Этот странный диалог, закончившийся полным согласием матери с дочерью, происходил напротив окна квартиры миссис Гирдвуд. Была ночь, беззвездная и тихая, и, конечно, все это весьма благоприятствовало тому, кто привык подслушивать чужие разговоры.

И вот — такой невольный слушатель разговора нашелся.

В комнате справа, этажом выше, проживал джентльмен, который в этот день сделал довольно приятное приобретение.

Он купил ночной корабль в Нью-Йорке и записал в регистре его новое название «Свинтон», а после него — небольшую приписку от мистера Аттачеда: «и слуга» — последний был темноволосым, темнолицым юношей, одетым в ливрею, и служил помощником Свинтона по морским путешествиям.

В Ньюпорте, скорее всего, мистер Свинтон был незнакомцем; он провел большую часть дня, осматривая этот небольшой город, основанный Коддингтоном, и получил много интересных сведений и впечатлений об истории этих мест.

Во время пребывания в городе ему встречались многие отдыхающие, однако, очевидно, он не был ни с кем из них знаком, да и его самого никто не знал.

Отдавать дань уважения незнакомцу, даже имеющему все внешние признаки джентльмена и сопровождаемого на почтительном расстоянии хорошо одетым и верным слугой, было не в привычках обитателей Ньюпорта.

Те, кто случайно столкнулся с ним, поступали именно так, но кто-то думал:

«Это весьма представительный посетитель Ньюпорта.»

Действительно, ничто в мистере Свинтоне не противоречило этой гипотезе. Он был джентльменом приблизительно тридцати лет, и все говорило о том, что эти годы он прожил довольно приятно. Среди глянцевых завитков его темно-рыжих волос невозможно было обнаружить ни одного седого; и если бы вороний коготь коснулся его лица, след этого когтя невозможно было бы обнаружить под хорошо ухоженными бакенбардами, соединенными с усами вокруг его губ — короче говоря, под обильной растительностью на его лице, которой обычно отличались служившие в английской конной гвардии. Не было никакого сомнения, что он «англичанин»; тем более, что он именно так записался при регистрации, как при въезде в город, так и в гостинице.

Было время так называемого «чайного ужина», и незнакомец от нечего делать выглядывал из окна своей спальни, находившейся на четвертом этаже, и спокойно курил сигару.

Разговор, произошедший между ним и его слугой, демонстрировавший, с одной стороны, снисходительность хозяина, с другой — определенные их дружеские отношения, закончился. После этого слуга без стеснения развалился на диване, а хозяин, опираясь локтями на подоконник, продолжил распространять вокруг себя сигарный дым и запах никотина, который смешивался с морским воздухом, пахнувшим йодом и водорослями.

Тихая, спокойная обстановка способствовала таким же мыслям, и мистер Свинтон размышлял:

«Чертовки хорошее место! Дьявольски симпатичные девочки! Надеюсь, я найду здесь такую, которая привыкла сорить деньгами, и поразвлекусь с ней вволю. Конечно, я могу нарваться на старую ведьму, у которой всего вдоволь, и мне потребуется время, чтобы распознать это. Дайте мне взглянуть на ее рог изобилия, и если я не сумею его повернуть узким концом вверх, тогда — тогда я поверю тому, что говорят об этих дамах-янки: они берегут свой кошелек еще более строго, чем их небогатые кузены в Англии. Есть несколько наследниц, о которых я слышал. Одна или две имеют некоторую часть миллиона — долларов, конечно. Пять долларов составляют один фунт. Дайте подумать. Миллион долларов — это две сотни тысяч фунтов. Неплохо! Оно стоит усилий, даже половина этого. Интересно, эта красивая девушка, при который постоянно находится ее мать, — насколько она умна? Небольшой любовный роман, как в театральной пьесе, вполне мог бы соблазнить ее. Ах! Кого я вижу внизу? Женские тени в открытом окне, этажом ниже. Если б только они вышли на балкон, я смог бы расслышать, о чем они говорят. Я хотел бы услышать небольшой скандал, и если они кроме того что женщины, еще и с другой стороны Атлантики, стоило бы их послушать. Ей-Богу! Они выходят! Как раз то, что мне надо.»

Это произошло в тот момент, когда Корнелия удалилась в свою комнату, а миссис Гирдвуд вслед за дочерью вышла на балкон, чтобы продолжить начатую в комнате беседу.

Благодаря тишине ночи и природным законам акустики мистер Свинтон слышал каждое сказанное ими слово — даже самым слабым шепотом.

Чтобы его наверняка не увидели, он спрятался за венецианский ставень и, стоя напротив открытого окна, слушал разговор, словно опытный шпион.

Когда разговор был окончен, он выглянул наружу и увидел, что молодая леди зашла в комнату, но ее мать все еще оставалась на балконе.

