Большинство людей лгут. Постоянно лгут в мелочах: себе, окружающим, чиновникам, начальникам, лгут женам, мужьям и детям. Участники проекта лгали мне — что неудивительно, учитывая их сферу интересов и то, с какой легкостью они отвечали на вопросы незнакомого человека. Важен был не сам факт и даже не частота лжи и ее наглость. Важно было, как их ложь относится к делу. Поэтому я провела остаток понедельника и весь вторник, проверяя и перепроверяя биографии и факты, ища ложь, которая бы что-то значила, нестыковки в историях, которые могли указать на того, кто передвинул силовую линию, помог полтергейсту разрастись или скомандовал «фас». Такман ошибся: никто его проект не саботировал, по крайней мере при помощи механики. И еще я была уверена, что он скрыл от меня истинную причину, по которой меня пригласил. Куски головоломки не желали складываться; чем дольше я думала, тем сильнее запутывалась, и мне это совсем не нравилось. И потом, занявшись биографиями участников, я свела к минимуму вероятность случайной встречи с Солисом, которому еще только предстояло допросить тех, с кем я уже закончила, а также самого Такмана.

Во вторник утром я прогулялась вверх по холму до окружного архива и запросила нужные файлы. Сделала несколько телефонных звонков. Просмотрела микрофильмы и оплатила ксерокопии. Изучила каждый клочок бумаги, полученный от Такмана, и все, что я собрала с тех пор. Стопка странностей оказалась тоньше, чем я ожидала, но не менее интересной.

Выяснилось, что у многих участников группы есть свои скелеты в шкафах. Патриция проходила курс лечения от депрессии и других психологических проблем после рождения последнего ребенка — каких именно проблем, не уточнялось. Однажды она подавала на развод, но через несколько дней забрала заявление без объяснения причин.

И у Кена, и у Иена было по нескольку приводов в полицию Сиэтла; на каждого хранилось по небольшому досье. Иена арестовывали, когда он был подростком, поэтому его досье закрыли — если не считать жалобы на сексуальные домогательства, поданной в ТСУ: одна из живущих в общежитии студенток заявила, что Иен к ней приставал. Дело не вышло за стены университета, и в ТСУ отказались разговаривать на эту тему. После того что я услышала от Аны, обвинения меня не удивили. Еще я наткнулась на странную записку из общества защиты животных — письмо, где говорилось о давнишней жалобе и о том, что не было принято никаких мер. Согласно досье Иена, его семья много переезжала, когда он был ребенком. Это объясняло, почему жалоба на жестокое обращение с животными зависла на стадии рассмотрения. Я так и не смогла найти ни одного из его школьных знакомых. Родители Иена переехали в Айдахо. Во время телефонного разговора я не добилась от них ничего вразумительного. Они не особо обрадовались моему звонку и понесли какую-то ахинею о поголовье белок и своем песике, и о том, как им пришлось усыпить беднягу, когда он съел отравленную белку, и как несчастные животные мучились. О сыне они сказали только, что не особо с ним ладят. Не похоже было, чтобы они скучали. Проблемы Иена с законом они обсуждать отказались. Его мать уже и так, похоже, была на грани истерики — когда я спросила ее о домогательствах, она швырнула трубку.

Аресты Кена выглядели несколько серьезнее: за ним числилось хранение мелких доз, хулиганство — все по мелочи да по глупости — и снятое обвинение в разбойном нападении. Среди прочего я наткнулась на отдельную запись о закрытой психиатрической экспертизе, не имевшую отношения ни к одному из мелких правонарушений. Это значило, что Кена обвиняли в чем-то серьезном, но все материалы по этому делу были вырваны из его досье — все подчистую. И не только из досье: я не нашла ни единого упоминания даже в нашей вездесущей прессе, охочей до криминальных историй. Похоже, кто-то очень хотел, чтобы об этом деле поскорее забыли. Родные Кена также отказались от комментариев, просто отмахнулись, сказав, что это давно в прошлом и быльем поросло.

