9

Дэш смутно чувствовал, как перетаскивают его ноги, руки и туловище, и его тело протащили по полу на несколько футов словно стовосьмидесятифунтовый мешок цемента. Затем он услышал, как тихо закрылась дверь в квартиру. Уголком глаза он видел Киру Миллер. У неё была большая чёрная сумка с тремя застёгнутыми отделениями. Сейчас волосы девушки были длиннее, чем на виденных им фотографиях, и она перекрасилась в блондинку. Кира была одета в мешковатую одежду, слишком для неё просторную, и та на вид прибавила ей с десяток фунтов веса. Ещё на ней были очки с металлической оправой. Даже в полубессознательном состоянии Дэш впечатлился простоте и эффективности её преображения. Не имея причин заподозрить в этой женщине Киру Миллер, выделить её из толпы было бы крайне затруднительно.

Мэтт Гриффин лежачим полицейским покоился на ковре в нескольких футах от Дэша. Хакер был без сознания, а то и похуже.

Напавшая на Дэша женщина знала, что паралич продлится около пяти минут, и не теряла ни мгновения. Она двигалась с такой скоростью, словно представители "Книги рекордов Гиннеса" запустили секундомеры. Она сняла с Дэша куртку и часы и с потрясающей скоростью обыскала его с ног до головы, не оставив необследованным ни единого дюйма тела. Кира моментально нашла оба пистолета и оба ножа, которые тут же забрала вместе с заплечной кобурой.

Справившись с этим делом, Кира Миллер достала из сумки пару стальных ножниц для ткани и торопливо срезала с Дэша рубашку и белую майку. Оба предмета она отбросила в сторону, а из сумки достала большую серую толстовку. Кира натянула её ему на голову и продела руки в рукава, словно Дэш был младенцем, — с отменной лёгкостью, но притом довольно бесцеремонно. И, наконец, вытащила из сумки набор тонких белых пластиковых полосок длиной от двух до четырёх футов.

Дэш моментально узнал, что это за полоски: пластиковые наручники. Их ещё называют "молниями". Снять их можно, лишь разрезав прочный литой нейлоновый пластик — на удивление непростая задача.

Кира вытянула руку Дэша как можно дальше от его тела, обернула гибкий пластик вокруг его руки и туго затянула. Тяжёлую безжизненную руку Гриффина она переложила поближе к Дэшу и с помощью длинного пластикового браслета сковала обоих мужчин друг с другом.

Закончив с этим, она быстро отступила на пятнадцать футов, выказывая огромное уважение навыкам и способностям Дэша. Кира Миллер была умна и осторожна. Даже самому быстрому и опытному уличному бойцу или мастеру боевых искусств не разоружить бдительного противника, если тот соблюдает приличную дистанцию. Кроме того, она приковала его к практически неподвижному якорю — трёхсотфунтовому телу Мэтта Гриффина, который, как с облегчением отметил Дэш, поверхностно дышит; то есть, по крайней мере, Дэш не был прикован к трупу. Во всяком случае, на данный момент. До сих пор тактика Киры Миллер была безупречной.

Когда воздействие шокера начало проходить, она подняла лист бумаги, на котором чёрным маркером было написано сообщение — большими прописными буквами:

СКАЖИ ХОТЬ СЛОВО, ИЛИ СЛИШКОМ ШУМНО ВЗДОХНИ — И Я ВЫПУЩУ ПУЛЮ ТЕБЕ В ГОЛОВУ

Она поднесла палец к губам, чтобы подчеркнуть написанное, и со значением направила на Дэша его же пистолет. Затем подняла второй лист:

ЕСЛИ ПОНЯЛ — КИВНИ

Дэш осторожно кивнул. По её глазам он понял без тени сомнения, что она выполнит угрозу.

Кира вытащила третий лист, уже приготовленный — явное указание на то, что это нападение она спланировала с точностью боевой операции.

РАЗДЕВАЙСЯ. НИЖЕ ПОЯСА. ДОГОЛА. БЕЗ РАЗГОВОРОВ. НИ ЗВУКА!

Дэш ногами сбросил ботинки и неуклюже стянул с себя носки, трусы и брифы — довольно сложная задача, учитывая что он лежал на спине и был прикован к Гриффину. В процессе Дэш бился об пол телом, словно вытащенная из воды рыба, и извивался, будто циркач.

Дэш был слишком поглощён непосредственной угрозой жизни, чтобы тратить силы на стеснительность или чувство униженности наготой. Но для обнажённого человека естественно чувствовать себя более уязвимым, и Дэш не был исключением.

Кира бросила ему пару серых спортивных штанов, подходящих к толстовке, и кивком головы велела их надеть. Это её распоряжение он выполнил более чем охотно. В общем и целом, хотя его вкус в одежде Кира Миллер, похоже, не разделяла, его приободрило, что она тратила время на его переодевание. Будь у неё в планах ликвидировать его здесь, в квартире, смена одежды была бы излишней. С другой стороны, Дэш вспомнил о Джеффри Дамере и осознал, насколько опасно полагаться на какие-либо допущения о её действиях или мотивах. Кира вполне могла танцевать под музыку, слышимую лишь ей одной.

Когда он закончил переодеваться, она бросила ему взятую из сумки пару мягких кожаных туфель, и он сумел надеть их на ноги. Подходили они идеально. Почему и нет, собственно? До этого он не раз покупал обувь онлайн, а Кира теперь имела полный доступ к электронным подтверждениям этих покупок.

Она бросила ему три пластиковые ленты, одну за другой и он молча поднял их. Кира подняла ещё один лист.

ТУГО ЗАТЯНИ ДВЕ ЛЕНТЫ ВОКРУГ КАЖДОЙ ЛОДЫЖКИ. ТРЕТЬЕЙ СКРЕПИ ЭТИ ЛЕНТЫ

У Дэша ушло на это три минуты, но в итоге всё получилось. Теперь его ноги были скованы кандалами из трёх пластиковых звеньев, которые давали ему примерно восемнадцать дюймов свободы.

Кира жестом велела ему перевернуться на живот и завести руки за спину. Дэш сумел это сделать, пусть при этом и пришлось волочить руку Гриффина. Одной рукой Кира Миллер приставила дуло пистолета к его голове, а второй надела пластиковое лассо на его скрещенные запястья, затянув настолько туго, что они впились в кожу.

Теперь, когда лодыжки Дэша были связаны, а его запястья надёжно зафиксированы за спиной, Кира его же собственным ножом разрезала пластиковую привязь между ним и Гриффином, и в тот же миг отступила на безопасное расстояние. Дэш отметил, что она весьма проворна.

Жестом Кира велела Дэшу встать. Он поднялся неуклюже, с большими затруднениями. Она открыла дверь, проверила коридор и показала ему на выход. Имея крайне ограниченную свободу движения ног, Дэш был вынужден быстро-быстро засеменить вперёд. Кира следовала за ним на расстоянии около восьми футов. Пистолет она спрятала под чересчур просторным свитером, но не отводила дула от цели.

Было уже больше десяти вечера, и коридор был пуст. Взятый напрокат автомобиль, крупный седан "Форд", был припаркован у самого входа в здание Гриффина. Пока Дэш семенил к машине, Кира нажала на кнопку пульта, и багажник распахнулся. Он был пуст.

Кира жестом велела Дэшу забраться внутрь.

Жалко поморщившись, он согнулся в талии и нырнул в багажник головой вперёд. Ему пришлось свернуться в три погибели, чтобы втиснуться в тесное пространство.

Кира не теряла ни секунды. Как только он залез внутрь целиком, девушка одним плавным движением захлопнула дверцу багажника, и Дэш очутился в непроглядной, клаустрофобной тьме.

 

10

Поездка заняла примерно девяносто минут. Воздух в багажнике был спёртым с самого начала и постепенно становился всё хуже и хуже. Хотя в поездке выдавались долгие участки ровной езды, судя по всему отрезки на скоростном шоссе, они перемежались короткими периодами, во время которых Дэша жёстко прикладывало о стенки и немилосердно встряхивало, так что он заработал несколько мелких порезов и ушибов. В конце концов, через некоторое время, показавшееся Дэшу бесконечным, машина окончательно остановилась. Минутой позже багажник распахнулся.

— Вылезай, — велела Кира приглушённым тоном, как можно тщательнее закрывая собою Дэша от возможных зевак.

В одной руке она держала электрошокер, а во второй — чёрную сумку. Было ясно, что помогать ему она не намерена.

— Спиной. Сначала ноги, — проинструктировала она его, и предупредила: — И тихо. Привлечёшь к себе внимание — и ты покойник.

Со скованными за спиной руками и сцепленными ногами, не говоря уже о тесноте, в которой он был зажат, для выполнения этого распоряжения Дэшу пришлось приложить воистину геркулесовы усилия. Но всё-таки он сумел выбраться. Они находились рядом с потрёпанным мотелем, который протянулся вдоль усыпанной выбоинами парковки подобно одноэтажной змее, огибающей три стороны прямоугольника. Здание явно требовало ухода, внешнего освещения почти не было.