Спокойно, не создавая шума, он отошел от окна, вызвал слугу и поговорил с ним в течение нескольких минут низким голосом, немного торопясь; очевидно, он давал слуге некие важные для себя указания.

Затем хозяин надел шляпу и, набросив легкий сюртук на плечи, поспешил удалиться из комнаты.

Слуга последовал за ним спустя некоторое время.

И вот — через несколько десятков секунд англичанина можно было увидеть прогуливающимся с равнодушным видом возле балкона напротив, в нескольких футах от того места, где стояла, наклонившись над перилами, богатая вдова.

Со стороны джентльмена не было никакой попытки заговорить с нею. Без того, чтобы быть представленным женщине, такую попытку можно было расценить как бестактность. И отчасти поэтому лицо англичанина было обращено не к ней, а к морю, и он спокойно смотрел на скалу Корморант Рок, уже не освещенную солнцем, но продолжающую сверкать в темноте ночи. В этот момент невысокая фигура возникла позади него. Человек кашлянул, словно пытаясь привлечь внимание англичанина. Это был слуга.

— Мой лорд, — сказал он низким голосом, но достаточно громким, чтобы быть услышанным миссис Гирдвуд.

— А, Франк, что случилось?

— Какой костюм ваша светлость изволит одеть на бал?

— М… м… блестящий черный, разумеется. И белый галстук.

— А какие перчатки, ваша светлость? Белые или желтоватые?

— Желтоватые, цвета соломы.

Слуга, поправив шляпу, удалился.

«Его светлость», как был представлен мистер Свинтон, продолжил, как казалось, спокойно рассматривать Корморант Рок.

Зато более не могла оставаться спокойной вдова, купившаяся на эту приманку. Эти волшебные слова «мой лорд» проникли ей душу. Живой, настоящий лорд находится в шести футах от нее. Боже мой!

У дамы есть привилегия заговорить первой, чтобы прервать неловкое молчание. И миссис Гирдвуд не замедлила ей воспользоваться.

— Сэр, я полагаю, вас почти никто не знает как в этой стране, так и в Ньюпорте?

— О да, мадам, это на самом деле так. Я приехал в эту чудесную страну последним пароходом. Я прибыл в Ньюпорт только утром, баржей из Ньюарка.

— Надеюсь, вашей светлости понравится Ньюпорт. Здесь его считают фешенебельным и популярным местом с отличным пляжем.

— О, здесь замечательно, я считаю, замечательно. Но послушайте, мадам, вы называете меня «ваша светлость». Можно спросить, чем я обязан такой чести?

— О, сэр, как я могла назвать вас иначе после того как услышала, как называет вас ваш слуга?

— А, Франк, этот бестолковый парень! Черт бы его побрал! Простите меня, мадам, за эти грубые слова. Я очень сожалею об этом. Дело в том, что я путешествую инкогнито. Вы, мадам, понимаете, насколько это глупо — особенно в этой свободной стране — взять и выдать меня? Настоящий болван, ручаюсь вам!

— Без сомнения. Я вас отлично понимаю, мой лорд.

— Благодарю вас, мадам! Я полагаюсь на вашу интеллигентность. Но я хотел бы попросить у вас об еще одном одолжении. Благодаря глупости моего слуги я полностью в вашей власти. Я полагаю, что разговариваю с настоящей леди. Конечно, я уверен в этом.

— Я надеюсь на это, мой лорд.

— Тогда, мадам, одолжение, которое я хотел попросить у вас, заключается в том, чтобы вы не выдавали мой небольшой секрет. Но, может, я прошу у вас слишком многого?

— Нисколько, сэр, совсем немного.

— Вы обещаете мне?

— Да, я обещаю вам, мой лорд.

— Вы оказываете мне очень большую любезность! Сто тысяч благодарностей, мадам! И я буду вам очень благодарен. Скажите, вы собираетесь пойти на бал сегодня вечером?

— Да, я как раз собиралась пойти туда, мой лорд. Я пойду с дочерью и племянницей.

— О-о! Я надеюсь, что буду иметь удовольствие увидеть вас там. Я не знаком здесь ни с кем, но теперь я уже знаком с одной леди. Я покидаю место своего заточения, или, иначе говоря, буду общаться с людьми, как принято в этой стране.

— О, сэр, вы не должны чувствовать себя здесь посторонним. Если вы захотите танцевать и пригласите на танец мою племянницу или дочь, могу вам обещать, что они будут счастливы оказаться с вами рядом!

— Мадам, вы просто поражаете меня своим великодушием.

На этом разговор закончился. Подошло время одевать платье для бала, и они расстались — с низким поклоном лорда и подобострастной любезностью леди, — чтобы ждать новой встречи вскоре — в танцевальном зале при свете люстр.