Мужчина красивее Вивиана Райкрофта никогда не носил мундир и ташку (Гусарская кожаная сумка, которую носили на ремне. – Прим. перев.). Потому что наш герой – гусарский капитан.

Сейчас он не на службе и не вблизи от ее сцены. Часть его расположена в Олдершоте, а он сам живет в Херефордшире, приехал сюда, чтобы провести несколько недель отпуска.

Во время нашей с ним встречи он не в седле, в котором обычно сидит так грациозно, а в гребной лодке на реке Уай, той самой, которую Гвен Винн только что разглядывала через двойное стекло лорнета. И нет сейчас на нем мундира и гусарского кивера; напротив, на нем легкий шевиотовый костюм, в стиле рыболова, на голове шляпа в форме шлема и с подкладкой из хлопка; шлем безупречно белый, но идет капитану к лицу, контрастируя с бронзовой кожей и темными военными усами.

Капитан Райкрофт не безбородый юноша, это тридцатилетний мужчина, загоревший под жарким индийским солнцем, имеющий большой опыт индийских кампаний от Синда и Пенджаба до самого памятного момента – мятежа (Речь идет о восстании сипаев 1857-1859 годов. – Прим. перев.).

Капитан – очень привлекательная личность, особенно для женщин; женщины при встрече с ним испытывают почти инстинктивный трепет. Многие английские красавицы вздыхают о нем; и многие смуглые женщины Индостана; а он при этом даже не вздохнет, даже не подумает о них. Он не холоден по натуре и ни в каком смысле не аскет; напротив, характер у него веселый и добрый; и капитан имеет склонность к женскому обществу. Но никогда не флиртует; иначе не рыбачил бы на Уае – именно этим он сейчас занимается, – а проводил бы время в Лондоне, принимая участие в развлечениях «сезона»: днем прогуливался бы по Роттен-Роу (Аллея для верховой езды в лондонском Гайд-парке. – Прим. перев.), а по вечерам пропадал бы в оперных ложах или на балах. Короче, капитан Райкрофт один из тех редких людей, которые богато одарены физически и умственно, но не подозревают об этом или не проявляют своего знания; в то время как окружающим эти качества бросаются в глаза.

Он уже три недели живет в прибрежном городке, остановившись в гостинице, которую предпочитают рыбаки и туристы. Но пока ни с кем из местных дворян не знакомился. Мог бы, если бы захотел; но он не хочет; цель его поездки на Уай не поиски общества, а лосось, вернее, его поимка. Пылкий последователь древнего Исаака, он больше ничем не интересуется – во всяком случае в том районе, где сейчас проживает.

Таково было его настроение в определенное утро; но именно тогда произошла перемена, такая же внезапная, как прыжок лосося за самой яркой и заманчивой мухой. И перемену эту вызвало лицо, которое капитан увидел на мгновение и случайно, отдаваясь своему любимому занятию. Вот как это произошло.

Ниже городка, в котором он остановился, в четырех-пяти милях по течению, капитан обнаружил одно из тех мест, где король речных рыб любит ловить мух, настоящих и искусственных, – занятие, которое ему приходится часто оплакивать. Не раз такие прыжки заканчивались на леске удочки капитана Райкрофта; ему не раз удавалось ловить двадцатифунтовых лососей, а один раз пойманный лосось на весах вытянул тридцать фунтов. Соответственно этот участок реки стал любимым местом капитана, и он проводил там не менее трех дней в неделю. По дороге туда грести не трудно, зато гораздо труднее на обратном пути – пять миль вверх по реке, против очень сильного течения. Однако это дело не Райкрофта, а молодого лодочника, по имени Уингейт, услуги которого капитан гусар оплачивает еженедельно; он нанял лодку на все время, которое проведет на Уае.