Что касается Дейла и Кары, их знакомые проявили поразительную солидарность, наперебой расписывая Сталквистов как законченных карьеристов, готовых идти по головам. Впрочем, большинство коллег полагало, что из двоих супругов Дейл более «ушлый», в то время как Кара не скрывает своих «честных» намерений и амбиций. Иногда лучше знать, чья рука вот-вот вонзит нож тебе в спину. Однако Кара была не слишком честна, подавая заявку в «Рейнир-клуб». Она записала в родственницы Берту Найт Лэндис — одну из первых женщин-членов клуба. Секретарь уважаемого делового клуба обнаружил нестыковку в рассказе Кары, и липовой миссис Найт отказали. Занимательная история, но, к сожалению, никак не связанная с проектом. Судя по всему, ни один из Сталквистов не имел сверхъестественных способностей и не вступал в контакт с паранормальным.

Уэйн Хопке не таил сюрпризов. Чрезмерное увлечение алкоголем, похоже, было самым страшным из его грехов. В его досье не упоминалось ничего странного или таинственного.

Ана Цой тоже плохо подходила на роль фам-фаталь потустороннего мира. Она готовилась защищать диплом по специальности графический дизайн и работала сразу в двух местах, чтобы содержать родителей. У нее не было ни времени, ни сил на грязные фокусы — она и спала-то наверняка не больше пяти часов в сутки, а то и меньше. Все свободное время она металась между друзьями с работы и из института и вереницей хамоватых бойфрендов. С предыдущим она распрощалась прямо в травмпункте, куда он же ее и отправил, сломав ей запястье. Очевидно, она не умела выбирать мужчин.

Оставались Терри Дорньер и Дениз Франциско: ни у той, ни у другого во Мгле не наблюдалось никакой связи с полтергейстом.

Зияющая дыра в досье Кена напомнила мне о таинственном барьере, который окружал его во Мгле. Я не знала, относится ли это к делу, но мне хотелось заполнить пробел, особенно если его содержимое прольет свет на причину, по которой Кен воздвиг вокруг себя стены. Стены могли помешать ему черпать энергию из Мглы, но наверняка я не знала, да и других зацепок не было.

Сидя за своим рабочим столом, крутя в руках карандаш и обложившись бумагами, я решила, чем черт не шутит, и позвонила Солису.

Он ответил усталым подозрительным голосом. Я и сама была не в лучшей форме, но знала, что от Солиса сочувствия не дождешься, да и с ним этот номер не пройдет. Я сразу перешла к делу:

— У вас должны лежать закрытые полицейские файлы на двух участников проекта… Я бы хотела их посмотреть.

— Нет.

— Я даже не сказала, о ком речь.

— Я и так знаю, о ком.

— Может, хотя бы намекнете, в чем их обвиняли?

— Нет.

— Хотя бы в общих чертах? Маркин был несовершеннолетним — я так понимаю, вы не имеете права разглашать причину ареста. А Джордж? Что он натворил?

Солис ответил не сразу, а когда ответил, в голосе явственно проступало раздражение:

— Это было неудачное стечение обстоятельств — вот все, что я могу вам сказать. Безрассудство и агрессия до добра не доводят… Мистер Джордж сполна расплатился за свою глупость. Не стоит ворошить прошлое.

Я и не ждала вразумительного ответа, впрочем, если дело было настолько деликатным, что даже полиция Сиэтла и окружной суд старались поскорей о нем забыть… Может, у Кена имелись причины прятаться за неким экстрасенсорным образом.

— Ладно. Сделаю вид, что меня это не интересует.

— Будьте так добры. А вот меня интересуют ваши впечатления об этих людях.

Моим первым желанием было отказаться сотрудничать — он-то мне не особо помог, — но Солис вел дело об убийстве и вполне мог на меня надавить. В конце концов он не просил у меня документы, только мои впечатления, которые не являлись собственностью моего клиента. К тому же я обещала ему рассказывать все, что узнаю… Осталось только слегка подредактировать. Я набрала в легкие воздуха и резко выдохнула, постукивая карандашом по книге регистрации арестов.

— С кого начнем? — спросила я. — Там все довольно запущенно.

— Вы так считаете?

— Вы уже кого-нибудь из них допросили? — уточнила я.

— Да.

— Кого?

— Не скажу.

— Ладно, — уступила я. — По отдельности они вполне обычные люди, но в самой группе существует сильное сексуальное напряжение и соперничество. Не пойму, как они до сих пор терпят друг друга. И, по-моему, Такман как раз этого и добивался.

Солис что-то проворчал.

— Ни один из них не был до конца со мной честен, — продолжила я, — но, с другой стороны, я не расследую убийство. Может, вам они не соврут.

