Когда Дэйв и близнецы вышли из «Бонанзарамы», было почти десять. Вместо того чтобы перекусить за несколько минут, они пробыли там несколько часов. Обычно после таких триумфов Дэнни трещит без остановки, рассказывает о подробностях, но на этот раз, когда все уже позади, он охвачен бушующими внутри него гормонами и эндорфинами, еда, которую он только что поглотил, подействовала на него, как наркотик, и сил у него ушло столько, что говорить он пока не может. Он лежит, развалившись на заднем сиденье, голова его время от времени ударяется об стекло, он умиротворен и пребывает где-то между сном и бодрствованием.
Бетц этим вполне довольна. Они с Дэйвом так мучались в течение всего мероприятия, и теперь она чувствует, что Дэйв пока не готов обсуждать эту тему. Сейчас он, сжав зубы, ведет машину, все мышцы у него напряжены, и он не хочет думать о сцене в ресторане.
— Что это было?
— Я же пыталась тебя предупредить, — напоминает она.
Дэйв не отвечает. Он гонит машину, стараясь наверстать, но что? Упущенное время? Или исправить какую-то свою ошибку?
— Надо было остановить его. Мне казалось, что я ему помогаю.
Бетц понимает, что у нее с братом-близнецом такие замечательные отношения, потому она восхищается им и ни о чем его не спрашивает. Она желает брату стать чемпионом, но, по правде говоря, все это так омерзительно. Ей было легче, когда она не знала всех подробностей: она представляла, как Дэнни побеждает, но не видела прилипшие к его ресницам кусочки пищи и стекающий по лицу жир.
Дэнни заходил туда таким счастливым и взволнованным.
Дэйв, конечно же, не имел ни малейшего представления о том, что им предстоит, а Бетц? Лучше бы подождала снаружи. Она никогда не интересовалась, что именно происходит на таких соревнованиях, и от этого было намного легче поздравлять Дэнни, когда он возвращался домой с позолоченным хот-догом, с серебряной медалью в виде пиццы или с перцем халапено на желтой ленточке. Она не ходила смотреть на происходящее. Легко подбадривать, когда не нужно этого видеть. Если задуматься, то чувствуешь отвращение. Вся эта еда.
Но об этом забываешь после нескольких часов в машине, когда только и хочется сесть за столик в приятном заведении вместе с братом и вот этим симпатичным парнем, которого ты, кажется, любишь.
Конечно, когда они вошли в «Бонанзараму», голодны были все трое; уже полчаса как наступило время обеда. Они так долго пробыли в машине, что слегка пошатывались. Ресторан был славный. Менеджер улыбался. Столики были покрыты свежими клетчатыми скатертями. Само собой, условия были заманчивые. Кто же не захочет поесть даром? Дэйв прав, что с ними может случиться в самом худшем случае? Им придется заплатить. Слушайте, но ведь они же целую неделю смогут питаться остатками этой трапезы, если попросят завернуть их с собой.
Дэнни был полон приятного волнения. Бетц тоже, пока не увидела предупреждающий знак.
50 УНЦИЙ ВЕСЯТ БОЛЕЕ ТРЕХ ФУНТОВ
БОЛЬШИЕ 50 УНЦИЙ
ЕШЬТЕ НА СВОЙ СТРАХ И РИСК
— Все это так здорово, — заявил Дэнни. — Я забросил тренировки, когда забрали сестру. Еще день, и я бы совершенно потерял форму.
Дэйв сомкнул пальцы на запястье Бетц.
— Как ты думаешь, с ней все в порядке?
— Ребята, если вы собираетесь заняться этим спортом, то могу дать несколько советов.
— Надеюсь, — сказала Бетц.
«Он дотронулся до меня! Он прикасается ко мне!»
— В этом деле что важно, — рассказывал Дэнни, — никогда не тратить время на пережевывание и не класть в рот большие куски.
Дэйв сжал руку Бетц.
— Как ты думаешь, что они с ней делают?
— Мама с папой отказывались говорить на эту тему. Мне страшно и подумать.
— Следующее важное правило — задать себе нужный темп.
— Я знал, что у нее проблемы, — сказал Дэйв, — но не думал, что все настолько плохо.
— Но если ты тренируешься по-настоящему, то перед тем как приступить к еде…
— Мне казалось, что все в порядке, поскольку она не обжирается и не бегает блевать.
