Мы едем, по крайней мере, полчаса, прежде чем я вижу огромный шатер, украшенный сотнями огней, которые сверкают как крошечные светлячки в вечернем небе. Кажется, мы находимся посреди поля. Бесчисленное множество автомобилей, припарковано с обеих сторон, и люди собираются в группы, взволнованные, в ожидании.

— Чего все ждут? — спрашиваю я и вытягиваю шею, чтобы лучше взглянуть на то, что происходит вокруг нас.

— Обычный контроль. — Джош паркуется на свободное место и указывает на полицейского, который стоит рядом с тем, что как я предполагаю, является входом. Я не понимаю, что он там делает, пока он не отходит в сторону. Вот тогда я вижу двух огромных мускулистых парней, смотрящих в каждую сумочку и прохлопывающих всех, прежде чем они получат браслет и будут допущены внутрь.

— Там не так много, чтобы что-то скрыть, — говорю я, присматриваясь к коротким юбкам и уютным майкам, которые мало что оставляют для воображения. Некоторые пропустили верхнюю часть в целом и пошли прямо в одном нижнем белье.

— Я никогда не видела так много женщин, собравшихся в одном месте, если только это не распродажи, — говорит Мэнди.

— Это «Mile High», — говорит Джош, как будто это все объясняет.

Мы выходим из машины, и Джош ведет нас вокруг палатки к закрытой зоне с двумя охранниками, блокирующими проход. Я подозреваю, что это отдельный вход для артистов. Выражения лиц парней настолько мрачны, что я не удивлюсь, если найду их готовыми сломать несколько костей, если мы подойдем слишком близко.

— Вы не можете пройти здесь, — говорит один из парней.

— Джош Бойд, — говорит Джош. — Дамы со мной.

— Конечно, мистер Бойд, — говорит другой и вручает нам три гостевых пропуска. Я смотрю на пропуск и, к моему удивлению, нахожу на нем свое имя.

Даже не моргнув, охранник открывает дверь. Я смотрю на Джоша, который пожимает плечами и впускает меня внутрь.

— Мы за кулисами, — шепчет Мэнди. — Я не могу в это поверить.

Я тоже.

И почему наши имена на пропусках?

— Мэнди, — шепчу я. — Откуда они узнали наши имена?

Она пожимает плечами.

— Вы выиграли билеты, не так ли?

— Да, но как вы, наверное, заметили, они все еще в моей сумочке. — Я указываю на Джоша. — Что ты ему сказала?

— Давай поговорим позже, хорошо? Наслаждайся.

— Хорошо. — Несмотря на мое отвращение к чему-либо чему-то, на что указывает «Mile High», я немного взволнована. С того места, где мы стоим, мы можем видеть всю сцену. Техники проносятся мимо нас, настраивая различное музыкальное оборудование, в то время как группа настраивается, совершенно не обращая внимания на суету вокруг них. Дальний конец площадки наводняется людьми и раздаются первые визги восторга.

— Саундчек почти закончился. Они на разогреве перед «Mile High», — говорит Мэнди, указывая на парней на сцене.

Несмотря на то, что это странно волнует, я чувствую себя самозванкой.

— Я не думаю, что мы должны быть здесь.

— Расслабься, — говорит Джош. — Мы — гости. Конечно, мы должны быть здесь. Хотите что-нибудь выпить? — Он указывает на стол с различными угощениями.

Я качаю головой в знак того, что мне ничего не нужно.

— Какие мы гости? Мы всего лишь выиграли билеты.

Джош берет две охлажденные банки содовой и вручает одну Мэнди.

— Я знаю кого-то, кто знает кого-то, — говорит он, по существу.

— Говорила же тебе. — Мэнди стреляет в меня предупреждающим взглядом. — И мы не собираемся быть неблагодарными ребятами, не так ли, Ава?

— Конечно, нет, — бормочу я.

Место постепенно заполняется людьми. Прожекторы начинают гаснуть, погружая всю территорию в тусклое зарево. Первые огни камер и смартфонов мигают вокруг нас.

— Идемте. Я думаю, они начинают, — говорит Джош.

Мы следуем за ним по лестнице на нижний уровень, где несколько охранников стоят на страже, все с одинаковым пугающим выражением лица. Мы занимаем свое место перед барьерами как раз вовремя, перед самым началом открытия шоу.

