Её щёку пощипывало, словно статическим электричеством. Роза отталкивалась назад, отчаянно пытаясь не коснуться камня. Но сантиметр за сантиметром Софья толкала её голову дальше, запутав обе руки в волосах Розы. Роза схватила одежду Софьи и попыталась её оттолкнуть, но остановить её было невозможно.

Поэтому Роза перестала даже пытаться. Вместо этого она расслабила ноги и неожиданно упала назад, а не вперёд. Её лицо всё ещё было в опасной близости от гладкой поверхности холодного камня, но во время её падения Софья вскрикнула от неожиданности и испуга. Её руки отпустили голову Розы. Упав, Роза вывернулась в сторону, стараясь держаться от камня подальше. В то же время она не отпускала одежду Софьи, тоже пытаясь завалить её, вперёд и вниз.

Вывернувшись, Роза увидела, как Софья налетела на камень. Отползая по вытоптанному снегу, она оглянулась, услышав как Софья вскрикнула от боли и ужаса. Софья отшатнулась от камня, прижимая руки к лицу, словно обжегшись.

Роза не стала разбираться, что за рана была у Софьи. Она поднялась и, поскальзываясь в снежной каше, поковыляла к машине.

Распахнула дверь и ввалилась вовнутрь. Захлопнула дверь, но тут же появившаяся Софья потянула её снова на себя. Роза крепко вцепилась в дверь, а затем позволила ей чуть-чуть приоткрыться, чтобы сильнее захлопнуть, и повернула ручку замка. Пожалуйста, пусть у неё не будет ключа, – думала она.

Ключ оказался всё ещё в зажигании. Облегчённо всхлипнув, Роза повернула его. Двигатель заскрипел и кашлянул, но не завёлся. Она снова повернула ключ.

И тут треснуло лобовое стекло.

Софья стояла на коленях на капоте и била по стеклу рукояткой фонарика. С каждым ударом новая трещина. Ещё пара ударов, и стекло разобьётся. Лицо Софьи скривилось от ярости, она занесла фонарик для очередного удара обеими руками, как кинжал.

Роза смотрела на неё. Она стала такой старой. В ней всё ещё узнавалась Софья Баринская, но на двадцать, тридцать, сорок лет старше: волосы седые, лицо дряблое и в морщинах. Как у Валерии. Зубы были чёрные и кривые. Фонарик бил и бил по стеклу.

Наконец, двигатель завёлся. Роза даже не осознавала, что продолжала поворачивать ключ. Но дальше она не медлила. Она включила заднюю передачу, и машина дёрнулась назад, скользя по обледеневшей земле. Потеряв равновесие, Софья упала. Но ей удалось удержаться на капоте. Позади машины был круг камней, так что ехать дальше назад было некуда.

Первая передача. Вновь буксуя, машина пыталась сменить направление. Роза чувствовала, что под передними колёсами образуются ямы. Поворот руля. Всё равно на месте. Фонарик вновь занесён для удара.

Затем одно из колёс вцепилось в грунт, и машину повело в сторону. Второе колесо тоже перестало буксовать, и машина дёрнулась вперёд, к дороге. Софья снова потеряла равновесие, её постаревшее лицо уткнулось в лобовое стекло, морщины на лице словно повторяли трещины стекла.

Машину понесло юзом, затем она сползла на узкую дорогу, ведущую вниз. Софья была по-прежнему на капоте, одной рукой она барабанила по стеклу, а другой держалась, чтобы не упасть. Фонарик выпал. Самая большая трещина стала ещё длиннее. Стекло подалось. В этот момент машина выехала на более хорошую дорогу, и Роза нажала на тормоз.

Размахивая конечностями и полами шубы, Софья свалилась с капота. Роза резко нажала на газ, отчего двигатель чуть не заглох. Машина рванула вперёд, врезалась в пытавшуюся встать на ноги Софью, и отбросила её на обочину.

В боковое окно Роза заметила, как та с трудом встала на ноги и, шатаясь, пошла. Прямо в направлении приземистого серого здания института – единственного места, куда Роза могла обратиться за помощью. Стоит ли рискнуть? А какие ещё есть варианты?

