После завтрака, который они поглотили с жадностью, они взялись за руки с намерением продолжить свои поиски и вышли на улицу. Кил обнял Жюстину, и она улыбнулась ему в ответ.

– Ты все еще собираешься уйти в море с рыбаками?

– Нет, теперь у меня наметились более заманчивые перспективы, – ответил он, чмокнув ее в нос, после чего посадил на скамейку у отеля и сам примостился рядом.

– По-моему, нам надо было выяснить, где находится Дэвид, – шутливо напомнила она.

– Мы это выясним позже, это от нас не уйдет.

– А когда позже?

– Тогда, когда это действительно понадобится. – И он запечатлел поцелуй на ее губах. Как же было приятно расслабиться в его руках!

С трудом оторвавшись друг от друга, они направились в ресторан, где досыта наелись поджаренным мясом. Кил откинулся на своем стуле, не отрывая от нее глаз. Господи, как хорошо! – вздохнула Жюстина. Кругом покой и тишина, солнце и ясное небо.

– А у тебя веснушки, знаешь? – вдруг ни с того ни с сего произнес Кил.

Она наморщила нос, стараясь хоть как-то их скрыть.

– Да, я их просто ненавижу. Стоит только солнцу появиться, а они уже тут как тут.

– О, они столь же прекрасны, как все в тебе!

– Ну так уж и все? – поинтересовалась Жюстина.

– Ну, почти все, – сказал он, переведя взгляд на ее загипсованную руку. – А теперь я предлагаю продолжить наши поиски.

До полудня они бродили по городку, заглядывая в различные магазинчики и примеряя какие-то дурацкие шапочки, отчего с Жюстиной постоянно случались приступы хохота.

Нахлобучив на себя одну из них, Кил заявил, что покупает ее.

– Она защитит от холода мои уши, когда я буду в плавании, – смеялся он.

– А что подумает о тебе твой экипаж? – захлебывалась от смеха Жюстина.

– А мне дела нет до того, что подумает мой экипаж!

Не найдясь с ответом, она представила себе эту шапочку на его голове во время шторма и хихикнула.

Обнявшись, они пошли вниз по площади. Раньше их план состоял в том, чтобы заглядывать в любой бар, куда мог бы, по их мнению, зайти Дэвид. Теперь же они бездумно останавливались перед каждым крохотным магазинчиком, попадавшимся на пути. Кил непременно желал купить для Медли какую-то необычайную скатерть, а Жюстина охотилась за какими-то особыми кружевами, продававшимися только тут. Наконец они вышли на площадь. Оба к этому времени изнемогали от жажды, а Жюстина к тому же натерла ногу. Радость ее омрачалась мыслью о том, что все это скоро кончится. И все же ей не о чем жалеть. Такого мужчину, как Кил, ей никогда больше не найти, это уж точно. Такой встречается раз в жизни. «За все в жизни надо платить», – говаривала тетя Маргарет, и она была права. Конечно же, права, и Жюстина расплатится за все. Но если они найдут Дэвида, в их распоряжении будет еще целый день, а там…

Пререкаясь по поводу того, кто виноват, что они пришли сюда так поздно, они вошли в попавшийся им на глаза бар.

– Ты же сам захотел пи-и-ить… Боже мой, там Дэвид! – воскликнула Жюстина, увидев белокурого мужчину, облокотившегося на край стойки. Она радостно ринулась к нему, но он, к огромному ее удивлению, вдруг спокойно произнес:

– Я был уверен, что ты передумаешь.

В полном замешательстве Жюстина только и могла вымолвить:

– Что?

Не замечая ее состояния, он подался вперед, раскинув руки. Внезапно заметив гипс на ее запястье, он воскликнул:

– Великий Боже, что еще с тобой приключилось?

– Я, по всей вероятности, разбила твою машину, – произнесла она будто в забытьи.

– Что? Мою машину? – воскликнул он в ужасе. – В каком же она состоянии?

Да плевать он хотел на твою руку, крошка, больно ты ему далась!

– Дэвид! – вскричала она в отчаянии. – Ты бы мог хоть на минуту подумать обо мне! Ну хоть чуточку я значу в твоей жизни больше, чем твоя дурацкая машина?

На лице Дэвида появилась гримаса, которую при всем желании нельзя было назвать обеспокоенностью за ее жизнь, и он спросил:

– Как ты себя чувствуешь?

