ДОСТОПАМЯТНАЯ ЖИЗНЬ

ДѢВИЦЫ

КЛАРИССЫ

ГАРЛОВЪ,

истинная повѣсть.

Англинское твореніе

Г. РИХАРДСОНА

Съ присовокупленіемъ къ тому оставшихся по смерти Клариссы писемъ и духовнаго ея завѣщанія.

Часть первая.

Во градѣ Святаго Петра, 1792 года.

Свидѣтельствовалъ и подписалъ Коллежской Совѣтникъ и отправляющій должность Санктпетербургскаго Полицмейстера.

АНДРѢЙ ЖАНДРЬ.

 

МИЛОСТИВОМУ ГОСУДАРЮ

моему

НИКИТѢ

ГАВРИЛОВИЧУ

МѢХОВНИКОВУ.

въ знакъ чистосердечной искренности, глубочайшаго почтенія и совершенной благодарности подноситъ.

И. С.

ПОВѢСТЬ КЛАРИССЫ ГАРЛОВЪ

Письмо I.

АННА ГОВЕ къ КЛАРИССѢ ГАРЛОВЪ.

10 Января.

Надѣюсь, дражайшая моя пріятельница и подруга, что ты ни мало не сумнѣваешся въ томъ, какое я принимаю участіе въ возставшихъ въ твоемъ семействѣ смятеніяхъ и безпокойствахъ. Знаю, колико для тебя чувствительно и прискорбно быть причиною всенародныхъ разговоровъ. Однакожъ не возможно никакъ,чтобы въ столь извѣстномъ произшествіи, все касающееся до молодой дѣвицы, отличившей себя отмѣнными своими дарованіями и учинившейся предмѣтомъ общаго почтенія, не возбуждало любопытства и вниманія всего Свѣта. Желаю нетерпѣливо узнать отъ тебя самой всѣ о томъ подробности, и какимъ образомъ поступлено было съ тобою по случаю такого произшествія, которому ты не могла воспрепятствовать, и въ кототоромъ по всѣмъ моимъ догадкамъ претерпѣлъ больше всѣхъ начинщикъ.

Г. Дигсъ, {* Лѣкарь.} призванный мною по перьвому извѣстію о бѣдственномъ семъ происшествіи, для узнанія отъ него о состояніи твоего брата, сказалъ мнѣ, что рана его не опасна, ежели не усилится у него горячка, которая въ разсужденіи волнующихся его мыслей умножается очевидно. Г. Віерлей пилъ вчера у насъ чай; и хотя по мнѣнію всѣхъ не держится ни мало стороны г. Ловеласа, но какъ онъ такъ и г. Симесъ порочили чрезвычайно твоихъ родственниковъ за грубой ихъ съ нимъ поступокъ, когда пришелъ онъ освѣдомиться о состояніи твоего брата, и свидѣтельствовать чувствуемое имъ сожалѣніе о случившемся происшествіи. Они говорили, что г. Ловеласу не возможно было не обнажить своей шпаги; и что братъ твой или отъ своего неискуства, или отъ чрезвычайной запальчивости подвергнулъ себя перьвому удару. увѣряютъ также, что г. Ловеласъ стараясь удаляться говорилъ ему: "Остерегайтесь г. Гарловъ; въ запальчивости вашей не стараетесь вы никакъ объ оборонѣ, и подаете мнѣ надъ собою преимущество. Имѣя почтеніе къ вашей сестрѣ оставляю сіе охотно, ежели – ____________________". Но слова сіи учиня его еще злобнѣе, отняли у него весь разсудокъ; и онъ бросился съ такимъ изступленіемъ, что соперникъ его давши ему легкую рану, отнялъ у него шпагу.

Братъ твой навлекъ на себя многихъ недоброжелателей, какъ высокомѣрнымъ своимъ нравомъ, такъ и своею гордостію, нетерпящею никакого противорѣчія. Недоброхотствующіе ему люди говорятъ, что при видѣ текущей изъ раны его крови въ великомъ изобиліи жаръ страсти его попростылъ гораздо; и что когда соперникъ его старался подавать ему помощь до прибытія лѣкаря, то онъ принималъ услуги его съ такою терпѣливостію, по которой можно было судить, что посѣщеніе г. Ловеласа не сочтетъ онъ никакъ себѣ обидою.

Но оставимъ разсуждать людей какъ имъ угодно. Весь свѣтъ о тебѣ сожалѣетъ. Какое твердое поведѣніе безъ всякой перемѣны! Столько зависти, какъ часто сама ты говаривала, ошибаться во всю свою жизнь, не бывши ни отъ кого примѣчаемой, и не желая навлечь на себя ни отъ кого вниманія о потаенныхъ твоихъ стремленіяхъ ко благу! Лучше быть полезною, нежели блестящею, выбрала ты для себя надпись, которую я нахожу весьма справедливою. Однакожъ будучи теперь противъ твоей воли подвергнута людскимъ разсужденіямъ и разговорамъ, ненавидима въ нѣдрѣ своей фамиліи за чужіе преступленія; какое должна добродѣтель твоя претерпѣвать мученіе? На конецъ признаться должно, что такое искушеніе совершенно соразмѣрно съ твоимъ благоразуміемъ.

Всѣ твои друзья опасаются того, чтобы столь жестокая ссора между двумя фамиліями не произвела еще какого нибудь бѣдственнѣйшаго произшествія. Для сей самой причины прошу я тебя, учинить меня въ состояніи по собственному твоему свидѣтельству отдавать тебѣ справедливость. Мать моя и всѣ мы, такъ какъ и всѣ люди ни о чемъ больше не говоримъ, какъ только о тебѣ, и о слѣдствіяхъ, могущихъ произойти отъ огорченія и негодованія такого человѣка, каковъ г. Ловеласъ, которой жалуется открытымъ образомъ, что поступлено съ нимъ дядьями твоими чрезвычайно презрительно и обидно. Мать моя утверждаетъ, что благопристоиность запрещаетъ тебѣ теперь какъ его видѣть, такъ и имѣть съ нимъ переписку. Она слѣдуетъ во всемъ мыслямъ дяди твоего Антонина, которой какъ тебѣ извѣстно, удостоиваетъ насъ иногда своимъ посѣщеніемъ, и внушаетъ ей, какой порокъ для сестры ободрять такого человѣка, которой не можетъ иначе до нее дойти, какъ чрезъ кровь ея брата.

И такъ поспѣши, любезная моя пріятельница, описать мнѣ всѣ обстоятельствы случившихся съ тобою приключеній, съ тѣхъ самыхъ поръ, какъ г. Ловеласъ началъ имѣть съ вами знакомство. А особливо увѣдомь меня о томъ, что произходило между имъ и твоею сестрою. Говорятъ о томъ различнымъ образомъ, и полагаютъ, что меньшая сестра похитила у своей старшей сердце ея любовника; заклинаю тебя изъясниться въ томъ со мною обстоятельнѣе, дабы я могла удовольствовать тѣхъ, которымъ внутренность сердца твоего не столько какъ мнѣ извѣстна. Ежели произойдетъ еще какое несчастіе, то чистосердечное описаніе всего случившагося прежде, можетъ служить твоимъ оправданіемъ.

Видишь, къ чему обязываетъ тебя преимущество твое надъ всѣми людьми одного съ тобою пола. Изъ всѣхъ женщинъ, которыя тебя знаютъ, или о тебѣ слыхали, нѣтъ ни одной, которая бы не почитала тебя подверженною своему сужденію въ столь нѣжномъ и щекотливомъ дѣлѣ. Однимъ словомъ, весь свѣтъ имѣетъ глаза свои обращенные на тебя, и кажется требуетъ отъ тебя примѣра; дай Богъ, чтобы ты имѣла свободу слѣдовать твоимъ правиламъ! Тогда, смѣю то сказать, все приняло бы настоящее свое теченіе, и не имѣло бы другой цѣли, кромѣ одной чести. Но я опасаюсь твоихъ надзирателей и надзирательницъ; мать твоя имѣя въ себѣ удивительные достоинствы и способность управлять поведѣніями другихъ, принуждена сама слѣдовать чужимъ поступкамъ; твоя сестра и братъ отвлекутъ тебя отъ настоящаго твоего пути непремѣнно.

Однакожъ я теперь коснулась до такихъ предмѣтовъ, о которыхъ ты не позволяешь мнѣ говорить пространно. Но извини меня въ томъ; теперь уже ничего больше говорить о томъ не буду. Между тѣмъ на что мнѣ просить у тебя прощенія, когда я пользу твою почитаю своею, честь мою соединяю съ твоею; люблю тебя, какъ еще ни одна женщина другой такъ не любила; и когда горячность твоя ко мнѣ позволяетъ мнѣ уже давно называть себя твоимъ другомъ.

Анна Гове.

P. S. Пришли мнѣ списокъ съ духовной дѣда твоего, которую онъ учинилъ въ твою пользу, и позволь мнѣ показать то теткѣ моей Гартманъ; тѣмъ обяжешь ты меня чрезвычайно. Она уже давно меня проситъ достать ей ее прочесть. А между тѣмъ столько ты плѣнила ее твоими качествами, что не зная тебя лично, хвалитъ весьма расположеніе твоего дѣда, не вѣдая еще настоящей причины сей предпочтительности.

 

ПИСЬМО II.

КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АННѢ ГОВЕ.

Въ замкѣ Гарловъ 13 Января.

Колико ты, любезная пріятельница! приводишь меня въ замѣшательство чрезвычайною твоею учтивостію! не сумнѣваюсь ни какъ въ искренности твоей и чистосердечіи; однакожъ берегись, чтобъ ты снисходительною твоею ко мнѣ пристрастностію не подала мнѣ случая подозрѣвать нѣсколько твои разсужденія. Ты никакъ не могла того замѣтить, что я у тебя выучила и переняла множество удивительныхъ вещей, которыя умѣю искусно въ глазахъ твоихъ показывать такъ, какъ будто бы они собственно мнѣ принадлежали; ибо ты всѣми твоими поступками, всѣми твоими словами, и всѣми твоими взорами, изображающими столь живо твою душу, нимало не зная того сама, подаешь наставленіе той, которая имѣетъ къ тебѣ гораздо больше почтенія, любви и уваженія, нежели то тебѣ извѣстно. И такъ, любезная пріятельница! буду на предки въ похвалахъ твоихъ нѣсколько воздержнѣе, дабы послѣ учиненнаго мною признанія не нужно было подозрѣвать, что ты находишь удовольствіе хвалиться сама тѣмъ, что ты хвалишь себя, показывая наружно, будто хвалишь другаго.

Правда, что въ спокойствіи нашего семѣйства учинилась великая перемѣна, и послѣ несчастнаго того происшествія, въ которомъ ты по дружбѣ твоей принимаешь столько участія, все въ немъ находится въ чрезвычайномъ волненіи. Я почитаюсь всему тому виною; желающія мнѣ зла, пусть оставятъ сердце мое на собственное его расположеніе; весьма бы я была тронута бѣдственнымъ тѣмъ случаемъ, ежели бы была пощажена по справедливости кѣмъ нибудь другимъ, а не собою; ибо по преступному или нѣкоему чувствію нетерпѣливости, произшедшей отъ того, что всегда было поступаемо со мною съ послабленіемъ, не сдѣлала я привычки къ укоризнамъ; или отъ сожалѣнія, слыша поносимыхъ за меня такихъ людей, которыхъ я должна защищать, желала я многократно, чтобы кому нибудь было угодно взять меня къ себѣ во время послѣдней моей болѣзни, когда я еще наслаждалась дружествомъ, и добрыми обо мнѣ мыслями всего Свѣта; а больше еще для того, что отъ дѣда моего не получила никакой особливой отличности, за которую по видимому лишилась благосклонности моего брата и сестры, или которая покрайнѣй мѣрѣ возбудя въ нихъ ревность и опасеніе, лишила ихъ всей ко мнѣ горячности.

Теперь слава Богу, горячка въ братѣ моемъ уменшилась, и рана его становится отъ часу лучше, хотя онъ еще со двора не выходитъ; почему опишу тебѣ желаемую тобою повѣсть со всею требуемою отъ тебя подробностью. Однакожъ, сохрани насъ Боже отъ какого нибудь новаго произшествія, для котораго бы она по принятому тобою намѣренію могла быть полезна.

Г. Ловеласъ учинилъ перьвое свое посѣщеніе сестрѣ моей Арабеллѣ не иначе, какъ послѣ нѣкоторыхъ изъясненій съ Милордомъ М*** и съ дядею моимъ Антониномъ, также и съ согласія моего отца. Братъ мой былъ тогда въ Шотландіи, гдѣ осматривалъ полученную имъ отъ великодушной своей крестной матери въ наслѣдство вочтину. Я съ моей стороны находилась тогда на моей дачѣ, которую мнѣ пожаловалъ мой дѣдъ, и куда я ѣздила всякой годъ по одному разу осматривать тамошнее хозяйство, хотя и поручила ее отцу моему въ точную принадлежность.

Сестра моя посѣтила меня тамъ на другой день свиданія своего съ Г. Ловеласомъ. Она выхваляла мнѣ его родъ; обладаемое имъ имѣніе, состоящее въ двухъ тысячахъ фунтовъ стерлинговъ ежегоднаго дохода, какъ о томъ увѣрялъ дѣда моего Милордъ***; богатое ожидаемое имъ наслѣдство, и великія его надежды со стороны госпожъ Сары Садлейръ и Бетти Лаврансъ, которыя желали нетерпѣливо видѣть его женатымъ, потому что онъ былъ въ родѣ ихъ послѣдней. "Какой прекрасной человѣкъ! ахъ любезная Клара {Уменьшительное имя Клариссы, подобно какъ Аннушка вмѣсто Анны.}"; ибо въ тогдашней радости въ состояніи она была меня любить. "Для нее былъ онъ очень хорошъ. Для чего не столько она пригожа, какъ нѣкоторыя изъ ея знакомыхъ? Тогда могла бы она надѣяться пріобрѣсть себѣ его склонность; ибо слышала она, что онъ непостояненъ, вѣтренъ и любитъ въ любовныхъ дѣлахъ перемѣну. Но со всѣмъ тѣмъ онъ молодъ и разуменъ, могъ бы опомниться и познать свои заблужденія, естьли бы только могла она описать его слабости, ежели бы они не могли излѣчиться супружествомъ". Послѣ такого предисловія предложила она мнѣ посмотрѣть прекраснаго сего человѣка; ибо такимъ образомъ она уже его называла. Потомъ погрузясь опять въ грусть и задумчивость, опасалась того, что не покажется ему довольно пригожею. Послѣ того примолвила, что весьма жалко то, что мущина имѣетъ съ сей стороны столько передъ женщиною преимущества. Но подошедши къ зеркалу, начала тотчасъ сама себя хвалить и восхищаться своимъ пригожствомъ, находя себя "довольно красивою; что много находится такихъ женщинъ, которыя будучи гораздо ее дурнѣе, почитаются пригожими. Ее всегда почитали пріятною." Притомъ увѣряла меня, что пріятность всегда бываетъ тверже и продолжительнѣе пригожства; послѣ того обратясь опять къ зеркалу, сказала. "Конечно черты мои не имѣютъ въ себѣ ничего дурнаго, и глаза также не отвратительны". И въ самомъ дѣлѣ помнится мнѣ, что тогда было въ нихъ гораздо больше огня, нежели обыкновенно. На конецъ не находила она въ себѣ никакого недостатка, хотя по словамъ ея и не надѣялась того, чтобы могла плѣнять собою. Что ты о томъ скажешъ? Клара.

Извини меня, любезная пріятельница! никогда не открывала я ни кому такія мѣлочи, и ниже самой тебѣ; теперь не говорила бы съ такою вольностію о своей сестрѣ, ежели бы не знала, какъ ты скоро сама увидишь, что она хвалится передъ нашимъ братомъ, будто бы никогда не имѣла къ г. Ловеласу никакой склонности.

Я поздравляла ее съ ея надеждами. Она принимала поздравленія мои съ великою благосклонностію. Второе посѣщеніе г. Ловеласа казалось учинило въ ней еще больше того впечатлѣнія. Однакожъ онъ съ нею никакъ не изъяснялся, хотя и старались неоднократно подавать ему къ тому случай. Сіе тѣмъ было удивительнѣе, что дядя мой вводя его въ нашу фамилію, сказалъ весьма ясно, что посѣщенія его были точно для моей сестры. Но какъ женщины будучи довольны сами собою, извиняютъ безъ труда оплошности тѣхъ людей, коихъ они хотятъ пріобрѣсть къ себѣ почтеніе; то и сестра моя нашла причину толковать молчаніе г. Ловеласа въ свою пользу; то была въ немъ робость; и въ самомъ дѣлѣ изъ всей его живности и смѣлости, не имѣетъ онъ въ себѣ нималѣйшаго вида безстыдства; но я воображаю, что довольно уже прошло лѣтъ съ того времяни, какъ онъ былъ робокъ.

Однакожъ сестра моя мыслей сихъ никакъ не перемѣняла. "Конечно, говорила она, г. Ловеласъ не заслуживалъ никакъ пронесшейся объ немъ худой славы, въ разсужденіи женщинъ. Онъ человѣкъ постоянной. Ей казалось, будто бы она примѣтила въ немъ, что онъ хотѣлъ изъясниться. Но раза два желая растворить ротъ остановляемъ былъ съ весьма пріятнымъ замѣшательствомъ; сіе по мнѣнію ея было знакъ совершеннаго къ ней уваженія. Она любила, чтобы мущина былъ въ любовныхъ дѣлахъ къ любовницѣ своей всегда почтителенъ". Я думаю, любезная пріятельница, что мы всѣ имѣемъ одинакія мысли, да и не безъ причины, потому что могу судить по видимому мною во многихъ фамиліяхъ, что послѣ брака почтеніе уменьшается чрезвычайно. Сестра моя обѣщала теткѣ моей Гервей, чтобы при перьвомъ случившемся съ г. Ловеласомъ свиданіи, наблюдать не столь строгую скромность, и быть нѣсколько откровеннѣе. "Она не изъ тѣхъ женщинъ, которыя почитаютъ себѣ за удовольствіе приводить людей въ замѣшательство. Я не знаю, какая можетъ быть забава огорчать такого человѣка, которой заслуживаетъ, чтобы поступали съ нимъ гораздо благосклоннѣе; а особливо, когда увѣрены въ его къ нимъ почтеніи и уваженіи". Я желаю, чтобы она не имѣла намѣренія на кого нибудь такого, котораго я люблю страстно. Однакожъ разборчивость ея кажется мнѣ не безъ справедливости; по крайнѣй мѣрѣ я ее почитаю таковою; не правда ли то, любезная пріятельница!

Въ третьемъ посѣщеніи Белла {Уменьшительное имя Арабеллы.} поступала съ такимъ благоразуміемъ и снисхожденіемъ, что по словамъ ея г. Ловеласъ долженъ бы былъ непремѣнно изъясниться. Однакожъ застѣнчивость его была все та же, и продолжалась по прежнему. Не имѣлъ онъ въ себѣ столько силы, чтобы преодолѣть свою почтительность, которая на тотъ разъ была со всѣмъ не у мѣста. И такимъ образомъ сіе посѣщеніе имѣло такія же успѣхи, какъ и первые.

Сестра моя не могла скрыть своего неудовольствія. Сравнивала все вообще поведѣніе г. Ловеласа, съ поступками его съ нею, и не имѣвши еще въ любовныхъ дѣлахъ никакихъ опытовъ, признавалась, что столь странной любовникъ приводилъ ее въ великое замѣшательство. "Какіе были его намѣренія? Не былъ ли онъ представленъ ей какъ такой человѣкъ, которой требовалъ ея руки? Сіе никакъ не робость; ибо ежели былъ не въ состояніи изъяснишься ей прямо, то могъ бы сказать свои мысли ея дядѣ. Сіе однакожъ не для того, чтобы она думала объ немъ много; но не справедливо ли, чтобы женщина узнала намѣреніе мущины отъ него самого; а особливо когда онъ думаетъ жениться? Теперь начинаетъ она имѣть мысли, что онъ не столько старался снискивать ея уваженіе, сколько ея матери. Правду сказать, всѣ люди въ разговорахъ ея матери находили удовольствіе; но ежели г. Ловеласъ думалъ имѣть успѣхъ въ дѣлахъ своихъ сею дорогою, то былъ въ великомъ заблужденіи; и для собственной своей пользы долженъ былъ подать причины къ лутчему съ собою обхожденію, естьли бы успѣлъ получить согласіе на свое требованіе. Поведѣніе его казалось ей тѣмъ страннѣе, что онъ продолжалъ свои посѣщенія, стараясь всякимъ образомъ снискать дружество и благосклонность всей фамиліи; и что ежели бы она могла согласиться съ мнѣніемъ о немъ всѣхъ людей, то не могъ онъ сумнѣваться въ томъ, чтобы она его не разумѣла. Теперь должна она сказать, что принужденіе весьма бываетъ тягостно для такого вольнаго и открытаго свойства, какого былъ онъ. Однакожъ весьма довольна тѣмъ, что можетъ увѣрить мою тетку, къ которой весь сей разговоръ клонился, что не забудетъ ни когда того, чемъ обязана сама себѣ и своему полу, хотя бы г. Ловеласъ не имѣлъ въ себѣ никакого порока, былъ бы столько же добронравенъ сколько собою недуренъ, и старанія свои употреблялъ бы съ большею прилѣжностію".

Я не удостоилась участвовать въ его совѣтѣ, по тому что была еще въ своей дачѣ. Между теткою моею и ею положено было рѣшеніе, что ежели не будетъ ни чего въ слѣдующее посѣщеніе, въ которомъ надобно было ожидать изъясненія, то она должна принять на себя видъ холодной и принужденной. Однакожъ мнѣ кажется, что сестра моя не разсмотрѣла дѣла сего какъ должно. Слѣдствіе показало, что не такимъ бы образомъ надлежало поступать съ человѣкомъ столь прозорливымъ, каковъ былъ г. Ловеласъ; а особливо въ вещахъ полагаемыхъ только по однимъ догадкамъ; ибо ежели любовь не положила довольно твердыхъ основаній, и не побуждаетъ вступать въ изъясненіе, когда подаются къ тому удобные случаи, то не можно ожидать, чтобы грусть и досада могли служить къ тому убѣжденіемъ. А при томъ, сказать правду, любезная моя сестрица не весьма лучшаго на свѣтѣ нрава; сего никакъ скрыть не можно, а особливо отъ тебя. По сему почему удивляться, что притворяясь неприступнѣе обыкновеннаго, не могла она учинить надъ нимъ побѣды.

Не извѣстно мнѣ, какимъ образомъ происходилъ у нихъ сей разговоръ. По слѣдствію судить можно, что г. Ловеласъ былъ такъ великодушенъ, что не только не пропустилъ попавшагося ему случая, но еще его и умножилъ. Разсудилось ему, что пора уже изъясниться; однакожъ, какъ пересказывала она то моей теткѣ, ввергнувши ее разными околичностями въ такую досаду, что не возможно было ей никакъ притти въ себя такъ скоро. Разговоръ свой началъ онъ съ такимъ видомъ, какъ будто бы ожидалъ ужо рѣшительнаго отвѣта, не давая ей времени собраться съ мыслями, и не стараясь ни мало ея успокоить, по чему и принуждена она была настоять въ своемъ отказѣ. Однакожъ нѣкоторымъ образомъ дала ему знать, что исканіе его ей не противно; что досадуетъ она только на то, что происходитъ оно непорядочно, притомъ изъявила свое негодованіе, что изъясняется онъ больше съ ея матерью, нежели съ нею, какъ будто бы уже былъ совершенно увѣренъ въ ея согласіи. Признаюсь, что такой отказъ могъ бы очень быть принятъ за ободреніе; прочіе ея отвѣты были такого же рода. "Не чувствуетъ она большой склонности къ перемѣнѣ своего состоянія; будучи счастлива въ настоящемъ своемъ положеніи, можетъ ли быть когда нибудь того благополучнѣе"? Однимъ словомъ всѣ ея отказы, не въ поношеніе чести моей сестры, можно было почитать за согласіе; ибо что можетъ сказать въ такихъ обстоятельствахъ молодая дѣвица, опасаясь того, чтобы скорое согласіе не ввергнуло ее въ презрѣніе у такого пола, которой уважаетъ свое благополучіе соразмѣрно преодолѣннымъ трудностямъ? Отвѣтъ дѣвицы Биддульфъ на стихи одного мущины, упрекающаго нашъ полъ въ любленіи притворства, кажется мнѣ очень недуренъ, хотя въ разсужденіи женщины и можетъ почесться съ лишкомъ вольнымъ.

(*) "Полъ, имѣющій въ себѣ мало великодушія! находящій въ нашей слабости, право насъ презирать, и упрекающій намъ за нашу суровость! Хотите ли, чтобы мы показали вамъ средство познать наше сердце? Снимите съ себя маску сами, и будьте чистосердечны. Вы упрекаете насъ кокетствомъ; но ваша собственная лживость принуждаетъ полъ нашъ употреблять притворство".

{* Переводъ шести Аглинскихъ стиховъ.}

Теперь должна я перо мое оставить; однакожъ примуся за него опять скоро.

 

ПИСЬМО III.

КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АННѢ ГОВЕ.

Таковъ былъ отвѣтъ сестры моей, и г. Ловеласъ имѣлъ волю толковать его такъ, какъ то ему было угодно. Согласился онъ на толь убѣдительныя и сильныя причины, показывая наружно чувствительное сожалѣніе. Или я обманываюсь, моя любезная пріятельница, или человѣкъ сей совершенной лицемѣръ. "Толико рѣшительности въ молодыхъ лѣтахъ! такая благородная твердость! и такъ надлежало отказаться отъ перемѣны ея мыслей, принятыхъ ею послѣ довольно здраваго разсужденія! онъ вздыхалъ, прощаясь съ нею, говорила намъ моя сестра; взялъ ея руку, приложилъ къ ней уста свои съ великимъ жаромъ; вышелъ съ видомъ, наполненнымъ почтительности! сіе для нее было столько чувствительно, что едва не была она побѣждена тронувшею ее жалостію". Жалость сія можетъ служить изряднымъ доказательствомъ ея намѣреній; ибо въ то время мало было въ томъ надежды, чтобъ онъ возобновилъ свои требованія; оставя Беллу пошелъ онъ въ покой моей матери, и пересказалъ ей неудачную свою участь; однакожъ въ столь почтительныхъ словахъ для моей сестры и для всей нашей фамиліи, и по видимому съ толикимъ сожалѣніемъ лишаясь надежды быть съ нами въ родствѣ, что въ мысляхъ всѣхъ людей оставилъ о себѣ добрыя мнѣнія, и подалъ поводъ ожидать возобновленія его стараній. Сказала уже я тебѣ, что братъ мой находился тогда въ Шотландіи. Г. Ловеласъ пріѣхалъ въ Лондонъ, гдѣ и пробылъ цѣлыя двѣ недѣли. Тамъ увидѣлъ онъ дядю моего Антонина, которому приносилъ весьма чувствительныя жалобы о несчастномъ предпріятіи его племянницы не перемѣнять своего состоянія; тогда узнали уже всѣ ясно, что дѣло то было прервано совершенно.

Сестра моя въ такомъ случаѣ не потеряла никакъ разсудка. Изъ необходимости здѣлала она добродѣтель, и потерянной любовникъ былъ тогда въ глазахъ ея "человѣкъ наполненной тщеславія, и старавшейся только объ однихъ собственныхъ своихъ выгодахъ; а сіе было совершенно противно прежнимъ ея объ немъ мыслямъ. Ласковъ и суровъ по одному своенравію. Любовникъ перемѣнчивый, подобно лихорадкѣ. Сколько бы предпочла она ему человѣка добродѣтельнаго, добронравнаго и имѣющаго свойство твердое и постоянное. Такой человѣкъ весьма бы былъ хорошъ для сестры ея Клары; она терпѣлива, имѣетъ въ себѣ даръ увѣрительности, и можетъ перемѣнить въ немъ худые его свойствы; чтожъ касается до нее, то не надобенъ ей такой мужъ, на котораго сердце можетъ она полагаться только одну минуту. Не надобенъ онъ ей, хотя бы имѣлъ у себя все золото со всего свѣта, и она весьма довольна тѣмъ и рада, что ему отказала" -

Г. Ловеласъ пріѣхавши въ деревню, посѣтилъ моего отца и мать; надѣюсь, говорилъ онъ, что не взирая на несчастіе, что не можетъ онъ быть въ нашемъ свойствѣ, ласкается по крайней мѣрѣ надеждою пользоваться дружбою такой фамиліи, къ которой сохраняетъ онъ совершеннѣйшее почтеніе; по несчастію тогда я была дома, и примѣчено мною, что мысли его клонились всегда ко мнѣ.

По отъѣздѣ его, сестра моя, бывшая непослѣднею изъ учинившихъ сіе замѣчаніе, объявила съ великимъ равнодушіемъ, что ежели онъ чувствуетъ ко мнѣ склонность, то она будетъ стараться способствовать ей и помогать всею силою. Тетка наша Гервей была тогда съ нами, и сказала, что мы будемъ лучшая чета во всей Англіи, ежели сестра моя не будетъ тому препятствовать, Сестра моя совершенно отъ того отказалась, показывая видъ презрѣнія и негодованія. Весьма странно, что послѣ отказа, учиненнаго со здравымъ разсужденіемъ, осталась еще у нее къ нему склонность. Мать моя призналась, что нежеланіе его вступить въ союзъ съ которою нибудь изъ ея дочерей, можетъ служить причиною къ опорочиванію его нравовъ. Дядя Іулій Гарловъ отвѣчалъ, что Клари можетъ его исправить лучше всѣхъ женщинъ. Дядя мой Антонинъ на то согласился, только съ тѣмъ, чтобы сестрѣ моей то было угодно. Тогда повторила она къ нему презрѣнія, и призналась, что ежели бы онъ былъ одинъ мущина во всей Англіи, то и тогда бы никакъ не согласилась быть его женою; и готова теперь утвердить сіе письменно, и отказаться отъ него при свидѣтеляхъ, ежели дѣвица Клари прельстилась его пышнымъ видомъ, и ежели всѣ люди полагаютъ, что намѣреніе его къ ней ничемъ опорочить не можно.

Отецъ мой сохранялъ долгое время молчаніе; но будучи убѣжденъ дядею моимъ Антониномъ объявить свои мысли, сказалъ всему собранію, что еще при перьвыхъ посѣщеніяхъ г. Ловеласа, получилъ онъ отъ сына своего Іамеса письмо, которое не показалъ моей матери для того, что дѣло было уже перервано. Въ семъ письмѣ сынъ его не соглашается никакъ на союзъ съ г. Ловеласомъ въ разсужденіи развратныхъ его нравовъ; а притомъ извѣстно ему и то, что уже давно они между собою въ ссорѣ; по чему для предупрежденія могущихъ случиться въ фамиліи несогласій, оставляетъ имъ точное изъясненіе своихъ мыслей до прибытія моего брата, дабы выслушать всѣ его возраженія. На мнѣніе же сына своего тѣмъ болѣе долженъ онъ согласиться, что нравы и поступки г. Ловеласа не очень въ хорошей у людей славѣ, и всѣ почитаютъ его человѣкомъ развратнымъ, непостояннымъ, по уши въ долгахъ и великимъ мотомъ.

Всѣ эти обстоятельствы узнала я отъ части отъ тетки моей Гервей, а отъ части отъ моей сестры; ибо при семъ разговорѣ приказано мнѣ было вытти. При приходѣ моемъ къ нимъ, дядя мой Антонинъ спросилъ меня; нравится ли мнѣ г. Ловеласъ? Всѣ люди, примолвилъ онъ, примѣтили то, что ты его побѣдила. Я отвѣчала на сей вопросъ, что онъ мнѣ не нравится ни мало. Г. Ловеласъ думаетъ о себѣ и о своихъ достоинствахъ такъ много, что не сочтетъ жену свою достойною своего вниманія. Сестра моя, казалось была отвѣтомъ симъ очень довольна; находила его справедливымъ и основательнымъ, и хвалила мнѣніе мое чрезвычайно, по тому, что оно сходствовало очень много съ ея мыслями. Въ слѣдующей день пріѣхалъ въ замокъ Гарловъ Милордъ ***. Меня тогда не было дома. Объявилъ формально свои требованія, увѣряя, что фамилія его поставляетъ себѣ за честь быть съ нашею въ союзѣ, и онъ ласкается тѣмъ, что меньшая сестра будетъ въ отвѣтѣ своемъ къ родственнику его гораздо благосклоннѣе, нежели большая. Однимъ словомъ г. Ловеласу позволено было ѣздить къ намъ какъ такому человѣку, которой заслуживалъ себѣ отъ фамиліи нашей уваженіе; въ разсужденіи же мыслей его обо мнѣ, отецъ мой отложилъ рѣшительной на то отвѣтъ до пріѣзда его сына; мои противъ его возраженія были всегда одинаковы. Время учинило обхожденіе наше гораздо короче; однакожъ въ разговорахъ нашихъ не было никакихъ особливостей, и я всячески старалась убѣгать оставаться съ нимъ одною.

Поступку сію сносилъ онъ съ такою твердостію, какой отъ пылкаго его свойства никакъ ожидать было не можно. Онъ былъ только одинъ сынъ, и мать его кромѣ его другихъ дѣтей не имѣла; слѣдовательно былъ онъ совершенно избалованъ. Терпѣливость его не препятствовала однакожъ тому, чтобы не видно въ немъ было внутренняго самолюбія, и можно было примѣтить, что надѣялся онъ успѣть тронуть меня мало по малу своими достоинствами. Сестра моя терпѣливость его понимала совсѣмъ въ другомъ смыслѣ, и говорила "что онъ такой человѣкъ, которой не имѣетъ къ супружеству ни малѣйшаго пристрастія, и можетъ быть привязанъ къ тритцати любовницамъ. Какая бы ни была причина столь противной пылкому его свойству терпѣливости, а особливо въ разсужденіи такого предмѣта, которой заслуживалъ старательнѣйшее вниманіе; однакожъ симъ избавился онъ многихъ досадъ и неудовольствій; ибо покамѣстъ отецъ мой отсрочивалъ рѣшительное свое согласіе до прибытія моего брата, что онъ получалъ отъ всѣхъ приличныя званію его и достоинстству ласки и учтивости; и хотя часто получали мы о немъ такіе извѣстія, которые весьма мало приносили ему чести; однакожъ въ разсужденіи обращенія его съ нами, были мы весьма довольны. Все обхожденіе его основано было на почтительности, и не было намъ причины жаловаться ни на какую съ его стороны дерзость; по чему и посѣщенія его сносимы были у насъ терпѣливо и съ удовольствіемъ. Равнымъ образомъ и я столько къ нему привыкла, что считала его обыкновеннымъ нашимъ гостемъ, и нимало его не береглась и не дичилась.

Между тѣмъ равнодушіе мое доставило ему съ моей стороны великія выгоды. оно было основаніемъ послѣдовавшей вскорѣ потомъ между нами переписки, въ которую не вошла бы я никакъ столь охотно, ежели бы она началась въ самое то время, когда обнаружилась вражда и несогласіе. Надобно тебѣ разсказать, что подало къ тому поводъ и причину. Дядя мой Гервей имѣлъ у себя подъ опекою одного знатнаго рода молодаго человѣка, котораго года черезъ два намѣренъ былъ отправить путешествовать. Г. Ловеласъ показался ему способнымъ подать свѣдѣніе о всемъ томъ, что для молодаго путешествователя было нужно; по чему и просилъ его описать всѣ дворы и земли, въ которыхъ онъ путешествовалъ; учиня притомъ свои замѣчанія о всѣхъ тѣхъ вещахъ, которыя наиболѣе достойны любопытства. Онъ на то согласился съ такимъ условіемъ, чтобы я обязалась назначать порядокъ и расположеніе описываемымъ имъ предмѣтамъ; штиль его въ письмахъ превозносимъ былъ отъ всѣхъ похвалами; по чему и надѣялись, что описанія его могутъ быть въ зимніе вечера весьма забавнымъ препровожденіемъ времяни; и какъ они будутъ читаны въ полномъ собраніи прежде, нежели отданы будутъ молодому путешествователю, то ни какъ не можно въ нихъ написать ничего такого, чтобы могло относиться прямо ко мнѣ. Я согласилась охотно имѣть съ нимъ переписку, чтобы предлагать ему иногда мои сумнѣнія, и требовать изъясненій, могущихъ служить къ общему наставленію. Сіе было для меня тѣмъ пріятнѣе, что я люблю чрезвычайно съ перомъ обходиться. И такъ съ общаго согласія всѣхъ родственниковъ, и по убѣжденіямъ дяди моего Гервея, должна я была учинить имъ всѣмъ сіе удовольствіе, дабы не показать въ себѣ такой застѣнчивости, которую бы самолюбивой Ловеласъ могъ толковать въ свою пользу, и чтобы сестра моя не имѣла причины дѣлать о томъ разныя по своему воображенію размышленія.

Вотъ отъ чего произошла между имъ и мною переписка, которая началася съ общаго согласія; между тѣмъ какъ всѣ удивлялись почтительной его терпѣливости. Однакожъ не сумнѣвались никакъ, чтобы онъ со времянемъ не здѣлался смѣлѣе и докучливѣе, потому что посѣщенія его касались становиться гораздо чаще, и онъ не скрывалъ отъ тетки моей Гервей, что чувствовалъ ко мнѣ сильную склонность, сопровождаемую не извѣстнымъ нѣкакимъ опасеніемъ, которую приписывалъ ничему иному, какъ совершенной покорности воли моего отца, и удаленію, въ которомъ я его содержала. Но можетъ быть обходился онъ такимъ образомъ и со всѣми; ибо и къ сестрѣ моей имѣлъ онъ сперьва такое же уваженіе. Между тѣмъ отецъ мой ожидая отъ него изъясненія, имѣлъ въ готовности всѣ полученныя о немъ невыгодныя извѣстія и слухи, дабы притивоположить ихъ его требованіямъ. Признаюсь тебѣ, что сіе было весьма согласно съ моимъ намѣреніемъ. И могла ли я думать иначе?

Однакожъ должно признаться, что въ письмахъ, заключающихъ въ себѣ общія предмѣты, вкладывалъ онъ многократно особливое, въ которомъ изъяснялъ мнѣ свои страстныя чувствованія, жалуясь притомъ на мою холодность. Я не показывала ему нималѣйшаго о томъ вида, что ихъ читала. Писала къ нему только о предмѣтахъ общихъ, и не входила ни въ какія особливыя изъясненія, касающіяся до насъ собственно; а къ томужъ общая похвала, приписываемая его письмамъ, не позволяла мнѣ прервать нашу переписку, не обнаружа настоящей тому причины. А впрочемъ сквозь всѣхъ почтительныхъ его изъясненій весьма легко примѣтить было можно, хотя бы нравъ его и меньше былъ извѣстенъ, что онъ былъ по природѣ пылокъ и высокомѣренъ. Такое свойство не могла я терпѣть и въ моемъ братѣ, то какимъ образомъ можно мнѣ было сносить оное въ такомъ человѣкѣ, которой надѣялся принадлежать мнѣ гораздо ближе.

Послѣ одного письма, въ которомъ онъ уже въ третій разъ прилагалъ ко мнѣ особливую записку, спросилъ онъ меня при первомъ посѣщеніи, получила ли я оную. Я сказала ему, что на такія письма никогда отвѣчать не буду, и ожидала только того, чтобы самъ онъ подалъ случай объявить ему оное. Просила его ко мнѣ больше не писать и признавалась, что ежели отважится онъ еще на то хотя одинъ разъ, то отошлю къ нему оба письма, и ни когда больше ни одной строки онъ отъ меня не увидитъ.

Ты не можешь себѣ вообразить какое въ глазахъ его показалось тогда высокомѣріе, какъ будто бы я преступила должное ему почтеніе; однакожъ я не показала ему ни малѣйшаго вида, что то въ немъ примѣтила. Казалось мнѣ, что лучше всего можно его убѣдить холодностію и равнодушіемъ, которыми опровергала я всѣ его надежды. Между тѣмъ одинъ разъ между разговорами сказалъ онъ мнѣ, что когда мущина не можетъ убѣдить женщину признаться ему, что онъ ей не противенъ, то есть на то другой вѣрнѣйшей и полезнѣйшей способъ, которой состоитъ въ томъ, что-бы ее противъ себя разсердить.

Теперь письмо мое продолжать я не могу, для того что мнѣ мѣшаютъ; но при перьвомъ случаѣ не премину сообщать тебѣ продолженіе начатого мною повѣствованія.

Кларисса Гарловъ.

 

ПИСЬМО IV.

КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АННѢ ГОВЕ.

 

15 Января.

Когда я была съ г. Ловеласомъ въ такихъ положеніяхъ, то пріѣхалъ изъ Шотландіи мой братъ.

Когда сказано ему было о посѣщеніяхъ г. Ловеласа, то онъ объявилъ безъ всякой закрышки, что для него они чрезвычайно противны, по тому что свойствы его весьма порочны. А послѣ того сказалъ, что не можетъ понять, какимъ образомъ дядья его могли предлагать для сестръ его такого человѣка; потомъ обратясь къ моему отцу благодарилъ его, что умѣдлилъ онъ своимъ рѣшеніемъ до его пріѣзда. Сіе произносилъ онъ такимъ голосомъ, которой имѣлъ въ себѣ гораздо больше повелительности, нежели почтительности сыновней. Ненависть свою оправдывалъ общимъ мнѣніемъ и собственнымъ свои свѣденіемъ о его нравѣ. При томъ признался, что всегда его ненавидѣлъ, и впредь ненавидѣть будетъ вѣчно; и ежели я за него выду, то не будетъ его признавать своимъ зятемъ, ни меня своею сестрою.