– Местные жители мне не поверят, – сказала она вслух, продолжая ехать по дороге. – А если и поверят, то только потому, что и так это знают. Может быть, они и сами такие же.

Можно поискать Джека, но он сейчас может быть уже где угодно, а возвращаться к докам и светящимся кляксам ей не хотелось. Ей нужно где-то спрятаться, в каком-нибудь безопасном месте, где есть телефон или другой способ связаться с Доктором и предупредить его.

Институт, значит, не годится, бар и доки – тоже. Она вспомнила подходящее место.

Даже в красном аварийном освещении Разул казался бледным.

– Можно спрятаться в одном из отсеков, – прошептал он. – Подождать, пока они уйдут.

– Кем бы они ни были, – тихо сказал Джек.

– И если они вообще уйдут, – заметил Сергеев. – Они могут обыскать каждый отсек. Мы окажемся в ловушке.

– Мы уже в ловушке! – прошипел Разул.

– Судя по звуку, оно на мостике, или как там это на подлодках называется, – сказал Джек.

Он рассчитывал, что Разул скажет, как это правильно называется, но тому было не до терминов. Он выронил счётчик Гейгера и весь дрожал.

Со стороны кормы доносился громкий скользящий звук. Больше не оставалось сомнений в том, что существ два, и что они сближаются.

– Я его вижу, – прошептал Сергеев.

Он указал на узкий коридор, уходящий к главному люку, единственному выходу. Бледно-голубая клякса протискивалась к ним, мерцая в аварийном освещении. Она почти заполнила собой коридор, прощупывая дорогу перед собой длинными щупальцами.

– Может ли оно видеть? – спросил Джек. – Или слышать?

– Да какая, к чёрту, разница? – сказал Разул.

Он снял с плеча автомат, прицелился, и выстрелил по ужасному существу. В замкнутом пространстве выстрелы были невообразимо громкими. Эхо многократно переотражалось в металлическом коридоре.

На теле существа появились маленькие тёмные проколы. Но только лишь появившись, они сразу исчезли. Существо как ни в чём ни бывало ползло дальше.

– Всё равно, что в холодец стрелять, – сказал Джек. – Не трать патроны.

– Нам мимо них не пройти, – сказал Сергеев.

Существо остановилось возле раскрытой переборки. Щупальце пролезло в дверь, ощупывая всё вокруг.

– Может, мы сможем не касаться его? – спросил Джек.

– Я бы так не рисковал, капитан.

– Надо что-то сделать, – протестовал Разул. – Нельзя же просто стоять тут!

Сергеев смотрел им за спины, в другую сторону коридора. Джек увидел, как тот глубоко вдохнул, и тоже повернулся посмотреть туда.

С другой стороны коридора ещё одно существо ползло к ним.

– Ты прав, здесь оставаться нельзя, – сказал Джек.

– К сожалению, больше нам деваться некуда. Они захватывают почти всю ширину прохода. Мимо них нам не пройти.

– Тогда полезли вверх, – сказал Сергеев. – Прижмёмся к потолку.

– Вверх? – голос Разула дрожал. – Ты с ума сошёл?

– Места может хватить, – соглашался Джек. – Можно держаться за трубы.

– Подождать наверху пока они проползут.

– Они нас увидят, – сказал Разул.

– Мне кажется, они слепые, – сказал Джек.

– Кажется?

– Слушай, у тебя есть идея лучше? Если да, то самое время ею поделиться.

– Поздно, – тихо сказал Сергеев. – Может быть, они могут нас слышать и понимают нас?

Существо, ползущее с кормы подводной лодки, вытянуло щупальца вверх и в стороны. Оно прощупывало трубы, идущее под потолком коридора. По мере того, как существо прощупывало все закоулки, трубы тарахтели и звякали.

– Хорошая была идея, – сказал Джек. – Значит, нам нельзя ни вверх, ни по коридору. Если бы могли... – он замолк.

Сергеев посмотрел на него, всё поняв.

– Давайте, быстро!

Разул какое-то время смотрел на них, но, поняв, что они делают, нагнулся помогать.