– Спасибо, – рассмеялась Жюстина. – Отделалась переломом руки и сотрясением мозга. Благодарю за заботу. – Она запечатлела легкий поцелуй на его щеке. Ничто его не изменит, на чужие невзгоды ему наплевать, его волнует только собственное благополучие. – Тебя даже нисколько не удивило наше появление…

Тут в разговор вступил Кил:

– Может, вам лучше поговорить наедине?

Жюстину обдало холодом от его насмешливого тона. Она в замешательстве посмотрела на него.

– Интересно, какого дьявола ты здесь делаешь? – в изумлении выдавил из себя Дэвид.

– Да за тобой охочусь.

– Господи, зачем? – Тут ему пришло в голову собственное объяснение, и он воскликнул: – Ах да, Катя! Я и забыл. Слушай, Кил, кончай крылить над ней, займись своими делами, право слово, у тебя их и так немало.

– Я бы с большим удовольствием последовал твоему совету, друг мой милый, если бы твои похождения не отражались на моей жизни. И здесь я сейчас нахожусь отнюдь не из-за Кати, уж поверь, мне нужны только чертежи. И как только они окажутся в моих руках, я немедленно отсюда уеду.

– Чертежи? Какие чертежи?

– Ну, те бумаги, которые ты взял со стола Джона. Бумаги, которые надо представить фирме «Челлинджер» не позже понедельника.

– Боже мой, но у меня их нет!

– Они должны быть у тебя, они ведь лежали на столе Джона, когда ты так внезапно туда ворвался. А когда ты исчез, с тобой вместе исчезли и бумаги.

– Ну ладно, я их захватил с собой, но не специально же! – Туг он повернулся всем корпусом к Жюстине. – Почему ты не отдала им эти бумаги. Господи помилуй!

– Я?! – в полном изумлении вскричала она. – Я-то каким боком имею к этому отношение?

Не веря своим ушам, Дэвид взорвался:

– Но я же передал их тебе!

– Мне?!

– Жюстина, – внезапно успокоившись, произнес Дэвид, – соберись, я ведь все чертежи передал тебе. Ну, помнишь, ты захотела сопровождать меня в аэропорт, села в мою машину, а там я тебе сказал, что случайно прихватил кое-какие бумаги нашей фирмы, а ты сказала, что для сохранности оставишь их у себя.

Она в изумлении уставилась на Дэвида. Взглянуть на Кила у нее недоставало сил. Она и так прекрасно чувствовала, что он ощущает в эту минуту, – его молчание было красноречивее слов. – И что же я с ними сделала? – прошептала она.

– О Господи, откуда же мне знать. – Дэвид взъерошил свою шевелюру. Я же тебе объяснил, как эти бумаги необходимы Джону. Ты вроде все поняла и унесла их.

Жюстина пыталась найти в памяти хоть какие-то отголоски того, что вот только что рассказал ее кузен, но так и не смогла.

– Ну же, Жюстина, прошло всего несколько дней, ну должна же ты хоть что-нибудь вспомнить, это ведь так просто! Бумаги слишком важны, хватит строить из себя дурочку!

– Да я ничего не строю, поверь мне!

– Ну конечно, я уж вижу, чистый ягненок!

В их разговор наконец вмешался Кил.

– Она действительно ничего не помнит, иначе зачем бы нам было ехать сюда?

– Да заткнись ты. Кил! Не совсем же она выжила из ума, чтобы ничего не помнить. Ну же, девочка, – успокаивающим тоном обратился он к Жюстине, – я передал тебе чертежи…

– Дэвид, она действительно потеряла память в результате дорожной аварии. И ничего не помнит из того, что с ней случилось после. Понял ты наконец?

– Ах, вот в чем дело. – Дэвид наклонился к Жюстине и проговорил: Это правда, девочка? Что же ты сразу все не объяснила?

Жюстина по-детски вздохнула. Тут она заметила, что они привлекают всеобщее внимание.

– Может, продолжим разговор где-нибудь в более удобном месте?

– Что? Ах, черт, – в раздражении проворчал Дэвид, оглядываясь. Люди с любопытством глазели на них со всех сторон. – Подождите минуту, я только расплачусь, а потом двинем ко мне на виллу.

Дэвид вернулся к стойке, а Жюстина с жалким видом поплелась вслед за Килом из бара. Ее убивала его холодность. С какой издевкой он сказал Дэвиду «твои похождения». Что он этим хотел сказать? О чем он сейчас так напряженно думает?

