Охотники рады были уйти подальше от таких соседей. Рано утром они запрягли буйволов и пустились дальше по берегу реки.

И на этом берегу их путь шел через ряд долин с разбросанными по ним перелесками. Чем дальше, тем чаще горные отроги подступали к самой реке, и в двух-трех местах охотникам стоило большого труда перевалить с фургонами через гребни гор. На одном особенно крутом подъеме буйволы вдруг заупрямились, отказались идти дальше, и ни ласками, ни угрозами нельзя было заставить их сдвинуться с места. Продолжать путь вдоль реки казалось уже невозможным… Однако Конго знал способ заставить буйволов двигаться, и оба фургона в целости и сохранности перевалились через гребень. Правда, Черныш и Конго здорово натрудили себе при этом глотку, понукая буйволов, а длинные их кнуты из газельих шкурок основательно пообтерлись.

Способ Конго был очень нехитрым: он шел впереди буйволов и обмазывал скалу вдоль пути их собственным пометом, внушая, таким образом, животным, что другие буйволы ходят здесь и что, следовательно, раз их сородичи только что одолели подъем, они тоже могут это сделать. Такой способ нередко применяют в Южной Африке трек-буры, когда крутой подъем пугает животных.

Долина, в которую они опустились после этого трудного перевала, была совсем небольшая — площадью около двух акров. Река здесь суживалась настолько, что ее можно было перейти вброд в любом месте. На одном конце долины горный отрог протянулся почти наперерез реке, но струи воды промыли в нем широкие протоки. Единственный путь отсюда лежал по руслу самой реки. К счастью, оно было почти сухим, иначе путь в этом направлении был бы отрезан. Но по такому неглубокому каменистому дну фургоны смогут проехать без труда, и юношам удастся достичь более широких равнин, простирающихся дальше. Охотникам показалось соблазнительным расположиться в этой долине на ночь. Здесь была густая, сочная трава для скота, и горы были одеты лесом, и вода в потоке была чистой и свежей, — словом, имелись налицо все три необходимых условия, для того чтобы путешественники могли расположиться лагерем.

Уголок этот казался очень живописным. Как уже говорилось, долина была совсем небольшая, площадью около двух акров, но очень правильной круглой формы. Ее пересекал неглубокий поток, а кругом возвышались на сотни футов отвесные горные склоны и, подобно каменным стенам, замыкали ее в своем объятии.

На лугу не видно было деревьев, зато на склонах гор они пышно раскинулись: одни стояли, склонив ветви, другие гордо вздымали свои кроны ввысь. Берега речки поросли редким и невысоким — ниже человеческого роста — кустарником вперемежку с тростником.

Фургоны остановили посередине этого природного амфитеатра. Лошадей и буйволов пустили пастись на воле. Опасаться, что они уйдут из долины, не приходилось хотя бы потому, что это было не так-то просто, особенно для животных, измученных таким длинным и тяжелым переходом. Но, главное, они и сами отсюда не пойдут: вода и трава здесь вкусные, лучше и желать нечего.

По обыкновению, Клаас и Ян, едва сойдя с лошадей, отправились на поиски гнезд. В этой уединенной долине они успели уже заметить немало занятных птиц и надеялись, что гнезда некоторых из них окажутся где-нибудь поблизости.

И действительно, среди камышей и кустарника обосновалась целая пернатая колония. Небольшие пташки походили на воробышков, а гнезда у них были овальные, с маленьким круглым входом, внутри устланные пушистыми, похожими на шерсть волокнами каких-то растений, росших поблизости.

Подобные птицы часто попадались на глаза нашим охотникам, и они сразу признали их: это были птички из семейства птиц-ткачей. Видов этих птиц существует множество, и они заметно отличаются друг от друга размерами, окраской и повадками, но их роднит врожденное умение искусно вить гнезда, буквально-таки сплетая их. Отсюда и пошло меткое прозвище птиц. Гнезда у разных видов отличаются друг от друга: одни похожи на шары, другие — на химическую реторту, третьи имеют овальную форму. Совсем особое гнездо у общественной птицы-ткача. Последние, собравшись стаей, строят одно большое гнездо, или «базар», обычно на макушке высокой акации, и оно напоминает стог сена, сложенный на ветвях дерева.