Кира припарковалась прямо перед одним из номеров и быстро завела Дэша внутрь. На входе в нос ударил запах плесени, который ни с чем не спутать, вместе с затхлой вонью, которая может возникнуть лишь с тысячами выкуренных за долгое время сигарет. Дверь открывалась в короткий коридор длиной футов в пять. Прямо здесь, справа, был санузел. Дальше коридор расширялся, выходя в главную комнату, которая оказалась на удивление просторной. Единственное окно было задёрнуто кричаще яркими длинными занавесками, постельное покрывало на одном конце было прожжено сигаретой. Комната была одной из пары соседних комнат, которые соединялись торцами, а не боковыми стенами. У задней стены были распахнуты деревянные двери, создающие узкий проход между отдельными идентичными комнатами. Очевидно, Кира сняла оба номера, но свет в соседнем включать не стала.

— На постель, — скомандовала она, когда они оказались в комнате. — К спинке кровати спиной.

Дэш, как было приказано, взобрался на двуспальную кровать. Кира сделала петлю пластикового ограничителя вокруг одного из деревянных реек, которые были по обе стороны тонкой спинки, и продела её через пластиковые наручники на руках Дэша.

Лампа на маленьком прикроватном столике сейчас освещала всю комнату. Кира завязала верёвкой узел вокруг провода лампы, а свободный конец верёвки заканчивался петлёй. Подняла петлю с пола и, подойдя к двери, обернула её вокруг ручки и туго натянула. Провод натянулся до предела, при том что вилка по-прежнему осталась в розетке; должно быть, Кира заранее всё тщательно промерила. Затем она быстро и на высоте с фут умело натянула проволоку поперёк коридора в том месте, где он выходил в сам номер.

После этого Кира достала из сумки пару самых современных инфракрасных очков ночного видения и надела на голову так, чтобы при необходимости их было легко опустить на глаза. Вытащила из сумки чёрный комбинезон из необычного материала, который казался отчасти кристаллическим, шагнула в него и застегнула молнию до самого подбородка, так что всё её тело оказалось совершенно закрытым. Затем она отступила к деревянному креслу футах в двадцати и передвинула так, чтобы его не было видно из дверного проёма. Все её действия были тщательно спланированы, и она действовала по-военному эффективно.

Завершив приготовления, Кира бросила очки с металлической оправой в открытую сумку, села в кресло и обратила взгляд на Дэвида Дэша.

Она глубоко вздохнула.

— Ты в порядке? — спросила она тоном, в котором явственно послышалось участие.

На лице Дэша отразилось явное недоверие. После всего, что произошло, — это её первый вопрос? К чему изображать интерес к его самочувствию?

— Что я здесь делаю? — резко спросил он.

Очевидно, разговор больше не карался смертью.

Кира нахмурилась, с выражением чуть ли не сожаления.

— Мне нужно было с тобой поговорить. Убедить тебя в том, что я не злодейка, которой ты меня считаешь. Что я невиновна.

Дэш был захвачен врасплох.

— Невиновна? Ты шутишь? Переходишь от "молчать, иначе всажу пулю промеж глаз!" к разговорам о невиновности?

Дэш не знал, чего ожидать — пыток, угроз? Но заявления о невиновности в этом списке не было. Но для какой цели? Он и так в её власти. Неужели она просто пытается сделать его более уязвимым?

Кира насупилась.

— Послушай, я правда сожалею за всё, через что пришлось тебя провести. Правда. Поверь, это не то первое впечатление, которое мне бы хотелось произвести. Но я всё равно невиновна.

Дэш фыркнул.

— Ты думаешь, я совсем идиот? — отрывисто спросил он. — Ты сбиваешь меня с ног ударом электричества, которого хватило бы на весь Бродвей. Раз за разом грозишь мне смертью. Оставила Мэтта Гриффина умирать. А сейчас держишь меня прикованным к кровати под дулом пистолета.

Он покачал головой и горько добавил:

— Должно быть, я не улавливаю, как это соотносится с тем, что ты ни в чём не повинная женщина.

— Уверяю тебя, с твоим другом-хакером всё будет в порядке. Я срубила его мощным снотворным. Завтра он проснётся таким свежим, каким не просыпался за последние несколько лет, — сказала она. — Ничего не вспомнит о том, что случилось. Но мне пришлось действовать именно так. Ты слишком опасен, чтобы дать тебе даже самое малое пространство для манёвра. Для меня это был единственный вариант.

— С чего ты взяла?

— Поставь себя на моё место. Если бы ты захотел по-дружески побеседовать с кем-то, кто заранее настроен на то, чтобы считать тебя воплощением зла, кто натренирован в спецназе и находится под постоянным наблюдением, как бы ты поступил?

Дэш проигнорировал сам вопрос.

— Почему ты считаешь, что я был под наблюдением?

— Потому что люди, стоящие за Коннелли, не побрезгуют ничем, лишь бы заполучить меня, — сказала она с абсолютной убеждённостью. И добавила: — Но не по тем причинам, по которым ты думаешь. Неужели ты считаешь, будто они отправили тебя в свободный полёт? Вот так просто? Я для них слишком важна. Будь уверен, они отслеживали каждый твой шаг с тех пор, как ты согласился на это задание.

Дэш поднял брови.

— Люди, стоящие за Коннелли? — переспросил он.

— Коннелли в этой игре — просто пешка. Как и ты, — прямо сказала она. — Люди, дёргающие его за ниточки — те, кто за тобой следит.

— Но если, как ты говоришь, они за мной следят, почему же тогда они не помешали моему похищению?

Кира покачала головой.

— Физически они на твоём хвосте не висят, — ровно ответила она. — Ты для этого слишком хорошо подготовлен. Даже если бы они пользовались двумя-тремя машинами, рано или поздно ты заметил бы хвост, и слежке конец.

Кира помолчала и добавила:

— Кроме того, это трата людских ресурсов. Они посчитали, что если тебе вообще удастся меня найти, на это уйдут недели. Удалённый мониторинг сочли достаточным.

— Понятно, — покровительственным тоном заметил Дэш. — Полагаю, они поместили незаметное устройство слежения в мои трусы.

Её лицо осветилось лёгкой улыбкой.

— Должна признать, это весьма маловероятно, — застенчиво сказала она, и её глаза весело блеснули. — Но и не стала бы категорически заявлять, что они на такое не способны. Я старалась вести себя осторожно, и до сих пор это работало.

Дэш почувствовал, что его моментально притягивают блеск её глаз и непосредственная улыбка. Естественное очарование и физическая притягательность Киры оказались мощнее и более обезоруживающими, чем он поначалу решил. Её внешность не могла бы быть более мягкой или более женственной. Несмотря на мешковатую одежду, движения её были гибкими и атлетичными, а голос мягким и притягательным. Ресницы Киры были длинными, линии скул и челюсти — изящными. Взгляд широко раскрытых синих глаз был тёплым и выразительным.

Дэш заставил себя моргнуть и разрушить кратковременные чары, раздражённый на самого себя тем, что реагирует на неё иначе, чем с полной антипатией.

— Ты приложила много усилий к тому, чтобы соблюдать тишину в квартире Гриффина. Стало быть, ты считаешь, что его тоже прослушивают?

Кира вздохнула.

— Боюсь, что так.

— Но как они вообще могли узнать, что его надо прослушивать? Я не знал о его существовании ещё каких-то тридцать шесть часов назад.

— Они отслеживают твои телефонные звонки. Как только ты условился о встрече с Гриффином, они, по всей видимости, установили в его квартире прослушку. Повторяю — я не уверена, что они это сделали, но я исходила из этого предположения.

— Так это ты отправила эсэмэску, заманившую меня в квартиру Гриффина?

Кира кивнула.

— Отлично сработано, — сказал он с выражением презрения на лице.

Но это выражение относилось к нему самому. Какая небрежность! Но даже ругая себя последними словами, он понял, что именно дерзость Киры Миллер помогла вынудить его совершить ошибку. Кира уже занялась им, по всей видимости, ещё до того как он взялся за это задание, и она действовала с потрясающей скоростью и решительностью. Она прибегла к тактике, которую раньше никогда не применяла, чтобы ударить по нему абсолютно неожиданно.

Дэш ожидал, что она будет злорадствовать, но вид у Киры был самый что ни на есть виноватый.

— По твоей же логике, ты провела очень успешное и тихое похищение. Моя одежда, телефон, машина и оружие очень далеко. Нет ничего, во что можно подсадить жучок, или что отслеживать, — сказал Дэш и кивком указал на дверь. — Так зачем здесь растяжка и прочие предосторожности? Склонность к осторожности — это одно, но иррациональность — совсем другое.

