Мустафар даже с орбиты казался сияющим теплым янтарем. Когда корабль снизился, Падме различила реки лавы и океаны расплавленной породы. Сквозь трещины из ядра планеты сочилось пламя, а над расщелинами и провалами в опаленной дочерна поверхности вился дым. В беспорядочных потоках горячего воздуха управлять кораблем было трудно, но Си-Трипио удалось совершить мягкую посадку.
Сквозь иллюминатор Падме увидела, что к посадочной площадке со всех ног бежит Энакин. Она поскорее отстегнула ремни и бросилась ему навстречу. Его объятия успокоили ее, и она снова почувствовала себя спокойно и уверенно.
– Ты цела, - шептал он. - Теперь все будет хорошо. - Она с благодарностью подняла глаза, а он спросил: - Что ты тут делаешь?
На Падме нахлынули разом все мысли, которые она гнала с тех пор, как покинула Корусант. Она опустила взгляд.
– Оби-Ван… рассказал мне страшные вещи…
Она почувствовала, что Энакин застыл.
– О чем?
– Он сказал, что ты перешел на темную сторону, - выпалила Падме. - И что ты… убил младших учеников. - В ее голосе прозвучало обвинение - она сама это слышала. Она совсем не так хотела спросить у него, что случилось на самом деле.
– Оби-Ван хочет настроить тебя против меня, - проговорил Энакин, и Падме услышала, что голос его дрожит от непреодолимой ярости.
– Он думает о нас, - попыталась объяснить Падме. - Он хочет тебе помочь.
– Не лги мне, Падме, - велел Энакин. Объятия разжались. - Я получил такое могущество, о каком любой джедай мог бы только мечтать. И я сделал это ради тебя. Чтобы защитить тебя.
"Какое отношение это имеет к Оби-Вану? Зачем он это говорит?" Впрочем, Падме понимала. Это был предлог, уважительная причина для всего, что он наделал. Как будто стоит сказать "Я сделал это во имя любви, я сделал это ради тебя", и это оправдает любые поступки. Падме отстранилась:
– Мне не нужно твое могущество. - Она перевела дух. - Мне не нужна твоя защита. - И она потянулась к мужу, словно умоляя его снова стать тем, кого она любила. - Энакин, мне нужна только твоя любовь!
– Любовь тебя не спасет, - сказал Энакин, и Падме послышалась угроза в его голосе. - Тебя может спасти только мое могущество.
– Но какой ценой? - ужаснулась Падме. - Энакин, в тебе же есть добро! Не делай этого!
– Я не хочу потерять тебя, как потерял маму!
– Энакин, летим со мной! - Падме положила руку на живот. Ребенок отчаянно брыкался. - Помоги мне растить нашего ребенка! Брось это все, пока еще можно!
– Неужели ты не видишь? - Энакин наклонился к ней. - Больше не надо никуда бежать. Я принес Республике мир. Я стал могущественнее, чем сам канцлер. Я могу свергнуть его, и мы с тобой вместе будем править галактикой! Мы сможем все сделать так, как захотим!
Падме отшатнулась.
– Я не могу поверить тому, что слышу! Оби-Ван был прав. Ты изменился!
– Не желаю больше слышать про Оби-Вана! - Ярость Энакина вырвалась наружу. Должно быть, на лице Падме отразился ужас, потому что было видно, как Энакин пытается сдержаться.
– Джедай отвернулись от меня, - сказал он, чуть успокоившись. - Республика ополчилась против меня. Хотя бы ты не делай этого.
"Я не против тебя! Я против того, что ты сделал и что собираешься сделать!"
– Я больше не понимаю тебя, - произнесла Падме. Неужели он не видит, что делает? Неужели не чувствует, как разбивает ей сердце? - Я никогда не перестану тебя любить, но ты ступил на путь, по которому я не смогу пойти.
В отчаянии она попробовала установить с ним связь посредством Силы - как тогда, когда она почувствовала его присутствие, хотя он был далеко.
Но даже джедай не смог бы установить такую связь, просто пожелав этого, а Падме не была джедаем. В таком отчаянии она сумела нащупать лишь тонкую нить, оставшуюся от того, что некогда их соединяло. Она почувствовала знакомый след… доброты? И в ней ожила надежда. Падме обратилась к этой части Энакина, стараясь вернуть того, кто был ей мужем, возлюбленным, отцом ее ребенка.
– Остановись, - молила она. - Вернись! Я люблю тебя!
На миг, всего лишь на миг Падме показалось, что у нее получилось. А затем лицо Энакина исказилось.
– Ты лжешь! - закричал он.
Он смотрел ей за спину. Падме обернулась и увидела на трапе яхты Оби-Вана. "Он перехитрил меня!"
– Нет! - вскрикнула она, понимая, что этот новый Энакин не станет ее слушать.
– Ты предала меня! - ярость исказила лицо Энакина до неузнаваемости. Он поднял руку и сжал кулак. Падме почувствовала, что начинает задыхаться.
"Не надо! Не убивай нашего ребенка!" Но ей не хватало воздуха, чтобы закричать, и остался лишь призрак того, что раньше связывало их. Мир потемнел, и Падме почувствовала, что падает. Она еще успела почувствовать облегчение. Лучше было умереть прямо здесь и сейчас, чем жить и видеть, во что превратился ее Энакин.
Когда Падме упала, Оби-Ван кинулся к ней. Он сбросил плащ и нагнулся проверить, жива ли она. Да, жива и даже не умирает, почувствовал он. Но Энакин уже стоял рядом, его лицо было перекошено от гнева.
– Это ты настроил ее против меня! - закричал он.