Ссора сія и ненависть произошла у нихъ еще въ училищѣ. Г. Ловеласъ отличался всегда какъ своею живностію и неустрашимостію, такъ и отмѣнными и удивительными успѣхами во всѣхъ частяхъ учености, также и прилѣжаніемъ. Симъ самымъ снискалъ онъ себѣ немалое число друзей между искуснѣйшими своими сотоварищами. Имѣвшія къ нему отвращеніе и нелюбовь, боялись его по причинѣ его пылкости, которая не могла стерпѣть никакой обиды.

Братъ мой былъ въ числѣ его непріятелей и завистниковъ. Врожденное въ немъ высокомѣріе не могло снести никакого примѣтнаго надъ собою преимущества. Кого не боятся не любить, къ тому весьма скоро раждается ненависть. Онъ не могши обладать своими страстями, дѣлалъ часто надъ нимъ неблагопристойныя насмѣшки; однимъ словомъ, не встрѣчались они ни одного раза безъ ссоры и брани; и какъ всѣ ихъ сотоварищи принимали по большей части сторону Ловеласа, то ненависть его умножалася тѣмъ еще болѣе. И такъ нечему дивиться, что молодой человѣкъ имѣя злобной и пылкой нравъ, возобновилъ древнюю въ себѣ ненависть, которая укоренилась въ немъ очень глубоко.

Пришелъ онъ къ моей сестрѣ, которая съ нетерпѣливостію ожидала случая соединиться съ нимъ въ чувствованіяхъ своего негодованія противъ ненавидимаго ею человѣка. Клялась ему, что "не имѣла никогда къ г. Ловеласу нималѣйшаго уваженія и склонности; извѣстно ей, что имѣніе его почти все въ закладѣ, и что онъ утопая всегда въ роскошахъ и веселостяхъ, находится въ долгахъ по самыя уши, и не имѣетъ у себя ни дому, ни екипажа." При сихъ словахъ хвалилась тѣмъ, что ему отказала, и братъ мой превозносилъ ее похвалами. Они совокупясь вмѣстѣ, старались всячески его унизить и опорочить, и не пропускали ни одного случая вредить ему во всѣхъ своихъ разговорахъ, которыя хотя иногда начинались совсѣмъ не о немъ, но всегда оканчивались къ его предосужденію.

Я не старалась никакъ противорѣчить имъ въ его оправданіе, а особливо, когда не была замѣшана въ ихъ разговорѣ. Говорила имъ, что для него не намѣрена произвесть никакой фамильной ссоры; и какъ всѣ полагаютъ въ немъ великіе пороки, то и я думаю, что имѣютъ о немъ такія мысли не безъ причины. Когда же не въ силахъ уже была слышать долѣе ихъ ругательствы, то удалялась отъ нихъ къ моимъ клавикордамъ или въ мою горницу.

Однакожъ со всѣмъ тѣмъ сколь ни холодны были ихъ противъ его поступки; однакожъ не имѣли въ себѣ ничего язвительнаго. Ласкали они себя надеждою, что отецъ мой запретитъ ему продолжать свои посѣщенія. Но какъ его поступки, знатность и богатство не подавали ни малой къ тому причины, то въ надѣяніи своемъ они обманулись, и обратились прямо ко мнѣ. Я спрашивала ихъ: какую можно мнѣ имѣть власть, поступать такимъ образомъ въ домѣ моего отца, а особливо, когда поведѣніе мое содержитъ г. Ловеласа отъ меня въ отдаленности, и когда посѣщенія его относятся ко мнѣ, равно какъ и ко всей моей фамиліи, кромѣ только однихъ ихъ? На конецъ страсть ихъ такую взяла надъ ними власть, что вдругъ {Причину такой перемѣны можно будетъ замѣтить въ письмѣ XIII.} вмѣсто того, чтобы по обыкновенію своему отъ него удаляться, начали они искать случая съ нимъ встрѣтиться, въ намѣреніи чинить ему язвительнѣйшіе обиды.

Г. Ловеласъ примѣтя то, приносилъ мнѣ о томъ жалобы чувствительнѣйшими выраженіями, давая мнѣ разумѣть, что естьли бы не имѣлъ онъ уваженія ко мнѣ, то такія поступки моего брата не оставилъ бы безъ наказанія. отличность сія была очень досадна; однакожъ я сказала, что не смотря на всѣ брата моего поступки, не намѣрена я никакъ начинать съ нимъ ссоры; и естьли они не могутъ терпѣть другъ друга, то весьма бы я была рада, естьли бы они ни гдѣ не могли встрѣчаться. Отвѣтъ сей былъ ему весьма чувствителенъ, и онъ сказалъ мнѣ, что соглашается охотно переносить всякія ругательствы и обиды, когда то мнѣ угодно. Его обвиняютъ въ спыльчивости, но онъ покажетъ, что имѣетъ въ себѣ довольно умѣренности и воздержанія.

Не за долго передъ тѣмъ, братъ мой съ согласія дядей моихъ употребилъ одного стариннаго дворецкаго милорда М ***, согнаннаго господиномъ своимъ со двора, и бывшаго потомъ управителемъ Г. Ловеласа, которой также его выгналъ, на освѣдомленіе о его долгахъ, вечеринкахъ, знакомствѣ, волокитствѣ и о всемъ томъ, что касалось до его поведѣнія. Тетка моя Гервей сообщила мнѣ потаеннымъ образомъ полученныя симъ посредствомъ извѣстія. Дворецкой признавался, что "онъ былъ господинъ великодушной, не щадилъ ни чего для исправленія своихъ земель, не полагался въ томъ на другаго, разумѣлъ все то порядочно самъ, въ путешествіяхъ своихъ учинилъ онъ великія издержки, и вошелъ въ великія долги; по возвращеніи своемъ опредѣлилъ себѣ для расходовъ годовую сумму, и уменьшилъ гораздо роскошь, дабы не быть ничемъ обязану своему дядѣ и теткамъ, которыя дали бы ему охотно и безъ всякаго прекословія столько денегъ, сколько ему было нужно; однакожъ не хотѣлъ того, чтобы они въ его дѣла и поступки мѣшались; а особливо имѣлъ съ ними частыя ссоры; обходился съ ними очень свободно, такъ что они его боялись; что вотчины его не были никогда въ закладѣ, какъ то утверждалъ прежде мой братъ; что кредитъ его нимало не уменьшился, и теперь почти уже расплатился онъ со всѣми своими должниками.

"Въ разсужденіи женщинъ, не щадили его нимало. Онъ былъ человѣкъ странной. Когда у старостъ его или откупщиковъ были хорошія дочери, то остерегались они ему ихъ показывать. Не было у него ни какой особливой на содержаніи любовницы; больше всего любилъ онъ новость. Сумнительно, чтобы дядя его и тетки могли принудить начать думать о женидьбѣ. Не видно было, чтобы онъ былъ охотникъ до вина. Любилъ чрезвычайно всякія происки, и почти безпрестанно лежалъ на перѣ. По возвращеніи своемъ, велъ онъ въ Лондонѣ жизнь самую невоздержную. Было у него шесть или семь сотоварищей столько же злобныхъ, какъ и онъ, которые ѣзжали съ нимъ часто въ деревню, гдѣ при отъѣздѣ ихъ всегда были крестьяне въ великой радости. Хотя было въ немъ и много пристрастія; однакожъ признаться должно, что онъ имѣлъ нравъ преизрядной; всякую шутку сносилъ равнодушно; любилъ шутить и надъ другими, и часто въ разговорахъ своихъ не щадилъ и самъ себя; однимъ словомъ, по словамъ дворецкаго, былъ онъ въ поступкахъ своихъ человѣкъ самой своевольной.

Описаніе сіе происходило отъ недруга; ибо по примѣчанію моей тетки, всякое слово клонящееся къ его пользѣ сопровождаемо было: Признаться должно, не льзя я отнять у него сей справедливости, и пр; а все прочее говорено было отъ чистаго сердца. Также свойство сіе хотя было и не очень хорошо; однакожъ не довольно еще было для тѣхъ, которые его развѣдывали; по тому что хотѣли бы слышать о немъ еще гораздо того хуже. Братъ мои и сестра боялись того, чтобы г. Ловеласъ не имѣлъ въ исканіи своемъ успѣха; по тому что большая часть самыхъ хуждшихъ ихъ развѣдываній учинилась уже извѣстна тогда, когда представленъ онъ былъ съ начала моей сестрѣ. Чтожъ касается до меня, то не взирая на все то, что онъ во угожденіе мнѣ сносилъ терпѣливо всѣ чинимыя ему братомъ моимъ досады, не старалась я никакъ побуждать его къ примиренію. Къ брату моему и сестрѣ оказывалъ онъ совершенное презрѣніе, и я не сумнѣвалась, что онъ по честолюбію своему и самолюбію, не видя у насъ ни отъ кого себѣ привѣтствія, прекратитъ посѣщенія свои самъ собою, и поѣдетъ въ Лондонъ, гдѣ жилъ до знакомства съ нашимъ домомъ.

Но ненависть брата моего не дала мнѣ дождаться сей перемѣны. Послѣ многихъ язвительныхъ насмѣшекъ, на которыя г. Ловеласъ отвѣчалъ только однимъ презрѣніемъ, братъ мой дошелъ на конецъ до такого бешенства, что не хотѣлъ его впустить въ нашъ домъ; услыша, что говорилъ онъ съ приворотникомъ обо мнѣ, спросилъ его, какое ему до сестры его дѣло; на что тотъ отвѣчалъ ему, что проситъ его вспомнить то, что теперь онъ уже не въ университетѣ, и готовъ отвѣчать ему на все, какъ ему угодно. По счастію подошелъ къ нимъ тогда идучи отъ меня докторъ Левинъ, которой слыша такіе разговоры сталъ между ими въ самое то время, какъ они уже хотѣли вынимать шпаги. Г. Ловеласъ прошелъ мимо моего брата не смотря на всѣ его супротивленія, и оставилъ его подобнаго разъяренному звѣрю, остервенившемуся послѣ великой гоньбы.

Сіе произшествіе привело насъ всѣхъ въ великую тревогу. Отецъ мой далъ разумѣть г. Ловеласу, и по приказанію его, сказала ему и я, чтобы онъ для спокойствія нашей фамиліи прекратилъ свои посѣщенія. Но г. Ловеласъ былъ не изъ такихъ людей, чтобы такъ легко оставить свои намѣренія, а особливо, гдѣ участвуетъ его сердце. Не получа настоящаго отказа, не переставалъ онъ учащать къ намъ своими посѣщеніями. Я разсуждала, что естьли откажу ему напрямо приходъ въ нашъ домъ, то доведу ихъ обѣихъ до какого нибудь отчаяннаго дѣйствія. И такимъ образомъ дерзостной поступокъ моего брата, приводилъ меня въ великое замѣшательство и недоумѣніе.

Чинимыя мнѣ между тѣмъ предложенія о г. Симмесѣ и г. Муллинсѣ, представленныхъ моимъ братомъ, принудили его быть нѣсколько времяни гораздо воздержнѣе. Во мнѣ не было примѣтно нималѣйшей къ г. Ловеласу склонности, то и надѣялся онъ убѣдить моего отца и дядей способствовать исканіемъ обѣихъ сихъ жениховъ. Но когда увидѣлъ, что я имѣла довольно власти отъ нихъ избавиться, то бѣшенство его превзошло всѣ предѣлы. Упрекалъ онъ меня неоднократно порочнымъ для меня предъупрежденіемъ, и обругалъ г. Ловеласа прямо въ лицо. Нечаянно сошлись они оба у брата сватавшагося за меня г. Симмеса; благодѣтельнаго доктора на ту пору тамъ не было; и какъ никто не старался ихъ развесть, то учинилось между ими извѣстное тебѣ бѣдственное произшествіе; братъ мой былъ обезоруженъ, и принесенъ домой. Всѣ думали, что рана его смертельна; а особливо, когда пришла къ нему горячка: всѣ были въ чрезвычайномъ безпокойствѣ, и все зло обратилось на меня.

Г. Ловеласъ посылалъ три дни съ ряду по всякое утро и вечеръ освѣдомляться о здоровьѣ моего брата. Посланные его принимаемы были очень худо, и отправляемы назадъ съ ругательными и язвительными отвѣтами. Сіе не воспрепятствовало притти ему въ четвертой день самому. Оба мои дядья, случившіеся въ то время въ замкѣ приняли его чрезвычайно грубо. Надлежало употребить силу, чтобы удержать моего отца, которой хотѣлъ итти на него съ обнаженною шпагою, не смотря на то, что былъ тогда въ жестокой подагрѣ.

Я лишась чувствъ, узнавши о такомъ насиліи, и услыша голосъ г. Ловеласа, которой клялся, что не пойдетъ никакъ меня не видавши, и не принудя дядей моихъ загладить оказанную ему гнусную обиду. Развели ихъ не иначе какъ заперши двери. Мать моя была съ отцомъ моимъ въ великомъ спорѣ; а сестра обругавши язвительнымъ образомъ г. Ловеласа, напала на меня, какъ скоро я пришла въ чувство. Когда узналъ онъ въ какомъ я была состояніи, то поѣхалъ изъ нашего дома, произнося клятвы, что не оставитъ сего ни какъ безъ отмщенія.

Всѣ наши служители любили его чрезвычайно. Его къ нимъ щедрость и веселой нравъ, обратили ихъ всѣхъ на его сторону; не было изъ нихъ ни одного, которой бы не порочилъ потаеннымъ образомъ всѣхъ дѣйствующихъ лицъ въ семъ произшествіи, выключая одного его. Они описали мнѣ его умѣренность и благородныя поступки такимъ выгоднымъ для его образомъ, что я тронувшись тѣмъ, и опасаясь бѣдственныхъ слѣдствій сего происшествія, рѣшилась принять одно письмо, присланное имъ ко мнѣ въ слѣдующую ночь. Въ немъ изъяснялся онъ самыми почтительнѣйшими выраженіями, что повинуется во всемъ моему рѣшенію, и будетъ поступать такъ, какъ мнѣ то будетъ угодно. Сіе самое и побудило меня отвѣчать ему черезъ нѣсколько дней на оное.

Вотъ какая бѣдственная необходимость была причиною возобновленія нашей переписки. Однакожъ я начала писать не прежде, какъ узнавши отъ брата г. Симмеса, что онъ послѣ многихъ язвительнѣйшихъ ругательствъ принужденъ уже былъ вынуть шпагу, а особливо когда братъ мой угрожалъ его многократно рубить по лицу. Отецъ мой и дядья получили о семъ такія же свѣденія; но какъ ссора уже увеличилась чрезвычайно, то не хотѣли они ни какъ согласиться на то, чтобы признаться въ своемъ проступкѣ и просить у него прощенія. Мнѣ запрещено было имѣть съ нимъ переписку, и вступать съ нимъ въ разговоры, ежели гдѣ случиться быть намъ вмѣстѣ.

Между тѣмъ признаюсь тебѣ за тайность, что мать моя сказала мнѣ потаеннымъ образомъ, что опасается чрезвычайно слѣдствій учиненной г. Ловеласу обиды, и увѣряла меня, что полагается во всемъ на мое благоразуміе, чтобы предупредить какими нибудь благопристойными средствами угрожающее отъ того кому нибудь изъ нихъ бѣдствіе.

Теперь принуждена я письмо мое кончить; но кажется довольно уже исполнила твое желаніе. Дочери никакъ не пристойно стараться оправдывать свои поступки, обвиняя тѣхъ, кому обязана почтеніемъ. Въ прочемъ обѣщаюсь увѣдомлять тебя о всемъ томъ, что воспослѣдуетъ въ слѣдствіи, и не премину писать къ тебѣ при всякомъ удобномъ случаѣ о семъ подробно.

Признаюсь, что весьма досадно мнѣ и прискорбно то, что я учинилась предмѣтомъ общихъ разговоровъ. Твои попеченія о моей доброй славѣ, желаніе узнать о всѣхъ касающихся до меня обстоятельствахъ, также и принимаемое участіе въ моихъ несчастіяхъ, увѣряютъ меня въ нѣжной твоей и горячей ко мнѣ дружбѣ, и привязываютъ меня къ тебѣ новыми и крѣпчайшими узами.

Кларисса Гарловъ.

Списокъ съ предварительныхъ пунктовъ завѣщанія въ пользу дѣвицы КЛАРИССЫ ГАРЛОВЪ, посланной въ семъ письмѣ къ АННѢ ГОВЕ.

"Описанныя выше сего имѣнія, суть собственное мое пріобрѣтеніе. Три мои сына довольно счастливы и богаты; старшей имѣетъ великія выгоды и доходы отъ рудокопныхъ заводовъ; второй получилъ знатное имѣніе по смерти многихъ родственниковъ своей жены, сверьхъ принесеннаго ею приданаго; сынъ мой Антонинъ Остъиндскимъ своимъ торгомъ и удачными своими путешествіями пріобрѣлъ себѣ неисчетныя имѣнія. Внукъ мой Іамесъ получитъ также не мало имѣнія отъ крестной своей матери Ловель. Второй мой сынъ Іамесъ обѣщается содержать и награждать благопристойнымъ и довольнымъ образомъ, какъ моего внука, такъ и внуку мою Арабеллу, которой я никакъ не хочу обидѣть. Дѣти мои Іулій и Антонинъ не показываютъ нималѣйшей склонности вступать въ супружество; и такъ одинъ только Іамесъ подаетъ надежду имѣть дѣтей. Для всѣхъ сихъ вышеписанныхъ причинъ, и какъ любезная моя внука дѣвица КЛАРИССА ГАРЛОВЪ отъ самыхъ дѣтскихъ своихъ лѣтъ оказывала мнѣ всегда почтеніе, и любима всѣми какъ дитя умное; по всѣмъ симъ причинамъ располагаю я вышеписанныя мои имѣнія въ пользу милаго сего дидяти, которая дѣлала мнѣ утѣшеніе въ старости, и своими ласками и услугами немало способствовала къ продолженію моей жизни. И такъ желаю и повелѣваю тремъ моимъ сыновьямъ Іулію, Іамесу и Антонину, ежели они уважаютъ мое благополучіе и почитаютъ мою память, не противиться никакъ и не прекословить сему моему завѣщанію, и вышепомянутую внуку мою Клариссу ни въ чемъ не тревожить и не безпокоить, подъ какимъ бы то нибыло предлогомъ.

"Во увѣреніе чего и пр. и пр. и пр.

 

ПИСЬМО V.

КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АННѢ ГОВЕ.

Сего дня не имѣла я свободы продолжать мое намѣреніе. Ночи мои и утренніе часы принадлежатъ не мнѣ. Мать моя была очень больна, и не хочетъ ни чьихъ попеченій, кромѣ моихъ. Я не отходила отъ ея постѣли, и двѣ ночи спала вмѣстѣ съ нею.

Занемогла она сильною коликою. Произшедшая ссора, опасность какого нибудь бѣдствія, мщенія г. Ловеласа, однимъ словомъ все тревожитъ ее и беспокоитъ чрезвычайно. А къ томужъ начало фамильныхъ несогласій раздираютъ нѣжную и чувствительную ея душу; братъ мой и сестра были очень рѣдко между собою согласны, а теперь въ такомъ находятся согласіи, что мать моя опасается бѣдственныхъ отъ того слѣдствій. Тревожится она можетъ быть наиболѣе обо мнѣ, видя ежеминутно, что они взираютъ на меня отъ часу съ большею холодностію и негодованіемъ. Однакожъ естьли бы она захотѣла употребить власть свою, то сіи домашнія несогласія потушены бы были еще въ самомъ своемъ началѣ, а особливо будучи увѣрена въ моемъ къ ней повиновеніи.

Полъ нашъ можетъ быть долженъ претерпѣвать нѣсколько грубостей отъ своего мужа, ежели показываютъ ему какъ любовнику преимущество его предъ другими въ нашемъ сердцѣ. Пусть говорятъ сколько хотятъ о великодушіи, полагаемомъ въ мущинѣ добродѣтелью. Но я примѣтила, что сей полъ имѣетъ его въ себѣ гораздо меньше нашего. Въ разсужденіи моего отца, врожденной въ немъ вспыльчивой нравъ умягченъ былъ нѣсколько жестокою его болѣзнію, которая началась у него еще въ молодыхъ лѣтахъ. Такое плачевное состояніе сжало въ немъ всю живность его духа, и отняло у него все его спокойствіе. Благополучное состояніе увеличило нетерпѣливость его еще болѣе; ибо всѣ наслаждающіеся большимъ богатствомъ, сожалѣютъ всегда о томъ, что не достаетъ еще имъ какого нибудь имѣнія.

Но братъ мой! какое можно дать извиненіе грубому его и высокомѣрному нраву? Хотя чрезвычайно для меня несносно; однакожъ должна я признаться, что сей молодой человѣкъ совершенно испорченнаго нрава. Съ матерью моею поступаетъ онъ иногда… Правду сказать, онъ не очень къ ней почтителенъ; не остается ему для себя ничего желать болѣе; онъ имѣетъ въ себѣ всѣ сродныя лѣтамъ его пороки, смѣшанныя съ честолюбіемъ и гордостію. Ахъ! любезная пріятельница, я утверждаю отвращеніе твое къ нѣкоторымъ особамъ нашей фамиліи. Помню я объ одномъ времяни, въ которое могла бы ты преобратить нравъ его по своему желанію. Для чего не учинилась ты моею невѣсткою? тогда находила бы я себѣ въ родственницѣ моей совершеннаго друга. Однакожъ не удивительно, что онъ не могъ имѣть къ тебѣ склонности, потому что ты всегда насмѣхалась надъ нимъ язвительно, и обращала въ смѣхъ его высокомѣрность.

Однакожъ пора уже окончить. Желаніе твое исполню я въ перьвомъ письмѣ, которое буду писать послѣ завтрака. Сіе отдаю теперь посланному отъ тебя къ намъ освѣдомиться о нашемъ здоровьѣ, и остаюсь вѣрной твой другъ.

Кларисса Гарловъ.

 

ПИСЬМО VI.

КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АННѢ ГОВЕ.

 

10 Января.

Возвратимся теперь къ повѣствованію того, что здѣсь происходитъ. Болѣзнь брата моего почти уже совсѣмъ излѣчилась; но ненависть его небольшимъ симъ несчастіемъ вмѣсто уменьшенія, усилилась еще болѣе; друзья мои (то есть, отецъ мой и мать, потому что братъ и сестра не хотятъ никакъ быть въ числѣ оныхъ,) начинаютъ уже думать, что поступлено со мною очень сурово. Мать моя по благосклонности своей ко мнѣ увѣдомила меня о томъ послѣ отправленія послѣдняго моего къ тебѣ письма.

Между тѣмъ всѣ они увѣрены въ томъ мыслями, что я отъ г. Ловеласа получаю письма. И какъ узнали они, что Милордъ М *** намѣренъ больше своего племянника защищать нежели обвинять, то столько они его опасаются, что не только не дѣлаютъ мнѣ о семъ никакихъ вопросовъ, но и не помышляютъ нимало о единственномъ средствѣ успокоить раздраженнаго ими человѣка; ибо онъ требуетъ отъ дядей моихъ себѣ удовольствія, и симъ способомъ надѣется какъ нибудь съ нашею фамиліею примириться. Тетка моя Гервей предлагала уже матери моей, чтобы отправить брата моего объѣхать Іоркширскія свои вотчины, гдѣ и остаться до совершеннаго окончанія сихъ замѣшательствъ.

Но онъ нимало на то не соглашается. И говоритъ, что до тѣхъ поръ не можетъ быть нимало спокоенъ, покамѣстъ не увидитъ меня за мужемъ; и видя что ни г. Симмесъ, ни г. Муллинсъ приняты не будутъ, возобновилъ предложенія свои о Г. Віерлеѣ, увѣряя всѣхъ о чрезвычайной ко мнѣ страсти сего человѣка. Я слова сіи приняла очень хладнокровно. Вчерашняго дня началъ онъ уже говорить о другомъ, которой адресовался къ нему чрезъ письмо, и дѣлалъ весьма выгодные для насъ предложенія. То былъ богатой г. Солмсъ, которой тебѣ довольно извѣстенъ. Однакожъ и тотъ не привлекъ на себя ни чьего вниманія.

Не видя никакого успѣха въ предложеніяхъ своихъ въ разсужденіи моего супружества, думаетъ онъ какъ я слышала, уговорить меня ѣхать съ нимъ въ Шотландію, дабы тамъ въ домѣ его завести такой же порядокъ, какой здѣсь у насъ. Мать моя намѣрена противиться тому всѣми силами; ибо какъ я помогаю ей нѣсколько въ домашнихъ заботахъ и распоряженіяхъ, въ которыя сестра моя не входитъ нимало, то и говоритъ, что въ отсудствіе мое принуждена она будетъ смотрѣть за всемъ одна, я съ моей стороны также нимало на то не согласна; ибо не намѣрена ни мало, быть у брата моего управительницею. И я увѣрена, что когда на то соглашусь, то онъ будетъ поступать со мною не такъ какъ со своею сестрою, но такъ какъ со служанкою. Естьли же Г. Ловеласъ вздумаетъ слѣдовать туда за мною, то будетъ еще и того хуже.

Просила я мать мою, чтобы передъ отъѣздомъ брата моего позволено мнѣ было пріѣхать къ тебѣ погостить недѣли на двѣ. Какъ ты думаешь? Угодно ли то будетъ твоей матери?

Въ такихъ обстоятельствахъ не смѣю я никакъ проситься въ мой загородной домъ. Боюсь я, чтобы не начали меня подозрѣваnь въ независимости, на которую я по завѣoанію моего дѣда, имѣю нѣкоторое право; а къ томужъ желаніе сіе можетъ быть сочтено знакомъ особливой благосклонноети къ такому человѣку, которой теперь всѣми у насъ ненавидимъ. Естьли бы я могла быть въ семъ мѣстѣ столькожъ снокойна и счастлива, какъ была прежде, то презирала бы какъ сего чезовѣка, такъ и весь его полъ, и нимало бы не жалѣла о томъ, что все мое имѣпіе оставила въ разпоряженіяхъ моего отца.

Мать моя обрадовала меня чрезвычайно, извѣстя меня, что на требованіе мое согласились безпрекословно. Никто тому не противится нимало, кромѣ моего брата, которому сказано, что не всегда можетъ онъ подавать законы. Приказано мнѣ было сойти въ гостиную, дабы получить совершенное позволеніе отъ собранныхъ тамъ моихъ дядей и тетки Гервей. Ты знаешъ, любезная пріятельница, что въ домѣ нашемъ наблюдаются великія церемоніи; однакожъ ни одна еще фамилія не имѣетъ столь тѣсной связи во всѣхъ своихъ различныхъ отрасляхъ. Дядья наши почитаютъ насъ не иначе какъ своихъ дѣтей, и говорятъ, что для насъ не хотятъ они жениться; почему не дѣлается ничего касающагося до насъ безъ ихъ совѣта. И такъ не удивительно, что требовали у нихъ совѣта о позволеніи ѣхать мнѣ къ тебѣ на нѣсколько времяни въ такое время, когда г. Ловеласъ намѣренъ учинить намъ дружеское посѣщеніе, которое думаю я, что не кончится дружелюбно.

Надобно тебѣ пересказать, что въ семъ собраніи происходило. Я предвижу уже напередъ, что къ брату моему не будешь ты имѣть благосклонности больше прежняго; но я и сама досадую на него немало, и имѣю къ тому причину.

Клари, сказала мнѣ мать моя, когда я показалася въ ихъ комнату. На прозьбу твою пробыть нѣсколько дней у дѣвицы Гове, всѣ мы согласны.

Но я на то не согласенъ, перервалъ рѣчь ея братъ мой съ грубостію.

Сынъ! сказалъ мой отецъ нахмуря брови. Но сіе нѣмое приказаніе не учинило никакого дѣйствія. Братъ мой держитъ еще руку свою на перевязкѣ, и при всякой рѣчи касающейся до г. Ловеласа не преминетъ кинуть на нее свои глаза: надобно воспрепятствовать ей видѣть сего презрительнаго бездѣльника.

Никто не сказалъ на сіе ни слова.

Слышишь ли о Клариса, сказалъ онъ мнѣ, ты не должна никакъ принимать посѣщенія отъ племянника Милорда ***.

Всѣ продолжали сохранять молчаніе.

Слышишь ли? продолжалъ онъ; съ такимъ только условіемъ, и позволяютъ тебѣ ѣхать къ дѣвицѣ Гове.

Государь мой! отвѣчала я ему; желала бы я, чтобы могла разумѣть васъ моимъ братомъ, и чтобы и сами вы разумѣли то, что вы ничто иное какъ мой братъ.

О сердце предъубѣжденное! сказалъ онъ поднявши руки съ ругательною улыбкою.

Я обратилась къ моему отцу, и требовала у него справедливаго рѣшенія, заслужила ли я такія укоризны?

Полно, перестаньте, сказалъ мой отецъ. Ты не должна принимать посѣщеній г. Ловеласа, хотя… А ты сынокъ не долженъ ничего говорить въ поношеніе твоей сестры. Она честная дѣвица.

Государь мой, отвѣчалъ онъ, я въ чести ея принимаю такое же участіе, какъ и вся фамилія.

Отъ сего то самаго и происходятъ такія размышленія, которыя нимало на братскія не похожи, сказала я ему съ небольшою улыбкою.

Очень хорошо, сказалъ онъ; однакожъ замѣть, что я не одинъ, но и отецъ нашъ запрещаетъ тебѣ принимать посѣщенія отъ Ловеласа.

Племянникъ! сказала ему тетка моя Гервей, позволь мнѣ дать тебѣ знать, что можно во всемъ положиться на благоразуміе Клариссы.

Очень можно, примолвила къ тому моя мать.

Однакожъ тетушка и матушка, представила сестра моя Арабелла; кажется мнѣ, что не худо дать знать сестрицѣ, съ какимъ условіемъ отпускается она къ дѣвицѣ Гове, потому что естьли позволено ему пріѣхать къ намъ въ домъ…

Конечно перервалъ рѣчь ея дядя мой Іулій будетъ онъ стараться ее увидѣть.

Безстыдной сей нахалъ будетъ искать и здѣсь способовъ ея увидѣть, сказалъ дядя мой Антонинъ, то гораздо лучше, чтобъ она была тамъ, а не здѣсь.

А лучше бы нигдѣ, отвѣчалъ мой отецъ; и оборотясь ко мнѣ сказалъ; Приказываю тебѣ накрѣпко, чтобы тебѣ не видѣться съ нимъ ни какимъ образомъ.

Будьте увѣрены государь мой, сказала я, что я его никакъ и ни гдѣ не увижу, ежели могу отъ того избавиться съ благопристойностію.

Вы знаете, отвѣчала мать моя, съ какою холодностію и равнодушіемъ она съ нимъ видалась по сіе время.

Сестра моя Гервей говоритъ правду, что можно на благоразуміе ея положиться твердо.

Съ какимъ притворнымъ равнодушіемъ – - – проворчалъ братъ мой съ насмѣшливымъ видомъ. Сынъ! прервалъ рѣчь его отецъ мой съ суровостію – - -

Симъ собраніе сіе и кончилось.

Но берешь ли ты на себя, любезная пріятельница, чтобы опасной сей человѣкъ не приближался къ твоему дому? Но какое находится противорѣчіе въ позволеніи ѣхать, надѣясь, что я симъ средствомъ избавлюся здѣсь его посѣщеній? Естьли онъ будетъ, то по крайнѣй мѣрѣ не оставляй меня съ нимъ одну ни на минуту.

Надѣюсь, что пріѣздъ мой будетъ матери твоей не противенъ; по чему постараюсь какъ можно, чтобы имѣть удовольствіе обнять васъ по крайнѣй мѣрѣ дни черезъ три или четыре.

Кларисса Гарловъ.

 

ПИСЬМО V.

КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АННѢ ГОВЕ.

Изъ замка Гарлова 20 февраля.

Извини меня, дражайшая пріятельница, что такъ давно къ тебѣ не писала. Увы! любезной другъ! глазамъ моимъ представляется весьма бѣдственное и плачевное ожиданіе. Все теперь идетъ по волѣ и желаніямъ моего брата и сестры. Нашли они для меня новаго жениха; котораго покровительствуютъ всѣ мои родственники. Не удивляйся тому, что отозвана я была домой съ такою поспѣшностію. Теперь причина сего отзыва уже мнѣ извѣстна.

Но на кого думаешь ты палъ ихъ выборъ? На г. Сольмса. Всѣ назначили его мнѣ женихомъ, и мать моя съ ними также согласна. Дражайшая и любезная родительница! Какимъ образомъ могла ты допустить обольстить себя такимъ образомъ? Ты при перьвомъ его мнѣ представленіи, говорила сама, что хотя бы обладалъ онъ всѣми сокровищами свѣта; однакожъ недостоинъ нимало руки милой твоей Клариссы.

Пріемъ учиненной мнѣ послѣ трехнедѣльнаго моего отсутствія, будучи весьма различенъ отъ всѣхъ встрѣчъ, чинимыхъ мнѣ послѣ малѣйшихъ отлучекъ, увѣрилъ меня, что дорого я заплачу за то удовольствіе, которымъ наслаждалась въ сообществѣ любезной моей пріятельницы.

Братъ мой встрѣтилъ меня у дверей, и принялъ изъ кареты; при чемъ поклонясь съ великою учтивостію, сказалъ: покорно прошу сестрица, позволить мнѣ – - – -. Я сочла сіе сердечною его ласкою, но узнала по томъ, что то было ничто иное какъ притворное почтеніе. Съ такими принужденными церемоніями провожалъ онъ меня до самыхъ покоевъ; а между тѣмъ слѣдуя обыкновеннымъ движеніямъ моего сердца, освѣдомлялась я о здоровьѣ всѣхъ моихъ родственниковъ и знакомыхъ. Вошедши въ гостиную, нашла тамъ моего отца, мать, обѣихъ дядьевъ и сестру.

Удивилась чрезвычайно, примѣтя на лицахъ всѣхъ моихъ родственниковъ видъ притворной и принужденной. Я побѣжала къ моему отцу, и обнимала его колѣна; такое же почтеніе оказала я и моей матери. Оба они приняли меня съ холодностію. Отецъ мой проворчалъ мнѣ не большое привѣтствіе почти сквозь зубы; а мать хотя и назвала любезною своею дочерью; однакожъ не обнимала съ такою горячностію, какъ прежде.

Поздоровавшись съ моими дядьями, и сестрою, которая приняла то съ видомъ важнымъ и принужденнымъ, приказано мнѣ было сѣсть. Сердце мое было чрезвычайно стѣснено; и я видя себѣ такой неожидаемой пріемъ, находилась въ великомъ замѣшательствѣ.

Братъ мой, или лучше сказать обвинитель началъ выговаривать мнѣ, что будучи у дѣвицы Гове принимала нѣсколько посѣщеній отъ того человѣка; котораго всѣ они имѣютъ весьма сильныя причины ненавидѣть, не взирая на данное мнѣ запрещеніе его видѣть.

Я отвѣчала ему, что никакъ не могу скрывать и утаевать истинны. Въ три недѣли моего гощенія, видѣла я его правда разъ пять или шесть. Но пожалуй братецъ, примолвила я, видя что онъ началъ разгорячаться, позволь мнѣ кончить. Когда онъ къ намъ ни приходилъ, то спрашивалъ всегда г. Гове и ея дочь. Я надѣюсь, что онѣ старались бы употребить всѣ способы, чтобы ему отказать, но извинялись передо мною неоднократно тѣмъ, что не имѣя ни какой причины запретить ему въѣздъ въ ихъ домъ, чинъ его, званіе и богатство требуетъ того, чтобы обходиться съ нимъ учтиво.

Братъ мой былъ совсѣмъ готовъ послѣдовать всему стремленію своей страсти; отецъ находился въ такомъ положеніи, которое предвозвѣщало великую бурю; дядья разговаривали между собою тихо съ сердитымъ видомъ; а сестра поднимала руки такимъ образомъ, которой ни мало не клонился къ тому, чтобы ихъ умилостивить; мать моя сказала притомъ: надобно сіе бѣдное дитя выслушать.

Я ласкала себя, говорила имъ я, что меня упрекать будетъ нечемъ. Весьма бы мнѣ было не благопристойно предписывать госпожѣ и дѣвицѣ Гове, отъ кого имъ принимать посѣщенія; равнымъ образомъ не имѣла ни какой причины укорять ихъ въ томъ, чтобы чинимыя имъ посѣщенія клонились ко мнѣ; также какимъ образомъ могла отговориться не быть съ ними въ то время вмѣстѣ. Никогда не видала я его иначе, какъ въ ихъ присудствіи. Говорила ему нѣсколько разъ, что покамѣстъ онъ не примирится съ моею фамиліею, то не долженъ никакъ надѣяться того, чтобъ я могла принимать его посѣщенія.

Сказала имъ еще, что дѣвица Гове по усильной моей прозьбѣ, не отходила отъ меня ни на минуту, во все то время, когда онъ у нихъ находился.

Братъ мой слушалъ меня съ великою нетерпѣливостію, по которой очень легко примѣтить было можно, что онъ не смотря на всѣ мои оправданія, старался находить меня виновною. А прочіе были бы весьма довольны моимъ извиненіемъ, есть-ли бы не имѣли нужды привести меня въ робость, дабы убѣдить повиноваться тому, что они мнѣ предлагать были намѣрены. По всему видѣть было можно, что они съ моей стороны не могли никакъ ожидать добровольнаго согласія.

Едва только перестала я говорить, какъ братъ мой не уважая ни какъ присудствія моего отца и дядьевъ, началъ произносить клятвы, что со своей стороны не можетъ никогда и слышать о примиреніи съ дерзскимъ тѣмъ бездѣльникомъ; и что не будетъ ни когда признавать меня своею сестрою, ежели я отважусь ободрять надеждою такого человѣка, которой несносенъ для всей ихъ фамиліи.- – - – Такого человѣка, перервала рѣчь его моя сестра, которой едва не былъ убійцею моего брата.

Отецъ мой сказалъ мнѣ гнѣвнымъ голосомъ, что довольно дѣлали для меня снисхожденія, давая свободную волю избирать себѣ супруга по моему выбору; но теперь пора уже требовать отъ меня повиновенія. Такъ, правда, примолвила къ тому моя мать; и я надѣюсь, что мы въ любимой сей нашей дочери не найдемъ ни какого сопротивленія нашей воли и желаніямъ. Дядя мой Іулій сказалъ, что онъ увѣренъ въ томъ очень твердо, что милая его племянница конечно, будетъ повиноваться волѣ своего отца безъ всякаго прекословія. Дядя же мой Антонинъ проворчалъ грубымъ своимъ нарѣчіемъ, что не думаетъ онъ ни какъ, чтобы я получа себѣ милость моего дѣда, почитала себя отъ того независимою; а въ противномъ случаѣ покажетъ онъ мнѣ, что духовная та можетъ быть уничтожена.

Ты можешь себѣ вообразить въ какомъ я тогда находилась удивленіи. Что сіе значитъ? думала я сама въ себѣ, и какое намѣрены дѣлать мнѣ предложеніе? не ужели о г. Віерлеѣ? на конецъ, о комъ будутъ мнѣ говорить? Въ разумѣ молодой дѣвицы представляются всегда больше невыгодныя и бѣдственныя, нежели благополучныя воображенія, а особливо когда въ томъ участвуетъ ея самолюбіе. Я думала сама въ себѣ: пусть говорятъ, о комъ хотятъ; могла ли я воображать себѣ, что будутъ мнѣ предлагать г. Сольмса?

Не думала я ни какъ, чтобы подала причину къ такой суровости; однакожъ старалась сохранять въ себѣ чувствованія благодарности за ихъ ко мнѣ милости, коими была имъ обязана какъ дочь и племянница; но столько поражена была такимъ чрезвычайнымъ и неожидаемымъ пріемомъ, что просила у отца моего и матери позволенія удалиться въ свою горницу, дабы сколько нибудь притти въ себя отъ моего замѣшательства. Никто мнѣ въ томъ не противорѣчилъ, по чему я поклонясь имъ вышла. Братъ мой и сестра остались очень довольны, что могли убѣдить стариковъ учинить мнѣ такую встрѣчу.

Вышедши въ мою горницу, и не имѣя при себѣ ни одного другаго свидѣтеля, кромѣ вѣрной моей Анны, начала приносить горестныя жалобы въ разсужденіи ожидаемаго мнѣ отъ нихъ предложенія. Едва только могла притти нѣсколько въ себя, какъ позвали меня пить чай. Послала я мою горничную женщину съ прозьбою, чтобы меня отъ того уволить; но по присланному второму приказанію принуждена была сойти, показывая по наружности сколько могла видъ спокойной. Братъ мой увѣрилъ все собраніе въ язвительнѣйшихъ выраженіяхъ, что я для того не хотѣла сойти къ чаю, чтобы могла скрыть свое неудовольствіе и досаду, слыша поносительныя слова о такомъ человѣкѣ, о которомъ уже предубѣждена сердечно. Могла бы я вамъ отвѣчать на сіе такъ, какъ вы то заслуживаете, сказала я ему, однакожъ теперь отъ того удержусь. Есть-ли не нахожу въ васъ чувствій брата, то и вы не можете также находить во мнѣ чувствій сестры.

Когда мы сѣли, то мать моя начала говорить о взаимномъ дружествѣ, долженствуемомъ царствовать между братомъ и сестрами, и порочила съ нѣкоторою ласкою поступокъ моей сестры и брата, что причиняли мнѣ досаду и огорченіе; а впрочемъ увѣряла всѣхъ, что надѣется твердо на мое волѣ отца моего повиновеніе. Тогда, сказалъ мой отецъ, все пойдетъ своимъ порядкомъ; тогда, примолвилъ мой братъ, будемъ мы ее любить до чрезвычайности. Сестра моя прибавила къ тому, мы будемъ ее любить такъ какъ любили прежде. Дядья мои сказали: она будетъ идолъ нашего сердца.