— О, здесь они нас тоже отследят, на этот счёт не волнуйся. Но если нам повезёт, к тому времени нас и след простынет. С другой стороны, если удача улыбнётся им, я должна быть начеку.

— Интересно, и какую же форму может принять их везение?

— Рано или поздно — но лучше бы поздно! — они сообразят, что устройства для слежки, которые они разместили в твоей машине, в твоей одежде или… в чём бы ни поместили, эти устройства больше не движутся. Они выйдут на квартиру Гриффина и обнаружат, что тебя там нет. После твоего визита к нему они могли решить периодически просматривать парковку перед его зданием со спутников. Если им повезёт и они сумеют получить картинку машины, которой я воспользовалась, это заметно ускорит их поиски, — объяснила Кира. — Я лишь надеюсь, что они не появятся до того, как я закончу со своим делом.

— Надо же, — сказал Дэш, поднимая брови. — И в чём же оно заключается?

Кира несколько долгих секунд молча смотрела ему в глаза, а затем вздохнула.

— Переманить тебя на мою сторону, — наконец честно призналась она.

 

11

Потрясённый, Дэш несколько долгих секунд просидел на кровати. Сквозь тонкие стены мотеля можно было услышать далёкие звуки сирены.

В конце концов он покачал головой.

— Тебе лучше не тратить на это время, — нахмурившись, сказал он. — Делай всё, что тебе нужно, потому что я не собираюсь становиться на твою сторону. Абсолютно исключено.

— Если принять во внимание ту информацию, которая — как тебе кажется — у тебя есть, это достойная позиция, — мрачно признала Кира. — Но если тебе действительно всё равно, я всё же попытаюсь. Повторю ещё раз: твоё досье на меня сфабриковано. — Она глубоко вздохнула. — Но кукловодам надо отдать должное. Они всё так мастерски подстроили, что мне крайне сложно отстаивать свою невиновность.

Дэш вопросительно приподнял брови.

— Они сказали тебе, что я психопат с блестящим умом. Мастерский манипулятор. Что я человек такого склада, который сегодня может откромсать тебе руки-ноги, а завтра идеально пройти тест на детекторе лжи. Так?

Дэш промолчал.

— Это заставляет относиться с подозрением ко всему, что я говорю. И чем разумнее будут мои слова, тем большее подозрение они будут вызывать, потому что ты заранее настроен на то, чтобы верить: всё это лишь попытки тобой манипулировать, — разочарованно сказала она. — Ты когда-нибудь видел по телевизору человека, который лечит внушением?

Дэш кивнул, не понимая, к чему она клонит.

— Какой-то парень собрал по одному такому типу кучу видеосвидетельств, доказывающих, что это полная чушь. Пособники этого "лекаря" собирали информацию о людях, которые стояли в очереди, и передавали ему информацию через скрытый в ухе динамик — так, чтобы всем казалось, будто у него божественное знание; в общем, что-то вроде того, — сказала Кира и помолчала. — А когда преданным сторонникам этого "лекаря" показали эти свидетельства — знаешь, что произошло?

— Они перестали быть его преданными сторонниками.

— Резонное предположение. Но нет. Они стали ещё более преданными. Они говорили, что все свидетельства подстроены. Говорили, что это работа дьявола, который пытается дискредитировать труды великого человека, — сказала она и покачала головой. — Если ты свято веришь, что тебе противостоит сам дьявол, никакое количество доказательств не сможет тебя разубедить. — Кира вздохнула, и на её лице появилось выражение усталости. — Я лишь надеюсь, что это не относится к тебе.

Дэш разочарованно сморщил брови.

— Почему ты надеешься, что это ко мне не относится? — спросил он. — Почему тебя вообще заботит, что я думаю? И даже если бы ты смогла меня нанять, что тебе толку с меня? Целые террористические организации готовы подчиняться твоим приказам.

— По крайней мере, постарайся представить возможность того, что я не та, какой тебе меня нарисовали, — раздражённо сказала она. — Я не связана с террористами.

— А твоё богатство — тоже ложь?

— Нет.

— Значит, даже если ты говоришь правду, ты могла бы нанять столько телохранителей или наёмников, сколько пожелаешь?

— Да. Могла бы. Но тем, кто за мной охотится, любая цена нипочём, и я бы никогда не смогла полностью доверять тем, кого нанимаю. Проверила это на своей шкуре, — мрачно добавила она. И сделала жест в сторону Дэша. — В отличие от них, ты мотивирован делать то, что правильно, а не то, что вознаграждается материально. Ты человек честный и сострадающий, несмотря на жестокость выбранной профессии. И, помимо этого, ты обладаешь уникальными личными качествами, жизненной философией и рядом талантов.

Дэш приподнял брови.

— На информации из моего компьютера ты составила интересный набросок характера, — заметил он.

Кира понимающе улыбнулась.

— Прочти сотни личных электронных писем, и сам удивишься, как быстро можешь почувствовать человека. Но твой компьютер стал не первым источником данных — он был последним. Если знаешь, где искать, с помощью компьютеров можно выяснить всё, что угодно. Всё. Оценки в колледже. Подробные записи в армейском досье, результаты тестирования. Какие книги ты покупаешь по интернету. Всё.

— Оценки психологов? — осуждающе спросил Дэш.

В памяти всплыли моменты, когда он раскрывал душу у военного психиатра после того, как его группу в Иране безжалостно истребили. Из всего, к чему она получила доступ, это нарушение частной жизни оказалось бы самым кощунственным.

Кира опустила взгляд и скованно кивнула.

— Мне жаль, — мягко сказала она, снова показавшись ему абсолютно искренней. — С того момента, как к делу привлекли тебя, я изучала всё, что только можно, лишь бы понять тебя как человека. И это тоже. Не стану тебе лгать. — Кира подняла взгляд и снова посмотрела в глаза Дэшу. — Я изучала и остальных, которых Коннелли отправлял на мои поиски. Столь же тщательно. Но они не были теми, кто мне нужен. — Она со значением наклонилась в сторону Дэша. — А ты — именно тот. Я в этом уверена.

Уголки рта Дэша приподнялись в слабой, ироничной улыбке, и он покачал головой в явном недоверии.

— Знаю, знаю, — разочарованно сказала Кира. — Лесть тоже входит в число инструментов манипулятора, и ты на неё не купишься. Но, как бы то ни было, это правда.

Она помолчала.

— Послушай… Дэвид… ты же сам указал на то, что я могла бы запросто нанять других с твоим набором навыков.

Дэш не ответил, про себя ощетинившись на то, что она назвала его по имени.

— Так зачем мне выбирать тебя и идти на все эти ухищрения, чтобы тебя похитить? — продолжила Кира. — Идти на такой риск, вместо того, чтобы позвонить наёмнику — или каким-то приятелям-террористам?

— Потому что у меня особые качества, — скептически сказал Дэш. — Я понял.

Кира нахмурилась.

— Я знала, это будет нелегко, — смиренно сказала она. — Есть лишь один способ, с которым я хоть как-то смогу надеяться на твоё доверие. Я это знаю. Сделаем вот как — когда я скажу всё, что нужно сказать, я сниму с тебя наручники и отдам тебе мой пистолет. Если это не убедит тебя в моей честности, то ничто больше и подавно не убедит.

Дэш не ответил. Она пытается сделать его более уязвимым, внушив ложную надежду, может быть, чтобы он отказался от попыток сбежать. Это не сработает. Дэш поверит, когда увидит это воочию. Ну а пока он продолжит считать, что если не сбежит, то он покойник.

Тем не менее, Дэш помимо своей воли был заинтригован неожиданным поворотом в разговоре.

— Хорошо, — наконец, сказал он, притворившись, что верит ей. — Договорились. Прошу, начинай меня убеждать. Расскажи мне свою версию правды. — Дэш дёрнулся в своих оковах и горько добавил: — Считай меня прикованным слушателем.

При этих словах Кира поморщилась; в каждой чёрточке её лица читалось сожаление о том, что ей пришлось лишить его свободы. Язык её тела казался абсолютно искренним, и Дэш осознал: она столь же блистательная актриса, сколь и биолог.

— Информация, которую тебе дали о моём детстве и обучении, правдива, — мягко заговорила она. — За исключением того, что мои родители правда погибли в трагическом несчастном случае — я к этому никакого отношения не имела.

— В отчёте и не говорилось, что имеешь.

— Но ты это предположил, не так ли?

Дэш промолчал.

— Разумеется, предположил, — понимающе сказала она.

— Мы собираемся спорить о том, что я предположил, или ты всё же выложишь свою точку зрения?

Кира вздохнула.