В то утро, отправляясь в свое любимое место на час позже обычного, он встретил на реке другую лодку – прогулочную, о чем свидетельствовали ее украшения и внутреннее убранство. На все это ловец лососей не обратил внимания: глаза его были заняты сидящими на скамье. В лодке оказалось трое: две женщины сидели на корме под пологом, а третий – лодочник. Он для лучшего равновесия сидел впереди. На него гусарский офицер бросил лишь беглый взгляд, удостоверившись, что это слуга в шляпе и полосатой куртке. На одну из женщин рыболов тоже бросил лишь взгляд; но зато вторую, ту, что сидела за рулем, разглядывал, как только допускали приличия; и когда лодка с девушками проплыла мимо, лицо этой второй оставалось в памяти капитана, словно он по-прежнему его видит.

Все это произошло при первой встрече, но повторилось во время второй, происшедшей на следующий день, при аналогичных обстоятельствах и почти на том же месте; лицо показалось Вивиану Райкрофту еще прекраснее, впечатление от него – еще глубже. Оно обещало навсегда остаться в его памяти. Сверкающее лицо, обрамленное ярко-рыжими волосами. Ибо это была Гвендолин Винн.

При второй встрече он лучше разглядел ее, потому что лодки прошли ближе друг к другу; но все же не настолько близко, насколько ему хотелось и насколько позволяли хорошие манеры. Тем не менее он чувствовал себя удовлетворенным, особенно когда вспоминал ответный взгляд, который тоже при данных обстоятельствах можно было назвать горячим. Отвечает ли обладательница этого взгляда взаимностью на тайное восхищение капитана?

Таковы были его мысли, когда расстояние между лодками начало увеличиваться: одна медленно, с трудом поднималась вверх, другая быстро скользила вниз.

Лодочник не мог сказать, кто эта леди и где живет. На второй день Райкрофт не спрашивал, потому что спросил уже в первый. Добавилось только название лодки. Лодочник, сидевший лицом к корме, сказал, что лодка называется «Гвендолин», как его собственная – «Мэри», хотя это название написано не позолоченными буквами.

Это может помочь капитану Райкрофту в его поисках; думая об этом, капитан запомнил название.

Прошла еще одна ночь; снова солнце встало на Уаем; снова капитан приближается по реке к своему любимому месту для ловли рыбы; но день оказался потраченным зря: ни лосося, ни янтарных волос; капитан не думал о рыбе, забрасывал удочку небрежно, и, наверно, поэтому у него не клевало.

Однако Райкрофт не обескуражен; он направляется и на следующий день – тот самый, когда его разглядывали в бинокль. Капитан уже догадывается, что дом заинтересовавшей его речной нимфы недалеко от напоминающего пагоду строения, которое он часто видел на правом берегу реки. Потому что прогулочную лодку он встречает как раз у островка, а старик лодочник вряд ли способен на долгую греблю против течения. Впрочем между этим местом и городом на берегу реки расположено еще несколько жилищ джентльменов, а некоторые стоят подальше от реки. Девушка может быть из любого из них.

Однако это не так. Теперь капитан Райкрофт в этом уверен. Он увидел в павильоне какую-то занавеску и две женские головки над балюстрадой; и одна из этих головок блестит на солнце, яркая, как сами солнечные лучи.

Он смотрит на это через подзорную трубу, потому что капитан тоже вооружился для наблюдений. И наблюдения подтверждают его догадку. Теперь нетрудно будет узнать имя леди. Достаточно только расспросить.

Он хотел бы попросить Уингейта задержать лодку, но ему не хочется посвящать лодочника в свою тайну, потому капитан молчит, и вскоре летний павильон исчезает из виду, закрытый ненавистными деревьями.

Продолжая путь к своему излюбленному месту, капитан предается размышлениям, вначале приятным. Ему приятно думать, что девушка, предмет его размышлений, живет в хорошем доме; об этом он заключает по заметному из-за деревьев верхнему этажу. Отныне нет сомнений, что по социальному статусу она леди. Красивая прогулочная лодка с богатым убранством, почтенный слуга – все это не просто доказательства респектабельности. Это свидетельство стиля.

