Несмотря на настрой, должным образом подготовиться мне не удалось. Хотя, вообще-то, закулисная жизнь не была мне в новинку – бывший муж когда-то поигрывал в группе. Жаль только, что самостоятельности у него не хватало и он сдался после первых же неудач. Разумеется, виновата в этом была я, что не могу вдохновить, поддержать, и вообще я не настоящая женщина. С тех пор ненавижу это словосочетание «настоящая женщина», а отсутствие женственности для меня тем более – достоинство, а не недостаток. Единственное исключение, пожалуй, Джейн. Вот у кого отличное сочетание внешней женственности и совершенно не женского, лишенного истеричной экзальтированности, ума. Иногда я ловлю себя на том, что мне хотелось бы на нее походить. А вот иметь такой жизненный настрой не хотелось бы совсем. Однако, одернула я себя, хватит заниматься самокопанием. Несмотря на то, что пресловутую рок-н-ролльную юность уже не вернуть, встречи с Дэниелом давали мне что-то, от чего я чувствовала себя моложе, словно проживая заново те бесплодные годы, которые я провела в рок-клубах, пытаясь найти себя в музыке, общении с людьми и прочим подобным. И, хотя после замужества у меня успело выработаться стойкое отвращение к подобным местам, теперь я с нетерпением ждала встречи с друзьями. Интересно, Джейн будет там? Я сама не могла поверить себе, но я всерьез задумалась над классическим женским «что надеть». Мне не хотелось снова выступать в роли несправедливо обиженной, которую выручают друзья, а потому срочно нужно было что-то клубное. Порывшись в своем барахле, я с трудом отыскала чудом уцелевшее платье в шотландку, украшенное цепями. Это чуть ли не единственное, оставшееся у меня со времен клубов и замужества – мысли о прошлом так давили на меня, что я решила избавиться ото всей одежды, что могла напоминать мне о муже и о его друзьях. Но панковское платье очень мне нравилось и вот, как ни забавно, пригодилось. Надев платье и первый попавшийся берет, я отправилась в клуб. На этот раз меня пропустили без лишних вопросов. К моему разочарованию Джейн там не было. Зато был Дэниел с группой. Почему-то бросилось в глаза, что он был одет так же как при всех моих встречах с ним. Ребята сидели за столиком, разговаривали о чем-то, шутили и смеялись. При виде меня Дэниел почти подскочил и подошел ко мне:

– Джинджер, ты? Привет! Ты прямо богиня, – Он поцеловал мою руку. Галантен и неестественен как всегда. Но сейчас это было почти приятно.

– Не богиня, а муза, – поправила я.

– Друзья, – обратился Дэниел к группе, – мы присутствуем при рождении новой музы. Музы рока. Парни посмотрели в мою сторону, а меня бросило в краску. Но я постаралась этого не показывать и прошептала:

– Ничего нового. Обычная Эвтерпа.

– Да, но мне всегда казалось несправедливым, что до сих пор никто не придумал имени для музы рока, ее не существует. Точнее, не существовало до тебя.

Я не нашлась что ответить на это, но по сути Дэниел был прав. В современной классификации музыкальных жанров это было бы забавно. И одновременно этот диалог ответил на мой невысказанный вопрос: кто я для него? Только теперь я осознала, что меня больше не мучает само присутствие в клубе. Ведь я словно возвышаюсь над типичными любителями ночных развлечений. Я пришла не напиться, сплясать и завалиться под стол, я пришла как муза Дэниела, о чем он уже неоднократно мне намекал. Приятно почувствовать себя кем-то, даже так. Лишь бы забыть об этом университете хоть ненадолго.

– Мы выступаем еще не сейчас, – обратился ко мне Дэниел, – ты можешь отдохнуть в гримерке, привести себя в порядок если нужно.

– Я же не певица.

– Зато ты со мной.

