Джек вызвал меня около одиннадцати, и полтора квартала до «Зелёного доллара» я прошёл пешком. За столами для блэкджека игра шла хорошо, около автоматов жизнь просто кипела, но я подумал, что с «фараоном» надо что-то делать. Клиенты определённо не жаловали эту игру.
Я начинал с «Зелёного доллара», но теперь мне принадлежали ещё два игорных дома. И если я уходил, то оставлял за себя Чарли.
Когда я открыл дверь кабинета, он сидел за столом, а на его лице отражалась тревога.
— У нас проблемы, Томми, — порадовал он меня.
Я сел в кресло, закурил.
— Разве их когда-нибудь не бывает?
— Тут другое дело. Может, волноваться не о чем, а может, на нас крепко наехали.
Я сломал спичку и бросил в пепельницу.
— Кто-то хочет урвать свою долю?
— Похоже на то. Здоровенный верзила тыкал мне пальцем в грудь в этом самом кабинете. Сказал, что он и его дружки желают получать пять сотен долларов каждую неделю.
— Тебе следовало вышвырнуть его за дверь, — я затянулся и выпустил струю дыма.
— Я — осторожный женатый человек, у которого растут двое детей. Я не знал, кто его друзья, и у меня не было желания это выяснять.
— Кто-нибудь из наших знакомцев?
— Судя по выговору, он со Среднего Запада. Наверняка не местный. Он думал, что заведение принадлежит мне.
— Так ты полагаешь, что он может работать в одиночку?
— Не совсем. Мне сказали, что его напарник крутился на другой стороне улицы. А верзила должен скоро появиться в «Четырёх тузах».
Я положил ноги на банкетку.
— Никаких имён он не упоминал?
— Сказал, что я должен называть его Душегубом.
Чарли взял сигару из деревянного ящичка на столе, откусил кончик.
— Соседи голоса не подавали?
— Как я понимаю, эти ребятки только начали, — Чарли раскурил сигару. — Все затаились и ждут твоей реакции, — он поймал мой взгляд. — Я волнуюсь, Томми.
Азартные игры в этом штате разрешены законом и практически не связаны с криминалом. Я бы не хотел, чтобы что-либо менялось.
В «Четырёх тузах», моем самом новом и большом игорном доме, был и ночной клуб, чтобы гости могли поразвлечься, отойдя от столов для игры в карты или кости.
Еда приносила мне убытки, на спиртном я не зарабатывал ни цента, но низкие цены привлекали народ. И в итоге, благодаря картам, костям и автоматам, я каждый день оставался в плюсе.
Войдя в кабинет, я обнаружил там Хуаниту Риас. Она сидела, положив ноги на стол, со стаканом «манхэттена» в руке.
В ночном клубе у неё был сольный номер в костюме из фазаньих перьев, и смотрелась она в нём очень даже неплохо. Кроме перьев, костюм состоял из нескольких клочков блестящей парчи, а перья она оставила в гримёрной.
Хуанита ослепительно улыбнулась.
— Я знала, что ты вернёшься. Я же неотразима.
Она убрала ноги со стола и лениво потянулась, чтобы я мог полюбоваться её фигурой.
— Как тебе нравится мой новый костюм? Ты только пощупай материю. Самая лучшая.
— Почему бы тебе его не снять? — предложил я. — Ночь жаркая и душная.
Она взбила чёрные мексиканские волосы.
— Тебе, должно быть, особенно жарко.
— Да уж, — я с улыбкой смотрел на её длинные, стройные ноги, высокую грудь, которая при вдохе едва не рвала бюстгальтер.
Она уже потянулась к застёжке на спине, когда на столе загудел этот чёртов аппарат внутренней связи. Я щёлкнул переключателем и услышал голос Сида, старшего управляющего.
— Какой-то здоровяк очень хочет тебя видеть. Я чую беду. Хочешь пообщаться с ним, или кликнуть вышибал, чтобы выкинули его?
— Пришли его ко мне, — ответил я. — И держись поблизости, на случай, если позову на помощь, — я взглянул на Хуаниту. — Ты иди. Если останешься, будешь меня отвлекать.
— Нет, — она мотнула головой. — Я хочу посмотреть. Буду сидеть тихо, как мышка.
Вошёл мужчина ростом под шесть футов, но веса в нём было на добрых семь. А по физиономии чувствовалось, что она пережила не одну драку.