Подошел официант, и Дэйв отпустил ее руку; ей показалось, что это была маленькая смерть. Дэнни продолжал:
— …а перед этим…
Официант спросил Дэйва, окончательно ли он решил взять три порции по пятьдесят унций, ведь это более трех фунтов, и Дэйв ответил: «Да-да, хорошо, отлично», — но мысли его были где-то далеко.
— В последний раз, когда мы обнимались, мне показалось, что она вот-вот растает. Бетци, она была такая худая.
— Понимаю. — «Он назвал меня по имени».
— …нужно научиться выпивать по пять галлонов воды за один присест, чтобы растянуть желудок, — договорил Дэнни.
Когда принесли тарелки, Бетц и Дэйв вначале не поняли, что это перед ними такое. Куски мяса были похожи на курганы; они казались огромными и блестящими, трудно было поверить, что это настоящая еда. Голографическая картинка возле вывески «СЪЕШЬТЕ НАШ БИФШТЕКС ЦЕЛИКОМ И НИЧЕГО HE ПЛАТИТЕ» была лишь жалким подобием того, с чем пришлось столкнуться в действительности. Теоретически пятьдесят унций — не так уж и много, но на практике куски оказались просто гигантскими. Трое официантов в передниках для барбекю и поварских колпаках нетвердой походкой подошли к столику и поставили перед компанией тарелки, где, кроме мяса, в изобилии лежал картофель фри и жареные кольца лука. На краешке, почти незаметная, примостилась крошечная щепотка нашинкованной капусты — жест вежливости в сторону поборников здоровой пищи. За соседними столиками ели свои гамбургеры или филе (на которые скидок не предлагалось) постоянные посетители; с изумлением смотрели они в сторону столика Аберкромби.
— Ну вот и ваш заказ. Удачи, ребята.
Когда первая пятидесятиунциевая порция опустилась на стол, Дэнни засмеялся:
— Великолепно!
Столик дрогнул, когда на него поставили еще две тарелки. Бетц и Дэйв обменялись взглядами. Дэйв пробормотал:
— Мы ни за что это все не съедим.
Дэнни закатал рукава.
Бетц прошептала:
— Что же делать?
Дэнни, сидевший напротив нее, повязал на шею огромную салфетку с логотипом «Бонанзарамы».
Дэйв мрачно ответил:
— Мы заплатим и попросим упаковать нам с собой все, что останется.
Отточенными движениями профессионала Дэнни разрезал бифштекс на бесчисленные маленькие кусочки.
— Да, а мне бы хватило одной картошки.
Порции были огромные, просто чудовищные. Бетц и Дэйв с напряженными лицами съели столько, сколько смогли, а бифштексы будто и не уменьшились. Почувствовав, что объелись, они отодвинули от себя тарелки. Дэйв подозвал официанта.
— Нам понадобятся пакеты, чтобы взять то, что осталось, с собой.
— Не говорите, что вас не предупреждали, — официант с усмешкой поспешил прочь.
Бетц согласилась:
— Нам этого на неделю хватит.
Дэнни все так же ел. Услышав разговор, он схватил сестру за руку. Она с изумлением подняла глаза. Рот у него был набит, щеки распирало непережеванное мясо, но ему все же удалось, с трудом выговаривая слова, произнести:
— Не спешите.
— Смотри, Дэйв!
За пятнадцать минут Дэнни успел уничтожить почти половину бифштекса. Еще через пятнадцать минут у него на тарелке ничего не осталось. Дэйв достал бумажник. «Да, круто, — подумала Бетц, — за одну порцию теперь платить не нужно».
Стол вздрогнул: это стукнул кулаком Дэнни. Она взглянула на него.
Кусочки бифштекса полетели в разные стороны. Дэнни, с полным ртом, умудрился-таки сказать всего одно слово:
— Нет!
Бетц не успела остановить его, и вот он уже отодвинул свою тарелку, взял с противоположного конца стола ее порцию и снова вооружился вилкой и ножом. Он решил не останавливаться. Он съест еще. Ей и Дэйву пришлось просидеть еще час, глядя, как Дэнни резал и глотал, глотал и резал. К тому времени все присутствующие в ресторане с интересом наблюдали за этим спектаклем. Посетители сели вполоборота, чтобы следить за тем, как ест Дэнни. В конце концов, именно для того и ходят в «Бонанзараму» — это же настоящий театр обжорства. Дэнни ел почти час, а завсегдатаи заказывали еще выпить и подбадривали его, потому что им, американцам, любителям спорта и личных рекордов в любом деле, уже стало ясно, что этот долговязый подросток способен на многое.