Толпа сходит с ума, когда зажигается свет. Все так ярко, что мне нужны солнцезащитные очки.

— Тейлор! Тейлор! Тейлор!

— Тейлор, я сделаю тебе минет.

— Возьми меня, Тейлор. Возьми меня.

— К. Тейлор! Я люблю тебя!

Я никогда в жизни не слышала столько воплей.

Я никогда не видела, чтобы так много камер мигало.

«Mile High» выходят на сцену, и толпа взрывается овациями. Даже Мэнди кричит мне в уши.

Черт. Жаль, что я не подумала взять с собой затычки для ушей, чтобы не оглохнуть.

Я смотрю на четырех парней в уютных синих джинсах и черных футболках. Их лица окрашены в белый цвет; черные следы их глаз; их черты скрыты за красивыми карнавальными масками, которые создают драматический контраст с имитацией огня, горящего в огромных корзинах, расставленных по сцене. Я должна признать, что они похожи на живую картину, которая, я уверена, является образом, к которому они стремились.

Гитарист наигрывает на гитаре мелодию, в которой я признаю медленную, современную рок-версию «Волшебной флейты» Моцарта, в то время как вокалист стоит на месте, голова опущена над микрофоном, его темные волосы покачиваются в имитируемом ветерке.

Он горячий.

Мэнди права.

Он действительно горячий. Даже несмотря на то, что движущиеся тени, отбрасываемые огнем, затрудняют восприятие, я могу судить по его мускулистому телу.

С маской он похож на фантазию.

Неудивительно, что женщины по всему миру сходят с ума от него.

Они, наверное, думают, что он оправдает их фантазии даже без маски.

— Интересно, что бы случилось, если бы он снял маску и грим, — говорю я, забавляясь, не в состоянии сдержать фырканье. — Он, вероятно, какой-то старый чувак с хорошим телом и ничто другое не для него.

Парень проходит мимо, раздает напитки VIP-гостям, или нам.

— Он не такой старый, — кричит Джош и передает мне банку пепси.

— Откуда ты знаешь?

— Я просто знаю.

— Они всегда играют какую-то часть «Волшебной флейты» в начале каждого концерта, — кричит Мэнди. — Это их гимн или что-то типа того.

Я не хочу указывать на то, что настоящий автор Моцарт, потому что, хотя я и не поклонник классической музыки, гитарист действительно ее качает.

Несколько мгновений спустя, музыка исчезает на заднем плане, вокалист смотрит вверх, и снова раздаются крики.

— Это К. Тейлор, — кричит Мэнди. Видимо, сегодня она взяла на себя роль рассказчика.

— Благодарю. Я поняла эту часть, — говорю я и иду, открывая свою банку и делая большой глоток.

Мои нервы так измотаны от всех криков и воплей, что я едва слышу Мэнди. Я смотрю вокруг нас. Почти все носят фанатские товары. Есть бесчисленное множество баннеров с такими вещами, как «Тейлор № 1 для девушки» или «эта девушка имеет Тейлорскую лихорадку».

Некоторые сообщения довольно грубые и графические. По-видимому, многие люди хотят ребенка от К. Тейлора. Или позаботиться о своих сексуальных потребностях.

Мое внимание возвращается на сцену, когда вокалист смотрит из-за микрофона.

По моему позвоночнику пробегает дрожь.

Он чертовски сексуален.

Но я никогда не пойду за парнем в маске. Это просто одна из тех жутких вещей, которые вы обычно видите в экранизации романа Стивена Кинга.

— Эй, ребята, — говорит вокалист в микрофон, его голос глубокий и сексуальный. — Спасибо, что пришли сегодня. Это много значит для нас. Вы, наверное, задавались вопросом, почему мы играем в таком маленьком месте. Монтана — это место, где все началось. Это место, которое всегда будет в наших сердцах. Это место новых начинаний, поэтому я посвящаю нашу новую песню, «За этой оболочкой», очень особенной леди. Детка, поднимайся наверх.

Боже.

Мое тело замерзает, и не из-за его слов.

Я знаю этот голос.

Я слышала, как он шепчет это мне на ухо. Я чувствовала это по всей своей коже.

Но этого не может быть.

Взгляд певца проносится по переднему ряду и останавливается на нас.

— Ты. — Он указывает длинным указательным пальцем, маня меня. — Поднимайся наверх.