— Может. Миссис Сталквист утверждает, что состоит в родстве с Бертой Лэндис.

Я почувствовала, что говорю, как сама Берта Лэндис тогда, в кинотеатре.

— Это неправда. Она не родственница.

— Откуда вы знаете?

— Проверяла.

— Я был бы весьма признателен, если бы вы объяснили подробнее.

Ну, я не собиралась говорить, что мне рассказал призрак. К тому же у меня было лучшее объяснение.

— Секретарь «Рейнир-клуба» сообщил мне, что те Найты, к которым принадлежит Каролина Найт-Сталквист, переехали в Сиэтл задолго до Берты Лэндис, которая прибыла сюда значительно позже, из Айдахо. Каролина не знала об этом, когда составляла заявление, а не то бы придумала историю получше. А поскольку миссис Сталквист солгала, ей было отказано в приеме, о чем мне любезно и поведал секретарь.

Солис молчал, погрузившись в раздумья. Я почти видела, как на его лице появляется сонное выражение, признак мыслительного процесса.

— Кстати, на заметку, — поделилась я. — Несколько дней назад миссис Сталквист сообщила мне, что она потеряла брошь, якобы перешедшую ей по наследству от Берты Лэндис — разумеется, драгоценность фальшивая, как и биография миссис Сталквист. Позже она призналась, что оставила брошь у Марка Луполди в день его смерти. На воскресном сеансе брошь таинственным образом появилась, и миссис Сталквист случайно порезала об нее щеку.

— Значит, она ее не теряла? Тогда зачем ей было выдумывать эту историю?

— Брошь буквально возникла из ниоткуда, и миссис Сталквист заявила, что ее бросил кто-то из участников проекта. Соответственно этот кто-то должен был сперва забрать брошь из квартиры Луполди. Если миссис Сталквист действительно ее там оставила. Она ведь солгала о своих предках, а значит, вполне могла солгать и о броши. Может, она ее нигде не оставляла и придумала эту историю, чтобы оправдать свое присутствие на месте преступления или чтобы навлечь подозрения на других членов группы.

— Хм. Прямо роман Агаты Кристи…

— Угу. Вам тоже так показалось?

— А если она действительно забыла брошь, и кто-то ее позже забрал…

Я улыбнулась в трубку.

— Есть над чем поломать голову, верно?..

Молчание. Меня забавляла его досада — честно говоря, я даже немного злорадствовала. Если бы дело происходило в рассказе о Шерлоке Холмсе, он бы назывался как-нибудь вроде «Случай с таинственной брошью». Эта мысль окончательно меня развеселила. И напомнила о клептоманских замашках Селии.

— Солис, скажите, из квартиры Луполди что-нибудь пропало?

— Сложно сказать, мы ведь не знаем, что именно там было.

— То есть вы мне не скажете?

И снова утомительное молчание. Затем он ответил, тщательно подбирая слова:

— Смотря что вас интересует… Назовите конкретный предмет, и я, возможно, отвечу…

Я напряженно думала. Ничего не скажешь, Солис был чертовски любезен! Видимо, информация о броши показалась ему достаточно интересной, и он решил, что я заслужила кое-что взамен, но Солис не был бы Солисом, если бы не упирался до последнего. Он и так сообщил мне кое-что о Кене — пусть крохи, но все же. Главное — задать правильный вопрос. Солис мог и сам не знать, насколько это важно. Только бы чутье не подвело…

— Вы нашли его бумажник?

— Нашли.

— Он был нетронут? Деньги и кредитки на месте?

— Да.

— Ключи от машины?

— Мистер Луполди не водил машину.

— От велосипеда? Я знаю, что он пользовался велосипедным замком, под перфорированный ключ. Ключ нашли?

— Никаких ключей.

— А ключи от квартиры?

— Нет. Я сам искал. Теперь, когда мы закончили сбор улик, домовладельцу придется использовать свой ключ, чтобы закрыть квартиру. Ключи от квартиры так и не нашли.

— Вы сняли охрану?

— Мы забрали все улики. Эксперты работают над образцами и отпечатками, моя работа — найти подозреваемого, чтобы было с чем их сравнить.

У меня было чувство, что скоро у него появятся новые образцы, хотя и бесполезные по большей части. Многие анализы и тесты требуют времени, поэтому большинство улик имеют значение не столько для предварительного следствия, сколько для суда. Самые доступные источники улик — это люди, с их способностью говорить, и ими-то Солис и займется. Прошла неделя, дело так и не продвинулось, и вскоре полицейское начальство начнет давить, требуя результатов. Неудивительно, что Солис выудил из меня информацию, ничего не сообщая взамен.

