В половине пятого вечера, двадцать восьмого октября, детектив Шербурн наносит мне визит. Когда открываю дверь, он сует в руки коробку с пирогом. Заметив тревогу на моем лице, детектив поспешно добавляет:

— Ничего не случилось. Просто был неподалеку, вот и решил заехать и посмотреть, как у вас дела.

— Все нормально.

— Там шоколадный пирог, — указывает он на коробку. — Мой любимый. Зашел в кондитерскую за печеньем и увидел этот пирог. Он меня как будто звал.

— Спасибо. Никогда не откажусь от шоколада.

Слова звучат нелепо и бессмысленно. Все кажется нелепым. Даже самые обычные вещи утратили смысл. Прошло три месяца и шесть дней. Три месяца и шесть дней, как об Эмме ни слуху ни духу.

— Я только что сварила кофе. Вам со сливками?

— Да.

— Садитесь.

Он, в темном костюме, при ярком галстуке, с идеальной прической, кажется неуместным в моей квартире. От полицейского исходит аура уверенности.

— Славное обиталище. — Шербурн опускается на краешек дивана, упираясь локтями в колени.

— Раньше здесь было чище. До того как…

Приношу кофе и сажусь напротив, в маленькое кожаное кресло, что так любила Эмма. Она сворачивалась в клубочек с одеялом на коленях и смотрела мультики, попивая горячий шоколад. На левом подлокотнике виднеется разрез, который маленькая разбойница проделала при помощи ножниц несколько месяцев назад. Попросилась в кино и получила отказ, а когда я спустя несколько минут вернулась из кухни, увидела дыру с торчащей из нее набивкой. На мой вопрошающий взгляд ураган в платьице принялся все отрицать, даже несмотря то что ножницы лежали на столике. А я сделала вид, будто поверила ей.

— Хотел сказать вам, что сожалею, — произносит Шербурн, уставившись в кружку. — Мы, наверное, где-то ошиблись, но не могу понять где.

— Вы сделали все, что могли.

Полицейский откидывается на спинку и пристально смотрит на меня.

— Не знаю, как и сказать это, Эбби…

— Просто скажите.

— Прошло три месяца. Следует приготовиться к худшему и подумать о том, что она, возможно, никогда не вернется. Очень неприятно об этом говорить, но когда проходит столько времени…

Детектив нервно прихлебывает кофе, и я задумываюсь о его собственных детях, которые сейчас сидят дома и занимаются тем, чем им и положено, — смотрят мультики, делают уроки, таскают конфеты из шкафа.

— Знаю, она не погибла, но как же мы ее найдем, если власти не видят смысла продолжать поиски?

— Имелось в виду другое. Просто будьте готовы к худшему.

Подаюсь вперед.

— А если бы пропал кто-то из ваших детей, вы смогли бы приготовиться к худшему?

Гость закладывает ногу за ногу и смотрит в сторону.

— Смогли бы?

— Не хочу с вами спорить.

— Это не спор. Вы должны знать: можете говорить что угодно, но это не заставит меня прекратить поиски.

Шербурн встает.

— Понимаю вас. Честное слово.

Интересно, сколько раз он это проделывал? Сколько раз приходил к кому-то домой и советовал оставить надежду? Куда направляется теперь? Мысленно представляю себе, как полицейский заходит в следующий дом и произносит торжественную речь перед семьей еще одной жертвы.

Провожаю его до двери.

— Пожалуйста, не считайте меня неблагодарной. Вы творили чудеса, детектив, но сдаваться нельзя. Нельзя, и точка.

Сыщик засовывает руки в карманы и смотрит в пол.

— Я говорил с Джейком. Знаю, что вы глаз не смыкаете. Судя по всему, и не едите. Но жизнь продолжается, Эбби. Так уж заведено. Рано или поздно этот бешеный темп окажется вам не под силу. Однажды придется вернуться к обычному распорядку вещей. И если не сможете этого сделать, то пропадете.

Он похлопывает меня по плечу и закрывает дверь. На лестнице слышатся его шаги. Думаю о том, что он не прав. Невзирая на весь свой опыт, Шербурн ошибается. Жизнь не может продолжаться как прежде. Все остановилось, и возобновить движение невозможно.