Мы ехали в машине Дэниела в полном молчании. Произошедшее угнетало меня, а стыд жег изнутри. Подумать только – я изводила любимого из-за одних только подозрений, не пытаясь даже понять его. Какое я имею право говорить, что нуждаюсь в понимании и все люди – поверхностные овощи, когда и сама ничем не лучше!

– Все в порядке, Джинджер? – спросил Дэниел, вполглаза глядя на меня.

У меня не было сил отвечать. Взволнованный, он остановил машину.

– Что случилось, Джинджер? Ты хорошо себя чувствуешь?

– Не волнуйся, Дэниел. Все неплохо, но знаешь, мне так грустно.

– Почему, Джинджер? – искренне удивился Дэниел.

– Ты так много сделал для меня, а я все это время подозревала, что ты хочешь меня кинуть в постель, а потом бросить или еще хуже – подсидеть. Я издевалась над тобой из-за своей же обидчивости и паранойи. Мне так стыдно! Пойми, если бы ты был мне безразличен, я бы не устроила всего этого… – меня снова начали душить слезы.

– Никогда не поверю, что ты была такой страстной в те минуты, когда ненавидела меня. Хотя зная твою непредсказуемую натуру… и не стыдись, – Дэниел взял меня за подбородок и поцеловал в губы, – я виноват перед тобой не меньше. Я настоящий «Дуб» друидов: болезненно гордый, мнительный, иногда даже безжалостный. И что такой «Жасмин» как ты находит во мне?

– Пожалуйста не кокетничай, – отстранилась я от Дэниела, – мы оба знаем ответ.

– Знаем, – эхом отозвался Дэниел, затем, призадумавшись, добавил, – а все же мне понравилась бесстыдная, ненасытная Джинджер без сантиментов. Ты навсегда избавилась от нее?

– Не знаю, может быть со временем иногда буду приглашать ее в гости, а потом ты, она и я будем вместе заниматься сексом.

– Кажется, развратная Джинджер снова с нами, – оценил шутку Дэниел.

– Обними меня, – по-детски попросила я.

Он остановил машину на обочине и обнял меня. Так крепко, что у меня перехватило дыхание.

– Что будешь делать теперь, когда я самоустранился? – полушутя спросил Дэниел.

– Не знаю, – честно ответила я, – раньше я мечтала о карьере ученого, быть преподавателем. Спасибо, что сделал это для меня, но с тех пор, как ты показал мне жизнь Эвтерпы…

– Скорее Эрато, – улыбнулся Дэниел.

– С тех пор, как ты показал мне жизнь Эрато, мне трудно представить себя кем-то другим. Я уважаю мисс Лейн и дружу с мистером Хили, но… когда-то Джейн сказала, что университет мне жмет. И только теперь я поняла, что она имела в виду. И вижу, что она была права.

– Ты же понимаешь, дорогая, что еще не поздно заняться чем-то еще. Ты всегда, независимо от своего решения, будешь моей Эрато. Моей музой, ради которой я живу и творю. Даже если мы останемся вдвоем в целом мире, я буду творить только для тебя. Если хочешь, мы будем работать вместе. Твои знания, выходящие за рамки программы университета, мне очень пригодятся. А я буду твоим литературным рабом, буду выражать твои мысли в песнях. Стань моей музой!

– Разве об этом просят? Если ты все решил, я уже стала ей и у меня есть только один выход – вдохновлять тебя на творчество и дальше. Но пойми меня правильно. Для меня это очень серьезный шаг, когда речь идет о работе и о творческом самовыражении. И я соглашусь на него только если наши отношения действительно важны для тебя так же, как и для меня. И пожалуйста, как бы ты ни любил, не пытайся превратить меня в свое произведение искусства. Что скажешь?

Вместо ответа Дэниел принялся что-то долго искать в бардачке. Наконец он извлек оттуда какую-то блестящую черную коробочку. Мгновенная догадка пронзила меня.

– Открой, – спокойно попросил он.

Я послушалась. В коробочке было серебряное кольцо с символом четырехлистника и надписью «Grá Go Deo».

– Не слишком ли громкие слова? – сделала я последнюю попытку усомниться в искренности Дэниела.

– Ровно то, что я думаю и всегда хотел сказать тебе.

– Это ты мне так сделал предложение, надо полагать?

– А что, что-то не так?

– Ну… я представляла себе это событие немного более романтичным.

– Предлагаю немедленно романтизировать обстановку. Поедем ко мне и обсудим наше будущее.

– «Наше»? Разве я уже сказала тебе «да»? – поддразнила я.

– А разве я уже сделал тебе предложение? – парировал Дэниел.