Вотъ, любезная моя пріятельница! какимъ образомъ по возвращеніи моемъ домой была я встрѣчена. При концѣ завтрака явился г. Сольмсъ. Дядья мои Антонинъ и Іулій представили его мнѣ какъ одного изъ лучтихъ своихъ друзей; отецъ мой сказалъ мнѣ: Знай, Кларисса! что Сольмсъ мнѣ другъ. Когда онъ сѣлъ подлѣ меня, то мать моя посмотря на него нѣсколько времяни обратила на меня взоръ наполненной нѣжности. Глаза мои устремились равнымъ образомъ на нее прося ея защищенія; на него же глядѣла я съ презрѣніемъ и негодованіемъ смѣшанными съ ужасомъ. Между тѣмъ братъ мой и сестра осыпали его ласками и учтивостями.

При семъ прошу тебя свидѣтельствовать любезной и почтеннѣйшей твоей родительницѣ мою чувствительнѣйшую благодарность за всѣ ея ко мнѣ благосклонности, что я непримину также и сама сказать ей особливымъ письмомъ.

Кларисса Гарловъ.

 

Письмо VIII.

КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АННѢ ГОВЕ.

 

24 Февраля.

Дѣло мое производится съ чрезвычайнымъ жаромъ и поспѣшностію. Сольмсъ здѣсь почти ночуетъ, и оказываемая ему благосклонность увеличивается отъ часу болѣе. Ни чего здѣсь больше ни отъ кого не слышно, какъ слѣдующія выраженія: Какъ она счастлива! какое великое богатство!

Ахъ! любезная пріятельница! да будетъ угодно небу, чтобы я не имѣла причины приносить жалобы на ошибку столь богатой фамиліи, какова моя! До сего времяни вижу я себя преданною во власть моего брата, которой показываетъ ко мнѣ отмѣнныя ласки. Ты можешь воображать себѣ, что я изъяснялася съ нимъ очень искренно, но онъ беретъ на себя видъ насмѣшливой; и не можетъ себя увѣрить, чтобы столь скромная и привязанная къ своей должности дѣвица, какова была сестра его Кларисса, могла причинить всѣмъ друзьямъ огорченіе.

И въ самомъ дѣлѣ прихожу я въ трепетъ воображая себѣ будущее. Весьма то видно, что они уже со всѣмъ рѣшились.

Отецъ мой и мать стараются всячески убѣгать случаевъ имѣть со мною особливой разговоръ; не требуютъ моего согласія, по тому что по видимому полагаютъ, будто бы мнѣ намѣреніе ихъ уже извѣстно. Нѣтъ имъ никакой выгоды принуждать мои склонности, такъ какъ то дѣлаютъ братъ мой съ сестрою. Для сей самой причины и я не стараюсь говорить съ ними. Всѣ мои силы сохраняю для объясненія съ моимъ отцомъ, ежели удостоитъ онъ выслушать меня терпѣливо. Колико трудно не имѣть въ себѣ согласныхъ чувствованій съ тѣми, которымъ должность наша и склонность обязываютъ насъ повиноваться.

Г. Сольмсъ удостоилъ уже меня тремя особливыми посѣщеніями, кромѣ тѣхъ общихъ; въ которыхъ я должна была имѣть участіе; кажется мнѣ, что я его никогда терпѣть не буду, онъ не имѣетъ въ себѣ ни разума ни разсужденія; не знаетъ больше ни чего, кромѣ умноженія доходовъ и хлѣбопашества.

Всѣ они старались привлечь въ согласіе свое также и госпожу Нортонъ; и какъ мнѣнія ея были съ намѣреніями ихъ несогласны, то сказано ей было, что она здѣлаетъ очень хорошо, ежели въ тогдашнихъ обстоятельствахъ прекратитъ свои посѣщенія.

Тетка моя сказала одинъ разъ, что не думаетъ она, чтобы племяница ея могла имѣть когда нибудь привязанность къ г. Сольмсу; однакожъ научили ее говорить другимъ голосомъ. Завтре ожидаю я ея посѣщенія. Братъ мой и сестра не могли никакъ сыскать случая объяснить мнѣ подробно будущее мое счастіе; то взяла она на себя то мнѣ представить, и отобрать рѣшительное отъ меня мнѣніе; ибо сказано мнѣ, что отецъ мой не имѣетъ ни малѣйшей терпѣливости слышать, что я волѣ его сопротивляюсь.

Дали мнѣ также знать, что ежели я въ будущее Воскресенье не поѣду въ церьковь, то здѣлаю тѣмъ всѣмъ моимъ родственникамъ чрезвычайное удовольствіе. Въ прошедшее Воскресенье сказано мнѣ было тоже, и я на то согласилась. Опасаются того чтобы г. Ловеласъ не случился на ту пору въ церькви, и не предложилъ проводить меня домой.

Ты можешь быть увѣрена, что г. Сольмсъ не великія у меня имѣетъ успѣхи. Не имѣетъ въ себѣ и столько разума, чтобы сказать что нибудь приличное времяни и обстоятельетвамъ. Ни съ кѣмъ больше не говоритъ, какъ только съ ними. Братъ мой исполняетъ должность его стряпчаго и Прокурора; а я ни мало не хочу его слушать. А подъ предлогомъ, что человѣкъ принятой столь благосклонно всею фамиліею имѣетъ право требовать и отъ меня учтивостей, холодность мою и отказы приписываютъ они стыдливости; онъ же не чувствуя собственныхъ своихъ недостатковъ и пороковъ воображаетъ себѣ, что упорство мое не можетъ ни какъ произходить отъ иной причины; ибо разговариваетъ только съ ними, а мнѣ нѣтъ случая сказать ни слова такому человѣку, которой у меня не спрашиваетъ ничего.

 

25 Февраля.

Съ теткою моею имѣла я сказанной выше сего переговоръ. Надлежало выслушать отъ нее предложенія жениха, и причины побуждающія ихъ взять его сторону. Противъ моей воли замѣчаю я, сколько какъ въ предложеніи его такъ и въ согласіи ихъ находится несправедливости. Для сего самаго начинаю ихъ ненавидѣть отъ часу болѣе. Получили уже одну знатную вотчину въ предложеніе, съ убыткомъ настоящихъ хотя и отдаленныхъ наслѣдниковъ; я говорю о той, которую укрѣпила моему брату крестная его мать; а теперь ласкаются химерическою надеждою достать себѣ также и другія; или по-крайнѣй мѣрѣ возвратить принадлежащую мнѣ деревню къ моей фамиліи.

На отказъ мой сказано мнѣ такое предложеніе, которое поражаетъ мое сердце. Какимъ образомъ извѣстить тебѣ оное? однакожъ то непремѣнно должно. Цѣлой мѣсяцъ, или до новаго приказанія не должна я ни съ кѣмъ имѣть переписки. Послѣ переговора со мною моей тетки и учиненнаго мною ей отказа братъ мой объявилъ мнѣ сіе запрещеніе повелительнымъ видомъ и голосомъ. Не ужели не писать мнѣ и къ дѣвицѣ Гове? спросила я. Ни къ ней, отвѣчалъ онъ съ насмѣшливымъ видомъ; ибо не признавалась ли ты сама, что Ловеласъ принимается въ семъ домѣ какъ пріятель? Видишь ли, любезной Другъ! я говорила брату моему, что неужели почитаетъ онъ сіе средство…. онъ прервалъ рѣчь мою сими словами: не думай ни какъ, чтобы ты могла сыскать какой нибудь способъ; всѣ твои письма будутъ перехвачены. И послѣ сего оставилъ меня съ великою поспѣшностію.

Вскорѣ послѣ его вошла ко мнѣ моя сестра. Я слышала, любезная сестрица! сказала она мнѣ, что тебя теперь стѣснили; но какъ подозрѣваютъ, что ты упорствуешь противъ должности твоей не безъ посторонней причины, то приказано мнѣ тебѣ сказать, чтобы ты цѣлыя двѣ недѣли не дѣлала ни кому посѣщеній, и также и сама ни отъ кого бы ихъ не принимала.

Какъ! сказала я ей, не ужели сіе приказаніе происходитъ отъ тѣхъ, которыхъ я обязана почитать? Спроси о томъ сама, отвѣчала она мнѣ ходя въ задъ и въ передъ по горницѣ. Батюшка хочетъ, чтобы ты ему повиновалась, и желаетъ отдалить отъ тебя все то, что можетъ утверждать въ тебѣ упорство твое и непослушаніе. Я отвѣчала моей сестрѣ, что знаю мою должность, и надѣюсь, что не будутъ ее основывать на условіяхъ невозможныхъ. Она сказала мнѣ, что я съ лишкомъ смѣла, и надута чрезвычайно высокомѣріемъ и самолюбіемъ; но скоро увидятъ всѣ люди, что я думала о себѣ не справедливо.

Любезная Белла! сказала я ей; къ чему такія угрозы? всѣ твои ласки; отвѣчала она мнѣ, не могутъ произвести во мнѣ ни какого дѣйствія. Признаюсь тебѣ, что проникаю всѣ твои ухищренія и лукавствы. Сказавши сіе, вышла поспѣшно изъ моей горницы.

Увы! сказала я сама въ себѣ; какую я имѣю сестру? чемъ заслужила я такія суровыя со мною поступки? На послѣдокъ сожалѣнія мои обратились на милость ко мнѣ моего дѣда, которой благосклонностію своею отличилъ меня очень много отъ прочихъ.

25 Февраля въ вечеру.

Не знаю я, что братъ мой и сестра противъ меня говорили: но только отецъ мой разумѣетъ обо мнѣ очень худо. Позвана я была къ чаю, и пришла съ веселымъ лицемъ, но скоро принуждена была принять видъ совсѣмъ тому противной.

Нашла я всѣхъ въ великой важности и задумчивости. Мать моя устремила глаза свои неподвижно на чайныя чашки, и не обращала ихъ на меня ни мало. отецъ мой сидѣлъ въ креслахъ обернувшись ко мнѣ почти спиною, имѣя сложенныя руки, и перебирая пальцами, что дѣлывалъ онъ обыкновенно, когда бывалъ въ великомъ сердцѣ. Сестра сидѣла на стулѣ раздувшись. Братъ смотрѣлъ на меня съ презрѣніемъ, и при входѣ моемъ оглядѣлъ меня съ головы до ногъ. Тетка бросила на меня нѣсколько принужденныхъ взоровъ и на поклонъ мой отвѣчала небольшимъ наклоненіемъ головы съ великою холодностію. Боже мой! на что употреблять строгость и устрашеніе, а не ласковость, съ такимъ человѣкомъ, которой до сего времяни почитаемъ былъ отъ всѣхъ снисходительнымъ и послушнымъ?

Я взяла стулъ. Прикажете ли раздавать чай? спросила я моей матери; ибо ты знаешь, что всегда обыкновенно я чай разливала. Нѣтъ, отвѣчала она суровымъ голосомъ, и сѣла раздавать сама. Для услугъ стояла тутъ горничная сестры моей дѣвка Бетти. Братъ мой приказалъ ей вытти. Сердце мое находилось тогда въ чрезвычайномъ волненіи, и замѣшательство мое можно было примѣтить изъ всѣхъ моихъ движеній. Что изъ сего выдетъ? думала я сама въ себѣ. Мать моя встала, и взявши за руку мою тетку, вышла съ нею вонъ. Сестра моя также скрылась, и братъ послѣдовалъ за нею. Однимъ словомъ я осталась одна съ моимъ отцомъ.

Онъ глядѣлъ на меня такимъ суровымъ взоромъ, что сколько я ни старалась начать съ нимъ говорить, но не въ силахъ была произнесть ни слова. Позабыла я еще тебѣ сказать, что до сего времяни всѣ сохраняли глубокое молчаніе. На конецъ спросила я моего отца, не угодно ли ему чашку чаю? онъ отвѣчалъ мнѣ съ холодностію: нѣтъ; и вставши началъ ходить въ задъ и въ передъ по горницѣ. Я встала также, намѣрена будучи броситься къ его ногамъ; но не имѣла на то ни смѣлости ни силы. Онъ подошедши къ стулу объ него облокотился; а я между тѣмъ нѣсколько ободрилась. Подошедши къ нему просила его покорно дать мнѣ знать, чемъ имѣла я несчастіе его прогнѣвать?

Онъ отворотивши отъ меня голову, сказалъ мнѣ угрожающимъ голосомъ: Кларисса! я хочу, чтобы ты была мнѣ послушна.

Сохрани Боже! отвѣчала я, чтобы я когда нибудь удалилась отъ должнаго вамъ повиновенія; я еще ни когда не противилась вашей волѣ, и не была ей опасною.

Ни я также, Кларнсса, отвѣчалъ онъ, твоему своенравію. Не полагай меня въ число тѣхъ людей, которые излишнею своею благосклонностію и снисхожденіемъ, довели дочерей своихъ противъ себя до непослушанія и упрямства.

Ты знаешь, любезная пріятельница, что какъ мой отецъ такъ и братъ, имѣютъ о полѣ нашемъ очень невыгодныя мысли, не смотря на то, что мать моя можетъ почесться наилучшею изъ всѣхъ женщинъ.

Я хотѣла изъявлять ему знаки моего почтенія – - – - -. Не требую я твоихъ колѣнопреклоненій, и не хочу слышать словъ твоихъ; не забавляй меня пустыми твоими разговорами, но будь послушна моимъ приказаніямъ. Нѣтъ у меня и не будетъ такихъ дѣтей, которые бы мнѣ не повиновались.

Милостивой государь! осмѣливаюсь увѣрить васъ, что я ни когда не подавала причины – - – -

Не говори мнѣ о томъ, что было, но то что есть и что будетъ.

Батюшка! здѣлайте милость и выслушайте меня терпѣливо. Боюсь я, что братъ мой и сестра – - – -

Не говори ни чего противъ твоего брата и сестры; они столько же принимаютъ участія въ чести моей фамиліи, какъ я самъ.

Батюшка! я надѣюсь – - – -

Не надѣйся ничего. Не говори мнѣ о надеждахъ, но о настоящемъ дѣлѣ. Я не требую отъ тебя ни чего такого, чтобы ты не могла исполнить, и къ чему бы не обязывала тебя твоя должность.

Хорошо, сударь! я то исполню, но по крайнѣй мѣрѣ надѣюсь на вашу милость – - – -

Перестань говорить мнѣ пустые слова; я хочу, чтобы мнѣ была послушна и требую твоего повиновенія, или въ противномъ случаѣ не признаю тебя моею дочерью.

Я начала плакать; бросилась къ его ногамъ; покорно васъ прошу дражайшій и любезнѣйшій родитель! не полагать надо мною другихъ властителей, кромѣ васъ и моей родительницы. Не дѣлайте меня принужденною и обязанною повиноваться воли моего брата – - – - Хотѣла я продолжать, но онъ уже вышелъ. Я осталась долгое время въ томъ самомъ положеніи, имѣя сердце наполненное горестію. Но теперь оставлю описывать далѣе мои прискорбія и печали.

 

Письмо IX.

КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АННѢ ГОВЕ.

26 Февраля по утру.

Тетка моя ночевавши у насъ посѣтила меня сего дня по утру почти еще на разсвѣтѣ, и сказала мнѣ, что вчерашняго дня оставили меня одну съ отцомъ моимъ нарочно, дабы могъ онъ свободнѣе объявить мнѣ, что требуетъ и ожидаетъ моего повиновенія.

Изъ нѣсколькихъ словъ моей тетки могла я понять, что надѣются они получить успѣхъ отъ гибкости моего нрава; однакожъ въ томъ обманутся на вѣрно.

Дядя мой Іулій кажется не согласенъ на то, чтобы доводить меня до чрезвычайнаго принужденія; но племянникъ его, котораго уже не должно мнѣ называть моимъ братомъ, увѣряетъ всѣхъ, что успѣетъ обратить меня къ моей должности. Желала бы я сердечно, чтобы о всѣхъ сихъ обстоятельствахъ меня не извѣщали.

Тетка моя совѣтовала мнѣ повиноваться данному мнѣ запрещенію, и принимать посѣщенія г. Сольмса. На послѣднее не соглашалась я ни какъ, не смотря на всѣ чинимыя мнѣ угрозы. Вразсужденіи же запрещенія другихъ посѣщеній обѣщалася слѣдовать тому безпрекословно. Чтожъ касается до запрещенія нашей переписки, то одна только опасность, чтобы не перехватывали нашихъ писемъ, принуждаетъ меня сохранять оное. Тетка моя увѣряетъ меня, что сіе приказаніе происходитъ отъ одного только моего отца, а мать моя не имѣетъ въ томъ нималѣйшаго участія. Онъ рѣшился на сіе не для чего инаго, какъ опасаясь того, что я упорствую не по собственной моей склонности, но по постороннимъ совѣтамъ; (подъ симъ разумѣетъ онъ безсомнѣнія тебя и дѣвицу Лоидъ) ибо увѣряла она меня, что онъ говоритъ обо мнѣ очень снисходительно и съ немалою похвалою.

Вотъ какова горячность и снисхожденіе! и сіе происходитъ для того, чтобы воспрепятствовать упрямой дѣвушкѣ предпринимать возмущеніе и ввергать себя въ погибель. Но всѣ сіи полезныя мѣры происходятъ отъ благоразумія моего брата, которой есть ни что иное, какъ совѣтникъ безъ разума и братъ безъ сердца.

Колико была бы я благополучна имѣя у себя другаго брата и другую сестру! не удивляйся тому, любезная пріятельница, что я произношу сіе о моихъ родственникахъ; не могу ни какъ снести того, что лишаютъ меня наипріятнѣйшаго въ жизни моей удовольствія, которое состоитъ въ изъустныхъ съ тобою или на письмѣ разговорахъ.

Но согласишься ли ты, любезная моя Гове, имѣть со мною потаенную переписку? Ежели ты на то согласна, то я сыскала уже надежное къ тому и удобное средство.

Помнишь ты зеленую алею позади того дворика, гдѣ я на загородномъ моемъ дворѣ кормлю моихъ фазановъ и павлиновъ; туда хожу я всякой день по два раза; ибо птички сіи для меня милы чрезвычайно, по тому то поручены моимъ стараніямъ и попеченіямъ отъ моего дѣда; для сей самой причины и перевела я ихъ туда послѣ его смерти. Заборъ подлѣ сей алеи во многихъ мѣстахъ перегнилъ; и Анна можетъ сквозь какую нибудь лазею здѣлать мѣломъ на заборѣ какой нибудь знакъ, въ которомъ мѣстѣ и можно будетъ класть наши письма, закрывая ихъ щепами.

Я сама осматривала то мѣсто и нашла его весьма для нашихъ намѣреній удобнымъ. Вѣрной твой Робертъ можетъ не подходя къ замку брать мои письма, и оставлять тамъ твои. Мѣсто сіе тѣмъ болѣе для сего способно, что почти никто туда не ходитъ, кромѣ меня и Анны. Испытай, любезная пріятельница, оставить тамъ одно письмо, и подай мнѣ наставленіе, что мнѣ дѣлать въ бѣдномъ моемъ и плачевномъ положеніи. Скажи мнѣ твое о томъ мнѣніе съ такою искренностію, какъ будто бы ты сама находилась въ такомъ состояніи.

Однакожъ предувѣдомляю тебя на передъ, что мнѣніе твое не должно быть ни какъ въ пользу г. Сольмса. Весьма, легко можетъ статься, что они зная всю твою надо мною власть, постараются, склонить на свою сторону твою мать, дабы принудить и тебя быть согласною съ ея мыслями.

Однакожъ ежели мнѣнія твои будутъ для его благосклонны, то пиши мнѣ прямо и чистосердечно все то что ты думаешь. Покрайнѣй мѣрѣ въ твердой моей рѣшительности желала бы я читать или слышать съ терпѣніемъ, что можно сказать въ пользу противной для меня стороны. Мысли мои ни кѣмъ другимъ не заняты ни мало, хотя многія въ томъ меня подозрѣваютъ, въ числѣ коихъ находишься и ты.

При семъ посылаю благодарное письмо къ твоей матери за всѣ ея ко мнѣ въ бытность мою у васъ благосклонности и ласки. Колико страшусь я, что не буду ими больше наслаждаться. Проси ее, чтобы она меня извинила въ томъ, что не писала я къ ней по сіе время.

Ежели посланной будетъ подозрѣваемъ и осматриваемъ, то можетъ показать сіе письмо, какъ будто бы съ нимъ однимъ былъ отправленъ.

Къ какимъ хитростямъ и выдумкамъ приводитъ меня несправедливое и безполезное принужденіе! Естьли бы не была я принуждена противъ моей воли къ потаенной сей перепискѣ, то страшилась бы о томъ и подумать. Она столько для меня отвратительна и ужасна, что едва я могу тому повѣрить, чтобы ты согласилась имѣть въ томъ участіе.

Но для чего убѣждаютъ меня съ такою поспѣшностію перемѣнить мое состояніе? для чего братъ мой, будучи старѣе меня многими годами не вступаетъ въ супружество прежде меня? для чего не выдаютъ напередъ мою сестру? сими восклицаніями оканчивая сіе письмо, остаюсь и пр:

Кларисса Гарловъ.

 

Письмо X.

АННА ГОВЕ къ КЛАРИССѢ ГАРЛОВЪ.

 

27 Февраля.

Колико странны кажутся мнѣ нѣкоторые люди! Кларисса Гарловъ назначена въ супружество за г. Сольмса! не могу никакъ вытти изъ моего удивленія.

Ты говоришь, что мнѣніе мое не должно быть никакъ въ пользу г. Сольмса. Теперь я вижу ясно, что есть и въ тебѣ нѣсколько духа твоей фамиліи; ибо безъ того не вошло бы тебѣ никакъ въ голову, чтобы я могла тебѣ говорить въ его сторону.

Описать ли тебѣ его чистосердечно? ты знаешь что я въ такихъ случаяхъ весьма искусна. Однакожъ на передъ надобно мнѣ разсмотрѣть его пристальнѣе и собраться съ мыслями; ибо не извѣстно еще, что можетъ въ передъ случиться; потому что дѣло сіе идетъ такъ ревностно и поспѣшно; и ты не въ силахъ противиться чинимымъ тебѣ усиліямъ.

Но какъ ты требуетъ во всемъ моего совѣта, то дай мнѣ на передъ знать сама, что ты думаешь о ихъ съ тобою поступкахъ. Между тѣмъ позволь мнѣ здѣлать участницею твоихъ писемъ мою двоюродную сестру, которая будучи теперь въ островку своемъ Вигтѣ, умираетъ отъ нетерпѣливости ихъ видѣть; симъ здѣлаешь ты мнѣ и ей чрезвычайное удовольствіе. Знай, что дружба подобная нашей, не терпитъ никакой сокровенности. Ты можешь полагаться твердо на нашу вѣрность и безпристрастность; когда въ томъ сумнѣваешься, то тѣмъ насъ обижаешь несказанно. Ибо не требуешь ли и ты сама моихъ совѣтовъ? И такъ надлежитъ чинить оправданіе твоихъ друзей, ежели то будетъ можно. Посмотримъ, можно ли согласить ихъ выборъ съ разумомъ и разсудкомъ. Зная коротко всю твою фамилію, не могу надивиться, какимъ образомъ твоя мать и тетка Гервей могли согласиться съ прочими. Другіе твои родственники ни мало меня не удивляютъ.

Ты спрашиваешь: для чего братъ твой не вступаетъ въ супружество прежде тебя? Я скажу тебѣ тому причину. Вспыльчивой его и высокомѣрной нравъ столько всѣмъ извѣстенъ, что не смотря на все его имѣніе и богатство, также и будущія знатныя надежды, ни одна женщина не согласится соотвѣтствовать его исканіямъ. Позволь сказать, любезная пріятельница! что сіи пріобрѣтенія придали ему гораздо больше гордости, нежели славы. Въ глазахъ моихъ онъ несноснѣйшее твореніе изъ всѣхъ мною извѣстныхъ. Грубой твой съ нимъ поступокъ я похваляю, потому что всегда нахожу удовольствіе приводить въ досаду и усмирять дерзостныхъ гордецовъ и нахаловъ.

Равнымъ образомъ хочешь ты знать; для чего не выдаютъ на передъ твою сестру? Я тебѣ скажу въ отвѣтъ: во перьвыхъ, для того, что хочетъ она вытти за богача; а во вторыхъ, что имѣетъ у себя младшую сестру. Здѣлай милость, скажи мнѣ, какой бы богатой человѣкъ захотѣлъ подумать о старшей сестрѣ; когда можно свататься на младшей.

Знай, любезная пріятельница, что ваше богатство не допускаетъ васъ быть благополучнымъ. Всякой изъ васъ слѣдуя обыкновеннымъ правиламъ вашей фамиліи долженъ жениться для того, чтобы быть еще богатѣе. Но пусть они волнуются, ссорятся, заботятся, печалятся и бѣсятся сколько хотятъ; оставь ихъ удивляться тому; богатство ихъ не составляетъ имъ никакого благополучія, они собираютъ оное во всю жизнь свою хватая, гдѣ только можно съ великою жадностію до самой смерти.

Еще разъ прошу тебя, любезная пріятельница! дай мнѣ знать, сколько тебѣ извѣстно, о побуждающихъ ихъ къ тому причинахъ; по сему и я могу подать тебѣ гораздо больше свѣденія, нежели отъ тебя ожидаю. Тетка твоя Гервей, говоришь ты, отъ тебя ихъ не сокрыла. Но для чегожъ я должна то отъ тебя требовать усильно, когда ты сама принуждаешь меня сказать тебѣ о томъ мое мнѣніе?

Когда они хотятъ противиться нашей перепискѣ, то сему я никакъ не удивляюсь, и нимало ихъ за то не порочу. Изъ того заключаю я, что чувствуютъ они свою глупость; а естьли то имъ извѣстно, то боятся они подвергнуть оную сужденію другаго.

Весьма я рада, что ты нашла средство продолжать нашу переписку. На сіе согласна я со всею охотою, а особливо естьли перьвые опыты будутъ удачны, то досадно мнѣ будетъ только вразсужденіи одной тебя.

Слышали мы, что во время твоего прибытія произошла въ фамиліи твоей нѣкоторая размолвка, и что г. Сольмсъ учинилъ вамъ одно посѣщеніе съ надѣяніемъ успѣха Но я судила, что требованія его будутъ клониться къ Арабеллѣ. Въ самомъ дѣлѣ считаю я ее изрядною для его четою. Вотъ, думала я въ себѣ, въ чемъ состоитъ все таинство, и любезную мою пріятельницу отозвали единственно для того, чтобы дѣлать сестрѣ своей въ свадебныхъ приготовленіяхъ вспомоществованіе. Ахъ! говорила я моей матери; какую будетъ дѣлать въ церьквѣ прекрасную фигуру сей человѣкъ въ желтоволосомъ своемъ парикѣ съ небольшими пуклями, стоя подлѣ дѣвицы Арабеллы?

Невѣста, по мнѣнію моей матери, должна быть противъ жениха гораздо пригожѣе. И какой бы могъ быть для ее выборъ лучьше и удачнѣе?

Сказано также намъ, что ты не принимаешь никакихъ посѣщеній. Сіе приписывала я ничему иному какъ тому, что не хотятъ того, чтобы свадебныя пріуготовленія твоей сестры были всѣмъ извѣстны. Дѣвица Лоидъ и дѣвица Виддульфъ спрашивали меня, не знаю ли я, для чего тебя не было въ церькви въ перьвое воскресенье послѣ твоего пріѣзда. Я тотчасъ поняла тому самую ту причину, о которой думаешь и ты; то есть, что боятся того, чтобы не случился тамъ Ловеласъ и не вздумалъ проводить тебя домой.

Мать моя благодаритъ тебя за твои къ ней чувствованія. Дѣвица Кларисса Гарловъ, сказала она прочтя твое письмо, заслуживаетъ уваженіе и удивленіе отъ всего свѣта. Ежели куда пріѣдетъ, то посѣщеніемъ своимъ дѣлаетъ всѣхъ удовольствіе; а когда уѣзжаетъ, то оставляетъ всѣхъ въ печали и сожалѣніи.

Такія приписываетъ она тебѣ похвалы, и я тому чрезвычайно рада, и нимало тому не завидую. Но сказать ли тебѣ правду; естьли бы было у меня двадцать братьевъ Іамесовъ и двадцать сестръ Арабелловъ, ни кто бы изъ нихъ не осмѣлился поступать со мною такъ, какъ они поступаютъ съ тобою. Кто много сноситъ, на того больше и падаютъ.

Разсказала я матери моей, какимъ образомъ ты была принята по твоемъ пріѣздѣ; сказала ей, какому тебя хотятъ отдать скоту, и какимъ образомъ тебя къ тому принуждаютъ. Она начала представлять мнѣ свое для меня снисхожденіе вразсужденіи упорства моего противъ того человѣка, котораго она мнѣ предлагаетъ, и противъ котораго по мнѣнію ея нѣтъ никакой причины противорѣчить. Послѣ того начала описывать мнѣ, сколько я обязана ей за ея ко мнѣ милость и благосклонности. И такъ думаю я, что не должно ей давать знать ничего болѣе; а особливо увѣрена, что будетъ она опорочивать мою съ тобою перениску, и твою съ Ловеласомъ; къ томужъ соглашается она во всемъ съ дядею твоимъ Антониномъ; и для поданія дочери своей примѣра не возметъ никакъ твоей стороны, какъ бы она ни была справедлива.

Но угадаешь ли, любезная пріятельница! чемъ ласкаетъ себя старой сей проповѣдникъ, а имянно, дядя твой Антонинъ частыми своими къ намъ посѣщеніями? Между имъ и матерью моею примѣчаю я нѣкоторыя тайности, и часто вырываются у нихъ на лицѣ небольшія улыбки. Осыпаютъ другъ друга похвалами въ порядочномъ смотрѣніи домашняго хозяйства; жалуются на лѣность и нерадѣніе служителей. А между сими жалобами, похвалами и восклицаніями бросаютъ другъ на друга иногда нѣжныя и страстныя взоры. Часто въ разговорахъ своихъ доходятъ они до такой забывчивости, что не слышатъ того, какъ я приду къ нимъ въ комнату. Признаюсь, любезная пріятельница, что сіе мнѣ не очень нравится. Естьли бы не знала я, что сей застарѣлой женихъ столько же требуетъ времяни на то, чтобы рѣшиться вступить въ супружество, сколько они полагаютъ жить вмѣстѣ, то подняла бы за сіи посѣщенія шумъ, и предложила бы матери моей г. Гикмана, какъ такого человѣка, которой для нее гораздо пристойнѣе. Недостатокъ въ лѣтахъ дополняетъ онъ своею важностію. И естьли ты не будешь меня бранить, то скажу я тебѣ, что происходитъ между ими нѣкотораго рода жеманство, а особливо когда сей человѣкъ надѣясь на благосклонность къ нему моей матери начинаетъ беспокоить меня вольными своими разговорами.

Ты говоришь мнѣ, что мысли твои не заняты никѣмъ другимъ ни мало, какъ въ томъ подозрѣваютъ тебя многія. Какая была нужда дать мнѣ поводъ думать, что въ прошедшей мѣсяцъ было такое время, которое было сколько нибудь благосклонно сему другому, и племянница имѣла причину благодарить дядей своихъ за ихъ терпѣніе?

Однакожъ оставимъ сіе. Меня тебѣ не должно опасаться; и на что ты скрываешь отъ меня свои чувствованія? Сокровенность возбуждаетъ всегда любопытство.

При семъ позволь тебѣ признаться, что всѣ твои родственники очень дурные политики; и не понимаютъ того что противоборствуя ему такъ усильно сражаются въ его пользу; и я бьюсь объ закладъ, что Ловеласъ не смотря на все его уваженіе и тщательность провидѣлъ гораздо далѣе, нежели въ томъ осмѣливается признаться. Однимъ словомъ, предузналъ онъ что поступки его гораздо больше здѣлаютъ ему пользы нежели самъ онъ своею особою. Не говорила ли ты мнѣ нѣкогда сама, что нѣтъ ничего проницательнѣе любовничья самолюбія, по тому что часто можетъ показывать ему то чего нѣтъ, и не открывать ему того, что есть въ самомъ дѣлѣ; а въ Ловеласѣ не безъ самолюбія.

Наконецъ, любезная пріятельница! изъ всѣхъ его поступокъ и чувствованій примѣчаю я, что онъ видѣлъ гораздо больше меня, гораздо больше нежели ты то себѣ воображаешь, и гораздо больше нежели ты видишь сама; ибо въ противномъ случаѣ не преминула бы ты меня о томъ увѣдомить.

Уже для успокоенія его вразсужденіи полученныхъ имъ обидъ и досадъ возобновляющихся ежедневно, вошла ты съ нимъ въ особливую переписку. Знаю, что во всѣхъ твоихъ письмахъ не можетъ онъ хвалиться ни чемъ нимало. Однакожъ не малой важности и то, что ты къ нему писала, и согласилась получать его письма, учиненное при томъ условіе, чтобы переписка сія была потаенна, не означаетъ ли, что между тобою и имъ есть какія нибудь тайности, о которыхъ не хочешь ты, чтобы свѣтъ былъ извѣстенъ. Сію тайность нѣкоторымъ образомъ составляетъ онъ самъ. Такая благосклонность не подаетъ ли любовнику вида сердечнаго дружества? не удаляетъ ли также и фамилію на довольное разстояніе?

Однакожъ въ нынѣшнемъ положеніи вещей ни чемъ тебя опорочивать не можно. Правда, что переписка твоя отвращала по сіе время великія бѣдствія. Тѣже самыя причины должны побуждать тебя продолжать оную по нынѣ. Коловратная судьбина влечетъ тебя противъ твоей склонности. Однакожъ съ такими похвальными намѣреніями на конецъ привычка сокроетъ отъ глазъ твоихъ все то, что тебя теперь устрашаетъ и обратится въ склонность.

Разсматривая сіе подробно, признаюсь тебѣ, что въ семъ примѣчаю я начало любви. Не пугайся ни какъ любезная пріятельница; любовникъ твой имѣетъ въ себѣ довольно естественной филозофіи, и далъ тебѣ разумѣть, что любовь простираетъ глубочайшія свои коренья въ наитвердѣйшія души. По чести Ловеласъ человѣкъ любви достойной, и естьли бы не доставало ему… Но не хочу приводить тебя въ стыдъ, при чтеніи сихъ строкъ моего письма. Нѣтъ, нѣтъ, то для меня будетъ чрезвычайно досадно. Однакожъ любезной другъ, не чувствуешь ли ты что сердце твое трепещетъ. Естьли я то угадываю, то не стыдись въ томъ признаться; сіе происходитъ не отъ чего инаго, какъ отъ великодушія.

Прощай милая моя пріятельница, и любезнѣйшей другъ! Старайся поспѣшить отправить посланнаго, дабы я могла узнать скорѣе, что ты меня прощаешь.

Анна Гове.

 

Письмо XI.

КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АННѢ ГОВЕ.

въ вечеру 1 марта.

Письмо твое, любезная Гове, привело меня въ немалое замѣшательство. Читая его, говорила я сама въ себѣ, что ни какъ бы не думала того, чтобы должно мнѣ было остерегаться критики писавши къ искреннѣншей моей пріятельницѣ и подругѣ. Но потомъ собравшися съ мыслями увидѣла въ немъ одни только твои острыя и замысловатыя шутки; однакожъ быть такъ; послѣдуя твоему совѣту начну разсматривать сама себя подробно.

Не вижу я въ лицѣ моемъ ни малѣйшей краски, и не чувствую въ сердцѣ никакого трепетанія; по чему и не могу понять, чемъ могла заслужить твои надо мною насмѣшки.

Однакожъ на конецъ не уже ли не возможно безпристрастному человѣку сказать, что нѣкоторые люди кажутся ему предпочтительнѣе прочихъ? Не уже ли можетъ то почесться преступленіемъ, когда даютъ преимущество такимъ людямъ, которые получа отъ чьихъ нибудь родственниковъ чувствительнѣйшую обиду, удерживаютъ справедливой свой гнѣвъ жертвуя онымъ той особѣ? Напримѣръ: не уже ли не позволяется мнѣ сказать, что г. Ловеласъ гораздо предпочтительнѣе г. Сольмса, и что я даю ему въ томъ преимущество? я думаю что сіе можно сказать всегда, не опасаясь ни мало чтобы то могло быть почтено любовью.

Ни за что въ свѣтѣ не хочу я имѣть къ нему то, что можетъ назваться любовью; во перьвыхъ, для того, что весьма дурное имѣю мнѣніе о его нравѣ и поступкахъ, и почитаю великою ошибкою всей нашей фамиліи кромѣ моего бррта, что позволено ему было къ намъ ѣздить лаская себя нѣкоторыми надеждами. Во вторыхъ, по тому что почитаю его человѣкомъ тщеславнымъ, могущимъ возгордиться побѣдивши чье нибудь сердце. Въ третьихъ, всѣ его старанія и почтительности имѣютъ въ себѣ нѣкоторой видъ высокомѣрія; какъ будто бы цѣна услугъ его была равномѣрна сердцу женщины. Однимъ словомъ, во многихъ случаяхъ замѣтила я въ немъ человѣка суетнаго и высокомѣрнаго; примѣтила въ немъ учтивость принужденную и лживую; ласковость и благосклонность его къ постороннимъ служителямъ притворна, и онъ кажется мнѣ противъ своихъ служителей вспыльчивымъ и нетерпѣливымъ.

Нѣтъ, любезная пріятельница! сей человѣкъ со всѣмъ не по моему вкусу. Противъ его имѣю я многія великія и неопровергаемыя возраженія; сердце мое не имѣетъ въ немъ ни малѣйшаго участія. Ежели я когда и краснѣю – то сіе происходитъ отъ того, что досадую сама на себя что подала поводъ такъ о себѣ думать. Не должно ни когда чувствіе благодарности почитать любовію. Весьма мнѣ досадно, что ты имѣешь обо мнѣ такія мысли; естьли бы я по несчастію примѣтила въ себѣ, что то любовь, то клянусь по чести, что не преминула бы тебя о томъ увѣдомить.

Ты приказываешь мнѣ отписать къ тебѣ немедлѣнно не досадна ли для меня твоя шутка. Теперь спѣшу я тебя удовольствовать; а въ будущемъ уже письмѣ увѣдомлю тебя, какія причины побуждаютъ моихъ родственниковъ принимать съ такою горячностію сторону г. Сольмса. И такъ будь увѣрена, любезной другъ, что я въ сердцѣ моемъ не имѣю ни чего противъ тебя вреднаго и предосудительнаго; но напротивъ того горю къ тебѣ нѣжнѣйшимъ дружествомъ, привязанностію и благодарностію. Естьли ты примѣтишь въ поступкахъ моихъ какія ошибки, то прошу тебя дружески меня въ томъ увѣдомить; ибо я желаю, чтобы все поведѣніе мое было безпорочно, и ни въ чемъ бы меня упрекать было не можно. Въ моихъ лѣтахъ и при моей слабости избѣжать того почти не возможно, естьли любезная моя пріятельница не будетъ стараться исправлять меня въ моихъ проступкахъ.

Суди сама, любезной другъ, такъ какъ бы могла судить безпристрастная особа, знающая обо мнѣ все то, что тебѣ извѣстно. Съ начала будетъ то для меня нѣсколько трудновато; можетъ быть лице мое покроется стыдомъ видя себя не столько достойною твоей дружбы, сколько бы я того желала. Но будь увѣрена, что исправленія твои будутъ во мнѣ не безплодны; а въ противномъ случаѣ буду я противъ тебя безъ всякаго извиненія.

Теперь оканчиваю я мое писмо, съ намѣреніемъ начать скоро другое.

Кларисса Гарловъ.

 

Письмо XII.

АННА ГОВЕ къ КЛАРИССѢ ГАРЛОВЪ.

Въ четверокъ 1 Марта.

Ни за что въ свѣтѣ не хочу я имѣть къ нему того, что можетъ назваться любовью. Слуга покорной, любезная Кларисса! не хочу и я также, чтобы ты то имѣла; ибо думаю, что онъ при всей своей знатности, богатствѣ и личныхъ достоинствахъ нимало тебя не достоинъ. Къ сему имѣю я довольно достаточныя причины какъ отъ твоего описанія, такъ и отъ сказаннаго мнѣ за нѣсколько часовъ госпожею Фортескю, которая будучи любимицею госпожи Бетти Лаврансы знаетъ его довольно подробно. Однакожъ между тѣмъ не худо поздравить тебя съ тѣмъ, что ты изъ всего нашего пола только одна такая, которая умѣла перемѣнить любовнаго льва въ овечку.

Хорошо, любезная Кларисса! есть-ли ты не чувствуешь трепетанія сердца и краснѣя не имѣешь въ лицѣ краски, то конечно уже не чувствуешь того ничего. Ты говоришь, что не имѣешь къ нему любви ни мало; но для чего? для того что не хочешь. Изрядная причина! нечего уже сказать болѣе. Теперь я буду смотрѣть на тебя зажмуренными глазами, и думаю что и ты будешь дѣлать то же; ибо весьма безразсудно заключать изъ того что не имѣютъ любви, когда не хотятъ имѣть оной. Но неокончивая еще сего, позволь сказать тебѣ на ухо въ небольшую предосторожность, что посторонней зритель всегда лучше судитъ объ игрѣ, нежели тѣ которые играютъ. Не могло ли случиться, что ты имѣя дѣло, съ людьми странными и своенравными не имѣла времяни внимать трепетаніямъ твоего сердца; а естьли то иногда и ощущала, то приписывала ихъ со всѣмъ другимъ причинамъ?