– Что это за гаденький намек про «похождения»? – Вопрос ее прозвучал довольно враждебно.

Он прислонился спиной к стене бара и скрестил руки на груди, безразлично передернув плечами.

– Кил, ответь мне, – настаивала Жюстина.

– А нечего отвечать. Просто сказал, что его делишки меня совершенно не интересуют.

– То есть любовные отношения? Наши с Дэвидом? Ты это имел в виду, да?

– Хватит об этом.

– Нет, я требую ответа. Или это ты из-за чертежей так взвился?

– Чертежи здесь ни при чем. Просто я не люблю, когда из меня делают дурака. Неплохо у тебя все это вышло, Жюстина. «Он же мой сводный брат!» – совсем неплохо!

– Я тебя не обманывала! – настойчиво повторила Жюстина. – У меня с ним ничего не было!

– А ты откуда знаешь? – ласковым тоном поинтересовался Кил. – Ты же ничего не помнишь.

– Не надо так. Воскресное утро я великолепно помню, и на этот момент наши отношения были чисто дружескими. А днем все уже произошло, так, что ли? Бред какой-то. Разве что, пока я занималась обедом, между нами внезапно вспыхнула безумная страсть. А это, согласись, полная нелепость, саркастично заключила она.

– Нелепость, говоришь? – В его вопросе сквозила неприязнь. – Когда эта самая «безумная страсть» вспыхнула у нас с тобой, ты знала меня всего сорок восемь часов. А с Дэвидом как-никак знакома пятнадцать лет. И, к твоему сведению, его самолет вылетел из Гэтвика только в половине двенадцатого ночи, так что времени у вас было предостаточно.

– Ах ты, мерзавец! – задохнулась Жюстина, не веря своим ушам. Она размахнулась, чтобы влепить ему пощечину, но он железной рукой перехватил ее запястье. Жюстина процедила в ярости сквозь зубы: – Все просчитал, да? Разложил по полочкам! Говорю же – ничего между нами не было.

– Ты мне уже много чего наговорила, – насмешливо произнес он. Потом отчужденно отвернулся, словно ее присутствие стало ему неприятно, но она в ярости дернула его за руку и снова повернула к себе.

– Значит, ты мне совсем не веришь?

Он стряхнул ее руку. Лицо его стало совершенно чужим и холодным, как тогда, в больнице.

– Ни единому слову.

– И когда мы занимались любовью – тогда тоже не верил? – Ей надо было выяснить все до конца. Пусть выкладывает все, что у него на душе, прямо сейчас, без всяких намеков, только чистую правду, какой бы горькой она ни была.

– Секс – это другое дело. – Голос его стал ледяным. – Здесь есть кое-какая разница.

– Это мне известно, черт подери!

– В таком случае, что же тебя так изумляет? Ты что – решила, что я серьезно влюбился в тебя?

– Ничего подобного я не решила. Но мне не приходило в голову, что я тебе нужна только для удовлетворения твоей похоти. Мне казалось, что у нас взаимная привязанность.

– Неужели? Как это трогательно и старомодно с твоей стороны, – фыркнул Кил. – Да если бы ты постоянно не выставляла напоказ свои прелести…

– Что? Я выставляла их напоказ? – завопила Жюстина. – Я?!

– Естественно. А я, между прочим, всего-навсего обыкновенный мужчина. – Ошибаешься, Кил, не совсем обыкновенный, – насмешливо уточнила Жюстина. – Человеческие чувства тебе чужды. Ты просто холодный, расчетливый мерзавец.

– Ну и что теперь? Думаешь, я не понял, что вы с ним договорились встретиться здесь? Понимаю, ты жалеешь, что вовремя его не предупредила, чтобы он молчал о вашей связи.

Она промолчала. Появился Дэвид, и она отвернулась от них обоих, чтобы собраться с мыслями.

– Пойду выясню, когда ближайший рейс на Англию, – холодно произнес Кил.

Жюстина с неприязнью посмотрела на него. Глаза его были как лед, черты лица словно высечены из камня.

– Высокомерная скотина, – процедил Дэвид сквозь зубы, провожая глазами его удаляющуюся фигуру. Затем взял ее за руку и потянул за собой. -Пошли, моя вилла здесь, рядом.

Этот дом она узнала, как только увидела его. В гостиной она устало опустилась на единственный стул. Жизненные силы, казалось, покинули ее. Холодное, полное презрения лицо Кила стояло перед ее глазами.