— Ты прав, — невесело сказала она. Она собралась и продолжила: — Я с отличием закончила школу и потом нашла своё признание в генной терапии. Многие из тех, кто работает в этой области, говорили, что такие талант и интуиция, как у меня, появляются лишь раз в поколение. Со временем я и сама начала в это верить. На самом деле, я обрела уверенность в том, что могу по-настоящему изменить мир. Оказать кардинальное влияние на медицину.

Она немного помолчала.

— Но ключ в том, чтобы оказать влияние — выбор правильной проблемы. Я хотела с самого начала взяться за наиболее сложную проблему. Рискуя показаться нескромной, — добавила Кира, — когда понимаешь, что ты Да Винчи, твой долг перед миром — рисовать шедевры, а не карикатуры.

— Позволь мне предположить, — сказал Дэш. — Ты собираешься сказать мне, что выбранный тобою проект не имеет ничего общего с биологическим оружием.

— Разумеется, нет, — раздражённо сказала она. — Я решила взяться за основную проблему, решение которой позволит с лёгкостью найти решение для всех прочих проблем — и медицинских, и прочих.

Её синие глаза блеснули, даже в тусклом освещении.

— Есть предположения, что это за проблема? — с вызовом спросила она.

Кира посмотрела на него выжидательно. Очевидно, она хотела, чтобы он сам пришёл к правильному ответу. И терпеливо ждала, пока он это обдумывал.

— И что же? — неуверенно сказал он после почти целой минуты тишины. — Построить супер-продвинутый компьютер?

— Близко, — признала она.

И снова принялась ждать, пока он соединит звенья.

Дэш наморщил лоб, призадумавшись. Единственный способ облегчить решение проблем — иметь лучшие инструменты для их решения. Но если увеличение возможностей компьютера — ответ неверный, что же тогда? Когда ответ стал очевиден, его глаза широко распахнулись. В конце концов, она молекулярный нейробиолог, а не специалист по вычислительной технике.

— Усиление разума, — наконец, сказал он. — Человеческого разума.

— В точку! — просияв, воскликнула она, словно её порадовал малыш-вундеркинд. — Просто представь, что было бы, имей ты бесконечный разум. Неограниченную креативность. Тогда ты смог бы решить любую проблему, на которую обратишь внимание — решать моментально.

Она помолчала.

— Разумеется, такого понятия, как бесконечный разум, не существует. Но любые заметные улучшения разума и творческих способностей воистину оказался бы даром, который приносил и приносил бы новые дары. Разве есть проблема, ради которой мне стоило отказаться от этой?

— Ты намекаешь на то, что правда нашла её решение? — скептически спросил он.

— Да, — сдержанно подтвердила она, не проявляя, впрочем, ни особого триумфа, ни даже радости насчёт предполагаемого своего достижения.

— Это как? Типа, как в "Цветах для Элджернона"? — спросил он, зная: даже она не отважится заявить, что достигла такого усиления интеллекта, как в этом рассказе.

Уголки глаз Киры приподнялись в слабой улыбке.

— Нет. Мои результаты оказались гораздо более впечатляющими, — буднично сказала она.

 

12

Дэш был почти готов поверить в то, что она сумела несколько улучшить собственные интеллектуальные способности, но не в это.

— Это невозможно, — сказал он. — Даже для тебя.

— Отнюдь. У меня глубокие знания по нейробиологии и гениальная интуиция в области генной терапии. Дополним это целеустремлённостью в решении проблемы, пробами и ошибками — и это можно осуществить.

— Так что ты пытаешься сказать? Я что, разговариваю с человеком, у которого IQ на уровне тысячи? Или больше?

Кира покачала головой.

— Эффект преходящий. Сейчас я — обычная я.

— Очень удобно, — заметил Дэш. — Впрочем, у меня с собой всё равно нет теста IQ, — признал он.

Он подумал ещё немного и покачал головой.

— Я в это не верю. Мы развились, чтобы стать самыми разумными созданиями на планете. Уверен, у интеллекта есть предел. Если мы до него ещё не добрались, всё равно, нам до него наверняка осталось совсем недалеко.

— Ты что, шутишь? — с жаром откликнулась Кира. — Мы даже не подобрались к тому, чтобы представить себе потенциал человеческого мозга. Безо всякой оптимизации он уже быстрее и мощнее, чем самые продвинутые из построенных суперкомпьютеров. Но его теоретические способности просто потрясают: они в тысячи и тысячи раз выше, чем у суперкомпьютера.

— Мозг человека не быстрее, чем суперкомпьютер, — возразил Дэш. — Он, чёрт возьми, даже медленнее калькулятора за один доллар.

— Он не заточен на математику, — возразила Кира, покачав головой. — Мы же развились, помнишь? Всё, что заботит эволюцию — выживание и воспроизводство. Мозг оптимизирован для того, чтобы дать нам выжить во враждебном нам мире, и склонить его обладателя на секс. И точка. И когда речь заходит об озабоченности сексом, — весело заметила она, — мозги мужчин на это особенно оптимизированы. — И добавила, по-прежнему весело: — Не пойми меня неправильно, я не пытаюсь критиковать мужчин. Уверена, некоторые из наших предков-самцов не думали о сексе каждую минуту. Но эта их особенность имела склонность исчезать. И знаешь, почему?

Дэш промолчал.

— Потому что все дети получаются от похотливых парней, — с улыбкой сказала она.

В других обстоятельствах Дэш, возможно, вернул бы ей улыбку, но сейчас он не дал себе свободы выражения, продолжая сверлить Киру ледяным взглядом. Он заложник женщины-психопата, нельзя дать ей его очаровать.

— Как бы то ни было, — со вздохом продолжила она, явно разочарованная тем, что попытка внести в разговор нотку весёлости не увенчалась успехом, — вся штука в том, что мы не заточены на математику. Как взятие квадратного корня поможет нам убить льва или остаться в живых? Никак. Но что поможет — так это способность точно бросить копьё. Или уклониться от копья, летящего в нас от соседнего племени. И не забывай — в отличие от компьютера мозг контролирует каждое наше движение, дыхание, сердечный ритм, моргание глаз и даже наши эмоции. И это при том, что одновременно он получает огромные количества сенсорной информации — непрерывно. В одной твоей радужной оболочке глаза свыше сотни миллионов клеток, постоянно передающих в мозг визуальную информацию — в ультравысоком разрешении, добавила бы я. Если бы компьютеру пришлось отслеживать и управлять всеми функциями тела, при этом скачивая, обрабатывая и реагируя на безостановочный поток информации, он бы просто расплавится.

Вопреки своей воле Дэш был очарован. Может, она и правда дьявол, подумал он. Здесь он сражается за то, чтобы остаться в живых, и — необъяснимо, помимо своей воли, Дэш продолжал откликаться на неё как физически, так и интеллектуально.

— Круглый червь C. elegans полностью нормально функционирует с нервной системой, состоящей всего-навсего из трёхсот двух нейронов, — сказала Кира. — А ты знаешь, сколько нейронов в мозгу человека?

— Больше трёхсот двух, — сухо ответил Дэш.

— Сто миллиардов, — многозначительно сказала Кира. — Сто миллиардов! И их соединяют порядка ста триллионов синаптических связей. Не говоря уже о двух миллионах миль аксонов. По нейронным связям, словно шарики пинбола, безостановочно бегут электрические сигналы, создавая мысли и память. Возможное число нейронных связей, которые могут сформироваться в человеческом мозгу, в сущности бесконечно. Кроме того, работа компьютеров основана на бинарной системе. Ток может быть либо включен, либо выключен: один или ноль. Но мозг куда более гибок. Число возможных схем, которые мозг может использовать для вычислений, размышлений или изобретений, невообразимо превышает возможности компьютеров.

— Ладно, — сказал Дэш, кивая, поскольку руки его были по-прежнему прикованы к спинке кровати и не могли делать жесты. — Остальное может быть правдой или выдумкой, но ты эксперт в молекулярной нейробиологии, так что я принимаю твою точку зрения. У мозга потрясающий потенциал.

Он помолчал и затем, приподняв брови, спросил:

— Но как тебе получить к нему доступ?

— Хороший вопрос, — сказала Кира. — Будь ты на моём месте, ты бы начал с изучения разницы в архитектуре мозга гениев и людей с умеренным умственным расстройством.

— Что значит "умеренным"?

— С коэффициентом интеллекта от сорока до сорока пяти. Они способны к обучению до уровня второклассника. Диапазон человеческого интеллекта потрясающ: от серьёзно умственно неполноценных с IQ менее двадцати пяти до редких случаев IQ больше двухсот. Ещё до того, как появилась я, природа уже продемонстрировала пластичность человеческого мозга и человеческого интеллекта, — заметила Кира. — Также я изучила всё, что могла, об аутистах с незаурядными способностями в тех или иных областях.

— Это что, новый термин для идиотов со способностями?

— Именно. Как Дастин Хоффман в "Человеке дождя"?

Дэш кивнул.