– Я пошутила. Это замечательная идея. В последнее время столько всего произошло, что мне просто надо успокоиться, все обдумать и взвесить. Говорят, любовь лечит от всего. Это неправда. Любовь – тот же стресс, хотя и очень приятный. И нужно много душевных сил, чтобы в ответ дарить счастье, какое дарят тебе. Ведь если не отдавать любовь, ты станешь надменным божком, что упивается поклонением себе.

– Тебе действительно нужно хорошее лечение, Джинджер! – прохрипел Дэниел у самой моей шеи. Но, слегка подразнив, отодвинулся и завел машину, – я отвезу тебя к себе. Думаю, Джейн не будет в обиде, что я в очередной раз украл тебя у нее.

– Полагаю, не будет, – засмеялась я.

Остальную часть пути я сидела молча, переваривая все, что сказал мне Дэниел. Он хочет жениться на мне. Он. Хочет. Жениться. На мне. Я повторяла про себя эту фразу на разные лады, наслаждаясь ее звучанием. Он женится на мне, несмотря на мои проблемы. Он не будет попрекать меня отсутствием детей, не будет препятствовать моей карьере, наоборот – будет помогать. О чем еще можно мечтать?

Мы приехали в этот уже ставший таким родным дом, и он уже не казался мне гнездом гедонизма, а просто гнездом. Нашим уютным гнездом. В волшебной полутьме сумерек Дэниел, не включая в доме свет, вывел меня на середину комнаты и, держа за руки, торжественно произнес, глядя мне прямо в глаза (его глаза при таком освещении снова стали магнетически-голубыми):

– Я хочу быть с тобой всегда. Хочу, чтобы мы помогали и поддерживали друг друга. Хочу пройти с тобой этот путь. Я хочу сидеть с тобой зимними вечерами у окна, согревать тебя, смотреть в горящий камин… ты когда-нибудь целовалась под омелой на Рождество?

– Да, бывало.

– Теперь я стану твоей омелой. Подо мной ты сможешь делать что угодно, и целоваться тоже.

– Какой ты пошляк, – рассмеялась я от такого поворота фразы.

– Шутки в сторону. Может быть я и пошлый и не слишком романтичный, но любовь – это не сладенькие словечки, не постоянные объятия и не фальшивая нежность. Любовь – это стремление помочь выжить. Может я не слишком красиво ухаживаю и не говорю комплименты, но я люблю тебя и хочу, чтобы все у тебя было хорошо, – Дэниел встал передо мной на одно колено, затем спокойно и твердо произнес, – мисс Джинджер Руад, вы станете моей женой?

Мне стало не по себе.

– Дэниел, встань. Устроил акколаду.

– Не встану, – заупрямился он, – если понадобится, простою так всю ночь пока не услышу ответ. Да или нет? Ожидание мучительнее отказа.

– Тогда может сразу отказать тебе, чтобы ты не мучился?

– Джинджер!..

– Я пошутила. Сэр Дэниел Фордж, встаньте с колен. Я согласна.

Дэниел встал и обнял меня.

– Я так счастлив, Джинджер!

– Ты сам подумай, как я могла тебе всерьез отказать? Ты утешил меня, вернул мне веру в любовь.

– Ты для меня – все. Утешить тебя – значит утешить себя.

– Знаешь, у меня появилась идея.

– Какая?

– Боюсь, ты снова пошлешь меня куда подальше.

– Не бойся. Сейчас все по-другому.

– Мне хотелось бы снять тебя обнаженной.

– …

– Но прикрытой волосами.

– Как леди Годива?

– Да. Знаешь, по-моему, это был самый приятный протест за всю историю.

– Тебе ли не знать, что это легенда.

– Конечно, – Дэниел погладил меня по волосам, – но очень красивая легенда. Когда я бываю один, я представляю тебя без одежды, прикрытой только твоими длинными волосами. Теплый ветер ласкает твое тело, пытаясь лишить тебя даже этого ненадежного покрова.

– И против чего же ты собрался протестовать?

– Я намерен присоединиться к тебе в твоей борьбе против угнетенных женщин-ученых.

– Не смешно, Дэнни, – убрала я с плеча его руку, которую он уже вознамерился положить.

– Да, ты права, прости. Я немного увлекся. Но все же тебе очень пошел бы этот образ. Конечно я не настаиваю. Подумай. Впрочем… есть еще один образ, который так и просится на фотосессию. Эпона.

– Неужели? – недоверчиво переспросила я.

– Именно. Я понял, ты не Морриган. Не грозная и не мстительная. Ты Эпона – богиня изобилия и плодородия. Со спелыми и сочными плодами, – Дэниел недвусмысленно посмотрел на мою грудь, – я хотел сказать, на фотографиях тебе пойдут образы с фруктами и плодами.