Дэниел, снова безуспешно попытавшись обнять меня за спину, проводил меня в комнату, где лежали инструменты всех выступавших и стояло несколько стульев. Он постелил на стул свою вечную куртку и предложил мне сесть. Я не отказалась, потому что немного устала пока добиралась. Снова сев передо мной на корточки, Дэниел принялся гладить меня по руке.

– Люди в зале об этом еще не знают, но мы сегодня сыграем нашу новую песню, которую я дописал только благодаря встрече с тобой.

– Не понимаю о чем ты, – я отдернула руку.

– Мне очень понравилась твоя идея альтернативного прочтения истории о Морриган и Кухулине. Незаконченный текст я дописал буквально за вечер и песня уже готова. Я посвящаю ее тебе.

Глаза Дэниела сверкнули каким-то недобрым огоньком. Мне опять стало не по себе.

– Спасибо, я лучше пойду в зал. Так захотелось потанцевать.

– Тебе в таком наряде можно и послэмиться, – хохотнул Дэниел, – жаль, я с такими песнями завязал.

Не слушая что он скажет дальше, я поднялась со стула и пошла в зал. Точнее попыталась, потому что в дверях столкнулась с Грегом – бас-гитаристом – который, кажется, спешил:

– Дэн, заканчивай. Скоро выходим.

– Не торопись, – последовал ответ, – эти клоуны близко еще не закончили.

– Мы уже должны начинать, просто тебе повезло, что они долго… – Окончание фразы Грега поглотил шум зала.

– Что? – переспросила я.

Грег усмехнулся и удивился одновременно:

– Ты сказала свое первое слово?

– В каком смысле? – обиделась я.

– Ты все время молчишь даже когда Дэн рядом. Да ладно, я пошутил. Ну ты скоро там? – снова обратился он к Дэниелу, – одна песня осталась.

– Я иду, – спокойно ответил Дэниел.

Мы втроем прошли в зал. Мужчины пропустили меня вперед к столику, а сами пошли к сцене. Было неуютно сидеть за столиком одной, особенно после того как все сидевшие за ним ушли. Смотреть на то, как группа настраивается, мне не хотелось и я села за барную стойку.

«Докатилась, снова пью», – отозвалось в моем мозгу. И от этой мысли в памяти снова всплыла эта эстетизация дорогого алкоголя, густой и тяжелой музыки, от которой хотелось предаться всему самому аморальному, что есть в мыслях. Хоть и недолго, но тогда я была счастлива. А сейчас? Впервые за несколько лет мои мысли пошли в диаметрально противоположном направлении: а что если не околосценическая, а студенческая жизнь – бесполезная трата времени? И испугалась этих мыслей. И в то же время я успела так разочароваться в известной мне научной жизни, что мне почти всерьез захотелось пойти сейчас к мисс Лейн и высказать ей в лицо все, что я давно хотела. Да и вообще всем, кто учил меня не столько науке, сколько жизни. А Дэниел… ох уж этот мне Дэниел!..

Мои мысли прервала музыка «Древа». Я с удивлением поняла, что мне хочется слушать ее и слушать. Словно я нахожусь в древнем храме около леса, слышен шум дождя и сквозь тучи пробиваются лучи солнца. Это «солнце» создавали клавиши, звучавшие в нужное время, а «тучи» – грозовые перекаты гитар и ударных. Музыка словно гипнотизировала, снимая физический и душевный дискомфорт, а голос Дэниела казался черным бархатом, касающимся ушей. Неожиданно для себя я оставила пустой бокал и подошла прямо к сцене, чтобы лучше слышать музыку и не отвлекаться на визги фанатов. Вибрация от музыки буквально проходила через мое тело и я потеряла последнюю связь с реальностью, ощущая себя частью музыки, частью шоу, происходящего на сцене. Мне не хотелось думать ни о чем, хотелось только танцевать. После очередной песни бешеный темп неожиданно сменился на лиричную балладу.

– Bí mo bandia! – вдруг сказал Дэниел пока шло вступление, смотря прямо на меня.