– Объясни-ка мне все толком. – Дэвид встал напротив нее, сунув руки в карманы брюк. Потом недоверчиво спросил: – Ты действительно ничего не помнишь?

– Ничего, – безжизненно проговорила Жюстина. – Помню, готовила обед в воскресенье. Но твой приход и то, что мы ездили в аэропорт, полностью выпали из памяти.

– И как разбила мою машину, – мрачно добавил Дэвид.

– О, ради всего святого! Ты только о ней и думаешь! Неужели это сейчас самое главное? Ты оставил Катю, она тут же обвинила меня, будто бы это я во всем виновата. Кстати, именно ты навел ее на эту мысль. – Он покраснел, но удовлетворения ей это не доставило. – Увез чертежи, которые могут спасти твою фирму от банкротства. А теперь еще заявляешь, что отдал их мне. Молчи! – Она резко пресекла готовые сорваться с его губ слова протеста. – Вот до чего довела твоя безответственность. А ты только и можешь, что твердить о своей машине!

– Она же была совсем новенькая! И я не смогу купить себе другую, пока этот заказ не пройдет.

– Если он не пройдет, – поправила его она.

– Хорошо, согласен. Почему ты кричишь на меня? Я думал, мы друзья.

Она неприязненно передернула плечами и без всякого интереса спросила:

– А кстати, почему я оказалась в твоей машине? Моя собственная ничуть не хуже.

– Ну ты даешь! Ты же сама настояла, чтобы мы воспользовались моей. Я попросил подбросить меня до аэропорта, на что ты в свойственной тебе манере мелочиться заявила, что не собираешься тратить свой бензин и что это мои трудности. Вот мы и поехали на моей, а ты ее разбила.

– Хорошо, хорошо, не заводись снова. – Жюстина медленно поднялась на ноги. У нее разболелась голова, по всему телу разлилась какая-то болезненная пустота. Если бы Дэвид время от времени шевелил мозгами, можно было бы обойтись без всех этих дрязг. – Тебе уже давно пора уметь отвечать за свои поступки. И, Боже праведный, зачем тебе понадобилось уверять Катю, что мы с тобой любовники? – снова взорвалась она. – Ничего более нелепого ты не мог придумать?

– Потому что она мне ужасно надоела – все время талдычила о своем драгоценном братце! И как это так, что я на него не похож! И делаю я все не так, как он, не так хожу, не так дышу. Ну я и сорвался и сказал ей, что если ей так уж хочется, чтобы я походил на ее брата, то я, как и он, стану волочиться за юбками и начну, пожалуй, с тебя, потому что с тобой у меня не будет хлопот. Господи, как же я ошибался! – с горечью закончил он.

– Интересно, в чем же?

– Мне не приходило в голову, что ты встанешь на сторону Кила! – воскликнул он раздраженно.

– С чего ты взял?

– У меня все-таки есть гордость, девочка, – продолжил он, не обращая внимания на ее вопрос. – Ты себе не можешь представить, в какой ад может превратиться жизнь, если тебе каждые пять минут ставят в пример великолепного во всех отношениях Кила Линдстрема. Вот и поделом ему, пусть поймет наконец, что у его драгоценной сестрицы не все гладко в жизни, кое-что неподвластно ее желаниям…

– И потому ты дал ему понять, что ждешь здесь меня? – гневно вставила Жюстина.

– Но я действительно ждал, когда ты приедешь! – воскликнул Дэвид. – Я тебя попросил об этом, и ты обещала подумать.

– Вероятно, я тебе так сказала потому, что еще не знала тогда о твоем заявлении, что мы любовники!

Он снова пропустил ее замечание мимо ушей.

– А тут вдруг ты приезжаешь вместе с ним…

– Не моя вина в том, что у меня потеря памяти, – огрызнулась она.

– Конечно, и в том, что ты с ним спала, тоже нет твоей вины!

Жюстина уставилась на него с изумлением. Неужели Дэвид может быть таким злобным? С огромным трудом она взяла себя в руки.

– А ты откуда знаешь, что я с ним спала? – вкрадчиво спросила она.

– Да об этом теперь пол-Мадейры знает! Думаешь, пока я расплачивался в баре, вы шепотом выясняли свои отношения?