Вместе они подняли несколько металлических панелей пола. Это получилось не сразу, так как по краям панели были вставлены в пазы. Чтобы освободить панели, их нужно было повернуть. Они представляли собой сетки, прикрывающие пространство под полом. Места под ними было ровно столько, чтобы можно было там лечь. Если они успеют.

Существа подползали всё ближе, впереди них двигались их щупальца. Разул вздрогнул, когда одно из щупалец шлёпнуло рядом с ним.

– Залезаем, быстро, – сказал Джек, когда панели были сняты.

Разул скользнул вниз, а Сергеев закрыл над ним панель. Пошевелиться там негде, но сейчас не время для клаустрофобии, – решил Джек. Он задвинул на место две панели над Сергеевым.

Самому залезть в полость и задвинуть сверху панели было непросто. Заползая вовнутрь, Джеку пришлось держать последнюю панель над собой, а затем медленно положить её над своим лицом. Она почти касалась его, и ему пришлось повернуть голову набок. Холодные выступы полости давили. Щупальце хлестнуло поверх панели и скользнуло обратно поверх сетки, словно кто-то волочил водоросли. Запах был тоже как у водорослей: солёный, сырой, и затхлый.

Затем над ним оказалось само существо. Бледно- голубое свечение его тела сменило красное аварийное освещение. Существа почти доползли друг до друга. Поймут ли они, куда делась их добыча? Или они отправятся охотиться в другое место? Когда щупальца нащупают вместо людей другие щупальца, что они будут делать?

Существо остановилось. Остановилось прямо над Джеком. Он был в ловушке под инопланетной кляксой-убийцей, и их разделяла только металлическая сетка. Вес существа продавливал его желеобразное тело в отверстия панели пола. Блестящая, мокрая голубая плоть медленно, но уверенно приближалась к лицу Джека.

Вопль раздался эхом по всей подводной лодке. Несколько мгновений спустя, к воплю добавился звук сдираемых и отбрасываемых в сторону панелей – существа добирались до своей добычи.

Доктор приветливо помахал рукой двум солдатам, стоявшим на посту у ворот. Если они и удивились тому, что за его и Алекса джипом ехал экскаватор, то не подали виду.

– Он с нами, – крикнул Доктор, когда они остановились возле здания.

Валень спросил, можно ли ему похоронить тело сына. Просьба была вполне естественная, но ни Доктор, ни Алекс не соглашались. Они согласились только дать ему попрощаться. Алекс пытался предупредить Валеня, что это будет неприятно, но не было понятно, слушал ли его вообще Валень.

– Вы не можете сделать так, чтобы он выглядел... пристойно? – спросил Алекс, когда экскаватор шумно ехал вслед за джипом.

– В смерти нет ничего пристойного, – сказал Доктор.

– Что-нибудь. Отец не должен видеть своего сына таким.

Доктор вспомнил чахлое, истощённое тело и согласился.

– Не знаю даже, что я могу сделать, – признался он.

– Хоть что-нибудь.

По крайней мере, он мог убрать скальпели и другие инструменты, и накрыть бедного парня простынёй.

– Я задержу Валеня на несколько минут у себя в кабинете. Дам вам время.

Доктор кивнул. Беспокойство этого человека было странным, учитывая, что Валеню не нравилось даже его присутствие. Странно, но похвально.

Доктор сделал всё, что мог, хотя это было и не много. Он успокоил себя тем, что Валень – могильщик. Он знает, что труп есть труп. Наверное, он уже видел других жертв. Хотя ничто не могло приготовить его к такому.

Через несколько минут у двери лаборатории появился Минин.

– Готово?

– Насколько это вообще возможно.

Минин сглотнул. Он выглядел загнанным, глаза пустые и усталые.

– Я дал ему выпить. Всё, что я мог для него сделать.

– Почему вас это волнует? – спросил Доктор.

Минин пожал плечами:

– Это мои люди. Это мой дом. Мне не всё равно.

Больше он ничего не сказал.

Доктор пошёл с ним к нему в кабинет. Валень сидел у стола, просматривая папки с документами. По резкому вдоху Минина Доктор понял, что Минин это не предусмотрел.