Но имѣешь ли ты къ г. Ловеласу склонность, или нѣтъ; но я увѣрена, что хочешь нетерпѣливо слышать то, что объ немъ госпожа Фортескю говорила. Не опасайся ни чего; не долго я оставлю тебя въ нетерпѣливости.

Она расказываетъ множество забавныхъ повѣстей, происшедшихъ въ молодыхъ его лѣтахъ, и говоритъ, что онъ совершенно избалованъ. Однакожъ оставя всѣ сіи ничего незнающія бездѣлицы обратимся на разсмотрѣніе его свойствъ и нрава.

Госпожа Фортескю признается согласно со всѣмъ свѣтомъ, что онъ чрезвычайно пристрастенъ къ забавамъ, а при томъ самой хитрѣйшей и постояннѣйшей въ терпѣливости изъ всѣхъ смертныхъ. Въ сутки спитъ только по шести часовъ. Будучи у своего дяди или у госпожи Сары, часто уходитъ для того чтобы приняться за перо. Мысли его текутъ съ пера безъ остановки, и пишетъ онъ весьма чисто и проворно. Такія дарованія весьма рѣдки между богатыми людьми знатнаго рода, а особливо между такими, которые въ молодыхъ своихъ лѣтахъ избалованы.

Въ одинъ день когда хвалили его дарованія, и превозносили его прилѣжность, рѣдкую въ человѣкѣ люблящемъ забавы, то онъ пришелъ отъ того въ такое высокомѣріе, что сравнивалъ себя съ Іуліемъ Кесаремъ, которой днемъ исполнялъ великія дѣйствія, а ноччю ихъ записывалъ.

Разговоръ сей сопровождаемъ былъ шуточнымъ видомъ; ибо онъ признаетъ самъ въ себѣ свое тщеславіе; и сіе дѣлаетъ съ такою пріятностію, что мѣсто заслуживаемаго имъ за то презрѣнія пріобрѣтаетъ себѣ похвалы отъ всѣхъ своихъ слушателей.

Но положимъ, что и въ самомъ дѣлѣ употребляетъ онъ нѣсколько часовъ ночи на писаніе; да чтожъ такое пишетъ? Естьли записываетъ подобно цесарю собственные свои дѣла, то долженъ быть очень золъ и предпріимчивъ, по тому что не имѣетъ въ себѣ нимало важнаго духа; и я бьюсь объ закладъ, что записки его не много могутъ ему принести чести и пользы ближнему. Надобно думать, что онъ то чувствуетъ и самъ; ибо госпожа Фортескю увѣряетъ, что въ перепискахъ своихъ онъ чрезвычайно скроменъ, и таитъ ихъ отъ всѣхъ, какъ вещь наивеличайшей важности.

Что ты и я любимъ писать, то нимало не удивительно. Едва только начали мы владѣть перомъ, какъ единственная наша забава здѣлалась въ нашихъ перепискахъ. Всѣ упражненія наши заключены въ предѣлахъ нашего дома, и мы провождая сидячую жизнь, можемъ предавать бумагѣ тысячи такихъ невинныхъ вещей и предмѣтовъ, кои для насъ кажутся иногда не малой цѣны, хотя для другаго не могутъ приносить ни пользы, ни забавы. Но немало удивительно и чудно то, когда можетъ проводить часовъ по шести за письмомъ такой человѣкъ, которой любитъ охоту, лошадей, публичныя собранія и веселости. Такой человѣкъ долженъ почитаться чудомъ.

Но каковы бы ни были прочія его пороки; однакожъ госпожа Фортескю увѣряетъ согласно со всѣмъ свѣтомъ, что онъ человѣкъ трезвой, и что при всѣхъ своихъ худыхъ свойствахъ не имѣлъ ни когда пристрастія къ игрѣ, что въ молодомъ человѣкѣ нынешняго вѣка можно почитать не млымъ достоинствомъ.

Госпожа Фортескю говоритъ также объ одномъ изъ его пріятелей, съ которымъ онъ связанъ тѣснѣйшею противъ прочихъ дружбою. Ты я думаю помнишь, что говорилъ о немъ и о его знакомцахъ отброшенной дворецкой. описаніе его кажется мнѣ нѣсколько справедливо. Съ долгами своими онъ почти уже расплатился, и нѣтъ надежды, чтобы вошелъ еще въ новыя.

Всякой можетъ легко вообразить себѣ, что человѣкъ храброй, просвѣщенной и прилѣжной не можетъ никакъ быть злобнымъ. Самой величайшей его порокъ состоитъ въ томъ, что онъ равнодушенъ и нерадивъ вразсужденіи своей славы. Наконецъ изъ всѣхъ словъ госпожи Фортескю, г. Ловеласъ кажется мнѣ человѣкомъ порочнымъ. Я и ты почитали его скорымъ, безразсуднымъ, дерзскимъ и наглымъ. Изъ самой ссоры его съ твоимъ братомъ можно видѣть ясно, что старался онъ всячески скрывать свой нравъ, которой въ немъ весьма высокомѣренъ. Ежели къ кому чувствуетъ онъ презрѣніе, то простираетъ его до чрезвычайности. При удобномъ случаѣ не щадитъ онъ также и твоихъ дядьевъ.

А впрочемъ обнаруживается онъ очень ясно по своему тщеславію, которое въ немъ почти безпримѣрно. Однакожъ со всѣмъ тѣмъ естьлибы кто другой имѣлъ въ себѣ такіе пороки, то былъ бы совершенно несносенъ.

Пріятной сей плутишка удостоилъ меня своимъ посѣщеніемъ, и только что теперь отъ меня вышелъ. Видна въ немъ великая нетерпѣливость и ужасное негодованіе вразсужденіи чинимыхъ противъ тебя поступокъ, также и опасность, чтобы не могли тебя убѣдить склониться на дѣлаемыя тебѣ предложенія.

Я сказала ему, что имѣю такія мысли, что не будутъ никакъ принуждать тебя согласиться вытти за такого человѣчка, каковъ г. Сольмсъ; и что дѣло уповательно рѣшится на томъ, что должно будетъ отказать и тому и другому.

Ни одинъ еще человѣкъ, говорилъ онъ, имѣя столь знатное имѣніе и фамилію не былъ приниманъ столь неблагосклонно отъ той женщины, для которой претерпѣлъ толико обидъ и посрамленія.

Я спросила его съ обыкновенною соею вольностію: кто тому причиною, и кто въ томъ можетъ почитаться виновнымъ? И дѣлала его самаго въ томъ судьею. Онъ жаловался на то, что дядья твои и братъ подкупаютъ нарочно шпіоновъ, чтобы присматривать за его поведѣніемъ и поступками. Я отвѣчала ему, что въ такомъ случаѣ онъ долженъ быть очень спокоенъ; ибо не надѣюсь я, чтобы онъ могъ имѣть причину опасаться такихъ за собою присмотровъ. Онъ за сіе поклонился мнѣ съ небольшею улыбкою. Признаюсь тебѣ, любезная пріятельница, что боюсь я, чтобы онъ не заплатилъ родственникамъ твоимъ за хитрость ихъ собственною ихъ монетою.

Теперь прощай, любезная Кларисса; послѣднее твое письмо вселило въ меня наиболѣе къ тебѣ удивленія, горячности и уваженія; и хотя сіе письмо и начала я нѣсколько дерзскою шуткою, однакожъ надѣюсь, что ты простишь меня въ томъ великодушно.

Анна Гове.

 

Письмо XIII.

КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АННѢ ГОВЕ.

въ среду 1 марта.

Теперь принимаюся за перо съ тѣми мыслями, чтобы изъяснить тебѣ, какія причины побудили моихъ родственниковъ принимать съ такою горячностію сторону г. Сольмса.

Извини меня, что для лучшаго объясненія возвращусь я нѣсколько назадъ, и буду повторять нѣсколько такихъ обстоятельствъ, о которыхъ ты уже извѣстна. Когда тебѣ угодно, то почитай сіе письмо прибавленіемъ къ прежнимъ моимъ письмамъ отъ 15 и 20 января. Въ сихъ обѣихъ письмахъ описала я тебѣ непримиримую ненависть брата моего и сестры противъ г. Ловеласа, и о употребленныхъ ими средствахъ, чтобы опорочить его въ мысляхъ прочихъ моихъ родственниковъ; сказала тебѣ, что они оказывая ему прежде грубую и презрительную холодность и неучтивство, дошли на конецъ до того, что учинили ему личную насильственную обиду, отъ которой произошло извѣстное тебѣ между имъ и братомъ моимъ несчастное произшествіе.

Теперь признаюсь тебѣ, что въ бывшемъ у меня съ теткою моею послѣднемъ разговорѣ, примѣтила я, что сія брата моего и сестры злость и злоба имѣютъ гораздо сильнѣйшую причину, нежели то можетъ быть застарѣлая школьная ненависть и презрѣнная любовь. Они опасаются, чтобы дядья мои не вздумали послѣдовать въ мою пользу примѣру моего дѣда. Сей страхъ произошелъ въ нихъ послѣ бывшаго между моихъ дядей, брата и сестры разговорѣ, которой мнѣ тетка моя не приминула сообщить, надѣясь чрезъ то склонить принять сторону г. Сольмса.

Нѣсколько уже разъ говорила я съ тобою объ одномъ нетерпѣливомъ намѣреніи нѣкоторыхъ особъ нашей фамиліи. Которое состоитъ въ томъ, чтобы такъ сказать основать домъ; намѣреніе сіе не имѣетъ въ себѣ ни чего противнаго и возмутительнаго, а особливо со стороны моей матери. Такіе предпріятія случаются очень часто въ богатыхъ фамиліяхъ, которыя при всемъ своемъ богатствѣ чувствуютъ, что не достаетъ имъ чиновъ и титуловъ.

Дядья мои простерли сіе намѣреніе на каждаго изъ троихъ дѣтей моего отца; надѣясь, что когда сами они не вступятъ въ супружество, то мы всѣ трое будемъ имѣть довольно достаточное имѣніе, можемъ вступить въ весьма выгодное супружество, и на конецъ сами собою или чрезъ наше потомство составимъ отличную въ государствѣ фамилію. Братъ мой съ другой стороны будучи единороднымъ сыномъ, воображалъ себѣ, что для сестръ его будетъ весьма довольно награжденія, когда каждой изъ нихъ дадутъ по двенадцати или по пятнацати тысячь фунтовъ стерлинговъ; все же фамильное имѣніе, то есть моего дѣда, отца и обѣихъ дядей со всѣми собственными пріобрѣтеніями, и съ имѣніемъ крестной его матери могутъ ему составить очень знаменитое богатство, съ которымъ онъ можетъ надѣяться достигнуть до достоинства вельможи. Честолюбіе его не могло меньше сего простираться.

Наполнивши голову свою такими мыслями началъ онъ еще заранѣе чваниться, высокомѣриться и величаться. Говорилъ не рѣдко, что дѣдъ и дядья суть ничто иное какъ его управители; что никто еще не имѣлъ лучшаго противъ его состоянія; что дочери въ фамиліи дѣлаютъ великую разстройку и замѣшательство. Сіе гнусное и подлое выраженіе выговариваемо было имъ столь часто, что сестра моя, почитающая нынѣ младшую сестру за препону, предлагала мнѣ тогда учинить противъ корыстолюбивыхъ и хищныхъ намѣреній моего брата заговоръ, и оному противиться сколько намъ будетъ можно.

Когда же открылась духовная моего дѣда, о которой я прежде того столь же какъ и она была неизвѣстна. Тогда братъ лишась нѣкоторой части своихъ надѣяній началъ оказывать свою ненависть противъ меня. Между тѣмъ также и всѣ тѣмъ по видимому были недовольны. Хотя я была любима всѣми; однакожъ отецъ, дядья, братъ и сестра почитали тѣмъ себя обиженными вразсужденіи права и власти. Отецъ мой не могъ спокойно сносить того, чтобы я была въ нѣкотораго рода независимости.

Я желая избавиться отъ возбужденной противъ меня ненависти, оставила въ расположеніе моего отца не только данную мнѣ землю, но еще сверьхъ того и знатную сумму денегъ, назначенную мнѣ по смерти моего дѣда. Оставила для себя не большое жалованье, какое давалось мнѣ и прежде того на мѣлкія мои расходы и забавы, не прибавляя онаго нимало, дабы не навлечь на себя еще больше зависти. Но какъ такимъ моимъ поступкомъ умножила я къ себѣ любовь и благосклонность моего отца и дядьевъ, то братъ и сестра не преставали стараться вредить мнѣ потаеннымъ образомъ всячески сколько имъ было можно. Теперь причина ненависти ихъ мнѣ извѣстна; но я не употреблю на то ни малѣйшаго вниманія; ибо знаю, что исполняю мою должность, и нимало ее не преступаю. Когда братъ мой вступилъ во владѣніе своего имѣнія, то сія перемѣна учинила насъ всѣхъ благополучными. Онъ поѣхалъ осматривать свои деревни и отсудствіе его умножило спокойствіе наше еще болѣе. За симъ слѣдовало предложеніе Милорда М*** для моей сестры. Казалось, что счастіе наше возрастаетъ. Я сказывала тебѣ, сколько сестра моя была нѣсколько времяни весела и довольна.

Извѣстно тебѣ, какимъ образомъ уничтожилося сіе дѣло, и какъ оно перемѣнилось.

Но пріѣздѣ брата моего изъ Шотландіи нарушилось наше спокойствіе. Белла, какъ я то уже дала тебѣ знать, говорила открытымъ образомъ, что она отказала г. Ловеласу изъ презрѣнія его поступокъ и нрава. Сіе самое побудило брата моего соединиться съ нею за одно. Начали они оба совокупно унижать и порочить какъ г. Ловеласа, какъ и всю его фамилію, которая не заслуживаетъ ни чего больше, кромѣ одного почтенія. Сіе самое и было причиною произшедшаго между ими и дядьями моими разговора, которой происходилъ слѣдующимъ образомъ.

Они ругали его по обыкновенію своему самыми язвительнѣйшими словами. Дядя мой Антонинъ слушавши ихъ долгое время терпѣливо, на конецъ сказалъ имъ, что,,сей молодой человѣкъ поступалъ такъ, какъ было должно честному и учтивому кавалеру; равнымъ образомъ и племянница его Клари вела себя очень благоразумно. Что не льзя желать лучше и пристойнѣе сего союза для нашей фамиліи, потому что г. Ловеласъ имѣетъ довольно знатное имѣніе, какъ то свидѣтельствуютъ и самыя его злодѣи, а впрочемъ не кажется онъ ни мало таковымъ злобнымъ и порочнымъ, какъ его изображаютъ; что хотя и можно его нѣсколько упрекать въ расточительности, но то есть обыкновенной порокъ въ молодыхъ людяхъ, которой всегда съ лѣтами проходитъ.

Потомъ описывая имъ его великодушіе изображалъ имъ его человѣкомъ снисходительнымъ, которой имѣя около четырехъ сотъ тысячь фунтовъ стерлинговъ дохода, не налагаетъ никогда на прикащиковъ своихъ и арендателей излишнихъ податей и налоговъ, и любитъ, чтобы они были жирны, одѣты чисто и покойны. Я и сама слыхала отъ него иногда подобныя сему разговоры, которыя пересказывалъ онъ всегда, показывая видъ весьма довольной; между прочимъ разсказывалъ также и сіе. Одинъ несчастной откупщикъ просилъ у дяди моего Антонина нѣкотораго уменьшенія подати въ присудствіи Ловеласа. Когда вышелъ онъ съ отказомъ, то г. Ловеласъ съ такою ревностію взялъ его сторону, что тотъ человѣкъ былъ призванъ назадъ, и прозьба его была исполнена. Г. Ловеласъ вышедши за нимъ, подарилъ ему двѣ гинеи; ибо онъ признавался, что не имѣетъ у себя ни пяти шилинговъ.

Хотя разговоръ сей былъ для меня очень не противенъ, и я видѣла въ немъ довольное великодушіе; однакожъ не чувствовала въ себѣ ни трепетанія сердца, ни въ лицѣ краски. Не могла только удержаться отъ того, чтобы не сказать самой въ себѣ внутренно: естьли небо бы назначило его для меня, то онъ не противился бы многимъ вещамъ, въ которыхъ я нахожу удовольствіе. Притомъ могу сказать также: какая жалость, что такой человѣкъ не можетъ быть совершенно добрымъ во обще для всякаго?

Извини мое въ такомъ случаѣ отступленіе отъ настоящаго описанія.

По словамъ тетки моей, дядя мой прибавилъ еще къ своимъ словамъ, что,,сверьхъ родоваго его имѣнія находится онъ еще наслѣдникомъ многихъ зажиточныхъ и богатыхъ имуществъ; что во время условія о племянницѣ его Арабеллѣ Милордъ М *** изъяснялся о томъ, что намѣренъ былъ учинить въ свою пользу самъ и обѣ его сестры, дабы привести его въ состояніе поддержать его званіе, которое смертію Милорда долженствовало уничтожиться, но которое обѣщали ему доставить, или еще и того знатнѣе, а имянно самое то, которое имѣлъ отецъ обѣихъ сихъ госпожъ, и которое за нѣсколько тому времяни пресѣклось за неимѣніемъ наслѣдниковъ мужескаго пола. Для сей самой причины и желали нетерпѣливо его женить; наша же фамилія казалась довольно сильною для составленія сихъ трехъ знатнѣйшихъ домовъ. Онъ признавался безъ затрудненія, что желалъ бы сего союза тѣмъ болѣе, по тому что съ породою и богатствомъ г. Ловеласа казалось ему, что племянница его Кларисса увидитъ себя нѣкогда супругою Великобританскаго вельможи.,,

Дядя мой Іулій по видимому не противорѣча мыслямъ своего брата говорилъ:,,Что въ разсужденіи союза съ г. Ловеласомъ видитъ онъ только одно затрудненіе, по причинѣ его нрава и поступковъ; тѣмъ наипаче что отецъ мой могъ учинить всѣ желаемыя имъ выгоды какъ Беллѣ, такъ и моему брату; также что братъ мой имѣетъ теперь въ обладаніи довольное имѣніе, доставшееся ему по завѣщанію отъ крестной матери его Ловелль.,,

Естьли бы имѣла я прежде всѣ сіи свѣденія, то не столько бы удивлялась различнымъ обстоятельствамъ вразсужденіи поступокъ со мною моего брата и сестры, и приняла бы лучшую и большую осторожность.

Ты легко можешь себѣ представить, какое сіи слова въ братѣ моемъ сдѣлали впечатлѣніе. Онъ тѣмъ не былъ доволенъ, что оба его старика говорили ему такія рѣчи.

Съ перьвыхъ своихъ лѣтъ нашелъ онъ способъ заставить себя бояться и какъ будто бы почитать всю свою фамилію, вразсужденіи пылкаго своего нрава. Самъ отецъ мой способствовалъ тому очень много потачкою, по тому что онъ у него одинъ сынъ, и подпора всей фамиліи. Между тѣмъ не думаетъ онъ исправить въ себѣ сей порокъ ни мало.

Посмотри, любезная сестра, сказалъ онъ тогда Беллѣ страстнымъ голосомъ не смотря на присудствіе моихъ дядей; посмотри, въ какомъ мы состояніи. Надлежитъ намъ быть весьма осторожнымъ. Небольшое молчаніе можетъ намъ доставить немалыя выгоды какъ въ сердцѣ нашихъ дядей, такъ и у нашего дѣда.

Отъ сего самаго времяни могу я соображая всѣ обстоятельствы видѣть очень ясно, что братъ мой и сестра обходятся со мною иногда какъ съ такимъ человѣкомъ, которой обходится со всѣмъ по ихъ желанію, а иногда какъ съ подлою тварью, преданною общему имъ злодѣю. Вижу также и то, что и согласіе ихъ происходитъ единственно отъ взаимной ихъ выгоды, для которой стараются они употребить всѣ силы чтобы разорвать, тотъ союзъ, которой съ намѣреніями ихъ ни какъ не согласенъ.

Но какимъ образомъ могутъ они надѣяться въ томъ успѣха, послѣ объявленія обѣихъ моихъ дѣдей?

Братъ мой нашелъ къ тому средство, сестра моя видитъ не иначе какъ его глазами. Согласіе сіе произвело тотчасъ раздоръ въ нашей фамиліи. Г. Ловеласъ принимаемъ былъ отъ часу холоднѣе. Но какъ онъ не могъ сносить грубыхъ ихъ и презрительныхъ видовъ, то и дошло дѣло до личныхъ язвительностей; а на конецъ произошла и несчастная та встрѣча. Теперь предпріяли они оспоривать у меня наслѣдство моего дѣда; а я не пользуясь нимало выгодами данной мнѣ независимости, должна зависѣть отъ воли моего отца, которому извѣстно гораздо лучше, что для меня полезно. Вотъ что теперь говоритъ вся наша фамилія.

Но естьли соглашусь я на ихъ волю, то сколь по мнѣнію ихъ будемъ мы всѣ благополучны! сколько подарковъ, сколько другихъ вещей получу я отъ каждаго изъ моихъ друзей и пріятелей! а къ томужъ имѣніе г. Сольмса столь знатно, и предложенія его столь выгодны, что я всегда буду имѣть способъ всѣхъ ихъ перевысить, ежели намѣренія моихъ доброжелателей останутся безъ успѣха. Въ такихъ будучи мысляхъ находятъ теперь во мнѣ такія свойствы, и достоинствы, которыя сами собою могутъ быть равновѣсіемъ для великихъ данныхъ мнѣ съ его стороны выгодъ, которыя и его самаго учинятъ мнѣ обязаннымъ. Увѣряютъ меня, что онъ и самъ думаютъ такимъ же образомъ. Чего же мнѣ то будетъ стоить? Только единаго дѣйствія, предписаннаго должностію, и сходственнаго съ моимъ нравомъ и свойствами.

Вотъ что представляютъ моему отцу и дядьямъ, дабы склонить ихъ на свои мысли, однакожъ я опасаюсь того, что братъ мой и сестра имѣютъ намѣреніе меня погубить, будучи со мною вмѣстѣ. Естьли имѣли они другія намѣренія, то не употребили ли бы ихъ тогда, когда я пріѣхала отъ тебя?

Между тѣмъ всѣмъ служителямъ приказано оказывать г. Сольмсу глубочайшее почтеніе. Его иначе не на-зываютъ какъ великодушнымъ и щедрымъ г. Сольмсомъ. Однакожъ всѣ сіи приказанія не означаютъ ли очень ясно, что онъ того самъ собою пріобрѣсть не можетъ? Во всѣхъ его посѣщеніяхъ не только обласканъ онъ господами, но и почитаемъ за идола отъ всѣхъ домашнихъ служителей.

Какой стыдъ! находить благородство въ предложеніяхъ такого человѣка, которой имѣетъ столь подлую душу, что признается чистосердечно, что ненавидитъ собственную свою фамилію; и столько золъ, что вознамѣривается похищать справедливыя надежды всѣхъ своихъ ближнихъ, которые имѣютъ въ помощи его необходимую нужду. Онъ хочетъ укрѣпить мнѣ не только все свое имѣніе; но въ случаѣ, ежели я умру не оставя по себѣ дѣтей, утвердить его моей фамиліи. Не довольно ли побудительныхъ причинъ для меня его презирать? Человѣкъ произшедшей изъ ничего! не опасаюсь того сказать нимало; ибо онъ не рожденъ для столь великаго обладаемаго имъ богатства. Не думай ни какъ, чтобы я могла утвердить на немъ мой выборъ. Будь увѣрена, что одни родственниковъ моихъ мнѣ о немъ предложенія становятся для меня несносны.

Однакожъ симъ только однимъ стараются они отдалить г. Ловеласа. Всѣ увѣрены, что я не устою ни какъ противъ предлагаемыхъ мнѣ выгодъ бракосочетаніемъ моимъ съ г. Сольмсомъ, а особливо съ тѣхъ поръ какъ увидѣли возможность обратить вотчину моего дѣда съ немалымъ притомъ имѣніемъ на сторону сего человѣка; приводя многіе примѣры такихъ возвратовъ въ гораздо отдаленнѣйшихъ случаяхъ; сестра же моя повторяетъ старинную пословицу, что ни когда не худо имѣть надежду получить большое наслѣдство. Сольмсъ же между тѣмъ веселясь внутренно своими надеждами, сколь они ни далеки и ни сумнительны, получаетъ себѣ ихъ подпору и подкрѣпленіе одними только обѣщаніями и ласкается присовокупить мое имѣніе къ своему.

Кажется мнѣ, любезная пріятельница! что сіи причины побуждаютъ входить родственниковъ моихъ въ его пользу съ такою горячностію. Позволь хотя здѣсь оказать тебѣ мое сожалѣніе о правилахъ моей фамиліи, которой предлагаемымъ мнѣ причинамъ трудно для меня будетъ сопротивляться.

Но какимъ бы образомъ ни обратилось дѣло между Сольмсомъ и мною, однакожъ видно, что намѣренія брата моего идутъ съ успѣхомъ; то есть, уговорилъ онъ отца моего утверждать свои мысли, и требовать согласія моего по должности.

Мать моя ни когда волѣ отца моего не сопротивлялась, и послѣдовала оной всегда безпрекословно.

Дядья мои, будучи загрубѣлыми своенравными стариками, и гордяся своимъ богатствомъ, хотя впрочемъ были и честные люди, однакожъ думали всегда, что имѣютъ право требовать отъ дѣтей совершеннаго повиновенія. Сговорчивость матери моей утверждала ихъ въ такихъ мысляхъ еще болѣе.

Тетка моя Гервей будучи въ замужствѣ своемъ не очень благополучна, и бывши можетъ быть нѣкоторымъ образомъ фамиліи нашей нѣсколько обязанною, не смѣла отворить рта въ мою пользу противъ утвердительной воли отца моего и дядьевъ. Сіе самое какъ ея такъ и матери моей молчаніе почитаю я въ семъ случаѣ яснымъ доказательствомъ тому, что и отецъ мой совсѣмъ уже рѣшился.

Поступокъ, учиненной съ достойною госпожею Нортонъ служитъ тому плачевнымъ подтвержденіемъ. Знаете ли вы какую нибудь женщину, коей бы добродѣтель заслуживала больше уваженія? всѣ они отдаютъ ей сію справедливость; но какъ она не богата, и не можетъ мнѣнію своему дать не оспоримаго подтвержденія, то и отказано ей посѣщать нашъ домъ и имѣть со мною переписку.

Ненависть къ Ловеласу, увеличиваніе фамиліи, и отцовская власть! сколько силъ противъ меня соединенныхъ? и одна изъ сихъ причинъ довольно бы была достаточна учинить перевѣсъ на свою сторону.

Братъ мой и сестра торжествуютъ. Они говорятъ, что подрѣзали мнѣ крылья; Анна то у нихъ подслушала. Въ такомъ случаѣ говорятъ они правду; ибо братъ мой можетъ теперь принудить меня слѣдовать своей волѣ къ несчастію моей жизни, и учинить меня также орудіемъ его мщенія противъ г. Ловеласа; или погубить меня въ разумѣ всей нашей фамиліи, естьли я буду въ томъ упорствовать.

Удивляются многіе, что придворные люди употребляютъ различные происки и лукавствы для низверженія другъ друга; но конечно не стали бы тому дивиться, когда бы увидѣли, что въ частномъ небольшомъ домѣ три человѣка не могутъ ужиться между собою согласно.

Болѣе всего безпокоитъ меня теперь молчаніе моей матери, которая кажется мнѣ въ опасности. Какимъ образомъ мужъ такой женщины, которой самъ по себѣ человѣкъ очень доброй, можетъ быть такъ самовластенъ и своенравенъ вразсужденіи такой особы, которая доставила фамиліи великія богатствы? Правда, что они ее и почитаютъ; но почтеніе сіе покупается ею ея снисхожденіемъ. Между тѣмъ такое отличное достоинство должно бы было доставить ей уваженіе; и вразсужденіи ея благоразумія можно бы было ввѣрить все въ ея управленіе.

Но куда заблуждаетъ мое перо описывая мои мысли? Какимъ образомъ развратная дочь осмѣливается говорить съ такою вольностію о тѣхъ, коимъ обязана почтеніемъ? Несчастное положеніе такой особы, которая принуждена обнаружить чужіе пороки для своего оправданія! ты знаешь, сколько я люблю и почитаю мою мать; то суди, какое должно быть мое мученіе видѣть себя принужденною опровергать то, къ чему и она согласна. Однакожъ я обязана то исполнить. Повиноваться сему, есть вещь для меня невозможная; и естьли не хочу умножить затрудненія, то надлежитъ объявить немедлѣнно мое противорѣчіе; ибо слышала я, что сегодня совѣтовали уже со стряпчими.

Естьли бы рождена я была отъ родителей, находящихся въ Католическомъ законѣ, то за счастіе бы себѣ почла заключить себя вѣчно въ монастырь, которой совершенно съ мыслями ихъ во всемъ согласенъ. Колико я также сожалѣю, что одна особа презираема была другою? все бы было заключено и совершено прежде возвращенія моего брата, которой бы уже не могъ тому сопротивляться. Я бы имѣла нынѣ сестру, которой больше не имѣю, и двухъ братьевъ; хотя ни того ни другаго ни мало не любила и не почитала.

Но самолюбіе моего брата коликими обладаемо отдаленными надеждами? На какое неизслѣдимое разстояніе распростираетъ онъ свои намѣренія? намѣренія сіи могутъ быть уничтожены малѣйшими случаями; напримѣръ: болѣзнію, или поединкомъ.

Но письмо сіе становится уже весьма продолжительно. При всемъ описаніи повѣденій моихъ друзей полагаюсь я на благосклонную твою прозорливость, и увѣрена, что ты не покажешь ни кому тѣхъ мѣстъ, въ коихъ нѣкоторыя особы описаны нѣсколько вольно; сіе можетъ меня подвергнуть нарѣканію, что забывала я иногда должность или благопристойность.

Кларисса Гарловъ.

 

Письмо XIV.

КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АННѢ ГОВЕ.

Въ четвергъ 2 марта.

Анна относя на условенное нами мѣсто вышеписанное мое письмо, которое за нѣкоторыми препятствіями не могла я окончить вчера, но окончила уже сего дня, нашла писанное тобою сего утра. Благодарю тебя, любезная моя пріятельница, за дружескую твою прилѣжность. Можетъ быть и сіи строки будутъ къ тебѣ принесены съ письмомъ твоимъ вмѣстѣ; однакожъ ничего въ нихъ больше не будетъ, кромѣ одной моей благодарности, и нѣсколькихъ размышленій о моихъ опасностяхъ.

Надлежитъ мнѣ непремѣнно искать случая переговорить съ моею матерью, дабы учинить ее моею посредницою; ибо естьли еще далѣе будутъ почитать отвращеніе мое робостью, то боюсь я, чтобы не вздумали уже назначить и дня. Сестры не должны ли имѣть другъ ко другу родственныя мысли и чувствія? не должны ли почитать такой случай общимъ своимъ дѣломъ? Между тѣмъ сказано мнѣ, что моя сестра способствуя намѣреніямъ моего брата, предложила въ полномъ собраніи съ великимъ жаромъ, что бы день назначить непремѣнно; и есть ли я откажусь тому повиноваться, то наказать меня лишеніемъ моего имѣнія, дружбы моихъ родственниковъ.

Нѣтъ ей нужды быть толико старательною; довольно и одного голоса моего брата безъ всякой съ ея стороны помощи. Вразсужденіи какой нибудь новой жалобы, или какого нибудь новаго откровенія касательнаго до г. Ловеласа, обязались они всѣ письменно, держать сторону г. Сольмса, котораго почитаютъ подпорою власти моего отца, и препоною противъ Ловеласа, коего считаютъ человѣкомъ развратнымъ, и злодѣемъ нашей фамиліи. Изрядная, но суетная политика, заставляющая ихъ соединять пользу двухъ человѣкъ, коихъ хотятъ разлучить на всегда другъ отъ друга!

Свидѣтельство дворецкаго было не очень въ его пользу, и не только утверждено всѣми, но и подтверждено еще разсказываніемъ госпожи Фортескю. Теперь друзья мои получили новыя свѣденія; сіе сказывала сестрица дѣвушки моей; они почитаютъ его злѣйшимъ изъ всѣхъ человѣковъ. Но что мнѣ до того нужды, доброй ли онъ человѣкъ или злобной? Какое мнѣ въ томъ участіе, естьли бы я не мучима была Сольмсомъ? Ахъ! любезная пріятельница! сколько я его ненавижу? Между тѣмъ всѣ они страшатся г. Ловеласа, но не боятся никакъ его раздражать. Въ какомъ я недоумѣніи, видя себя принужденною имѣть съ нимъ переписку для ихъ пользы! сохрани меня Боже, чтобы я была доведена упорными ихъ насиліями до того, чтобы переписка сія учинилась для меня необходимою. Но вѣришь ли ты, любезная пріятельница! чтобъ они намѣреніе свое перемѣнили? Я съ моей стороны почитаю такую вещь невозможною. Начинаю чувствовать, что самые смирнѣйшіе люди бываютъ иногда упрямѣе прочихъ, когда видятъ себя преслѣдуемыхъ съ толикою жестокостію и несправедливостію. Причина тому можетъ быть та, что какъ они не скоро могутъ рѣшиться, то самая сія нерѣшимость дѣлаетъ ихъ медлительными.

Теперь принуждена я сіе письмо кончить съ великою поспѣшностію и съ нѣкоторою боязнію.

 

Письмо XV.

АННА ГОВЕ къ КЛАРИССѢ ГАРЛОВЪ.

Оба твои письма отданы мнѣ совокупно. Весьма для меня бѣдственно, что родственники мои желаютъ видѣть тебя за мужемъ; и жаль мнѣ, что особа имѣющая, подобные тебѣ достоинствы, не имѣетъ покоя отъ людей толико недостойныхъ, и не имѣющихъ въ свое извиненіе ничего инаго, кромѣ своего высокомѣрія.

Знаешь ли, отъ чего сіи гордецы кажутся мнѣ столько же презрительными, какъ и тебѣ? Сіе происходитъ отъ того, что родственники твои не столько заражены своими пороками, сколько бы могли тѣмъ быть другіе; для чегожъ? могу ли осмѣлиться то тебѣ сказать? для того, что находятъ гораздо больше сходствія между собою; а притомъ имѣетъ тутъ также не малое участіе и скромничанье; ибо воображаютъ они себѣ, что ихъ племянница или сестра можетъ быть настоящимъ ангеломъ? Но гдѣ можно сыскать такого человѣка, которой бы столько не увѣренъ былъ самъ въ себѣ, чтобы могъ возвести свои глаза на Клариссу Гарловъ съ нѣкоторыми для себя надеждами, или съ чувствами наполненными желаніями? И такъ дерзостные тѣ гордецы, не видящіе своихъ пороковъ и недостатковъ, имѣютъ смѣлость надѣяться, между тѣмъ какъ скромное достоинство не смѣетъ изъ почтительности и рта розинуть. Отъ сего происходятъ всѣ нападки твоихъ Симесовъ, Бироновъ, Муллиновъ, Віерлеевъ и Сольмсовъ. Всѣ сіи мерзавцы разсмотря твою фамилію не отчаяваются получить на свой союзъ согласія. Но сравнивая тебя съ ними, какая находится великая разность; а съ ихъ стороны какое высокомѣріе?

Между тѣмъ боюсь я, чтобы всѣ твои сопротивленія не были безполезны. Ты будешь отдана въ жертву гнусному сему человѣку; согласишься на то сама; я знаю твою фамилію; она не будетъ противиться предлагаемымъ для ее выгодамъ. Ахъ любезная и нѣжная пріятельница! толикое число превосходныхъ качествъ, такія отмѣнныя достоинствы, будутъ въ семъ отвратительномъ супружествѣ погребенны! дядя твой повторяетъ моей матери, что ты должна власти ихъ повиноваться. Власти! не гнусно ли сіе слово во устахъ малоразумнаго человѣка, которой ни какой больше не имѣетъ выгоды, кромѣ того, что родился тритцатью годами прежде другаго? Я говорю о твоихъ дядьяхъ; ибо власть родительская остается всегда священною. Но и сами родители не должны ли въ поступкахъ своихъ сохранять благоразуміе?

Однакожъ не удивляйся тому, что сестра твоя поступаетъ въ семъ случаѣ съ такимъ безчеловѣчіемъ. Къ побудительнымъ причинамъ твоего брата могу я присовокупить еще нѣчто, могущее обнаружить еще болѣе расположенія твоей сестры. Глаза ея, какъ ты сама признавалась, ослѣплены были видомъ и исканіемъ такого человѣка, котораго она по видимому презираетъ, но которой и самъ удостоиваетъ ее совершеннымъ презрѣніемъ; но ты еще не сказывала того, что она въ него влюблена. Белла имѣетъ нѣчто гнусное и низкое, даже и въ своей гордости, а нѣтъ гордѣе ее никого въ свѣтѣ. Она учинила довѣренность о своей любви, о всегдашнемъ смущеніи, о безсонницѣ, и о всемъ томъ, что побуждаетъ ко мщенію какъ ее такъ и любимую ея подругу Бетти Барнесъ. Предаваться языку служанки! бѣдная тварь! но малыя души, сходствующія между собою, бываютъ въ мысляхъ своихъ всегда согласны. Однакожъ наложила она на сію дѣвку глубокое молчаніе; но Бетти желая похвалиться участіемъ въ довѣренности своей барышни, пересказала то за тайность одной своей подругѣ, которая также не скрыла того отъ одной горнишной дѣвушки госпожи Лоидъ, которая разсказала все то подробно своей госпожѣ. Дѣвица Лоидъ сказала то мнѣ, а я объявляю тебѣ, дабы ты могла тѣмъ воспользоваться въ случаѣ нужды и обстоятельствъ, какъ то тебѣ будетъ угодно. Теперь не удивляйся тому, что въ Арабеллѣ находишь ты непримиримую себѣ злодѣйку, а не нѣжную сестру; можешь уже видѣть ясно всю причину грубыхъ и жестокихъ съ ея стороны противъ тебя поступокъ. Какое можетъ быть для ее сладостное мщеніе противъ тебя и Ловеласа, какъ выдать свою соперницу за ненавидимаго ею человѣка, и не допустить быть за тѣмъ, котораго она любитъ, и сама отъ него любима! въ случаяхъ бѣшеной ревности и презренной любви употребляли не рѣдко яды и кинжалы. Можно ли удивляться тому, что союзы родства въ такихъ обстоятельствахъ безсильны, и что одна сестра можетъ забывать другую?

Сія то тайная побудительная причина соединена будучи съ завистію и прочими описанными тобою причинами, приводятъ меня о тебѣ въ опасеніе. Прибавь къ тому еще, что вспомоществуетъ притомъ такой братъ, которой взялъ власть во всей вашей фамиліи, и вошелъ въ то по двумъ господствующимъ пристрастіямъ: корыстолюбію и мстительности, которые побуждаютъ его помрачить тебя и обезславить въ разумѣ всѣхъ твоихъ родственниковъ, что они не престаютъ намучать на тебя отцу твоему и дядьямъ, и толковать въ худую сторону всѣ твои слова и поступки, не щадя притомъ ни мало и г. Ловеласа. Ахъ! любезной другъ! какимъ образомъ можешь ты устоять противъ такихъ соединенныхъ на тебя ухищреній? Я увѣрена, что они въ состояніи низвергнуть и такого человѣка, которой гораздо тебя крѣпче, и больше привыкъ къ сопротивленіямъ. Къ сожалѣнію моему предсказываю тебѣ, что ты будешь госпожею Сольмсшею.

Легко также будетъ для меня угадать и то, отъ куда пронесся слухъ; что младшая сестра похитила у старшей сердце ея любовника. Бетти сказывала также, что ты и Ловеласъ поступали съ госпожею ея не очень благосклонно. Не жестоко ли ты поступила въ томъ, что похитила у бѣдной Беллы ея любовника, котораго она только одного и имѣла; и еще въ самое то время, когда она веселилась мыслями, надѣясь не только слѣдовать склонности своего сердца; но и подать собою примѣръ всему своему полу, науча ихъ управлять мущиною шелковыми поводами?

Но возвратимся опять къ тому, о чемъ мы говорили; не остается ни малѣйшаго сумнѣнія въ упорствѣ ихъ благопріятствовать презрительному Сольмсу, и въ надѣяніи ихъ на твою снисходительность и послушливость для ихъ дружбы, и для собственной твоей славы. Теперь утверждаю я еще болѣе прежніе мои тебѣ совѣты, чтобы ты сохраняла всѣ твои права, на данную тебѣ дѣдомъ твоимъ землю. Естьли бы ты меня послушала, то покрайнѣй мѣрѣ сохранила бы въ нихъ къ себѣ хотя наружное уваженіе; и они скрывали бы въ себѣ всю свою зависть и недоброжелательство, не обнаруживая то такъ ясно.

Но поговоримъ о семъ обстоятельнѣе. Не примѣчаешь ли ты, что братъ твой имѣетъ противъ тебя гораздо больше власти, а особливо когда получилъ во власть свою знатное имѣніе, и когда ты произвела въ нѣкоторыхъ изъ нихъ желаніе удержать за собою обладаніе твоей вотчины, естьли ты не повинуешься ихъ волѣ и желаніямъ? Знаю все то что есть похвальное въ побудительныхъ твоихъ причинахъ? Но естьли ^ы ты имѣла землю ту въ на^тоя-щемъ твоемъ владѣніи, естьли бы основала въ ней твое жилище съ вѣр-ною твоею Нортоною, которая была тебѣ покровительницею въ дѣтскихъ твоихъ лѣтахъ; то не ужели дума-еть, что братъ пощадилъ бы тогда тебя болѣе^…^ тебѣ говорила не да-вно, что искутенія твои соразмѣр-ны съ твоимъ благоразуміемъ; но естьли ты отъ того освободиться, то превзойдешь всѣхъ женщинъ. По истиннѣ, ты можешь кончить все то однимъ разомъ; люди будутъ удивляться слѣпому твоему повиновенію, ежели ты рѣшиться учиниться госпожею Сольмшею.