— Я понимаю, о людях какого типа ты говоришь.

— Хорошо. Тогда ты знаешь, что бывают такие способные аутисты, которые в скорости вычислений ещё посоревнуются с твоим долларовым калькулятором, которые могут перемножать большие числа и даже моментально вычислять квадратные корни. Некоторые из них способны наизусть запоминать телефонные книги целиком, вот так, — щёлкнув пальцами, сказала Кира.

Дэш прищурил глаза, задумавшись. Действительно, способные идиоты демонстрируют перспективы потенциала человеческого мозга.

— В отдельной области они удивительно талантливы, но их эмоциональный интеллект находится на очень низком уровне, а их понимание и суждения плохи. Почему? Потому что они спаяны иначе, чем ты или я, — пояснила Кира. — Моей целью было понять генетические основы возникновения этих различий в нейронных соединениях. Картографировать различия между способными аутистами и нормальными людьми. И, в конечном счёте, найти способ временного вмешательства в нормальный мозг; чтобы получить способности таких аутистов, но по-другому, более полно, и без заметных недостатков. Не просто оптимизировать мозг на математику или запоминание, но на ум и креативность. Приложиться к потенциально практически неограниченным возможностям мозга.

— С помощью генной терапии?

— Верно, — сказала Кира. — Структура нашего мозга постоянно меняется. Каждая мысль, память, сенсорная информация, опыт — они в действительности вносят изменения в мозг — очень, очень слабые, почти неуловимые. Я узнала, что разница между мозгами способных аутистов и нормальных людей на удивление малозаметная. И, как при выпадении кристаллов из раствора, стоит сформировать в крошечной части мозга более эффективную, оптимизированную структуру, наступает цепная реакция, которая перестраивает остальное. В установке нейронных схем при изначальном развитии мозга участвует ряд эмбриональных генов, которые после рождения выключаются. С помощью генной терапии я смогла вновь активировать те гены, которые я хотела, в нужной последовательности и при заданном уровне экспрессии.

Она немного помолчала, позволяя Дэшу воспринять сказанное, посмотреть, появились ли у него вопросы.

— Продолжай, — сказал он.

— Я начала с экспериментов на грызунах. Воспользовалась для этого лабораторией "НейроКьюэ", работала поздно, чтобы держать работу в тайне.

— Почему в тайне? Этот подход имеет смысл — даже для такого недалёкого вояки, вроде меня.

— Дэвид, я слишком обстоятельно тебя изучила, чтобы купиться на "недалёкого вояку".

— Я повторю вопрос, — сказал Дэш. — Почему не действовать открыто?

— Этого мне бы хотелось больше всего, — сказала Кира. И стала загибать пальцы: — Во первых, другие учёные сочли бы это погоней за аистом в небе, которая совершенно точно не сможет увенчаться успехом. Во-вторых, Администрация по контролю за лекарствами и пищевыми продуктами дозволяет идти на риск внедрять инородные биологические или химические объекты в тело человека, но только в облегчение болезни или во избежание ухудшения состояния здоровья. Пытаться улучшить кого-то, с кем всё в порядке — для них это… В общем, это не одобряют.

— Слишком похоже на игру в Бога? — предположил Дэш.

— И это тоже. Но ещё это считается неоправданным риском. АЛП никогда не санкционировала бы такие работы. А без одобрения Администрации тестировать данный подход на людях незаконно.

— Даже на себе?

Кира кивнула.

— Даже на себе. Я рисковала своей карьерой и репутацией. Если бы кто-то выяснил, чем я занимаюсь, поверь, мне бы аплодировать не стали. Особенно в данном случае. Только подумай об этом — попытки изменить архитектуру мозга, сосредоточие души человека. Играть в господа Бога, как ты сказал. Здесь есть этические и моральные аспекты, которые довольно-таки сложны.

— Но ты не позволила, чтобы это тебя остановило, — осуждающе сказал Дэш.

Кира твёрдо покачала головой, но в выражении её лица мелькнула нотка сожаления.

— Нет, — со вздохом повторила она. — Я была убеждена, что смогу решить эту проблему. Я рисковала только собою. А потенциальная награда была сногсшибательна.

— Цель оправдывает средства?

— А что бы сделал ты? — оправдываясь, спросила она. — Представь на мгновение, что у тебя есть основания полагать, будто ты сможешь решить ключевые проблемы, стоящие перед человечеством, сможешь изобрести технологии, которые революционно изменят общество. Но для этого тебе придётся нарушить кое-какие из правил. Пойдёшь на это?

Дэш наотрез отказался от того, чтобы быть вовлечённым:

— Что сделал бы я, совершенно неважно, — сказал он. — Важно то, что сделала ты.

Кира не смогла полностью скрыть своё разочарование, но продолжила повествование на том месте, где от него отклонилась:

— Лаборатория "НейроКьюэ" была для меня идеальной. Мы работали над лечением болезни Альцгеймера, поэтому всё было уже готово к изучению интеллекта и памяти. Я воспользовалась всем, что узнала о мозге и способных аутистах, и разработала коктейли вирусных векторов со вставками новых конструкций генов. Микстуры, которые, как я считала, помогут мне достичь целей. Я протестировала смеси на лабораторных крысах.

— Мне бы хотелось думать, будто мозги крысы и человека сильно отличаются, — сказал Дэш.

— Было бы честным сказать, что они отличаются… слегка, — весело сказала Кира. — Но если ты спрашиваешь, достаточно ли они близки, чтобы результаты можно было переносить на людей, ответ таков: да, достаточно.

— Так что, ты сумела создать своего Элджернона?

— Да. Элджернон был мышью, а я по большей части работала на крысах, — отметила Кира, — но да. Крыса номер девяносто четыре проявила кардинальные улучшения в интеллекте. Следующий год я провела, совершенствуя смесь.

— И затем попробовала на себе.

Кира кивнула.

— И что — ты стала супер-гением?

— Нет. Это меня чуть не прикончило, — сказала она, сильно нахмурившись. Судя по её лицу, вспоминать об этом ей не нравилось. — Очевидно, мозги крыс и людей не абсолютно идентичны, — сухо заметила Кира. — И кто бы мог подумать?

— Так что же произошло, на самом-то деле?

Кира поёрзала в кресле, и на её лице возникло страдающее выражение.

— Имел место ряд отрицательных эффектов. Все их я описывать не стану. Полная потеря слуха. Кое-какие галлюцинации как от наркоты, странные сенсорные ощущения, подобные тем, что вызывает ЛСД. Убийственная головная боль, — сказала она и немного помолчала. — Но самое худшее — я обнаружила, что "перепайка" повлияла на работу автономной нервной системы. Дыхание и сердцебиение больше не были автоматическими. — Кира в ужасе покачала головой. — В течение трёх часов, пока длилась трансформация, мне приходилось сознательными усилиями заставлять сердце биться, а лёгкие вдыхать воздух, точь-в-точь как если бы тебе пришлось заставлять кулак сжиматься и разжиматься, снова и снова. И всё это — на фоне галлюцинаций, как от ЛСД. — Кира передёрнулась. — Это были самые долгие и ужасные три часа моей жизни — ничего подобного я никогда и близко не испытывала.

Дэш осознал, что полностью захвачен разговором.

— И результаты тебя не отпугнули?

— Чуть ли не отпугнули, — призналась Кира. — Почти. Но работа с крысами показала, что это процесс последовательных приближений. Первые семьдесят восемь крыс умерли, так что, по крайней мере, моё исследование дало мне достаточно правильное направление, чтобы я избежала этой участи — едва-едва, но всё же. Но, начиная с крысы семьдесят девять, я смогла постепенно усовершенствовать "перепайку" без фатальных исходов, и в итоге получила номер девяносто четыре.

— И поэтому посчитала, что сможешь продолжить это дело, в качестве лабораторной крысы используя себя?

— Именно. Следующие несколько экспериментов я проводила в камере сенсорной депривации. Так я избавилась от сенсорной информации, которая непрестанно бомбардировала мозг и акцентировала на себе нейронную сеть. Я смогла сфокусироваться на том, что происходит в креативных центрах моего мозга, — сказала она и помолчала. — На то, чтобы достичь текущего стабильного уровня интеллекта, у меня ушли ещё восемнадцать месяцев — с каждым разом я добавляла от пятидесяти до ста пунктов IQ. Чем сильнее я улучшала собственный уровень интеллекта, тем очевиднее становились дополнительные ходы к усовершенствованиям. С каждым новым уровнем проблемы, над которыми я до тех пор билась неделями, разрешались за считанные минуты.

Дэш задумался о её словах. Могла ли она взаправду показать настолько кардинальные улучшения? Может быть. Существование способных аутистов определённо указывало на достижимость такого результата. Как указала Кира, невозможно отрицать, что эти редкие индивидуумы могут с лёгкостью вычислять квадратные корни или запоминать целые телефонные книги. Сколько потребовалось бы самому Дэшу на то, чтобы сравниться с ними в этом отношении? Ответ прост: этому не бывать никогда.