Казалось, что прошло уже несколько дней. Дэнни все резал и глотал и набивал рот новыми кусками, а посетители аплодировали, и по лицу Дэнни от напряжения текли слезы. Когда ему оставалось съесть последнюю четверть отбивной от пятидесятиунцевой порции Бетц, половина зрителей уже держали в руках мобильники и то подбадривали его, то во всех деталях сообщали друзьям и родственникам о происходящем, а когда Дэнни почти добил свою жертву и нарезал на кусочки последние десять унций, толпа наблюдателей была вне себя от волнения.
Наступил момент, когда Дэнни надолго остановился. Ну что, неужели парень сдался? Неужели это все, на что он способен?
Атмосфера в ресторане была накалена до предела. Женщины плакали. Кто-то кому-то отдавал деньги. На мгновение Дэнни замер; он не шевелился, но и вилку не опускал. Сможет ли он сделать это? Удастся ли ему? Многие постоянные посетители приходили сюда как раз за тем, чтобы взглянуть, как самоуверенные парни типа Дэнни пытаются справиться с задачей, а потом платят деньги и с позором сматываются.
— Нет, черт возьми, ничего у него не выйдет, — качали головами постоянные посетители. — Две порции по пятьдесят фунтов за один присест? Невозможно.
А потом откуда-то из глубины зала раздался мужской голос, прозвучавший сильно и резко:
— Давай, парень, ты можешь это сделать, — сказал он, и Дэнни смог.
Когда он доел второй бифштекс, ресторан содрогнулся от воплей восторга.
Дэйв поднялся. Всем своим видом он будто говорил: «Вот так так!»
— Ну ладно, воображуля, ты сделал это. Тебе и Бетц не надо платить за обед, и это неплохо. Сейчас я расплачусь за свою порцию и пойдем, о'кей?
Дэнни не двигался и ничего не говорил. «Наверно, у него нет сил», — подумала Бетц, но тут же заметила странный голубоватый блеск, мерцающий в глубине его глаз.
Дэйв слегка толкнул его.
— Ну что, мальчик, доволен? Счет, пожалуйста.
Дэнни не пошевелился, но Бетц почувствовала: внутри у него все бушует!
— Мальчик, говоришь?
Толпа расступилась, пропуская менеджера, в руках у которого была цифровая камера и два почетных значка с логотипом ресторана.
— Платить не надо, парень, — сказал он Дэйву. — Твой приятель съел две порции. Так что считайте, что пообедали бесплатно. За всю историю «Бонанзарамы» такого еще не случалось.
— Отлично, — улыбнувшись, Дэйв повернулся к приятелям: — пора, ребята, пойдем.
«Не надо», — подумала Бетц, и брат понял ее без слов, как это бывает у близнецов. Но он ее не послушал.
Дэнни пошевелился.
Рот у него все еще был набит, а глаза выпучились. Бетц была готова поклясться, что они раздуваются; он так набил рот, что для глаз места больше не оставалось; еще минута, и они выпрыгнут из глазниц и покатятся по щекам. «Пожалуйста, не надо». Она уже знала, что он сделает это. Из набитого рта Дэнни с трудом вырвался булькающий звук.
Говорить ему было тяжело, поэтому голос его стал совсем тоненьким, но его заявление, будто облепленное жиром, было понятно и однозначно:
— Нет!
Над столом уже нависли официанты, собиравшиеся убрать тарелки; их прислал менеджер, который в это время просматривал запись со своей цифровой камеры и собирался отослать ее на местный канал новостей. Красное лицо Дэнни было покрыто жиром, глаза казались стеклянными, и он почти не мог двигаться, но жестом он попросил их уйти. Похоже, он выбыл из игры, он… но нет, он снова готов к бою! Рука Дэнни огромной ленивой анакондой пронеслась через заставленный посудой стол, и он схватил тарелку Дэйва.
От рева толпы зазвенели все бокалы и кружки.
Дэйв взвыл.
— Теперь нам придется ждать, — кивнула Бетц. — Это надолго.
Так и вышло. Первый бифштекс был съеден довольно быстро. Второй дался труднее; во всем теле Дэнни чувствовалось невероятное напряжение. Когда дело дошло до третьего бифштекса, даже разрезать на кусочки было уже сложно, а когда Дэнни приступил к нему, Бетц стала подбадривать его, как предводительница болельщиков на соревнованиях:
— Не волнуйся, Дэнни, ты сможешь.
