рта и лежала всеми забытая на полу. Лишь когда снизу потянуло дымком, Ник нагнулся, поднял трубку и передал деду.

— Не знаю. Я был пьян, — ответил Ник. Он все еще не мог прийти в себя. — Но во что бы то ни стало все выясню. Обязательно выясню, черт побери!

Ник понял, что ему нужно немедленно уйти. Он должен все обдумать. Прежде чем дед успел задать ему новые вопросы, он сорвал с вешалки одежду и по дороге к дверям прихватил ботинки. Сбежал вниз по лестнице и направился за дом.

Много лет назад, когда Джейк построил Г-образную комнату над природным горячим источником, он вырыл бассейн глубиной в три фута и канавой для слива лишней воды. Огромные окна со ставнями открывались летом, чтобы дать доступ легким ветеркам, и закрывались зимой, образуя парилку. На ранчо было в изобилии горячей воды, а вот воду для питья приходилось брать из горного источника и привозить в бочках.

Озабоченный тем, чтобы побыстрее вернуться к девушке, Ник помылся наскоро — не так, как обычно, когда он подолгу нежился в бассейне. «Саманта», — слетело имя девушки у него с языка. Во всяком случае, именно это имя фигурировало в брачном свидетельстве. Он застонал, смутно припоминая дурацкое пари, которое заключил с Джеффом. Ник чертыхнулся. Проклятие, он вовсе не был расположен к тому, чтобы жениться по-настоящему! Однако бумага, судя по всему, была самая что ни на есть настоящая. Ник опустил голову и обхватил ее руками. Боже, кажется, он в конце концов это сделал. Он все еще не мог окончательно поверить в происшедшее. Ну да, это была одна из шуток Джеффа, но Джефф не смеялся. Он выглядел озабоченным… и напуганным.

Ник выбрался из бассейна, вытерся и надел мягкие хлопчатобумажные подштанники, затем черные габардиновые штаны, которые плотно обтягивали его поджарую фигуру. Он вздохнул. Черт побери, как хорошо быть одетым в то, что на тебе прилично сидит, не обвисает в неподходящих местах, не вызывает раздражения и зуда. Он сел на грубо сколоченную деревянную скамью, натянул носки и черные сапоги, чувствуя, как приятно мягкая кожа облегает его израненные ноги. Затем надел шелковую черную рубашку, застегнул перламутровые пуговицы и заправил ее в брюки.

Ник потер заросший густой щетиной подбородок и посмотрелся в зеркало. Нет, его слишком беспокоило состояние девушки, чтобы тратить сейчас время на бритье. Пнув злополучные кальсоны ногой, он заметил прядь рыжевато-золотистых волос и улыбнулся. «Куп», — проговорил он. Освободив волосы, он намотал их на палец, затем положил в левый карман рубашки. Швырнув отслужившие свое кальсоны в угол, Ник вышел из комнаты.

Он открыл дверь спальни и бесшумно проскользнул внутрь. Мягкий свет лился сквозь кружевные занавески, бросая ажурные тени на деда и Розу, сидящих у постели. Ник подошел поближе и взглянул на женщину. В груди тяжело застучало сердце. Она все еще была без сознания. Подняв глаза, он встретился со взглядом деда.

Джейк покачал головой. Медленно, как это и свойственно старику, которому без малого семьдесят, он поднялся и заковылял к окну. Раздвинув занавески, выглянул во двор. Подняв мозолистую ладонь, торопливо провел ею по глазам.

Ник отвернулся, зная, что его внешне суровый дед не любит, чтобы кто-то был свидетелем его слабости. Он сел на свободный стул, чувствуя, что им овладевает отчаяние. Его взгляд не отрывался от девичьей фигурки, лежащей на его массивной резной кровати.

Она выглядела такой маленькой, такой хрупкой! Губы девушки сделались бесцветными, лицо белым, словно фарфоровый кувшин на умывальнике. Мокрая тряпка покоилась на лбу, повыше длинных черных ресниц. Влажные прядки рыжевато-золотистых волос курчавились вокруг ее лица.

Ника охватило чувство вины и стыда.

Он посмотрел на Розу. Хотя она никогда ничего не скажет, он прочитал осуждение в ее выразительных карих глазах.

Она бормотала молитву, ее полные натруженные руки перебирали четки. Закончив молиться, она отложила четки, взяла бледную, в голубых прожилках руку Саманты и стала ее поглаживать своими смуглыми пальцами.

— Она так и не пошевелилась? — шепотом спросил Ник.

Роза медленно покачала головой:

— Нет, даже глаз не открывала. — Она накрыла руку девушки одеялом. Сняв тряпку со лба, Роза прополоскала ее в чаше с холодной водой.

Ник осмотрел висок Саманты и с облегчением убедился, что рана не такая страшная, как показалось сначала. Она закрылась, однако темно-лиловый кровоподтек чуть пониже пугал его. Ник проследил глазами за тем, как Роза выжала воду из тряпки, аккуратно сложила ее и вновь положила на лоб девушки.