Съ не малымъ удовольствіемъ читала я описаніе твое, съ какою снисходительностію поступаетъ г. Ловеласъ со своими откупщиками, и какой учинилъ откупщику твоего дяди небольшой подарокъ. Госпожа Фортескю удостоиваетъ его названіемъ наилучшаго господина. Могла бы я то тебѣ сказать ежели бы почитала за нужное внушить въ тебя нѣсколько больше къ нему почтенія. Однимъ словомъ, случаются многія такія качествы, которые могутъ учинить человѣка сноснымъ когда ему еще нѣтъ пятидесяти лѣтъ; но до сего возраста сожалѣю я о той женщинѣ, которой онъ достанется удѣломъ; надѣюсь что до того времяни уморитъ онъ можетъ быть цѣлую дюжину женщинъ. Но не станемъ отступать отъ начатой нами матеріи. Вѣришь ли ты, чтобы откупщикъ твоего дяди не заслуживалъ похвалы, ежели то правда, что получа отъ г. Ловеласа двѣ Гинеи заплатилъ изъ нихъ тотчасъ, чемъ долженъ былъ своему господину? Но что должно думать о господинѣ, которой имѣлъ духъ то взять, хотя и зналъ очень твердо, что у откупщика его не было ни копѣйки, и которой по отъѣздѣ г. Ловеласа былъ столько безстыденъ, что не преминулъ хвалить его честность? Естьли сіи справедливо, и естьли бы господинъ тотъ не былъ столь блискою роднею моей пріятельницѣ, то назвала бы я его гнуснѣйшимъ подлецомъ на свѣтѣ. Однакожъ можетъ быть обстоятельствы тѣ увеличены слишкомъ больше, нежели они въ самомъ дѣлѣ. Весь свѣтъ расположенъ противу скупыхъ очень неблагосклонно; и они не заслуживаютъ ни какихъ другихъ чувствій, по тому что ни о чемъ больше не стараются, какъ только сохранять съ великою рачительностію то, что предпочитаютъ всему свѣту.

Ожидаю перьваго твоего письма съ великою нетерпѣливостію. Здѣлай милость не поскучай никакими подробностями. Я мыслями моими и чувствами ни чемъ кромѣ тебя не занимаюсь, и безпокоюсь чрезвычайно о всемъ томъ что только до тебя касается.

Анна Гове.

 

Письмо XVI.

КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АННѢ ГОВЕ. *

* Кларисса посланнаго къ ней письма еще не получала.

Въ пятницу 3 Марта.

Ахъ! любезной другъ! что мнѣ надобно было вытерпѣть, и что я претерпѣла? Опытъ на опытѣ, совѣтъ сверьхъ совѣта, переговоры на переговорахъ. Но естьли такіе права и законы, которые бы могли утверждать какое нибудь постановленіе и увѣрительность для человѣка вразсужденіи сердца имѣющаго къ нему ненависть и презрѣніе?

Надѣюсь еще, что мать моя успѣетъ сколько нибудь въ мою пользу. Но тебѣ должна описать всѣ мои мученія и напасти. Употребила я уже на то всю ночь; ибо о многомъ надобно тебя увѣдомить; а при томъ желаю то исполнить со всею подробностію.

Въ послѣднемъ моемъ письмѣ предварила я тебѣ мои страхи; они основаны были на одномъ бывшемъ у матери моей съ теткою моею разговорѣ, которой Анна нашла способъ подслушать. Безполезно будетъ разсказывать тебѣ всѣ мѣлкія подробности, по тому что они обнаружилися сами собою въ словахъ моей матери, съ которою я за нѣсколько предъ симъ часовъ говорила.

Сего утра сошла я къ завтраку, имѣя сердце угнѣтенное всѣмъ тѣмъ, что мнѣ Анна разсказывала вчерашняго дня послѣ обѣда. Надѣялась я найти случай говорить о томъ моей матери, ласкаясь внушить въ нее къ себѣ нѣсколько жалости; и для того намѣрена была итти за нею въ ея горницу. Но несчастію несносной Сольмсъ сидѣлъ между ею и моею сестрою съ нѣкоторымъ видомъ увѣрительности, которая взглядами его тронула меня чрезвычайно и показалась обидною. Ты знаешь, любезная пріятельница, что ни что въ отвратительномъ человѣкѣ не можетъ быть пріятно.

Естьли бы остался онъ на своемъ мѣстѣ, то все бы прошло спокойно; но гнусное то животное вздумало вставши пойти къ тому стулу, которой Стоялъ подлѣ того мѣста, гдѣ я сидѣла; я старалася его отъ себя удалить, подъ видомъ будто бы очищала мѣсто для себя, и сѣла показывая великую досаду и неудовольствіе. Ни что остановить его было не въ состояніи, человѣкъ сей увѣренъ въ себѣ съ лишкомъ много; смѣлъ и дерзокъ. Я удивилась и ужаснулась видя его подвигающаго свой стулъ ко мнѣ ближе, и помѣщая на немъ гнусную свою особу. Все слышанное мною представилось тогда моему воображенію; и поступокъ сей столько мнѣ былъ несносенъ, что я пересѣла на другой стулъ. Признаюсь, что ни какъ не могла скрыть въ себѣ моей досады; а симъ подала брату моему и сестрѣ великія выгоды надъ собою, чемъ они воспользоваться и не преминули. Однакожъ проступокъ сей учиненъ противъ моей воли, и я иначе не могла ничего сдѣлать; или лучше сказать, не знала сама что дѣлала.

Примѣтила я, что братъ мой въ великомъ находится сердце. Когда онъ бываетъ сердитъ, то всякому сіе изъ лица его примѣтно. Кларисса! сказалъ онъ мнѣ жестокимъ голосомъ. Братецъ, отвѣчала я поклонясь ему съ великою учтивостію. Я трепетала. Перьвое мое движеніе состояло въ томъ, что подвинула я свой стулъ къ зеркалу гораздо ближе, и на него сѣла. Лице мое тогда въ чрезвычайномъ огнѣ пылало.

Раздавай чай, сказала мнѣ мать моя; сядь подлѣ меня, любезная дочь, и потчивай насъ чаемъ.

Съ великою охотою пошла я на тотъ стулъ, которой былъ оставленъ презрительнымъ тѣмъ человѣкомъ. Ласковость матери моей привела меня нѣсколько въ себя и успокоила. Во время завтрака сказала я г. Сольмсу слова два единственно въ угодность моему отцу. И гордыя души бываютъ иногда снисходительны, сказала мнѣ сестра моя тихимъ голосомъ показывая видъ торжества и презрѣнія; но я притворилась, будто бы словъ ея не слыхала.

Мать моя была самая благосклонность. Я спрашивала ее: нравится ли ей чай? она отвѣчала мнѣ на то съ ласковостію, называя любезною своею дочерью. Такое ободреніе нѣсколько меня возгордило; я ласкала себя, что отъ отца моего не будетъ мнѣ никакихъ предложеній; по тому что и онъ говорилъ со мною ласково и благосклонно. Теперь остановлюсь я при нѣкоторыхъ небольшихъ подробностяхъ, которыя однакожъ доведутъ насъ и до большихъ, какъ ты то сама увидишь.

Передъ окончаніемъ завтрака отецъ мой вышелъ, вызвавъ за собою мою мать, сказывая ей, что сообщитъ ей нѣчто нужное. Сестра моя и тетка оставшись нѣсколько времяни съ нами также изъ глазъ нашихъ скрылись.

Братъ мой сказалъ мнѣ презрительнымъ голосомъ вставая со своего стула; постой сестрица! я покажу тебѣ одну рѣдкость за которою теперь схожу. Выговоря сіе вышелъ и заперъ дверь за собою…

Начинала я понимать, къ чему всѣ сіи пріуготовленія клонились. Я встала; мерзавецъ стараясь произнести нѣсколько словъ всталъ также, и началъ приводить въ движеніе кривыя свои ноги, чтобы подойти ко мнѣ по ближе. Признаюсь, любезная пріятельница, что все для меня въ немъ противно и несносно. Пойду сказала я ему, избавить брата моего отъ труда принести мнѣ свою рѣдкость; прощайте, государь мой! онъ стоялъ разинувъ ротъ и старался меня оставить; однакожъ я вышла за моимъ братомъ, котораго увидѣла идущаго съ моею сестрою въ садъ, хотя время было и очень дурно.

Едва только вошла я въ свой покой, какъ думала послать Анну къ моей матери, просить позволенія притти къ ней для нѣкотораго съ нею переговора; и спустя нѣсколько минутъ горничная ея дѣвушка Хорея пришла за мною проводить меня въ ея кабинетъ. Анна сказала мнѣ притомъ, что отецъ мой лишь только теперь отъ нее вышелъ съ лицемъ гнѣвнымъ и сердитымъ. Тогда почувствовала я въ себѣ отъ посѣщенія сего столько же страха и опасенія сколько прежде имѣла на то желанія.

Между тѣмъ я сошла, и подходила къ горницѣ моей матери съ великимъ трепетомъ и дрожаніемъ сердца.

Мать моя примѣтила во мнѣ мое замѣшательство; садясь на стулъ простерла она ко мнѣ свои руки и сказала мнѣ съ пріятною улыбкою; Поди ко мнѣ, дочь моя! къ чему въ тебѣ такое смущеніе? Сія ласковость и благосклонность усугубили во мнѣ мои страхи, но мать моя старалась меня успокоить.

Дражайшая родительница! сказала я ей бросясь въ ея объятія, и прижавши къ ея грудямъ мою голову.

Дочь моя! любезная дочь! отвѣчала она мнѣ; удержи твои ласкововости, и дай мнѣ съ тобою изъясниться. Слезы мои текли по ея груди, и я также чувствовала шею мою омоченную ея слезами. Какая была нѣжность во всѣхъ ея выраженіяхъ! встань любезная Кларисса! говорила она; дай мнѣ видѣть лице твое, которое для глазъ моихъ всегда мило и пріятно. Ахъ! любезная дочь! дочь моего сердца! отъ чего происходятъ сіи рыданія и вздохи? Не ужели устрашающая тебя должность приводитъ въ такое движеніе, прежде нежели ты меня успѣла выслушать…? Однакожъ я рада тому, что ты предъугадываешь напередъ то, что я говорить намѣрена съ тобою; ты избавляешь меня отъ затрудненія открыть тебѣ то, что и для меня самой тягостно чрезвычайно.

Потомъ вставши подвинула къ своему стулу другой, и приказала мнѣ на него сѣсть. Я. утопая въ слезахъ и страшась всего слышаннаго, произносила только одни вздохи. Подвинула она стулъ свой къ моему еще ближе, обняла меня, и прижимая лице мое къ своему сказала: дай же мнѣ выговорить, когда сама говорить не можешь; слушай.

Ты знаешь, любезная дочь! съ какимъ терпѣніемъ сношу я все, чтобы только возставить между нами миръ и согласіе. Отецъ твой весьма милостивъ и снисходителенъ, имѣетъ преизрядныя намѣренія; но ни въ чемъ не хочетъ видѣть противорѣчія. Примѣчала я иногда твое обо мнѣ сожалѣніе, когда принуждена я была ему во всемъ уступать.

Слабость сія дѣлаетъ ему очень мало чести; но мою увеличиваетъ гораздо болѣе; однакожъ естьли бы я могла его удержать, то не желала бы никакъ имѣть лучшей сего выгоды, которая для обѣихъ насъ дорога чрезвычайно. Ты будучи дѣвица почтенная, разумная, добродѣтельная, не захочешь никакъ умножать мои затрудненія, и не пожелаешь поколебать то спокойствіе и тишину, которыя мать твоя съ толикимъ трудомъ едва сохраняетъ. Повиновеніе лучше всякой жертвы. Ахъ! любезная Клари! обрадуй мое сердце, сказавши мнѣ, что страхи мои напрасны. Вижу ясно, въ какое привожу тебя смущеніе и замѣшательство; вижу въ какомъ смятеніи твое сердце; но оставлю тебя на нѣсколько времяни въ покоѣ; не отвѣчай мнѣ теперь ничего; ибо въ сіе время бросилась я передъ нею на колѣна съ распростертыми руками, стараясь ей отвѣтствовать. Я не пріуготовилась къ твоимъ жалобамъ; но даю тебѣ время собраться съ мыслями, и прошу тебя употребить материнскую мою горячность въ свою пользу.

Сказавши сіе, вышла тотчасъ въ другую горницу отирая свои слезы. Я также въ слезахъ утопала, и огорчительныя движенія моего сердца соотвѣтствовали совершенно всѣмъ моимъ предчувствіямъ.

Мать моя возвратилася съ большею противъ прежняго твердостію. Я стояла еще на колѣнахъ, преклоня голову къ тому стулу, на которомъ она сидѣла. Взгляни на меня, любезная Кларисса! перестань огорчаться. Нѣтъ, нѣтъ, дражайшая родительница! нѣтъ… вставши хотѣла я продолжать; но она предупредя меня, подняла съ колѣней и начала напередъ сама слѣдующимъ образомъ: нѣтъ нужды въ такомъ уничиженіи; надлежитъ повиноваться; надобно согибать сердце; а не колѣни; дѣло уже рѣшено совершенно; и такъ приготовься принять твоего отца такъ, какъ должно, и какъ онъ того желаетъ; вообрази себѣ, что отъ той четверти часа зависитъ спокойствіе моей жизни, удовольствіе всей фамиліи, и собственная твоя безопасность вразсужденіи сильнаго человѣка. Наконецъ, приказываю тебѣ, ежели ты уважаешь мое благословеніе, рѣшиться быть за господиномъ Сольмсомъ.

Слова сіи поразили сердце мое смертельнымъ ударомъ; я упала безъ чувствъ и памяти; пришедши въ себя увидѣла, что нахожусь между нашихъ женщинъ; шнурованье на мнѣ было распорото, и лице мое покрыто полотенцомъ, намоченнымъ крѣпкими духами. Матери моей тутъ не было. Правда, что естьли бы оказано было мнѣ снисхожденія и ласковости меньше, и естьли бы несносное мнѣ имя не коснулось моему слуху, или бы сказано мнѣ было не съ такою рѣшительностію, то могла бы я еще нѣсколько въ силахъ моихъ поудержаться. Но какимъ образомъ услышать изъ устъ любимой и почитаемой мною матери то, что я должна быть супругою г. Сольмса, или лишиться ея благословенія.

Пришла за мною Хорея въ другой разъ, и сказала мнѣ, что мать моя чрезвычайно безпокоится о случившемся со мною произшествіи, и ожидаетъ меня къ себѣ, лаская себя надеждою въ моемъ повиновеніи. Я никакого ей не дала на сіе отвѣта; и чтобы могла сказать? опершись на руку моей Анны, пошла въ свой покой, и тамъ предалась теченію горестныхъ моихъ мыслей и воображеній.

Между тѣмъ вошла ко мнѣ моя мать. Радуюсь, говорила она входя, что имѣю случай притти въ твою горницу. Но не смущайся, Клари! и не безпокойся; не уже ли не почитаешь меня своею нѣжною и снисходительною матерью? не огорчай меня твоимъ огорченіемъ; не причиняй мнѣ прискорбія, когда я намѣрена подать тебѣ утѣшеніе. Пойдемъ, любезная дочь! въ книжной твой кабинетъ.

Взявши меня за руку, посадила подлѣ себя; и освѣдомясь о моемъ здоровьѣ, сказала мнѣ послѣ многихъ околичностей, что расположеніе всего того дѣла взяла она съ отцомъ моимъ на себя. Но выслушай меня напередъ, продолжала она со вниманіемъ; послѣ того дамъ я тебѣ говорить свободно. Тебѣ не безъизвѣстно, какая причина и предмѣтъ посѣщеній г. Сольмса.

Ахъ? матушка…

На передъ слушай, а говорить будешь послѣ. Правда, что нѣтъ въ немъ всѣхъ тѣхъ свойствъ, какіе бы желать было можно; но онъ человѣкъ честной, не имѣющей въ себѣ ни какого порока…

Какъ никакого поро…

Послушай; дочь моя! не перебивай моей рѣчи. Ты поступала съ нимъ не худо; мы видѣли съ удовольствіемъ…

Ахъ! матушка! позвольте мнѣ сказать…

Послушай, Кларисса! я бы уже давно кончила рѣчь мою, естьли бы ты меня не перебивала. Такая добродѣтельная дѣвица, какова ты, не можетъ конечно любить развратнаго вертопраха. Я думаю, что ты имѣешь столько любви къ твоему брату, что не захочешь вытти за такого человѣка, которой едва не лишилъ его жизни, угрожалъ твоимъ дядьямъ, и пренебрегаетъ всю нашу фамилію. Давши тебѣ довольное время на размышленіе, рѣшились мы наконецъ избавить тебя отъ презрительнаго того человѣка. Отвѣчай мнѣ; я имѣю право того отъ тебя требовать; не уже ли ты предпочитаешь его всѣмъ прочимъ? Но не дай того Боже! ибо тѣмъ приведешь всѣхъ насъ въ стыдъ и посрамленіе. Однакожъ скажи мнѣ; не ужели чувствуешь въ себѣ къ нему непреодолимую склонность?

Поняла я, какіе могутъ быть слѣдствія моего отвѣта, естьли скажу ей, что къ нему никакой склонности не имѣю.

Ты въ замѣшательствѣ, и мнѣ не отвѣчаешь, сказала мнѣ моя мать вставая со стула; нѣтъ, ни когда уже отъ сего времяни не буду взирать на тебя благосклонными глазами.

Ахъ! дражайшая родительница! не отнимайте у меня жизни премѣною вашего сердца. Не замедлила бы я никакъ моимъ отвѣтомъ, естьли бы не опасалась, что будетъ онъ истолкованъ превратно. Но какъ бы то ни было; однакожъ устрашаясь угрозъ вашихъ я буду говорить непремѣнно. Признаюсь вамъ, что не знаю въ настоящемъ совершенствѣ собственнаго моего сердца, и не могу вамъ сказать, свободно ли еще оно, или несвободно. Здѣлайте милость, изъясните мнѣ, въ чемъ поведеніе мое можно порочить, когда принуждаютъ меня въ супружество съ человѣкомъ безъ всякаго разума и разсудка, для избавленія меня… Увы!… отъ чего?… Заклинаю васъ, дражайшая родительница! принять славу мою и честь въ собственное ваше храненіе. Не допускайте дочь вашу быть ввергнутой въ такое состояніе, какого не желаетъ она ни съ какимъ человѣкомъ на свѣтѣ.

Хорошо Клари! но правда ли то, что сердце твое свободно!

Ахъ! любезная родительница! покажите надо мною все обыкновенное и всегдашнее великодушіе вашего сердца, и не принуждайте меня къ такой рѣшительности, которая ввергаетъ меня въ ужасъ и отчаяніе.

Дай мнѣ кончить рѣчь мою. Ты видѣла, Клари! изъ всѣхъ моихъ противъ тебя поступокъ, всю горячность нѣжной матери; думаю что примѣтно тебѣ и то, что дѣло сіе приняла я на себя съ великою трудностію и негодованіемъ; ибо предлагаемой тебѣ человѣкъ не имѣетъ въ себѣ всего того, что бы я въ немъ найти желала.

Матушка! извините меня, что я перебью вашу рѣчь; возможно ли то почесть съ моей стороны неблагоразуміемъ вразсужденіи того человѣка?

Не перерывай моей рѣчи! твое ли дѣло дѣлать мнѣ вопросы и входить въ разсужденія? Ты знаешь, что такая смѣлость была бы у тебя съ другими безъ всякаго успѣха; но со мною дерзаешь ты поступать такимъ образомъ увѣряясь на мое къ тебѣ снисхожденіе.

Ахъ! что могу сказать? что буду дѣлать? Въ какомъ я теперь состояніи, когда запрещаютъ мнѣ и разсуждать.

Перестань Кларисса!

Матушка! прошу у васъ прощенія припадая къ ногамъ вашимъ! все мое удовольствіе и всю мою славу полагала я въ томъ, чтобы вамъ повиноваться. Но обратите глаза ваши на того человѣка; увидите сами, колико видъ его несносенъ.

Клари! Клари! теперь вижу я уже очень ясно, какою особою занято твое воображеніе. Г. Сольмсъ для того только кажется тебѣ противнымъ, что ты дѣлаешь ему сравненіе съ другимъ; онъ тебѣ противенъ для того, что есть другой для глазъ твоихъ его пріятнѣе.

Однакожъ матушка! всѣ поступки его также весьма отвратительны; видъ его не изображаетъ ли ясно его душу? сей другой для меня не существуетъ и никогда существовать не будетъ. Избавте меня только отъ того, котораго сердце мое ненавидитъ. И такъ ты вздумала предписывать законы твоему отцу! не уже ли думаешь, что онъ будетъ сносить то терпѣливо? Не говорила ли я тебѣ, что отъ сего зависитъ мое спокойствіе? Самая сія возложенная на меня коммиссія для меня тягостна и несносна; не уже ли ты не здѣлаешь ни чего для твоей матери? Не отказывала ли ты всѣмъ предлагаемымъ тебѣ особамъ? Естьли не заставляешь насъ угадывать причину твоего сопротивленія, то послушайся и здайся; ибо когда нибудь надобно будетъ здаться; или оставить людей въ такихъ мысляхъ, что ты всю твою фамилію презираешь.

Послѣ того она встала и хотѣла вытти; но остановясь у дверей опять ко мнѣ возвратилась. Не скажу ничего, говорила она, въ какомъ я тебя оставила положеніи. Дѣло уже рѣшено совершенно. Естьли ты уважаешь родительское благословеніе и спокойствіе всей фамиліи, то согласись повиноваться. Оставляю тебя на нѣсколько минутъ, чтобы размыслила ты о всемъ томъ подробно. Постарайся о томъ, чтобы я нашла тебя такою, какъ желаю; и естьли сердце твое свободно, то пусть повинуется должности.

Мать моя черезъ полчаса возвратилась, нашла меня утопающую въ слезахъ, и взявши меня за руку сказала: Признаю мое противъ тебя заблужденіе, и чувствую, что напрасно противилась твоимъ усиліямъ; теперь вижу, что отказы твои происходятъ ни отъ чего инаго, какъ только отъ моего снисхожденія.

Ахъ? матушка! пожалуйте того не говорите, и не мыслите такимъ образомъ.

Естьли бы я была тому причиною, продолжала она, и естьли бы въ моей было власти освободить тебя отъ требуемаго повиновенія, то все бы учинила для тебя охотно.

Кто бы могъ подумать вступать въ супружество, видя столь нѣжную мать въ опасности погибнуть, или лишиться всей своей свободы?

Когда пришла я сюда въ другой разъ, говорила она, то не хотѣла слушать словъ твоихъ, потому что, знала уже на вѣрно, что найду въ нихъ одно твое упрямство и сопротивленіе. И въ томъ также отшиблась я не мало. Молодая дѣвица любящая разсуждать, и хотящая быть убѣжденною разсужденіями, не можетъ слышать никакихъ себѣ противорѣчій. И такъ въ третій сей приходъ вознамѣрилась я выслушать все то, что ты мнѣ говорить ни будешь. Благосклонность моя должна произвесть въ тебѣ благодарность; должна поколебать твое великодушіе. Ежели сердце твое въ самомъ дѣлѣ свободно, то посмотримъ, какимъ образомъ внушитъ оно тебѣ оказать мнѣ услугу и обязанность. И такъ буду тебя слушать терпѣливо; однакожъ напередъ тебѣ сказываю, что всѣ твои возраженія и отговорки тщетны и безполезны.

Какое ужасное объявленіе! однакожъ, матушка! хотя то приноситъ мнѣ нѣкоторое утѣшеніе, что вы чувствуете ко мнѣ сожалѣніе.

Будь увѣрена какъ въ нѣжности моей, такъ и въ состраданіи. Но для такой благоразумной дѣвицы какова ты, и съ сердцемъ свободнымъ, нѣтъ до красоты лица ни малой нужды.

Не ужели ставите вы ни во что отвращеніе, когда дѣло идетъ до сердечныхъ обязательствъ? Ахъ! матушка! какимъ образомъ вступать въ супружество, когда сердце поражено отвращеніемъ съ перьваго взгляда, и рана та должна потомъ растравляться ежеминутно.

Знай, Клари! что сіе ничто иное есть, какъ дѣйствіе твоего предубѣжденія. Не подавай намъ причины почитать всегда похваляемую въ тебѣ твердость упрямствомъ и своенравіемъ.

Однакожъ, матушка! г. Сольмсъ…

Ну, что? Г. Сольмсъ? человѣкъ честной, добродѣтельной, великодушной.

Онъ честной человѣкъ? онъ добродѣтельной, великодушной…

Никто не отрицаетъ въ немъ такихъ качествъ.

Честной человѣкъ чиня предложенія свои посторонней фамиліи, не ужели лишаетъ родственниковъ настоящаго ихъ нрава?

Подумай Клари, что предложенія его касаются до тебя, и ты болѣе всѣхъ должна объ нихъ думать.

Позвольте сказать, матушка! что я предпочитая благополучіе богатству, не имѣя нужды въ собственномъ моемъ имѣніи, уступя владѣніе онаго и распоряженіе изъ единаго дѣйствія должности…

Перестань хвалиться твоимъ достоинствомъ. Ты знаешь, что въ семъ добровольномъ твоемъ повиновеніи не столько ты теряешь, сколько выигрываешь. Но оставимъ сіе. Увѣряю тебя, что не весь свѣтъ почитаетъ дѣйствіе сіе за велико, и что также отецъ твой и дядья со времянемъ…

Со времянемъ? матушка! колико же безчеловѣчно поступили со мною братъ мой и сестра…

Не хочу ничего слышать ни о братѣ твоемъ, ни о сестрѣ. Какія предвижу я отъ тебя домашнія несогласія и неустройствы? Въ самое то время, когда ласкала себя надеждою видѣть себѣ въ дѣтяхъ моихъ утѣшеніе…

Прошу Небо, чтобы ниспослало оно свое благословеніе на брата моего и сестру во всѣхъ похвальныхъ ихъ предпріятіяхъ. Не будете вы имѣть никакихъ фамильныхъ несогласій, естьли силы мои позволятъ мнѣ то предупредить. Скажите мнѣ, дражайшая родительница, что мнѣ еще отъ нихъ претерпѣвать должно? я буду повиноваться всему безпрекословно; но прошу васъ, чтобы я судима была по собственнымъ моимъ дѣламъ и поступкамъ, а не по ихъ сужденію и толкованію оныхъ.

При окончаніи сихъ словъ, вошелъ ко мнѣ въ горницу мой отецъ, съ такимъ суровымъ и грознымъ видомъ, что тѣмъ привелъ меня въ трепетъ. Прошедши по горницѣ раза два или три, подошелъ къ моей матери, и сказалъ ей: долго ты здѣсь замѣшкалась; поставили уже кушать. Кажется мнѣ въ словахъ моихъ толковать и изьяснять было нечего; довольно было сказать мою и твою волю; но можетъ быть приготовлялась ты къ тому разными околичностями. Но пойдемъ; пусть идетъ за нами и дочь наша, естьли только достойна сего названія.

Онъ вышелъ, брося на меня такой строгой и суровой взоръ, что я не въ состояніи была отвѣчать ему на то ни одного слова, и по выходѣ его не могла также изьясниться и съ моею матерью.

Не ужасно ли сіе? любезной другъ? Смущеніе мое тронуло по видимому мать мою весьма чувствительнымъ образомъ. Она называла меня любезною своею дочерью; обнимала и говорила, что отецъ мой не знаетъ еще всѣхъ моихъ сопротивленій. Онъ самъ подалъ тебѣ случай къ извиненію, примолвила она; для чегожъ ты то упускала? но пойдемъ, любезная Кларисса! уже накрытъ столъ; пойдемъ вмѣстѣ. Сказавши, сіе, взяла меня за руку и повела съ собою.

Дѣйствіе сіе привело меня въ трепетъ. Какъ? сойти, сударыня! не ужели хотите вы дать знать, будто бы мы съ вами условливались? Ахъ матушка! оставьте меня лучше здѣсь.

Ты можешь разсудить сама, отвѣчала мнѣ мать моя, что ежели мы останемся здѣсь долѣе, то можно будетъ почесть, что ты не согласуешься должности своей повиноваться. Сего ни какъ не стерпятъ. Не сказалъ ли тебѣ самъ твой отецъ, что хочетъ видѣть отъ тебя повиновеніе, но быть такъ; оставляю тебя еще и въ третій разъ; постараюсь извинить тебя сколько можно. Скажу, что ты бы хотѣла сойти съ нами обѣдать, но твоя скромность…

Ахъ! сударыня! не говорите мнѣ о семъ болѣе, когда…

О! дочь непослушливая! сказала она вставая со своего стула и идучи къ дверямъ; я даю тебѣ время на размышленіе; но вздумай то, какія должна я буду принять отъ отца твоего упреки за мое къ тебѣ снисхожденіе.

Между тѣмъ остановилась она у дверей на малое время, какъ будто бы ожидала отъ меня того, чтобы я просила ея изьясниться обстоятельнѣе.

Ахъ! матушка! сказала я ей; можетъ ли меня что нибудь тронуть болѣе нѣжности и снисхожденія моей матери.

Мать моя не отвѣчая мнѣ на то ни слова вышла.

Свидѣтельствуюсь всѣмъ, что все писанное мною настоящая правда, и какъ увѣрена въ томъ, что ты ни какими касающимися до друга твоего подробностями не поскучишь, то буду и впередъ продолжать письма мои все такимъ же образомъ. Между тѣмъ прошу тебя, ежели нѣтъ тебѣ особливой нужды въ Робертѣ, то присылай его ко мнѣ всякой день, хотя бы я и не успѣла для тебя ничего приготовить.

Однакожъ весьма бы для меня было желательно, чтобы онъ не возвращался назадъ съ пустыми руками. Очень бы ты была великодушна, естьли бы столько же часто писала ко мнѣ изъ одного дѣйствія великодушія, сколько я къ тебѣ пишу, будучи побуждена къ тому несчастіемъ! Когда не найду я моихъ писемъ на условленномъ мѣстѣ то знаю уже, что они въ твоихъ рукахъ. Будь увѣрена, что я не упущу ни одного случая, когда только улучу время здѣлать тебѣ о себѣ какое нибудь увѣдомленіе.

 

Письмо XVII.

КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АННѢ ГОВЕ.

Мать моя пришедши ко мнѣ послѣ обѣда сказала, что на вопросы отца моего о добровольномъ моемъ повиновеніи дала она ему знать, что желала бы, чтобы оставить мнѣ всю свободу объявить свои мысли безъ всякаго принужденія, дабы повиновеніе мое казалось гораздо добровольнѣе. Сказала ему также и то, что во время его прихода въ мою горницу выслушивала она мои возраженія, по которымъ начинаетъ понимать, что я отрицаюсь отъ всякаго супружества.

Отецъ мой отвѣчалъ ей сердитымъ и свирѣпымъ голосомъ, чтобы я остерегалась приводить его противъ себя во гнѣвъ и негодованіе.

И такъ, говорила мнѣ мать моя, пришла я къ тебѣ теперь съ такимъ извѣстіемъ; ежели ты будешь продолжать твое упорство, то какимъ образомъ намъ съ тобою поступать будетъ должно?

Такъ матушка! отвѣчала я; вы отдаете справедливость моимъ чувствіямъ, когда сказали, что я не имѣю склонности ни къ какому супружеству; надѣюсь, что я въ домѣ отца моего еще не такъ безполезна, чтобы можно было желать…

Оставь, Клари, превозносить твои достоинствы. Ты исполняла всѣ должности доброй дочери; помогала мнѣ въ домашнихъ трудахъ и заботахъ, но теперь пожалуй не хвались онымъ. Довольно уже награждена ты за то пронесшеюся о тебѣ славою. Но теперь все то надобно привесть къ совершенному окончанію. Есть ли ты выдешь за мужь, то сіе будетъ въ настоящемъ естественномъ порядкѣ, и весьма бы было желательно, чтобы ты вошла въ супружество для благополучія твоей фамиліи; потому что тѣмъ составишь новое собственное. Ежели все преобратится инымъ образомъ, то хотя и будетъ всему конецъ, однакожъ не такой, каковому бы быть должно. Я думаю, что ты меня разумѣешь.

Я отвѣчала ей одними слезами.

Для сего дома сыскала я уже очень хорошую женщину; твоя Нортонъ кажется мнѣ для сего весьма удобна. Кажется мнѣ, что и тебѣ она не противна; естьли ты хочешь, то мы въ семъ тотчасъ согласимся.

Но для чего желаете вы ввергнуть меня въ супружеское состояніе въ такихъ молодыхъ лѣтахъ, и когда я еще не имѣю никакой склонности?

Ты конечно хочешь меня спрашивать, для чего мы не назначиваемъ для г. Сольмса твою сестру.

Я думаю, матушка! что вы такимъ вопросомъ не огорчитесь.

Послала бы я тебя съ такимъ отвѣтомъ къ твоему отцу. г. Сольмсъ въ предпочтеніи тебя имѣетъ свои причины.

И у меня также свои причины вразсужденіи того, что онъ для меня несносенъ.

Сего уже никакъ стерпѣть не можно. Я теперь пойду, и пришлю къ тебѣ твоего отца, которой лучше меня уговорить тебя умѣетъ.

Ахъ! сударыня! я лучше соглашусь умереть, нежели…

Она не дала мнѣ продолжать далѣе, положа руку свою мнѣ ко рту. Кларисса! берегись обнаружить мысли твои рѣшительно. Естьли ты со всѣмъ непреклонна, то мнѣ уже и дѣлать больше нечего.

Я начала отъ досады проливать слезы. Вотъ что надѣлалъ мой братъ. Вотъ плоды корыстолюбивыхъ вашихъ желаній!

Не говори ничего о твоемъ братѣ. Онъ ни о чемъ больше не старается, какъ о чести своей фамиліи.

И я также не дѣлаю фамиліи моей ни малѣйшаго безчестія.

Такъ, я то знаю; однакожъ ты въ томъ согласиться, что твой отецъ и твои дядья судятъ о томъ гораздо тебя лучше.

Тогда предлагала я ей, что хочу остаться на всегда дѣвицею, и не иначе выду за мужъ, какъ съ одобренія всѣхъ моихъ ближнихъ.

Естьли бы я хотѣла не имѣть почтенія и повиновенія, то послѣдовала бы ихъ волѣ, а не своей.

Я отвѣчала ей, что поступками моими никакъ не заслужила того, чтобы повиновеніе мое подвержено было такимъ опытамъ.

Такъ, отвѣчала она мнѣ весьма благосклонно; въ поведѣніи моемъ ни чемъ мнѣ тебя упрекать не можно. Но ты еще не имѣла никакихъ опытовъ, и какъ теперь пришло къ тому настоящее время, то надѣется она, что добродѣтель моя никакъ не ослабнетъ. Въ молодости дѣтей всѣ родственники утѣшаются ихъ поступками. Ты показывала всегда весьма хорошіе въ себѣ свойствы; однакожъ по сіе время оказывали мы тебѣ гораздо больше снисхожденія, нежели ты намъ дѣлала утѣшенія. Настоящей твой возрастъ самой тотъ, въ которомъ должно показать опытъ; а тѣмъ паче, что дѣдъ твой поставилъ тебя въ нѣкоторомъ родѣ независимости, предпочтя тебя всѣмъ тѣмъ, которые прежде тебя имѣли на то неоспоримое право.

Матушка! дядя мой зналъ, что отецъ мой можетъ сестру мою наградить изобильно, что и объяснилъ очень ясно въ своемъ завѣщаніи. Я не дѣлала ничего противъ моей должности, дабы доставить себѣ отмѣнныя отъ него благодѣянія; и щедрость его служитъ больше знакомъ его ко мнѣ склонности, нежели для меня какою нибудь выгодою; по тому что я никогда не искала быть въ независимости. Естьли я буду обладательницею свѣта, то и тогда не забуду никакъ, сколько обязана почитать васъ и моего родителя. Передъ глазами цѣлаго свѣта буду для себя считать славою получить у ногъ вашихъ ваше благословеніе, и…

Жаль мнѣ, Клари, перервать слова твои, хотя ты въ такомъ случаѣ теряешь все должное ко мнѣ уваженіе. Ты еще молода; не видала ни когда никакихъ противорѣчій. Однакожъ при всемъ томъ не смотря на всю твою ко мнѣ непочтительность, желала бы я, чтобы ты хотя малую для матери твоей показала отличность, когда она говоритъ съ тобою.

Извините меня, матушка! и въ такомъ чрезвычайномъ случаѣ возмите нѣсколько терпѣнія. Естьли бы говорила я не съ такою горячностію, то всякой бы могъ подумать, что говорю какъ молодая дѣвица противъ такого человѣка, которой для меня всегда былъ и будетъ несносенъ.

Смотри, Клари…

Любезная родительница! позвольте мнѣ теперь вамъ изъясниться. Весьма тягостно не имѣть свободы объяснить своихъ мыслей, а особливо когда должно говорить о такомъ человѣкѣ, которой почитаетъ меня препоною своему честолюбію, и поступаетъ какъ съ невольницею.

Куда ты заблуждаешь? Клари!

Матушка! должность моя не позволяетъ мнѣ полагать отца моего столь пристрастнымъ чтобы…

Какъ? что? Клари!

Имѣйте терпѣніе, любезная родительница! вы обѣщались выслушать меня терпѣливо. Наружной видъ въ человѣкѣ не значитъ ничего, когда тому противорѣчитъ разсудокъ.

И такъ въ такомъ случаѣ можно сказать что глаза и разсудокъ между собою несогласны.

По вашимъ словамъ можно судить, что всѣ приписываемые мнѣ качествы и свойствы будутъ мнѣ служить наказаніемъ, и я учинюся супругою чудовища…

Ты меня удивляешь, Клари и устрашаешь; тебѣ ли то говорить можно?

Матушка! сей человѣкъ въ глазахъ моихъ кажется чудовищемъ; и сіе самое принуждаетъ меня быть равнодушною ко всѣмъ людямъ. Прежде сего полагали во мнѣ предубѣжденіе къ такому человѣку, коего нравы и поступки почитали порочными. Я почитала себя подозрѣваемою, будто бы хотѣла съ нимъ бѣжать, и всю фамилію мою погрузить въ безславіе. Матушка! какое бы терпѣніе въ состояніи было снести такой опытъ?

Теперь, Клари! надѣюсь, что позволишь ты говорить и мнѣ. Кажется мнѣ, что я слушала тебя съ довольною терпѣливостію. Естьли бы могла я думать… Однакожъ я рѣчь мою постараюсь сократить какъ можно больше. Кларисса! мать твоя подаетъ тебѣ въ терпѣніи примѣръ собою.

Матушка! колико снисхожденіе ваше меня поражаетъ! Сіе для меня гораздо чувствительнѣе нежели прежде была ваша строгость.

По всему видно было, что возложенная на нее коммиссія была и ей самой тягостна чрезвычайно; а въ противномъ случаѣ терпѣніе ея не простиралось бы такъ далеко.

И такъ я должна тебѣ сказать, продолжала она, что отецъ твой почитаетъ то нужнымъ необходимо. До сего времяни была ты дочерью почтительною и послушною. И какая бы причина не быть тебѣ таковою? Ни одна еще дочь не имѣла къ себѣ отъ родителей своихъ такого снисхожденія и благосклонности. Теперь выбирай себѣ любое; или опровергни всѣ прошедшія твои дѣянія; или согласись учинить надъ собою требуемой отъ тебя опытъ, которой все увѣнчаетъ; или раздражи всю твою фамилію, и презри отца своего, требующаго отъ тебя повиновенія. Вотъ что теперь дѣлать должно!

Ахъ! правда, думала я сама въ себѣ; братъ мой умѣлъ преклонить отца моего на свою сторону, и успѣхъ соотвѣтствуетъ его желаніямъ. Противлюсь я по видимому не его корыстолюбивымъ намѣреніямъ, но волѣ отца моего.

На слова матери моей не отвѣчала я ни слова. Признаюсь, что тогдашнее мое молчаніе можно было счесть упрямствомъ. Сердце мое надрывалось. Мать мою почитала я жестокою и суровою, видя ее слѣдующею властолюбивымъ желаніямъ моего брата.

Однакожъ молчаніе сіе обратилось по крайнѣй мѣрѣ въ мою пользу. Вижу, сказала мнѣ мать моя, что ты думаешь повиноваться. Ахъ! дочь моя! любезная Клари! теперь то люблю тебя отъ всего моего сердца! Ни кто не будетъ о томъ знать, что ты мнѣ сопротивлялась. Все будетъ приписано твоей стыдливости, и ты славы твоей ни мало не потеряешь.

На всѣ ея слова отвѣчала я только одними слезами.

Она старалась ихъ стирать, цѣлуя меня между тѣмъ безпрестранно. Пойдемъ дочь моя! говорила она; отецъ твой насъ ожидаетъ, и надѣется найти въ тебѣ гораздо больше твердости; однакожъ останься теперь здѣсь; я постараюсь тебя сколько нибудь извинить. Сіе самое будетъ служить доказательствомъ, что сердце твое свободно, какъ ты въ томъ меня увѣряла.