Старик поднял взгляд; его щёки были мокрые от слёз.

– Мне не разрешили посмотреть на тело Владимира, – сказал он. – После того, как он застрелился, когда вы довели его до самоубийства. Так, во всяком случае, мы думали. Мне не разрешили попрощаться, – он помахал документом, край которого помялся у него в руке. – Теперь я знаю, почему.

Минин ничего не сказал, но его и без того бледное лицо стало ещё белее. Он шагнул в сторону, пропуская выходящего Валеня.

– Отведите меня к сыну, – сказал Валень Доктору. – Больше никакой лжи, никакого обмана.

Доктор аккуратно забрал у него документ. Разгладив, он быстро осмотрел его и отдал Минину. Затем повёл Валеня в лабораторию.

Доктор знал, что у себя в кабинете Минин аккуратно вернёт документ в папку. Отчёт о вскрытии тела Владимира Чедакина. Отчёт, в котором говорилось, что, не смотря на официальную версию о самоубийстве, умерший не мог сам выстрелить себе в затылок.

Роза припарковала машину за зданием, чтобы не привлекать внимание. Входная дверь была открыта, и она зашла в типичное сельское отделение милиции с небольшой приёмной комнатой и столом. За столом была ещё одна дверь, в главную часть здания. Она была заперта.

Телефон не работал. Может быть, что-то нужно сделать, чтобы он соединился? Она попробовала набрать девятку, как в телефонах у неё на работе. Всё равно ничего. Ни одна из цифр ничего не дала, и Роза сдалась. У неё, конечно, был с собой мобильный, но она понятия не имела, какой в этой части России код (даже если бы она нашла список местных номеров, который смогла бы прочесть). А цифры у русских такие же? Буквы же у них другие. Могла ли она теперь читать на русском так же, как понимала его на слух?

Слишком много вопросов. Ответы, объясняющие преображение Софьи, если и есть где-нибудь, то в её доме. Возле двери Роза какое-то время колебалась. Она вспомнила прижатое к лобовому стеклу оскалившееся кровожадное лицо этой женщины, когда та пыталась проломиться к Розе. Она вспомнила о своём собственном лице, когда оно было в опасной близости к камню. И она открыла дверь пинком ноги.

Мебели внутри почти не было. Лампочки висели без абажуров. Дорожка на полу была стёртая. Всё было старым и ветхим. Она быстро пробежалась по комнатам, проверила ящики стола, открыла шкаф на кухне. Абсолютно ничего. Во всяком случае, ничего необычного.

Пока она не дошла до второй спальни. Там не было ни кровати, ни шкафа, ни комода. Посреди комнаты на голом дощатом полу стояло что-то вроде кресла стоматолога. Какие-то трубы и шланги шли от него к стоящему сзади цилиндрическому металлическому устройству. От него тонкие трубы шли к стене и уходили в пол. Над креслом был куполообразный наголовник. Какой-то гибрид наушников и фена из парикмахерской.

Роза обошла вокруг кресла. Затем спустилась вниз, чтобы проследить трубы. Они нашлись в углу кухни. Роза проследила их вдоль стены, сквозь стену в соседнюю комнату, затем наружу, в прихожую. В конце концов, они исчезали за деревянными досками, которыми была обита нижняя часть лестницы. И теперь, посмотрев с близкого расстояния, Роза увидела там дверь: не было ни ручки, ни замка, о двери намекали лишь металлические петли и то, что несколько досок были обрезаны на одном уровне.

Вот только открываться дверь не хотела. Роза сломала ноготь, пытаясь её подцепить. Выругавшись, она снова надела перчатки.

Затем услышала стук входной двери. Подмога? Или нет? Роза бросилась в кухню в поисках чего-нибудь, чем можно было бы защититься, хоть чего-нибудь! На столе, рядом со старой деревянной доской для нарезки и куском черствого хлеба, лежал зазубренный нож, но Роза понимала, что не сможет воспользоваться им. Она спряталась за дверью, наблюдая в щель за тем, как в прихожую зашла Софья.

