Звон часов на минуту заставил прекратить разговоры. Но едва последний удар затих, как за воротами послышался голос того, кто еще не принимал участия в прениях.

— Здесь масса Вудлей? — спросил незнакомец у толпы, стоящей перед домом.

— Да, — ответили многие одновременно.

— Могу ли я переговорить с ним? — поинтересовался незнакомец, оставаясь за воротами.

— Конечно, — ответил охотник, направляясь на голос. — Это ты, Синий-Билл, не правда ли? — спросил он, подойдя к воротам.

— Тсс! масса Вудлей! — прошептал негр. — Бога ради не произносите моего имени. Если там услышат, то бедный негр погиб.

— Что случилось, Билл? К чему такая таинственность? — спросил Вудлей, оглядываясь. — А, теперь понимаю: ты ушел без позволения. Но это ничего, любезный, я тебя не выдам. Ну, что привело тебя сюда?

— Ступайте за мною, масса Вудлей, я вам все расскажу. Я боюсь оставаться здесь, чтобы меня не увидели; уйдемте в лес. У Синего-Билла есть нечто важное сообщить вам: дело идет о жизни и смерти.

Вудлей не дожидался более, отодвинул задвижку, приотворил ворота и вышел на дорогу, потом, следуя за негром, мелькавшим впереди, словно тень, он очутился в густых кустарниках, окаймлявших дорогу.

— Теперь говори, — сказал Вудлей охотнику за енотами, которого хорошо знал и не раз встречал в полуночных экспедициях.

— Хотите знать, масса Вудлей, кто убил Чарльза Кленси?

— Ты говоришь серьезно, Билл?

— Так серьезно, что ни жена, ни я просто не можем заснуть, пока не откроем тайны. Масса Вудлей, Феба не давала мне ни минуты покоя, пока я не пошел; она говорит, что это обязанность христианина, а мы оба методисты. Вот почему я вам говорю, что убийца Чарльза Кленси — мой хозяин, молодой масса Дик.

— И ты уверен в этом, Билл?

— Могу побожиться, что это правда, святая правда.

— Но где же доказательство?

— Доказательство? Я почти видел все собственными глазами, а то, что не видел, слышал собственными ушами.

— Господи! Расскажи мне, Билл, что ты видел и слышал.

Через десять минут Саймон Вудлей знал все, чему был свидетелем охотник за енотами.

Вудлей не удивился услышанному; негр только подтвердил тот вывод, к которому он давно уже пришел. Поэтому он только спросил:

— Когда твой господин убегал, он уронил письмо, не правда ли?

— Вот оно. — И негр подал письмо, в котором находилась и фотография.

— Хорошо, Билл! Я полагаю, что это послужит выяснению правды. Чего ты еще хочешь?

— Боже мой, масса Вудлей, вы сами знаете и мне нет надобности говорить об этом. Если бы старый Ефраим Дарк знал, где я был и что делал, жизнь Синего-Билла не стоила бы енотовой шкуры, не стоила бы шелухи пшеничного зерна. Меня секли бы день и ночь, пока не засекли бы до смерти — это верно.

— Ты прав, — сказал Вудлей, подумав. — Да, тебе пришлось бы плохо, если б узнали. Хорошо, Билл, это останется между нами, даю тебе слово. Показание твое не будет представлено в суд, и ты не будешь назван, не бойся. Нам теперь не нужно другого доказательства. Я думаю, не найдется адвоката, который взглянул бы на дело с другой точки зрения. Ступай спокойно домой, я позабочусь, чтобы тебя не трогали.

После этого торжественного обещания охотник за медведями и оленями расстался с охотником за енотами, пожав ему на прощание руку, и негр без тревоги отправился к своему семейству.