Мы улыбнулись друг другу.

Вообще-то я уже успела основательно «подсесть» на работу музой и моделью. Но остатки моей скромности все же не позволяли мне так сразу согласиться на подобный, мягко говоря, смелый шаг. Я боялась не возможной реакции родных и друзей: с художественным вкусом Дэниела, лишенного всякой пошлости и вульгарности, нечего было опасаться, что он выставит меня в неприглядном свете. Мне просто все еще не хотелось выглядеть готовой на все по первому его требованию. Это единственное, что я не готова переломить в себе. И никогда не буду готова. Никаких «половинок» – мы самостоятельные личности, как бы ни были влюблены.

Несколько дней я сидела дома, скатившись до состояния «поела – поспала – помылась – почитала – поела – поспала…» и так далее, стараясь послать подальше весь окружающий мир, чтобы он не мешал мне восстанавливаться, пока не раздался звонок.

– Джинджер? – мне начало казаться, что я узнаю возлюбленного по звонку.

– Да, Дэниел!

– Что скажешь по поводу моего второго предложения?

– А какое было первое?

– То, на которое ты согласилась.

– Пока ничего не скажу.

– Ты отказываешься? – послышался грустный голос.

– Нет, но… я что-то неважно себя чувствую.

– Ты опять простудилась? – послышался с той стороны телефона встревоженный голос.

– Нет, просто какая-то слабость. Может грипп.

– Мне это не нравится, Джинджер. После всех твоих треволнений я обязан отвести тебя к врачу. Я не позволю чтобы ты переносила болезни на ногах.

– Опять ты меня выручаешь? – вздохнула я, – скоро начну чувствовать себя безрукой и безногой.

В трубке послышался смешок:

– Помнишь, что я говорил тебе о заботе мужчины?

– Иногда мне кажется, что это я тебе помогаю. А именно помогать мне.

– Я сейчас приеду, – проигнорировал Дэниел мой подкол.

Я вышла во двор, пытаясь продышаться. Но лучше не становилось: меня мутило как после отравления, но ничего не могло объяснить подобного состояния. «Собственный яд тебя отравляет, которым ты плевалась в Дэниела, мисс Лейн и всех, кто тебя окружает» – заедал меня внутренний голос.

– Да заткнись! – забыв об окружающем мире, крикнула я, обращаясь к нему.

– Хм… и тебе привет, Джинджер! – услышала я за спиной.

– Прости, Дэнни. Это я не тебе, это я сама с собой. Мне нужно съездить к своему врачу, раз уж ты вызвался.

Дэниел покачал головой, но ничего не ответил. Всю дорогу мы молчали: у меня не было сил и настроения разговаривать, а любимый, похоже, понимал это.

У врача я не была уже очень давно, а теперь мне предстояло пройти ряд весьма неприятных, но необходимых процедур и в этом, что уж говорить, не было ничего радостного. «Дэниелу наверняка хуже – он сидит в машине на улице и нервничает» – снова начала меня донимать моя совесть.

Желая отвлечься, я погрузилась в приятные воспоминания последнего времени. Концерты, съемки, нервная, но кончившаяся хорошо, защита диссертации. Хотела кому-то что-то доказать? Доказала. А что же дальше? Как мы будем жить в браке? По-видимому, теперь все будет по-новому. Совершенно по-новому. Новая любовь, новая работа, новая жизнь. И вот теперь я – Эпона. Как удачно именно это сравнение. Стоп. Эти мысли начинают пугать меня.

– Мисс Руад! Вы слышите?

– Да, – ответила я откуда-то из параллельного мира.

– Можете идти.

– Уже?

– Да, все в порядке.

Все еще пребывая в прострации, я вышла из кабинета на улицу. Дэниел стоял прямо у дверей клиники и нервничал, хоть и старался выглядеть спокойным.

– Что говорит врач? – сразу же спросил он. Лишив меня таким образом возможности плавно подготовить его к новостям.

Собравшись с духом, я начала разговор:

– Дэниел, мне надо тебе кое-что сказать!

 

Послесловие

Если вы дочитали до этой страницы, я вижу два варианта: либо вы с удовольствием (или с завидным терпением) дочитали книгу, либо из любопытства заглянули в конец. Для любителей спойлеров поясню: все кончилось хорошо, но концовка по идее должна интриговать, а вы – ждать второй части.

Будучи полноправным создателем своих героев, полагаю, что выражу общее мнение всех своих ребят: никто из них не любит слэш. Поверьте, им достаточно хорошо друг с другом, и нет никакой нужды в этом сомневаться. А потому, не будучи вправе посягать на чью-либо свободу слова, скажу: отсутствие фанфиков такого рода будет говорить об уважении ко мне и моим персонажам.