Маленькие ткачи, которых обнаружили Клаас и Ян, принадлежали к роду амадин; оба мальчугана очень обрадовались, наткнувшись на эти гнезда, потому что из их подстилки выходят отличные пыжи, не хуже, чем из пакли, и даже лучше, чем из мягкой бумаги. У обоих мальчиков пыжи были уже на исходе, и они решили пополнить запас, разорив хорошенькие гнездышки ткачей. Делать это из одного озорства Ганс не позволял, но пыжи были очень нужны для охоты, и мальчуганы не испытывали сейчас никаких угрызений совести.

Однако, для того чтобы вынуть мягкую подстилку, им пришлось буквально распутывать каждое гнездо, а это потребовало некоторого времени — вся наружная оплетка представляла собой замысловатое изделие, изящную корзиночку. Отверстие же было так мало, что мальчики не смогли просунуть туда руки. Да и найти его было не так-то просто. Ткачи, покидая гнездо, всегда тщательно маскируют отверстие. Нужное количество хлопка мальчики набрали в двух гнездах. Остальные они не тронули и, оставив их спокойно висеть на своих местах, вернулись на стоянку.

Но тут их внимание привлекла другая птица, куда более редкая и занимательная, чем амадина. Почти такого же размера, она резко отличалась от нее цветом и оперением — кстати сказать, очень любопытным. Птица эта, завладевшая вниманием не одних только Клааса и Яна, но и всех остальных охотников, была величиной с канарейку, но казалась куда больше благодаря длинному — в несколько раз длиннее ее тельца — черному хвосту.

Головка, спинка и крылышки ее были темно-каштанового, почти черного цвета с отливом; шейку охватывало трехцветное оранжево-коричнево-красное ожерелье, которое на грудке было чуть побледнее, а брюшко, лапки и бедра птицы были ржаво-золотистого цвета.

Одна такая птица с оранжевым воротничком и длинными хвостовыми перьями летала совсем недалеко от стоянки.

Мальчики заметили, что ее сопровождает другая птица, но окраска у той была тусклой ржаво-коричневой, а хвост самый обыкновенный; эта невзрачная птица была самкой своего нарядного спутника.

Юные охотники, впервые увидевшие эту занимательную птицу и не знавшие, к какой разновидности она принадлежит, засыпали Ганса вопросами. Ганс объяснил им, что это разновидность птиц-ткачей, известная натуралистам под названием «птица-вдова». Мальчиков удивило такое странное название, и они попросили Ганса рассказать о его происхождении. Гансу не составило труда удовлетворить их любопытство, — его объяснению позавидовал бы сам ученый Бриссон, окрестивший эту птицу.

— Бриссон назвал эту маленькую птичку вдовой, услыхав, как называют ее португальцы, первыми обратившие на нее внимание, а французские натуралисты пытались разъяснять, что ее назвали так из-за ее черного цвета и длинного хвоста. А на самом деле ни окраска, ни длинные перья не сыграли никакой роли в прозвище птицы, которое образовалось просто из-за смешения разных, но одинаково звучащих слов. Португальцы окрестили ее «вида», потому что она была получена ими из западноафриканского королевства Вида, а это слово напоминает по-португальски слово «вдова».

Эта птица с веселым нравом и таким великолепным оперением — одна из самых любимых комнатных птиц; часто ее видишь в клетке, где она с большой живостью перепархивает с жердочки на жердочку, словно ничуть не тяготясь неволей. Кормом ей служат семена и некоторые травы; она очень любит плескаться в воде; линяет дважды в год; в известную пору самец теряет длинные хвостовые перья — свое основное отличие от самки, — его окраска бледнеет, и разница между супругами сглаживается; лишь в брачную пору самец переодевается в оранжево-черный наряд и украшает себя элегантным хвостом.

Натуралистам известны два вида птицы-вдовы: райская птица-вдова, только что нами описанная, и другая, прозванная красноклювой птицей-вдовой. Последняя меньше райской птицы-вдовы и отличается от нее расположением хвостовых перьев, клюв у нее темно-красный, что и дало повод так ее назвать; оперение птицы иссиня-черное сверху, вокруг шеи белый воротничок, покровные перья белые, нижняя часть оперения белесоватая.

Образ жизни обоих видов очень похож на образ жизни всех птиц-ткачей. Обитают они все в Западной Африке и на юг далеко не залетают.

Молодые охотники не меньше самого Ганса загорелись желанием приобрести шкурки столь редкостных птиц.

Загремели выстрелы, и обе «вдовушки» были безжалостно сбиты с дерева.