Я понимала: тот, у кого окажутся ключи, скорее всего и есть убийца. Если только их не забрала Селия. Я должна была выяснить, находился ли полтергейст в квартире Марка в момент убийства.

Пожелав Солису удачи и заверив его, что никому не расскажу о пропавших ключах (под «никому» я имела в виду людей, имеющих отношение к делу), я повесила трубку.

На улице еще не стемнело. Из-за туч, затянувших небо, казалось, что уже поздно, но пока солнце полностью не скрылось за горизонтом, отправляться на поиски Карлоса не имело смысла.

Я скоротала полчаса до заката, печатая отчет для Такмана. Я планировала сообщить ему о своих выводах на завтрашнем сеансе, но, чтобы убедить его в отсутствии злоумышленника, должна была подготовить документы.

Закончив, я поехала к «Фантазии для взрослых» — круглосуточное «заведение с живыми девочками» и пол-акра, занятых эротическим бельем, фетишами и секс-игрушками — чтобы выследить Карлоса, который являлся не только наставником Кэмерона, но и владельцем этого места. Я решила, что если появлюсь лично (во плоти, если можно так выразиться), ему будет сложнее мне отказать. По крайней мере я на это надеялась.

Как правило, при виде вампира я испытываю презрение и страх — если раньше меня не вырвало и я не запаниковала. Вампиры не часто прибегают к моим услугам; обычно такого рода клиенты в первую очередь пробуют сломить мою волю и подчинить себе. Наивные, каково же их разочарование, когда выясняется, что со мной этот номер не пройдет! Мне уже доводилось оказываться втянутой в их запутанную политику и личные войны, и я не ощущала ни малейшего желания повторять сей опыт. Вампиры — неприятные, заносчивые твари, которые испокон веков манипулировали людьми; в их присутствии я чувствовала почти физическую боль, даже когда они не желали мне зла. Старые счеты: одному из них я была отчасти обязана своей странной неизлечимой связью с Мглой.

Со времени моего последнего визита персонал магазина полностью сменился. В нынешней команде было что-то от степфордских жен — все на одно лицо. Видимо, Карлос решил, что в месте, которое большинство людей предпочитает поскорее забыть, лучше работать людям с неприметной внешностью. Мужчина в футболке с надписью: «Меня там не было и вы не докажете», сообщил мне, что Карлоса нет и что он давно не заходил. Судя по всему, новые работники и вымуштрованы были куда лучше прежних.

После недолгих объяснений мужчина в футболке взял мою визитку и набрал Карлосу. Он слушал, и его брови медленно поползли вверх; затем он повесил трубку и окинул меня пристальным взглядом. Казалось, бедняга даже вспотел от любопытства.

— Он будет ждать вас у Зеленого озера с южной стороны дворца культуры. Сказал, что сам вас почует.

На миг у меня по коже пробежал мороз. Карлос пугал меня больше, чем многие, хотя и не все, представители его вида. Могущественный кровосос, он по совместительству промышлял некромантией. Он мог видеть, ощущать и пробовать на вкус призраков и прилипшие ко мне кусочки Мглы и знал все о смерти и мире мертвых. Однажды он сам чуть не погиб, раз и навсегда, — причем по моей вине, и я до сих пор не имела понятия, что он обо всем этом думает. Вскоре мне предстояло это выяснить. Реши он мне отомстить, меня не спасут никакие оказанные услуги.

Я поехала на север, к роскошному парку, окружавшему Зеленое озеро, попав на Аврора-бридж в пробку, которая не успела рассосаться с часа пик.

В нашу последнюю встречу Карлос представлял собой обугленное создание с почерневшей кожей, что потрескивала на обгорелых костях. Тогда от него исходил запах смерти и разрушения. Я не знала, чего ожидать сейчас, насколько изменилась его внешность и его отношение ко мне…

К моему облегчению, на улице было довольно многолюдно. По дорожкам вокруг озера совершали вечернюю пробежку бегуны с фонариками на головах и в светоотражающих костюмах, люди входили и выходили из дверей баров и ресторанов. Я убеждала себя, что бояться нечего, прекрасно понимая, что если Карлос решит меня убить, присутствие людей его не смутит.