Баринская хромала, почти ползла. Почему она вернулась? Она выглядела абсолютно разбитой, от одного взгляда на её лицо Роза чуть не вскрикнула. Чуть. Если бы на Баринской не была та же самая одежда, её можно было бы принять за другую женщину. За её бабушку. Или прабабушку. Древняя, кожа сморщенная, тело сжавшееся и слабое. Дышала она с громким свистом.

Старуха доковыляла до потайной двери под лестницей.

– Ты там, внизу? – прохрипела она. – Ты нашла его?

Роза подалась назад, понимая, что Баринская обращалась к ней, знала о её присутствии.

Софья Баринская надавила всем своим весом на доски, и дверь раскрылась. Она заглянула вниз, в темноту, думая о чём-то. Казалось, что она вот-вот рухнет. Затем она снова закрыла дверь и поковыляла вверх по лестнице.

Роза прижалась спиной к стене, отчаянно пытаясь не попасться на глаза, хотя и сомневалась, что эта женщина сейчас в состоянии что-то ей сделать. Тяжело дыша, женщина поднималась по ступеням вверх.

В конце концов Роза прокралась в прихожую. Лестница была пуста. Сверху доносился звук работы какого-то аппарата. Почти не дыша, она поднялась по лестнице, прижимаясь к стене, и надеясь, что ступени своим скрипом не выдадут её присутствие.

Звук доносился из второй спальни. Роза рискнула заглянуть за дверь, лишь мельком. Один взгляд – и Роза отпрянула назад.

Этого было достаточно.

Софья Баринская сидела в кресле, надев наголовник. Единственного взгляда Розе хватило, чтобы всё понять. Она увидела, как удовлетворённо дрожит тело молодой женщины. Её юное лицо торжествующе улыбалось. Из-под наголовника выбивались пряди тёмных волос. Сквозь неё, оживляя, текла жизненная сила. Делая её снова молодой.

Как можно быстрее, и как можно тише, Роза вернулась вниз. Она подбежала к потайной двери и нажала на доски там, где это делала Софья.

Дверь раскрылась как раз в тот момент, когда гул оборудования наверху затих. Роза зашла вовнутрь, чуть не упав в темноту по крутым ступенькам. Она закрыла за собой дверь, перекрыв то немногое количество света, которое у неё было, и медленно, осторожно пошла вниз.

Ступени казались бесконечными. Но в конце концов они закончились. Роза опёрлась рукой на стену, и её пальцы на что-то наткнулись. Она ощупала это – выключатель. Стоит ли?

Затаив дыхание, она нажала на него, и загорелся свет. Лампы висели вдоль свода тоннеля – лампы без абажуров, с кустарной проводкой, старые и пыльные. Некоторые из них перегорели, но их не заменили. Но хватало и оставшихся. Теперь Роза видела, что находится в тоннеле, вырубленном в холодной земле. Стены были укреплены деревянными досками. Доски были старыми и прогнувшимися. Некоторые совсем сгнили. Пол представлял собой утрамбованную землю, а потолок, похоже, был когда-то давно наспех обит досками.

Теперь, когда Роза видела, где она, и когда Софья узнает о её присутствии, спустившись вниз и увидев включённый свет, Роза оставила предосторожности и побежала. Ей казалось, что она бежала вечность. Тоннель вёл немного вниз, и она понятия не имела, в каком направлении он идёт. Но должен же он куда-нибудь вывести. А чем дальше, и чем быстрее она уйдёт от Баринской, тем лучше. Чем быстрее она найдёт выход наружу, тем лучше.

Тоннель закончился чем-то, похожим на дверь банковского хранилища, с запирающим колесом и засовами. Роза потянула засовы. Они двигались легко, значит, дверью пользовались часто. Колесо вращалось так же легко.

Роза потянула тяжёлую дверь на себя, отклонившись назад, чтобы приложить свой вес. Затем она вошла вовнутрь и осмотрелась.

– Быть того не может! – прошептала она.