Я так шокирована, что проливаю свой напиток, даже не чувствуя этого.

Я смотрю на него безмолвно, чувствуя, как кровь стекает из моего тела, каждую каплю, и все же мое сердце продолжает гонку, чтобы достичь того, что я предполагаю, станет новой записью в Книге рекордов Гиннеса. Я никогда не чувствовала себя такой слабой в своей жизни, такой застывшей и сюрреалистичной, как будто я во сне.

Черт возьми!

Он смотрит на меня.

Он разговаривает со мной.

— Ава, — шипит Мэнди.

— Что? — Я обращаюсь к ней, смущенная.

— Я думаю, он имеет в виду тебя. — Даже Мэнди звучит потрясенной. Я заметила, что она ужасно бледная.

— Она не может поверить в свою удачу, — говорит гитарист, в ответ ему из зала доносится смех.

— Давайте, народ, — говорит вокалист. — Давайте поможем этой городской девушке развеселиться, прежде чем она решит бежать и пропустит эту потрясающую новую песню.

Городская девушка.

О. Мой. Бог.

Его зовут К. Тейлор.

К. не может быть Келланом, правда?

Пришло время посетить моего психотерапевта и попросить о проверке психического здоровья, потому что нет никакого способа… ни в коем случае… это Келлан там.

Я имею в виду, я жаловалась на эту группу. Не только Мэнди, но и ему.

Должно быть, я все неправильно поняла.

Вероятно, это маска оказывает на меня такое влияние. Какой-то странный фантазийный фетиш, от которого не застрахована ни одна женщина — даже я.

Люди смотрят на меня… их глаза — бесчисленные кинжалы, которые пронзают мою спину.

— Ава ты идешь наверх, — говорит Джош, ухмыляясь, и толкает меня вперед к одному из парней из безопасности, который берет меня за руку. Он крепко сжимает мою руку чуть выше локтя и у меня нет выбора, кроме как подняться по лестнице.

Толпа кричит, смешиваясь с несколькими голосами здесь и там.

— Тейлор! Тейлор!

Хотя я их почти не замечаю. Все, что я слышу стук пульса в ушах. Я так уверена, что умру, потому что ни одно сердце не может так быстро биться и не взрываться от одних усилий.

Рука вокалиста обхватывает меня, его пальцы как крылья бабочки ласкают мою кожу. Я смотрю вниз, а затем вверх в его глаза. Внезапно свет падает на нас, освещая его лицо, его прекрасные зеленые глаза.

И в этот момент, я знаю.

Это он.

Боже правый.

Те же зеленые глаза.

Та же дьявольская ухмылка.

Те же широкие плечи, за которые я хваталась, пока он вбивался в меня, унося меня в рай удовольствия.

Такие же узкие бедра, жесткие мышцы и аппетитные губы.

— Святое дерьмо, — шепчу я.

Мой рот сухой, мое сердцебиение странно укорено.

Я не знаю, что с этим делать, и все же я знаю.

Это Келлан.

К. Тейлор-Келлан Бойд — парень, с которым я получала оргазмы.

Парень, которому я говорила, что ненавижу «Mile High».

Маска делает невозможным его узнать, и все же я знаю.

Мои ноги угрожают подогнуться подо мной.

— Привет, Городская Девочка. — Он улыбается мне. И затем он поворачивается к толпе, держа меня за руку, и я понимаю, что он собирается сделать. Но уже слишком поздно бежать. Я никогда в жизни не чувствовала себя такой незащищенной. Все, кажется, внимательно следят за мной, и на моей рубашке пятно.

Прожекторы над нами включаются и выключаются, а фон позади нас меняется, показывая огни города.

Гитарист начинает взрывной мотив.

Я смотрю в глаза Келлану, когда он поднимает микрофон к своим великолепным губам и начинает петь, голос красивый, грубый и сексуальный, каждый стих, посылающий дрожь по моему позвоночнику, когда я просто стою там, загипнотизированная — восхищенная словами и его красивым голосом.

Ты причина, по которой я остаюсь

Ты причина, по которой я жду

Ты меня освободила из этого кокона

В твоей улыбке я пришел

Ты становишься тайной

Для меня

Ты крутишь и разрываешь эту жизнь на части

Эти стены, которые были там с самого начала

Ты бросаешь свет в ночь

Разбей его, это бездыханное сердце.