Я почувствовала его задолго до того, как увидела. Живот свело, к горлу подступила тошнота, в спину словно вонзились тысячи острых сосулек. Свет из окон дворца культуры очерчивал его силуэт но, казалось, был не в силах проникнуть сквозь темные сгустки кровоточащей Мглы, которые окружали вампира. Наши взгляды встретились, и в его глазах блеснула искра, но он как ни в чем не бывало остался стоять у воды, подождав, пока я сама к нему подойду.

Вблизи стали заметны шрамы на коже, которые расходились по лицу петлями, кольцами и барочными завитками. Он вернул свой внушительный рост и раздался в плечах, но черная бородка и волосы остались редкими. Он держался более напряженно, чем в последний раз, сохранив пластику готового к прыжку тигра. В черных колодцах глаз по-прежнему горело обещание адских мук. Это впечатление только усилилось из-за покрывавших лицо шрамов.

Он кивком позволил мне начать разговор.

— Блейн… Пройдемся, — добавил он, слегка наклонив голову в сторону воды. — Полагаю, ты научилась избегать суеты светоходящих.

Похоже, к числу «светоходящих» Карлос меня больше не относил. Я действительно несколько отличалась от обычных людей, но и до собратьев Карлоса мне было далеко. Я не почувствовала головокружения и тошноты, а это значило, что Карлос не злится… Впрочем, от него можно было ожидать чего угодно. Помня о его коварстве и переменчивом настроении, я осторожно пристроилась рядом.

Мы повернули и пошли по дорожке вдоль озера.

— Чего ты хотела?

— На прошлой неделе был убит один молодой человек, — начала я. Карлос на меня покосился. — Все выглядело как несчастный случай, но обстоятельства таинственные, и копы завели дело. Я… Мне важно знать, присутствовал ли один призрак во время совершения преступления…

— А сама ты определить не можешь?

— Нет. Я не обладаю такой способностью. И потом, это необычный призрак.

После нашей последней встречи Карлос слегка прихрамывал.

— А чего ты хочешь от меня?

— Это какой-то ритуал? Ты не готов мне помогать, пока я не попрошу напрямую?

Уголки его губ тронула жестокая усмешка, от которой у меня внутри все перевернулось.

— Ритуал. Проси напрямую.

Я сглотнула, прежде чем ответить.

— Услуга за услугу. Я ведь помогла Кэмерону с его… ошибкой. Мне нужно знать, был ли там интересующий меня призрак и что именно он сделал. Поэтому я прошу тебя побывать на месте преступления и рассказать мне все, что ты там увидишь.

— Где?

— Это квартира во Фримонте. Полицейские закончили осмотр, ключи утеряны, думаю, мы легко туда попадем, если будем соблюдать осторожность.

— Ага. «Мы». Ты по-прежнему готова разделить риск. Хорошо. Ты делаешь это для себя, не для кого-то еще?

— Если ты имеешь в виду, не управляют ли мной, то нет. Просто мне нужно пролить свет на некоторые обстоятельства.

— Пролить свет… Твой свет темнее, чем у светоходящих.

— Да. — Я заставила себя поднять глаза и не мигая посмотрела в его бездонные, как ад, глаза. — Так ты поможешь мне или нет?

Он издал короткий смешок, от которого у меня затряслись колени.

— Когда?

— Я надеялась, сегодня вечером.

Он приподнял одну бровь.

— Завтра. Сегодня я и так уделил тебе слишком много времени.

— Тогда почему пришел? — ляпнула я.

Он провел по моему левому плечу своей огромной ладонью и что-то с меня снял, стряхнув как соринку — может, приставший ко мне клочок Селии. Я вздрогнула, по плечу и груди разлилась горячая волна, словно прострелило нерв. Он скрестил руки на груди и посмотрел на меня сверху вниз.

— Ты по-прежнему мне интересна, Блейн. К тому же, как ты выразилась, услуга за услугу. Завтра я пойду с тобой, хотя я и не могу обещать, что тебе понравится то, что я сообщу.

— А такое когда-нибудь было?

— Нет, и я сильно удивлюсь, если когда-нибудь случится. Приходи сюда завтра ночью в это же время, и мы проверим…

Мне позволили уйти, что я и сделала, чувствуя спиной пронзительный взгляд его жутких глаз, раскаленный и леденящий одновременно.