– Ах, вот оно что. – Глаза ее снова зажглись гневом. – Тебе, значит, можно поступать, как тебе вздумается, а я что – не человек? Почему ты считаешь, что у меня не могут возникнуть какие-то свои желания? Ну и эгоист же ты. Всю жизнь твои близкие подстилали соломку на твоем пути, чтобы тебе было мягко и уютно, даже если ты и упадешь, – сперва тетя Маргарет, потом я. Кил и даже Катя. Мне же в жизни никто не помогал, и падать мне приходится очень больно. Тебе не приходит в голову, что мне тоже иногда хочется уюта, тепла, покоя? Да что я спрашиваю, ты об этом, конечно, никогда и не задумывался. Мужчине все позволено, что бы он ни сделал, никто и глазом не моргнет, а на женщину сразу же навешивают разные ярлыки! Да! Да, я его хотела, черт бы тебя побрал! Страстно хотела заниматься с ним любовью! – Дэвид стоял, молча уставившись на нее словно на сумасшедшую, и она приглушенно рассмеялась, хотя слезы буквально душили ее. – Дай мне денег расплатиться за такси, – сказала она, – и можешь жить дальше в своем уютном мирке, и пусть заботы и нужды других не волнуют тебя.

Поспешность, с которой он вытащил из кармана деньги, несколько покоробила Жюстину.

– Где вы остановились?

– В Мачико, в «Дом-Педро».

Ей хотелось поскорее уйти отсюда, остаться одной. Слезы застилали ей глаза, когда она вышла на площадь.

В такси у нее было время обдумать все подробности этого ужасного вечера. Но по мере того, как она прокручивала в голове недавние события, ее настроение менялось. Жалость к себе вновь уступила место гневу. Почему она должна оправдываться? Откуда взялось чувство вины? Ей не в чем винить себя. И как только Дэвид, который всегда был ей братом, мог быть таким? А Кил? За кого он ее принимает? Она вспомнила, как он с ней говорил, и разозлилась еще больше. Она могла бы дать ему резкий отпор, но не сделала этого, к сожалению. Да как он смел вести себя с ней так, будто она была ничтожеством, пустым местом! Оба они просто использовали ее. Кил – в качестве гида по этой дурацкой Мадейре и для удовлетворения своих сексуальных аппетитов, Дэвид – по-детски желая свести счеты с Килом и Катей. Черт побери, она не станет послушной игрушкой в их руках. Кил вел себя с ней как с продажной девкой. Что он себе позволяет? Неужели он думает, что она спустит ему эти оскорбления?

Когда они подъехали к отелю, Жюстина сунула опешившему таксисту все деньги, которые дал ей Дэвид, выбралась из машины и ворвалась в холл. Подлетев к стойке, она потребовала ключ от своего номера таким тоном, что у администратора сразу отшибло охоту пускаться с ней в светские разговоры. Затем она подошла к лифту и саданула по кнопке вызова.

Всю дорогу в лифте она кипела от мости. Подойдя к номеру Кила, она с такой силой распахнула дверь, что та с грохотом стукнулась о стену. Стоящий у окна Кил резко обернулся на ее столь бурное вторжение.

– Убирайся вон! – прорычал он.

– Ну уж нет! – Воинственно вздернув подбородок, она вошла в комнату и захлопнула за собой дверь. – Ты меня как-то обвинил в том, что я постоянно нуждаюсь в подтверждении чьей-нибудь любви, что для меня важно ее все время доказывать. Так вот, ты заблуждаешься. Все, что мне нужно, это честность! Неужели я требую слишком многого? Если тебе нужна была женщина на одну ночь, что ж, отлично, так бы и сказал. К чему же было все это притворство?

– Только к тому, что женщины только этого и ждут. Ведь это входит в их правила игры, не так ли?

– Я играю в другие игры! – отрезала Жюстина. – Я не ждала от тебя уверений в любви и вечной преданности, я еще пока в своем уме. Как ты совершенно правильно заметил, мы не настолько знакомы. Но ты мне нравился. Кил, ты казался мне честным, порядочным человеком. Ты действительно мне нравился! Я никак не думала, что ты способен глумиться над моими чувствами, способен относиться ко мне как к шлюхе. Это просто подло с твоей стороны. Даже если ты действительно ко мне относишься именно так, не очень достойно говорить мне об этом в лицо. Ты опошлил наши отношения – и я тебе этого не прощу, – но этим ты унизил себя, а не меня. У Дэвида были свои мелкие причины использовать меня, у тебя нашлись свои. Но я единственная из вас, кто вышел с честью из всего этого, – произнесла Жюстина с достоинством. Вглядываясь в его лицо и пытаясь найти в нем хоть проблеск понимания, она горько добавила: – Стройная фигура, красивая внешность – это прекрасно, но это не главное в жизни. Если мысли и чувства им не соответствуют, то это все только оболочка, Кил, и тогда человек становится просто уродом. Какой же я была дурой, что не поняла этого сразу!

