Несмотря на то, что капитан Райкрофт проделал свое путешестве как можноболее незаметно, за ним наблюдали с начала и до конца. И когда лодка оказалась в протоке и вторично остановилась, ее увидел человек, стоявший в тени у летнего домика.

Он здесь оказался случайно, во всяком случае лодку он не высматривал, о чем свидетельствует его поведение, когда он впервые ее увидел. Ни поза, ни взгляд не показывали никакого интереса. Его рассуждение таково:

«Какой-то рыболов в поисках лосося, наверно. Ловил в знаменитом месте у переправы и сейчас возвращается домой – к Рок Вейр, несомненно. Ха!»

Восклицание вызано остановкой лодки и тем, что та остается неподвижной на воде.

– А это зачем? – спрашивает себя человек, теперь уже внимательно наблюдая за суденышком.

До лодки еще больше четырехсот ярдов, но лунный свет дает человеку преимущество, и он видит, что это двухвесельный скиф с двумя людьми.

– Они как будто не спускают сеть, – замечает человек, – и вообще рыбалкой не заняты. Странно!

Еще до второй остановки он слышит голоса, но слишком далеко, чтобы он мог разобрать слова. Теперь люди в лодке молчат и сидят неподвижно; только легкие движения рук гребца удерживают лодку на месте.

Все это кажется наблюдателю странным; когда на лодку падает более яркий лунный луч, видно, что человек на корме сидит повернувшись и смотрит на сооружение наверху.

Сам наблюдатель уже не стоит у павильона: как только его заинтересовало поведение людей в лодке, он отошел за куст и теперь стоит под ним пригнувшись, пытаясь полностью скрыться от взглядов.

Вскоре лодка снова начинает двигаться и на несколько секунд скрывается из виду, но потом снова становится видна у входа в проток, очевидно направляясь в старое русло. И на глазах у наблюдателя входит туда!

Проток – это как бы уже часть территории Ллангоррена, его причал, и поэтому человек еще больше заинтересован тем, что это за люди и какое у них здесь дело. Если они вошли в проток, значит направляются к причалу; они оба или один из них на пути в Корт.

Рассуждая так, человек слышит,что весла опять прекратили работу и лодка стоит. Он не может ее видеть: мешает высокий берег. К тому же узкий проток закрывают деревья, еще в листве; и хотя луна ярко сверкает вверху, ни один луч не достигает поверхности воды. Но скрип весел и отдельные слова, по-прежнему неразличимые, говорят человеку, что вторая остановка прямо под тем местом, где он находится – как хищник, поджидающий добычу.

То, что вначале вызывало легкое любопытство, а потом удивление, превратилось в очень важное дело. Ибо нет в мире другого места, которое представляло бы для человека больший интерес, чем то, где остановилась лодка. Почему она здесь остановилась? Почему остается? Об этом он может судить по продолжающейся тишине. И прежде всего – кто эти люди?

Он задает себе эти вопросы, но не собирается над ними размышлять. Лучший ответ принесет ему зрение; и, чтобы увидеть лодку, он пробирается вдоль утеса в поисках удобного места. Найдя такое место, он опускается вначале на колени, потом на четвереньки и ползет к краю. Вытянув голову, но осторожно, оставаясь под прикрытием листьев папоротника, он получает возможность видеть воду внизу и лодку на ней, но почти неразличимую из-за темноты. Он может видеть фигуры двух мужчин, но не их лица и ничего такого, по чему мог бы их узнать – если они ему знакомы. Но он видит нечто такое, что позволяет ему сделать предположение и одновременно заставляет еще больше насторожиться: лодка опять движется, но не дальше, а в бухточку, в которой было найдено тело! Потом, когда один из мужчин чиркает спичкой, чтобы зажечь лампу, он освещает свое лицо, и тот, что на берегу, узнает обоих.

Но его это уже не удивляет. Присутствие здесь скифа, движения людей в нем – как и он сам, они явно стараются остаться незамеченными, – подготовили к тому, что он увидит именно их: капитана Райкрофта и лодочника Уингейта.

Тем не менее он еще не может понять, зачем они оказались здесь, хотя у него появились подозрения; эти подозрения подсказаны местом и еще кое-чем известным только ему одному. Предположения превращаются в уверенность, когда бывший гусарский офицер встает, приближает лампу к скале и начинает осматривать царапины на ней.

Еще большие опасения испытывает наблюдатель, когда в руку берутся сломанные ветви можжевельника, осматриваются и выпускаются. Теперь цель этих двоих ему ясна.

И если еще остаются какие-то сомнения, они сразу рассеиваются после восклицания, которое доносится до верха утеса, тот, что там спрятался, ясно слышит:

– Не случайность! Не самоубийство – убийство!

Наблюдатель дрожит и чувствует себя, как лиса, услышавшая лай собак на своем следе. Лай все еще далекий, но его достаточно, чтобы привести в страх и заставить искать убежище.

Он тоже думает об убежище, лежа лицом вниз среди папоротников; думает, пока лодка не выходит из темного протока назад в основное русло, и последний раз слышит звук опускаемых в воду весел.

Он даже забывает о женщине, которую ждал у летнего домика и которая, не застав его там, снова ушла.

Наконец он встает, немного отходит, чтобы тоже сесть в лодку, – лодку с веслами он находит у причала. Это не «Гвендолин»: та лодка исчезла.

Сев на среднюю банку, человек берется за весла и подводит свое суденышко к тому месту, где только что находилась лодка Уингейта. Оказавшись в бухточке, он зажигает спичку и держит ее у поверхности скалы, как держал лампу Райкрофт. Спичка догорает, и человек зажигает вторую; пламя освещает сломанные ветки можжевельника, которые человек тоже берет в руки и осматривает – и тоже выпускает с удивленным видом и восклицанием:

«Удивительно! Теперь я вижу, куда он копает. Хитрый тип! Он обнаружил уловку, и нужна другая уловка, чтобы сбить его со следа. Этот куст должен быть уничтожен, вырван с корнем!

Он уже схватился за ветви, чтобы вырвать куст. Куст совсем маленький, и вырвать его нетрудно. Но человека останавливает мысль – очевидно, мысль об еще одной предосторожности, что видно из егослов:

– Нет, так не подходит.

Повторяя эти слова, он садится на скамью и сидит какое-то время в задумчивости, осматривая утес сверху донизу.

– Ага! –восклицает он наконец. – Именно то, что нужно! Словно сам дьявол подготовил для меня! Это подойдет: разбить куст на атомы, стереть все свидетельства, словно землетрясение прокатилось по Ллангоррену.

Во время этой странной речи он продолжает смотреть вверх, очевидно, разглядывая карниз, который нависает над водой. Он прямо над можжевельником, и, если его отделить от основания, что сделать нетрудно, он покатится вниз, прихватив с собой куст.

Той же ночью человек это проделывает. И когда утреннее солнце освещает утес, под летним домиком видна брешь в растительности. Конечно, оползень, вызванный недавними дождями, действующими на непрочный песчаник. Но куста можжевельника больше нет, он полностью исчез!