Он приподнял кустистую бровь, увидев Хуаниту, она же ему подмигнула и крутанула бёдрами. Тут уж он просто вытаращился на неё, забыв обо всём на свете.
Встав из-за стола, я пару раз щёлкнул пальцами.
— Я здесь.
Он сурово глянул на меня, оно и понятно, кому охота отрывать взгляд от Хуаниты, но решил, что пора переходить к делу.
— Ты — Томми Гарригэн, хозяин этого заведения?
— Это я. А это — моя куколка. Так что не вздумай зариться на неё.
Его физиономия стала ещё суровее.
— Перейдём к делу. С этого момента каждую неделю ты платишь мне пять сотен. И тогда я буду паинькой. А иначе — пеняй на себя.
— Я готов спорить, что он может почесать колено, не нагибаясь, — сказал я Хуаните. — Узнай, пожалуйста, нет ли у повара бананов.
— Лично я думаю, что он просто душка, — ответила Хуанита.
Огромные уши Душегуба покраснели.
— Твоя болтовня обойдётся тебе в шесть сотен в неделю.
— А может, одних бананов тебе мало, Толстяк? — спросил я. — Так ты скажи, на мою кухню никто не жалуется.
Он шагнул к столу, замахиваясь здоровенным кулаком.
— Семь сотен в неделю. А расписку получишь вперёд.
Он первого удара я уклонился и взял со стола кусок окаменелого дерева, которое использовал вместо пресс-папье. А когда и второй удар прошёл мимо, врезал ему в челюсть.
Его глаза остекленели и без лишних слов он опустился на ковёр.
Хуанита наблюдала за его ровным дыханием.
— Ты думаешь, это был честный поединок? — с сомнением спросила она.
— Разумеется, честный, — мой голос переполняло негодование. Я подкинул пресс-папье на ладони. — Эта штука весит не больше двух фунтов. Так что его преимущество в весе никак не меньше сорока.
Хуанита закурила.
— Что-то в твоей логике не так, но вот не могу сообразить, что именно.
Я присел на корточки рядом с Душегубом, посмотрел, что у него в карманах. Среди прочего нашёл пистолет сорок пятого калибра, ключ от номера 424 отеля «Холдер», а в бумажнике — водительское удостоверение. Звали его Куинси Элвуд Доуд.
— У него семнадцать долларов, — улыбнулся я Хуаните. — Едва ли он смог бы устроить тебе весёлый вечер.
— Ха! — она повела плечами. — Деньги — ещё не всё.
Я снял с Душегуба наплечную кобуру, надел на себя.
— Почему бы тебе не позвонить в полицию? — спросила Хуанита. — Так будет гораздо проще.
Аккурат в этот момент Сид всунулся в кабинет, и я попросил его привести пару парней покрепче, чтобы выволочь Душегуба в проулок.
Когда я надел шляпу и собрался уходить, Хуанита положила руку мне на плечо.
— Будь осторожен. Ты и представить себе не можешь, чего ты лишишься, если тебя вдруг убьют.
— Ох, уж мне эти пустые разговоры, — я убрал с её лба прядь волос. — Готов спорить, ты ещё девственница.
На её щеках выступили пятна румянца.
— Как можно сказать такое современной девушке?
Войдя в отель «Холдер», я прямиком направился к Фредди, портье.
— У тебя остановился один здоровяк? Фамилия — Доуд.
— Да, — Фредди обратил внимание на выпирающую под пиджаком кобуру. — Зачем тебе пистолет?
— Он один?
— Поселился он в одноместном номере. Но приехал с каким-то коротышкой и дамой, — он повернулся к ячейкам с ключами. — Они сняли три номера — 423, 424 и 425.
В кармане Доуда лежал ключ от 424-го. 423-й заняла мисс Мавис Фроули, в 425-м — Джим Бикер.
— Дамочка произведёт на тебя впечатление, — продолжил Фредди. — Всё при ней, но вырублено из камня. Лицо куколки, но без тени улыбки.
Я забарабанил пальцами по стойке.
— Фредди, сможешь достать мне чистый пузырёк из-под какой-нибудь микстуры? И наполни его водой, хорошо?
— Нет проблем, — кивнул он. — Но я сегодня не сомкну глаз, если ты не намекнёшь, а что, собственно, происходит.
Я одарил его ласковой улыбкой.
— Твои юные уши этого не вынесут.
Дверь 425-го открыл худощавый коротышка, в рубашке в мелкую полоску и с усиками.
Я ободряюще улыбнулся ему и двинул ребром ладони по переносице.