Под звездную ночь, я не хотел падать

Время проходит, и теперь ты ушла

Ты становишься загадкой

Для меня

Этот твой человек падает.

Этот твой человек поднимается

За этой оболочкой только ты

Жизнь смотрит вверх, но я иду вниз

В паутине любви, в ловушках жизни

В один прекрасный день меня поймают, нет никаких сомнений

Но если я упаду, я хочу упасть

С тобой.

Я задерживаю дыхание, когда Келлан отпускает мою руку и идет вокруг меня, пока не останавливается за моей спиной, его губы и микрофон так близко, что мою кожу начинает покалывать.

Я тону в океане твоего тела

Я потерялся в биении твоего сердца

Я падаю, когда ты смеешься

И все же, ты уходишь от меня

Ты уходишь от меня

Под звездную ночь

Ты уходишь от меня

Проходят дни

Скоро недели превратятся в годы

Я всегда буду помнить тебя с тихими слезами

С молитвой на устах, что я увижу тебя снова

Поцелуй губы, держи крепче

Потому что ты единственная, кого я хочу знать

Ты единственная, от кого я не хочу уходить.

Перкуссия занимает центральное место, и мелодия меняется. Мое сердце хлопает в груди. Внезапная смена ритма более жестока, и это меня сбивает с толку.

Тыыыыы сказала …

Ты мне не интересен.

Не сейчас. Не всегда

Но я знаю, что ты лжешь

Лжец замечает лжеца….

За этой оболочкой ты освободила меня

Тыыыыы сказала…

Ты мне не интересен.

Не сейчас. Не когда-либо.

Но я знаю, что ты лжешь

Лжец замечает лжеца….

За этой оболочкой ты освободила меня

Тыыыыы сказала…

Ты мне не интересен.

Не сейчас. Не когда-либо.

Но я знаю, что ты лжешь

Лжец замечает лжеца….

За этой оболочкой ты освободила меня

Тыыыыы сказала…

Ты мне не интересен.

Не сейчас. Не когда-либо.

Но я знаю, что ты лжешь

Лжец замечает лжеца….

За этой оболочкой ты освободила меня.

Когда Келлан продолжает петь последнюю строчку, толпа взрывается. Я не знаю, когда песня была выпущена, но он, должно быть, пел ее раньше, потому что люди знают текст, они знакомы с ритмом. Он перестает петь, но гитарист продолжает играть.

Толпа начинает скандировать:

— Тейлор! Тейлор! Тейлор!

Но вместо того, чтобы обратиться к толпе, он поворачивается ко мне и сексуально выгибает бровь.

Улыбка искажает его губы. И затем он наклоняется вперед и обхватывает мой подбородок между пальцами, целуя меня в губы перед аудиторией.

Мое дыхание замирает.

У меня кружится голова.

Мое сердце колотится.

В какой-то момент песня заканчивается. Келлан отпускает меня и говорит что-то в микрофон. Но я не могу разобрать его слов. Как будто мир вокруг нас растворился в ничто. На периферии моего разума я знаю, что охранник возвращает меня на мое место, в то время как все, что я могу сделать, это сосредоточиться на том, чтобы спуститься по сцене, не падая.

Я чувствую шок Мэнди перед тем, как она шепчет мне на ухо:

— Какого черта, Ава? Почему ты мне не сказала?

Я открываю рот, чтобы объяснить, что понятия не имею, но слова застревают.

Мне нужно выбраться отсюда.

Онемев от шока, я взлетаю, протискиваясь сквозь толпу, пока не добираюсь до задней части палатки. Мне нужно расстояние, и чтобы Мэнди прекратила задавать вопросы.

Группа продолжает свой сет. Я получаю час наблюдения за ним. Слушать его великолепный голос, когда он поет одну песню за другой. Час, в течение которого мой шок медленно стихает, освобождая место для пульсирующего чувства подозрительности и гнева.

Один или два раза, я думаю, что вижу, как его глаза бродят по толпе, возможно, в поисках меня, но я не могу быть уверена. Тем не менее, я прячусь в тени, вне его поля зрения. Я не хочу, чтобы он снова позвал меня.

Ковбой превратился в рок-звезду!

Я качаю головой.

Что. Это. За. Ад.

И я была настолько глупа, что влюбилась в него.

Это был худший шаг, который я могла сделать в своей жизни.