Больше Жюстине нечего было сказать, и она вышла. У себя в номере она постояла некоторое время в темноте, стараясь собраться с мыслями. Внезапно она вздрогнула от неожиданности – в комнате Кила что-то упало с таким ужасающим грохотом, что его, казалось, услышали все обитатели отеля. Очнувшись таким образом от полузабытья, она, не раздеваясь, забралась в постель. Я права, мелькнула сонная мысль, мне нечего стыдиться. Слезы душили ее, и она, уткнувшись лицом в подушку, разрыдалась. Но сон вскоре одолел ее, и она заснула.

Наутро ее как бы в насмешку приветствовало яркое веселое солнце, но именно оно заставило ее воспользоваться солнечными очками, чтобы спрятать опухшие от слез глаза. Жюстина натянула легкие хлопчатобумажные брюки и майку и спустилась вниз.

Там ей вручили письмо – это была записка от Кила, в которой он извещал ее, что свободных мест на ближайший рейс нет. Это означало, что им придется провести здесь еще целый день. Жюстина смяла записку и бросила ее в первую попавшуюся урну. Затем она отправилась завтракать. За столиком она оказалась одна. Кил либо уже позавтракал, либо сидел, запершись, в своем номере. Так или иначе она была счастлива; что его нет. Ей больше никогда не хотелось его видеть.

Выходя из ресторана, она заметила, что к ней направляется отправляющий отелем. Она не хотела никого видеть, поэтому быстрыми шагами устремилась было к выходу, но все-таки сбавила темп под удивленными взглядами окружающих. Прогулка по городу и посещение местных магазинчиков не доставили ей никакого удовольствия, потому что все здесь напоминало ей о Киле. Она никак не могла прогнать мысли о нем. Она зашла в небольшую лавочку «Пещера Аладдина», бездумно повертела в руках какие-то безделушки, потом положила их на место, не заинтересовавшись ни одной. Да, дело тут было не только в Киле: она чувствовала какую-то ответственность за эти их чертежи. Как она ни напрягала память, никак не могла припомнить, чтобы Дэвид отдал их ей.

Жюстина апатично вышла из лавки и дошла до стоянки такси, все еще погруженная в свои невеселые мысли. Там ее радостно встретил тот же водитель, который ранее обслуживал их с Килом.

– Вот dia, senhoral.

С вымученной улыбкой она ответила:

– Вот dia. – Потом постояла в задумчивости, пытаясь ухватить какую-то мысль. – Пико-до-Ариейро? – сказала она неуверенно.

– Sim, – улыбнулся таксист.

Жюстина забралась на заднее сиденье. Всплывшее в памяти название наверняка означало какой-нибудь потухший вулкан. А если и нет, все равно это место находилось далеко от отеля, что вполне ее устраивало.

Едва она уселась, машина тронулась с места, да так резко, что Жюстину отбросило назад. Выругавшись сквозь зубы, она села ровно, уловив веселую искорку в глазах шофера в зеркальце заднего вида и поняв, что он просто пускает ей пыль в глаза. Вероятно, этот абориген считает, что у себя дома все англичане без исключения водят машину со скоростью улитки.

В подражание мотору своего автомобиля он без умолку болтал. Из его трескотни Жюстина не понимала ни слова, но это по крайней мере отвлекало ее от мыслей о Киле. По всей видимости, водителя совершенно не волновало ее молчание, ей же, однако, хотелось, чтобы он больше внимания уделял дороге. Тем более что остальные владельцы автомобилей были не лучше его знакомы с правилами езды. Машины шныряли там и тут, неожиданно выныривая прямо из-под носа. Когда они свернули с основной магистрали, она вознесла благодарственные молитвы Богу, но, как выяснилось, раньше времени далее их ждал крутой подъем в гору. Тут Жюстина положилась на волю Всевышнего и уставилась в окно на проносившийся мимо пейзаж, где деревья незаметно сменились невысокими кустами, потом и просто выжженной на солнце травой и пасущимися овцами.