— Эй! — он отлетел на пару футов. — В чём дело?
Я расстегнул пиджак, чтобы пистолет не укрылся от его взгляда.
— Ты — коп, или кто? — спросил он.
— Я похож на копа, Сморчок? — теперь я отвесил ему оплеуху.
— Эй! — завопил он. — Прекрати! Уж не знаю, кем ты себя мнишь, но у тебя нет права бить добропорядочных граждан.
— Я, конечно, никто, — я продолжал улыбаться. — Но представляю Синдикат.
— Синдикат? — заверещал он. — Какой Синдикат?
Я покачал головой, как бы говоря: ну нельзя же быть таким глупым.
— Тот самый Синдикат. Департамент силового воздействия и наказания, — я подвесил ему фонарь под правый глаз. — Большие люди сообщили мне, что некая заезжая троица решила начать здесь свой бизнес.
Он сжался в комок, когда я вновь поднял руку, на этот раз, чтобы почесать ухо.
— Говори, — нервно бросил он. — Я готов слушать, и для этого вовсе не обязательно распускать руки.
Бикера прошиб пот под моим долгим, изучающим взглядом.
— Да, очень уж ты похож на Хоппи Нолана. Тот же тип. То же телосложение.
Бикер облизал губы.
— Кто такой Хоппи Нолан?
— Хоппи был мелким бандитом из Филадельфии. Год тому назад попытался сделать деньги на Синдикате, — я снял шляпу, горестно вздохнул и на несколько секунд прижал к сердцу. — Попал под автомобиль.
Адамово яблоко Бикера ходило вверх-вниз.
— Этой трагедии можно было избежать. Но у Хоппи сильно обгорели стопы, поэтому ему не хватило проворства, — я хищно улыбнулся и шагнул к нему. — Ай-ай-ай, я же забыл представиться. Зови меня Костровым.
Он вжал голову в плечи, попятился.
— Вы что-то неправильно поняли, мистер. Я просто проезжал через город. И когда вы вошли, как раз собирал вещи, чтобы успеть на поезд.
Я достал сигарету, чиркнул спичкой, закурил, и не гасил спичку, пока она не догорела до кончиков пальцев. Бикер в ужасе смотрел на маленький огонёк.
— Я вернусь через час. К этому времени ты уже будешь сидеть в поезде, не так ли?
— Обязательно, — заверил он меня, — даже если поезда не будет.
Мавис Фроули лишь чуть приоткрыла дверь. Я увидел рыжие волосы и холодные зелёные глаза.
— Убери свою чёртову ногу, а не то я позову копов, — предупредила она.
— Валяй, — я распахнул дверь и протиснулся в номер, — но мне представляется, что ты предпочитаешь не иметь дела с копами.
Её глаза затуманились.
— Я беру тысячу долларов в минуту. Если у тебя нет таких денег, воспользуйся услугами девушек, которые кучкуются в баре.
— Разве я похож на мужчину, который платит за любовь?
Мавис отступила к маленькому столику, положила руку на телефонную трубку.
— Мне позвонить, чтобы тебя вышвырнули, или уйдёшь сам?
Я добродушно улыбнулся.
— Прежде чем ты соединишься с телефонисткой, я успею выбросить тебя в окно.
— Пошёл ты к дьяволу!
— Нет нужды посылать меня куда-либо. Я же зашёл по-дружески… в этот раз.
Её глаза вспыхнули ненавистью.
— Чего ты хочешь?
— Если бы тебя, крошка, — я вздохнул. — Но я по делу, — я затушил сигарету в пепельнице. — Зови меня Брызгун. Босс говорит мне, что ты с помощью пары мартышек хочешь снять сливки с этого города.
Мавис убрала руку с телефона.
— Босс?
— Босс, — подтвердил я. — Город уже обложен данью. И конкуренция нам ни к чему.
— Тогда почему бы тебе не поговорить с моими мальчиками?
— Уже поговорил, — я встретился с ней взглядом. — Бикер всё понял, а вот Доуда немного помяли.
Впервые в её глазах мелькнула неуверенность.
— Тебе меня не запугать!
— Разумеется, нет.
Ещё какое-то время мы смотрели друг на друга, и ей определённо стало не по себе.
— Я не говорил тебе о Майре Лоусон? — полюбопытствовал я.
Мавис промолчала.