– Ты сам это сделал, - ответил Оби-Ван. Когда он увидел Энакина воочию, то сразу почувствовал то, что на голограмме не было заметно - клубящееся облако темной стороны, окружающее его бывшего ученика. Теперь исполнить долг было немного, лишь немного легче. - Ты позволил темной стороне менять свое мнение, пока… пока сам не превратился в то, что клялся уничтожить!
– Не заставляй меня убивать тебя, - проговорил Энакин.
Эти слова поразили Оби-Вана в самое сердце. Значит, что-то еще осталось от его друга и ученика, иначе бы он так не сказал… Но пусть даже так - с темной стороны еще не возвращался ни один джедай. С самого начала обучения Йода неустанно твердил всем: "На темную сторону стоит ступить, и судьбу твою она определит навсегда!" Энакин перешел на темную сторону. Слишком поздно что-то менять.
– Я верен Республике, Энакин. И демократии, - печально сказал Оби-Ван.
– Кто не со мной, тот против меня, - был ответ.
– Так категорично судят только лорды ситхов, Энакин, - вздохнул Оби-Ван, зажигая световой меч. "Я исполню свой долг".
Энакин скривился, зажег свой клинок, и поединок начался.
"Силен лорд ситхов", - думал Йода, а световые мечи вращались, сталкивались и снова вращались. Ничего удивительного в этом не было. Могущество темной стороны росло, и, по логике вещей, вместе с ней набирали мощь и ситхи. Однако Йода привык к тому, что после стольких лет теории и практики его познаний в Силе было достаточно, чтобы одолеть любого противника. А на сей раз он был вовсе не уверен в победе.
Но и Палпатин тоже не был в ней уверен. Внезапно он взмыл в воздух и понесся к двери. Йода сделал сальто назад, отскочил от стены и оказался у входа прежде Палпатина.
– Если так могущественны вы, к чему бежать?
– Вам меня не остановить, - прохрипел Император. - Дарт Вейдер станет сильнее нас обоих.
– Вера в вашего нового ученика напрасной может оказаться, - заметил Йода. "Как и вера в могущество темной стороны Силы". Даже если Палпатин убьет его сегодня, темной стороне не победить. Ведь темная сторона есть гнев, отчаяние, ненависть - силы разрушения. Да, они могущественны, когда речь идет о смерти и запустении, но ничего долговечного создать они не в состоянии. Десятитысячелетняя Галактическая Империя Палпатина едва ли переживет своего создателя.
Эта мысль придала Йоде сил, и он перешел в решительное наступление. Он оттеснил Палпатина в дальний конец комнаты, на репульсорную платформу. Палпатин нажал на кнопки, и платформа начала подниматься, унося его в зал Сената. Однако двигалась она медленно, и у Йоды оказалось достаточно времени, чтобы прыгнуть в воздух, приземлиться рядом с Императором и продолжить поединок.
Когда платформа оказалась над ареной Сената, битва стала еще ожесточеннее. Йода дважды едва не столкнул Палпатина за край. Они поднялись так высоко, что подобное падение оказалось бы смертельным даже для лорда ситхов. "Или для мастера-джедая". А на самой платформе было толком не развернуться.
"Заканчивать пора". Йода удвоил частоту выпадов. Палпатин отражал их один за другим - и вдруг красный клинок вырвался у него из рук и упал за край платформы. Йода занес меч для последнего удара.
Из серых пальцев Императора вырвалась молния Силы и окутала Йоду голубым ореолом. Но Йоде уже приходилось сталкиваться с молниями Силы. Чтобы отразить первые несколько разрядов, ему пришлось отложить намеченный удар. Справившись с эффектом внезапности, он обратился к жизненной Силе. Молния изогнулась и ударила самого Императора.
– Уничтожу вас я, - мрачно сказал Йода. - Как и мастер Кеноби вашего ученика.
Лорд ситхов в ответ лишь удвоил натиск. Метнув очередную молнию, Император попятился и оказался на самом краю платформы. Следовать за ним было все равно, что идти против урагана. Йода ни разу в жизни не видел подобного могущества темной стороны. Он не успел настичь Императора - необычайно сильный удар выбил его с платформы.
Падая, Йода подумал, что в одном Палпатин был прав: он действительно слишком заносчив. "Недостаток этот среди джедаев заметен стал, - сказал как-то Йода Оби-Вану, - Слишком самонадеянны они". Вот и он сам попался в ту же ловушку.
Приземлился Йода гораздо раньше, чем предполагал: под канцлерской оказалась пустая сенаторская платформа. Но стоило Йоде подняться на ноги, как платформа дернулась, снова повалив его. Палпатин при помощи темной стороны запускал в воздух все новые и новые платформы и заставлял их сталкиваться с той, где оказался Йода, чтобы сбить его с ног.
"Двое играть в это могут". Йода снова призвал Силу и поймал одну из болтавшихся рядом платформ. Он направил ее в Палпатина, и тот едва успел увернуться. Тогда Йода прыгнул: летающие платформы послужили ему ступенями к платформе Императора.
Они снова оказались лицом к лицу, и лорд ситхов ударил Йоду очередной молнией, которая выбила у него из руки световой меч. Губы Палпатина скривились в предвкушении победы и темная сторона запульсировала: теперь ему повиновалось еще больше молний Силы.
Йода сумел их перехватить. Голубая энергия копилась у него в ладони сияющим шаром, готовая ринуться на лорда ситхов, стоило тому приостановить атаку. Однако Палпатин не останавливался: молнии Силы летели все чаще и чаще, их становилось все больше и больше, и вот наконец оба противника уже не могли с ними совладать - взрыв сбросил с платформы их обоих.
Палпатин сумел на лету схватиться за край платформы. Но Йода был мал и легок. Взрыв подбросил его высоко в воздух, а держаться было не за что. Падать на пол здания Сената оказалось очень-очень далеко.