Голубоватая плоть приближалась к Джеку, и он как можно сильнее вжался в пол. Неожиданно существо покатилось вперёд, его провисавшая голубая плоть втянулась обратно сквозь решётку и последовала за телом. Как только оно уползло, Джек поднял панель и вылез. Впереди вопли резко стихли, словно их выключили.

Как можно тише, Джек снял соседнюю панель. Он приложил палец к губам, увидев Сергеева, смотрящего на него испуганными глазами. Сергеев кивнул, насколько это было возможно в ограниченном пространстве. Они искали добычу по звуку: Разул вскрикнул, и его нашли.

Существо лежало на панели, прикрывавшей ноги Сергеева. Джек просунул руки Сергееву подмышки. Затем потянул его, вытаскивая настолько, чтобы Сергеев смог отталкиваться сам. Они быстро ушли по коридору прочь от существ.

– Разула уже нет, а мы по-прежнему не можем выйти, – прошептал Сергеев. – Они между нами и люком.

– Я их могу увести, – сказал Джек. – Зайди в один из отсеков. Если они услышат меня и погонятся за мной, но не станут задерживаться и проверять его. Надеюсь, – тихо добавил он.

Сергеев качал головой:

– Я их уведу. Я солдат, я готов к смерти. Вы, в разведке, бесхребетные, – он слабо улыбнулся, – а судя по тем трупам, именно хребет их и интересует.

– Хороший довод, – согласился Джек. – Но я старше по званию. Нравится тебе или нет, я командир и у тебя есть приказ. Лезь в отсек.

Он раскрыл ближайшую дверь и затолкал туда Сергеева. О шуме при этом он уже не волновался. Так же, как и о том, что существо впереди него медленно поползло по коридору. Вначале медленно, затем всё быстрее. В этом, собственно, и была его идея.

Сергеев стоял в двери и протестовал. Но Джек махнул ему, чтобы он замолчал.

– Будешь возражать – погибнем оба. Зайди и закройся!

– Есть.

Поколебавшись, Сергеев отстегнул от пояса кобуру. Обмотав ремень вокруг пистолета, он дал его Джеку:

– Вдруг поможет.

Джек кивнул. Они оба знали, что не поможет. Но этот поступок был важен заключавшимся в нём доверием.

– Спасибо. Верну потом.

И снова они оба знали, что этого не будет. Но Сергеев кивнул, отдал честь, и шагнул в отсек.

Джек побежал, топая ногами и прислушиваясь к звуку своих торопливых шагов, эхом разносящихся по металлической подводной лодке. Надеясь, что оба существа пойдут за ним.

И очень скоро коридор закончился широким, невысоким помещением в конце подлодки. Один, в конце пути.

– Какого чёрта ты делаешь, Джек? – спросил он громко, оглядываясь в поисках возможности сбежать.

Никаких вариантов.

Что же, если ему суждено умереть, то можно, по крайней мере, отсрочить этот момент как можно сильнее. В это помещение вела тяжёлая круглая дверь. Она заржавела открытой, но, упёршись в переборку, Джеку удалось её сдвинуть. Дверь закрывалась, но очень медленно. Голубое свечение перевалилось через порог и вползло в комнату. Ещё немного. Щупальце вытянулось вовнутрь, ощупывая всё вокруг, пройдя в воздухе над головой Джека. Он толкнул сильнее – последнее усилие.

Тяжёлая дверь сорвала ржавчину и неожиданно легко повернулась на петлях. С громким стуком она захлопнулась, и Джек повернул колесо замка. Из-за двери доносился дьявольский визг боли и ярости, едва заглушаемый толстым металлом.

За спиной Джека по помещению носилось, извиваясь, отрубленное щупальце. Оно ударило по подставке для торпед. Подставка рухнула, и тяжёлые цилиндры покатились по полу. Один из них придавил собой конец щупальца, и оно билось в агонии, постепенно слабея. Джек тем временем убегал от катящихся боеприпасов, надеясь, что они не взорвутся.

Наконец, стало тихо. Джек сел на одну из торпед и вздохнул.

– Что за жизнь, – пробормотал он.

Он посмотрел на дверь. Она дрожала: находившиеся за ней существа пытались пробиться сквозь неё.