Ник нервно провел рукой по влажным волосам. Еще никогда он не чувствовал себя до такой степени беспомощным. Что, если она вообще не очнется? Что, если умрет? От этой мысли ему сделалось совсем худо.

Он вскочил на ноги и присоединился к стоящему у окна Джейку, который смотрел на пустынную дорогу.

— Куда, черт побери, провалился доктор? — спросил Ник скорее у самого себя, нежели у Джейка или Розы. Он еще шире раздвинул занавески, вглядываясь вдаль, надеясь, что его острый взгляд разглядит нечто такое, чего не сумел увидеть дед. Увы, ничего не было видно. Он вернулся к кровати. Черт побери, надо что-то делать, нельзя просто так стоять! Но что он мог сделать? Только шагать от кровати до окна.

— Ник, подойди, — позвал его Джейк. — Посмотри-ка вон туда.

Ник бросился к окну и сквозь облако пыли различил повозку, двигающуюся к ранчо.

— Это доктор! Наконец-то! — воскликнул Ник, поворачиваясь к экономке.

Слезы покатились по загорелым щекам Розы. Она осенила себя крестным знамением и поцеловала распятие на своих четках.

Ник молча присоединился к ней, когда она заспешила из комнаты. Он бегом спустился по лестнице, открыл массивную дубовую дверь и стал ждать, когда экипаж остановится перед крыльцом.

Небольшого роста, подвижный мужчина, весь покрытый дорожной пылью, соскочил на землю и отряхнулся. Схватив черный чемоданчик, он поднял голубые глаза на Ника.

— Где моя пациентка? — деловито спросил он.

Велев поденщику позаботиться об измученной лошади, Ник пригласил доктора в дом и жестом показал на лестницу.

— Наверх, док. Она упала в обморок и ударилась головой. Все еще без сознания.

Доктор покрутил головой:

— Прежде всего мне нужно умыться.

Джейк крикнул сверху:

— Сюда, док! — Он проводил врача в умывальную комнату.

Прыгая через две ступеньки, Ник поспешил в спальню, где присоединился к Розе. Через минуту появился доктор и прогнал его из комнаты. С видимой неохотой Ник спустился по лестнице и подошел к деду.

Старик сидел перед камином и что-то рассматривал на каминной полке. Протянув руку, он взял с нее маленький портрет молодой женщины. Волосы на тыльной стороне его запястья были такого же серебристого цвета, как и обветшавшая от времени рамка.

Задумчиво глядя на портрет, он узловатым пальцем коснулся улыбающегося девичьего лица.

— Твоя бабушка, когда ей было шестнадцать. Эта девушка наверху чем-то напоминает мне ее. Правда, у твоей бабушки волосы были цвета спелого каштана. Она была маленькая и хорошенькая, как новорожденная кобылка. Когда смеялась, казалось, что это колокольчики позванивают на ветру. Я благодарен Богу за каждый прожитый с ней день и проклинаю тот день, когда он забрал ее у меня.

Ник смотрел на пламя и вспоминал, что Джейк изменился после того, как бабушка умерла от воспаления легких. От него ушло ощущение постоянно наполнявшей его радости и он сделался ожесточенным, надломленным человеком.

— Вот чего я хочу для тебя и для Джеффа. Потому-то я и говорю вам, чтобы вы женились. Любовь хорошей женщины может принести вам рай на земле. — Он поднял руку, прикрыл ею глаза. — А сейчас из-за моей нерасторопности эта бедная девочка лежит без сознания. Боже, прости меня, ибо я никогда себя не прощу!

Сердце у Ника сжалось. Он проглотил подступивший к горлу ком и положил руку на ссутулившуюся спину старика.

— Джейк, ты здесь ни при чем. Это я во всем виноват. — Испытывая отвращение к самому себе, Ник рассказал Джейку то, что помнил о событиях предшествующих двух дней.

Когда он закончил рассказ, дед продолжал согнувшись сидеть на большом кожаном кресле перед камином. Он смотрел на Ника широко раскрытыми глазами, как будто был не в силах понять услышанное.

Ник опустился на соседний стул и обхватил голову руками.

— Я страшно сожалею, что она ушиблась. Я отдал бы что угодно, лишь бы этого не случилось. Но видишь ли… — Он поднял глаза на Джейка. — Она женщина нехорошая. Певица из кабаре, шлюха из салуна Молли.

Он услышал скрип двери и, повернувшись, увидел Джеффа.

С каким-то странным выражением на лице Джефф медленно прошел в глубь комнаты. Затем остановился, набрал в легкие побольше воздуха и сказал:

— Ник, это вовсе не так. Я только что приехал из Каньон-Спрингс. Певица из салуна Молли — на своем месте. А та девушка, которую я снял с дилижанса, вовсе не из числа девиц Молли. Я не имею понятия, кто такая Саманта Сторм — девушка, на которой ты женат.