История Киры была притянутой за уши, но пока что всё складывалось. Получали объяснения её ночные эксперименты в "НейроКьюэ", стало ясно, зачем ей в квартире камера сенсорной депривации.

— И твой IQ в конце концов?

— В самом конце не было способа его измерить. Самые сложные вопросы стандартного теста моментально получали очевидный ответ. Любое число на этой шкале перестало иметь значение.

Дэш подумал над этим.

— И как ты применяешь этот коктейль с вирусными генами?

— Поначалу это были инъекции. Но в конечном счёте я усовершенствовала процесс и нашла решение в гелевых таблетках. В сущности, это то же самое, что выпить смесь — за тем исключением, что таблетки удобнее и доставляют точно дозированное количество агента. Гель попадает в желудок, почти моментально растворяется, выбрасывая коллекцию генетически изменённых вирусов. Они моментально попадают в мозг и спустя некоторое, довольно короткое, время встраивают гены в клеточные хромосомы, которые быстро экспрессируются.

Дэш помолчал.

— Ты сумела избавиться от негативных эффектов.

Кира тяжело вздохнула.

— По большей части — да, — сказала она.

— То есть?

— Я утратила способность чувствовать эмоции. Я стала абсолютно аналитической, получала мысли в чистом виде, без какой-либо предвзятости или эмоциональной нагрузки. Эксперименты я проводила у себя в квартире, — пояснила она. — Я запиралась там и была одна, так что я не могу знать наверняка — быть может, имели место ещё какие-то изменения в личности, которые смогли бы заметить те, кто меня знает.

Кира опустила взгляд.

— Но у "перепайки" был один эффект, который меня особенно тревожит, — признала она.

Дэш выжидательно посмотрел на неё.

— На то короткое время, что длился эффект, мои мысли становились всё более и более… — сказала Кира и замолчала, словно пытаясь подобрать слово. Нахмурилась и обеспокоенно покачала головой. — Социопатичными, — взволнованно закончила она.

 

13

Дэш широко распахнул глаза. Кира Миллер снова его удивила. Она приложила столько усилий, чтобы убедить его в том, что она не социопат. С такой убийственной эффективностью ослабляла его решимость — и всё лишь для того, чтобы заявить такое.

— Очень удобно, — сказал Дэш. — Ты — идеальный гражданин. Вот только эта твоя процедура каким-то образом пробуждает в тебе психопата. Так?

Он был зол на себя за то, что на какое-то мгновение ей поверил.

— Послушай, Дэвид, мне было вовсе необязательно в этом признаваться. Но единственный путь к тому, чтобы ты начал мне доверять — если я буду с тобой абсолютно откровенна во всех отношениях. И — нет, я всё равно не совершала ничего из того, что тебе рассказал Коннелли. Только в мыслях. Не в действиях! — настойчиво сказала она. — Это была просто сильная предрасположенность, и они уходили, когда связи в моём мозгу возвращались в норму.

— Так расскажи мне об этом состоянии социопатии, — попросил Дэвид.

Кира нахмурилась.

— Для начала надо прояснить: "социопатия" — не совсем точное слово для этого состояния, — сказала она. — "Психопатия" или "мания величия" тоже не подходят, хоть они столь же близки. В сущности, это чистый эгоизм, дополненный абсолютным и полным отсутствием совести. Как хочешь, так и называй. Безжалостный эгоизм, так скажем.

— И отличие — в чём?

— В отсутствии элемента садизма.

Дэш немного подумал.

— Понимаю, — сказал он. — Мучить других само по себе тебя не развеселит, но если бы тебе пришлось на это пойти ради какой-то цели, тебя бы это совершенно не расстроило. Так, примерно?

Кира неохотно кивнула.

— Это утешает, — заметил Дэш с отвращением и, немного подумав, с подозрением добавил: — Это состояние "нечто вроде социопатии" кажется мне маловероятным побочным эффектом процедуры.

— До начала экспериментов я тоже так считала, — нахмурившись, сказала Кира. — А теперь я понимаю, что это больше похоже на естественное следствие улучшения интеллекта, чем на побочный эффект "перепайки".

— Это как?

— Концепция довольно-таки сложная. Если честно, когда мой интеллект находится на нормальном уровне, она мне не по зубам. Но я постараюсь в общих чертах обрисовать тебе суть, — сказала Кира.

Она собралась с мыслями и шумно выдохнула.

— Позволь мне начать с самого начала. Когда появились наши далёкие предки, они не были царём горы. Куда там! Им едва удавалось оставаться на горе. Предки человека были всего-навсего одним из тысяч и тысяч видов, сражавшихся за крошечную нишу на планете, кишмя кишевшей жизнью. Если бы тогда делались ставки, наши шансы на выживание, не на то даже, чтобы добраться до вершины пищевой цепи, были один к миллиону. Беззащитные. Медленные. Без естественного оружия.

— Но тут появился разум, — сказал Дэш.

— Именно. Белый медведь может спокойно обойтись и без него. Но мы нуждались в нём просто отчаянно. Разум был единственным спасением для наших предков, и они обрели его как нельзя более вовремя, — сказала Кира.

Она помолчала, со значением взирая на Дэша.

— И в терминах выживания разум означал хитрость, крайнюю жестокость, и абсолютный эгоизм, — продолжила она и приподняла брови. — Именно то, что ты мог бы счесть социопатией в её примитивной форме.

Дэш поразмыслил о гнусном поведении людей, которое ему довелось поведать за время службы в "Дельте". Он видел такое, от чего стошнило бы опытных патологоанатомов. Отрезание голов, прочие пытки, о которых невозможно говорить — это указывало на невообразимую жестокость. Без сомнения, насилие и жестокость — и жажда крови — присущи человеческой природе. Копни любое столетие в задокументированной истории, и найдёшь потрясающий набор жестокостей: массовые казни ни в чём не повинных людей, жестокие войны, рабство, пытки, массовые изнасилования и убийства, и прочие жестокости… их слишком много, чтобы игнорировать. Гитлер — лишь один пример из, по-видимому, нескончаемого парада мерзавцев. Человечество может завернуться в плащ цивилизованности, может притвориться, что тёмной стороны его природы не существует. Но враждебность и жестокость, которые вывели самого страшного хищника планеты на вершину пищевой цепи, всегда бурлили неподалёку, всегда оставались рядом — только протяни руку.

— Чтобы выжить, Homo sapiens развил в себе разум, а жестокость и эгоизм намертво вшиты в наши гены. Это с одной стороны, — сказала Кира и помолчала. — Но хитрость и безжалостный разум сами по себе были недостаточны. Наряду с разумом нам приходилось прибегать к помощи соплеменников, чтобы свалить мамонта. И наши мозги — они были настолько сложными, что после рождения человека им требовалось развиваться ещё долго. Человеческие младенцы оставались беспомощными куда дольше, чем любые другие на всей планете. Поэтому наш эгоизм нам пришлось умерить. Нам пришлось выработать некое чувство локтя, честности. И выживание детей и рода пришлось поставить выше нашего.

Сейчас Дэш оказался полностью вовлечён в разговор интеллектуально, на время позабыв, что решил с подозрением относиться к каждому слову и действию Киры.

— Так что те, кто был только эгоистичен, они вымерли со временем, — продолжила она. — Те, чьи мозги были спаяны на полную безжалостность, но кто при этом мог сотрудничать и работать в команде, выжили и получили потомков. И до сего дня в наши гены вшит хрупкий баланс чистого эгоизма в некоторых отношениях и чистого бескорыстия в других. Давай для простоты называть их крайними понятиями. Эгоизм назовём социопатией. Бескорыстие — альтруизмом.

— Так ты веришь в альтруизм? В то, что Авраам Линкольн был неправ?

Кира Миллер заинтригованно склонила голову и одарила Дэша одобрительным взглядом, оценив по достоинству его знакомство с историей, якобы случившейся с Линкольном.

В этой истории Авраам Линкольн ехал на поезде и обсуждал с попутчиком природу человека. Пассажир настаивал на том, что альтруизм существует, а Линкольн с жаром утверждал, будто все поступки людей продиктованы абсолютным эгоизмом. В ходе дискуссии Линкольн заметил на путях далеко впереди козлёнка. Он немедленно крикнул машинисту, чтобы тот остановил поезд, а потом вышел и бережно перенёс животное с рельсов. Поезд поехал дальше, и пассажир сказал: "Ну что же, Эйб, ты только что доказал мою точку зрения. Ты совершил абсолютно альтруистичный поступок". На это Эйб ответил: "Отнюдь. Я только что доказал мою точку зрения. Поступок был совершенно эгоистичным". Пассажир был в замешательстве. "Это как?" — спросил он. А Линкольн ответил: "Если бы я не сделал ничего, чтобы спасти бедное создание, я чувствовал бы себя просто ужасно".