– Sim, – кивнул он удовлетворенно. – Воггego. Дальше только горы. Он обернулся к ней, чтобы удостовериться, поняла ли она его правильно, и ухмыльнулся, увидев, что она в ужасе глядит перед собой. Ее сейчас уже не волновали встречные машины – их просто не было, – но теперь они с легкостью могли сверзиться в любую из окружающих лощин. – Borrego – это овцы по-вашему, так мне кажется. – На сей раз он, к счастью, общался с ней посредством зеркала заднего вида.

– Sim, – согласилась она, абсолютно в этом не уверенная.

– Они туда падают, туда, ниже. – Шофер рассмеялся собственной шутке.

Из всего этого она поняла, что эта местность самая пологая в округе, здесь могут пастись овцы, не срываясь с обрыва. Она кивнула. Мадейры она, конечно, не знала досконально, но ведь овцы не горные бараны и не могли забрести высоко в горы. Эта мысль внушила ей надежду. Тут ей внезапно представилась страшная картина, как эти бедные овечки, царапая когтями (нет, все-таки, наверное, копытцами) склоны гор, срываются вниз. Наконец они остановились.

Жюстина выбралась наружу, разминая затекшие мышцы и содрогаясь на ветру. Придерживая разлетающиеся волосы, она прошла чуть дальше по почти невидимой тропинке, покрытой густым слоем пыли. Вокруг не было ничего, кроме нескольких искривленных деревьев. И вообще местность вокруг напоминала скорее лунный пейзаж, тем более поразительный, если вспомнить о буйстве красок, царящих внизу. Как здесь холодно и пусто, подумала Жюстина. Словно прочитав ее мысли, оказавшийся радом водитель взял ее за руку и повел по дорожке. Тут вдруг перед ней открылась потрясающая панорама. Горы громоздились одна на другую, их пики заслоняли небо, а венчали их шапки величественных облаков. – Красиво? – радостно спросил шофер. – В его голосе сквозила гордость.

– Sim, – согласилась Жюстина. – Великолепный вид.

– Вы смотрите, я жду. – Он ткнул пальцем назад, где стояла машина.

Жюстина кивнула и еще раз огляделась кругом. Облака, рассевшиеся на верхушках гор, чуть-чуть передвигались, и от этого у нее немного закружилась голова. Жюстина подошла к краю дорожки и глянула вниз, туда, где, по всей вероятности, находился кратер вулкана, погасшего многие тысячи лет назад. Она мысленно представила себе огненную раскаленную лаву и то, как гора мощно выплевывает ее из своих недр. Страха Жюстина совсем не испытывала.

Поразмышляв некоторое время, стоя над жерлом вулкана, она перевела свой взор на облака. Какая же огромная первобытная силища вытолкнула из толщи земли эту громаду скал, камня, цепляющуюся за небо! В раздумье она пошла обратно, глядя себе под ноги, чтобы снова не возникло головокружения. Она шла так довольно долго, пока впереди не показалась их машина. Внезапно она застыла на месте – у автомобиля стоял Кил и спокойно болтал о чем-то с водителем. Она хотела с гордым видом пройти мимо, но из этого ничего не вышло – слишком узок был проход между машиной и пропастью, обрывающейся вниз.

В глазах Кила промелькнула злоба, но ее это нисколько не взволновало.

Она молча уселась в такси. Кил тут же занял место рядом с шофером. Внешне он казался совершенно спокойным.

– Ну и какого же дьявола тебя сюда занесло? – с насмешкой поинтересовался он, сдвинув на кончик носа солнечные очки. – В Мачико вернемся вместе?

– Если ты направляешься туда, будь добр, воспользуйся иным транспортом, хотя бы тем, на чем добрался сюда, – холодно промолвила Жюстина. -В моей машине тебе места нет!

– Ладно, будет тебе, – бесстрастно сказал Кил. Гладя прямо ей в глаза, он захлопнул дверцу.

Водитель, понимающе улыбнувшись им обоим, включил зажигание, и машина тронулась. Все протесты Жюстины, все подготовленные по адресу Кила бранные слова остались при ней. Ладно, подумала она, уж за это ты мне ответишь!

Едва такси притормозило у отеля, Жюстина выскочила и, не оглядываясь, пошла прочь. Если таксиста и шокировало ее поведение, ей это совершенно безразлично. Хотя он ведь не виноват, что Кил оказался таким подонком!