Брат ответил гордой и решительной улыбкой. Ей показалось, что он говорит:
— Я выдержу!
Он ел и ел без устали. Он ел не задумываясь. Он останавливался, приходил в себя и продолжал есть, и, когда она уже думала, что он наверняка не сможет проглотить ни кусочка, или умрет, если еще что-то съест, Дэнни все еще ел. А потом в тишине, которая в такие моменты наступает в любом виде спорта, Бетц услышала, как он шумно шлепнулся спиной об стену. Наступило долгое затишье. Дэнни закрыл глаза и опустил голову на грудь. А ведь победа была так близка, так близка! От бифштекса, который он хотел доесть, остался маленький кусок, не больше его ладони. Он уронил то, что было на вилке. Правая его рука опустилась. Скользкие, покрытые жиром пальцы разжались, и вилка упала на скатерть. Толпа зашевелилась.
— Он выдохся!
— Ну же, — еле слышно прошептала Бетц. «О чем я только думаю?» — давай-давай, у тебя получится.
Но Дэнни не шевелился. Взмокший от натуги, он сидел с набитым ртом, с трудом дыша; из расслабленных губ вываливались и скатывались по подбородку плохо пережеванные и совсем не прожеванные куски мяса, а болельщики, которые к этому моменту уже встали со своих мест, толпились вокруг столиков, делали последние ставки и что-то тихо бормотали друг другу. Справится ли он? Сможет ли он прийти в себя или игра окончена?
Менеджер прокричал:
— Дайте ему отдышаться!
Все затихли.
Менеджер осторожно потряс Дэнни за плечо.
— Парень, ты все, больше не можешь?
У Дэнни был так набит рот, что ответить он не мог. И он не шевелился.
— Ну ладно, — сказал менеджер, и толпа порывисто вздохнула как один человек. Те, кто стоял подальше, уже рылись в карманах, чтобы заплатить тем, с кем держали пари.
Официанты уже было собрались забрать тарелки.
Бетц подумала: «Нет!». А потом — близнецам часто приходят в голову одинаковые мысли — она услышала, как ее брат откуда-то из глубины своего существа говорит:
— Нет.
Менеджер похлопал Дэнни по плечу.
— Ты молодец, парень, — он повернулся к Дэйву. — Когда мальчик придет в себя, скажите ему, что он молодец.
И менеджер послал официанта за призовой футболкой.
Дэнни, все так же сидевший, пошевелился. Всем телом он говорил: «Нет».
Бетц вскочила и крикнула:
— Подождите!
Все обернулись.
— Еще не конец.
Зеваки начали толкаться, чтобы все получше увидеть. Кто это сказал?
Бетц встала на стул, чтобы все ее видели. И, четко выговаривая каждое слово, заявила:
— Так сказал мой брат!
Ресторан задрожал от криков восторга.
И тогда, встряхнувшись, как боксер, который не желает лежать даже тогда, когда его отправили в нокаут, Дэнни Аберкромби взял в руку вилку.
Люди закричали:
— Он снова готов сражаться!
У Бетц появилось странное чувство, будто она добилась своего, но оказалось, что желание было на самом деле не ее; это было желание Дэнни. «Ну пожалуйста, — взмолилась про себя Бетц, — пожалуйста, хоть сейчас остановись».
Но теперь, когда Дэнни снова принялся за дело, он уже ни за что не остановится. Он и не собирался. Несмотря на все трудности, он достиг многого, так что теперь не сойдет с дистанции. В этой игре он останется до победного конца.
— Еще кусочек! — кричали в один голос посетители. — Еще кусочек! Еще кусочек! — а Дэнни постепенно подбирался к цели.
Кричала Бетц. Под конец даже Дэйв начал кричать:
— Еще кусочек!
И наконец — блестящий финал!
— Еще кусочек!
Он сделал это.
Последний кусок исчез во рту у Дэнни Аберкромби, а минут через десять он все проглотил. Он справился. Вот и все. Пересечена финишная линия!
Бетц с Дэйвом вынесли Дэнни из ресторана под оглушительные крики восторга, которые действуют на победителя, как наркотик.
Ну вот, Дэнни снова победил, а что Бетц? «Господи, — она позволяет себе подумать такое только потому, что он спит и не слышит ее мыслей, — почему ему надо побеждать вот в этом?» Она гордится тем, что сделал ее брат, но по секрету считает, что его хобби отвратительно.
Но он об этом никогда не узнает, потому что она любит его.