Мне захотелось поежиться и отойти куда-нибудь подальше в зал, но было уже поздно: песня началась и Дэниел, спустившись с невысокой сцены, подходил все ближе ко мне. Отступать стало некуда, когда он взял меня за руку и, не переставая петь, повел на сцену.

Песня действительно воплотила мой высказанный бред в парке: она была о герое, считавшим своей покровительницей богиню войны и смерти. Понимая что влюблен, герой пытается это отрицать и клянет богиню за то, что она испортила ему спокойную жизнь, в которой не было место сантиментам, одновременно продолжая любить ее и обещая, что предстоящий бой не выиграть даже самой богине войны, потому что любовь победит даже смерть. Как-то не так я представляла себе «альтернативное прочтение легенды». По сути я вообще его никак себе не представляла, мне лишь хотелось подколоть Дэниела, а в результате я снова подколола сама себя, да еще и ославила.

Пытка, продолжавшаяся на сцене около пяти минут, показалась мне вечностью. Не найдя глазами места, куда можно было бы безопасно уставиться, я посмотрела Дэниелу в глаза и прочитала в них совершенно четкое намерение, но не успела отреагировать. Он вплотную подошел ко мне и после завершающих аккордов, грубо поцеловал, сжимая меня в объятиях. Прямо в губы. Зал взорвался аплодисментами. Очевидно публика решила, что это часть шоу. В любое другое время я дала бы ему пощечину за такой поступок, как и любому другому мужчине. Но портить эффектную сцену и ставить группу в неловкое положение я не посмела. Не желая больше ни секунды находиться у всех на виду, я сбежала со сцены. Шок все не проходил: я ощущала какую-то пустоту внутри и одновременно мне казалось, что произошло что-то важное для нас обоих. Обретя дар речи, я отправилась в гримерку. Мне было уже все равно, что Дэниел там не один. Были все кроме Грега, который еще возился с инструментом на сцене.

– Ты позер и женоненавистник! – вырвалось у меня с порога. Ребята все как один повернулись к нам. Мне стало неловко, но сдерживаться я не могла.

– Давай не здесь, – мягко возразил Дэниел и, взяв меня за руку, вышел со мной на улицу.

– Хорошо, давай здесь! – почти кричала я на него, когда мы отошли от клуба, – ты гадкий любитель эффектных трюков, чертов эгоист!

– Тебе понравилось, – спокойно отметил Дэниел, скрестив руки на груди.

– Не твое дело! – уже по-настоящему злясь ответила я. Затем, выпустив пар, продолжила спокойнее, – да, понравилось. Но ты подумал, что использовал меня? Было эффектно и красиво, лишь об одном ты не подумал. Обо мне. Мы чужие люди и за такое от меня обычно получают по морде. А ты, похоже, нарочно поставил меня в дурацкое положение, зная, что я постесняюсь хоть как-то отреагировать. Ты словно изнасиловал меня у всех на глазах!

– Джинджер, – вдруг сбивчиво начал оправдываться Дэниел, – я клянусь, что не хотел ни оскорбить тебя, ни тем более насиловать. Ни морально, ни физически. Я лишь поддался импульсу, потому что ты нравишься мне уже давно.

– Слушай, – незаметно для себя как-то подобрела я, – хочешь заслужить мое прощение, подвези меня до дома. Потому что, честно говоря, я в шоке и зла на твой безобразный поступок.

– Буду рад, – прозвучал тихий бархатный голос, – садись.

Уже ставшим привычным движением я пристегнула ремень.

– Я не стану разговаривать с тобой, мне нужно разобраться в себе и в том, что произошло сегодня. И особенно – как быть с нашей дружбой и сотрудничеством, – сообщила я насколько это было возможно ледяным тоном. Вместо ответа Дэниел снова поцеловал меня и спросил:

– А это не даст подсказку?

Я не успела ничего ответить и даже опомниться, как машина резко тронулась с места.