Но приятным размышлениям мешает мысль о том, что сегодня он, возможно, не встретит прогулочную лодку. Судя по прошлым встречам, в это время она может быть на реке: капитан специально так рассчитал свою рыболовную экскурсию. Но, увидев девушек в летнем павильоне, он теперь сомневается, что увидит их ближе; по крайней мере в ближайшие двадцать четыре часа. Скорее всего они уже побывали на реке и возвращаются домой. Почему он не начал раньше?

Испытывая раздражение от таких мыслей, Райкрофт замечает другую лодку, совсем не похожую на «Гвендолин», – тяжелое, похожее на баржу судно с четырьмя мужчинами в нем; неуклюжие парни, явно не привыкшие к воде. Однако они совсем не боятся. Напортив, ведут себя так, чтобы показаться отчаянными храбрецами, не обращающими внимания на опасность. Впрочем, может они о ней и не подозревают. Время от времени один из них встает и идет к корме или на нос, словно в пустом угольном вагоне, а не в лодке на воде. Будь лодка чуть более валкой, она обязательно перевернулась бы.

Подплыв поближе, капитан Райкрофт и его лодочник поняли причину такого эксцентричного поведения: причина стала ясна по черной бутылке, которую один из мужчин держит в руках, и по стаканам, которыми размахивают другие. Они пьют; и судя по громким крикам и размашистым жестам, пьют уже давно.

– Отвратительное зрелище! – замечает молодой лодочник, разглядывая встречную лодку через плечо: сидит он за веслами спиной к этой лодке. – Углекопы из Форест Дин, думаю.

Райкрофт, сидящий с сигарой в зубах и думающий совсем о другой лодке, лишь коротко кивает.

Однако от размышлений его отрывают слова, произнесенные громче обычного; слова эти относятся к нему и его спутнику. Вот эти слова:

– Стой, парни! Нам повезло! Там лодка с двумя типами. Наверно, джентльмены из города. Не перевернуть ли нам их?

– Давайте перевернем! Искупаем их! – подхватывают другие. Тот, что держал бутылку, бросает ее на дно лодки и берется за весла.

Все следуют его примеру, потому что плывут в четырехвесельной лодке; и через несколько секунд они гребут прямо к рыбаку.

С изумлением и растущим возмущением смотрит гусарский офицер, как тяжелая баржа направляется носом прямо на его легкую лодочку; Уингейт в то же мгновение осознает опасность.

– Они задумали неприятности, – замечает он. – Что нам делать, капитан? Если хотите, я не подпущу их к «Мэри». Мы проплывем мимо.

– Сделайте, – отвечает офицер, по-прежнему держа сигару в зубах, но теперь он свирепо сжимает ее, почти перекусив пополам. – Если у вас получится, – продолжает он, с усилием сдерживаясь, – в нашем положении так лучше всего. Похоже, они приплыли снизу; если будут плохо себя вести при встрече, посчитаемся с ними на обратном пути. Не думайте о курсе. Я займусь рулем. Вот так, посильнее правым веслом!

Лодки находятся на расстоянии трех корпусов друг от друга. В это мгновение Райкрофт неожиданно налегает на руль и резко меняет курс, давая возможность своему лодочнику пользоваться веслами и избежать опасного столкновения.

Лодки расходятся, к явному разочарованию преследователей. Скиф быстро уходит за пределы их досягаемости, танцуя на быстром течении, словно насмехаясь над ними. Они роняют весла и посылают вслед лодке хор святотатственных проклятий.

В перерыве гусарский офицер наконец достает сигару изо рта и произносит:

– Послушайте, вы, подонки! Вы об этом пожалеете! Кричите, пока не охрипнете. Вас ждет расплата и, может, быстрее, чем вы думаете.

– Да, мошенники! – подхватывает его лодочник, возмущенный настолько, что у него едва пена не идет изо рта. – Вы дорого заплатите за попытку опрокинуть лодку Джека Уингейта. Так и будет.

– Ба! – насмешливо отзывается один из хулиганов. – Провались ты со своей лодкой!

– Да, провалитесь вы! – подхватывает хор пьяных голосов. Но тут рыбачья лодка скрывается за поворотом, и крики стихают.