Река Бразос-де-Диос течет через степи, по которым никогда не проходила коса, через степи, покрытые такой роскошной растительностью, такой высокой травой, что на одной десятине можно бы собрать огромное количество сена; степи эти так обширны, что их нужно измерять не десятинами, а милями, да и это дало бы лишь слабое понятие об их громадном пространстве.

Пределом им как бы служат голубое небо и горизонт, который в глазах путешественника изменяется постоянно, и поэтому ему кажется, что они не имеют границ и что он проходит по зеленому морю, такому же беспредельному, как и океан. Лошадь служит ему кораблем в этом море.

В некоторых местах эта огромная поверхность представляет несколько однообразный вид, но, впрочем, не везде, потому что там и сям она усеяна деревьями, растущими то одиноко, то рощами, или перелесками, которые кажутся как бы островами в океане. Сходство так поразительно, что название это было им дано людьми англо-саксонского и нормандского племени, предки которых переплыли Атлантический океан и внесли в колонии морские понятия и морские названия.

Не более четверти столетия тому назад на этом громадном пространстве зелени редко встречался человек, особенно человек цивилизованный, а еще реже его жилище. Если он и показывался иногда в лесах, то не в качестве обитателя, а лишь как путник. Ему не принадлежали стада буйволов, диких лошадей с длинными хвостами и развевающимися гривами, а также ни гордый олень, ни быстроногая газель; он не имел никакой власти над этими животными. Земля, по которой он ступал, служила для них свободным пастбищем, как для него свободным проходом. Когда он появлялся среди них, присутствие его почти их не тревожило. Люди могли с гордостью считать себя победителями и господами великого океана, но не могли похвалиться, что были хозяевами этого изумрудного моря, которое простирается между Сабиной и Рио-Гранде; до сих пор цивилизованный человек едва показывался на их берегах.

Потом он вступил в это море и возделал небольшую его часть, слишком ничтожную в сравнении с громадным пространством, которого еще не касался плуг и не попирала нога разведчика. Еще и теперь путешественник может целыми днями на равнинах, покрытых травой, не встретить ни дома, ни даже трубы между деревьями. Если он заметит дымок, стороной подымающийся к небу, то он знает, что это дорожный костер, зажженный таким же, как и он, путешественником.

Дымок этот может также выходить из лагеря людей, с которыми лучше избегать встречи на зеленой поверхности степи-моря, подобно тому, как и на лазурной равнине океана не все попадающиеся люди бывают честными. Есть сухопутные акулы, так же как и морские, есть степные разбойники, так же как и корсары.

Нечто вроде шайки таких пиратов пробиралось по степям западного Техаса, спустя месяц по отъезде полковника Армстронга из Начиточеза.

Их было около двадцати человек; они сидели на диких техасских мустангах, и только под двумя были лошади из домашней американской породы, без сомнения, краденые.

Судя по наружности, они были индейцы. Лица их были разрисованы яркими цветами — белым, черным и красным, но тела не было видно; на них были надеты алые и синие одеяла, буйволовые плащи и лосиные рубашки. Штаны были из того же материала, а ноги были обуты в мокасины. Для дополнения индейского убора у них в черных развевающихся волосах были воткнуты пучки орлиных крашеных перьев, а вокруг шеи обвивались ожерелья из зубов пекари и медвежьих когтей, нанизанных очень густо.

Это были не воины. Индеец, отправляющийся на грабеж, скорее избегает войны, особенно, если идет воровать к белым, поселившимся на границе.

Их было слишком мало для военного отряда. Они были вооружены копьями, ружьями, ножами, пистолетами. Индейский охотник до сих пор верит еще в действенность стрел; но ни у одного из этих не было ни лука, ни колчана.

Обыкновенный путешественник не приписал бы им дурных намерений, но опытный обитатель степей скоро пришел бы к заключению, что это были опаснейшие разбойники, каких только можно встретить на равнинах Техаса.