— Так вот, — радостно продолжил я, — Майра попыталась вести за столом для блэк-джека свою игру. Стол её не давал должной прибыли, и мы приглядывали за ней, пока не выяснили, в чём дело. Она всё ещё в городе, но сама моет посуду после еды и не выходит днём. Кислота, знаешь ли.
Я уже держал пузырёк в руке, так что мне осталось лишь поднять его повыше.
— Выглядит, как вода, не правда ли?
Лицо её побелело, и я предоставил ей время на раздумья.
Наконец она спросила:
— Сколько у меня времени, чтобы убраться отсюда?
— Один час, — ответил я и неторопливо направился к двери.
— Я уеду, — с горечью добавила она, — но лишь потому, что не могу работать без мальчиков.
В вестибюле меня подозвал Фредди.
— Звонил Сид. Просил немедленно связаться с ним.
Я вошёл в телефонную будку и набрал номер «Четырёх тузов».
— Бабуин, которого ты уложил, ушёл пятнадцать минут назад. На всякий случай, я послал следом одного из моих парней.
— И он поджидает меня?
— Да. Вроде бы ушёл, потом вернулся. Затаился в проулке с куском трубы. Вызвать копов?
— Нет. Я поймал кураж. Думаю, справлюсь сам.
Я направился к «Четырём тузам», но не доходя, свернул в бар-гриль, дверь кухни которого выходила в тот же проулок.
Держась в тени, увидел Душегуба, который отирался около чёрного хода «Четырёх тузов». Наверное, ждал, когда я выйду глотнуть свежего воздуха.
Достав пистолет, я на цыпочках подкрался к нему. Душегуб так пристально смотрел на дверь, что мне не составило труда врезать ему рукояткой пистолета за ухом.
Он тихонько выдохнул, и повалился бы на землю, если бы я не подставил ему плечо. Весил он много, но мне удалось дотащить его до кабинета и положить на диван.
Я поставил на кофейный столик стакан и бутылку виски, а сам сел за стол. Душегуб очнулся через десять минут. Застонал, прежде чем открыть глаза.
Не сразу, но увидел меня.
— Опять ты? — спросил он.
— Уж признай, пожалуйста, что я тебе не по зубам.
Душегуб долго сидел с закрытыми глазами.
— Не выпендривайся. На кулаках мы с тобой ещё не сошлись. Чем ты меня стукнул на этот раз? Дубинкой?
Тут он заметил бутылку виски. С огромным трудом сел, налил себе чуть ли не половину стакана. Глотнул, вытер рот рукавом. Уставился в пол.
— Ты меня сделал, — мрачно признал он.
— Не грусти. Твои друзья выступили не лучше и уезжают из города.
Душегуб допил виски, плеснул в стакан новую порцию.
— Я знал, что ничего не получится, но всё равно неприятно, — он скривился, коснувшись головы. — Староват я для таких передряг.
Он вновь отдал должное виски, оглядел кабинет, обстановку.
— И ты всё это заработал честно?
— Более-менее. Только не кулаками, а головой.
— Не трогай больную мозоль, — он тяжело вздохнул. — Пожалуй, пойду. Слушай, у тебя не будет десятки или двух на билет? Я на нуле.
Его смирение мне понравилось.
— Копы тобой не интересуются?
— Нет, если ты не подашь жалобу. Я чист, как выпавший снег. Только что вышел из государственного пансиона и не успел сделать ничего плохого.
— Ты седеешь, Душегуб. Как насчёт того, чтобы начать работать? Будешь носить смокинг с гвоздикой в петлице. Из тебя получится хороший вышибала. Для начала положу тебе девяносто пять баксов в неделю.
— Ты серьёзно? — Душегуб уставился на меня.
— С условием, что не будешь лапать Хуаниту. Она моя.
— Ты лишаешь меня сладкого, но я согласен. Сейчас разрыдаюсь от счастья, — он взялся за мятую шляпу. — Только мне нужно отдохнуть день или два. Болит голова.
После его ухода я снял пиджак и галстук, вытянулся на диване. «Разделяй и властвуй, — подумал я. — Случается, эта политика срабатывает». И закрыл глаза.
Открыл, когда в кабинет вошла Хуанита, с улыбкой на лице и какими-то ленточками на теле.
Она заперла дверь на ключ, притушила свет.
— Ты выглядишь усталым.
— Выдался тяжёлый день.
Она присела на диван.
— Что-то у тебя заблестели глаза. О чём ты думаешь?
Я потянулся к одной из ленточек. Широко улыбаясь, Хуанита наклонилась ко мне.