Глаза Киры блеснули. Она обдумывала свой ответ.

— Глубокий вопрос, — сказала она. — Не знаю, насколько это важно, но я всё же полагаю, что Линкольн был прав. Впрочем, для целей нашего разговора — всё это лишь семантика. Альтруистическое поведение существует, оно вшито в наши гены. Является ли оно ещё одним аспектом эгоизма — это не относится к тому, что я хочу сказать.

Дэш приподнял брови.

— А именно?

— Я хочу сказать, что этот хрупкий баланс между конкурирующими полюсами социопатии и альтруизма может очень легко смещаться в ту или иную сторону. Признаю, некоторые люди рождаются с сильной генетической предрасположенностью к тому или иному, но большинство из нас балансируют на лезвии бритвы. Средний человек, который получает от других доброту и заботу, зачастую отвечает тем же. Тот же человек, получив лёгкий толчок в другую сторону, начнёт преследовать свои интересы даже за счёт других — и даже за счёт страданий своих же друзей и семьи. Для того, чтобы гарантировать существование человечества, чтобы стрелка весов слегка склонялась к альтруизму, человеческому разуму пришлось придумать религию.

— Придумать религию? — нахмурившись, переспросил Дэш.

— Именно. С тех пор появлялись тысячи разных религий. И сторонники каждой из них верят, что её основатели получили божественное откровение, а религиозная мифология всех прочих религий — бред. Почти все соглашаются с тем, что все прочие религии были придуманы, но не вот эта конкретная, с которой они родились.

Дэш решил не спорить.

— Продолжай, — сказал он.

— Большинство религий сходятся на том, что там, дальше, нас ждёт нечто большее, — продолжила Кира. — Что у людских страданий есть предназначение. Что после смерти нас ждёт некое продолжение существования. И всё это усиливает альтруистическую сторону человека. Почему бы не быть абсолютно эгоистичными теперь, когда для выживания нам, в сущности, не нужны кланы? Мы и в одиночку завалим мамонта. Ответ: потому что в следующей жизни нас ожидает награда или наказание.

Она помолчала, покачала головой.

— Но что, если бы ты абсолютно точно знал — когда ты умрёшь, на этом всё? Что после смерти нет никакой послежизни, абсолютно. Почему бы тогда не стать полностью эгоистичным? Если Бога нет, что тогда толку во всём? Ведь тогда нет ни хорошего, ни дурного, и остаётся только делать то, что сделает тебя счастливым. Жизнь так коротка — так почему бы не получить от неё максимум? И к чёрту всё остальное.

Лицо Дэша было задумчивым.

— Потому что даже если поверить в то, что никакой послежизни нет, альтруизм по-прежнему сидит в наших генах. В этом-то, по Линкольну, и соль: альтруизм даёт свою награду. Быть хорошими — от этого люди сами чувствуют себя хорошо.

— Отлично, — сказала Кира. — Это правда. Поэтому уверенность в том, что никакой послежизни нет, отнюдь не означает, что победу одержит чистая социопатия. Это не гарантировано. Но это определённо шаг в этом направлении.

Она помолчала.

— Кроме того, в нашем обществе есть законы. Поэтому даже придя к резонному заключению, что на самом деле ничто не имеет смысла, что добро и зло — понятия относительные, и вознамерившись стать абсолютным эгоистом, тебе придётся анализировать свои действия по шкале "награда-риск". Почему бы не украсть вон ту роскошную тачку, которая тебе так нравится? Одна из причин — если тебя поймают, ты сядешь. Есть риск того, что твой эгоистичный поступок приведёт к худшей жизни, чем поступок получше.

Дэш сощурил глаза.

— Если у тебя нет абсолютной власти, — отметил он.

Кира кивнула.

— В точку! Я не хочу прибегать к этому клише, его и без меня слишком часто используют. Но если ты не веришь в жизнь после смерти и можешь уйти от ответственности, делая всё что тебе захочется, социопатическое поведение станет всё более и более вероятным.

— Так вот в чём связь? — предположил Дэш. — В твоём улучшенном состоянии ты чувствуешь, что можешь делать всё, что захочешь?

— Именно. С интеллектом настолько продвинутым ты помимо своей воли чувствуешь своё превосходство, чувствуешь себя практически неуязвимым. И ты правда можешь уйти от ответственности почти за всё. И в то же время ты чётко осознаёшь суровую действительность. Бога нет. Жизни после смерти тоже нет.

Дэш воспринял в штыки это заявление.

— С чего вдруг улучшение разума автоматически превращает тебя в атеиста? — с вызовом спросил он.

— Изменения в архитектуре мозга превращает тебя в чисто интеллектуальное создание. Не остаётся места для веры — чего-то такого, что должно остаться, чтобы продолжать верить в Бога и жизнь после смерти.

— Так как тогда твой улучшенный интеллект справится с вопросом, откуда взялась Вселенная? Она наверняка должна была быть создана, а это подразумевает творца.

— Я не могу подобраться достаточно близко в понимании своих мыслей на этот счёт, когда я в другом состоянии. Но я точно знаю: когда мой интеллект усилен, я абсолютно убеждена в том, что Бог не существует, — сказала Кира. — Ты спрашиваешь, кто создал Вселенную. Тогда позволь мне спросить тебя: а кто создал Бога?

Дэш нахмурился.

— Бог вечен. Ему не нужен создатель.

— Неужели? — сказала Кира. — Тогда с какой стати создатель нужен Вселенной? Если Бог может существовать без творца, почему Вселенная не может? Неважно, с какой стороны подходить к этой проблеме, рано или поздно ты придёшь к тому или иному, что существовало без того, чтобы его создали. Что даже для усиленного интеллекта невозможно полностью осознать. Создать Бога для того, чтобы объяснить сотворение мира — не что иное, как удобный дешёвый трюк, если только ты не готов объяснить, откуда взялся Бог.

Она помолчала.

— И даже если, допустим, принять Бога как данность, с какой стати вездесущему и всемогущему созданию тратить время на то, чтобы создать человечество? Чем больший интеллект направляешь на этот вопрос, в отсутствие веры, тем больше ты уверяешься в том, что Бог — лишь выдумка человеческого разума, и ничего больше.

Дэш в раздражении несогласно помотал головой, но не стал упорствовать в споре.

— Значит, улучшенный интеллект меняет баланс сил в войне альтруизма и социопатии.

Кира кивнула.

— В таком состоянии требуется совсем мало усилий на то, чтобы оправдать любой эгоистичный поступок, который я только могу придумать, — сказала она. — Если на моём пути кто-то стоит, их убийство кажется совершенно логичным действием. Какая разница, умрут они сейчас или тридцать лет спустя? Что так, что эдак — существование не имеет смысла. Бог мёртв. Так почему бы мне не сделать то, что необходимо, чтобы раскрыть мой потенциал?

Она приподняла брови.

— Это тебе ничего не напоминает? — со значением спросила она.

В качестве неосновного предмета у Дэша в колледже была философия — без сомнения, Кира знала об этом из его досье. Дэш помрачнел.

— Воля к власти, Фридрих Ницше, — с сожалением сказал он.

Ницше возвеличил концепцию сверхчеловека. Не супермена Кларка Кента из комиксов, но человека, чьё чувство добра и зла базируется исключительно на том, поможет оно ему преуспеть или приведёт к краху. Добро — всё, что поможет ему раскрыть свой потенциал. Зло — всё, что ему мешает. Что хорошо? — Всё, что повышает в человеке чувство власти, волю к власти, самую власть. Что дурно? — Всё, что происходит из слабости.

Кира нахмурилась.

— Боюсь, так оно и есть, — подтвердила она. — В улучшенном состоянии, стоит тебе задуматься о любых "извечных" вопросах, ты быстро изобретаешь целую школу философии, после чего возносишь её на такой уровень, который не смогли бы понять величайшие из философов.

В комнате повисло долгое молчание.

— Но ты сказала, ты не действовала на основе этих социопатических стремлений, — в конце концов прервал его Дэш. — Это правда?

— До сих пор — да, — мрачно сказала она. — Присущее мне чувство альтруизма и стремлению к честной игре было достаточно сильным — впрочем, лишь на грани, — чтобы не дать мне действовать на основе этих побуждений. Но они достаточно сильны, — признала она. — Меня так и подмывало сбросить последние остатки мерзких неандертальских запретов и освободиться от всех моральных и этических ограничителей. Сильно подмывало, — сказала она с тревогой.

Дэш не знал, как на это ответить.

— Я уже довольно давно себя не улучшала, — мягко продолжила Кира.

— Боишься, побуждение станет слишком сильным, чтобы ты смогла ему воспротивиться? — спросил Дэш.

