По мере того, как разбойники падали один за другим под влиянием крепких напитков и сна, огни в лагере тоже угасали один за другим. Только один огонек продолжал светиться в небольшой палатке, стоявшей в стороне от прочих.

Два человека сидели в ней, бодрствовали и потягивали виски. Это были мулат Юпитер и метис Фернанд.

Они, судя по всему, выпили много. Они действовали и говорили, как подобает пьяным людям.

Несмотря на это, оба сохраняли хладнокровие, каждый считая товарища пьяным.

Трава внутри палатки могла бы объяснить им причину. Когда они начали пить, она была сухой, а теперь, когда все разбойники спали, она оказалась влажной под ногами у обоих собеседников, которые проливали на нее стаканы, незаметно друг от друга.

Время уходило, и Юпитер начал отчаиваться. Он никогда не встречал человека, который мог бы выдержать столько водки, не обезумев от опьянения, как его собеседник, с которым они пили уже давно.

Каждый имел свою цель в этом обоюдном обмане: мулат хотел напоить метиса, чтобы иметь возможность совершить побег, а метис, подозревавший этот замысел, решился быть трезвым, чтобы ему воспрепятствовать.

Что же это значило? Неужели желудок у метиса был стальной, а голова подбита железом?

Товарищ мулата мог бы сказать о нем то же самое. Мулат мог делать то же самое, что делал и метис. Едва только это подозрение мелькнуло у мулата в голове, как он решил следить за движениями метиса. И скоро разобрал, отчего собеседник сохранял такое же хладнокровие, как и Юпитер. Он видел как метис выливал тайком виски.

Мулат испугался. Нет сомнения, что за ним присматривали.

Минуту назад он еще надеялся на освобождение. Пьянство шайки помогало ему. Только один этот метис не терял рассудка и был бдителен, как сторожевая собака.

Каким же образом отделаться от такого бдительного часового?

Было единственное средство. По крайней мере мулату оно казалось единственным. Глаза невольника сверкнули при этом страшным блеском.

Это был блеск зловещий, предсказывавший убийство.

Юпитер быстро сообразил, что он должен убить метиса, или погибнет сам.

Поймав своего товарища, который проливал виски на землю, он наклонился к нему и, засмеявшись, потребовал объяснения этого поступка.

Но едва этот вопрос достиг слуха метиса, как в тот же миг широкое лезвие ножа проникло ему в сердце, и он умер на месте, не испустив ни единого стона.

Разбойники были погружены в глубокий сон, не зная, что близко от них случилось трагическое происшествие.

Мулат тихо вышел, пробираясь молча между храпевшими грабителями, и направился к загородке, в которой стояли лошади.

Он произнес несколько слов вполголоса; одна из лошадей отделилась от других и позволила взять себя за холку. Эта лошадь принадлежала Кленси.

Юпитер нашел сбрую и оседлал лошадь.

Он осторожно отодвинул засовы и тихо вывел лошадь.

Никто ему не препятствовал, не слышно было ни малейшего шума, даже тогда, когда беглец с помощью ножа, захваченного тайком в одной палатке, отрезал веревку, которой была привязана собака Кленси к дереву. Собака, по-видимому, понимала, что необходимо было соблюдать крайнюю осторожность.

И пока пьяные разбойники храпели со всех сторон, мулат выехал из лагеря верхом на коне, с ружьем на плече и пистолетом за поясом. Собака бежала за лошадью.