Любезная пріятельница! не означаютъ ли всѣ такія слова жестокости; а особливо въ такой матери, которая была всегда снисходительна? За грѣхъ себѣ поставляю почитать мать мою способною къ какой нибудь хитрости и лукавству. Но она къ тому побуждается другими. Она принуждена употреблять такія способы, которые собственному ея сердцу противны, дабы тѣмъ избѣжать и избавиться жесточайшихъ для себя мученій.

Я теперь пойду, сказала она, и постараюсь сыскать какое нибудь средство извинить твое замедлѣніе, какъ уже то и здѣлала передъ обѣдомъ; ибо всѣ судятъ, что остается еще преодолѣть нѣкоторыя трудности. Я въ тебѣ то извиняю, такъ какъ и твою холодность. Ежели не хочешь, то къ намъ и не сходи; но только прошу тебя не поставь слова мои лживыми, когда сойдешь къ ужину, и обойдися съ братомъ твоимъ и сестрою гораздо благосклоннѣе; ибо изъ твоего съ ними обхожденія будутъ заключать о твоемъ повиновеніи. Сіе совѣтую я тебѣ какъ другъ, а не повелѣваю какъ мать. И такъ прощай любезная дочь! сказавши сіе поцѣловала меня и хотѣла вытти.

Матушка! вскричала я! не обремѣняйте меня вашею ненавистью, вы не можете себѣ вообразить, сколь-ко я сего человѣка ненавижу.

Она приняла на себя сердитой видъ, какъ будто бы мои слова были со всѣмъ противны ея ожиданію. Угрожала меня, что отошлетъ къ моему отцу и дядьямъ. Между тѣмъ дала мнѣ разумѣть, что естьли я не буду вразсужденіи брата моего и сестры снисходительна, то тѣмъ утвержду дядей моихъ въ тѣхъ мысляхъ, какія они обо мнѣ въ нихъ поселили. Говорила мнѣ, что изъ отказовъ моихъ всѣмъ предлагаемымъ мнѣ женихомъ предузнавала она, что не полюбится мнѣ и г. Сольмсъ, но естьли преодолѣю я всѣ сіи препятствія, то никогда о немъ не услышу, и такъ какимъ образомъ могу я получить то, въ чемъ ему отказано? безъ сумнѣнія сію коммисію приняла она на себя для сохраненія моего имѣнія и своего покоя; отецъ мой услыша мой отказъ; будетъ на вѣрно въ великомъ гнѣвѣ, дядья мои стараются чрезвычайно о умноженіи фамиліи не меньше моего отца, и сіе почитаютъ удобнѣйшимъ къ тому способомъ; тетка моя Гервей въ такомъ же находится мнѣніи; и такъ какимъ образомъ тому противиться.

На всѣ ея слова отвѣчала я такими возраженіями, что она конечно бы была съ мыслями моими согласна, естьли бы имѣла свободу слѣдовать собственному своему разсужденію.

Сіе самое, отвѣчала она, подаетъ мнѣ поводъ думать, что намѣреніе твоего отца предпріято уже рѣшительно. Отъ меня бы зависѣло то разрушить; но и теперь дѣло сіе не испорчено. Однако естьли упорство мое продолжится еще болѣе, то за все то должна я буду пѣнять сама на себя.

На все сіе не отвѣчала я ни чемъ инымъ, какъ только вздохами, слезами и молчаніемъ.

Клара, сказала она мнѣ; что я скажу твоему отцу? увѣрю его, что ты разумѣешь твою должность, и никакъ не противишься его волѣ. Что ты на сіе скажешь?

Матушка! отвѣчала я; какимъ образомъ могу я отвѣтствовать на такіе вопросы, которые обнаруживаютъ мнѣ все ваше противъ меня снисхожденіе. Такъ, я знаю мою должность, и стараюсь всѣми силами ее исполнить. Но позвольте мнѣ сказать вамъ, что сіе для меня чрезвычайно тягостно, и стоитъ дорого несказанно.

Мать моя называла меня упрямою и непослушливою; ходила нѣсколько разъ по горницѣ, имѣя видъ сердитой и раздраженной; потомъ обратясь ко мнѣ сказала: и такъ сердце твое свободно? такія чрезвычайныя отвращенія къ сему человѣку не иначе должны происходитъ, какъ отъ великаго предубѣжденія къ другому. Отвѣчай мнѣ и не скрывай никакъ истинны. Продолжается ли еще у тебя съ г. Ловеласомъ переписка?

Матушка! отвѣчала я; вы знаете мое свойство, и нравъ мой вамъ небезъизвѣстенъ. Я отвѣчала на его письма, дабы тѣмъ предупредить новыя несчастія. Опасное время еще не миновало.

Признаюсь, Клара! что я сего никакъ не порочу. Надѣюсь также, что со времянемъ произойдетъ и примиреніе посредствомъ милорда М * * * и его сестръ. Но какъ всѣ они входятъ къ ссору своего племянника, и берутъ въ томъ участіе, а племянникъ ихъ всѣхъ насъ презираетъ; съ другой же стороны предлагаютъ намъ то, чего бы мы никакъ не ожидали и не осмѣливались бы требовать, тѣмъ паче, что имѣніе твоего дѣда останется въ нашей фамиліи; то по сему думаю я, что продолженіе твоей съ нимъ переписки не можетъ быть позволительно. И такъ отъ нынѣ впредь то тебѣ запрещаю.

Здѣлайте милость матушка! скажите мнѣ способъ, какимъ образомъ могу я прервать оную, сохраня безопасность моего брата и моихъ дядьевъ. Сего желаю я болѣе всего на свѣтѣ. Дай Богъ, чтобы сей ненавидимой всѣми человѣкъ не могъ упрекатъ насъ въ озлобленіи въ такое время, когда не требовалъ ничего болѣе, кромѣ спокойствія и примиренія! я всегда могу перервать съ нимъ мою переписку. Приписываемыя ему худыя ого поступки, могутъ къ тому служить достаточною причиною. Но съ тѣхъ поръ какъ дядья мои и братъ не сохраняютъ ни какихъ мѣръ, съ тѣхъ поръ какъ извѣстны ему настоящія наши предпріятія; то скажите мнѣ, какимъ образомъ поступать мнѣ должно. Не уже ли вы хотите его довести до какого нибудь отчаяннаго поступка?

Дочь моя! насъ защитятъ законы. Мы имѣемъ покровительство правосудія.

Однакожъ, государыня моя! не можетъ ли случиться прежде того какого нибудь несчастія? законы только тогда обнаруживаютъ и исполняютъ свои права, когда кто ихъ нарушилъ.

Послушай Клара, согласна ли ты съ такимъ договоромъ нарушить съ г. Ловеласомъ всякую переписку? изъяснись мнѣ о томъ теперь же.

Такъ, матушка! я уже рѣшилась; и предпріятіе мое исполню непремѣнно. А сверьхъ того отдамъ намъ всѣ тѣ письма, которые мы другъ ко другу писали. Вы увидите, что я ни какого не дѣлала ему ободрѣнія; и не учинила ничего противъ моей должности. Когда вы ихъ прочтете, то уже легко будетъ вамъ предписать мнѣ то, какимъ образомъ разрушить и перервать съ нимъ мою переписку.

Хорошо, Кларисса! сдержи же свое слово; подай мнѣ его письма, и списки съ твоихъ.

Надѣюсь, матушка! что содержаніе оныхъ только вамъ однимъ будетъ извѣстно.

Съ матерью твоею не можетъ у тебя быть никакихъ расчетовъ; однакожъ ты на меня можешь во всемъ положиться.

По испрошеніи у нее прощенія, просила я ее взять самой ключь отъ письменнаго моего столика, въ которомъ находились всѣ тѣ письма, дабы тѣмъ увѣрить ее, что нѣтъ у меня для ее ничего сокровеннаго. Она на то согласилась. Взяла всѣ письма, и увѣряла меня, что мнѣ скоро ихъ возвратитъ и никому не покажетъ. Сказавши сіе, вышла отъ меня, чтобъ ихъ читать, обѣщаясь по прочтеніи тотчасъ ко мнѣ назадъ возвратиться.

Любезная пріятельница! и ты также читала всѣ сіи письма, и мои на нихъ отвѣты. Ты признавалась, что нѣтъ въ нихъ ни чего такого, чемъ бы онъ могъ похвалиться. Разставшися съ тобою, получила я отъ него еще три письма, но отвѣчала только на одно послѣднее.

Во всѣхъ сихъ трехъ письмахъ, такъ какъ и въ прежнихъ, изъяснялся онъ самыми нѣжнѣйшими выраженіями въ своей страсти, которую полагаетъ искреннею и чистосердечною, и описывалъ чинимыя ему обиды отъ угрозъ моего брата во всѣхъ собраніяхъ, и отъ ругательствъ моихъ дядьевъ во всѣхъ мѣстахъ, гдѣ имъ быть ни случится. Притомъ признается, что,,честь его и всей его фамиліи будучи нѣсколько помрачена несчастнымъ тѣмъ приключеніемъ, отъ котораго не могъ онъ избавиться никакимъ способомъ, не позволяютъ ему больше имѣть терпѣнія и сносить ежедневно чинимыя ему обиды; что хотя склонность моя и не обращается ни мало въ его пользу; но какъ я не для того сотворена, чтобы могла принадлежать такому человѣку, каковъ г. Сольмсъ; то сіе самое и дѣлаетъ ему поступки брата моего гораздо несноснѣйшими, которой обнаруживаетъ ненависть свою и злобу всѣму свѣту; что невозможно никакъ ему почитать честь свою обязанною прервать тѣ мѣры, которые кромѣ его не имѣютъ никакого другаго предмѣта, ежели не будетъ къ тому принужденъ какою нибудь сильнѣйшею причиною; что я должна ему простить, ежели онъ въ томъ будетъ имѣть съ Сольмсомъ какое нибудь изъясненіе. Онъ настоитъ усильнымъ образомъ въ томъ предположеніи, которое онъ возобновлялъ столь часто, чтобы позволила я ему пріѣхать съ милордомъ М * * * къ моимъ дядьямъ, и къ моему отцу; обѣщаясь вооружиться терпѣніемъ, ежели получитъ отъ нихъ какую нибудь новую обиду хотя бы того снести и честь его не позволяла.,,

Въ отвѣтѣ моемъ, сколько могу то припомнить, сказала я ему,,чтобы не ожидалъ онъ отъ меня никакого благосклоннаго вида безъ согласія на то моихъ родственниковъ; я увѣрена въ томъ, что не позволятъ они ему никакъ учинить имъ свое посѣщеніе; что нѣтъ еще вовсемъ свѣтѣ такого человѣка, для котораго бы могла я учинить что нибудь въ противность пользѣ и выгодъ моей фамиліи; что не имѣю права и ни мало не обязана благодарить его за умѣренность его и воздержаніе между такими людьми, которыхъ очень легко разсердить можно; что сего требуетъ отъ него благоразуміе, справедливость и самые законы; что если основываетъ онъ въ томъ какую нибудь надежду во мнѣ, то тѣмъ обманывается чрезвычайно, что склонность моя, какъ я уже его въ томъ увѣряла, не принуждаетъ меня ни мало перемѣнить мое состояніе; что не могу болѣе позволить себѣ продолжать съ нимъ долѣе предосудительную сію переписку, сіе противно должности, и можетъ быть почтено непростительнымъ легкомысліемъ; по чему и не долженъ онъ на продолженіе оной имѣть ни малой надежды.

На сіе отвѣчаетъ онъ въ послѣднемъ своемъ письмѣ, что когда я рѣшилась прервать съ нимъ всякую переписку, то изъ сего долженъ онъ заключить не иное что, какъ я имѣю намѣреніе учиниться супругою такого человѣка, коего ни одна благоурожденная женщина не можетъ считать для себя сносною партіею: и что въ такомъ положеніи должна я его извинить, ежели не можетъ онъ согласиться на потеряніе такой особы, въ которой полагалъ всѣ надежды своего благополучія, ни сносить терпѣливо торжествующую дерзость моего брата; но что не думаетъ никакъ щадить чью нибудь жизнь, и ниже свою собственную; что рѣшился исполнить свои намѣренія не иначе, какъ когда принужденъ къ тому будетъ какимъ нибудь ужаснымъ произшествіемъ; естьли же узнаетъ, что располагаютъ мною съ моего собственнаго согласія, то безъ сумнѣнія принудитъ себя подвергнуться своей судьбинѣ; но ежели употребляетъ въ томъ усиліе, то за слѣдствія никакъ не отвѣчатъ.

Я намѣрена переслать къ тебя чрезъ нѣсколько дней сіи письма; теперь положу ихъ въ мой пакетъ; но можетъ быть что мать моя потребуетъ ихъ отъ меня опять для прочтенія. Ты видишь, любезной другъ! какимъ образомъ старается онъ принудить меня къ продолженію нашей переписки.

Черезъ часъ мать моя возвратилась назадъ. Возьми, Клари! твои письма. Вразсужденіи скромности твоихъ выраженій ни чемъ тебя упрекать не можно. Я нахожу въ ихъ всю потребную для тебя важность и благопристойность. Ты какъ должно чувствовала его угрозы. Но послѣ учиненныхъ съ одной стороны угрозъ, а съ другой презрѣнія, можешь ли ты думать, что такая партія для тебя пристойна?… Можешь ли ты думать, чтобы благопристойно было ободрять и подавать надежду такому человѣку, которой съ братомъ твоимъ бился на поединкѣ, скольбы ни былъ онъ знатенъ и честенъ.

Нѣтъ, сударыня! вы можете примѣтить, что я то ему и сама сказала. Но теперь, любезная родительница! вся наша переписка у васъ передъ глазами; и я прошу васъ научить меня, какимъ образомъ располагать мнѣ въ такомъ непріятномъ положеніи мои поступки.

Очень хорошо, Клари! я учиню тебѣ въ томъ признаніе; но прошу тебя напередъ, чтобы не толковать то никакъ въ твою пользу. Я весьма довольна тѣмъ, что ты со всею довѣренностію отдала мнѣ твои ключи; также тѣмъ, что въ письмахъ твоихъ нашла только то, что повелѣваетъ благоразуміе. Естьли бы могла согласить на мои мысли хотя одного твоего отца; то все бы прочее препоручила скромности твоей и честности, оставя только для себя попеченіе отправлять твои письма, и стараніе перервать сію переписку, какъ только то будетъ возможно. Но какъ съ сей стороны ни чего надѣяться не возможно; и какъ отецъ твой узнавши переписку твою съ г. Ловеласомъ ни на что не согласится, то и запрещаю тебѣ продолжать оную. Между тѣмъ признаюсь тебѣ, что сіе кажется для меня очень трудно. Скажи мнѣ, что ты о томъ думаешь? Ты говоришь, что сердцѣ твое свободно. По собственному твоему признанію обстоятельствы не позволяютъ почитать пристойною партіею такого человѣка, которой всѣмъ намъ столько несносенъ и противенъ. Что же ты мнѣ на то предложить можешь? посмотримъ, какія ты о томъ имѣешь мысли.

Примѣтила я, что то былъ для меня новой опытъ, и отвѣчала безъ всякаго замедлѣнія;,,Прошу васъ, любезная родительница! Отписать къ г. Ловеласу, что не долженъ онъ имѣть со стороны моего отца и отъ меня никакой надежды; что не требую отъ него никакого совѣта, и нималѣйшей въ немъ нужды не имѣю; но какъ онъ присвояетъ себѣ право вмѣшиваться въ мои дѣла, подозрѣвая брата моего старающимся въ пользу г. Сольмса, то намѣрена увѣрить его, что ни когда сему человѣку принадлежать не буду. Естьли позволено мнѣ будетъ написать къ нему такимъ образомъ, и естьли требованія г. Сольмса не будутъ ободряемы, то будетъ ли г. Ловеласъ тѣмъ доволенъ или нѣтъ, но я не поступлю никакъ далѣе; не буду писать къ нему больше сего ни одной строчки; не буду его ни когда видѣть, ежели возможно мнѣ будетъ избѣжать всѣхъ къ тому случаевъ.

Ахъ! душа моя! но чтожъ будетъ съ предложеніями г. Сольмса? весь свѣтъ тѣмъ доволенъ. А ктомужъ и братъ твой надѣется чрезъ сіе промѣнять свои земли, или по крайней мѣрѣ онъ доставитъ намъ легчайшей способъ получить въ Сѣверѣ новыя пріобрѣтенія. Ты знаешь, что цѣль фамиліи требуетъ того, чтобъ умножить въ сей округѣ нашу знатность и богатство. Однимъ словомъ, твой братъ составилъ такой планъ, которымъ плѣняются всѣ чрезвычайно. Столь богатая и знатная фамилія во всѣхъ своихъ отрасляхъ, и обращающая свои намѣренія къ чести, должна видѣть съ удовольствіемъ открывающейся себѣ путь къ достиженію нѣкогда до знатнѣйшихъ чиновъ государства.

А для утвержденія успѣха сихъ намѣреній, и для исполненія предпріятій моего брата, должна я быть принесена на жертву такому человѣку, которой для меня несносенъ! Ахъ! матушка! избавте меня отъ такой погибели, естьли то вамъ учинить возможно! я лучше соглашусь быть погребенною живою, нежели быть супругою сего человѣка.

Она бранила меня за сіи выраженія; однакожъ съ великою благосклонностію и снисхожденіемъ, и обѣщалась поговорить о томъ съ дядею моимъ Гарловымъ; что естьли дастъ онъ слово ей помогать, то дастъ она о томъ знать и моему отцу, и завтре же меня о всемъ увѣдомитъ непремѣнно. Послѣ того сошла она въ низъ пить чай, и обѣщалась мнѣ извинить меня въ томъ, что я не приду къ ужину. По выходѣ ея, принялась я немедлѣнно за перо, чтобы увѣдомить о семъ тебя.

Не тягостно ли для меня быть принужденною противиться волѣ столь благосклонной матери? Для чего, говорила я много разъ сама съ собою, для чего предлагаютъ мнѣ такого человѣка, каковъ г. Сольмсъ, онъ только одинъ во всемъ свѣтѣ которой можетъ предлагать столь много, и не имѣетъ въ себѣ почти никакихъ достоинствъ.

Достоинствъ! Ахъ! любезной другъ! онъ скареднѣйшій и гнуснѣйшій изъ всѣхъ смертныхъ! весь свѣтъ упрекаетъ его въ чрезвычайной скупости. Безумецъ сей имѣетъ въ себѣ подлѣйшую душу.

Сердце мое нѣсколько спокойнѣе съ того самаго времяни, какъ я имѣю надежду въ благосклонностяхъ ко мнѣ моей матери; почему и предаюсь теперь совсѣмъ склонности моей въ ученіи нравственности. Но и ты также такое упражненіе любишь не мало, и сама мнѣ въ томъ не однократно признавалась.

 

Письмо XVIII.

КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АННѢ ГОВЕ.

Въ субботу 4 марта.

Не могла ли ты надѣяться, что весьма легко можно получить согласіе на предложеніе мое окончить переписку нашу съ одной моей стороны, не примѣшивая въ то ни мало кого нибудь изъ нашей фамиліи? но расположеніе моего брата и нетерпѣливость моего отца при наималѣйшихъ противорѣчіяхъ служатъ къ тому не побѣдимыми препятствіями.

Еще во всю ночь не ложилась я въ постѣлю, и ни малаго ко сну не имѣю желанія. Ожиданіе, надежда, сумнѣніе удаляли отъ меня сонъ, и не давали ко мнѣ приближаться. Какое состояніе! сошла я въ обыкновенное время, дабы не можно было примѣтить, что я еще не была въ постѣлѣ, и упражнялась по обыкновенію въ домашнихъ мѣлочахъ.

Около осьми часовъ пришла ко мнѣ Хорея, и сказала, что мать моя приказала мнѣ притти въ ея комнату.

Мать моя плакала; я то изъ глазъ ея могла примѣтить. Но взоры ея казались не столько нѣжны и благосклонны, какъ вчерашняго дня. Сіе произвело во мнѣ ужасъ, и я почувствовала въ духѣ моемъ чрезвычайное ослабленіе.

Сядь, Клари! мы поговоримъ съ тобою. Между тѣмъ рылась она въ ящикѣ своемъ, и перебирала различныя лоскутки бѣлья и кружевъ, имѣя между тѣмъ такой видъ, будто бы ничемъ не занималась. Но минуту спустя послѣ того спросила меня съ холодностью, какія я на сей день здѣлала приказанія. Я подала ей того и завтрешняго дня записку, прося ея посмотрѣть оную, и сказать угодно ли то ей, или не угодно. Она въ ней нѣсколько перемѣнила, но съ такимъ холоднымъ и принужденнымъ видомъ, что тѣмъ умножилось мое смятеніе и замѣшательство. Г. Гарловъ говорплъ сего дня объ отъѣздѣ, и думаю, что поѣдетъ къ брату моему Антонину. Г. Гарловъ! думала я сама въ себѣ, не говорятъ уже больше, твой отецъ! и такъ нѣтъ уже у меня отца!

Садись, когда я тебѣ то приказываю. Я сѣла. Ты, Клари! кажешься мнѣ въ смущеніи?

Никакъ нѣтъ, матушка!

Естьли бы дѣти были всегда то, что они быть должны, то отцы и матери… сего разговора она не кончила.

Потомъ подошла къ уборному столику, и посмотря въ зеркало изпустила не большой вздохъ.

Я не люблю такого печальнаго и скучнаго лица въ молодой дѣвицѣ.

Увѣряю васъ, матушка! что сего въ себѣ никакъ не примѣчаю. Я встала, и отвернувшись вынула платокъ, чтобы отереть свои слезы. Въ случившееся противъ меня зеркалѣ увидѣла мать мою смотрящую на меня съ нѣжностію; однакожъ слова ея ни мало съ тѣмъ не согласовались.

Нѣтъ ничего несноснѣе, какъ видѣть людей плачущихъ о такой вещи, которую исправить и перемѣнить отъ нихъ самихъ зависитъ.

Дай Богъ, матушка, чтобы то было въ моей власти. При сихъ словахъ испустила я нѣсколько вздоховъ.

Слезы, раскаянія и вздохи упорства нимало между собою не согласны. Ты можешь теперь итти въ твою горницу; поговорю съ тобою послѣ.

Я поклонясь ей съ великою учтивостію, хотѣла вытти.

Оставь сіи наружныя знаки почтительности; я ихъ нимало отъ тебя не требую; но только твоего сердца.

Ахъ! матушка! оно все наше, и не столько принадлежитъ мнѣ, сколько вамъ.

Изрядное краснорѣчіе! Естьли повиновеніе состоитъ въ словахъ, то Кларисса Гарловъ можетъ почесться самою послушливѣйшею дочерью во всемъ свѣтѣ.

Я поклонилась опять, и хотѣла по приказанію ея вытти.

Она показалась мнѣ тѣмъ тронутою; но уже вознамѣрилась дѣлать мнѣ упреки. И такъ отворотя отъ меня свое лице, сказала мнѣ съ великою живностію: куда ты идешь? Кларисса.

Вы мнѣ сами приказали итти въ мою горницу.

Вижу, что ты нетерпѣливо желаешь меня оставить. Скажи мнѣ, чему я то должна приписывать: послушанію ли твоему, или упорству, кажется мнѣ, что ты скоро наскучишь быть вмѣстѣ со мною.

Не могла я уже противиться долѣе. Бросилась къ ея ногамъ. Ахъ! матушка! любезная родительница! скажите мнѣ, что мнѣ еще претерпѣть надлежитъ. увѣдомте меня о всей моей участи. Я перенесу все, естьли только позволятъ мнѣ то мои силы; но никакъ не могу снести того, что учинилася вамъ не угодною.

Оставь меня, Клари! оставь меня. Нѣтъ нималой нужды въ такомъ уничиженіи. Какіе гибкіе колѣна, и какое упорное сердце! встань.

Я встать не имѣла силы. То было уже не своенравіе и не упорство; но причтено въ совершенное послушаніе. Ахъ! не удаляйте меня отъ себя, сказала я, обнимая ея колѣна; не отдаляйтесь отъ меня и сами. Не встану съ сего мѣста и не выду отъ сюда, покамѣстъ не признаетесь вы, что не имѣете на меня ни какого гнѣва.

О ты, пронзающая меня до глубины моего сердца! сказала она обнявши меня съ великою горячностію, между тѣмъ какъ я обнимала ея колѣна. Для чего взяла я на себя такую коммисію! – - однакожъ оставь меня. Ты ввергнула меня въ чрезвычайной безпорядокъ. Оставь меня Кларисса. Я уже болѣе на тебя не сердита… – естьли бы могла воспротивиться… естьли ты столько разумна…

Я встала, будучи въ великомъ трепетѣ, и не зная нимало, что дѣлала, и чрезъ великую силу пошла въ мою горницу. Анна услыша, что я вышла отъ моей матери, послѣдовала за мною, и старалась всячески привести въ порядокъ мои чувствы. Около двухъ часовъ была я не въ состояніи приняться за перо, чтобы описать тебѣ злосчастной конецъ моихъ надѣяній.

Мать моя сошла къ завтраку; я не въ состояніи была туда показаться; но естьли бы была лучше, то думаю, что меня бы не позвали; по тому что отецъ мой пришедши въ мою горницу, далъ разумѣть, что не иначе хочетъ меня видѣть, какъ достойною быть его дочерью. Весьма я опасаюсь, чтобы не остался онъ въ такихъ мысляхъ въ пользу сего господина Сольмса.

 

Письмо XIX.

В субботу 4 Марта въ полдень.

Сію минуту принесла мнѣ Анна твое письмо; содержаніе его привело меня въ немалую задумчивость, и ты получишь отъ меня отвѣтъ въ самомъ суровомъ краснорѣчіи. Мнѣ, быть женою г. Сольмса? Нѣтъ, нѣтъ; я лучше соглашусь… Однакожъ напередъ буду отвѣчать на другія части твоего письма, которыя не столько важны, дабы дойти до сего съ большимъ терпѣніемъ.

Не очень много удивляюсь я чувствіямъ сестры моей вразсужденіи г. Ловеласа. Она столь много упорствуетъ въ томъ, что не имѣла къ нему нималѣйшей наклонности, что подаетъ въ томъ сама причину къ подозрѣніямъ; Никогда не разсказываетъ она иначе о своемъ съ нимъ разрывѣ и о своемъ отказѣ, какъ пришедши въ великой стыдъ и краску, и бросая на меня презрительные взоры, смѣшанные съ чрезвычайнымъ гнѣвомъ и негодованіемъ. Гнѣвъ сей и негодованіе доказываетъ ясно, что она отказала такому человѣку, коего почитала достойнымъ быть своимъ супругомъ. А иначе къ чему бы имѣть ей такіе виды? Бѣдная Белла! Она заслуживаетъ сожалѣніе… Не можетъ она съ умѣренностію ни любить ни ненавидѣть. Дай Богъ, чтобы исполнились всѣ ея желанія! Я желаю ей сего отъ искренняго сердца.

Вразсужденіи учиненной мною отцу моему уступки моихъ земель, имѣла я на то время побудительныя къ тому причины, которыя ни чемъ думаю опорочить не можно. Твой совѣтъ на сей случай былъ на хорошемъ твоемъ обо мнѣ мнѣніи. Ты была въ томъ увѣрена, что я бы ни какъ не употребила во зло имѣющейся въ рукахъ моихъ власти. Ни ты, ни я, любезной другъ не могли ожидать со стороны моего отца такого поступка. Ты опасалась по справедливости намѣреній моего брата, или лучше сказать его самолюбія, но я никогда ни о братѣ моемъ ни о сестрѣ такихъ чудныхъ мыслеи не имѣла. Ты ихъ никогда не любила; а въ такомъ расположеніи всякой имѣетъ глаза свои отверсты только на слабую сторону; равнымъ образомъ какъ и склонность закрываетъ очень часто дѣйствительные пороки.

Видѣла я во всѣхъ сердцахъ возраждающуюся ревность и безпокойствіе, вмѣсто царствующаго въ нихъ всегда мира и согласія. Слышала часто переговоры и пересужденіе о почтенномъ завѣщателѣ. Почитали его впадшимъ въ робячество; а меня подозрѣвали, будто бы я тѣмъ умѣла воспользоваться. Всѣ молодые люди, думала я сама въ себѣ, желаютъ больше или меньше независимости; но желающіе оной наиболѣе меньше всѣхъ имѣетъ въ себѣ способности управлять своею свободою. Оказанная мнѣ милость конечно вразсужденіи лѣтъ моихъ чрезвычайна. По справедливости почесть можно то недостаткомъ умѣренности или жадностію недостойною благодѣянія, когда кто вздумаетъ пользоваться безъ разбора всѣмъ тѣмъ, что мы получили отъ благодѣтельства или благосклонности. Сіе для могущаго изъ того вытти употребленія не можетъ служить хорошимъ признакомъ. Правда, сказала я, что въ порученныхъ мнѣ управленіяхъ, (ибо всѣ пожалованныя мнѣ земли не можно ли назвать управительствами?) учредила я изрядныя порядки, въ которыхъ благополучіе ближняго сравнивала съ моимъ собственнымъ; однакожъ разсмотримъ нѣсколько сами себя. Не можно ли главнѣйшею мою цѣлью почесть тщеславіе, или желаніе быть отъ всѣхъ похваляемою? Не должна ли я недовѣрять собственному моему сердцу? Естьли расположусь я въ моей деревнѣ одна, надувшись добрымъ обо мнѣ всѣхъ людей мнѣніемъ, то не должна ли опасаться о себѣ, когда остануся только сама съ собою? Весь свѣтъ будетъ примѣчать поступки, дѣла и посѣщенія молодой и ни отъ кого независящей дѣвицы. Не подвергну ли себя тѣмъ злодѣйскимъ умысламъ противнаго намъ пола? на конецъ въ независимости моей естьли по несчастію въ чемъ нибудь проступлюсь хотя и съ самымъ добрымъ намѣреніемъ, то сколько людей будутъ тѣмъ торжествовать, и сколько найдется такихъ, которые бы имѣли въ себѣ столько человѣчества, чтобы обо мнѣ пожалѣть? безъ сумнѣнія перьвыхъ найдется гораздо больше нежели послѣднихъ, а всѣ вообще будутъ меня обвинять высокомѣріемъ.

Таковы были отъ части мои размышленія; и не сумнѣваюсь, что естьли бы находилась въ такихъ же обстоятельствахъ, то подумавши прилѣжнѣе непремѣнно бы на то рѣшилась. Кто можетъ разполагать происшествіями, или ихъ предвидѣть? Ничто болѣе отъ насъ независитъ, какъ только то, чтобы вести себя смотря по случаю, по тогдашнему нашему благоразумію. Естьли я обманулась, то въ томъ виною сужденіе свѣтскаго мудрованія. Когда случится кому терпѣть за то, что исполнилъ свою должность или какое нибудь великодушное дѣло, то не пріятно ли имѣть мысли, что ошибка учинена не отъ насъ, но отъ другаго? Я лучше соглашусь упрекать въ несправедливости другихъ, нежели подать причину дѣлать упреки въ томъ себѣ. Надѣюсь, любезной другъ, что и ты будешь со мною согласна.

Теперь приступимъ къ самому важнѣйшему въ письмѣ твоемъ мѣсту. Ты полагаешь, что въ настоящихъ обстоятельствахъ для меня необходимо нужно учиниться супругою г. Сольмса. Не сочти мнѣ за дерзость, когда скажу тебѣ, что сего не будетъ во вѣки. Я думаю сіе не можетъ и не должно случиться. Надѣются на мое свойство, но я уже сказала тебѣ, что есть во мнѣ нѣсколько чувствъ и отцовской фамиліи, такъ какъ и материнской. А къ томужъ не ужели мнѣ должно непремѣнно послѣдовать примѣру моей матери въ безпрестанномъ ея повиновеніи чужой воли? не вижу ли я ее безпрестанно принужденною вооружаться терпѣніемъ? замѣчаніе твое справедливо, что Кто много терпитъ, тотъ и впредь терпѣть будетъ много. Чего не пожертвовала она для доставленія себѣ спокойствія? Я то слышала отъ ее самой. Но всѣми тѣми жертвами могла ли до того достигнуть? Нѣтъ, вмѣсто того опасаюсь я со всѣмъ тому противнаго. Сколько разъ судя по ней думала я сама въ себѣ что мы бѣдные смертные, безпокоясь чрезвычайно для сохраненія въ спокойствіи любиыхъ нами качествъ, теряемъ всѣ тѣ выгоды, кои чрезъ то получить надѣемся?

Но въ какомъ видѣ могу я изобразить въ собственныхъ моихъ глазахъ все то, что мать моя для меня претерпѣваетъ? Можетъ быть страданія ея продлятся не многое время. Какимъ нибудь образомъ дѣло сіо будетъ окончано. Но естьли я рѣшусь уступить, то непреодолимая ни чемъ ненависть и отвращеніе учинятъ меня на всю жизнь мою несчастною.

Письмо сіе весьма продолжительно, вразсужденіи того времяни, какъ я сѣла писать оное. Но я открывала то, что для меня чувствительно чрезвычайно. Прочтя оное должна ты ожидать во мнѣ гораздо больше твердости въ будущемъ у меня скоро съ матерью моею разговорѣ. Отецъ и братъ обѣдаютъ сего дня у дяди моего Антонина, думаю единственно для того, чтобы оставить насъ изьясниться между собою гораздо свободнѣе.

Анна увѣдомила меня, что отецъ мой прощался съ матерью моею въ великомъ сердцѣ, конечно упрекалъ онъ ей ея ко мнѣ снисхожденіе. Изъ отвѣта ея не могла она услышать ни чего болѣе кромѣ слѣдующихъ словъ. Повѣрь мнѣ Г. Гарловъ, что ты приводишь меня въ великое смущеніе и замѣшательство; бѣдная малютка не заслуживаетъ… Отецъ мой отвѣчалъ ей сердитымъ голосомъ, что онъ кого нибудь уморитъ съ печали; такъ, то безъ сумнѣнія меня; къ матери моей сіе относиться не можетъ, болѣе сего ничего не слыхала.

Сестра моя осталась съ матерью моею одна; почему и думала я, что прикажутъ мнѣ сойти къ обѣду. Однакожъ прислали ко мнѣ нѣсколько блюдъ со стола. Я продолжала писать не дотрогиваясь ни до чего, и приказала вмѣсто себя ѣсть Аннѣ; боясь того, чтобы не было причины обвинять меня въ упрямствѣ.

Не оконча сего письма вздумалось мнѣ пройтися по саду, и посмотрѣть не найду ли чего нибудь изъ той или другой моей переписки; чтобы и то въ письмо сіе прибавить.

Сошедши въ садъ остановилась. Анна отнесетъ мое письмо въ надлежащее мѣсто. Дорогою встрѣтилась она съ моею матерью, которая спрашивала ее, гдѣ я, и приказала сказать мнѣ, что придетъ въ мой кабинетъ переговорить со мною. Я слышу, что она уже идетъ, прощай любезная пріятельница.

 

Письмо XX.

КЛАРИССА ГАРЛОВЪ КЪ АННѢ ГОВЕ.

Конференція моя кончилась, но я кромѣ умноженія моихъ мученій ничего для себя не вижу. Мать моя изволила мнѣ сказать что говоритъ со мною о семъ уже въ послѣдней разъ, по чему за нужное почитаю описать тебѣ весь нашъ разговоръ со всею подробностію, какъ то мой разумъ и сердце мнѣ позволятъ.

Вошедши въ мою горницу сказала она мнѣ слѣдующее: нарочно для того приказала подать обѣдъ гораздо ранѣе, чтобы имѣть больше времяни поговорить съ тобою. Увѣряю тебя, что сіе уже въ послѣдней разъ позволено мнѣ съ тобою говорить; естьлижъ найду тебя столько упрямою, какъ о тебѣ говорятъ, то и сама на то буду согласна очень охотно. Надѣюсь что ты никакъ не утвердишь собою людскаго о тебѣ мнѣнія, и докажешь, что я еще довольно имѣю власти, которую заслуживаю моимъ къ тебѣ снисхожденіемъ.

Отецъ твой сего дня обѣдаетъ и ужинаетъ у твоего дяди, дабы оставить намъ гораздо больше свободы. Я должна ему пересказать все, и обѣщалась не утаить ничего; почему и возметъ онъ вразсужденіи тебя потребныя мѣры, какія заблаго разсудитъ.

Я хотѣла говорить; но она не допустя меня до того сказала: слушай Клариса! прежде то, что я тебѣ говорить буду, не стараяся на передъ отвѣчать на оное, естьли не расположена къ повиновенію… Скажи, соглашаешься ли повиноваться? естьли такъ, то можешь изьясниться свободно.

Я не отвѣчала на сіе ни слова.

Она смотрѣла на меня безпокойными и печальными глазами. Вижу, что нѣтъ въ тебѣ повиновенія ни мало. Дочь по сіе время толико послушная!… Какъ! ты не можетъ и не хочешъ говорить какъ я тебѣ сказываю? и по томъ толкнувши меня нѣсколько рукою сказала: чтожъ? долго ли будешь молчать. И я подобно твоему отцу устану наконецъ смотрѣть на такое упрямство терпѣливо.

Она замолчала смотря на меня такими глазами, какъ будто бы ожидала моего согласія.

Я продолжала сохранять молчаніе, имѣя глаза потупленные и наполненные слезами.

О дочь непослушливая! говори, не ужели ты рѣшилась противоборствовать намъ всѣмъ въ такомъ дѣлѣ, на которое мы всѣ согласились?

Позвольте мнѣ, матушка! принести вамъ мои жалобы. – - – -

Къ чему тебѣ могутъ жалобы твои быть полезны? слушай Каларисса! отецъ твой непреклоненъ. Не говорила ли я тебѣ, что онъ слова своего не перемѣняетъ, что отъ сего зависитъ честь и польза всей фамиліи? будь снисходительна; ты была всегда таковою и противъ собственныхъ твоихъ выгодъ. Кто долженъ уступить на послѣдокъ: весь ли свѣтъ тебѣ; или ты всѣмъ намъ, сколько насъ ни есть? ежели намѣрена согласиться то соглашайся скорѣе; ибо должно или быть послушною, или не называть себя нашею дочерью.

Не зная что ей на сіе отвѣчать, утопала я въ слезахъ, не имѣя силъ выразить то, что говорить хотѣла.

Знай, что въ завѣщаніи твоего дѣда можно многое уничтожить. Естьли ты не согласишься намъ повиноваться, то съ данной тебѣ земли не получишь ни шелега. Дѣдъ твой далъ тебѣ ее въ награжденіе за твое къ нему и къ намъ почтеніе. Она будетъ у тебя отнята, ежели…

Позвольте, матушка увѣрить васъ, что естьли пожалована она мнѣ не посправедливости, то я отъ нее отрицаюсь. Однакожъ конечно не преминули также о сихъ уничтоженіяхъ дать знать и Г. Сольмсу.

Вотъ, сказала она, небольшой отвѣтъ, имѣющей въ себѣ довольно дерзости. Но подумай, что потерявши отъ упрямства твоего сію землю лишишься при томъ всей благосклонности твоего отца. Что тогда будетъ съ тобою? что останется у тебя для твоего содержанія? не должно ли будетъ отказаться отъ всѣхъ сихъ великодушныхъ и благодѣтельныхъ намѣреній, которые ты себѣ воображала?

Въ такомъ несчастномъ положеніи, сказала я ей, принуждена я буду поступать смотря по обстоятельствамъ. Много требуютъ только отъ тѣхъ, которые много получали. Благодаря васъ и господину Нортону научена я довольствоваться малымъ; и гораздо меньшимъ, нежели отецъ мой по милости своей давалъ мнѣ ежегодно. Тогда вспомнила я о древнемъ Римлянинѣ и его чечевицѣ.

Какая превратность! отвѣчала мать моя. Но естьли ты полагаешь надежду на милость котораго нибудь изъ твоихъ дядей, то въ ожиданіи семъ обманываешься чрезвычайно. Будешь оставлена и отъ нихъ, естьли отецъ твой тебя оставитъ; и они не будутъ тебя признавать своею племянницею.

Я отвѣчала, что весьма для меня прискорбно то, что я не имѣю въ себѣ всѣхъ тѣхъ достоинствъ, коими бы могла наклонить къ себѣ ихъ сердце; однакожъ не смотря на то во всю жизнь мою любить ихъ и почитать не престану.

Всѣ сіи слова, сказала она мнѣ, обнаруживаютъ во мнѣ ясно предупрежденіе мое къ одному человѣку; и въ самомъ дѣлѣ братъ мой и сестра слышатъ о томъ безпрестанно во всѣхъ мѣстахъ, гдѣ они ни бываютъ.

Сожалѣю о томъ чрезвычайно, отвѣчала я, что учинилась предмѣтомъ людскихъ разговоровъ; однакожъ позвольте мнѣ замѣтить то, что виновники моего несчастія въ нѣдрѣ моей фамиліи, говорящіе о моемъ предупрежденіи, и пересказывающіе о томъ дома, суть одни и тѣ же самые люди.

Она выговорила мнѣ за сей отвѣтъ язвительными упреками, которые выслушивала я сохраняя глубочайшее молчаніе.

Ты упряма, Кларисса! вижу ясно, что упрямство твое непобѣдимо. Послѣ того прохаживалась въ задъ и въ передъ по горницѣ показывая на себѣ видъ прискорбной. По томъ обратясь ко мнѣ сказала: вижу, что выговорами за твое упорство не трогаешься ты нимало, и не стараешься въ томъ оправдаться. Я боялась изьяснить тебѣ все то, что мнѣ поручено тебѣ сказать, естьли бы не возможно было тебя убѣдить. Но вижу, что о нѣжности твоей и чувствительности имѣла я съ лишкомъ доброе мнѣніе… Молодая дѣвка будучи столь твердою и не преклонною не будетъ нимало приведена въ замѣшательство когда услышитъ, что все уже совершено приказнымъ порядкомъ, и что чрезъ нѣсколько дней прочтутъ ей оное и заставятъ подписать; ибо неможно тому статься, чтобъ ты имѣя свободное сердце могла находить причину сопротивляться тому, что составляетъ неимаи какъ тебѣ, такъ и всей фамиліи.