Кира кивнула. Уголки её рта приподнялись в невесёлой улыбке.

— Время от времени я думаю о себе как о Фродо из "Властелина колец". В моём случае власть кольца — почти необъятная креативность и интеллект. И, как для Фродо, моя ноша легко доступна, она висит у меня на шее всё время, только усиливая притягательность. Искушение воспользоваться ею, особенно сейчас, когда мне отчаянно нужно свежее прозрение, — оно почти непреодолимо.

Дэш ушёл в мысли. На самом деле он никогда не задумывался о кольце из трилогии Толкиена как ещё об одном проявлении старого клише относительно власти, но разумеется, это оно и было. Кольцо не делало злым его носителя; это делала власть, заключённая в нём.

— Власть развращает, — сказал он, не в силах устоять от цитирования того клише, которое избегала использовать Кира. — Абсолютная власть развращает абсо…

Эту фразу он так и не закончил. Со звуком, подобным звуку выстрела, дверь рванулась в сторону комнаты от резкого одновременного удара двоих мужчин с той стороны.

 

14

Дэш резко вскинул голову при внезапном вторжении, чуть не вывихнув руки в инстинктивной попытке принять защитную позу: безусловному рефлексу было плевать на то, что руки скованы за спиной. Одновременно с оглушительным треском выламывающейся двери комната моментально погрузилась во тьму: верёвка, которую Кира привязала к дверной ручке, с силой выдернула из розетки шнур лампы.

Инерция, с которой вторгшиеся выбили дверь, вынесла их в комнату с пистолетами наперевес — и здесь они налетели на растяжку, примерно в тот же миг, как их мозги отметили, что ничего не видно. Два всхрюкивания — и за этим последовали два громких удара о пол, через считанные секунды после начала атаки.

Они рассчитывали напасть так молниеносно, что даже если бы у девушки в руках был пистолет, она не смогла бы их остановить. Но не учли, что их действия могут вырубить единственный источник света в комнате, не подумали, что их встретит натянутая проволока.

Когда дверь выбили, Кира Миллер тоже вздрогнула от неожиданности. Но она быстро оправилась. Пока оглушённые нападавшие, растянувшись, лежали на полу, силясь понять, что свалило их с ног, и почему вдруг стало темно, Кира опустила на глаза инфракрасные очки ночного видения. Двое непрошеных гостей моментально нарисовались в них пылающими трёхмерными силуэтами, в высоком разрешении.

— Не двигаться! — рявкнула она.

Тот из нападавших, который был повыше, теперь полностью оправился от неожиданного падения. Девица не так умна, как им говорили, заносчиво подумал он. В комнате темно, как в могиле, но она по глупости выдала им козырь, заговорив и выдав своё местонахождение. Он проигнорировал её приказ — беззвучно поднял руку и нацелил пистолет в ту сторону, откуда исходил её голос.

Когда он был готов нажать на курок, она выстрелила из шокера ему в грудь.

Высокий мужчина дико содрогнулся всем телом и замер на полу, пока Кира в подготовке к новому выстрелу быстро втягивала обратно два электрода-гарпуна. Второй мужчина, не усвоив урока первого, начал бесшумно менять положение на полу, чтобы тоже попытаться напасть.

— То, что вы ничего не видите, — прошипела Кира, — не означает, что и я тоже.

Мужчина замер. Подобно своему парализованному напарнику, он предположил, что она его не видит и не может заметить его движений — глупое и потенциально фатальное предположение. Их предупреждали, что она очень умна, что её нельзя недооценивать.

— Именно, — самодовольно сказала она. — У меня очки ночного видения. Поэтому попробуем ещё раз. Не. Двигаться!

Последние слова она произнесла подчёркнуто, словно разговаривая с упрямым ребёнком.

С момента нападения разум Дэша стремительно работал, просчитывая возможности. Но он понял, что даже если бы смог освободиться, попытка сбежать была бы безнадёжной. Он видел не больше нападавших.

Из своей сумки Кира вытащила "глок" — уже с глушителем. Впрочем, учитывая грохот, с которым выломали дверь, ценность глушителя была сомнительной: в мотеле наверняка проснулись все до последнего постояльца, и некоторые из них сейчас наверняка звонили в полицию.

— Я навела на тебя пистолет, — сказала Кира. — Сколько с тобой людей, и где они находятся?

— Больше никого нет, — ответил мужчина, тряся головой. — Только мы.

Кира выстрелила. Пистолет с глушителем издал треск — и пуля пронзила мясистую часть бедра мужчины.

— Я спрошу ещё один раз — последний, — прорычала она. — Сколько ещё с тобой людей, и где они находятся?

— Один, — прохрипел мужчина, отчаянно пытаясь остановить кровотечение из ноги. — Занял снайперскую позицию перед входом, чтобы не дать тебе уйти. У него тепловизор.

Кира ничего не сказала. Она изменила настройки шокера и выстрелила. Второй содрогнулся и замер, потеряв сознание. Кира перезарядила шокер, ещё раз изменила настройку и вновь выстрелила в первого из нападавших, заставив и его потерять сознание. Затем вытащила из сумки лыжную маску из того же материала, что и её костюм, и натянула её поверх очков ночного зрения. Материал натянулся, облегая её лицо и нос, идеально подогнанный под очки. Он не оставил открытым ни малейшего участка кожи.

— Чёрт! — раздражённо сказала она. — Нам нужно было больше времени. Они не должны были отыскать нас быстрее, чем через пять или шесть часов. К тому времени мы бы давно скрылись.

Кира говорила с отчаянием, скорее обращаясь к себе, а не к Дэшу. Имея дело с двумя нападавшими, она полностью себя контролировала, но сейчас была в смятении, словно испытала страшную потерю. Дэш по-прежнему ничего не видел, но он ясно слышал это в её голосе.

— Мне нужно отсюда убираться. Сейчас же, — сказала она, несколько секунд помолчав. Дэш отметил, что теперь в её голосе опять не осталось и намёка на уязвимость. — Я не могу доверять тебе несвязанному, и у меня нет времени на то, чтобы тащить тебя с собой.

Сердце Дэша бешено билось. Так что она теперь с ним сделает? Может, решит всадить ему в голову пулю, прежде чем уйти? Дэш знал: она намерена выйти на ту сторону мотеля, через соседнюю комнату. Кира всё невероятно тщательно спланировала. Как она и ожидала, нападавшие вели наблюдение только за дверью в передней части мотеля, полагая, что это единственный её выход.

— А что если он солгал? — в отчаянии спросил Дэш. — Что если с той стороны тоже прячется снайпер?

— Он промажет, — просто ответила Кира. — Меня с головы до пят закрывают костюм, очки и лыжная маска — они полностью блокируют тепло. Для тепловизоров снайперов или воздушного наблюдения я невидима.

Дэш покачал головой.

— Этого не может быть, — сказал он. — Военные пытаются разработать что-то подобное уже многие годы. Такой технологии нет.

— Теперь есть, — спокойно ответила Кира.

Дэш распахнул глаза. Неужели это правда? Если ей верить, Кира кардинально улучшила собственный интеллект. Она что, обратила свой продвинутый гений на то, чтобы стать недоступной для тепловизоров? Если так, тогда это во многом объясняет, как она умудряется оставаться в США и так долго избегать поимки.

Пока эти мысли проносились в голове у Дэша, Кира приблизилась к нему и быстро перепилила ножом его путы, освобождая его руки — и быстро отскочила, несмотря на то, что была вооружена и имела преимущество зрения.

— Мне нужно бежать, — торопливо сказала она. — Нож и пистолет я оставлю в ванной соседней комнаты. К тому времени, как ты туда доберёшься и освободишь ноги, я уже воспользуюсь той форой, которая мне нужна.

Дэш позволил себе выдохнуть. Она что, правда позволит ему уйти?

— Проклятье! — фыркнула она ещё раз. — Я ещё так много всего не рассказала. Мы должны были уйти отсюда вместе, союзниками!

Но Кира быстро оправилась.

— Они знают, что я пошла на риск тебя похитить, — быстро-быстро заговорила она, — но неясно, как это интерпретируют. Они могут решить тебя убить, но могут и воспользоваться тобой. Впрочем, даже если ты думаешь, что всё сказанное мною, до последнего слова, ложь… Не доверяй никому! От этого зависит твоя жизнь. И будь готов ко всему, — с тревогой предупредила она его.

Кира забрала сумку и рванулась в соседнюю комнату. Проведя в ванной секунд десять, отперла внешнюю дверь соседней комнаты.

— Нам придётся закончить этот разговор в другой раз, — крикнула она Дэшу через дверь, разделяющую два номера.

Повисло молчание.

— Будь осторожен, Дэвид, — горячо добавила она. — Надеюсь, ты правда столь же хорош, как я о тебе думаю.

С этими словами Кира Миллер открыла дверь и шагнула в ночь.