Решившись на этот отчаянный шаг, Вальтер действовал по заранее намеченному плану. До сих пор все шло благополучно, и они, окутанные облаками пыли, направлялись к скалам, молчаливые, как приведения. Подъехав к их основанию, путники должны были изменить направление, так как высокая обрывистая скала преграждала им путь. Не только лошади не могли бы взобраться на нее, но и для кошки такая задача была бы не под силу.

Но что им оставалось делать? Скоро волей-неволей придется выехать из полосы до сих пор скрывавшего их дыма. Раздумывать было некогда; путники повернули налево и понеслись в прозрачном, чистом воздухе равнины, под яркими лучами солнца.

Но им от этого не было легче. По доносившимся до них крикам и стрельбе, они поняли, что за ними гонятся, и скоро увидели преследующую их шайку разбойников. Всадники могли надеяться на своих лошадей, но, к несчастью, новая скала преградила им путь, а дикари были совсем близко.

— Франк, обнажите саблю и подъезжайте ближе ко мне! Живые или мертвые, но вместе!

Лошади летели, как стрелы, но все было напрасно, дикари настигали их, окружая со всех сторон. Наконец ружья прицелились, тетивы натянулись, сабли обнажились. Не было сомнения, что смерть стояла за плечами беглецов.

— Мы погибли, Вальтер, — сказал Франк.

— Еще неизвестно, — ответил тот, орлиным взором оглядывая скалу.

Красная песчано-каменная скала, шероховатая и неприступная, поднималась на высоту тысяча пятьсот метров. С первого взгляда она, казалось, не могла представить для них никакой защиты. Вальтер, не спуская со скалы глаз, что-то припоминал.

— Должно быть, это и есть то самое место, — прошептал он, наконец. — Клянусь Богом, я не ошибся! — прибавил он торжественно и, повернув круто лошадь на скалу, пригласил Франка следовать за ним.

Гамерсли повиновался. Вскоре они добрались до довольно широкой расщелины в горе, идущей от основания до вершины.

— Оставьте свою лошадь, Франк. Здесь достаточно одной и пусть это будет моя. Жаль бедное животное, но делать нечего: нам надо иметь какую-нибудь защиту. Скорее, Франк, не то эти негодяи настигнут нас.

Как ни жаль было Франку расставаться со своим скакуном, но пришлось покориться необходимости, тем более, что совсем уже близко слышались крики и выстрелы. Можно было даже видеть вспыхивающее на солнце оружие…

Гамерсли подошел к Вальтеру, который держал свою лошадь под уздцы и старался заставить ее войти в расщелину скалы. Животное противилось, как бы предчувствуя грозившую ему смерть.

— Идите вверх, — сказал Вальтер Франку, — и скорее. Возьмите и мое ружье и зарядите оба, пока я осмотрю конец ущелья.

Вальтер вступил в ущелье вслед за Гамерсли, с огромными усилиями таща за собой лошадь. Наконец, он втащил ее. Когда животное очутилось в тесном помещении, плотно сжатое с двух сторон каменными стенами, Вальтер с выражением глубокой жалости вынул из ножен свой кривой нож, лезвие которого было липко от человеческой крови. В одно мгновение он всадил его в шею лошади; густой струёй хлынула кровь. Животное напрягло последние силы, захрапело и после двух-трех судорожных подергиваний безжизненно вытянулось, не спуская полного упрека взгляда со своего господина.

— Это было неизбежно! — сказал Вальтер, оборачиваясь к товарищу. — Ружья готовы?

Гамерсли молча передал ему заряженное ружье.

— Если нам придется долго пробыть здесь, — обратился Франк к товарищу, — то мы рискуем погибнуть от голода и жажды.

— Мы не останемся здесь больше двадцати минут. Не думайте, Франк, что я залез в эту дыру, как загнанный заяц; я знаю, что из этого ущелья есть сзади выход. И как только мы напустим в глаза этих разбойников пыли, мы сейчас же уйдем через него.

В это время Вальтер, стоя на коленях за убитой лошадью, производил над ней какие-то манипуляции.

— Ну, — сказал он, вставая, — посмотрите: я положил таким образом ружье, куртку и шляпу, что можно побожиться — за лошадью лежит человек, готовый защищаться. А теперь идемте скорее, Франк, и если только негодяи попадутся на эту удочку, мы будем спасены.