Я была въ то время совершенно безгласною. Хотя сердце мое разрывалось, однакожъ не могла я ни говорить ни проливать слезы.

Сожалѣю сказала мать моя, что нахожу въ тебѣ къ сему отвращеніе; но дѣло сіе уже рѣшено; отъ него зависитъ честь и польза всей фамиліи. Надлежитъ повиноваться.

Я продолжала быть безмолвною.

Она взяла меня въ свои руки и просила согласиться, заклиная меня имянемъ Бога и своею любовію.

Тогда почувствовала я въ себѣ столько силы, что могла привесть въ движеніе мой языкъ и проливать слезы. Вы мнѣ дали жизнь, говорила я ей поднявши руки къ небу и ставши на колѣна; жизнь сія была для меня по милости вашей и моего родителя благополучною по сіе время. Ахъ! матушка! не дѣлайте остатокъ оной не счастливымъ.

Отецъ твой, отвѣчала она, не хочетъ тебя видѣть до тѣхъ поръ, покамѣстъ найдетъ въ тебѣ дочь послушную, каковою ты была прежде. Подумай, что убѣждаю тебя къ тому въ послѣдней разъ. Подай мнѣ какую нибудь надежду, отъ сего зависитъ мое спокойствіе. Я довольна буду и одною надеждою; но отецъ твой требуетъ слѣпаго, а при томъ и добровольнаго повиновенія. Ахъ любезная дочь! подай мнѣ хотя малую надежду.

Матушка! любезная родительница! могули я остаться честною дѣвицею, когда подамъ такія надежды, которые исполнить мнѣ не возможно.

Она показала на себѣ видъ гнѣвной; начала опять называть меня непослушливою; упрекала въ томъ, что слѣдую однимъ только своимъ склонностямъ не уважая ни ея спокойствія ни моей должности. Весьма пріятно, говорила она мнѣ, родственникамъ утѣшавшимся въ молодыхъ лѣтахъ тобою и ожидавшихъ отъ тебя благодарности и повиновенія, видѣть въ тебѣ совсѣмъ тому противное, слышать отказы отъ богатаго и благополучнаго супружества, и находиться принужденными подозрѣвать тебя въ томъ, что ты готова ввергнуться добровольно въ руки развратнаго человѣка, которой обидѣлъ всю фамилію и обагрилъ руки свои кровію твоего брата.

Она примѣтя мое отвращеніе старалась нѣсколько разъ держать мою сторону; но все то было безъ успѣха. Почитаема была пристрастною матерью, подающею дочери своей поводъ противиться родительской волѣ. Упрекали ее несогласіемъ фамиліи. Представляли ей, что предлагаемое бракосочетаніе приноситъ всей фамиліи великую пользу.

По томъ, говорила она мнѣ, что сердце моего отца привязано къ тому неразрушимо; что лучше согласится онъ лишиться дочери, нежели имѣть такую, отъ которой для собственнаго ея блага не видитъ себѣ никакого повиновенія, и которая при болѣзняхъ его сокращаетъ его жизнь чинимыми ему огорченіями. дѣйствіе сіе было весьма чувствительно. Я сохраняя молчаніе проливала слезы, и не находила въ себѣ столько силы, чтобы могла ей отвѣчать. Мать моя продолжала слѣдующее.,,Какія же бы могли быть другія причины нетерпеливаго его желанія въ совершеніи сего брака, естьли не честь и увеличеніе его фамиліи, которая наслаждаясь уже потребнымъ для знатной степени имѣніемъ требуетъ только одной отличности? Такіе его намѣренія сколь ни кажутся въ глазахъ моихъ презрительными и не основательными; но только я одна почитаю ихъ таковыми; а отецъ мой предоставляетъ себѣ право, чтобы судить, что для благополучія дѣтей его потребно. Мой вкусъ къ уединенію, которой многими почитается притворнымъ, по видимому скрываетъ въ себѣ особливые намѣренія. Покорность и униженность обязываютъ меня больше недовѣрять собственному моему сужденію, нежели порочить такое намѣреніе, которое одобряемо всѣмъ свѣтомъ.

Я продолжала сохранять молчаніе. Она примолвила еще.,,Отецъ мой имѣя добрыя мысли о моемъ благоразуміи, повиновеніи и благодарности, отвѣчалъ за меня въ отсудсвтіе мое навѣрно, и начавши условія кончилъ оныя совершенно, такъ что теперь ни уничтожить ихъ ни перемѣнить уже не можно,,.

Для чего же, думала я сама въ себѣ, по пріѣздѣ моемъ учиненъ мнѣ такой пріемъ, которой ввергнулъ меня въ замѣшательство? по всему видно, что мать моя въ такомъ случаѣ говоритъ мнѣ такъ, какъ ей приказано.

,,Отецъ твой, продолжила она,,,говоритъ утвердительно, что неожидаемое твое сопротивленіе и безпрестанные угрозы Г. Ловеласа убѣдили его въ томъ, что время то должно сократить непремѣнно, какъ для окончанія собственныхъ его опасностей отъ непослушливой дочери, такъ и для разрушенья всѣхъ надеждъ сего человѣка. Приказалъ уже онъ послать къ нему изъ Лондона образцы самыхъ лучшихъ и богатыхъ штофовъ.

Отъ сего пришла я въ трепетъ, дыханіе во мнѣ остановилось; стояла въ ужасѣ слыша такую скоропоспѣшность. Между тѣмъ вознамѣрилась приносить жалобы съ великимъ жаромъ. Приводила себѣ на память виновника сего происшествія; женщины, говорилъ нѣкогда мой братъ, немогущія рѣшиться на перемѣну своего состоянія, могутъ быть очень легко приведены въ согласіе великолѣпными брачными пріуготовленіями и честолюбіемъ быть въ домѣ настоящею хозяйкою. Мать моя не допуская меня изъявить ей о томъ удивленіе,,,что отецъ мой для моей и своей пользы не хочетъ оставаться болѣе во вредной покою его неизвѣстности, по чему и разсудилъ заблаго дать мнѣ знать, что естьли я люблю собственное мое спокойствіе, и не хочу подать на себя подозрѣній, что вспомоществую исканіямъ развратнаго человѣка, то ничемъ инымъ не могу доказать ему свободности моего сердца, какъ добровольнымъ согласіемъ на его волю.,,

При томъ сказала мнѣ еще,,,что отецъ мой приказалъ ей въ случаѣ моего непослушанія оставить меня тотчасъ и предать всѣмъ слѣдствіямъ, сугубаго моего неповиновенія.,,

Почему старалась убѣждать меня всякими ласковостями дать знать моему отцу по его возвращеніи, что я на волю его соглашаюсь.

Тронувшися снисхожденіемъ моей матери, вошла я въ новыя размышленія, и долгое время сохраняла молчаніе. Легко мнѣ можно было примѣтить, что замѣшательство мое подавало ей надежду. Но когда вообразила себѣ, что все сіе есть дѣйствіе брата и сестры побѣжденныхъ завистію и корыстолюбіемъ; что такимъ со мною поступокъ нимало незаслуживала; что несчастія мои служатъ уже предмѣтомъ общенародныхъ разговоровъ; что отвращеніе мое къ причиняющему ихъ человѣку довольно уже извѣстно; что согласіе мое нестолько будетъ казаться дѣйствіемъ должности, сколько признакомъ души слабой и подлой, ищущей ее жертвовать своимъ благополучіямъ для полученія богатства; что сіе подастъ поводъ брату моему и сестрѣ торжествовать надомною и надъ Г. Ловеласомъ; а съ другой стороны гнусной видъ Г. Сольмса, отвратительныя его поступки, недостаточной его разумъ… Все сіе соединя въ своихъ мысляхъ отвѣчала я матери моей; что желала бы претерпѣть наижесточайшіе мученія, потеряніе котораго нибудь изъ моихъ членовъ, и самое лишеніе жизни, для утвержденія ея покоя; но всякой разъ какъ только въ угодность ей подумаю о семъ человѣкѣ, то чувствую въ себѣ отвращеніе къ нему умножающееся отъ часу болѣе. Матушка! вы не можете повѣрить, колико онъ для меня противенъ… А вы говорите еще о заключенныхъ договорахъ, о богатыхъ штофахъ, о сокращеніи времени… избавте меня любезная родительница! избавте дочь вашу отъ ужаснѣйшаго несчастія.

На лицѣ матери моей печаль изображалась тогда самыми ясными чертами подъ притворнымъ видомъ гнѣва и вспыльчивости; она встала, и отвратясь отъ меня сказала: какое странное упорство! Болѣе сего не сказала она ни слова и хотѣла вытти, но я схватя ее за платье сказала ей: матушка! сжальтесь надомною, и не оставляйте меня. Не оставляйте меня разлучаяся со мною чувствуя на меня гнѣвъ и негодованіе. Можетъ быть дядья мои имѣютъ сердца ожесточенные; пусть отецъ мой остается неумолимымъ: сносны для меня честолюбіе моего брата и ревность моей сестры; но не лишайте меня благосклонности моей матери, или пусть по крайней мѣрѣ останется для меня ея жалость.

Она обратилась ко мнѣ съ видомъ, весьма благосклоннымъ. Поимѣяжъ всю мою нѣжность и горячность, сказала она мнѣ, но я твоей имѣю.

Ахъ! матушка! отвѣчала я, и вы имѣете также все мое почтеніе и преданность; жертвую вамъ всею моею благодарностію; но въ семъ случаѣ… не можно ли и мнѣ также остаться вамъ благодарною?

Желала бы я, сказала она, чтобы общая наша польза въ такомъ случаѣ зависѣла не отъ меня. Но для чего ты меня мучишь и безпокоишь. когда знаешь, что то не отъ меня зависитъ? Отказа Г. Ловеласу, совсѣмъ не то, чего отъ тебя ожидаетъ. А въ прочемъ никто не сочтетъ его чистосердечнымъ, хотя бы я то таковымъ и почитала. А при томъ во все то время, покамѣстъ ты будешь еще не за мужемъ, Г. Ловеласъ не перестанетъ имѣть надежды; а въ такомъ случаѣ многіе будутъ думать, что ты имѣешь къ нему склонность,

Позвольте мнѣ, матушка! представить вамъ, что ваше ко мнѣ снисхожденіе, ваше терпѣніе, польза вашего спокойствія, для сердца моего гораздо важнѣе и драгоцѣннѣе, нежели все прочее вмѣстѣ. Ежели мой братъ, а по его наговорамъ и мой отецъ, будутъ поступать со мною какъ съ самою послѣднею невольницею, а не какъ съ дочерью и сестрою, то и тогда душа моя не будетъ чувствовать никакой неволи. Вы никакъ не воспитали меня съ мыслями васъ недостаточными.

И такъ, Клари! ты намѣрена противиться твоему отцу! я не напрасно съ твоей стороны всего опасалась. Но къ чему можетъ служить весь сей безпорядокъ? коликимъ различнымъ правамъ должна я угождать и противиться?

Жалѣю чрезвычайно, любезная родительница, что вижу васъ въ такомъ плачевномъ состояніи. И можно ли увѣрить себя, что бы самое сіе, и опасность будущаго со стороны человѣка гораздо глупѣйшаго и безразсуднѣйшаго, нежели мой отецъ, могло меня отвратить совсѣмъ отъ супружескаго состоянія? Будучи подвержену несправедливымъ противорѣчіемъ, хотя то утѣшительно, когда происходятъ они еще человѣка разумнаго и разсудительнаго. Отецъ мой не имѣетъ въ себѣ никакого подобнаго сему порока; но предлагаемой мнѣ женихъ…

Не говори ничего о твоемъ отцѣ. Не ужели ты вознамѣрилась остаться при твоемъ непобѣдимомъ упорствѣ. Я уже устала терпѣть оное. Слушай, дочь непослушливая! не забудь того, что въ случаѣ твоего неповиновенія должна ты со мною разлучиться, а тогда должна ты уже будешь имѣть дѣло съ твоимъ отцомъ, когда я тебя оставлю. Еще разъ повторю тебѣ въ послѣдней разъ; думаешъ ли ты продолжать противиться волѣ твоего отца? не уже ли рѣшилась противостоять твоимъ дядьямъ? не вознамѣрилась ли уже войти во вражду и несогласіе со всею фамиліею за сего Г. Сольмса?… И не уже ли не подашь мнѣ никакой надежды?

Жестокой выборъ! однакожъ матушка! искренность и честность моего сердца руководствуютъ моимъ отвѣтомъ? не зависитъ ли отъ того жертва вѣчнаго моего благосостоянія? самомалѣйшей лучь требуемой вами отъ меня надежды не будетъ ли преобращенъ тотчасъ въ настоящую дѣйствительность? не будутъ ли стараться запутать меня собственными моими отвѣтами и принуждать къ повиновенію противъ моей воли? Ахъ! простите меня; извините смѣлости вашей дочери въ такомъ важномъ случаѣ. Договоръ уже подписанъ! приказано закупать штофы! время коротко! ахъ! матушка! какимъ образомъ могу я подать надежду не желая ни мало принадлежать сему человѣку?

Дочь моя! не говорила ли ты, что сердце твое свободно? ты сама въ томъ обманываешься.

Я была внѣ себя отъ нетерпеливости и изступленія. Возможно ли видѣть себя такъ мучиму по наговорамъ честолюбиваго брата и сестры, которая…

Сколько разъ, Клариса: запрещала я тебѣ дѣлать такіе разсужденія которые со снисходительнымъ свойствомъ твоимъ нимало но согласовали! Отецъ твой, дядья, однимъ словомъ весь свѣтъ оправдаетъ требованіе Г. Сольмса. Повторяю тебѣ еще, дочь неблагодарная и непослушливая! что вижу я очень ясно, что столь упорное упрямство въ молодой дѣвицѣ, бывшей всегда послушливою ни отъ чего инаго происходить не можетъ, какъ отъ любви противной твоему благоразумію. Ты сама можешь угадать напередъ, какой будетъ вопросъ твоего отца по его возвращеніи. Ему должно будетъ дать знать, что я отъ тебя не могла получить никакого согласія. Я дѣлала все то, что мнѣ было должно; теперь остается стараться тебѣ преклонить къ себѣ его сердце прежде нежели онъ возвратился. Оставляю тебя о томъ подумать обстоятельнѣе. Прощай.

Сказавши сіе вышла отъ меня вонъ, а я осталась утопая въ слезахъ.

Признаюсь, что гораздо чувствительнѣе была для меня польза моей матери, нежели собственная моя; и разсмотря всѣ ея обстоятельствы, она больше меня достойна сожалѣнія.

Между тѣмъ покамѣстъ я дѣлаю о ней сіи заключенія, чувствую, что она должна на меня сердиться, вразсужденіи угрожаемыхъ ей самой опасностей. Она сказала мнѣ, что ежели я перемѣню мои мысли, то пришла бы къ ней непремѣнно; но какъ оставила меня въ чрезвычайномъ прискорбіи, то и считаю я за нужное увидѣться съ нею до возвращенія моего отца, дабы она не успѣла переговорить съ нимъ не видѣвшись со мною. Пойду къ ней непремѣнно. Пусть весь свѣтъ будетъ на меня въ гнѣвѣ, только бы мать моя онаго не имѣла.

Между тѣмъ Анна отнесетъ сіе письмо въ назначенное мѣсто. Естьли ты будешь получать вдругъ письма по два или по три, то изъ того должно судить, въ какихъ находится страданіяхъ и безпокойствіяхъ пріятельница твоя

Кл. Гарловъ.

 

Письмо XXI.

КЛАРИССА ГАРЛОВЪ КЪ АННѢ ГОВЕ.

Сошла я въ низъ; однакожъ съ несчастнѣйшими намѣреніями. Думаю, что бѣдствія сопровождаютъ меня во всѣхъ моихъ предпріятіяхъ. Я испортила всѣ мои дѣла, вмѣсто того чтобы ихъ исправить; изъ слѣдствія увидишь ты то гораздо подробнѣе.

Нашла я мать мою вмѣстѣ съ моею сестрою. Мать моя, какъ я то могла примѣтить изъ ея лица, говорила тогда объ одной изъ своихъ дочерей. Можетъ быть разсказывала она Беллѣ все то, что между ею и мною происходило; и можетъ быть старалась оправдать меня передъ нею.

Я вошла съ видомъ угрызаемаго совѣстію преступника, и просила позволенія переговорить съ нею на единѣ. Отвѣтъ моей матери и взоръ сопровождающей оной увѣрилъ меня въ мысляхъ моихъ еще болѣе.

Кларисса, сказала она мнѣ строгимъ голосомъ, которой нимало съ ласками ее не согласовался; лице твое предвозвѣщаетъ мнѣ, что ты пришла сюда съ требованіями а не съ повиновеніемъ. Естьли я въ томъ обманываюсь, то поспѣши разрѣшить мои сумнѣнія, и я постараюсь также желанія твои исполнить; но въ противномъ случаѣ можешь изъясниться съ твоею сестрою.

Мать моя, думала я сама въ себѣ, зная довольно, что я не въ дружбѣ съ моею сестрою,могла бы вытти со мною въ другую горницу.

Я пришла, сказала я, просить у васъ прошенія въ томъ, ежели что нибудь выговорила противное должному вамъ отъ меня почтенію, и просить васъ умягчить гнѣвъ моего родителя.

Какія на меня сестра моя бросала взоры! какимъ образомъ наморщилось ея лице! съ какимъ негодованіемъ обращала она на меня свои глаза.

Мать моя находилась тогда еще прежде моего прихода въ великомъ сердцѣ; меня спросила она, за чемъ я пришла, есть ли продолжается еще мое упорство?

Едва только успѣла она окончить сіи слова, какъ доложили о приходѣ Г. Сольмса, которой уже былъ въ передней; и просилъ позволенія войти къ намъ.

Несносное твореніе! для чего пришелъ онъ въ такое время, какъ уже была почти ночь? однакожъ послѣ разсудила я, что можетъ быть пришелъ онъ къ намъ ужинать, и узнать рѣшительной отвѣтъ моей матери, надѣясь по возвращеніи моего отца привести намѣреніе свое къ совершенному окончанію.

Я вышла съ великою поспѣшностію; а мать моя примолвила тутъ, что я нарочно для того сходила, чтобы учинить надъ нею насмѣшку. Ей хотѣлось того, чтобы я осталась.

Сестра моя торжествовала. Мнѣ весьма то было досадно, а особливо видя, что и матери моей замѣшательство мое было пріятно.

Сольмсъ вошелъ обыкновенною своею выступкою. Прежде всего поклонился моей матери, по томъ моей сестрѣ, а на конецъ и мнѣ, по тому что считая меня своею женою, думалъ что учтивость его принадлежала мнѣ послѣ всѣхъ. Сѣлъ подлѣ меня; разговаривалъ о многихъ постороннихъ вещахъ; по томъ обратясь ко мнѣ взялъ мою руку, и спросилъ какова я въ своемъ здоровьѣ.

Я отдернула руку свою съ великимъ негодованіемъ. Мать моя наморщила брови… Сестра моя кусала у себя губы.

Я съ моей стороны едва могла удержаться; еще во всю жизнь мою невидала я надъ собою такой дерзости.

Лице моей матери покрылось румянцомъ; она смотрѣла то на него, то на мою сестру, то на меня. Сестра же моя глядѣла на меня съ великимъ примѣчаніемъ.

Глупецъ тотъ не понималъ того нимало; однакожъ скоро по томъ примѣтя сіе началъ кашлять, и пересѣлъ на другой стулъ.

Я начала просить мать мою здѣлать со мною милость и избавить меня отъ такого человѣка, къ которому чувствую я совершенное отвращеніе.

О чемъ же думаетъ Кларисса? какъ? теперь ли такое время, что бы…? Послѣ сего обратила она глаза свои на Г. Сольмса.

Весьма досадую на то, что ввергнула мать мою въ такое замѣшательство; конечно было то съ моей стороны немалая дерзость.

Просила у ней извиненія, но отецъ мой, говорила я, возвратиться; не могу я надѣяться другаго случая.

Я думаю, что когда не позволяютъ мнѣ вытти, то присудствіе Г. Сольмса не можетъ быть препоною въ такомъ важномъ для меня обстоятельствѣ; а между тѣмъ узнаетъ онъ, что всѣ его обо мнѣ старанія безполезны.

Ты глупа, перервала мать моя мои разговоры. Сестра моя сказала ей между тѣмъ на ухо, однако очень громко; жаль, сударыня, что вы приказали ей остаться. Я бросила на нее презрительной взоръ, и обратясь къ матери моей сказала ей? позвольте мнѣ, любезная родительница! повторить вамъ мою прозьбу. Нѣтъ у меня теперь ни брата ни сестры; а естьли потеряю благосклонность и моей матери, то останусь безъ всякой помощи и покровительства.

Г. Сольмсъ пересѣлъ опять па первой свой стулъ, и началъ кусать набалдашникъ своей трости, которая изображала вырѣзанную голову, подобную ему какъ въ свойствѣ, такъ и въ безобразіи.

Сестра моя встала имѣя лице воспламенѣнное досадою; не дошедши къ столу взяла лежавшей на немъ вѣеръ, и начала имъ махаться, хотя тогда ни мало не было жарко.

Мать моя подошедши ко мнѣ, взяла меня за руку, и повела въ ближней отъ туда покой, гдѣ сказала мнѣ: признайся Клари, что поступка твоя весьма дерзостна и обидна!

Извините меня, матушка! естьли она въ глазахъ вашихъ кажется таковою; но я думаю, что здѣсь ставятъ мнѣ сѣти; извѣстны уже мнѣ поступки моего брата.

Мать моя хотѣла меня оставить будучи на меня въ великомъ сердцѣ. Послушайте, матушка! еще одно слово; я требую у васъ только одной милости.

Чего еще?

Ахъ! любезная родительница! я проникаю во всѣ сіи ухищренія; не могу представить себѣ и въ мысли Г. Сольмса; отецъ мой узнавши мою рѣшительность не преминетъ притти въ великой гнѣвъ и негодованіе. О нѣжности вашего сердца будутъ судить по вашему снисхожденію; можетъ быть осудятъ меня въ заключеніе, и не позволятъ васъ видѣть; а въ такомъ случаѣ разгласятъ разныя лживыя басни. Прошу васъ припадая къ стопамъ вашимъ не соглашаться на отнятіе моей вольности и свободы.

Конечно Анна подала тебѣ такіе наставленія.

Нѣтъ, матушка! Она здѣсь ни въ чемъ не виновна.

Не оправдай ее никакъ; уже всѣмъ извѣстно, что она ни къ чему не годится. Знаемъ уже… Но не говори мнѣ больше ничего о сей бездѣльницѣ. Правда, что отецъ твой угрожалъ запереть тебя въ твоей горницѣ, дабы тѣмъ отнять всѣ случаи имѣть сношеніе со всѣми тѣми, кои утверждаютъ тебя въ твоемъ упорствѣ. При выѣздѣ своемъ приказалъ онъ мнѣ объявилъ то тебѣ, ежели ты будешь продолжать быть упорною; однакожъ я тѣмъ тебя ни какъ огорчать не хотѣла, надѣясь видѣть отъ тебя повиновеніе. Я думаю, что Анна то слышала, и тебѣ пересказала. Не сказала ли она тебѣ также и того, что онъ говорилъ, что естьли кому нибудь должно будетъ умереть съ печали, то пусть лучше умрешь ты, нежели онъ. Однакожъ увѣряю тебя, что ты будешъ заперта въ твоей горницѣ, дабы намъ избавиться слышать твои противорѣчія и упрямствы; и посмотримъ, кто кого переупрямитъ, тебя ли весь свѣтъ, или ты всѣхъ людей на свѣтѣ.

Я хотѣла было оправдать Анну, и приписывала все то другой служанкѣ, но мнѣ приказано было молчать.

Едва не пришла я отъ того въ безпамятство и не лишилась силъ моихъ. Мать моя была столько снисходительна, что меня поддержала. Вотъ все, сказала я, чего я отъ васъ ожидала.

Такъ, Кларисса! Однакожъ здѣлаю тебѣ еще одно предложеніе; возвратись назадъ, обойдися съ Г. Сольмсомъ по ласковѣе, и старайся чтобы отецъ твой нашелъ васъ вмѣстѣ.

Думаю что ноги мои двигались сами собою чтобы вытти изъ той горницы и дойти какъ можно скорѣе до лѣстницы; тамъ я нѣсколько остановилась.

Когда ты хочешь упорствовать намъ всѣмъ, сказала мнѣ мать моя, то поди въ твою горницу, и пусть само небо возметъ о тебѣ все попеченіе.

Увы! сей только милости отъ него и требую; ибо не могу никакъ подать надежду въ томъ, чего не могу исполнить. Однакожъ матушка! по крайней мѣрѣ вспомоществуйте мнѣ вашими молитвами.

Сказавши сіе пошла по лѣстницѣ.

И такъ ты уже идешъ, Клари?

Я обратилась къ ней. Слезы мои говорили за меня, и изъясняли мои мысли. Я не могла отворить рта и осталась неподвижною.

Любезная дочь! сказала она; не раздирай мое сердце, между тѣмъ подала мнѣ свою руку.

Что мнѣ дѣлать? матушка! научите меня.

Возвратись назадъ, и чтобы отецъ твой нашелъ насъ вмѣстѣ.

Какъ матушка! подать ему надежду! подать надежду Г. Сольмсу!

Жестокая, непослушная и упрямая Кларисса! сказала она отвергнувши мою руку, и взглянувши на меня гнѣвными глазами; слѣдуй же твоему своенравію, и ступай въ твою горницу, однакожъ не смѣй никакъ выходишь изъ оной не испрося на то позволенія.

Сказавши сіе ушла отъ меня, изъявляя чрезвычайное негодованіе, а я чрезъ великую силу едва могла дойти до моей горницы.

Отецъ мой возвратился вмѣстѣ съ моимъ братомъ. Хотя время было уже и очень поздно, однакожъ они заперлись вмѣстѣ въ кабинетѣ; ни кто не смѣлъ пошевелиться. Всякой встрѣтившейся съ Анною убѣгаетъ ее какъ нѣкое чудовище.

Засѣданіе кончилось. Послали къ моимъ дядьямъ и теткѣ моей Гервеѣ звать ихъ на завтракъ. Надѣюсь, что въ сіе время изрѣченъ будетъ мой приговоръ. Уже било одиннадцать часовъ, но я получила приказаніе, чтобы еще не ложиться въ постелю.

Полночь.

Теперь пришли требовать отъ меня всѣхъ ключей. Прежде всего хотѣли призвать и меня въ низъ; но отецъ мой сказалъ, что видѣть меня не можетъ. Ужасная перемѣна, произсшедшая въ нѣсколько недѣль! Хорея служитъ посланницею. При исполненіи своей коммисіи проливаетъ она слезы.

Чтожъ касается до тебя, любезная пріятельница! ты весьма благополучна. Желаю, чтобы ты на всегда осталась таковою; въ такомъ случаѣ и я не почитала бы себя совершенно несчастною. Прощай, любезной другъ, не забывай любящую тебя.

Клариссу Гарловъ.

 

Письмо XXII.

КЛАРИССА ГАРЛОВЪ КЪ АННѢ ГОВЕ.

Анна принесла ко мнѣ письмо отъ г. Ловеласа, которое взяла на условленномъ мѣстѣ, и которое подписано Милордомъ М.

Въ немъ увѣдомляетъ онъ меня,,,что Г. Сольмсъ хвастаетъ вездѣ, что скоро женится на одной изъ лучшихъ и цѣломудреннѣйшихъ нѣвѣстъ во всей Англіи; а братъ мой увѣряетъ всѣхъ, что младшая его сестра будетъ скоро женою Г. Сольмса; при чемъ также даетъ знать и о приказаніи закупать всякія штофы, какъ то мнѣ и мать моя сказывала,,.

Не скрывается отъ него ни чего изъ всѣхъ нашихъ домашнихъ поступковъ и разговоровъ.

Сестра моя говоритъ онъ:,,распространяетъ такія же слухи, увеличивая разнесшіяся о немъ дурныя рѣчи съ такимъ стараніемъ, что то ему должно быть чрезвычайно чувствительно,,.

На сіе изъясняется онъ слѣдующимъ образомъ:

,,Знаетъ онъ какія причины побуждаютъ мою фамилію предпочесть ему такого человѣка, каковъ Сольмсъ. Но всѣ тѣ великія выгоды можетъ учинить и онъ не меньше Г. Сольмса,,.

,,Что касается до богатства и знатности, то вразсужденіи перваго не опасается онъ никакого съ его стороны передъ собою преимущества; а вразсужденіи послѣдняго за низкость для себя почитаетъ съ нимъ равняться. Свидѣтельствуется Милордомъ М. о порядочной своей жизни съ тѣхъ самыхъ поръ, какъ началъ имѣть обо мнѣ свои старанія,,.

Я думаю, любезная моя пріятельница, что письмо свое далъ онъ подписать Милорду М. нарочно, чтобы показать въ томъ его свидѣтельство.

Уговариваетъ меня,,,позволить ему съ Милордомъ учинить посѣщеніе моему отцу и дядьямъ, дабы учинить свои предложенія; и обѣщается повиноваться безъ прекословно всему тому, что ему отъ меня небудетъ предписано для совершеннаго примиренія,,.

,,Между тѣмъ не поставляетъ себѣ затрудненіемъ требовать отъ меня особливаго разговора въ саду моего отца, куда я могу взять съ собою въ свидѣтели кого мнѣ будетъ угодно,,.

И въ самомъ дѣлѣ, любезной другъ, естьли бы ты читала его письмо, то могла бы подумать, что я его много къ тому ободряю и подаю поводъ; или что онъ увѣренъ въ томъ, что друзья мои принудятъ меня прибѣгнуть къ помощи посторонней; ибо дерзаетъ предлагать мнѣ имянемъ Милорда, убѣжище отъ всѣхъ тираническихъ гоненій, чинимыхъ мнѣ въ пользу Г. Сольмса.

Положимъ, что въ томъ состоитъ обыкновенное правило его пола, чтобы отваживаться чинить дерзостные предложенія, дабы тѣмъ замѣшать наше безразсудство, надѣясь что то небудетъ поставлено имъ въ вину, и почитая наше молчаніе за совершенное согласіе.

Въ письмѣ томъ находятся еще многія и другія особливости, о которыхъ желаю, чтобы ты была извѣстна. Однакожъ пришлю его къ тебѣ въ другое время, потому что теперь не успѣла еще списать съ него копіи.

Не безъ прискорбія теперь взираю на то, что съ одной стороны была введена, а съ другой принуждена войти въ предосудительную переписку, которая весьма много имѣетъ видовъ любовной, и которую я однакожъ въ чувствіяхъ сердца моего осуждаю.

Весьма легко видѣть можно, что естьли я замедлю еще прервать оную, то плачевное мое положеніе день отъ дня будетъ умножать выгоды г. Ловеласа, и будетъ приводить меня въ большее замѣшательство. Но ежели окончу ее не полагая въ условіе, что буду избавлена отъ Г. Сольмса;,,, какъ ты думаешъ, любезная пріятельница.

Теперь собрались всѣ мои родственники и завтракаютъ вмѣстѣ у Г. Сольмса. Я въ чрезвычайномъ безпокойствѣ; надобно покамѣстъ перо мое оставить.

Всѣ вмѣстѣ ѣдутъ они въ церковь. Анна увѣряетъ меня, что они находятся въ великомъ смятеніи, и думаетъ, что навѣрно уже на чемъ нибудь рѣшились.

Воскресенье въ полдень.

Что можетъ быть мучительнѣе неизвѣстности! я хочу сего вечера проситься въ церьковь; думаю, что мнѣ въ томъ откажутъ; но естьли не буду проситься, то скажутъ, что сама въ томъ виновата.

Призвала я Хорею. Хорея пришла. Я послала ее къ матери моей съ прозьбою съѣздить послѣ обѣда въ церковь. Угадаешь ли, какой былъ отвѣтъ? Скажи ей, чтобы она со всѣми своими прозьбами посылала къ своему брату.. И такъ я нахожусь въ совершенной власти моего брата.

Однакожъ рѣшилась писать къ нему для полученія сей благосклонности; когда принесли ко мнѣ уединенной мой обѣдъ, то я дала слугамъ письмо, въ въ которомъ просила чрезъ него моего отца, чтобы позволить мнѣ ѣхать въ церковь.

Отвѣтъ его былъ слѣдующей; Скажи ей, что прозьба ее разсмотрѣна будетъ завтре, и завтре же получитъ она отвѣтъ, можно ли ѣхать сего дня въ церковь, или не можно.

Такое ругательство ничемъ инымъ переносить не можно, кромѣ одного терпѣнія.

Однакожъ повѣрь мнѣ, что такой способъ Клариссѣ твоей будетъ неудаченъ. Я полагаю, что все сіе ни что иное еще есть, какъ только преддвѣріе всего того, что я должна ожидать отъ моего брата, будучи предана въ его власть и волю.

Подумавши нѣсколько разсудила я, что лучшее средство состоитъ въ томъ, чтобы возобновить мою прозьбу. Писала къ нему письмо, и получила отъ него отвѣтъ, съ которыхъ къ тебѣ посылаю при семъ копіи:

,,Не знаю, государь мой, какъ понимать вашъ отвѣтъ, естьли то только одна шутка, то надѣюсь, что прозьба моя будетъ исполнена. Вы знаете, что я будучи дома и здорова ѣзжала въ церковь всегда кромѣ послѣднихъ двухъ воскресеньевъ, когда запрещено мнѣ было туда ѣхать. Нынѣшнее мое состояніе таково, что мнѣ теперь нужнѣе всякаго времяни всенародныя молитвы. Надѣюсь, что въ семъ мнѣ не учинено будетъ отказа. И такъ прошу сей милости для поддержанія моей славы, дабы могла смотрѣть открытыми глазами на всѣхъ моихъ сосѣдей; и чтобы они могли подумать что несчастная сестра ваша живетъ благополучно,,.

Кл. Гарловъ.

,,Весьма глупо почитать за великую важность ѣхать въ церковь, а между тѣмъ противиться всѣмь своимъ сродникамъ въ такомъ дѣлѣ, которое для нихъ не малой важности. Лучше всего совѣтую вамъ, сестрица, молиться. Пусть домашнія ваши молитвы возмогутъ перемѣнить мысли упрямой и безразсудной дѣвицы, которой еще не видано было примѣра. Признаюсь вамъ, что намѣрены возвратить васъ на путь вашей должности. Почти всѣ уже сосѣди знаютъ то, что вы ее презираете. И такъ естьли увидите вы вашу честь и славу, то исполняйте предписаніе оныхъ. Отъ васъ самихъ зависитъ утвердить то или разрушить,,.

Іамесъ Гарловъ.

Видите теперь, любезная пріятельница, какимъ образомъ братъ мой опутываетъ меня своими сѣтьми. А я, подобно несчастной птичкѣ запутываюсь въ нихъ отъ часу болѣе.

 

Письмо XXIII.

КЛАРИССА ГАРЛОВЬ КЪ АННѢ ГОВЕ.

Они уже предпріяли уморить меня съ начала. Бѣдную мою Анну отпустили изъ дома. Сіе происходило слѣдующимъ образомъ:

Я послала бѣдную сію дѣвку принести мнѣ завтракъ. Вмѣсто ее спустя около получаса вошла въ мою горницу любимица моей сестры наглая Бетти Барнесъ.

Что прикажете, сударыня для вашего завтрака?

Сіе показалось мнѣ удивительно. Что я прикажу? Какъ? Бетти мнѣ надобна Анна… Тогда не знала я сама, что говорила.

Не заботтесь сударыня о ней, Анна уже больше въ домѣ семъ не будетъ.

Избавь меня отъ того небо! что съ нею случилось? какъ? Что сдѣлалося съ Анною?

Вотъ сударыня что! батюшка вашъ и матушка думаютъ, что Анна довольно въ домѣ надѣлала худова. Ей приказано вытти изъ дома, а я опредѣлена къ вашимъ услугамъ.

Я начала проливать слезы. Нѣтъ мнѣ нужды въ твоихъ услугахъ; нѣтъ; не требую ихъ нимало. Но гдѣ Анна? могу ли я ее видѣть? я ей должна за полгода ея жалованье. Уже ли не позволятъ мнѣ платить ей заслуженое ею? можетъ быть запрещаютъ мнѣ ее ни когда не видѣть, и намѣрены уморить меня отъ горести и печали.

Также точно приносятъ они жалобы и на васъ. И такъ видно по всему, что нашла коса на камень.

Я называла ее грубою, дерзкою, нахальною; и спрашивала ее, не уже ли намѣрена она начать свои у меня услуги такими досадамн Между тѣмъ для удовольствія моего пошла она за бѣдною тою дѣвкою, которая не меньше меня имѣла нетерпѣливости видѣться со мною. Надлежало при томъ свиданіи имѣть свидѣтельницами Хорею и Бетти. Я благодарила Анну за ея услугу. Сердце, ея отъ горести разрывалось. Она свидѣтельствовала свою вѣрность и привязанность, и говорила, что ни въ чемъ невиновна. Я отвѣчала ей, что причиняющіе ей ея несчастія нимало не сумнѣваются въ ея честности, что стараются всѣ свои нападки простирать только на одну меня, отлучкою ее мнѣ намѣрены учинить обиду; а въ прочемъ желаю сердечно, чтобы она нашла для себя лучшее мѣсто. Нѣтъ, сказала она простирая ко мнѣ свои руки, никогда уже я столь доброй госпожи имѣть не буду.

Я подарила ей нѣсколько бѣлья, кружевъ и прочихъ бездѣлицъ; вмѣсто должныхъ ей четырехъ гиней дала десять; и обѣщала, что какъ скоро буду свободна, то будетъ она въ службѣ моей изъ первыхъ. Бетти чрезвычайно тому завидовала, и изъявляла Хореѣ свое о томъ негодованіе.

Анна сказала мнѣ при нихъ, что сестра моя искала у ней ко мнѣ и отъ меня писемъ, и обыскивала ее по всѣмъ карманамъ и подъ платьемъ.

Она дала мнѣ отчетъ о моихъ фазанахъ. Я сказала ей, что сама буду имѣть за ними смотрѣніе, и буду ходить къ нимъ въ день раза по три. При прощеніи плакали мы всѣ весьма неутѣшно. Бетти сказала Хореѣ, что побѣда бываетъ всегда на сторонѣ искуснѣйшихъ. Я притворилась, будто бы сихъ рѣчей не слыхала. Естьли сія тварь думаетъ, что я похитила у ея госпожи сердце ея любовника, то можетъ также думать и то, что грубости ея поставятся ей въ отличное достоинство.

Такимъ образомъ принудили меня растаться съ вѣрною моею Анною. Естьли ты можешь доставить ей хорошее мѣсто, то постарайся изъ любви ко мнѣ оказать ей для меня сіе одолженіе.

 

Письмо XXIV.

КЛАРИССА ГАРЛОВЪ КЬ АННѢ ГОВЕ.

Понедѣльникъ въ полдень.

Получила я письмо, которое при семъ къ тебѣ посылаю, также и списокъ съ моего отвѣта; болѣе теперь писать къ тебѣ времяни не имѣю.

Клари.

Но нарочному приказанію твоего родителя и родительницы запрещается тебѣ являться ихъ взору, и сходить въ садъ не иначе какъ съ Бетти Барнесъ; развѣ будетъ на то особливое позволеніе.

Запрещается также тебѣ подъ опасеніемъ всего ихъ гнѣва имѣть съ Ловеласомъ переписку, которую знаемъ мы всѣ, что ты продолжала посредствомъ хитрой твоей служанки, которую за сіе самое и выгнали изъ дому.

Не переписывайся также отъ сего времяни и съ госпожею Гове, которая можетъ тебѣ служить посредницею въ сообщеніи съ симъ негодяемъ; однимъ словомъ, безъ особливаго позволенія не пиши ни къ кому.

Не кажись на глаза ни одному изъ твоихъ дядей, не получа на то отъ нихъ позволенія. Послѣ твоего съ матерью твоею поступка изъ особливаго чувствія милосердія отецъ твой видѣть тебя не хочетъ.

Не должна ты также сходить ни въ одинъ покой дома, гдѣ недавно все зависѣло отъ твоего управленія, не получа особливаго на то приказанія.

Однимъ словомъ должна ты сидѣть безвыходно въ твоей горницѣ, и не имѣть выхода никуда, о кромѣ того какъ только въ садъ, и то вмѣстѣ съ Бетти. Но и тогда не останавливаться ни гдѣ, и не обходить ни куда стороною, дабы такая упрямица не могла ни кому навести досады и неудовольствья.

Безпрестанныя угрозы твоего Ловеласа и неслыханное твое упрямство будутъ тебѣ служить истолкователями производимыхъ съ тобою поступокъ. Вотъ какія плоды наилучшей изъ всѣхъ матерей за ея къ тебѣ снисхожденіе! До какой степени простирается твое упорство, когда и такая мать не могла въ тебѣ преодолѣть онаго? Она почитаетъ себя къ тому принужденною, и ты не должна больше надѣяться снискать ея къ себѣ милости, какъ только однимъ послушаніемъ.

Что касается до меня, то я будучи въ мысляхъ твоихъ разумѣемъ весьма худо, утѣшаюсь тѣмъ, чтобы позволить тебѣ слѣдовать собственнымъ твоимъ склонностямъ; чтобы домъ нашъ не возмущенъ былъ такимъ человѣкомъ, котораго всѣ должны убѣгать и страшиться.

Естьли въ письмѣ моемъ найдешь ты для себя что нибудь строгое или жестокое, то отъ тебя самой зависитъ оное исправить; на то требуется не больше одного слова.

Бетти Барнесъ приказано тебѣ повиноваться во всемъ томъ, что будетъ сходствовать съ должностію ея и твоею.

Іамесъ Гарловъ.

Государь мой!

Ничего больше вамъ не могу сказать, кромѣ того, какъ только поздравить васъ съ совершеннымъ исполненіемъ всѣхъ вашихъ намѣреній; теперь можете вы дѣлить со мною все что вамъ угодно, и я не могу ни мало защищаться, будучи больше мертвою, нежели живою. Между тѣмъ ожидаю отъ васъ одной милости; она состоитъ въ томъ, чтобы не употреблять противъ меня большихъ суровостей, и не навлекать жесточайшихъ несчастій.

Кларисса Гарловъ.

 

Письмо XXV.

КЛАРИССА ГАРЛОВЪ КЪ АННѢ ГОВЕ.

По послѣднему моему письму извѣстна уже ты, какимъ образомъ со мною поступаютъ, и что пріятельница твоя ничто иное какъ бѣдная затворница въ неволѣ. Никто не уважаетъ ни мало и не старается о моей чести и славѣ. Ты только одна на моей сторонѣ остаешься? Возможно ли перенести такія суровости. Что касается до меня, то думаю, чрезъ такую жестокость намѣрены принудить меня согласиться на намѣреніе моего брата. Вся моя надежда состоитъ въ томъ, чтобы продолжить сіе до пріѣзда родственника моего Мордона, коего скоро сюда изъ Флоренціи ожидаютъ.

Изъ письма брата моего весьма ясно видѣть можно, что мать моя не щадитъ меня ни мало. Однакожъ съ другой стороны даетъ мнѣ знать, что предпріятія брата моего нѣкотрымъ образомъ ей непріятны; но обязалась дать вѣрной отчетъ во всемъ томъ, что между мною и ею ни происходило. Что было дѣлать ей изъ двухъ вещей предлагаемыхъ ея выбору: оставить дочь, или раздражить мужа и всю фамилію?

Выгнаніемъ бѣдной моей Анны думаютъ они, что получили немалой выигрышъ. Но покамѣстъ еще остается мнѣ свобода быть въ саду и въ моемъ птичникѣ, то будутъ они обмануты. Спрашивала я Бетти, не приказано ли ей вездѣ ходить и примѣчать за мною, когда я пойду въ садъ или кормить моихъ фазановъ.

Боже мой! отвѣчала она; конечно вы изволите надо мною шутить. Между тѣмъ призналась мнѣ, что ей приказано мнѣ напомнить, чтобъ я въ садъ никакъ въ то время не выходила, когда отецъ мой или мать въ немъ находились. Узнавши все сіе сошла я въ садъ, и ходила въ немъ больше часа безъ всякаго препятствія, примѣтя въ кабинетѣ моего брата, что онъ былъ тамъ вмѣстѣ съ моею сестрою. Не льзя статься, чтобы они меня не видали, потому что слышала нѣсколько разъ смѣхъ и хохотъ, коимъ они думали надо мною ругаться.

Вторникъ въ вечеру.

Послѣ всего описаннаго тебѣ предъ симъ отважилась я послать чрезъ Хлорею письмо къ моей матери, приказавши отдать оное въ собственныя ея руки безъ всякихъ свидѣтелей. При семъ посылаю тебѣ съ него копію. Ты увидишь, что я стараюсь увѣрить ее, что безъ Анны не имѣю я ни какого средства для моихъ переписокъ. Не думаю чтобы меня въ чемъ упрекать было можно. Сія хитрость кажется для меня весьма простительна. Письмо мое было слѣдующаго содержанія:

Дражайшая родительница!

,,Признавшись вамъ, что получила отъ Г. Ловеласа письма показывающіе негодованіе и мстительныя угрозы, и что отвѣчала на нихъ единственно въ тѣхъ мысляхъ, чтобы предупредить новыя бѣдствія; и сообща вамъ копіи съ моихъ отвѣтовъ, кои и вами не были опорочены, хотя по прочтеніи ихъ и запретили вы мнѣ продолжать съ нимъ переписку, думаю что должность моя обязываетъ меня увѣдомить васъ, что послѣ того получила я отъ него еще одно письмо, которымъ требуетъ онъ неотступно позволенія учинить посѣщеніе или моему отцу, или намъ, или обѣимъ моимъ дядьямъ, вмѣстѣ съ Милордомъ М. На сіе ожидаю вашего рѣшенія.

,,Не скрою отъ васъ милостивая государыня, что естьли бы не повторено мнѣ было то запрещеніе, и естьли бы другія причины не посудили отослать мою Анну, то поспѣшила бы я на то письмо моимъ отвѣтомъ, дабы отвратить Г. Ловеласа отъ его намѣренія, опасаясь какого нибудь могущаго изъ того произойти бѣдственнаго приключенія, с коемъ и одна мысль меня устрашаетъ,,.

,,Не могу удержать себя отъ того, чтобы не изобразить вамъ всей моей горести, видя что вся тягость мщенія упадаетъ на меня, хотя и старалась я отвратить всякое зло сколько можно, и не подавала къ тому ни малѣйшаго случая. Ибо какъ можно полагать, чтобы я управляла склонностями котораго нибудь изъ обѣихъ соперниковъ? Правда, что надъ однимъ имѣла я нѣсколько власти не подавши ему ни малѣйшей причины имѣть вразсужденіи меня какую нибудь надежду, но что касается до другаго, то признаюсь, что не могъ онъ ни чемъ ласкаться.

,,Весьма для меня прискорбно и несносно то, что всѣмъ симъ должна я обвинять моего брата; по тому что моя слава и вольность приносятся на жертву его злости и честолюбію. Имѣя столь справедливыя причины къ сѣтованіямъ, не ужели не имѣю свободы и говорить?

,,По елику, милостивая государыня признаніе мое добровольно и непринужденно, то не надѣюсь, чтобы было отъ меня потребовано показать то письмо. Кажется мнѣ, что благоразуміе и честь учинитъ то запрещаетъ; ибо писано оно нѣсколько язвительно и колко. Г. Ловеласъ, узнавши съ какою обходятся со мною суровостію, принимаетъ все то на свой счетъ, и почитаетъ себя въ томъ виновнымъ.

,,Когда не буду я ему на то письмо отвѣчать, то приведу его тѣмъ въ отчаяніе, и подамъ ему поводъ почитать весь гнѣвъ свой и негодованіе справедливымъ. Естьли же отвѣтомъ моимъ удастся мнѣ вселить въ него терпѣніе, то разсудите милостивая государыня, сколько онъ мнѣ тѣмъ будетъ обязанъ. Не просила бы я васъ о томъ ни мало, естьли бы была предупреждена въ его пользу, сколько то обо мнѣ заключаютъ. Но вы можете замѣтить гораздо лучше, сколько я удалена отъ всякаго предубѣжденія. Прошу васъ, милостивая государыня, разобрать, что отказъ мой отъ всякаго супружества будетъ самымъ лучшимъ и удобнѣйшимъ предлогомъ отказа и для его. Естьли отказать ему не давши знать, что я не буду ни когда принадлежать Г. Сольмсу, то будетъ онъ изъ того выводить различныя бѣдственныя слѣдствія въ пользу своего соперника.

,,Естьли же всѣ сіи представленія не могутъ васъ убѣдить ни мало, то остается только учинить опытъ положеніямъ моего брата, и я буду сносить участь мою терпѣливо, прося небо ниспослать мнѣ на то довольную силу. И такъ представляя все вашему благоразумію ожидаю съ нетерпѣливостію вашего повелѣнія пребывая навсегда несчастною, покорною и послушною вашею дочерью.

Кларисса Гарловъ.

Среда по утру.

Сію минуту принесли мнѣ отъ матери моей отвѣтъ. Она приказываетъ мнѣ бросить его по прочтеніи къ огонь; но какъ и въ твоихъ рукахъ почитаю я его въ мѣстѣ безопасномъ, то при семъ тебѣ его и препровождаю.

Кларисса!

,,Не говори, чтобы все мщеніе и обида на тебя упадали. Я какъ въ томъ такъ и въ другомъ гораздо больше тебя участвую хотя ни въ чемъ нимало невиновна. Когда упрямство твое можетъ ровняться чьему нибудь пристрастію, то не вини также и твоего брата. Мы имѣли причину подозрѣвать, что Анна, способствуетъ твоимъ перепискамъ. Теперь ее у насъ нѣтъ въ домѣ, и ты по видимому не имѣешь уже случая писать къ Г. Гове, и получать отъ нее письма, то безпокойствы наши тѣмъ нѣсколько уменьшились. Я не имѣла отъ Анны никакого неудовольствія. Прощаяся съ нею сказала я, что естьли гдѣ она будетъ служить, будутъ въ томъ домѣ молодыя дѣвицы, то остерегалась бы она имѣть участіе въ потаенныхъ и подозрительныхъ ихъ перепискахъ; а между тѣмъ дала ей скрытно двѣ гинеи, и весьма была рада, услыша, что ты,была въ такомъ случаѣ гораздо меня щедрѣе.

,,Не знаю что тебѣ сказать, объ отвѣтѣ твоемъ наглому сему и дерзкому человѣку. Что ты думаешь, показавши ему такую его власть надъ нашею фамиліею? Что касается до меня, то я не обьявляла ни кому, что извѣстна о вашей перепискѣ. Прежде сего въ тебѣ одной полагала я все мое утѣшеніе; ты спомоществовала мнѣ переносить всѣ грубости твоего отца. Но теперь… Но вижу, что ничто тебя поколебать не можетъ; и такъ больше о семъ говорить тебѣ не буду. Теперь ты находишься не подъ моимъ смотреніемъ, но твоего отца. Онъ ни какъ не позволитъ предписывать себѣ законы, и никакими прозьбами убѣжденъ быть не можетъ.

,,Желала бы видѣть и сіе письмо, такъ какъ видѣла и прочіе. Честь и благоразуміе, говоришь ты, запрещаютъ тебѣ его мнѣ показать… Ахъ! Кларисса! и такъ ты получаешъ такіе письма, которые честь и благоразуміе не позволяютъ тебѣ показать твоей матери. Но я не хочу его и видѣть, когда ты мнѣ сообщить его не хочешь. Я тайны твоей вывѣдывать не хочу; не желаю также знать и того, что у тебя есть переписка, чтожъ касается до отвѣта, то слѣдуй въ томъ собственному твоему разсудку. Но по-крайней мѣрѣ дай ему знать, что пишешъ къ нему въ послѣдней разъ. Отвѣта я твоего не хочу видѣть. Запечатай его; отдай Хореѣ; а Хорея… – однакожъ не думай, что я тебѣ писать позволяю…

,,Мы не хотимъ имѣть съ нимъ ни какихъ сношеній, да и тебѣ того никакъ не совѣтуемъ и не позволяемъ. Отецъ твой и дядья увидя его у нашихъ воротъ никакъ уже себя преодолѣть не возмогутъ. По чему надѣешься ты, что онъ будетъ тебѣ обязанъ, когда не будешъ принадлежать Г. Сольмсу? Такое отрицаніе не можетъ ли служить къ питанію его надеждою; а покамѣстъ она продолжится, то мы отъ нападковъ его не будемъ освобождены. Все то чемъ можно упрекать твоего брата, есть зло не преодолимое. И можетъ ли позволить должность, чтобъ сестра имѣла такую переписку, отъ которой подвергается опасности жизнь ея брата. Его не могутъ терпѣть ни твой отецъ, ни дядья, и ни кто. Нѣтъ до того нужды, изъ какого бы источника то ни происходило.

,,Чтожъ касается до прочаго, то упорство твое отняло всю власть и способъ что ни будь предпринимать въ твою пользу. Отецъ твой беретъ все на себя; по чему и должна ты съ тѣмъ относиться не ко мнѣ, а къ нему. Мнѣ ни чего теперь больше не остается, какъ быть смотрительницею. Желала бы сохранить при томъ все мое равнодушіе. Когда имѣла я нѣсколько власти, то ты не позволяла мнѣ употреблять оную такъ, какъ я желала. Тетка твоя не можетъ также дѣлать ни чего безъ свѣдѣнія твоего отца. Приготовляйся къ жестокимъ искушеніямъ. Естьли остается для тебя надежда какихъ нибудь благосклонностей, то сіе состоитъ въ посредствѣ твоихъ дядей; но и тѣхъ полагаю я въ одинакихъ мысляхъ съ прочими; ибо они не имѣвши никогда у себя дѣтей думаютъ, что вразсужденіи супружества дѣвица должна всегда слѣдовать волѣ и выбору своихъ родителей.

,,Старайся, чтобы сіе письмо у тебя ни кто не видалъ, сожги его. Въ немъ изображается больше нежели должно матерьняя горячность къ такой дочери, которой упрямство ни чемъ оправдаемо быть не можетъ.

,,Не пиши ко мнѣ больше ничего. Я для тебя ничего сдѣлать не въ состояніи; но ты сама для себя все сдѣлать можешъ…

Теперь, любезная пріятельница! возвратимся къ моему повѣствованію. Послѣ сего письма, ты можешъ себѣ вообразить, что не могла я ласкать себя ни какимъ покушеніемъ къ моему отцу; однакожъ думала, что непремѣнно должно отписать и къ нему; и вотъ что я къ нему писала:

,,Не имѣю въ себѣ ни мало такой дерзновенности, чтобы могла въ чемъ нибудь противорѣчить моего родителя; но прошу только его ко мнѣ милости и снисхожденія въ такомъ случаѣ, отъ котораго зависитъ все блаженство настояшей моей жизни, а можетъ быть и будущей. Прошу его не поставить дочери своей въ преступленіе то отвращеніе, котораго она преодолѣть не въ силахъ. Заклинаю его не допускать его до того, чтобы я была пожертвована отдаленнымъ предпріятіямъ видамъ и надеждамъ. Оплакиваю то несчастіе, что изгнана изъ его присудствія, и заключена затворницею въ моей горницѣ. Во всемъ прочемъ обѣщаюсь повиноваться слѣпо во всѣхъ его требованіяхъ и приказаніяхъ. Соглашаюсь не вступать ни въ какое дружество. Прошу только той милости, чтобы позволено мнѣ было явиться передъ него и передъ мою родительницу, и ихъ учинить судьями моихъ поступокъ и поведѣнія. Сія милость тѣмъ для меня болѣе драгоцѣнна, что я вижу по всему, что мнѣ ставятъ ухищренные сѣти. Оканчиваю сіе въ той надеждѣ, что внушеніе брата моего не могутъ истребить горячность и милость отца къ несчастной дочери.

Надлежитъ непремѣнно сообщить тебѣ нѣжной его отвѣтъ, которой былъ присланъ ко мнѣ чрезъ Бетти Бернесъ открытымъ, хотя она и клялась, что его не читала.

,,Развратная дочь! пишу къ тебѣ со всемъ тѣмъ прискорбіемъ и негодованіемъ, какого заслуживаетъ твое непослушаніе. Просить прощенія въ твоей винѣ, съ намѣреніемъ пребывать всегда въ оной, есть смѣлость несносная и безпримѣрная. Та ли та власть, которую ты презираешъ? оскорбительныя твои мысли противъ твоего брата заслуживаютъ весь мой гнѣвъ и мщеніе. Вижу сколь мало ты уважаешь ближайшее твое родство, и весьма ясно проникаю тому причину. Поступки твои противъ снисходительной и нѣжной матери… Но лишаюсь всего терпѣнія. Продолжай, возмутительная и неистовая дочь! продолжай жить у меня за глазами до тѣхъ поръ, покамѣстъ будешь повиноваться моей волѣ. Неблагодарная! письмо твое ничто иное есть, какъ упрекъ за бывшее мое къ тебѣ снисхожденіе. Не пиши ко мнѣ больше ни чего; познай лучше, что ты дѣлаешъ и узнай то, сколько долженъ быть отецъ твой раздраженъ тобою,,.

Ужасное сіе письмо было сопровождено не большою отъ матери моей запискою, которая также была открыта и безъ всякой надписи. Конечно убѣдили ее къ тому и принудили противъ ея воли мои злодѣи.

Писанное въ той записки было почти самое то же, что и въ письмѣ моего отца, по чему и не хочу обременять тебя повтореніемъ; при окончаніи приписываетъ она похвалы моему брату и запрещаетъ мнѣ говорить о немъ такъ вольно и оскорбительно.

 

Письмо XXVI.

КЛАРИССА ГАРЛОВЪ КЪ АННѢ ГОВЕ.

Господина Ловеласа молчаніе мое никакъ неустрашаетъ, получила я отъ него еще и другое письмо, хотя на первое и не отвѣчала.

Не знаю какимъ образомъ сей человѣкъ извѣстенъ о всемъ томъ, что ни дѣлается въ нашемъ домѣ. Мое заключеніе, выгнаніе Анны, гнѣвъ моего отца, моего брата и моихъ дядьевъ, и многіе другіе обстоятельствы, о которыхъ мнѣ и самой не извѣстно, знаетъ онъ подробно; не могу придумать какимъ способомъ онъ до того достигаетъ; но позволеннымъ и непредосудительнымъ образомъ кажется ни какъ до того достигнуть не можно.

Безпокойство его видно чрезвычайно. Онъ изъясняется мнѣ въ своей страсти и въ неудовольствіи на родственниковъ моихъ самыми чувствительнѣйшими выраженіями; убѣждаетъ дать ему мое слово, что я Г. Сольмсу никогда принадлежать не буду. Я съ моей стороны думаю, что сію его прозьбу могу исполнить безъ всякаго для меня предосужденія.

Проситъ онъ меня,,,Не думать никакъ, чтобы онъ искалъ своей пользы со вредомъ другаго, потому старается получить мое сердце чрезъ мое; равнымъ образомъ не желаетъ склонить меня на свои мысли страхомъ. Но притомъ объявляетъ также, что поступки съ нимъ моихъ родственниковъ для его несносны, что всѣ его друзья, не выключая Милорда М… и двухъ его тетокъ упрекаютъ его безпрестанно безчувственностію, и естьли не можетъ ласкаться ни какою съ моей стороны надеждою, то не можетъ никакъ отвѣчать до какихъ можетъ дойти крайностей.

На конецъ прибавляетъ.,,Что всѣ его родственники, а особливо женщины совѣтуютъ ему прибѣгнуть къ законамъ; но какимъ средствомъ честной человѣкъ можетъ отвѣчать такимъ путемъ на словесныя ругательствы тѣхъ людей, которые имѣютъ право носить шпагу?

Вотъ любезная пріятельница! по какой причинѣ мать моя опасается какого нибудь новаго несчастія, и совѣтовала мнѣ послать отвѣтъ мой чрезъ Хорею.

Описываетъ онъ мнѣ пространно, какихъ обо мнѣ добрыхъ мыслей женщины его фамиліи. Я изъ нихъ ни кому не знакома, кромѣ дѣвицы Патти Монтегю, которую одинъ разъ видѣла у госпожи Кнолли. Весьма думаю естественно снискивать себѣ новыхъ друзей, когда видятъ уменьшеніе дружбы въ старыхъ. Но я лучше хочу казаться любезною передъ глазами моихъ родственниковъ и передъ тобою, нежели передъ глазами цѣлаго свѣта. Между тѣмъ четыре тѣ женщины въ его фамиліи имѣютъ столь великую славу, что всякому весьма лестно пользоваться ихъ знакомствомъ, Не можно ли сыскать какого способа посредствомъ госпожи Мортескю или Г. Гикмана, которой знакомъ Милорду М, освѣдомиться потаеннымъ образомъ, какого они мнѣнія въ разсужденіи нынѣшнихъ обстоятельствъ. Съ моей же стороны я никакъ не желаю того, чтобы племянникъ ихъ оставался твердымъ при своихъ мысляхъ не смотря на всѣ чинимыя ему противности и презрѣнія.

До сего времяни занимаюсь я только однимъ любопытствомъ; но думаю что предъ онаго во мнѣ не будетъ не смотря на мнимое трепетаніе сердца, которымъ ты меня подозрѣваешь. Такъ, любезной другъ; естьли бы менѣе можно было чинить ему упрековъ.

Я отвѣчала на его письма. Естьли будетъ онъ понимать всѣ слова, то не будетъ мнѣ нужды любопытствовать узнать, что думаютъ обо мнѣ его родственники. Отвѣтъ мой былъ слѣдующей.

,,Изъявила я ему мое удовольствіе о томъ, что извѣстно ему все то, что здѣсь происходитъ. Увѣряла его, что естьли Г. Ловеласа не будетъ и на свѣтѣ, то и тогда я Г. Сольмсу принадлежать не буду. Говорила ему, что подозрѣвая моихъ родственниковъ показываетъ онъ свое ко мнѣ не уваженіе; и естьли узнаю я, что онъ вздумаетъ учинить посѣщеніе кому нибудь изъ моихъ родственниковъ безъ ихъ согласія, то твердое положу намѣреніе не видѣть его во всю мою жизнь.,,

Увѣдомила его, что позволили мнѣ послать мое письмо, только съ тѣмъ условіемъ, чтобы оно было послѣднее. А между тѣмъ еще прежде знакомства съ нашимъ домомъ Г. Сольмса, слышалъ онъ неоднократно, что я имѣю къ супружеству великое отвращеніе; что Г. Віерлей и другіе сватающіяся на мнѣ женихи могутъ то засвидѣтельствовать собою, что еще съ самаго начала пребывала я въ такомъ намѣреніи непоколебимою. На конецъ объявила ему, что болѣе одного письма отъ него принято не будетъ, и просила чтобы онъ взялъ терпѣніе до лучшихъ обстоятельствъ.

Сіе написала я единственно для того, чтобы не ввергнуть его совсемъ въ отчаяніе.

Обѣщала я тебѣ доставить всѣ его письма, и мои на нихъ отвѣты. Повторяю мое обѣщаніе; и сія самая причина не позволяетъ мнѣ писать къ тебѣ гораздо пространнѣе. Но не могу довольно тебѣ изъяснить, сколько почитаю необходимымъ отвѣчать на письмо такого человѣка, коего ни когда не имѣла намѣренія ободрять въ его требованіяхъ, и которому могу во многомъ противорѣчить; а особливо вразсужденіи тѣхъ писемъ, кои наполнены жарчайшею страстію, сопровождаемою нѣкоторымъ видомъ надежды. Ибо любезная пріятельница, ты не видала еще человѣка смѣлѣе и отважнѣе въ своихъ предпріятіяхъ. Часто благодаритъ онъ меня нѣжнѣйшими словами за многія благосклонности, о коихъ я никакъ и не помышляла; такъ что иногда нахожу себя принужденною толковать то въ худую для меня сторону.

Однимъ словомъ, любезная пріятельница; онъ подобенъ необузданному коню, которой приводитъ въ ослабленіе руку своего всадника; когда ты увидишь его письмо, то не должно думать, чтобы ты могла о нихъ судить не прочтя моихъ отвѣтовъ. Естьли не сохранить сей предосторожности, то часто будешь имѣть случай упрекать пріятельницу твою въ слаболюбіи и трепетаніи сердца. Между тѣмъ онъ иногда жалуется на мою къ себѣ суровость и на ненависть моихъ друзей.

Что бы сказала ты о такомъ человѣкѣ, которой поперемѣнно то жалуется на мою холодность, то восхищается мнимыми моими благосклонностями? Естьли бы цѣль таковыхъ поступковъ стремилась довести меня до чувствованія его жалобъ, и естьли бы сіе противорѣчіе не было дѣйствіемъ его легкомыслія и вѣтренности, то почитала бы я его важнѣйшимъ и хитрѣйшимъ изъ всѣхъ смертныхъ и естьли бы въ нихъ была увѣрена совершенно, то ненавидѣла бы его еще болѣе, нежели ненавижу Сольмса.

Но теперь на сей день довольно говорить о семъ неизъясняемомъ человѣкѣ.

 

Письмо XXVII.

АННА ГОВЕ КЪ КЛАРИССЕ ГАРЛОВЪ.

Четвергъ въ вечеру 9 Марта.

Не могу думать безъ нетерпѣливости о тѣхъ людяхъ, съ которыми осуждена ты жить вмѣстѣ; не знаю какія подать тебѣ совѣты. Увѣрена ли ты въ томъ, что не заслуживаешь никакого наказанія за то, что къ великому твоему несчастію воспрепятствовала исполнить завѣщаніе твоего дѣда? Завѣщанія, любезная пріятельница! суть вещи священныя. Ты видишь, что всѣ имѣютъ о томъ такія же мысли, будучи тронуты весьма чувствительно оказанною тебѣ при томъ жестокостію.

Прощаю тебѣ всѣ твои благородныя разсужденія, которыя принудили тебя тогда рѣшиться; но какъ столь великодушной примѣръ дѣтскаго почтенія заплаченъ столь дерзко, то для чего не можешь ты воспользоваться твоими правами?

Дѣдъ твой зналъ очень твердо пороки своей фамиліи. Извѣстно ему также было благородство твоихъ склонностей. Можетъ быть самъ онъ въ жизни своей дѣлалъ добра очень мало; и для сего самаго оставилъ тебѣ то, чемъ бы загладить свою ошибку. На твоемъ мѣстѣ взяла бы я то непремѣнно, что онъ тебѣ оставилъ. Клянусь тебѣ, что никакъ бы того не упустила.

Ты скажешь мнѣ, что не можешь того учинить покамѣстъ еще вмѣстѣ съ ними. Сего еще должно посмотрѣть. Не уже ли ты думаешь, что они могутъ поступать съ тобою ещо хуже, нежели теперь поступаютъ? и не употребляютъ ли они во зло твое великодушіе, дѣлая тебѣ многія наглости и обиды? Дядя твой Гарловъ есть одинъ изъ исполнителей завѣщанія, а другой родственникъ твой Морденъ. Поговори о правахъ твоихъ съ твоимъ дядею, и пиши о нихъ къ твоему родственнику. Клянусь тебѣ, что гонители твои перемѣнятъ свои съ тобою поступки.

Дерзостной твой братъ какія тебѣ дѣлаетъ обиды? Естьли бы я была его сестрою, то научила бы его скоро, какимъ образомъ поступать со мною. Осталася бы жить въ домѣ принадлежащемъ мнѣ, и содѣлывала бы счастіе всѣхъ живущихъ со мною; родственниковъ моихъ видѣла бы только тогда, когда они того достойны. Но когда бы братъ мой и сестра вздумали передо мною поднимать носъ, то дала бы имъ знать, что я ихъ сестра а не служанка. А естьли бы и сего было не довольно, то показавши имъ двери сказала бы, что общество ихъ для меня въ тягость.

Однакожъ между тѣмъ признаться должно, что сей милой братецъ и любезная сестрица, разсуждая о вещахъ по небольшому своему разуму, имѣютъ нѣкоторую причину поступать съ тобою такъ худо; оставя въ сторону съ одной стороны презрѣнную любовь, а съ другой корыстолюбіе, не обидно ли видѣть себя унижаемыми младшею сестрою? Такое блистающее солнце между столь слабыми свѣтильниками! Какимъ образомъ то имъ снести возможно? они должны тебя почитать за чудо. А чудеса обыкновенно привлекаютъ къ себѣ только одно наше удивленіе, но до любви не касаются ни мало. Разстояніе между тобою и ими неизмѣримо. Свѣтъ твой глаза ихъ ослѣпляетъ; заслуги твои и достоинства совсѣмъ ихъ уничтожаютъ. И такъ неудивительно ни мало, что они всячески стараются тебя унизить, или по крайней мѣрѣ сравнять съ собою.

Чтожъ касается до несноснаго Сольмса, то отвращенію твоему къ нему не удивляюся ни мало. Оно мнѣ кажется справедливымъ. Однакожъ кто можетъ противиться собственнымъ своимъ дарованіямъ? Я сказала уже, что люблю описывать гнусныя употребленія. Могу ли удержать отъ того мое перо? По чему не могу удержаться что бы тебѣ не здѣлать не большаго описанія.

Два раза удалось мнѣ быть съ нимъ въ одномъ обществѣ, и одинъ разъ находился тутъ также и твой Ловеласъ. О разности между ими думаю что говорить тебѣ будетъ излишно.

Ловеласъ веселилъ всю компанію, и разсказами своими принуждалъ всѣхъ смѣяться. Сіе происходило еще прежде нежели начали тебѣ предлагать въ женихи Сольмса. Сольмсъ смѣялся также вмѣстѣ съ прочими, но своимъ особливымъ образомъ. Каждая его улыбка была ни что иное, какъ ужасное и отвратительное кривлянье съумашедшаго человѣка.

Я старалася разсматривать его прилѣжно, что дѣлаю всегда съ сими господами новаго покроя, дабы повеселиться ихъ глупостію. Правду сказать, онъ показался совершенно несноснымъ; но видъ его и движенія были для меня столь забавны, что я не могла удержаться отъ смѣха.

У такого мужа не будетъ ли и сама любовь ужасною? Что касается до меня, то естьли бы я была его женою, то утѣшалась бы только его отсудствіемъ, или тогда когда бы случилося съ нимъ браниться. Вздорная и бранчивая женщина найдетъ всегда случай удовольствовать надъ нимъ свое ворчанье; но женщина имѣющая нѣжной вкусъ ни какъ съ нимъ ужиться не можетъ.

Но довольно уже говорила я о его видѣ. Впрочемъ считается онъ весьма низкимъ и уклончивымъ, надѣясь чрезъ то у всѣхъ выиграть; а при томъ бываетъ передъ всѣми наглъ и дерзокъ. Не истинное ли сіе свойство души подлой и безчестной? Увѣряютъ, что онъ весьма золъ, мстителенъ и памятозлобенъ; сказываютъ также что онъ во всей своей фамиліи самой хужшей.

Горничная моя дѣвушка имѣетъ у себя между его служителями родню, и сказываетъ, что онъ ненавидимъ всѣми своими откупщиками и управителями; и нѣтъ ни одного человѣка, которой бы сказалъ объ немъ что нибудь въ его пользу. Онъ всѣхъ подозрѣваетъ, ни кому ни въ чемъ невѣритъ, и для того перемѣняетъ служителей своихъ весьма часто. Карманы его всегда наполнены ключами, которыхъ онъ никому не ввѣряетъ, и ходитъ за всякою мѣлочью самъ. Гостей у него не бываетъ никогда, и онъ до нихъ ни мало не охотникъ.

Вотъ кого избрали быть супругомъ, то есть обладателемъ и повелителемъ Клариссы Гарловъ!

Но можетъ быть онъ не столь презрителенъ какъ его описываютъ. Весьма рѣдко изображаютъ справедливо свойствы самыя хорошія или самыя худыя. Одни слѣдуютъ въ томъ своей склонности, а другія ненависти. Но дядя твой Антонинъ, говорилъ моей матери, которая опорочивала въ немъ его скупость, что льстятъ обязать его сими узами въ твою пользу. Веревочныя узы гораздо бы для него были пристойнѣе, нежели супружественныя. Но не видно ли ясно, что и самые его покровители полагаютъ въ немъ подлую душу, когда почитаютъ за нужное связать его договорными пунктами? Но полно уже говорить о семъ несносномъ человѣкѣ; ты не должна ему принадлежать ни мало.

Мать моя вошла теперь ко мнѣ въ горницу и хотѣла видѣть, что я къ тебѣ писала. Я показала ей описаніе о твоемъ Сольмсѣ.

Она согласилась,,,что сей человѣкъ не можетъ никакъ возбудить нѣжныхъ къ себѣ чувствованій. Но для мужа нѣтъ ни малой надежды въ наружномъ видѣ,,. По томъ бранила меня за то, что я утверждаю твое противъ отца твоего упорство. Послѣ того дѣлала мнѣ наставленіе о предпочтительности человѣка могущаго исполнять всѣ хозяйственныя должности предъ всѣми развратниками и мотами. Но къ чему господа родители опорочивая немилыхъ имъ людей подаютъ сами поводъ ихъ защищать? Ловеласъ никакъ не мотъ и не расточитель.

Мать моя приказала мнѣ переписать по крайней мѣрѣ хотя сію страницу. Но матушка!^ ты думаю мнѣ простишь небольшое сіе непослушаніе. Правда, любезная пріятельница! что ни за что въ свѣтѣ не согласилась бы я лишиться такого въ себѣ свойства. Я не писала ничего для меня пріятнаго, которое бы и тебѣ не было пріятно. Причина тому самая простая; то есть, что мы съ тобою имѣемъ одну душу; съ тою только разностію, что ты мнѣ кажешься иногда съ лишкомъ суровою, а я тебя гораздо веселѣе.

Я думаю что сія самая различность нравовъ и принуждаетъ сердца наши любить другъ друга въ такомъ совершенствѣ. Однакожъ между тѣмъ за нужное почитаю увѣдомить тебя о томъ, что не могла я никакъ удержаться отъ того, чтобы не удовольствовать любопытство моей матери, и не показывать ей иногда нѣкоторыя строки твоихъ писемъ.

Теперь больше къ тебѣ писать не позволяетъ мнѣ ни время ни случай; однакожъ примуся опять скоро за перо, чтобы разсказать тебѣ, что между мною и матерью моею происходило. Сіе тѣмъ кажется важнѣе, что она всѣ свои разсужденія обращаетъ вдругъ на свою дочь, на любимца своего Гикмана, и на твоего Ловеласа.

,,Не льзя не согласиться въ томъ, говорила она мнѣ, что въ поступкахъ дѣвицы Гарловъ есть нѣчто весьма жестокое, и чрезвычайно сожалительно то, что дочь бывшая образцомъ повиновенія, противится въ такомъ нѣжномъ случаѣ волѣ своихъ родителей. Но дабы отдать обѣимъ сторонамъ справедливость, естьли не можно удержаться отъ сожалѣнія къ дѣвицѣ Гарловъ признавая предлагемаго ей человѣка ее недостойнымъ, то не правда ли то, что сей человѣкъ весьма предпочтительнѣе распутнаго человѣка, дравшагося на поединкѣ съ ея братомъ,,.

Такъ, отвѣчала я сама въ себѣ, они должны научиться собственнымъ своимъ опытомъ, что имѣютъ въ томъ такіе предъувѣренія, въ какихъ обвиняютъ дочь свою вразсужденіи другаго; а дядя Антонинъ предубѣжденіе сіе подкрѣпляетъ, внушая матери моей таковыя мысли. Бѣднякъ! ему ли разсуждать о должностяхъ дѣтей вразсужденіи родителей, не зная того, чемъ обязаны дѣти и родители? Но мать твоя испортила сама трехъ братьевъ чрезвычайнымъ своимъ баловствомъ и снисхожденіемъ.

,,Ты видишь, продолжала мать моя, что я съ тобою совсѣмъ иначе поступаю. Я предлагала тебѣ человѣка гораздо тишайшаго и учтивѣйшаго, также и гораздо разумнѣйшаго,,.

Такое матери моей разсужденія я нимало не одобряю. О честномъ Гикманѣ, для своей дочери судитъ такъ она такъ, какъ судила назадъ тому лѣтъ двадцать о себѣ самой. Гикманъ для меня кажется уже гораздо поустарѣлаго покроя.

,,Онъ изъ хорошей фамиліи, продолжала моя мать, имѣетъ довольно богатства, и можетъ его еще и болѣе умножить. Прошу тебя подавать ему нѣсколько надежды, и не вводить его въ отчаяніе своимъ отказомъ,,.

Такъ, точно оказывать ему столько благосклонностей, чтобы онъ могъ обходиться со мною за просто. Но по моему мнѣнію такого рода людей надлежитъ удерживать отъ себя гораздо въ далекомъ разтояніи.

,,Однакожъ вижу я очень ясно, что много мнѣ будетъ стоить труда преклонить тебя на мои мысли. Чтобы ты сказала, естьли бы съ тобою было поступлено такъ, какъ поступаютъ отецъ и мать съ дѣвицею Гарловъ,,.

,,Что бы я сказала! матушка! отвѣтъ на сіе весьма легокъ и незатруднителенъ; я не скажу ни чего. Не думаетели вы, что бы такой дѣвицы могъ быть сноснымъ,,?

,,По тише, дочка, по тише. Ты слышала еще не все: и судя по читаннымъ тобою ея письмомъ кажется въ нихъ нѣчто могущее быть опорочено. Родственники ея должны знать больше всѣхъ, что для нея потребно. Кларисса Гарловъ со всею своею красотою непремѣнно или сдѣлала, или сказала что нибудь такое, что принуждаетъ ихъ поступать съ нею такъ худо; ибо ты знаешь, сколько они ее прежде того любили,,…

,,Но есть ли то правда, что она совершенно безпорочна; то, матушка! по вашему же положенію сколько они передъ нею виновны,,?

Послѣ того начала она вычитать неисчислимое имѣніе г. Сольмса, и его бережливость,,.

,,Не извѣстно ли, какія странныя бываютъ дѣйствія предъубѣжденій въ любовныхъ случаяхъ, а особливо въ сердцахъ молодыхъ людей?

Не могу понять, любезная пріятельница, для чего людямъ упрекаютъ всегда любовію. Любопытство ведетъ за собою другія любопытствы. Вотъ все, что я о семъ разсуждаю.

Она приписывала великія похвалы, какъ собственно самому Ловеласу, такъ и природнымъ и пріобрѣтеннымъ его свойствамъ. По томъ сказала, что дочь должна на то смотрѣть глазами своей матери, а не своими. Но не могла отвѣчать ничего на продолженіе твое не вступать ни въ какое супружество и учинить съ нимъ разрывъ совершенной.

Безотвѣтное повиновеніе было всегдашнимъ и непрестаннымъ въ рѣчахъ матери моей повтореніемъ; а сіе относилось, какъ къ тебѣ, такъ при такомъ случаѣ также и ко мнѣ.

Признаюсь безпрекословно, что повиновеніе къ родственникамъ есть одна изъ первыхъ нашихъ должностей; но благодаря Бога не имѣю случая быть въ таковыхъ искушеніяхъ. Весьма легко всякому исполнять свою должность, ежели онъ никакого не имѣетъ сшибиться съ настоящей дороги. Однакожъ можно сказать, что мало бываетъ такихъ людей, которые бы имѣя полную свободу свергнуть съ себя иго, могли имѣть подобное твоему терпѣніе.

Опасаясь тебя огорчить не упомяну теперь ничего такого, что представляется въ разумъ мой вразсуждніи поведѣнія твоего отца, твоихъ дядей, и всѣхъ твоихъ родственниковъ.

Но я начинаю уже имѣть о прозорливости моей великое мнѣніе, вразсужденіи того, что ни къ кому изъ фамиліи твоей не чувствовала въ себѣ такой дружбы, какую къ тебѣ имѣю. Всѣ твои родственники для меня несносны. Мы къ друзьямъ своимъ обязаны должностію быть чистосердечными. Такимъ образомъ можетъ Анна Говѣ извиняться предъ Кларисою Гарловъ.

Сего ожидаемъ изъ Лондона Г. Гикмана. Я просила его, чтобы онъ тамъ освѣдомился обстоятельнѣе объ образѣ жизни Ловеласа. Естьли онъ прозьбы моей не исполнитъ, то не можетъ имѣть ни какой надежды быть довольнымъ моимъ обхожденіемъ. Однакожъ совсѣмъ тѣмъ не ожидай весьма выгодныхъ для тебя разсказовъ. Ловеласъ есть твореніе пронырливое, и наполненное великимъ на выдумки искуствомъ.

Правду сказать, мы должны всѣхъ ихъ награждать презрѣніемъ. Для чего не оставятъ они нашихъ родителей въ покоѣ, вмѣсто того что мучатъ ихъ безпрестанно своими стараніями и докуками.

Г. Гикманъ постарается развѣдать вразсужденіи Милорда М*** то, о чемъ ты меня просила. Я могу сказать, тебѣ на передъ, что будетъ отвѣчать на сіе Милордъ со всѣми своими, когда ихъ о семъ спрашивать будутъ. Кто бы не поставилъ себѣ за честь быть въ союзѣ съ дѣвицею Гарловъ? Госпожа Фортескью сказывала мнѣ, что они о тебѣ говорятъ всегда съ удивленіемъ.

Сказали намъ, будто бы госпожа Нортонъ, и тетка твоя Гервей держатъ сторону слѣпаго повиновенія а естьли она такъ думаетъ, то я ненавижу ее какъ изверга. Можетъ быть подумаешь ты, что я стараюсь уменшить въ тебѣ твое къ ней уваженіе. Ты въ томъ и не обманываешься. Признаюсь по справедливости, что не могу ее любить столько, сколько бы любила тогда, естьли бы была увѣрена, что ты меня любишь больше ее.

Мать моя объявила тебѣ что ты должна подвернуть себя весьма строгимъ опытамъ, и находиться подъ управленіемъ твоего отца; а она помочь тебѣ не въ состояніи; ты же всей помощи должна ожидать отъ твоихъ дядьевъ. Я думаю, что ты будешь писать къ симъ двумъ правителямъ твоей судьбины, когда тебѣ запрещаютъ ихъ видѣть. Невозможно ли то, чтобы какая нибудь жена, или сестра, или мать, не имѣла на фамилію свою какого ни есть внушенія? Кто захочетъ вступать въ супружство, когда можетъ пребыть весь свой вѣкъ безъ брака? Я начинаю сердиться и разгорячаться. Возврати себѣ твои права, болѣе сего не могу теперь тебѣ сказать ни чего, дабы тѣмъ не оскорбить тѣхъ, кто помочь тебѣ не въ состояніи.

Анна Гове.

 

Конецъ первой части.

***